— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Сейчас да — ведь я с тобой, — ответила она твердым тоном, хотя ее тело продолжало дрожать от холода.

Как раз в это время Дункан услышал грохот и скрежет металла. Он взглянул через плечо и увидел, как «паккард» катится под гору. Еще несколько минут, и было бы поздно. Мысль о том, что он чуть не потерял эту женщину…

У него было множество вопросов, но они подождут. Все может подождать, пока он не доставит ее в целости и сохранности на ранчо Сиело. Он направил жеребца на верхнюю дорогу и там остановился.

— Тебе нужно переодеться в сухое. — Он отстегнул одну из седельных сумок и достал оттуда толстый свитер и промасленный плащ-пончо. Она быстро облачилась в эту одежду с его помощью, и Дункан протянул ей фляжку с виски.

— Глотни немножко, это тебя согреет.

Когда Дункан скакал по направлению к Санта-Фе, ветер дул ему в лицо. Теперь же он подгонял их в спину. Несмотря на теплую одежду и виски, Джейд продолжала дрожать. Дункан, однако, не пускал коня в галоп, хотя инстинктивно готов был это сделать. Он понимал, что ни конь, ни женщина сейчас не в состоянии выдержать скачку. Поэтому он пустил коня легкой рысью, достаточной, чтобы достичь дома в течение получаса.

Джейд все теснее прижималась к нему в поисках тепла. Несмотря на их недавнюю ссору и на то, что они были мокрыми и иззябшими, Дункан почувствовал прилив страсти. Все, что он о ней знал, было ее имя — Джейд Ховард. Прекрасное имя, просто великолепное имя! Он хотел бы кричать его сквозь грозу. Что за сладкое, чудесное сумасшествие! Дункан улыбнулся дождю.

— Джейд Ховард, Джейд Ховард, — пробормотал он, слушая звуки этого имени.

Он почувствовал, как она вздрогнула.

— Ты что-то сказал?

— Только твое имя.

Он удержался, чтобы не добавить, что оно так же чудесно, как она сама. Для этого было еще слишком рано.

Джейд придвинулась к нему еще ближе, прижавшись щекой к ложбинке между плечом и шеей. Дункану это понравилось. Он должен столько о ней узнать, столько ей сказать, что для этого, возможно, понадобится целая жизнь. Он, конечно, беспокоился и за Меган, но она покинула ранчо Сиело уже несколько месяцев назад. После такого срока он может подождать еще чуть-чуть, чтобы узнать, почему она это сделала.

Когда они приблизились к повороту на ранчо, Джейд дрожала уже меньше. Почувствовав близость теплого и сухого стойла, Эскалибур сам увеличил скорость. Спуск вниз был засыпан опавшими листьями и сломанными ветками, поверх которых сейчас мчались ручьи, но гроза уже уходила на восток. Среди туч проглядывали первые звезды. Дункан увидел перед собой гостеприимные огни ранчо.

Он привязал изможденного жеребца к крюку перед дверью в дом, спрыгнул с седла и протянул Джейд руки. Она сползла в его объятия, и он подхватил ее. Она пахла дождем, ветром, мокрой одеждой и женщиной. Она пахла очень вкусно.

— Я не была уверена, что смогу когда-нибудь снова увидеть это место, — сказала она. — Благодарю тебя.

— В этом нет нужды.

Дункан опустил женщину на землю и внимательно посмотрел на нее. В отблесках света, исходящих из окон, он заметил, что ее щеки немного порозовели, но это только подчеркивало общую бледность. Она выглядела хрупкой, как фарфоровая ваза. Как он вообще мог спутать ее с Меган? В той была приземленная чувственность, а в Джейд он отметил спокойную, почти неземную красоту, которая — он был в этом уверен — будет жить в его памяти до последнего вздоха.

— Я, должно быть, выгляжу как мокрая мышь, — сказала она, потупившись под его изучающим взглядом.

— Только в том случае, если считать, что мокрая мышь выглядит очаровательно, — ответил он и, поддерживая Джейд за талию, помог ей войти в дом.

В коридоре их встречал повизгивающий от радости Блэкджек. Дункан мягко прищелкнул языком, подумав, что ньюфаундленд оказался куда более наблюдательным, чем его хозяин. Пес сразу же почувствовал в Джейд незнакомку, когда она впервые появилась на ранчо. И Блэкджек сразу же в нее влюбился, а он потерял долгие недели, прежде чем осознал свои истинные чувства к этой женщине. Блэкджек провожал ее гулять, ходил за ней по дому, спал у ее кровати.

Ловкий пес! Удачливый пес!

Джейд наклонилась и потрепала ньюфаундленда за ушами.

— Я же говорила тебе, что вернусь, — произнесла она.

Дункан видел в ее глазах растерянность, словно она не верила, что вернулась домой. А это и есть ее дом, если она примет его вместе с ним, Дунканом, в придачу.

— Думаю, тебе нужно принять горячую ванну и переодеться во все теплое. А потом мы поговорим.

Она выпрямилась и посмотрела на него.

— У тебя должно быть столько вопросов! Ты уверен, что сможешь подождать?

— Ты насквозь промокла, да и я тоже. Нужно еще уделить внимание и Эскалибуру. Поэтому время у нас есть.

Джейд согласилась и направилась в спальню, оставляя на полу мокрые следы. Дункан глядел ей вслед, пока она не скрылась из вида. Открыв входную дверь, он увидел Джорджа, уводящего Эскалибура к конюшне. Они с Дулси, видимо, ждали и видели их возвращение.

Дункан поспешил в комнату, где он спал со времени несчастного случая с Джейд, и переоделся в сухое. Затем он направился на кухню. Там никого не было. От вкусных ароматов у него потекли слюнки. В записке, оставленной Дулси, говорилось, что в духовке находятся жареное мясо и поджаренные хлебцы. Дункан почувствовал сильный голод.

Он открыл дверцы буфета и комода и стал вытаскивать столовое серебро, тарелки, салфетки, расставлять все это на столе, предвкушая, как они с Джейд будут сейчас сидеть рядом, согревая друг друга теплом своих сердец. А затем поднимутся в спальню; но их любовные утехи вовсе не будут напоминать о долгой совместной жизни.

Он потряс головой, отгоняя свои фантазии. Он обязательно займется любовью с Джейд, это он себе обещает. Но он не будет принуждать ее. Пусть она сама захочет этого. Их чувства должны быть взаимными.

Дункан накрыл на стол, разжег огонь в печи и даже успел подогреть кувшин рома, когда пришла Джейд. Он поднял глаза и увидел ее, стоящую в дверном проеме. На ее лице не было косметики. Она пришла в голубом халате, туго перетянутом в талии. Из-за ее спины выбежал Блэкджек. Он улегся перед печкой и, зарычав от удовольствия, погрузил морду в наполненную миску.

— Тебе лучше? — спросил Дункан, наполняя бокалы горячим и пахучим ромом.

— Спасибо, намного! — ответила Джейд. Она посмотрела ему в глаза, и он почувствовал, как между ними пробежали электрические искры.

— Я страшно расстроена из-за машины. Мне нужно было придумать что-то лучшее, чем лезть в эту промоину.

— Забудь о ней. Машину можно заменить. Тебя — нельзя.

— А вот в этом я не уверена. — Ее улыбка была полна печали и иронии. — Подожди до тех пор, пока не услышишь мою историю.

— Если ты голодна, то можно сперва поесть.

— С удовольствием! Ох, как я проголодалась! Помочь что-нибудь приготовить?

— Дулси оставила ужин в духовке.

— Тогда посиди, я накрою сама. Это самое малое, что я могу для тебя сделать в награду за свое спасение.

Дункан поудобнее устроился на стуле. Он ничего не знал о Джейд, но вопросы тем не менее можно оставить на потом. Ему понравилась спокойная уверенность, с которой она хозяйничала на кухне. Ему даже пришло в голову, что вся его прошлая жизнь была лишь прелюдией к этому вечеру.

Они ели в благожелательном молчании, словно давно женатая пара. Первая часть его фантазии начала сбываться.

Джейд думала, что знает все переменчивые настроения Дункана. Она видела его в состоянии ярости, беспокойным, вдохновенным, презрительным, сомневающимся, нежным, нетерпеливым. Но она никогда не видела его умиротворенным. Он выглядел абсолютно расслабленным, как будто открытие, что он живет с подмененной женой, было пустяком, не заслуживающим внимания. Любой другой мужчина засыпал бы ее вопросами сразу же, как только они вошли в дом. А он в молчании и с удовольствием поглощает ужин. Какой же он все-таки добрый и мягкий: дал ей возможность согреться в ванне и поесть!

Она была обязана ему жизнью; она хотела отдать ему свою любовь. Примет ли он этот дар и как ей жить дальше, если он ее отвергнет? Она, конечно, не сможет тогда остаться на ранчо Сиело. Куда она поедет? Тысячи вопросов теснились в ее голове; как она подозревала, и в его тоже.

Дункан не задал ни одного, пока она не убрала со стола. Затем прикурил две сигареты и одну протянул ей.

— Мне нравится твое имя. Оно английское?

Джейд не ожидала такого вопроса.

— Наверное. Я так думаю. Хотя я не очень хорошо знаю свою семейную историю. Мои родители умерли раньше, чем я могла ей заинтересоваться.

Его глаза наполнились сочувствием.

— Тебе должно было быть очень нелегко.

— Да, так оно и было. Но я не думаю, что тебя интересует, как я провела детство. Во всяком случае, это не самое важное.

— Ты неправа. Я хочу знать о тебе все. Где ты росла, имя твоего любимого учителя, что ты любишь есть, с кем ты впервые поцеловалась, что тебе нравится, на кого ты больше похожа — на мать или на отца? Я хочу знать, как ты жила на этом свете с первого дня и до того, как мы с тобой повстречались.

— Это займет всю ночь. А ты не хочешь узнать, как я здесь очутилась и что делаю?

— И об этом тоже! — Дункан улыбнулся, приподнялся и подбросил в печь полено. Вернувшись за стол, он предложил:

— Можешь начинать!

Ничто в его манерах не говорило даже о малейшем неудовольствии, и все же Джейд волновалась, как студентка перед решающим экзаменом. Она хотела ему понравиться. Нет, не так: она хотела, чтобы он ее полюбил. Но как он сможет это сделать, если каждый прожитый ею здесь день был ложью?

— Я даже не знаю, с чего начать, — сказала она. — Как ты мог догадаться, я писатель. Так я зарабатываю на жизнь.

— Так ты трудящаяся женщина?

— Да.

— Замужем?

— Нет.

— Это лучшее известие, которое я услышал за долгие годы!

Итак, он все же любит ее — хоть немного. Джейд почувствовала мучительное стеснение, как девушка на первом свидании. Она не умела флиртовать, соблазнять взглядами и жестами, поэтому решила воздействовать на него живыми словами.

— Когда я пишу книгу, я часто начинаю с конца. Но у нашей истории конца пока нет. Еще нет. Она о разбитых мечтах, побеге в незнаемое, о потерявшемся человеке.

— Это, должно быть, грустная история. — Дункан откинулся на стуле и вытянул длинные ноги. — Но ты рассказываешь потрясающе! Как Шахерезада!

Она почувствовала, что краснеет: комплименты всегда приводили ее в смущение.

— Когда ты краснеешь, то выглядишь еще красивее. — Он улыбнулся и вдруг с удивлением вскинул брови: — Моя жена никогда не краснела!

— Возможно, нам нужно сначала поговорить о Меган.

— Нет, Меган подождет. Я хочу услышать о тебе.

— Хорошо. — Она откашлялась и облизнула губы. — Когда я была маленькой, то очень любила истории, начинающиеся словом «однажды…». И свой рассказ я начну именно так. Однажды, через шестьдесят лет, считая от этого времени…

— Я думал, что ты начнешь рассказывать мне о себе, — перебил Дункан.

— Я расскажу, немного терпения.

Джейд не могла сразу рассказать ему о путешествии сквозь время, вот так, без подготовки, поэтому стала говорить о будущем и о своей жизни, опуская имя и называя себя просто «писателем». Она всегда верила в силу слова, в его магическую действенность. Теперь она торопилась, пытаясь дать прочувствовать Дункану свои триумфы и трагедии, ничего не опуская, предпочитая правду возможности приукрасить свою жизнь.

Он слушал с огромным вниманием. Когда она остановилась передохнуть, он озабоченно придвинулся к ней. В его глазах читалась тревога.

— Ты нарисовала очень достоверную картину будущего. Твоему воображению мог бы позавидовать и Жюль Верн. Но я не понимаю, почему ты рассказываешь мне об этой женщине, писателе, когда я просил тебя рассказать о себе.

Джейд проглотила подкативший к горлу комок:

— Потому, что я и есть эта женщина.

Дункану показалось, что он понял что-то неправильно:

— Ты не могла бы повторить?

— Я и есть эта женщина. Ты хотел узнать, откуда я. Ответ — из будущего. Из 1989 года.

Боже всемогущий, он влюбился в безумную! В желанную, восхитительную сумасшедшую с ангельским личиком и бесподобным телом, обещавшим райские наслаждения!

— Не говори этого. Ради нас. Пожалуйста, расскажи мне правду, какой бы плохой она, по твоему мнению, ни была.

— Но я говорю правду!

Он не знал, плакать ему или смеяться. Правду ли говорят, что настоящие сумасшедшие полностью уверены в своей правоте? Должна быть возможность чем-то затронуть Джейд, вернуть ее к реальности.

— Там, в той промоине, когда я увидел, что ты не Меган, я предположил, что ты должна быть с ней знакома. Возможно, вы встретились где-то случайно. Говорят, что у каждого человека должен быть двойник. — Не дожидаясь ее ответа, он торопливо продолжал: — Значит, вы с Меган двойники. Сколько она тебе заплатила, чтобы ты заняла ее место?

— Она мне ничего не платила. Мы с ней никогда в жизни не встречались!

— Откуда же тогда ты все про нее знаешь? И про нашу с ней жизнь?

— Я прочитала ее дневники от корки до корки. Зачем мне лгать? Я понимаю, что это звучит невероятно, но я действительно переместилась сюда из будущего! Я родилась в городе Давенпорт, штат Айова, в 1957 году. Мои родители погибли, когда я была еще подростком. Свою первую книгу я продала издательству, когда мне было двадцать два года.

— Ради всего святого!..

— Почему, как ты думаешь, я столько знаю о будущем?

— Ты сказала, что ты писатель. Писатели продают как раз свои выдумки.

— Я не могу ничего доказать. Все, о чем я могу тебя просить, — это, чтобы ты мне поверил.

В тишине комнаты он пристально смотрел на нее. Джейд мужественно выдержала его взгляд.

— Хорошо, — сказал он наконец, — ты веришь, что прибыла из будущего, и этого для меня достаточно.

— Но недостаточно для меня! Ты должен мне поверить. Я не сумасшедшая. Я клянусь, что говорю чистую правду! — Она вдруг вскочила на ноги: — Я вспомнила! У меня есть доказательства. Подожди минуту…

Она выскочила из кухни до того, как он смог ей что-либо ответить.

Дункан сидел, ожидая ее возвращения, против воли надеясь, что у нее есть действительно реальные доказательства, подтверждающие ее заявления. Потому что ему было просто необходимо поверить ей.

Через несколько минут Джейд вернулась на кухню, неся те вещи, которые были на ней в первую ночь в «Ла-Фонде»: прозрачный бюстгальтер, трусики и спортивные наручные часы на жидких кристаллах. Она выложила их на стол и примостилась на краешке стула, не смея даже дышать, пока Дункан изучал вещи.

Сначала он взял в руки нижнее белье. Двусмысленная улыбка тронула его губы, когда он стал их ощупывать.

— Это как раз то, что ты предполагаешь, — сказала она.

— Я не большой эксперт в женском нижнем белье, но ничего подобного раньше не видел. Ткань похожа на шелк, но он так не растягивается.

— Это синтетическая ткань, ее называют «лайкра». Синтетику стали производить во время второй мировой войны, когда шелк стал практически недоступен.

— Второй мировой войны?

— Она начнется в 1939 году. США, Великобритания, Франция и Россия объединятся против Японии, Германии и Италии.

— Но мы разгромили Германию всего несколько лет назад! И эта война казалась последней!

— Увы, будет еще много войн…

Он тяжело вздохнул, затем отложил в сторону нижнее белье и взял в руки часы — путешествие во времени никак не сказалось на них. Его глаза расширились, когда он взглянул на светящийся циферблат, показывающий не только время, но также день и год.

— Невероятно!

— Да, но не в 90-х годах.

Он осмотрел часы сверху и снизу, а затем приложил их к уху.

— Почему я не слышу, как они тикают?

— Они на батарейках.

Джейд взяла часы из его рук, сдвинула заднюю панель и достала батарейки. Показав их Дункану, она вложила батарейки обратно и объяснила, как работает будильник, и другие тонкости.

— Где ты их купила? — спросил он.

— Я приобрела их в 1987 году в торговом центре «Беверли» в Лос-Анджелесе. Это супермаркет, — объяснила Джейд. Увидев в его глазах непонимание, она добавила: — Супермаркет — это огромное здание с десятками магазинов под одной крышей. Эти часы я купила в магазине Буллока, в универсальном отделе.

— Единственные слова, которые я понял, — это универсальный отдел. Меган любила ходить по магазинам. Но в Санта-Фе нет никаких «супермаркетов».

— Они будут. Во всяком случае, я видела один, гуляя тогда по городу.

— Когда? То есть я имею в виду дату, когда ты там была.

— 17 мая 1989 года.

Дункан опять взял часы в руки. Джейд слышала потрескивание дров, звуки утихающего ветра, похрапывание Блэкджека. Слышала все, кроме тех слов, о которых молилась про себя. Когда она уже подумала, что не перенесет дальнейшего молчания, он положил часы на стол и посмотрел открыто на нее.

— Я верю тебе. — Его голос был тих и печален. — Я и Меган отправились в «Ла-Фонду» именно 17 мая, и с тех пор для меня все пошло по-другому.

Она выдохнула с облегчением. Самое худшее осталось позади.

— Я знаю, именно тогда мы и встретились.

— Я до сих пор не могу понять, как ты смогла прорваться сквозь время.

— Пойдем со мной, и я расскажу тебе все, что знаю, — сказала, поднимаясь, Джейд.

Она надеялась, что Дункан правильно поймет, зачем она приглашает его в спальню. Прибыв туда, Джейд открыла платяной шкаф и достала «мулинекс».

— Ты помнишь это платье?

Он присел на край постели и внимательно рассмотрел «мулинекс».

— Конечно. Меган купила его в Париже в прошлом году. Оно стоило целое состояние, но она никогда не считала деньги. Насколько я помню, она хотела надеть его 17 мая на обед в «Ла-Фонде».

Джейд взяла платье в руки. Хрустальные подвески, казалось, лукаво ей подмигивали, отражая мягкий свет комнаты.

— Меган была не одинокой в желании надеть это платье к обеду в «Ла-Фонде». То же хотела сделать и я.

— Не понимаю?..

— Я купила его в Санта-Фе 17 мая 1989 года в магазине, специализирующемся на продаже антикварных вещей.

Дункан взглянул на платье, затем опять на Джейд:

— Если ты надела платье тем вечером и оно совершило с тобой путешествие во времени, то оно и выглядеть должно лет на шестьдесят. — Он дотронулся до платья рукой. — Но оно выглядит точно так же, как в тот день, когда Меган его купила!

— Я поражена не меньше тебя, но я просто рассказываю, что со мной произошло.

Она стала объяснять, как приобрела платье в странном магазине с еще более странной хозяйкой.

— А откуда Аврора достала это платье? — спросил Дункан, когда она окончила рассказ.

— Она что-то сказала о том, что Меган принесла его несколькими днями раньше.

Джейд закрыла глаза, напрягая память, чтобы вспомнить точные слова Авроры.

— Насколько я припоминаю, Аврора сказала, что Меган годами продает ей одежду. Затем она упомянула о нежелании Меган продавать именно это платье, поскольку оно полностью изменило ее жизнь. Боюсь, я не обращала в то время особенного внимания на ее слова. Теперь я об этом жалею.

Дункан встал, подошел к окну:

— Значит, Меган будет еще жива в 1989 году. А ты ничего не слышала обо мне?

Джейд была рада, что он не видит ее лица. Она слишком хорошо помнила слова Авроры. «Бедняжка, — сказала та, — у нее нелегкая жизнь с тех пор, как ее муж погиб в огне».

Джейд не могла заставить себя повторить эти слова Дункану.

— Аврора что-то сказала о том, что Меган вдова…

Он повернулся и посмотрел на нее:

— Неудивительно. Дай-ка я подсчитаю… — Он поморщился. — Это немного напоминает чтение собственного некролога в газете. Ну, и что произошло после того, как ты купила платье?

— Я возвратилась в отель и немного отдохнула. Последнее, что мне сказала перед моим уходом из магазина Аврора, было то, что я должна надеть платье этим же вечером. Когда я проснулась, то увидела висящий в ванной «мулинекс» и просто не могла сопротивляться его притяжению. Как только я его надела, мир перевернулся, все вдруг встало с ног на голову. Ощущения были болезненные, страшные. Когда эта круговерть прекратилась, я прошла в гостиную. А через минуту появился ты. Остальное тебе известно.

Он дотронулся до ее плеча, как бы пытаясь удостовериться, что она живой человек — из плоти и крови.

— Меган попросила принести ей немного льда. Я возвращался в номер, когда почувствовал что-то, чего не мог определить. В тот момент я страшно испугался. А потом зашел в номер и увидел тебя… — Он сделал паузу.

— Такое облегчение, что я могу на тебя положиться. Я чувствовала себя такой одинокой и испуганной… — Джейд не ощущала, что плачет, пока он не протянул ей платок.

— Да, от меня тебе было не много помощи.

— Но это не твоя ошибка. Ты же ничего не знал. — Ей хотелось, чтобы он ее приласкал, но она не знала, как об этом сказать.

— Я обязан был догадаться. Где-то в глубине души я думаю, что я знал. — Он погрустнел. — У тебя есть хоть какие-то идеи насчет Меган? Что с ней случилось?

— Я думала над этим. Не могу быть полностью уверенной, но мне кажется, что мы поменялись местами. Я прочитала ее дневники и поняла, что она не была слишком счастлива. И видит Бог, я тоже отпевала свою жизнь. Мы оказались в одном номере, причем обе желали изменить свою жизнь, хотели оказаться в каком-то другом месте, к тому же обе носили «мулинекс».

— Так, по твоему мнению, платье каким-то образом является ключом к путешествию во времени?

Она прикрыла глаза в знак подтверждения:

— Я понимаю, как невероятно все выглядит. Я сама не могла принять такого объяснения очень долго. В течение трех месяцев я пыталась придумать другой ответ, но так и не смогла.

Дункан задумался. Она видела, как он ушел в себя, пытаясь разобраться в ее фантастической истории.

— Нет, я не могу удержаться от мысли, что здесь заключено что-то большее. Мне не верится, что серия совпадений может каким-то образом разомкнуть цепи времен.

Он сдержал досадливое движение, не желая, чтобы она заметила, как эта идея его беспокоит.

— Итак, все это приводит нас к сегодняшнему дню. Когда ты возвратилась сегодня домой после полудня, ты хотела мне что-то сказать, во что я, по твоим словам, с трудом смогу поверить. Ты собиралась открыть мне, кто ты на самом деле?

— Да. — Ее охватило мрачное предчувствие. Ей много еще в чем придется исповедоваться.

— Почему именно сегодня?

— Я поняла, что полностью разрушила жизнь Меган, и не хотела позволить этому продолжаться. Я была обязана сказать тебе всю правду.

Дункан пристально посмотрел на нее. Черты его лица окаменели. Его выдержка была потрясающей, несмотря на эмоциональное напряжение, испытываемое ими обоими:

— Малкольм сделал тебе сегодня предложение?

Итак, об этом он знает.

— Да.

— Он понял, что ты не Меган?

— Уверена, что нет.

— И что ты ему ответила? — Голос Дункана прозвучал твердо. Только сжатые в тонкую линию губы выдавали его волнение.

Он не был уверен, что сможет пережить нежелательный ответ, но также не был уверен, что его сердце выдержит благоприятный. Его непреодолимо тянуло к ней, он жаждал ее, она была ему необходима — эта женщина, прорвавшаяся сквозь время прямо в его сердце. Он с радостью отдал бы все, только бы услышать, что и она чувствует по отношению к нему то же.

— Я сказала ему, что он мне нравится и я уважаю его талант, но не люблю и никогда не полюблю его.

Джейд беспомощно вздохнула, разочарованная тяжестью своих познаний.

— Я уже прочла те книги, которые он еще не задумывал. Книги, которые мы проходили в колледже. Малкольм Эшфорд и Скотт Фицджеральд станут литературными гигантами 20-х годов…

— Боже мой, — выдавил из себя Дункан, — ты действительно знаешь, что будет впереди!

— Я думала, ты мне поверил…

Она попыталась встать, но он удержал ее за плечо. Тепло от его прикосновения растеклось по ее телу, как легкое и свежее шампанское. Существовали тысячи причин, по которым они не могут, не должны быть вместе; но любовь прислушивается лишь к собственному языку.

— Я полностью тебе верю, но только теперь начинаю осознавать, что это все означает.

Он заглянул в ее глаза таким взглядом, что, казалось, проник ей в душу.

— Я тоже должен тебе кое в чем признаться. До того, как ты и Меган поменялись местами, и до того момента, как мы с тобой выяснили, что произошло, я хотел развода с Меган. Когда она мне отказала, я решил поощрить ее частые встречи с Малкольмом в надежде, что они полюбят друг друга…

Теперь пришла очередь Джейд удивляться:

— Но зачем?

Дункан озабоченно насупил брови. Он должен ей объяснить так, чтобы она поняла. Но, с другой стороны, как он может обнажить свои чувства, не разобравшись в ее?

— Ты должна была бы знать Меган, чтобы понять мои причины. Наш брак был несчастлив. Она была им недовольна, скучала все время, но не смогла бы жить самостоятельно. Я понимал, что она не даст мне развод до тех пор, пока не соберется выйти замуж за другого. Сегодня это прозвучит претенциозно, но мой план вовсе не был глупым. Я хотел, чтобы она была счастлива, и знает Бог, со мной это у нее не получилось.

Значит, он до сих пор переживает из-за Меган. Это поразило Джейд в самое сердце.

— Я все разрушила, ведь так? Для тебя. Для Малкольма. Для Меган. Ты, наверное, сильно из-за нее расстроен.

— Да, я озабочен ее судьбой, но не могу сделать для нее ничего большего, кроме как пожелать ей всего наилучшего и выразить надежду, что она найдет то, о чем мечтала.

— К чему же мы пришли? Если хочешь, то я могу утром уехать в Санта-Фе.

Джейд закусила губу. Она нашла в себе силы спросить, но не была уверена, что найдет в себе достаточно мужества, если он примет ее предложение, перенести это.

— Нет, я не хочу, чтобы ты уезжала, — сказал Дункан, беря ее за руку.

Она с радостью протянула ее, благодарная за это утешающее прикосновение. Господи, как она в нем нуждалась!

Он сильнее сжал ее руку.

— Я еще не окончил свою исповедь. Пока я сводил тебя и Малкольма, что-то произошло во мне самом. Ты знаешь выражение… — Далее Дункан произнес фразу по-французски.

Она ощутила во рту сухость и еле-еле смогла прошептать:

— Насколько я помню французский, это означает «любовь с первого взгляда».

— В ту ночь, когда ты заняла место Меган, со мной именно это и произошло. Я никак не мог с этим смириться долгое время. Мысль о любви к Меган делала меня больным. И вот в тот день, когда ты попросила взять тебя в студию-Черт, объяснять непросто. Я никогда не ладил со словами. Обычно я говорю о том, что хочу выразить, с помощью холста и кисти.

Он поднял ее руку и поцеловал.

— Я люблю тебя, Джейд Ховард, люблю больше, чем могу высказать!

Она почувствовала себя невесомой, легче воздуха: любой ветерок мог бы вознести ее к потолку. Потянувшись к нему, она смеялась и плакала одновременно.

— Я тоже люблю тебя, Дункан! Именно поэтому я и повернула к ранчо во время грозы.

Он заключил ее в объятия.

Проводя в одиночестве ночь за ночью, она представляла себе этот момент, проигрывая сцену в десятках вариантов. Но настоящие сильные мускулы его рук, его мощная грудь были куда лучше любых фантазий.

— До того как мы с тобой встретились, — сказала она, заглядывая ему в глаза, — я не думала, что поверю в любовь. Но потом, когда я перенеслась сюда, временами мне казалось, что я умру от нее.

Она задрожала, когда он сильнее прижал ее к себе.

— Не бойся, — прошептал Дункан, — я никогда больше не допущу, чтобы тебя что-то испугало или обидело.

С этими словами он поцеловал ее. Она приоткрыла губы и прижалась к его телу, наслаждаясь мягкостью его губ, танцем его языка.

Жаркое и настоятельное желание заставляло ее соски твердеть и увлажняло нежную ткань трусиков. Она хотела его больше всего на свете. Немедленно.

— Я так тебя люблю… — В ее голосе было столько страсти, что она с трудом его узнала.

Дункан оторвался от нее, чтобы сбросить с постели «мулинекс» и покрывало. Затем развязал узел ее халата и снял его. Под халатом Джейд была обнаженной. Она почувствовала беспокойство, когда он впился взглядом в ее тело: она помнила, что ее грудь меньше, чем у Меган, туловище чуть длиннее и атлетичнее. Не проиграет ли она в сравнении? Он рассматривал ее так долго и внимательно, что от свежести воздуха она покрылась мурашками.

— Ты такая красивая, — наконец прошептал он. — Очень, очень красивая!

Он стал раздеваться, не сводя с нее глаз. Она тоже приникла взглядом к его телу, забыв о своей обычной стыдливости и очарованная мыслью о предстоящей близости с любимым мужчиной.

Дункан прижал ее трепещущее тело к своему. Он вновь испытал шок узнавания, как будто его кожа когда-то уже касалась ее кожи. До женитьбы он спал со многими женщинами и был уверен в том, что способен удовлетворить любую из них. Но он знал, что акт любви с Джейд будет чем-то другим, большим, чем простое физическое наслаждение.

Как звезды на небе созданы для ночи, так и ее тело создано для него. Желание обладать ею немедленно, заполнить ее и навсегда приковать к себе боролось в нем со стремлением продлить восторг узнавания.

Он медленно водил языком по ее губам, наслаждаясь шелковистостью внутренней поверхности, прежде чем погрузил его глубже. Его руки гладили спину Джейд, и он находил удовольствие в мягком подрагивании ее мышц под его прикосновениями. Он сжимал ее в объятиях, продолжая целовать, и их поцелуи были одновременно и страстными, и божественно чистыми. Он мог бы навсегда остаться в этом положении, просто целуя ее, но страсть требовала своего. Он почувствовал, что не может больше себя сдерживать.

Дункан перевернул Джейд на спину и начал покрывать поцелуями ее шею, постепенно спускаясь ниже, пока его губы не коснулись одного из розовых сосков. Он провел языком по этой чувственной шишечке, ощущая, как она поднимается и набухает, и принялся сосать ее, трогать языком, пока Джейд не застонала от удовольствия. Затем он двинулся к другой груди, обследовав по пути углубление, где сходятся ребра и округлые полушария, и дошел по другого соска. Потом сложил руки чашечками и накрыл ее груди, запоминая их тепло, твердость и шелковистость.