Возможно, грудь ее уже не так хороша, как раньше, но ей по-прежнему есть, чем гордиться. Благодаря тем восьми часам в день, которые она проводит на ногах, обслуживая, завсегдатаев кафе Хилл Кантри, у нее по-прежнему нет живота, по-прежнему узкие бедра.

Окинув себя взглядом, Бобби поднялась на цыпочки и повернулась боком. «Великолепная попка», — подумала она с удовольствием. Большинство мужчин просто подскочило бы от радости, выпади им шанс разделить с ней ложе. Но Команчо Киллиан не относился к тому большинству, о котором она думала с некоторым презрением.

Многие годы Бобби пыталась поймать этого гордеца в свои сети. Когда-то они были помолвлены, но пожениться им так и не пришлось. Сегодня судьба предоставила ей возможность наверстать упущенное. Когда прошлой ночью он появился на пороге ее дома, Бобби решила, что у нее есть еще один шанс.

— Боже мой, какой приятный сюрприз, — сказала она, жадно вглядываясь в его глаза. — Ты великолепно выглядишь!

— Ты тоже, малышка, — ответил рассеянно Команчо.

Команчо выглядел даже печальнее своего пса, грустно помахивающего хвостом у ног хозяина. Она пригласила войти обоих, провела Траубла на кухню, налила ему воды и положив перед ним большую кость, достала из холодильника несколько баночек с консервами, после чего вернулась в зал.

— Чувствуй себя как дома, — она протянула Команчо холодный как лед сок.

В то время как он, зевая, сидел на тахте и смотрел прищуриваясь на искусственные язычки пламени в камине, Бобби металась по комнате, зажигая свечи. Если бы только Команчо обратил на нее внимание, она не « упустила бы шанс поговорить о страданиях, разбитом сердце и надеждах, — о себе.

— Что привело тебя ко мне этой ночью? — спросила Бобби, присаживаясь рядом.

— Желание оказаться в твоей компании, — улыбаясь, ответил Команчо.

— Если серьезно, я очень рада.

Пока они сидели на тахте, она подвигалась к нему все ближе и ближе. Но Команчо не шевелился. Тогда Бобби сама обняла его и одарила таким страстным и зовущим поцелуем, от которого оба ее бывших мужа буквально сходили с ума.

Поначалу, казалось, на Команчо это произвело тот же эффект. Он обхватил ее за талию и прижал к себе. «Все идет просто великолепно», — Бобби мечтательно улыбнулась. Но внезапно Команчо оттолкнул ее.

— Извини, — сказал он, вскакивая с тахты, как кот, сразу на обе ноги. — Это же не обязательно.

— Не кипятись, дорогой, — хотя Бобби была, мягко говоря, удивлена поведением своего избранника, она вела себя в высшей степени спокойно. — Ты не единственный мужчина, у которого время от времени бывают проблемы с любовью.

Команчо покраснел. Но Бобби не обращала на это никакого внимания. Решив, что он, вероятно, устал и только к утру будет в форме, она предложила заночевать у нее и вместе с нею.

В ответ на отказ Бобби засуетилась, застилая ему диван и стараясь выглядеть как можно любезнее. Когда постель была готова, Команчо лег не раздеваясь и мгновенно заснул.

Она прошлась на цыпочках до двери своей спальни и обернулась. Команчо спал как младенец. «Боже мой, сделай так, чтобы, выспавшись, он снова стал лапочкой!» — беззвучно помолилась Бобби перед тем, как закрыть за собой дверь. Если она правильно сориентировалась в ситуации, этим утром Команчо будет уже не в силах сопротивляться. Бобби выдвинула ящик ночного столика, достала упаковку презервативов, тех самых, что имеют вкус мяты, и небрежно бросила их на подушку. После чего взяла флакончик своих любимых духев и брызнула на запястья, шею, бедра и грудь.

Затем минут пятнадцать она пудрилась и красила губы. Последним элементом ее макияжа были фальшивые ресницы, про которые ее подруга говорили, что они выглядят прямо-таки как настоящие.

Ловким движением надев тонкий эластичный пояс и черные высокие чулки со швом, Бобби обула шикарные туфли на высоком каблуке. И уверенная, что ни один мужчина не сможет устоять перед нею, она с шумом открыла дверь в зал.

Звук хлопнувшей двери разбудил Команчо. Приоткрыв глаза, он долго не мог узнать цветастые обои, яркие ситцевые занавески и низкие столики, заставленные безделушками. Как-то раза два после родео, когда победы отмечались особенно долго и буйно, Команчо приходилось просыпаться в чужой кровати, плохо соображая, как он в нее — в кровать — попал. Этим утром, увидев Бобби Рэй Силей, представшую перед его взором, одетой как танцовщица из ночного клуба, Команчо растерялся, как никогда. Это зрелище разбудило его окончательно.

— Что, черт побери, происходит? — спросил он хриплым голосом.

Вчера, появившись на пороге ее дома, он надеялся на сочувствие и теплую постель. Теперь, судя по всему, Бобби Рэй решила провести их встречу по полной программе.

— Дьявольски подходящее снаряжение для того, что ты задумала, — сказал Команчо, сев неестественно прямо, красный до корней волос, — о, честное слово, со мной ты только зря теряешь время.

— Позволь, я все же попробую.

Бобби двинулась к нему соблазнительной походочкой, имевшей успех в кафе в Хилл Кантри. Она подошла к Команчо так близко, что он чуть было не уперся ей в живот носом. «Боже правый! Оказывается, она натуральная блондинка!» — подумал Команчо.

— Я знаю, ты был не в настроении ночью. Но думаю, после хорошего отдыха…

Бобби нагнулась и поцеловала его в макушку, ее обнаженная грудь колыхалась совсем у его губ.

Громко зевнув, он откинулся на софу. Затем, сорвав с себя простыню, протянул ее Бобби.

— Будет лучше, если ты прикроешься.

— Ты уверен? Я могу помочь, если… — она не скрывала своего удивления.

— Уверен, — подавленно ответил Команчо. Он не мог заниматься любовью с Бобби, потому что это было для него все равно, что уложить рядом с собой молодую здоровую кобылку. — Дело не в тебе, Бобби Рэй. Я знаю дюжину мужчин, которые сейчас много дали бы, чтобы оказаться на моем месте.

— Тогда объясни, что происходит? — огорченная неудачей Бобби плюхнулась на тахту.

— О, черт возьми, Бобби, — пробормотал Команчо, отворачиваясь от ее сосков, маняще выставленных из-под простыни. У нее была роскошная грудь, но сейчас эта преувеличенная женственность только раздражала «то. — Я не смогу с тобой говорить, Тюка ты не укроешься получше.

Бобби послушно прикрыла свою грудь простыней,

— Когда прошлой ночью, — продолжал Команчо, — ты поцеловала меня, — даю голову на отсечение, что никто в мире не может поцеловать так горячо, как ты, — я вдруг понял, что не смогу заниматься с тобой v любовью.

— Ничего не понимаю.

— Я же сказал, что ты тут ни при чем, дорогая. Дело во мне. У меня возникли некоторые проблемы.

— С каких пор проблемы становятся на пути у мужчины, который решил поразвлечься? — воскликнула Бобби Рзй.

Команчо пожал плечами. Не мог же он сказать, что все из-за возвращения Кэйт.

— Хэнку хуже? — спросила Бобби, пытаясь выяснить, что же все-таки происходит.

— Нет, насколько мне известно.

— Ну тогда, в чем же дело? Бог мой, Команчо, разве у нас когда-то были секреты друг от друга? Мы же знакомы почти с пеленок!.. Зачем притворяться? Когда я вошла сюда раздетая почти донага, я видела, что та часть тела, которой наградил тебя Господь Бог для сотворения любви, находится в полной боевой готовности.

— Это из-за Кэйт, — наконец-таки выдавил из себя Команчо.

— Кэйт? Что она здесь делает?

— Хэнк попросил ее вернуться и заняться ранчо.

— И только-то?

— Если бы! Она согласилась.

— Ты шутишь!

— Желал бы я, чтобы это была шутка! Ты ведь знаешь, как давно я мечтал купить это ранчо!

— Но в чем беда? В нашей округе полно других земельных участков. Кстати, среди них есть и нечто получше Пансиона Прайдов. К тому же твое любимое ранчо на продажу еще не выставили и вряд ли выставят.

— Знаю. Но в другом месте труднее будет сделать то, что я задумал. Я вырос в Пансионе Прайдов. Мой отец и дед работали здесь. Шестьдесят лет их кровь, пот и слезы уходили в эту землю. Будь все проклято, Бобби, но я так хочу! Я хочу, чтобы каждый в Хилл Кантри знал: Киллиан чего-нибудь, да стоит!

— Дорогой, в тебе говорит гордыня. Респектабельный мужчина, ты давно не тот бедный мальчик, которого бросила» мать. Если в Кервилле когда-либо родился счастливчик, так это именно ты! Ну, кто из мальчишек с Тиви Хай может похвастаться, что был капитаном футбольной команды и заводилой на молодежных студенческих пирушках, кого из них удостоили чести выступить с прощальной речью после выпускных экзаменов в колледже?! Я знаю только одного такого, и он сейчас сидит рядом со мной.

Бобби поднялась с тахты, простыня интригующе приспустилась. Но Команчо только поморщился от досады. Она считала себя чуткой женщиной, и потому ей было достаточно намека:

— Я думаю, теперь мне не мешало бы приодеться, — с этими словами Бобби направилась в спальню.

— Извини, — пробормотал ей вслед Команчо. — Может быть, в один из ближайших дней…

— Конечно, дорогой, — она обернулась. — Я просто хочу, чтобы ты знал: мне совсем не обидно. Никаких скорбных чувств. — Она беззвучно рассмеялась. — Пожалуй, «скорбный» — слишком неподходящее словечко, тем более для того, что происходит сейчас. Ты как хочешь, а я по-прежнему считаю тебя своим очень хорошим другом.

Бобби Рэй захлопнула дверь в спальню и, сбросив простыню, пристально посмотрела на себя в зеркало над ночным столиком. Она выглядела чертовски привлекательно. Зеркало уверяло Бобби, что, вопреки двадцати восьми годам, она все еще остается самой сексуальной особой в округе. И к тому же она не по-женски умна, чего, к сожалению, большинство мужчин не замечает.

Команчо подождал, пока захлопнется дверь за Бобби Рэй, встал, подошел к окну и провел ладонью по подбородку — лицо было покрыто однодневной щетиной. Во рту сохранился вкус вчерашнего пива. Чувствовал он себя ужасно. Более того, он считал себя величайшим идиотом в мире. Ему следовало бы остаться дома, хотя мысли о близости Кэйт сводили его с ума. Скорее всего он, зная, что Кэйт совсем рядом, провел бы ночь, плавая вверх и вниз по реке на своем глиссере, воображая ее лежащей в постели.

Ночь у Бобби Рэй казалась меньшим из двух зол. Но он вовсе не собирался втягивать в это дело и Бобби. У него уже несколько месяцев не было женщины, и, принимая во внимание то, как он вел себя этим утром, может показаться, что он сменил сексуальную направленность.

Скривившись от этой мысли, Команчо натянул рубашку и брюки и, разбудив дремавшего на кухне Траубла, поставил кофейник на плиту. Затем, выпроводив собаку за дверь, постоял на крыльце.

Когда он вернулся в дом, Бобби Рэй уже сидела за столом. На ней была короткая юбка, которую она обычно носила на работе.

— Спасибо за отличный кофе, — сказала, она, салютуя ему своей чашкой.

— Уж если кого-то и нужно благодарить, так это тебя. Я был слишком бесцеремонен с тобой этой ночью.

— Ты можешь пользоваться моей дружбой в любое время суток, как только это взбредет тебе в голову. — Бобби Рэй заговорщицки подмигнула ему.

— Спасибо, но я все равно чувствую себя отпетым мерзавцем.

— О, прекрати, к чему эти слащавые излияния. Я люблю, когда в мужчинах есть нечто необъяснимое. — Она поставила чашку, подошла к Команчо и чмокнула его в щеку. — Увидимся в кафе. Завтрак за мной!

Бобби ушла, Команчо же продолжал сидеть, сбитый с толку и изумленный вечной, неразрешимой загадкой женской логики. Мужчины могут многое, они даже научились расщеплять атом, но им никогда не разобраться в хорошенькой женской головке.

Этой ночью Кэйт очень мало и плохо спала. Ей казалось, что утром она будет совершенно разбита. Но вопреки ожиданиям, энергия била из нее ключом. Вчера вечером она уверяла отца, что обязательно справится с ранчо. Хотя в глубине души ей трудно было поверить в свои успехи на поприще сельского хозяйства. Разговор с Команчо, не скрывшим от нее тяжелого положения дел, только усугубил сомнения.

Вновь и вновь прокручивая в уме проблемы Пансиона Прайдов, Кэйт пыталась трезво оценить ситуацию и свои возможности.

Решение, как казалось Кэйт, всех проблем пришло совершенно неожиданно. Сегодня утром… под душем… Окрыленная надеждой Кэйт, даже не высушив до конца волосы, поспешила на кухню. Дельта уже сидела за столом с чашечкой кофе.

— Да ты у нас ранняя пташка, дорогая, — воскликнула она, поднимаясь из-за стола. — Я приготовлю тебе что-нибудь на завтрак?

— Я не хочу, чтобы вы беспокоились, и совсем незачем ждать меня каждый раз. Мне не нужна компания, я не гость, — мягко, но твердо отказалась Кэйт от услуг Дельты.

Дельта искренне и от всего сердца улыбнулась ей в ответ:

— Хэнк так счастлив. Он говорит, что чувствует себя намного лучше. Представляешь, он даже поговаривает о том, чтобы прокатиться по ранчо на автомобиле. Ты будто вдохнула в него новую жизнь, дорогая.

Чуть не расплакавшись, Кэйт подошла к плите и налила себе кофе. Странно, Дельта говорит, как жена, а не прислуга. Отец был близок с Дельтой, но раньше Кэйт никогда не думала об их отношениях. «Да и теперь не следует, — говорила себе она, — в конце концов это личное дело Хэнка».

— Возможно, отцу не понравится то, что я собираюсь сделать с ранчо, — сказала Кэйт, усаживаясь напротив Дельты, которая, будто почувствовав скрытую угрозу в ее словах, сразу вся как-то съежилась. — Ну, о чем ты задумалась? — спросила Кэйт, отхлебнув кофе.

— Во всем, что касается ведения хозяйства на ранчо, я плохой советчик. Но могу поделиться с тобой мыслями относительно твоего отца. Он прошел через многое, и не стоит теперь волновать его без причины. Мой тебе совет — перед тем как разрушать его надежды, лучше обсуди свои планы с Команчо.

— Я превосходно справлюсь и без его консультации, — вспылила Кэйт.

— Всем бывает нужна помощь, Кэйт. Даже Прайдам. Когда-то вы с Команчо не ладили, но ведь сейчас вы слишком взрослые люди, чтобы копаться в прошлом. Он хороший человек, с головой на плечах. Местные жители очень его уважают. Если у тебя серьезные намерения, обязательно поговори с Команчо. Тебе понадобится его помощь.

— Хорошо, хорошо, — прекрасно понимая, что иного выхода у нее нет, Кэйт поспешила согласиться. — Ты победила. Я поговорю с ним перед тем как идти к отцу. Когда он обычно выходит к завтраку?

— Сегодня Команчо, наверное, не будет. Я слышала шум мотора прошлой ночью и теперь не вижу его машины.

— И часто он так внезапно покидает вас с отцом? — воскликнула Кэйт, возмущенная ночным отъездом Команчо.

— Дорогая, он же управляющий, а не больничная сиделка. У него есть своя личная жизнь. Раз или два в неделю он завтракает в «Кафе под Кервиллом» в Хилл Кантри.

— Я немедленно еду в город.

— Если ты послушаешься моего совета, то дашь человеку спокойно позавтракать и поговоришь с ним позже.

Кэйт резко отодвинула стул и встала из-за стола. У нее не было никакого желания позволять Команчо спокойно наслаждаться завтраком. Все, кого она встречала, только и говорили о том, какой он великолепный человек и знаток своего дела. Этим утром он будет иметь возможность доказать ей это.

За свои сто шестьдесят лет Хилл Кантри привлекал людей очень разнога склада и характера: предпринимателей, сделавших себе состояние на редких сортах местного кедра, дельцов, безнаказанно промышлявших здесь после Гражданской войны, чахоточных, прослышавших о пользе чистого в этих краях воздуха и, наконец, туристов и пожилых людей, ищущих единения с природой. Все они придавали старому городку значимость и вид небольшого центра светской жизни.

Хотя город сильно изменился с тех пор, как Кэйт покинула здешние края, в сердцевине его все еще сохранялся тот прежний Хилл Кантри, в котором все жителя знали друг друга. «Возвращение знаменитости послужит поводом для различного рода толков», — подумала Кэйт, пытаясь припарковать свой огромный по здешним оценкам «кадиллак» на площадке рядом с «Кафе под Кервиллом». Надо было послушаться Дельту, а то Команчо чего доброго решит, что она приехала сюда, желая выведать, где он провел ночь. Но отступать уже поздно.

Скептически посмотрев на себя в смотровое зеркало «кадиллака», Кэйт спрыгнула с высокого переднего сиденья и, захлопнув дверцу машины, направилась в кафе.

Распахнув дверь, она вдруг поняла, насколько нелеп ее наряд в глазах окружающих, хотя нью-йоркская публика не обратила бы внимания на это обычное короткое в обтяжку платье от фирмы «Николь Миллер» и изящные без каблуков туфли.

Со своими покарябанными деревянными столиками, пластмассовыми стульчиками, посетителями, одетыми весьма скромно (почти у всех на головах — кепки с надписями «Кервилл» или «Джон Дир»), кафе относилось к тому типу заведений, в которых чувствуешь себя словно дома. У Кэйт перехватило дыхание, как только она увидела Команчо, сидевшего спиной к дверям в дальнем углу кафе. Он был не один.

Кэйт сразу же узнала его собеседницу. Бобби Рэй Силен, бывшая школьная королева. Предмет романтических грез мужского населения Тиви Хай, кервиллская знаменитость, сидела напротив Команчо и заливалась смехом в ответ на произнесенную им фразу.

Она ходила в школу вместе с Бобби Рэй, пока Хэнк не отослал ее в Кинкэйд. Кэйт всегда восхищалась Бобби Рэй, и не только потому, что та была признанной красавицей. В отличие от других детей, Бобби никогда не называла ее губошлепкой или длинным стручком, она всегда обращалась с ней очень вежливо и даже пару раз пригласила в кино. Но все теплые чувства, которые Кэйт когда-то питала к Бобби Рэй, испарились в тот миг, когда она поняла, что это, возможно, и есть та самая женщина, о которой говорил Команчо, когда заявил о своем решении обзавестись семьей.

Кэйт стояла у входа, ругая себя за то, что летела в город по пыльной дороге сломя голову, в то время как Бобби Рэй преспокойно кладет сахар в кофе Команчо и томно размешивает его своими холеными пальчиками. Одно из двух: либо кофе уже порядком остыл, либо Бобби Рэй была еще более горяча. Кэйт предполагала второе. Она даже почувствовала исходящее от нее сексуальное влечение. Не обращая внимания на уколы проснувшейся ревности, Кэйт, пожав плечами, начала пробираться к ним.

Бобби Рэй подняла глаза, чтобы посмотреть на женщину, наделавшую столько шума при входе. Интуиция подсказала ей, что она не местная — по крайней мере, не из этого округа. Туристы редко заглядывают в это кафе. Кто же это может быть? Бобби Рэй пристально посмотрела в лицо приближающейся женщины. Боже мой, это Кэйт Прайд! Она ожидала встретить свою знаменитую одноклассницу где угодно, но только не в кафе.

В этих краях образ Кэйт окутан ореолом таинственности с тех самых пор, когда в журналах стали появляться заметки о ее романах. Казалось, она коллекцронировала обручальные кольца с той же легкостью, с какой некоторые женщины коллекционируют тени для глаз. Несмотря на это, Кэйт не показалась Бобби жеманной или кокетливой. Напротив, она выглядела очень естественно. От нее исходило какое-то внутреннее очарование.

— Черт побери! — воскликнула она. — Сюда только что вошла Кэйт Прайд!

Команчо поставил на стол свою чашку так резко, что пролил кофе.

— Ты шутишь!

— Она идет прямиком к нам, золотко мое!

Команчо удивленно поднял брови и усмехнулся. Но вид у него тем не менее был одновременно радостный и смущенный, как у новорожденного теленка, который наконец добрался до вымени, но не знает, что делать дальше.

Бобби Рэй заметила происшедшую в нем перемену. Команчо говорил о приезде Кэйт как о чем-то мешающем его карьере, но уж не как о задевавшем его чувства. Она знала, что мужчина никогда не выглядит так глупо, если он не увлечен женщиной. Интуиция подсказывала ей, что Команчо влюблен в Кэйт больше, чем осмеливается себе признаться. Проигнорировав выражение неприязни на лице Кэйт, Бобби кивнула ей и пригласила за столик.

— Остановись, путник, ибо здесь ты найдешь себе достойное место для отдыха.

— Рада тебя видеть, — кивнув в ответ, ответила Кэйт.

Команчо резко вскочил из-за столика, и стул с грохотом повалился на пол.

— Что-нибудь с Хэнком? — взволнованно спросил он.

Кэйт с досадой посмотрела на Команчо. На нем была вчерашняя одежда. Без всякого сомнения, он провел ночь с Бобби Рэй и абсолютно этого не скрывает.

— Когда я выезжала, с Хэнком все было в порядке.

— Я не ожидал, что это ты — я просто думал — я… — Команчо нагнулся, чтобы поднять стул.

— Превосходно! Как в старые добрые времена, не так ли, — сказала Бобби Рэй, нарушая напряженную тишину. — Мы с Команчо только что говорили о тех деньках в шестом классе, когда он подложил бомбу в парту мисс Барнаби. Ты ведь присутствовала при этом?

Казалось, и Кэйт, и Команчо не слышат ни единого слова.

— Что ты тут делаешь? — Команчо пристально посмотрел на Кэйт.

— Нет, это ты что здесь делаешь? — выпалила Кэйт в ответ.

«Дьявол, — подумала Бобби. — Я здесь дано лишняя».

— Ну что ж, мне нужно приниматься за работу, — сказала она вставая. — Принести меню?

— Просто кофе, — ответил Команчо.

— Мне тоже, — откликнулась Кэйт, усаживаясь за стол, прямо на то же место, где только что сидела Бобби Рэй.

— Я думаю, ты ехала сюда не за тем, чтобы составить мне компанию, — Команчо улыбнулся.

Его ослепительная белозубая улыбка всегда напоминала рекламу зубной пасты. «Конечно же, он зря тратит силы, стараясь понравиться», — волнуясь, уговаривала себя Кэйт.

— Я бы даже не подумала искать тебя по всему городу, если бы Дельта не настояла на нашем разговоре. — Она сделала паузу. «Когда же это кончится, — подумала Кэйт, — неужели я так и не смогу сидеть рядом с ним, не дрожа всем телом!» — Мне надо посоветоваться с тобой относительно ранчо. Я хочу разводить экзотических животных, но не всех. Надо заняться редкими и вымирающими видами, превратить Пансион Прайдов в нечто среднее между зоопарком и заповедником.

Она пристально глядела на Команчо, стараясь понять, что он думает о ее планах. Если бы он рассмеялся, нахмурился или хотя бы пожал плечами, она бы сразу ушла. Но ничего подобного! Его заинтересовала ее идея.

— Продолжай, — попросил Команчо.

— Прошлым вечером ты говорил мне, что всегда найдутся охотники заплатить за возможность подстрелить редкое животное, не тратя времени и денег на поездку в Африку. Однако, насколько мне известно, в наши дни многие из посещавших Африку вовсе не охотники. Это туристы, добродушные любители природы, единственное оружие которых — камера. Почему бы не создать на ранчо свою маленькую Африку. У нас подходящий климат и достаточно земли.

— Ты всегда была сентиментальна. Никто не смел возражать, когда в детстве ты приносила в дом каждое бездомное существо, оставшееся без матери. Это все старые игрушки, Кэйт. — Команчо нахмурился. — Если ты говоришь о великолепии зоопарка, то, могу тебя заверить, многие пытались этим заняться и терпели неудачу.

— Пустые слова! Ты говоришь так потому, что сам хочешь завладеть ранчо!

— Дело не в этом, — возразил Команчо. — Тебе трудно понять, как много значит для меня чувство долга. Я не могу предать твоего отца.

Раньше Кэйт не собиралась раскрывать свои планы до конца, она рассчитывала только набросать схему. Теперь же ей было необходимо убедить Команчо в своей правоте.

— Не будешь ли ты так добр помолчать и дать мне шанс все объяснить перед тем, как делать выводы? Я не заинтересована в открытии игрушечного зоопарка для холеных, ленивых, лоснящихся от самодовольства туристов. Это не спасет ранчо. Я хочу создать нечто удивительное и восхитительное. К нам будут приезжать самые известные в Америке люди. Я «ужу по своим знакомым и друзьям. Они всегда приходили в восторг от чего-нибудь нового и необычного. Стоит разводить лишь вымирающие виды животных. Джим Фолей однажды сказал мне, что единственный путь спасти животных, это заставить людей ценить их жизнь больше, чем туши, остающиеся после убоя. И мне кажется, я знаю, как это сделать. Аутбэк Прайдов будет приносить доход!

— Аутбэк Прайдов?

— Так я планирую назвать свой парк. Разве не видишь — ранчо дает мне возможность спасти вымирающие виды от полного исчезновения. — Казалось, Кэйт не может остановиться. — Я встретила Ричарда Ликея в одном из благотворительных фондов в Нью-Йорке, и он мне сказал, что в Кении всего десять лет назад было сто сорок тысяч слонов и шестьдесят тысяч черных носорогов. Теперь их осталось чертовски мало, но браконьеры продолжают уничтожать этих животных, так же как и гепардов, леопардов и львов. Особые редкие виды зебры и жирафа тоже на грани полного истребления. Это только то немногое, что мне известно. Со временем человечество неизбежно придет к признанию того факта, что оно нуждается в животных. Я убеждена: спасая их, мы можем спастись сами.

Кэйт замолчала, чтобы проверить, заинтересовала ли она Команчо или он просто дал ей шанс подурачиться?

— А что же с быками? — пристально глядя на Кэйт, спросил Команчо. — Твой отец не сможет так легко расстаться со своими фаворитами, не говоря уже о длиннорогих, которых он унаследовал еще от Патрика Прайда. И я развожу своих креолов на вашей земле.

— Великолепно, — ответила она, принимая новые обстоятельства совершенно спокойно. — Места достаточно, чтобы заняться и тем, и другим. Предприятие, которое я планирую, должно поддержать ранчо. А место для твоих креолов обязательно найдется. Мы даже можем включить их мясо в наше меню. Что ты об этом думаешь?

— Это амбициозный и очень дорогой план.

— Не тяни, Пострел. Решай, либо ты со мной — либо против меня!

Команчо задумался, взвешивая свои шансы, и выбрал меньшее из двух зол.

— Я с тобой, — сказал он, — но если ты прогоришь, то хочу тебя сразу предупредить — я всегда буду наготове, чтобы урвать себе лакомый кусочек.