Исследованию творчества Хайдеггера еще при его жизни было посвящено немало книг, статей, многие из которых писались в контексте сравнительной философии. И, как правило, он рассматривался как экзистенциалистский мыслитель. Приведем несколько названий монографий и сборников, вышедших в 50-е – начале 70-х гг. Например, в книге Блэкхема Г.Дж. «Шесть экзистенциалистов (Кьеркегор, Ницше, Ясперс, Марсель, Хайдеггер, Сартр)» , не только Хайдеггер, но и Кьеркегор и что еще более удивительно – Ницше. Их рассмотрение идет в плане понимания ими категории «экзистенция» и других экзистенциалов. Но известно, что сам Хайдеггер никогда не считал себя экзистенциалистом. В работе Мориса Корвеза «Философия Хайдеггера» уже была предпринята попытка представить его и как экзистенциалиста и как представителя феноменологической философии. Сходную мысль можно обнаружить и в книге Томаса Лэнгема «Значение Хайдеггера. Критическое изучение экзистенциалистской феноменологии» . И хотя в названиях последних двух работ имя Хайдеггера не сопрягается с именами других современных западных философов, но в самом содержании исследование ведется в компаративистском духе. И несмотря на то, что мы ограничили себя анализом отражения творчества Хайдеггера в зарубежной сравнительной философии, все же упомянем, что в нашей стране в 50-e – 70-е гг. Хайдеггер рассматривался в контексте экзистенциализма.
      Схожая ситуация была как в восточной философской литературе, так и латиноамериканской. К обзору последней мы вернемся в конце нашего очерка, а что касается восточных восприятий творчества Хайдеггера в духе сравнительной философии, то следует для начала упомянуть прежде всего работу индийского философа Гуру Датта, который в 1960 г. выпустил книгу «Экзистенциализм и индийская мысль» , в ней Хайдеггер фигурирует в качестве экзистенциалиста наряду с Кьеркегором (и даже с Паскалем), Ясперсом, Сартром, в определенной мере с Мунье. Один из известных японских экзистенциалистов Танабэ Хадзиме в своей книге «Онтология жизни или диалектика смерти» (1962) писал, что Хайдеггер, чьи лекции он слушал в 1922–23 гг. в Германии, объяснил ему дорогу в философию – дорогу в экзистенциализм . Нет нужды перечислять другие работы западных и незападных авторов, в которых Хайдеггер представлен экзистенциалистом в той или иной степени. Возможно, стоит упомянуть лишь имя известного арабского философа абд-ар Рахмана Бадави, автора нескольких монографий об экзистенциализме (40–50-е гг.), который рассматривал Хайдеггера в ряду других западных экзистенциалистов.

От экзистенциалистского образа Хайдеггера к феноменологическому и к образу создателя фундаментальной онтологии.

      Анализ зарубежных работ 70-х и более позднего периода дает основание сделать вывод о том, что произошло смещение акцентов в трактовке философского творчества Хайдеггера в сторону феноменологического и герменевтического прочтения его трудов. В этом контексте появляется целая серия работ компаративистского плана. И вновь дискуссия разворачивается вокруг работы Хайдеггера «Кант и проблема метафизики». Например, Анри Деклев в своей книге «Хайдеггер и Кант» (1970) прослеживает начало интереса Хайдеггера к Канту еще в период 1912–1916 гг., затем интерес возрастает в «Бытии и времени» и, наконец, в его труде «Кант и проблема метафизики» (1929) автор завершает своими ремарками оценку Хайдеггером Канта уже после «Поворота» (Kehre). Попытка герменевтического прочтения Хайдеггера легко обнаруживается в работе Л. Патрика и Ф. Шелоу «Следы понимания: Очертания герменевтики Хайдеггера и Риккера» . В этой работе проводится мысль, что оба этих мыслителя искали пути к так называемой пост-критической философии. Речь идет о специфике реинтерпретации кантовского проекта деконструкции метафизики и вообще об интерпретации, трактовке сути языка.

Хайдеггер и Гуссерль – центр сопоставлений

      В последние десятилетия в центр сравнительной философии, фокусирующей свое особое внимание на творчестве Хайдеггера в ранний и поздние периоды, выходит тема, даже своеобразное проблемное поле, которое условно может быть названо местом, где происходит сопоставление взглядов на понимание сути феноменологической философии и ее основных атрибутов между Хайдеггером и Гуссерлем. Одним из первых зачинателей подобного сопоставительного анализа, на наш взгляд, следует рассматривать Эрнста Тюгендхата, который еще в 1967 г. опубликовал работу (курс его лекций) «Понятие истины у Гуссерля и Хайдеггера» . Первая часть книги посвящена рассмотрению взгляда (учения) Гуссерля на истину в «Логических исследованиях» в контексте широкого историко-философского экскурса, обращения к Платону, Канту, во второй же части исследуется взгляд на истину Хайдеггера. При этом особое внимание обращается на трактовку истины Хайдеггером сначала в его книге «Бытие и время», а затем в работах после «Поворота». Сопоставлению взглядов и подходов к понятию «интенциональность» посвящена работа Хопкинса В.С. «Интенциональность у Гуссерля и Хайдеггера» (1993) . В первой части дается оценка гуссерлевского представления об интенциональности, его феноменологическом методе, логических, психологических и трансцендентальных аспектах феноменологии. Во второй же части рассматривается хайдеггеровское феноменологическое исследование бытия интенциональности в контексте Dasein. Вся третья часть посвящена сопоставлению гуссерлевской и хайдеггеровской трактовок интенциональности. В последующих двенадцати главах представлены взгляды Гадамера, Рикера, Моханти и некоторых других на содержание и процедуру иных возможных сопоставлений по данной проблеме.
      Тема «Время и временность у Гуссерля и Хайдеггера» нашла отражение в сборнике трудов под руководством Эрнста Вольфанга Орта (1983) . Здесь дается оценка гуссерлевского анализа «Время – сознание», сопряженности времени и истории в его феноменологии, времени и бытия у Хайдеггера, понятия времени у раннего (1925) Хайдеггера. Это довольно интересное сравнительное исследование, но правда, без итогового резюме. Попыткой рассмотреть в сравнительном плане Гуссерля и Хайдеггера может служить книга Беркли Р.Ф. «Гуссерль, Хайдеггер и кризис философской ответственности (1992) . Гуссерлевское описание кризиса как утраты начинается с его тезиса о сути кризиса естественных и гуманитарных наук, философии и культуры, продолжается описанием генезиса этого кризиса, подчеркиванием того, что «Кризис» является лейтмотивом его мысли и завершается указанием на то, как Гуссерль представлял себе выход из этого кризиса. Во второй части идет разбор взгляда Хайдеггера на кризис, причина последнего в философии – «забывание» вопроса о бытии сущего. Далее идет рассмотрение временной структуры Dasein как основы для его «историчности». Хайдеггеровские «деструкция» и «воспоминание» (о бытии) оцениваются как выход из кризиса. Последние части книги посвящены проблеме философской ответственности в технологический век с позиции Хайдеггера и Гуссерля. Таков общий лейтмотив книги. В ней имеются и интересные экскурсы автора. Например, по его мнению, важное значение для понимания раннего Хайдеггера имеют его лекции в Марбурге с 1923 по 1928 гг., в которых не отрицается гуссерлевская феноменология, а наблюдается некоторое восхождение от нее. Отсюда необходимо пересмотреть отношение между Гуссерлем и Хайдеггером, в новом контексте исследовать гуссерлевский «диалог» с текстом «Бытия и времени». Хайдеггер делает акцент на кризис «оснований», полагая, что он может быть преодолен. По мнению автора, материалы для будущего «Поворота» (Kehre) Хайдеггера могут быть обнаружены уже в «Бытии и времени» .
      В рамках первого проблемного поля сопоставления Хайдеггера с современниками следует заметить, что философское творчество Хайдеггера в контексте западной философии сравнивается не только с философией Гуссерля, хотя это и центральный узел, но и в связке Гуссерль, Шелер, Хайдеггер , с философией Сартра.

Хайдеггер и Сартр

      В книге Фелла Дж.Р. «Хайдеггер и Сартр. Очерк о бытии и месте» (1979) автор ставит цель прояснить проблему феноменологической онтологии у обоих мыслителей. Для этого автором книги выделяются четыре основные сюжетные линии исследования:
      1. определение природы бытия у Хайдеггера (Dasein, почва и время в «Бытии и времени») и у Сартра (Бытие-для-себя, почва и время в «Бытии и ничто»);
      2. жизнь с ничто (ничто и мир: необходимость поворота, этика игры и свободы в их обращенности друг в друга, гуманизм: лекция Сартра, письмо Хайдеггера);
      3. переориентация (природа места: почва и язык у Хайдеггера, человеческое место в четырехкратном: по ту сторону перемещения у Сартра);
      4. сопоставление и перспектива (почва и истина бытия, направление феноменологической онтологии).
      В этой многоплановой книге предпринята по сути попытка прочтения интеллектуальных биографий Хайдеггера и Сартра в сопоставительном плане прояснения концептуального аппарата обоих выдающихся мыслителей ХХ века.
      Второе проблемное поле, на котором в современной западной философии разворачивается исследование творчества Хайдеггера в сравнительном плане, это анализ его отношения к предшественникам, начиная от греков и кончая Къеркегором и Ницше. Это во многом обусловлено и тем, что сам Хайдеггер создал целую серию блестящих работ по данной проблеме, широко известных в современном мировом философском сообществе. В рамках нашего тематико-библиографического обзора проследим лишь основные направления, по которым идет исследование отношения Хайдеггера к предшествующей философской мысли, к различным философским традициям. Проблемы Хайдеггера и греческой философии широко обсуждаются в западной философии. Поискам потаенных корней хайдеггеровской фундаментальной онтологии посвящен ряд трудов. В книге Фарсина Банки «Дорога в мышление. Платон, Мартин Хайдеггер, Теодор Баллауер» (1986) в первой части рассматривается платоновское учение о метафизике, во второй – хайдеггеровский скачок» в мышлении через «воспоминание» о бытие путем преодоления «забытости» бытия, его критику учения Платона по проблеме истины. В интересной работе Вернера Бейервальтеса «Хайдеггеровское возвращение к грекам» (1995) мотивы его большого интереса к грекам (Парменид, Гераклит, Платон, Аристотель) заключены в поисках им нового способа философствования через «деструкцию» новоевропейской метафизики. В досократиках он находит созвучие своим идеям фундаментальной онтологии. Автор проводит разбор фрагментов из Гераклита, Парменида в интерпретации Хайдеггера. В работе Роузена Стенли «Вопрос о бытии. Перемена направления Хайдеггером» (1993) эволюция его взглядов прослеживается в контексте исторической судьбы метафизики от платонизма, аристотелизма до ницшеанства.
      Проблемы отношения Хайдеггера к традициям не только греческой философии, но и более поздней западной философии в сравнительном плане также занимает важное место в хайдеггероведении. Примером этому может служить прежде всего книга Дилайя Дж.Н. «Хайдеггер через традицию. Очерк о значении бытия в философии Мартина Хайдеггера» (1971) . В ней автор рассматривает Хайдеггера в контексте соотнесенности его взглядов на бытие со взглядами Фомы Аквинского и затем некоторых видных представителей неотомизма (Ж. Маритен, Э. Жильсон), равно как и со взглядами позднесредневекового схоласта Дунса Скота. Итак, уже стало традицией сопоставление взглядов на бытие Хайдеггера и Гуссерля. Здесь же ставится проблема раннего и позднего Хайдеггера, к рассмотрению которой мы еще вернемся в последующих разделах нашего коллективного исследования «Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур». По вопросу соотношения Хайдеггера со схоластикой имеется серьезная в сравнительном плане работа Линдбледа И.М. «Интеллигибильность бытия согласно Фомы Аквинского и Мартина Хайдеггера» .
      Попытка выявить влияние древнееврейского наследия на творчество Хайдеггера предпринята в книге Марлен Царадер «Непредвиденный долг. Хайдеггер и древнееврейское наследие» (1995) . В первой части книги рассматриваются хайдеггеровское прочтение истории метафизики и существенные различия в ее трактовке у раннего и позднего Хайдеггера. Затем идет сопоставление взглядов Хайдеггера на язык и взглядов на язык в еврейской традиции, завершается первая часть сопоставлением в этом контексте взглядов на мышление. Вторая часть, обозначенная как непосредственно проблемная, посвящена хайдеггеровскому пониманию бытия и поиску потаенных корней его учения о бытии не только в греческой, но и в иудейско-христианской традиции. Деконструктивизм Хайдеггера сопоставляется также со взглядами таких современных философов как Э. Левинас и Ж. Деррида.
      В историко-философском плане за последние десятилетия на Западе вышел ряд исследований, в которых творчество Хайдеггера сопоставляется с философией Кьергегора , философией Ницше и поэзией Гельдерлина , с философско-логическими концепциями Фреге и Витгенштейна . Во всех этих сравнительных исследованиях проводится по сути одна мысль, это мысль о попытках «реконструкции» философии. И вновь философское творчество Хайдеггера сопрягается с именем Гуссерля . Во всех рассмотренных или просто обозначенных нами трудах западных авторов о философском творчестве Хайдеггера в сравнительном контексте исследование ведется только в данных западной философии. Однако даже из этих трудов можно извлечь некоторые важные идеи и методологические указания для решения основной проблемы нашего исследовательского проекта «Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур».

      В рамках данного проблемного поля, на наш взгляд, полнее может быть раскрыто как значение его философского творчества для мировой философской науки, так и обнаружены моменты сходства и различия взглядов Хайдеггера со взглядами выдающихся мыслителей прошлого и настоящего. Более того, в этом контексте ярче проявится и специфика восприятия Хайдеггера в восточной мысли вообще, в рамках отдельных национальных философских культур в особенности. В рамках нашего тематико-библиографического обзора новейшей зарубежной философской литературы, касающейся проблемы Хайдеггера и восточной философии в контексте сравнения и диалога с целью нахождения путей к осуществлению взаимодополнительности философских культур Запада и Востока, мы коснемся пока только обзорно аналитическим порядком трех исследовательских подтем: 1) Хайдеггер и индийская мысль; 2) Хайдеггер и китайская мысль; 3) Хайдеггер и японская мысль. Акцент нами будет сделан на зарубежные сравнительные историко-философские исследования, в которых Хайдеггер является либо непременным участником мысленного диалога и сравнения с тем или иным восточным мыслителем прошлого и настоящего, либо объектом концептуального восприятия его творчества тем или иным современным восточным философом.

Хайдеггер и индийская философия

      В рамках этой подтемы остановимся на нескольких наиболее важных, на наш взгляд, работах западных и индийских философов. В труде американского философа Джона А. Табера «Преобразующая философия. Изучение Шанкары, Фихте и Хайдеггера» предпринята попытка осуществить межкультурное сравнительное историко-философское исследование, провести своеобразный мысленный диалог между выдающимся индийским философом, адвайта-ведантистом восьмого века Шанкарой, видным представителем немецкой классической философии XVIII – начала XIX веков Фихте и Хайдеггером, чье реноме в мировой философии ХХ века исключительно высоко в контексте так называемой преобразующей философии. Автор делит всех философов в контексте истории философии условно на две группы: 1) ищущие истинные идеи и 2) стремящиеся к преобразованию сознания, подъему его на новый высокий, самый высший уровень через преобразование облика философии, создание нового стиля философствования, нового отношения к метафизике. К числу таких мыслителей автор относит Платона, Спинозу, Фихте, Шанкару и Хайдеггера, хотя последний, по его словам, не развил полностью оформленной преобразующей философии. Кроме Хайдеггера на Западе в рамках своеобразного ответвления от классической преобразующей философии в ХХ веке автор выделяет Р. Рорти и некоторых французских философов. Сопоставительный анализ взглядов Шанкары, Фихте и Хайдеггера автором ведется по следующим направлениям:
      1. трактовки самих структур философских систем трех вышеобозначенных мыслителей;
      2. трактовки сознания, самосознания, познания и бытия;
      3. трактовки соотношения теоретического и практическо-прикладного уровней.
      По всем этим уровням Табер находит сходства, параллели, что позволяет ему представить их как наиболее ярких представителей преобразующей философии.
      Табер посвящает Шанкаре первую главу «Преобразующая структура адвайта-веданты Шанкары», в которой доказывается, что в своей радикально-монистической интерпретации мистических текстов Вед, Упанишад Шанкара стремится создать новый тип философии – философии, способной оказать преобразующее влияние на все сферы бытия, жизни человека. Он за новый уровень философского дискурса. Этому служат и выдвигаемые им предварительные необходимые условия, требования к познанию Брахмана, Атмана, изложенные им в «Брахма-сутре». Он считает карму важной в сфере практических целей, но в целях освобождения сознания мокша стоит выше. Высшее познание – это целостное познание Я. Два уровня дискурса – путь к просветлению через знание и путь к практической цели через религиозную практику. Первый путь в конечном счете выше второго. Во второй главе «Индийская философия, западная философия и проблема интеллигибельности» вся первая часть посвящена описанию теории сознания Шанкары, его спору с представителями санкхьи относительно понимания Брахмана. Для Шанкары Брахман – это сознание, высший его уровень. Брахман – это Я как чистое сознание, существующее совместно с телом, но его просветляющее. Просвещая интеллект, Я становится схожим с ним. Табер отрицает мнение тех современных исследователей, которые усматривают противоречивость утверждений Шанкары о природе Брахмана как истины, знания и как чистого сознания. Табер пишет, что теорию сознания Шанкары надо воспринимать в контексте того, что она имела не только чисто теоретический, но и практический аспект. Путь к тотальному преобразованию он видел через освобождение сознания от искажающих его условий и факторов и познание природы Я в переходе от докогнитивного уровня к философскому . Шанкара не есть чистый, созерцательный мыслитель. Мистические и парадоксальные его утверждения вполне могут быть объяснимы в контексте учета его интенции к преобразующей функции философии – радикальному изменению способа философствования. Схожие моменты Табер находит и в философии Фихте.
      Вся третья глава «Фихте как преобразующий философ» нацелена на то, чтобы найти некоторые сходства в его философии с идеями Шанкары. Он отмечает особое место Фихте в немецкой классической философии как связующего звена между «критической философией» Канта и «абсолютным идеалистом» Гегеля. Фихте создает свою систему абсолютного идеализма, существенно преобразовывает сам образ философского мышления в своем «Наукоучении» как истинном образе философии, правда, употребляя выражение «так называемой философии». Сходные элементы с преобразующей философией Шанкары Табер обнаруживает в следующих направлениях:
      1. опыт – высший уровень сознания, важнейшее условие интеллегибильности системы;
      2. практика как метод для развития этого высшего сознания;
      3. познание – основная тема системы в компоненте опыта;
      4. особое место интеллектуальной интуиции в развитии самосознания.
      Табер не считает, что интеллектуальная интуиция Фихте есть проявление состояния транса или вид йогической самадхи . Но одновременно он отмечает, что понятию интеллектуальной интуиции в определенной мере созвучно ведантистское понятие самадхи. И Шанкара, и Фихте полагали, что без высокой зрелости сознания и самосознания невозможно адекватное познание Я. Табер пишет, что «наукоучение» Фихте – это не коллекция постулатов и тезисов, а программа преобразования жизни и ориентирована на практическую реализацию . Для подтверждения тезиса он анализирует образовательную программу Фихте.
      В четвертой главе «Ответвления преобразующей философии» Табер главное внимание уделяет Хайдеггеру как преобразователю философии. Он пишет, что Хайдеггер – наиболее важный современный мыслитель, чья философия озабочена переоткрытием обновления первоначальной точки зрения на суть мышления, философию, метафизику в контексте европейской, шире – западной мысли. Табер специально анализирует работу Хайдеггера «Что значит мыслить?», исходя из утверждения Хайдеггера, что истинная философия зависит от развития истинного мышления. Без умения правильно мыслить нельзя получить ответа на вопрос о том, что такое бытие, вокруг которого по сути вращается вся дискуссия. По мнению Табера, эссе «Что значит мыслить?» не является научным исследованием мышления, а это скорее упражнение в мышлении. Для Хайдеггера, особенно позднего, суть философского мышления, ее основная задача – не описание природы вещей, не исследование аппарата познания, а пробуждение потенциала сознания, мышления, что и роднит его с Шанкарой и Фихте. Путем различных приемов упрашивания, убеждения, склонения нас к исполнению «подлинного мышления» Хайдеггер стремится достигнуть того, что значит мыслить действительно по-философски, т.е. по-другому, чем традиционно. Хайдеггеровской системе подлинного мышления соответствует фихтеанский необусловленный принцип всего познания. Однако, по мнению Табера, трудно однозначно определить цель (назначение) философствования, ибо в его эссе «Что значит мыслить?» много метафорических выражений, логически нестрого оформленных суждений . Табер много внимания уделяет разъяснению утверждения Хайдеггера, что традиционная философия – метафизика еще не помыслила сущности бытия сущего. Он (Хайдеггер) в этом плане, по словам Табера, объявляет «войну метафизике» и стремится разрушить такие ее понятия как материя, форма, субъективность, субстанция, причина, время, истина. В Ницше Хайдеггер видел философа, который осознавал необходимость изменения традиционного способа мышления. Особое внимание Хайдеггер обращал к Пармениду, надеясь найти в нем предтечу искомого им подлинного способа философствования. Табер завершает рассмотрение философии Хайдеггера указанием на то, что в трудах позднего Хайдеггера, в его обращенности к поэтике, языку наиболее полно обнаруживаются элементы преобразующей философии, хотя развернутой программы этой философии он не представил. В отечественной литературе на некоторые аналогии в философии Шанкары и Хайдеггера указано в работе Н.В. Исаевой .
      В начале нашего вводного очерка мы уже упоминали имя известного индийского философа и культуролога Гуру Датта, который в своей работе «Экзистенциализм и индийская мысль» определял Хайдеггера как экзистенциалиста. Родословную экзистенциализма он ведет от Сократовского «Познай себя», находя определенные аналогии в Упанишадах, раннем ведантизме и санкхье . Не вдаваясь в оценку подобного утверждения, проследим за ходом мысли Гуру Датта. Он протягивает экзистенциалистскую линию далее к Августину, Паскалю, Кьеркегору и наконец, к европейским философам XX века: Сартру, Марселю во Франции, Ясперсу и Хайдеггеру в Германии. Коснемся только Хайдеггера. Он его рассматривает в определенной мере в сопоставительном анализе со всеми другими вышеобозначенными европейскими экзистенциалистами, прежде всего в цепочке «Кьеркегор – Ясперс». Исследуются понятия трансценденция, экзистенция, тревога, Dasein и некоторые эквиваленты им в индийской мысли. Хайдеггер различает незрелый тип экзистенции «Seiende». Под ним он полагал вещь, сводимую к констатации: «она есть», вещь, которая не обладает способностью выбора (Jada). Для него опыт я (самости) выходит за границы рутинного эго. Он пытается рассматривать поле действия восприятия и интеллекта, аналогично тому, как это предусматривалось в Упанишадах. Далее Гуру Датта описывает, что Хайдеггер имел в виду, когда говорил, что наше сознание испытывает влияние неуловимых тонких реальностей, познание которых иногда превосходит возможности обычного восприятия. Однако, несмотря на затуманенность этого сознания оно получает своеобразную интерпретацию. Эти восприятия развиваются, проясняются разумом (Buddhi). Хайдеггер простирает опыт я в пространство и время. Сходная идея может быть обнаружена и в Шива-сутре. Для Хайдеггера Seiende – неподлинное бытие, это сфера неподлинной жизни, сравнимой с индийской сансарой (Samsara). Гуру Датта подчеркивает специфичность философского языка экзистенциалистов, особенно Хайдеггера, понимает особенность понимания последним экзистенциалистской онтологии и вообще задачи, цели философствования. Гуру Датта подчеркивает, что Хайдеггер априорно проектирует облик философии.
      Выдающийся индийский философ XX века Сарвепалли Радхакришнан также рассматривает Хайдеггера в рамках экзистенциализма , считая последний «новым именем для древнего метода» Упанишад и буддизма. Для Хайдеггера все существование подвержено влиянию времени, историчности. Время, несмотря на свою онтологическую структуру и следствия, из нее вытекающие, составляют почву для нашего существования, спокойствия души. Встает вопрос о некоем мистическом ничто, являющемся не столько метафизическим понятием, сколько психологическим состоянием. Хайдеггеровское понятие тревоги сходно с идеями Кьеркегора и находит аналогии в Унанишадах. Проведение Хайдеггером различия между бытием и существованием может найти созвучие в учении буддийской мадхьямики о мире Сансары, о пустоте (шунья).

Хайдеггер и китайская философия

      Мы не будем касаться этой подтемы во всех ее аспектах, коснемся лишь тех работ, в которых Хайдеггер сопоставляется с тем или иным китайским философом в историко-философском ракурсе. В этом отношении значительный интерес представляет статья-эссе Чюн-ин Чэна «Конфуций, Хайдеггер и философия И-цзин: сравнительное изучение в истине человеческого бытия» . В структурном плане она состоит из одиннадцати разделов:
      1. Вводные замечания;
      2. От конфуцианского неба к хайдеггеровскому Бытию/Dasein;
      3. Различие между Хайдеггером и Конфуцием: экзистенциальность вещь/имя;
      4. Конфуцианская интерпретация Dasein;
      5. Забота и временность;
      6. Единство будущего и единство времени;
      7. Возможность первоначального времени (темпоральность: от Хайдеггера к И-цзин);
      8. Время как выбор времени и время как своевременность;
      9. Время преобразования в И-цзине;
      10. Время творчества в И-цзине;
      11. Заключительные замечания.
      Уже одно перечисление основных проблемных полей в этой очеркового характера статье свидетельствует о намерении автора охватить по сути дела необъятное. Но анализ статьи показывает, что ему многое удалось.
      Наше краткое резюме начнем с Предварительных замечаний, в которых автор ставит два вопроса, требующих ответа. Первый относится к тому, как человек приходит к пониманию своего бытия, а второй – как бытие человека доставляет истину к его само-пониманию и как самопонимание доставляет истину к его бытию? По мнению автора оба этих экзистенциальных вопроса, касающихся соответственно природы и основания человеческого существования, были предметом значительного философского размышления как на Востоке, так и на Западе и таковыми остаются во многом и сегодня. Хайдеггер в рамках западной философии, Конфуций – китайской, несмотря на то, что в классическом конфуцианстве метафизика никогда не была господствующей в мышлении, а западная философия имела длительные и устойчивые метафизические традиции, сходятся в ряде пунктов своего философствования. Главный пункт – это их акцент не на Бытие вообще, а на человеческое бытие. Интеллектуальным полем, на котором автор статьи стремится выявить общее и различное в их взглядах на человеческое бытие, является китайская классическая книга Перемен (И-цзин).
      Два основных понятия в трудах классиков конфуцианства: человеческая природа и небо. Это легко можно обнаружить в труде «Учение (доктрина) о середине». Понятия человеческого бытия (Dasein) и бытия (Sein) у Хайдеггера и понятия человеческой природы у ранних конфуцианцев в определенном отношении сходны. В конфуцианской философии экзистенциальность человека воспринимается как дело само-утверждения и само-совершенствования. У Хайдеггера связь между Бытием и Dasein осуществляется пониманием Бытия через Dasein. Существенное различие между Хайдеггером и конфуцианцами: первый делает акцент на тревогу перед смертью, ничто и конечность бытия, вторые делают акцент на человеческие потенции к совершенствованию, развитию добродетелей. Конфуцианцы делают акцент на детерминированность человеческой природы, о чем ярко говорит Конфуций в своих «Беседах и суждениях». Автор пишет, что Хайдеггер сознательно сопрягает понятие Бытия с понятием время, выделяя в последнем различные градации. В И-цзине можно обнаружить некоторые сходные моменты. Интерес для сравнительного анализа, по мнению автора статьи, представляет хайдеггеровская характеристика времени как «горизонта бытия». У Лао-цзы относительно Дао есть некоторые сходные мысли. Проблема первоначального времени занимает важное место как в И-цзин, так и в экзистециально-онтологическом составе бытия Dasein. Тема преобразования и творчества – одна из важнейших в И-цзине, и у Хайдеггера (см. его работу «Вещь») эта тема фигурирует. Проблема тревоги/заботы и временности у Хайдеггера имеет сходства в И-цзине. Статья заканчивается положением о важности сравнительного анализа онтологий различных философских традиций и культур.
      Интересное перекрестное сравнительное исследование в историко-философском плане представлено Хиао-Мин Ву в весьма объемной статье «Философия, философия и Чжесюэ».Статья композиционно построена своеобразно: в ней прослеживаются взгляды на суть философии четырех философов, трех европейских (Гегель, Гуссерль и Хайдеггер) и одного китайского (Фэн Юланя). Очерк о каждом из этих философов начинается с подзаголовка, в котором отражено отношение западных философов к китайской, шире – восточной, а китайского философа к западной.