Простыня сползла еще ниже. Мужчина склонился над женщиной и поцеловал ее в обнаженную ногу.
      -Как-нибудь ночью, - сказал он.
      -Как-нибудь ночью, - прошептала женщина.
      -Случайная искра, - сказал мужчина.
      -Да, да, случайная искра, - томно закатывая глаза, вторила ему Кэтрин.
      -Теперь я прекрасно понимаю, как часы превращаются в целые дни, в дни сладости, - Кэтрин откинулась на подушку, а Бенжамин принялся сбрасывать с себя пиджак и развязывать галстук. Он буквально впился в грудь женщины.
      В доме Палмеров царила гнетущая тишина. В гостиной на диване, поджав под себя ноги, сидела мать Лоры Сарра. Она не знала, чем себя занять, страшно тоскуя по своей дочери. Она не могла думать ни о чем другом, кроме как о ней.
      Миссис Палмер все время чудились шаги, ей казалось, что смерть Лоры - это страшное наваждение и что дочь сейчас войдет в дом и все объяснит. Скажет, что уехала на пикник и задержалась, не смогла предупредить мать и отца.
      Сарра хоть и понимала, что обманывает себя, но не переставая убеждала себя в том, что Лора жива. Она никак не могла смириться со смертью дочери.
      Раздался звонок во входную дверь. Сарра встрепенулась, но не могла заставить себя подняться и пойти открыть дверь. Она услышала торопливые шаги мужа, услышала, как открылась входная дверь.
      -Боже, сотвори чудо, - шептала Сарра, - сделай так, чтобы это была Лора.
      Но открылась дверь в гостиную и на пороге появилась Донна Хайвер в сопровождении Лиланда. Мистер Палмер держал в руках стакан виски, с которым он уже не расставался с самого утра. Он осторожно, стараясь не шуметь, подошел к жене:
      -Дорогая, пришла Донна Хайвер, она хочет поговорить с тобой.
      -Хорошо, - кивнула головой Сарра. Лиланд вернулся к Донне, взял ее за руки.
      -Послушай, постарайся не волновать ее. Она такая слабая и очень нервная. Постарайся занять немного времени.
      -Хорошо, - сказала Донна и слегка сжала руку Лиланда. - Я постараюсь быть осторожной, не буду волновать ее.
      -Хорошо, помни о чем я тебя просил, - сказал Лиланд.
      Донна прошла и села на стул напротив миссис Палмер. Женщина носовым платком вытерла покрасневшие глаза, посмотрела на Донну.
      -Знаешь что, Донна, я не нахожу себе места. Я не знаю, что мне делать, я так тоскую по Лоре.
      Донна согласно кивнула головой. А миссис Палмер продолжала:
      -Ведь тебе ее тоже недостает? - с надеждой в голосе спросила она.
      -Конечно, - согласилась Донна.
      -Я так тоскую, так тоскую по ней, сквозь рыдания в голосе говорила миссис Палмер.
      Она уже не могла сдерживать себя, закрыла глаза и поджала губы. Ее тело сотрясал плач.
      Донна сочувственно смотрела на миссис Палмер, на ее глаза навернулись слезы.
      -Я так тоскую, - повторяла миссис Палмер. По ее щекам бежали крупные слезы.
      Донна, чтобы хоть как-то успокоить мать Лоры, положила свою ладонь на ее руки.
      Миссис Палмер как будто только и ждала этого. Она крепко сжала руку девушки и принялась гладить ее. Сарра все сильней и сильней сжимала веки. Ей казалось, что она держит руку Лоры. Она боялась открыть глаза и убедиться, что ошибается. Она плакала. А Донна отвечала на ее пожатия легкими движениями руки.
      Вдруг, внезапно, миссис Палмер встрепенулась, подняла голову, открыла глаза. Донна прямо-таки отшатнулась от ее сумасшедшего взгляда.
      -Лора, Лора, это ты, - воскликнула Сарра. - Девочка моя, Лора, дорогая моя, девочка, Лора.
      Миссис Палмер обхватила Донну за плечи и прижала к себе. Донна даже не пробовала переубедить ее, не пробовала вырваться. Она застыла, не зная, что ей делать, не решаясь растревожить женщину.
      А миссис Палмер все повторяла:
      -Лора, Лора, дорогая, ты вернулась.
      -Миссис Палмер, - чуть слышно, наконец, произнесла Донна.
      Рука Сарры вздрогнула, она отшатнулась от Донны и непонимающе посмотрела ей в лицо.
      -Лора, - еще раз прошептала Сарра.
      И вдруг, поняв, что Лоры нет, что перед ней сидит Донна, женщина истошно закричала. Ее тело забилось в конвульсиях, страшный крик резал по ушам Донны.
      В гостиную вбежал перепуганный мистер Палмер. Он бросился к жене:
      -Сарра, Сарра, успокойся, что случилось?
      Донна пыталась объяснить отцу Лоры, но тот даже не слушал ее. Он схватил жену за руки и пробовал успокоить. Но Сарра вырывалась, кричала и билась в конвульсиях. Донна, перепуганная до смерти, поднялась и тихо удалилась из дома своей подруги.
      Глава 11
      Разговор помощника шерифа Хогга с набожными родителями Ронни Пуласки, но Хогг не успевает расспросить их как следует - появляется таинственный однорукий мужчина в красной рубашке. - Ссора Одри Хорн с отцом. - Бенжамин Хорн сетует, что потерял дочь. - Бесконечный спор мистера Таундеша с сыном о его долге перед обществом. - Дэйл Купер и Гарри Трумэн наконец-то нашли место, где им не подсунут хороший кофе. - Леди-С-Поленом хочет открыть шерифу и специальному агенту имя убийцы Лоры Палмер, но... - Вновь вишневый пирог - лучший в мире, и все остальное... - Лео Джонсон находит неожиданное применение носку и мылу.
      Возле одной из палат реанимационного отделения больницы Твин Пикса, на обтянутом кожей диване сидели убитые горем родители Ронни Пуласки. Ее отец, немолодой, с обветренным лицом, рабочий лесопилки Янов обнимал за плечи полную пожилую женщину. Мать Ронни, казалось, онемела. Она мерно покачивалась из стороны в сторону и тяжело вздыхала. Время от времени она поднимала голову и смотрела на большое застекленное окно, которое отделяло палату от коридора. Там за стеклом, на больничной кровати лежала ее дочь Ронни. К рукам были прикреплены датчики, из локтевого сгиба торчала игла капельницы. К носу тянулись прозрачные трубки аппарата искусственного дыхания. На осциллографах бежали неровные линии, показывающие биение сердца девушки, ритм ее дыхания. Ронни лежала закрыв глаза. Мерно поднималась и опускалась гофрированная трубка аппарата искусственного дыхания.
      -Простите, мистер и миссис Пуласки, - подошел к родителям Ронни полицейский Хогг.
      Он остановился в двух шагах от дивана, на котором сидели родители Ронни. Янов приподнял голову:
      -А, это вы, Хогг.
      -Я уже говорил с вами, но хочу уточнить еще несколько деталей. Значит, никто из вас не видел Ронни после того, как она вернулась из школы?
      -Да, - кивнула головой мать Ронни, - она утром ушла в школу, и больше мы ее не видели.
      -Так значит, она после школы сразу отправилась на работу, в универмаг? - уточнил Хогг, пытливо заглядывая в глаза матери Ронни.
      -Да, - сказал Янов.
      -Она была продавщицей, - добавила женщина. - Она работала в отделе парфюмерии.
      -Да, дочь всегда шутила, - добавил отец, - что это самая ароматная работа в мире, продавать духи и косметику.
      Не выдержав, мать Ронни разрыдалась.
      -Извините, - сказал Хогг, - что причиняю вам неудобства. - Я понимаю сейчас ваше состояние. Так что простите, я пойду.
      Хогг краем глаза заметил, как в конце коридора раскрылись створки лифтовой кабины, и на площадку вышел незнакомый мужчина в красной рубашке. Внимание Хогга привлекло то, что мужчина был без одной руки. Рукав красной рубашки был заправлен под ремень брюк.
      Заметив, что полицейский смотрит на него, мужчина как-то странно дернулся и поспешил скрыться за поворотом.
      -Извините меня, - еще раз сказал Хогг и бросился по коридору.
      Но когда он завернул за угол, то никого не увидел.
      Лишь в конце коридора блестели сталью застекленные двери. Хогг приблизился к ним, распахнул. Тут же ему по глазам резанул синий свет ультрафиолетовой лампы, и полицейский прочитал табличку на следующих дверях: "Морг".
      Он прислушался. Нигде не было слышно шагов. Но заходить в морг Хоггу не хотелось. Правда, он дернул ручку дверей, ведущих туда, но они оказались запертыми. "В конце концов, мало ли кто это был" подумал полицейский и вышел вновь в ярко освещенный коридор.
      Одри Хорн в кабинете отца включила на всю громкость магнитофон и, стоя в самом центре, на большом мягком ковре, медленно раскачивалась в такт музыке.
      Ее танец был нетороплив, сомнабуличен и очень тягуч. Она закатывала глаза, слегка приподнимала руки, потягивалась. Музыка, хоть и была медленной, но звучала очень громко.
      Распахнулась широкая дверь кабинета и недовольный дочерью, в черном официальном костюме, в комнату вошел мистер Хорн. Одри даже не шелохнулась, услышав как раскрылась дверь. Она продолжала все так же меланхолично покачиваться.
      Мистер Хорн раздосадованно подбежал к магнитофону и выключил музыку. Девушка стояла, не оборачиваясь к отцу. Она узнала его по шагам.
      -Одри, сколько раз я просил, чтобы ты не беспокоила шумом моих клиентов и гостей.
      Одри, все так же, не поворачиваясь, громко сказала:
      -Наверное, четыре тысячи раз, отец.
      -Одри, строгим голосом начал мистер Хорн, - Джулия мне сказала, что ты заходила к норвежцам как раз в тот момент, когда они готовы были подписать контракт. А после твоего появления они вдруг резко засобирались домой.
      Мистер Хорн вытащил из кармана бесцветную губную помаду и принялся медленно водить ею по растрескавшимся губам.
      -Они так и уехали, не подписав контракт. Так это правда? мистер Хорн остановился за спиной Одри.
      -Может быть, может быть, - негромко сказала она.
      -Я думаю, я даже уверен, что ты никогда не стала бы делать что-нибудь такое, что могло ускорить их отъезд.
      Мистер Хорн принялся расхаживать по своему большому кабинету, размахивая руками.
      -Я думаю, - наконец, более миролюбиво и не таким строгим голосом сказал он, - я думаю, что это было просто совпадение.
      -Па, - недовольно сказала Одри, - я пошла, чтобы проверить этот дурацкий "шведский" стол. Я всего лишь сказала, что очень огорчена.
      -Это чем же ты так была огорчена? - спросил мистер Хорн.
      -Как это чем? Тем, что моя подруга Лора была зверски убита, закатывая глаза, манерно говорила Одри.
      Ей очень нравилось злить отца и она знала, как это делать. Мистер Хорн не знал, что и сказать. Он только в бессильной злобе сжимал кулаки и потрясал ими в воздухе, не находя слов.
      -Слушай, ты знаешь, в какую сумму чуть не обошелся нашей семье этот твой... проклятый спектакль! - найдя слова, закричал мистер Хорн.
      Раздосадованный он подбежал к Одри и резко развернул ее, схватив за плечи, к себе лицом:
      -Если ты еще раз позволишь себе что-нибудь подобное, - грозно сверкая стеклами очков, говорил мистер Хорн и погрозил перед носом дочери указательным пальцем. - Я отправлю тебя чистить биде в женском монастыре.
      -Знаешь, папа, я очень испугалась, - спокойно сказала Одри и вновь скрестила на груди руки.
      -Лора умерла два дня назад, а ты, Одри, потеряна для меня уже много лет.
      Мистер Хорн развернулся, сунул руки в карманы брюк и стремительно покинул кабинет, громко хлопнув дверью.
      Одри осталась одна, думая о чем-то своем, перебирая в памяти детали событий последних дней, известные только ей.
      Но проблемы между родителями и детьми возникли в последние дни в Твин Пиксе не только в доме Хорнов. Понятно, что убийство Лоры Палмер, изнасилование Ронни Пуласки не прошли бесследно и родители не могли теперь заниматься своими обычными делами, не обращая внимания на своих уже почти взрослых детей.
      Каждый считал своим святым долгом вдруг резко заняться воспитанием подростков. Ведь до этого родителям казалось, что их дети почти взрослые, все понимают и сами могут побеспокоиться о себе, о своей безопасности. Но теперь для них стало ясно, что не все так благополучно, что их детям угрожает опасность, что по недомыслию или по неосторожности те могут ввязаться в опасную историю.
      Вот и в доме Таундешей тоже шел тяжелый разговор. За столом в столовой собрались Бобби Таундеш, его отец и мать. Отец, как всегда был одет в парадную военную форму, даже дома он никогда не ходил в штатском. Мистер Таундеш очень любил свою службу и не представлял себя иначе как в мундире с колодкой наградных планок на груди.
      Он молитвенно сложил руки и прочитал предобеденную молитву: "Господи, благослови все то, что ты послал нам. Господи, дай нам с благодарностью вкусить все то, что ты послал нам".
      Бобби, сидя по правую руку отца, смотрел скучающе и потолок. Он понимал, что короткий перерыв в воспитании обусловлен только необходимостью молитвы перед обедом. А окончив ее, отец не даст ему спокойно пообедать, вновь примется читать морали и поучать.
      Бобби вытянул ноги под столом и скрестил на груди руки. Мать с укором смотрела на сына. Роберту уже до чертиков надоели наставительные нравоучения отца, надоел его назидательный тон, как будто отец и в самом деле так много понимал в жизни, как будто он и в самом деле пережил столько много за свою жизнь, что имеет полное право поучать Роберта.
      "Господи, когда он, наконец, уймется! Как это все мне надоело! Какого черта я решил пообедать дома? Лучше бы я поехал на автомобиле с Майклом и мы перекусили бы где-нибудь в каком-нибудь кафе. В полицейском участке и то было спокойнее, даже шериф и его подручные не читали морали. А дома... Господи, как мне надоел этот дом", повторял про себя Роберт, глядя в потолок.
      Его мать, худощавая немолодая женщина суетилась. Она никогда не спорила с отцом, а все время поддакивала ему, поддерживала все, что он ни скажет. Она смирилась со своей ролью второй скрипки и никак не могла понять, чего же не хватает Бобби. Ведь они, родители, дают ему все: хочешь автомобиль - пожалуйста, пользуйся, бери, катайся, встречайся с друзьями. Они почти ничего не запрещали делать сыну, Роберт даже курил при них, и она никогда не делала ему замечаний, хотя смотреть на то, как ее ребенок курит, женщине было неприятно.
      Вот и сейчас Роберт вытащил из кармана смятую пачку сигарет, выбил одну, вставил в рот и хотел закурить.
      -Роберт, я надеялся, что мне представится случай поговорить с тобой о событиях последних дней, - вновь обратился к начатой теме мистер Таундеш.
      Его голос был такой же занудливый, такой же назидательный, как и прежде.
      Роберт недовольно поморщился, не в силах скрыть раздражение, которое с каждой минутой все больше и больше охватывало его. Даже не с минутой, а с каждым произнесенным отцом словом. Раздражение поднималось волной негодования в душе Роберта и разрасталось, он только искал повода, как выплеснуть свою злость.
      -Роберт, я хочу поговорить с тобой даже не о самих событиях, которые произошли в последние дни в нашем городе. Больше всего я хочу поговорить о мыслях, которые сопутствовали этим событиям, о чувствах, которые вызвали они у меня как у старого солдата, как у опытного человека. Неужели в твоей душе, Бобби, так ничего и не шевельнулось? Я смотрю на твое лицо и не могу понять, о чем же ты думаешь?
      Лицо Роберта и на самом деле было непроницаемым, только подергивались губы, кривясь в змеистой улыбке. Он посмотрел на отца и все-таки вынул изо рта сигарету.
      -Роберт, я понимаю, что бунтарство в твоем возрасте - вещь неизбежная. Я и сам был точно таким, очень похожим на тебя.
      -Да неужели? - проговорил Роберт.
      Но отец не обратил внимания на его реплику.
      -Но видишь, я все-таки стал настоящим человеком, - мистер Таундеш погладил орденские планки на левой груди мундира. Бунтарство, насколько я понимаю, является признаком силы. Одним словом, Роберт,
      я уважаю твои стремления. Но как твой отец я обязан сдерживать пламя, бушующее в твоей душе в рамках, установленных и принятых в нашем демократическом обществе и в нашей собственной семье.
      Миссис Таундеш благодарно посмотрела на мужа и часто закивала головой, как бы помогая мужу, как бы поддерживая его.
      -Правильно, правильно, говори. Ты очень верно говоришь.
      Ее всегда поражало умение мужа излагать верные мысли. А его вымеренная манера изъясняться казалась ей признаком недюжинного ума и образованности мужа.
      -Роберт, я вижу, что ты не собираешься вступать в диалог со мной, твоим отцом. И я не могу понять, что тебя сдерживает?
      Роберт сосредоточенно молчал. Он знал, что если сейчас что-нибудь и скажет, то это будет колкость, которая вызовет бурю негодования и отец вновь заведется на целый час и поэтому он упорно ждал, когда же, наконец, отец выговорится, когда же, наконец, иссякнет запас подготовленных фраз и когда в конце концов ему дадут спокойно пообедать.
      Но отец, видимо, не собирался быть кратким. Он решил продолжить нравоучительные наставления своему сыну. Бывают моменты, когда молчание воспринимается как признак ума. Чем больше человек молчит, тем больше ом слышит, тем больше он учится у других.
      Роберт недовольно поморщился, вытащил вторую сигарету, повертел ее в своих длинных пальцах и, не выдержав, вставил в рот. От злости полное одутловатое лицо мистера Таундеша побагровело, он резко взмахнул рукой и ударил Роберта. Сигарета выпала и воткнулась прямо на пудинг, лежащий на тарелке миссис Таундеш. Женщина изумленно вскинула брови. Роберт хотел выругаться, но с трудом подавил в себе это желание и решил терпеть тирады отца до конца. Но отец, как будто бы ничего не произошло, продолжал:
      -Найти истинный путь - вот каково должно быть стремление у каждого юноши. Роберт, нам с тобой придется очень сильно потрудиться, чтобы твой путь в мини стал действительно ясным.
      Миссис Таундеш осторожно, двумя пальцами, чтобы не привлечь внимания разозленного мужа, вынула из пудинга сигарету и выбросила ее. И сладким приторным голосом, заглядывая в глаза сыну, сказала:
      -Мы ведь для тебя живем, Бобби, ты слышишь, мы живем для тебя.
      -Вот уж не думал, что все живут только лишь для меня, единственное, что сказал Бобби за обедом.
      Мистер Таундеш подавил в себе страстное желание ударить сына.
      Обед прошел в напряженно злом молчании, хотя миссис Таундеш и пыталась завести разговор на отвлеченные темы. Но каждая ее фраза зависала в воздухе, и ни мистер Таундеш, ни Роберт не отвечали на ее вопросы. Все молча поглощали еду, не обращая внимание на вкус поданной пищи.
      В придорожном кафе, владелицей которого была Норма, было на удивление многолюдно. Почти все столики были заняты. За ними разместились водители трейлеров, лесорубы в толстых вязаных шапочках. Все они были раскрасневшиеся, потому что попали в помещение с выстуженного зимним ветром леса. Они потирали руки, прикасались к покрасневшим ушам и носам, весело переговаривались друг с другом, нахваливая вкусное жаркое, которое подавалось на столы.
      Рядом с лесорубами за столиком сидела уже знакомая Дэйлу Куперу Леди-С-Поленом. Полено лежало у нее на коленях. Стоит несколько слов сказать об этом предмете. Это была короткая чурка, дюймов пять в диаметре и фута два длиной. Два коротких обрубка сучьев были аккуратно зачищены. Женщина пила апельсиновый сок.
      Специальный агент ФБР Дэйл Купер и шериф Гарри Трумен сидели на высоких стульях прямо за стойкой бара. Им не нашлось места за столами.
      Водители большегрузных трейлеров о чем-то спорили, и Купер прислушивался к их выкрикам. Разговор шел о том, что трасса сегодня покрыта льдом, ездить по ней очень трудно, а владелец лесозаготовительной конторы не собирается повышать расценки и тарифные ставки. Лесорубы тоже спорили между собой и тоже жаловались на низкую зарплату, все время повторяя, что работать в лесу очень сложно и тяжело, что они по несколько дней не видят своих детей и жен. Но больше всего здесь говорили о событиях последних дней, о смерти Лоры Палмер и об изнасиловании Ронни Пуласки. Высказывались разные догадки, строились всевозможные версии. Но специальный агент ФБР совсем не обращал внимания на рассуждения лесорубов и водителей. Он был поглощен чашкой горячего кофе. Все, кто рассуждал о происшедшем, сходились на том, что совершить такой зверский поступок мог кто-либо из приезжих, потому что у них в Твин Пиксе все знают друг друга, все выросли на глазах. И поэтому никто из местных никогда не решился бы на подобное. Ведь у них в городе нет даже ни одного негра.
      -Вам что-нибудь еще принести, шериф, - поинтересовалась Шейла, подойдя к мужчинам.
      -Возможно, специальный агент ФБР захочет попробовать кусочек вашего замечательного пирога.
      От этих слов лицо Дэйла расплылось в блаженной улыбке, и он с благодарностью взглянул на шерифа, ведь тот смог угадать его тайное желание.
      -Действительно, наш пирог - самый лучший в округе, - Шейла лукаво подмигнула Дэйлу.
      Тот взглянул на Гарри и кивнул головой, мол, "молодец, парень, ты угадал мое желание, из тебя получится неплохой доктор Ватсон".
      -Послушай, Шейла, у меня еще одна небольшая просьба, - шериф сделал несколько глотков кофе и посмотрел на девушку. - Пригласи, пожалуйста, Норму. Попроси ее, чтобы она на несколько минут подошла к нам. Не забудешь?
      -Нет, с удовольствием выполню вашу просьбу, - сказала девушка.
      -Но обязательно возвращайся не только с Нормой, но и с вашим замечательным пирогом, - вставил специальный агент ФБР.
      Девушка вновь ласково улыбнулась Дэйлу Куперу. Едва она отошла от стойки, Дэйл Купер недовольно поморщился и обратился к шерифу:
      -Черт побери, никак не могу избавиться от этого привкуса кофе с рыбой. Он мне мерещится буквально повсюду.
      Шериф улыбнулся:
      -Да, мне тоже как-то не по себе от этого гадкого напитка.
      -Знаешь, Гарри, я за свою жизнь выпил, наверное, с тысячу чашек кофе, но ни разу мне не пришлось пить кофе, заваренный на хвосте форели, даже очень свежей. Гарри, какое у Шейлы полное имя?
      Шериф на секунду оторвал взгляд от чашки:
      -Шейла Джонсон, ее полное имя.
      -Так, Шейла Джонсон, опять эта буква "джей", - Дэйл вытащил из кармана записную книжку и заглянул в нее. - Чем, ты говоришь, занимается ее муж?
      -Он водитель трейлера и у него были мелкие неприятности с полицией, - уточнил шериф. - Его зовут Лео Джонсон. Он неплохой парень, но, как я тебе уже говорил, у него тоже были неприятности.
      В зале произошло движение. Группа мужчин покинула помещение кафе. За столиком осталась сидеть в одиночестве Дама-С-Поленом. Она прихлебывала из чашки жидкий кофе и посматривала по сторонам, прислушиваясь к разговорам.
      -Это та дама с поленом? - поинтересовался Дэйл у шерифа.
      -Да, это знаменитая Леди-С-Поленом.
      -Послушай, шериф, а ее можно спросить про полено?
      Шериф пожал плечами:
      -Как хочешь. В принципе, многие ее спрашивали об этом.
      -Тогда и я попробую, - сказал специальный агент ФБР.
      -Ну что ж, попробуй, думаю, от этого хуже не станет.
      -Кому? - уточнил Дэйл.
      -Полену, - отшутился шериф.
      Но тут же их разговор прервало появление Нормы. Она держала низкое широкое блюдо с вишневым пирогом.
      -Добрый день, шериф, - весело улыбаясь сказала Норма.
      -Привет. Я хочу тебе представить специального агента ФБР Дэйла Купера.
      Дэйл приподнялся со своего высокого стула, вытер салфеткой пальцы и подал руку молодой привлекательной женщине, сказав:
      -Специальный агент ФБР Дэйл Купер.
      -А я - Норма Дженнингс, - ответила женщина, пожимая протянутую руку.
      -Норма, скажите, помогала ли вам Лора Палмер с доставкой горячей пищи для престарелых. Это у вас была программа какая-то, "Обеды на колесах", кажется
      так называлась.
      -Да, Лора нам очень помогла организовать эту программу. Нам многие школьники помогали.
      -У вас есть имена людей на ее маршруте? - осведомился шериф.
      -Конечно, могу принести список.
      -И еще два куска вашего восхитительного пирога, - расплываясь в блаженной усмешке и, подбирая крошки с блюда, сказал специальный агент ФБР.
      Норма удовлетворенно кивнула головой. Ведь Дэйл Купер не первый, кто отзывался с таким восхищением о ее вишневых пирогах. Она кивнула, улыбнулась и удалилась за следующей порцией.
      -Ну, парень, у тебя и пищеварение. Как у шмеля, - сказал шериф с изумлением рассматривая пустое блюдо.
      Дэйл хотел ответить тоже какой-нибудь шуткой, но в это время к ним подошла Леди-С-Поленом.
      -Извините, я слышала, что вы говорили о Лоре Палмер, - она как ребенка держала полено на руках, время от времени покачивая его, словно боялась, что оно проснется и пронзительно закричит.
      Дэйл Купер повернулся к пожилой женщине, посмотрел на ее полено, потом на лицо. Он сосредоточил свой взгляд на немного сумасшедших глазах дамы. Но тут же подумал:
      "Что ж, бывает и такое, приходится разговаривать со всякими людьми. У каждого свои странности. Вот я, например, люблю горячий черный кофе и вишневый пирог, а она любит носить полено. Что ж, это ее право".
      -Когда-нибудь моему полену будет что рассказать. Вчера ночью оно кое-что слышало и даже видело.
      -И что же оно видело? - встрепенулся специальный агент ФБР.
      Шериф скептично посмеивался. Он давно уже знал, что такое разговоры Леди-С-Поленом, все ее вопросы и ответы. Да и не только шериф. Весь Твин Пике давно свыкся с этой дамой и считал ее своей достопримечательностью, отличительной чертой их городка от тысяч подобных городков в Америке.
      Она сделалась такой же привычной и неизменной как ели Добсона, как огромный водопад в окрестностях, как форель в озерах, ручьях и речушках.
      Так что шериф только скептично улыбался, глядя, с каким интересом смотрит Купер на полено в руках женщины. Он знал, что сейчас самоуверенный агент попадет впросак, но не делал ни малейшего движения, чтобы помешать этому и не дать своему приятелю вляпаться.
      -Так что же ваше полено видело, миссис?
      -Я, во-первых, не миссис, а мисс, - уточнила пожилая женщина, а если вас это интересует, то спросите, пожалуйста, у него, - и она поднесла полено прямо под нос специальному агенту.
      Но тот от изумления не нашелся, что спросить и сказать. Он только моргал глазами, глядя на растрескавшуюся кору и на два отполированных до блеска сучка.
      -Я так и знала, что вы ни о чем у него не спросите, раздосадованно сказала женщина, резко отвернулась и, баюкая полено, заспешила к выходу.
      Шериф опустил глаза. Он не очень-то хотел смотреть в лицо специальному агенту, боясь встретиться с ним взглядом.
      Но вскоре Дэйл утешился, потому что Норма принесла и поставила перед ним две порции сочного ароматного вишневого пирога. И вновь застучала ложечка о блюдо, и вновь, расплываясь в блаженной улыбке, специальный агент ФБР принялся поглощать пирог.
      Постепенно замирала жизнь в Твин Пиксе. Близилась ночь. Уже сгустились ранние зимние сумерки, уже на небе появилась луна, мерцали звезды. Дул сильный ветер, который поднимал невысокие волны на озере, который шумел в густых ветвях елей Добсона. С деревьев с треском сыпались на землю сухие сучья.
      Во всех домах горел свет, и казалось, что ничего страшного не может происходить в Твин Пиксе в это время, настолько был мирным свет в окнах.
      В это время все жители занимались своими обычными домашними делами. Кто готовил выловленную с утра форель, кто уже садился за ужин, а кто смотрел телевизор.
      В доме Джонсонов, который стоял на окраине городка, тоже горел свет. На кухне за столом сидел Лео Джонсон. Его волосы, как и всегда, были туго стянуты на затылке в косичку. Но занятие его было немного странным.
      Он на небольшой разделочной доске вспарывал остро отточенным ножом большой мяч для игры в регби. Острый нож легко разрезал кожу, и разрез получался ровным и аккуратным. Глаза Лео бегали из стороны в сторону, как будто он боялся, что сейчас кто-нибудь застанет его за этим странным занятием. Разрезав мяч, он быстро выбросил из него начинку в контейнер для мусора и принялся разглаживать разрезанный кожух мяча. Но тут скрипнула входная дверь:
      -Эй, Лео, я уже пришла, - крикнула из прихожей Шейла. - Норма, спасибо, что подвезла, до свидания.
      Дверь закрылась, и Шейла с большим пакетом в руках направилась в кухню. Лео страшно засуетился. Он скрутил разрезанный кожух мяча и засунул его на самую верхнюю полку кухонного шкафчика. На самую высокую, чтобы туда не смогла дотянуться Шейла. Для надежности он прикрыл мяч жестяной банкой с крупой.
      Когда Шейла зашла на кухню, Лео стоял, нагнувшись над умывальником. Сначала Шейла ничего не поняла. Она почти никогда не видела мужа на кухне, чтобы он готовил какую-нибудь еду. Он никогда не занимался домашними делами, все приходилось делать Шейле.
      -Привет, Лео, - сказала Шейла, - я принесла тебе немного пирога.
      Она принялась распаковывать большой бумажный пакет и с недоумением смотрела на мужа, который взял с умывальника большой белый кусок мыла и опустил его в длинный шерстяной носок. Так всегда делала Шейла, когда собиралась мыть посуду.
      -Ты что, собрался мыть посуду? Но раковина же пуста, удивилась Шейла.
      Лео ничего не ответил ей, встряхнул носок, мыло опустилось в самый его низ.
      -Где моя рубаха? - зло спросил Лео.
      -Какая рубаха? - деланно изумилась Шейла.
      Она-то прекрасно помнила, что спрятала синюю рубашку мужа, испачканную кровью, в комод, стоявший на улице возле стиральной машины.
      -Где моя рубаха? - повторил Лео.
      -Не знаю, - сказала Шейла.
      -Синяя рубаха была моей любимой рубахой, - сказал Лео.
      -Не знаю, - лепетала Шейла, - я не видела ее уже несколько дней.
      -Я тебя сейчас научу как беречь мои вещи.
      Лео схватил шерстяной носок за конец и крутанул его в руках.
      -Лео, Лео, что с тобой, - заговорила Шейла.
      -Сейчас узнаешь. Я научу тебя, как обращаться с моей собственностью.
      -Лео, я тебя не понимаю.
      -За последний год ты потеряла две вещи. И я сейчас преподам тебе урок как обращаться с моей собственностью, как ее надо беречь.
      Он как пращу раскручивал над головой длинный синий носок с тяжелым куском мыла. Шейла все поняла. Она медленно отступала в угол кухни. А Лео с горящим взглядом приближался к ней. Шейла уже слышала, как свистит, рассекая воздух, носок с бруском мыла. Она, не найдя выхода, зажатая в углу, медленно опустилась на пол и прикрыла голову руками.
      -Я тебе покажу, я тебя научу беречь мою собственность.
      -Лео, не надо! Лео, остановись! - кричала Шейла.
      -Нет, я должен преподать тебе урок на будущее, чтоб никогда...