Это было то, что нужно.
      После нескольких ударов напильника о кремень вата затлела. К ней добавили еще ваты, затем в ход пошел сухой белый мох, тончайшие веточки. Спустя несколько минут костер горел как положено.
      Огонь, добытый таким трудом, был для ребят не просто огнем. Это не спичкой чиркнуть. Огонь был почти священный. Как в древности. И, как в древности, ребята исполнили в честь него небольшой танец.
      Впрочем, неизвестно, танцевали первобытные люди возле огня или нет. Может быть, они просто сидели вокруг, грелись и в их косматых головах плавали стандартные мысли о будущем, когда для каждого выстроят однокомнатную пещеру с отдельным ходом и можно будет отделиться от взрослых детей, которые отнимают самые вкусные кости. И может быть, они не были такими косматыми, какими их рисуют в сильно исторических повестях... С дубинками ли, без дубинок; в шкурах или в бикини; молодые и старые... У всех - грива. Да побойтесь бога, художники! Были тогда лысины, были! "Не может быть, чтобы не было", думал Алексей Палыч, поглаживая себя ото лба к затылку.
      Вот до каких размышлений способен довести человека успех, даже временный. Сотворитель огня Алексей Палыч гордился своей победой. Он сидел у созданного им костра, и в голове его бродили мысли совсем бесполезные для дела спасения группы. Впрочем, начались они с воспоминаний о том, что, по словам Лжедмитриевны, _там_, в Космосе, живут какие-то шустрые ребята, которые слишком много знают, но не знают чего-то, что знаем мы, хоть мы для них, может быть, что-то вроде первобытных людей.
      Ребята, отплясав, подошли к Лжедмитриевне.
      - Ай да мы! Правда, мы молодцы? Да, Елен Дмитна?
      - Вы быстро справились.
      - Теперь будем хранить огонь? - спросила Мартышка. - Понесем угольки? Ой как интересно! Кто будет хранителем?
      - Не нужно, - сказал Алексей Палыч. - Мы сделаем настоящий трут. Надо только следить, чтобы не отсырел.
      Безымянная пока для Алексея Палыча девочка помешивала в котелке. Гречневая каша из концентрата уже не булькала, а солидно пыхтела. Обманутые комары пикировали в котелок и оставались в нем навеки. Но это никого не пугало. После того как в нее вывалили банку тушенки, в воздухе поплыли волны невыносимо вкусного запаха.
      На разостланном лоскуте полиэтилена появились пластмассовые миски, деревянные ложки и железные кружки - по одной на каждого, исключая нахлебников.
      Тем не менее первая миска досталась Алексею Палычу. Ее подал Стасик.
      - Ешьте, ешьте, - засмущался Алексей Палыч, - я в последнюю очередь.
      - Если бы не вы, мы вообще бы на хлебе и воде сидели, - сказал Стасик. - Это уж точно. Я вам на двоих положил. Я могу прямо из котелка.
      - Чтобы больше досталось, - заметил бывший караульщик.
      - Шурик, - заметил Стасик, - я человек благородный. Мои чувства измеряются не жратвой, а совсем другими вещами.
      - Тогда тебе и котелок мыть.
      - Посуду я вымою, - сказал Борис. Это было его первое обращение к ребятам. Никто не удивился.
      - И завтра - тоже, - уточнил Шурик. - У нас дежурство по суткам.
      Борис молча кивнул. Пора длинных речей для него еще не настала.
      Ложек заговорщикам не досталось. Очевидно, походное гостеприимство не распространялось на сугубо личные вещи. Но и щепочками у них получалось неплохо. Правда, даровая каша сильно смущала Алексея Палыча. Но тут уж ничего не поделаешь: чтобы бороться, надо жить, а чтобы жить - надо питаться хоть время от времени.
      Лжедмитриевна сидела рядом со всеми и молча поглощала кашу. Она вообще была удивительно немногословна для руководителя. Умение не торопиться, не контролировать каждую мелочь - хорошее качество. Но должна быть и разница между руководителем и наблюдателем. "Мадам" вела себя скорее как наблюдатель. Алексей Палыч удивлялся, что ребята пока этого не замечают.
      После чаепития Борис сложил посуду в котелок и понес ее к ручью. Только сейчас он почувствовал, как сильно устал. Хотелось свалиться на землю и лежать хоть неделю, хоть две. А ведь ребята еще несли рюкзаки... Но и Борис не шел налегке: он знал то, чего не знали ребята. Он тоже нес свой груз, и еще неизвестно, чья ноша была тяжелее. Это была та самая нервная усталость, которая одинаково поражает и детей и родителей, но родители почему-то считают, что в их океане волны выше и круче.
      Когда Борис возвратился, ребята вслух размышляли над тем, как устроить ночлег приблудной парочке.
      - А как вы думаете, Елена Дмитна?
      "Мадам" произнесла свое традиционное "решайте сами".
      Предложение "разбросать" гостей по палаткам было отвергнуто: палатки не банки, люди не кильки.
      - А чем плохо на воздухе? - спросил Алексей Палыч.
      - А вы согласны?
      - Не в нашем положении выбирать. Кроме того, ночь теплая.
      - А комары?
      - Есть мазь, - влез в разговор Шурик.
      - Где аптечка?
      Аптечка - ее не успели убрать - лежала рядом. Мази в ней не оказалось.
      - Валентина, - строго сказал Стасик, - сейчас мы будем тебя немножко вешать.
      - Я все положила! - возмутилась вторая девочка. - Там список. Я по списку проверяла. И тюбики помню. Зелененькие такие, там еще елки нарисованы. Пять штук тюбиков.
      - Куда они делись?
      - Откуда я знаю. Я коробку при всех доставала.
      - Да не такая уж важность - комары, - вмешался Алексей Палыч. - Мы с Борей накроемся моим пиджаком. Не съедят.
      - Дайте им чехлы от спальников, - посоветовала Мартышка. - Все равно жарко. Я лично в мешок не полезу, только подстелю. Боря, возьмешь мой чехол.
      Сказано было по-дружески. Даже слишком. Девочка чувствовала волну сопротивления, исходившую от Бориса. Это ее и притягивало. Препятствие нужно преодолеть для себя лично, для своего самолюбия.
      Но противник у Мартышки оказался не из легких. Отношения Бориса с девочками отличались удивительной простотой: никаких отношений не было. Такие ребята, когда придет время, влюбляются без разбора, в первую встречную.
      - Ничего мне не надо, - мрачно сказал Борис.
      Мартышка не настаивала. Даже улыбнулась: она не забыла, что на плечах Бориса ее свитер.
      Чехлы все-таки сняли - Стасик и Чижик.
      Борис принял благодеяние наполовину. Он не полез в чехол, а лег на него и тут же уснул.
      Алексей Палыч уснуть не мог. Человек немолодой и нетренированный, он находился в той степени переутомления, когда невозможно заснуть именно от усталости. В палатках копошились ребята, воюя за квадратные сантиметры. Скоро все стихло. Борис спал, подложив руку под голову. Комары спокойно паслись на его лице.
      Алексей Палыч укрыл голову Бориса пиджаком и залез в чехол. Лежа на спине, он смотрел в посеревшее небо и думал о том, что за последнее время мальчик, лежавший рядом, стал для него очень близок. Он понимал, что все это временно: Борис вырастет и уйдет. Но сейчас это было важно: у Алексея Палыча, в его сорок пять, имелось множество хороших и нехороших знакомых, а вот друзей не было ни одного.
      Еще он думал о ребятах, спавших рядом в палатках. Они ему нравились. Было в них что-то особенное. Неужели это те самые ребята, которые в школе хулиганят, изводят учителей, издеваются над слабыми и неумелыми? Многолетний учительский опыт подсказывал, что - те самые. Сегодняшний опыт говорит прямо противоположное...
      Думал и о Лжедмитриевне. О ее странной фразе: "...раз вы сели в эту электричку, то вернуться уже не сможете". Что значит не смогут? Если бы они не пошли в лес, то до конца жизни, что ли, сидеть им на станции? На станции Алексей Палыч смутился, но тогда у него не было времени для размышлений. Сейчас время было. Но никаких чудес пока не случилось...
      "Увидела, что выследили, и решила забрать с собой."
      На такой мысли Алексей Палыч успокоился. При этом не следует забывать, что в русском языке глагол "успокоиться" имеет смысл "успокоить себя". Другого-то выхода просто не было.
      Алексей Палыч уже засыпал, когда услышал - или ему показалось под боком чье-то дыхание. Он разлепил веки и увидел - или ему почудилось - нечто мохнатое и живое.
      - Спи, собака, спи... - пробормотал Алексей Палыч и повернулся на другой бок.
      ДЕВИЗ - "СЕВЕР"
      - Подъем! Подъем! Подъем!
      Вот тут, когда не нужно, Лжедмитриевна старалась вовсю. Она расхаживала между палаток и постукивала по ним прутиком. Ее палатка была уже свернута, рюкзак упакован.
      Ребята задним ходом выползали из палаток, протирали глаза кулаками, потягивались и по-стариковски кряхтели; вчерашней живости в них не замечалось.
      Вылезая из чехла, Алексей Палыч почувствовал, что кости в нем расположились отдельно от мяса. Болело все, кроме ушей.
      Борис пришел в себя гораздо быстрее.
      Вспомнив, что он дежурный, Борис подошел к Стасику.
      - Варить будем?
      - Спроси у Елены Дмитрины.
      - Спроси лучше ты.
      - Елена Дмитна, варить будем? - крикнул Стасик.
      - А ты как думаешь?
      - Нужно съесть колбасу, а то испортится.
      - Тогда зачем спрашивать?
      На этот раз лаконичность "мадам" не понравилась и Стасику.
      - Кого же мне еще спрашивать?
      - Больше самостоятельности, - посоветовала Лжедмитриевна.
      - Это мы могём, - сказал Стасик. - Тогда будем пить чай. Алексей Палыч, ваша "пушка" работает?
      - Должна, - сказал Алексей Палыч. Еще с вечера он скрутил из ваты фитиль, обжег его и засунул в корпус своей шариковой ручки, вынув стержень. Сегодня все пошло быстрей, чем вчера: фитиль - вата - бумага - костер.
      Пока Борис ходил за водой, ребята свернули палатки. Чай вскипел быстро, его разлили по кружкам; Алексей Палыч и Борис прихлебывали из мисок.
      Целая палка колбасы была разделена на девять частей. С утра есть не очень хотелось. Жевали лениво, понимая, что нужно, иначе днем быстро выдохнешься.
      - Ой, - вскрикнула вдруг Валентина и поперхнулась. - Со... Со... Со...
      Чижик деловито врезал ей кулаком по спине. Она выплюнула кусок колбасы в ладонь.
      - Не жадничай, - посоветовал Шурик.
      - ...бака... - закончила Валентина, указывая рукой.
      Неподалеку от них, вытянув передние лапы, лежала на брюхе собака. Нос ее страстно втягивал в себя колбасные запахи; глаза, все понимающие, смотрели на ребят пристально и выжидательно. "Позови, говорили эти глаза, - и я сразу приду. Я приду к тебе на всю жизнь, если ты согласишься."
      - Собачка, как тебя зовут? - спросила, почти пропела, Валентина.
      Собака почувствовала интонацию и встала. Хвост ее закрутился со скоростью вертолетного ротора. Она уже понимала, что гнать ее не будут, и ждала указаний.
      Это был вполне современный поселковый пес. Не большого и не маленького роста. Типичная помесь забалованных дачных терьеров и деревенских дворняжек. Современность его складывалась из небольшой бороды и шерсти голубовато-серого цвета. Ну, борода одинаково модна сейчас и для хозяев, и для собак. До голубого цвета бород сами хозяева еще не докатились, но голубых терьеров очень уважают в больших городах.
      Валентина бросила кусок недожеванной колбасы. Возможно, поселковый пес впервые в жизни видел такой замысловатый продукт, но уговаривать его не пришлось.
      - Ну, иди к нам, - позвала Валентина.
      Пес, конечно, знал эти слова. Он сорвался с места и на радостях сделал круг около костра, взбрыкивая задними ногами. Затем отбежал в сторону, полаял на север и на восток, как бы сообщая, что кругом затаились враги, но он здесь и никому не позволит обижать своих новых друзей. Потом подпрыгнул на месте и только после этого подошел к ребятам и уселся, склонив голову набок. Весь вид его говорил: ну как, вам понравилось? Вы поняли, что я ваш, я хороший; я преданный и неизбалованный; я вовсе не из тех собак, которые по утрам лежат с сигаретой в постели, а хозяин подает им кофе и бутерброд с ветчиной.
      Этот маленький спектакль зрители оценили.
      В артиста полетели кусочки колбасы и хлеба.
      Он не отказался.
      Никто даже и не заикнулся о том, что пес пойдет вместе с группой. Об этом все уже знали и так. Оставалось выяснить его имя.
      - Шарик... - Наклоном головы пес выразил свое согласие.
      - Жулик... - Против этого тоже не было возражений.
      - Джульбарс...
      - Акбар...
      Пес внимательно слушал. Уши, обросшие длинной шерстью, шевелились. Шерсть с живота и хвоста свисала щеточкой. Такой собакой хорошо было бы, наверное, вытирать пол.
      - Он похож на веник, - сказала Валентина. - Веник, ко мне.
      Пес подбежал к ней, уперся лапами в колени и лизнул в нос.
      Так он и остался Веником.
      Когда стали укладываться, Борис подошел к Стасику.
      - Давай я тоже понесу что-нибудь.
      - Сейчас придумаем, - сказал Стасик. - Только вот что... Я вчера весь день хотел спросить: как вы к нам попали? Раньше нам Елена ничего не говорила.
      - Так получилось. Не знаю, как объяснить...
      - А ты попробуй, я умный.
      Борис кивком головы указал на Лжедмитриевну.
      - Вы давно ее знаете?
      - Вообще-то давно. Она ведь в нашей школе училась. А идем с ней в первый раз. В прошлом году она с другой группой ходила. А ты давно ее знаешь?
      - Сутки, - сказал Борис.
      - Тогда почему тебя взяли?
      - Понимаешь... трудно все объяснить. Я не хочу тебе врать. Только ты никому не говори.
      - Договорились.
      - Понимаешь... она... Она вроде преступницы, а мы с Алексеем Палычем за ней следим.
      - Та-ак... - протянул Стасик, - умней ты ничего не придумал?
      - Вот видишь, - сказал Борис, - а я еще не всю правду, а только кусочек...
      - Ладно. Понесешь палатки, все нам будет полегче.
      - А ты никому не скажешь?
      - Ты хочешь, чтобы еще и меня за идиота считали?
      Из этих слов можно было понять, что один идиот уже есть. Но то, что Лжедмитриевна "преступница", это еще, как говорят, семечки. Вот им бы настоящую правду сказать! Нет, видно, _там_ рассчитали неплохо, наверное, _там_ знали - люди верят в чудеса только тогда, когда в них нуждаются.
      Борис принялся скатывать палатки в тючок.
      Алексей Палыч тоже потребовал свою долю.
      - Не нужно, - сказал Стасик. - Вы будете подавать научные идеи. Вперед, орлы и вороны!
      И снова группа вытянулась в цепочку. Веник задержался на стоянке, подбирая колбасные шкурки. Когда пес пристал к их компании, у Алексея Палыча возникла надежда, что он как-то разоблачит неземное происхождение или электронное нутро Лжедмитриевны - заворчит или облает. Но этого не случилось даже тогда, когда собаку Лжедмитриевна нахально погладила. Видно, она была подготовлена всесторонне. Борис шел позади всех. Тючок нести было неудобно: приходилось перекладывать его с одного плеча на другое. Во время одной из остановок Борис услышал шорохи за спиной - Веник догонял группу. В зубах он нес что-то светлое, не то кость, не то палку. Борис протянул руку. Веник доверчиво положил на его ладонь светло-зеленый тюбик. Борис отвернул колпачок. Горлышко тюбика было запечатано металлической пленкой. Это означало, что мазью не пользовались и, следовательно, доставать ее из коробки было незачем.
      Впереди Алексей Палыч остановился, поджидая соучастника.
      Борис протянул ему тюбик.
      - Веник нашел на стоянке.
      - Это еще ни о чем не говорит, - сказал Алексей Палыч. - Могли случайно выронить.
      - Все пять?
      - Могли случайно не положить.
      - Один положили, а четыре нет? - спросил Борис. - Это она... зуб даю, это она, Алексей Палыч!
      - Я у нее спрошу.
      - Ха! - сказал Борис. - Так она вам и ответит.
      Группа уходила. Алексей Палыч молча потянул к себе сверток с палатками. После короткой борьбы он остался у Бориса, и оба бросились в погоню.
      Ребята шли так же целеустремленно, как и вчера. Утром Алексей Палыч думал, что свалится на первом километре, но сейчас было заметно легче, чем вчера. Боль в мышцах постепенно исчезла, в них ощущалась приятная теплота и упругость. Жить было можно. В других обстоятельствах Алексей Палыч, человек в общем-то сдержанный и дисциплинированный, может быть, и порадовался бы, что так вот сорвался с места и нарушил привычный порядок жизни. Впервые за последние двадцать лет он встретил рассвет в лесу, впервые переплыл реку и спал на земле, впервые видел таких ребят. Обыкновенных, пожалуй, ребят, но в школе они не такие. В общем, шагая вперед, он возвращался назад, в свою молодость. И это было прекрасно.
      Непрекрасным было то, что на завтра назначен экзамен по физике в десятом классе. Конечно, его заменят... Но выдумка с министром уже не казалась удачной. Директор школы в нее не поверит. Да и никто не поверит, пожалуй! Двадцать лет жил министр без Алексея Палыча и еще пятьдесят перебьется. Разве что оглушит слегка телеграмма и пройдет какое-то время, пока очухаются.
      Но главное - Борис. Его отца Алексей Палыч знал. Человек широкой души, он был сторонником спартанского воспитания. Принцип воспитания: столкнуть свое дитя со скалы в море и смотреть - выплывет или нет; выплывет - молодец, нет - туда ему и дорога. Все это в переносном, конечно, смысле. В прямом - паники поднимать он не будет. Пока. Но мать поставит на ноги всех.
      Почта нужна была позарез.
      Между тем со вчерашнего дня никто пока им не встретился.
      Туристы на то и туристы, чтобы избегать людных мест. Но все же и не пустыня раскинулась вокруг. Лес был не такой уж глухоманью, да и места эти не так далеко от Города. Начало июня - время, подходящее для первых грибов. Странно, что не было грибников. В эту пору обалдевшие за зиму горожане забирались на колесах в такие места, куда и на танке не проберешься. Но дороги тоже не встречались.
      Мест этих Алексей Палыч не знал, но полагал, что населенные пункты должны попадаться. Правда, маршрут мог быть проложен в обход. Хорошо бы посмотреть карту.
      Ребята шли не быстрей, чем вчера. Но и не медленней. Борис все чаще перекладывал тючок с одного плеча на другое. Наконец Алексей Палыч догадался: он сломал небольшую ольшину, очистил ее от веток получился шест. Тючок подвесили на шест и понесли вдвоем. Но и здесь оказались свои хитрости: если шли в ногу, тючок начинал раскачиваться все сильнее и сильнее, уводил носильщиков в стороны. Алексею Палычу, идущему сзади, все время приходилось менять шаг. Он то семенил, то шагал широко, и Веник, прибежавший подгонять отстающих, никак не мог к этому приноровиться и раза два уже получил по зубам пяткой.
      Пес не обиделся. Наверное, он соскучился по людям. Он делал вид, что понимает, будто это игра, и игра ему нравится. Притворно сердясь, он норовил цапнуть Алексея Палыча за штанину, так сладко пахнувшую человеком.
      - Веник, отстань, - попросил Алексей Палыч.
      Веник понял и умчался вперед. При таком количестве хозяев ему всегда было с кем поиграть.
      - Интересно, как он здесь оказался? - спросил Алексей Палыч.
      - Дачники... Возьмут собаку, поиграют, а потом выбросят.
      - Собака-то не городская, - заметил Алексей Палыч. - К нам все породистых привозят. А у Веника какая порода?
      - Подзаборная, - отозвался Борис. - Эти еще умнее бывают. У нас к соседям сейчас на дачу дог приехал. Семьдесят килограммов, а дурак. Все грядки истоптал - за скворцами гоняется. А одна сорока специально прилетает его дразнить. Сядет рядом, он - на нее, она отлетит. Он снова. Пока язык не вывалится. Другая бы давно сообразила...
      Веник впереди залаял. Подойдя поближе, заговорщики увидели, что ребята собрались в кружок. В центре кружка, довольный всеобщим вниманием, сидел Веник. Возле него лежал серый игольчатый клубок. Пес потянулся к нему носом, клубок подпрыгнул и зафукал. Веник припал на передние лапы и заворчал, предупреждая, что шутить не намерен. Впрочем, злился он не всерьез. Возможно, у этого пса была душа артиста. Встретив ежа в одиночку, он не обратил бы на него внимания. Но сейчас, при публике, он продолжал выступать.
      Пока Веник, к удовольствию ребят, разыгрывал сцену смертельного поединка, Алексей Палыч отозвал Лжедмитриевну в сторону.
      - Я хотел бы знать наш маршрут, - сказал Алексей Палыч.
      - Я сама его точно не знаю, - беззаботно отозвалась "мадам".
      - То есть как? Должна быть карта или схема...
      - Карты нет.
      - Забыли взять? - с подозрением спросил Алексей Палыч.
      - Рюкзак укладывала не я.
      - Куда же вы ведете группу?
      - На север.
      - Мне не понятно. Почему на север, а не на восток или на запад?
      - Так было намечено.
      - Кем? Вами или вместе с ребятами?
      - Еленой Дмитриевной.
      - Той Еленой, которая в отпуске?
      - Да. Ребята об этом знают.
      - Что она в отпуске?
      - Что девиз похода - "север".
      - А если встретится непроходимое болото или лесной пожар?
      - Это интересно, - сказала Лжедмитриевна. - Критическая ситуация.
      - Слушайте, передайте _туда_, - заявил Алексей Палыч и ткнул пальцем в небо, - что это безобразие! Губить ребят я не позволю!
      - Они и так слышат.
      - Если слышат, пускай хотя бы пошлют телеграмму родителям Бориса. Текст я напишу.
      - Они не могут этого сделать. Вступать в контакт им нельзя.
      - А вам можно?
      - До известных пределов.
      - Почему же вам такое доверие?
      - Я выполняю задание.
      - Существуют наемные убийцы! - запальчиво сказал Алексей Палыч. Они обычно тоже выполняют задание.
      Произнеся эту тираду, Алексей Палыч почувствовал, что перегнул.
      Оскорблять Лжедмитриевну не следовало хотя бы потому, что это никак не могло помочь делу. Но наверное, "мадам" все же была скроена из особого материала. Она не обиделась.
      - Напрасно вы сердитесь. Бориса искать не будут.
      - Если я пошлю телеграмму.
      - Я не против. Но я не уверена, что нам встретится какой-нибудь поселок.
      Семь раз ненавистная Лжедмитриевна была трижды права: в лес уходят не для того, чтобы искать почту. Ребята не поймут и не согласятся.
      - Но вдруг мы увидим... Я забегу...
      - Хорошо, - согласилась Лжедмитриевна.
      - И вы меня обождете! - с нажимом сказал Алексей Палыч.
      - Конечно. Теперь мы не можем вас бросить. Ни живого, ни мертвого.
      - Что?! - Алексей Палыч мысленно взвился вверх метра на три. - Еще намечаются и мертвые?!
      - Вряд ли, - сказала "мадам" спокойно. - Не думаю...
      Представление на поляне закончилось. Кольцо разомкнулось. Веника отозвали, но еж не торопился подняться. До сих пор он не встречался ни с собаками, ни с людьми и думал, что мир населен только улитками и ежами.
      От ребят не укрылся тайный разговор Алексея Палыча и Елены. На их глазах такое происходило уже в третий раз.
      - Боря, - спросила Мартышка, - почему твой отец все время шепчется с Еленой?
      Еще утром выяснилось, что Мартышку зовут Мариной, но для Бориса она по-прежнему оставалась Мартышкой.
      - Он мне не отец.
      - А кто?
      - Никто.
      - Боря, почему ты все время грубишь? Я тебе не нравлюсь? спросила Мартышка, и голос ее был чист и невинен, как чириканье лесной птахи.
      На такие вопросы Бориса отвечать не учили. Да и не задавали их в кулеминской школе. Наверное, в Городе все было иначе.
      - Отстань ты от меня, - сказал Борис скорее с тоской, чем со злостью.
      Мартышка засмеялась, мотнула головой. Светлые волосы хлестнули ее по щекам, улеглись на спину. Серые глаза весело смотрели на Бориса. Нет, против такой девочки невозможно было устоять.
      Невозможно?
      Возможно, что невозможно...
      Но не для Бориса.
      - По тебе клещ ползет, - сказал Борис.
      И сразу потухли Мартышкины глаза, исчезла улыбка; она повернулась и зашагала прочь от Бориса.
      Борис стоял в недоумении. Но не в полном. Наполовину. Атака Мартышки была отбита, но удовольствия это не доставляло. А что он такого сказал? Ничего. Клещей тут полно - на всех садятся, не на одну Мартышку. Правду сказал человек, на что обижаться? Говорят, что у девчонок загадочные натуры... Вот пусть их разгадывают любители кроссвордов. А нам и так хорошо, верно, Борис? Нам их кроссворды - до лампочки.
      Если бы еще на плечах Бориса не лежал свитер Мартышки, то было бы совсем ничего. А так Борис чувствовал себя слегка виноватым, хотя и не знал, в чем. Но конец жерди уже опирался на его плечо. Алексей Палыч, которому краткая передышка вовсе не пошла на пользу, сопел сзади.
      Группа по-прежнему шла строго на север.
      ВРАТЬ НАДО
      УМЕЮЧИ
      Близился к концу второй день похода.
      Если в безостановочном движении имелся какой-то смысл, то Алексей Палыч его не улавливал. Ну - вперед, а дальше что? Вот у однодневных туристов, заполнявших окрестности Кулеминска по воскресеньям, была цель - посидеть у костра, подкрепиться на природе...
      Ребята казались туристами настоящими. Север севером, но Алексей Палыч не понимал, как они могут идти без карты. А если что случится? Надо же знать, куда выйти за помощью. Или Лжедмитриевна что-то скрывает?
      Алексей Палыч и Борис шли в прежней связке.
      Ребятам, хоть и нагруженным тяжело, идти было легче - они шли по одному. Заговорщикам, скрепленным шестом, приходилось действовать согласованно.
      Ветви кустарника, пропустив Бориса, распрямлялись за его спиной, цеплялись за тючок; распрямившись во второй раз, они норовили хлестнуть Алексея Палыча по лицу, и это им удавалось.
      В общем, группа, несшаяся к своей погибели, чувствовала себя неплохо, а вот спасателям приходилось туго.
      Да и от чего нужно спасать, было совершенно неясно. У постороннего наблюдателя мог бы даже возникнуть вопрос: кого нужно спасать, не самих ли спасателей?
      - Боря, - сказал Алексей Палыч, - кажется, я вел себя совершенно неправильно.
      - А как правильно, если тут все неправильно? А что?
      - Я пытался доказать правду, а нужно было придумать какую-то ложь, но реальную.
      - Вы же думали, что отзовут ее...
      - Ну, в милиции я уже этого не думал.
      - Я говорил Стасику, что она вроде преступницы, а мы за ней следим.
      - Да?! - оживился Алексей Палыч. - Ну и что?
      - Ноль, - сказал Борис. - Идиотом обозвал. Она у них в школе училась.
      - Но ведь не она, а другая!
      - А вы им докажите.
      - Да, - согласился Алексей Палыч, - я не вижу никакой возможности объяснить ребятам. С ней, по-моему, разговаривать бесполезно: она на задании.
      - А почему вы думаете, что их нужно спасать? Прут как лошади. Они и сами куда-нибудь выйдут.
      - Я не то чтобы... - Алексей Палыч пожал плечом. На правом лежал конец шеста. - Просто надеюсь, что при мне она не осмелится... сам не знаю на что. Ведь у нас есть кое-какие заслуги перед _ними_.
      - Плевали они на нас!
      - Боря, - сказал Алексей Палыч, - ты не забывай, что нас слышат...
      При этом Алексей Палыч забыл, что недавно сам критиковал братьев по разуму.
      - Пускай слышат, - отозвался Борис. - Я и сам бы на них плюнул, да не знаю, в какую сторону.
      Небеса молчали. Видно, очкарики той планеты были не слишком самолюбивы. Может быть, они сейчас тихо наслаждались, извлекая какую-то свою пользу от земных трудностей, неприятностей и нервотрепки. А может быть, шумно радовались своей удаче, которая складывалась из неудач Алексея Палыча и Бориса; радовались и чокались бокалами со змеиным ядом, придумывая новую экспедицию...
      Разговор на ходу несколько утомил Алексея Палыча. Некоторое время он шел молча, пока не восстановилось дыхание. Но мыслям - в основном беспокойным - было тесно в его голове. Они просились на свежий воздух, требовали собеседника.
      - Боря, - начал снова Алексей Палыч. - Вот ты говоришь, что ребята в помощи не нуждаются... Пока - да. Но я подумал - что-то много набирается странного. Мы, конечно, кое к чему с тобой привыкли, но все-таки... Почему мы с тобой вернуться не могли? Что это значит?
      - Врет.
      - Зачем? Почему нужно выдумывать такую невероятную и сложную ложь?
      - Откуда я знаю.
      - Думай. Ведь только мы с тобой можем что-то понять.
      - Почем я знаю, что у нее в голове?
      - А я полагаю, что она сказала правду. И все это имеет прямое отношение к нам.
      - А верно! - Борис даже приостановился. Шест проехался по плечу Алексея Палыча и вырвал небольшой клин из пиджака. - Остальные пассажиры ей - до лампы.
      Алексей Палыч скосил голову набок, оглядел дыру и вздохнул. Мысленно он простился с костюмом еще вчера, но все же надеялся дотянуть до конца похода.
      - Затем она сказала, что тебя не будут искать. Как это понять?
      - Успокаивает, чтобы ей нервы не трепали.
      - То есть - опять лжет?
      - Вроде этого.
      - А у меня ощущение, что она говорит правду. Хотя я ей и не верю. Я чувствую - что-то происходит... что-то необычное... непонятное нам.
      - Вы же сами говорили: другой метод.
      - Вот я и боюсь этого метода. Не думаю, чтобы нам хотели причинить вред. Просто могут чего-нибудь не учесть. Да и надоело мне: не агенты же мы с тобой какие-то.
      Борис засмеялся.
      - Алексей Палыч, они все слышат.
      - Пускай слышат. Я бы тоже на них плюнул, если бы не ребята. Ребят мне жалко.
      - Это нас надо жалеть. С ними все в порядке.
      - Не совсем. Если собрать все вместе, то кое-что уже сейчас мне не нравится. Тебе не кажется странным, что руководитель похода забыл спички? Ведь спички здесь не просто спички - это горячая еда и сухая одежда.
      - Так вообще не делают, - сказал Борис. - Спички всегда распределяют - у одного подмокнут, у другого сухие.
      - Вот видишь. И репеллент потерялся.
      - Кто?
      - Виноват, - сказал Алексей Палыч. - Мазь от комаров. Или жидкость. Все это репелленты. От латинского слова "репеллентис" отгоняющий. Я когда-то метеорологию изучал, там много латыни. Ты извини...
      - Ничего, я понимаю, - сказал Борис. - Мазь от комаров - кому она нужна? А вот репелленты можно и свистнуть. А Веник нашел. Там, наверное, все пять лежали. Нужно нам было вернуться. Точно, Алексей Палыч, это она.
      - Я не уверен, - сказал Алексей Палыч, - но всё вместе... И карты у нее нет, я спрашивал. Ты этих мест не знаешь?
      - Откуда? Я еще с ума не сошел - с рюкзаками бегать.