- Ладно, - согласился Борис. - Я разве против. Меня уже дома, наверное, с собаками ищут. Я уже убегал один раз дня на три... Помните? Я вам говорил... К бабушке. Это когда телевизор стал чинить... Только тогда они знали, куда я убежал.
      - Сколько тебе тогда было лет?
      - Лет уже много. Девять или десять...
      - Да, я помню, - сказал Алексей Палыч. - Телевизор новый купили?
      - Нормально. А вот сейчас - не знаю... Отец, он ничего... А мама - даже страшно становится.
      - Я помню, Лена сказала, что искать тебя не будут. Кроме того, я послал телеграмму...
      - Вы ей больше верьте, - хмыкнул Борис. - Вас и самих уже ищут, наверное.
      - Да, - вздохнул Алексей Палыч, - это моя ошибка. Нужно было настоять, чтобы ты вернулся с конечной станции.
      Когда заговорщики возвратились в дом, там, видно, только что закончился какой-то спор. Наверное, как понял Алексей Палыч, за это время родились новые варианты. Войдя, они услышали последнюю реплику Лены:
      - Тогда вы пойдете без меня.
      - И пойдем! - ответил Шурик, но на этот раз ему не удалось проломить стену.
      - Заткнись! - сказал Стасик. - Тебя не спрашивают. Тебя никогда вообще не будут спрашивать. Елена Дмитриевна, вы - серьезно?
      - Стасик, - сказала Лена, и кроме твердости в ее голосе Алексей Палыч ощутил сочувствие, - вы все понимаете, что у нас нет другого выхода. Я знаю, что вам не хочется возвращаться... вы столько готовились... Ну, сходите в будущем году.
      - С вами? - спросил Шурик.
      - Заткнись, - сказал Стасик. - А в этом не выйдет?
      - Вернемся - посмотрим.
      - Когда моя мама говорит "посмотрим", это значит, что все будет завтра, - сказала Марина.
      - А когда мой отец так говорит, то это значит, что никогда не будет, - откликнулся Шурик.
      И тут послышался тихий голос Чижика.
      - Ребята, - сказал он, - а д-денег н-на б-билеты у-у нас х-хватит?
      И всем сразу стало ясно, что разговоры, и споры, и разные предложения были не более чем бесполезной вибрацией голосовых связок. Чижик поставил точку. Алексею Палычу вдруг пришла в голову совершенно абсурдная идея: а может быть, это не так уж плохо для человека, если он слегка заикается? Таких людей часто пытаются вылечить тем, что заставляют их произносить слова нараспев. Но еще неизвестно, что лучше - человек, распевающий свои недозрелые мысли, или такой вот Чижик, который сто раз подумает, прежде чем высказаться. За дни похода Алексей Палыч убедился, что только Чижик советовал всегда кратко и всегда точно. Он долго обдумывал, но зато потом говорил все в нескольких словах, и слова его были весомы.
      "Заикание речи, - подумал Алексей Палыч, - это чепуха по сравнению с заиканием мысли."
      Чижик и раньше нравился Алексею Палычу больше других, но только сейчас он это осознал полностью.
      Чижик все и решил, ничего как будто бы не решая.
      - Валентина, посчитай теперь ты, - сказал Стасик сурово, и это означало, что все уже кончено.
      - Я не знаю, сколько стоит билет на автобус, - сказала Валентина, и это в свою очередь означало, что Валентина сдалась окончательно.
      Алексея Палыча почему-то никто не спросил. Он, кстати, и не знал, сколько стоит билет. Шурик было мысленно заегозил и хотел сбегать узнать, но внутренний его голос подсказал ему, что это бесполезно: прощения все равно не будет, да оно теперь и не нужно. Впереди замаячил Город, калорийная пища и спокойная жизнь до конца каникул. После каникул все утрясется - в этом Шурик был совершенно уверен.
      До отправления автобуса времени оставалось уже немного.
      Собирались и укладывали вещи в угрюмом молчании.
      Скрипнула дверь. В образовавшуюся щель протискивал свою голову Веник. Какое-то неизвестное нам собачье чутье подсказывало ему, что дело неладно.
      - А что делать с Веником? - спросила Валентина.
      Никто не ответил.
      - У меня совести не хватит оставить, - сказала Валентина, - его уже один раз кто-то бросил. Я заберу Веника с собой.
      - Только потом на улицу не выбрасывай, - буркнул Стасик. - Я видел, как их сачками ловят. Привезут летом с дачи, поиграют недели две и выкидывают. С ними ведь не только играть, а еще гулять надо и кормить...
      - Буду гулять и буду кормить, - сказала Валентина. - Верно, Веничек?
      Веник подошел к Валентине, сидевшей у стола, и попытался положить голову на ее колени, но для этого он был слишком мал ростом. Однако это не мешало ему полизать Валентинины кеды.
      На автобусной остановке было всего два пассажира. От них узнали, сколько стоят билеты, - выходило, что хоть и в обрез, но денег хватит и на электричку.
      Алексей Палыч держался в сторонке - он не мог слушать этих разговоров. Он еще не представлял себе, как вернет деньги ребятам. Наверное, сунет кому-нибудь и убежит. Или попросит Лену, которая сегодня вела себя просто превосходно. Она и бровью не шевельнула, когда Алексей Палыч "сознался". А ведь он сказал ей еще вчера...
      На остановке Борис стянул с себя свитер и подошел к Марине.
      - Спасибо, - сказал он.
      - Можешь оставить себе.
      - Зачем? - нахмурился Борис.
      - Ну, на память, - улыбнулась Марина.
      - Может быть, ты мне еще и брюки подаришь?
      - Господи, - вздохнула Марина, - до чего ты серьезный человек, Боря. Да я просто так говорю. Надо же мне что-то говорить. Настроение у меня плохое, ничего умного я придумать не могу, вот и болтаю. Ты зайдешь к нам в Городе?
      - Зачем? - снова спросил Борис.
      - Ну знаешь!.. Вопросики ты задаешь!
      - У меня настроение плохое. Дома ведь не знают, что я с вами пошел.
      - А где же ты?
      - Они вообще ничего не знают.
      - Ты шутишь, - сказала Марина. - Так не бывает.
      - Бывает.
      Марина внимательно оглядела Бориса. Непохоже было, что у него шутливое настроение.
      - Слушай, - сказала она, - давай вместе съездим к твоим родителям и все им объясним.
      - А что мы им объясним?
      Марина задумалась. В эту минуту подошел автобус, и шофер с ходу начал покрикивать, чтобы скорее садились.
      - Мой адрес: улица Строителей, дом четыре, квартира сорок четыре, - сказала Марина. - Запомнить очень легко. Повтори.
      - Строителей, четыре, сорок четыре, - машинально повторил Борис.
      Запомнить нетрудно. Но это были последние слова, которые он сказал Марине не только в этот день, но и во все остальные.
      ПРИЕХАЛИ
      В электричке Алексей Палыч и Борис сели в отдалении от ребят.
      Отношение к Алексею Палычу изменилось - это чувствовалось совершенно ясно: никто с ним не заговаривал, а он не напрашивался, молча переживая свой неблагородный поступок, совершенный из благородных побуждений. На Бориса тоже падала черная тень Алексея Палыча.
      В автобусе Алексей Палыч успел сунуть конверт с деньгами в рюкзак Чижика: он был уверен, что Чижик никогда ничего не теряет.
      Отчуждение было совершенно явным. Получалось, что именно Алексей Палыч в конечном итоге угробил поход. Провинность Лены, наверное, уже забыли: с ней, во всяком случае, разговаривали.
      - Боря, - сказал Алексей Палыч, - мы здесь уже ни к чему. Пойдем в другой вагон.
      Они перешли в соседний вагон и уселись у окна друг против друга.
      Молча смотрели они на струившуюся за окном стену леса. Казалось, все кончилось так, как они хотели. Но не было не только радости, а даже крошечного удовлетворения.
      - Жаль, - вздохнул Алексей Палыч. - Хорошие ребята... Для них я на всю жизнь останусь жалким растяпой. А может быть, и похуже, когда они найдут деньги...
      - Стойте, Алексей Палыч. - Борис даже подпрыгнул на сиденье. - А ведь получается, что деньги вы не теряли. Вы вообще ни при чем. Деньги украл Чижик!
      - Почему? Когда он мог украсть?
      - Элементарно. Ночью. Когда спали. Если бы вы сказали вчера...
      Это простое соображение не пришло в голову Алексею Палычу раньше, потому что он сосредоточил свои мысли на том, как вернуть деньги. Он их вернул. Он остался честным хотя бы наполовину, но угробил хорошего парня.
      - Я иду признаваться, - сказал Алексей Палыч.
      - Подождите хотя бы до Города, - посоветовал Борис.
      Алексей Палыч подумал и согласился. Не потому, что боялся расправы. Он боялся, что воскреснут надежды ребят и они захотят вернуться с полдороги.
      В вагон вошла Лена, села рядом с Алексеем Палычем.
      - Я пришла попрощаться, - сказала она. - Я понимаю, что вам, Алексей Палыч, встречаться с ребятами больше не хочется...
      - Дело не в желании. Я говорил вам, что имеется такое понятие, как совесть.
      - Я уже, кажется, начинаю в этом разбираться...
      - Куда же вы теперь денетесь?
      - Не знаю. Я ведь не выполнила программы - прекратила поход по своей инициативе.
      - Вас накажут?
      - Нет. Считается, что я лишена эмоций, а для такого... - Тут Лена запнулась, взглянула на Алексея Палыча и усмехнулась, - такого... человека наказание не имеет смысла. Но конечно, у _нас_ прекрасно знают, что я зара...
      И тут Лена прервалась на полуслове. Ее лицо словно окаменело. Она выпрямилась, застыла на сиденье и стала похожа на прежнюю Лжедмитриевну. Но застывшее лицо был напряженным, словно она вслушивалась во что-то, как тогда, ночью, перед переправой.
      - Что с вами, Лена? - спросил Алексей Палыч.
      - Подождите, - коротко бросила Лена.
      Алексей Палыч в удивлении минуту промолчал, переглянулся с Борисом, как бы проверяя, видит ли его ученик то же самое, что и он. Борис пожал плечами. Он по-прежнему не ждал от Лены ничего хорошего.
      - Елена Дмитриевна... - начал Алексей Палыч, но его прервали.
      - Помолчите же!
      У Алексея Палыча промелькнула догадка, совершенно справедливая, как скоро и оказалось. Постепенно лицо Лены утратило напряженность, но на нем появилась растерянность, недоумение, даже что-то вроде обиды, - в общем, кое-что из набора чувств, в которых так нуждалась ее упорядоченная планета.
      - Другого я и не ждала, - сказала Лена.
      - Будут еще неожиданности? - спросил Алексей Палыч.
      - Ну, первое для меня не такая уж неожиданность... А второе... Ладно, это мое дело. А вы, Алексей Палыч, можете не беспокоиться, что подумают о вас ребята. Их уже нет.
      Алексей Палыч похолодел.
      - Как нет?
      - Так. Не существует.
      Алексей Палыч вскочил.
      - Боря, оставайся на месте! - приказал он и бросился в другой вагон.
      В вагоне ребят не оказалось. По проходу метался растерянный Веник и выл, словно катер в тумане. Увидев и учуяв Алексея Палыча, он бросился к нему.
      "Ай, ай, ай!" - жалобно закричал Веник.
      Алексей Палыч рванул дверь в тамбур. В соседнем, хвостовом вагоне ребят тоже не было. Алексей Палыч вернулся в вагон. За ним, преодолев страх перед грохотом и лязгом переходной площадки, проник Веник.
      - Куда вы их дели?! - заорал Алексей Палыч. - Отвечайте немедленно, или я из вас душу вытрясу!
      - Успокойтесь, Алексей Палыч, - сказала Лена. - Никуда они не делись. Ведь не могли они выпрыгнуть на ходу.
      "Да, - подумал Алексей Палыч, - через наш вагон они не проходили, остановок не было."
      - Дело в том, что ребят вообще не было.
      - Дальше! - прорычал Алексей Палыч, у которого впервые в жизни прорезался бас.
      - Ребят не было в том смысле... В общем, так: вы подозревали, что я - машина, а машинами были они. Машинами не в _вашем_, а в _нашем_ понимании. Можете считать, что они - иллюзии.
      - Так это иллюзии съедали каждое утро по котелку каши?! Это они построили плот?! Они мокли под дождем и выпили два ведра молока?!
      - Это элементарно, - улыбнулась Елена. - Я немного неточно выразилась. Скажем, не иллюзии, а копии, модели... Не _ваши_ модели, а _наши_, не молекулярные копии, а поля, которым можно придавать самые различные свойства. Но абсолютно точные копии; вплоть до внешности, характеров и даже - запаха.
      Алексей Палыч удивился не слишком. Его заинтересовала другая сторона дела.
      - Значит, вы нас все время обманывали?
      - Я сама об этом узнала случайно. Помните ночь накануне переправы? Я случайно услышала информацию, которая предназначалась не мне. Я узнала, что ребята - копии.
      - Почему вы сразу мне не сказали?
      - А вы бы мне поверили?
      - Нет, - отрезал Алексей Палыч.
      - И я так подумала. Но я тогда же решила вывести вас и Борю из леса. И еще я подумала: даже если вы поверите... Никому легче не станет, вам будет тяжелее, а я останусь без вашей помощи.
      - Все это очень складно. Но если есть копии, то должны быть и оригиналы. И я не успокоюсь, пока их не увижу!
      - Вы их уже видели там, в школе. Где-то по дороге на вокзал их подменили. И мне даже не сообщили об этом. У нас считается, что наблюдатель должен знать как можно меньше: тогда наблюдения не загрязняются излишней информацией.
      - Это я уже слышал, - сказал Алексей Палыч раздраженно. - А нас, случайно, не подменили?
      Лена восприняла эти слова совершенно серьезно.
      - Вас - нет. Никто не имеет права к вам даже прикасаться.
      - Шесть дней блужданий по лесу... - сказал Алексей Палыч. Розыски, которые уже наверняка устроили наши близкие, - это называется "не прикасаться"?
      - Да. Мне вы можете не верить... Потерпите полчаса, до Города. На вокзале вы все узнаете. Мне сейчас сообщили, теперь я знаю... Но лучше будет, если вы сами...
      - Тогда, - сказал Алексей Палыч, - я вообще не понимаю, для чего вся эта карусель и над кем велись наблюдения.
      - Над вами, - сказала Лена таким тоном, словно это разумелось само собой. - И над Борей. Так было задумано с самого начала.
      - Но об этом-то вы знали? Почему не сказали сразу?
      - Вы много от меня хотите. Тогда я была не _ваша_, а _наша_.
      - А сейчас?
      - Сейчас?.. - Лена улыбнулась достаточно грустно для того, чтобы понять, что ей было не слишком весело, но и достаточно для того, чтобы Алексей Палыч отметил, что за последние сутки она научилась улыбаться. - Сейчас я сама не знаю...
      - А если бы все сложилось иначе? Я мог не поехать в Город... не пойти с вами... не пустить Бориса, наконец.
      - Тогда меня бы отозвали. Провели эксперимент с кем-то другим. Но Совет решил, что вы с Борей идеальные кандидатуры. И что вы пойдете.
      Может быть, Елена умышленно льстила, чтобы чуть-чуть загладить свои провинности. Но Алексей Палыч, которого жизнь не баловала ни премиями, ни наградами, ощутил в груди приятную теплоту.
      - Мы с Борей далеко не идеальные люди, - попытался он смягчить похвалу, за что и был немедленно перенесен из теплой воды в холодную.
      - Идеальные своим несовершенством, - пояснила Елена.
      - Гм, - сказал Алексей Палыч и обратился к Борису: - А ты что об этом думаешь?
      - Строителей, четыре, сорок четыре... - сказал Борис.
      - Это еще что?
      - Мартышкин адрес.
      - Она живет по этому адресу, можешь не сомневаться, - сказала Елена, - только настоящая. Можешь ее навестить...
      - Делать мне больше нечего, - сказал Борис. - А ты, наверное, врешь, что не знала...
      - Честное слово! - сказала Елена.
      Борис усмехнулся.
      - Честное... Мазь ты украла?
      - Я.
      - А спички, а карту?
      - Тоже я.
      - Какое же у тебя может быть честное слово?
      - Это было в моей программе с самого начала. Не я придумывала. Ты знаешь, Боря, сколько было споров... Нужно было придумать какие-то трудности. Считается, что при этом люди проявляют наиболее сильные стороны характера. Ну, соответственно - больше эмоций...
      - Не сильно ты нас напугала, - усмехнулся Борис.
      - Я тут ни при чем, - вздохнула Елена. - Множество ученых заседали по мази, создали модель комара... У нас ведь их нет. Еще больше заседали по спичкам: огнем мы не пользуемся. Уйма ученых решали, что делать с картой... Только по тебе было создано несколько комиссий. По Алексею Палычу - тоже много...
      - Вам что, делать нечего? - спросил Борис.
      - С вашей точки зрения - да, - сказала Елена. - Потому и заражаются наши наблюдатели - они под вашим влиянием начинают действовать не по программе. Но тогда они перестают быть наблюдателями.
      - А все-таки ты врешь, что не знала про ребят.
      - Не вру, - сказала Елена и упрямо мотнула головой.
      - Поклянись.
      - Я не умею.
      - Скажи: чтобы мне больше никогда моей планеты не увидеть.
      - А мне и так не увидеть, - спокойно сказала Елена. - Я остаюсь здесь. Там я уже не нужна. Сейчас мне сообщили, что отзывать меня не станут.
      Алексей Палыч мысленно вздрогнул. Он представил себе новый круг приключений с Еленой, которую нужно будет куда-то пристроить, что совершенно немыслимо без паспорта, прописки, социального положения, о происхождении уж и говорить нечего.
      - Что же вы намерены делать? - спросил Алексей Палыч.
      - Пока не знаю.
      - Но ведь это жестоко.
      Лена усмехнулась:
      - У нас не существует понятия "жестокость", поскольку не существует понятия "доброта". До этого я додумалась сама, Алексей Палыч! Это - по-человечески?
      - По-человечески, да не совсем... - сказал Алексей Палыч. - _они_ и сейчас нас слышат?
      - Нет. Они отключились.
      - Неужели так трудно вас отозвать?
      - А зачем? Им я не нужна. - И тут Алексей Палыч отметил, что впервые Лена произнесла "им", а не "нам". - Информацию они получили. Теперь для них я бесполезна, потому что я заразилась. Все логично. Не я первая, не я последняя. Моя сестра, например, была послана к вам младенцем. Ее подобрали, воспитали. За этим процессом следили. Недавно ее отозвали в "отпуск". Это не такой отпуск, как на земле, - всего несколько минут. Но там она оказалась совершенно бесполезной: полностью очеловечилась...
      - Стоп! - сказал Алексей Палыч. - Как зовут вашу сестру?
      - Лена.
      - Елена Дмитриевна Кашеварова, кандидат в мастера спорта?
      - Да. И еще - студентка педагогического института.
      - Так вот вы чья копия!
      - Молекулярная, - сказала Елена. - Или, как у вас говорят, генетическая. Мы близнецы.
      - Она вас знает?
      - Нет.
      - Чушь какая-то! - возмутился Алексей Палыч.
      - Вполне логично, - возразила Лена, но на этот раз в голосе ее промелькнула довольно земная ирония.
      Поезд завихлял на стрелках городского вокзала. Поплыл мимо и остановился бетонный перрон. Алексей Палыч, вышагивая по перрону, все же не оставлял мысли о том, чтобы заглянуть в ту самую школу и справиться насчет ребят. Это было необходимо для его собственного спокойствия.
      И тут он увидел группу туристов.
      Навстречу им по перрону нагруженные рюкзаками шли:
      Елена Дмитриевна Кашеварова, ни одной молекулой не отличавшаяся от той, что шла рядом с Алексеем Палычем и Борисом;
      Стасик с шейным платком, повязанным под воротом свитера,
      Гена в темных очках,
      сосредоточенный Чижик,
      акселерат Шурик,
      толстая Валентина,
      Марина-Мартышка со своим обычным румянцем на юных щеках.
      Алексей Палыч и Борис так и застыли на месте. Среди обтекающих их пассажиров они выглядели монументально, и не обратить на них внимания было невозможно. Ребята обратили.
      Стасик скользнул взглядом по Алексею Палычу и спокойно прошел мимо. Марина, у которой Борис оказался на дороге, почти столкнулась с ним и даже собиралась что-то сказать, но воздержалась.
      Лену не заметить было невозможно. Ее заметили и, никак не отреагировав, прошли мимо.
      Один лишь Веник, который понуро плелся сзади, вдруг подпрыгнул, подбежал к Валентине и стал прыгать на нее, радостно завывая.
      - Какая хорошая собачка! - сказала Валентина. - Ребята, возьмем ее с собой?
      - А кормить кто будет? - спросил Шурик.
      - Я, - ответила Валентина.
      Дальнейшего разговора Алексей Палыч не слышал. Группа удалялась вместе с Веником. Алексей Палыч хотел было броситься вслед за ребятами, но Лена удержала его за руку.
      - Они вас не знают, - сказала она. - Это настоящие. Теперь я поняла: их подменили на вокзале.
      - Неделю назад?
      Лена покачала головой.
      Взвизгнув, электричка, в которой скрылись ребята, тронулась с места. Алексей Палыч машинально взглянул на электронное табло. Конечно, он не верил во все эти штучки с поворотом времени. Но ведь в последние дни он имел дело с другими мирами...
      - Какое сегодня число? - спросил Алексей Палыч у проходившей мимо соломенной шляпы.
      - Шестое июня с утра было, - не без юмора ответила шляпа.
      - А год?
      Шляпа вздернула плечи к полям и удалилась.
      - Ну вот, - сказала Лена, - вы все поняли сами. В этом времени наше путешествие продолжалось меньше минуты. Сейчас мы замкнули кольцо и вернулись в исходную точку. Теперь я знаю, почему мы не могли вернуться тем же путем: если бы мы повернули назад с места переправы, то вернулись бы на четыре дня раньше, чем вышли. Все очень просто, Алексей Палыч.
      - Чрезвычайно просто, - сказал Алексей Палыч, в растерянности надевая очки. - А как же с ребятами? С настоящими? Все повторится?
      - Может быть, что-то и повторится, - сказала Лена. - Но у сестры нет никакого задания. Будет обычный поход.
      Алексей Палыч чувствовал, как он безмерно устал. Если бы можно было, он улегся бы где-нибудь на скамье и уснул.
      Борис потянул его за руку.
      - Поехали домой.
      - У нас даже денег нет... - сказал Алексей Палыч.
      - Есть, - сказала Лена. - Помните, я брала у вас на мороженое?
      Лена достала из кармана два рубля пятьдесят две копейки и протянула Алексею Палычу.
      - Но у вас же ничего не осталось. Да и вообще... Куда вы денетесь? Надо подумать, чем мы вам можем помочь.
      - Вы уже помогли, - сказала Лена. - И помешали тоже. Вы и Боря помогли мне приобрести замечательные человеческие недостатки. Вы и Боря помешали мне вернуться домой. Но разве так уж все плохо?
      - Я не знаю... - ответил Алексей Палыч. - Это вам решать... я же со своей стороны...
      - Дайте мне пять копеек, - попросила Лена. - Сестра живет в общежитии, пойду пока на ее место.
      - Да берите все!
      Лена покачала головой и улыбнулась.
      - Это ничего не изменит. Начну устраиваться с самого начала.
      - А знаете... - начал было Алексей Палыч, и в голове его закрутились варианты устройства Лены в кулеминской школе.
      - А что это за птица? - спросила Лена, ткнув пальцем куда-то в сторону вокзального шпиля.
      Птицы в тех краях не было. Когда Алексей Палыч вернул своему телу прежнее положение, то не было и Лены. Где-то уже в конце перрона он увидел знакомый блондинистый хвост прически и серо-голубой проблеск джинсовой ткани.
      - Ну? - сказал Алексей Палыч, обращаясь к Борису.
      - Все нормально, - ответил Борис. - Если только нам не приснилось...
      - Если, конечно, да... - сказал Алексей Палыч не вполне по-русски, но вполне соответственно своему настроению.
      Затем они купили билеты и поехали в Кулеминск по другой линии.
      ВОЗВРАЩЕНИЕ
      За все в жизни приходится платить. Здесь имеются в виду вовсе не тепличные огурцы, которые в феврале стоят два рубля пятьдесят копеек за килограмм. Платить приходится за каждый шаг, и далеко не всегда деньгами. Даже если делаешь кому-то доброе дело, то и за это часто приходится платить: иногда и добро без выкупа не принимают. Наступила минута расплаты и для Алексея Палыча.
      Когда он через кухню пытался пробраться в спальню, чтобы навести на себе хоть минимальный глянец, его засекли. Жена стояла у газовой плиты и спросила поначалу буднично и без всяких эмоций:
      - Что так быстро вернулся?
      - Экзамена сегодня нет.
      - Тогда зачем ходил? Сбегай, Алексей, в магазин, купишь...
      Жена окинула взглядом фигуру мужа и по фигуре этой пробежал трепет.
      - Господи! Где же ты так извозился?!
      - Я упал, - сказал Алексей Палыч.
      Жена с сомнением покачала головой.
      - Я падал восемь раз, - сказал Алексей Палыч.
      - Это с чего же?
      - С того самого, - сказал Алексей Палыч.
      - Врешь.
      - Вру, - согласился Алексей Палыч. - Может быть, отложим разговор до завтра? Или мне придется продолжать врать.
      - Продолжай. Почему ты в этих дурацких тапочках? Где твои иностранные туфли?
      - Я дал их поносить, - сказал Алексей Палыч.
      В прихожей послышался топот, раздался стук в дверь, и вошла девочка-почтальонша.
      - Тетя Аня, вам телеграмма, распишитесь.
      О телеграмме Алексей Палыч забыл начисто. Он попытался было перехватить бланк, но жена стояла к девочке ближе. Она взяла телеграмму, прочла, внимательно взглянула на мужа и расписалась.
      Девочка ушла.
      - Идем, Алексей, поговорим... - сказала жена.
      На этом мужа и жену можно оставить.
      Что же касается Бориса, то его отсутствия просто никто не заметил.