Анне не понравилось, как она беззастенчиво окинула его взглядом с головы до ног и скривила яркий рот в вызывающей улыбке. Едва ли бабушке подходила такая прислуга!
      – Это кто же к нам припожаловал? – развязно спросила женщина с неистребимым акцентом кокни.
      – Мы приехали, чтобы повидать миссис Салливан, – сказал Филип, явно не обращая внимания на ее заигрывание. – Она дома?
      – Возможно, – сказала служанка, – смотря кто ее спрашивает. Не желаете ли оставить карточку, голубчик? – Женщина взяла серебряный поднос со стойки холла и протянула Филипу. – Наша леди как настоящая гранд-дама любит, чтобы все обставлялось на благородный манер.
      Филип принудил себя снисходительно улыбнуться.
      – Я не захватил визитную карточку, мисс. Доложите, пожалуйста, что это Филип Бришар из Нового Орлеана и мисс Анна Роуз.
      – Из Нового Орлеана! – как попугай повторила служанка, съедая пару гласных. – Я туда давно собиралась. – Она рассматривала Филипа сквозь налепленные густые сине-черные ресницы и поигрывала оборками передника над своим объемистым бюстом. Ее прямые ногти свидетельствовали о том, что она не переутомлялась домашними делами. – Говорят, летом там жарко и влажно.
      – Послушайте, мисс… – начал Филип, и Анна поняла, что нахальная служанка почти вывела его из терпения.
      – Что происходит, Мира? – послышался изнутри дома женский голос, явно принадлежащий к другой культуре. – Кто там? – На пороге появилась пожилая дама в платье модного покроя из переливающегося лилового шелка со светлыми вставками на лифе. Бисерное шитье на атласе цвета слоновой кости делало ее плоский бюст пышнее. Деликатные кружевные воланы, достигавшие подбородка, прикрывали шею, оставляя место для медальона в виде тигрового глаза.
      – Кажется, к вам гости, миссис Салливан, – сказала служанка. – Нежданно-негаданно, посреди дня.
      Дама через порог окинула взглядом гостей. Зеленовато-мутные глаза внимательно посмотрели на Филипа и, судя по их одобрительному выражению, оценили его довольно высоко. Прежде чем он успел представиться, ее взгляд переместился на Анну и остановился на ее лице. Глаза Офелии Салливан в момент озарились вспышкой узнавания, и ее тонкие губы раскрылись в изумленном вздохе.
      – Кэтлин, – с трудом произнесла она, поднося руку к горлу. – О небо, неужели это ты, Кэтлин?!
      – Миссис Салливан, только, пожалуйста, не волнуйтесь, – сказала Анна, подходя к женщине и дотрагиваясь до ее руки. – Я не Кэтлин, хотя слышала, что мы очень похожи.
      – Конечно же, нет, – тотчас поправилась Офелия. Она старалась сохранять подобие достоинства, изучая знакомые черты, вглядываясь в лицо, так похожее на лицо ее дочери. – Вы не можете быть Кэтлин. Моя девочка умерла много лет назад. – Зрачки женщины потускнели от выступившей влаги. – Но кто вы?
      – Я – Анна, миссис Салливан. Дочь Кэтлин и Томаса Конолли.
      Офелия заговорила задыхаясь. Слова с трудом пробивались сквозь сдавленные скрипучие звуки.
      – О моя дорогая внученька, иди же скорее ко мне.
      Анна, попавшая в ее объятия, почувствовала влагу у себя на щеках.
      Офелия чуть отступила, держа в своих руках руки Анны, любуясь ею и тряся головой в нескрываемом восхищении.
      – О Боже, да ты же красавица! Прямо вылитая Кэтлин. Ты помнишь свою маму, дорогая?
      – Очень хорошо, миссис Салливан. Она была прекрасная и такая добрая! Я очень любила ее, и мне по-прежнему ее не хватает.
      – Что значит не хватает! – воскликнула Офелия. – Мне это непонятно. Как может не хватать Кэтлин? – с грустью повторила она. – Я все годы живу с разбитым сердцем. – Затем, словно только что заметив Филипа, она протянула ему тонкую руку. – О Господи, где же мое воспитание! Твой молодой человек, Анна… кто он? Я вижу, он не в том возрасте, чтобы принять его за того упрямца… Мика.
      Анна улыбнулась и положила руку на руку Филипа.
      – Это Филип Бришар, мэм. Мы собираемся пожениться.
      – Пожениться? Так это замечательно! Проходите же. У нас впереди разговоров непочатый край. – Офелия встала между Анной и Филипом и, взяв их под руки, повела в гостиную. – Когда вы приехали в Бостон? Сколько вы здесь пробудете? Откуда вы, мистер Бришар? – Казалось, она напрочь отмела грусть воспоминаний и погрузилась в радость открытия – своей внучки и ее красивого жениха.
      – Ну куда же она пропала? И где только Франклин нашел такую ветреную служанку! Когда надо, ее никогда нет на месте. – Офелия подвела своих гостей к паре элегантных парчовых диванчиков. – Мира! Мира! – громко позвала ока. – Принеси нам газированной воды! Садись, дорогая, – сказала Офелия Анне. – А где этот проходимец Мик? Я должна поблагодарить его, что он отправил тебя ко мне.
      – Мне так много нужно сказать вам, миссис Салливан, – призналась Анна, понимая, что, возможно, придется открыть Офелии правду о Мике и о своих трудностях, если у Анри ничего не выйдет в Кейп-де-Райве. – Я, право, не знаю, с чего начать.
      – С самого простого. Для начала называй меня бабушкой. Хорошо?
 
      Филип принял приглашение Офелии на чай с печеньем и вышел из дома, чтобы отпустить экипаж и дать бабушке с внучкой возможность поскорее найти общий язык. Пока он расплачивался с извозчиком, к парадному подъезду дома Салливанов подкатил другой экипаж с кучером в форменной одежде. Из кареты вышел мужчина плотного телосложения, в дорогом костюме, явно старше Филипа. Кучер проехал вдоль всего фасада и свернул за особняк. Мужчина, не замечая Филипа, случайно или умышленно, направился к дому и вошел без звонка. Найдя это несколько странным, Филип пошел следом за незнакомцем.
      – О Франклин! – С переливчатой трелью в голосе Офелия бросилась к нему, затаскивая в гостиную. – Это настоящее чудо… самое замечательное, что только могло произойти.
      Филип наблюдал из холла, как Офелия рассказывала мужчине о неожиданном событии и делала представления.
      – Посмотри, Франклин, это моя внучка, – лепетала она. – Я уже не надеялась. Анна, дорогая, познакомься. Это Франклин Дэнверс, один из наших самых дорогих друзей. Он был вице-президентом судовой компании твоего дедушки, а теперь… – Офелия покраснела, смутившись как школьница. – Теперь он… Ну в общем, мы помолвлены.
      Анна, сообразуясь с этикетом, поздравила стоического вице-президента и запечатлела поцелуй на щеке бабушки с теми же добрыми пожеланиями.
      – Значит, скоро здесь будут две свадьбы, – подытожила она, – потому что мы с Филипом думаем венчаться в Бостоне.
      – В самом деле, дорогая? Это прекрасно, но мы с Франклином пока не можем пожениться. Боже мой, какая жалость! Действительно, еще два месяца до истечения времени траура. Но вы слышали, Франклин? Моя внучка выходит замуж, и я могу помочь устроить ее свадьбу! – Женщина сложила руки под подбородком и хлопнула в ладоши. – Я не помню, когда я была так счастлива! – залилась она довольным смехом.
      Франклин подошел к бару красного дерева и налил что-то себе в бокал.
      – Как вы оказались в Бостоне, Анна? – спросил он.
      – Она приехала вместе со мной, – сказал Филип, не промолвивший с появлением Франклина в гостиной ни слова, и ступил через порог.
      Анна произнесла надлежащие слова, представляя их друг другу. Франклин осмотрел Филипа строгим испытующим взглядом, прежде чем протянуть руку.
      – Мне случалось несколько раз видеть Пата Салливана во время деловых поездок, – сказал Филип, – но я не помню, чтобы когда-нибудь встречал вас, мистер Дэнверс.
      – Я действительно не так много вращался в коммерческих кругах, как Патрик. Он предпочитал, чтобы я оставался в конторе.
      Филип уловил раздраженные нотки в голосе мужчины, но, зная репутацию Пата, не очень удивился. Вряд ли кто-то из служащих компании Салливана очень любил своего патрона.
      – Вы что пьете, Филип? – спросил Франклин, кладя руку поверх набора графинов и бокалов.
      – Я полагаю, мой чай еще не остыл.
      Франклин отвернулся от дам и указал на графин с бренди.
      – Очевидно, мы можем выпить и это. Думаю, бренди будет получше чашечки чая, – добавил он с заговорщическим видом и, когда Филип кивнул в знак согласия, спросил: – Чем изволите заниматься?
      – Вероятно, тем же, что и вы, хотя в других портах и с другими товарами. Если, конечно, вы продолжаете дело Салливана.
      Рука Франклина дрогнула, и капли янтарной жидкости пролились из горлышка на мраморную поверхность.
      – Нет, вы посмотрите, что я наделал, – пробормотал он, однако быстро обрел спокойствие и протянул Филипу стакан. Затем скользнул длинным пальцем под крахмальный воротничок, будто ему вдруг стало жарко, и сказал: – Все остается так же, как при Пате. Почему я должен отказываться от хорошего? – Он расслабился, и лицо его тотчас изобразило дружелюбие.
      После нескольких минут учтивой беседы Франклин вынул из жилета карманные часы и нахмурился.
      – К сожалению, мне придется оставить вас. Прошу извинить меня. Я должен удалиться по делам в кабинет Офелии.
      – О Франклин, как всегда, дела, дела, дела… – пожурила его Офелия. – Возвращайся как можно скорее, дорогой.
      – Конечно, Офелия. Я постараюсь, но есть ряд неотложных вещей. – Франклин улыбнулся своей нареченной.
      Следя глазами за его удаляющейся фигурой, Офелия шепотом сообщила Анне:
      – Он милый человек, но принимает жизнь слишком серьезно. У меня уже был подобный муж. Но когда произошло это ужасное несчастье с Патриком, чувство ответственности Франклина и внимание к мелочам стали моей надежной опорой. Благодаря его обстоятельности я была ограждена от лишних хлопот. Он избавил меня даже от печального бремени устройства похорон. Франклин взял в свои руки бразды правления компанией Салливана и прекрасно справился с этим. И сейчас почти все готово для его вступления в руководство делом. Я так благодарна ему, что даже согласна терпеть Миру Манчестер, эту легкомысленную девицу, которую он выписал из Лондона. – Офелия сделала паузу и с облегчением вздохнула. – И должна сказать, впервые в жизни я почувствовала себя истинной леди праздности. Франклин так меня испортил!
      – Значит, вы наслаждаетесь жизнью, бабушка?
      – А почему бы и нет, дорогая? – весело прощебетала Офелия, но вовремя спохватилась. – Разумеется, в определенных пределах. Ведь в доме еще траур.
      – Извините меня, миссис Салливан, – вмешался Филип. – Могу я вас спросить, как умер Патрик?
      – Увы, страшной смертью. Произошел несчастный случай и по иронии судьбы на его собственном складе и в результате собственной ошибки. Доктора говорили Патрику, чтобы он избегал взбираться по трапам. И я не раз говорила, что ему нужно остерегаться высоты. У него легко возникали головокружения, особенно в преклонном возрасте. От разжижения крови, вероятно. Но он же… Твоя мама, возможно, говорила тебе, Анна, что он был упрямым человеком, и упрямство привело его к падению – в буквальном смысле слова! Однажды он проводил на складе инвентаризацию и задержался допоздна один. Предполагают, что Патрик находился наверху лестницы, когда на него свалилась целая гора ящиков. Бедного Патрика накрыло с головой, и он был раздавлен пудами стаффордширского фарфора. Ужасно! Ужасно!
      – Да, действительно ужасно, – содрогнулась Анна, взволнованная рассказом о трагической кончине дедушки.
      – Но что примечательно, – с печальной улыбкой добавила Офелия, припомнив курьезную подробность, – ни одна статуэтка не разбилась…
 
      Франклин Дэнверс решительной походкой прошествовал на кухню. Мира Манчестер тут же выскочила из-за двери с опахалом из перьев в руке и в тот момент, когда он проходил мимо, игриво провела по шее.
      – Привет, любимый, – проворковала она.
      – Прекрати свои игрушки, Мира, – пожурил он горничную. – Я как раз искал тебя. – Иногда Франклин недоумевал, зачем он только связался с этой вертихвосткой.
      – К тебе, сейчас? – спросила догадливая Мира, и ухмылка тронула ее яркий пухлый рот.
      И тут Франклин моментально вспомнил, зачем связался с ней.
      – Сейчас я иду в каретный сарай. Встречай меня там через пять минут. И ради Бога, Мира, прежде убедись, что никто не видит, как ты выходишь из дома!
      – Разумеется, любимый. Сказано – сделано.
 
      – Франки, Франки! – громким шепотом кудахтала Мира, крадучись среди экипажей, которых у Офелии было предостаточно. В каретном сарае царил полумрак, и Мира была недовольна, что Франклин даже не зажег фонарь, чтобы она не блуждала в потемках. – Это не смешно, любимый, – раздраженно сказала она.
      С заднего сиденья элегантного фаэтона высунулась рука и схватила ее за запястье.
      – Замолчи! – прошипел Франклин, грубо втягивая Миру внутрь. – Ты приведешь за собой весь дом!
      Едва она оказалась в карете, Франклин задернул все занавески.
      – Да, но ты мог бы зажечь свет, Франки. Тебе чертовски повезло, что у меня покладистый характер. Сколько раз я прощала твои дурные манеры. – Она наклонилась к нему, щекоча его лицо своими проволочными кудрями. Ее губы отыскали его неподвижный рот и впились в него.
      – Не сейчас! – проворчал Франклин, отталкивая ее и вытирая следы губной помады, которой она уже успела испачкать его.
      – Зачем тогда ты хотел видеть меня? – спросила Мира, ошарашенная его реакцией на ее любовные прелюдии.
      – Да ты сначала послушай! У тебя есть какие-нибудь соображения насчет этих людей? Ты знаешь, кто они и зачем приехали?
      – Конечно, нет, – ответила Мира, все еще уязвленная его отказом. – Я не стояла под дверьми. Мне никто не поручал подслушивать.
      – Ну, это мы исправим. Так вот, Мира, эта молодая женщина – внучка Офелии, а ее жених – владелец судовой компании «Бришар» в Новом Орлеане. И этот визит означает, что меня ожидают большие трудности. Не могу представить кого-то другого, кто бы мог доставить мне больше хлопот.
      Трудности для Франклина, понимала Мира, следовало понимать как неприятности для нее самой. Для этого у нее ума хватало.
      – Что ты подразумеваешь под трудностями? – заинтересованно спросила она.
      – Не будь дурой, Мира. Внучка Салливана является прямой наследницей его дела и состояния. Девушка уже начала торить дорожку к сердцу Офелии, а взбалмошная бедняга уже, похоже, очумела от любви, как мать, только что узревшая своего первенца. Если бы мы успели обвенчаться до их приезда, я бы не беспокоился. Мой адвокат уж составил бы такой контракт, что не подкопаешься, и все оказалось бы переведено на мое имя. И никаких вопросов. Но этот проклятый траур и свалившаяся на голову внучка Патрика могут все испортить! Мало того, она привезла с собой жениха, а тот, я более чем уверен, сам не прочь прибрать к рукам компанию Салливана.
      Глаза Франклина горели такой лютой ненавистью, что Мира съежилась и отодвинулась от него. Вот этого она в нем не любила.
      – Пойми, Мира, я заслужил компанию… я заработал это право! Я ждал слишком долго, я ублажал Патрика все эти годы, работал как каторжный. Не для того я старался, чтобы, когда он сойдет со сцены, оказаться обобранным.
      – Конечно, нет, любимый, – поддакнула Мира. Она знала: когда у Франклина вот так пульсируют жилки на висках и глаза блестят холодной яростью, все, что бы она ни сказала, только взбесит его. Однако она набралась смелости и кротко спросила: – Что ты хочешь, чтобы я сделала, Франки?
      – Завтра Бришар уезжает на Карибы, но девушка, полагаю, остается. Следи за ней, Мира. Я хочу знать, куда она ходит, с кем встречается, о чем говорит с Офелией. Все! Ты понимаешь?
      – Конечно. Я все сделаю, любимый. Ты ведь знаешь, я тебя не подведу.
      Франклин схватил руку Миры с цепкостью тонущего, которому предложили помощь, и поднес ее к губам.
      – Молодец, Мира! Если мы провалимся, ты знаешь, чем ты кончишь. Верно, детка? Снова окажешься у Скалли вместе с другими девочками, если не в тюрьме. Ты ведь не хочешь этого, Мира?
      – Конечно нет, любимый, – кивнула она так яростно, что венчик из огненно-рыжих кудряшек запрыгал вокруг ее лица.
      Франклин, взяв в рот ее указательный палец, начал его посасывать. «Сейчас мы перейдем к делу», – подумала Мира, но Франклин вдруг вонзил зубы в мягкую подушечку ее пальца. Мира ойкнула от боли и попыталась освободиться.
      – Ты не должен делать мне больно, Франки, – заныла она. – Я все сделаю. Ты это знаешь. Если что-то будет непонятно, приду к тебе и спрошу.
      Франклин вынул изо рта укушенный палец и поднял его вверх. Даже в тусклом свете был виден темный след крови, стекающей вниз.
      – Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, Мира. Но учти, будь везде, слушай все, но, ради Бога, не превращай это в спектакль. Ни у кого не должно возникнуть подозрений. Будь осмотрительной и умей держать язык за зубами, когда нужно!
      – Хорошо, – пообещала Мира, уставившись на свой палец. – Я буду осторожна, и леди ничего не узнают.
      Теперь Франклин снова сомкнул губы вокруг ее пальца и начал медленно оттягивать кончик. Дрожь возбуждения пробежала у нее по спине, и страх сразу улетучился. Мира бочком придвинулась к Франклину и пробежала рукой по его редким, зализанным на темени волосам.
      – Я люблю тебя, Франки. Все сделаю для тебя.
      Он отпустил ее руку и придвинулся, налегая на ее пышную грудь.
      – Ты моя вечная болезнь, Мира. Ты знаешь это, не так ли? Ты у меня в крови.
      – Может, и так, любимый, но я хочу быть в твоих штанах, – сказала она, ерзая вокруг него и добираясь до пуговиц на брюках.
      Франклин откинулся на спинку сиденья и позволил Мире делать то, что у нее получалось лучше всего.
 
      За ужином Офелия решила, что Анна с Филипом должны непременно остаться ночевать, и не хотела слушать никаких возражений. Ее внучка – не какая-то случайная гостья в доме, она приехала по ее приглашению. Они с Филипом будут спать на втором этаже – разумеется, по отдельности – на противоположных концах длинного коридора, как того требует приличие. С учетом предстоящего отъезда Филипа Офелия не считала разумным отправлять его на одну ночь на «Морской ястреб», дабы не разлучать молодых влюбленных на остаток вечера. В конце концов, призналась она, стыдливо краснея, как и подобает порядочной леди, Франклин Дэнверс нередко остается на ночлег. В особняке Салливана у него есть свои апартаменты, которыми он пользуется, чтобы в поздний час не ехать к себе в Копли.
      Кроме того, Офелия ясно дала понять, что всем сердцем желает подольше побыть с внучкой и надеется, что Анна поживет у нее, пока Филип будет заниматься своими делами на Сан-Себастьяне.
      Позже, провожая Анну до двери ее комнаты, зная, что они должны расстаться на пороге, Филип спросил:
      – Ну, дорогая, решай, что будешь делать завтра. Прислать тебе твой чемодан утром или вернешься со мной на «Морской ястреб»?
      Анна только что приняла решение и уже переживала боль, ожидающую ее после разлуки с Филипом.
      – Обещай, что не будешь разочарован, – с трепетом попросила она Филипа.
      – Любовь моя, будь мы с тобой сейчас во Френчмэн-Пойнт и мне утром предстояло ехать в Новый Орлеан, а ты предпочла бы остаться дома, я все равно был бы разочарован. Даже если бы знал, что увижу тебя за ужином. Поэтому не спрашивай меня, буду ли я разочарован, если ты выбрала Офелию. – Сказав это, Филип улыбнулся, и Анна увидела полное понимание в его глазах. И хорошо, что он отнесся к ее решению со своим обычным юмором.
      – Не знаю, как я буду без тебя, Филип, но я только что разговаривала с бабушкой, и она обещала мне рассказать о маме, когда та была еще маленькой девочкой. И о папе тоже. Как она выразилась, об «умопомрачительно красивом, но нахальном Томасе Конолли, обивавшем пороги Салливана». У нее есть фотографии, она знает множество разных семейных историй, и я так хочу все это узнать.
      – Я прекрасно понимаю тебя. Каждый человек должен знать свою родословную, – успокоил ее Филип. – Собственно, поэтому мы ведь и приехали сюда. Только смотри не надумай еще чего-нибудь, – с нарочитой строгостью добавил он, – вдруг тебе взбредет в голову остаться здесь навсегда. Помни, в любое время, как только ты пожелаешь, я привезу тебя погостить к бабушке. Но помни, любовь моя, твой дом там, где твой муж, который безумно любит тебя.
      – Мне уже кажется, что я у нас дома, с тобой, – честно призналась Анна. – Остается всего ничего, хотя это время может показаться таким длинным – с полжизни. Но ведь ты уезжаешь только на двенадцать дней. Ты сам так сказал, не правда ли? А пока ты отсутствуешь, я буду готовиться к свадьбе. Офелия согласилась помочь мне. – Анна посмотрела на него с легкой кокетливой улыбкой. – Считайте, что вас предупредили, капитан Бришар… готовьтесь по возвращении стать новобрачным.
      – Я уже приготовился, – сказал Филип в тон ей. – Особенно к брачной ночи. – Он притянул Анну к себе, положив подбородок на ее макушку. Затем обвел глазами дверь ее комнаты и все пространство к его двери. – А ты уверена, что мы не можем…
      – Уверена, Филип! Я думаю, бабушка может взять веник и вытурить тебя из комнаты. Да еще эта рыжая прислуга все время крутится рядом. Весь вечер наблюдала за нами. Боюсь, сегодня свидание не состоится.
      – Любопытная девушка, правда? Но при всей ее экстравагантности, по-моему, она вполне безобидна и достаточно предупредительна к тебе. И потом, я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что в доме почти постоянно находится мужчина. Дэнверс, конечно, далек от эталона обходительности, но, по-видимому, трудолюбивый и способный человек. И кажется, предан Офелии. Он присмотрит здесь и за тобой.
      – Интересно, а кто будет присматривать за тобой? – лукаво улыбнулась Анна.
      – Как кто? Бернард Фицхью. Он почти так же взбудоражен нашим предстоящим браком, как я сам. Поэтому и будет бдить, чтобы я вернулся к тебе в том же качестве. – Филип чуть коснулся губами ее губ и хрипло пробормотал: – Я весь день мечтал улучить минуту, чтобы побыть с тобой наедине. И вот теперь, когда это случилось, я могу только пожелать тебе спокойной ночи. Ничего, моя любимая, я надеюсь, все равно это хороший вечер и ты будешь помнить его все двенадцать дней! – Филип наклонился к ней, и… если даже она собиралась сказать что-то еще, то мгновенно забыла, что именно.

Глава 15