– Вы не могли бы вернуться в дом и побыть с мамой.
      – Конечно. Я буду молить Бога, чтобы все было хорошо.
      – Спасибо, я надеюсь.
      Четверо мужчин, на скаку обогнув конюшню, помчались на север. Им предстояло проехать рощу, отделяющую Френчмэн-Пойнт от Belle Terre, где находилась соседняя плантация.
      Анна следила, как всадники, приблизясь к лесу, разделились. Далее они по одиночке разъехались в разные стороны и вскоре скрылись в чащобе. На подходе к дому Анна увидела, что Моника Бришар также наблюдает за группой, отправившейся на поиски дочери.
 
      Филип направился по главной дороге, пролегавшей через лес, к Belle Terre. Черный жеребец, ожидавший, что хозяин, как обычно, погонит его быстрым галопом, с ходу взял привычный темп. Но Филип сдержал коня мундштуком, заставив его на сей раз трусить размеренной рысцой, сам же глядел направо и налево, надеясь найти Клодетт.
      Наконец он заметил ее среди деревьев, футах в пятидесяти от колеи. Девушка лежала совершенно неподвижно под большим дубом с отходящими от основания узловатыми корнями, перекинувшимися через тропку. Прежде чем спрыгнуть с коня, Филип подъехал на несколько футов ближе.
      Клодетт уткнулась лицом в мягкий пятачок земли, покрытой листвой. Когда Филип осторожно перевернул сестру, то увидел, что у нее разбита голова. Вокруг неровной раны подсохла вытекшая кровь.
      – О моя малышка, – произнес он, смахнув указательным пальцем отвалившийся сгусток у края виска. – Клодетт, ты слышишь меня? – Он приложил пальцы к ее шее и, нащупав пульсирующую жилку, в душе вознес хвалы небесам. – Очнись, малышка, – повторил он.
      Девушка не откликнулась. Тогда Филип наклонился, чтобы поднять ее с земли, но прежде быстрым движением проверил ее руки и ноги, нет ли переломов. Углядев порванный рукав блузки, он оторвал его и обмотал вокруг раны. Взял сестру на руки как пушинку и перенес на спину коня, прямо под гриву. Затем сделал один выстрел в воздух, сигнализируя своим помощникам, что поиски закончены, и сел в седло.
      Бережно прижимая Клодетт к груди, стараясь по возможности уберечь ее от тряски, Филип пустил коня ровным аллюром к усадьбе. Все, включая Монику и Анну, уже ждали его на широкой веранде. Он остановился перед первой ступенькой и жестом показал Хакаби, чтобы тот взял у него Клодетт.
      – Отнеси ее наверх, в ее комнату, – сказал он. – Я поеду за доктором.
 
      – Да что ж он так долго! – в который раз бормотал Филип, дожидаясь результатов обследования. – Скорее бы спустился и сказал, что с ней. – Когда Анна протянула руку, чтобы успокоить его, он вымученно улыбнулся. – Я знаю, это сродни безумству, но нет ничего хуже, чем ждать. А кстати, где Анри? Гранди отправился за ним несколько часов назад. Пора бы уж ему быть здесь.
      Ровно в этот момент в вестибюле прозвучали торопливые шаги, и через минуту в гостиную стремительно вошел Анри.
      – Боже, какое несчастье! – Анри поглядел сначала на брата, потом повернулся к лестнице, словно сомневаясь, где ему надлежит оставаться – здесь или наверху. – Как это произошло? И что с ней сейчас?
      – Пока не знаем. Я допускаю, что она слишком сильно гнала жеребца и он ее сбросил. Сколько раз ее предупреждали! Не знаю, что еще нужно делать, чтобы она не… – Филип запнулся при виде доктора Линдстрема, их семейного врача, который спускался в гостиную. – Доктор, как она? Все обойдется?
      Пожилой мужчина снял очки и протер стекла носовым платком.
      – У нее ушиб головы. Успокойся, Филип, все пройдет бесследно. Какое-то время меня беспокоило, что никак не удавалось привести ее в чувство. Но несколько минут назад она открыла глаза и пожаловалась на ужасную головную боль… Это хороший признак.
      – Слава Богу! – в один голос воскликнули братья.
      Филип повернулся к окну, выходящему в сад.
      – Она у меня дождется, я доберусь до нее! Пусть только ослушается! Если она снова будет так ездить, я ей… – В угрозе его звучало неимоверное облегчение.
      – Дело не в этом, Филип, лошадь не сбрасывала ее, – заявил доктор, заставив всех, включая Анну, повернуться к нему. – Мы пока не располагаем фактами, но, по-видимому, по пути в Belle Terre ее остановил какой-то человек и очень напугал. Она пыталась убежать от него, и вот… Ты можешь потом поговорить с Клодетт и услышать от нее конец истории.
      – Значит, нам можно повидать ее? – спросил Анри.
      – Только по одному и через какое-то время.
      Филип вслед за доктором Линдстремом прошел к двери гостиной. Тот, прежде чем выйти, остановился.
      – Только не волнуйте ее, Филип, – предупредил он. – Сейчас она нуждается в отдыхе. Больше, чем в чем-либо другом.
      Взглянув на Анну и увидев ее страдальческие глаза, Филип понял, что в голове у нее мелькнуло то же подозрение, что и у него.
      – Я не стану ее тревожить, доктор, – пообещал он. – Мне необходимо задать ей один-два вопроса. – Филип оглянулся на Анну. – Побудьте здесь, – сказал он ей, – и ни о чем не беспокойтесь. Пока мы еще не знаем наверняка, кто это. А если все-таки окажется, что он, я возьму на себя все проблемы.
      Филип резко повернулся и направился к лестнице. Анри и доктор Линдстрем озадаченно переглянулись.
      В верхней комнате царил полумрак. При слабом свете, проникавшем через щели в жалюзи, Филип различил свою мать. Она сидела на краю постели и держала в руке пиалу с бульоном. Когда глаза немного обвыклись, он увидел сестру.
      Подпертая со спины горой подушек, она казалась совсем маленькой и хрупкой. Белая повязка, протянувшаяся вдоль лба, казалась огромной на изящной голове девушки. У Филипа перехватило дыхание, когда он двинулся к сестре.
      – Как ты себя чувствуешь, ma petite?
      Клодетт подняла глаза на своего огромного брата, выдвинула подбородок и плотно сомкнула зубы, так что губы вытянулись в упрямую тонкую линию.
      – Я скакала не так уж быстро, Филип, и Мистик здесь ни при чем, – горячо заверила она.
      Филип не удержался от улыбки – в его сестренке сидел неистребимый дух Бришаров.
      – Я знаю, ma petite. Доктор Линдстрем мне уже сказал. Можешь рассказать мне, что произошло в лесу?
      Жаждущая поведать ужасную историю, Клодетт чуть выпрямилась.
      – Это был самый страшный человек в моей жизни, Филип. Такой огромный и грубый. И дурно пахнущий! Он вышел прямо из леса и встал посреди дороги. Если б я не остановилась, Мистик сбил бы его. Теперь я жалею, что этого не произошло!
      Филип мгновенно представил свою сестру, атакующую бандита.
      – Так, Клодетт. И что он сделал, этот мужчина?
      – Он схватил Мистика за узду и не позволил мне ехать дальше. Потом сказал, что хочет задать мне несколько вопросов. Он держал листок с двумя портретами. На одном из них была изображена девушка, похожая на Анну, и этот мужчина хотел знать, не видела ли я ее когда-нибудь.
      – И что ты ему сказала?
      – Сказала, что никогда не видела. Только он не поверил мне. Он сказал, что по моим глазам видит, что я лгу. И начал рассказывать, что он видел модного джентльмена, сходившего с «Герцогини» с некой женщиной. Эта женщина, по его словам, вполне могла быть Анной. Я испугалась, что он может каким-то образом ей навредить.
      В голосе Клодетт появилась дрожь, и слезы выступили у нее на глазах.
      – Филип, он назвал Анну убийцей! И еще сказал, что только глупый или такой же преступник может помогать порочной женщине бежать! Но я знаю, Анна не могла никого убить.
      В голосе Клодетт зазвучала тревога, и Моника погладила дочь по лбу.
      – Тсс, Клодетт. Успокойся. Сейчас тебе нельзя волноваться. – После этого Моника повернула голову и вопросительно посмотрела на Филипа.
      – Нет, ma petite, – сказал Филип сестре, – мужчина лгал. Конечно, Анна никого не убивала. – Он подождал, пока Клодетт снова устроится на своих подушках, и спросил: – И что мужчина делал потом?
      – Он сказал, что собирается забрать ее с собой, обратно в Иллинойс, где она заплатит за свое преступление. И еще сказал, что всех нас арестуют. Да… и не велел никому рассказывать, о чем он говорил со мной. А если я ослушаюсь, сказал он, я даже не попаду в тюрьму вместе со всеми, потому что он убьет меня еще раньше.
      Филип увидел страх в глазах матери. Копившаяся в нем ярость против Джейка Финна грозила прорваться наружу подобно пару из бурлящего котла.
      – Тогда я действительно испугалась, Филип, – продолжила Клодетт. – Этот человек негодяй!
      Филип употребил все силы, чтобы сохранить спокойствие, и ровным голосом спросил:
      – И что было дальше?
      – Я соскочила с седла и хотела убежать, но он не пускал меня. Схватил за руку и порвал блузку, когда выкручивал локоть. Вот посмотри. – Клодетт протянула Филипу запястье, и он задрожал от гнева, увидев синяки. – Он так близко придвинул лицо, что я чувствовала ужасный запах у него изо рта. И все грозил, чтобы я молчала. Обещал, что я поплачусь, если не послушаюсь.
      – И что ты ему на это сказала?
      В доли секунды страх в глазах Клодетт сменился задорными искорками.
      – Я назвала его гадом ползучим, – гордо заявила она, – и сказала, чтоб он подавился дохлой крысой из болота! А потом ударила его… сам знаешь куда!
      Филип услышал весьма странный звук, сорвавшийся с губ матери, и наклонился к ее лицу проверить, в порядке ли она. К своему удивлению, он увидел, что Моника улыбается, а в глазах у нее то же гордое свечение, что и у Клодетт. Тогда он понял: странный гортанный звук был подавленным смехом. Филип положил руку на плечо матери и облегченно вздохнул.
      – Просто прекрасно, ma petite, – похвалил он сестру. – Ты правильно поступила. Я уверен, этот человек больше не захочет приставать к тебе. Но я знаю, что ты устала, поэтому оставим на время разговоры. Скажи мне только еще одну вещь. Как ты рассекла голову?
      – Это… когда я побежала от него и он стал меня догонять. Я думала, что сумею убежать, но потом почувствовала его руку на плече и начала падать. Наверное, тогда я и ударилась головой. Я запомнила только, что он страшно ругался, а позже у меня болела голова. И это все. А что было дальше, не знаю. Когда я проснулась, то была уже здесь.
      Филип наклонился и поцеловал ее в лоб.
      – Теперь ты должна отдыхать. Ни о чем не беспокойся и не бойся этого человека. Я обещаю тебе, больше он не вернется.
      Клодетт затихла среди подушек и зажмурилась – она не увидела трепещущую жилку на виске Филипа и его внезапно сузившиеся, потемневшие глаза. Зато Моника видела все.
      – Что ты собираешься делать, Филип? – шепотом спросила она.
      – Поеду во Vieux Carre, мама, – сказал Филип. – Только не позволяй Анри ехать за мной. Это не для него. Я возьму с собой Гранди.
      Моника покорно кивнула. Она даже не пыталась отговорить его, зная, что это пустое дело.
      – Будь осторожен, сынок, – предупредила она Филипа, когда он вышел из комнаты.
      – Зачем Филип хочет ехать в Старый квартал, мама? – усталым голосом спросила Клодетт.
      – Я не знаю, cherie, но ты не думай ничего такого. Все будет хорошо. Сейчас тебе нужно уснуть.
      Когда Филип спустился в гостиную, в ней была только Анна. Услышав его шаги, она встала и повернулась к нему. И хотя она не произнесла ни слова, он прочитал в ее глазах немой вопрос и ощутил ее страх. Она ждала от него заведомо известного ей ответа. Филипу ужасно не хотелось признаваться, что он выяснил личность человека, напавшего в лесу на его сестру.
      – С Клодетт все благополучно… – начал он.
      – Я рада это слышать, – сказала Анна, – но, Филип, кто этот…
      Филип подошел ближе и положил руки ей на плечи.
      – Это был Джейк Финн.
      Анна не смела поднять глаза.
      – О Боже! Это ужасно, Филип…
      Он взял рукой ее подбородок и приблизил к себе лицо девушки.
      – Позвольте мне прояснить вам кое-что, Анна. Запомните, вы ни в чем не виноваты и вам не надо оправдываться. Враг – Джейк Финн, а не вы!
      – Но если бы я не приехала сюда…
      – Если бы я не привез вас или если бы я иначе обошелся с Джейком Финном в Сент-Луисе… и если бы Клодетт не поехала сегодня верхом… Видите, как много «если»! Но ни одно из них не имеет принципиального значения. Да, проблема существует. Мы с ней столкнулись, и ею надо заниматься. Понимаете? – Филип беззаботно улыбнулся, пытаясь придать Анне смелости, вдохнуть в нее свою уверенность.
      – Что же нам делать? – спросила она упавшим голосом.
      – Ну, лично вам ничего. Вы останетесь здесь, с мамой и Анри. Я предупредил Хакаби, и он уже расставил наших людей вокруг дома. В усадьбе вы будете в полной безопасности.
      – А вы?
      – А я сейчас уеду в Новый Орлеан. Нужно уладить одно небольшое дело. – Филип старался говорить будничным тоном, желая успокоить Анну, но видел, как опустились книзу уголки ее губ – свидетельство крайней тревоги.
      Она положила руку ему на грудь и, пытаясь не расплакаться, сказала:
      – Будьте осторожны. Хорошо?
      Филип убрал большим пальцем слезинку, выкатившуюся из ее глаза.
      – Ну-ну, мисс Анна, будет вам! – чуть растягивая слова, как он делал, подтрунивая над кем-то, сказал Филип. – Ничего не случится. Я ведь буду знать, что вы волнуетесь за меня. Это будет согревать мне сердце и вдохновлять меня. Человек способен убить дракона, если его очень ждут дома.
      Шутливые слова достигли цели. Анна натянуто улыбнулась.
      – Теперь, когда вы сказали, что идете на встречу с драконом, я думаю, мне будет легче ждать. И все-таки, прошу вас, будьте осторожны. Обещайте мне.
      – Обещаю. – Филип взял в ладони ее лицо и поспешно, но крепко поцеловал. Затем резко повернулся и размашистым шагом вышел из комнаты. – Хакаби, пора! Сходи за моей лошадью и посмотри, как там дозорные, все ли на своих местах!
      Едва наружная дверь захлопнулась за Филипом, Дарсин бросилась в холл закрываться на засов.
 
      Многие считали Бурбон-стрит опасным местом. Атмосфера насилия и жестокости, присущая этой узкой улочке в центре Старого квартала, не зависела даже от времени суток. Зло всегда есть зло, свершается ли оно в темноте или при ярком свете солнца, говорили они.
      Филипу Бришару, не принадлежавшему к данной когорте людей, были чужды их опасения. Ряд кварталов Нового Орлеана, где он успел побывать после того, как покинул Френчмэн-Пойнт, вполне оправдывали свою дурную славу. Бесспорно, злачные места одинаково неприглядны и в полночь, и в полдень, но в сумраке этого позднего вечера они предстали его глазам в особенно отвратительном виде. В сгустившихся тенях, разреженных бледно-желтыми огнями уличных фонарей и дерзкими вывесками таверн, вся гнусность и мерзость Бурбон-стрит всплыли еще очевиднее.
      К концу дня здесь собиралась самая разношерстная публика – от простолюдинов до изысканных джентльменов. В многочисленных кабачках и борделях можно было встретить и бедных трудяг, и благополучных французских креолов. Поэтому, когда высокий, аристократического вида мужчина в черном стетсоне поочередно заглядывал во все сомнительные заведения, на него не обращали особого внимания. Точно так же никто не удивлялся, когда он появлялся в разных лавках, где практиковались гадание и черная магия вроде вуду. Мужчину сопровождал широкоплечий мускулистый негр с мелкими тугими косичками, свисавшими по плечам. Чернокожий спутник шарил глазами во всех закоулках и наблюдал за улицей, пока джентльмен производил догляд внутри.
      Из открытых дверей и окон увеселительных заведений по всей Бурбон-стрит разносились звуки трещоток, музыка и сиплый смех подгулявших граждан. Повсюду слышались зычные голоса зазывал, ловивших на тротуарах прохожих. Игнорируя приглашения, Филип по очереди, перешагивая порог, осматривал помещение за помещением, почти не отличающиеся друг от друга – все с одинаково аляповатой отделкой и безвкусной обстановкой. Он быстро оглядывал клиентов, выискивая нужного ему человека. Наконец этот человек был обнаружен. Филип увидел его в одной захудалой таверне, где, как ему стало известно, можно было недорого выпить и по схожей цене получить женщину.
      Упершись локтями в прилавок бара, Джейк Финн покачивал в ладонях стакан с виски. На расстоянии вытянутой руки от него стояла наполовину пустая бутылка.
      – Он здесь, – сообщил Филип чернокожему спутнику. Негр кивком подтвердил готовность следовать указаниям господина. – Гранди, сейчас ты зайдешь за дом со стороны переулка и будешь ждать меня там, – сказал Филип и, дождавшись, когда спутник повернет за угол, вошел внутрь здания.
      Он вынул из жилетного кармана небольшой пистолет и, погладив его, подошел к стойке. Расположившись между задним выходом и клиентом, Филип приставил дуло к жирному телу Джейка.
      – Мое почтение, мистер Финн. – Рука Джейка со стаканом виски замерла на полпути ко рту. – Я полагаю, – спокойно продолжал Филип, – вы не станете дергаться, пока мой деринджер на вашей пояснице. Надеюсь, вы понимаете меня. Я знаю, это маленькое оружие, но я выбрал его не случайно. Оно произведет лишь негромкий хлопок. Выстрел можно и не услышать. Стоит мне только захотеть, и пуля пробьет вам живот, разнесет почки и, вполне возможно, убьет наповал. И уверяю вас, в течение нескольких часов никто не сообразит, мертвы вы или просто надрались до безобразия.
      Джейк даже не сделал попытки повернуться лицом к угрожавшему ему незнакомцу, но Филип и так видел, что глаза его остекленели от страха.
      – Мистер Финн, видите инициалы Ф.Б. на рукоятке этого пистолета? Они вам ни о чем не говорят?
      – А что они могут говорить? – прохрипел Джейк. На его верхней губе проступили бисеринки пота.
      – Ну что ж, тогда сейчас я вам объясню. – Филип схватил Джейка за предплечье и оттащил от стойки. – Давайте выйдем на минутку, мистер Финн. Если вы умный человек, вы не станете упираться.
      Когда они приблизились к черному ходу, Филип пинком вышвырнул Джейка в переулок.
      Если Джейк и надумал бежать или атаковать своего врага, ему пришлось оставить эту мысль, потому что в свете, падавшем из окна на втором этаже, ясно обозначилась черная фигура. Гранди молча встал поперек переулка, широко расставив ноги и скрестив на груди огромные ручищи. В его темных глазах вспыхивал угрожающий блеск, плотно сжатые губы выражали непреклонную решимость.
      – А в чем, собственно, дело? – беспомощно пролепетал Джейк.
      Филип плотно прижал его к стене дома и быстро обыскал.
      – Гранди, ты не подержишь эту штуку для мистера Финна, пока мы проведем переговоры? – сказал он, передавая негру нож, извлеченный из ботинка Джейка. – И это тоже, – добавил Филип, протягивая слуге свой деринджер. – Ну вот, теперь все в порядке. Можно приступать к честной борьбе.
      Взгляды Филипа и Джейка встретились. Глаза Филипа горели жгучей ненавистью. Он первым бросился на своего противника. Удар под ложечку был так же внезапен и быстр, как молния, и почти так же силен, как грозовой разряд. От болевого шока Джейк со стоном согнулся пополам. Его челюсть на миг отвисла, но тут же с хрустом защелкнулась, когда кулак Филипа обрушил на нее второй удар. Голова Джейка звонко стукнула о стену. Филип схватил его за шею, не давая дышать.
      – И это честная борьба… – прерывающимся голосом бормотал Джейк.
      – Я дал вам приблизительно столько же шансов, сколько вы моей сестре, – прорычал Филип. – Помните утро в лесу Френчмэн-Пойнт?
      – Господи Иисусе! – воззвал Джейк, закатывая глаза. Сквозь боль и винные пары прорвалась догадка. – Теперь я понял, кто вы. Вы – тот самый денди, что был с преступницей. Это вы сопровождали ее на реке.
      – Я – тот, чью сестру вы едва не убили сегодня! – резко возразил Филип.
      Джейк попытался освободиться от железной руки, сдавливающей ему горло.
      – Я не собирался обижать эту девочку, – запротестовал Джейк, – и не сделал ей ничего дурного. Я только хотел получить свое. У меня на это есть полное право.
      – Я вам сейчас объясню ваши права, – прошипел Филип сквозь стиснутые зубы. – Запомните, в Сан-Жерар де Пари играют по правилам Бришара. Сегодня, будучи там, вы нарушили эти правила, мистер Финн, и вы ответите за это.
      – Ч-что вы собираетесь делать? – Джейк метал тревожные взгляды то на Филипа, то на Гранди.
      – Вы когда-нибудь видели тюрьмы Луизианы, мистер Финн? – сказал Филип.
      Джейк покачал головой. Его испуганно бегающие глаза наконец остановились на лице Филипа.
      Тот на секунду ослабил хватку, а затем вновь сдавил Джейку горло, заставив его закашляться. Мужчина вертел шеей, чтобы не задохнуться.
      – Так вот, – продолжил Филип, – крысы в этих тюрьмах величиной с собаку-ищейку и так же быстро чуют запах человека. В камерах так жарко, что вы в тот же день задохнетесь от собственной вони. Вы враз сделаетесь больным и будете почитать за великое счастье, если вам дадут работу на болоте. Вы согласитесь резать корни кипариса двадцать четыре часа в сутки, но там ядовитые змеи, которые достигают десяти футов, мистер Финн. И полно крокодилов. Они откусят вам ноги до бедра, если им понравится ваше мясо. У вас будет возможность в этом убедиться, мистер Финн.
      Джейк провел тыльной стороной ладони поперек рта и оторопело вытаращил глаза на Филипа.
      – Вы не сможете посадить меня в тюрьму за такую ерунду, – огрызнулся он, видимо, собрав остатки мужества, уцелевшего в каких-то глубинах его души. – Я ничего не сделал вашей сестре. Я только поговорил с ней, и больше ничего!
      – Вы трогали ее! – немедленно возразил Филип. – Вы прикасались к ней своими грязными руками. Вы порвали на ней блузку, угрожали убить и преследовали ее в лесу. Я бы не сказал, что это «ничего», мистер Финн! И окружной судья Сан-Жерар де Пари тоже этого не скажет. А он, между прочим, близкий друг одного новоорлеанского адвоката. И так уж случилось, что этот адвокат так же, как и я, является братом этой девочки.
      Филип схватил Джейка за плечо и наклонился к нему так близко, что мог ощущать страх, буквально сочившийся из всех пор перетрусившего бандита.
      – Вас продержат в тюрьме так долго, что все забудут, как вы туда попали. Никто даже не вспомнит про вас, и вы сгинете бесследно, мистер Финн.
      Джейк затрясся в руках Филипа, но все же решился задать вопрос, тревоживший его больше всего.
      – А как же вознаграждение? – проверещал он. – Меня ждут пять тысяч долларов в Кейп-де-Райве. Я не могу их терять. Я знаю, вы прячете эту маленькую преступницу…
      – Вы еще не все усвоили, Финн? – сказал Филин с нарочитым спокойствием, но с такой яростью в глазах, что Джейка затрясло пуще прежнего. – Вы не получите никаких пяти тысяч! Не получите хотя бы потому, что вся эта история – сплошной обман. Мы оба это знаем. Если бы я лично не знал эту женщину, возможно, я и поверил бы вашей бумажке. Я говорю о листке, который вы показывали моей сестре. Единственный, кто действительно был убит в Кейп-де-Райве, это мужчина, изображенный на нем.
      – Нет! – выпалил Джейк. – Это мистер Стюарт Уилкс был убит! И его убила та женщина!
      – Мистер Уилкс погиб по воле случая, но вполне заслуженно. Это подтверждают факты. Но мы с вами теряем время, тогда как вам следует его беречь. Вам нужно немедленно принять решение, мистер Финн. Выбирайте одно из двух: или вы проведете остаток жизни в тюрьме, или предпримете несложную поездку… прямо сейчас, сегодня.
      – Куда?
      – Меня не интересует конечный пункт. Для меня важно, чтобы вы больше никогда не возвращались в Сан-Жерар де Пари. – Филип оглянулся через плечо, и Гранди тотчас встал сбоку. – Гранди, присмотрись получше к этому человеку и запомни его, – сказал Филип. – Ты должен опознать его в любое время. Если он появится возле Френчмэн-Пойнт, задержи его. А если возникнут трудности, убей его на месте, как и всякого другого, кто вторгнется во владения Бришаров. Это последний день его пребывания в Луизиане, вечером его духа здесь не будет!
      Глаза чернокожего насквозь пронзили Джейка, лишив его последних крупиц надежды. Он прислонился к шершавой кирпичной стене таверны и пробормотал:
      – Уехать-то можно, но где я возьму деньги?
      – Они вам не понадобятся, – сказал Филип. – Ваш проезд уже оплачен. Вы поплывете на большой барже. Она отправляется сегодня вечером от Джексон-сквер. Мы с Гранди проводим вас до пристани и проследим, чтобы вас взяли на борт. Сейчас вы пройдете с нами несколько кварталов, но прежде я хочу узнать еще одну вещь. Где ваш напарник?
      – Сэм? Выдохся. Несколько дней как уехал на север. Наверное, уже околачивается около какой-нибудь вдовы и клянчит работу.
      – Толковый малый, – заметил Филип, – не захотел идти с вами во Френчмэн-Пойнт. Гранди! – Филип жестом приказал слуге занять место рядом с Джейком. Зажав его с двух сторон, как колбасу в бутерброде, они вывели его в темный боковой переулок. Оттуда все трое через Старый квартал направились к реке, где у мола стояла под парами широкая плоскодонка с товаром для севера и ждала своего единственного пассажира.
      Филип и Гранди постояли еще немного, пока баржа вышла из гавани, и покинули город, чтобы вернуться во Френчмэн-Пойнт. Перед рассветом они, объехав вокруг дома, направились к конюшне. Филип взглянул на второй этаж. На противоположных концах галереи еще светились два огонька, говорившие о том, что его мать и Анна не ложились спать.
      Спешившись, он увидел слабо подсвеченный силуэт матери напротив французских дверей. Моника выглянула на террасу и подняла руку, давая понять, что увидела его. Задернув занавеси, она ушла в комнату. Филип был уверен, что Анна задержалась у двери дольше и наблюдает за ним, пока он снимает с коня седло и уздечку. Гранди проследил за взглядом Филипа.
      – Смотрите, мистах Филип, кажется, женщины ждали вас, – сказал Гранди, после того как в комнате Моники погас свет.
      – Похоже, да, Гранди, – улыбнулся Филип. – Надеюсь, Мисси тоже ждет тебя.
      – Я знаю, что ждет, – сказал Гранди, отвечая Филипу такой же улыбкой. – Мы счастливые люди, хозяин. Хорошо, что рядом есть такие светлые души. Как они заботятся о нас!
      – В этом ты прав, – согласился Филип, отводя жеребца в конюшню.
      Когда через несколько минут он вошел в дом, в комнате Анны было темно. Но теперь это его нисколько не беспокоило. Она ждала его, и это самое главное.

Глава 11