Я уже было собрался выпить, чтобы скоротать время и заглушить боль, когда зазвонил телефон. Лим Панг Сэм, глава сингапурской Секретной службы, интересовался, как я себя чувствую.
      – Отвратительно, – ответил я.
      – Детектив Хуанг придерживается того же мнения. Он позвонил мне несколько минут назад.
      – Они удовлетворены?
      – Чем?
      – Моими ответами на их вопросы.
      Лим хохотнул.
      – По-моему, они не поверили не единому вашему слову, но вы уже не подозреваетесь в совершении убийства.
      – Они полагали, что Карлу убил я?
      – Поначалу да, но оказалось, что вчера ночью вас видело много людей.
      – Да, я кое с кем встречался.
      – Но не с тем, кого искали.
      – Нет, с ним я не виделся.
      Лим продолжил после короткой паузы:
      – Я думаю, вам следовало бы заглянуть ко мне в контору, Скажем, в половине третьего? Это время вам подойдет?
      – Годится.
      – У меня для вас будут новости. А может, и что-то еще.
      – Тогда до встречи.
      Положив трубку, я налил себе виски, добавил воды и постоял у окна, наблюдая за тугими струями тропического ливня.
      Думал я о Карле Лозупоне, о том, кто мог убить ее и почему. Где-то в глубине сознания начала формироваться интересная идея, но заметила, что я пытаюсь глянуть на нее хоть одним глазком, покраснела, испугалась и исчезла, Так что мне оставалось лишь смотреть на дождь да перебирать всех моих новых знакомых, от Коллизи и Полмисано до Хуанга и Тана. Но откровение не посетило меня, истина мне не открылась, хотя я и чувствовал, что разгадка где-то рядом.
      Наконец я сдался и вызвал коридорного. Он согласился принести тарелку сэндвичей, полный кофейник, и я отметил про себя, что надо будет увеличить размер его чаевых, если мне посчастливится выписаться из этого отеля. Я неторопливо ел сэндвичи, жевать я мог только левой половиной рта, правая еще болела после удара ребром ладони высокого китайца, запивая их кофе. Перед моим мысленным взором вновь прокрутилось вчерашнее сражение, и мне вспомнились времена, когда я дрался с тремя, четырьмя и даже пятью противниками, легко побеждая их на глазах восхищенных операторов, актеров, помощников режиссера, гримеров и просто зевак, толкущихся на съемочной площадке. Тогда, правда, каждая драка предварялась парой репетиций, и сценарий требовал моей победы, вчерашний же эпизод не имел сценария и прошел без репетиций, отсюда и противоположный результат.
      В два часа дождь еще не кончился. Я отправился на поиски швейцара, чтобы узнать, сможет ли он поймать мне такси. Пять минут спустя такси стояло у парадного входа, швейцар, раскрыв большой зонт, проводил меня до машины и подождал, пока я усядусь на заднее сидение. Я назвал водителю адрес конторы Лима, и он рванул с места сквозь дождь, очевидно, не зная, для чего предназначены щетки на ветровом стекле.
      Лим Панг Сэм широко улыбался, обходя стол и протягивая мне руку, которую я искренне пожал.
      – Если не считать правой челюсти, выглядите вы неплохо. Но синяк отвратительный.
      – Он еще и болит, – пожаловался я.
      Лим вернулся за стол и снял телефонную трубку.
      – Принесите, пожалуйста, чай, – затем посмотрел на меня. – Чай – целебный напиток. Не зря же англичане говорят: «Нет ничего лучше чашки чая».
      – Это точно, – согласился я.
      После того как нас обслужили, Лим откинулся на спинку стула, держа блюдце и полную чашку над кругленьким животиком.
      – Расскажите мне, что произошло.
      Я рассказал, начиная с того момента, как покинул его кабинет, и до визита детективов. Опустил я лишь те минуты, что мы с Карлой провели в моей постели, но едва ли кто связал бы их со смертью Карлы.
      Когда я закончил, Лим поставил чашку и блюдце на стол и развернулся к окну, чтобы убедиться, что корабли, несмотря на дождь, по-прежнему в бухте.
      – Получается, кто-то предпринял неуклюжую попытку представить дело так, будто убийца – Сачетти. Подтасовка фактов, как вы сказали.
      – У меня сложилось такое впечатление, но я не специалист.
      – В отличие от вашего мистера Дэнджефилда.
      – Он – агент ФБР. И его компетенция в подобных делах не вызывает сомнений.
      – Но в Сингапуре он неофициально?
      – Да.
      – Не могу сказать, что мне нравится ситуация, когда агент ФБР шныряет по Сингапуру, официально или нет, но еще меньше мне нравится его версия о причастности То и его дочери к смерти Карлы Лозупоне.
      – Не думаю, что и он от нее в восторге. Скорее всего, ему хочется ее придерживаться.
      – Почему?
      – Не знаю. Возможно, он не любит, когда остаются свободные концы.
      Лим вытащил пачку своих любимых «Лаки страйк» и предложил сигарету мне. Мы закурили.
      – Очень неприятная история, мистер Которн, – он покачал головой. – Побои, шантаж, убийство. Однако, как говорится, нет худа без добра.
      – Под добром вы подразумеваете возможность избавиться от Сачетти и от То?
      Лим кивнул.
      – Думаю, мы сможем это сделать, если проведем операцию без особых ошибок.
      – И вам не помешают дилетанты вроде меня.
      Лим улыбнулся.
      – Напрасно вы так, мистер Которн. Наоборот, благодаря вам мы получили этот шанс. Кстати, у меня есть к вам предложение. Но сначала я должен задать вам один вопрос. Согласны?
      – Я слушаю.
      – Вы по-прежнему не отказываетесь от намерения найти Анджело Сачетти?
      – Нет.
      – Хорошо. Тогда, если не возражаете, мы используем вас как ширму.
      – Не могу сказать, возражаю я или нет. Но от меня, похоже, ничего не зависит.
      Лим снова улыбнулся, вероятно, ему понравился мой ответ.
      – Мое предложение состоит в следующем: мы хотим, чтобы вы продолжали вести себя так, будто действуете в одиночку, – он выдвинул ящик стола, достал пистолет и положил его перед собой. – Мы хотим, чтобы вы вооружились.
      – Зачем?
      – Для защиты.
      Я наклонился вперед и взял пистолет. Он оказался на удивление легким.
      – Корпус из алюминиевого сплава, – пояснил Лим. – В Азии он становится очень популярным.
      Это был полицейский «смит и вессон», стреляющий специальными патронами 38-го калибра, и весил он не более полуфунта. Я положил пистолет на стол.
      – Что произойдет, если я нажму на курок и подстрелю кого-либо?
      – Это зависит от ряда факторов.
      – Например?
      – В кого вы попадете.
      – Предположим, я застрелю Анджело Сачетти.
      – Тогда ваши действия будут считаться самообороной.
      – И меня не потащат в суд?
      – Нет. Я, правда, не смогу убедить премьер-министра наградить вас медалью, но, надеюсь, вы не будете на этом настаивать.
      – Не буду, – кивнул я. – Значит, вы не против того, чтобы я убил Анджело Сачетти и избавил вас от лишних хлопот.
      – Разумеется, не выходя за пределы самообороны.
      – Разумеется.
      Я покачал головой и пододвинул пистолет к Лиму. Он же вернул его на прежнее место.
      – Мистер Которн, прошу вас учесть, что в Сингапуре не раздают оружие кому попадя. Я надеюсь, вы мне поверите. Оружие вам необходимо. Один раз в вас уже стреляли.
      – Тот выстрел расценивался как предупреждение.
      – Возможно, – Лим нахмурился. – Но потом вас избили до потери сознания. Если вы будете продолжать поиски Сачетти, с вами может случиться что-то еще, уже с фатальным исходом.
      – То есть предупреждений больше не будет?
      – Нет.
      – Ладно, я его возьму, но что я с ним буду делать?
      – Простите?
      – Пиджака у меня нет, как же я понесу его – за ствол?
      – О-о-о, – Лим поцокал языком. – Кажется, у меня есть бумажный пакет, – он порылся в ящиках стола и нашел пакет. Я положил в него «смит и вессон».
      – Очень удобно.
      – Думаю, вам все-таки придется надеть пиджак, – с сомнением заметил он.
      – Я как-нибудь выкручусь. По телефону вы сказали, что у вас есть новости для меня.
      Лим снял очки и начал протирать стекла носовым платком.
      – Речь пойдет о Дикки. Я разговаривал с ним сегодня.
      – С Триплетом?
      – Да. Он позвонил из Лос-Анджелеса. Он волнуется из-за вас.
      – Почему?
      Лим надел очки, и они привычно сползли на середину его широкого носа.
      – Кажется, я упомянул, что на вас напали.
      – О чем еще вы упомянули?
      – Об убийстве Карлы Лозупоне.
      – И что он сказал?
      – Я пытался отговорить его.
      – От чего?
      – Боюсь, он собрался в Сингапур.
      – О боже, – простонал я. – Можно мне воспользоваться вашим телефоном?
      – Телефон в вашем полном распоряжении, мой дорогой друг, но звонить бесполезно.
      – Я смогу убедить его остаться в Лос-Анджелесе. Лим глянул на часы.
      – Едва ли вам это удастся. Сейчас он как раз вылетает из Гонолулу и прибудет завтра в половине первого.
      – Что же мне делать с Триплетом?
      – Вы можете встретить его в аэропорту и перепроводить ко мне. Я давненько его не видел, знаете ли.
      Я встал и обошел стол Лима, чтобы взглянуть на бухту. Прижался лбом к прохладному стеклу.
      – Мистер Лим, вы дали мне пистолет в бумажном пакете и объяснили, что я волен расправиться с Анджело Сачетти. Вы расстроили моего партнера до такой степени, что он сорвался с места и полетел сюда, за десять тысяч миль от Лос-Анджелеса, хотя я предпочел бы, чтобы он оставался дома и руководил фирмой, от процветания которой зависит мое благополучие. Мы закончили с сегодняшней порцией сюрпризов или вы приберегли еще один напоследок?
      – К сожалению, приберег, мистер Которн.
      – Какой же?
      – Посмотрите налево и вниз.
      – Я ничего не вижу.
      – Это не удивительно. Три часа назад «Чикагская красавица» снялась с якоря.
      Я круто повернулся к Лиму.
      – С Сачетти на борту?
      Лим покачал головой.
      – Нет. Как только мы заметили, что якорь поднят, к яхте был послан полицейский катер. Полиция тщательно осмотрела все помещение. На борту только команда.
      – Куда она направляется?
      – Капитан не знает. Он следует указаниям.
      – Кто же указывает?
      – Миссис Сачетти.
      Я вернулся к своему стулу и сел.
      – Что-нибудь еще?
      – Могу только предложить выпить.
      – Вот с этим я спорить не буду.
      Лим вытащил из стола бутылку джина и два стакана, и мы выпили за здоровье друг друга. Потом еще несколько минут поговорили ни о чем, обменялись рукопожатием, и я двинулся к двери.
      – Мистер Которн, – остановил меня голос Лима.
      Я обернулся.
      – Да?
      – Кажется, вы что-то забыли.
      – Действительно, – я вернулся к столу, подхватил бумажный пакет с пистолетом марки «смит и вессон», стреляющим специальными патронами 38-го калибра, и унес его с собой в лифт, на улицу, в такси и, наконец, в номер отеля «Раффлз».

      Я разговаривал сам с собой, когда зазвонил телефон. В молчании я прождал с половины четвертого до семи, когда начался ставший уже привычным ежевечерний припадок, ничем не отличавшийся от вчерашнего или позавчерашнего. К половине восьмого я уже разошелся вовсю, проводя безжалостный анализ собственного характера, доминантой которого несомненно являлось слабоволие. В начале девятого, когда раздался звонок, я просто сорвал трубку с телефонного аппарата. Я поговорил бы и с дьяволом, но такой чести меня не удостоили, поэтому пришлось удовольствоваться Дэнджефилдом.
      – Как дела, Которн? Вы получили сигнал?
      – Нет.
      – Я так и думал. Сачетти, похоже, хочет, чтобы вы изрядно попотели.
      – Он этого добился.
      – Я тут разведывал обстановку.
      – И?
      – Думаю, нашел кое-что интересное.
      – Что же?
      – Я промок.
      – Должно быть, попали под дождь.
      – Поэтому зашел в портняжную мастерскую, чтобы мне высушили и прогладили костюм. Сидя там, я заметил парня, который принимал ставки.
      – И что?
      – Когда мне принесли костюм, пришел другой парень, скорее всего, курьер, и унес с собой собранные первым деньги. Я последовал за ним.
      – Куда?
      – В Чайнатаун. В забегаловку на Рыбной улице.
      – Вы и сейчас там?
      – Именно.
      – Зачем вам это нужно?
      – Потому что, если я не ошибаюсь, забегаловка на Рыбной улице – промежуточная станция. Когда они все подсчитают, деньги перекочуют в штаб-квартиру.
      – То есть туда, где должен быть Сачетти?
      – Точно, Которн.
      – А если он-таки там?
      Я услышал, как тяжело вздохнул Дэнджефилд.
      – Иногда, Которн, мне приходит в голову мысль о том, что у вас вместо мозгов опилки. Сачетти не жаждет вас видеть, не так ли?
      – Вроде бы нет.
      – Когда жена свяжется с ним, он, конечно, вас примет, но как вы собираетесь выбираться от него?
      – А в чем проблема?
      – В чем проблема? – передразнил меня Дэнджефилд. – Анджело в розыске, Которн. В розыске… Он может решить лечь на дно и утащит вас с собой. Поэтому, когда вы пойдете к нему, кто-то должен поджидать вас у дверей.
      – И это будете вы.
      – Совершенно верно.
      – С чего такое благородство, Дэнджефилд?
      – Мне нужен микрофильм.
      – Вы его получите.
      – Лишь после того, как вы увидитесь с Анджело. Если во время встречи с вами что-то случится, его у меня не будет.
      Я уже собрался сказать, что он может придти в отель и забрать микрофильм, но он не дал мне открыть рта.
      – Этот парень уходит. Мне пора, – и в трубке раздались гудки отбоя.
      Мне не оставалось ничего другого, как ждать, пока телефон зазвонит вновь или кто-то постучит в дверь. Ожидать – так с комфортом, решил я. Послал коридорного за обедом, потом долго лежал в постели, глядя в потолок, прежде чем заснуть. Следующим утром я просидел в номере чуть ли не до полудня, но мне так и не позвонили. Поэтому я поймал такси и поехал в аэропорт встречать моего партнера, который неизвестно по какой причине пришел к выводу, что я должен ждать телефонного звонка непременно в его компании.
      Иммиграционный контроль Триппет прошел четвертым. Следом за ним появился знакомый мне мужчина с Длинными вьющимися волосами, которого Карла Лозупоне называла Тони. Он глянул на меня, нахмурился и повернулся к своему спутнику, худому, среднего роста, с близко посаженными глазами, острыми носом и подбородком чем-то похожему на лиса.
      Триппет заметил меня и помахал рукой. Я поспешил к нему.
      – Эдвард, – улыбнулся он, – я очень рад, что вам удалось выкроить время и встретить меня.
      Мы обменялись рукопожатием.
      – Почему вы прилетели, Дик?
      – Разве Сэмми не сказал вам?
      – Он сказал, что вас обеспокоило мое здоровье или что-то в этом роде.
      На лице Триппета отразилось удивление.
      – Так и сказал?
      – Именно так, – подтвердил я.
      – Я ни о чем не волновался. Он поднял меня с постели телефонным звонком в четыре часа утра, чтобы сказать, что вы влипли в какую-то историю, и мне следует поспешить вам на помощь.
      – И в чем же, по его мнению, вы могли бы мне помочь?
      Ответить Триппет не успел.
      – Что случилось, Которн? – голос я узнал. В последний раз я слышал его в аэропорту Лос-Анджелеса, когда мне рекомендовали позаботиться о Карле Лозупоне. Теперь голос желал знать, почему я не исполнил поручение.
      Я повернулся.
      – Привет, Тони.
      В отличие от Триппета в его строгом, хотя и из легкой ткани, синем костюме, Тони оделся для тропиков: желто-оранжевый двубортный пиджак из льняного полотна с белыми пуговицами, темно-зеленые брюки, желтая рубашка с зелеными, шириной в дюйм, полосками и коричневые туфли. Я решил, что одевался он в Майами-Бич. Его приятель с лисьим лицом отдал предпочтение черному костюму, а на жару отреагировал лишь тем, что чуть ослабил узел галстука.
      – Это он, – пояснил Тони своему спутнику. – Которн. О котором я тебе говорил.
      Мужчина с лисьим лицом кивнул и надел черные очки, наверное, чтобы лучше рассмотреть меня.
      – Это Терлицци, – продолжил Тони. – Он тоже хочет знать, что произошло. Поэтому босс и послал его.
      – Это мой деловой партнер, мистер Триппет, – ответил я. – Мистер Терлицци и… по-моему, я так и не знаю вашей фамилии.
      – Чиа, – пробурчал он. До рукопожатий дело как-то не дошло. – Что случилось с Карлой, Которн? Босс хочет знать все.
      – Ее задушили.
      Терлицци снял очки и сунул их в нагрудный карман. Чуть кивнул, словно предлагая мне продолжать. А потом я впервые встретился с ним взглядом и тут же пожалел, что он снял очки. Глаза у него были цвета мороженых устриц, теплом они могли бы соперничать с полярной ночью, и у меня возникло ощущение, что я могу углядеть в них, чего не следовало бы, если тут же не отведу взгляд.
      – Где были вы? – спросил Тони Чиа.
      – Меня как раз били.
      – Кто это сделал?
      – Бил меня или душил Карлу?
      – Плевать мне, кто вас бил. Кто душил Карлу?
      – Полиция ищет Сачетти.
      – Сачетти, а? – Чиа вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну, закурил. – Его работа?
      – Откуда мне знать?
      – Кое-что, Которн, вам знать все-таки нужно. К примеру, почему я и Терлицци прилетели в Сингапур. Мы здесь, потому что нам поручено найти убийцу Карлы, а потом я отдам его Терлицци, который немного не в себе. Совсем немного. Надеюсь, вы меня понимаете?
      – Стараюсь, – ответил я.
      – Действительно, чего тут не понять, – вставил Триппет.
      – Кто, вы сказали, он такой? – Чиа указал кулаком на Триппета.
      – Мой деловой партнер, или, если угодно, компаньон.
      – Скажите ему, чтобы он заткнулся.
      – Скажите сами.
      Чиа посмотрел на Триппета и одарил его вежливой, даже дружеской улыбкой.
      – Если мы или фараоны в течение сорока восьми часов не найдем убийцу Карлы, знаете, что мне поручено сделать?
      – Наверное, что-то ужасное, – предположил Триппет.
      – Ты, – произнес Терлицци, сопровождая возглас резким взмахом левой руки.
      – Так он может говорить? – искренне удивился я.
      – Естественно, может, – подтвердил Чиа. – Он, конечно, слегка тронулся умом, но говорить может. Но я все-таки намерен сказать вам, что я сделаю, если убийцу Карлы не поймают.
      – Хорошо, – вздохнул я. – Что же?
      – Нам придется заменить его другим. И более всего для этого подойдет человек, которому было предложено приглядывать за Карлой. Это вы, Которн.
      – Ты, – отозвался Терлицци.
      – А он у нас мастер. Изрежет вас на мелкие кусочки, – Чиа рассмеялся, а на губах Терлицци заиграла довольная ухмылка, и он пристально оглядел меня, словно примериваясь, с чего начать.
      – Ты, – в третий раз повторил он.
      – Боюсь, вы упускаете некоторые мелочи, мистер Чиа, – вмешался Триппет.
      – Угомонится он или нет? – спросил у меня Тони.
      – Мне кажется, вам лучше послушать, – посоветовал ему я.
      – Видите ли, мы не в Нью-Йорке и не в Нью-Джерси, даже не в Лос-Анджелесе, – ровным голосом продолжал Триппет. – Одно слово мистера Которна или мое, и вы оба окажетесь в местной тюрьме. Надо отметить, что сингапурские чиновники, ведающие тюрьмами, крайне забывчивы, и вы можете просидеть там год, а то и два, прежде чем о вас вспомнят. Такое уже случалось.
      – Кто он такой? – поинтересовался у меня Чиа.
      – Его отцу когда-то принадлежала половина Сингапура, – ответил я. – Теперь по наследству она досталась ему.
      Мой компаньон скромно улыбнулся.
      – Только треть, Эдвард.
      – Плевать мне, что тут ему принадлежит. Волноваться надо вам, а не ему, потому что теперь я с вас не слезу. Я и Терлицци.
      Я пожал плечами.
      – Вы всегда сможете найти меня в «Раффлзе».
      – Мне говорили, что это старая развалюха.
      – Насчет старой ошибки нет.
      – Вы забронировали мне номер? – спросил Триппет.
      – Вы будете жить в номере Карлы.
      – Отлично.
      – Вы остановитесь в этом номере? – Чиа, похоже, шокировали слова Триппета.
      – Я не имел чести знать эту женщину, не правда ли?
      – Да. Пожалуй. Мы с Терлицци будем в «Хилтоне».
      – Где же еще? – риторически заметил я.
      – Это что, шутка?
      – Конечно. Если вы хотите пообщаться с полицией, обратитесь к детективам-сержантам Хуангу и Тану.
      – Запишите их, ладно?
      Я написал фамилии детективов на авиационном билете Чиа.
      – Благодарю. Я с ними поговорю. И помните, Которн, каким бы влиянием ни пользовался тут ваш компаньон, мы с Терлицци от вас не отстанем. Боссу не понравилось известие о смерти Карлы. Он просто слег, получив телеграмму. Он плохо себя чувствует, и мы надеемся, что его настроение улучшится, если мы найдем убийцу.
      – Еще как улучшится, – ввернул Триппет.
      Чиа злобно глянул на него.
      – Помните о том, что я сказал вам, Которн.
      – Не забуду до конца жизни, – успокоил его я.
      – Ты, – выкрикнул Терлицци.
      – Отнеситесь к моим словам серьезно, – Чиа повернулся и направился за своим багажом.
      – Напыщенный мерзавец, а? – пробурчал Триппет.
      – Знаете, что я вам скажу?
      – Что?
      – Должно быть, его впервые охарактеризовали таким эпитетом.
      Мы взяли чемодан Триппета, нашли носильщика, который рассмеялся, когда Триппет сказал ему что-то по-малайски, а затем проследовали к такси, водитель которого, бородатый сикх, пообещал в мгновение ока доставить вас в «Раффлз».
      – Так что сказал вам Лим? – спросил я, когда такси тронулось с места.
      – Во-первых, что вас сильно побили, и, судя по синяку На челюсти, сказал правду… собственно, он обычно не лжет.
      – Что еще?
      – Что убили Карлу Лозупоне, а вы отвергаете всякое предложение о сотрудничестве. Поэтому он настоятельно советовал мне приехать и помочь вам.
      – В чем же?
      – Должен признать, что он не сказал ничего конкретного.
      – Дэнджефилд в Сингапуре.
      – Тот самый агент ФБР?
      – Да.
      – А что он здесь делает?
      – Помогает мне.
      – О, – Триппет повернулся к окну, разглядывая индийский квартал, мимо которого мы как раз проезжали. – Тут ничего не изменилось.
      Мы помолчали, а такси тем временем свернуло на Балестьер-Роуд. Машин поубавилось, и наш водитель разогнался чуть быстрее. Неожиданно с нами поравнялся четырехдверный «шевель». Наш водитель притормозил, но «шевель» и не думал обгонять нас, продолжая ехать рядом. Когда стекло в задней двери «шевеля» начало опускаться, я схватил Триппета за плечо и столкнул его на пол, а сам упал на заднее сидение. Одна из пуль угодила в заднюю дверцу примерно в восьми дюймах над моей головой, вторая разбила заднее стекло. Осколки посыпались мне на голову.
      Наш водитель что-то прокричал и резко нажал на педаль тормоза. Я скатился с сидения на Триппета. Тот заворочался подо мной, но мне удалось быстро сесть. Вокруг машины уже собиралась толпа.
      – Народ здесь любопытный, – заметил я.
      – Это точно, – согласился Триппет. – Каков урон?
      – Разбитое заднее стекло и мои потраченные впустую нервные клетки.
      – У вас есть деньги?
      – Конечно.
      – Дайте мне пятьдесят долларов.
      Водитель уже давно выскочил из кабины и объяснял зевакам, что произошло, отчаянно размахивая руками. Триппет открыл левую дверцу, подошел к водителю и прошептал что-то на ухо, одновременно отдавая ему деньги. Водитель взглянул на их номинал, улыбнулся и поспешил открыть Триппету заднюю дверцу. Толпа проводила нас взглядами. Какой-то четырех-или пятилетний мальчик помахал нам рукой, и я ответил ему тем же.
      – Это произошло случайно, сэр, – сказал водитель.
      – Я в этом не сомневался, – ответил Триппет.
      – Но заднее стекло…
      – Печально, конечно, но его можно легко заменить.
      – Может, все-таки следует уведомить полицию.
      – Стоит ли доставлять им лишние хлопоты.
      – Если бы я знал наверняка, что это случайность…
      Триппет протянул ко мне руку, ладонью вверх, и я положил на нее две купюры по двадцать сингапурских долларов. Триппет сложил их и похлопал водителя по плечу.
      – Я надеюсь, теперь у вас не останется сомнений.
      Правая рука водителя оторвалась от руля, его пальцы сомкнулись на купюрах. К нам он даже не повернулся. Лишь взглянул на деньги, засовывая их в нагрудный карман.
      – Вы, разумеется, совершенно правы.

      Триппет постучал в дверь моего номера после того, как распаковал вещи, принял душ и переоделся. Температура на улице перевалила за тридцать градусов, не говоря уже о влажности. Наши рубашки промокли от пота, когда мы подъехали к отелю.
      – Джин и тоник? – спросил я. – Коридорный принес и пару лимонов.
      – Мне все равно.
      Я смешал напитки и протянул ему бокал.
      – Выпьем за первую пулю, выпущенную в вас в Сингапуре, – произнес я тост.
      – Я все жду, когда же придет осознание того, что произошло. А вы, однако, даже не испугались. Наверное, уже привыкли к тому, что в вас стреляют.
      – Наоборот, перепугался до смерти. Это вы проявили выдержку и хладнокровие.
      – Я просто ошалел от ужаса. И едва, извините, не обделался. Кто это мог быть?
      – Кажется, на площади Раффлза в меня стреляли из того же автомобиля. Но полной уверенности у меня нет.