Зверек, это был скунс, родич хорька, выпустил свою зловонную жидкость, остановился на мгновение и затем, весело размахивая хвостом, прыгнул в кусты и скрылся.
      Мы не могли оставаться на лужайке, полной удушливого запаха. Я велел Генриху взять свои вещи, и мы пустились бегом с этого места. Собаки, однако, распространяли вокруг себя противный запах, и мы должны были камнями гнать их от себя и держать на известном расстоянии. Генрих не так пострадал, как собаки. Он сравнительно легко отделался.
      Пока мы шли, я решил рассказать детям о привычках этого странного животного.
      - Вы видели, - сказал я, обращаясь к Франку и Генриху, - что зверек почти что такой же величины, как кошка, но его тело крепче и мускулистее, а морда более вытянутая. Он в пятнах и полосах. Это животное плотоядное, снабженное крепкими, острыми когтями. Оно бегает не очень быстро, но его спасение в той противной жидкости, которую оно может выбросить на своего врага. Она заключена в двух маленьких мешочках, находящихся под его хвостом. Зловоние исходит от этой бесцветной жидкости, которую днем не видно, а если это происходит ночью, то видно двойную светящуюся струю. Он может выбросить ее на пятнадцать шагов, и скунсу почти всегда удается обратить своего врага в бегство. Этой жидкости не выносят ни волки, ни собаки, ни человек. Иногда она вызывает болезни и рвоту. Рассказывали, что были случаи, когда индейцы теряли зрение, вследствие вызванного этой зловонной жидкостью воспаления глаз.
      В том месте, где лежит убитый скунс, приторный запах сохраняется в течение нескольких месяцев.
      Скунс - подземное животное. В холодных странах оно на зиму забирается в свою нору и впадает в спячку, в состояние какого-то оцепенения находится почти всю зиму. В теплых странах оно бодрствует почти весь год, главным образом, по ночам, потому что оно, как и большинство хищных животных, спит днем. Скунсы живут в своих берлогах по десять-двенадцать штук. Самка имеет отдельное убежище, украшенное цветами и листьями, здесь она вскармливает своих детенышей, которых она приносит от четырех до пяти за раз. Уверяют, что мясо этого хорька очень вкусно, питательно и нисколько не уступает самой лучшей свинине.
      Теперь вернемся к нашей соли.
      XXIII. Соленый ручей
      Наконец мы пришли на берег соленого ручья. Неподалеку находилась возвышенность, очевидно, источник, питавший этот маленький ручей, должен был быть где-то рядом, и мы решили разыскать его.
      У подножья возвышенности мы увидели много полушаровидной формы белых кусков, напоминающих кварц.
      На вершине каждого из них находилось круглое углубление, похожее на кратер маленького вулкана. В этих углублениях кипела голубоватого цвета вода, как будто снизу ее сильно нагревали.
      Их было около двадцати, но не все имели углубления на верхушках.
      В окрестностях росли омываемые водой красивые растения и деревца.
      Возвышенность была покрыта стелющимися растениями и очень красивыми цветами, а также кустами дикой смородины, распространявшими очень приятный запах.
      Удовлетворив свое любопытство, мы стали готовиться к варке соли.
      Франк и Генрих собирали сухой лес для огня, а Куджо закреплял, по обыкновению, крюк для вешания котла.
      Закончив приготовления, он наполнил котел водой из источника.
      Огонь быстро разгорелся, и нам осталось ждать до тех пор, пока вода окончательно испарится.
      Мне незачем говорить вам, что мы следили за котлом с глубочайшим интересом, даже с некоторым беспокойством. А вдруг это не настоящая соль? Правда, вода имела соленый вкус, но она могла быть насыщена сернокислой магнезией или сернокислым натрием. На дне котла могло вдруг оказаться одно из этих двух веществ.
      - Что такое сернокислая магнезия, папа? - спросил Франк.
      - Быть может, она известна тебе под названием горькой или английской соли? - ответила, улыбаясь, мать.
      - Вот еще, - сказал он, скорчив гримасу, - я хотел бы, чтобы ее там не было. А что за вещество сернокислый натрий?
      - Это - научное название глауберовой соли.
      - Я думаю, что нам оба эти вещества совершенно не нужны!
      - А ты, Генрих, что на это скажешь? - продолжал Франк.
      - Нам они совершенно не нужны, - ответил Генрих. - Я предпочел бы селитру и серу, из которых мы могли бы приготовлять порох.
      Что касается меня, то я верил, что мы получим соль. Я думаю, что Творец так расположил вещи в природе, что соль, играющая столь существенную роль в жизни животных, находится во всех частях земного шара: в скалах, источниках, в больших озерах и морях. Я заметил, что во внутренней части Американского континента, значительно удаленной от океана, природа поместила большое число соленых источников. К этим источникам очень часто приходят дикие животные из леса и из прерий.
      В нашей долине находились четвероногие, никогда не покидавшие ее. Следовательно, природа должна была позаботиться об их потребностях и дать им все, что необходимо для существования. Другими словами, если бы в долине не было соляных источников, то мы не нашли бы здесь ни одного живого существа.
      Я счел полезным сказать все это сыновьям для того, чтобы показать всемогущество Творца, всюду проявляющего свою заботу.
      - Папа, - спросил Франк, который был большим любителем естественной истории, - я хотел бы знать, каким образом вода этого маленького ручья сделалась соленой?
      - Очевидно, - ответил я, - что вода, которую ты видишь, встречает на своем пути пласты из соли и пропитывается ими.
      - Пласты из соли! Разве та соль, которую мы употребляем, находится в горах?
      - Не вся соль, но значительное количество ее добывается в горах. Во многих странах есть залежи каменной соли. Огромные пласты ее найдены и в той пустыне, в которой мы сейчас находимся. Эти пласты называются соляными копями.
      - Папа, - спросил Франк, - а каким же образом соль превращают в мелкие песчинки?
      - Для начала взрывают скалы, содержащие соль, - ответил я, - потом перемалывают, и мы получаем соль в порошкообразном виде. Но очень редко каменная соль бывает в чистом виде, в большинстве случаев она содержит в себе посторонние вещества, например, окись железа или глину. В этом случае глыбы каменной соли приходится растворять в воде, чтобы удалить посторонние примеси, а затем соленую воду выпаривают, как это мы делаем сейчас.
      - Какого цвета каменная соль?
      - В чистом виде она белая, но встречается различного цвета в зависимости от примесей, содержащихся в ней. Иногда она желтого, голубого и темно-красного цвета.
      - Как это, должно быть, красиво! - воскликнул Генрих, - она должна походить на драгоценные камни!
      - Да, это и в самом деле драгоценный камень, - сказал его брат. - Соль, конечно, драгоценнее всех бриллиантов в мире.
      - Ты прав, мое дитя. Каменная соль нужнее человеку больше, чем бриллианты, хотя и бриллианты имеют свою ценность, не только как пустое украшение. Алмазы применяют в промышленности.
      - Но, папа, - снова спросил Франк, желавший узнать все относительно соли, - я слышал, что соль добывается из морской воды. Правда ли это?
      - Да, и в громадных количествах.
      - Как же ее получают?
      - Тремя способами. В теплых странах морская вода собирается в неглубоких прудах, где она и выпаривается под воздействием солнечных лучей. Эти пруды оборудованы шлюзами таким образом, чтобы можно было выпускать невыпаривающуюся воду. Второй способ извлечения соли из морской воды почти такой же, как я только что описал. Он отличается от первого лишь тем, что вместо этих искусственных прудов выпаривание производится на обширных пространствах земли, покрывающихся водой во время морских приливов. Когда море достигнет своего обычного уровня, часть воды остается на большом пространстве, эта вода затем выпаривается солнцем, и на ее месте остаются поля, покрытые чистой солью. Третий способ извлечения соли из морской воды, путем вываривания, сложный и дорогой.
      - Папа, что делает морскую воду соленой?
      - Это одно из тех явлений, относительно которых мнения ученых расходятся. Одни утверждают, что на дне моря находятся обширные пласты каменной соли, которой вода постоянно напитывается. Я думаю, что это мнение не выдерживает серьезной критики. Другие утверждают, что соленая вода океана есть первоначальная жидкость, которая всегда была такой, какова она теперь. Это значит, что морская вода соленая потому, что она всегда была соленой. Третьи полагают, что морская вода получает соль от тех соленых рек, которые в нее вливаются.
      - А морская вода везде одинаково соленая? - спросил Франк после короткой паузы.
      - Нет, у экватора она более соленая, чем в холодных странах, окружающих полюсы. В заливах и в соседстве с сушей она менее соленая, чем в открытом море. Но только эта разница в степени солености воды в различных частях моря почти нечувствительна.
      - Много ли соли содержит морская вода?
      - Приблизительно три с половиной процента; то есть, если будем кипятить сто фунтов морской воды до полного выпаривания, то у нас останется приблизительно три с половиной фунта соли. Но пойдемте к котлу, о котором мы совсем забыли.
      Мы подошли к котлу и подняли крышку. Наверху была густая пена, похожая на кристаллы, образуемые полурастаявшим снегом.
      Я зачерпнул ложкой немного пены и поднес к губам. О счастье! Это была поваренная соль!
      XXIV. Бой змей
      Эта новость была встречена криками радости. Каждый хотел лично убедиться в том, что это соль, и пробовал ее.
      Мы влили в наш полевой котел около двух ведер воды и после выпаривания получили не менее трех фунтов соли.
      Из этого мы могли заключить, что в воде нашего источника процентное содержание соли выше, чем в морской воде.
      Вынув из котла всю соль, мы снова наполнили его водой и поставили на огонь. Рядом с котлом поставили сковородку и Мария начала жарить на обед куски дичи, приправленные солью.
      В это время наше внимание привлек громкий крик. Похоже, его издавала голубая сойка. Услышать голос этой птицы среди белого дня не редкость. Но так она кричит в случае, если перед ней враг: ее голос становится резким и неприятным. Именно поэтому он и привлек мое внимание.
      Мы посмотрели в ту сторону, откуда доносился крик. Ветви одного невысокого дерева сильно колебались, а в них билась птица светло-голубого цвета, старавшаяся улететь. Посмотрев на землю, мы увидели то, что приводило в трепет птицу.
      По траве и сухим листьям медленно и бесшумно ползло мерзкое пресмыкающееся - змея. Ее светло-желтое с черными пятнами тело сильно блестело. Она то поднималась, то опускалась и подвигалась вперед почти по прямой линии, закинув голову вверх. Время от времени она останавливалась, опускала плоскую голову, держа ее в горизонтальном направлении, огненного цвета языком задевала траву, а затем снова начинала двигаться. Ее хвост оканчивался твердым отростком, около фута длиной. Этот отросток походил на четки из желтых неровных шишек.
      Перед нами была страшная гремучая змея с гремящими роговыми кольцами на конце хвоста.
      Я остановил своих спутников и собак. Мне не раз говорили о способности этого отвратительного пресмыкающегося "гипнотизировать" многих животных. Нам представился случай понаблюдать, правда ли это или нет: удастся ли гремучей змее "околдовать" сойку?
      Змея добралась до одной большой магнолии. Затем она медленно свернулась в коническую спираль. Глаза были закрыты. Казалось, что змея спит.
      Я посмотрел на одно из излюбленных белками деревьев, в которых они строят свои гнезда. В дереве находилось дупло, вокруг отверстия была снята кора, и виднелись следы лап белок. Осматривая кору, можно было убедиться в том, что белки спускаются и подымаются с этой стороны.
      Гремучая змея приютилась так близко, что, казалось, ни одно животное не ускользнет от нее! Мы поняли, что змея поджидает белку, и решили посмотреть, чем это кончится.
      Наконец из дупла показалась маленькая головка, похожая на голову крысы. Но животное продолжало оставаться в этом положении, казалось, оно хотело опять скрыться.
      Мы уже готовы были отказаться от дальнейших наблюдений, потеряв надежду увидеть что-нибудь интересное, как вдруг наше внимание было привлечено шуршанием сухих листьев. Мы посмотрели в ту сторону и увидели другую белку, направлявшуюся к дереву. Она бежала очень быстро, как будто ее преследуют.
      Так и было на самом деле. Скоро мы увидели другое животное, гнавшееся за нею. Это был длинный и тонкий зверек, вдвое больше белки, яркого желтого цвета, мы сразу узнали, что это - ласка.
      Гремучая змея раскрыла свои челюсти, готовая броситься на добычу.
      Белка стремглав бежала к дереву, время от времени оглядываясь назад. Вдруг, в мгновение ока, змея, сильно вытянув голову, ударила белку на ходу; это было сделано с такой быстротой, что, казалось, удар даже не коснулся белки.
      Но белка, не достигнув еще первой ветви, стала подниматься гораздо медленнее и, наконец, совсем остановилась. Ее задние лапы скользили по коре, а тело слегка вздрагивало, держась на когтях передних лап; затем белка свалилась на землю и попала в челюсти змеи.
      Увидев гремучую змею, ласка вдруг остановилась на некотором расстоянии от нее. Она, по-видимому, была очень раздражена и недовольна тем, что лишилась своей добычи. Мы даже подумали, что она вступит в бой со змеей для того, чтобы отбить у нее добычу.
      Между тем, при виде этого нового противника змея снова свернулась в клубок и с обнаженными челюстями ждала нападения. Возле нее лежало тело убитой белки так, что ласка не могла приблизиться к нему без риска оказаться в страшной пасти гремучей змеи.
      При виде грозящей опасности ласка повернулась и устремилась по направлению к лесу...
      Тогда гремучая змея стала развертывать верхнюю половину своего тела и вытянула шею по направлению к белке. Она растянула белку во всю длину по земле таким образом, что их головы очутились рядом. Она уже начала смачивать шерсть своей жертвы слюной, вырабатываемой ее раздвоенным языком.
      Мы продолжали наблюдать эту неприятную сцену, как вдруг наше внимание привлек какой-то шорох.
      Может, еще одна гремучая змея? Нет, гремучие змеи не ползают по деревьям, а вновь появившееся пресмыкающееся обвилось вокруг лианы. Кроме того, и цвет этого пресмыкающегося совершенно не походил на цвет гремучей змеи: тело его было совершенно черное и лоснящееся. Это был удав, боа-констриктор!
      Я уже говорил, что в тот момент, когда мы заметили его, он был свернут в спираль вокруг лианы. Но скоро удав стал развертываться, выставляя голову вперед, причем развернутая часть составляла прямой угол со стволом лианы. Кольца почти совершенно исчезли, за исключением одного или двух близ хвоста. Все это удав проделал без шума и с большими предосторожностями, казалось, он отдыхает и в то же время наблюдает за тем, что происходит внизу.
      Все это время гремучая змея была слишком занята белкой для того, чтобы думать о чем-нибудь другом. В несколько секунд голова и лопатки белки были поглощены.
      Гремучая змея внезапно должна была прервать свое пиршество. Удав потихоньку спускался, все приближаясь к гремучей змее: на лиане осталась лишь часть его гибкого хвоста. Длинное тело, повисшее сверху вниз, очутилось как раз над телом змеи.
      С быстротой молнии удав обвился своими черными складками вокруг пятнистой гремучей змеи.
      Странное зрелище представляли эти два свернувшихся создания, извивающиеся в траве.
      Удав с неимоверной быстротой обвивался вокруг тела гремучей змеи и сжимал ее со всей силой.
      У гремучей змеи было только одно оружие, которым она могла пользоваться с успехом: это ее ядовитые зубы. Но она уже вонзила их в тело белки и не могла воспользоваться ими против нового врага. Все это время змея не выпускала белку из своей пасти. Движения обоих пресмыкающихся становились все медленнее.
      Клыки удава впились в изогнутые части хвоста гремучей змеи, его хвост поднимался и опускался со страшной силой, нанося врагу смертельные удары.
      Скоро бой был окончен. Гремучая змея была уже мертва. Но боа продолжал сжимать пятнистый труп, как будто это доставляло ему удовольствие.
      Спустя немного, удав медленно развернулся, бросился к голове своей жертвы и начал вырывать из ее глотки добычу, но тут Куджо, питавший отвращение ко всем пресмыкающимся, вонзил в победителя свое копье.
      XXV. Сахарное дерево
      К вечеру мы вернулись в наш дом с большим мешком соли. Теперь нам ее надолго хватит. Когда этот запас придет к концу, мы знали, где добыть ее.
      После ужина Генрих, которого весь день мучило любопытство, решил выяснить у матери, о чем она собиралась сообщить после возвращения.
      - Ну, теперь, мама, - сказал он несколько вызывающим тоном, - расскажи, наконец, о чем обещала. В чем же состоит твое открытие?
      - Хорошо, - ответила она, - сейчас я вам открою свою тайну. Сегодня утром, когда мы проходили по долине, я увидела необычное дерево. Может быть, вы заметили большие прямые деревья с красивыми блестящими листьями красного цвета?
      - Да, мама, - сказал Франк, - я знаю одно место в долине, где их очень много. Малинового и оранжевого цвета.
      - Это, вероятно, те самые деревья, о которых мы сейчас говорим. Листья потому такого цвета, что сейчас осень. Летом блестящие, зеленые.
      - О! - воскликнул Генрих, явно разочарованный. - Я также видел их. Это, правда, красивые деревья, но вряд ли они нам будут полезны. Никаких плодов на них нет, если не считать маленьких зерен, запутавшихся в паутине.
      - Это плоды.
      - Но что мы можем с ними делать? Такие же плоды я видел на самой обыкновенной сикоморе.
      - Ты прав: обыкновенная сикомора, как ты ее называешь, принадлежит к тому же семейству. Но кроме плодов, в дереве разве нет ничего такого, что было бы достойно нашего внимания и могло бы быть нам очень полезно?
      - Ничего! Позвольте... не... не... сок ли?..
      - Да! Сок! - повторила мать с особенной интонацией.
      - Что, мама! - воскликнул Франк, - это клен?
      - Да, сахарный клен... Ну, недурно, господин Генрих?..
      Очередное открытие нас обрадовало. Франк и Генрих слышали о знаменитом сахарном клене, но никогда не видели его. Маленькие дети, Мария и Луиза, ничего не знали о клене, но слово "сахар" было им хорошо знакомо. Это слово и радостные взгляды всех взрослых произвели на них очень сильное впечатление: им уже стали мерещиться леденцы и всякие сладости. Даже Куджо с восторгом приветствовал это сообщение, несмотря на то, что он меньше других привык к употреблению сахара и не так уж любил его. В странах, где ему приходилось жить, сахарный клен не растет, и он никогда не видел его.
      Когда мы несколько успокоились, Мария сочла своим долгом описать нам это замечательное дерево.
      - Сахарный клен, - начала Мария, - очень легко отличить от других деревьев по блестящему цвету его коры и по его лапчатым листьям, состоящим из пяти частей. Главное богатство этого дерева составляет его сок. Из одного клена ежегодно можно получать от трех до четырех фунтов превосходного сахара. Для этого дерево нужно пробуравить осенью или весной, потому как ни летом, ни зимою сок не выделяется. Будем надеяться, что нам удастся собрать достаточное количество сахара, которого хватило бы до весны. Прежде всего нужно сделать побольше маленьких ведер. Для каждого дерева, которое мы хотим надрезать, нужно отдельное ведро. Затем следует позаботиться о трубочках из камыша, который растет здесь же, недалеко от нас. В дереве нужно проделать отверстие и вставить в него трубку для того, чтобы стекал сок. Его мы будем переливать в котел и кипятить на огне точно так же, как поступили с соленой водой. Теперь, Генрих, - прибавила жена в заключение, - можешь применить на практике все то, чему я тебя только что научила.
      Уже третью ночь подряд изморозь покрывала землю, тогда как днем было сухо и жарко. Это было время, наиболее благоприятное для надрезания кленов, и мы немедленно занялись делом.
      Куджо уже заготовил более двадцати ведер и необходимое количество камышовых трубок. Затем мы в каждом дереве проделали отверстие, вставили трубочки и поставили ведра. Очень скоро в трубочках появились капли прозрачной жидкости, немного спустя приток жидкости увеличился и, наконец, появилась прозрачная струя, стекавшая с дерева в подставленное ведерце. Мы принесли котел, развели огонь, приспособили крюк точно так же, как мы сделали при варке соли. Через несколько часов котел был уже полон и поставлен на огонь.
      Когда жидкость в котле достаточно прокипела, мы перелили ее в небольшие кувшины, где после охлаждения выкристаллизовался сахар, очень темного цвета.
      Сок стекал несколько дней, и мы все это время были заняты. Если бы это было весной, то нам пришлось бы потратить на эту операцию несколько недель, так как тогда сок выделяется гораздо обильней.
      Домой мы заходили только по делу. Мы соорудили небольшую палатку и затянули ее полотном от старой повозки. Это место получило название "сахарной стоянки".
      Наконец наша работа окончилась, кленовый сок стал стекать все медленнее, и вскоре течение его совершенно прекратилось.
      Нам удалось собрать более ста фунтов сахару.
      XXVI. Кофе и хлеб
      Вечером, когда мы расселись вокруг стола для того, чтобы поужинать, моя жена сообщила, что она заварила последнюю порцию кофе.
      Для нас эта новость была крайне неприятна. Из всех съестных припасов, которые мы взяли с собою из Сен-Луи, кофе был для нас самым полезным и необходимым.
      - Не беда! - сказал я, - мы научимся жить и без кофе. К чему, собственно говоря, он нам? Сколько бедных людей считали бы себя счастливыми, если бы в их распоряжении была вся та роскошь, которая нас окружает!
      - Но, папа, - сказал Генрих, перебивая меня, - в Виргинии я часто видел, как наши негры готовили кофе из маиса, я его пил и надо сказать, он очень вкусный. Разве мы не можем употреблять маис вместо кофе?
      - Дитя, подумай только, у нас ведь есть заботы более важные, чем потребность в кофе. Если бы у нас был маис, то мы прежде всего приготовили бы из него хлеб. К несчастью, на протяжении двухсот миль от нашего жилища не найдешь ни одного зерна хлебных злаков.
      - Но, папа, у нас есть маис, он находится в ста шагах от нас.
      - Нет, мой мальчик, ты ошибаешься, ты принял какое-нибудь негодное зерно за хлебное растение.
      - Нет, папа, тот хлеб, о котором я говорю, путешествовал с нами из Сен-Луи и находится в повозке.
      - Что! Маис в повозке! - воскликнул я, - уверен ли ты, Генрих, в том, что говоришь?
      - Я его видел даже сегодня утром; он находится в повозке, в одном старом мешке.
      - Идем! Идем! - позвал я Куджо, - возьми факел!
      Я мигом побежал к повозке, которая находилась недалеко от двери. Когда я влез в нее, сердце мое стало усиленно биться.
      В повозке была старая буйволова шкура и сбруя.
      Все это я отбросил в сторону и увидел плотный мешок.
      В таких мешках в западных штатах обыкновенно держат маис.
      Я узнал, что это один из тех мешков, которые мы взяли с собою из Сен-Луи с кормом для нашей лошади и быков; но я был уверен, что в нем давно уже нет ни одного зерна. Я взял мешок и несказанно обрадовался, убедившись в том, что в нем находится еще немного драгоценного зерна. Кроме того, зерна были рассеяны в углах и щелях повозки. Мы осторожно собрали их все. В доме я высыпал содержимое мешка на стол.
      - Теперь, - сказал я, - мы имеем хлеб.
      До этого мы собирали и жарили желуди бука, употребляли в пищу бобы игольчатых акаций, ели мякоть различных плодов, но все это не могло заменить настоящий хлеб.
      Зима здесь была короткая. Мы сейчас же могли посеять зерно. У нас его хватало на целый акр . Он мог бы созреть за шесть-восемь недель. Таким образом, мы еще до наступления зимы могли запастись хлебом.
      Мы сидели вокруг стола и обменивались радостными мыслями по поводу улыбающейся нам перспективы, как вдруг один из мальчиков закричал: "Пшеница! Пшеница!"
      Я посмотрел сам для того, чтобы убедиться в том, что он не ошибся.
      Перебирая золотистые зерна маиса, он действительно обнаружил среди них несколько зерен пшеницы. Тщательно осмотрев мешок, мы нашли в нем еще несколько зерен этого драгоценного хлебного злака. С величайшей осторожностью отделив друг от друга эти два сорта хлеба, мы нашли, что число пшеничных зерен доходит до ста! Правда, это было слишком мало, но мы вспомнили старую пословицу: "большие дубы вырастают из маленьких желудей".
      - Вы видите, - сказал я, обращаясь к моей маленькой семье, - как Провидение заботится о нас. Здесь, среди пустыни, Бог дал нам все, что необходимо для жизни. Теперь - немного терпения, и мы сможем составить себе здесь целое состояние.
      - У нас будут и сладкие пироги с фруктами, - прибавил Генрих. - Я нашел здесь дикие сливы, вишни и другие ягоды, величиной с мой палец.
      - Да! Мы и в кофе больше не нуждаемся.
      - Конечно, нет! - воскликнули оба мальчика.
      - Вы скоро будете иметь и кофе, - сказала, улыбаясь, мать.
      - Что, мама? Ты нашла еще одно дерево?
      - Да, нашла.
      - Что? Это настоящее кофейное дерево?
      - Да, кофейное дерево.
      - Кофейное дерево! Я думал, мама, что кофейное дерево растет лишь в тропических странах!
      - Это действительно так, если ты под кофейным деревом подразумеваешь то деревцо или куст, которое дает настоящий кофе, - тот кофе, который вы привыкли пить. Но совсем близко от нас находится одно большое дерево, зерна которого вполне заменят нам кофе. А вот вам и образец.
      Сказав это, она положила на стол крупный плод бурого цвета. Он по виду напоминал ягоду игольчатой акации, но отличался от нее своими размерами. Как и ягоды акации, он состоял из мякоти, в которой были заключены большие зерна серого цвета. Эти зерна, если их высушить, истолочь и сварить, почти не отличаются от обычного кофе.
      - Дерево, - сказала мать, - с которого я сорвала эту ягоду, растет во многих местах Америки, вы, должно быть, заметили его здесь?
      - Да, я видел здесь это дерево, - сказал Франк. - Кора очень легко отстает от него и легко колется. Концы его ветвей усеяны бугорками и отростками. Не правда ли, мама?
      - Верно, - сказала мать. - Французы называют это дерево "канадским пнем", в Соединенных Штатах оно известно под названием "stumptree". В ботанике оно называется "голая ветвь", так как зимой, в чем вы вскоре убедитесь, оно теряет свои листья. Его называют также кофейным деревом, потому что первые поселенцы в этих местах, не имея настоящего кофе, употребляли вместо него зерна этого дерева, что и мы намерены сделать.
      - Прекрасно, - воскликнул Генрих, - какая радость! Но надо еще повозиться, чтобы когда-нибудь выпить чашечку кофе!
      - Ах, господин Генрих, господин Генрих, - возразила мать, - я боюсь, что вы принадлежите к тем людям, которые никогда ничем не бывают довольны и которые не заслуживают благословения Неба. Вспомните только, сколько несчастных не имеют даже куска хлеба там, где он находится в изобилии. Быть может, в это самое время на улицах какого-нибудь города какой-нибудь несчастный голодный ребенок стоит у двери булочной, пожирая глазами выставленный в витринах хлеб. У вас есть разнообразная пища, у него ничего нет. А его голод еще более мучителен, ибо он видит перед собою заманчивый хлеб, от которого его отделяет только стекло. Бедный мальчик! Подумай об этом, мое дитя, и научись быть довольным судьбой.
      - Ты права, мама. Я больше жаловаться не буду.
      - Ну, хорошо, мой дорогой Генрих! Я расскажу тебе об одном любопытном и полезном дереве, о котором ты еще не знаешь.
      - Без сомнения, хлебное дерево? Нет, это не то, так как о нем я знаю.
      - Однако его можно называть и хлебным деревом, так как в течение долгих зимних месяцев оно дает хлеб многим индейским племенам, - и не только хлеб, но и все средства к жизни.
      - Я никогда об этом не слышал.
      - Это сосна.
      - Что? Сосна с фруктами?
      - А разве ты когда-нибудь видел сосну без фруктов?
      - Вы называете фруктами эти конусообразные шишки?
      - Да, но это действительно фрукты.
      - Вот как! А я думал, что это семена.
      - Это и семена, и фрукты. Это одно и то же. То, что ты называешь фруктами некоторых деревьев, есть в то же время и семена. Например, во всех сортах орехов их ядра являются и плодом, и семенем. То же можно сказать и о бобовых растениях - фасоли и горохе. У других растений, наоборот, плод - это то, что покрывает и заключает внутри себя семя, как мякоть груши, яблока и апельсина.
      - Но, мама, не хочешь ли ты сказать, что можно есть те шероховатые шишки, что растут на соснах?
      - Те шероховатые шишки, о которых ты говоришь, это лишь твердые оболочки, защищающие семена. Они снимаются, как скорлупа ореха, и внутри их находятся ядра, которые являются настоящими плодами.
      - Но я их пробовал: они очень горькие.
      - Ты пробовал плоды обыкновенной сосны, но есть другие виды сосны, семена которых очень вкусные и полезные.
      - Что же это за сосны?
      - Их несколько видов. Ни в одной стране не найдешь такого разнообразия видов сосен, как в гористых местностях Великой Американской пустыни. В Калифорнии есть один замечательный вид, который испанцы называют "Колорадо", то есть красный, благодаря окраске этого дерева, когда с него снята кора. Это самые высокие в мире деревья, они имеют около трехсот футов в вышину. Горы Сиерра сплошь покрыты такими лесами. На этих горах находится еще другой вид, превосходящий своими размерами даже Колорадо, это - Pinus Lambertina. Этот вид особенно замечателен своими шишками, имеющими в длину полтора фута. Представьте себе, какое впечатление производят эти гигантские деревья, усеянные конусообразными шишками.
      - Это должно быть великолепно! - одновременно воскликнули Франк и Генрих.
      - Наконец, существует еще одна любопытная разновидность. Это маленькое дерево, с хвоей зеленого цвета, как у обыкновенной сосны, но с более нежным оттенком. Его шишки гораздо больше, чем у обыкновенной сосны. Ядро маслянистое, как у американского ореха, и очень приятно на вкус. Оно очень питательно. Его можно есть в сыром виде. Высушенное или изжаренное, его толкут в ступке или размалывают. Таким образом, получается мука, грубая на вид, но хлеб из нее необыкновенно вкусный. Мексиканцы называют это дерево "пиньоном", а ученые - Pinus monophyllus.