Находиться сейчас в этом лесу, перед этим светлым созданием, этой нимфой, и убедиться, что именно она спасла ему жизнь, так же как и он ей, было для него подлинным счастьем.
      Он был бы на вершине счастья, если бы мог убедиться, что ее благодарность была вызвана той же самой причиной, что и у него самого.
      О, как бы он хотел прочитать тайну ее влюбленного сердца!
      Но это была очень деликатная и небезопасная загадка; слишком деликатная для джентльмена и слишком опасная для того, чье собственное сердце было к ней небезразлично.
      Потому он не решался заглянуть поглубже.
      - Мисс Вернон, - сказал он, возвращая беседу в рамки обычной, - ваш кузен, кажется, неожиданно оставил вас. Могу ли я оказать вам любезность и проводить вас домой? Я думаю, что смогу найти путь к дому благодаря любезным инструкциям Мастера Скадамора.
      Мастер Скадамор! Если бы этот молодой джентльмен был здесь, он, возможно, заставил бы усомниться в справедливости такого титула.
      - Нет-нет! - отказалась дочь баронета, скорее всего, чтобы показать, что она уже не ребенок. - Я достаточно хорошо знаю дорогу. Вы не должны прерывать вашу охоту, капитан Майнард!
      - Нет, я не могу продолжить охоту, у меня нет собак. Эти рьяные охотники, с которыми я вместе охотился, опередили меня и ушли, как видите. Если вы не согласитесь, чтобы я вас проводил, я буду должен... я полагаю... я буду вынужден остаться здесь.
      - О, если вы не собираетесь стрелять, вы можете также пойти со мной. Возможно, вам будет скучно в нашем доме; но я думаю, что мы найдем там и других гостей, тех, кто уже вернулся.
      - Не беспокойтесь, мне не будет скучно, - ответил охотник, потерявший интерес к охоте. - Мне не будет скучно, если вы, мисс Вернон, будете так любезны составить мне компанию.
      В общем, это были довольно смелые слова, и в следующий момент Майнард уже пожалел о сказанном.
      Он был рад, что слова его были поняты лишь как символ вежливости; и, получив согласие девочки, пошел вместе с ней по лесной дорожке по направлению к дому.
      Они были одни, но за ними следили.
      Позади них, прячась, с оружием в руках и спаниелем у ног, шел молодой Скадамор. Он не пытался их догнать, он только наблюдал за ними сквозь деревья вдоль аллеи парка, пока они не присоединились к группе возвращавшихся с охоты дам, которые повстречались им на поляне.
      ГЛАВА XLVII
      ТОЛЬКО ПЯТНАДЦАТЬ
      В этот день отмечали день рождения Бланш Вернон. В частности, именно в ознаменование этого события сэр Джордж предложил совместную с дамами охоту.
      Таким образом, все утро было посвящено стрельбе по фазанам. Вечером должен был состояться грандиозный обед, а после обеда - танцы.
      Наступил вечер, и дочь баронета находилась в своей спальне, куда пришла Сабина, только что закончившая одевать госпожу к обеду.
      Однако, пока совершался туалет, Бланш была занята чтением газеты, которая, казалась, очень заинтересовала ее. Время от времени короткое радостное восклицание слетало с ее губ, пока наконец газета не выпала из рук; и она задумалась, погрузившись в собственные мечты.
      Выйдя из этого состояния задумчивой мечтательности, она произнесла:
      - Думаю, я влюблена.
      - Влюблена! Мисса Бланш, почему вы вдруг говорите об этом? Вы еще слишком молоды, чтобы думать о любви!
      - Еще слишком молода! А в каком возрасте уже пора?
      - Хорошо. Говорят, это во многом зависит от погоды. На островах Вест-Индии, где очень жарко, любовь приходит раньше, чем в холодной Англии. Я знаю многих бадьянских девушек, которые вышли замуж в возрасте моложе четырнадцати, и это раньше, чем принято здесь.
      - Но мне сегодня исполняется пятнадцать. Ты знаешь, что у меня сегодня день рождения?
      - Конечно, я знаю об этом. Пятнадцать лет еще слишком рано для английской девочки, особенно такой леди, как вы, мисса Бланш.
      - Но ты должна помнить, что я жила три года в Вест-Индии!
      - Это не имеет значения. Это никак не влияет на правило. В Англии вы все еще ребенок.
      - Все еще ребенок! Ерунда, Сабби! Посмотри, как я выросла! Моя кроватка стала уже слишком мала для меня. Пальцы моих ног касаются стенки каждую ночь. Мне уже пора заменить кровать на более длинную, да, уже пора.
      - Ваш рост еще ни о чем не говорит.
      - Хорошо, но я также уверена, что я достаточно сильная. И мой вес! Папа недавно взвесил меня на железнодорожной станции. Семь стоунов* и шесть фунтов - всего более ста фунтов! Подумай об этом, Сабби!
      ______________ * Стоун, стон - единица веса, равная 14 фунтам. Один фунт равен 453,6 грамм. Таким образом, Бланш весила около 47 килограммов.
      - Я знаю, вы весите больше, чем обычно леди в вашем возрасте. Но всего этого еще не достаточно для того, чтобы выйти замуж.
      - Выйти замуж? Ха-ха-ха! Кто говорит об этом?
      - Это то, о чем думают, когда влюбляются. Это - результат, естественное следствие любви.
      - Не всегда, я думаю.
      - Это всегда так, когда люди честны в любви.
      - Скажи мне, Сабби, а ты никогда не была влюблена?
      - Сабби - креолка из Вест-Индии, и вы не должны спрашивать меня об этом. Почему вы спрашиваете, мисса?
      - Потому что мой кузен говорил со мной о любви, этим утром, когда мы были на охоте.
      - Масса Франк? В самом деле? Он говорил с вами о любви! И что он сказал вам, мисс Бланш?
      - Он хотел, чтобы я обещала любить только его и быть верной только ему.
      - Если вы любите его, вы должны сохранять ему верность. Конечно, если вы хотите выйти за него замуж.
      - Что? Выйти замуж за такого мальчишку, как мой кузен Франк! Ну нет. Если я выйду замуж, то за настоящего, взрослого мужчину!
      - Теперь ясно, что вы его не любите. Тогда может быть вы влюблены в кого-то другого?
      - Так ты признаешь, что ты сама была влюблена, Сабби? - сказала ее молодая хозяйка, не реагируя на последнее замечание.
      - Я признаю это, мисса. Сабби испытала это чувство дважды.
      - Дважды! Странно это, не так ли?
      - Нет, ничего странного для уроженки островов Вест-Индии.
      - Хорошо, не важно, что это было дважды. Если я когда-нибудь полюблю во второй раз, то я уже буду все знать об этом. Скажи мне, Сабби, как это все было в первый раз? Я полагаю, что у цветных это происходит точно так же, как и у нас, у белых?
      - Точно так же, только любовь у креолов более...
      - Более! Более чего?
      - Креольская любовь более сильная - в ней больше жгучей страсти. Я чувствовала себя безумной с моим другом.
      - Каким другом?
      - Один хороший друг. Я никогда не испытывала такой безумной страсти ни до, ни после. Мне было хорошо с ним, но я была немного старше его.
      - Но ты никогда не была замужем, Сабина?
      - Никогда.
      Тень грусти легла на лицо Сабины, когда она сделала это признание.
      - Почему вы спрашиваете меня об этом, мисс Бланш? Ведь вы сами говорили, что не думаете ни о любви, ни о замужестве.
      - Да, я не думаю об этом. Но я боюсь, что я уже влюбилась. Я полагаю, что влюблена.
      - Влюбились! Вы серьезно думаете, что это так?
      - Нет, я не уверена. И поэтому я хотела бы, чтобы так рассказала, как это было с тобой.
      - Хорошо, я расскажу вам: я чувствовала, что готова буквально съесть моего друга.
      - О! Но это глупости. Ты смеешься, Сабби? Я уверена, что я ничего подобного не чувствую.
      - А что вы тогда чувствуете, мисса?
      - Я хотела бы, чтобы он всегда был рядом только со мной и ни с кем больше. И еще я хотела бы, чтобы он всегда говорил со мной, а я слушала и смотрела на него, особенно в его глаза. У него такие красивые глаза. Они были особенно прекрасны сегодня, когда я встретила его в лесу! Мы были одни. Это было впервые. Насколько приятнее было быть с ним наедине, чем среди многих других людей! Я хочу, чтобы все папины гости уехали, и остался только он один. Тогда мы могли бы быть всегда вместе, и никто бы нам не мешал.
      - Кто он, мисса, кто он, о котором вы говорите? Масса Скадамор?
      - Нет-нет, это не Франк. Он вполне мог бы уехать со всеми остальными. Мне не нужно, чтобы он оставался.
      - Кто ж тогда?
      - О, Сабби, ты знаешь. Ты должна знать.
      - Возможно, у меня есть догадка, кто он. Наверное, я буду недалека от истины, если предположу, что это тот джентльмен, с который мисса вернулась домой с охоты.
      - Да, это он. Я не буду скрывать это от тебя.
      - Лучше вам не говорить об этом больше никому. Если ваш отец узнает, он очень рассердится. Я боюсь, что папа выйдет из себя и прогонит его.
      - Но почему? Что плохого в этом?
      - Ах, вы спрашиваете, почему? Наверно, вы узнаете в свое время. Вам лучше было обратить внимание на вашего кузена Скадамора.
      - Это невозможно. Я не люблю его. Я не могу.
      - И вы влюбились в другого?
      - Да, это так. Я ничего не могу с собой поделать.
      Креолка не особенно удивилась этому. Она принадлежала к такому кругу женщин, которые отдают предпочтение чисто мужским достоинствам; и, хотя она вначале недолюбливала капитана-республиканца, теперь она почувствовала к нему симпатию. Это был тот, о котором они говорили.
      - Но, мисса, скажите мне правду. Вы думаете, он также влюбился в вас?
      - Я не знаю. Я много бы дала, чтобы это было так.
      - Что бы вы отдали?
      - Весь мир - только бы это было так! О, дорогая Сабби! Ты думаешь, что он влюбился в меня?
      - Ну, Сабби полагает, что никто не может вас ненавидеть!
      - Ненавидеть меня? Нет-нет! Конечно, он не может меня ненавидеть!
      - Конечно, нет, - отозвалась креолка, которая хорошо разбиралась в женской красоте.
      "Разве он может ее не полюбить?" - подумала она, глядя на свою молодую хозяйку, на ее ангельские личико и фигурку.
      - Хорошо, мисс Бланш, - сказала служанка, не произнося вслух эту мысль. - Нравитесь вы ему или нет, но послушайте совета Сабби и не говорите никому больше о том, что вы в него влюбились. Я думаю, это не понравится вашему отцу. Это вызовет большой и неприятный скандал. Сохраните ваши чувства в тайне - спрячьте их глубоко вовнутрь. Не бойтесь, Сабби не выдаст вас. Нет, мисс Бланш, Сабби думает, что вы милый хороший ребенок. Она понимает и любит вас и переживает за вас.
      - Спасибо, дорогая Сабби! Я знаю, что ты меня любишь, я знаю это.
      - Вот уже звонят к обеду. Теперь вы должны спуститься в гостиную; и постарайтесь не сердить вашего кузина. Я имею в виду масса Скадамора. Очень странный молодой кобель. Темпераментный как дьявол и коварный как змея. Если он узнает, что вы предпочитаете капитана Майнарда, он устроит большой скандал вашему отцу, - это настоящая змея. Итак, мисс Бланш, вы должны опасаться всего этого и держать язык за зубами до поры до времени.
      Бланш, уже одетая к обеду, спустилась в гостиную, но совсем не из-за страха перед грозным предупреждением своей креолки-наперсницы.
      ГЛАВА XLVIII
      ОБЕД
      В тот день званый обед давал уважаемый сэр Джордж. Как уже было сказано, отмечали пятнадцатый день рождения Бланш, все еще ребенка.
      Гости, которых пригласили занять места за столом, были тщательно отобраны. Помимо тех, кто остановился в Холле, были приглашены еще и другие, специально к этому событию, - безусловно, знатные фамилии в графстве, жившие неподалеку.
      Всего собралось более двадцати семейств - некоторые из них обладали важными титулами, кроме того, ожидалось, что еще столько же прибудут позже. После обеда должны были состояться танцы.
      Когда Майнард, завершив свой туалет, спустился в гостиную, он нашел ее полную гостей. Многочисленные красавицы расположились на диванах, каждая в своей великолепной богатой юбке, в то время как корсеты и рукава были на удивление бедны.
      Среди них можно было заметить несколько джентльменов, все в строгих черных костюмах, а также освященные временем белые воротнички, чьи простые платья резко контрастировали с богатыми шелками и атласами, шелестевшими вокруг.
      Вскоре после того, как он вошел в комнату, Майнард почувствовал, что оказался под пристальными взглядами и мужчин, и женщин: он оказался в центре внимания.
      Это не было обычным вниманием, которым удостаивают только что вошедшего гостя. Как только дворецкий громким голосом объявил его имя и воинское звание, некий нездоровый интерес охватил приглашенных. Волнение среди смуглых бывалых солдат, сменивших обычную маску высокомерия на интерес к гостю, передалось вдовам и герцогиням, надевшим свои оправленные золотом очки и глядевших на него с интересом, необычным для этих важных дам; в то время как их дочери помимо взглядов снизошли до разговоров вежливости.
      Майнард не знал, что кроется за всем этим. Будучи чужим в этой компании, он мог ожидать от окружающих разве что испытующих взглядов.
      Но не такого активного внимания - в обществе, столь респектабельном и хорошо воспитанном.
      Он был и сам достаточно хорошо воспитан, чтобы не показать свое замешательство. К тому же он видел перед собой лица, которые казались дружески настроенными; в то время как вдовы, глядевшие на него сквозь очки, казалось, рассматривали его с восхищением!
      Хотя он и не смутился, он не мог не удивиться в своих мыслях. С многими их тех, кто сейчас здесь находился, он встречался прежде, охотился, стрелял и даже обедал вместе с ними. Так отчего именно сейчас они стали рассматривать его с таким интересом, до сего времени не выказанным?
      Разъяснение происходившему дал хозяин, который подошел к гостю и в дружеской манере произнес:
      - Капитан Майнард, мы вас поздравляем!
      - С чем поздравляете, сэр Джордж? - спросил удивленный гость.
      - С вашим литературным успехом. Мы уже наслышаны, сэр, о вашем умении владеть мечом. Но мы не знали, что вы так профессионально умете обращаться и с другим благородным оружием - с пером!
      - Вы говорите сплошные комплименты, сэр, но я на самом деле не знаю, что вы имеете в виду.
      - Вы узнаете, если взглянете сюда. Я полагаю, сэр, вы еще не видели это пришло с последней почтой.
      И сэр Джордж показал лист бумаги с напечатанным текстом, заголовок которого говорил, что это популярный утренний лондонский журнал.
      Взгляд Майнарда остановился на колонке, в заголовке которой крупным шрифтом было набрано его собственное имя. Ниже шла рецензия на его книгу роман, написанный им, о котором Майнард, уезжая из Лондона, еще не получил обычное в таких случаях уведомление о выходе в свет. Таким образом, журнал, который он держал в руках, первым дал публичную рецензию на его книгу.
      "Три замечательных тома, написанные необычным человеком. О капитане Майнарде можно сказать то же, что Байрон писал о Бонапарте:
      'Покой для сильной души это ад.'"
      Так начиналась эта рецензия, которая продолжалась в том же хвалебном духе; и завершалась статья утверждением рецензента, что "новая яркая звезда появилась на литературном небосводе."
      Автор не стал читать всей длинной статьи с комплиментами, выданными щедрой рукой рецензента, который, конечно, не был известен в литературных кругах, и поэтому Майнард был совершенно с ним не знаком. Он просмотрел лишь несколько первых абзацев и конец статьи, после чего вернул журнал хозяину.
      Было бы неверно утверждать, что Майнард не был доволен, но также нельзя было сказать, что это было для него сюрпризом. Он изложил свои мысли, описав некоторые истории из своей жизни в далеком чужом краю - и в то же время приправил повествование мыслями и чувствами более поздними, - все это нашло отражение в романе, и он надеялся, что его труд о любви сделает его известным и тем самым обеспечит его будущую карьеру. До этого он думал только о войне. Сейчас настало время отложить в сторону меч и взяться за перо.
      - Обед подан! - объявил дворецкий, широко раскрывая двери гостиной.
      Гости сэра Джорджа разделились на супружеские пары и пары знакомых; только что состоявшийся автор книги обнаружил себя рядом с некоей титулованной леди.
      Это было молодое и интересное создание, леди Мэри П..., дочь одного из благородных пэров в округе.
      Но ее "кавалер" уделил ей мало внимания. Все его мысли были об еще более юной и интересной девушке - о дочери хозяина.
      В течение нескольких минут, когда он находился в гостиной, он направлял в сторону Бланш горячие неравнодушные взгляды.
      Она же, выхватив популярный журнал из рук своего отца, удалилась в угол комнаты и там, усевшись, жадно и с очевидным интересом поглощала его содержание.
      По положению листов журнала он мог предположить, какую именно статью она читала, и, поскольку свет люстры освещал ее лицо, мог наблюдать за его выражением.
      Когда он писал этот роман, он постоянно думал о ней в возвышенных чувствах. Неужели она, углубившись в рецензию, словно читала эти мысли?
      Было сладко и радостно наблюдать улыбку на ее лице, будто хвалебные слова рецензента были ей приятны. И еще более сладостно было наблюдать, как, закончив чтение, она обвела взглядом комнату в поисках Майнарда, глаза ее остановились на нем, и на лице была гордость за автора и радость за его успех!
      Вызов на лучший в мире обед был лишь грубым вмешательством, прерывавшим этот восхитительный взгляд.
      Поскольку затем ему досталось место во главе стола, с леди Мэри рядом с ним, - как он завидовал многим юным гостям, находившимся в конце стола, и особенно молодому Скадамору, к которому прикрепили эту яркую красивую звезду, день рождения которой они собрались отпраздновать!
      Майнард не мог более видеть ее. Между ними была огромная ваза с растениями из оранжереи. Как он проклинал стоявшие в ней папоротники и цветы, садовника, вырастившего их, и руки, которые украсили стол, создав эту непроницаемую преграду!
      В течение обеда он не уделял должного внимания своей титулованной партнерше, что было на грани невежливости. Он почти не слушал ее любезные разговоры, или отвечал на них невнятно и невпопад. Его даже не трогала ее шелковая юбка, коварно шелестевшая рядом с его коленями, эта женская хитрость для соблазнения!
      Леди Мэри имела возможность лишний раз убедиться в правильности теории, о которой часто говорили: в личной жизни мужчины-гении не только не интересны, но и просто глупы. Без сомнения, она составила такое мнение о Майнарде, и она была рада завершению обеда, когда леди поднялись со своих мест, чтобы вернуться в гостиную.
      Майнард тотчас же без лишних церемоний отодвинул в сторону ее стул: его взгляд был направлен к противоположному концу стола, туда, где в веренице покидающих столовую гостей была Бланш Вернон.
      Но ответный взгляд хозяйки после того, как она появилась из-за скрывавшей ее вазы, вполне компенсировал Майнарду хмурый взгляд леди Мэри, которым та удостоила своего "кавалера" напоследок!
      ГЛАВА XLIX
      ТАНЕЦ
      Джентльмены остались, но ненадолго, пока допивали свои любимые вина. Звуки арф и настройки скрипок, доносившиеся снаружи, говорили о том, что гостей ждали в гостиной, куда вскоре сэр Джордж и пригласил их.
      В течение двух часов, пока продолжался обед, прислуга занималась гостиной. Ковры были убраны, и пол сверкал гладкой как лед поверхностью. Прибыли еще гости, и все разбились на группы, ожидая музыки, чтобы начать танцы.
      Нет ничего более приятного, чем танцы в гостиной, особенно в английском загородном доме. Эта милая домашняя атмосфера разительно отличается от толкотни на публичных балах - будь то "графство" или "охота".
      Все это полно таинственной фантазии времен сэра Роджера де Коверлея, этих былых времен пастушеской идиллии.
      Все танцующие знают друг друга. Если кто-то не знаком, сведения о нем легко получить, таким образом, нет никакой опасности при заведении новых знакомств.
      В комнате такая атмосфера, которую вы можете свободно вдыхать без риска задохнуться; выйдя из комнаты для танцев, вы можете найти ужин и вина, которые вы можете спокойно пить без риска отравиться - все эти дополнения вряд ли можно встретить около храмов Терпсихоры.
      Хотя Майнард еще почти не был знаком гостям сэра Джорджа, с большинством из них все же успел познакомиться. Многие из тех, кто прибыл позже, уже успели прочитать популярный журнал, или слышали про рецензию на его новый роман, который вскоре должен выйти в свет в "Мади*". Причем они были не из тех, у кого талант вызывает большее преклонение, чем перед английской аристократией, - особенно когда этот талант обнаруживается у представителя их круга.
      ______________ * Mudie - название издательства.
      Таким образом, к своему удивлению, Майнард оказался героем часа. Он не мог не получить удовольствия от комплиментов, которые вовсю источали эти люди с титулами - многие из них были весьма благородного происхождения. Этого было вполне достаточно, чтобы он был удовлетворен. Он, возможно, также думал о том, насколько нелепым казался в своих политических убеждениях по сравнению с окружающими и как сильно это мешало ему поддерживать с ними приятные дружеские отношения.
      Теперь, в связи с его успехом на совершенно другом поприще, казалось, что с течением времени они забудут об этом.
      И еще думалось: не отказавшись от своих республиканских взглядов, он выбрал себе новое кредо. Его политические взгляды никто не разделяет, но и не осуждает. Он не должен изменять своим взглядам, если пожелает.
      Но ему не было никакой потребности отказываться от своих взглядов в обществе, где он сейчас находился; поскольку он стоял и принимал комплименты из весьма симпатичных уст, он чувствовал себя вполне довольным и даже счастливым.
      Это счастье достигло своего апогея, когда он услышал приятный шепот:
      - Я так рада вашему успеху!
      Это было сказано на ушко юной девочкой, с которой он танцевал лансье* и которая, впервые в эту ночь, стала его партнершей. То была Бланш Вернон.
      ______________ * Лансье - старинная форма кадрили.
      - Боюсь, что вы мне льстите, - отвечал он. - Во всяком случае, рецензент точно мне льстил. Журнал, который вы читали, отличается снисходительным отношением к начинающим авторам, и я - не исключение из этого правила. Вот то, что меня сделало известным и то, что вы, мисс Вернон, называете успехом. Это не более чем энтузиазм моего рецензента, возможно, вдохновленного сюжетами, которые могли казаться ему новыми. Эти сюжеты, описанные в моем романе, относится к не очень известной стране, о которой раньше никто не писал.
      - Но они очень интересны!
      - Как вы можете знать об этом? - спросил Майнард в удивлении. - Разве вы читали книгу?
      - Нет, но газета напечатала одну из историй - отрывок из книги. Я могу по ней судить о вашем романе.
      Автор не знал об этом. Он просмотрел только литературную рецензию начальные и последние абзацы.
      Они расточали ему комплименты, но гораздо более приятные он услышал в этих словах, которые казались весьма искренними.
      Трепет восторга охватил его, когда он подумал о сюжетах, заинтересовавших ее. Ее образ был все время у него перед глазами, когда он рисовал их. Именно она вдохновила его на портрет "ЖЕНЫ-ДЕВОЧКИ", придав книге особое очарование, как он полагал.
      Он уже готов был сказать ей об этом и, возможно, сказал бы, если бы не опасался быть услышанным танцующими рядом.
      - Я уверена, что это очень интересные истории, - сказала она, после того как они, разойдясь в стороны, снова соединились в танце. - Я продолжаю так считать, хотя я еще не читала книгу, но когда я прочитаю, вы скажете мне свое собственное мнение о ней.
      - Я думаю, что вы будете разочарованы. Эта история - об обычной жизни на границе, вряд ли она будет интересна молодой девушке.
      - Но ваш рецензент так не считает. Совсем наоборот. Он пишет, что это очень чувственный и романтический сюжет.
      - Я надеюсь, что вы его полюбите.
      - О! Я так мечтаю прочитать это! - продолжала девочка, словно не замечая скрытого смысла обращенной к ней фразы. - Я уверена, что не смогу заснуть сегодня вечером и буду думать только об этом!
      - Мисс Вернон, вы не представляете себе, насколько я рад интересу, который вы проявляете к моему первому литературному опыту. Если бы, добавил автор со смехом, - я бы мог предположить, что вы на самом деле не уснете ночью, прочитав мой опус, я бы поверил в успех, о котором пишет газета.
      - Возможно, так оно и будет. Вскоре мы увидим. Папа уже телеграфировал в "Мади" насчет книги, ее уже послали, и мы ждем, что она придет утренним поездом. Завтра ночью - если ваш роман не слишком длинный - я обещаю вам поделиться своим впечатлением от него.
      - Роман не очень длинный. Я буду с нетерпением ждать, чтобы выслушать ваше мнение о нем.
      И он ждал этого с нетерпением. Весь следующий день, преследуя куропаток по жнивью и полям с репой, стреляя в птиц, он был всеми мыслями только о книге, ибо знал, что она читает его роман!
      ГЛАВА L
      РЕВНИВЫЙ КУЗЕН
      Франк Скадамор, примерно восемнадцати лет, был типичным представителем золотой молодёжи Англии.
      Родившийся с серебряной ложкой во рту, росший в золоте, среди огромного богатства, которое рано или поздно перейдет к нему по наследству, и имея в перспективе титул пэра, он считался весьма подходящим спутником для молодых девушек на выданье.
      Далеко не одна заботливая мать мечтала о том, чтобы заполучить его в зятья.
      Вскоре, однако, стало ясно, что все эти леди не могут рассчитывать на его руку, поскольку будущий пэр четко обозначил свою привязанность к той, у кого не было матери, - к Бланш Вернон.
      Он провел достаточно времени в Вернон Парке, чтобы иметь возможность оценить исключительную красоту своей кузины. Еще когда он был мальчиком, Бланш ему нравилась; когда он стал юношей, его страсть только усилилась.
      В его короткой жизни еще не случалось такого, чтобы он не смог добиться всего, чего хотел. Так почему же он должен только питать надежду, когда опыт всех его прежних лет говорит: все, чего только пожелает, он сможет получить?
      Потому он желал Бланш Вернон, и у него не было никакого сомнения, что он ее получит. Он даже не считал нужным прилагать усилия, чтобы завоевать ее. Он знал, что его отец, лорд Скадамор, с нетерпением ждет этого союза, и что отец девочки также был не против этого брака. Не должно было быть противодействия ни с одной из сторон; и он только ждал, когда его юная возлюбленная вырастет и будет готова к семейной жизни, - чтобы сделать предложение и получить согласие.
      Он не думал о том, что сам еще довольно молод. В свои восемнадцать лет он считал себя вполне взрослым человеком.
      До настоящего времени он почти не опасался соперников. Правда, и другие ребята из золотой молодежи засматривались на прекрасную Бланш Вернон.
      Но Франк Скадамор, со своими неограниченными возможностями, имел перед ними такую фору, что мог не опасаться конкуренции; так и случилось: один за другим, подобно падающим звездам, все его соперники сошли с дистанции.
      И вот, когда победа казалась близка, неожиданно черная тень возникла на горизонте - в образе человека, совсем не молодого; как в порыве злобы выразился Франк, годящегося Бланш Вернон в дедушки, во всяком случае, уж точно, - в отцы!
      Этим человеком был Майнард.
      Скадамор, бывая в Вернон Парке, слышал много лестных слов в адрес безрассудно смелого незнакомца; слишком много, чтобы исключить какую-либо симпатию к нему,- тем более, что эти слова слетали с губ его очаровательной кузины. Впервые он встретил Майнарда во время охоты, и антипатия Франка к нему стала вполне осязаемой. Это была самая сильная из антипатий - в ее основе была ревность. И он чувствовал эту жгучую ревность, когда они охотились на лис, на фазанов в заповеднике, когда стреляли из лука, дома и вне дома, - короче, везде.
      Как уже говорилось, он последовал за кузиной по лесной тропинке. Он внимательно следил за каждым ее движением, жестом, в компании с ее необычным сопровождающим, и ругал себя за то, что так глупо оставил ее. Он не слышал слов разговора между ними, но видел достаточно, чтобы убедиться: она питает к нему больше чем простую симпатию. Он страдал от ревности весь остаток того дня и весь следующий день, который был днем ее рождения; ревность не давала ему покоя во время обеда, когда он видел ее глаза, стремящиеся заглянуть за цветочную вазу, закрывавшую ее взору Майнарда; и особенно бушевала ревность в его душе во время танца, особенно когда танцевали лансье, и она была рядом с человеком "достаточно старым, что годился ей в отцы".
      Несмотря на то, что в его жилах текла благородная кровь, Скадамор опустился до того, чтобы приблизиться к ним и подслушать разговор!
      Таким образом, он слышал их разговор, в частности, о соглашении насчет книги, которое они заключили между собой.
      Близкий к отчаянию, он решил рассказать об этом дяде.
      На следующий день после именин дочери сэр Джордж Вернон не сопровождал гостей в их прогулке по Парку. Он извинился перед ними, сославшись на свою дипломатическую работу, которая требовала от него уединиться в библиотеке. Он был вполне искренен, поскольку так оно и было на самом деле.
      Его дочь также осталась дома. Как и ожидалось, новый роман прибыл полная версия, только что вышедшая из типографии.
      Бланш с увлечением принялась за роман; с улыбкой попрощавшись со всеми, она поспешно удалилась в свою комнату, чтобы не выходить оттуда в течение целого дня!
      Майнард с радостью заметил это и отправился на охоту. Скадамор же, оставшись дома, созерцал это с глубоким огорчением.
      У каждого были свои соображения относительно интереса, который проявила Бланш к новой книге.
      Примерно в полдень баронет-дипломат находился в библиотеке, готовя ответ на дипломатическую почту, недавно полученную из Министерства Иностранных дел, когда кто-то постучался к нему. Это племянник отвлек баронета от дипломатической работы.
      Молодому Скадамору, как близкому родственнику, которого отец Бланш считал своим сыном и который мог однажды стать ему зятем, не требовалось никакого оправдания за столь бесцеремонное вторжение.