Неужели он высиживал яйца? Значит, у них там гнездо? Вид земли около сидевшего страуса подтвердил это предположение. Вокруг тела птицы виднелось небольшое возвышение, похожее на край птичьего гнезда. Гансу было известно, что гнездо страусов очень просто устроено - это всего только углубление, вырытое в земле и со значительного расстояния совсем незаметное. Несколько каких-то белых предметов, разбросанных по соседству, убедили Ганса, что здесь и правда гнездо. Издали они казались маленькими камешками, но Ганс, учтя расстояние, заключил, что они должны быть размером с булыжник. Значит, это страусовые яйца. Ганс знал, что около гнезд страусов часто находят разбросанные яйца и некоторые думают, что страусы откладывают их нарочно, чтобы кормить ими только что вылупившихся птенцов.
      Обе самки, побродив немного вокруг, уселись около самца; но они только согнули в коленях свои длинные ноги, тогда как самец лежал грудью на земле и, казалось, весь расплющился.
      Это окончательно убедило Ганса в том, что здесь у них было гнездо и теперь, к ночи, наступил черед самца высиживать яйца, а самки пока что просто устроились на ночлег.
      Самец высиживает яйца? Для юного натуралиста в этом нe было ничего неожиданного: ему было известно, что самцы страусов всегда исполняют эту обязанность, и притом чаще всего именно ночью, потому что ночью холодно; большое тело самца лучше согревает яйца; а его сила может пригодиться в случае нападения на гнездо какого-нибудь хищника. Одна из самок, вероятно, сменит самца на рассвете.
      Конечно, обе самки - матери будущего выводка; ведь страус, как известно, многоженец - "мормон" - и широко пользуется этой привилегией, обзаводясь иногда целой дюжиной супруг.
      Наш же приятель был "мормон" умеренный - он ограничился только двумя; впрочем, двоеженство, на наш взгляд, так же преступно, как и многоженство.
      Итак, Ганс решил, что гнездо полно яиц и из них скоро должны вылупиться маленькие страусы. То, что птицы все вместе надолго уходили из гнезда, вовсе не противоречило его предположению. Погода стояла очень теплая, а в дневные часы, в самую жару, страусы часто покидают свои гнезда, предоставляя солнцу прогревать яйца вместо себя. Чем страна жарче, тем меньше приходится страусу высиживать яйца; в тропическом поясе Африки страус почти совсем не высиживает яиц, а просто закапывает их в раскаленный солнцем песок, используя его как инкубатор.
      Но что же сталось с бедным малюткой фенеком?
      Так спросил себя Ганс, оглядывая равнину в зрительную трубку. Увлекшись страусами, он совершенно забыл про маленького зверька.
      Наконец ему удалось разглядеть желтоватое тельце, растянувшееся на земле, под защитой куста. По-видимому, фенек решил провести ночь здесь. Если б поблизости была хоть какая-нибудь ямка, он предпочел бы улечься в ней, потому что фенеки устраивают свои жилища в норах.
      Ночь спустилась внезапно, и в темноте Ганс больше уже не мог следить за действиями птиц и фенека. Он спрятал зрительную трубку и вернулся в лагерь к своим товарищам.
      
      Глава XII
      БЕСКРЫЛЫЕ ПТИЦЫ
      
      В лагере Ганс рассказал, как много любопытного ему удалось подсмотреть. Все очень заинтересовались и в особенности мальчуганы Клаас и Ян; но Клаас и Ян не очень-то были довольны, что им не пришлось увидеть все своими глазами. Почему Ганс их не позвал? Они бы только обрадовались, если б их разбудили поглядеть на страусов, тем более что страусы проходили так близко! Не всякий день увидишь таких великолепных птиц; страус пуглив, он никого к себе не подпускает, и Ганс отлично мог сбегать за ними в лагерь или же просто крикнуть им. Но ведь Гансу безразлично, видели они - Клаас и Ян что-нибудь интересное или нет, они давно это знают!
      Так ворчали на Ганса Клаас и Ян за то, что тот не прервал их сладкий сон ради трех страусов, которые шли себе по пустыне и ничего замечательного при этом не делали.
      Но мальчики есть мальчики, и, пока они находятся в этом возрасте, их больше всего на сзете будут привлекать птицы, особенно такие, как страусы - весом в триста фунтов и ростом в десять футов!
      Если б это были буйволы, или жирафы, или даже слоны, Клаас и Ян не так бы огорчились. Сами по себе эти звери, нет слов, хороши, а для взрослых охотников, вроде Гендрика или Толстого Виллема, они самая подходящая добыча, но мальчики-охотники с их маленькими ружьецами и дробью пятый номер могут стрелять только птиц, хотя, по правде сказать, эта дробь пятый номер едва ли бы даже пощекотала страуса!
      Но не в этом дело. Им так давно хотелось посмотреть гигантских птиц-верблюдов! Ганс должен был их позвать, и то, что он этого не сделал, с eго стороны "просто низость", как заявил Ян, а вслед за ним и Клаас.
      Неизвестно, долго ли они еще препирались бы с Гансом, осыпая его упреками, если б разговор, сосредоточившись на страусах, не показался им очень любопытным; Клаас и Ян живо заинтересовались и скоро забыли про свою маленькую размолвку с Гансом, тем более что сам Ганс и был рассказчиком. Гакс очень много читал о страусах и хорошо знал характер и привычки этих интереснейших птиц.
      Вторым после Ганса знатоком страусов был Черныш. В молодости он долго жил в пустыне, а пустыня - это родной дом и бушмена и птицы-верблюда. Черныш очень обрадовался случаю похвалиться своими познаниями, потому что недавние удивительные подвиги его соперника-кафра совершенно отодвинули его на задний план. Большая начитанность Ганса и жизненный опыт Черныша доставили юным охотникам случай хорошо познакомиться с жизнью и особенностями этой птицы.
      - Страус. - начал Ганс, - африканская птица, хотя встречается и в близлежащих странах Азии. В Южной Америке и в Австралии есть несколько видов птиц, немного похожих на страуса, и некоторые путешественники тоже называют их страусами, Я еще расскажу о них.
      Страус живет на всем Африканском контитенте, а также в степях юго-западной Азии - словом, везде, где есть пустыни; по своим свойствам он обитатель пустынь и никогда не селится в лесистых или болотистых местностях и даже на плодородных равнинах.
      Страус известен с древнейших времен, и в дни Гелиогабала2 их было гораздо больше, чем теперь. Рассказывают, что на пиршествах этого императора подавали блюда, приготовленные из мозгов шестисот страусов!
      - Вот был обжора! - вскричал Ян.
      - Вот лакомка! - откликнулся Клаас.
      - Я уверен, что после таких пиршеств у него в животе было больше мозгов, чем в голове, - спокойно заметил Аренд.
      - Наверняка! - подтвердил Гендрик.
      Ганс продолжал:
      - Древние называли страуса "птица-верблюд". Это имя было дано ему вследствие его воображаемого сходства с верблюдом. Два толстых пальца ступни страуса похожи на раздвоенное копыто верблюда. У того и другого длинные голые ноги и шея. На груди у страуса как бы мозоль или подушка, наподобие нароста на груди верблюда. Все это, казалось, сближало страуса с верблюдом, который, как и страус, приспособлен только к жизни в пустыне. Аристотель и Плиний в своих сочинениях описали страуса, как полуптицу, получетвероногое.
      Когда Ганс кончил свое научное описание страуса. Черныш, в свою очередь, рассказал все, что знал о его привычках и жизни.
      Соберем вместе рассказы обоих и попробуем их изложить.
      Страусы живут обществами. Стада их, штук по пятьдесят, мирно пасутся вместе с зебрами, кваггами, гну, полосатыми гну и множеством других заходящих в пустыни антилоп.
      С одним самцом ходит по нескольку самок - обычно от двух до шести. Каждая самка кладет по двенадцати - шестнадцати яиц в гнезде, которое представляет собой вырытую в песке яму около шести футов в диаметре. В гнездо кладется не больше половины яиц. Остальные разбросаны вокруг, и птенцы никогда из них не вылупляются.
      Черныш уверял, будто эти яйца предназначаются в пищу маленьким, когда они только появятся на свет, но Ганс с ним не согласился. Натуралист был того мнения, что страусы не кладут эти яйца в гнездо потому, что одна птица все равно не может столько их высидеть. Поэтому, как только в гнезде накапливается достаточно яиц, страусы разбрасывают остальные где попало.
      Предположение юного натуралиста было очень правдоподобно.
      Ганс считал, что страусы действительно продолжают нестись после того, как уже началось высиживание, и разбрасывают последние яйца; но Гансу казалось сомнительным, что эти яйца служат пищей для птенцов. Страус может покрыть своим телом от тридцати до сорока уложенных стоймя яиц, но обычно в гнезде бывает не более пятнадцати.
      Самец тоже сидит на яйцах, и притом по ночам, потому что его большое, сильное тело лучше может защитить яйца от холода. Самки сменяют друг друга днем, а когда становится жарко, вся семья покидает гнездо на много часов.
      По словам Ганса, в тропических странах страусы подолгу не проявляют интереса к яйцам, а горячий песок и солнце исполняют обязанности родителей; поэтому в тропиках инкубационный период не имеет определенного срока и длится от тридцати до сорока дней.
      Вылупившиеся птенцы хорошо развиты и дня через два бывают уже величиной с цесарку; они выходят из гнезда и бегают по пустыне под присмотром старших.
      Старые страусы в это время очень заботятся о своем потомстве. При виде врага самка, охраняющая выводок, старается привлечь к себе внимание незваного гостя; она притворяется, будто ранена, - то распускает, то складывает крылья и шатается из стороны в сторону, - а тем временем самец уводит птенцов куда-нибудь подальше. Куропатки, дикие утки и многие другие птицы поступают точно так же.
      Яйца страуса матово-белого цвета. Размер их разный, как различна величина и самих птиц. Средних размеров страусовое яйцо имеет шестнадцать дюймов в длину и весит около трех фунтов. Испеченное в горячей золе, оно очень вкусно и вполне может насытить одного человека; некоторые, впрочем, считают, что яйца хватает на двоих-троих, а другие, - что его мало и на одного. Но "кушанье на одного" - очень неточное определение. Тут все зависит от вместимости желудка и от аппетита. Скажем лучше, что по весу одно яйцо страуса равняется двадцати четырем куриным.
      Скорлупа страусовых яиц очень твердая; бушмены и другие обитатели пустыни держат в ней воду, и многим из них она заменяет всю посуду.
      Взрослый страус-самец имеет больше девяти футов роста и весит триста фунтов. Ноги такой птицы очень толсты, мускулисты и не уступают в этом отношении ноге самого большого барана.
      Считается, что страус бегает быстрее всех животных на свете. Вряд ли это так. Но, во всяком случае, лошади его не догнать. Правда, страус иногда делает на бегу петли, и всадник, заметив это, бросается ему наперерез; расстояние между ними сокращается, и в этот момент страуса можно пристрелить из ружья. Но по прямой за ним не угнаться даже арабу на его резвом скакуне. Неутомимость страуса равняется быстроте его бега. Он бежит одинаково ровным шагом целые часы подряд - его толстые, длинные ноги с могучими мускулами прекрасно для этого приспособлены. На бегу он стучит ногами, как лошадь, и отбрасывает назад большие камни. Развив максимальную скорость, страус распускает свои крылья и поднимает их над спиной. Впрочем, делается это только для сохранения равновесия, потому что пролететь он не может и ярда.
      Основным орудием защиты страусу служит нога с ее копытообразной ступней. Он брыкается, как мул, и одним ударом может сломать ногу человеку, а то и вовсе вышибить из него дух - не хуже лошади!
      Но главный залог безопасности страуса - это его замечательная зоркость, совершенно необходимая при его своеобразном образе жизни.
      Он всегда на открытой равнине, где ничто не заслоняет ему зрения, и его острый глаз замечает врага задолго до того, как тот успел приблизиться и сделаться опасным. Страус видит противника на таком расстоянии, когда его самого еще не видно, а ведь он так велик ростом!
      Подобраться на расстояние выстрела к этой недоверчивой птице очень трудно. Иногда ее удается застрелить, спрятавшись около родника или ручья, куда они приходят пить. Многие считают, что страусы вообще не пьют, потому что их можно встретить на большом расстоянии от воды; но нельзя забывать, что расстояние, кажущееся большим усталому путнику, сущий пустяк для быстроногого страуса, который пожирает мили, как беговая лошадь.
      Некоторые охотники проследили, что страусы приходят пить каждый день и всегда в одно и то же место. Известно также, что в неволе страус выпивает много воды. Утолив жажду, он бежит гораздо медленнее, и охотники, пользуясь этим, преследуют его после водопоя.
      На высоком южноафриканском плато живут племена, занимающиеся охотой на страуса, как промыслом. Его перья ценятся довольно высоко, так же как и шкура, упругая и прочная; после сушки на солнце из нее вырабатывают хорошие сорта кожи, которая идет на шитье курток и другой одежды. Кожа без перьев стоит около фунта стерлингов, а длинные белые перья из крыльев и хвоста, которых бывает обычно сорок пять штук (лучшими считаются перья из крыла), нередко идут на месте по шиллингу за штуку.
      Толстый Виллем сказал, что страуса можно легко приручить - он не раз видел ручных страусов в пограничных краалях буров, но там они превращаются в бесполезных баловней.
      Для человека они вполне безопасны, но на птичнике от них одна беда. Они насмерть затаптывают домашнюю птицу и иногда глотают живьем цыплят и молодых утят - не из кровожадности, а просто потому, что они необыкновенно прожорливы: с таким же аппетитом они проглотят и старую тряпку.
      Настоящая пища страусов - это разные зерна, семена и нежные листья с верхушек кустарников, но они проглатывают также и самые несъедобные предметы. Как и большинство диких животных, страусы очень любят соль, и часто можно видеть, как они собираются большими стадами около соленых озерков, которых так много на пустынных равнинах Африки.
      Мясо молодых страусов очень вкусно, но у старых птиц оно жесткое и немного горьковатое. Их яйца признаются деликатесом, хотя некоторые считают, что они тяжелы для желудка.
      Когда страус спокоен, его голос похож на низкое и звучное клохтанье, но временами он издает громкий рев, напоминающий рыкание льва. Раненый или загнанный, он шипит, как разъяренный гусак.
      Закончив рассказ о страусах, Ганс перешел к описанию родственных ему пород, о которых он обещал сказать несколько слов.
      Южноамериканский представитель страусов называется "pea"; не так давно было обнаружено, что в Южной Америке есть три различных вида pea: нанду обыкновенный, нанду Дарвина и нанду длинноклювый. Они похожи друг на друга очертанием, цветом и привычками, но различны по величине и живут в разных географических поясах. Обыкновенный нанду больше ростом и обитает на просторных равнинах Ла-Платы, нанду Дарвина придерживается Чилийских Анд, а длииноклювый нанду живет в северо-восточной Бразилии.
      Нанду близок к африканскому страусу по форме тела и своей невзрачной бурой окраской напоминает самку страуса. Размером он, однако, гораздо меньше всего пять футов в вышину. Перья на его крыльях не так красивы и ценятся дешевле перьев его африканского собрата, хотя тоже идут на продажу - из них делают метелки от мух и другие хозяйственные принадлежности.
      Нанду живут обществами; у каждого самца по нескольку самок; гнездо представляет собой небрежно вырытую яму. Он высиживает от двадцати до тридцати яиц. Спасаясь от врага, бежит очень быстро; если на него напасть, шипит и яростно брыкается; нравом опаслив и недоверчив. Все это характерные черты страуса. Нанду без принуждения входит в воду и может переплыть быструю реку. Гаучосы ловят его с помощью лассо и бола.
      Нанду Дарвина меньше размером, чем нанду длинноклювый, но цвет оперения, форма тела и привычки у них почти одинаковы. Он тоже хорошо плавает и часто посещает прибрежные равнины.
      В Северной Америке нет нанду и вообще никаких птиц, родственных страусу. В этом отношении природа обделила пустынные просторы прерий.
      Даже в Южной Америке район распространения нанду ограничен и не доходит до экватора, хотя простирается гораздо дальше, чем принято думать. Недавно pea были замечены в саваннах близ реки Мадейра, много севернее пустынных равнин Ла-Платы.
      Яйца нанду имеют голубоватый оттенок.
      Другой родич страуса - это эму.
      По форме тела и образу жизни эму похож на обоих, а по окраске почти совершенно такой же, как нанду. Однако ростом он выше его - семи футов, - и взрослый самец приближается по величине к самке страуса.
      Он имеет все характерные черты страуса - живет обществами, делает гнезда в земле, опаслив, осторожен, быстро бегает, плавает хорошо, может ударом ноги убить собаку или сломать ногу человеку, издает особенный гудящий крик и кладет яйца почти такие же большие, как яйца страуса, но темно-зеленого цвета.
      Эму водятся в Австралии. Известны три вида этих птиц.
      На островах архипелага - от Новой Гвинеи до Церама - распространены страусовые птицы, отличающиеся от страуса гораздо больше, чем нанду или эму. Это казуары. Их тело покрыто черными, как смоль, волосовидными перьями; голова и шея у него голые, а кожа на них очень красивого голубовато-фиолетового цвета, переливающегося в алый.
      Казуары во многих отношениях отличаются от страусов. Они живут не в пустыне, а в плодородных местностях и питаются сочными травами. Но повадки их почти те же. Как и страусы, они защищаются ударом ноги, яйца кладут на землю и высиживают их небрежно, половину работы предоставляя теплу солнечных лучей; в защите они отважны, быстроноги и сильны и могут считаться одними из наиболее интересных пород не только страусов, но и птиц вообще.
      Ганс упомянул еще бескрыла, или киви-киви, несколько видов которого живут в Новой Зеландии.
      Это птицы ночные, высиживающие яйца в норе. Oни не принадлежат к страусам и образуют особый подотряд.
      
      Глава XIII
      ФЕНЕК И СТРАУСОВЫЕ ЯЙЦА
      
      Прежде чем разойтись на покой, молодые люди решили на следующий же день окружить страусов, заранее предвкушая все удовольствия этой охоты. Положено было, что Гендрик и Толстый Виллем отправятся первыми и сделают большой объезд, чтобы стать далеко позади гнезда. Вскоре после них выедут Аренд и Ганс и обойдут гнездо справа и слева, а Ян и Клаас отрежут страусам отступление в сторону лагеря. Таким образом, шестеро охотников, находясь на большом расстоянии друг от друга, замкнут стpaycoв в круг, и, когда те в страхе бросятся бежать, ближайших охотник преградит им путь и погонит их в обратную сторону. Так охотятся на страуса в Южной Африке, и это единственный способ утомить его и загнать; если "окружение" сделано толково, то напуганная птица начинает метаться из стороны в сторону и в конце концов дает взять себя живьем или пристрелить. Однако подходить слишком близко к загнанному или раненому страусу очень опасно. Раненый страус иной раз так ударит охотника, что тот летит кубарем со сломанной ногой или рукой, а то и остается без двух ребер. Осторожный Ганс, как всегда, предупредил об этом своих товарищей и велел им беречься.
      Молодые охотники заснули в приятном ожидании завтрашнего утра. Все тешились надеждой убить или поймать старого самца, выщипать его белоснежные перья и присоединить их к своим трофеям.
      Единственно, что могло помешать задуманной охоте, была малочисленность охотников. Юноши сомневались, сумеют ли они вшестером окружить трех страусов, задержать их и погнать обратно, тем более что двое из шестерых охотников были маленькие мальчики верхом на пони.
      Поэтому охотники решили принять в круг также Черныша и Конго. Хоть у них и не было лошадей, но оба они отличались большой ловкостью и бегали ничуть не хуже любого пони. Вооруженные - один ассегаи, другой маленьким луком с отравленными стрелами, - они стоили того, чтобы занять место в кругу, который замкнет страусов. Тогда против троих птиц соберется не шесть, а восемь охотников, и в помощь им будет еще шесть гончих, так что шансы поймать страусов окажутся не так уж малы.
      Но, как это ни грустно, размечтавшихся мальчиков постигло полнейшее разочарование. Тщательно обдуманный план сорвался из-за одного смешного случая.
      Ночью в лагерь пробралась гиена и съела подпругу и крыло седла Гендрика; и, прежде чем повреждение было исправлено, страусы ушли от гнезда.
      Когда охотники вернулись, страусы были еще на месте, но задержка из-за починки седла оказалась роковой для плана окружения. Утро было знойное и душное, и птицы, предоставив солнцу греть яйца, ушли рано. Юноши, садясь на лошадей, видели, как они, широко шагая, направились в противоположный конец равнины.
      Скоро их уже нельзя было рассмотреть невооруженным глазом; Ганс следил за ними в зрительную трубку, но скоро и он потерял их из виду.
      Все были очень разочарованы; так же бывают разочарованы охотники на лисиц, когда неожиданный мороз и снег загонят их обратно по домам. Особенно негодовал Гендрик: ведь все произошло из-за беды, постигшей его седло. Если б гиена теперь попалась ему на глаза, он наверняка угостил бы ее пулей. Остальные хоть и в меньшей степени, но тоже разделяли его раздражение.
      Все шестеро нетерпеливо вертелись в седлах, не зная, что им предпринять.
      - Давайте поедем к гнезду, - предложил Аренд. - Уж яйца-то, во всяком случае, никуда не удрали, и я лично ничего не имею против яичницы на завтрак. (Перед отъездом юноши не успели позавтракать. ) Мне уж надоело все одно мясо да бильтонг. Что вы на это скажете?
      - Согласны! - откликнулся Виллем. - Раздобудем яйца и позавтракаем, если только они еще свежие. Я вовсе не прочь полакомиться яичком! Едем!
      - Постойте! - крикнул Ганс, пристально глядя в зрительную трубку. - Стойте, друзья! Кажется, еще не все пропало - мы еще поохотимся!
      - Что случилось? - спросили остальные. - Неужели страусы возвращаются?
      Ганс ответил не сразу. Он смотрел не в ту сторону, куда ушли страусы. Его трубка была направлена на гнездо, хотя птиц там не было.
      - Так и есть! Так и есть! Это она! - воскликнул Ганс.
      - Кто? Кто - она? - спросили юноши.
      - Лисица! - ответил Ганс.
      - Какая лисица?
      - Да фенек же, тот самый, которого я видел вечером. Вот он! Простым глазом вы его не увидите -и я в трубку-то едва его различаю. Он у самого гнезда и что-то там возится.
      - Держу пари - он ест яйца! - сказал Толстый Виллем.
      - Охота на лисицу! Охота на лисицу! - вскричал Гендрик, сразу повеселев.
      - Охота на лисицу! - отозвались Клаас и Ян.
      - На лисицу так на лисицу, - согласился Ганс.
      И все шестеро, свистнув собак, пустились вскачь. Они направились прямо к гнезду. Делать объезд из-за такого ничтожного существа, как маленький фенек, не стоило. Собаки догнали бы и затравили его, куда бы он ни побежал. Спастись от них он мог только в какую-нибудь норку. Но вряд ли его нора была близко: он, должно быть, вчера еще покинул свое жилище и так и шел вслед за страусами к их гнезду в надежде добраться до яиц. Черныш подтвердил, что такая привычка за фенеками водится: яйца они любят больше всего, яйцам же страусов оказывают особое предпочтение. Они вечно скитаются в поисках страусовых гнезд, однако найти их очень трудно даже лисице; поэтому, заподозрив, что такие-то страусы снесли яйца, фенек готов следовать за ними куда угодно, лишь бы проведать, где находится их гнездо. Этим-то, видно, и был занят тот фенек, которого вчера вечером видел Ганс.
      Все эти сведения Черныш сообщил накануне, и таким образом объяснилась тайна маленького существа, бегущего по следу громадных страусов. Не страусы были ему нужны, а их яйца.
      Только одного Черныш не мог объяснить: как доберется фенек до содержимого яиц, когда он их найдет? Скорлупа у них толстая и крепкая. Чтобы разбить яйцо, надо сильно ударить его каким-нибудь твердым предметом; как же умудрится фенек, такой слабый и маленький, пробить в яйце дырку? Это было загадкой для всех, особенно для натуралиста Ганса. Ганс был хорошо знаком с фенеками. Он часто видел их в неволе. Знал немного и их анатомию. Ему было известно, что в их черепе отсутствует бороздка, к которой прикреплены височные мышцы) и что, следовательно, у них слабые челюсти - гораздо слабее, чем у обыкновенной лисицы. Значит, разгрызть страусовое яйцо фенеку не под силу. Не может он и разбить яйцо когтями, так как, хотя он обитает в жарком поясе, подошвы его лапок покрыты мягкой шерстью, как у песца. Эта его удивительная особенчость до сих пор никак не объяснялась натуралистами.
      При такой структуре тела и слабосилии, доказывал Ганс, фенеку так же трудно достать содержимое страусового яйца, как проникнуть в середину пушечного ядра. Черныш говорил понаслышке, будто бы фенек питается белком и желтком страусовых яиц, но как он это делает, бушмен никогда не видел и объяснить не мог.
      Однако молодые люди недолго оставались в неизвест ности. Через несколько минут сам фенек открыл перед изумленными охотниками свою тайну.
      Подъехав к гнезду на довольно близкое расстояние, все увидели маленького фенека и быстро сдержали лошадей, чтобы как-нибудь не спугнуть его. Но он был так занят собственными делами, что не заметил их приближения. Толстый слой мягкого песка, который покрывал землю, настолько заглушал стук копыт, что фенек, несмотря на свой отличный слух - пропорциональный величине его ушей, - не уловил ни звука. Он весь ушел в работу и ни разу не взглянул в сторону охотников. Временами он поднимал голову, но только для того, чтобы посмотреть, не возвращаются ли страусы. Таким образом молодые люди, сами оставаясь незамеченными, могли без помехи следить за всеми его действиями. А это было очень интересно.
      Черныш и кафр крепко держали собак на сворках, и все, затаив дыхание, замерли как статуи.
      Что же делал маленький фенек?
      Сначала зрители остазались в недоумении, но скоро все объяснилось.
      В тот момент, когда они его увидели, фенек был на расстоянии нескольких ярдов от гнезда, с противоположной от охотников стороны. Он стоял к ним спиной, и передняя часть его туловища казалась приподнятой, как если бы лапы его на что-то опирались. Это "что-то" было страусовое яйцо. Фенек катил его перед собой по песку, толкая попеременно то одной, то другой лапкой. Эти его равномерные движения напоминали движения несчастных рабов на сукновальнях, с той только разницей, что труд фенека не был подневольный.
      Но зачем фенек катил яйцо? Уж не подумал ли он докатить его до своей норки? Это была бы нелегкая работа, так как его подземное жилище, без сомнения, находилось совсем не по соседству.
      Однако катить яйцо к себе в дом вовсе не входило в намерение фенека. Он собирался пообедать тут же, на месте, или, по крайней мере, поблизости. Зрители скоро увидели, где накрыт его стол. Им пришел на память один любопытный рассказ про кааму, который они когда-то слышали и теперь, глядя на хлопоты фенека, тотчас догадались, зачем он все это делает.
      В трех-четырех ярдах от мордочки фенека лежал небольшой камень, всего дюймов двенадцати в вышину, но фенеку было, видимо, достаточно и такого, потому что он катил яйцо прямо на него.
      Немного погодя охотники убедились, что их догадка была верна. Когда между мордочкой фенека и камнем оставалось фута три, он внезапно сделал быстрый скачок вперед, увлекая лапками яйцо. Твердая скорлупа ударилась о еще более твердый камень, послышался явственный звук "крак!", и, вглядевшись пристальней, молодые люди увидели, что яйцо разбито вдребезги.
      Завтрак фенека был перед ним, и он сразу принялся за еду; но охотники тоже были голодны, терпение их иссякло, и, пришпорив лошадей и спустив собак, они поскакали вперед.
      Недалеко убежала лисичка, спасая свою жизнь, - она промчалась всего каких-нибудь двести ярдов. Собаки настигли ее, и Черныш, осыпая собак ударами плетки из гиппопотамовой кожи, едва успел спасти от их клыков прекрасную шкуру лисички.
      Яйца были быстро собраны. Те, что лежали в гнезде, как и предвидел Виллем, уже порядком "перезрели". Часть была с птенцами, другие протухли. Но среди разбросанных по сторонам нашлось несколько совершенно свежих, и охотники получили на завтрак желанную яичницу.
      Черныш показал им, как лучше всего варить яйца страусов. Одним концом их ставят в горячую золу, на другом делают дырку и палочкой помешивают содержимое до тех пор, пока оно как следует не проварится. Так приготовляется омлет из страусовых яиц.
      
      Глава XIV
      ГОЛУБЫЕ АНТИЛОПЫ
      
      Несмотря на то, что охота на фенека оказалась не очень интересной, юношам все же не пришлось особенно сетовать на свои охотничьи неудачи. В Южной Африке, кроме слабых и беспомощных лисичек, есть множество сильных и неутомимых животных, и с одним из них посчастливилось встретиться в тот же день и даже чуть ли не в тот же самый час.
      По другую сторону рощи, около которой были замечены страусы, лежала широкая, открытая равнина. Только узкая лесная полоса отделяла ее от пустыни. Это была прерия или обширный луг, и трава на нем, особенно по сравнению с ровным темным пространством по другую сторону леса, казалась удивительно яркой и свежей.
      Луг был очень большой, но вполне обозримый. В отдалении виднелся закрывавший горизонт лес из жирафьей, или верблюжьей, акаций, и по лугу тоже были кое-где разбросаны группы этих деревьев; их зонтичные кроны и бледно-зеленая листва придавали пейзажу живописность и разнообразие.
      Этот луг казался настоящим парком. Рощицы и перелески расположились на нем так правильно, как будто их нарочно, для красоты, посадили среди широких площадок с сочной травой.
      Такой великолепный парк, такие роскошные пастбища не могли не иметь хозяев; и точно, хозяева здесь были. Но ни построек, ни домов и вообще никаких следов человека нигде не было видно. Парк имел совсем других обитателей. На лужайках и в рощицах можно было разглядеть много разных крылатых и бескрылых существ. Всевозможные редкие и красивые птицы и четвероногие сделали этот прекрасный уголок своим приютом.
      По зеленому газону шагал секретарь - глотатель змей, выискивая в траве свою сверкающую добычу. Ему нечего было опасаться внезапно подкравшегося кровожадного зверя - даже не распуская крыльев, только с помощью своих длинных ног, он мигом оказался бы за пределами досягаемости гиены, шакала или леопарда. Секретарь - птица быстроногая, почти такая же быстроногая, как сам великан-страус, и недаром арабы дали ему смешное прозвище - "лошадь дьявола".