Библиотека П. П. Сойкина - Остров дьявола

      Определенно, я сделал большую глупость, поплыв на этой барже.
      Поднимаясь по лестнице, я услышал какую-то возню на палубе. Я не знал, что это значит, и был тем более удивлен, что Блэн и Стингер стояли в том же положении и на том же месте, как я от них ушел. Я хотел опять пройти на свое место, как вдруг услышал бешеный возглас Блэна.
      - Клянусь адом, мы идем на водоворот!
      И он бросился ко мне с вытянутым вперед багром.
      Прежде чем я успел отскочить, тяжелый багор ударил меня в грудь, и, не схватись я за него обеими руками, я сразу же полетел бы в воду.
      Я понял истинное намерение Блэна.
      - Пустите, иначе мы попадем в водоворот.
      И с этими словами он выпустил багор из правой руки. При свете сигары я увидел, как в его руке блеснул стальной предмет. В ту же минуту я почувствовал жгучую боль в плече, и рука моя повисла как плеть. Я выпустил багор и упал навзничь в воду.
      Несколько секунд я держался на воде, благодаря одежде, но новый удар багра заставил меня окунуться. У меня зазвенело в ушах, горло сдавила судорога. Я сделал отчаянное усилие и снова вынырнул на поверхность. Я уже плохо понимал, где я и что со мной... Мне казалось, что я проснулся от какого-то страшного сна.
      Придя немного в себя, я вспомнил, что меня сбросили с баржи, что я боролся, но меня пытались убить ножом.
      Я держался на воде не столько благодаря инстинктивным усилиям, которые я для этого делал, сколько благодаря тому, что набросил себе на голову и на плечи плащ. Он-то и поддерживал меня, иначе я давно бы потонул. Попробовав плыть как следует, я увидел, что моя правая рука совершенно не работает. Я осмотрелся кругом, чтобы найти баржу. Конечно, у меня и мысли не было, чтобы кричать или звать на помощь, - это было не только бесполезно, но и опасно. Я понимал, что мне надо больше опасаться капитана и его помощника, чем волн реки и всех ее неведомых ужасов. Я предпочел довериться волнам, чем бороться с ними. Однако я не мог долго держаться. Я чувствовал, что слабею все больше и больше. Мне надо было делать страшные усилия, чтобы не лишиться чувств и не утонуть.
      Течение быстро уносило меня, но не приближало к берегу. Река была так широка, что я не видел его в темноте. Да если бы и увидел, я не мог бы к нему приблизиться. Единственно, на что у меня еще хватало силы, это держаться на поверхности.
      Скоро я должен был утонуть. Эта страшная мысль все больше и больше мной овладевала, и я начал почти хладнокровно относиться к своей неизбежной гибели.
      Быстро, как молния, промелькнули в голове все события моей жизни. Отец, мать, сестры, братья, - все, что я недавно оставил, представилось мне с поразительной ясностью. Сердце охватила невыразимая скорбь...
      И в это самое время что-то сильно толкнуло меня в спину. Холод пробежал у меня по спине, - так был силен и неожидан этот толчок среди окружающей меня темноты.
      Ужасная мысль промелькнула в моем мозгу. Без сомнения, это был аллигатор. Меня ожидала чудовищная смерть. Я действительно слышал, что они водятся здесь во множестве.
      Я сделал отчаянное усилие, чтобы отплыть от чудовища, но напрасно. Гадина следовала за мной и снова бросилась мне на плечи.
      Через несколько секунд я почувствовал бы на себе челюсти отвратительного гада, послышался бы треск моих костей...
      Новое усилие, и я обернулся лицом к чудовищу: так это могло кончиться скорее...
      Но вместо ожидаемого ужаса ко мне пришло спасение. То, что я принял за аллигатора, оказалось стволом дерева, плывущего по течению.
      Дерево было достаточно большим, чтобы удержать меня, истощенного, полумертвого от боли, усталости и ужаса.
      Я с трудом вскарабкался и растянулся на нем во всю длину, благословляя Бога за спасение.
      Но едва я устроился на дереве, как лишился чувств.
      Глава XVII
      ПО ВОЛЕ ВОЛН
      Я погрузился в бессознательное состояние, похожее на сон. Я был так истощен, как будто потерял половину крови.
      По счастью, мой мокрый плащ, тщательно застегнутый на мне, зацепился за ствол, на котором еще осталось несколько толстых веток, и помешал мне соскользнуть и упасть в воду. Иначе я перешел бы от жизни к смерти, даже не заметив этого.
      Обморок мой был непродолжителен, как я понял потом, судя по тому расстоянию, которое я проплыл, увлекаемый потоком.
      Когда я пришел в себя, я все еще был на спасительном дереве, которое, как мне казалось вначале, все еще плыло.
      Но окончательно опомнившись, я увидел, что ошибаюсь, - дерево пристало к берегу, за что-то зацепившись.
      Вокруг меня было совсем темно, еще темнее, чем прежде, и я понял, что нахожусь посреди купы склонившихся над рекой деревьев или по крайней мере в ветвях одного какого-нибудь гигантского дерева. Вскоре, когда глаза мои привыкли к темноте, я смог в этом убедиться при слабом свете жужжащих вокруг меня светляков. Некоторое время спустя я с невыразимой радостью увидел, что нахожусь под ветвями того громадного кипариса, к корням которого Джек привязал свой челнок, когда ездил со мной на Остров Дьявола на розыски белоголовых орлов. Ствол все еще держал меня, покачиваясь на волнах. Своими ветками он запутался в корнях кипариса; к ним же прицепился и мой плащ. Решительно все устраивалось к лучшему.
      Однако мне нужно было быть поосторожнее. Я знал, что течение здесь не очень сильно, но лучше скорее сойти со ствола, избегая резких движений. Действительно, малейший пустяк мог освободить дерево, и я был бы унесен на нем Бог знает куда.
      Все это я принял во внимание, и стал предпринимать соответствующие действия.
      Отцепив одежду от ветви, за которую она зацепилась, и ухватившись здоровой рукой за один из нащупанных мной корней, я осторожно встал, и мне удалось перейти на кипарис. Это потребовало немалого труда, так как мне сильно мешала больная рука. Малейшее прикосновение к ветвям вызывало страшную боль, и я не мог удержаться от стона.
      Я не знаю, сколько времени ушло на то, чтобы я, пробираясь с корня на корень, добрался до твердой земли. Наконец я упал на землю, истощенный волнениями и усталостью.
      Я не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Вскоре я понял, что причина этой невероятной слабости в огромном количестве потерянной мной крови.
      Первое, что я сделал, когда очнулся, перевязал рану, разорвав для этого рубашку. Потом снял с себя намокшую одежду и развесил ее, чтобы она просохла.
      Было не очень холодно. Окружавшие деревья защищали меня от ветра, и скоро так потеплело, что я почувствовал себя, как в паровой ванне. И мало-помалу, охваченный приятной теплотой, я заснул тревожным сном. Время от времени я просыпался, но сознание мое было так слабо, что я не знал иной раз, сплю я или нет. Раз, однако, я почти совершенно вышел из этого забытья. Меня разбудил страшный шум. Мне послышались пистолетные выстрелы, а за ними как будто крик смертельно раненного человека.
      Потом мне снова как будто послышались крики о помощи.
      Я долго прислушивался, но все снова стихло. Вокруг меня раздавалось лишь монотонное стрекотание кузнечиков, да порой слышалось кваканье болотных лягушек. Я подумал, что выстрелы и крики существовали лишь в моем воображении, были галлюцинацией больного мозга. Однако я хорошо помнил, что выстрел разбудил меня, а крик и человеческие голоса я услышал, когда уже проснулся.
      Я и не думал связывать это с тем, что случилось со мною на барже. С тех пор, как я упал в воду, мистер Блэн и негры должны были уплыть уже далеко, слишком далеко, чтобы я мог их слышать.
      Рана моя очень болела. Спать я уже не мог и принялся раздумывать.
      "Почему Блэн хотел убить меня? Не может быть, чтобы причиной этого была только наша взаимная антипатия".
      Я ничего не понимал во всей этой истории.
      Потом мне вспомнилось странное поведение моего проводника Джека на Острове Дьявола и то, что он мне рассказывал о странных звуках, слышанных здесь по ночам. Значит, в этой легенде была некоторая доля правды.
      Я не спал весь остаток ночи. Я был первый раз в жизни полон суеверного страха. И когда сквозь густые ветви дерева показались лучи утреннего света, я обрадовался так, что и описать нельзя.
      Глава XVIII
      ТАЙНА
      Прошло несколько часов после восхода солнца, когда ко мне отчасти вернулись силы. Я был еще слаб, как ребенок, но мог, по крайней мере, держаться на ногах. Первым делом я хотел утолить жажду. Она мучила меня в высшей степени, как всегда бывает с ранеными, в особенности после сильной потери крови.
      Так близко от меня была масса воды, а вместе с тем я мог напиться лишь со страшным трудом. Нужно было совершить в обратном порядке все, что я делал, когда взбирался на остров. Тем не менее мне удалось это, я пил, и мне казалось, что большего счастья я никогда еще не испытывал. Потом я вернулся на свое прежнее место.
      Одежда моя успела уже вся высохнуть, и я оделся. Потом стал раздумывать, что предпринять, чтобы как-то уплыть с острова.
      Вскоре я нашел средство. Я вспомнил о том заливе, на берегах которого я нашел следы пребывания людей, а также и о старой лодке, которую видел под кипарисом.
      Я не мог не подивиться замечательному стечению обстоятельств, благодаря которому мог теперь избежать смерти. Не поплыви я на эту охоту, не заметь этого челнока - сколько времени пришлось бы мне оставаться на этом острове! Могло пройти много дней, прежде чем меня заметило бы какое-нибудь судно, а за это время я успел бы умереть с голоду.
      Перевязав руку снова, я сделал из остатков рубашки перевязь, чтобы поддерживать ее, и направился к маленькому заливчику. Но я попал туда не сразу. Скорее случайно, чем по памяти, нашел я разбитое дерево, на котором было орлиное гнездо. Когда я выходил на поляну, птицы встретили меня криками и, покружившись надо мной, улетели прочь.
      Самое трудное было сделано, потому что я знал уже, в каком направлении от этого дерева лежит заливчик, я припоминал дорогу, по которой шел, и вскоре увидел между деревьями блестящую поверхность воды.
      Но в тот же момент я внезапно остановился...
      Я услышал человеческие голоса!
      Люди, которых я не видел, разговаривали не громко, но очень оживленно. Очевидно, они были на берегу того самого залива, к которому я направлялся.
      "Это новый шанс спастись, - подумал я. - Без сомнения, это какие-нибудь охотники".
      Итак, я имел возможность уплыть с острова, не пользуясь челноком, которым управлять мог лишь одной рукой.
      Я уже собирался поздравить себя с новой удачей, как один из голосов послышался яснее.
      Я сразу узнал его, и мне показалось, что волосы у меня встали дыбом.
      Это был голос человека, который несколько часов назад пытался меня убить.
      Да, это был голос мистера Блэна!
      После нескольких минут размышлений ко мне вернулось хладнокровие, и ужас сменился глубоким удивлением.
      Что мог делать капитан баржи на этом острове? Весь ли экипаж был здесь или он один? Голосов со стороны лагуны слышалось несколько. Вероятно, баржа была там. Но что случилось? Может, ее здесь чинили?
      Я не думал, что Блэн остановился здесь, чтобы меня искать. Они хотели от меня избавиться и теперь наверняка были уверены, что преуспели в этом. Конечно, если бы Блэн и Стингер заметили, что я избежал смерти, они не упустили бы случая покончить со мной навсегда.
      Правда, негры сквайра Вудлея были здесь. Они могли бы защитить меня, но вряд ли захотели бы, вряд ли посмели бы это сделать. И разве Блэн не нашел бы средства покончить со мной прежде, чем я успел бы позвать на помощь? Я был слаб, ранен, безоружен, мне было немыслимо защищаться.
      Все это быстро промелькнуло в моей голове. Под влиянием этой страшной встречи я не мог сделать шагу ни вперед, ни назад. Я был так близко от моих врагов, что сухая ветка, треснув у меня под ногой, могла бы меня выдать. Непонятно, как до сих пор они меня не услышали.
      Несколько минут я был в нерешительности, потом мне пришло в голову, что кто-нибудь может подойти сюда и меня увидеть. Около меня был громадный кипарис. Его нижние ветви поднимались над землей не более, чем на фут. Здесь мне можно было спрятаться и ждать.
      Стараясь не шуметь, я залез в самую середину ветвей и остановился только тогда, когда увидел, что достаточно хорошо укрыт зелеными листьями. Я дрожал, как беглец, знающий, что его преследуют и вот-вот заметят его убежище.
      Долго я оставался здесь. Страх охватил все мое существо. У меня были более чем серьезные причины бояться Блэна и его сообщников!
      Я не мог и пошевельнуться. Мне казалось, что даже дыхание может меня выдать.
      Я сидел уже около часа. Враги мои были в тридцати ярдах от меня, а другого средства выбраться с острова у меня не было. Я был бы счастлив, если бы мог вновь оказаться на доставившем меня сюда стволе, но течение его уже унесло.
      Значит, я мог рассчитывать только на челнок. Экипаж баржи не нуждался в нем, так как при барже была большая лодка.
      Мне оставалось ждать, когда Блэн и его сообщник покинут остров, и тогда уехать самому с помощью старого челнока.
      Но они оставались что-то слишком долго. При этом было ясно, что баржа не потерпела аварии. Не слышно было ни ударов молотка, ни визга пилы. Слышны были лишь голоса да топот шагов по палубе.
      Я попробовал разобрать, о чем шел разговор, но говорили очень тихо. Я понял только, что говорили трое, и лишь голос Блэна был мне знаком.
      Что касается негров, - то они молчали. Это меня удивляло. Чем бы они ни были заняты, это молчание я не мог себе объяснить. Я знал, что они за всякой работой болтают, шутят и громко смеются.
      Потом я услышал четвертый голос, который, очевидно, что-то приказывал.
      Я тотчас узнал его, и мой ужас увеличился в сто раз. Это был голос Брадлея!
      Сначала я запутался в предположениях. Ему-то что было здесь нужно? Как он сюда попал?
      Это новое открытие так заинтересовало меня, что я не мог преодолеть желания увидеть, что делают эти четыре человека. Я долго отыскивал средство увидеть их так, чтобы они меня не заметили, и наконец нашел. Надо было взобраться повыше и как можно дальше подвинуться по одной из толстых ветвей, которые были надо мной.
      Это оказалось не очень трудно. Ветви были густы и широки. И я поднялся по ним, как по лестнице.
      Глава XIX
      СТРАННЫЕ ЗАНЯТИЯ
      Сидя на дереве, я находился в безопасности, так как листва была очень густа. Кроме того, меня окружало множество растений, так что здесь мог спрятаться даже слон.
      Не создавай я только шума - и ничто не выдаст моего присутствия. Я долго сидел, не смея высунуть головы из листьев. Просидев так минут двадцать, я вполне убедился, что жизнь моя висела на волоске. Эта уверенность не была следствием услышанного разговора, но теперь я видел моих врагов. Одна из самых толстых ветвей кипариса росла прямо по направлению к лагуне. Подвинувшись вдоль этой ветви, я увидел не только лагуну, но и баржу сквайра Вудлея. Экипажа я не видел. На барже были лишь белые, а негры куда-то исчезли.
      Сначала я увидел трех человек: один был Блэн, другой - его сообщник Стингер, третьего же я не знал, но его лицо и манеры подтверждали, что он находился в подходящем для него обществе.
      Казалось, все они были очень заняты, хотя не одним и тем же делом.
      Прежде всего я увидел Стингера. Он стоял в том месте баржи, где была лестница в каюту. Он тщательно вытирал доски палубы и первые ступени лестницы, держа в одной руке швабру, а в другой - сосуд с мыльной водой.
      Подвинувшись еще несколько вперед, я увидел и двух других мошенников. С баржи на берег была уложена доска. На берегу валялось с полдюжины тюков хлопка, которые были выкачены по этой доске. Блэн и незнакомец занимались тюками. Все трое были без верхней одежды.
      Без сомнения, баржа потерпела аварию, и они ее разгружали, чтобы не дать потонуть.
      Таково было мое первое впечатление. Я начинал уже думать, что баржа могла действительно попасть в водоворот и что все мои прежние предположения были сделаны под влиянием страха и волнения.
      Действительно, не было ничего удивительного в том, что баржа вошла в залив. Не удивляло меня и отсутствие негров. Вероятно, они были под палубой и подавали тюки в палубный люк. Единственное, что меня удивляло теперь, - это то, что я не слышал под палубой их обычного шума и смеха.
      "Что же с ними случилось?" - думал я.
      Вскоре, однако, занятие Блэна и незнакомца меня заинтересовало, я увидел, что они развязывают стягивающие тюк веревки, снимают упаковку; это меня удивило, но теперь я понял, в чем дело. На снятых упаковках было крупными буквами написано имя владельца. Я смог разобрать надпись "Вудлей". Упаковки заменялись новыми, вполне похожими на эти, но надпись была иная. На новых было написано крупным шрифтом: "Брадлей"!
      До этого момента я мог довольствоваться лишь предположениями. Теперь все стало ясно. Я наблюдал сцену пиратства - явления, как говорили, нередкого на берегах Миссисипи.
      Плантаторы-пираты овладевали баржей и маркировали груз так, чтобы его можно было продать на рынках Нового Орлеана.
      Нат Брадлей был вожаком шайки. Это было очевидно и доказывалось тем, что на упаковках было написано его имя. Он не присутствовал при перегрузке, но я не сомневался, что слышал его голос, отдававший приказания лодочникам. Как же он устроил этот захват?
      Я снова подумал о неграх и с возрастающим интересом старался найти их на барже или рядом с ней. Но их не было, и они хранили не свойственное им молчание.
      Заснули или их заперли? А может быть, они мертвы!
      От этой мысли кровь застыла у меня в жилах. Сначала я не мог и подумать, что это правда, но негры все не показывались.
      Только Стингер на верху лестницы старательно тер палубу.
      Я сосредоточил свое внимание на этом человеке.
      "С чего это, - думалось мне, - он стал так опрятен".
      И в то время, как я искал ответ на этот вопрос, взгляд мой упал случайно на воду, брызгавшую из-под швабры. Она была красного цвета и как бы окрашена кровью. Я содрогнулся с головы до пят и вспомнил то, что слышал ночью и что принял за кошмарный сон. Я вспомнил выстрелы и последовавшие за ними крики агонии.
      Итак, это мне не приснилось. Убийство было действительно совершено, и Стингер смывал следы преступления. Негры не показывались... Их-то, значит, и убили; это их кровь, а трупы, вероятно, брошены в воду.
      Как ни ужасны были подозрения, они настолько овладели моим умом, что никакие рассуждения не могли их опровергнуть. Я застыл от ужаса, сидя на своей ветви.
      Глава XX
      ПИРАТЫ
      Я продолжал сидеть неподвижно. Несмотря на утомление и неудобство своего положения, я теперь не имел ни малейшего желания спуститься вниз.
      Очевидно, я находился в большой опасности. Люди эти были убийцами, одно лишнее преступление не прибавило бы ничего к тому, что они уже совершили. Напротив, избавиться от меня им просто необходимо, и я не мог ожидать пощады, если бы они меня заметили.
      Я решил дождаться ночи. Тогда я проскользну через чащу к покинутому челноку, отвяжу его, пользуясь темнотой, и вытащу из лагуны. Таков был принятый мной план.
      Так как нечего было и пытаться сделать это раньше середины ночи, я призвал на помощь все свое терпение и всю энергию. Никогда, кажется, всю мою жизнь время не шло так медленно. Казалось, дню не будет конца, солнце никогда не зайдет.
      Наконец, мало-помалу я примирился с судьбой. Я стал наблюдать за тремя пиратами, старался поймать отрывки их разговоров, хотя у меня уже не оставалось сомнений в том, чем они промышляли. Говорили пираты очень оживленно, но почти шепотом.
      Потом они вскоре куда-то исчезли один за другим. Тюки были теперь, должно быть, все перепакованы, и Стингер закончил свою работу, потому что все трое ушли под палубу и несколько часов оттуда не показывались.
      Вероятно, они уже не первый раз занимались этой подделкой упаковок, потому что втроем закончили всю работу всего за несколько часов. Впрочем, я припомнил, что в день охоты на орлов видел клочья упаковочного полотна на берегу заливчика и понимал теперь, что это были остатки добычи, захваченной пиратами.
      Теперь я понимал, каким образом Нат Брадлей так быстро составил себе состояние на новой плантации.
      ...Во всяком случае то, что я увидел с этой ветки, было ужасно. Разбитый усталостью, полумертвый от голода и жажды, мучимый раной и лихорадкой, не знаю, как я не свалился в обмороке вниз, то есть прямо в руки врагов.
      Наступала ночь, и они показались снова на берегу. Торопливо собрав остатки упаковки и сделав несколько больших свертков, они привязали к ним камни и бросили в воду. Потом сели в челнок, находившийся при барже, предварительно заперев ее, и в несколько ударов весел вышли из лагуны и скрылись.
      Убедившись, что они уехали, я с большим трудом спустился с дерева и, улегшись на покрывавшем почву мхе, стал ждать, когда совсем стемнеет. Тогда только я решился приблизиться к тому месту, где видел челнок.
      Днем я сделал несколько наметок, и теперь, пользуясь ими, мне быстро удалось его отыскать. Он наполовину врезался в песок, но, сломав ветви, к которым челнок был привязан, я довольно легко столкнул его в воду. Потом вошел в него. Там лежало всего одно весло, но для меня это было полгоря, так как я и мог действовать лишь одной рукой.
      Медленно и осторожно пробрался я вдоль берега и борта баржи и вышел из лагуны в реку. Я никого не встретил. Ночь была действительно очень темной, и кроме того после заката солнца стлался густой туман.
      Выйдя из лагуны, я уже легко ориентировался. Мне нужно было опять подняться по течению, стараясь не попасть на середину реки. Это было трудно, так как я греб только одним веслом. Но, преодолев усталость и волнения дня, я почувствовал, что вместе с надеждой на спасение и отмщение ко мне вернулась вся моя прежняя энергия.
      Впрочем, я был искусным гребцом, и доплыть до плантации для меня было лишь вопросом времени, если только я не попаду в водоворот или не буду унесен течением на середину реки.
      Я греб уже около получаса и, убедившись, что меня не преследуют, остановился отдохнуть. Кроме того, я был уверен и в том, что отплыл довольно далеко от убежища убийц, так справедливо названного Островом Дьявола.
      Я охотно вышел бы на берег, чтобы пешком дойти до плантации, но рассудил, что в лодке оставаться безопаснее. Так я не рисковал встретиться с дикими зверями или с людьми и при всяком подозрительном шуме мог укрыться в росших вдоль берегов кустах.
      Не прошло и четверти часа после восхода солнца, как я достиг места, при виде которого у меня забилось сердце. Это была пристань плантации Вудлея.
      Здесь не было никакого жилища, только небольшой настил служил пристанью, и к нему были привязаны две лодки, которые я тотчас же узнал.
      Дом был отсюда в двух или трех милях, и большая деревня мешала его увидеть с берега.
      В этот ранний час и в то время, как уборка была уже окончена, я не надеялся, что меня увидят, да и не желал этого.
      Прошло несколько часов с тех пор, как всякая опасность миновала, и теперь я думал о будущем и, главное, о том, как отомстить пиратам-убийцам, как уличить их в преступлениях.
      Я знал, что в этой удивительной стране, где жили Вудлеи, трудно добиться правосудия иначе, как личными усилиями. И я говорил себе, что, несмотря на все имевшиеся у меня в руках доказательства, надо было уличить Брадлея с помощью хитрости.
      Во всяком случае лучше было бы мне не встречаться с неграми плантации, прежде чем я увижу хозяина и составлю с ним план действий.
      Я поторопился сойти на землю и, привязав челнок, бросился под деревья и осторожно направился к дому.
      Глава XXI
      ВСТРЕЧА С ДРУЗЬЯМИ
      Я никого не встретил, пробираясь от одной кучи хвороста к другой, приготовленных для топлива на зиму. Вопрос теперь был в том, чтобы войти не замеченным неграми, которые, вероятно, уже работали возле дома.
      Подходя ближе, я услышал человеческие голоса. Время от времени раздавался собачий лай, очевидно, подходить слишком близко не следовало. Правда, я был почти неузнаваем. Платье мое было покрыто грязью и забрызгано кровью, лицо изменилось, рука была на перевязи. Но это и было как раз опасно.
      Раздумывая, что делать, я вдруг услышал шум приближающихся шагов и шорох сухих листьев. Кто-то шел от дома по направлению ко мне. По тяжелой и ленивой походке я узнал негра и вскоре убедился, что не ошибся.
      Это шел Джек, мой прежний проводник.
      Я обрадовался. Лучшей встречи, кроме разве самого мистера Вудлея, я не мог ждать. Я решил рассказать все Джеку и послать его к мистеру Генри с просьбой прийти ко мне.
      Так как Джек меня не видел, то я хотел подпустить его поближе, чтобы отрезать ему путь к отступлению, если бы он, увидев меня, захотел убежать.
      Я спрятался за ствол старого хлопчатника и стал ждать, заранее улыбаясь тому, как удивится негр. Я видел, что он шел к пристани, вероятно за челноком, чтобы отправиться на рыбную ловлю. Он прошел мимо меня, не заметив моего присутствия. Потом, сделав несколько шагов, он остановился, к чему-то приглядываясь. Он стоял ко мне спиной и не видел, как я вышел из засады и приблизился к нему. В нескольких шагах я окликнул его:
      - Джек!
      Он быстро обернулся, и я понял, что мои предосторожности были не напрасны, так как он сделал движение, чтобы убежать. К счастью, я загораживал ему дорогу к дому, и ему оставалось бежать к реке, а это не имело смысла.
      - Джек! - повторил я, стараясь говорить обыкновенным голосом. - Ты не узнаешь меня, потому что я весь в грязи. Ну, так что же? Узнал ты меня теперь?
      - О!.. - сказал он с удивлением, которое при других обстоятельствах меня бы очень позабавило.
      - Ты боишься меня, что ли?
      - Боже мой, масса! Что с вами? Вы бледны, как смерть, и все в тине! Что с вами? - повторил он, поднимая руки с видом глубокого удивления.
      - Со мной случилось очень печальное приключение, но теперь некогда объяснять. Пойди к мистеру Вудлею и попроси его прийти сюда; только никому не говори, что я здесь.
      - Масса Генри еще не вставал. Идите в дом, масса, я его сейчас предупрежу, что вы идете.
      - Нет. Прежде нужно, чтобы он пришел сюда.
      - Сюда? - повторил негр, все больше удивляясь. - Не угодно ли вам войти в дом и переодеться?
      - Нет, я не пойду, не поговорив с мистером Генри. Но смотри, никому не говори, что меня видел, - только мистеру Вудлею. Ты попросишь его прийти сюда и принесешь мне чистую одежду. Иди скорее. Мне очень больно.
      Действительно, уже час, как моя рана стала ужасно болеть.
      После того, как негр удалился, я сел под дерево и прислонился к нему, чтобы удержаться, - так я был слаб.
      Я никак не думал, садясь здесь для того, чтобы дожидаться мистера Генри Вудлея, что до его прихода увижу его брата Вальтера. Однако так и случилось.
      Место, где я встретил негра, было довольно далеко от плантации. Пока я рассчитывал, сколько времени ему потребуется, чтобы привести хозяина, я услышал пронзительный свист парохода на реке. Я встал и сделал шагов двадцать до того места, откуда видна была пристань. Перед ней только что остановился пароход, и от него отделилась лодка. В ней сидело трое: двое гребли, третий был, видимо, пассажир.
      Через несколько минут лодка была уже у пристани. Два гребца выложили из нее несколько вещей, за ними легко выскочил пассажир, и, сделав прощальный знак рукой, веселой походкой направился в мою сторону.
      Я увидел молодого Вальтера Вудлея и пошел навстречу.
      Он не сразу узнал меня. Только услышав мой голос, он догадался, кто стоит перед ним. Он взял меня за руки и некоторое время смотрел на меня с не меньшим, чем Джек, удивлением.
      Я решил, что сначала он должен объяснить мне, как сюда попал. Щадя свои силы, я не хотел ничего рассказывать о себе до прихода его брата, чтобы рассказать все обоим сразу.
      Оказалось, что он по дороге в Новый Орлеан, куда ехал для наблюдения за продажей отправленного на барже хлопка, заехал повидаться с братом и сестрой. Он думал уехать следующим же пароходом, дня через два или три.
      Не прошло и четверти часа, как мы увидели спешившего к нам Генри. Джек почтительно следовал за ним, неся сверток с одеждой и обувью.
      Генри меньше удивился, чем негр и его брат. Он не удивился и тому, что встретил Вальтера, так как ожидал его уже несколько дней и теперь, услышав сигналы парохода, был уверен, что он приехал. С другой стороны, негр подробно описал ему мое странное появление и не менее странный вид. Генри тотчас же объяснил себе это неожиданное возвращение нежеланием Блэна принять меня в качестве пассажира. Он не расспрашивал меня, а помог переодеться, чтобы сразу отвести домой.
      Он побледнел только, увидев мою рану, и понял, что со вчерашнего дня произошли события более серьезные, чем он предполагал.
      Короче, он так же, как и я, держался мнения, что будет лучше, если никто не узнает о моем возвращении, прежде чем мы обо всем переговорим. Он приказал Джеку убрать с дороги всех негров. Но если бы кто-нибудь из них и увидел меня, то вряд ли узнал человека в одежде мистера Генри, небритого, с рукой на перевязи.
      Я прошел в дом никем не замеченный. Наскоро переодевшись и спустившись в столовую, я увидел и мисс Вудлей. Она встретила меня с такой радостью, что я почти утешился после всех моих передряг.
      Тем не менее, поскольку я умирал от голода, мне дали поесть, прежде чем расспрашивать, и воспользовались этим временем, чтобы позвать доктора. Тот осмотрел мою рану и нашел ее не очень серьезной.
      По той внезапной бледности, которая покрыла лицо мисс Вудлей, когда она услышала о моей ране, я понял, что она испытывает ко мне нечто большее, чем обыкновенную симпатию к приятному гостю. И не сопровождайся мои приключения смертью невольников ее отца и кражей хлопка, я был бы счастлив, что испытал их... Они ведь стоили мне бесспорной уверенности в любви мисс Корнелии.
      Глава XXII