Они направились вдоль опушки леса, рассчитывая, что где-то здесь должен был проехать Аренд в погоне за отбившейся лошадью, и действительно напали на след его коня и второй лошади.
      Следы вели в лес. Они шли по хорошо утоптанной тропе - ее, очевидно, проложили буйволы и другие животные, проходя к реке на водопой. С обеих сторон к тропе подступал густой колючий кустарник. Кое-где он был совсем непроходим. С тропы все равно нельзя было свернуть ни вправо, ни влево, и некоторое время они обходились без помощи собаки. Впереди шел Конго.
      - Ты уверен, что здесь прошли обе лошади? - спросил его Виллем.
      - Да, баас Виллем, - ответил Конго. - Две прошли.
      - Лучше бы уж Аренд послал ту лошадь ко всем чертям - она не стоила того, чтобы лезть за ней в такие дебри, - сказал Виллем, обернувшись к Гендрику.
      Они пробирались сквозь чащу около полумили и наконец выехали на прогалину; тропа здесь обрывалась, и следы расходились в разные стороны. Охотники снова отыскали отпечатки копыт лошади Аренда, спустили ищейку с поводка, и она тотчас пошла по следу.
      В отличие от большинства ищеек, Следопыт не кидался вперед, оставляя человека далеко позади. Казалось, он понимал, что и для него самого и для хозяина будет лучше держаться поближе друг к другу. Поэтому Конго без труда поспевал за умным псом.
      Уверенные, что скоро они узнают что-нибудь о судьбе потерявшегося товарища, охотники то и дело окликали и поторапливали собаку.
      Вскоре до них донеслись яростные вопли и рычание: впереди, в нескольких ярдах от них, не поделили чего-то дикие звери. Эти звуки охотники слышали уже не раз и тотчас поняли, что они означают.
      Лев и стая гиен сошлись над телом какого-то большого животного. Тушей, конечно, завладел царь зверей, и гиены не вступали в драку, а только жаловались на своем, гиеньем, языке. Грозное рыкание льва и отвратительный хохот гиен слышались всего в нескольких ярдах, там, куда вел охотников Следопыт.
      Взошла луна, и в лунном свете они вскоре увидели тех, кто поднял весь этот шум. Гиены - их было с десяток - визжали и лаяли на гигантского льва, а он лежал, подмяв под себя какое-то темное тело и, очевидно, пожирал его.
      Когда охотники подъехали ближе, гиены немного отступили.
      - Похоже, что это лошадь, - прошептал Гендрик.
      - Несомненно, - ответил Виллем, - вон седло. Господи! Да ведь это лошадь Аренда! Где же он сам?
      Между тем Следопыт был уже в каких-нибудь пятнадцати шагах от льва и начал угрожающе лаять, словно приказывая ему прервать свою трапезу. Но лев по-прежнему лежал неподвижно и удостоил Следопыта лишь грозным рыканием.
      - Надо или убить его, или прогнать, - сказал Виллем. - Как по-твоему?
      - Убьем, - ответил Гендрик. - Так будет вернее.
      Виллем и Гендрик неслышно соскользнули с седел на землю, отдали поводья Конго - и вот они уже бок о бок крадутся вперед. Курки взведены, и Следопыт неслышно движется за ними по пятам.
      Они подкрались к льву, они уже в пяти шагах от него, а он все еще не тронулся с места. Заметив людей, он только перестал есть и низко припал к трупу лошади, словно готовясь кинуться на них.
      - Ну? - прошептал Гендрик. - Стреляем?
      - Стреляем!
      Оба одновременно спустили курки, и два выстрела слились в один.
      В ту же секунду Гендрик и Виллем инстинктивно кинулись в стороны, спасаясь от последнего прыжка зверя.
      Лев со страшным рычанием бросился на них, одним махом перелетел расстояние в добрых двадцать футов - и тяжело рухнул наземь между Виллемом и Гендриком. То был его последний прыжок, больше он уже не поднялся.
      Даже не дав себе труда проверить, убит ли зверь или еще дышит, они кинулись к останкам лошади.
      Да, это лошадь Аренда, но никаких следов всадника не видно. Какая бы судьба ни постигла его, ничто не говорило о том, что он убит вместе со своей лошадью. Оставалась надежда, что он спасся, хотя после того, как были найдены останки лошади, страх его друзей еще усилился.
      - Надо разобраться, - предложил Гендрик, - где убили лошадь - здесь или в другом месте. Может быть, лев уже после притащил ее сюда.
      Конго внимательно осмотрел все вокруг и объявил, что лошадь убита на этом самом месте и убил ее лев.
      Это было уже странно.
      При дальнейшем расследовании обнаружили, что одна нога лошади опутана поводом. Это немного объяснило происшедшее, иначе трудно было бы понять, каким образом такое быстроногое животное, как лошадь, могло на открытом месте попасться в лапы льву.
      - Тем лучше, - сказал Виллем. - Значит, Аренд спешился, не доехав до этой поляны.
      - Верно, - отозвался Гендрик. - Теперь надо найти, где он расстался с лошадью.
      - Поедем назад, - сказал Виллем, - и повнимательнее рассмотрим следы.
      Разговаривая, охотники перезарядили ружья, вскочили на коней и уже готовы были повернуть назад.
      - Баас Виллем, - сказал вдруг Конго, - пускай Следопыт порыщет здесь.
      Виллем согласился, и Конго, взяв собаку на поводок, двинулся по прогалине, описывая широкий круг, посреди которого лежала убитая лошадь.
      Дойдя до того края поляны, где они еще не были, Конго позвал их.
      Охотники подъехали и снова увидели след лошади Аренда - он вел от места, где сейчас лежали ее останки, в сторону, противоположную лагерю.
      Значит, сперва лошадь промчалась мимо того места, где сейчас лежит ее труп. Вероятно, она потеряла седока где-то дальше, а когда возвращалась в лагерь, на нее напал лев.
      Следопыт снова пошел по следу, Конго не отставал от него ни на шаг, а за ним ехали охваченные нетерпением Виллем и Гендрик.
      Но вернемся в лагерь и отыщем след пропавшего охотника способом более верным, чем даже острый нюх Следопыта.
      
      Глава VII
      ПРОПАВШИЙ ОХОТНИК
      
      Когда Аренд подъехал к отбившейся вьючной лошади, она паслась на опушке широко разросшейся чащи и уходила все дальше от лагеря.
      Она явно не желала, чтобы ее поймали. Завидев охотника, она кинулась в глубь чащи по тропе, протоптанной дикими зверями.
      Аренд поскакал за ней.
      Слишком узкая тропа не давала ему возможности обойти беглянку, потерять же ее ему не хотелось, и он ехал следом, надеясь, что тропа станет шире и тогда он сможет обойти ее и погнать назад в лагерь.
      Наконец отбившаяся лошадь вышла из зарослей и очутилась на поляне, поросшей невысоким вереском, сплошь усыпанным белыми цветами. Казалось, надежда охотника вот-вот сбудется.
      Теперь уже можно было не следовать за беглянкой по пятам, и, пришпорив своего коня. Аренд попытался обойти ее. Но она, видно, вспомнила в эту минуту о тяжелом вьючном седле и припустилась галопом.
      Аренд погнался за ней. Проскакав почти до конца поляны, беглянка на мгновение замерла на месте и, прянув в сторону, помчалась в другом направлении.
      Аренд удивился, но тотчас понял, в чем дело: прямо на них, видимо направляясь к реке, шел огромный черный носорог.
      Испуганная лошадь поспешила уступить ему дорогу, и, будь ее преследователь достаточно благоразумен, он поступил бы так же. Но ведь Аренд ван Вейк был охотник, притом человек военный, и, завидев носорога, который подставляет себя под выстрел, он, разумеется, не устоял от искушения выстрелить.
      Осадив коня, - вернее, только попытавшись осадить, ибо, почуяв опасность, конь заупрямился и не стоял на месте, - Аренд спустил курок. Того, что за этим последовало, он и не ждал и не желал. Взревев, точно разъяренный бык, чудовище повернулось и кинулось на всадника.
      Аренду оставалось только спасаться бегством, а носорог кинулся вдогонку, и по всему было видно, что хоть он и ранен, но не слишком серьезно и вполне способен отомстить за себя.
      Расстояние, отделявшее преследователя от преследуемого, было с самого начала очень невелико, но, вместо того чтобы круто свернуть в сторону и пропустить чудовище - а охотник непременно должен был это сделать, потому что носороги плохо видят, - Аренд скакал все вперед и вперед, пытаясь на скаку перезарядить ружье.
      Аренд совершил эту ошибку не потому, что растерялся или не знал, как поступить, - нет, просто был слишком беспечен, легкомыслен и воображал, что носорогу нипочем не догнать его. Он всегда был удачлив, а удача слишком часто порождает самоуверенность и ведет к беде, которую человек более осторожный может избежать.
      Внезапно конь Аренда остановился на всем скаку, налетев на заросли колючего кустарника, который в Южной Африке прозвали "постой-погоди". Коню Аренда и впрямь пришлось задержаться на минутку, да на такую долгую, что носорог совсем нагнал его.
      И уже не было ни времени, ни возможности свернуть ни вправо, ни влево.
      Наконец-то Аренд зарядил ружье, но теперь убить носорога с одного выстрела было трудно: ведь не так-то просто прицелиться, когда сидишь на испуганном коне.
      И чтоб стрелять вернее, Аренд на ходу соскочил на землю. К тому же он надеялся, что носорог, не заметив его, побежит за лошадью.
      Поле зрения носорога очень невелико; но, к несчастью, когда испуганная лошадь пронеслась дальше, на глаза носорогу попался сам охотник.
      Аренд поспешно вскинул ружье, выстрелил и кинулся к росшей поблизости купе деревьев.
      За спиной он слышал тяжелый топот - носорог настигал его. Казалось, от этого топота содрогается земля. Он слышался ближе, ближе, вот уже так близко, что и оглянуться нельзя. Аренду чудится, что он уже ощущает всей спиной дыхание зверя. Спасение только одно: неожиданно метнуться в сторону, тогда носорог с разгону промчится мимо. Аренд так и сделал: он внезапно свернул вправо и только тут увидел, что еще мгновение - и зверь поддел бы eго рогом.
      Эта хитрость позволила ему хоть на мгновение оторваться от преследователя. Но вот разъяренный носорог уже снова гонится за ним, и совсем незаметно, чтоб он устал, а охотника уже измучила эта бешеная гонка, и он чувствует, что его ненадолго хватит. Собрав последние силы, Аренд еще раз увернулся от носорога, и тут ему повезло: он очутился прямо перед поверженным стволом огромного баобаба. Когда-то сильная буря свалила его, и теперь он лежал, упираясь в землю с одной стороны корнями, с другой - обломанными при падении ветвями, так что между стволом и землей оставался просвет фута в два.
      С разбегу кинувшись наземь, Аренд проскользнул под деревом, и как раз вовремя: еще мгновение - и длинный рог вонзился бы ему в спину.
      Теперь можно перевести дух и хоть немного прийти в себя. Да, баобаб защитит его. Даже если носорог обежит вокруг дерева, достаточно Аренду снова проползти под стволом - и он опять недосягаем для страшного рога. Человек свободно проползал под стволом, а для носорога щель была слишком узка. Переползая с одной стороны на другую, ничего не стоило спастись от носорога. Другого выхода у Аренда не было, ибо, увидев за стволом человека, разъяренное чудовище обежало вокруг корней упавшего баобаба и возобновило атаку.
      Носорог несколько раз то с одного, то с другого конца обежал дерево, и Аренду не сразу удалось поразмыслить над своим положением. Он надеялся, что носорог устанет от этих бесплодных попыток и либо уйдет сам, либо даст уйти человеку.
      Но его надежде не суждено было сбыться. Рассвирепевший от ран зверь, казалось, был непреклонен: прошло уже больше часа, а он все бегал вокруг дерева, тщетно пытаясь добраться до охотника. Аренд с легкостью избегал этих атак. У него оставалось довольно времени для размышлений, и он старался придумать какую-нибудь хитрость, чтобы избавиться от носорога.
      Первое, что пришло ему в голову, - это воспользоваться оружием. Дотянуться до ружья было нетрудно, оно лежало там, где Аренд уронил его, когда впервые нырнул под дерево, но зарядить его он не смог - пропал шомпол.
      Когда он в последний раз заряжал ружье, носорог так неожиданно кинулся на него, что он не успел положить шомпол на место и, видно, уронил его на поляне. Это было очень некстати, и некоторое время молодой охотник не мог ничего придумать. Он лишь перекатывался из стороны в сторону под стволом баобаба, увертываясь от осаждавшего его зверя.
      Но вот наконец носорог то ли устал, то ли понял всю бессмысленность своих атак. Однако жажда мести была по-прежнему сильна в нем: он и не думал уходить. Наоборот, он стал у баобаба, да так, чтобы видеть все, что происходит по обе стороны ствола, - он, видно, решил остаться здесь и дождаться случая, когда можно будет расправиться со своей жертвой.
      Молча, во все глаза носорог следил за молодым охотником, а тот старался придумать, как бы ему выбраться из осады.
      
      Глава VIII
      ИЗБАВЛЕНИЕ
      
      Солнце село, над вершинами деревьев взошла луна, а носорог, казалось, все так же жаждал мести, как в ту минуту, когда он был ранен.
      Долгие часы Аренд терпеливо ждал, что голод или что-либо другое отвлечет зверя от мыслей о мести и он уйдет. Но он напрасно надеялся. Боль от ран заставляла носорога забывать и голод и жажду; желание отомстить было сильнее всего. Он неотступно и зорко стерег Аренда, поэтому тот не решался ни на миг высунуться из своего убежища. Стоило ему шевельнуться - и носорог тотчас настораживался.
      Время шло, а охотник все не мог придумать, как же ему выбраться отсюда. Но наконец его осенило.
      Пускай без шомпола он не может зарядить свое ружье пулей, но можно пороховой вспышкой ослепить носорога или хотя бы сильно испугать его и, улучив минуту, незаметно ускользнуть. Прекрасный план, и такой простой, как это он раньше не додумался?
      Аренд без труда засыпал в ствол двойную порцию пороха, а чтобы он не высыпался из дула, пока выдастся удобный случай выстрелить, заткнул отверстие сухой травой. Случай скоро представился: голова носорога оказалась в каких-нибудь двух футах от дула, и, старательно прицелившись прямо в глаз, охотник спустил курок.
      Громко застонав от ярости и боли, носорог кинулся к человеку и, в бешенстве напрягая все силы, попытался перевернуть ствол баобаба - но безуспешно.
      "Еще выстрел, в другой глаз, - подумал Аренд, - и я свободен".
      Он принялся было опять сыпать порох в дуло ружья, но тут вдруг заметил новую опасность. Комок сухой травы, при выстреле вылетевший из дула, воспламенился и поджег листья, которые устилали землю вокруг. Они мгновенно вспыхнули, огонь стремительно распространился во все стороны и уже подбирался к Аренду.
      Ствол баобаба больше не мог защитить его. Еще минута - и дерево будет объято пламенем. Медлить - значит погибнуть в огне. Выбирать не приходилось, оставалось лишь одно: вскочить и спасаться бегством.
      Нельзя было терять ни секунды. Аренд выскользнул из-под дерева и со всех ног кинулся бежать. Он мог бы удрать незаметно для носорога, но сама судьба, как видно, была против него. Не пробежав и двадцати шагов, он почувствовал за спиной погоню.
      Увидал ли носорог Аренда своим единственным глазом, услыхал ли его шаги своим острым слухом, но только он мчался за ним по пятам, да так быстро, что в конце концов неминуемо должен был нагнать свою жертву.
      Охотник снова был на грани отчаяния. Сама смерть гналась за ним. Еще несколько секунд - и зверь подденет его своим ужасным рогом. Если б не властная любовь к жизни, любовь, которой движимо все живое, он покорился бы судьбе, но это чувство помогло ему держаться.
      Он уже готов был в полном изнеможении упасть на землю, но тут до его слуха, точно желанный привет, донесся глухой лай ищейки и вслед за тем чей-то крик:
      - Глядите, баас Виллем! Кто это бежит?
      Секунда, другая - и носорог больше не гонится за Арендом. Следопыт с громким, яростным лаем скачет перед самым носом зверя - и тот уже не замечает ничего, кроме собаки.
      Еще через две секунды подскакали Виллем и Гендрик, а там не прошло и полминуты, как носорог получил пулю из тяжелого ружья и медленно осел на землю. Он был мертв.
      Виллем и Гендрик соскочили с коней и так горячо пожимали Аренду руки, словно не виделись с ним долгие годы.
      - Что это значит, Аренд? - с добродушной насмешкой спросил Гендрик. Неужели носорог гнался за тобой все эти двенадцать часов?
      - Ну да.
      - И долго еще это могло продолжаться, по-твоему?
      - Секунд десять, - с полной уверенностью ответил Аренд.
      - Прекрасно, - сказал Гендрик. Обрадовавшись избавлению друга, он не прочь был поострить. - Теперь мы знаем, какой ты бегун. Ты можешь выдержать носорожьи гонки ровным счетом двенадцать часов и десять секунд.
      Виллем был так счастлив, что не произнес ни слова, пока они не вернулись к месту, где оставался убитый лев.
      Тут они остановились, чтобы снять с погибшей лошади седло и сбрую.
      Виллем предложил переночевать здесь: ведь если возвращаться узкой тропой, которая ведет на равнину, можно столкнуться с буйволами, носорогами или слонами, и в темноте звери просто затопчут их всех.
      - Верно, - подтвердил Аренд. - Конечно, лучше бы остаться здесь до рассвета, если бы не два обстоятельства. Во-первых, я умираю с голоду и мечтаю об отбивной из антилопы, которую я подстрелил утром.
      - Я бы тоже не прочь, - сказал Гендрик, - но шакалы уже позаботились о твоей антилопе.
      Он рассказал Аренду обо всем, что произошло в его отсутствие, и очень насмешил его злоключениями Черныша и Конго.
      Потом Аренд поведал о том, что выпало в этот день на его долю, и кончил так:
      - Что и говорить, прекрасное приключение для начала. Но только до сих пор от нашей экспедиции что-то мало толку.
      - Надо спуститься вниз по реке, - сказал Виллем. - Ведь мы все еще не напали на след гиппопотамов или жирафов. Будем идти вперед, пока не разыщем их. Хватит с меня львов, носорогов и слонов!
      - Да, а еще почему ты хочешь вернуться в лагерь? - спросил Аренда Гендрик.
      - Что же, по-твоему, наш милый Ганс не человек, думаешь - он не волнуется? - ответил Аренд вопросом на вопрос.
      - А, вот ты о чем!
      - Ну да. Наверно, он сейчас прямо с ума сходит от страха за нас.
      Все согласились, что надо ехать в лагерь. Седло и сбрую с убитой лошади положили на плечи Конго и двинулись в путь. Поздно ночью они вернулись в лагерь, и, как и предполагал Аренд, их нетерпеливо ждал Ганс, безмерно встревоженный их долгим отсутствием.
      
      Глава IX
      СЛУЧАЙ НА ДОРОГЕ
      
      Поутру охотники снялись со стоянки и двинулись вниз по реке; на следующий день они продолжали путь в том же направлении.
      Когда они миновали брод, где впервые переправились через Лимпопо, Виллем и Конго почти на милю опередили остальных. Виллем ускакал так далеко вперед потому, что хотел пристрелить какую-нибудь дичь, достойную внимания, пока ее не спугнули.
      Время от времени перед ним пробегало небольшое стадо антилоп, которыми так богата Южная Африка, но знаменитый охотник едва удостаивал их взглядом. Он думал лишь о том, чтобы отыскать место, где водятся гиппопотамы и жирафы.
      На пути то и дело попадались высокие деревья. Некоторые из них были сверху донизу обвиты растениями-паразитами, и это делало их похожими на гигантские башни или на обелиски. Под одним из деревьев, росшим у реки, в трехстах метрах впереди, Виллем увидел буйволицу с теленком.
      Солнце клонилось к закату; близился час, когда мясо буйволенка было бы очень кстати и самим охотникам и их собакам.
      Приказав Конго оставаться на месте, Виллем с подветренной стороны направился к буйволице и, прячась за кустами, стал подбираться к ней. Он знал, что буйволица очень пуглива, особенно когда с ней теленок, и двигался с величайшей осторожностью. Знал он и то, что ни одно животное не защищает своего детеныша так яростно и бесстрашно, как буйволица, и поэтому он не желал промахнуться; лучше не вступать в поединок с буйволицей, а этого не избежать, если не убьешь, а только ранишь ее. Виллем подъехал настолько близко, насколько позволяли кусты, прицелился в сердце животного и выстрелил.
      Вопреки ожиданиям, буйволица не упала и не бросилась бежать, она только вопросительно посмотрела в ту сторону, откуда раздался выстрел.
      Охотники недоумевали. Что за странность? Если Виллем промахнулся, почему же буйволица не убегает вместе со своим детенышем?
      "Подкрадываться к ней бессмысленно, - подумал Виллем. - Она так же мало склонна двинуться с места, как вон то дерево".
      И, быстро перезарядив ружье, он бесстрашно поскакал вперед, уверенный, что буйволица от него не уйдет. Казалось, она и в самом деле не думает бежать; но стоило ему подъехать ближе, и она, рассвирепев, кинулась к нему остановила ее лишь вторая пуля, которая угодила ей прямо в лоб. Буйволица еще раз рванулась вперед, но ноги у нее подогнулись, и она рухнула мертвая, как обычно падают буйволы: брюхом наземь, раскинув ноги, а не опрокинулась на бок, как другие звери.
      Следующим выстрелом Виллем прикончил теленка, который жалобно мычал подле матери.
      Подошел Конго и, осмотрев теленка, увидел, что одна нога у него сломана. Вот почему буйволица не пыталась спастись бегством. Детеныш не мог ходить, и материнский инстинкт заставил ее остаться с ним.
      Перезаряжая ружье, Виллем услышал громкий шорох среди лиан, обвивших дерево, под которым стояли они с Конго. Что-то большое зашевелилось в ветвях. Что бы это могло быть?
      - Отойди! - крикнул Виллем Конго, отскакивая от дерева и в то же время вкладывая пулю в ружье.
      Отбежав на десять-двенадцать шагов, он обернулся и приготовился встретить неизвестного зверя, скрывавшегося в ветвях. Но перед ним оказался какой-то высокий человек. Он спрыгнул вниз в ту минуту, когда Виллем отбегал от дерева.
      Одежда и весь вид этого человека обличали в нем африканца, но он не принадлежал ни к одному из тех отсталых племен, которыми так богата Африка. То был человек лет сорока, высокий, крепкий, с правильными чертами лица, выражавшими ум и отвагу. Лицо не черное, а цвета дубленой кожи, и волосы больше походили на волосы европейца, чем негра.
      Все это молодой охотник заметил в первые несколько секунд: разглядывать дольше он и не мог, ибо человек, так внезапно появившийся перед ним, тотчас же сорвался с места и побежал; молодой охотник подумал было, что он испугался. Но нет, на лице его не было страха. Видно, какое-то другое чувство подгоняло его.
      Так и оказалось, и Конго понял это первый. Человек со всех ног бежал к реке.
      - Вода, вода! - закричал Конго. - Он хочет пить!
      Конго был прав, они скоро убедились в этом. Проследив взглядом за незнакомцем, они увидели, что он бросился в реку, припал к воде и стал жадно пить.
      Между тем Гендрик и Аренд, услышав выстрелы, испугались, не случилось ли чего-нибудь, и поскакали вперед, оставив вьючных лошадей на попечение Ганса и Черныша.
      Они подъехали в ту минуту, как африканец, утолив жажду, вернулся к дереву, где стояли Виллем и Конго.
      Не обращая ни малейшего внимания на всех остальных, африканец подошел к Виллему и с величайшим достоинством, какое свойственно почти всем полудиким народам, стал что-то говорить ему. Он, видно, считал себя обязанным поблагодарить за свое освобождение, все равно, поймут его или нет.
      - Конго, ты что-нибудь понимаешь? - спросил Виллем.
      - Да, баас Виллем, немного, - ответил Конго и как умел пересказал речь африканца.
      Он говорил, что обязан Виллему жизнью и теперь готов принести в дар своему спасителю все, чего бы тот ни пожелал.
      - Прекрасное обещание, - насмешливо сказал Гендрик. - Надеюсь, Виллем не станет слишком жадничать и оставит что-нибудь человечеству.
      Подъехали Ганс и Черныш с вьючными лошадьми, и неподалеку от того места, где была убита буйволица, путешественники стали располагаться на ночь.
      Работы хватило на всех - одни собирали сучья для костра, другие готовили все для ночлега, а Чернышу поручили освежевать и зажарить теленка. Пока он стряпал, охотники с помощью Конго, который выступал в роли толмача, подробно расспросили незнакомца о том, что за приключение привело его в их лагерь. Рассказ его был удивителен.
      
      Глава Х
      МАКОРА
      
      В осанке и речи африканца была некоторая надменность, и это не ускользнуло от внимания слушателей. Все стало понятно, когда они узнали, кто он такой; а начал он с того, что правдиво и подробно рассказал о себе.
      Зовут его Макора, он вождь. Племя его принадлежит к великому народу макололо, но живет отдельно. Их деревня, крааль, находится неподалеку отсюда.
      Накануне он с тремя своими подданными отправился в каноэ вверх по реке на поиски одного растения, которое встречается в этих местах, - из него добывают яд для стрел и копий. Проходя неглубоким местом, они увидели гиппопотама - он бродил по дну реки, словно буйвол, пасущийся на равнине, и решили убить его. Но гиппопотам неожиданно всплыл наверх, опрокинул каноэ, и Макоре пришлось плыть к берегу, а ружье, за которое он когда-то отдал восемь слоновых бивней, пропало.
      Своих спутников он не видел с той минуты, как опрокинулась лодка.
      Он добрался до берега и здесь повстречал стадо буйволов, буйволиц и телят, которое направлялось к реке. Заметив человека, они тотчас повернули назад, и один из буйволов случайно сбил с ног теленка, да так сильно ударил его при этом, что теленок уже не мог бежать вместе со всеми. Заметив, что детеныш отстал, мать вернулась назад и обратила весь свой гнев на Макору. Преследуемый разъяренной буйволицей, которая жаждала отомстить за беду, приключившуюся с ее детенышем, вождь кинулся к ближнему дереву.
      Едва он успел скрыться среди ветвей, как подбежала буйволица. С большим трудом сюда приковылял и теленок. Двигаться дальше он не мог, а мать не хотела его оставить. Так Макора очутился на дереве. Несколько раз он пытался спрыгнуть и ускользнуть, но всякий раз убеждался, что буйволица подстерегает его, готовая поднять на рога. Макору терзала нестерпимая жажда, когда наконец раздался первый выстрел Виллема, возвестивший, что помощь близка.
      В заключение вождь пригласил охотников пойти с ним наутро в его деревню. Он обещал оказать им поистине королевское гостеприимство. Крааль его был недалеко, вниз по реке, и приглашение тотчас приняли.
      - Одно место в его рассказе очень меня радует, - заметил Виллем. - Стало быть, неподалеку от нашего лагеря есть или, во всяком случае, был гиппопотам, и, может быть, скоро нам удастся начать долгожданную охоту.
      - Спроси-ка у него, Конго, - попросил Гендрик, - много ли в этих местах бегемотов.
      Вождь ответил, что здесь их почти не видно, но если ехать день вниз по реке, попадешь в большую проточную лагуну, вот там бегемотов - как звезд на небе.
      - Как раз то, что нам нужно! - сказал Виллем. - Теперь спроси его о жирафах, Конго.
      - Нет, пусть они не надеются найти жирафов в этой части Лимпопо, - ответил Макора. Он слышал, что кто-то когда-то видел здесь жирафа или двух, но они, видно, заблудились, а вообще жирафы тут не водятся.
      - Спроси его, не знает ли он, где они водятся, - попросил Виллем.
      Казалось, он интересовался жирафами больше, чем все его спутники.
      Макора не мог или не пожелал ответить на этот вопрос сразу. Он немного подумал и начал издалека. Его родина, сказал он, родина его племени, далеко отсюда, на северо-западе, но великий тиран, король зулусов Мосиликатсе, изгнал их из родного края, захватил их земли и всех мелких вождей обложил данью.
      Потом Макора рассказал, что каким-то таинственным образом он потерял расположение Секелету и других великих вождей своего народа, они отказали ему в покровительстве, и вместе со своим племенем он вынужден был бросить родной дом и переселиться в те места, куда он теперь поведет своих новых знакомых.
      - Но я совсем не об этом спрашивал! - сказал Виллем.
      Он и у себя на родине никогда не интересовался политикой, а уж до взаимоотношений африканских князьков ему и вовсе не было дела.
      Когда Макору снова спросили о жирафах, он ответил, что нигде нет такого множества жирафов, как в его родных местах, откуда он изгнан по произволу великого вождя зулусов. Дома он охотился на жирафов с детства.
      Тут беседу прервал Черныш.
      - Мясо готово, - провозгласил он, - пора приниматься за еду.
      И он разложил перед охотниками и гостем добрых десять фунтов телячьих отбивных.
      Макора, который, судя по всему, очень терпеливо ждал, пока поджарятся отбивные, приступил к еде тоже довольно спокойно. Но скоро выдержка изменила ему. Он ел с жадностью и съел больше, чем все четыре охотника вместе. Но при этом он просил извинить его за прожорливость - ведь почти двое суток у него и маковой росинки во рту не было.
      Наконец все поужинали, улеглись у костра и скоро уснули.
      Ночь прошла спокойно. Поднялись они вскоре после восхода, но не все в одно время: один человек встал и ушел на час раньше остальных. То был Макора, их вчерашний гость,
      - Эй, Черныш, Конго! - закричал Аренд, увидев, что вождя нет в лагере. Поглядите, все ли лошади на месте! Похоже, что он вчера наврал нам с три короба и в придачу обокрал нас.
      - Кто? - спросил Виллем.
      - Твой друг, вождь. Он пропал, и хорошо, если у нас больше ничего не пропало.
      - Не знаю, куда он девался, но даю голову на отсечение, что он честнейший человек и все, что он рассказал, чистая правда! - воскликнул Виллем с необычайной горячностью, которая всех удивила. - Он вождь, это у него на лице написано, а почему он исчез, просто понять не могу...
      - Ну, разумеется, он вождь, - насмешливо сказал Гендрик. - Здесь каждый африканец, у которого есть семья, уже вождь. Правду он говорил или нет, а только это ни на что не похоже - удрать, не сказавшись.
      Ганс промолчал, он не имел обыкновения говорить о том, чего не знал; а Черныш, убедившись, что лошади, ружья и все остальное имущество цело, объявил, что еще никогда в жизни он не был так озадачен.
      В лагере ничего не пропало, и все-таки Черныш был совершенно уверен, что всякий, кто разговаривает на одном из тех африканских наречий, которые понимает Конго, не устоит, если ему представится случай что-нибудь украсть.
      Лошадям дали попастись еще часок, а сами охотники сели завтракать телятиной; потом наши путешественники снялись со стоянки и снова двинулись вниз по течению Лимпопо.
      
      Глава XI
      КРААЛЬ МАКОРЫ