Охотник протяжно свистнул.
      Неожиданно прервав нетерпеливое расхаживание, "губернатор" снова повернулся к нему и переспросил:
      - Значит, он о ней расспрашивал?
      Элайас Роди явно рассердился и не боялся показать это. Но Кэррол был не из тех, кто на это реагирует.
      - Да, - последовал его холодный ответ, - но не понимаю, какое я имею к этому отношение. Могу только сказать и ему и вам, что у краснокожих есть свои чувства и свои права. Да, и с ними нужно считаться так же, как с чувствами и правами бледнолицых.
      - А почему вы говорите это мне, сэр? - спросил "губернатор".
      - Потому что не боюсь сказать вам в лицо то, что говорю за спиной. Вашему парню нужно побыстрее перестать думать об этой девушке Сансуте, а вам стоит позаботиться об этом, пока ничего не случилось.
      Очень откровенный человек Крис Кэррол, и Элайас Роди уже пожалел, что заглянул к нему.
      Прежде чем он пришел в себя от удивления, Кэррол продолжал:
      - Незачем приукрашивать положение, губернатор. В прошлом году, когда Олуски был здесь, ваш сын вечно бродил вокруг индейского поселка и в роще, куда ходили их девушки. Он всегда разговаривал с дочерью вождя и делал ей подарки. Я знаю, что это неправильно.
      - Но это совершенно естественно, - ответил "губернатор", справившись с раздражением и говоря совершенно спокойно, - ведь Нелати, Сансута и мой сын выросли вместе.
      - Возможно, но сейчас все изменилось. Уоррен и Сансута превратились в мужчину и женщину, вы знаете это так же хорошо, как я, губернатор. А что касается Нелати, то он ничего особенного не представляет, и я часто думаю, сын ли он Олуски.
      Справедливость первой части замечания Кэррола понравилась "губернатору" не больше его предыдущих слов, и, удивленный откровенностью охотника, он молчал, не находя ответа.
      А Крис явно намеревался высказаться до конца.
      - Губернатор, мне многое хотелось сказать вам в удобное время. Я думаю, что такое время настало. Я не принадлежу к вашей колонии. Бываю здесь только время от времени. Но я вижу и слышу такое, о чем другие не решаются вам сказать. Не понимаю, почему: ведь вы в конце концов только человек, хотя люди и считают, что вы возглавляете колонию. Насколько мне известно, все ваши люди поселились на землях, которые когда-то принадлежали индейцам. И мне кажется, что законы, применимые к белым людям, применимы и к краснокожим. Но на самом деле, губернатор, это не так. Если такие законы есть, они не выполняются. И там, где белый может получить преимущество за счет индейца, закон понимается так, как выгодно белому. Я знаю, вы считаете это естественным, потому что вы думаете так же. Но я вам скажу, мистер Роди... - голос Кэррола теперь звучал взволнованно, - скажу, что это не естественно и неправильно, и этому нужно положить конец. И говорю это вам, потому что у вас мозгов и денег побольше, чем у остальных, и вы должны иметь ответ. Таково мое мнение, и мне все равно, нравится оно вам или нет.
      - Что ж, мистер Кэррол, - ответил Роди, холодно подчеркивая слово "мистер", - я рад, что вы высказали свое мнение. Оно, несомненно, очень ценно.
      - Не знаю, ценно оно или нет, но знаю, что оно честное, - сказал Крис со спокойным достоинством, которое, вопреки его грубой одежде, свидетельствовало, что он джентльмен. - Не собираюсь давать вам советы, губернатор. Я только посчитал это своим долгом, а я стараюсь выполнять свой долг. И то же самое я думаю о том, что ваш сын Уоррен бегает за индейской девушкой. Ничего хорошего из этого не получится.
      "Губернатор" собирался ответить, но ему помешало появление самого Уоррена Роди.
      При свете дня молодой человек представлял собой странный контраст с отцом. Небольшого роста, с женственной внешностью, с беспокойным, бегающим взглядом, с нерешительным ртом, он не был похож на сына жесткого, решительного человека.
      Одет он был аккуратно, почти щегольски, и выражение лица у него было самодовольное и неприятное. Казалось, он скорее будет идти по жизни с вкрадчивостью и гибкостью, чем с уверенностью и гордостью. Как ночью по-кошачьи он двигался в темном лесу, избегая все препятствия, так и сейчас вошел в хижину охотника.
      И Крис, и "губернатор", оба по каким-то неуловимым признакам поняли, что Уоррен подслушивал.
      Однако, если это и так, молодой человек ничем себя не выдал. Стоял, улыбаясь и похлопывая себя по сапогу хлыстом для верховой езды.
      - Отец, ты здесь? Пришел повидаться с раненым или попрощаться с охотником?
      Отец ничего ему не ответил. Повернувшись к Кэрролу, он сказал:
      - Поговорим об этом деле в другой раз, но я все равно благодарен вам за добрый совет.
      Сказано это было очень вежливо.
      Поворачиваясь к выходу, он обратился к сыну:
      - Приходи домой пораньше, Уоррен. Мне нужно с тобой поговорить.
      Уоррен кивнул, и отец его вышел, очень недовольный разговором с Крисом.
      Ничто так не смущает коварного и скрытного человека, как откровенность.
      "Губернатор" вышел, а Кэррол принялся что-то напевать. Новый его посетитель немного подождал, потом заговорил.
      - Как Нелати? - спросил он. - Будет ли он достаточно силен, чтобы уйти завтра?
      - Не совсем, - ответил Кэррол, прерывая свою песенку. - Ему лучше оставаться здесь и подождать прихода племени. Оно скоро появится. К этому времени он совсем поправится.
      - Что рассердило моего отца, Крис?
      - Не знаю, но, кажется, кто-то с ним не соглашается. Он действительно сильно рассердился.
      - Но, Крис, вы на самом деле уходите завтра?
      - С рассветом, - ответил Крис.
      - А куда?
      Крис искоса посмотрел на спрашивающего, прежде чем ответить.
      - Не знаю еще, пойду ли вдоль залива или к большим болотам. Возле поселка теперь олени встречаются редко, и мне приходится далеко ходить, чтобы найти их. Все это из-за чертовой цивилизации!
      - Если пойдете к болотам, можете оказать мне услугу, - сказал Уоррен.
      - Правда? - И после недолгого размышления охотник продолжал: - Ну, видишь ли, Уоррен, все-таки я не пойду к болотам. Я принял теперь решение и пойду вдоль залива.
      Уоррен ответил:
      - Ну, хорошо. Неважно...
      И, ничего больше не объясняя, расстался с Крисом и отправился к Нелати.
      Как только он вышел, поведение Кэррола изменилось. Актер-комик с удовольствием включил бы его ужимки в свой репертуар. Охотник рассмеялся, подмигнул, покачал головой, потер руки и, казалось, весь дрожал от внутреннего смеха.
      - Никогда не встречал таких изворотливых и хитрых типов! Будь я проклят, если молодой уступает старику. Иду ли я к болоту? Не могу ли оказать ему услугу? Нет, мистер Уоррен, ни вашим кошачьим лапкам, ни цепким когтям вашего отца не поймать эту мышь! Не собираюсь участвовать в ваших делишках, не хочу вообще о них знать. И Нелати не будет, если я только смогу этому помешать. Не позволю ему пошевелиться, пока не придет племя. Может, это спасет его от неприятностей. Он, конечно, ничего особенного, но неплохой краснокожий. Настоящее дитя природы, вот кто он такой. Нет, мистер Уоррен, грязную работу делай сам, и твой отец то же самое. Крис Кэррол никому из вас помогать не собирается. Если молодой сделал вид, что ничего не слышал, хотя все слышал, а отцу все равно, что я ему сказал, - ничего хорошего из этого не выйдет, или мне никогда больше не прицелиться в оленя.
      Глава VI
      ХРОМОНОГИЙ
      Как и старик, молодой Роди вышел из хижины Кэррола в дурном настроении.
      Короткий разговор с Нелати принес ему не больше удовлетворения, чем беседа с охотником.
      Неприятно встречать презрительное отношение к твоим способностям. Ничто не загладит плохого мнения о твоих способностях, особенно если, эти способности направлены на дурное.
      Не анализируя свои чувства, Уоррен Роди тем не менее понимал, что потерпел поражение, а поражение всегда казалось ему нестерпимым.
      В этом отношении сын повторял характер отца.
      Он был не менее эгоистичен, чем старый Роди, но не обладал его опытом, позволяющим скрывать эгоизм. В этом отец намного превосходил его.
      Откровенные слова Кэррола и то, что он подслушал у хижины, вызвали у Уоррена раздражение, а пророческий тон охотника никак не смягчал это чувство. Дело в том, что догадка старого охотника была очень близка к истине.
      Уоррен страстно домогался Сансуты, дочери Олуски.
      Это была не мужская страсть, не любовь, а тайное стремление игрока к обладанию без труда.
      Красота девушки очаровала Уоррена. Будь его душа чиста, это очарование принесло бы с собой и собственное лекарство. Из симпатии выросла бы чистая любовь.
      Но молодой человек не был способен на такое чувство, и выросли только сорняки.
      До сих пор различие в расе защищало от вреда объект его восхищения. Уоррен стыдился ухаживать за девушкой честно и открыто.
      Поэтому он решил сделать вид, что подружился с ее братом, и использовать эту дружбу как прикрытие своего предательства.
      В происшествии, с которого начался наш рассказ, он нашел средство для удовлетворения своих интересов, решил привязать к себе Нелати и подчинить его своей воле.
      Как мы говорили, Красный Волк, покушавшийся на жизнь Нелати, пал от пули Уоррена.
      Когда Уоррен положил палец на курок и приготовился послать свою жертву в долгий путь, в голове его мгновенно сложился план, который сделал его особенно метким.
      Попробуем объяснить.
      Нелати сказал, что Красный Волк говорил плохие слова о Сансуте и Уоррене. Само соединение этих имен подкрепляло клевету.
      Нелати сказал правду, но он кое-чего не знал: несчастный, который заплатил жизнью за свои слова, был всего лишь игрушкой в руках друга Нелати Уоррена Роди.
      Ленивый пьяница и бездельник, Красный Волк стал орудием Роди и служил посыльным между ним и индейской девушкой. И за эту службу получал награду золотыми монетами.
      Но старинная история о злом хозяине, которого перестал удовлетворять злой слуга, на этот раз снова повторилась.
      Уоррен опасался, что в пьяном виде Красный Волк проболтается и выдаст доверенную ему тайну.
      И оказался прав: пытаясь предупредить Нелати об опасности, угрожающей его сестре, Красный Волк использовал при этом грязные слова.
      Злословя о друге Нелати, он одновременно бросил тень на его сестру.
      Исход уже известен.
      Злобными были мысли Уоррена, когда он стоял с ружьем в руке, наблюдая за двумя индейцами.
      Если Красного Волка (он его сразу узнал) убрать в момент, когда тот пытается убить Нелати, опасный язык замолчит навсегда; зато крепче будет дружба Нелати, и Сансута со временем станет его, Уоррена, добычей.
      Решение было принято: пуля пробила голову Красного Волка, и Уоррен Роди сам осуществил часть своего пророчества.
      И вот, достигнув такого успеха, он был в ярости, что проницательный охотник проник в его планы и, как будто ничего не делая для этого, наложил ограничения на чувство благодарности, которое испытывает Нелати к Уоррену.
      Все это сделал Крис Кэррол, и потому Уоррен Роди рассердился на него.
      Он вышел из хижины, поклявшись отомстить Кэрролу и обдумывая средства для достижения этой цели.
      Ему не пришлось долго ждать и далеко искать.
      В конце просёлочной тропы, на которой стояла хижина лесника, он встретил самое подходящее для своих целей орудие.
      Это был сидящий верхом на высокой изгороди негр, с кожей, черной, как Эреб1.
      Выглядел он настолько необычно, что приковывал к себе внимание.
      Голова, покрытая обрывком старого войлока, который негр называл шляпой, была несоразмерно велика и покрыта густыми курчавыми волосами. Но волосы не скрывали обезьянью форму черепа, очень напоминавшего череп шимпанзе. Глаза, бегающие и блестящие, с яркими белками, казались неестественно большими и злобно выразительными; они сидели над типично африканскими носом и ртом.
      Руки у негра были нелепо длинными и, казалось, должны были компенсировать недостаток длины короткого и уродливого корпуса.
      Одежда его представляла собой груду рваных тряпок, которые держались вместе каким-то чудом.
      Негр насвистывал что-то лишенное всякой мелодии и бил изгородь пятками, словно одержимый.
      Когда подошел Уоррен Роди, негр прекратил свистеть, проворно спрыгнул со своего насеста и в виде приветствия взмахнул своей потрепанной шляпой.
      При виде молодого Роди огромный рот уродливого создания раскрылся от уха до уха, зловеще сверкнул двойной ряд зубов.
      - Ха! ха! Ху! ху! Боже, благослови меня, если это не сам масса Уоррен! Масса, старик рад вас видеть, очень рад!
      Таково было его приветствие.
      Молодой человек остановился и с улыбкой смотрел на негра.
      - Ну, Хромоногий, старый дьявол, чего ты от меня хочешь?
      - Ха! ха! хо! хо! Благослови его, какой храбрый и красивый молодой джентльмен - как картинка! "Чего хочет старый дьявол?" Он многого хочет, масса, многого!
      - Ты опять без работы?
      - Ха! ха! Никакой paботы, масса, уже целых две недели, клянусь честным словом старого негра! Ничего нет, масса. Никому не нужен бедный Хромоногий, никому не нужен.
      И, словно подтверждая свое последнее заявление, несчастный урод высоко подпрыгнул и снова уселся на изгородь. Молодой Роди весело рассмеялся, сильно хлестнул бичом негра по спине, бросил ему серебряную монету и пошел дальше.
      Хромоногий спрыгнул, нагнулся, чтобы поднять монету, и с удивлением обнаружил, что молодой человек, пройдя несколько шагов, остановился словно в нерешительности.
      Немного погодя Уоррен повернулся и пошел назад.
      - Кстати, Хромоногий, - сказал он, - приходи к нашему дому: сестра кое-что тебе даст.
      - Ха! ха! хи! хи! Мисс Элис, благослови ее, она может дать. Приду, сэр. Старый негр всегда рад услужить мисс Элис.
      - А когда придешь, - продолжал Хромоногий, - спроси меня. Я тоже кое-что найду, чтобы немного помочь тебе.
      Не задерживаясь, чтобы выслушать многословные выражения благодарности, полившиеся из уст Хромоногого, Уоррен пошел дальше и скоро скрылся из виду.
      Как только он исчез, чернокожий еще раз подскочил и направился в сторону, противоположную той, куда пошел сын "губернатора".
      По пути он бормотал:
      - Чего ему нужно, этому парню? Кажется, это хорошо для старого негра; и кто знает, может, закончится ожидание старого негра и он расплатится за то, что с ним сделали. Хе! хе! Вот тогда он посмеется, хе! хе! хе!
      Глава VII
      ДВА ВОЖДЯ
      Место действия нашего рассказа переносится на пятьдесят миль от залива Тампа на край травянистой болотистой равнины.
      Время - полдень.
      Участники - два индейца.
      Один - старик, другой - в расцвете сил.
      Первый - седовласый, морщинистый, со следами бурной и трудно проведенной жизни.
      Он представляет собой поразительное и красочное зрелище, стоя в тени высокой пальмы.
      Одежда у него наполовину индейская, наполовину охотничья. Кожаная куртка, брюки и мокасины, обшитые бусами. Пояс вампум, надетый через плечо. На спине висит алое одеяло, его складки скрывают фигуру, которая в молодости должна была быть великолепной. Она по-прежнему хороша, и широкая грудь и мощные мышцы свидетельствуют о почти прежней силе. На голове у него повязана лента, украшенная бусами, и в нее воткнуты три орлиных пера.
      Лицо старика полно достоинства и спокойной решимости.
      Это Олуски, вождь семинолов.
      Собеседник его не менее интересен.
      Он лежит, вытянувшись на земле, опираясь на локоть, повернувшись лицом к старику, и представляет собой поразительный контраст ему.
      Подобно Олуски, он тоже одет наполовину как индеец, наполовину как охотник. Но его одежда богаче украшена бусами и очень идет его молодости и красоте.
      Кожа у него не медного цвета, как у индейцев, а оливкового безошибочный признак того, что в его жилах течет кровь белого человека. Лицо мужчины отличается поразительной красотой. Оно имеет правильные черты, хорошо очерченные и восхитительно четкие. Глаза большие и сверкающие, а широкий лоб свидетельствует о наличии недюжинного ума. Как и у старика, у него на голове орлиные перья, а на теле пояс вампум; но вместо одеяла на плечи он набросил накидку из шкуры пятнистой рыси.
      Первым заговорил Олуски.
      - Вакора должен сегодня отправляться? - спросил он.
      - Я покину тебя на закате, дядя, - ответил молодой индеец,- это был племянник вождя по имени Вакора.
      - А когда Вакора вернется?
      - Только после того, как вы переберетесь к заливу Тампа. У меня много дел. После смерти отца на меня легли большая ответственность, и я не могу пренебрегать своими обязанностями.
      - Наше племя выступает через семь дней.
      - А где Нелати? - спросил Вакора.
      - Он ушел вместе с Красным Волком и должен скоро вернуться.
      Олуски не подозревал о случившемся.
      - Они отправились в охотничью экспедицию, и, если не смогут вернуться вовремя, пойдут прямо к заливу и будут там ждать нашего прихода.
      - Вы по-прежнему разбиваете летний лагерь на холме? Я не был там с детства. Нехорошо, потому что там погребены наши предки.
      - Да, это место дорого для всех семинолов.
      - Но возле него поселок белых. Это твой дар им, дядя. Я помню.
      Вакора говорил с интонацией, звучавшей почти насмешливо.
      Старый вождь тепло ответил:
      - Что ж, Олуски был в большом долгу у их вождя. И заплатил свой долг. Он наш друг.
      - Друг? - с горькой улыбкой переспросил Вакора. - С каких это пор бледнолицые стали друзьями краснокожих?
      - Ты по-прежнему несправедлив, Вакора! Ты не изменился. Глупость молодости должна уступить место мудрости зрелого возраста.
      При этих словах взгляд Олуски прояснился. Сердце его переполняли благородные чувства.
      - Я не верю белым людям и никогда им не поверю! - ответил молодой вождь. - Что они сделали нашему народу, чтобы мы им поверили? Посмотри на дела белого человека, а потом верь ему, если можешь. Где могауки, шауни, делавары и наррагансеты2? Верен ли был белый человек слову, данному им?
      - Не все белые одинаковы, - ответил старик. - Бледнолицый помог мне, когда я нуждался в помощи. Дела всегда важнее слов. Олуски не может быть неблагодарным.
      - Что ж! Олуски доказал свою благодарность, - сказал Вакора. - Но пусть опасается тех, кого он отблагодарил.
      Старый вождь ничего не ответил, он стоял, задумавшись.
      Слова Вакоры разбудили мысли, дремавшие до той поры. И какое-то неведомое чувство овладело старым индейцем.
      Недоверие заразительно.
      Его племянник тоже, казалось, погрузился в размышления. По-прежнему лежа на земле, он срывал лепестки растущего поблизости цветка.
      Наконец дядя возобновил разговор.
      - Нам не в чем обвинять белого вождя или его людей. Наше племя ежегодно посещает это место - нас всегда приветливо встречают, не мешают, пока мы там живем, и не пристают, когда уходим. Нет, Вакора, эти белые люди не такие, как остальные.
      - Дядя, все белые одинаковы. Они селятся на нашей земле. Когда им нужно место, индеец должен им уступить. Какая вера или какая дружба может существовать между нами, если мы не равны? Разве и сейчас семинолы не страдают от прихотей белых людей? Разве наши охотничьи земли не оскверняются их присутствием, разве не нападают белые на наши поселения из-за каких-то воображаемых обид? Твой друг - белый человек, и потому враг твоего народа.
      Вакора говорил страстно.
      Старость, а может, и привычка затуманили ощущения Олуски, он не замечал посягательств, о которых говорил Вакора.
      К несчастью, история подтвердила слова младшего вождя. По всему Американскому континенту наступление цивилизации сопровождалось грубым пренебрежением правами и чувствами индейцев.
      Договоры нарушались или превратно истолковывались, гонения с одной стороны вели к жестокой мести с другой.
      Конечно, белые всегда побеждали. Племена могли сохранять свои земли только с молчаливого согласия завоевателей, а не по справедливости. Как только появлялась необходимость изгнать индейцев с их земель, тут же находился и предлог.
      Найти его всегда легко, а дальше события развивались всюду одинаково.
      Вначале оскорбления, унижения и подчеркнутое пренебрежение, потом все усиливающееся чувство взаимной вражды, затем открытое нападение, ведущее к кровопролитию, и, наконец, война, массовые убийства и исчезновение племен.
      А начинались такие события обычно с легкой руки эгоистичных земельных спекулянтов.
      Индейцы далеко не всегда вели себя как дикари.
      Не менее часто справедливо обратное. В каждом народе есть люди образованные, быстро соображающие и с острым ощущением справедливости.
      Вспомните о предводителях войн с племенами кри и чероки, шауни и делаваров. Подумайте о Текумсе. Не забывайте Логана3.
      Семинолы отличались умом, и среди них встречались и образованные люди. На их территории существовали школы; они успешно занимались сельским хозяйством и вели торговлю. Все это служило основанием для получения ими гражданства и давало на это моральное право.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.