Понимая всю катастрофичность падения столь большого космического тела на наиболее населенную территорию вашего государства, мы считаем в то же время вполне реальным предотвращение этой катастрофы. Для современной техники с ее космическими и межконтинентальными ракетами, управляемыми снарядами и быстро действующими электронными вычислительными машинами вполне посильна такая задача, при условии объединения усилий государств, обладающих подобной техникой.
      В создавшейся критической обстановке Советский Союз считает международным долгом своим предложить вам свою незамедлительную помощь, ибо нам дорог ваш талантливый, трудолюбивый народ. Небезразличны мы и к созданным его трудом культурным и историческим ценностям вашей столицы, многие из которых в случае падения астероида неизбежно должны погибнуть. Считаем необходимым также поставить вас в известность, что помощь нашу не оговариваем мы никакими условиями политического или экономического характера, ибо не сомневаемся, что в подобной ситуации вы поступили бы точно так же".
      Кто-то из сенаторов многозначительно кашлянул, и мистер Кэсуэл метнул в его сторону недовольный взгляд. Затем он торопливо пробежал глазами заключительную часть Послания Советского правительства и заключил скороговоркой:
      - Ну, дальше тут идет изложение уже известной нам советской доктрины о мирном сосуществовании. Документ этот будет размножен вскоре и роздан вам, так что все будут иметь возможность подробно с ним ознакомиться. А сейчас объявляю заседание сената закрытым, так как дальнейшее обсуждение вопроса, стоящего в повестке дня, в связи с Посланием Советского правительства, переносится на совместное заседание обеих палат Конгресса.
      22. В штаб-квартире Дональда
      Роквелла-младшего
      Теперь для всех было несомненно, что совместное заседание обеих палат Конгресса должно окончательно решить - принять или не принять помощь Советского Союза. Заседание это было назначено на вечер следующего дня с тем, чтобы дать возможность конгрессменам обстоятельнее ознакомиться с текстом Послания Советского правительства и всеми приложениями к нему. Не только жители Грэнд-Сити, но и вся страна с затаенным дыханием ждали этого решения.
      Все вечерние газеты вышли в тот день с заголовками во всю полосу: "Советские астрономы утверждают, что астероид упадет на Грэнд-Сити", "Россия протягивает нам руку помощи", "Завтра решится судьба нашей столицы", "Мэр Грэнд-Сити призывает жителей столицы к спокойствию", "Сенатор Твифорд предостерегает конгрессменов от поспешных решений"...
      Прокомментировать последние события вечерние газеты не имели времени. Только одна "Сирена" успела к десяти часам вечера отпечатать экстренный выпуск. Зато все радиокомпании развили энергичную деятельность, высказывая самые противоречивые точки зрения на происходящие и предстоящие события. Ошеломленные, растерянные и потрясенные всем этим, жители Грэнд-Сити всю ночь не сомкнули глаз...
      Не спали в ту ночь и представители деловых кругов - директора крупнейших банков Грэнд-Сити, руководители финансовых групп и промышленных компаний. Собрал всех этих высокопоставленных лиц глава банкирского дома "Дональд Дж. Роквелл и К°" Дональд Джеймс Роквелл-младший в своей штаб-квартире в "Роквелл-центре". Он попросил председательствовать на этом собрании директора "Нэшонал банк оф Грэнд-Сити" мистера Фрэнсиса Фредендолла, а сам скромно сел в свое любимое кожаное кресло и с любопытством стал прислушиваться к речам своих младших партнеров.
      Мистер Фрэнсис Фредендолл открыл собрание пространной речью и, судя по тому, как одобрительно кивал ему лысоватой головой Дональд Роквелл-младший, нетрудно было сообразить, что мультимиллионер не только во всем с ним согласен, но и сам, видимо, уполномочил его произнести эту речь.
      А мистер Фредендолл начал свою речь с того, что выразил удивление, почему так нервозно и однобоко оценивают деловые круги сложившуюся обстановку. Все почему-то видят в предстоящем падении астероида сплошные бедствия, тогда как всякое явление, в том числе и эта грядущая космическая катастрофа, имеет две стороны. Так сказать, дебет и кредит. Он, мистер Фредендолл, не отрицает, конечно, что многие неприятности уже сейчас обнаружились со всей очевидностью. Резко сократились, например, заказы на продукцию почти всех столичных предприятий. Значительно уменьшился и оптовый, и розничный товарооборот. Падают цены на многие товары широкого потребления. Уменьшается объем перевозок всех видов транспорта. Стремительно падает курс акций на бирже.
      Эту первую часть своей речи мистер Фредендолл закончил следующими словами:
      - Как видите, господа, я ничего не приукрашиваю и докладываю вам обстановку во всей ее неприглядности.
      Всем действительно понравились и спокойный тон, и трезвость оценки фактов мистером Фредендоллом. У Роквелла-младшего от удовольствия щеки покрылись морковным румянцем, резче обозначились красные жилки на носу.
      Вдохновленный явно выраженным одобрением присутствующих, Фрэнсис Фредендолл после небольшой .паузы продолжал развивать свою мысль. Теперь он изображал другую, положительную сторону явления. И тут главным, с его точки зрения, было то, что Конгресс на завтрашнем своем заседании должен будет утвердить дополнительные ассигнования на производство ракетного оружия, электронных вычислительных систем и радиолокационных установок.
      Кто-то назвал предполагаемую довольно крупную сумму этих дополнительных ассигнований, и все, как по команде, повернули головы в сторону Роквелла-младшего. Мультимиллионер, утвердительно кивнув головой, проговорил негромко:
      - Да, примерно в этом размере.
      - К тому же, господа, - продолжал Фредендолл, - уже сейчас заметно оживляется деловая активность соседних штатов в связи с предстоящим разрушением Грэнд-Сити. Растет стоимость земельных участков, увеличиваются заказы на строительные работы, поднимаются цены на жилую площадь. А если мы откажемся от помощи русских, представляете вы себе, какие грандиозные работы предстоят нам по эвакуации промышленных предприятий, учреждений и населения? Тотчас же все виды нашего транспорта будут полностью загружены. Огромная армия безработных окажется занятой на длительное время работами по демонтажу и эвакуации промышленных предприятий. А какой подъем деловой активности предстоит потом, когда придется восстанавливать разрушенную столицу? Самый же главный наш выигрыш, в случае отказа от помощи русских, будет в сохранении нашего престижа, если не сказать независимости, ибо нам с вами достаточно хорошо известно, к какой потере самостоятельности приводит всякое принятие помощи. В данном же случае наша зависимость от России может оказаться не столько экономической, сколько политической.
      - Их пропагандистская идея мирного сосуществования непременно тогда восторжествует, - раздраженно проговорил кто-то из бизнесменов, сидевших в самом дальнем конце кабинета.
      Обменялись репликами и другие представители деловых кругов. Только Дональд Роквелл-младший сохранял невозмутимое спокойствие. А когда снова восстановилась тишина, слова попросил пожилой, всеми уважаемый финансист, обладатель многомиллионного капитала, сенатор Стэнли Ирвинг.
      - Я полагаю, что на этом неофициальном совещании, - начал он негромким, глуховатым голосом, - мы не будем говорить политических речей, а обменяемся мнениями по поводу обстановки, сложившейся куда более серьезно, чем доложил нам об этом уважаемый мистер Фредендолл. Для того, чтобы решить вопрос о принятии или не принятии помощи русских, давайте сначала трезво оценим, какой ущерб причинит нам потеря Грэнд-Сити. В связи с этим я напомню вам кое-какие цифры.
      Ирвинг степенно откашлялся, вытер рот большим клетчатым платком и продолжал:
      - Кроме того, что Грэнд-Сити - столица нашего государства, а это имеет не только политическое, но и большое моральное значение, в нем представлены все основные отрасли промышленности нашего государства. В швейных предприятиях его занято, например, около сорока процентов швейников всей нашей страны, в полиграфической - около двадцати процентов всех наших рабочих-печатников. Удельный вес химической промышленности столицы составляет двадцать процентов, а металлообрабатывающей - около десяти. В Грэнд-Сити сосредоточено к тому же не менее одной четверти всей оптовой торговли и большой оборот розничной. К тому же через него проходит более одной трети всей внешней торговли страны. Я уже не говорю о том, что Грэнд-Сити является крупнейшим узлом морских, речных, железнодорожных, автомобильных и авиационных сообщений.
      Хотя Роквеллу-младшему не очень нравилось все то, о чем говорил Ирвинг, он делал вид, что слушает его с не меньшим вниманием, чем Фредендолла. Досаднее же всего было ему то, что и другие слушали этого финансиста не без интереса.
      - А можно разве не считаться с тринадцатимиллионным населением Грэнд-Сити? - продолжал Ирвинг. - Куда мы его денем? Чем займем достаточно длительное время полтора миллиона рабочих и не меньшее число служащих?
      Сделав небольшую паузу, Ирвинг улыбнулся:
      - Не хотел я говорить о политике, но без этого, видно, не обойтись. Давайте теперь трезво посмотрим, каково соотношение сил по ту и по эту сторону "железного занавеса". В военном отношения перевеса мы, конечно, не имеем. Кое в чем даже уступаем. По лицам вашим вижу, что утверждение это вам явно не нравится, я и сам от него не в восторге, но что поделаешь... Вот точка зрения по этому вопросу нашего национального исследовательского института.
      Ирвинг достал свою записную книжку и не спеша стал перелистывать ее.
      - В докладе упомянутого мною исследовательского института, над составлением которого трудились шестьсот лучших наших экспертов, констатируется следующее:
      "Запад утратил свое прежнее военное преимущество. Советский Союз в течение последнего десятилетия сумел не только сравняться, но, возможно, превзошел нашу страну в области военной техники".
      - А теперь давайте взвесим, каково соотношение сил в области экономики, - продолжал Ирвинг, закрывая записную книжку и пряча ее во внутренний карман пиджака. - Тут у нас есть пока явный перевес. По производству продукции на душу населения мы обладаем в настоящее время двойным превосходством. Есть, значит, смысл принять вызов на экономическое соревнование с коммунистическим миром и приложить все усилия, чтобы и в этой области не дать им возможности выяти на первое место. Пусть мне теперь кто-нибудь скажет, что я нарисовал, в общих, конечно, чертах, неверную картину соотношения сил? спокойно заключил Ирвинг, смело глядя в глаза присутствующих.
      - Да, это так, но ведь преимуществ-то у нас гораздо больше, чем вы назвали, - заметил кто-то.
      - Не спорю, - охотно согласился Ирвинг. - Но я умышленно не вдаюсь в детали, а беру лишь самое главное. Что же получится, если мы пожертвуем Грэнд-Сити? Представляете вы себе, какой выигрыш мы дадим русским в этом экономическом соревновании с нами? Потеря Грэнд-Сити равносильна для нас потере примерно пятнадцати процентов всего нашего экономического потенциала. А ведь русские, по опубликованным контрольным цифрам их семилетнего плана, намереваются осуществить среднегодовой прирост промышленной продукции в размере восьми и шести десятых процента, тогда как у нас этот прирост составляет всего лишь два процента.
      Молчание, которое сохраняли бизнесмены во время .выступления Ирвинга, оказалось обманчивым. С критикой его выступили сразу несколько человек, и хотя они не смогли опровергнуть его оценки сложившейся обстановки, нападки их обрушились главным образом на то, что Ирвинг, увлекшись экономическими соображениями, недооценил будто бы политического момента. Многие считали, что самым страшным, в случае принятия помощи русских, будет потеря веры в политику "с позиции силы".
      Но кое-кто все-таки задумался. Кто-то заметил наивно:
      - А нельзя разве как-нибудь использовать то обстоятельство, что не мы попросили помощи, а нам предложили ее?
      Тотчас же последовала чья-то раздраженная реплика:
      - Нашли чем утешиться.
      А в первом часу ночи пришло сообщение и-з вычислительного центра Главной обсерватории, подтверждавшей правильность заявления советских астрономов о падении астероида на Грэнд-Сити. Но и это известие не помогло представителям деловых кругов прийти к единому мнению.
      23. Тревожные дни Грэнд-Сити
      События развивались теперь настолько стремительно и многообразно, что Каннинг просто не успевал прокомментировать всего этого в своей маленькой газете. Зато он полнее всех. других газет дал текст Послания Советскогоправительства президенту республики. К тому же он печатал большое количество писем и резолюций многочисленных собраний интеллигенции Грэнд-Сити, требовавшей от правительства незамедлительного принятия помощи русских.
      Самым же значительным событием считал Каннинг заявление руководителей двух крупнейших профсоюзов Грэнд-Сити о том, что они объявят забастовку, в случае если правительство примет решение об эвакуации столицы. В тот же день к заявлению этому присоединились и другие профсоюзы. В знак солидарности с профсоюзными организациями столицы грозили забастовками профсоюзы почти всех штатов республики. Под давлением масс вынуждены были поддержать требования рабочих даже многие реакционные профсоюзныелидеры.
      "Мы не будем демонтировать наши предприятия", - говорили рабочие. "Мы откажемся перевозить промышленное оборудование", - заявили транспортники. Даже пенсионеры,домашние хозяйки и безработные заявляли во всеуслышание, что они никуда не уедут из родного города.
      - Пусть нас вывозят силой, - истерически кричала какая-то пожилая женщина, несколько раз прорывавшаяся к зданию Конгресса сквозь строй полицейских. - Мы все ляжем на улицах перед нашими домами, и пусть лучше раздавит нас небесный камень, чем покинем мы дома, в которых родились...
      Голоса этой обезумевшей женщины не стало слышно лишь после того, как ее посадили в полицейскую машину и уьезли куда-то. Но многотысячная толпа, круглые сутки стоявшая вокруг здания Конгресса, не редела. Она скандировала свои требования так громко и так дружно, что заглушала голоса выступавших в Конгрессе сенаторов. Усиленные наряды полиции ничего не могли поделать с этим небывалым за всю историю Грэнд-Сити скоплением народа. Мэр города начал уже серьезно подумывать - не вызвать ли войска...
      - Господи, что же это такое творится!.. - испуганно говорил какой-то пожилой, почтенный сенатор, глядя через плотно закрытое окно на площадь перед Конгрессом. - Я думал, что такое возможно лишь в истерической Франции или легкомысленной Италии... Что же это стало такое с нашим спокойным, добродушным народом?
      - Память у вас коротка, уважаемый мистер Харрисон, - невесело усмехнулся стоявший с ним рядом сенатов Сэнфорд. - А "голодный поход" безработных в дни мирового экономического кризиса? А поход безработных ветеранов войны, против которых пришлось не только вывести войска, но и применить оружие? Да известно ли вам, сколько у нас было стачек за последние годьч? Около сорока четырех тысяч! А в предвоенное десятилетие их было всего лишь двадцать тысяч, и участвовали в них в те годы только девять миллионов человек, а сейчас - более двадцати семи миллионов! "
      - Распустили, избаловали мы рабочих нашей либеральной политикой, - вмешался в разговор третий сенатор. - А я бы вызвал все-таки войска и показал бы им, как митинговать!..
      - Вот и напрасно, - возразил ему мистер Сэнфорд. - Я бы, напротив, в создавшейся обстановке удовлетворял их требования - принял бы помощь русских, но уж потом припомнил бы им все это!..
      - Я тоже думаю, что принять их помощь нужно, - поддержал мистера Сэнфорда сенатор Харрисон. - Может ведь так случиться, что русские на этой самой помощи и оскандалятся. Не очень-то я уверен, что удастся им раскрошить астероид. Одно дело. запустить ракету в сторону луны, а другое дело - попасть в космическое тело, несущееся нам навстречу со скоростью почти в пять раз превышающей скорость этой ракеты. Вы представляете, как подорвут они свой авторитет, если только не разрушат астероид?
      - Да, - вздохнул третий сенатор, - ради такого подрыва их авторитета - не пожалел бы я никаких жертв! Ни людей, ни города!
      ...Конгресс с тех пор, как было получено Послание Советского правительства, заседал уже второй день. И лишь к исходу третьего, после ожесточенных дебатов и голосования, принято было наконец решение не отвергать предложения Советского правительства.
      - Ну-с, - устало проговорил Чарльз Каннинг, узнав об этом решении, - на первом этапе мы, кажется, победили. Но самое трудное еще впереди...
      24. Подготовка к космической битве
      Не один месяц прошел в напряженной подтотоеке к обстрелу астероида. Всеми этими работами руководил по распоряжению главы правительства помощник военного министра Герберт Рэншэл. Он подобрал себе в помощнч.ки людей талантливых и энергичных. Не удалось только отстранить генерала Хазарда, пользовавшегося поддержкой многих конгрессменов и личным расположением военного министра. В штабе Рэншэла можно было встретить теперь не только генералов, адмиралов и военных инженеров всех корпусов армии, но и советских военных специалистов.
      Приводился в боевую готовность и военноморской флот, которому предстояло сыграть в этой битве весьма существенную роль. Траектория полета астероида через атмосферу, как теперь было совершенно точно установлено, пересекала Атлантический океан с северо-востока на юго-запад на довольно значительном расстоянии. Вот тут-то, на всем протяжении этой траектории, и должны были подвергнуться обстрелу морской зенитной артиллерии наиболее крупные осколки астероида, образовавшиеся в результате воздействия на него ядерного оружия за пределами атмосферы.
      Нелегкой была кропотливая работа по подготовке к "космической" битве, как называли теперь в печати предстоящее сражение с астероидом. Очень мешала этой работе нездоровая шумиха, поднятая некоторыми газетами, особенно "Сиреной". В ней еженедельно публиковались статьи каких-то никому не известных специалистов по метеоритике, которые сначала пытались доказать полную невозможность попасть в астероид, несущийся с космической скоростью. А потом, когда стало известно, что советские ученые и инженеры успешно проводят какие-то опыты по обстрелу целей, находящихся за три с лишним тысячи километров от земной поверхности, скептики "переменили пластинку".
      Теперь они стали уверять, что обстрел астероида лишь усугубит бедствие. В доказательство своих утверждений приводили расчет, согласно которому при скорости вторжения в земную атмосферу, равной пятнадцати километрам в секунду, масса метеорного тела к моменту потери космической скорости, испаряясь, уменьшается почти в двадцать раз. При скорости же большей чем двадцать километров в секунду, согласно тем же расчетам, метеорное тело должно будто бы испариться совершенно.
      - Это что же получается? - спросил Рэнщэла генерал Хазард, протягивая ему газету. - Выходит, что астероид сам может сгореть в атмосфере, а обстрелом мы лишь снизим его скорость и он упадет на землю, почти не расплавившись?
      - А вот мы сейчас спросим мнение по этому поводу русского специалиста, - проговорил Рэншэл, кивнув советскому инженеру Романову.
      Переводчик повторил инженер-полковнику вопрос генерала Хазарда.
      - Я уже знаю об этих статьях в ваших газетах, - ответил Романов. - Признаюсь - они меня удивляют. Создается такое впечатление, будто не на вашу столицу должен упасть астероид, а на город враждебного вам государства, и ваши газеты соревнуются в связи с этим в предсказаниях неизбежной гибели его.
      - У нас свобода печати, мистер Романов, - не без высокомерия заметил на это Хазард. - И никто не может запретить издателю "Сирены" печатать то, что он находит нужным. Тем более, что печатает он не измышления шарлатанов, а серьезные соображения, основанные на точных научных данных.
      - Странная у вас свобода печати, - пожал плечами инженер-полковник. - А что касается опубликованных "Сиреной" соображений, то они хотя и серьезные, но недостаточно точные. Многие наши советские, да и зарубежные ученые оспаривают величину убывания массы метеорного тела с потерей космической скорости. Но и в том случае, если расчеты эти окажутся верными - неприятностей все равно не избежать. Тунгусский метеорит, например, упавший у нас в Сибири в 1908 году, был встречным и имел космическую скорость около пятидесяти шестидесяти километров в секунду. Вам, конечно, известно, что он натворил в нашей сибирской тайге.
      - А что же даст нам обстрел астероида? - спросил Хазард.
      - И в это тоже вселила в вас сомнения "Сирена"? - усмехнулся инженер-полковник Романов. - Могу вас успокоить, однако, - мы не промахнемся.
      - Вы заявляете это вследствие традиционной уверенности в выполнимости всех ваших планов или есть более веские основания? - не без ехидства спросил Хазард.
      - А у нас обычно не расходится одно сдругкм, - добродушно улыбнулся советский инженер-полковник. - Наша традиционная уверенность в выполнимости задуманного опирается на достаточно веские основания. Поясню примером. Для того, чтобы натренироваться в стрельбе по "космической", так сказать, мишени, мы подвесили в трех с половиной тысячах километрах над землей своеобразный репер - резиновый резервуар, наполненный сжатым газом. Достигнув заданной высоты, резервуар этот автоматически отделился от ракеты, а находившийся в нем сжатый газ стал заполнять и раздувать его резиновую оболочку до весьма внушительных размеров. Вот по этой-то цели мы ипристреливали наши баллистические ракеты.
      Генерал Рэншэл, уже знавший о всех этих мероприятиях Советского правительства, любезно поблагодарил Романова и, оставшись наедине с Хазардом, спросил его:
      - Ну, как, удовлетворили вас объяснения русского полковника? Похоже, что они всерьез готовятся к этой космической битве.
      - Посмотрим, посмотрим... - задумчиво проговорил Хазард. - Посмотрим, как еще это у них получится. Одно дело стрелять по мишени и совсем другое - по объекту, несущемуся с космической скоростью...
      Генерал Рэншэл достаточно хорошо знал Хазарда, чтобы не удивляться его отношению к русским. Разговору этому он не придавал особенного значения, гораздо более встревожило его другое.
      Восемнадцатого мая, то есть буквально за три дня до вторжения астероида в земную атмосферу, явился к генералу Рэншэлу майор Райт и попросил уделить ему несколько минут для совершенно конфиденциального разговора.
      - Только что получено экстренное сообщение Центральной сейсмической станции Грэнд-Сити, - взволнованно проговорил майор Райт. - По ее данным, в России, точнее - в Сибири, только что отмечен подземный толчок силою в несколько баллов.
      - Землетрясение? - удивляясь, почему майор делает из этого тайну, спросил Рэншэл.
      - Нет, едва ли. Толчок зарегистрирован не в сейсмической зоне.
      - А что говорят по этому поводу наши сейсмологи? Чем объясняют этот толчок?
      - Грандиозным взрывом.
      - Взрывом? - вздрогнул Рэншэл. - Так вы, значит, думаете, что это дело рук Дэвиса?
      - Почти не сомневаюсь в этом.
      В тот же день генерал Рэншэл побывал у Гоуста, но тот сообщил ему все то же - о Дэвисе по-прежнему ничего не было известно.
      С того дня с тревогой стал всматриваться Рэншэл в лица прикрепленных к его штабу советских специалистов, но они по-прежнему оставались приветливыми. Не поступало никаких тревожных сообщений и из государственного департамента. И все-таки на душе у Рэншэла было неспокойно...
      25. Накануне
      Весь май Джон Мунн был сам не свой. Чем ближе подходило время к двадцать первому числу, тем больше он нервничал, хотя с ним рядом была теперь Керри.
      До сих пор помнил он с мельчайшими подробностями ту ночь, когда позвонил ему редактор "Прогресса". Заснуть больше он тогда не смог, а время до утра тянулось ужасно медленно. С рассветом оно, кажется, и вовсе остановилось...
      В семь утра, хотя Джон и понимал, что в столь раннюю пору стучаться в чужую квартиру, по меньшей мере, неприлично, он всетаки был уже на Грин-стрит, 125. Войти в дом Каннинга он, однако, не решился и прошагал возле него около часу. Лишь в восемь осмелился нажать наконец кнопку звонка под медной табличкой: "Чарльз Дж. Каннинг, доктор филологии".
      Вопреки опасениям, Керри встретила его приветливо, а когда Джон стал просить у нее прощения, сделала удивленные глаза. По правде сказать, Джон и сам не знал, в чем именно он провинился и почему должен был просить прощения. Более того, до звонка Каннинга он считал, что прощения должна была просить у него Керри... Все так запуталось, однако, что Джон проговорил в полной растерянности:
      - Я хорошо не знаю, в чем именно виноват, но в чем-то виноват безусловно...
      Он хотел сказать еще что-то, но Керри рассмеялась:
      - Ладно, ладно, хватит! Я вам прощаю, хотя тоже не знаю, за что именно.
      И все как-то само собой уладилось. А вечером состоялся более интимный разговор, и Джон предложил Керри руку и сердце. Ни то, ни другое не было отвергнуто. Единственно, против чего Керри возражала, был отъезд ее из Грэнд-Сити. Свадьбу же назначила она на день вторжения астероида в земную атмосферу.
      - Ты хочешь, чтобы и звездная "Керри" присутствовала на нашем торжестве? - попытался Джон превратить в шутку сумасбродную, как казалось ему, идею Керри.
      - Нет, - спокойно ответила Керри, - я просто очень верю в то, что ни один даже самый маленький камешек не упадет на наш город, если только человечество объединит свои усилия.
      И вот, когда до вторжения астероида в земную атмосферу остались считанные дни, Джой стал заметно нервничать.
      - Что же ты переживаешь так, глупый, - ласково говорила ему Керри. - Не веришь разве точности своих расчетов или боишься, что не справится с твоим астероидом земная техника?
      - Сам не знаю, что со мной, Керри, - ответил Джон. - Тревожно что-то... Может быть, мы не будем все-таки ждать этого рокового числа, а поженимся сегодня или завтра?
      - Опять ты трусишь! - рассмеялась Керри. - Знала бы, что ты такой трусишка, ни за что бы не полюбила тебя. А поженимся мы все-таки двадцать первого мая. Астероид к нам пожалует около десяти, к десяти, значит, все будет кончено, а в одиннадцать мы уже сможем сесть за стол в ресторане "Космос". Теперь ведь у нас модно все астрономическое. Вот и открыли недавно новый ресторан "Космос". Я там уже заказала наш свадебный обед. Не будем отставать от моды! Хозяин ресторана просто в восторге от моей затеи. Обещает приготовить какой-то умопомрачительный салат под названием "Галактика". Он теперь срочно изучает астрономию, и можешь не сомневаться, что соус будет называться какой-нибудь космической туманностью, а торт "Метагалактикой".
      Все это, однако, не очень веселило Джона, но, чтобы не огорчать Керри, он сделал над собой усилие и спросил улыбаясь:
      - Ну, а как обстоит дело с объявлением в газете о дне нашей свадьбы?
      - О! - весело воскликнула Керри. - Самые солидные наши газеты буквально дрались друг с другом за право опубликовать его на своих страницах.
      26. Космическая битва
      Начиная с девятнадцатого мая Джон уже почти не покидал стен обсерватории. Он знал, что телескопы всех стран мира обращены теперь на ту точку неба, в которой должна была появиться его "Керри". И вот она появилась наконец...
      С каждым днем все большее количество астрономических инструментов ловило теперь в свои объективы астероид Джона Мунна. Как колоссальное ядро, с огромной скоростью несся он по гигантской дуге эллиптической орбиты к своему перигелию кратчайшему расстоянию от Солнца. Совершала свой путь в космическом пространстве и наша Земля, все более сближаясь с той точкой орбиты астероида, в которой должно было произойти столкновение.
      Джон Мунн знал, что советские артиллеристы пристреляли уже свои батареи баллистических ракет по космической цели и готовы были встретить незваного гостя задолго до того, как вторгнется он в земную атмосферу. Кто знает, однако, как будет протекать это необычное сражение?.. Малейшая ошибка в расчетах при столь колоссальных скоростях может ведь оказаться роковой для Грэнд-Сити...
      Многомиллионный город будто вымер к этому времени. Выехали из него все правительственные учреждения, прекратились занятия в университетах. За несколько дней до этого вывезли в соседние штаты всех детей. Бежали из столицы почти все наиболее состоятельные граждане. Пустынно и уныло стало на ее площадях, проспектах и улицах, хотя весеннее солнце заливало их радостными потоками света.
      Особенно великолепным было утро двадцать первого мая безоблачное, безветренное. Однако это не веселило встревоженных жителей города. Они ходили весь день, задрав головы, будто могли увидеть там что-то. Настороженно прислушивались они к экстренным сообщениям радиостанций. До самого вечера никто не заходил в помещения, а с наступлением темноты, как в дни войны, завыли сирены воздушной тревоги и войска противовоздушной обороны стали загонять людей в бомбоубежища.
      К двадцати одному часу астероид приблизился к Земле настолько, что уже можно было разглядеть его даже в полевой бинокль. А в двадцать один сорок пять он был уже всего лишь в четырех тысячах километров от поверхности земного шара.
      Затаив дыхание следили теперь за ним не только коллеги Джона Мунна по Центральной обсерватории, но и астрономы почти всего Западного полушария.
      На подступах к верхним слоям атмосферы Земли несся он со скоростью близкой к пятидесяти километрам в секунду, а запущенные ему навстречу баллистические ракеты развили вторую космическую скорость, равную одиннадцати с лишним километрам в секунду. Столкновение при таких скоростях не могло остаться бесследным для астероида, даже если бы ракеты не были начинены термоядерными зарядами.
      Астрономы понимали, с какими невероятными трудностями связано попадание в астероид. При всей безукоризненности теоретических данных, приготовленных электронными машинами, и наличии некоторого практического опыта в стрельбе по цели, находящейся в космическом пространстве, избежать ошибки казалось им невозможным. Но они достаточно хорошо знали и предусмотрительность русских, которые, конечно, прекрасно понимали всю сложность своей задачи и приготовились, наверно, к любой неожиданности.
      Не менее других верил в совершенство советской техники и Джон Мунн, однако попрежнему продолжал нервничать.