Томан Николай Владимирович
      ДЕВУШКА С ПЛАНЕТЫ ЭФФА
      ГЛАВА ПЕРВАЯ
      За широкими окнами лаборатории весь день бушует северный ветер. Гнутся и стонут под ударами ветра величественные пальмовые деревья. Их тонкие длинные листья, сорванные яростными порывами, мелькают в воздухе причудливым серпантином. В их темно-синем вихре с писком, подобным стону, мечутся пэннэли, кроткие испуганные птички, похожие на хлопья пушистого снега.
      Ужасно тоскливо на душе от всего этого. И совсем грустно становится при мысли о том, каково сейчас там, на Совете ученых, Рэшэду Окхэю...
      Может быть, мне не следует идти на это заседание, но я ничего не могу с собой поделать.
      Вхожу в зал как раз в тот момент, когда Рэшэд начинает демонстрировать Совету девушку с Эффы. Первое время не вижу ничего, кроме ее изображения на большом экране. Мы много поработали над магнитной записью ее изображения, но оно все еще остается расплывчатым, похожим на размытую акварель. Разглядеть, однако, можно не только общие контуры, но и выражение лица этой девушки с чужой планеты.
      Похоже чем-то ее лицо и не похоже на наши. Мне вообще нелегко поверить, что эта девушка - существо другого мира. Может быть, только прическа да причудливая одежда делают ее такой чужой? Не найдутся разве и у нас красавицы с таким же разрезом глаз и необычными очертаниями рта и носа?
      Я уже высказала эти соображения Рэшэду, но он непоколебимо уверен, что девушка - с Эффы.
      А что думают об этом ученые?
      Перевожу взгляд на их лица, освещенные трепетным светом, отраженным от экрана. Без труда замечаю удивление и даже иронические улыбки. Не осуждаю их: конечно же все это так невероятно!
      А девушка с Эффы шевелит губами, то прижимая к груди, то гневно простирая вперед тонкие руки, взволнованно говорит что-то...
      Какая досада, однако, что не слышно ее голоса! На магнитной ленте космической ракеты, летавшей к Желтой звезде, вокруг которой вращается Эффа, уцелела лишь запись ее изображения. Фонограмма сильно повреждена. Видимо, нелегко будет восстановить ее, но я не теряю надежды "вернуть голос" девушке с Эффы.
      Основательно повреждены и другие приборы космической ракеты, с помощью которых можно было бы подтвердить гипотезу Рэшэда. Достоверно известно пока только то, что ракета действительно достигла Эффы и облетела вокруг нее.
      У всех, конечно, один и тот же недоуменный вопрос: кто эта девушка на экране? Как она попала на магнитную ленту космической ракеты?
      Рэшэд объясняет загадку очень просто: Эффа населена разумными существами, достигшими в своем развитии высокого совершенства. Девушка выступала там по телевидению, а приборы космической ракеты записали на магнитную ленту ее изображение и голос.
      Я верю в эту гипотезу Рэшэда, хотя многие ученые все еще спорят о том, какого развития достигла жизнь на Эффе - есть ли там разумные существа?
      В зале заседаний наконец вспыхивает свет. Некоторое время ученые сидят молча, переглядываясь, пожимая плечами.
      Глава Совета ученых смотрит на них вопросительно. Первым, к моему удивлению, берет слово Джэхэндр. Вот уж кому не следовало бы торопиться! Я слишком хорошо знаю его и не могу относиться к нему серьезно. Начать этот разговор нужно было кому-нибудь посолиднее...
      - Интересно, знает ли Рэшэд Окхэй, сколь мала вероятность жизни на большинстве планет? - спрашивает он, и лицо его сразу же бледнеет от волнения.
      - Надо полагать, что знает, - спокойно, будто речь идет не о нем, отвечает Рэшэд. - Ему известно даже, что вероятность возникновения ее в нашей Галактике составляет одну миллионную долю процента.
      - Очень хорошо, что ему известно это, - не глядя на Рэшэда, продолжает Джэхэндр. - Ему тогда должно быть известно и то, что даже в случае возникновения жизни на какой-либо из планет эволюция ее не всегда завершается возникновением разумных существ.
      - Вы полагаете, значит, что разумной жизни на Эффе не может быть? - спрашивает Джэхэндра кто-то из астробиологов.
      - Теперь почти не сомневаюсь в этом, - убежденно заявляет Джэхэндр.
      - Доказательства! - раздаются голоса сразу нескольких человек.
      - О какой же разумной жизни на Эффе может идти речь, если локаторы космической ракеты засекли на ее поверхности только воду? Лишь у полюсов показания их остаются неясными. Разве не следует из этого, что если и не вся Эффа, то большая часть ее покрыта океанами?
      - Но ведь известно, что океан - колыбель жизни, - подает реплику кто-то из молодых ученых.
      - Жизни вообще, но не высокоразвитой, - отвечает на это Джэхэндр.
      - Значит, ты допускаешь возможность существования на Эффе только самовоспроизводящихся ферментных систем, типа "свободных генов"? - усмехается Рэшэд. - Или даже вирусоподобных гетеротрофных организмов?
      - Почему же? Я допускаю наличие там и более сложных форм. Плеченогих, например, и трилобитов. Но дальше эволюция живых организмов Эффы могла и не пойти. Мы ведь знаем, что раковины ископаемых плеченогих, обнаруженные в древних породах, ничем не отличаются от раковин их современных видов. А это значит, что за последние пятьсот миллионов лет виды этих животных остались неизменными.
      - О чем вы, собственно, спорите? - удивленно спрашивает пожилой ученый, сидящий рядом с Джэхэндром. - На магнитной ленте космической ракеты не плеченогое ведь существо, а прекрасная девушка.
      Все смеются, а Джэхэндр недовольно опускается на свое место.
      Потом выступают другие ученые, более солидные, чем Джэхэндр. Некоторые тоже довольно энергично возражают Рэшэду. На меня, однако, значительно большее впечатление производит спокойное выступление старейшего нашего астробиолога Аттана.
      - Можно, конечно, высказывать бесконечное количество сомнений и возражений против слишком смелой гипотезы Окхэя, говорит он, отечески положив руку на плечо Рэшэда. - Однако, как кто-то уже заметил, на магнитной ленте космической ракеты запечатлено высокоразвитое существо, и от этого факта нам никуда не уйти. Для меня до этого было несомненно лишь наличие на Эффе растительности, ибо обнаруженный в ее атмосфере молекулярный кислород мог образоваться лишь в процессе фотосинтеза, осуществляемого растениями. Одно другому не противоречит, конечно, но разница между этими фактами поистине грандиозна. Что делать в подобной ситуации? Наиболее благоразумным будет, по-моему, набраться терпения и с неопровержимыми фактами в руках либо доказать реальность существования разумной жизни на Эффе, либо столь же доказательно, а не голословно опровергнуть такую возможность. Нельзя же всерьез отрицать наличие на Эффе суши, как это делает Джэхэндр, потому только, что ее не засекли локаторы. А наличие молекулярного кислорода в ее атмосфере не свидетельствует разве о бурном развитии на ее поверхности наземной растительности?
      Наконец берет слово крупнейший наш астроном, глава Совета ученых:
      - Я тоже думаю, что нам не следует торопиться. Ситуация тут куда более сложная, чем полагают некоторые горячие головы. Попробуем спокойно во всем разобраться. В крайнем случае пошлем на Эффу еще одну космическую ракету.
      По залу проносится негромкий шепот. Глава Совета невольно настораживается. Недоуменно оглядывается по сторонам. Подождав, когда утихнет шум, продолжает:
      - Почему вас удивляет это? Мы имеем теперь более совершенные конструкции и горючее, позволяющее увеличить скорость полета ракеты. Возвращения ее уже не придется ожидать так долго.
      - А почему бы не послать на Эффу не ракеты с электронными приборами, а Звездную экспедицию с учеными? - спрашивает Рэшэд.
      - Это будет решено лишь в том случае, если Эффа окажется обитаемой, - твердо заявляет глава Совета.
      - Ну, так мы докажем ее обитаемость, - негромко говорит Рэшэд. - А пока примите эту магнитную ленту с изображением девушки с Эффы. Мы постараемся вскоре представить Совету и другие доказательства обитаемости Эффы.
      Конечно, доказать обитаемость Эффы - дело не легкое. Тут, может быть, действительно не следует торопиться, но мне нравится решительность Рэшэда. Молодец, Рэш! Смотри только, не сломай себе голову...
      - А нельзя ли еще раз взглянуть на эту девицу?.. - просит кто-то из астробиологов.
      Глава Совета молча кивает Рэшэду. В зале гаснет свет. На экране снова возникает изображение прекрасного существа с далекой планеты. Энергично жестикулируя, красавица пытается поведать нам что-то. Все смотрят на нее уже без прежних иронических улыбок, серьезно, сосредоточенно...
      А когда зажигается свет, встает со своего места астробиолог Аттан. Он удивленно разводит руками и молча стоит некоторое время в раздумье. Будь на его месте кто-нибудь другой, все рассмеялись бы, пожалуй. Но его слишком уважают, чтобы позволить себе даже улыбку. Все напряженно ждут, что он скажет.
      - Со всем в конце концов можно согласиться, - произносит он наконец, задумчиво глядя в потолок. - И с обитаемостью Эффы, и с тем, что жизнь на ней достигла большого совершенства. Но чтобы девушка с этой планеты так была похожа на наших?..
      Он снова разводит руками и, не сказав больше ни слова, садится.
      ГЛАВА ВТОРАЯ
      Из зала заседаний Совета ученых я выхожу первой. До нашей лаборатории недалеко, но я иду торопливо - не хочется ни с кем встречаться. Ужасно неприятный осадок на душе! Очень жаль Рэшэда. Эта девушка, запечатленная на магнитной ленте, действительно ставит его в очень затруднительное положение...
      Ветер свирепствует по-прежнему. С трудом держусь на ногах. Бедные маленькие пэннэли панически мечутся в вихре опавших листьев. Холодно и неуютно под небом, сумрачно на душе...
      Я иду в лабораторию, втайне надеясь, что и Рэшэд вернется в свой павильон.
      В лаборатории пусто. Все уже ушли. Дверь в павильон Рэшэда распахнута настежь. Вижу его пустой письменный стол и огромный пульт с измерительной аппаратурой, поблескивающий лаком полированных плоскостей. Через спинку массивного кресла перекинут белоснежный халат.
      Снова - уже в который раз! - берусь за ленту вольфрамовой стали, покрытую тонким слоем ферромагнитного порошка. Всматриваюсь через микроскоп в кристаллы гамма-окиси железа. Под влиянием какого-то мощного космического излучения они претерпели такие изменения, которые все еще не дают мне возможности восстановить фонограмму речи таинственной девушки с Эффы.
      Хлопает входная дверь. Слышатся чьи-то шаги. Неужели Рэшэд?..
      Нет, это Джэхэндр. Вот уж кого не хотелось бы мне видеть сейчас!
      - Здравствуй, Шэрэль! - приветливо кивает он мне, будто мы не виделись сегодня. - Что это ты стала засиживаться так долго?
      Джэхэндр учился вместе с моим братом и часто приходил к нам. Я в ту пору была еще совсем девчонкой. Он смотрел на меня свысока и подшучивал надо мной, а теперь пытается покровительствовать.
      Я молча продолжаю заниматься своим делом. Джэхэндр хорошо знает мой характер и не обижается. Видимо, догадывается и о моих чувствах.
      - Расстроилась из-за Рэшэда? А мне, думаешь, приятно все это?
      Я все еще молчу, хотя меня так и подмывает спросить его: "Зачем ты пришел сюда? Если утешать, то я в этом не нуждаюсь".
      - Эффа, конечно, не может не интересовать нас, - продолжает Джэхэндр. - Она давно привлекала внимание астрономов. Потому мы и послали к ней космическую ракету. Но вот ракета вернулась и что же? Что прибавилось к нашим прежним сведениям об Эффе?
      - А то, что там обнаружена вода? - спрашиваю я.
      - Но ее оказалось так много, что под сомнение ставится наличие какой, бы то ни было суши вообще. А без достаточного количества суши я лично не представляю себе возможность высокоорганизованной жизни. И уж, во всяком случае, мыслящих существ...
      Джэхэндр молчит некоторое время, ожидая, видимо, что я отвечу, но я прислушиваюсь: не раздадутся ли шаги Рэшэда?
      - А та девица с печальными глазами, которую продемонстрировал нам Рэшэд... - продолжает Джэхэндр, неожиданно запнувшись.
      - Договаривайте! - вспыхиваю я. - Что же, он сам, значит, сфабриковал ее изображение?
      - Я этого не говорю, - обиженно возражает Джэхэндр. - Ни один ученый не позволит себе этого...
      - Но откуда же тогда, по-вашему, взялось изображение этой девушки?
      - Не знаю, Шэрэль, не знаю... Это гораздо большая загадка для меня, чем сама Эффа.
      Джэхэндр увиливает от прямого ответа, но я почти не сомневаюсь, что он готов обвинить Рэшэда в недобропорядочности. Нужно бы отчитать его как следует, но я молчу, не находя слов от возмущения.
      - В существование на Эффе именно такой девушки особенно трудно поверить, - после небольшой паузы продолжает Джэхэндр. - Уж очень она похожа на наших...
      - Может быть, у вас даже есть знакомая, похожая на нее? иронически замечаю я.
      - Да, есть, - совершенно серьезно заявляет Джэхэндр.
      - Кто же?
      - Ты.
      - Я?..
      - Да, ты. Не надо только злиться. Посмотри лучше на себя в зеркало.
      - Вы пришли издеваться надо мной? - спрашиваю я дрожащим от возмущения голосом.
      Джэхэндр лишь тяжело вздыхает и, не произнеся ни слова, уходит.
      ...Долго не могу заснуть в эту ночь. Может быть, это ветер, бушующий за окнами, не дает мне успокоиться?..
      Встаю. Открываю окно. Холодные порывы ветра, длинные листья пальмовых деревьев и еще что-то, похожее на пэннэлей, врываются в мою комнату.
      За окном непроглядная тьма. Не зажигая света, смотрю на небо. Темно, ни одной звездочки, все заволокло тучами. А как хочется посмотреть на далекую таинственную Эффу или хотя бы на ее Желтую звезду. Что же на ней все-таки: какая жизнь?
      Сколько споров было у нас об этой Эффе, хотя ее и не обнаружишь невооруженным глазом. Даже в мощный рефлектор с электронными преобразователями Эффа видна лишь как светло-зеленое пятнышко, хотя диаметр ее не меньше, чем у нашей Джуммы.
      Но, как ни далека от нас Эффа, интерес к ней всегда был велик. Ученые давно уже допускали возможность существования на ней жизни. Большинство из них считало это бесспорным. Спорили лишь о степени развития ее. Одни полагали, что на Эффе господствуют большие леса семенных папоротников и голосеменных растений, а животный мир представляют первые пресмыкающиеся и древние земноводные. Другие допускали более высокое развитие живой природы: максимальное распространение лесов, вымирание архаических млекопитающих и начало развития антропоидов. Лишь существование разумных существ отрицалось почти всеми. Верили в это всего несколько человек, в их числе отец Рэшэда Окхэя - Опаз Окхэй, знаменитый конструктор космических ракет.
      Только после долгих дискуссий решено было послать к Эффе две ракеты, а спустя год - еще несколько к другим планетам ближайших звезд. Почти все они вернулись ни с чем, а из тех, которые летали к Эффе, возвратиласьлишь одна. Она-то и принесла на своей магнитной пленке изображение девушки.
      Может быть, и прав был Опаз Окхэй, но сможет ли сын покойного конструктора подтвердить теперь догадку своего отца?
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      В "Астрономическом вестнике" опубликован подробный отчет о последнем заседании Совета ученых. Он написан в строго официальном тоне и совершенно объективен. О гипотезе Рэшэда говорится в нем лишь то, что я слышала от него самого. Столь же беспристрастно дана и дискуссия по этому поводу. Зато в специальной статье, посвященной проблеме жизни на Эффе, достается Рэшэду еще больше, чем на заседании Совета. Досаднее всего, что автор статьи - известный ученый. По его мнению, жизнь на Эффе может существовать только в зачаточном состоянии...
      А в "Медицинском вестнике" два очень почтенных астробиолога, напротив, уверяют, что жизнь на Эффе давно уже угасла, ибо, по их подсчетам, Желтая звезда гораздо старше нашей. О девушке с Эффы во всех статьях говорится иронически. Высказываются даже предположения: не попала ли случайно на магнитную ленту космической ракеты одна из дикторш наших многочисленных телевизионных станций?
      А что, если это действительно так? Поводов к сомнениям более чем достаточно не только у ученых. Мало разве прочитано нами фантастических романов об обитателях других миров, и почти всюду изображаются они не такими, как мы. Вот и сейчас в моем воображении возникают то безобразные существа с огромными черепами и хилыми тельцами, то какие-то четверорукие чудовища с могучими телами и микроскопическими черепными коробками.
      Я не принимаю всерьез весь этот фантастический мир, созданный нашими писателями, но, окажись на магнитной ленте космической ракеты какой-либо из этих уродов, я бы, кажется, меньше сомневалась в его реальности. И в то же время я не могу не верить Рэшэду...
      У меня голова начинает кружиться от подобных мыслей.
      Нужно, пожалуй, зайти к брату, посоветоваться с ним, сама я в этом ни за что не разберусь...
      Хоррэла нахожу в центральном павильоне нашей обсерватории. Мой брат чем-то озабочен.
      - Что мрачный такой?
      - Был сегодня неприятный разговор в Совете, - неохотно отвечает Хоррэл.
      - О Рэшэде?
      - О нем. Обвинили его в несерьезности утверждения о существовании разумной жизни на Эффе. Рекомендовали не выступать нигде по этому вопросу, пока не будут окончательно восстановлены показания приборов космической ракеты.
      - А кто присутствовал при этом разговоре?
      - Почти все члены Совета.
      - И Джэхэндр?
      - И он тоже.
      - Это уж не он ли обвинил Рэшэда в несерьезности?
      - Ну что ты! Напротив, пытался даже защищать его. Не очень, правда, успешно.
      - Рэшэд тоже при этом присутствовал?
      - Как же можно было вести такой разговор без него?
      - Ну, а Рэшэд?..
      Я изо всех сил стараюсь не выдать своего волнения, но это мне не удается. Хоррэл, однако, не замечает ничего: он весь погружен в свои мысли и ждет не дождется, когда я уйду.
      - Ты же знаешь его характер, - рассеянно отвечает он. Спокоен, как всегда. Даже я волновался за него, пожалуй, больше, чем он сам.
      - Но в чем же все-таки обвиняли его конкретно?
      - В том, что ему не следовало демонстрировать столь широкой аудитории магнитную ленту с изображением девушки. Ты же знаешь, что по его просьбе на заседание были приглашены, кроме астрономов, многие другие ученые, не члены Совета.
      - А что ответил на это Рэшэд?
      - Что он не видит оснований скрывать эту ленту от научной общественности, так как в существовании на Эффе высокоразвитой жизни он нисколько не сомневается.
      - А ты? - настороженно заглядываю, я в глаза брата.
      Он отвечает, почти не задумываясь:
      - В том, что на Эффе возможна жизнь, не сомневаюсь и я. Для этого на ней имеются все необходимые условия.
      Он говорил это таким тоном, будто мне и без дальнейших пояснений все должно быть ясно. Но мне не все ясно. Мне теперь вообще хочется знать как можно больше и о Желтой звезде и особенно об Эффе. Почему, например, важны размеры этой планеты для возникновения на ней жизни?
      - Дело тут в том, Шэрэль, - устало поясняет Хоррэл (для него все это - прописные истины), - что именно в массах космических тел заключается коренная разница между звездами и планетами. В планете с массой, равной одной двадцатой или одной двадцать пятой такой звезды, как Желтая, внутреннее давление и температура должны повыситься настолько, что станут возможны ядерные реакции. Такое космическое тело, следовательно, само может превратиться в звезду. Но даже в том случае, если бы масса Эффы составляла только одну тысячную массы своей звезды, она все еще была бы слишком велика для возникновения на ней жизни. Почему? Да по той причине, что такая планета способна удержать слишком большую атмосферу, сквозь которую лучи Желтой звезды не в состоянии проникнуть к ее твердой оболочке.
      - А маленькие планеты непригодны, видимо, по противоположной причине? - догадываюсь я. - Они не в состоянии удержать своих атмосфер?
      Хоррэл утвердительно кивает:
      - Правильно, Шэрэль. Ты теперь сама видишь, какие жесткие условия ставит живая природа в отношении массы планеты. Желтая звезда имеет довольно многочисленную семью планет, но только на одной из них, Эффе, существуют благоприятные условия. Я даже полагаю, что они такие же, как и на нашей планете. Во всяком случае, по массе она не слишком отличается от нашей и обращается вокруг Желтой звезды примерно в такое же время, как и наша Джумма вокруг Джэххэ. Немаловажно еще и то обстоятельство, что у Джуммы с Эффой не только одинаковые, но и не очень продолжительные обороты вокруг их собственной оси. Это дает возможность лучам наших звезд сравнительно равномерно обогревать поверхности наших планет...
      Невольно увлекшись этими объяснениями, Хоррэл спохватывается вдруг:
      - Ну ладно, хватит читать лекции - пора и делом заниматься. Я попросил Совет разрешить мне с сегодняшнего дня вести наблюдения только за Эффой.
      - А это поможет разгадать ее тайну? - с надеждой спрашиваю я.
      - Обычные телескопы, даже с кварцевой оптикой, едва ли дадут возможность обнаружить что-либо новое. Но скоро должен вступить в строй телескоп с электронным преобразователем нового типа. Он специально сконструирован для наблюдения не светящихся собственным светом космических тел. Вот на него-то я и возлагаю большие надежды.
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      Я знаю, что деды наши работали третью часть суток. Представляю себе, как это их изнуряло. Оставшееся время уходило, видимо, главным образом на сон и отдых. Когда же было пополнять знания, заниматься искусством и спортом? Они, однако, ухитрялись как-то делать все это. Просто непостижимо!
      Даже сейчас, когда наш рабочий день составляет шестую часть суток, разве успеваешь осуществить все свои замыслы? Иногда, правда, приходится работать немного больше. Как сейчас, например, когда почти вся молодежь нашей лаборатории добровольно подключилась к группе Рэшэда. Мы увлечены его гипотезой и не жалеем времени. Присоединяются к нам разные специалисты и из других научных обществ.
      Я прихожу теперь на работу одной из первых. Сегодня мне особенно не терпится поскорее сесть за свой пульт.
      Войдя в лабораторию, замечаю, что дверь в павильон Рэшэда распахнута, как и вчера вечером. Рэшэд уже скдит за своим столом и сосредоточенно чертит что-то. Заметив меня, приветливо здоровается.
      - Вы почему так рано, Шэрэль?
      - Неожиданно возникла идея еще одного эксперимента с фонограммой, - отвечаю я деланно-равнодушным тоном.
      - А вы разве не были на заседании Совета? - улыбается Рэшэд.
      - Была.
      - И у вас не отпала охота возиться с этой фонограммой?
      - Наоборот! - теперь уже не сдерживаясь, горячо восклицаю я.
      - Тогда идите-ка сюда, я покажу вам кое-что.
      На столе перед Рэшэдом большие листы бумаги с контурами материков и океанов какой-то планеты. Видимо, Эффы. Он берет один из них и протягивает мне.
      - Помните, кто-то сказал, что на Эффе должно быть слишком много воды? Допускалось даже, что суши там нет вовсе... Опроверг это астробиолог Аттан, напомнив о бесспорном и давно уже известном факте существования в атмосфере Эффы молекулярного кислорода. Бесспорно в связи с этим и существование на Эффе мощной, занимающей колоссальные пространства наземной растительности. Это и у вас, наверное, не вызывает сомнений?
      Я молча киваю головой.
      - Воды там порядочно, конечно, - продолжает Рэшэд. - Не менее трех четвертей, но и суши должно быть вполне достаточно. Я пометил пунктиром линии, прочерченные лучами локаторов на поверхности Эффы. Они проходят только по океанам, но их витки довольно широки и в промежутках между ними, как видите, может быть и суша. Кроме того, из-за недостаточной аналитической способности тогдашних локаторов они могли показать влажную сушу или влажный снег на поверхности Эффы, как воду. Вот я и попробовал изобразить эту предполагаемую сушу в виде трех или даже четырех материков. Пусть кто-нибудь докажет мне теперь, что это не так.
      Рэшэд довольно улыбается. Забирает у меня свой чертеж и прячет в стол.
      - Общего вида поверхности Эффы у нас, к сожалению, нет. Запись ее изображения повреждена, и вообще, как вам известно, показания большинства приборов ракеты либо сильно искажены, либо вовсе отсутствуют. Следовательно, данных для доказательства существования разумной жизни на Эффе, кроме магнитной ленты с изображением девушки, пока нет никаких. Не отказываться же нам из-за этого от своих убеждений?
      Рэшэд снова улыбается, и в его светлых глазах я читаю такую уверенность в себе, что от недавних моих опасений не остается и следа.
      - Нет, мы так просто не сдадимся, Шэрэль! Доказать нашу точку зрения будет, конечно, нелегко, но мы призовем на помощь всю силу современной науки и вместе с теми, кто разделяет наши убеждения, добьемся своего.
      Рэшэд возбужден и разговорчив, как никогда. Во всяком случае, со мною он ни разу еще не разговаривал так долго и серьезно. И я больше всего боюсь, что кто-нибудь войдет сейчас и прервет наш разговор.
      - Меня почему-то упрекают в торопливости, - пожимает он плечами, - а я не понимаю, как можно медлить с этим? Разве не важно точно установить - обитаема ли Эффа именно сейчас, когда решается вопрос о посылке Первой Звездной экспедиции? Не посылать же туда новую беспилотную ракету, а потом годы ждать ее возвращения на Джумму?
      Рэшэд сокрушенно вздыхает, а я не нахожу слов для выражения сочувствия ему, да и не уверена, что он в них нуждается.
      - Все ставится почему-то в зависимость только от восстановления показаний аппаратуры космической ракеты, - помолчав немного, продолжает Рэшэд. - Но ведь это дело не легкое, может быть, даже безнадежное. Зато, доказав, что изображение этой девушки могло быть записано только на Эффе, мы сразу же решим и все остальные вопросы. Станет бесспорным не только обитаемость этой планеты, но и высокая культура ее населения. Все внимание нужно, значит, сосредоточить на этой девушке.
      ГЛАВА ПЯТАЯ
      Сегодня мы весь день работаем с необычным подъемом. У техников, занимающихся аппаратурой по регистрации коротковолновых излучений Желтой звезды, а также приборами, измеряющими интенсивность космических лучей в магнитном поле Эффы, дело идет сравнительно неплохо.
      Моя аппаратура гораздо сложнее. Она должна рассказать о рельефе поверхности Эффы. Однако снимки, сделанные с помощью сильных телеобъективов и записанные на магнитные диски, почти безнадежно повреждены. Просто чудом уцелела запись телевизионной передачи. Но и в ней недостаточно четки, сигналы изображения, а звуковое сопровождение основательно искажено. Но я все еще не теряю надежды восстановить хоть часть фонограммы.
      К Рэшэду то и дело заходят какие-то неизвестные мне ученые. Сегодняшняя статья в "Астрономическом вестнике" о его гипотезе взбудоражила, конечно, весь наш ученый мир. Да и не только ученый, наука теперь достояние многих.
      Вот пришел к Рэшэду кто-то очень знакомый. Я злюсь на себя, что не могу вспомнить, кто он такой...
      Ну как же я забыла! Ведь это наш крупнейший биохимик! Вот бы послушать, о чем он будет говорить...
      Торопливо придумываю повод, чтобы зайти к Рэшэду. Кажется, я оставила в его павильоне ферритовую головку для стирания магнитной записи... Осматриваюсь. Ни на пульте, за которым я работаю, ни под пультом ее нет. Видно, она действительно у Рэшэда. Повод подходящий.
      Не без волнения открываю дверь:
      - Можно?
      Рэшэд приветливо кивает. Биохимик, небольшой, плотный, совершенно лысый мужчина, не обращая на меня ни малейшего внимания, возбужденно шагает по павильону. Движения его стремительны, неожиданны, жестикуляция настолько энергична, что кажется, будто он угрояАет кому-то.
      Окинув взглядом кабинет, я сразу же обнаруживаю ферритовую головку на отполированном до блеска светлом столе центрального пульта. Не торопясь иду к нему, прислушиваясь к словам биохимика. Он спорит с Рэшэдом.
      - Лично для меня, - очень громко и так строго, будто он отчитывает Окхэя, говорит знаменитость, - чудовищно непостижима эта ваша девушка с Эффы. Откуда она там? На этой планете не должно еще быть разумных существ.
      - А возможности жизни на ней вы, значит, не отрицаете? улыбается Рэшэд.
      Вот чьему хладнокровию нельзя не позавидовать: разговаривает с таким ученым и ни чуточки не робеет!
      - Нет, этого не отрицаю, - хмурится биохимик. - Но, судя по вашему легкомысленному тону, опасаюсь, что вы не очень ясно представляете себе, что такое жизнь.
      Я невольно задерживаю дыхание, - вот когда, кажется, достанется Рэшэду...
      - И потому, - все тем же сердитым тоном продолжает биохимик, - так легко и не критически принимаете ничем пока не объяснимый факт наличия изображения какой-то девушки на магнитной ленте за доказательство реального существования ее на Эффе.
      Биохимик наконец замечает меня.
      - Не достойно разве удивления, что эта девушка с Эффы так похожа на наших? Вот на эту вашу лаборантку, например?
      Я невольно заливаюсь краской под его ироническим взглядом. Но он не долго задерживает на мне свое внимание и снова принимается вышагивать по павильону.
      - Откровенно вам скажу: портит вам эта девушка все дело. Будь вместо нее любое чудовище, этому скорее бы поверили. Я знаю, вы не из тех, кто легко сдается, и признаюсь, мне нравится ваше упорство. Что, однако, дает вам это изображение? Допустим даже, что вы воестановите показания всех приборов и с их помощью докажете возможность существования разумной жизни на Эффе. Но ведь то, что эта девушка именно с Эффы, почти недоказуемо.
      - Я надеюсь, вы не оговорились, что существование подобной девушки на Эффе не абсолютно недоказуемо, а почти недоказуемо? - спрашивает Рэшэд.
      Биохимик медлит с ответом, а я совсем перестаю дышать.
      - Допустим, что не абсолютно, - неохотно произносит он.
      - Ну, так я воспользуюсь этим "почти", - убежденно говорит Рэшэд, - и докажу недоказуемое.
      ...Мы все -техники и научные работники лаборатории - трудимся сегодня дольше обыкновенного. Нас никто не просит об этом, мы сами задерживаемся у своих рабочих мест, чтобы ускорить расшифровку показаний приборов космической ракеты. Рэшэд даже не знает об этом. Он тоже все еще сидит за какими-то расчетами.
      Проходит еще полчаса, и дверь его павильона распахивается наконец.