- Только не между четырьмя и шестью часами! - крикнула ему вдогонку мать. - В это время я бываю в церкви.
      Она крикнула ему еще что-то из окна, когда он уже удалялся от дома. Он не мог гордиться собой, как и из-за своей неудачи, так и от чувства угрызения совести, что нарушил покой матери, которая этого не заслуживала.
      - Неужели он не в состоянии вести себя, как взрослый?
      Как поступил бы другой мужчина на его месте? Оставить Элен, засучить рукава и еще раз начать с нуля? Это бывает в фильмах и романах, но вряд ли в жизни. Между теорией и практикой огромная пропасть.
      Чтобы больше не думать - еще один способ сдаться - он с ожесточением работал всю вторую половину дня. В шесть часов он почти выдохся.
      - Я скоро освобожусь, - сказал он Элен, которая отправлялась домой. Я приеду немного позже.
      К семи часам он закончил свою работу. Персонал с фабрики разошелся. Его охватило сильное желание увидеть Жаннину, обнять ее, побыть возле нее.
      Разве она утром не сказала ему, что весь вечер будет дома?
      Он поднял трубку и сначала позвонил Элен.
      - У меня что-то не ладится... Да, глупая ошибка. Я хочу сегодня вечером распутаться с этим.
      - Возьми книгу домой, ты сможешь после ужина снова заняться.
      - Мне удобнее здесь, где все под руками. Где-нибудь поблизости я малость перекушу.
      Он хотел было позвонить Жаннине, что намеревается к ней зайти, потом передумал. Ему захотелось ее увидеть. И удивить своим приходом. По пути к авеню Виктора Гюго он купил гусиную печенку, курочку в желе, маленький торт и шампанское. Теперь любовники могут устроить хороший ужин. Несмотря на свои заботы он почувстовал себя почти радостно и нетерпеливо, как гимназист при легкомысленной проделке. В половине восьмого он явился к своей подруге с полными руками свертков и счастливой улыбкой на губах. Когда он позвонил, Жаннина открыла дверь и, увидев его, замерла, стоя с открытым ртом.
      - Ах, это ты!
      - А кто же еще может быть?
      - Не знаю... Ты говорил мне что не придешь. Когда зазвонил звонок, я никак не предполагала...
      Он пошел на кухню, подтрунивая над ней.
      - Наверно ты ждала кого-нибудь другого?
      - Но ты глупец! Почему ты не позвонил?
      - Я хотел тебя удивить.
      - Возможно это было удивление.
      - Ты останешься ужинать?
      - Пришлось соврать, чтобы освободиться. Я захватил все необходимое.
      Он положил все съестные припасы на кухонный стол, а шампанское убрал в холодильник.
      - Это нам должно понравиться.
      Ощущение, что он говорил в пустоту заставило его обернуться. Жаннины в кухне не было. Он услышал, как она говорит по телефону из соседней комнаты.
      - Хелло! Дайте мне комнату 34...
      - Да, спасибо.
      Она приложила палец к губам, когда он появился на пороге.
      - Хелло, это Жаннина Тусси... Прошу извинения, мадам... Да, к сожалению, задержалась. Я позвоню вам потом... До свидания, мадам.
      Она положила трубку и объяснила ему.
      - Клиентка. Мы договорились встретиться к восьми часам. Я не знала, что ты придешь.
      - Комната 34, это в отеле, не правда ли?
      - Вернее, в меблированных комнатах.
      Она снова повеселела, пропала вся ее неловкость, появившаяся при его неожиданном приходе.
      - Пойдем к столу, я вижу гусиную печенку.
      Он обнял ее.
      - Сначала аперитив.
      Обнимая ее теплое, упругое тело, которое игриво поворачивалось в попытках освободиться, он почувствовал сильное властное желание. Словно какое-то эротическое море затопило его, подняло на волны и понесло далеко, далеко... Женнина нежно вздыхала от его ласк.
      Много позже вернулись они к действительности на приведенной в беспорядок постели. Их удовлетворенные тела лежали на смятой простыне. Одежда и подушки валялись разбросанными на ковре.
      Жак нежно поцеловал в щеку молодую женщину. Она положила свои оголенные руки за голову.
      - Так хорошо еще никогда не было, - робко прошептала она. Затем, как бы стыдясь своего признания, она вскочила с кровати и воскликнула:
      - Я голодна как волк.
      Жак оделся, она же накинула только красный халат. Вскоре ее домашние туфли зашлепали по плиткам кухни.
      - Разве это не настоящее счастье?
      В данный момент Жак только мог согласиться с этой фразой. Но нужно ли было ему такое счастье без всех дополнений? Без милой квартиры, без удобств, хорошей еды и материального обеспечения? Так же ли он себя бы чувстовал в убогой комнате отеля, в бедности, в нужде?
      - Есть, есть!
      Стол был накрыт на кухне. Только Жаннина на кухонный стол постелила скатерть. Чтобы поднять настроение Жак выстрелил пробкой из бутылки шампанского.
      Как эхо зазвонил телефон.
      - Я подойду, - сказала Жаннина.
      - Хелло!
      Из трубки послышался женский голос так ясно и отчетливо, словно говорящая была в комнате.
      - Хелло! Это говорит мадам Меллерей.
      9
      У Жака был огромный аппетит. Он взял кусок гусиной печенки и свежего хлеба, затем приложил губы к пенящемуся шампанскому.
      Вдруг он вспомнил, что Роджер должен вечером звонить по поводу "часового распорядка дня" и, так как Жаннина не возвращалась, пошел к ней в комнату. Она только что положила трубку, ее пальцы еще касались телефона.
      - Это звонил Роджер?
      Жаннина покачала головой. Она была смертельно бледна. С трудом она еле слышно проговорила:
      - Это была твоя жена!
      Словно невидимый репродуктор повторил последние слова в тишине, наполнившейся каким-то странным резонансом:
      - Она тотчас явится сюда. От этого я потеряла самообладание.
      - Что она хотела?
      - Она хотела говорить с тобой. Дословно она сказала: "Я хочу говорить со своим мужем".
      - А что ты ответила?
      - Что она звонит не по тому номеру. И затем я положила трубку.
      - Значит, этот подлец Роджер...
      - Думаю, что нет.
      Быстрота ответов приводила к новым вопросам.
      - Почему ты в этом уверена?
      - Для него нет никакого смысла сообщать твоей жене. Тогда он уже не сможет держать тебя в руках, - сказала Жаннина.
      - Возможно, он думает по-другому.
      - Это меня удивило бы.
      - Если это не он, так кто же? Кроме...
      Новая мысль пришла ему в голову: "Если моя жена наняла частного детектива, значит она уже раньше начала меня подозревать. Возможно, до нее дошли слухи или она получила анонимное письмо, где указывалось, что я регулярно бываю здесь..."
      - Нет, - сказала Жаннина, которая вдруг усиленно занялась распутыванием шнура телефонного аппарата. - Я этому не верю.
      - Она тоже этому не поверила. Поэтому и обратилась в частное агентство, чтобы не скомпрометировать себя.
      - Женщина не может обладать таким сильным характером, - возразила Жаннина.
      - Ты ее плохо знаешь.
      Об этом можно было судить, хотя бы по покупке фабрики белой кожи Брэ. Без слов, без намеков, пока не договорилась о сделке.
      - Даю голову на отсечение, что она все знала до того, как появился Роджер.
      - Нет, это была чистая случайность.
      Губы молодой женщины начали дрожать и видимо она старалась сдержать слезы.
      - Извини... извини...
      Жак был смущен. От волнения у него сжалось горло.
      - Моя маленькая, любимая, не мне тебя прощать. Ты не виновата. Скорее я виноват, я больше тебя виноват, ибо ты свободная, а я втянул тебя в скверную историю.
      Он взял ее лицо и принудил посмотреть на него. Потом, целуя ее в соленые от слез щеки прошептал:
      - Ты дала мне так много счастья, моя маленькая Жаннина.
      - Жаннина вдруг отступила, затем отвернулась, вытирая слезы.
      - Но почему сегодня вечером?
      Она успокоилась.
      - Почему она так долго ждала?
      Он придумал объяснение. Оно было не особенно удачное, но другого он не нашел. Когда он звонил Элен с фабрики, она догадалась, что он лжет и потеряла свое обычное самообладание.
      - Я сказал ей, что перекушу в городе. К счастью, Роджер может это подтвердить.
      Жаннина развела руками и вновь опустила их. Они пошли обратно в кухню и без удовольствия выпили по большому бокалу шампанского. Гусиная печенка, курочка в желе, маленький торт - все было искусно уложено на тарелочках, но у возлюбленных пропал аппетит.
      - Прости меня, - начал опять Жак, - но я лучше поеду домой. Не знаю, что там разыграется, но я хочу, чтобы ты знала: ни при каких обстоятельствах я не откажусь от нашей любви. Если мня придется выбирать, то мой выбор уже сделан.
      Он говорил это искренне и готов был поклясться, что его решение в тот момент было именно таким. Перед уходом он сообщил Жаннине о своем утреннем разговоре с Роджером и написал на листе бумаги данные, которые было нужно передать ему. Затем он выпил еще бокал, покинул приятную и теплую квартиру и вышел в холод ночи.
      Он испытывал гораздо больше страха, чем показывал и по мере приближения к Монтефло, его опасения возрастали. Чувствуя себя, как приговоренный к смерти перед эшафотом, готов был скорее повернуть обратно, чем предстать перед своей женой.
      Она звонила на фабрику, это более чем вероятно. Почему же я не имею права поесть в городе? Я даже предупредил ее об этом...
      Разве отчасти это было неправдой? Разве его отсутствие не совпадало со временем ужина? Он повторил про себя подходящие аргументы, способные умерить строгость супруги. Сообщение Роджера подтвердит это.
      Всю дорогу он бормотал про себя, как школьник, повторяющий урок.
      - Я буду держать себя просто. И буду твердо упорствовать. Чем я рискую в худшем случае... Наверняка не большим, чем если бы я поехал домой.
      Несмотря на это, он въехал на первый подъем Раше в далеко на блестящем настроении. На авеню Торсиак оно стало падать до нуля по мере приближения к находящемуся в конце его темного безмолвного сада, в котором стояла спящая вилла.
      - Спящая ли?
      Не совсем. Через ставни гостиной пробивался на улицу голубоватый свет. Элен сидела в своем любимом кресле против телевизора, на экране которого двое возлюбленных разговаривали друг с другом. При появлении мужа она чуть повернула голову.
      - Ты раздевался?
      - Я прямо из ресторана. Я нашел ошибку вскоре после разговора с тобой. Я предупредил тебя, что не вернусь к ужину...
      Она приложила указательный палец к губам, видимо увлеченная драмой, разыгравшейся на экране: разговором между влюбленными, которых наверняка преследовала роковым образом неумолимая судьба.
      Жак сел и закурил сигарету. Он снова наблюдал, как хладнокровна его жена, как велико ее самообладание. Его сердце стучало. Вместо того, чтобы радоваться отсрочке, он вспомнил, что это плохое предзнаменование.
      Его напряжение было так велико, что вопреки всякому здравому смыслу он стал вести себя просто вызывающе.
      - Недавно я пытался тебе позвонить, но у тебя было занято.
      - Я разговривала.
      - С кем?
      Он играл с огнем, очарованный опасностью, как мотылек у пламени, сжигающий в конце концов свои крылья.
      Элен улыбнулась.
      - Ты допрашиваешь меня, как полицейский.
      Она выключила телевизор и сказала наполовину в шутку, наполовину всерьез.
      - Может быть, ты стал ревновать?
      Какая лицемерка! Как она может с такой уверенностью лгать! Вероятно она чувствует себя так же как я. Внутри все горит. Я тоже все скрываю. Заметно ли это? Если она не знает, что он в курсе дел, вероятно ему будет легче это скрывать.
      - Или же, - начала она опять, но более резко, - ты уже угадал и знаешь с кем я разговаривала.
      - С кем... с кем ты... - он замолчал с глупым видом. - Конечно с человеком, которого ты хорошо знаешь.
      Удар кулаком под ложечку. Хорошенькая история, ты дурак, сказал он себе. Да ты ничего другого и не хотел и теперь тебя загнали в тупик.
      Элен ударила кулаком по ручке кресла.
      - Ты действительно можешь гордиться своими знакомыми, мсье Меллерей!
      Жак встал, чтобы стряхнуть пепел с сигареты в старый оловянный сифон, служивший им пепельницей. Язык у него словно прирос к горлу. Надо налить в стакан немного виски и побольше содовой воды. Когда он наклонил над стаканом бутылку с минеральной водой, Элен пустила новую стрелу:
      - Имя Роджер тебе ничего не говорит?
      - Ровным счетом ничего.
      - Но этот парень...
      Презрительный тон потонул в шипении минеральной воды, поднявшейся в стакане щекочущей пеной.
      - Парень, видимо, хорошо с тобой знаком.
      Не давая ему времени ответить, она неожиданно спросила:
      - С кем ты ужинал?
      - Со своей подругой! - прорычал он, истратив до конца свои нервные силы. Но из-за стремительности ответа, его утверждение потеряло свою правдоподобность.
      - Мой милый друг, если бы ты проводил время с женщиной, то не стал бы этим хвастаться.
      - Но ты это предполагаешь?
      - Из чего ты это заключил?
      Элен сверлила взглядом своего мужа и эти часто моргающие близорукие глаза победили Жака.
      Уклонившись от ее взгляда, он словно выскочил из тюрьмы.
      - Послушай, проворчал он, и так решительно приблизился к ней, что она отодвинулась, - я не знаю, что тебе рассказывал этот Роджер. Может быть, он рассказал тебе, что я проводил время с женщиной. Веришь ты этому или нет, мне совершенно безразлично. Мне наплевать на это.
      Бессознательно он принял правильную тактику. Элен восприняла эту вспышку, не будучи к ней подготовленной, с некоторым смущением.
      - Жак, ты напился!
      Он ухмыльнулся.
      - Это все, что ты нашла для объяснения?
      - Но что же с тобой тогда?
      - Достаточно с меня этого! - закричал он. - Хватит твоих высокомерных ужимок, хватит твоих намеков...
      Его гнев стал переходить в тупое бешенство без видимых причин. Глядя на бледное лицо Элен, он вдруг с наслаждением обнаружил, что она его боится. Да, без сомнения, впервые, с момента их женитьбы, она испугалась его.
      - Успокойся, - сказала она.
      Неукротимое желание дать ей пощечину, без причины, только для удовольствия - охватило его. Но он не зашел так далеко и удовольствовался тем, что схватил ее руку и грубо потряс.
      - Слушай, не ходи вокруг да около. Объясни, наконец, что он тебе сказал?
      - Что ты хочешь знать?
      - О телефонном звонке.
      - Ты не дал мне до конца договорить.
      - Ну, так говори.
      Она поспешила ответить.
      - Звонил какой-то Роджер. Он хотел поговорить с тобой...
      - Со мной?
      - Да. А когда я спросила его, что тебе передать, он сказал, что это мужское дело.
      - Это все?
      Элен добавила:
      - Он был даже грубым. Когда я предложила ему передить для тебя поручение, то он пояснил, что это не для бабы. Да, он употребил это оскорбительное слово. Я положила трубку.
      - Ты правильно поступила.
      Он опасался, что она, подозревая его, не сказала ему всей правды. Почему она не говорит о своем звонке Жаннине? Неужели она так боится меня и опасается моей реакции? Или считает, что сейчас не подходящий момент?
      Он думал об этом звонке и сказал:
      - Вероятно, это была просто шутка.
      - Шутка или нет, во всяком случае, твои друзья развлекаются довольно странным образом.
      - Послушай, ты просто слабоумная, - снова взорвался он. - Мои друзья, мои знакомые... Сама не знаешь, кто с тобой говорил и сваливаешь все на меня.
      - Он назвался Роджером.
      - А если бы он назвался Папой Римским или английским королем, ты бы ему тоже поверила? Если речь шла о шутке, то это мог сделать любой.
      Она тотчас капитулировала.
      - Хорошо, хорошо, не волнуйся.
      Потом взглянула на часы из белого мрамора с ромбическими цифрами на циферблате, которые стояли на камине и проговорила:
      - Уже поздно. Ты не пойдешь в постель?
      Может быть ее предложение имело двоякий смысл - не возбудила ли эта семейная ссора ее чувства и не пробудила ли в ней страстности?
      - Немного позже, - сказал Жак. - У меня сегодня даже не было времени почитать газету.
      Он сел в кресло, закурил сигарету и развернул газету. Он не читал, а слушал, как раздевается жена в спальне, как чистит зубы в ванне. Зачем звонил Роджер, если он не хотел ее осведомить? Но какой смысл ему это делать, если он рассчитывает вытянуть у меня из кармана 30000 франков?
      На пороге появилась Элен.
      - Ты действительно не идешь?
      Она надела на свое худое тело ночную рубашку из черных кружев, которая должна была сделать ее соблазнительной, но вызывала только улыбку.
      - Позже! - сердито ответил он.
      Он ясно заметил гнев на лице жены, вероятно она почувствовала себя оскорбленной. Она повернулась, вышла, потом появилась снова.
      - Скажи мне Жак...
      - Что тебе еще надо?
      - В последнее время ты очень изменился. Ты избегаешь близости со мной. Мне кажется, что ты что-то от меня скрываешь.
      10
      Роджер оторвал кусок курочки в желе и воскликнул, глядя на бутылку:
      - И в добавок ко всему еще шампанское! Это здорово!
      Он налил себе полный бокал.
      - Скажи мне, - продолжал он с полным ртом, - этот ваш маленький ужин сорвался из-за звонка старой Меллерей?
      Жаннина кивнула. Склоняясь над раковиной, она неодобрительно посмотрела на обжору, который был намерен проглотить все, к чему ни Жак, ни она не притронулись.
      - Кто-нибудь ведь должен иметь от этого пользу, - сказал Роджер и взял кусок гусиной печенки.
      Откусив, он прищелкнул языком и облизал с пальцев жир.
      - А как он реагировал?
      - Поставь себя на его место. Он был сам не свой. И я тоже была сбита с толку.
      - Он подозревал причину этого звонка?
      - Сначала он полагал, что ты сообщил его жене.
      - Совершеннейший идиот!
      - Это я ему объяснила. Потом он решил, что она все знала прежде, чем обратилась в сыскное бюро. Мне было трудно его разубедить.
      - И тем не менее, мне это кажется логичным.
      - А мне не кажется. Ты точно знаешь, что она не обращалась в детективное агентство. Но если все же она была информирована, то по чистой случайности...
      - Я говорю о выводах, они логичны.
      Он откусил еще гусиной печенки и выпил глоток шампанского. Жаннина нервничала.
      - Ты, кажется, не принимаешь этого всерьез.
      - Важно, что он принял всерьез. Завтра я снова подниму его настроение, скажу, что мое сообщение снимает с него подозрение.
      - Его настроение вряд ли изменится. Если жена все знает...
      Он искоса взглянул на нее.
      - Тебе будет неприятно, если бы мы не получили тридцать тысяч франков?
      - Наплевать мне на твои тридцать тысяч франков!
      - Ну, послушай, - пробормотал Роджер, продолжая жевать.
      - Наплевать мне на них, я совсем не хочу их иметь.
      На этот раз он поднял нос от тарелки:
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Ничего другого, только то, что сказала.
      - Ты теперь хочешь увильнуть?
      - Называй это, как тебе угодно.
      - Ты увиливаешь из-за того, что звонила его жена.
      - Отчасти поэтому. Попробуй все понять...
      Громкий смех перебил ее. Роджер поперхнулся, выпил глоток для передышки и затем снова начал громко смеяться.
      - Итак, ты тоже... ты тоже попала впросак. Это, по меньшей мере, доказывает, что дело было хорошо проведено.
      И он тонким голосом проговорил:
      - Это мадам Меллерей. Я хочу говорить со своим мужем.
      Он смеялся так, что стал задыхаться.
      - Извини, - возразила Жаннина, оставшаяся серьезной, - но это определенно была его жена.
      - Конечно, это была женщина, вернее, девушка. Из тех, которые всегда бывают в пивных. Купишь ей два-три аперитива, поболтаешь, посмеешься... Я хочу разыграть шутку с товарищем... И затем она повторила в трубку все, что я ей подсказываю.
      - Итак, это твоя подделка...
      - Конечно... Бедная мадам Меллерей не имеет ни малейшего подозрения. Но я сделал еще одно умное дело - я позвонил ей сам.
      Он опять склонился над тарелкаой, словно приступ смеха вызвал у него опять аппетит.
      - Я ничего ей не выдал. Но тем не менее она наверняка устроит Жаку сцену.
      Жаннина не верил своим ушам.
      - Какой смысл в этой комбинации? Это настоящий садизм.
      Это физиология. Чем гуще атмосфера опасности - это я говорю о нем чем ближе он чувствует себя к краю пропасти, тем скорее он потеряет голову, и тем легче будет им манипулировать. Дай мне выпить.
      Она вылила остатки из бутылки в бокал и медленно покачала головой. Затем сказала, не повышая голоса:
      - В любом случае, мое решение не изменится.
      - Ты хочешь отказаться? Это невозможно!
      На лице Роджера появилось выражение неуверенности.
      - Теперь ты хочешь обмануть меня?
      - Раньше я не думала об этом всерьез.
      Она подыскивала слова, но видно ей было трудно сдерживать себя.
      - Уже несколько дней я наблюдаю за ним. Он живет в кошмарах. Мне его очень жаль.
      - И ты, добрая душа, вдруг возымела желание защитить его.
      - Он по-своему очень привязан ко мне.
      - Прежде всего, он привязан к деньгам своей законной жены.
      - Ты упрощаешь все. Сначала...
      - Сначала ты была согласна.
      - Сначала, - перебила она его, - я полагала, что я для него только развлечение. Все изменилось, когда я убедилась, что он действительно любит меня. Он готов все для меня бросить: свою жену, свои деньги, работу. Этого я не хочу:
      - Скажи мне...
      Роджер поднялся и взял ее за подбородок.
      - Ты еще не совсем влюбилась в этого парня?
      Она освободилась и он продолжал:
      - Ты романтична, ну так что! Ты боишься его потерять и поэтому веришь...
      - Ничего я не верю, - перебила она его.
      - Веришь или нет, но это может произойти, как только ты поверишь.
      Он вздохнул и стал набивать рот тортом.
      - Я хочу поговорить с тобой об этом еще раз.
      Он высоко поднял плечи.
      - Ты можешь увильнуть, если хочешь, но я своей доли не упущу.
      - Даже, если я ему расскажу?
      - Что расскажешь?
      - Что жена его ничего не подозревает, что она не обращалась в детективное агентство, что ты не частный детектив.
      - И что ты была моей сообщницей по вымогательству, - заключил насмешливо Роджер.
      - Да, если нужно, чтобы все это прекратить.
      - Это не прекратится, ничего не выйдет! - крикнул он с внезапным гневом и ушел из кухни.
      Она нашла его в комнате, где он курил свои длинные сигареты из светлого табака. Он стал гораздо спокойнее и миролюбивее.
      - Подумай хотя бы немного, - сказал он. - У меня нет доходов, а издержки все же есть: отель, прокат машины, в то время, как моя собственная ржавеет на улице в Лионе...
      Она знала, что он нарочно взял напрокат желтую машину, чтобы иметь номерной знак департамента Изера. Разве она не знала, что ее собственные средства не позволяют ей широко жить? Тем не менее, она продолжала:
      - Я тебе это возмещу.
      - Тогда я могу долго ждать. Этот Меллерей - верная золотая жила.
      - Жила - это его жена.
      - Тогда я могу попытаться с другой стороны. Если ты меня бросишь, у меня не будет никакого основания вас беречь. За фото и сведения мадам Меллерей наверняка даст мне маленькую сумму.
      - А если Жак возбудит дело о вымогательстве?
      Роджер скептически скривил рот.
      - Тогда будут две возможности, ибо он будет продолжать тебя любить, несмотря на все, что узнает... Из дела ты выйти не сможешь. Итак, он продолжает тебя любить и не привлекает меня к ответственности из страха скомпрометировать тебя. Либо он не прощает тебе твоего сообщничества.
      Он обвиняюще направил на нее палец.
      - Ибо ты, моя милая, тоже причастна к попытке посадить его по горло в лужу. И если он тебя не простит, то мы оба с тобой будем в тюрьме, а твой милый мсье Жак останется без единого су.
      Жаннина дрожала всем телом.
      - Но если ты не помешаешь мне двигать дело дальше, то все будет хорошо. Его жена ничего не узнает и вы оба сможете заниматься любовными делами.
      Роджер вкрадчиво положил ей руку на плечо.
      - Мы всегда хорошо понимали друг друга. Не один раз я выручал тебя из затруднительных положений.
      - Тридцать тысяч франков - это... Это слишком много, - пробормотала она, тревожась за будущее, - он не сможет заплатить столько.
      - Не заботься об этом, ты увидишь.
      С убежденностью и таинственностью он добавил:
      - Я знаю один первоклассный прием, который поможет привести все в порядок.
      11
      В эту ночь Жак Меллерей опять плохо спал. Он встал и в половине восьмого уехал из Монтефло, чтобы избежать разговора с женой. Термометр показывал около ноля градусов и над горой Веледон небо начало проясняться. Так как было очень рано, он поехал окружным путем через авеню Виктора Гюго.
      Посещение Жаннины произошло как-то само собой, у него сперва не было такого намерения. Он мог бы в этом поклясться. Но не созрел ли план в его подсознании? Не был ли этот визит действительной причиной его раннего выезда?
      Молодая женщина открыла ему дверь, завязывая пояс своего халата.
      - Жак, мой любимый!
      Несмотря на заспанные глаза и отсутствие косметики и на растрепанные волосы, она выглядела соблазнительно. Да, от нее исходило удивительное очарование, и от ее естественного вида и от ее благоухания.
      - Мое сокровище, - сказала она, когда Жак обнял ее. - Вчера вечером звонил Роджер. Я очень хотела тебе сообщить, но боялась рисковать.
      Она рассказала ему между поцелуями:
      - Он обещал мне, что в сообщении все будет в порядке. Во всяком случае он ничего не сообщал твоей жене.
      - Но он звонил мне домой.
      Жак рассказал, что произошло в то время, как его возлюбленная положила голову на его плечо и не поднимала ее, пока он рассказывал.
      - Моя жена подошла к телефону и вместо того, чтобы извиниться он еще обидел ее. Если он намерен делать мне неприятности, то ничего хорошего он от меня не увидит.
      Говоря это, он нежно ласкал ее, ощущая через нейлон упругие формы ее расслабленного тела. Она содрогнулась и молча увлекла его в спальню. Окна были затянуты занавесками, двухспальная кровать полуоткрыта.
      Жаннина отбросил свой халат и осталась в кружевной рубашке. Она не выглядела смешной, как Элен. О нет, не выглядела смешной!
      Они бурно предавались любовным ласкам, как и накануне. Молодая женщина была полна страстью, как никогда. Когда он пришел в себя, Жаннина спросил:
      - Ты придешь сегодня после обеда?
      - Постараюсь.
      Только на улице он вспомнил, что сегодня суббота и что фабрика после полудня закроется. С тех пор, как появился вымогатель, Жак потерял представление о времени. Дни тянулись бесконечно долго, как месяцы, затем снова казались ему минутами. Так было и сегодня. Он первым уехал из Монтефло и последним приехал на фабрику.
      Элен обрушила свой гнев на работниц. Когда Жак зашел в кабинет жены с результатами вчерашних работ, то услышал ее голос из швейной мастерской.
      Он положил бухгалтерские книги на стол и хотел уже уйти, когда она стремительно вошла в дверь.
      - Ах, это ты! - воскликнула она, - где ты был?
      Он оправдывался неисправностью машины и медлительностью механика. Элен почти не слушала его, и указывая на швейную мастерску заявила:
      - Я только что уволила младшую Шалю.
      Он перехватил инициативу, обрадовавшись изменением темы.
      - Маленькая Шалю - наша лучшая работница!
      - Это не извинение для наглости. Я сделала замечание по поводу ее работы, а она ответила мне наглым тоном. Теперешняя молодежь совсем не имеет уважения!
      - А ты уважаешь молодых?
      - Не спорь со мной, в конце концов, я здесь начальница.
      - Ты уверена, что это нельзя уладить?
      - Заботься лучше о своих делах! - коротко заметила она.
      Он часто слышал эту фразу. Это случалось всякий раз, когда он пытался выйти из своей роли простого исполнителя и высказывать свои соображения в ведении производства. Он не стал возражать и изменил тему.
      - Я принес тебе счета.
      - Хорошо.
      Она села за свой письменный стол.
      - Пока я посмотрю их, позаботься о маленькой Шалю. Выдай ей за неделю зарплату, она должна сейчас уйти. В понедельник я не хочу ее здесь видеть.
      Работница уже ожидала в соседней комнате, жалуясь безучастной мадам Кац. Она была довольно толстая и темноволосая, с лукавыми глазами и матовым цветом лица. Она, видимо, за словом в карман не лезла. Появление Жака ни в коей мере не смутило ее.
      - Мадам Меллерей желает, чтобы я с вами рассчитался...
      У нее был настоящий марсельский акцент.
      - Выдайте мне недельную зарплату и частично оплатите отпуск...
      Пока он заполнял соответствующие бумаги, она говорила, обращаясь к стенам:
      - Не она меня выгоняет, а я сама ухожу. Я не рабыня.
      Секретарша продолжала невозмутимо стучать на машинке.
      - Мы не рабыни, - повторила работница.
      Она права, - думал Жак, - мы не рабы. Но я - раб. Я стал рабом с того дня, как подписал в муниципалитете брачную бумагу.
      - Я могу вам дать характеристику.
      Он написал похвальную характеристику. Вскоре лицо ее прояснилось.
      - Спасибо, мсье.
      Она немного помедлила, затем тихо добавила:
      - Вас здесь все любят.
      Он выслушал ее с улыбкой и пошел на первый этаж. Закройщик разорвал блестящую кожу, которая, как утверждал он, была плохого качества. Несмотря на то, что мужчина был прав, Жак счел нужным установить ущерб, предоставив окончательное решение Элен.
      Находясь на складе, для организации срочных отправок, Жак увидел через окно мадам Смук за рулем ее Ситроена. Тотчас у него возникла идея, которая больше не оставляла его. Мадам Смук служила промежуточным звеном между фабрикой и надомницами, живущими в близлежащих деревнях. Она распределяла работу, собирала деньги для выплаты жалования надомницам.
      В субботы, которые совпадали с днем выплаты зарплаты, в письменном столе у Элен находилось много денег. По субботам банк был закрыт и деньги лежали там уже с пятницы в ящике с обычным запором. Даже для новичка взлом был детской игрой.