Л.Н.Толстой
      СКАЗКА ОБ ИВАНЕ-ДУРАКЕ И ЕГО ДВУХ БРАТЬЯХ:
      СЕМЕНЕ-ВОИНЕ И ТАРАСЕ-БРЮХАНЕ, И НЕМОЙ СЕСТРЕ МАЛАНЬЕ,
      И О СТАРОМ ДЬЯВОЛЕ И ТРЕХ ЧЕРТЕНЯТАХ
      I
      В некотором царстве, в некотором государстве жил-был богатый мужик. И было у богатого мужика три сына: Семен-воин, Тарас-брюхан и Иван-дурак, и дочь Маланья-векоуха, немая. Пошел Семен-воин на войну, царю служить, Тарас-брюхан пошел в город к купцу, торговать, а Иван-дурак с девкою остался дома работать, горб наживать. Выслужил себе Семен-воин чин большой и вотчину и женился на барской дочери. Жалованье большое было и вотчина большая, а всё концы с концами не сводил: что муж соберет, все жена-барыня рукавом растрясет; все денег нет. И приехал Семен-воин в вотчину доходы собирать. Приказчик ему и говорит:
      - Не с чего взять; нет у нас ни скотины, ни снасти, ни лошади, ни коровы, ни сохи, ни бороны; надо всего завести - тогда доходы будут.
      И пошел Семен-воин к отцу.
      - Ты, - говорит, - батюшка, богат, а мне ничего не дал. Отдели мне третью часть, я в свою вотчину переведу.
      Старик и говорит:
      - Ты мне в дом ничего не подавал, за что тебе третью часть давать? Ивану с девкой обидно будет.
      А Семен говорит:
      - Да ведь он дурак, а она векоуха немая; чего им надо?
      Старик и говорит:
      - Как Иван скажет.
      А Иван говорит:
      - Ну что ж, пускай берет.
      Взял Семен-воин часть из дома, перевел в свою вотчину, опять уехал к царю служить.
      Нажил и Тарас-брюхан денег много - женился на купчихе, да все ему мало было, приехал к отцу и говорит:
      - Отдели мне мою часть.
      Не хотел старик и Тарасу давать часть.
      - Ты, - говорит, - нам ничего не подавал, а что в доме есть, то Иван нажил. Тоже и его с девкой обидеть нельзя.
      А Тарас говорит:
      - На что ему, он дурак; жениться ему нельзя, никто не пойдет, а девке немой тоже ничего не нужно. Давай, - говорит, - Иван, мне хлеба половинную часть; я снасти брать не буду, а из скотины только жеребца сивого возьму, тебе он пахать не годится.
      Засмеялся Иван.
      - Ну что ж, - говорит, - я пойду обротаю.
      Отдали и Тарасу часть. Увез Тарас хлеб в город, увел жеребца сивого, и остался Иван с одной кобылой старой по-прежнему крестьянствовать - отца с матерью кормить.
      II
      Досадно стало старому дьяволу, что не поссорились в дележе братья, а разошлись по любови. И кликнул он трех чертенят.
      - Вот видите, - говорит, - три брата живут: Семен-воин, Тарас-брюхан и Иван-дурак. Надо бы им всем перессориться, а они мирно живут: друг с дружкой хлеб-соль водят. Дурак мне вее дела испортил. Подите вы втроем, возьмитесь за треид и смутите их так, чтобы они друг дружке глаза повыдрали. Можете ли это сделать?
      - Можем, - говорят.
      - Как же вы делать будете?
      - А так, - говорят, - сделаем: разорим их сперва, чтоб им жрать нечего было, а потом собьем в одну кучу, они и передерутся.
      - Ну, ладно, - говорит, - я вижу - вы дело знаете; ступайте и ко мне не ворочайтесь, пока всех троих не смутите, а то со всех троих шкуру спущу.
      Пошли чертенята все в болото, стали судить, как за дело браться; спорили, спорили, каждому хочется полегче работу выгадать, и порешили на том, что жеребий кинуть, какой кому достанется. А коли кто раньше других отделается, чтоб приходил другим подсоблять. Кинули жеребий чертенята и назначили срок, опять когда в болоте собраться, узн 1000 ать, кто отделался и кому подсоблять идти.
      Пришел срок, и собрались по уговору чертенята в болоте. Стали толковать, как у кого дела. Стал рассказывать первый чертенок - от Семена-воина.
      - Мое дело, - говорит, - ладится. Завтра, - говорит, - мой Семен домой к отцу придет.
      Стали его товарищи спрашивать:
      - Как ты, - говорят, - сделал?
      - А я, - говорит, - первым делом храбрость такую на Семена навел, что он обещал своему царю весь свет завоевать, и сделал царь Семена начальником, послал его воевать индейского царя. Сошлись воевать. А я в ту же ночь в Семеновом войске весь порох подмочил и пошел к индейскому царю из соломы солдат наделал видимо-невидимо. Увидали Семеновы солдаты, что на них со всех сторон соломенные солдаты заходят, - заробели. Велел Семен-воин палить: пушки, ружья не выходят. Испугались Семеновы солдаты и побежали, как бараны. И побил их индейский царь. Осрамился Семен-воин, отняли у него вотчину и завтра казнить хотят. Только мне на день и дела осталось, из темницы его выпустить, чтобы он домой убежал. Завтра отделаюсь, так сказывайте, кому из двух помогать приходить?
      Стал и другой чертенок, от Тараса, рассказывать про свои дела.
      - Мне, - говорит, - помогать не нужно. Мое дело тоже на лад пошло, больше недели не проживет Тарас. Я, - говорит, - первым делом отрастил ему брюхо и навел на него зависть. Такая у него зависть на чужое добро сделалась, что, что ни увидит, все ему купить хочется. Накупил он всего видимо-невидимо на все свои деньги и все еще покупает. Теперь уж стал на заемные покупать. Уж много на шею набрал и запутался так, что ие распутается. Через неделю сроки подойдут отдавать, а я из всего товара его навоз сделаю - не расплатится и придет к отцу.
      Стали спрашивать и третьего чертенка, от Ивана.
      - А твое дело как?
      - Да что, - говорит, - мое дело не ладится. Наплевал я ему первым делом в кувшин с квасом, чтобы у него живот болел, и пошел на его пашню, сбил землю, как камень, чтоб он не осилил. Думал я, что он не вспашет, а он, дурак, приехал с сохой, начал драть. Кряхтит от живота, а сам все пашет. Изломал я ему одну соху - поехал дурак домой, переладил другую, подвои новые подвязал и опять принялся пахать. Залез я под землю, стал за сошники держать, не удержишь никак - налегает на соху, а сошники вострые: изрезал мне руки все. Почти все допахал, одна только полоска осталась. Приходите, - говорит, - братцы, помогать, а то, как мы его одного не осилим, все наши труды пропадут. Если дурак останется да крестьянствовать будет, они нужды не увидят, он обоих братьев кормить будет.
      Пообещал чертенок от Семена-воина назавтра приходить помогать, и разошлись на том чертенята.
      III
      Вспахал Иван весь пар, только одна полоска осталась. Приехал допахивать. Болит у него живот, а пахать надо. Выхлестнул гужи, перевернул соху и поехал пахать. Только завернулся раз, поехал назад - ровно за корень зацепило что-то - волочет. А это чертенок ногами вокруг рассохи заплел - держит. "Что за чудо! - думает Иван. - Корней тут не было, а корень". Запустил Иван руку в борозду, ощупал - мягкое. Ухватил что-то, вытащил. Черное, как корень, а на корне что-то шевелится. Глядь - чертенок живой.
      - Ишь ты, - говорит, - пакость какая!
      Замахнулся Иван, хотел о приголовок пришибить его, да запищал чертенок:
      - Не бей ты меня, - говорит, - а я тебе что хочешь сделаю.
      - Что ж ты мне сделаешь?
      - Скажи только, чего хочешь.
      Почесался Иван.
      - Брюхо, - говорит, - болит у меня - поправить можешь?
      - Могу, - говорит.
      - Ну, лечи.
      Нагнулся чертенок в борозду, пошарил, пошарил когтями, выхватил корешок-тройчатку, подал Ивану.
      - Вот, - говорит, - кто ни проглотит один корешок, 1000 всякая боль пройдет.
      Взял Иван, разорвал корешки, проглотил один. Сейчас живот прошел.
      Запросился опять чертенок.
      - Пусти, - говорит, - теперь меня, я в землю проскочу - больше ходить не буду.
      - Ну что ж, - говорит, - бог с тобой!
      И как только сказал Иван про бога - юркнул чертенок под землю, как камень в воду, только дыра осталась. Засунул Иван два остальных корешка в шапку и стал допахивать. Запахал до конца полоску, перевернул соху и поехал домой. Отпряг, пришел в избу, а старший брат, Семен-воин, сидит с женой - ужинают. Отняли у него вотчину, - насилу из тюрьмы ушел и прибежал к отцу жить.
      Увидал Семен Ивана.
      - Я, - говорит, - к тебе жить приехал; корми нас с женой, пока место новое выйдет.
      - Ну что ж, - говорит, - живите.
      Только хотел Иван на лавку сесть - не понравился барыне дух от Ивана. Она и говорит мужу:
      - Не могу я, - говорит, - с вонючим мужиком вместе ужинать.
      Семен-воин и говорит:
      - Моя барыня говорит, от тебя дух не хорош - ты бы в сенях поел.
      - Ну что ж, - говорит. - Мне и так в ночное пора - кобылу кормить.
      Взял Иван хлеба, кафтан и поехал в ночное.
      IV
      Отделался в эту ночь чертенок от Семена-воина и пришел по уговору Иванова чертенка искать - ему помогать дурака донимать. Пришел на пашню; поискал, поискал товарища - нет нигде, только дыру нашел. "Ну, думает, видно, с товарищем беда случилась, надо на его место становиться. Пашня допахана - надо будет дурака на покосе донимать".
      Пошел чертенок в луга, напустил на Иванов покос паводок; затянуло весь покос грязью. Вернулся на зорьке Иван из ночного, отбил косу, пошел луга косить. Пришел Иван, стал косить; махнет раз, махнет другой - затупится коса, не режет, точить надо. Бился, бился Иван.
      - Нет, - говорит, - пойду домой, отбой принесу да и хлеба ковригу. Хоть неделю пробьюсь, а не уйду, пока не выкошу.
      Услыхал чертенок - задумался.
      - Калян, - говорит, - дурак этот, не проймешь его. Надо на другие штуки подниматься.
      Пришел Иван, отбил косу, стал косить. Залез чертенок в траву, стал косу за пятку ловить, носком в землю тыкать. Трудно Ивану, однако выкосил покос осталась одна делянка в болоте. Залез чертенок в болото, думает себе:
      "Хоть лапы перережу, а не дам выкосить".
      Зашел Иван в болото; трава - смотреть - не густая, а не проворотить косы. Рассердился Иван, начал во всю мочь махать; стал чертенок подаваться - не поспевает отскакивать; видит - дело плохо, забился в куст. Размахнулся Иван, шаркнул по кусту, отхватил чертенку половину хвоста. Докосил Иван покос, велел девке грести, а сам пошел рожь косить.
      Вышел с крюком, а кургузый чертенок уж там, перепутал рожь так, что на крюк нейдет. Вернулся Иван, взял серп и принялся жать - выжал всю рожь.
      - Ну, теперь, - говорит, - надо за овес браться.
      Услыхал кургузый чертенок, думает: "На ржи не донял, так на овсе дойму, дай только утра дождаться". Прибежал чертенок утром на овсяное поле, а овес уже скошен: Иван его ночью скосил, чтоб меньше сыпался. Рассердился чертенок.
      - Изрезал, - говорит, - меня и замучил дурак. И на войне такой беды не видал! Не спит, проклятый, за ним не поспеешь! Пойду, - говорит, - теперь в копны, прогною ему все.
      И пошел чертенок в ржаную копну, залез между снопами - стал гноить: согрел их и сам согрелся и задремал.
      А Иван запряг кобылу и поехал с девкой возить. Подъехал к копне, стал кидать на воз. Скинул два снопа, сунул - прямо чертенку в зад; поднял - глядь: на вилах чертенок живой, да еще кургузый, барахтается, ужимается, соскочить хочет.
      - Ишь ты, - говорит, - пакость какая! Ты опять тут 1000 ?
      - Я, - говорит, - другой, то мой брат был. А я, - говорит, - у твоего брата Семена был.
      - Ну, - говорит, - какой ты там ни будь, и тебе то же будет! - Хотел его об грядку пришибить, да стал его просить чертенок.
      - Отпусти, - говорит, - больше не буду, а я тебе что хочешь сделаю.
      - Да что ты сделать можешь?
      - А я, - говорит, - могу из чего хочешь солдат наделать.
      - Да на что их?
      - А на что, - говорит, - хочешь их поверни; они все могут.
      - Песни играть могут?
      - Могут.
      - Ну что ж, - говорит, - сделай.
      И сказал чертенок:
      - Возьми ты вот сноп ржаной, тряхни его о землю гузом и скажи только: "Велит мой холоп, чтоб был на сноп, а сколько в тебе соломинок, столько бы солдат".
      Взял Иван сноп, тряхнул оземь и сказал, как велел чертенок. И расскочился сноп, и сделались солдаты, и впереди барабанщик и трубач играют. Засмеялся Иван.
      - Ишь ты, - говорит, - как ловко! Это, - говорит, - хорошо - девок веселить.
      - Ну, - говорит чертенок, - пусти же теперь.
      - Нет, - говорит, - это я из старновки делать буду, а то даром зерно пропадает. Научи, как опять в сноп поворотить. Я его обмолочу.
      Чертенок и говорит:
      - Скажи: "Сколько солдат, столько соломинок. Велит мой холоп, будь опять сноп!"
      Сказал так Иван, и стал опять сноп. И стал опять проситься чертенок.
      - Пусти, - говорит, - теперь.
      - Ну что ж!
      Зацепил его Иван за грядку, придержал рукой, сдернул с вил.
      - С богом, - говорит. И только сказал про бога - юркнул чертенок под землю, как камень в воду, только дыра осталась.
      Приехал Иван домой, а дома и другой брат, Тарас, с женой сидят - ужинают. Не расчелся Тарас-брюхан, убежал от долгов и пришел к отцу. Увидал Ивана.
      - Ну, - говорит, - Иван, пока я расторгуюсь, корми нас с женой.
      - Ну что ж, - говорит, - живите.
      Снял Иван кафтан, сел к столу.
      А купчиха говорит:
      - Я, - говорит, - с дураком кушать не могу: от него, -говорит, - потом воняет.
      Тарас-брюхан и говорит:
      - От тебя, - говорит, - Иван, дух не хорош - поди в сенях поешь.
      - Ну что ж, - говорит.
      Взял хлеба, ушел на двор.
      - Мне, - говорит, - кстати в ночное пора - кобылу кормить.
      V
      Отделался в эту ночь и от Тараса чертенок - пришел по уговору товарищам помогать - Ивана-дурака донимать. Пришел на пашню, поискал, поискал товарищей - нет никого, только дыру нашел. Пошел на луга - в болоте хвост нашел, а на ржаном жниве и другую дыру нашел. "Ну, думает, видно, над товарищами беда случилась, надо на их место становиться, за дурака приниматься".
      Пошел чертенок Ивана искать. А Иван уж с поля убрался, в роще лес рубит.
      Стало братьям тесно жить вместе, велели дураку себе на избы лес рубить, новые дома строить.
      Прибежал чертенок в лес, залез в сучья, стал мешать Ивану деревья валить. Подрубил Иван дерево как надо, чтоб на чистое место упало, стал валить - дуром пошло дерево, повалилось, куда не надо, на суках застряло. Вырубил Иван рочаг, начал отворачивать - насилу свалил дерево. Стал Иван рубить другое - опять то же. Бился, бился, насилу выпростал. Взялся за третье - опять то же. Думал Иван хлыстов полсотни срубить, и десятка не срубил, а уж ночь на дворе. И замучалсл Иван. Валит от него пар, как туман по лесу пошел, а он все не бросает. Подрубил он еще дерево, и заломило ему спину, так что мочи не стало; воткнул топор и присел отдохнуть. Услыхал чертенок, что затих Иван, обрадовался. "Ну, думает, выбился из сил - бросит; отдох 1000 ну теперь и я". Сел верхом на сук и радуется. А Иван поднялся, вынул топор, размахнулся да как тяпнет с другой стороны, сразу затрещало дерево - грохнулось. Не спопашился чертенок, не успел ног выпростать, сломался сук и защемил чертенка за лапу. Стал Иван очищать глядь: чертенок живой. Удивился Иван.
      - Ишь ты, - говорит, - пакость какая! Ты опять тут?
      - Я, - говорит, - другой. Я у твоего брата Тараса был.
      - Ну, какой бы ты ни был, а тебе то же будет!
      Замахнулся Иван топором, хотел его обухом пристукнуть. Взмолился чертенок.
      - Не бей, - говорит, - меня, я тебе что хочешь сделаю.
      - Да что ж ты сделать можешь?
      - А я, - говорит, - могу тебе денег сколько хочешь наделать.
      - Ну что ж, - говорит, - наделай!
      И научил его чертенок.
      - Возьми ты, - говорит, - листу дубового с этого дуба и потри в руках. Наземь золото падать будет.
      Взял Иван листьев, потер - посыпалось золото.
      - Это, - говорит, - хорошо, когда на гулянках с ребятами играть.
      - Пусти же, - говорит чертенок.
      - Ну что ж! - взял Иван рочаг, выпростал чертенка. - Бог с тобой! говорит. - И как только сказал про бога - юркнул чертенок под землю, как камень в воду, только дыра осталась.
      VI
      Построили братья дома и стали жить порознь. А Иван убрался с поля, пива наварил и позвал братьев гулять. Не пошли братья к Ивану в гости.
      - Не видали мы, - говорят, - мужицкого гулянья.
      Угостил Иван мужиков, баб и сам выпил - захмелел и пошел на улицу в хороводы. Подошел Иван к хороводам, велел бабам себя величать.
      - Я, - говорит, - вам того дам, чего вы в жизнь не видали. - Посмеялись бабы и стали его величать. Отвеличали и говорят:
      - Ну что ж, давай.
      - Сейчас, - говорит, - принесу. - Ухватил севалку, побежал в лес. Смеются бабы: "То-то дурак! " И забыли про него. Глядь: бежит Иван назад, несет севалку, полну чего-то.
      - Оделять, что ли?
      - Оделяй.
      Захватил Иван горсть золота - кинул бабам. Батюшки! Бросились бабы подбирать; выскочили мужики, друг у дружки рвут, отнимают. Старуху одну чуть до смерти не задавили. Смеется Иван.
      - Ах вы, дурачки, - говорит, - зачем вы бабушку задавили. Вы полегче, а я вам еще дам. - Стал еще швырять. Сбежался народ, расшвырял Иван всю севалку. Стали просить еще. А Иван говорит:
      - Вся. Другой раз еще дам. Теперь давайте плясать, играйте песни.
      Заиграли бабы песни.
      - Не хороши, - говорит, - ваши песни.
      - Какие же, - говорят, - лучше?
      - А я, - говорит, - вот вам покажу сейчас. Пошел на гумно, выдернул сноп, обил его, поставил на гузо, стукнул.
      - Ну, - говорит, - сделай холоп, чтоб был не сноп, а каждая соломинка солдат.
      Расскочился сноп, стали солдаты; заиграли барабаны, трубы. Велел Иван солдатам песни играть, вышел с ними на улицу. Удивился народ. Поиграли солдаты песни, и увел их Иван назад на гумно, а сам не велел никому за собой ходить, и сделал опять солдат снопом, бросил на одонье. Пришел домой и лег спать в закуту.
      VII
      Узнал наутро про эти дела старший брат Семен-воин, приходит к Ивану.
      - Открой ты мне, - говорит, - откуда ты солдат приводил и куда увел?
      - А на что, - говорит, - тебе?
      - Как на что? С солдатами все сделать можно. Можно себе царство добыть.
      Удивился Иван.
      - Ну? Что ж ты, - говорит, - давно не сказал? Я себе сколько хочешь наделаю. Благо мы с девкой много насторновали.
      Повел Иван брата на гумно и говорит:
      - Смотри же, я их дел 1000 ать буду, а ты их уводи, а то коли их кормить, так они в один день всю деревню слопают.
      Обещал Семен-воин увести солдат, и начал Иван их делать. Стукнет по току снопом - рота; стукнет другим - другая; наделал их столько, что все поле захватили.
      - Что ж, будет, что ли?
      Обрадовался Семен и говорит:
      - Будет. Спасибо, Иван.
      - То-то, - говорит. - Коли тебе еще надо, ты приходи, я еще наделаю. Соломы нынче много.
      Сейчас распорядился Семен-воин войском, собрал их как следует и пошел воевать.
      Только ушел Семен-воин, приходит Тарас-брюхан - тоже узнал про вчерашнее дело, стал брата просить:
      - Открой мне, откуда ты золотые деньги берешь? Кабы у меня такие вольные деньги были, я бы к этим деньгам со всего света деньги собрал.
      Удивился Иван.
      - Ну! Ты бы давно, - говорит, - мне сказал. Я тебе сколько хочешь натру.
      Обрадовался брат:
      - Дай мне хоть севалки три.
      - Ну что ж, - говорит, - пойдем в лес, а то лошадь запряги - не унесешь.
      Поехали в лес; стал Иван с дуба листья натирать. Насыпал кучу большую.
      - Будет, что ли?
      Обрадовался Тарас.
      - Пока будет, - говорит. - Спасибо, Иван.
      - То-то, - говорит. - Коли тебе еще надо, приходи, я натру еще - листу много осталось.
      Набрал Тарас-брюхан денег воз целый и уехал торговать.
      Уехали оба брата. И стал Семен воевать, а Тарас торговать. И завоевал себе Семен-воин царство, а Тарас-брюхан наторговал денег кучу большую.
      Сошлись братья вместе и открылись друг другу: откуда у Семена солдаты, а у Тараса деньги.
      Семен-воин и говорит брату:
      - Я, - говорит, - царство себе завоевал, и мне жить хорошо, только у меня денег нехватка - солдат кормить.
      А Тарас-брюхан говорит:
      - А я, - говорит, - нажил денег бугор большой, только одно, - говорит, горе - караулить денег некому. Семен-воин и говорит:
      - Пойдем, - говорит, - к брату Ивану, - я велю ему еще солдат наделать тебе отдам твои деньги караулить, а ты вели ему мне денег натереть, чтоб было чем солдат кормить.
      И поехали они к Ивану. Приезжают к Ивану. Семен и говорит:
      - Мне мало, братец, моих солдат, сделай мне, - говорит, - еще солдат, хоть копны две переделай. Замотал головой Иван.
      - Даром, - говорит, - не стану больше тебе солдат делать.
      - Да как же, - говорит, - ты обещал?
      - Обещал, - говорит, - да не стану больше.
      - Да отчего ж ты, дурак, не станешь?
      - А оттого, что твои солдаты человека до смерти убили. Я намедни пашу у дороги: вижу, баба по дороге гроб везет, а сама воет. Я спросил: "Кто помер?" Она говорит: "Мужа Семеновы солдаты на войне убили". Я думал, что солдаты будут песни играть, а они человека до смерти убили. Не дам больше.
      Так и уперся, не стал больше делать солдат.
      Стал и Тарас-брюхан просить Ивана-дурака, чтоб он ему еще золотых денег наделал.
      Замотал головой Иван.
      - Даром, - говорит, - не стану больше тереть.
      - Да как же, ты, - говорит, - обещал?
      - Обещал, - говорит, - да не стану больше.
      - Да отчего же ты, дурак, не станешь?
      - А оттого, что твои золотые у Михайловны корову отняли.
      - Как отняли?
      - Так отняли. Была у Михайловны корова, ребята молоко хлебали, а намедни пришли ее ребята ко мне молока просить. Я и говорю им: "А ваша корова где?" Говорят: "Тараса-брюхана приказчик приезжал, мамушке три золотые штучки дал, а она ему и отдала корову, нам теперь хлебать нечего". Я думал, ты золо 1000 тыми штучками играть хочешь, а ты у ребят корову отнял. Не дам больше!
      И уперся дурак, не дал больше. Так и уехали братья.
      Уехали братья и стали судить, как им своему горю помочь. Семен и говорит:
      - Давай вот что сделаем. Ты мне денег дай - солдат кормить, а я тебе половину царства с солдатами отдам - твои деньги караулить.
      Согласился Тарас. Поделились братья, и стали оба царями и оба богаты.
      VIII
      А Иван дома жил, отца с матерью кормил, с немой девкой в поле работал.
      Только случилось раз, заболела у Ивана собака дворная старая, опаршивела, стала издыхать. Пожалел ее Иван - взял хлеба у немой, положил в шапку, вынес собаке, кинул ей. А шапка продралась, и выпал с хлебом один корешок. Слопала его с хлебом собака старая. И только проглотила корешок, вскочила собака, заиграла, залаяла, хвостом замахала - здорова стала.
      Увидали отец с матерью, удивились.
      - Чем ты, - говорят, - собаку вылечил?
      А Иван и говорит:
      - У меня два корешка были - от всякой боли лечат, так она и слопала один.
      И случилось в это время, что заболела у царя дочь, и повестил царь по всем городам и селам - кто вылечит ее, того он наградит, и если холостой, за того и дочь замуж отдаст. Повестили и у Ивана в деревне.
      Позвали отец с матерью Ивана и говорят ему:
      - Слышал ты, что царь повещает? Ты сказывал, что у тебя корешок есть, поезжай, вылечи царскую дочь. Ты навек счастье получишь.
      - Ну что ж, - говорит.
      И собрался Иван ехать. Одели его, выходит Иван на крыльцо, видит - стоит побирушка косорукая.
      - Слышала я, - говорит, - что ты лечишь? Вылечи мне руку, а то и обуться сама не могу.
      Иван и говорит:
      - Ну что ж!
      Достал корешок, дал побирушке, велел проглотить. Проглотила побирушка и выздоровела, сейчас стала рукой махать. Вышли отец с матерью Ивана к царю провожать, услыхали, что Иван последний корешок отдал и нечем царскую дочь лечить, стали его отец с матерью ругать.
      - Побирушку, - говорят, - пожалел, а царскую дочь не жалеешь!
      Жалко стало Ивану и царскую дочь. Запряг он лошадь, кинул соломы в ящик и сел ехать.
      - Да куда же ты, дурак?
      - Царскую дочь лечить.
      - Да ведь тебе лечить нечем?
      - Ну что ж, - говорит и погнал лошадь. Приехал на царский двор и только ступил на крыльцо - выздоровела царская дочь.
      Обрадовался царь, велел звать к себе Ивана, одел его, нарядил.
      - Будь, - говорит, - ты мне зятем.
      - Ну что ж, - говорит.
      И женился Иван на царевне. А царь вскоре помер. И стал Иван царем. Так стали царями все три брата.
      IX
      Жили три брата - царствовали.
      Хорошо жил старший брат Семен-воин. Набрал он со своими соломенными солдатами настоящих солдат. Велел он по всему своему царству с десяти дворов по солдату поставлять, и чтобы был солдат тот и ростом велик, и телом бел, и лицом чист. И набрал он таких солдат много и всех обучил. И как кто ему в чем поперечит, сейчас посылает этих солдат и делает все, как ему вздумается. И стали его все бояться.
      И житье ему было хорошее. Что только задумает и на что только глазами вскинет, то и его. Пошлет солдат, а те отберут и принесут и приведут все, что ему нужно.
      Хорошо жил и Тарас-брюхан. Он свои деньги, что забрал от Ивана, не растерял, а большой прирост им сделал. Завел он у себя в царстве порядки хорошие. Деньги держал он у себя в сундуках, а с народу взыскивал деньги. Взыскивал он деньги и с души, и с водки, и с пива, и со свадьбы, и с похорон, и с проходу, и с проезду, и с лаптей, и с онуч, и с оборок. И что ни вздумает, все у него 1000 есть. За денежки к нему всего несут и работать идут, потому что всякому деньги нужны.
      Не плохо жил и Иван-дурак, Как только похоронил тестя, снял он все царское платье - жене отдал в сундук спрятать, - опять надел посконную рубаху, портки и лапти обул и взялся за работу.
      - Скучно, - говорит, - мне: брюхо расти стало, и еды и сна нет.
      Привез отца с матерью и девку немую и стал опять работать.
      Ему и говорят:
      - Да ведь ты царь!
      - Ну что ж, - говорит, - и царю жрать надо.
      Пришел к нему министр, говорит:
      - У нас, - говорит, - денег нет жалованье платить.
      - Ну что ж, - говорит, - нет, так и не плати.
      - Да они, - говорит, - служить не станут.
      - Ну что ж, - говорит, - пускай, - говорит, - не служат, им свободнее работать будет; пускай навоз вывозят, они много его нанавозили.
      Пришли к Ивану судиться. Один говорит:
      - Он у меня деньги украл.
      А Иван говорит:
      - Ну что ж! значит, ему нужно.
      Узнали все, что Иван - дурак. Жена ему и говорит:
      - Про тебя говорят, что ты дурак.
      - Ну что ж, - говорит.
      Подумала, подумала жена Иванова, а она тоже дура была.
      - Что же мне, - говорит, - против мужа идти? Куда иголка, туда и нитка.
      Посняла царское платье, положила в сундук, пошла к девке немой работе учиться. Научилась работать, стала мужу подсоблять.
      И ушли из Иванова царства все умные, остались одни дураки. Денег ни у кого не было. Жили - работали, сами кормились и людей добрых кормили.
      Х
      Ждал, ждал старый дьявол вестей от чертенят о том, как они трех братьев разорили, - нет вестей никаких. Пошел сам проведать; искал, искал, нигде не нашел, только три дыры отыскал. "Ну, думает, видно, не осилили - надо самому приниматься".
      Пошел разыскивать, а братьев на старых местах уже нет. Нашел он их в разных царствах. Все три живут-царствуют. Обидно показалось старому дьяволу.
      - Ну, - говорит, - возьмусь-ка я сам за дело.
      Пошел он прежде всего к Семену-царю. Пошел он не в своем виде, а оборотился воеводой - приехал к Семену-царю.
      - Слышал я, - говорит, - что ты, Семен-царь, воин большой, а я этому делу твердо научен, хочу тебе послужить.
      Стал его расспрашивать Семен-царь, видит - человек умный, взял на службу,
      Стал новый воевода Семена-царя научать, как сильное войско собрать.
      - Первое дело - надо, - говорит, - больше солдат собрать, а то, - говорит, - у тебя в царстве много народа дурно гуляет. Надо, - говорит, - всех молодых без разбора забрить, тогда у тебя войска впятеро против прежнего будет. Второе дело - надо ружья и пушки новые завести. Я тебе такие ружья заведу, что будут сразу по сту пуль выпускать, как горохом будут сыпать. А пушки заведу такие, что они будут огнем жечь. Человека ли, лошадь ли, стену ли - все сожжет.
      Послушался Семен-царь воеводы нового, велел всех подряд молодых ребят в солдаты брать, и заводы новые завел; наделал ружей, пушек новых и сейчас же на соседнего царя войной пошел. Только вышло навстречу войско, велел Семен-царь своим солдатам пустить по нем пулями и огнем из пушек; сразу перекалечил, пережег половину войска. Испугался соседний царь, покорился и царство свое отдал. Обрадовался Семен-царь.
      - Теперь, - говорит, - я индейского царя завоюю.
      А индейский царь услыхал про Семена-царя и перенял от него все его выдумки, да еще свои выдумал. Стал индейский царь не одних молодых ребят в солдаты брать, а и всех баб холостых в солдаты забрал, и стало у него войска еще больше, чем у Семена-царя, а ружья и пушки все от Семена-царя перенял, да еще придумал по 1000 воздуху летать и бомбы разрывные сверху кидать.
      Пошел Семен-царь войной на индейского царя, думал, как и прежнего, повоевать, да - резала коса, да нарезалась. Не допустил царь индейский Семенова войска до выстрела, а послал своих баб по воздуху на Семеново войско разрывные бомбы кидать. Стали бабы сверху на Семенове войско, как буру на тараканов, бомбы посыпать; разбежалось все войско Семеново, и остался Семен-царь один. Забрал индейский царь Семеново царство, а Семен-воин убежал куда глаза глядят.
      Обделал этого брата старый дьявол и пошел к Тарасу-царю. Оборотился он в купца и поселился в Тарасовом царстве, стал заведенье заводить, стал денежки выпускать. Стал купец за всякую вещь дорого платить, и бросился весь народ к купцу деньги добывать. И завелось у народа денег так много, что все недоимки выплатили и в срок все подати подавать стали.
      Обрадовался Тарас-царь. "Спасибо, думает, купцу, теперь у меня денег еще прибавится, житье мое еще лучше станет". И стал Тарас-царь новые затеи затевать, зачал себе новый дворец строить. Повестил народу, чтоб везли ему лес, камень и шли работать, назначил за все цены высокие. Думал Тарас-царь, что по-прежнему за его денежки повалит к нему народ работать. Глядь, весь лес и камень к купцу везут, и весь рабочий народ к нему валит. Прибавил Тарас-царь цену, а купец еще накинул. У Тараса-царя денег много, а у купца еще больше, и перебил купец царскую цену. Стал дворец царский; не строится. Затеян был у Тараса-царя сад. Пришла осень. Повещает Тарас-царь, чтоб народ шел к нему сад сажать, - не выходит никто, весь народ купцу пруд копает. Пришла зима. Задумал Тарас-царь мехов собольих купить или шубу новую. Посылает покупать, приходит посол, говорит:
      - Нету соболей - все меха у купца, он дороже дал и из соболей ковер сделал.
      Понадобилось Тарасу-царю себе жеребцов купить. Послал покупать, приходят послы: все жеребцы хорошие у купца, ему воду возят пруд наливать. Стали все дела царские, ничего ему не делают, а все делают купцу, а ему только купцовы деньги несут, за подати отдают.
      И набралось у царя денег столько, что класть некуда, а житье плохое стало. Перестал уж царь затеи затевать; только бы уж как-нибудь прожить, и того не может. Во всем стесненье стало. Стали от него и повара, и кучера, и слуги к купцу отходить. Стало уж и еды недоставать. Пошлет на базар купить что ничего нет: все купец перекупил, а ему только денежки за подати несут.
      Рассердился Тарас-царь и выслал купца за границу. А купец на самой на границе сел - все то же делает: все так же за купцовы денежки от царя тащат все к купцу. Совсем плохо царю стало, по целым дням не ест, да еще слух прошел, что купец хвалится, что он у царя и жену его купить хочет. Заробел царь Тарас и не знает, как быть.
      Приезжает к нему Семен-воин и говорит:
      - Поддержи, - говорит, - меня: меня индейский царь повоевал.
      А Тарасу-царю самому уж узлом к гузну дошло.
      - Я, - говорит, - сам два дни не ел.
      XI
      Обделал старый дьявол обоих братьев и пошел к Ивану. Оборотился старый дьявол в воеводу, пришел к Ивану и стал его уговаривать, чтоб он у себя войско завел.
      - Царю, - говорит, - не годится без войска жить. Ты мне прикажи только, а я соберу из твоего народу солдат и войско заведу.
      Отслушал его Иван.
      - Ну что ж, - говорит, - заведи, да песни их научи играть половчее, я это люблю.
      Стал старый дьявол по Иванову царству ходить, солдат по воле собирать. Объявил, чтоб шли все лбы брить, - каждому штоф водки и красная шапка будет.
      Посмеялись дураки.
      - Вино, - говорят, - у нас вольное, мы сами курим, а шапки нам бабы какие хочешь, хоть пестрые сошьют, да еще с махрами.
      Так и не пошел никто. Приходит старый дьявол к Ивану.
      - Нейдут, - говорит, - твои 1000 дураки охотой - надо их силом пригонять.
      - Ну что ж, - говорит, - пригоняй силом.
      И повестил старый дьявол, чтоб шли все дураки в солдаты записываться, а кто не пойдет, того Иван смерти предаст.
      Пришли дураки к воеводе и говорят:
      - Говоришь ты нам, что, коли мы в солдаты не пойдем, нас царь смерти предаст, а не сказываешь, что с нами в солдатстве будет. Сказывают, и солдат до смерти убивают.
      - Да, не без того.
      Услыхали это дураки, уперлись.
      - Не пойдем, - говорят. - Уж лучше пускай дома смерти предадут. Ее и так не миновать.
      - Дураки вы, дураки! - говорит старый дьявол. - Солдата еще убьют ли, нет ли, а не пойдешь - Иван-царь наверно смерти предаст.
      Задумались дураки, пошли к царю Ивану-дураку спрашивать:
      - Проявился, - говорят, - воевода, велит нам всем в солдаты идти. "Коли пойдете, говорит, в солдаты, там вас убьют ли, нет ли, а не пойдете, так вас царь Иван наверно смерти предаст". Правда ли это?
      Засмеялся Иван.
      - Как же, - говорит, - я один вас всех смерти предам? Кабы я не дурак был, я бы вам растолковал, а то я и сам не пойму.
      - Так мы, - говорят, - не пойдем.
      - Ну что ж, - говорит, - не ходите.
      Пошли дураки к воеводе и отказались в солдаты идти.
      Видит старый дьявол - не берет его дело; пошел к тараканскому царю, подделался.
      - Пойдем, - говорит, - войной, завоюем Ивана-царя. У него только денег нет, а хлеба и скота и всякого добра много.
      Пошел тараканский царь войною. Собрал войско большое, ружья, пушки наладил, вышел на границу, стая в Иванове царство входить.
      Пришли к Ивану и говорят:
      - На нас тараканский царь войной идет.
      - Ну что ж, - говорит, - пускай идет.
      Перешел тараканский царь с войском границу, послал передовых разыскивать Иванове войско. Искали, искали - нет войска. Ждать-пождать - не окажется ли где? И слуха нет про войско, не с кем воевать. Послал тараканский царь захватить деревни. Пришли солдаты в одну деревню - выскочили дураки, дуры, смотрят на солдат, дивятся. Стали солдаты отбирать у дураков хлеб, скотину; дураки отдают, и никто не обороняется. Пошли солдаты в другую деревню - все то же. Походили солдаты день, походили другой - везде все то же; всё отдают никто не обороняется и зовут к себе жить.
      - Коли вам, сердешные, - говорят, - на вашей стороне житье плохое, приходите к нам совсем жить.
      Походили, походили солдаты, видят - нет войска; а все народ живет, кормится и людей кормит, и не обороняется, и зовет к себе жить.
      Скучно стало солдатам, пришли к своему тараканскому царю.
      - Не можем мы, - говорят, - воевать, отведи нас в другое место; добро бы война была, а это что - как кисель резать. Не можем больше тут воевать.
      Рассердился тараканский царь, велел солдатам по всему царству пройти, разорить деревни, дома, хлеб сжечь, скотину перебить.
      - Не послушаете, - говорит, - моего приказа, всех, - говорит, - вас расказню.
      Испугались солдаты, начали по царскому указу делать. Стали дома, хлеб жечь, скотину бить. Все не обороняются дураки, только плачут. Плачут старики, плачут старухи, плачут малые ребята.
      - За что, - говорят, - вы нас обижаете? Зачем, - говорят, - вы добро дурно губите? Коли вам нужно, вы лучше себе берите.
      Гнусно стало солдатам. Не пошли дальше, и все войско разбежалось.
      XII
      Так и ушел старый дьявол - не пронял Ивана солдатами.
      Оборотился старый дьявол в господина чистого и приехал в Иванове царство жить: хотел его, так же как Тараса-брюхана, деньгами пронять.
      - Я, - говорит, - хочу вам добро сд 1000 елать, уму-разуму научить. Я, говорит, - у вас дом построю и заведенье заводу.
      - Ну что ж, - говорят, - живи.
      Переночевал господин чистый и наутро вышел на площадь, вынес мешок большой золота и лист бумаги и говорит:
      - Живете вы, - говорит, - все, как свиньи, - хочу я вас научить, как жить надо. Стройте мне, - говорит, - дом по плану по этому. Вы работайте, а я показывать буду и золотые деньги вам буду платить.
      И показал им золото. Удивились дураки: у них денег в заводе не было, а они друг дружке вещь за вещь меняли и работой платили. Подивились они на золото.
      - Хороши, - говорят, - штучки.
      И стали господину за золотые штучки вещи и работу менять. Стал старый дьявол, как и у Тараса, золото выпускать, и стали ему за золото всякие вещи менять и всякие работы работать. Обрадовался старый дьявол, думает: "Пошло мое дело на лад! Разорю теперь дурака, как и Тараса, и куплю его с потрохом со всем". Только забрались дураки золотыми деньгами, роздали всем бабам на ожерелья, все девки в косы вплели, и ребята уж на улице в штучки играть стали. У всех много стало, и не стали больше брать. А у господина чистого еще хоромы наполовину не отстроены и хлеба и скотины еще не запасено на год, и повещает господин, чтоб шли к нему работать, чтоб ему хлеб везли, скотину вели; за всякую вещь и за всякую работу золотых много давать будет.
      Нейдет никто работать и не несут ничего. Забежит мальчик или девочка, яичко на золотой променяет, а то нет никого - и есть ему стало нечего. Проголодался господин чистый, пошел по деревне - себе на обед купить. Сунулся в один двор, дает золотой за курицу - не берет хозяйка.
      - У меня, - говорит, - много и так.
      Сунулся к бобылке - селедку купить, дает золотой.
      - Не нужно мне, - говорит, - милый человек, у меня, - говорит, - детей нет, играть некому, а я и то три штучки для редкости взяла.
      Сунулся к мужику за хлебом. Не взял и мужик денег:
      - Мне не нужно, - говорит. - Нешто ради Христа, - говорит, - так погоди, я велю бабе отрезать.
      Заплевал даже дьявол, убежал от мужика. Не то что взять ради Христа, а и слышать-то ему это слово - хуже ножа.
      Так и не добыл хлеба. Забрались все. Куда ни пойдет старый дьявол, никто не дает ничего за деньги, а все говорят:
      - Что-нибудь другое принеси, или приходи работать, или ради Христа возьми.
      А у дьявола нет ничего, кроме денег, работать неохота; а ради Христа нельзя ему взять. Рассердился старый дьявол.
      - Чего, - говорит, - вам еще нужно, когда я вам деньги даю? Вы за золото всего купите и всякого работника наймете.
      Не слушают его дураки.
      - Нет, - говорят, - нам не нужно: с нас платы и податей никаких нейдет куда же нам деньги?
      Лег, не ужинавши, спать старый дьявол.
      Дошло это дело до Ивана-дурака. Пришли к нему, спрашивают:
      - Что нам делать? Проявился у нас господин чистый: есть, пить любит сладко, одеваться любит чисто, а работать не хочет и Христа ради не просит и только золотые штучки всем дает. Давали ему прежде всего, пока не забрались, а теперь не дают больше. Что нам с ним делать? Как бы не помер с голода.
      Отслушал Иван.
      - Ну что ж, - говорит, - кормить надо. Пускай по дворам, как пастух, ходит.
      Нечего делать, стал старый дьявол по дворам ходить. Дошла очередь и до Иванова двора. Пришел старый дьявол обедать, а у Ивана девка немая обедать собирала. Обманывали ее часто те, кто поленивее. Не работамши, придут раньше к обеду, всю кашу поедят. И исхитрилась девка немая лодырей по рукам узнавать: у кого мозоли на руках, того сажает, а у кого нет, тому объедки дает.
      Полез старый дьявол за стол, а немая девка ухватила его за руки, посмотрела - нет мозолей, и ру 1000 ки чистые, гладкие, и когти длинные. Замычала немая и вытащила дьявола из-за стола.
      А Иванова жена ему и говорит:
      - Не взыщи, господин чистый, золовка у нас без мозолей на руках за стол не пускает. Вот, дай срок, люди поедят, тогда доедай, что останется.
      Обиделся старый дьявол, что его у царя с свиньями кормить хотят. Стал Ивану говорить:
      - Дурацкий, - говорит, - у тебя закон в царстве, чтобы всем людям руками работать. Это вы по глупости придумали. Разве одними руками люди работают? Ты думаешь, чем умные люди работают?
      А Иван говорит:
      - Где нам, дуракам, знать, мы все норовим больше руками да горбом.
      - Это оттого, что вы дураки. А я, - говорит, - научу вас, как головой работать; тогда вы узнаете, что головой работать спорее, чем руками.
      Удивился Иван.
      - Ну, - говорит, - недаром нас дураками зовут!
      И стал старый дьявол говорить:
      - Только не легко, - говорит, - и головой работать. Вы вот мне есть не даете оттого, что у меня нет мозолей на руках, а того не знаете, что головой во сто раз трудное работать. Другой раз и голова трещит.
      Задумался Иван.
      - Зачем же ты, - говорит, - сердешный, так себя мучаешь? Разве легко, как голова затрещит? Ты бы уж лучше легкую делал работу - руками да горбом.
      А дьявол говорит:
      - Затем я себя и мучаю, что я вас, дураков, жалею. Кабы я себя не мучал, вы бы век дураками были. А я головой поработал, теперь и вас научу.
      Подивился Иван.
      - Научи, - говорит, - а то другой раз руки уморятся, так их головой переменить.
      И обещался дьявол научить.
      И повестил Иван по всему царству, что проявился господин чистый и будет всех учить, как головой работать, и что головой можно выработать больше, чем руками, - чтоб приходили учиться.
      Была в Ивановом царстве каланча высокая построена, и на нее лестница прямая, а наверху вышка. И свел Иван туда господина, чтобы ему на виду быть.
      Стал господин на каланчу и начал оттуда говорить. А дураки собрались смотреть. Дураки думали, что господин станет на деле показывать, как без рук головой работать. А старый дьявол только на словах учил, как не работамши прожить можно.
      Не поняли ничего дураки. Посмотрели, посмотрели и разошлись по своим делам.
      Простоял старый дьявол день на каланче, простоял другой - все говорил. Захотелось ему есть. А дураки и не догадались хлебца ему на каланчу принесть. Они думали, что если он головой может лучше рук работать, так уж хлеба-то себе шутя головой добудет. Простоял и другой день старый дьявол на вышке - все говорил. А народ подойдет, посмотрит-посмотрит и разойдется. Спрашивает и Иван:
      - Ну, что господин, начал ли головой работать?
      - Нет еще, - говорят, - все еще лопочет.
      Простоял еще день старый дьявол на вышке и стал слабеть; пошатнулся раз и стукнулся головой об столб. Увидал один дурак, сказал Ивановой жене, а Иванова жена прибежала к мужу на пашню.
      - Пойдем, - говорит, - смотреть: говорят, господин зачинает головой работать.
      Подивился Иван.
      - Ну? - говорит.
      Завернул лошадь, пошел к каланче. Приходит к каланче, а старый дьявол уж вовсе с голоду ослабел, стал пошатываться, головой об столбы постукивать. Только подошел Иван, спотыкнулся дьявол, упал и загремел под лестницу торчмя головой - все ступеньки пересчитал.
      - Ну, - говорит Иван, - правду сказал господин чистый, что другой раз и голова затрещит. Это не то что мозоли, от такой работы желваки на голове будут.
      Свалился старый дьявол под лестницу и уткнулся головой в землю. Хотел Иван подойти посмотреть, много ли он работал, вдруг расступилась земля, и п 574 ровалился старый дьявол сквозь землю, только дыра осталась. Почесался Иван.
      - Ишь ты, - говорит, -- пакость какая! Это опять он! Должно, батька тем здоровый какой!
      Живет Иван и до сих пор, и народ весь валит в его царство, и братья пришли к нему, и их он кормит. Кто придет, скажет:
      - Корми нас.
      - Ну что ж, - говорит, - живите - у нас всего много.
      Только один обычай у него и есть в царстве: у кого мозоли на руках полезай за стол, а у кого нет - тому объедки.