В детской за сундуком лежал медведюшка, — его туда закинули, он и жил.
      В столе стояли оловянные солдаты с ружьями наперевес.
      В углу в ящике жили куклы, старый паровоз, пожарный с бочкой, дикая лошадь без головы, собачка резиновая да собачка, которая потерялась, — полон ящик.
      А под кроватью валялся старый нянькин башмак и просил каши.
      Когда нянька зажигала ночник на стене, говорила «ох, грехи» и валилась на сундук, слетал тогда с карниза зазимовавший комар и трубил в трубу, которая у него приделана была к носу:
      — На войну, на войну!
      И тотчас выпрыгивали из стола солдаты, солдатский генерал на белом коне и две пушки.
 
 
      Из-за сундука лез медведюшка, расправлял четыре лапы.
      С ящика в углу соскакивала крышка, выезжал оттуда паровоз и на нём две куклы — Танька и Манька, пожарный катил бочку, собачка резиновая нажимала живот и лаяла, собачка, которая потерялась, нюхала пол и скребла задними лапами, лошадь без головы ржала, что ничего не видит, и вместо головы у неё торчал чулок.
      А после всех вылезал из-под кровати нянькин башмак и клянчил:
      — Каши, каши, каши!
      Но его никто не слушал, потому что все бежали к солдатам, которые, как самые храбрые, бросались вперёд к пузатому комоду.
      А под комодом лежала страшная картинка. На картинке была нарисована рожа с одними руками.
      Все смотрели под комод, куклы трусили, но под комодом никто не шевелился, и куклы сказали:
      — Только напрасно нас напугали, мы пойдём чай пить.
      И вдруг все заметили, что на картинке рожи нет, а рожа притаилась за ножкой комода.
      Куклы тотчас упали без чувств, и паровоз увёз их под кровать, лошадь встала на дыбы, потом на передние ноги, и из шеи у неё вывалился чулок, собачки притворились, что ищут блох, а генерал отвернулся — так ему стало страшно, и командовал остатками войска: