Но мало кому мастер Вэйтэк давал согласие. Для обладания Зеркалом со столь сильным магическим свойством нужно иметь чистую душу. Весь фокус заключался в том, что оно показывало Сущность смотрящего. А если перед Зеркалом стоял тиран и убийца, чудовище, то нетрудно догадаться, кого он видел. Отражение точно соответствовало внутреннему миру смотрящего. Зеркало без каких-либо утаек раскрывало, кто перед ним стоит. Многих конфликтов и бед удалось избежать благодаря Зеркалу Сущности.
Конэ-Эль знал секрет его изготовления, но только в теории. На практике пока еще он свои знания не применял. Мал еще. Хотя и проводил в мастерских отца большую половину своего времени. Но это тело его находилось среди печей и горнил, а душа улетала в неведомые края. Конэ-Эль отличался от своих сверстников, слишком мечтательный, увлеченный ведомой только ему одному сказкой. Друзья и родные частенько не понимали юного эльфа. Считали его заносчивым, замкнутым, может чуточку черствым. Но это вовсе не так. Чуткая и ранимая душа эльфа требовала надежного укрытия, вот он и выстроил вокруг себя неприступную крепость. Мечты, невесомые и хрупкие, светлые и нежные, Конэ-Эль скрывал за маской холодного равнодушия.
Однако все это не мешало молодым эльфийкам влюбляться в него. Длинные, цвета солнца волосы, стянутые в роскошный хвост серебряной заколкой, зеленые, как сочная листва глаза, аккуратные остроконечные уши сводили с ума многих красавиц его клана. Они томно вздыхали, поглядывая на юношу. Конэ-Эль частенько отвечал взаимностью, но ни одну из них не любил по-настоящему. Да и есть ли она, эта любовь? Эльф окончательно разуверился в ее существовании. Все это только красивые слова в песнях менестрелей. Впрочем, он и сам знал множество таких песен и иногда, по просьбе друзей пел их. Все слышавшие пение Конэ-Эля, сходились в общем мнении, что голос у него превосходен, и может заставить душу плакать и смеяться.
Круги, от брошенного камня, разбегались в разные стороны, создавая зыбь на воде. Конэ-Эль бросил еще один.
- Пойдем тогда на Черный Дол, - предложил Лорек, - Девчонки уже заждались.
"Девчонками" Лорек называл их подружек, красавиц Аниэль и Найру. Стройные, грациозные как лани, ослепительно красивые эльфийки с нежной кожей, роскошными волосами и абсолютно холодными глазами. Объяснить самому себе, зачем встречается с расчетливой и холодной красавицей Найру, Конэ-Эль не мог. Встречается и все… Разве он не видел в ее голубых глазах цель и расчет? Видел. Разве не прочел ее душу? Прочел. Все знал, все… Но продолжал обнимать и целовать ее, говорить нежные слова, дарить песни. Скорее всего, он мстил. Мстил самому себе за то, что разуверился в искренней любви, за то, что сдался и закрыл свое сердце. Так, а может и нет…
Конэ-Эль подошел поближе к воде. Дурные мысли нужно гнать чистой водой.
- Так идем? - переспросил Лорек.
- Сейчас, только умоюсь.
Эльф присел у кромки озера и зачерпнул полные пригоршни воды. Он поднес сложенные ладони к лицу и замер. Вода медленно убегала сквозь пальцы, а юноша заворожено смотрел на свою ладонь. Красные контуры Трилистника призывно горели на ней. По всем его граням и прожилочкам пробегали пульсирующие потоки энергии бледно-красного цвета.
Сердце учащенно застучало.
"Вот оно! - подумал Конэ-Эль, - Я знал, я все же верил! Чувствовал, что должно в моей жизни произойти что-то особенное!"
Душа эльфа ликовала, но внешне он остался совершенно спокойным. Эльф, он и есть эльф. Что-что, а уж прятать свои эмоции он умел.
- Ты чего? - поинтересовался Лорек.
- Идем, - спокойно ответил Конэ-Эль, зажав руку в кулак.
Трилистник слегка жег ладонь.
"Нужно будет рассказать все отцу" - подумал эльф. Он представил, как округляться глаза у мастера Вэйтека, когда раскроет перед ним ладонь. А вот, что будет потом? Конэ-Эль знал, что существует легенда о двух Избранных. Ее частенько рассказывал прадед, старый Гармонтгель в далекие времена детства Конэ-Эля. Но непоседа-эльф слушал старика в половину своего остроконечного уха, думая как бы поскорей убежать к друзьям, ждущим его на улице. Старого мастера Гармонтгеля уже давно нет. И Конэ-Эль ругал себя за детскую глупость, за то, что так невнимательно относился к рассказам старика. Сейчас бы не пришлось теряться в догадках.
- Конэ! Ты куда идешь? Черный Дол в другой стороне, - окликнул его Лорек.
Конэ-Эль оглянулся. И впрямь, он незаметно для себя направился в сторону мастерских отца.
- Знаешь, что, ты иди один, - сын мастера Зеркал мысленно находился где-то далеко от друга, - Мне сейчас к отцу нужно.
- Но девушки нас ждут, - растерянно произнес Лорек.
- Мне надо, - отрезал Конэ-Эль, потом понял, что ответил другу грубо, - Извини, но мне, в самом деле нужно срочно увидеть отца. А девчонкам передай, что приду вечером и буду им петь столько, сколько они пожелают.
- Ну, ладно, - согласился Лорек, обрадованный обещанием Конэ-Эля, - я передам им твои слова. Только не забудь, ты обещал спеть!
- Не забуду, не забуду, - улыбнулся эльф.
Конэ-Эль знал, что Лорек обожает слушать его пение.
- Тогда до вечера, - попрощался Лорек.
- Угу, - кивнул головой Конэ-Эль и быстро зашагал по дороге ведущей к мастерским отца.
Мастера Вэйтека как назло не было на месте. Конэ-Эль выругался про себя. Почему когда отец нужен, его нет? Расспросы работников мастерской ничего не прояснили. Никто не знал, куда направился мастер Вэйтэк. Эльф вышел на улицу. Что теперь? Может пойти домой? Возможно, что отец там. Дорога до дома не отняла много времени, но и не принесла ожидаемого результата. Мать сказала, что не видела отца с самого утра. Конэ-Эль расстроился. Что ж, придется ждать вечера. Скорее всего, мастер Вэйтэк отправился на поиски нужных ему минералов к Холмам Заката. Если так, то он может вернуться только к завтрашнему вечеру. А ждать столько эльф не хотел. Он посмотрел на свою ладонь. Трилистник играл контурами. Конэ-Эль почему-то испугался, что они погаснут до того, как покажет их отцу. Не долго думая, он принял решение идти следом за мастером Вэйтеком, совершенно забыв, что обещал Лореку вечером усладить своим пением их подруг. Наполнив флягу водой и кинув в котомку полбуханки хлеба, эльф быстрым шагом направился в сторону Холмов Заката. И хотя Конэ-Эль немного сомневался, что отец пошел именно туда, но необъяснимая уверенность в правильности поступка, заставила его идти. Дорогу он прекрасно знал еще с детства. Великое множество раз он ходил по ней с отцом. Поэтому шел, погрузившись в свои мысли, совсем не смотря по сторонам. Да и особой необходимости в этом не было. Еще в детстве он научился сканировать пространство вокруг себя через ментальное поле. Очень даже удобно. Больших затрат энергии на это не требовалось, а информацию о происходящем вокруг он получал в полном объеме.
Конэ-Эль шел и думал о том, что уготовано ему судьбой. Он так долго просил богов о чуде, о том, чтоб его жизнь изменилась. Скучная, до безобразия однообразная и серая стала бы яркой, полной приключений. И вот теперь Трилистник на его правой ладони - живое подтверждение того, что мольбы услышаны. Как там говорил его отец: "Будь поосторожней с желаниями, сынок, они имеют свойство сбываться. И прежде чем просить и мечтать о чем-то, хорошенько подумай, на самом ли деле ты этого сильно хочешь". Вот над этой фразой отца и думал в данную минуту эльф. Так ли сильно он хотел резких перемен в своей жизни, когда просил об этом богов? Нужно ли это ему? Сомненья… Да нет никаких сомнений! Конечно нужно! И он с благодарностью принимает этот Дар. Конэ-Эль остановился. Он шел уже четвертый час без отдыха. Впрочем, усталость не чувствовалась. Эльф мог идти без остановок много часов. Конэ-Эль решил сосредоточиться и поискать контур отца в ментале. На ходу в полную мощь делать это не столь удобно. Присев на траву, и закрыв глаза, он стал медленно прощупывать зыбь ментального поля. Неторопливо, по спирали, отодвигаясь в поиске все дальше и дальше от точки начала, то есть от себя. Но, как ни странно, он не мог найти контуров мастера Вэйтека.
"Может, я ошибся, и отец вовсе не пошел к Холмам Заката? - засомневался эльф, - Или он так далеко ушел вперед? Странно, но я совсем не чувствую его".
День близился к концу, а Конэ-Эль все шел и шел, безрезультатно пытаясь найти отца. Ночной лес потихонечку просыпался, готовясь вступить в свои права, и его обитатели сладко потягиваясь, вылезали из своих нор. Конэ-Эль их вовсе не боялся, лесные жители - друзья эльфов. Дикий вой волка заставил эльфа вздрогнуть, резанув по сердцу. Конэ-Эль много раз слышал волчий вой, но с этим было явно что-то не то. Столько боли и отчаянья, сконцентрированного в одном крике, эльф никогда не ощущал. Конэ-Эль закрутил головой во все стороны, надеясь услышать повтор, чтоб хоть как-то определить, откуда идет звук. Но безмятежная тишина окружила его.
"Может, все же померещилось", - подумал эльф. Но тревога уже заползла в сердце.
"Что ж, попробуем поискать".
В ментальном поле слабо поблескивали золотые искорки чьего-то контура. Явно, что не мастера Вэйтека. Его контур имел совершенно другой окрас. Отец Конэ-Эля переливался синими волнами. А тут что-то странное, непонятное. Эльф еще никогда не встречал таких очертаний. А про цвет и вовсе говорить не приходилось. Золотой! Цвет первородных эльфов. Самый сильный, самый могучий. Конэ-Эль быстро определил, в какой стороне находится обладатель этого контура, и бросился туда бежать. Сердце почему-то сжималось в груди. Чувство тревоги и опасности нарастало. Конэ-Элю казалось, что если он промедлит, не успеет, то произойдет что-то страшное и непоправимое. Эльф так разогнался, что чуть не споткнулся о чье-то тело, лежащее на земле. Он резко затормозил и все же рухнул на траву.
Падая, юноша увидел серую шерсть и волчий хвост. Резко поднявшись на локтях, Конэ-Эль повернул голову. Перед ним с закрытыми глазами лежал волк. Эльф подсел к хищнику и осмотрел его тело. Задняя лапа находилась в стальных тисках капкана, кровь сочилась из раны, окрашивая траву. Конэ-Эль нащупал на шее волчицы сонную артерию, пульс слышался отчетливо.
"Видимо без сознания, из-за болевого шока. Как же её угораздило попасть в этот капкан? Да и вообще, откуда взялась тут эта железка?", - размышлял эльф.
Достав небольшой кинжал, он разжал капкан и осторожно вынул раненую лапу. Волчица не приходила в сознание. Найдя в траве нужные ему листья альбаруса, Конэ-Эль приложил их к кровоточащей ране и, оторвав рукав своей рубахи, перебинтовал лапу.
"Странно все это. Зверь, а контуры золотом искрят", - подумал эльф, рассматривая хищника.
Он еще раз вышел в ментал. Так и есть, контуры лежащей рядом волчицы искрили золотом. Конэ-Эль открыл глаза и посмотрел на зверя. Что-то непонятное, странное, у животных не бывает таких контуров.
Юноша провел рукой по боку бесчувственно лежащего зверя. Волчица даже не дернулась. Зато дернулся сам эльф. От соприкосновения с телом зверя, его руку словно огнем полоснуло. Он резко убрал ладонь и посмотрел на нее. Так и есть: Трилистник надрывно горел.
"Надо возвращаться домой, да и зверя нельзя здесь оставлять. Ей помощь лекаря необходима, и ночевать в лесу мне как-то не хочется. И к тому же отца найти все же нужно", - думал эльф, глядя на свою ладонь.
Он аккуратно поднял волчицу на руки и пошел в сторону дома.
Домой Конэ-Эль дошел уже ближе к полудню. Отец оказался там и точно так же, как мать, он был очень встревожен ночным отсутствием младшего сына.
- Я требую от тебя объяснений, - встретил сына мастер Вэйтек, но, увидев у него на руках волка, замолчал в изумлении.
- Простите меня, - устало ответил Конэ-Эль, - я объясню, но только чуть позже.
Эльф опустил тело зверя на пол и присел рядом на колени, опершись боком о стену.
- Ей нужна помощь лекаря, а мне крепкий сон. Вы помогите ей, пожалуйста…
Эльф говорил медленно, глаза его слипались. Казалось, еще секунда и он уснет прям так, сидя возле волчицы.
- Давай я отведу тебя в твою комнату, - забеспокоилась мать, поднимая Конэ-Эля за руку, - А отец посмотрит, что со зверем.
Эльф нисколечко не сопротивлялся. Дорога вымотала его до предела, руку гудели и ныли от напряжения, ноги просто отказывались слушаться. С трудом дойдя до своей кровати, не раздеваясь, Конэ-Эль рухнул в ее объятья и тотчас же уснул.
Глава 9. Встреча
"Почему так болит нога?" - подумала Ева.
Глаза ее были закрыты, но слух уже включился в работу. Тишина. Только слышно какое-то приглушенное постукивание, словно где-то далеко стучать кузнечные молоточки "тук-тук, тук-тук". Ева прислушалась: "тук-тук, тук-тук"…
"Стоп! - скомандовала она себе, - Это же мое сердце стучит. Значит, я жива, не умерла…Да и боль в ноге тому подтверждение."
Ева с большим трудом приоткрыла глаза. Размазанные очертания каких-то предметов плыли цветными пятнами. Попытка сосредоточиться и сфокусировать взгляд не привела к ожидаемому результату. Ева закрыла глаза, а потом снова их открыла. Перед собой она увидела лицо ангела. Он смотрел на нее ласково и нежно, улыбаясь и говоря что-то непонятное.
"Боже, как он красив, - подумала Ева, - Ангел… Значит я все таки умерла? Но почему такая боль?"
Она глубоко и тяжело вздохнула. Ей стало очень грустно и до слез обидно. С одной стороны себя жалко, умерла же… С другой - подвела всех, не выполнила поставленную задачу. И выходит, что Инна с Олегом погибли за зря. Перед глазами возникла картинка увиденного в номере гостиницы: уже слабо сопротивляющаяся Инна и бездыханное, окровавленное тело Олега. Слезы все же потекли. Ангел заговорил с ней опять. Он говорил мягко, ласково. Ева не могла разобрать его слов. Ангел протянул руку и нежно погладил ее по голове.
"Ах, ангел, ангел, - мысленно обратилась к нему девушка, - Почему ты не помог нам тогда… Зачем ты здесь сейчас?" Взгляд Евы скользнул по лицу ангела и замер на его остроконечном ухе.
"Заостренные уши у ангела? - удивилась она, - Как у эльфов. Ангел???"
В немом вопросе Ева посмотрела еще раз в глаза ангела. Вдруг дурнота опять подкатила к голове, и она потеряла сознание.
В бреду чего только не увидишь. Ева каталась на огромной карусели "Ромашка". Перед собой она видела спаренные и строенные сиденья, у нее же было одно. На всех, кто в данный момент развлекался на этой карусели, Ева разглядела карабины ремней безопасности. На себе она не нашла даже обычной веревки. Ева вцепилась руками в холодный металл поручней креслица и что есть мочи поджала ноги к сиденью.
"Это продлится не больше трех минут, - успокаивала себя Ева, - Карусели дольше не катают. Все равно на ходу не спрыгну, а ряди меня, останавливать не станут. Можно закрыть глаза, тогда будет не так страшно".
"Ромашка" делала очередной круг. Ева всем телом ощущала, как на подъеме сдавливает грудь и перехватывает дыхание. А потом резко падаешь вниз, и тут очень важно не вывалиться из креслица.
"Главное, чтоб с сердцем не стало плохо, как тогда, на "Американских горках", - почему-то вспомнила Ева происшествие двадцатилетней давности. Тогда она с друзьями поехала в парк отдыха и ее уговорили проехаться на этих самых "горках". Все визжали и хохотали от восторга, а ей стало реально плохо. Сердце сжало в груди стальным обручем, и куда-то пропал воздух. Когда мертвенно-бледная Ева выползла из вагончика, друзья не на шутку испугались. С тех пор она вообще больше не подходила к каким-либо каруселям.
И вот теперь на тебе, она катается на "Ромашке". Аттракцион в очередной раз пошел вниз, и Еву, словно кто-то начал спихивать с маленького, почти детского креслица карусели. Девушка вжалась всем телом в сиденье, до боли сцепив зубы.
"Еще немного, еще чуть-чуть", - уговаривала она себя.
Но тут "Ромашка" развернула свое колесо перпендикулярно земле, и Ева с ужасом в глазах поехала наверх.
"Господи-и-и-и-и", - простонала она.
Земля находилась внизу, под головой. Держась практически только одними ногами, потому что руки уже не слушались, Ева вдруг перестала бояться.
"Я смогу, я смогу, выдержу", - пообещала она сама себе.
Земля стала возвращаться на свое место. "Ромашка" издала характерный щелчок, дернулась, колесо стало выравниваться параллельно земле, и Ева поняла, что ее мучения заканчиваются.
Приглушенные голоса заставили открыть глаза. Сознание вернулось довольно-таки быстро. Ева увидела, что находится в небольшой комнате. У противоположной стены стоял платяной шкаф, рядом с ним высокая металлическая кровать.
"Странно, почему я лежу на полу?" - удивилась девушка.
Она попыталась встать, опершись руками на пол, и с изумлением обнаружила у себя две мохнатые лапы.
"Упс! Я же все еще в обличье волчицы, - сообразила Ева, - Надо бы…"
Но она не успела додумать фразу, ее взгляд наткнулся на четырех человек. Четверка переговаривалась между собой и поглядывала в сторону Евы. Что-то в них было иное, что-то отличающее от тех людей, которых она привыкла видеть за последнее время.
"Может дело в одежде? - подумала Ева, - Уж больно много в ней зеленого цвета и покрой странноватый. Да и волосы у них какого-то странного, не естественного цвета".
Двое юношей и две девушки замолкли, увидев, что волчица приподнялась на передних лапах.
- Она очнулась, - радостно сказал Конэ-Эль, - Хвала Отцам!
- И что ты с ней будешь теперь делать? - спросила Найру, отбрасывая изящной рукой прядь серебристых волос с виска.
Тут Ева увидела то, что заставило ее отложить на неопределенное время смену личины - ухо красавицы. Оно имело остроконечную форму. Ева присмотрелась к другим. Так и есть. Это эльфы, перворожденные! Уж кто-кто, а они больше других терпеть не могут людей. Еще неизвестно, как отреагируют они, увидав на полу перед собой человека вместо волчицы.
Один из эльфов сделал несколько шагов в ее сторону и остановился.
- Что ты хочешь сделать, Конэ? - поинтересовался Лорек.
- Попробую установить с ней контакт, - пошутил в ответ Конэ-Эль и присел на корточки.
Ева сразу узнала его лицо. Именно этого эльфа она приняла за ангела, когда металась в горячечном бреду. Эльф что-то сказал ей. Слова показались знакомыми. Сосредоточившись, Ева извлекла из памяти знание эльфийского языка.
- Привет! Не бойся меня, - сказал эльф.
Волчица фыркнула.
- Ты поосторожней, Конэ-Эль, - предостерегла Найру, - а вдруг она не в своем уме и бросится на тебя?
Ева поняла все до единого слова и перевела возмущенный взгляд с эльфа на говорившую.
"Это ты не в своем уме, если считаешь, что я начну кидаться на всех", - хотела ответить ей Ева, но вместо слов раздалось волчье рычание.
Эльфийки взвизгнули.
- Конэ-Эль, не надо! Отойди от нее!
Ева поняла, что сделала что-то не так, и опустилась на пол, положив голову на лапы.
- Я думаю, нам лучше пока уйти из комнаты, видимо она все еще под действием лекарства, которое ей дал отец, - согласился с друзьями Конэ-Эль, - Пусть полежит одна.
Ева проводила их взглядом. Когда за ними закрылась дверь, она опять повторила попытку встать. Задняя лапа отозвалась резкой болью. Приглушенно взвыв, Ева легла на бок и посмотрела на больную лапу. На перевязке из белой ткани засохло красно-коричневое пятно. От неловкого движения рана опять закровила, алое пятно выступило поверх засохшего.
"Твою двадцать! - выругалась про себя Ева, - С прогулками на свежем воздухе, и осмотром местных достопримечательностей придется обождать".
Лапа болела, но боль была терпимой. Самым неприятным оказалось еще и то, что передняя лапа тоже ныла не меньше раненой.
"Наверное, просто фантомная боль", - решила Ева.
Она осмотрелась. Так странно осознавать, что находишься в доме эльфов… А комната самая обычная: кровать, шкаф, стол у окна и пара плетеных кресел. Простенько, но уютно.
"Ну и что теперь дальше? - задала сама себе вопрос Ева, - Раскрываться пока нет смысла. Лапа, то есть нога, все равно не даст возможность уйти. Да и куда? Хотя нужно идти искать второго Избранного".
Ева тяжко вздохнула. Мысли крутились, словно муравьи на муравьиной куче, скакали то в одну, то в другую сторону и никак не хотели логически выстраиваться.
"Давай договоримся так: поживем тут пару дней, а там видно будет", - пошла на компромисс сама с собой Ева.
В это время дверь открылась, и в комнату вошел эльф. Ева запомнила его имя. Конэ-Эль - так обращались к нему остальные. Эльф сделал пару нерешительных шагов в сторону волчицы. Она приподняла голову.
- Как самочувствие? - спросил Конэ-Эль.
Волчица опустила голову на лапы и тихонечко заскулила, посматривая на него печальными глазами. Эльф уже более решительно подошел к ней, присел рядом и погладил по голове.
- Бедная девочка, - жалел ее эльф, - тебе, наверное, очень больно…
Волчица опять заскулила.
"Если бы ты знал, как", - мысленно ответила Ева.
- Ты не бойся меня, я твой друг, - успокаивал ее Конэ-Эль, - Все будет в порядке. Пока ты здесь, тебя никто не обидит. Это я тебе обещаю.
Голос эльфа звучал уверенно. Ева почему-то сразу ему поверила. Она смотрела на Конэ-Эля и ловила себя на мысли, что с каждой минутой этот эльф нравится ей все больше и больше.
- Поживешь у меня до полного выздоровления, а там решим, что с тобой делать. Захочешь, вернешься домой, а если захочешь, то останешься тут.
"Домой… - повторила за ним Ева, - Если бы ты знал, как далеко находится мой дом…".
В это время в комнату вошли Лорек и эльфийки.
- Ты поаккуратней с ней, - вновь предостерегла Найру Конэ-Эля, - А то оттяпает пол руки.
Ева с возмущением посмотрела на эльфийку.
"Глупая какая! - отреагировала Ева, - Я, что, на идиотку похожа?".
Конэ-Эль еще немного посидел рядом с волчицей, погладил ее, а затем присоединился к своим друзьям.
- Отдыхай, - сказал эльф Еве, - поспи. Я скоро приду.
"Ну, вот, опять одна", - подумала Ева, когда эльфы ушли.
Она закрыла глаза и попыталась уснуть. Но сон не шел. Полудремота, полузабытье. Состояние между сном и реальностью, мир полутонов, аллегорий. Комната исчезла, и Ева увидела, что бежит через лес, серый, промозглый. Сумрак. Серые стволы поваленных деревьев, заросшие склизким мхом, мешали бежать. Приходилось перескакивать через них. Моросил противный серый дождь. Ева боялась только одного - что не перепрыгнет через ствол дерева и со всего размаху плюхнется животом на этот мерзкий мох. Волчица бежала, вкладывая в каждый прыжок все силы.
Ладонь не переставая зудела, а контуры Трилистника вопиюще кричали огнем. Но друзьям Конэ-Эль говорить об этом не хотел, он ждал, когда освободится отец. Лорек и подруги стояли на улице.
- Что думаешь делать с этой лесной жительницей? - встретил его вопросом Лорек.
- Пока не знаю, - пожал плечами Конэ-Эль.
- Она мне не нравится, - надула губки красавица Найру.
- И мне тоже, - поддакнула Аниэль.
Эльф не обратил ни малейшего внимания на их слова. Его мысли были заняты предстоящим разговором с отцом. Трилистник не давал покоя, да и контуры волчицы в ментале тоже. Найру что-то щебетала по поводу блохастых лесных жителей и их агрессивного характера. Аниэль периодически соглашалась с подругой, вставляя реплики типа "во-во", "точно-точно", "совершенно согласна".
- Мне нужно найти отца, - бесцеремонно прервал подругу Конэ-Эль, - У меня к нему есть важное дело.
Найру наиграно надула губки:
- Ты совершенно не хочешь меня слушать, противный мальчишка!
- Что? - переспросил эльф.
- Ну, вот вам, пожалуйста! - всплеснула руками Найру, - Ему что в лоб, что по лбу! Ты меня вообще слушал?
- Извини, - ответил Конэ-Эль, - Давай продолжим разговор позже.
Найру фыркнула.
- Как будет тебе угодно. Только сегодня вечером и весь завтрашний день я буду занята, - подернула плечиком Найру, делая ударение на "я буду занята".
- Хорошо, не стану тебя отвлекать, - согласился Конэ-Эль.
От его слов эльфийка завелась не на шутку. Она-то рассчитывала на то, что Конэ-Эль начнет умолять о встрече, а этот нахал так спокойно согласился.
- Ах, так! Я может вообще буду занята несколько дней!
- Ладно, - не обращая внимания на ярость подруги, согласился Конэ-Эль.
Эльфийка топнула ножкой:
- Аниэль, пойдем, нам пора!
Найру резко развернулась и пошла прочь. Ее подруга, бросив презрительный взгляд на Конэ-Эля, поспешила за ней. Оставшись вдвоем с Лореком, эльф смог немного обрисовать ситуацию другу.
- Понимаешь, с этой волчицей что-то не то. Я видел ее контуры в ментале, они очень-очень странные. Хочу поговорить об этом с отцом, - сказал он Лореку половину правды, - При девчонках я не мог тебе этого сказать, иначе через пол часа все окрестные дома уже знали бы об этом, и любопытные сбежались бы к моему дому.
- Это факт, - согласился с ним Лорек, - Если хочешь, чтоб тайное стало явным, скажи Найру и ее подругам.
Друзья усмехнулись.
- Ладно, иди к отцу, - Лорке положил руку на плечо Конэ-Эля, - А мы встретимся, когда ты сочтешь нужным.
Конэ-Эль с благодарностью посмотрел на него. Вот, что значит настоящий друг, все понимает и принимает!
- Тогда до встречи, - попрощался Конэ-Эль.
- Ага, - согласился Лорек и пошел по своим делам.
Конэ-Эль проводил его взглядом и направился в дом.
Глава 10. Перемены
Мастер Вэйтэк с изумлением разглядывал Трилистник на ладони сына, крутя ее то влево, то вправо. Затем шумно выдохнул.
- Поздравляю. Хорошего в этом мало, - вынес он свой вердикт.
- Это еще почему? - удивился Конэ-Эль.
- А потому…
Мастер Вэйтэк подошел к открытому окну, глянул на улицу. В задумчивости постоял несколько минут, затем закрыл окно и обернулся к сыну.
- Садись, я все тебе расскажу.
Конэ-Эль присел на край кровати и приготовился слушать.
- Трилистник проявляется только в том случае, когда необходимо найти священный меч Конхен.
- Вот это да! - воскликнул эльф.
- Погоди радоваться, - одернул его отец, - В этом нет ничего хорошего, я ведь уже сказал. Конхен пробуждается во времена смуты, тяжелые времена. И те двое, кому суждено его найти, обречены на тяжелую участь.
- Двое?
- Да, двое. Так, что теперь тебе нужно будет искать второго Избранного.
- Зачем?
- Так сказано в легенде, что двое Избранных, дети двух миров, встретятся. У каждого на ладони один и тот же символ - Трилистник. Контуры на ладонях необходимо совместить. Тогда появится Дарующий, который укажет место, в котором спрятан Конхен.
Конэ-Эль слушал отца с широко раскрытыми глазами.
- Отец, а зачем все это? И что значит " дети двух миров"?
- Если бы я знал ответы на эти вопросы… Все, что мне известно, я тебе сказал.
Конэ-Эль задумался и почесал в затылке.
- Вот задача… Что ж мне делать-то? А?
- Пока не знаю. Я сам огорошен этой новостью. Мне необходимо подумать, посоветоваться.
- Отец, у меня к тебе есть еще одно дело, - нерешительно начал Конэ-Эль.
- Что еще? - напряженно спросил мастер Вэйтэк.
- Понимаешь, волчица… У нее…
В это время в дверь громко постучали:
- Мастер Вэйтэк! Мастер Вэйтэк! Вы дома?!!
- В чем дело? - недовольно буркнул отец Конэ-Эля и пошел открывать дверь.
На пороге стоял запыхавшийся подмастерье. Держась рукой за косяк двери, он дышал часто- часто.
- Простите, мастер Вэйтэк, но вам необходимо срочно придти в мастерские. С последним выплавленным Зеркалом что-то не то.
- Что значит "не то"? - нахмурился мастер Вэйтэк.
- Вам самому это нужно увидеть. Идемте! - умоляющим голосом произнес подмастерье.
- Прости, сынок, договорим позже, - сказал мастер Зеркал Конэ-Элю.
- Хорошо, отец, - согласился Конэ-Эль.
Голова у него шла кругом. То, что он услышал от отца, не на шутку насторожило и даже где-то напугало. Много непонятного. Во-первых: второй Мир. Что это значит? Во-вторых: какие такие тяжелые времена? И почему он обречен? Размышляя, эльф направился в свою комнату. Волчица тут же приподняла морду, когда он вошел. Конэ-Эль сел рядом с ней на пол и погладил по голове.
- Девочка моя, девочка, - только и сказал он.
У Евы сжалось сердце. Столько грусти и безысходности звучало в этих словах. Но Еве понравилось, как эльф назвал ее "моя девочка". Волчица положила морду Конэ-Элю на руку и заглянула в глаза. Эльф удивился своим словам, сказанным спонтанно. Но ему и в самом деле хотелось считать волчицу своей. Зверь, а поди же ты, какие у нее глаза! Глубокие, умные, все понимающие и всепрощающие. Такие родные и теплые. В порыве Конэ-Эль обнял волчицу за шею и поцеловал в морду.
"Ох, ничего себе! - изумилась Ева, - Знакомы только пол дня, а он уже целуется".
- Все будет хорошо, моя девочка, все будет хорошо… - сказал Конэ-Эль то ли волчице, то ли себе.
За окном смеркалось. Эльф сидел на полу возле волчицы и смотрел, как вечерние тени заполняют собой комнату. Ему захотелось запеть. Для себя, для волчицы.
Перекресток миров, перекресток дорог,
Где рождается ветер мечты.
Мне бы веру и силу, тогда бы я смог
Отыскать мир, где спрятана ты.
Пусть порой не легко, пусть порой тяжело
Путь прокладывать к цели своей.
Только песня любви будет стоить того,
Чтобы сердце мечтало о ней.
Его голос звучал в полумраке вечера как свирель пастушка на заливных лугах, так нежно и чарующе, что Ева боялась пошевелиться, чтоб не оборвать это пение. Ничего подобного она раньше не слышала. Да и никто раньше не пел для нее. Сильное желание сбросить личину волка и стать человеком, чтоб обнять Конэ-Эля, поцеловать, накатило на Еву со страшной силой. Еще секунда и она точно бы это сделала, но здравый смысл удержал ее. Хороша бы вышла картина: вдруг на полу вместо волчицы появляется человек и начинает лезть целоваться.
