«Сильмариллион», впервые опубликованный четыре года спустя после смерти моего отца, – это повествование о Древнейших Днях, или Первой Эпохе Мира. Во «Властелине Колец» рассказано о великих событиях конца Третьей Эпохи; «Сильмариллион» составляют легенды гораздо более древние, относящиеся ко временам, когда Моргот, первый Темный Властелин, обитал в Среднеземье, а Высокие Эльфы вели с ним войны за обладание Сильмариллами.
      Но «Сильмариллион» – не только предыстория событий, описанных во «Властелине Колец»; это одна из первых литературных работ Толкина. «Сильмариллион» существовал еще полстолетия назад, хотя и назывался тогда по-другому. В потрепанных тетрадях, относящихся к 1917 году, еще можно разобрать карандашные наброски ранних версий основных легенд. Книга никогда не публиковалась, но в течение всей долгой жизни отец не прекращал работу над ней, даже в последние годы. За все это время основа «Сильмариллиона» почти не менялась; она-то и послужила фоном для многих других, более поздних сочинений. Но окончательная редакция никак не могла родиться. Менялось многое: менялись даже некоторые фундаментальные идеи, связанные с естественными законами описываемого мира, не говоря уже об одних и тех же легендах, становившихся то длиннее, то короче, менявших стили и ритмы изложения. Годы шли, изменения и варианты накапливались, и наконец повествование настолько усложнилось и запуталось, что окончательная версия стала казаться недостижимой. Кроме того, старые предания («старые» не только из-за принадлежности к Первой Эпохе, но и по времени жизни моего отца) стали средством выражения и сокровищницей его глубоких раздумий, мифология и поэзия отступили в них перед теологическими и философскими заботами; отсюда некоторая разностильность книги.
      После смерти отца я попытался привести эту книгу к приемлемому для публикации виду. Мне стало ясно, что попытки представить под одной обложкой столь разнообразный материал, т.е. показать «Сильмариллион» как живое эволюционирующее произведение, растянутое более чем на полвека, на деле приведут лишь к полной неразберихе и погребут под собой самое существенное из содержания. Поэтому я стремился выработать единый вариант текста, отбирая и размещая материал таким образом, чтобы получить однородную и внутренне непротиворечивую структуру. В этой работе заключительные главы (от смерти Турина Турамбара) представляли особые трудности, т.к. оставались неизменными в течение многих лет, и не очень-то соответствовали другим, более поздним частям книги.
      Полная согласованность (будь то внутри «Сильмариллиона» или между ним и другими опубликованными работами моего отца) так и не достигнута, и если она достижима вообще, то лишь весьма дорогой ценой. Кроме того, отец рассматривал «Сильмариллион» как сборник или конспект-повествование, составленное много позже из самых разных источников (стихов, летописей, устных рассказов), отобранных многовековой традицией. Такая концепция имеет параллель в действительной истории книги, ибо в основе ее лежит огромное множество фрагментов ранней прозы и стихов. В какой-то мере это действительно конспект. Этим можно объяснить различный ритм повествования и полноту деталей в разных главах, например, контраст между точным указанием мест и мотивов в легенде о Турине Турамбаре и возвышенным, но предельно лаконичным отчетом о конце Первой Эпохи, когда был разрушен Тангородрим и низвергнут Моргот, отсюда же некоторые различия в стиле и описаниях, некоторые неясности и неувязки. В случае с «Валаквэнтой», например, мы полагаем, что описание ранних дней жизни Эльдаров в Валиноре переделывалось в более позднее время; этим объясняется постоянное смещение хронологии и точки зрения, так что божественные силы видятся то ныне существующими и действующими в Мире, то давно исчезнувшими, оставшимися лишь в памяти. Книга, озаглавленная «Сильмариллион», содержит не только «Квэнта Сильмариллион» или собственно «Сильмариллион», но и еще четыре коротких работы: «Айнулиндалэ» и «Валаквэнта» связаны с «Сильмариллионом» и предваряют его, а «Падение Нуменора» и «О Кольцах Власти», помещенные, в конце, совершенно самостоятельны и независимы, и включены сообразно с ясным и четким намерением моего отца; с их включением история обретает непрерывность от Музыки Айнуров, с которой начался Мир, до отплытия Хранителей из Серебристой Гавани в конце Третьей Эпохи.
      Число имен, появляющихся в книге, огромно, но действующих лиц (Людей и Эльфов) играющих важную роль в повествовании о Первой Эпохе, существенно меньше, и все они могут быть найдены в генеалогических таблицах. В дополнение я привел схему, показывающую основные названия различных эльфийских народов, заметки о произношении эльфийских имен, перечень некоторых основных корней, встречающихся в этих именах, и карту. Надо заметить что огромная горная цепь на востоке – Эред Луин или Эред Линдон, Синие Горы, – появляется на крайнем западе карты «Властелина Колец». Внутри книги есть карта поменьше, ее цель – дать представление о том, как располагались земли Эльфов после возвращения Нолдоров в Среднеземье.
      Больше я не обременял книгу никакими дополнениями и комментариями. Существует множество неопубликованных работ моего отца о Трех Эпохах: повествовательные, лингвистические, исторические и философские, и я надеюсь, что часть из них удастся опубликовать.
      В трудной задаче подготовки текста книги мне много помогал Гай Кей, работавший со мной в 1974 – 1975 годах.
       Кристофер Толкин, 1977

      В начале был Эру, Единый. На Арде зовется Он Илуватар. Первыми создал Он Айнуров, Священных. Они стали плодом Его дум и были с Ним раньше всех творений. Эру говорил с ними. Он предлагал им музыкальные темы, они воплощали их, и это было хорошо. Айнуры пели поочередно, лишь изредка – дуэтом или трио, остальные слушали поющих, но в музыке каждый понимал лишь ту часть замысла Илуватара, которой он был рожден, а музыка собратьев мало что говорила другим Айнурам. Но постепенно понимание росло, а вместе с ним росли единство и гармония.
      И пришло время, когда Илуватар созвал Айнуров и задал им тему, величием превосходившую прежние. Красота вступления и великолепие финала восхитили Айнуров, и в восторженном благоговении склонились они пред Илуватаром.
      И тогда Он сказал:
      – Я создал вас от Вечного Пламени, Я дал вам тему и хочу, чтобы в гармонии и единстве претворили вы ее в Великую Музыку. Нет предела совершенству, и Я с радостью буду внимать вашим песням.
      И тогда, по слову Его, голоса Айнуров: голоса-арфы и голоса-лютни, голоса-свирели и голоса-трубы, виолы, органы и многоголосые хоры – начали обращать тему Илуватара в Великую Музыку. Звук непрестанно чередующихся, дивно гармоничных мелодий взлетал и падал; чертоги Илуватара наполнились им и Музыка выплеснулась наружу, в Ничто обратив его в Нечто. Подобной Музыки не создавали доселе Айнуры, и только после конца Дней предначертано создание лучшей. Исполнить ее пред Илуватаром предстоит двум хорам: хору Айнуров и хору Детей Илуватара. Только тогда станет возможным полное воплощение замысла Единого, только тогда Музыка обретет Бытие, только тогда каждый наконец постигнет цель своей жизни и поймет ближнего своего и дальнего, и только тогда вдохнет Илуватар тайный огонь в их помыслы, ибо только тогда он будет удовлетворен.
      А сейчас сидел Илуватар и слушал, и Ему нравилась эта Музыка без единой ноты фальши. Тема ширилась, развивалась, но тут Мелькор захотел ввести в мелодию звуки собственных дум, противных теме Илуватара, потому что возжелал он возвысить силу и славу назначенной ему партии надо всеми.
      Более других Айнуров одарен был Мелькор могуществом и знанием, и во всех дарах собратьев своих имел он долю. Часто отправлялся он один в Ничто, в надежде найти Вечное Пламя и самому стать творцом. Нетерпелив и честолюбив был Мелькор и считал, что напрасно мешкает Илуватар обращать Великую Пустоту Ничто в Нечто. Вечного Огня он не нашел – только Илуватар владел им. Но в долгих одиноких поисках думы Мелькора приняли строй, отличный от дум его собратьев. И теперь он вплетал эти думы в свою партию. Тотчас же в стройном звучании возник диссонанс.
      Певшие рядом с ним Айнуры смутились, мелодии их начали стихать, а некоторые не смогли преодолеть силы Мелькора и стали вторить его музыке. Она же, окрепнув, заглушила и вобрала все другие мелодии в шквал своих бурлящих звуков.
      Недвижно сидел Илуватар, вслушиваясь в это новое звучание. Казалось, трон Его стоит в центре неистовой бури, а вокруг сшибаются яростные темные волны. Видели Айнуры, как, улыбаясь, встал Илуватар и поднял левую руку. Тотчас посреди гремящих звуков начала зарождаться и крепнуть новая тема, одновременно и похожая, и отличная от предыдущей, но красотой звучания превосходящая прежнюю. Снова взметнулся диссонанс Мелькора, вступил с нею в спор, и снова нахлынула волна звуков, ярилась и клокотала, пока голоса Айнуров не потонули в ней и не смолкли, оставив лишь тему Мелькора.
      Снова встал Илуватар, но теперь не улыбался Он больше. Поднялась правая рука Единого, и вот родилась среди смятения третья тема, не похожая на предыдущие. Поначалу казалась она тихой, нежной и чистой капелью ласковых звуков, но не было силы заглушить ее. Она набирала глубину и мощь, черпая их в самой себе, и вот уже казалось, что две совершенно разные мелодии звучат перед троном Илуватара. Глубока, широка и прекрасна была одна из них, ее красота рождалась из безмерной печали. Другая мелодия, хотя и обрела теперь цельность, оставалась громкой, блестящей, бесконечно повторяющейся пустотой. Мало в ней было гармонии, разве что звенящий унисон множества труб, повторяющих три-четыре ноты. Но как бы ни бушевали звуки, пытаясь заглушить первую мелодию, она легко вбирала гром и грохот в свой скорбный узор.
      В миг наивысшего накала этой борьбы, когда содрогнулись чертоги, а по Безмолвию, доселе неподвижному, пронесся трепет, встал Илуватар, и грозен был Его лик. Воздел Он руки и единым аккордом, пронизавшим Бездну и Свод Небес, оборвал Музыку.
      И сказал тогда Илуватар:
      – Могучи Айнуры и не последний из них Мелькор. Но Я – Илуватар! Я покажу вам, что сотворили вы своей музыкой. И ты, Мелькор, поймешь, что нет темы вне Меня, и нет силы превыше Моей, но источник всего – Я. Как бы ты ни противился, удел твой – быть послушным исполнителем Моих замыслов создания чудес, которых не в силах представить твой разум.
      Устрашились Айнуры непонятных для них слов. Стыд ощутил Мелькор и разгневался оттого. А Илуватар поднялся во всем Своем блеске и вышел из дивных чертогов, приказав Айнурам следовать за собой. И когда они вышли в Ничто, сказал Единый:
      – Узрите свою Музыку!
      При этих словах явилось Видение. Там, где раньше был только Звук, родился Свет. Властью Илуватара прозрели Айнуры новый мир – шар, висящий в пустоте. Перед ними потекли образы его будущей истории. Казалось, шар живет и растет, и в молчании созерцали они его судьбу.
      Снова зазвучал голос Илуватара:
      – Узрите свою Музыку! Это – ваши мелодии, и каждый найдет в них свои помыслы. И ты, Мелькор, постигнешь тайное тайн своего разума и тогда поймешь, каково его место в Едином Замысле.
      Многое поведал тогда Илуватар. Айнуры помнят его речи, и каждый знает свой вклад в Музыку Единого. Им ведомо многое из того, что было, есть и будет. Но всех своих замыслов не раскрыл Илуватар никому. И вот в каждую эпоху приходят в Мир вещи новые и дивные, и нет у них истоков в прошлом.
      Но и тогда, созерцая Видение Мира, Айнуры узрели многое из того, о чем не думали никогда прежде. Так с изумлением наблюдали они приход Детей Илуватара в уготованное им жилище и поняли, что, творя Музыку, творили они этот Дом, не ведая цели своего творения, поглощенные лишь красотой звуков. Дети Илуватара были только Его замыслом, они рождены третьей темой, ни в первой, ни во второй их приход не звучал, и ни один из Айнуров к этому не причастен. Тем сильнее полюбились им творения Единого, странные, вольные и не похожие на самих Айнуров. Великий Дух Илуватара сверкнул в них новой гранью, и мудрость Его обрела в этом творении явь, и воочию узрели Айнуры ее блеск и славу.
      Дети Илуватара – это Эльфы и Люди, Перворожденные и Пришедшие Следом. В глубине времен, среди бесчисленных звезд, необозримых пространств чудесного мира, избрал Илуватар место для Своих Детей. Тому, кто не видит строгой соразмерности Мира, кто теряется в его бесконечности, кто зачарован могучим созиданием Айнуров, не законченным и поднесь, покажется Дом Детей малой песчинкой. Немудрому не дано видеть, что Арда – лишь основание возводимой башни, чья вершина тоньше иглы уносится в безбрежные выси, и непрестанные труды Айнуров устремлены к тому единственному мигу, ради которого наполняют они содержанием первичные формы. Но сами Айнуры, узрев Дом в Видении, явленном Илуватаром, видя просыпающихся Детей Творца, возлюбили место Дома со всей страстью своих помыслов. Властно влекло туда самых могучих из них. И снова во главе был Мелькор, так же как стремился он быть первым среди Айнуров, создававших Музыку. Но правила им ложь. Лгал он самому себе, когда рвался готовить Арду к приходу Детей Илуватара, усмирять знойные бури и лютые холода на ее просторах. Истинно замыслил он подчинить себе эльфов и людей, ибо завидовал дарам, обещанным им Илуватаром, и жаждал власти и господства над душами и волей свободных существ, стремясь обратить их в слуг и рабов.
      Айнуры же ликовали душой, видя Землю, которую эльфы называли Ардой, среди безбрежных пространств, глаза их сияли радостью при виде многоцветья ее одежд, а неумолчный шум морских валов навсегда лишил покоя их души. Взорам Айнуров открывались прозрачные глубины воздуха и ветров, колеблющиеся легкие туманы поутру; скрытые в недрах металлы; искрящиеся камни и многое другое, но вода пленила их более всего. Эльдары говорят, что именно воды Земли сохранили отзвуки Музыки Айнуров; многие Дети Илуватара готовы и поныне бесконечно внимать голосу Моря, хотя и не знают, что слышится в нем.
      Одного из Айнуров воды восхитили особенно. Эльфы зовут его Ульмо. По воле Илуватара он был более других сведущ в Музыке. К вольным ветрам и воздуху обратился Манвэ, благороднейший и мудрейший среди Айнуров. Аулэ думал об устройстве земных недр. Мастерством и знаниями он не уступал Мелькору, но радость доставляло ему творчество, а не обладание. Гордый Аулэ вечно дарит и ничего не копит. Он свободен от забот, и работа его никогда не кончается.
      К Ульмо обратился Илуватар:
      – Видишь, там, на этой маленькой Земле, Мелькор пошел войной на твои владения? Жестокие морозы сотворил он, но не разрушил красоты твоих водопадов и чистых озер, а лишь украсил мир чудными вьющимися снежинками и дивными морозными узорами; он создал зной и иссушающее пламя, но не заглушил музыки твоих морей. Взгляни на небеса Земли, на величие ее облаков, на вечноизменчивые туманы; прислушайся, как падает на Землю дождь. Вот стихия, в которой рядом с тобой будет твой любезный друг Манвэ.
      Ответил Ульмо:
      – Воистину, я не мог представить, как прекрасны воды. Мне не под силу измыслить узор, чудеснее кружева снежинок, мне не спеть так, как поет дождь. Мы с Манвэ будем петь вместе на радость Тебе!
      С этих самых пор Манвэ и Ульмо всегда были заодно и всегда верно служили планам Илуватара.
      Ульмо говорил, и в этот миг Видение исчезло. Погас искрящийся в бесконечности шар, и Айнуры познали Тьму, существовавшую доселе только в мыслях. Айнуры успели полюбить мир, обретавший плоть, расцветавший у них на глазах, и обратились к нему всей душой и помыслами, хотя незавершенной осталась История Мира, не замкнулся Круг Времен, и не успели Айнуры увидеть наступление Эпохи Людей и закат Перворожденных В Музыке Айнуров есть все, но Поздние Эпохи и Конец Мира остались сокрыты от взоров Блаженных.
      Обеспокоено переглядывались Айнуры, и сказал им Илуватар:
      – Ведомо мне ваше желание воплотить Видение в жизнь. Вот мое слово: Эа! Пусть все это будет! Смотрите, я вкладываю в Ничто искру Негасимого Пламени и она станет сердцем Мира, и Мир будет Если хотите, можете спуститься туда.
      И вот вдали забрезжил свет. Было так, словно внутри облака билось и трепетало живое, пламенное сердце. Поняли Айнуры: не Видение перед ними. Это Илуватар создал Новое – Эа, Мир Сущий.
      С той поры часть Айнуров так и живет с Илуватаром за гранью Мира, а другие – среди них самые могучие и прекрасные – простились с Единым и спустились на Арду.
      Может быть, по воле Илуватара, а может, из любви, горящей в душах Айнуров, судьбы их с тех пор неразрывно сплетены с судьбой Мира, в них – его жизнь, а их жизни – в нем, и покуда существует Мир, так будет. И потому имя им с тех пор – Валары, Стихии Мира.
      Валары пришли на Эа. Поначалу растерянность овладела ими, так не похож был этот мир на явленный в Видении. Все пребывало в самом начале, все было бесформенным и всюду была Тьма. В Великой Музыке расцвели помыслы Айнуров в Чертогах Безвременья, Видение было прозрением, а сейчас они стояли у Начала Времен и понимали, что мир только предначертан, и им суждено создавать его. Отсюда начались их великие труды на огромной, пустынной Земле. Бессчетные века прошли, прежде чем в Глубинах Времени, посреди обширных чертогов Эа пробил час создания Дома Детей Илуватара. Манвэ творил Дом, и Аулэ, и Ульмо, но с самого начала мешал их работе Мелькор. Он вмешивался в любое начинание, старался все сделать по-своему. Это по его воле юная Земля оделась пламенем. Тогда возжаждал ее Мелькор и произнес горделивые слова:
      – Здесь будет мое царство! Объявляю его своим!
      Манвэ, брат Мелькора в думах Илуватара, тот, чей голос защищал вторую тему от дребезжащих труб, призвал на Арду множество духов, больших и малых, дабы охранить труды Валаров от посягательств Мелькора, дабы не увяла Земля, не успев расцвести.
      И Манвэ сказал Мелькору:
      – Не бывать здесь твоему царству, ибо трудом многих и многих создается этот мир.
      Так началась борьба между Мелькором и другими Валарами. Мелькору пришлось отступить, он удалился в пустынные области и был там полновластным хозяином, но мысль о господстве над Землей прочно поселилась в его сердце.
      Валары обрели плоть. Их вела в Мир любовь к Детям Илуватара, и потому Владыки Арды избрали для себя образы Перворожденных, какими они запомнились им по Видению, только более могучие и прекрасные. Их облик стал частью Зримого Мира, ибо не готовы были глаза Детей Илуватара к восприятию Мира Истинного. Но зримый облик Валаров подобен людским одеждам. Валары могут сбросить обличье, так же как люди сбрасывают платье. Тогда незримы они и для эльфов и для людей. И стали во плоти одни Валары мужами, а другие – женами. Только здесь стала заметна разница в их изначальной сущности, определившей сей выбор, И мы отличаем мужчин и женщин по платью, однако не платьем созданы их различия. Ошибкой было бы сравнивать Валаров с земными Королями и Королевами, ибо не подобает это Стихиям. Когда же случается Валарам явить всю силу своей мысли, земным глазам является полное их величие и невозможно созерцать его без трепета.
      На Арде у Валаров было множество помощников, пришедших вместе с ними. Одни были куда слабее Валаров, другие почти равны им по силе. И они вместе трудились над созиданием Земли, вместе усмиряли ее буйный нрав. Узрел Мелькор блаженных и прекрасных Валаров, облекшихся в зримые образы, узрел плоды их трудов – укрощенную Землю, ставшую дивным садом, узрел – и ненависть запылала в нем сильнее прежнего. Тогда и Мелькор принял зримый облик. Но по злобе его оказался он ужасен и мрачен. Подобно исполинскому утесу низвергся он на Арду, величием и мощью превосходящий других Валаров, окутанный дымным огнем, со взглядом, опаляющим зноем и пронзающим стужей.
      Началась первая битва Валаров с Мелькором за обладание Ардой. Но из тех времен даже память эльфов сохранила немногое. Эльдары – эльфийский народ, учившийся у Валаров в землях Валинора, – слышали от Владык повествование о тех давних делах и сохранили в памяти, как стремились Валары подготовить Землю к встрече Детей Илуватара, как создавали они цветущие долины, а Мелькор вздыбливал их к небу хаосом круч; Валары воздвигали горы, а Мелькор повергал их во прах; Валары заполняли моря, а Мелькор превращал волны в барханы. Ничто не оставалось в покое, нигде не было мира.
      Валары творили. Мелькор разрушал; поэтому ни одному замыслу Валаров не удалось воплотиться в полноте, так, как виделось им в Видении. Шаг за шагом Земля обретала форму, пока наконец в Глубине Времен и среди бесчисленных звезд не был создан Дом Детей Илуватара.

      В Начале Начал Эру, Единый, имя которого на языке эльфов – Илуватар, из дум своих создал Айнуров. Перед лицом Его Айнуры творили Великую Музыку. Илуватар сделал ее зримой, и тогда родился Мир. Красота Видения, Явленного Илуватаром, очаровала Айнуров; не отрываясь, следили они за страницами истории будущего Мира. Илуватар повелел Видению быть, поместил его в Великой Пустоте и зажег в сердце Мира Тайный Огонь. Эа наречен был Мир. Тогда, в Начале Времен, многие Айнуры начали великий труд воплощения Видения и трудились в таких отдаленных уголках Эа, о которых никогда не помышляли ни люди, ни эльфы. Длинная вереница веков промелькнула и растаяла в вечности, пока в сужденные сроки не претворилась Арда – Земное Царство. Тогда Айнуры сошли на Землю и стали Валарами.

ВАЛАРЫ

      Валарами, Стихиями Арды, называли эльфы Великих Духов. Люди звали их богами. Семь Владык Валаров на Арде, и Владычиц Вал тоже семь. Имена их на языке Эльфов Валинора звучат иначе, чем на языках Среднеземья, и отличаются от принятых у людей. Валары Манвэ, Ульмо, Аулэ, Оромэ, Мандос, Лориен и Тулкас. Валы Варда, Йаванна, Ниэнна, Эстэ, Вайра, Вана и Нэсса.
      Мелькор утратил право зваться Валаром, имя его не произносится на Земле.
      Манвэ и Мелькор были братьями. Всех превосходил могуществом Мелькор, но Манвэ ближе Илуватару, и никто так хорошо не понимает замыслов Единого, как Манвэ. Ему предстояло стать Верховным Владыкой Арды и управителем жизни. Его стихия – ветры и облака, все токи воздуха от верхнего слоя Покрывала Арды до неизмеримых глубин, от всесокрушающего урагана до полевого ветерка. Его называют Владыкой Дыхания Арды. Он любит быстрокрылых птиц, и они покорны его воле.
      С Манвэ всегда рядом Варда, Владычица Звезд. Ей ведомы все просторы Эа до самого отдаленного уголка. Даже слова эльфов бессильны передать ее красоту. На ней почиет свет Илуватара. И сила ее, и радость ее – Свет. Варда знала Мелькора еще до создания Музыки, тогда же отвергла его и пришла на помощь Манвэ из неизмеримых глубин Мира. Мелькор страшился Варды и ненавидел более всех, рожденных Эру. Манвэ и Варда всегда вместе. Их чертоги в Валиноре, над вечными снегами, в башне Ойолоссэ, на вершине Таниквэтил, высочайшей горы Арды. Со своего трона озирает Манвэ свои владения, и, если Варда рядом, он видит сквозь туманы и тьму, сквозь моря и горы. Варда, когда рядом Манвэ, слышит все в мире. Ничто не укроется от ее слуха ни в горах, ни в долинах, ни на востоке, ни на западе, ни в темных чащобах и ущельях, сотворенных Мелькором. Среди всех Духов Арды самую горячую любовь и самое преданное почитание дарят эльфы Варде. Для них она – Элберет. К ней обращаются их голоса из мглы Среднеземья, ей поют песни на восходе звезд.
      Владыка Вод Ульмо одинок. Нигде не задерживается он подолгу. В морях Арды и в ее недрах Ульмо – свободный странник. Нет равного ему по силе, лишь могущество Манвэ признает над собой Ульмо. Еще до создания Валинора стали они друзьями. Но Ульмо – редкий гость в Валиноре. Только на советах Валаров для решения важнейших вопросов встречается он с собратьями. Забота его – вся Арда, ему чужд покой, но он не любит ходить по Земле, подобно другим Валарам, и поэтому редко принимает зримый образ. Детей Илуватара появление Владыки Моря повергает в ужас. Им видится исполин, гигантской волной идущий на сушу, с пенным гребнем на шлеме, в кольчуге, мерцающей серебром и мглистой зеленью. И если голос труб Манвэ чист и звонок, то голос Ульмо глубок и гулок, как пучины океана, ведомые лишь ему одному.
      Да, грозен лик Ульмо, но нежна его любовь к эльфам и людям. Никогда не отворачивается он от Детей Илуватара, даже если другие Валары гневаются на них. Иногда, незримый, приходит он к берегам Среднеземья и в глубоких заливах играет на больших рогах из белых раковин – Ульмури. Кто услышит хоть раз эту музыку, навсегда сохранит ее в душе и всегда будет тосковать в разлуке с морем. Но чаще Ульмо говорит с живущими в Среднеземье голосами вод, ибо все моря, реки, озера, водопады и родники подвластны ему. Эльфы знают, что дух Ульмо течет во всех жилах Земли. Вода приносит ему вести, и Ульмо ведомы все нужды и печали Арды, скрытые даже от Манвэ.
      Аулэ немногим уступает Ульмо в могуществе. Он владеет телом Земли. В Начале Начал вместе с Манвэ и Ульмо он творил это тело, лик Арды – дело его рук. Аулэ – кузнец и знаток ремесел, умелец в великом и в малом. Им созданы драгоценные камни и жаркое золото, горные кряжи и ложа морей. Нолдоры учились у него мастерству, он всегда был им другом и наставником.
      Аулэ творил, а Мелькор из зависти разрушал созданное, но Аулэ не уставал восстанавливать и исправлять. Равные по силе, оба они жаждали создавать доселе невиданное, оба любили похвалу своему мастерству, но Аулэ никогда не изменял замыслам Илуватара, всеми трудами претворяя их, никогда не завидовал деяниям других, внимал советам и с радостью давал их. Мелькор же иссушил дух свой в ненависти и злобе и мог лишь подражать чужим творениям да разрушать не им созданное.
      Подруга Аулэ – Йаванна, Мать Изобилия. Она любит все, что растет на Земле, помнит деревья Предначальных Эпох, кроны которых задевали облака, помнит мох на камнях и слабенькие травинки болот. Среди Владычиц Вал она лишь немного уступает Варде. В зримом облике это высокая, статная женщина в зеленом платье, а иногда – стройное, величественное дерево с кроной из солнечных лучей; со всех ветвей его на землю струится золотая роса, а подножие окружено зелеными побегами. Корни дерева любовно омывают воды Ульмо, а ветры Манвэ нежно перебирают листву. Кементари, Королевой Земли, зовется она на языке Эльдаров.
      Властители Душ, братья Мандос и Лориен, получили прозвание от тех мест, где они живут. Настоящие их имена Намо и Ирмо.
      Намо, старший, живет в Мандосе, на западе Валинора. Он – хранитель Царства Мертвых, он созывает души погибших. Он помнит прошлое, ему ведомо будущее, кроме Сокрытых Времен, над которыми властен лишь Эру. Провозвестник Валаров, он отверзает уста и пророчествует лишь по велению Манвэ.
      Подруга Мандоса – Вайра, Прядущая Полотно Мира. Все, что было, запечатлено ее руками на огромных гобеленах, украшающих стены Чертогов Мандоса. Идут века, жилище Мандоса становится все обширнее, но не устают искусные руки Вайры вплетать дела земные в ковер истории.
      Ирмо, младший брат, хозяин Видений и Снов. В Лориене цветут его сады, в прекраснейшем Лориене, лучшей земле Валаров. С ним рядом ласковая Эстэ, Целительница, дарящая здоровье и покой. Она носит одежды серого цвета и днем спит на тенистом острове озера Лорелин. Бодрость приносят живущим в Валиноре дивные фонтаны Эстэ и Лориена. Валары часто отдыхают там от трудов и забот.
      Сестра Мандоса и Лориена, Ниэнна, живет одна. Скорбящая, называют ее. Каждая рана, каждый удар Мелькора, нанесенные Арде, бесконечно печалят ее. Страданием отзывались в душе Ниэнны диссонансы Мелькора; это ее песнь обратилась в плач задолго до окончания Музыки. Так печаль оказалась вплетена в ткань Мира задолго до его рождения. Не о себе плачет Ниэнна, и тот, кто слышит ее, знает сострадание, умеет терпеть и надеяться. Чертоги Ниэнны на крайнем западе, на границах Мира, редко приходит она в радостный Валимар. Зато часто гостит по соседству, у брата Намо, где ждущие в Чертогах Мандоса взывают к ней. Она дарует силу духа, а скорбь обращает в мудрость. Окна жилища Ниэнны смотрят за пределы Мира.
      Самый сильный и бесшабашный из Валаров, Тулкас, имеет прозванье Астальдо, Доблестный. Он последним прибыл на Арду, чтобы помочь Валарам в первых битвах с Мелькором. Нет ничего милее для Тулкаса, чем померяться силами и побороться – все равно с кем. Тулкас не знает усталости, ходит только пешком, но быстрее любого конного, и не признает другого оружия, кроме своих рук. В зримом облике Тулкаса можно узнать издали по золотистым волосам, бороде и красноватому оттенку кожи. Он не помнит прошлого, не задумывается о будущем, советы его легкомысленны но друг он верный.
      Его подруга – Нэсса, сестра Оромэ. Гибкая, легконогая, всегда в окружении оленей, бродит она беззаботно по лесам и лугам Арды. Сама быстрее любого оленя, с ветром в волосах, любит Нэсса танцы и часто танцует на вечнозеленых полянах Валимара.
      Оромэ – могучий Владыка. Он уступает в силе Тулкасу, но в гневе становится страшен. Тулкас всегда смеется, он смеялся в лицо Мелькору в битвах, сотрясавших мир до прихода эльфов. Оромэ любит Среднеземье, и, когда пришла пора удалиться в Валинор, он уходил последним и с неохотой. В древности он часто возвращался на восток, в холмы и степи своих любимых земель. Оромэ – лучший среди Валаров охотник на чудищ и злобных тварей, порожденных Мелькором, с ним всегда собаки и кони, нежно любит он деревья. За это получил Оромэ прозванье Альдарон, Владыка Лесов. Его конь Нахар, белый-белый днем, сияет серебром в ночи. Когда Оромэ со свитой охотится на лиходейских тварей Мелькора в лесах Йаванны, звук его большого рога Валаромы – громом разносится окрест.
      Подругу Оромэ зовут Вана, Вечно юная. Она приходится Йаванне младшей сестрой. По ее следам расцветают цветы, от взгляда пробуждаются почки на деревьях, а птицы приветствуют Вану громкими песнями.
      Таковы имена Валаров и Вал. Таковы их характеры и обличья, относящиеся ко временам, когда Эльдары жили в Амане вместе с ними. В этих обличьях являлись они Детям Илуватара, но зримый облик – лишь оболочка, скрывающая подлинную красоту и мощь Валаров. Сказанное здесь – лишь малая часть некогда обширных знаний Эльдаров, но и прежде едва ли видели Перворожденные истинную сущность тех, чьи истоки – в глубине времен и безмерности пространств.