«Фродо жив!» - объявили всему миру надписи на стенах нью-йоркской «подземки», и миллионы почитателей творчества Дж. Р. Р. Толкиена восторженно подхватили призыв. Так в середине 60-х годов вспыхнул «культ Толкиена». Начало его можно установить довольно точно - лето 1965 года, когда американской аудитории (в основном, студенческой) не хватило и миллионного тиража «Властелина Колец» - несомненно, самой популярной из толкиеновских книг. Для тысяч молодых американцев история хоббита Фродо и Кольца Всевластья стала лучшей книгой на свете. В конце 1966-го одна из газет сообщала: «В Йеле трилогия раскупается быстрее, чем некогда „Повелитель мух" Голдинга. В Гарварде она опережает „Над пропастью во ржи" Сэлинджера». На самодельных значках запестрели надписи: «Да здравствует Фродо!», «Гэндальфа - в президенты!», «Идем в Среднеземье!» На западном побережье и в штате Нью-Йорк как грибы множились толкиеновские общества. Фэн-клубы устраивали вечеринки, на которых одевались по хоббитской моде, а угощались грибами и сидром.
      К 1968 году только в Америке разошлось более трех миллионов экземпляров трилогии. Тогда же «Дэйли телеграф мэгэзин» опубликовал статью «Человек, понимающий хоббитов». В ней говорилось: «Большинство поклонников Толкиена - из породы высоколобых, но не только они любят его. Ему пишут и домохозяйки из Виннипега, и ракетчики из Вумера, и звезды эстрады из Лас-Вегаса. Отцы семейств обсуждают трилогию в лондонских пивных. Германия, Испания, Португалия, Польша, Япония, Израиль, Швеция, Голландия, Дания читают его на родных языках».
      Говорить о Толкиене легко, - особенно с теми, кто уже читал его книги и, значит, причастен этой радостной тайне…
      Рассказать о Джоне Рональде Руэле Толкиене, всемирно известном английском писателе, профессоре Оксфордского университета, добром сказочнике, мудром философе, христианине, - трудно. Недаром сам он был убежден, что подлинная история писателя содержится в его книгах, а не в фактах биографии.
      Дж. Р. Р. Толкиен родился 3 января 1892 года в Блумфонтейне (Оранжевая Республика, Южная Африка). Там работал в то время его отец, Артур Руэл Толкиен. Весной 1895 года мать увезла Рональда и его младшего брата в Англию, а в феврале 1896 пришла телеграмма, сообщающая о смерти Артура Руэла.
      Осиротевшая семья с весьма скромными средствами поселилась в пригороде Бирмингема. В начале века местечко это было тихой зеленой английской глубинкой; дом Толкиенов стоял последним, а сразу за ним начинались поля, холмы, перелески - словом, мальчишечий рай. Дж. Р. Р. (так звали писателя его друзья) начал читать в четыре года, а чуть позже - писать. Первые уроки латыни пробудили любовь к языкам, определившую много лет спустя выбор жизненного пути. В звучании латинского языка мальчику чудилась музыка, гармония, ждущая разгадки тайна… Пожалуй, что-то похожее он испытывал, когда читал волшебные сказки или героические легенды, действие которых происходило на узкой границе между мифом и реальной историей. «Только, - писал он уже взрослым одному из своих корреспондентов, - в этом мире их было, на мой взгляд, слишком мало, чтобы насытить мой голод».
      В школе к знакомым с детства латыни и французскому прибавились греческий и немецкий, но теперь Рональда все сильнее привлекали история языков и сравнительная филология. Он начал изучать древний английский, чуть позже - древнегерманский и древнефинский, исландский и готский. Он занимался в школьном литературном кружке, придумывал новые языки, собирал вокруг себя «компании» и «сообщества», играл в регби.
      В ноябре 1904 года умерла мать. Рональд и его младший брат Хилари остались на попечении духовного отца, Фрэнсиса Моргана. Его заботами мальчики получили возможность закончить школу, а Рональд - даже продолжить образование в Оксфордском университете, на факультете английского языка и литературы. Он специализировался по истории языка, по древнему и средневековому английскому.
      Первая мировая война застала его студентом последнего курса. Летом 1915 года он блестяще сдал выпускные экзамены и ушел добровольцем в действующую армию. На долю младшего лейтенанта связи одиннадцатого батальона Ланкаширских стрелков выпало четыре месяца кровавой бойни при Сомме, а потом - два года скитаний по госпиталям с жестоким окопным тифом.
      После демобилизации он успел поработать и в Оксфорде над составлением Большого Словаря английского языка, и в Лидском университете - сначала преподавателем, потом профессором английского языка. В 1925 году опубликовал собственное переложение одной из легенд «артуровского цикла» - «Сэр Гавэйн и Зеленый Рыцарь». Летом того же года Толкиена приглашают в Оксфорд профессором англосаксонского языка. Непривычно молодой по оксфордским меркам профессор - ему всего тридцать четыре года - имеет за плечами немалый жизненный опыт, блестящие работы по филологии, семью, состоящую из жены Эдит Брэгг («Она была моей Лучиэнь и знала это», - говорил Толкиен) и троих сыновей - Джона, Майкла и Кристофера. Несколько лет спустя родилась дочь Присцилла. Средств не хватало, зато забот было с избытком.
      А по ночам, когда дневные хлопоты заканчивались, он продолжал странную работу, начатую еще в студенческие годы, - летопись некоей волшебной страны. Со временем разрозненные картины и предания начали обретать цельность, и Толкиен почувствовал себя на пороге огромного, открытого только ему мира, о котором обязательно надо рассказать другим. Первые наброски датированы 1914 годом. Все они - о смертных, оказавшихся на границе волшебной страны и повстречавшихся там с эльфами. Так началось великое путешествие профессора Толкиена.
      Еще во время учебы в Оксфорде, в одном из древних англо-саксонских текстов он натолкнулся на странно звучащую фразу: «Сияющий Эарендел, светлейший из ангелов, что послан был к людям в Срединный Мир». В этот момент, вспоминал Толкиен позднее, что-то произошло. «За этими словами приоткрывалась истина, более глубокая и древняя, чем даже христианская». Эарендел позднее обернулся Эарендилом, одним из легендарных героев толкиеновского мира, который вернул богам (Валарам) драгоценный Сильмарилл, и был послан ими освещать земли людей, став вечерней звездой. А Срединный Мир превратился в Среднеземье. Именно там живут персонажи «Хоббита», «Властелина Колец», «Сильмариллиона».
      Чем же сумел поразить профессор из Оксфорда умы современников? О чем речь в книге? О Вечном. О Добре и Зле, о Долге и Чести, о Великом и Малом. В центре книги - Кольцо, символ и инструмент безграничной власти. Не правда ли, очень актуальный и вожделенный сегодня символ? Только дайте, слышим мы отовсюду, уж мы-то сумеем ей распорядиться. И не рассказывайте нам про тиранов давнего и недавнего прошлого! Мы умнее, лучше, справедливее. Мы знаем, как надо! Дайте власть! Мы сделаем вас счастливыми!!
      А вот герои Толкиена один за другим отказываются от Кольца. Есть в книге короли и воины, маги и мудрецы, принцессы и эльфы, но в финале все они склоняются перед простым хоббитом, всего-то выполнившим свой долг и не покусившимся на большее.
      Научный и душевный поиск вывел профессора Толкиена за рамки национального мифа в пространство Трансмифа, скрывающее корни мира, это обстоятельство, с одной стороны, осложняет работу переводчика, предполагая его знакомство с элементами Трансмифа, но с другой - облегчает, позволяя устанавливать взаимопонимание с автором не только на уровне переводимого текста. В работе по переводу трилогии для нас принципиально важно было попытаться передать смысловую составляющую (не всегда прямо выраженную), не отрываясь слишком далеко от самого текста. К счастью, автор оставил достаточно четкие рекомендации своим будущим переводчикам. Этим рекомендациям мы старались следовать в меру своих возможностей. Выполненный нами несколько лет назад перевод «Сильмариллиона» помог увязать две эти замечательные книги в дилогию, как и хотел того автор.
      Филологические, лингвистические, мифологические интересы Дж. Р. Р., сплавленные в роман-эпопею, требуют, как нам кажется, существования нескольких версии перевода, благодаря которым можно со временем надеяться на появление одного, адекватного авторскому тексту.
      Грандиозность авторского замысла способно раскрыть по-настоящему только фундаментальное, научно обоснованное и откомментированное издание «Властелина Колец» и «Сильмариллиона» (публикации последнего препятствуют пока трудности внешнеэкономического характера). Но настоятельная забота автора (как понимаем ее мы) не терпит отлагательства. Забота эта - о недопущении верховного зла тирании; о восстановлении правильного взгляда на мир; об установлении утраченной взаимосвязи различных планов бытия.
      «Наверное, не случайно работы Толкиена более десяти лет ждали, чтобы стать популярными в одночасье и повсеместно, - писал П. Бигль в предисловии к одному из изданий трилогии. - Шестидесятые годы не были хуже пятидесятых, просто пожинать плоды пятидесятых пришлось им. Это были годы, когда миллионы людей все сильнее тревожило то, что индустриальное общество стало удивительно неподходящим для жизни, неизмеримо безнравственным и неизбежно опасным. Волшебное слово «прогресс» в шестидесятые утратило былую святость, а «бегство» перестало казаться смешной чепухой».
      Как и другие сказочники, Толкиен, видимо, не избежит Обвинений в «бегстве от действительности». Здесь можно было бы только напомнить его собственные слова о том, что волшебные сказки - это не дезертирство солдата, а бегство пленника из постылой тюрьмы.
      Существуют разные точки зрения на истоки творчества Дж. Р. Р. По нашему мнению, мы имеем дело с прекрасной работой визионера, связавшего в своем сердце мир человечества с мирами инобытия. Такая связь во все времена живет в сознании поэтов и живописцев, художников в широком смысле слова, стремящихся методами искусства дать людям возможность приобщиться к высшей правде и высшему свету, льющимся из миров иных . Поэтому не печаль вечной утраты, а надежда истинного обретения звучит в последних главах «Сильмариллиона»: «…Дорога памяти еще может увести на Запад: словно незримый мост, соединяет она два мира, начинаясь где-то здесь, в воздухе, которым мы дышим, в котором летают птицы и который так же утратил свой истинный смысл, как и вся земля. Дальше она уходит в небеса и уводит к Одинокому Острову, а может, и к Валинору, где еще обитают Валары, наблюдая развертывающуюся перед ними историю мира. Вот только тело из плоти тяжело для этой дороги, и не пройти по ней без помощи свыше. Время от времени на побережье рождаются слухи о том, что где-то в море живут (или жили) люди (а может, и не люди), которые не то милостью Валаров, не то по собственной праведности вставали на прямой путь и уходили, видя, как земля под ногами становится все меньше, а впереди яснеют ярко освещенные набережные Авалона, а то и берега Амана и над ними словно парит в недосягаемой вышине величественная и прекрасная вершина Белой Горы».
      Н. Григорьева
      В. Грушецкий

 
Три - эльфийским владыкам в подзвездный предел;
Семь - для гномов царящих в подгорном просторе;
Девять - смертным, чей выведен срок и удел;
И Одно - Властелину на черном престоле.
В Мордоре, где вековечная тьма:
Чтобы всех отыскать, воедино созвать
И единою черною волей сковать
В Мордоре, где вековечная тьма.
 

О хоббитах

      В книге речь пойдет в основном о Хоббитах. Читатель узнает немало и о них и об их истории, а коли захочет узнать больше, пусть заглянет и Алую Книгу Западного Крома. Кое-что из нее уже публиковалось в книжке «Хоббит» - это начальные главы, написанные знаменитым на весь мир Бильбо, первым по-настоящему прославившимся хоббитом. Он назвал эти фрагменты «Туда и Обратно», потому что повествуют они о путешествии на Восток и возвращении в родные места, а главное - о Приключении, которое повлекло за собой величайшие события Эпохи, во многом изменившие, конечно, и жизнь хоббитов. Об этих событиях и пойдет рассказ.
      Многие читали «Хоббита», многие, да не все. Поэтому в нашей книге не обойтись без основных сведений об этом замечательном народе, да заодно уж надо напомнить и о самом Приключении.
      Хоббиты - народ неприметный, но древний, в прошлом весьма многочисленный. В том, что их стало меньше, нет ничего удивительного, если учесть стремление хоббитов к мирной жизни и любовь к ухоженной земле. Самое милое дело для них - тщательно и заботливо возделанные поле или садик. Есть и всякие приспособления, но только те, без которых не обойтись, - кузнечные мехи, водяные мельницы да ручные ткацкие станки - других они не признают и не держат.
      Нас они издавна звали Верзилами и сторонились, предпочитая не связываться. Сейчас встретить хоббита - большая редкость: слух у них чуткий, зрение - острое, а движения проворные и ловкие, несмотря на склонность к полноте и стремление к покою. Издавна владели они умением исчезать бесшумно и бесследно, едва заслышав издали спотыкающуюся поступь какого-нибудь Верзилы. И так это у них ловко получалось, что люди стали поговаривать о волшебстве. На самом деле ни с какой магией хоббиты, конечно, не знались, а неуловимостью своей обязаны были исключительно мастерству, основанному на бережном отношении к традициям, большой практике и близкой дружбе с землей, что для неуклюжих Больших народов и несвойственно, и непонятно.
      Хоббиты - народ маленький, ростом чуть поменьше Гномов, и не такие кряжистые, конечно. По нашим меркам - фута три-четыре в вышину. Сейчас-то и трехфутовые - редкость, а в давние дни, конечно, бывали и повыше. Из Алой Книги можно узнать, например, о Бандобрасе Туке, сыне Изенгрима Второго, - был он четырех с половиной футов ростом и мог ездить на лошади. Только два героя древности превосходили его ростом, но о них речь впереди.
      Хоббиты, населявшие Шир во дни мира и благоденствия, были веселым народом, одевались в яркие цвета (больше всего любили желтое и зеленое), а обувались редко - подошвы у них были, что твоя подметка, и ноги (книзу в особенности) покрывал густой курчавый волос (как, впрочем, и головы), чаще всего шатеновой масти. Само собой, сапожное ремесло у хоббитов не в почете, а вообще-то народ они умелый и здорово мастерят всякие мелкие штуки. Красавцами хоббитов не назовешь, а вот добродушия им не занимать: круглолицые, краснощекие, рот в любой момент готов разулыбаться до ушей, если, конечно, нет более важных занятий: завтрака там или обеда. Вот уж в этом хоббиты знают толк, в «поесть-попить» душу вкладывают, могут за стол и по шести раз на день усаживаться - было бы что на стол поставить. Гостеприимство у них в обычае, подарки дарят с легкой душой и принимают с радостью.
      Совершенно понятно: хоть и разошлись мы с ними за долгие века, но когда-то были они нам родня, куда ближе Эльфов или тех же Гномов. И язык у нас с хоббитами общий был, и любили-ненавидели мы с ними примерно одно и то же. Но где, в каком колене это родство - теперь уже не вспомнишь. В незапамятной древности затерялись корни хоббитов. О том времени помнят Эльфы, но их предания ограничиваются эльфийской историей. В них и люди-то упоминаются мимоходом, а о хоббитах и вовсе ничего нет. Как бы там ни было, а хоббиты жили себе потихоньку в Среднеземье еще задолго до того, как остальные народы заметили их. Оно и понятно: в мире без счета всяких странных созданий, до хоббитов ли тут! Но во дни Бильбо и его племянника Фродо все вдруг изменилось: хоббиты, без всякого на то желания, стали важными, знаменитыми и заставили думать о себе Мудрых и Великих.
      Те Дни Третьей Эпохи Среднеземья давно канули в прошлое, даже очертания материков с тех пор изменились, но хоббиты и посейчас живут там, где тогда жили: на северо-западе Древнего Мира, к востоку от Моря. Откуда пришли в эти края их предки, никто не помнил уже во времена Бильбо. Не хоббитам хвастать любовью к отвлеченным знаниям (кроме генеалогии, пожалуй), но в некоторых знатных домах всё же читали старинные летописи и даже добавляли к ним кое-что, услышанное от Эльфов, Гномов или от Людей. Собственные хоббитские хроники начинаются с прихода в Шир, и самые древние легенды не заглядывают в прошлое дальше Дней Скитаний. Однако, если внимательно присмотреться к этим легендам, к характерным словечкам и обычаям, станет ясно, что Хоббиты, как и другие известные народы Среднеземья, переселялись с Востока на Запад. Их самые первые предания относятся, видимо, к тому периоду, когда они жили в верховьях Андуина, между окраиной Ясного Бора и Мглистыми Горами. Достоверно неизвестно - какая причина побудила их предпринять долгий и опасный переход через горы в Эриадор. Сами Хоббиты жаловались на Людей, которых-де, стало слишком много, а иногда упоминали Тень, превратившую Ясный Бор в Сумеречье.
      Еще до того, как началось переселение, существовало три хоббичьих рода-племени: Мохноноги - посмуглее, поменьше других ростом, но и попроворнее - предпочитали холмы и взгорья; Хваты - большерукие и крепконогие, кряжистей других хоббитов, населяли равнины и речные долины; ну а светлокожие и светловолосые, высокие и гибкие Лесовики, само собой, всем прочим местам предпочитали лесные дебри.
      В давние времена Мохноноги долго жили в предгорьях и водились с Гномами. Они раньше других двинулись на Запад и добрались уже до Заветери, когда остальные еще только собирались в путь. Они-то и есть самые взаправдашние Хоббиты и по числу, и по верности старым обычаям селиться кучно в норах и пещерах.
      Хваты надолго задержались на берегах Великой Реки и там близко сошлись с Людьми. На Запад Хваты двинулись вторыми после Мохноногов и выбрали путь вниз по течению Гремячей на юг, где и обосновались надолго между Тарбадом и дунгарскими землями, прежде чем снова сняться с места и уйти на север.
      Лесовиков-северян и во все-то времена было немного. Ходили они в друзьях у Эльфов и, видно, от Дивного Народа переняли способность к языкам и пенью, а вот в ремеслах не преуспели. Поэтому в старину они предпочитали охоту земледелию. Стронувшись с места, Лесовики пересекли горы севернее Дольна, а затем спустились по течению Седонны и вскоре смешались в Эриадоре с родичами, пришедшими раньше них. Отчаянные и неугомонные, они часто становились вождями в кланах Мохноногое и Хватов. Даже во времена Бильбо крепкие корни Лесовиков питали уважаемые роды Туков и хозяев Заскочья.
      На западных землях Эриадора, между Мглистыми и Синими Горами, Хоббиты общались и с людьми, и с эльфами. Здесь еще можно было встретить дунаданов, королей Людей, пришедших из-за Моря, с Заокраинного Запада, а теперь быстро терявших влияние и вынужденных наблюдать, как земли некогда могучего Северного Княжества приходят в запустение. Для хоббитов свободного места оказалось предостаточно, и пришельцы начали обживать новые земли. Конечно, ко времени Бильбо многие из этих первых поселений исчезли без следа, многие, но не все. Вот, например, Брыль уцелел, хотя и уменьшился существенно. Располагалась эта деревня в Чагром Бору, милях в сорока восточнее Шира.
      Видимо, ко дням первых поселений относится знакомство хоббитов с письменностью. Учителями были, конечно, дунаданы, перенявшие, в свою очередь, искусство письма от эльфов. Древние языки постепенно забылись, и хоббиты говорили на Вестроне - Всеобщем языке, распространенном от Арнора до Гондора, а на побережье - от Белфаласа до Линдона, однако, некоторые свои словечки все же сохранили, особенно в именах и названиях дней и месяцев.
      Переселение на запад дало начало хоббитскому летоисчислению. Исторические хроники начинаются с путешествия, предпринятого в 1601 году Третьей Эпохи братьями Марчо и Бланко. Заручившись ленной грамотой у великого князя в Форносте , братья во главе великого множества хоббитов пересекли по Мосту Каменных Луков темноводный Берендуин и обосновались между рекой и Дальними Холмами. Земли были дарованы им в обмен на обязательство присматривать за мостами и дорогами и всячески содействовать княжьим гонцам.
      Вот с этого момента и начинаются хроники Шира - год перехода через Брендидуин (так хоббиты на свой манер стали звать реку) стал Первым Годом, и дальше летоисчисление велось от этой даты . Новый край полюбился западным хоббитам, и вскоре они вторично исчезли из истории Людей и Эльфов. Хоббиты сами избирали своих правителей, интересовались только своими делами и ни в какие события внешнего мира не вмешивались. Правда, на последнюю битву с Чародеем из Ангмара они, по их собственным словам, послали в Форност отряд лучников, но ни в одной из хроник Людей об этом нет ни слова. Вскоре после той войны пришел конец Северному Княжеству. Теперь хоббиты и вовсе считали страну своей собственной. Правитель стал зваться Таном, и к нему перешла вся власть, принадлежавшая раньше Князю. После Темной Чумы (в 37 году) около тысячи лет край не тревожили ни войны, ни другие стихийные бедствия. Хоббиты множились и процветали вплоть до самой Долгой Зимы и последующего за ней голода, унесшего тысячи жизней. Но ко времени нашей истории Дни Смертной Напасти (1158-60 гг. по летоисчислению Шира) давным-давно стали историей и канули в прошлое, а хоббиты снова успели привыкнуть к благоденствию. Когда-то здешние земли славились как богатейшие княжеские угодья. Долгий отдых перед приходом хоббитов пошел им только на пользу, и плодородие страны казалось неиссякаемым.
      Страна эта протянулась на 40 миль от Лисьих Ложков до Брендидуинского Моста, и на 50 миль - от западных взгорий до болот на юге. Хоббиты звали страну Широм, правил ею Тан, сообразуясь со здравым смыслом, и трудолюбивое население без устали обихаживало свой уютный закоулок Большого Мира, словно ничего другого на свете не существовало. Мало-помалу хоббиты стали считать, что и во всем остальном Среднеземье царят мир да покой, и любой достойный народ имеет полное право на светлую, обеспеченную жизнь. Об Охранителях, чьими трудами так долго поддерживался долгий благостный уклад Шира, хоббиты то ли запамятовали, то ли не хотели думать. Они находились под защитой, но почему это так и кто взял на себя сей труд - не понимали.
      Воинственностью хоббиты не отличались никогда. Конечно, в древние времена, в суровом тогдашнем мире, приходилось и им браться за оружие, но ко дням Бильбо воспоминания об этом сохранились только в редких преданиях. Первая и последняя битва, случившаяся возле самых границ Шира, стала достоянием седой истории, но в Хрониках упоминалась: то было сражение на Зеленых Полях в 1147 году, когда Бандобрас Тук отразил нападение орков. С годами даже климат в стране стал мягче, а волки, хлынувшие сюда с севера в годы Долгой Зимы, сохранились только в бабушкиных сказках. Правда, кое-какое оружие в Шире имелось: место ему было отведено над каминами и на стенках гостиных, а некоторая часть хранилась в музее, звавшемся Маттом Домом. Словечко маттомобозначало у хоббитов то, что в общем-то и не нужно, а выбросить жалко. Немало маттомовбыло и в домах, часто они переходили из рук в руки в качестве подарков.
      Как ни странно, долгое благоденствие ничуть не повлияло на поразительную стойкость хоббитов к невзгодам. Это был крепкий народ, способный терпеливо переносить лишения и беды. Такое свойство неизменно приводило в недоумение всякого, не способного увидеть суть за румяными рожицами и упитанными животиками добродушных обитателей Шира. Чтобы вызвать в хоббите гнев, надо было очень постараться; никто никогда не убивал здесь животных ради забавы, но при необходимости ловкие хоббичьи руки вполне могли управиться и с оружием. Лучниками, например, они были прекрасными, а зверушки, шаставшие по садам и огородам, усвоили твердо - если уж хоббит нагнулся за камнем, лучше немедленно убраться с глаз долой.
      Поначалу все хоббиты жили в норах (надо сказать, они и до сих пор чувствуют себя уютней всего именно в норах), но со временем жилье стало разнообразней. Уже при Бильбо древних обычаев позволяли себе придерживаться только самые богатые и самые бедные семьи. Последние рыли норы с единственным окошком или вовсе без него, а зажиточных простое рытье, конечно, не устраивало и они создавали под землей настоящие хоромы (их называли смеалами) со множеством переходов и залов. Но для такого жилья требовалось подходящее место, которое не вдруг найдешь, поэтому на равнинах и в низинах хоббиты стали строиться на поверхности. Вслед за тем и в холмистой местности, даже в исконных норьих областях - в Хоббитоне, в Тукборо, в Ми-корыте на Белых Увалах - появились во множестве деревянные, каменные и кирпичные дома. Селился в них все больше мастеровой люд - мельники, кузнецы, каретники. Вскоре и при богатых норах появились наземные постройки - сараи, мастерские.
      Обычай строить усадьбы и амбары пошел от жителей Марей. Здесь, в Восточной Чети, жили степенные, крупные хоббиты, в слякотную погоду разгуливавшие в гномьих башмаках. Конечно, они вели свое происхождение от Хватов, на это указывала короткая поросль у многих на подбородках. Ни у Мохноногов, ни у Лесовиков никакого намека на бороду и в помине не было. На самом деле жители Марей и Заскочья - поселения на восточном берегу реки - пришли в Шир позже остальных откуда-то с юга и принесли с собой немало чудных имен и странных словечек, нигде больше в Шире не встречавшихся.
      Вполне вероятно, что дома хоббиты научились строить у дунаданов, а то и прямо у тех, Первых Эльфов. Ведь ко времени нашей истории еще не все Высокие Эльфы покинули ко времени нашей истории Среднеземье; их поселения встречались и в Серебристой Гавани, и в других местах, не так уж далеко от Шира. Сразу за болотами стояли с незапамятных времен три эльфийские башни - две поближе, одна - самая высокая - подальше на зеленом холме. Лунными ночами их странный мерцающий свет был виден издалека. Хоббиты Западной Чети поговаривали, что с вершины башни на холме можно увидеть Море, но, насколько известно, ни один из них туда не лазил. Да и то сказать, к Морю хоббитов не тянуло. Мало кто из них бывал на побережье, а таких, чтобы вернулись и рассказали - и того меньше. Что-то у хоббитов с водой не ладилось: и речки особенной любви не вызывали, а уж чтобы по ним в лодках или так плавать - это и вовсе не про них!
      Раз башни стояли так недалеко, значит, когда-то эльфы были у хоббитов в соседях, но время шло и отношение к ним со стороны хоббитов почему-то менялось от добрососедского до настороженно-недоверчивого. Слово «Море» постепенно приобрело зловещий, загробный оттенок, и про башни на западных холмах хоббиты постарались забыть.
      От кого бы ни позаимствовали хоббиты навыки в строительстве, башен они не строили. Наоборот, предпочитали дома низкие, длинные, удобные. Самые первые из них были теми же самыми смеалами, крытыми соломой или дерном, со сводчатыми стенами, лишь немного приподнимающимися над землей. Со временем хоббиты переняли кое-какие секреты и строительные приспособления у Гномов, кое-что и сами сообразили и постройки в Шире стали куда более разнообразными. Неизменным оставалось только пристрастие к круглым дверям и окнам.
      И дома, и норы в Шире всегда были большими, рассчитанными на многочисленные хоббитские семьи (холостяки Бильбо и Фродо были здесь редчайшим исключением, ну так у них и других странностей хватало - чего стоила одна только дружба с эльфами!). Иногда, как в Смеалищах Туков, или у Брендискоков в Бреидинорье, в наследственном поместье более или менее мирно уживалось много поколений родичей. Родством хоббиты дорожат необыкновенно. С величайшей тщательностью рисуются во многих семьях сложнейшие фамильные древа, и всякий, кто имеет дело с этим народом, должен точно знать, кто с кем в родстве и в каком. Здесь мы не рискнем приводить эти запутанные схемы, но в конце Алой Книги Западною Крома есть еще одна небольшая как бы самостоятельная часть, которую все, кроме хоббитов, нашли бы невероятно скучной. Она содержит именно генеалогические древа многих хоббитских родов. Ее-то, пожалуй, чаще всего и читают хоббиты, предпочитающие всей другой литературе что-нибудь хорошо знакомое, четкое, ясное и без всяких там сложных противоречий.

О трубочном зелье

      Говоря о прежних днях хоббитов, надо упомянуть об одной удивительной привычке, усвоенной этим народом давно и прочно: они с помощью трубок из дерева или глины вдыхают и выдыхают дым от тлеющих высушенных листьев растения, известного под названием «трубочного зелья», или просто «листьев». Похоже, это какая-то разновидность табака. Происхождение обычая, или, как говорят сами хоббиты, «искусства» курения теперь уже не установишь. Все, что было известно по этому поводу, собрано и сведено воедино Мериадоком Брендискоком (позднее - хозяином Заскочья) в трактате «Травник Шира». И табак, и Мериадок родом из Южной Чети, и тот, и другой упоминаются в нашем повествовании, поэтому стоит обратить внимание на вступление к «Травнику».
      «Это искусство, - пишет почтенный Мериадок, - мы смело можем считать своим собственным изобретением. Трудно сказать, когда впервые изо рта и ноздрей хоббитов пошел дым. Во всех легендах и семейных преданиях табак упомянут. За многие века в качестве набивки трубок перепробовали множество разных трав - и едких, и сладковатых на вкус. Но все летописи отводят первенство в выращивании настоящего трубочного зелья Тобольду Дудкинсу из Долгой Долины в Южной Чети, а было это во дни Изенгрима Второго, около 1070 года по счету Шира. С тех пор все лучшие сорта поступают именно оттуда: и «Лист Долгой Долины», и «Старый Тоби», и «Южная Звезда».
      Никто не знает, как Старый Тоби нашел табак, и сам он до последнего дня никому об этом не рассказывал. Путешествовал он немного, вряд ли ходил дальше Брыля, но о травах знал все. Вполне возможно, что именно в Брыле Тоби и узнал о табаке. Во всяком случае, сейчас он растет там на любом южном склоне. Конечно, брыльские хоббиты считают себя первыми курильщиками, но их послушать, так они во всем впереди Шира. Хотя насчет табака они, похоже, правы. Верно и то, что к Гномам трубочное зелье пришло через Брыль. А потом уж втянулись и другие народы - Следопыты, Маги и прочие, которые до сих пор ходят взад-вперед через древний перекресток. Таким образом, центр этого искусства определяется достоверно - корчма «Резвый Пони», которую с незапамятных времен содержит семья Маслютиков.