Далеко отсюда, когда Фродо обьявил Кольцо своим и надел его на палец, в самом сердце королевства Саурона, власть в
      152
      Барад-дуре была потрясена и башня дрогнула от основания до гордой вершины. Повелитель тьмы неожиданно узнал о нем, его Глаз пронзил все тени и увидел через всю равнину дверь и щель; в мгновение ока ему открылась вся глубина его заблуждений, и удушливый страх, как черное облако, поднялось в нем. Он знал, какая смертельная угроза нависла над ним.
      Его мозг сразу отвернулся от политики, от сетей страха и предательства, от всех стратегий и войн; по всему королевству пробежала дрожь, рабы его дрогнули, армии остановились, капитаны застыли, лишенные воли, беспомощные и дрожащие. Они были забыты. Весь его разум, вся мощь, которой он владел, устремилась к горе. По его приказу с пронзительным криком быстрее ветра назгулы, духи Кольца, устремились на юг, к Горе Судьбы.
      Сэм встал. У него кружилась голова, и кровь из раны на лбу заливала глаза. Он пошел вперед и увидел странное и ужасное зрелище. Голлум на краю пропасти боролся, как безумный, с невидимым врагом. Он раскачивался взад и вперед, то подходя так близко к краю, что чуть не падал туда, то отодвигаясь дальше, падая на землю, вставая и снова падая. Он свистел, но не говорил ни слова.
      Огни внизу проснулись в гневе, сверкнул красный свет, вся пещера наполнилась сиянием и жаром. Неожиданно Сэм увидел, как длинная рука Голлума протянулась ко рту, блеснули белые клыки и щелкнули. Фродо испустил крик. Он стоял на коленях на самом краю пропасти. Голлум, танцуя, как безумный, поднимал кверху откушенный палец с надетым на него Кольцом. Оно сияло живым огнем.
      -- Драгоценность, драгоценность, драгоценность! - Кричал Голлум. - Моя драгоценность! О моя драгоценность! - Глаза его не отрывались от добычи, он сделал неверный шаг, пошатнулся на краю пропасти и упал с криком. Из глубины доннеся его последний вопль:
      -- Драгоценность!
      Послышался гулкий рев, языки огня лизнули своды. Гора затряслась. Сэм подбежал к Фродо, подхватил его на руки и оттащил от края. И здесь, на темном пороге Саммат Нуара, высоко над равнинами Мордора, его охватило такое удивление и такой ужас, что он стоял забыв обо всем и окаменев.
      Он видел клубящиеся облака, и в их середине башни и укрепления, высокие, как горы, возвышающиеся над неизмеримыми подземельями; огромные дворцы и тюрьмы, безглазые тюрьмы, крутые, как утесы, зияющие ворота из стали и адаманта. Потом все исчезло. Башни упали, стены обрушились и растаяли, поднялись с ревом столбы дыыма и пара. И вот за многие мили долетел рев, грохот, гул, земля дрогнула, равнина покрылась трещинами, из Ородруина вырвались огни. Небо разразилось громом и молниями. Вниз, как свистящие хлысты, упали потоки черного дождя. И в самом сердце бури, с криком, пронзавшим сердца, разрывая в клочья облака, ринулись назгулы. Охваченные пламенем, они падали камнем, сморщиваясь и исчезая. Навсегда.
      -- Вот и конец, Сэм Скромби, - услышал он рядом с собой.
      Это был Фродо, бледный, изможденный, но снова прежний; в глазах его не было ни напряжения воли, ни безумия, ни страха, - только мир. Ноша его была сброшена. Это был доро
      153
      гой хозяин Сэма, такой же, как и в сладкие дни Удела.
      -- Хозяин! - Восклинул Сэм и упал на колени. В развалинах целого мира он в этот момент чувствовал лишь радость, великую радость. Ноша сброшена. Хозяин спасен, он снова стал самим собой, он свободен. И тут Сэм увидел искалеченную и окровавленную руку Фродо.
      -- Ваша бедная рука! - Сказал он. - И я не перевязал ее, не сделал ничего. Я заставил бы его расстаться с целой рукой за это. Но он ушел, ушел навсегда.
      -- Да, - сказал Фродо. - Помнишь ли ты слова Гэндальфа: "даже Голлум может пригодиться на что-нибудь". Если бы не он, Сэм, я не уничтожил бы Кольцо. Поиск потерпел бы неудачу в самом конце. Поэтому простим его. Поиск удался, и теперь все кончено! Я рад, что ты здесь со мной. Здесь в самом конце всего, Сэм.
      Глава IV
      Поле Кормаллен.
      Вокруг холмов все было покрыто войсками Мордора. Капитаны запада шли по дну в бушующее море. Солнце светило багровым светом, и от крыльев назгулов тень смерти упала на землю. Арагорн стоял под своим знаменем, молчаливый и строгий, как будто погрузившись в мысли и воспоминания о далеком прошлом; глаза его сверкали ярче звезд в глубине ночи. На вершине холма стоял Гэндальф, белый и холодный, и ни одна тень не падала на него. Атака Мордора разбилась, как волна, об осажденные холмы, голоса ревели, как прибой среди утесов.
      Как будто увидев что-то неожиданное, Гэндальф шевельнулся; повернувшись к северу, он взглянул на бледное ясное небо. Потом поднял руки и громким голосом, перекрывающим шум битвы, крикнул:
      -- Орлы летят!
      И много голосов подхватило его крик:
      -- Орлы летят! Орлы летят!
      Войско Мордора смотрело вверх, гадая, что может значить этот знак.
      Летел Гвайхир, крылатый владыка, и Лендровал, его брат, самый большой из всех орлов севера, могущественный из потомков старого торондора, который строил свои гнезда на недосягаемых вершинах Кольцевых гор, когда Средиземье было молодо. За ними быстрой длинной линией летели их подданные с северных гор, поднимая крыльями ветер. Прямо на назгулов устремились они, резко опускаясь с высоты, и ветер от их крыльев налетел на землю, как буря.
      Но назгулы неожиданно повернули, бежали и исчезли в тени Мордора, услышав внезапный ужас призыва башни тьмы; в тот же момент войско Мордора дрогнуло, страх и сомнение пронзили сердца солдат, их смех замер, руки задрожали. Власть, которая их толкала вперед, наполняла ненавистью и яростью, дрогнула, ее воля отвернулась от них; глядя в глаза своих врагов, они увидели в них смерть и ужаснулись.
      Тогда все капитаны запада громко закричали, их сердца исполнились новой надеждой в самом центре тьмы. С осажденных холмов рыцари Гондора, всадники Рохана, дунедайн севера ударили по дрогнувшему врагу, пронзая неприятеля острыми копья
      154
      ми. Но Гэндальф поднял руки и еще раз крикнул ясным голосом:
      -- Стойте, люди запада! Стойте и ждите! Это час судьбы.
      И в этот момент земля у них под ногами дрогнула. Потом высоко над башнями черных ворот, высоко над горами поднялся черный столб, обвитый огнем. Земля стонала и тряслась. Башни зубов закачались и обрушились, могучие бастионы рухнули; черные ворота превратились в развалины; издалека то затихая, то выростая, вздымались до облаков. Донесся гулкий рев, грохот, гул, и долгое раскатистое эхо ответило ему.
      -- Настал конец королевства Саурона! - Сказал Гэндальф. - Носитель Кольца завершил свой поиск.
      Капитаны взглянули на юг, на землю Мордора, и им показалось, что там поднялась огромная черная фигура, увенчанная молниями, и заполнила собой все небо. Невероятно возвысилась она над миром, протянув на запад угрожающие руки, ужасные, но бессильные. И когда она наклонилась к ним в угрозе, подул сильный ветер и развеял ее по небу. Наступила тишина.
      Капитаны склонили головы; а когда подняли их, враги бежали, и власть Мордора рассыпалась, как пыль по ветру. Как муравьи, кога смерть обрушивается на их раздувшееся жилище, сходят с ума, бесцельно бегают взад и вперед и умирают, так и создания Саурона: орки, тролли, укрощенные заклинаниями звери - безумно бежали туда и сюда; одни убивали себя, другие бросались в ямы, с криками бежали прятаться в норы и темные проходы. Но люди Харада, жители востока и юга, увидели свое поражение войне и великую мощь и славу капитанов запада. И те, кто долго и верно служили злу, ненавидя запад, были однако людьми гордыми и храбрыми, они собрали все силы для последней отчаянной битвы. Но большинство бежало на восток; а некоторые бросали оружие и просили о милосердии.
      Тогда Гэндальф, оставив все дела битвы Арагорну и другим капитанам, поднялся на вершину холма и позвал; к нему спустился большой орел - Гвайхир, Крылатый Владыка.
      -- Дважды нес ты меня, Гвайхир, друг мой, - сказал Гэндальф. - Третьего не миновать. Мой вес покажется тебе не большим, чем когда ты нес меня от Эирак-Энгила, где сгорела моя старая жизнь.
      -- Я понесу тебя, куда хочешь, - ответил Гвайхир, - даже если ты сделан из камня.
      -- Тогда летим, и пусть с тобой летят твой брат и кто-нибудь еще из самых быстрых! Нам нужна скорость быстрее ветра, чтобы поспорить с крыльями назгулов.
      -- Дует северный ветер, но мы перегоним его, - сказал Гвайхир. Он поднял Гэндальфа и полетел на юг, а с ним полетели Лендровал и молодой быстрый Монелдор. Они пролетели над Удуном и Горгоротом, совершенно разрушенными, и вот перед ними встала, блестя огнем, гора судьбы.
      -- Я рад, что ты здесь со мной, - сказал Фродо. Здесь, в самом сердце и конце всего, Сэм.
      -- Да, я с вами, хозяин, - ответил Сэм, осторожно прижимая израненную руку Фродо к своей груди. - А вы со мной. И путешествие окончено. Но пройдя весь этот путь, я не хочу сдаваться. Мне это не нравится, если вы меня понимаете.
      -- Понимаю, Сэм, - сказал Фродо, - но так устроен мир. Надежды рассеиваются, и наступает конец. Нам осталось ждать совсем недолго. Мы затерялись среди разрушений и отсюда нет спасения.
      -- Что ж, хозяин, мы можем по крайней мере уйти подаль
      155
      ше от этого опасного места, от щели судьбы, если она так называется. Идемте, мастер Фродо, попробуем спуститься по дороге.
      -- Хорошо, Сэм. Если хочешь, идем, - сказал Фродо.
      Они встали и медленно пошли вниз по извивающейся дороге; но не успели они дойти до подножья горы, как большое облако дыма и пара вырвалось из саммат наура, конус раскололся и огромный яростный поток покатился длинным гремящим каскадом по восточному склону горы.
      Фродо и Сэм не могли идти дальше. Последние силы их быстро подходили к концу. Они достигли низкого холма пепла, насыпаного у подножья горы, но с него не было пути. Теперь это был остров среди огненного моря Ородруина. И продержится он недолго. Вокруг него земля зияла трещинами, из них вырывался дым и ядовитые испарения. Гора сотрясалась в конвульсиях. И большие щели открывались в ее боках. Из них вытекали медленные огненные реки, направляясь к ним. Скоро они будут поглощены огнем. Шел дождь горячего пепла.
      Теперь они стояли. Сэм продолжал гладить руку хозяина. Он вздохнул.
      -- Что за сказание могло бы быть, мастер Фродо, - сказал он. - Хотел бы я послушать его! Как вы думаете, скажут ли так: начинается история Фродо девятипалого и Кольца судьбы? И тогда все вокруг замолкнет, как замолкали мы, когда в Раздоле нам рассказывали о Берене Одноруком и о сильмарилле. Как бы я хотел послушать! И мне интересно, что будет дальше, после нас.
      Он говорил так, чтобы прогнать страх, и смотрел на север, в сторону ветра, расчищавшего небо, отгонявшего тьму и обрывки туч.
      Такими и увидел их Гэндальф своими острыми и далеко видящими глазам, когда кружа в воздухе, опускался вместе с ветром: две маленькие фигурки, одинокие, держащиеся за руки, на низком холме, а весь мир под ними сотрясался, открывались глубокие щели, и реки огня подползали ближе. И, заметив их, быстро спускаясь, он увидел, что они упали, истощенные или отравленные дымом и испарениями, или пораженные отчаянием и страхом, пряча глаза от смерти.
      Они лежали рядом. Опустился Гвайхир, и Лендровал, и быстрый Менелдор; путников, ничего не видевших, лежавших в беспамятстве, подняли и унесли далеко от тьмы и огня.
      Проснувшись Сэм обнаружил, что лежит на мягкой постели, но над ним слегка раскачиваются широкие буковые листья, и сквозь них, зеленое и золотое, блестит солнце. Воздух был полон сладких смешанных ароматов.
      Сэм помнил этот запах - запах итилиена.
      -- Будь я проклят! - Пробормотал он. - Долго же я спал! - Ему показалось, что он только что разжигал маленький костер, на солнечном пригорке. Он потянулся и глубоко вздохнул. - Но какой сон мне снился! - Бормотал он. - Хорошо, что я проснулся.
      Он сел и увидел, что Фродо лежит рядом с ним и мирно спит, одна рука его была под головой, другая лежала поверх одеяла. Это была правая рука, и третьего пальца на ней не было.
      Память внезапно вернулась, и Сэм громко воскликнул:
      -- это был не сон! Но где же мы?
      156
      Негромкий голос рядом произнес:
      -- в земле итилиен под покровительством короля. Он ждет вас. - Перед Сэмом стоял Гэндальф, весь в белом, борода его сверкала, как чистый снег, в мелькании солнечных пятен. Ну, мастер Сэмвайс, как ты себя чувствуешь?
      Но Сэм лег, широко раскрыл рот и, разрываясь между изумлением и великой радостью, ничего не мог ответить. Наконец он выдохнул:
      -- Гэндальф! Я думал, вы мертвы! А потом я решил, что сам умер. Неужели все печальное оказалось неправдой? Что же произошло с миром?
      -- Большая тень ушла, - сказал Гэндальф и рассмеялся, и смех его звучал, как музыка или как вода в пересохшей земле; и слушая этот смех, Сэм подумал, что уже много дней не слышал смеха, чистого звука веселья. Но сам он разразился слезами. Потом слезы его высохли, как от весеннего ветра проходит тихий дождь и солнце сияет еще ярче, и зазвучал его смех, и со смехом он встал с постели.
      -- Как я себя чувствую? - Воскликнул он. - Не знаю, как это выразить. Я чувствую, я чувствую... - Он помахал руками в воздухе, - я чувствую себя, как весна после зимы, как солнце на листьях; и как арфы, и трубы, и все песни, что я слышал! - Он остановился и повернулся к хозяину. - Но как мастер Фродо? - Спросил он. - Разве не стыдно из-за его бедной руки? Но я надеюсь, все будет в порядке. У него были трудные времена.
      -- Да, я в порядке, - сказал Фродо, садясь и смеясь в свою очередь. - Я снова уснул, ожидая тебя, Сэм, сонная голова. Я проснулся сегодня рано утром, а теперь, должно быть, уже полдень.
      -- Полдень? - Переспросил Сэм, пытаясь сосчитать. Полдень какого дня?
      -- Четырнадцатого дня нового года, - сказал Гэндальф, или, если хотите, восьмой день апреля по календарю удела (в марте - или в роте - по календарю удела тридцать дней, прим. Автора) но в гондоре новый год теперь всегда будет начинаться двадцать пятого марта, в день падения саурона, в тот день, когда вас уносили от огня к королю. Он лечил вас, а теперь ждет. Вы будете есть и пить с ним. Когда вы будете готовы, я отведу вас к нему.
      -- Король? - Спросил Сэм. - Король чего и кто он?
      -- Король гондора и повелитель западных земель, - сказал Гэндальф, - он взял все свое древнее королевство. Скоро он едет на коронование, но сейчас ждет вас.
      -- Что же мы наденем? - Спросил Сэм: он увидел старую изорванную одежду, в которой они путешествовали. Она лежала свернутая у постели.
      -- Одежду, которая была на вас в Мордоре, - сказал Гэндальф. - Даже обрывки орочьих тряпок, что вы носили в черной земле, Фродо, будут сохранены. Ни шелк, ни полотно, никакое вооружение или украшения не могут быть более почетными. Но позже я, может быть, найду для вас другую одежду.
      Он протянул к ним руки, и они увидели, что одна из них сияет.
      -- Что это у вас? - Воскликнул Фродо. - Неужели...
      -- Да, я принес вам два ваших сокровища. Их нашли у Сэма, когда вас спасли. Подарки госпожи Галадриэль: твой сосуд, Фродо, и твой ящик, Сэм. Вы должны быть рады получить их снова.
      157
      Одевшись, умывшись и слегка поев, хоббиты последовали за Гэндальфом. Они вышли из буковой рощи, в которой лежали, и прошли по длинной зеленй лужайке, сверкающей в зеленых лучах и обрамленной стройными темнолиственными деревьями, усеянными алыми цветами. За деревьями слышался звук падающей воды, перед ними бежал в зеленых берегах ручей, у конца лужайки он вытекал в проход между деревьями, и вот в этом проходе хоббиты увидели далекий блеск воды.
      Подойдя к выходу с лужайки, они удивились, увидев рыцарей в ярких кольчугах и высоких стражников в серебре и черном, что стояли здесь; воины приветствовали их поклоном. Затем один подул в длинную трубу, и они прошли в проход между деревьями у поющего ручья. Так они вышли на большое зеленое поле, за полем была широкая река в серебрянной дымке, из которой поднимался длинный лесистый остров. У его берегов виднелось множество судов. На поле находилось большое войско. Стройные ряды его блестели на солнце. И когда хоббиты приблизились, войны обнажили мечи, потрясали копьями, запели рога и трубы, и все на множестве языков кричали:
      Слава невысокликам! Славим их великой славой!
      Куйо и Перианн анаан! Агларни Периан-пат!
      Славьте великой славой Фродо и Сэмвайса!
      Даур а Бархаэль, кония ан Аннун! Эглерис!
      Слава им!
      Эглерис!
      А лайте те, лайте те! Андаве лайту валмет!
      Слава им!
      Корминолиндор, а лайта тариенна!
      Слава им! Носители Кольца, великая слава им!
      Лица их вспыхнули, глаза светились удивлением. Фродо и Сэм прошли вперед и увидели три высоких сидения, сделанные из зеленого дерна. У правого сидения развевался, белый на зеленом, бегущий большой конь; у левого на серебряно-синем знамени корабль-лебедь, плывущий по морю; у самого высокого трона в середине стояло большое знамя, развеваемое ветром, и на нем на черном фоне под сияющей короной и семью звездами цвело белое дерево. На троне сидел человек, одетый в кольчугу, на коленях у него лежал большой меч, шлема на нем не было. Когда они подошли, он встал. И хотя он изменился, они узнали его, узнали повелителя людей с прекрасным и радостным лицом, темноволосого, с серыми глазами.
      Фродо побежал ему навстречу, и Сэм последовал за ним.
      -- Вот это да! - Воскликнул он. - Бродяжник или я еще сплю?
      -- Да, Сэм, Бродяжник, - сказал Арагорн. - Долог путь от пригорья, не правда ли, где вам не понравилась моя внешность. Долгий путь для всех нас, но у вас он был самым трудным.
      И затем, к удивлению и совершенному смущению хоббитов, он опустился перед ними на колено. Потом, взяв их за руки, Фродо за правую и Сэма за левую, повел их к трону. Посадив их на трон, он повернулся к войску и воскликнул так, что голос его прозвенел над всем войском:
      -- Славьте их великой славой!
      И после того, как радостный крик прокатился по полю и замер, к окончательному удовлетворению и радости Сэма, впе
      158
      ред выступил гондорский менестрель, поклонился и попросил разрешения спеть. И сказал:
      -- О вы, повелители и рыцари, о люди доблести, короли и принцы, и прекрасный народ гондора, и всадники рохана, и вы, сыны элронда, и дунедайн севера, и эльф, и гном, и жители удела с великими сердцами, и весь свободный народ запада, слушайте мое ле. Я спою для вас о Фродо девятипалом и о Кольце Судьбы.
      И, услышав это, Сэм громко засмеялся от радости, встал и воскликнул:
      -- О слава и великолепие! Все мои желания исполняются!
      И заплакал.
      И все войско смеялось и плакало, а посреди веселья и слез ясный голос менестреля звенел серебром и золотом, и все люди затихли. И он пел, то на языке эльфов, то на общем языке запада, пел до тех пор, пока их сердца, раненные сладкими словами, не переполнились, и радость их была подобна мечам, и они погрузились задумчиво в те области, где боль и радость текут рядом и где слезы - это вино благословения.
      Наконец, когда полдень уже давно прошел и тени деревьев удлинились, менестрель кончил.
      -- Славьте их великой славой! - Воскликнул он и поклонился.
      Тогда Арагорн встал, а за ним все войско, и они прошли в подготовленные павильоны и ели, пили и веселились, пока не кончился день.
      Фродо и Сэма отвели в палатку, где с них сняли их старую одежду, аккуратно свернули и унесли с почетом; им же дали чистое полотно. Пришел Гэндальф; к удивлению самого Фродо, он нес меч, эльфийский плащ и митриловую кольчугу - все, что у него было отобрано в Мордоре. Для Сэма он принес золоченую кольчугу и его эльфийский плащ, починенный и отглаженный. Затем он положил перед ними два меча.
      -- Я больше не хочу никаких мечей, - сказал Фродо.
      -- По крайней мере сегодня вечером у тебя должен быть меч, - сказал Гэндальф.
      Тогда Фродо взял меньший меч, принадлежащий Сэму и положенный с ним рядом в кирит унголе.
      -- Я отдаю жало тебе, Сэм, - сказал он.
      -- Нет, хозяин! Его вам дал мастер Бильбо вместе с серебряной кольчугой; он не хотел, чтобы кто-нибудь другой владел им.
      Фродо уступил; и Гэндальф, как будто он был их оруженосцем, склонился и надел на них пояса с мечами; встав, он надел им на головы серебяные венцы. И тогда они отправились на большой пир и сидели за королевским столом с Гэндальфом, с Эомером, королем рохиррим, принцем Имрахилом и всеми главными капитанами; и с ними были Гимли и Леголас.
      И когда, после стоячего молчания, принесли вино, появились два оруженосца, чтобы служить королям. По крайней мере они похожи были на оруженосцев; один в черно-серебряном мундире гвардии Минас Тирита, другой в бело-зеленом. Сэм удивился, что такие мальчишки могут находиться в армии могучих мужей. Когда же они подошли ближе и он смог разглядеть их ясно, он воскликнул:
      -- Смотрите, мастер Фродо! Ведь это Пиппин! Я хотел сказать, мастер Перегрин Тук и с ним мастер Мерри! Как они выросли! Я вижу, что тут должно быть рассказано не только наше сказание!
      159
      -- Правильно, - ответил Пиппин, поворачиваясь к ним. И мы начнем его рассказывать как только кончится пир. А пока попросите Гэндальфа. Он теперь не так скрытен, как раньше, хотя и смеется больше, чем говорит. А мы с Мерри сейчас заняты. Мы рыцари города и марки, как, я надеюсь, вы заметили.
      Наконец радостный день окончился; и когда зашло солнце и круглая луна вышла из туманов Андуина и замерцала в листве, Сэм и Фродо сидели под шепчущимися деревьями посреди аромата прекрасного Итилиена; они говорили далеко заполночь с Мерри, Пиппином и Гэндальфом, а немного спустя к ним присоединились леголас и гимли. Тут Фродо и Сэм узнали многое из того, что случилось с их друзьями после распада товарищества в злой день на парт гален у водопадов рауроса; и еще оставалось много, о чем нужно было поговорить и что рассказать.
      Орки, говорящие деревья, лиги травянистых равнин, скачущие всадники, блестящие пещеры, белые башни и золотые залы; битвы, плывущие высокие корабли - все это проходило перед пораженным Сэмом. Но среди всех этих изумительных событий больше всего его удивил рост Мерри и Пиппина. Он заставил их встать спиной с Фродо и с самим собой и почесал в затылке.
      -- Не могу понять этого в вашем возрасте, - заявил он. - Но так и есть: вы на три дюйма выше, чем должны быть, или я гном.
      -- Вы определенно не гном, - ответил гимли. - Но что я говорил? Смертный не может выпить энтийского напитка и рассчитывать на то, что он на него подействует не больше, чем кружка пива.
      -- энтийский напиток? - Переспросил Сэм. - Вы опять об энтах. Но кто они такие? Я вижу, нужны недели, чтобы все узнать.
      -- Конечно, недели, - сказал Пиппин. - А потом Фродо должен будет закрыться в башне минас тирита и все это записать. Иначе он забудет добрую половину, и бедный старый бильбо будет сильно разочарован.
      Наконец Гэндальф встал.
      -- Руки короля - руки целителя, дорогие друзья, - сказал он. - Вы были на самом краю смерти, и он вытащил вас оттуда, напрягая все силы, и отправил вас в следующую забывчивость сна. И хотя вы спали долго и спокойно, теперь вам следует снова поспать.
      -- И не только Сэму и Фродо, - сказал гимли, - но и вам тоже, Пиппин. Я люблю вас, хотя бы за ту боль, что вы нам стоили и которую я никогда не забуду. Не забуду я и как отыскивал вас на холме после битвы. Я уже решил, что вы навсегда утеряны для гнома гимли. Но теперь я знаю, как выглядит нога хоббита: это все, что виднелось из под груды тел. А когда я снял с вас огромное тело, я был уверен, что вы мертвы. Я чуть не порвал свою бороду. И всего лишь день прошел, лкак вы встали с постели. В постель! Да и я пойду спать.
      -- А я, - сказал леголас, - пойду в леса этой прекрасной земли, которая наконец-то получила отдых. В будущем, если позволит наш повелитель, мы вернемся сюда; и когда мы поселимся здесь, земля эта будет благословенна - на некоторое время. На некоторое время: на месяц, на жизнь, на сто лет жизни людей. Но Андуин близко, а Андуин ведет к морю. К морю!
      160
      К морю! К морю! Кричат белые чайки,
      дует ветер, летит белая пена.
      На запад, на запад падает круглое солцне
      серый корабль, серый корабль, слышишь ли ты голоса,
      голоса моего народа, ушедшего до меня?
      Я покину, покину леса, где родился,
      потому что наши дни подходят к концу
      я пройду по широкой воде под одиноким парусом
      длинны волны, накатывающиеся на последний берег,
      сладки голоса, зовущие с забытого острова
      в Эрессию, в землю Эльфов, недоступную людям,
      где не опадают листья
      в землю моего народа навсегда!
      И, напевая так, леголас спустился с холма.
      Тогда и остальные расстались, и Фродо, и Сэм пошли к себе и уснули. Утром они встали в надежде и мире; и они провели много дней в Итилиене. Поле Кормаллен, где расположилось войско, было недалеко от Хеннет Аннуна, и по ночам слышен был гул водопадов. Хоббиты бродили по окрестностям, навещая места, в которых уже бывали раньше; и Сэм все надеялся где-нибудь в тени леса или на тайной поляне увидеть огромного Элефанта. И когда он узнал, что в осаде Гондора участвовало много этих зверей, но все они были убиты, он подумал, что это печальная утрата.
      -- Что ж, я не могу одновременно находиться всюду, сказал он. - Но, похоже, я многое потерял.
      Тем временем войско готовилось к возвращению в минас тирит. Уставшие отдохнули, а раненные выздоровели. Некоторым пришлось сражаться с остатками войск востока и юга, пока все не были покорены. Наконец позже всех вернулись те, кто уходил в мордор и разрушал крепости на севере этой земли.
      Наконец, когда приближался май, капитаны запада снова выступили; они ступили на корабли и поплыли от Каир Андроса вниз по Андуину к Осгилиату; здесь они оставались в течении дня; на следующий день они прибыли на зеленые поля пеленнора и снова увидели белые башни под высоким миндоллуином, город людей Гондора, последнее воспоминание о великом западе, что прошел через тьму и огонь и вступил в новый день.
      И здесь посреди поля они установили павильоны и ждали утра; был канун мая, и король должен был вступить в ворота с восходящим солнцем.
      Глава V
      Наместник и король.
      Над городом Гондора нависли сомнения и страх. Прекрасная погода и яркое солнце казались насмешкой людям, в чьей жизни было мало надежды и кто каждое утро ждал новостей о своей судьбе. Повелитель их был мертв и сожжен, мертвый король рохана лежал в их цитадели, а новый король, пришедший к ним ночью, отправился на войну с властью, слишком темной и ужасной, чтобы кто-то мог надеяться успешно соперничать с ней. Не было никаких известий. После того, как войска оставили долину моргула и двинулись в тени гор по северной доро
      161
      ге, ни один вестник не возвращался и не доходило никаких слухов.
      Через два дня после ухода капитанов леди Эовин попросила женщин, ухаживающих за ней принести ей одежду. Когда ее одели и подвесили руку на полотяную перевязь, она отправилась к главе домов излечения.
      -- Сэр, - сказала она, - я в большом беспокойстве и больше не могу спокойно лежать в ленности.
      -- Леди, - был ответ, - вы еще нездоровы, и мне приказано особо заботиться о вас. Вы не должны подниматься с постели в течении семи дней. Прошу вас вернуться.
      -- Я здорова, - возразила она, - по крайней мере телом, если не считать руки, да и она ранена нетяжело. Но я снова заболею, если ничего не буду делать. Нет ли новостей о войне? Женщины ничего не говорят мне.
      -- Новостей нет, - ответил глава. - И мы знаем лишь, что войско миновало долину моргула; говорят, войско ведет новый капитан с севера. Он великий повелитель и целитель; и мне кажется странным, что целительная рука владеет и мечом. Теперь в Гондоре не так, хотя некогда, как говорят у нас было так, если только правдивы старые сказания. Но уже долгие годы мы, целители, можем лишь исправлять то, что сделали другие мечами. И у нас хватает дела: мир и без войны полон боли и ран.
      -- Нужен лишь один враг, чтобы развязать войну, а не два, мастер, - ответила Эовин. - И те, у кого нет мечей, тоже могут умереть от них. Вы хотите, чтобы люди Гондора лишь собирали для вас травы, когда повелитель тьмы собирает армии? И не всегда хорошо выздороветь телом. Так же как и не всегда плохо погибнуть в битве, даже в боли и муках. Если бы мне было позволено, в этот темный час я выбрала бы второе.
      Глава посмотрел на нее: высокая, стояла она перед ним, глаза ее ярко горели, руки сжимались, когда она повернулась и посмотрела через открытое окно на восток. Он вздохнул и покачал головой. После паузы она снова повернулась к нему.
      -- Разве нечего делать? - Спросила она. - Кто распоряжается в городе?
      -- Не знаю точно, - ответил он. - Меня это не касается. Здесь есть маршал над всадниками рохана, а лорд хурин, как мне говорили, командует людьми Гондора. Но наместником города по праву является повелитель Фарамир.
      -- Где я найду его?
      -- В этом доме, леди. Он был тяжело ранен, но сейчас находится на пути к выздоровлению. Но я не знаю...
      -- Отведите меня к нему. Тогда узнаете.
      Повелитель Фарамир прогуливался один в саду домов излечения, солнце грело его, и он чувствовал, как жизнь возвращается в его тело; но на сердце у него было тяжело, и он смотрел на восток. Подойдя, глава домов излечения, позвал его по имени: он повернулся и увидел леди Эовин роханскую; он был тронут жалостью, так как увидел, что она ранена, и его ясный взор проник в ее боль и беспокойство.
      -- Повелитель, - сказал глава, - это леди Эовин роханская. Она ехала с королем и была тяжело ранена, теперь она находится у меня на излечении. Но она не удовлетворена и хочет поговорить с наместником города.
      -- Не поймите его неверно, повелитель, - заметила Эовин. - Не недостаток забот печалит меня. Не может быть
      162
      лучших домов для исцеляющихся. Но я не могу лежать в ленности, без дела, взаперти. Я искала в битве смерти. Но я не умерла, а битва все продолжается.