Начали подниматься навесы. Был построен особый павильон, такой большой, что дерево, росшее в поле, оказалось внутри павильона и гордо стояло в одном его конце, у главного стола. Все его ветви были увешаны лампами. Самое соблазнительное и многообещающее (с точки зрения хоббитов) - огромная открытая кухня, в северном углу поля. Прибыл отряд поворов из всех гостиниц и харчевен, чтобы кормить гномов и другой странный народ, квартировавший в Бэг-Энде. Возбуждение росло.
      Небо затянулось облаками. Это было накануне приема, в среду. Все были обеспокоены. И вот наступил четверг, 22 сентября. Взошло солнце, облака исчезли, флаги развернулись, и веселье началось.
      Бильбо Бэггинс назвал его приемом, но на самом деле началась целая цепь развлечений. Практически все живущие поблизости были приглашены. Лишь некоторые были случайно пропущены, но они все равно пришли, так что это не имело никакого значения. Было приглашено так же множество народа из других районов Удела: было даже несколько из-за границы. Бильбо лично встречал гостей у новых белых ворот. Всем без исключения он вручал подарки, даже тем, кто выходил и вновь входил в ворота. Хоббиты обычно дают гостям подарок в свой день рождения. Не очень дорогие, как правило, но и не такие щедрые, как в этом случае, но это хорошая система. В сущности в Хоббитоне и Байуотере ежедневно отмечали чей-нибудь день рождения, так что каждый хоббит имел основания надеяться на получение подарка по крайней мере раз в неделю. Но хоббиты никогда не уставали получать и дарить подарки.
      Но в этом случае подарки были необыкновенно хороши. Хоббитята были так возбуждены, что на некоторое время забыли о еде. В их руках были невиденные игрушки, все прекрасные, а некоторые из них явно волшебные. Большинство из этих игрушек были заказаны год назад и прибывали сюда весь год из Дейла и с Гор; они и в самом деле были изготовлены гномами.
      Когда прибыли все гости и прошли в ворота, начались песни, танцы, музыка, игры и, конечно, еда и питье. Трижды официально приглашали к столу: на ленч, чай и на обед (или
      23
      на ужин). Но ленч и чай отличаются главным образом тем, что гости ели сидя за столами. В другое время всегда находилось много желающих поесть, и они ели и пили постоянно - с одинадцати до шести тридцати, когда начался феерверк.
      Феерверк был делом Гэндальфа: он не только привез все необходимое, но и сам придумал и подготовил. В особых случаях он сам запускал ракеты и зажигал огни. Но и помимо этого здесь было огромное количество петард, шутих, хлопушек, бенгальских огней, факелов, фонарей, огненных фонтанов, гоблинских пистолетов с ударом грома. Все они были превосходны. Искусство Гэндальфа со временем все улучшалось.
      Некоторые ракеты были похожи на сверкающих летающих птиц, поющих сладкими голосами. Были зеленые деревья со стволами из темного дыма: их листья раскрывались, а их сверкающие ветви бросали на изумленных хоббитов огненные цветы, которые с приятным ароматом исчезали, не долетев до земли. Фонтаны бабочек летали меж деревьев; поднимались столбы разноцветного огня и превращались в орлов, или в плывущие корабли, или в стаи летящих лебедей, красные грозы и желтые дожди, леса серебряных копий, которые внезапно взлетали в воздух с криком, как победившая армия, и со свистом падали вниз, как сотни змей. А напоследок в честь Бильбо был сюрприз, который, как и рассчитывал Гэндальф, поразил хоббитов. Огни погасли. Вверх поднялось большое облако дыма. Удалившись оно приняло форму горы, а вершина ее осветилась. Оттуда вырвались зеленые и алые языки пламени. И вот вылетел красно-золотой дракон, совсем как живой - глаза его сверкали, из пасти вырывалось пламя, послышался рев, и дракон с высоты обрушился на толпу. Все пригнулись, многие попадали ничком. Дракон пронесся, как проходящий поезд, сделал сальто и с оглушительным плеском исчез в водах Байуотера.
      -- Это сигнал к ужину, - сказал Бильбо.
      Тревога сразу исчезла, и лежащие хоббиты сразу вскочили на ноги. Для всех был приготовлен ужин, для всех приглашенных, кроме тех, которые были приглашены на осбобый семейный прием. Он состоялся в большом павильоне с деревом. Было роздано двенадцать дюжин приглашений (это число хоббиты называют одиним гросом, и считают им домашний скот). Гости были избраны из всех семей, с которыми Бильбо и Фродо находились в родственных отношениях, с прибавлением нескольких друзей-неродственников, таких, как Гэндальф. Большинство молодых хоббитов привели с собой детей, так как собирались сидеть долго, да и расчитывали покормить их бесплатным обедом.
      Здесь было множество Бэггинсов и Боффинсов, а также много Туков и Брендизайков: и были различные Граббы (родственники бабушки Бильбо Бэггинса) и различные Чаббы (по линии его деда Тука; и набор Берроузов, Болджеров, Брейсгирдлей, брокхайзов, Гудбодди, Хорнблауэров и Праудфутов. Некоторые из них были в очень отдаленном родстве с Бильбо, а некоторые даже никогда раньше не бывали в Хоббитоне, так как жили в отдаленных районах Удела. Не были забыты и Сэквиль-Беггинсы. Присутствовали Отто и его жена Любелия. Они не любили Бильбо и ненавидели Фродо, но так волшебна была власть пригласительного билета, написанного золотыми чернилами, что они не могли отказаться. К тому же их кузен Бильбо много лет специализировался в приготовлении пищи, а его стол пользовался высочайшей репутацией.
      Все 144 гостя ожидали приятного праздника, хотя несколько опасались послеобеденной речи хозяина (впрочем, речи
      24
      неизбежной). Бильбо был склонен к тому, что он называл поэзией; иногда, особенно после стакана или двух, рассказывал об удивительных приключениях во время своего знаменитого путешествия. Гости не были разочарованы: праздник получился весьма приятным, богатым, обильным, разнообразным и длительным. В последующие недели цена продовольствия во всем районе весьма сильно упала, но поскольку праздники Бильбо истощили запасы всех складов, погребов, кладовых на мили вокруг, это не имело большого значения.
      После еды наступила очередь Речи. Большинство из собравшихся были теперь, впрочем, в терпимом настроении, в том приятном состоянии, которое они называют "заполнить все углы". Они пили свои любимые напитки, ели свои любимые лакомства, и страхи их были забыты. Они готовы были слушать и приветствовать кого угодно.
      -- Мои дорогие гости! - начал Бильбо, поднимаясь с места.
      -- Слушайте! Слушайте! Слушайте! - закричали гости и повторяли это хором, казалось, не желая следовать собственному совету. Бильбо сошел со своего места и взобрался на стул под иллюминированным деревом. Свет ламп падал на его круглое лицо; золотые пуговицы сверкали на его шелковом костюме. Все видели, как он стоит, помахивая в воздухе рукой, в то время как другая была в кармане брюк.
      -- Мои дорогие Бэггинсы и Боффинсы, - начал он снова, мои дорогие Туки и Брендизайки, Граббы и Чаббы, Бероузы и Хорнблауэры, Болджеры и Брейсгирдли, Гудбоди и Брокахауэры, Праудфуты...
      -- Праудфут! - завопил престарелый хоббит в конце павильона. Это, конечно, была его фамилия, и он вполне оправдывал ее: ноги его были большие, заросшие шерстью, и обе лежали на столе.
      -- Праудфуты, - повторил Бильбо. - А так же мои добрые Сэквиль-Бэггинсы, которых я наконец-то приветствую в Бэг-Энде. Сегодня мне исполнилось сто одиннадцать лет.
      -- Ура! Ура! Многие лета! - закричали они и забарабанили по столам. Бильбо выступил блистательно. Именно такие речи они любили: короткие и ясные.
      -- Надеюсь, вы все так же рады, как и я?
      Оглушительные вопли. Крики "Да!" ("Нет" - тоже). Звуки труб и рогов, дудок и флейт, и других музыкальных инструментов. Как уже было сказано, тут пристуствовало множество юных хоббитов. В руках у них были десятки дудок и трещеток. На большинстве их стояла марка Дэйла: для большинства хоббитов это ничего не говорило, но все соглашались, что дудки отличные. Это были маленькие, но превосходно сделанные инструменты, с отличным звучанием. В одном углу молодые Туки и Брендизайки, решив, что дядюшка Бильбо уже кончил свою речь, поскольку он сказал все необходимое, организовали импровизированный оркестр и начали веселый танец. Мастер Эвард Тук и мисс Мелилот Брендизайк встали из-за стола и с колокольчиками в руках начали танцевать "высокий круг" - танец веселый, но несколько излишне энергичный.
      Но Бильбо еще не кончил. Взяв у стоящего рядом хоббитенка рог, он протрубил в него трижды. Шум прекратился.
      -- Я не задержу вас долго, - воскликнул он. - Я созвал вас с целью...
      Тон, каким он произнес это, произвел впечатление. Наступила тишина, а один или два Тука насторжились.
      25
      -- Даже с тремя целями! Во-первых, чтобы сказать вам, что я вас всех очень люблю и что сто одинадцать лет - слишком короткий срок жизни среди таких великолепных и положительных хоббитов...
      Громовой взрыв одобрения.
      -- Я не знаю и половины из вас так, как мне хотелось бы, и половина из вас нравится мне меньше, чем вы того заслуживаете.
      Это было неожиданно и несколько затруднительно. Послышалось несколько отрывочных аплодисментов, но большинство старались переработать услышанное и понять, в чем же заключается комплимент.
      -- Во-вторых, чтобы отметить свой день рождения. Вновь приветственные крики гостей. - Вернее наш день рождения. Так как это также день рождения моего племянника, приемного сына и наследника Фродо. Он вступил в возраст и в права наследия...
      Несколько осторожных хлопков старших хоббитов, несколько громких выкриков: "Фродо! Фродо! Веселый старый Фродо!" младших. Сэквиль-Бэггинсы нахмурились и задумались над тем, что же означает "вступил в права наследования".
      -- Вместе мы прожили 144 года. Ваша численность подобрана так, чтобы составить это же число - один грос, если можно так выразиться...
      Молчание. Это уже не комплимент. Многие гости, особенно Сэквиль-Бэггинсы, были оскорблены, чувствуя, что их пригласили только для заполнения числа. "Один грос". Что за вульгарное выражение? (Гросами в Уделе считали домашний скот).
      -- Если мне будет позволено сослаться на древнюю историю, этот день - годовщина моего прибытия на бочке в город Эсгарот на Долгом озере: но в тот момент я забыл о том, что это день моего рождения. Тогда мне был всего лишь пятьдесят один год, и день рождения не казался мне важным. Банкет тогда был великолепен, хотя я так замерз, что смог сказать лишь "большое спасибо". Теперь я могу произнести более правильно - большое спасибо всем пришедшим на мой скромный прием...
      Упорное молчание. Все боялись, что теперь неизбежна песня или стихи: и они уже соскучились. Почему он не перестает болтать и не даст им возможность заняться едой и питьем? Но Бильбо не пел и не читал стихов. Он помолчал немного.
      -- В-третьих, и это последнее, - сказал он, - я хочу сделать ОБ'ЯВЛЕНИЕ. - Последнее слово он произнес так громко и внезапно, что все, кто еще мог, сели прямо. - Мне не хочется этого говорить - как я уже заявил, 111 лет - слишком короткий срок для жизни с вами, но это конец. Я ухожу. Я оставляю вас сейчас же. ПРОЩАЙТЕ!
      Он сошел со стула и исчез. Вспышка яркого пламени - на мгновение все гости ослепли. Когда они открыли глаза, Бильбо не было нигде видно. Сто сорок четыре изумленных хоббита сидели молча. Старый Одо Праудфут убрал ноги со стола и топнул. Затем наступила мертвая тишина, пока внезапно, после нескольких глубоких вздохов каждый Бэггинс, Боффинс, Тук, Брендизайк, Граб, Чаб, Берроуз, Болдинер, Брайсгирдл, Бронхауз, Гудбоди, Хорнблауэр и Праудфут не начали наконец говорить.
      Все пришли к общему мнению, что шутка очень дурного вкуса и необходимо еще очень много еды и питья, чтобы у гостей прошел шок и раздражение. "Он сошел с ума, я всегда это говорил", - таково было наиболее популярное высказывание.
      26
      Даже Туки (за немногими исключениями) решили, что поведение Бильбо нелепо. В тот момент все считали, что исчезновение Бильбо - всего лишь глупая выходка.
      Но старый Рори Брендизайк не был так уверен в этом. Ни возраст, ни роскошный обед не затуманили его рассудка, и он сказал своей невестке Эсмеральде:
      -- Что-то в этом есть подозрительное, моя дорогая! Мне кажется, этот безумец Бэггинс снова ушел. Глупый старый чудак. Но о чем беспокоиться? Ведь еду он с собой не забрал.
      Тон громко попросил Фродо еще раз пустить по кругу кубок с вином.
      Яродо был единственный из присутствующих, кто ничего не сказал. Некоторое время он молча сидел рядом с пустым стулом Бильбо и не обращал внимания на замечания и вопросы. Он, конечно, наслаждался шуткой, хотя и знал о ней заранее. Ему трудно было удержаться от смеха при виде негодующего удивления гостей. Но в тоже время он был глубоко обеспокоен: он понял неожиданно, что очень любит старого хоббита. Большинство гостей продолжало есть, пить и обсуждать странности Бильбо Бэггинса, прошлые и настоящие: но гнев Сэквиль-Бэггинсов все возрастал. Фродо не хотел больше оставаться на приеме. Он отдал распоряжение принести еще еды и питья, затем встал, молча выпил за здоровье Бильбо и выскользнул из павильона.
      Что касается Бильбо Бэггинса, то, произнеся свою речь, он нащупал в кармане золотое кольцо - волшебное кольцо, которое он много лет хранил в тайне. Сойдя со стула, он надел его на палец, и хоббиты Хоббитона больше никогда не видели его.
      Он быстро прошел к своей норе, постоял немного, с улыбкой прислушиваясь к гулу в павильоне и звукам веселья в других частях поля. Потом пошел к себе. Снял праздничную одежду, свернул и завернул в бумагу свой вышитый шелковый костюм, отложил его в сторону. Затем быстро надел старую одежду, укрепил вокруг талии свой потертый кожанный пояс. На него повесил короткий меч в старых ножнах черной кожи. Из запертого ящика, пропахшего нафталином извлек старый плащ с капюшоном. Он был закрыт там, как будто представлял большую ценность, хотя плащ был заплатан и так выцвел, что трудно было определить, какой его цвет первоначальный - вероятно, темно-зеленый. Плащ был великоват для Бильбо. Затем Бильбо прошел в свой кабинет, достал из запертого сейфа сверток, завернутый в старую одежду, и рукопись, переплетенную в кожу: достал так же и большой конверт. Книгу и сверток он сунул в лежавший тут же мешок, почти доверху наполненный. В конверт он положил кольцо на золотой цепочке, запечатал его и адресовал Фродо. Вначале он пололжил конверт на камин, но затем вдруг передумал и сунул его в карман. В это мгновение открылась дверь и быстро вошел Гэндальф.
      -- Привет! - сказал Бильбо. - Я гадал вернетесь ли вы?
      -- Рад видеть тебя видимым, - ответил маг, садясь. - Я хотел застать тебя и сказать тебе несколько слов на прощание. Мне кажется, все прошло великолепно и согласно задуманному.
      -- Да, - ответил Бильбо, - хотя эта вспышка была сюрпризом: она удивила меня, не говоря уж об остальных. Небольшая добавка с вашей стороны?
      -- Верно. Ты мудро хранил кольцо в тайне все эти годы, и мне показалось необходимым дать гостям какое-нибудь другое
      27
      обВяснение твоего исчезновения.
      -- Это еще более улучшило мою шутку. Вы всегда неожиданно вмешиваетесь, - засмеялся Бильбо, - но вероятно, как всегда, лучше знаете, что нужно делать.
      -- Да - когда я вообще что-нибудь знаю. Но насчет этого полседнего дела я не совсем уверен. Теперь оно подошло к концу. Ты сыграл свою шутку, встревожил или обидел большинство своих родственников и дал всему Уделу тему для разговоров на девять дней, а скорее - на девяносто девять. Ты хочешь идти дальше?
      -- Да. Я чувству, что мне необходим отдых, очень длинный отдых, как я уже говорил вам. Вероятно, постоянный отдых: не думаю, чтобы я вернулся когда-нибудь. В сущности, я не собираюсь возвращаться, и уже сдела все приготовления. Я стар, Гэндальф! Я не выгляжу стариком, но в глубине сердца чувствую это. Х о р о ш о с о х р а н и л с я, - фыркнул он. - Мне кажется, что все во мне стало тонким и сморщилось, если вы меня понимаете: как масло размазанное на всем куске хлеба, слишком большом куске. Здесь что-то не так. Мне нужна перемена.
      Гэндальф внимательно посмотрел на него.
      -- Да, здесь что-то не так, - задумчиво сказал он. - Я считаю твой план наилучшим.
      -- Что ж, теперь я готов. Я снова хочу увидеть горы, Гэндальф, - горы; и найти место, где я могу отдохнуть, по-настоящему о т д о х н у т ь. В мире и спокойствии, без кишащих вокруг родственников, без посетителей, непрерывно звонящих в колокольчик у двери. Я должен найти место, где смог бы кончить свою книгу. Я придумал для нее хороший конец: и о н ж и л с ч а с т л и в о п о с л е в с е х э т и х с о б ы т и й д о к о н ц а с в о и х д н е й.
      Гэндальф засмеялся.
      -- Надеюсь, так и будет, но никто не сможет прочесть эту книгу, даже если она будет закончена.
      -- Почему же, со временем смогут. Фродо уже читал те части, что я написал. А вы присмотрите за Фродо?
      -- Да, присмотрю. Я буду навещать его так часто, как смогу.
      -- Он, конечно, пошел бы со мной, если бы я попросил его. В сущности он даже сам предложил это, как раз перед приемом. Но на самом деле он еще не хочет. Я же хочу увидеть еще раз перед смертью горы и дикие страны, но он все еще слишком любит Удел, его поля, леса и маленькие реки. Ему здесь хорошо. Я все оставляю ему, за исключением, конечно, нескольких мелочей.Надеюсь, он будет счастлив, когда привыкнет все это считать своим. С этого времени он сам себе хозяин.
      -- Все? - спросил Гэндальф. - И кольцо? Ты согласился на это, вспомни.
      -- Ну... Гм... Да, вероятно, и оно, - запнулся Бильбо.
      -- Где оно?
      -- В конверте, как вы знаете, - нетерпеливо ответил Бильбо. - Он на камине. Нет. Вот он, в моем кармане! - он колебался. - И разве это не странно? - сказал он наконец, как бы самому себе. - Почему бы и нет? Почему бы ему тут и не остаться?
      Гэндальф снова внимательно посмотрел на Бильбо, в его глазах что-то сверкнуло.
      -- Я думаю, Бильбо, - спокойно сказал он, - его лучше
      28
      оставить тут. Ты не хочешь этого?
      -- Ну, да... И нет. Теперь я думаю, что мне вообще не хочется расставаться с ним. И я не понимаю, зачем мне его отдавать? Почему вы хотите, чтобы я сделал это? - спросил он и голос его изменился. Теперь он был резким, подозрительным и раздраженным. - Вы всегда изводили меня вопросами о моем кольце, вы никогда не беспокоились о других вещах, полученных в путешествии.
      -- Мне нужна была правда, - сказал Гэндальф. - Это чрезвычайно важно. Волшебное... Кольцо... Они... Гм... Волшебные. Они редки и интересны. Можно сказать, что я профессионально интересуюсь твоим кольцом. И я должен знать, где оно, если ты пускаешься в странствия. И я считаю, что ты достаточно долго владел им. Тебе оно больше не нужно, Бильбо, если я не ошибаюсь?
      В глазах Бильбо сверкнул гнев. Его доброе лицо застыло.
      -- Почему не нужно? - воскликнул он. - И какое вам дело до моей собственности? Оно мое. Я нашел его. Оно пришло ко мне.
      -- Да, да, - сказал Гэндальф, - но не нужно сердиться.
      -- Это вы виноваты, - сказал Бильбо. - Кольцо мое, говорю вам. Мое собственное. Моя прелесть. Да, моя прелесть.
      Лицо мага оставалось серьезным и внимательным, и только блеск глубоких глаз свидетельствовал, что он удивлен и встревожен.
      -- Так его уже называли, - сказал он, - но называл не ты.
      -- А теперь называю я. А почему бы и нет? Даже если то же самое говорил Горлум. Кольцо теперь не его, а мое, и говорю вам, что я сохраню его.
      Гэндальф встал. Он сказал строго:
      -- Ты будешь глупцом, Бильбо, если сделаешь это. С каждым твоим словом это становится ве яснее. Ты слишком долго владел кольцом. Откажись от него! И тогда ты снова станешь самим собой, ты будешь свободен.
      -- Я сделаю то, что захочу, - упрямо ответил Бильбо.
      -- Ну, ну, мой дорогой хоббит! - сказал Гэндальф. - Всю твою долгую жизнь мы были друзьями, и ты задолжал мне кое-что. Выполняй свое обещание - отдай кольцо!
      -- Ну, если вы сами хотите мое кольцо, так и говорите! - воскликнул Бильбо. - Но вы его не получите. Я не отдам вам свою прелесть, я уже сказал.
      Его рука опустилась на шероховатую рукоять меча.
      Глаза Гэндальфа сверкнули.
      -- Вскоре наступит моя очередь рассердиться, - сказал он. - Если ты еще раз скажешь это, я рассержусь. Тогда ты увидишь Гэндальфа без маски...
      Он сделал шаг к хоббиту, и казалось, он стал выше ростом, его огромная тень заполнила всю комнату.
      Бильбо попятился к стене, тяжело дыша, сжимая руками карман. Некоторое время они стояли, глядя друг другу в лицо. И напряжение в комнате росло. Глаза Гэндальфа не отрывались от хоббита. Наконец Бильбо медленно разжал руки и начал слегка дрожать.
      -- Не знаю, что это с вами, Гэндальф? - проговорил он. - Вы никогда не были таким. Из-за чего все это? Кольцо ведь мое, я нашел его. И если бы не кольцо, Горлум убил бы меня. Я не вор, чтобы он не говорил.
      -- Я никогда не называл тебя так, - ответил Гэндальф.
      29
      И я тоже не вор. Я не собираюсь грабить тебя, но хочу помочь. Я хочу, чтобы ты верил мне, как и раньше.
      Он отвернулся, напряжение спало с его лица. Казалось, он вновь превратился в седого старика, согбенного и озабоченного.
      Бильбо протер рукой глаза.
      -- Простите, - сказал он. - Но со мной происходит что-то странное. Будет большим облегчением не беспокоиться о нем больше. Оно заняло слишком большое место в моих мыслях. Иногда мне кажется, что это глаз, наблюдающий за мной. И мне всегда хочется надеть его и исчезнуть. Я пытался закрыть его, но понял, что не могу быть спокоен, если оно не у меня в кармане. Не знаю, почему. Кажется, я не могу покончить с этим.
      -- Тогда поверь мне, - ответил Гэндальф. - Уходи и оставь его. Откажись от владения им. Отдай его Фродо, и я присмотрю за ним.
      Несколько мгновений Бильбо стоял в раздумье и нерешительности. Потом выдохнул.
      -- Хорошо, - с усилием сказал он. - Согласен. - Он повел плечами и печально улыбнулся. - В конце концов, я и прием устроил для того же: чтобы раздать подарки и вместе с ними легче расстаться с кольцом. Но это оказалось не так легко. Итак, кольцо переходит к Фродо вместе со всем остальным. - Он глубоко вздохнул. - А теперь я и в самом деле должен идти, иначе кто-нибудь увидит меня. Я уже попрощался и не хочу делать это еще раз. - Он подобрал свой мешок и двинулся к двери.
      -- Кольцо все еще у тебя в кармане, - заметил маг.
      -- Да! - воскликнул Бильбо. - А также мое завещание и все другие документы. Лучше возьмите их и освободите меня. Так будет безопасней.
      -- Нет, не давай мне кольцо, - сказал Гэндальф. - Положи его на камин. Оно будет лежать там до прихода Фродо. Я подожду его.
      Бильбо достал конверт и хотел положить его рядом с часами, но в этот момент рука его дернулась, и конверт упал на пол. Но прежде, чем он подобрал его, маг наклонился, схватил конверт и положил его на место. Лицо хоббита вновь гневно исказилось. Внезапно оно смягчилось, Бильбо рассмеялся.
      -- Ну что ж, дело сделано, - сказал он. - Теперь я ухожу.
      Они вышли в зал. Бильбо взял свою любимую палку, потом свиснул. Изнутри показалось три гнома.
      -- Все готово? - спросил Бильбо. - Уже все упаковано и погружено?
      -- Все, - ответили они.
      -- Тогда пошли, - и он шагнул к выходу.
      Уже была ночь, черное небо усыпали звезды. Бильбо взглянул вверх, вдохнул в себя ночные запахи.
      -- Как хорошо! Как хорошо снова быть в пути вместе с гномами! Именно этого мне не хваталло все эти долгие годы. До свидания! - сказал он, глядя на старый дом и кланяясь ему. - До свидания, Гэндальф!
      -- До свидания, Бильбо! Береги себя! Ты уже стар и, может быть, достаточно мудр.
      -- Беречь себя? И не собираюсь. Не беспокойтесь обо мне. Я снова счастлив. Но время идти. Я снова в пути, как и раньше, - добавил он тихим голосом, и как бы про себя запел
      30
      во тьме:
      Дорога уходит все дальше и дальше
      От дверей, где она начинается,
      Все вперед уходит дорога,
      И я должен идти по ней, пока могу.
      Ступай же по ней бодро,
      Пока она не соединится с большой
      дорогой,
      Где встречаются много дорог и троп.
      А что потом? Не знаю.
      Он помолчал немного. Потом ни слова не добавив, отвернулся от огней и голосов в поле и под навесами и, сопровождаемый тремя товарищами, прошел через сад и поспешил по длинной наклонной тропе. В низком месте перепрыгнул через живую изгородь в конце склона и пошел через луг, проходя в ночи, как шум ветра в траве.
      Гэндальф некоторое время смотрел ему вслед, во тьму.
      -- До свидания, мой дорогой Бильбо, до нашей следующей встречи! - тихо сказал он и вернулся в дом.
      Вскоре пришел Фродо и увидел сидящего в темноте задумчивого Гэндальфа.
      -- Он ушел? - спросил Фродо.
      -- Да, - ответил Гэндальф, - он наконец-то ушел.
      -- Хотел бы я... Я хочу сказать, что до сегодняшнего вечера я надеялся, что это шутка, - проговорил Фродо. - Но в глубине души я знал, что он уйдет. Он всегда шутил, говоря о серьезных вещах. Я хотел прийти побыстрее, чтобы еще застать его.
      -- Я думаю, что он предпочел уйти незаметно, - сказал маг. - Не волнуйся. Он в порядке - пока. Он оставил для тебя конверт. Вот он!
      Фродо взял с камина конверт, взглянул на него, но не стал распечатывать.
      -- Здесь его завещание и все документы, я думаю, - сказал Гэндальф. - Теперь ты хозяин Бэг-Энда. И мне кажется, что там ты найдешь и золотое кольцо.
      -- Кольцо! - воскликнул Фродо. - Он оставил его мне? Но почему? Оно могло быть ему полезным.
      -- Может, да, а может, и нет, - сказал Гэндальф. - На твоем месте я не стал бы его использовать. Никому о нем не говори и береги его. А теперь я отправлюсь поспать.
      Как хозяин Бэг-Энда Фродо считал своим долгом попрощаться с гостями. Слухи о странных событиях теперь распространились по всему полю, но Фродо только сказал, что к утру все, несомненно, прояснится. К полуночи прибыли экипажи для важных хоббитов. Один за другим они отВезжали, заполненные сытыми, но неудовлетворенными хоббитами. Потом пришли садовники и на тачках увезли все, что было небрежно оставлено гостями.
      Медленно проходила ночь. Встало солнце. Хоббиты проснулись необычно поздно. Прошло утро. Пришли рабочие и начали убирать павильон, уносить столы и стулья, ложки, ножи, бутылки и тарелки, и лампы, и цветущие цветы в ящиках, забытые сумки, перчатки и недоеденную пищу (впрочем, ее было совсем немного). Затем без приглашения пришли хоббиты: Бэггинсон и
      31
      Боффины, и Болдеры, и Туки, и другие гости, которые жили или останавливались поблизости. К середине дня в Бэг-Энде собралась большая толпа хоббитов, не приглашенных, но и не неожиданных.
      Фродо ждал на ступенях, улыбаясь, но выглядел он усталым и озабоченным. Он приветствовал всех, но не смог ничего добавить к вчерашнему. Ответ его на все вопросы был одинаков:
      -- Мастер Бильбо Бэггинс ушел; насколько я знаю, он здоров.
      Несколько посетителей он пригласил войти внутрь, сказал, что Бильбо оставил им "посылки".
      Внутри, в зале, были грудой навалены пакеты и свертки. На каждом из них была табличка. Вот некоторые из этих табличек.
      АДЕЛАРДУ ТУКУ ОТ БИЛЬБО: зонтик. Аделард всегда, будучи в гостях, уносил хозяйские зонтики.
      ДОРЕ БЭГГИНС НА ПАМЯТЬ О ДОЛГОЙ ПЕРЕПИСКЕ НА ПАМЯТЬ ОТ БИЛЬБО: большая корзина для ненужных бумаг. Дора была сестрой Дрого и старейшей из оставшихся в живых родственниц Бильбо и Фродо; ей было 99 лет и более полустолетия она исписывала горы бумаг добрыми советами.
      МИЛО БЕРОУЗУ С НАДЕЖДОЙ, ЧТО ЭТО ЕМУ ПРИГОДИТСЯ ОТ Б.Б.: золотое перо и бутылочка чернил. Мило никогда не отвечал на письма.
      АНЖЕЛИКЕ ОТ ДЯДЮШКИ БИЛЬБО: выпуклое зеркало. Анжелика была из семьи Бэггинсов и она слишком любила разглядывать свое лицо.
      В КОЛЛЕКЦИЮ ХЬЮГО БРЕЙСГИРДЛЯ ОТ ЖЕРТВОВАТЕЛЯ: пустой книжный шкаф. Хьюго собирал книги и никогда не возвращал взятые у других.
      ЛОБЕЛИИ САКВИЛЬ-БЭГГИНС В ПОДАРОК: ящичек с серебряными ложками. Бильбо был уверен, что она присвоила себе большую часть его ложен, пока он находился в путешествии. Лобелия хорошо это знала. Она поняла намек, но от ложек не отказалась.
      Это лишь несколько примеров заготовленных подарков. Дом Бильбо за его долгую жизнь был забит вещами. Таоква тенденция всех хоббичьих нор - становиться забитыми вещами; и этому вполне отвечал обычай дарить друг другу подарки в день рождения. Конечно, не всегда подарки в день рождения были новыми: несколько старых метомов с забытым назначением циркулировали по всему району: но Бильбо обычно получал новые подарки и все их сохранил. Теперь старая нора стала понемногу расчищаться.
      На каждом подарке была табличка, написанная самим Бильбо. Иногда с язвительным замечанием. Но большинство подарков, конечно, были желанными. И вот теперь беднейшие хоббиты, особенно Бегшот Роу, получили немало добра. Старик Гэмги получил два мешка картошки, новую лопату, шерстяной плащ и бутылочку мази для скрипящих суставов. Старый Рори Брондибак в благодарность за свое гостеприимство получил дюжину бутылок отличного красного вина - крепкого красного вина из Саутфартинга, купленного еще отцом Бильбо. Рори совершенно простил Бильбо и после первой же бутылки громогласно назвал его отличным парнем.
      Конечно, очень многое было оставлено Фродо. Он стал обладателем главных богатств, так же как и книг, картин, мебе
      32
      ли. Но нигде не было ни следа денег или драгоценностей; не было роздано ни пенни, ни стеклянной бусинки.
      Фродо очень устал в этот день. Ложный слух, что раздается все домашнее имущество Бильбо, распростанился как лесной пожар; вскоре площадь перед домом была заполнена хоббитами, у которых здесь не было никакого дела, но от которых нельзя было избавиться. Таблички были сорваны и подарки перемешались. Начались ссоры. Некоторые начали меняться, другие старались улизнуть с непредназначенными для них подарками. Дорога перед входом была загромождена тачками и тележками.