-- Слушайте слова повелителя вод! - сказали они. - Вот что он сообщил Сирдану: Зло севера осквернило источники Сириона, и власть моя ушла из пальцев текущих вод! Но худшее еще впереди, поэтому передай повелителю Нарготронда: пусть закроет двери крепости и не уходит далеко от нее. Пусть сбросит камни в ревущую реку, чтобы подползающее зло не смогло бы найти ворота.
      Ородрет был встревожен словами вестников, но Турин не стал прислушиваться к этим советам, и меньше всего он допустил бы, чтобы был разрушен мост, потому что Турин стал гордым и непреклонным и приказывал всем, кому хотел.
      Вскоре после этого был убит Хандир, повелитель Бретиля, потому что орки вторглись в его страну, и Хандир сражался с ними. А осенью этого года Моргот бросил против населения Нарога огромное войско, которое долго готовил, и учинил великие разрушения. Он осквернил Эйфель Иврин, проник в Нарготронд и сжег Талат Дирнен.
      Тогда воины Нарготронда выступили, и Турин в этот день казался высоким и страшным, и войско воодушевилось, видя, как он едет по правую руку от Ородрета. Но армия Моргота оказалась намного ближе, и никто не мог устоять перед приближением Глаурунга. Эльфы были отброшены, и орки оттеснили их. В тот день Нарготронд лишился свой славы и войска, и Ородрет был убит, а Гвиндор получил смертельную рану. Но Турин пришел ему на помощь, и все бежало перед ним.
      Он вынес Гвиндора из побоища и, укрывшись в лесу, положил его на траву.
      Тогда Гвиндор сказал Турину:
      -- Услугой платишь ты за услугу, но я оказал тебе ее не к добру, а ты оказываешь мне ее напрасно, потому что раны моего тела неизлечимы, и я должен покинуть Среднеземелье. И хотя я люблю тебя, все же недобрым был день, когда я спас тебя от орков. Если бы не твоя доблесть и гордость, я бы еще жил и любил, а Нарготронд продержался бы, а теперь, если ты любишь Гвиндора - оставь меня! Спеши в Нарготронд и спаси Фундуилос, и вот что я скажу тебе напоследок: одна она стоит между тобой и судьбой. Если ты утратишь Фундуилос, судьба не замедлит найти тебя. Прощай!
      Тогда Турин спешно вернулся в Нарготронд. Однако войско орков и дракон Глаурунг опередили их и появились там внезапно, прежде, чем стража узнала о том, что произошло на поле Тумхалад.
      Враги легко переправились через глубокую реку, а Глаурунг, извергая огонь, подполз к дверям Фелагунда и проник внутрь.
      Когда появился Турин, разрушение Нарготронда было завершено. Орки убили и изгнали всех и добрались до огромных залов и кладовых, уничтожая все. А тех женщин и девушек, кто не сгорел и не был убит, они согнали на террасы перед входом, чтобы как рабынь увести к Морготу.
      Турин появился среди этих руин и горя, и никто не мог противостоять ему, потому что он сметал все перед собой и прошел через мост, прорубая себе путь к пленникам.
      Но здесь он остался один, потому что немногие оставшиеся с ним бежали, и в этот момент Глаурунг выполз из дверей и улегся позади Турина, между ним и мостом. Затем он внезапно заговорил и сказал:
      -- Привет, сын Хурина! Добрая встреча!
      Тогда Турин отскочил в сторону, а затем бросился на Глаурунга, и края лезвия Гуртанга вспыхнули пламенем, но Глаурунг остановил его натиск, уставившись на Турина глазами. Подняв меч, Турин бесстрашно посмотрел в них, и тот час же лишенные век глаза дракона сковали его чарами, и Турин застыл без движения. Долго стоял он так, рядом с молчавшим драконом. Но Глаурунг заговорил снова, насмехаясь над Турином, и сказал:
      -- Злыми были все твои дороги, неблагодарный приемыш, отщепенец, убийца свего друга, укравший любовь, узурпатор Нарготронда, безрассудный предводитель, покинувший своих родичей в беде! Потому что твои мать и сестра живут в Дор-Ломине, как рабыни, в нищете и лишениях! Ты разодет, подобно князю, а они носят лохмотья, тоскуя о тебе, но тебя это не беспокоит! Твой отец может радоваться, что у него такой сын! А он узнает об этом!
      И Турин, находясь во власти чар Глаурунга, слушал его слова. И пока он стоял, орки погнали пленников, как стадо, и они прошли рядом с Турином на мост. Среди них была и Фундуилос, и она воззвала к Турину, но пока крики ее и причитания не затихли на дороге, Глаурунг не отпустил Турина, и тот не мог не смотреть туда, откуда доносился голос, так часто преследовавший его потом.
      Затем Глаурунг отвел свой взгляд и стал ждать, а Турин выпрямился, и, придя в себя, он с криком прыгнул к дракону. Но тот засмеялся и сказал:
      -- Если тебе хочется быть убитым, я убью тебя. Но мало пользы будет от этого Морвен и Ниенор. Ты не обратил внимания на крики женщин-эльфов, отречешься ли ты и от уз собственной крови?
      Но Турин, замахнувшись мечом, бросился к глазам дракона, и Глаурунг, отпрянув, поднялся над ним и сказал:
      -- Что ж, во всяком случае ты храбр, храбрее тех, кого я встречал! И лгут те, кто говорит, что мы не уважаем мужество врагов. Слушай! Я предлагаю тебе свободу! Ступай к своим родичам, если сможешь. Уходи! И если останется эльф или человек, чтобы сложить повествование об этих днях, они, без сомнения, с презрением упомянут твое имя, если ты отвергнешь этот дар!
      Тогда Турин поверил его словам и поспешил на мост. Но когда он миновал Глаурунга, тот сказал ему:
      -- Торопись, сын Хурина, в Дор-Ломин, иначе орки снова опередят тебя. И если ты промедлишь ради Фундуилос, тебе никогда уже больше не увидеть ни Морвен, ни сестру твою, и они проклянут тебя!
      И Турин пошел на север, а Глаурунг снова засмеялся, потому что он выполнил приказ своего хозяина. Затем дракон с удовольствием вернулся к своим делам и сжег все вокруг себя. Всех орков он прогнал прочь, потом разрушил мост и сбросил обломки в пену Нарога.
      А Турин спешил на север, и ужасная зима шла ему навстречу, потому что в тот год снег выпал еще до конца осени. Все время, пока Турин шел, ему слышались в лесах и холмах крики Фундуилос, и велики были его муки. Но сердце Турина терзали лживые слова Глаурунга, а воображение показывало орков, жгущих дом Хурина и уводящих Морвен и Ниенор на муки.
      Наконец, изнуренный долгой дорогой, Турин вместе с зимним льдом пришел к омутам Иврина. Он с трудом пробрался проходами Дор-Ломина и снова увидел страну своего детства, но Морвен там не было. Дом стоял пустой, разрушенный, холодный, и он ушел оттуда и явился в дом Бродды Восточноязычного, того, кто взял в жены Аэрин, и там Турин узнал, что Морвен давно уже нет здесь, и куда она бежала, никто не знает, кроме Аэрин.
      Тогда Тургон шагнул в Бродде и, схватив его, вытащил меч, потребовав, чтобы ему сказали, куда ушла Морвен, и Аэрин сообщила ему, что Морвен отправилась в Дориат в поисках своего сына.
      И тут у Турина открылись глаза, и последняя нить чар Глаурунга разорвалась. И, охваченный черной яростью, Турин убил Бродду в его доме и с ним других восточноязычных гостей Бродды. После этого он бежал и скрылся в снегах, и ему помогали люди племени Хадора. Они знали пути в лесных дебрях, и с ними Турин сквозь вьюгу добрался до убежища изгнанников в южных горах Дор-Ломина. Одно лишь утешение осталось у Турина: что доблесть черного меча открыла для Морвен дорогу в Дориат. И он сказал себе: значит не все, что я сделал, привело ко злу. И какое лучшее место нашел бы я для своих родичей, пусть бы даже явился раньше? Ведь если будет разрушен пояс Мелиан, тогда придет конец последней надежде. Нет, все случилось к лучшему, потому что я бросаю тень на все, куда бы ни пришел. Пусть Мелиан хранит их! И я хоть на некоторое время оставлю их не в омраченном мире!
      Прошло время. Турин, спустившись с Эред Витрина, тщетно искал Фундуилос. Он осмотрел все дороги, что ведут к проходам Сириона. Следов не было, и спустившись вниз по Тенглину на юг, Турин натолкнулся на нескольких людей из Бретиля, окруженных орками, и он освободил их, потому что орки бежали от Гуртанга. Турин назвался Диким человеком из лесов, и люди просили его остаться жить с ними. Но он сказал, что у него есть дело - он должен разыскать Фундуилос. Тогда Дорлас, предводитель лесных людей, сообщил ему о ее смерти, потому что люди Бретиля подстерегли войско орков, гнавших пленников из Нарготронда. Люди надеялись освободить пленников, но орки тут же перебили всех пленников, а Фундуилос пригвоздили копьем к дереву. Так она умерла, сказав на прощанье: " Передайте Мормегилю, что здесь лежит Финдуилос!" Тогда люди похоронили ее на кургане вблизи того места и назвали его Хауд-эн-Эллет, Курган Эльфийской Девушки.
      Турин попросил людей отвести его туда и ушел во тьму горя и отчаяния. Но Дорлас по черному мечу, молва о котором дошла даже в самые глухие уголки Бретиля, и по тому, что незнакомец разыскивал королевскую дочь, понял, что он на самом деле Мормегиль из Нарготронда, который, по слухам, сын Хурина из Дор-ломина.
      Поэтому лесные люди подняли его и унесли оттуда к своим домам, которые теперь находились в лесу на возвышенности Амон Обел Месо, где они жили, называлось Эфел Брандир и было защищено частоколом, так как народ Халет ныне был истощен войной, а Брандир, сын Хандира, который правил им, был человеком мягкого нраваи к тому же хромым с детства. И он надеялся больше на скрытность, чем на на военные действия, чтобы уберечь свой народ от власти Севера. Поэтому он с опасением отнесся К известиям, принесенным Дорласом, И когда он посмотрел в лицо Турина, лежащего на носилках, облако смутного предчувствия омрачило его душу. Тем не менее, будучи в глубокой печали, он забрал его в свой дом и выхаживал его, так как был очень искусным лекарем.
      С началом весны Турин пришел в себя, и он подумал, что ему следовало бы остаться здесь, в Бретиле, неузнанным, порвав с прошлым. Поэтому Турин взял новое имя Турамбар, Хозяин судьбы, и просил лесных людей забыть о том, что он был для них пришельцем и когда-то носил другое имя. Тем не менее он не отказался от военных действий, так как не желал терпеть, когда орки приходили к переправам Тенглина или пртближались к Хауд-эн-Эллет, и он сделал это место смертельно опасным для орков, которые стали теперь опасаться его. Но Турин отложил свой черный меч и большей частью использовал копье и стрелы.
      В Дориат пришли новые вести о Нарготронде, потому что немногие уцелевшие при разгроме и разграблении явились к Тинголу, и стражи границ привели их к королю. И один из пришельцев говорил, что Глаурунг все еще живет в землях Фелагунда. Одни уверяли, что Мормегиль убит, а другие - что он околдован драконом и все еще находится там, но все утверждали, что до падения Нарготронда многим было известно, что Мормегиль не кто иной, как Турин, сын Хурина из Дор-Ломина.
      Тогда Морвен как будто потеряла рассудок и уехала на поиски своего сына. Поэтому Тингол послал за ней Маблунга с воинами, чтобы охранять ее и найти новости, какие сумеет. Но Ниенор идти с ними не разрешили.
      Однако ей было свойственно бесстрашие ее рода, и в недобрый час она переоделась в одежду воина Тингола и отправилась в свою злополучную поездку.
      Они догнали Морвен у берегов Сириона, и Маблунг просил ее возвратиться, но она была не в себе и убедить ее не удалось. А тут еще появилась Ниенор и отказалась вернуться. И они перешли Сирион.
      Через три дня они добрались до Амон Этира, там Маблунг окружил Морвен и ее дочь охраной и запретил двигаться дальше. Сам же он спустился с разведчиками к Нарогу, однако Глаурунгу было известно все, что они делали, и, пылая гневом, он выполз наружу и улегся в реке.
      Вода вскипела зловонным паром, и Маблунг со своими спутниками заблудился, ничего не видя. Заметив атаку дракона, охрана на Амон Этире пыталась увести Морвен и Ниенор как можно быстрее назад, на восток.
      Ветер окутал их сплошным туманом, и кони обезумели от зловония дракона, и управлять ими стало невозможно. Они бросались туда и сюда, так что всадники налетали на деревья и погибали, а других кони унесли неведомо куда. В этой суматохе женщины были потеряны, и в Дориате так о них никогда и не узнали. А Ниенор, сброшенная конем, не получила повреждений и отправилась назад к Амон Этиру, чтобы ждать там Маблунга. Она поднялась через туман и, посмотрев на запад, увидела прямо перед собой глаза Глаурунга, лежавшего на вершине холма.
      Ее воля боролась с его взглядом, но он пустил в ход всю свою силу, и принудил ее смотреть в его глаза, и наложил на нее чары полного омрачения и беспамятства, и она в течение долгих дней не могла ни слышать, ни видеть, ни двигаться по собственной воле. Тогда Глаурунг оставил ее стоящей в одиночестве на Амон Этире и вернулся в Нарготронд.
      В это время Маблунг, отважившийся исследовать залы Фелагунда, бежал оттуда при приближении дракона и вернулся на Амон Этир, но не нашел там никого, кроме Ниенор. Она не говорила и не слышала его слова, но следовала за Маблунгом, если он держал ее за руку. И в глубоком горе он увел ее. Их нашли трое спутников Маблунга, и они направилсь на север к границе Дориата, за Сирион. По мере того, как они все ближе подходили к Дориату, силы возвращались к Ниенор, но она не говорила и не слышала, и слепо следовала за тем, кто ее вел.
      Спутники уложили ее и тоже решили отдохнуть, и там их атаковала банда орков, но в этот час к Ниенор вернулись слух и зрение, и, пробудившись, она в ужасе вскочила и убежала.
      Тогда орки бросились в погоню, а эльфы за ними. Эльфы догнали и перебили орков, Ниенор же скрылась. Она бежала, обезумев от страха, и платье на ней рвалось, цепляясь за ветви, пока она не оказалась совершенно нагой.
      Маблунг, отчаявшись, возвратился в Менегрот и рассказал о случившемся. Тингол и Мелиан опечалились, Маблунг же ушел и долго, но тщетно искал сведений о Морвен и Ниенор.
      А Ниенор продолжала свой бег в лесах, пока ее силы не иссякли, и тогда она упала и уснула. Ниенор ничего не помнила, кроме мрака, оставшегося позади, поэтому она шла осторожно и стала голодать, потому что у нее не было пищи, а как добыть ее, она не знала. Придя к переправам Тенглина, она перебралась через него и стала искать приют под деревьями Бретиля, потому что страх не покидал ее. С юга пришла страшная гроза, и Ниенор в ужасе упала на кургане Хауд-эн-Эллет, заткнув уши, и она лежала, не слыша грома, дождь хлестал ее, а она лежала. Там и нашел ее Турамбар. Увидев при вспышке молнии тело убитой, как ему показалось, девушки, он был поражен в самое сердце. Но лесные люди подняли ее, и Турамбар закутал девушку в свой плащ и отнес ее в сторонку, отогрел и дал ей еды.
      И увидев Турамбара, девушка успокоилась, ибо ей показалось, будто она нашла наконец то, что искала в своем помрачении, и она уже не хотела расставаться с ним. Но когда Турамбар стал распрашивать ее о том, как ее зовут, и о родичах, и о несчастьях ее, она стала волноваться, как ребенок, который чувствует, что от него что-то требуют, но не может понять, чего именно, и она заплакала. Поэтому Турамбар сказал:
      -- Успокойся, рассказ может подождать. Но я дам тебе имя и буду звать тебя Ниниэль, Плачущая девушка.
      И тут же она кивнула и повторила "Ниниэль". Это было первое слово, сказанное ею после омрачения, и впоследствии оно стало ее именем среди лесных людей.
      На следующий день они понесли ее на Эйфель Брандир, но возле Димроста, у Спуска Дождей, где грохочущий поток Келеброс водопадом обрывался навстречу Тейглину, девушка начала сильно дрожать, из-за чего это место стало называться Нан Гирит - Вода, Вызывающая Дрожь.
      Еще до того, как Ниниэль оказалась в жилище лесных людей на Амон Обеле, она заболела лихорадкой, и ей пришлось лежать на попечении женщин Бретиля, и те учили ее языку, как ребенка, но до прихода осени Брандир своим искусством излечил Ниниэль от болезни, и она уже могла говорить, но ничего не помнила, даже того, как Турамбар нашел ее на кургане. И Брандир полюбил девушку, но она отдала свое сердце Турамбару.
      В это время орки не тревожили людей, в Бретиле царил мир, и Турамбар не ходил на войну. Его сердце потянулось к Ниниэль, и он просил ее стать его женой, но она медлила с ответом, потому что Брандир тревожился предчувствием и пытался удержать ее от этого. И он открыл Ниниэль, что Турамбар - это Турин, и тень омрачила ее мысли.
      Но когда минуло три года от разрушения Нарготронда, Турамбар снова просил руки Ниниэль, и в середине лета они поженились.
      До конца года Глаурунг послал орков в набег на Бретиль, а Турамбар сидел дома бездействуя, потому что обещал Ниниэль пойти на битву, только когда на них нападут. Но лесные люди потерпели поражение, и Дорлас упрекнул Турамбара в том, что он не помог народу. Тогда Турамбар взял свой меч и собрал людей Бретиля, и они разгромили орков. Но Глаурунг узнал, что черный меч находится в Бретиле и замыслил новое зло.
      К весне Ниниэль зачала и стала бледной и печальной. И в эти дни дошли слухи, что Глаурунг покинул Нарготронд. Тогда Турамбар выслал разведчиков.
      С наступлением лета Глаурунг появился на границе Бретиля и улегся у берегов Тенглина, поэтому люди искали совета у Турамбара, и он сказал, что их сила будет напрасна против Глаурунга и что он сам выйдет на дракона, но им надо приготовиться к бегству.
      Затем он вызвал добровольцев, и Дорлас вышел вперед, но остальные молчали. Тогда Дорлас стал упрекать народ и осыпал насмешками Брандира, но Хунгор, родич Брандира, просил разрешения идти вместо него.
      Турамбар попрощался с Ниниэль, и ее охватили страх и предчувствия. И Турамбар с двумя спутниками отправился к Нан Гириту.
      Но Ниниэль отправилась вслед за ними, и с нею незначительный отряд. Брандир пытался отговорить Ниниэль и ее людей от подобной опрометчивости, но они не обратили на него внимания. И Брандир последовал за ними, но из-за своей хромоты отстал.
      Турамбар добрался до Нан Гирита и узнал, что Глаурунг лежит на берегу Тенглина, и он решил подобраться к дракону.
      Турамбар и Хунгор почти теряли сознание от зловония и жара дракона, и Хунгор был убит камнем, свалившемся с туловища дракона.
      Тогда Турамбар, собрав волю и мужество, полез на скалу один и оказался под драконом, вытащил Гуртанг и вонзил его до самой рукоятки в брюхо Змея. Почувствовав страшную боль, дракон рванулся и перемахнул через ущелье на другую сторону, извиваясь в агонии. И он затих.
      Турамбар снова перебрался через реку, желая отыскать свой меч, который выскользнул из его рук, и заодно посмотреть на дракона. Он нашел его распростертым во всю длину, повернувшимся на один бок, а рукоять Гуртанга торчала из его живота.
      -- Привет, змей Моргота! Добрая встреча еще раз! Издохни теперь, и пусть мрак поглотит тебя! Так мстит Турин, сын Хурина!
      Затем он вытащил меч, но следом за ним хлынула черная кровь и ударила его по руке, и яд опалил ее.
      А Глаурунг, открыв глаза, посмотрел на Турамбара с такой злобой, что тот качнулся и от этого взгляда, и от боли. Турамбар потерял сознание и упал. Рядом с ним лежал его меч.
      Крики Глаурунга прокатились по лесам и донеслись до народа, сидевшего у Нан Гирита, и им показалось, что дракон торжествует, а Ниниэль сидела, дрожа от голоса Глаурунга, и омрачение снова овладело ею.
      Такой и нашел ее Брандир, когда, хромая, он добрался до Нан Гирита, и тогда он с сочувствием устремился к Ниниэль, к тому же он подумал: Турамбар умер, но Ниниэль живет. Теперь, может быть, она пойдет со мной, и мы спасемся от дракона.
      Он подошел к Ниниэль и сказал:
      -- Вставай, время уходит. Если хочешь, я поведу тебя.
      Он взял ее за руку, и она последовала за ним, и никто не видел их ухода.
      Но когда они спустились по тропе к переправам, взошла луна и озарила все вокруг.
      Ниниэль спросила:
      -- Это и есть дорога?
      И Брандир ответил, что не знает дороги, но нужно бежать, чтобы спастись от Глаурунга в чаще.
      Тогда она сказала:
      -- Черный Меч был моим возлюбленным мужем, и я пойду на его поиски. Как ты мог подумать иное?
      И она пошла вперед.
      Она приблизилась к переправам и увидела Хауд-эн-Эллет, и ее охватил ужас. С криком побежала она на юг вдоль реки.
      Брандир увидел ее со склона холма и свернул, чтобы пересечь ей дорогу, но он был еще позади, когда Ниниэль оказалась среди разрушений: там она увидела лежащего дракона, но не обратила на него внимания, потому что рядом с ним лежал человек, и она бросилась к Турамбару, тщетно зовя его по имени. Тогда, обнаружив, что рука его сожжена, она омыла ее и перевязала. Она поцеловала мужа и просила его подняться.
      Но тут Глаурунг пошевелился в последний раз перед смертью, испустил дух, сказав:
      -- Привет, тебе, Ниенор, дочь Хурина! Я обрадую тебя: ты нашла своего брата, и теперь ты знаешь его: это он, убийца в темноте, но самое худшее из всех его деяний ты почувствуешь в себе!
      Посмотрев на лежащего Турина, она воскликнула:
      -- Прощай, о дважды любимый! А Турин Турамбар турун амбартанен! Хозяин судьбы, которого одолела судьба! О как прекрасно быть мертвой!
      Тогда Брандир бросился к ней, но она ускользнула от него и, подбежав к обрыву Кабед-эн-Арас, бросилась с него, и погибла в бурном потоке.
      Тогда Брандир подошел к краю обрыва, взглянул вниз и в ужасе отвернулся - даже если бы у него не было больше желания жить, он не хотел бы найти свою смерть в этих ревущих водах. И с этого времени более ни один человек не смотрел на Кабед-эн-Аррас, ни один зверь, ни одна птица не появлялись у обрыва, и ни одно дерево не росло здесь. И место это назвали Кабед-Наэрамарт, Прыжок навстречу Ужасной Судьбе.
      Брандир пришел в Нан Гирит, и люди спрашивали его:
      -- Видел ли ты ее? Почему Ниниэль ушла?
      И Брандир ответил:
      -- Ниниэль ушла навсегда, дракон мертв и Турин тоже, и это хорошо.
      Он продолжал:
      -- Выслушайте меня до конца. Ниниэль, любимая нами, тоже умерла, она бросилась в Тенглин, не желая больше жить, потому что ей стало известно, что она на самом деле была Ниенор, до того как лишилась памяти, а Турамбар был ее родным братом, Турином.
      Он кончил, и народ заплакал, и тут перед ними появился сам Турин. После смерти дракона он пришел в себя.
      Увидев его, люди отпрянули в страхе, но Турин сказал:
      -- Успокойтесь и радуйтесь: дракон мертв, а я жив! Но по какой причине вы пренебрегли моим советом и пошли навстречу опасности? И где Ниниэль? Потому что я хочу ее видеть. Наверное, вы не привели ее из дома?
      Тогда Брандир рассказал ему все, что произошло, и о смерти Ниниэль, но жена Дорласа воскликнула:
      -- Нет, вождь, он безумен! Потому что он сказал, что ты мертв, и назвал это доброй вестью. Но ты жив!
      Турамбар пришел в ярость и поверил, что причиной была ненависть и зависть Брандира, и он со злобой говорил с Брандиром, и тогда Брандир рассказал ему, что он услышал, и назвал Ниниэль дочерью Хурина Ниенор.
      Тогда Турамбар впал в бешенство и обвинил Брандира в том, что тот повел Ниниэль на смерть и с удовольствием огласил ложь Глаурунга - если только не придумал ее сам.
      Затем он зарубил Брандира и бежал от людей в лес. Как
      раз тогда Маблунг с отрядом перебрался через переп равы Тенглина и, узнав Турина, приветствовал его и обрадовался. Он пришел для того, чтобы помочь Турину в битве с драконом.
      Но Турин сказал:
      -- Ты пришел слишком поздно: дракон мертв! Они
      изумились и воздали ему почести, но он сказал: -- Я
      прошу лишь об одном. Сообщите мне новости о моей сестре и матери, так как я узнал, что они ушли в скрытое королевство.
      Тогда Маблунг смутился, но рассказал, как пропала Морвен, а Ниенор убежала на север.
      Тут Турин понял, что судьба настигла его, и он напрасно убил Брандира.
      И Турин захохотал, вскричав:
      -- Это поистине жестокая шутка!
      И он приказал Маблунгу уйти и вернуться в Дориат, и унести с собой проклятье ему.
      -- И будь проклят за то, что ты исполнил порученное тебе! Это единственное мое желание, а теперь наступает ночь!
      И он умчался от них, а они последовали за ним. Но Турин
      опередил их, и придя в Кабед-эн-Арас, увидел, что наступила зима. Он вытащил свой меч и сказал:
      -- Привет, Гуртанг! Ты не признаешь ни повелителя, ни верности кому бы то ни было, кроме руки, которая владеет тобой! Ты не отступишь ни перед чьей кровью! Так не возьмешь ли ты кровь Турина Турамбара, сможешь ли ты быстро убить меня?
      Из стали зазвенел голос:
      -- Да, я с радостью выпью твою кровь, чтобы я смог забыть кровь Белега, моего хозяина, и кровь Брандира, убитого несправедливо. Я убью тебя быстро!
      Тогда Турин воткнул рукоять меча в землю и бросился на острие, и жизнь его оборвалась.
      Тут появились Маблунг и эльфы и увидели мертвого Глаурунга и тело Турина, и скорбь наполнила их сердца.
      Они подняли Турина и увидели, что меч переломился пополам, потом разожгли костер и сожгли дракона.
      А Турина схоронили в высоком кургане и обломки Гуртанга положили рядом с ним. А когда все было кончено, эльфы запели плач о детях Хурина и водрузили на могиле огромный серый камень, на котором было вырезано рукой Дориата:
      Т У Р И Н ТУРАМБАР ДАГНИР ГЛАУРУНГА а ниже было написано:
      НИЕНОР НИНИЭЛЬ Но тела ее там не было, и никто так и не узнал, куда воды Тенглина унесли его.
      Ч А С Т Ь 22.
      О Р А З Р У Ш Е Н И И Д О Р И А Т А
      Так кончилась история Турина Турамбара, но Моргот не спал, его счеты с домом Хадора не кончились, хотя Хурин находился в его власти, а Морвен скиталась в лесах.
      Страшной была участь Хурина, а Моргот всеми путями пытался бросить злую тень на Тингола и Мелиан, потому что ненавидел и боялся их.
      Решив, что час настал, он освободил Хурина и разрешил ему идти, куда тот пожелает. Моргот притворился, будто сделал это из сострадания к врагу, но он лгал: Хурин еще должен был стать орудием его ненависти к эльфам и людям.
      Хурин принял предложенную свободу и опечалился, отравленный словами Темного владыки, а тогда прошел год со смерти Турина, потому что двадцать восемь лет провел в плену Хурин и теперь изменился неузнаваемо.
      Он пришел в Хитлум, и вождям Восточноязычных донесли о том, что через пески Анфауглита движется большая кавалькада военачальников и черных солдат Ангбанда, и следом за ними идет старик, как будто пользующийся там величайшими почестями. Поэтому они не тронули Хурина и беспрепятственно пропустили в эти земли. Они поступили мудро, потому что остатки его собственного народа избегали Хурина - ведь он шел из Ангбанда и казался союзником Моргота.
      Освобождение только увеличило горе Хурина, и он покинул земли Хитлума и направился в горы, и там вспомнил о Тургоне, и ему захотелось снова попасть в скрытое королевство Гондолина.
      Он спустился с Эред Витрина, не зная, что слуги Моргота следят за каждым его шагом. Переправившись через Бритиах, он вошел в Димбар и добрался до подножия Эрхориата.
      Стража огромных орлов была теперь удвоена, и они увидели далеко внизу Хурина, и в тот же час сам Торондор принес об этом весть Тургону, сочтя ее важной, но Тургон сказал:
      -- Разве Моргот спит? Ты ошибся!
      -- Пока что нет, - ответил Торондор, - если бы орлы Манве могли ошибаться, тогда уже давно бы, вождь, тайна твоего королевства была бы раскрыта!
      -- В таком случае, твои слова предвещают недоброе, сказал Тургон, - потому что они могут иметь только один смысл. Даже Хурин Талион уступил воле Моргота. Мое сердце закрыто для него!
      Но когда Торондор оставил его, Тургон долго сидел в раздумье, и сердце его смягчилось, и он послал орлов разыскать Хурина и привести его, но они не смогли найти его, потому что Хурин стоял в отчаянии под утесами Эрхориата.
      Тогда он громко закричал в глуши. Поднявшись на скалу, Хурин посмотрел в сторону Гондолина и воззвал громким голосом:
      -- Тургон! Тургон! Вспомни топь Сереха! Тургон, или ты не слышишь меня в своих скрытых залах?
      Но в ответ не раздалось ни звука.
      Однако были уши, слышавшие слова Хурина, и сообщение об этом дошло до Моргота, и он улыбнулся, потому что теперь он точно знал, в какой местности живет Тургон. Это было первое зло, которое принесла свобода Хурина.
      Когда наступила тьма, Хурин спустился в горы и погрузился в сон. Во сне он услышал голос Морвен, она много раз повторяла его имя, и голос ее доносился из Бретиля, и, проснувшись, он направился вдоль опушки к переправам Тенглина. Ночные часовые, заметив его, испугались, что видят призрак, поэтому Хурина никто не остановил, и он прошел туда, где был сожжен Глаурунг, и увидел высокий камень стоящий на краю Кабед-Наэрамарта. Но Хурин не взглянул на камень, потому что знал, что там написано, и глаза его увидели, что он здесь не один: в тени камня сидела женщина. Она откинула капюшон и подняла лицо: седая и старая, глаза их встретились, и Хурин узнал ее. Это была она, самая прекрасная и гордая женщина былых дней!
      -- Ты пришел, - сказала она. - Я так долго ждала!
      -- Темна была дорога, и я пришел, как только смог! ответил он.
      -- Но слишком поздно! - сказала Морвен. - Они умерли!
      -- Я знаю, - ответил Хурин, - но не ты.
      Морвен сказала:
      -- Почти. Я опустошена! Я уйду вместе с солнцем, времени осталось мало, если ты знаешь, скажи мне: как она нашла его?
      Хурин не ответил, и они сели рядом с камнем и не говорили больше. Морвен умерла. Он посмотрел на нее в сумерках и ему показалось, что слезы горя исчезли с ее лица.
      -- Она не была побеждена, - сказал Хурин и закрыл ей глаза. Сердце в нем окаменело.
      Хурин очнулся, и ярость вскипела в нем, его единственным желанием было отомстить за зло, причиненное его роду.
      Хурин встал и вырыл могилу для Морвен, и вырезал на камне слова: "Здесь лежит также Морвен Элодвен".
      Хурин переправился через Тенглин и пошел на юг по дороге, что вела в Нарготронд. Наконец он пришел к берегам Нарога и отважился перейти реку по камням, и остановился перед разбитыми деревьями Фелагунда.
      Здесь следует сказать, что после ухода Глаурунга Мим отправился в Нарготронд и вполз в разрушенные залы Нулуккиздин, он завладел ими и сидел, перебирая золото и драгоценные камни. Поблизости не было никого, кто мог бы его ограбить.