9. ЛОГОВО ШЕЛОБ

Наверное, был действительно день, как и сказал Горлум, но хоббиты не видели никакой разницы, разве что тяжелое небо стало менее черным, похожим на большую дымную крышу; вместо тьмы глубокой ночи, задерживавшейся еще в щелях и ямах, мир теперь покрывала серая мерцающая тень. Они пошли — Горлум впереди, хоббиты бок о бок сзади — вверх по каменному длинному ущелью меж скал и колонн выветрившегося камня, стоящими, как огромные бесформенные статуи с обеих сторон. Не слышно было ни звука. Впереди, примерно в миле, виднелась огромная серая стена, последняя горная преграда. По мере их приближения она становилась все темнее и выше, пока не закрыла собой всю видимость. Глубокая тень лежал у ее подножья. Сэм принюхался к воздуху.

— Уф! Этот запах! — сказал он. — Он становится все сильнее и сильнее.

Скоро они оказались в тени и в середине стены увидели вход в пещеру.

— Путь ведет туда, — тихо сказал Горлум. — Это вход в туннель.

Он не назвал его: Тореч Унгол — логово Шелоб. Оттуда доносилось зловоние, не смертоносный запах распада с лугов Моргула, а грязные испарения, как будто внутри были нагромождены горы отбросов.

— Это единственный путь, Смеагорл? — спросил Фродо.

— Да, да, — ответил тот. — Да, мы должны идти этим путем.

— Ты хочешь сказать, что бывал в этой дыре? — спросил Сэм. — Фью! Но может быть, для тебя не важны запахи.

Глаза Горлума блеснули.

— Он не понимает, что говорит, не так ли, моя прелесть? Нет, не понимает. Но Смеагорл может многое перенести. Да, он был там, о да. Это единственный путь.

— А откуда этот запах? — спросил Сэм. — Он похож… Ну, я не стану говорить, на что он похож. Какое-то логово орков, из которого сто лет не вычищали отбросы.

— Ну, — сказал Фродо, — орки или нет, а если это единственный путь, мы должны им воспользоваться.

Глубоко вдохнув воздух, они вошли вовнутрь. Через несколько шагов их окружила непроницаемая тьма. С подземелий Мории не знали Фродо и Сэм такой тьмы; если это возможно, то здесь она была еще глубже и плотнее. Там было движение воздуха, раздавалось эхо, чувствовалось пространство. Здесь же воздух был неподвижен, затхл, тяжел. Они шли как бы в черном тумане, который ослеплял не только глаза, но и мозг, так что даже воспоминание о цветах и формах и о всяком свете исчезало из памяти. Тут всегда была ночь, и всегда будет, и все было ночью.

Но некоторое время они еще могли чувствовать, и осязание их обострилось почти до болезненного состояния. Стены были к их удивлению, ровными, пол тоже, за исключением изредка встречавшихся ступенек, был ровным и гладким и продолжал слегка подниматься. Туннель был высоким и широким, таким широким, что хоббиты протянув руки не могли коснуться обеих стен сразу.

Горлум шел впереди. Казалось, он находится лишь в нескольких шагах. Пока они еще могли обращать внимание на такие вещи, они слышали перед собой его свистящее дыхание. Но через некоторое время их чувства притупились, и осязание и слух ослабели, и они продолжали брести, спотыкаясь, вперед и вперед, главным образом благодаря силе воли и желанию добраться наконец до выхода.

Они прошли, должно быть, довольно далеко, но время и расстояние совершенно не поддавались оценке. Сэм, шедший справа, ощупывая стену, почувствовал в ней отверстие; на мгновение до него донеслось слабое дуновение менее тяжелого воздуха, но они уже прошли мимо.

— Здесь не один туннель, — прошептал он с усилием: казалось трудным не то что говорить, даже дышать. — Орочье место!

После этого сначала он справа; потом Фродо слева прошли еще три четыре таких отверстия, широких и узких, но сомнений в главном пути не было, он не поворачивал и продолжал вести вверх. Но как долог он, много ли еще предстояло им идти, смогут ли они это выдержать? Тяжесть воздуха возрастала по мере их продвижения. И продвигаясь вперед, они чувствовали в кромешной тьме какое-то слабое сопротивление, словно что-то задевает их за головы и руки, какие-то мягкие щупальца, может быть это подземные растения. Они не могли определить, что это. Зловоние продолжало усиливаться. Оно росло до тех пор, пока хоббитам не стало казаться что этот запах — единственно оставшееся у них чувство и что это их мучение. Час, два часа, три часа — сколько они провели в этой лишенной света дыре? Часы, дни или недели. Сэм оставил свою сторону туннеля и прижался к Фродо, руки их встретились и сплелись, и так вместе они продолжали идти.

Наконец Фродо, ощупывающий левую сторону стены, обнаружил боковой ход. Он был гораздо шире, чем все пройденные ими; из него доносилось такое отвратительное зловоние и такое ощущение кроющейся опасности, что Фродо пошатнулся. Сэм споткнулся, чуть не упав.

Борясь с тошнотой и страхом, Фродо схватил Сэма за руку.

— Вверх! — хрипло, без голоса, сказал он. — Запах и опасность исходят отсюда. Быстрее!

Собрав все оставшиеся силы и решительность, он потащил Сэма за собой. Сэм, спотыкаясь пошел рядом с ним. Одни шаг, два три шага, наконец шесть шагов. Может они прошли это ужасное невидимое отверстие, но так или иначе, а двигаться стало легче, как будто чья-то враждебная воля на мгновение отпустила их. Держась за руки, они с трудом двигались дальше.

Почти немедленно перед ними встала новая трудность. Туннель раздваивался, и во тьме они не могли определить более широкий или более прямой проход. По которому им идти, по левому или по правому? Они не знали этого, а неверный выбор мог означать смерть.

— Куда пошел Горлум? — тяжело дыша, спросил Сэм. — И почему он не подождал нас?

— Смеагорл? — попытался позвать Фродо. — Смеагорл! — но голос его глох, и слова почти не срывались с его губ. Ответа не было и не было даже эха или дрожания воздуха.

— На этот раз он ушел насовсем, — пробормотал Сэм. — Я думаю, что именно сюда он и хотел нас привести. Горлум! Если я когда-нибудь дотянусь снова до тебя рукой, ты об этом пожалеешь.

Вскоре, спотыкаясь и шаря во тьме, они обнаружили, что левый проход закрыт: то ли это был тупик, то ли его загородил упавший сверху большой камень.

— Здесь нет пути, — прошептал Фродо. — И нужно идти по правому проходу.

— И быстро! — задыхался Сэм. — Здесь есть кое-что похуже Горлума. Я чувствую, что на нас что-то смотрит.

Они не прошли и нескольких ярдов, как сзади раздался звук, особенно ужасный в тяжелой тишине: булькающий, звучно журчащий звук и долгий зловещий свист. Они повернулись, но ничего не увидели. Они стояли неподвижно, как камин, глядя во тьму, и ждали сами не зная чего.

— Это ловушка! — сказал Сэм и положил руку на рукоять меча; делая это, он подумал о тьме могилы, в которой лежал этот меч. — Хотел бы я, чтобы старый том был поблизости, — почти произнес он.

И вот, когда он стоял в темноте, охваченный чернотой отчаяния, с гневом в сердце, ему показалось, что он видит свет: свет в мозгу, почти невыносимо яркий вначале, как солнечный луч в глазах того, кто долго находился в темнице без окон. Потом появились цвета: зеленый, золотой, серебряный и белый. Далеко, как на маленькой картине нарисованной мастером-эльфом, он увидел госпожу Галадриэль, стоящую на траве Лориена и подарки в ее руках. «А для вас, Хранитель Кольца, услышал он ее голос, отдаленный, но ясный, — я приготовила это».

Булькающий свист раздавался ближе, слышался треск, как будто трещали суставы какого-то существа, медленно двигающегося в темноте к своей цели.

— Хозяин, хозяин! — закричал Сэм, и жизнь вернулась в его голос. — Подарок госпожи! Звездное зеркало! Она сказала, что это будет для вас свет в темных местах… Звездное зеркало!

— Звездное зеркало? — пробормотал Фродо и как бы очнулся от сна. — Да. Почему я забыл о нем? Свет, когда всякий другой свет исчезнет! А здесь только свет может нам помочь.

Медленно рука его протянулась к груди, медленно извлек он фиал Галадриэли. Вначале тот мерцал слабо, как восходящая на небе звезда, пробивающаяся сквозь тяжелый восточный туман, но затем свет его усилился, и надежда ожила в сердце Фродо; фиал начал гореть, испуская лучи серебряного пламени, как будто сам Эрендил спустился сюда с высокого солнечного пути с последним сильмарилем во лбу. Тьма отступала от него, и скоро он сверкал, как бы в центре хрустального шара, и рука, державшая его, наливалась белым холодным огнем.

Фродо в удивлении глядел на этот чудесный дар, который он так долго носил с собой, не подозревая о его силе и могуществе. Редко вспоминал он о его наличии в пути, пока не пришли они в долину Моргула, и никогда он не использовал его, опасаясь быть обнаруженным из-за своего свечения.

— Эйн Эрендил эленион аниалима! — воскликнул он и сам не знал, что он проговорил: ему показалось, что в нем заговорил чей-то другой голос, ясный, не встревоженный гнилым воздухом подземелья.

Но в Средиземье есть и другие силы, силы ночи, и они стары и могущественны. И она, та, что ходит во тьме, услышала эльфийский возглас, дошедший из глубины времени, и не пропустила его мимо себя, и он не заставил ее на этот раз отступить. Произнеся эти слова, Фродо почувствовал навалившуюся на него чью-то злобу, чье-то злобное внимание. Он увидел в туннеле, между собой и тем отверстием, которое они с трудом миновали, две большие грозди фасеточных глаз — надвигающаяся угроза наконец-то стала видна. Сияние звездного зеркала отразилось от тысяч фасет, но в них вспыхнул бледный смертоносный огонь, пламя каких-то злых мыслей. Чудовищными и зловещими были эти глаза, звериные и в то же время полные сознания, в них светилась отвратительная радость хищника, загнавшего добычу в тупик, откуда ей уже не спастись.

Фродо и Сэм, ошеломленные ужасом, начали медленно пятиться; их взгляд не отрывался от зловещих глаз; но как только они попятились, глаза начали приближаться. Рука Фродо дрогнула, фиал опустился. Неожиданно, как бы освободившись от чар, они оба повернулись и побежали; но, оглянувшись, Фродо с ужасом отметил, что глаза прыгнули им вслед. Его, как облако, окружил запах смерти.

— Стой! Стой! — отчаянно закричал он. — Бежать бесполезно.

Глаза медленно подползали.

— Галадриэль! — закричал Фродо, и собрав все свое мужество, снова поднял фиал.

Глаза остановились. На мгновение внимание их ослабло, как будто в них появился слабый намек на сомнение. Сердце у Фродо загорелось, и не думая о том, что он делает, глупость ли это, отчаяние или храбрость, он взял фиал в левую руку, а правой извлек свой меч. Жало вспыхнуло в серебряном свете, острое эльфийское лезвие испускало искры, края его горели голубым пламенем. Держа фиал над головой, а меч перед собой, Фродо, хоббит из Удела, пошел навстречу глазам.

Глаза дрогнули. Сомнение усилилось в них при приближении света. Одни за другим они потускнели и медленно начали отступать. Никогда их еще не поражала такая смертоносная яркость. В своем подземелье они никогда не видели ни солнца, ни луны, ни звезд, но теперь звезда сама спустилась на землю. Она приближалась, и глаза струсили. Один за другим они потемнели, повернули, и огромное туловище, едва различимое во тьме, тяжело двинулось назад по туннелю. Глаза исчезли.

— Хозяин! Хозяин! — воскликнул Сэм. Он шел за Фродо, держа наготове свой меч. — Звезды и слава! Эльфы сочинили бы об этом песню, если бы только узнали! Я хочу жить, чтобы рассказать им об этом и услышать их песню. Но не ходите туда, хозяин! Не ходите к логову! Попытаемся выбраться из этой подлой норы!

Они повернули назад и вначале пошли, а потом побежали. С каждым их шагом запах логова ослабевал и сила возвращалась в их тела. Пол туннеля круто поднимался. Но ненависть подземного логова, летела за ними, немного ослепшая, но непобежденная, жаждущая смерти. Навстречу им подул холодный ветер. Отверстие, конец туннеля — и вот он перед ними. Тяжело дыша, стремясь поскорее добраться до открытого места, они бежали вперед — и, в изумлении попятившись остановились. Выход был закрыт какой-то преградой, но не из камня — вначале она казалась мягкой и слегка поддающейся, но на самом деле была непроходима — воздух проходил сквозь нее, но свет — нет. Они попытались прорваться, но были отброшены назад.

Подняв фиал, Фродо посмотрел вперед и увидел серость, которую не могло пробить или осветить сияние звездного сосуда. Поперек туннеля была натянута обширная паутина, похожая на работу паука, но гораздо более густая, и каждая паутинка была толщиной с веревку.

Сэм угрюмо рассмеялся.

— Паутина! — сказал он. — Это все? Паутина! Значит, это паук.

В ярости он ударил по ближайшей нити мечом, но не смог перерубить ее. Она немного поддалась, но потом распрямилась, как натянутая тетива, и отбросила меч и державшую его руку. Трижды Сэм бил изо всей силы, и наконец одна-единственная прядка из всех бесчисленных прядей щелкнула, лопнула и свилась в воздухе. Одни конец ее ударил Сэма по руке, и тот закричал от боли и поднес руку ко рту.

— Потребуется много дней, чтобы очистить дорогу таким образом, — сказал он. — Что же делать? Не вернулись ли глаза?

— Нет, пока не видно, — ответил Фродо. — Но я по-прежнему чувствую, что они смотрят на меня или думают обо мне — может быть, составляют новый план. Если этот свет ослабеет, они быстро окажутся здесь.

— Пойманы в самом конце! — горько сказал Сэм; гнев победил в нем усталость и отчаяние. — Птенцы в гнезде. Пусть проклятие Фарамира упадет на Горлума и побыстрее!

— Это не поможет нам теперь, — заметил Фродо. — Посмотрим, что может сделать жало. Это эльфийское лезвие. В темных долинах Белерианда, где оно было выковано, висели паутины ужаса. А ты будь начеку и смотри назад. Вот, возьми звездный сосуд. И не бойся. Держи его высоко и карауль.

Фродо подошел к огромной серой сети, размахнулся, нанес свистящий удар по целой пряди нитей и тут же отступил. Голубое сверкающее лезвие прорезало их: как трава под косой, они дернулись и повисли, покачиваясь. Появилось большое отверстие.

Удар за ударом наносил он, пока вся сеть в пределах его досягаемости не была разрублена и концы ее висели, покачиваясь как бы от легкого ветерка. Ловушка была разорвана.

— Идем! — воскликнул Фродо. — Вперед!

Дикая радость спасения из самого отчаянного положения неожиданно заполнила его мозг. Голова его закружилась как от глотка крепкого вина. Он подпрыгнул и закричал.

Темная земля показалась ему светлой, когда взгляд его вырвался из подземной ночи. Большие столбы дыма поднимались и становились тоньше, проходил последний час унылого дня; красное зарево Мордора превратилось в унылую полумглу. Но Фродо казалось, что он смотрит на утро неожиданной надежды. Он почти достиг вершины стены. Осталось немного. И ущелье Кирит Унгол было перед ним зазубриной в черноте хребта, и скальные рога возвышались с обеих сторон его. Короткий переход, и он минует их!

— Тропа, Сэм! — воскликнул он, не замечая высоты своего голоса, который вырвавшись из удушающей атмосферы туннеля, звенел резко и чисто. — Тропа! Беги, беги, и мы вырвемся, прежде чем кто-нибудь сумеет остановить нас!

Сэм шел за ним так быстро, как позволяли его несгибающиеся ноги; но радуясь свободе, он был беспокоен и все время оглядывался назад, на темную арку туннеля, опасаясь увидеть глаза или какую-нибудь невообразимую фигуру, преследующую их. Слишком мало он и его хозяин знали о коварстве Шелоб. У нее было много выходов из логова.

Здесь жила она долгие века, злое существо в виде паука, одно из тех чудовищ, что жили в земле эльфов на западе, которая сейчас затоплена морем. С таким чудовищами сражался Берен в Горах Ужаса в Дориате, прежде чем встретился с Лютиен на зеленой лужайке, поросшей болиголовом и освещенной лунным светом, давным-давно. Как появилась здесь Шелоб, как спаслась, не говорят, потому что мало сказаний дошло от темных лет. Но она была здесь до Саурона и до первых камней Барад-Дура; она не служила никому, только себе, пила кровушку эльфов и людей, раздувалась и жирела от своих бесконечных пиров, плела повсюду свои сети. Все живые существа были ее пищей. Далеко разбросала она свое отродье — выродков от встреч с собственным потомством, которых она потом убивала; ее отпрыски пробирались от ущелья к ущелью от Эфел Дуата на востоке до Дол Гулдура и крепостей Чернолесья. Но никто не мог соперничать с ней, Шелоб великой, последним порождением Унголиант, созданным, чтобы беспокоить несчастный мир.

Много лет назад увидел ее Горлум-Смеагорл, который бродил по темным норам и переходам, увидел и преклонился перед нею, и чернота ее злобы победила его, оторвала от света и радости. Он пообещал приводить к ней добычу. Но то, к чему он стремился, ее не интересовало. Ничего она или почти ничего не знала о башнях, о Кольцах, о том, что создано рукой или мозгом — она хотела только убивать и поглощать свои жертвы, жиреть и раздуваться, пока земля не сможет больше выдерживать ее.

Однако теперь она давно уже была голодна, прячась в своем логове, так как сила Саурона росла и жизнь бежала от его границ. Город в долине умер, и ни люди, ни эльфы больше не приходили сюда, лишь изредка несчастные орки. Плохая еда и очень осторожная. Но Шелоб должна была есть, и так как орки прорывали все новые пути из башен и от тропы, она ловила их. Но ей хотелось более сладкого мяса. И Горлум привел к ней добычу.

— Посмотрим, посмотрим, — часто говорил он себе на опасных дорогах от Эмин Муила к башне Моргула, — посмотрим. Может быть так, о да, может быть, что когда она отбросит кости и одежду, мы найдем ее, найдем ее, драгоценность, награду бедному Смеагорлу, который привел хорошую еду. И мы спасем драгоценность, как мы и обещали. О да. А когда мы найдем ее, она об этом узнает, она за все заплатит, о да, моя прелесть. Все тогда заплатят!

Так он думал, надеясь скрыть от нее свои мысли, даже когда он снова появился перед ней, низко кланяясь. Спутники его в это время спали.

Что касается Саурона, то он знал, где она скрывается. Ему нравилось, что она живет здесь, голодная, но неизменная в своей злобе, надежный страж древней тропы в его землю. А орки, хоть они и верные рабы, но их у него предостаточно. Если Шелоб время от времени ловит их, чтобы поддерживать свой аппетит, что ж, на здоровье: он поделится с нею. И как иногда человек бросает лакомство своей кошке (моя кошка, называл он ее, хотя она и не принадлежала ему), так Саурон посылал ей пленников, которых больше не мог использовать: он велел отводить их к ее норе и затем выслушивал рассказы об ее играх.

Так жили они оба, не опасаясь ни нападения, ни конца своей злобы, ни гнева. И никогда ни одна муха не спасалась от паутины Шелоб. Тем более силен был теперь ее гнев и голод.

Ничего из этого не знал бедный Сэм, но он чувствовал, как растет его ужас, растет угроза, которую он не может видеть. И так тяжела была эта угроза, что мешала ему бежать, ноги его как будто налились свинцом.

Ужас был вокруг него, враги впереди, а хозяин беззаботно бежал им навстречу. Посмотрев вперед, Сэм увидел две вещи, которые увеличили его отчаяние. Он увидел, что меч, который Фродо по-прежнему держал в руке, светился синим пламенем; и он увидел, что хотя небо стало темным, но окно в Башне оставалось красным.

— Орки! — пробормотал он. — Тут повсюду орки и кое-что похуже орков.

Быстро вспомнив свою привычку к скрытности, он закрыл рукой драгоценный фиал, который все еще нес. Рука его красная от живой крови, осветилась внутренним светом, и он затем сунул выдававший его свет в карман и закрыл плащом. Теперь он постарался ускорить свой бег. Хозяин опередил его, он находился в двадцати шагах впереди и летел как стрела. Скоро он исчез из виду в этом сером мире.

Едва Сэм успел спрятать свет звездного сосуда, как появилась она. Он увидел ее неожиданно немного впереди и слева от себя, выползающую из черной норы в тени утеса, — наиболее отвратительная фигура, когда-либо виденная им, более ужасная, чем можно вообразить себе в кошмарном сне. Она была похожа на паука, но размером превосходила огромных хищников и была страшнее их из-за ужасных, не знающих жалости глаз. Те глаза, которые он считал побежденными, отступившими, теперь снова горели злым огнем, выступая из отвратительной головы. У нее были большие рога, а за короткой стеблеобразной шеей огромное раздувшееся туловище, большой мешок, раскачивающийся между ногами. Туловище было черным, а нижняя часть живота, бледная и светящаяся, издавала зловоние. Ее ноги были согнуты, с большими узловатыми суставами высоко за спиной, а из спины, как стальные копья, торчала щетина. Каждая нога оканчивалась ногтем.

Протянув свое мягкое хлюпающее тело и согнутые ноги сквозь внешний выход их логова, она двинулась с ужасающей скоростью, быстро передвигая ноги, а иногда прыгая. Она оказалась между Сэмом и его хозяином. То ли она не заметила Сэма, то ли избегала его, как носителя огня, но она сосредоточила свое внимание лишь на одной добыче — Фродо, лишившегося своего фиала и не подозревавшего об опасности. Он бежал быстро, но Шелоб была быстрее, и в несколько шагов она догнала его.

Сэм, задыхаясь, собрал все свои силы.

— Назад! — закричал он. — Оглянитесь, хозяин! Я… — Но тут крик его прервался.

Длинная тощая рука зажала ему рот, другая сжала горло, а что-то обвилось вокруг его ног. Застигнутый врасплох, он оказался в руках противника.

— Поймали его! — свистел Горлум ему на ухо. — Наконец, моя прелесть, мы поймали его, да, отвратительного хоббита. Мы поймали этого. Она возьмет другого. О да, Шелоб возьмет его, не Смеагорл: он обещал, он совсем не причинит вреда хозяину. Но он поймал тебя, тебя, отвратительного грязного маленького хоббита! — он плюнул Сэму на шею.

Ярость от этого предательства, отчаяние от задержки в то время, как хозяин находится в смертельной опасности, придали Сэму такую силу, какой Горлум никак не ожидал от этого медлительного глупого хоббита — таким он считал Сэма. Сам Горлум не смог бы вырваться так быстро и яростно; рука его соскользнула со рта Сэма, Сэм попытался освободиться от второй руки, сжимавшей горло. Меч он по-прежнему держал в правой руке, а левой за плеть нес посох Фарамира. В отчаянии он пытался ударить своего врага. Но Горлум был слишком проворен. Протянув длинную правую руку он схватил Сэма за запястье; пальцы его были как тиски; медленно и безжалостно сгибал он руку, пока с криком боли Сэм не выпустил меч, который упал на землю; и все это время вторая рука Горлума все крепче сжимала Сэму горло.

Тогда Сэм использовал последнюю хитрость. Изо всей силы он отшатнулся и прочно встал на ноги; затем неожиданно оттолкнулся и прыгнул ногами вперед.

Не ожидавший этого, Горлум упал, и Сэм оказался на нем. Послышался резкий свист, и на мгновение рука Горлума выпустила горло Сэма. Но пальцы его еще сжимали правую руку Сэма. Но пальцы эти ослабли. Сэм рванулся вперед и встал, затем быстро повернулся направо, выворачивая запястье, которое сжимал Горлум. Подняв в левой руке посох, он изо всех сил опустил его на протянутую руку Горлума чуть ниже локтя.

С криком Горлум выпустил его руку. Тут Сэм набросился на него; не перекладывая посох, он нанес им жестокий удар. Быстро, как змея, Горлум скользнул в сторону, и удар, нацеленный ему в голову, пришелся по спине. Посох треснул и сломался. Это было слишком для Горлума. Его старая игра заключалась в том, чтобы хватать сзади. И редко она ему не удавалась. Но на этот раз, обманутый злобой, он допустил ошибку — позволил себе заговорить, прежде чем обе его руки сомкнулись на шее жертвы. Его прекрасный план не удался, все расстроилось, когда во тьме так неожиданно вспыхнул этот проклятый свет. Такая борьба не для него. Сэм нащупал на земле свой меч и поднял его. Горлум закричал и большими прыжками, как лягушка, побежал прочь на четвереньках; прежде, чем Сэм смог догнать его, он исчез, с поразительной скоростью убежав к туннелю.

Сэм с мечом в руке бежал за ним, но Горлум исчез. Сэм стоял перед темным отверстием, и в лицо его било зловоние. И тут Сэм вспомнил о Фродо и о чудовище. Он повернулся и отчаянно побежал по тропе, зовя хозяина по имени. Он опоздал. В этой части замысел Горлума удался.

10. ВЫБОР МАСТЕРА СЭМВАЙСА

Фродо лежал на земле лицом вверх, а чудовище наклонилось над ним, настолько занятое своей жертвой, что не обращало внимания на Сэма и его крики, пока он не оказался рядом. Подбежав, Сэм увидел, что Фродо связан паутиной от лодыжек до плеч, и чудовище передними лапами потащило его тело прочь.