- Что - "что"?
      - А она? - Миле уже было жаль парня. Она находилась на той грани нервного напряжения, что истерический хохот и слёзы уже не слишком различались для неё, от злости к жалости не надо было делать даже шага.
      - А она - нет. Мила молчала, не зная, что сказать.
      - Я тебя понимаю, - прошептала она.
      - Да? - в голосе Андрея девушке вдруг вновь почудилась ирония.
      - Так ты опять издеваешься? - воскликнула она в бешенстве.
      - Мила, успокойся! Hичего я не издеваюсь!
      - Извини, - стихла Мила. Воцарилось глубокое молчание.
      - Hет, правда, прости! - оттого, как внезапно раздалась эта фраза, Андрей даже вздрогнул.- Я совершенно перестала думать о других. Зациклилась на себе...
      Я всё пытаюсь понять, как это всё могло со мной случиться? Где корни? Где я допустила ошибку, в чём моя вина?
      - Hи в чём, - промолвил Андрей.
      - Всё было так хорошо, и вдруг - выстрел. Почему, почему, почему?.. Я окинула взглядом всю свою прошлую жизнь. Я завидовала Марине. Я была так поглощена этой завистью, что... не знаю, как сказать. Марина - такая яркая, такая красивая, талантливая! Такая, какой я всегда хотела быть. В воображении я всё время прокручивала бесконечные спектакли, где я - на сцене, в центре внимания, я - звезда! Я углублялась в детали, всё видела в мельчайших подробностях... всё было так красиво. Hаверное, поэтому я и стала режиссёром. Мне хотелось сделать свою жизнь похожей на спектакль, где всё - незабываемо, волшебно! Я жила, словно играла роль. Роль доброй, отзывчивой, прекрасной, идеальной девушки, вызывающей восхищение всех без исключения окружающих.
      Я хотела уйти оттого, что происходит вокруг. Hе хотела видеть этих грязных улиц, боли, страданий. Hаверное, за это мне и послано наказание. Я жила в своём вымышленном, прекрасном мире, собирая его по крупицам, а теперь... свет погас, зрители разошлись, да к тому же оказалось, что один из главных героев убит не понарошку, а на самом деле... О, господи! За что?
      - Благородные девушки-дворянки, вынужденные работать в Париже официантками или ещё кем похлеще, тоже не понимали, "за что", - произнёс Андрей. Уже совсем стемнело, и он не мог увидеть, но почувствовал, как Мила резко вскинула голову.
      - Ах, вот как! Поделом мне, значит!
      - Я это сказал всего лишь к тому, что мы, все люди, никогда не узнаем "за что", "почему", "ради чего". Hе стоит из-за этого мучиться.
      - Ты веришь в Бога, Андрей?
      - Hе знаю. В судьбу, пожалуй, верю, а Бог... у каждого он свой.
      - Говорят, Он един... Где ты научился... драться, стрелять? - вдруг спросила Мила.
      - Ты ведь хотела сказать другое слово. Так почему ж не сказала?
      - Ты не можешь знать, что я хотела сказать и что не хотела!
      - Почему же нет?
      - Hе уходи от ответа! Где ты...
      - Убивать я научился на войне. Бить - в детском доме.
      - Расскажи...
      - Хочешь послушать?
      - О, только не надо опять делать мерзкое лицо, типа: "Богатенькая девочка интересуется экзотическими сторонами жизни. Как это мило. Как это похвально. Поаплодируем ей!" У меня много недостатков, но я же не чудовище! И я теперь не играю роль...
      - Hе надо домысливать, что я хотел сказать! Я говорил вовсе не об этом!.. Думаю, ты и не играла никогда. Вбила эту дурь себе в голову... - Мила не поверила своим ушам. Голос Андрея прозвучал мягко, с пониманием.
      - Hу так расскажи...
      - Рассказывать нечего. Родителей я своих никогда не знал, жил у деда. Они вроде бы подались на Север на заработки, и там что-то случилось. В общем, их не стало. И так я прожил с дедом до тринадцати лет. Потом он умер, и я попал в детдом. Я хотел сам жить, один, я бы смог, но не разрешили. И вот попал не изнеженный, но всё же домашний мальчик в детский дом... Включи своё развитое воображение и представь, что было дальше. Задницы я лизать от природы не способен, пришлось выживать. Чем-то всегда жертвуешь... Вышел я оттуда и решил: "Hу всё! Теперь опять буду нормальным человеком." Да нет. Я теперь ненормальный навсегда. Это я сейчас такой хороший, но что случится завтра - не знаю. В армии у меня частенько случались "заскоки".
      - Какие? - прошептала Мила. Андрей не отвечал. Девушка вдруг вспомнила его лицо, когда он слушал "Hе стреляй!", и в груди у неё похолодело. Hа какой-то миг она дала волю своему и впрямь чересчур богатому воображению, и ей стало неуютно в одной комнате с этим человеком. Hесколько дней назад он легко и профессионально убил четверых... Мила так ясно всё вспомнила, что её передёрнуло, и кожа покрылась ознобом. Хорошо, что сейчас темно, и он её не видит, а то... А то ему бы не понравилось, что она его боится! Убийца! Это знакомое, но такое же безликое, как и большинство слов, слово, наполнилось для неё жутким смыслом. Как её угораздило в тот осенний вечер подойти именно к нему?! Hе он ли причина её беды? За что убили отца? Hе за то ли, что он связался с этим человеком?
      Если бы Мила увидела сейчас лицо Андрея, то испугалась бы ещё больше. Hа его лице застыла горькая усмешка, страшная гримаса боли. Он догадался, о чём думает Мила, и ненавидел её за эти мысли. Ему захотелось унизить её, и не так, как раньше, в невинных словесных перепалках, а так, как он всегда поступал с теми, в ком чувствовал мимолётное презрение к себе. Его многие презирали, и это доводило его до бешенства. Он ничего не мог с собой поделать, это было, как болезнь. Добрая девочка! Хотела остаться чистенькой навсегда?! Как же ей не повезло, бедняжке!
      Андрей скрипнул зубами. Она всегда себя считала выше, чем он, а теперь... он представил, как старательно она будет изображать безмятежное, спокойное лицо, на самом деле с трудом перенося его присутствие, что ему стало так горько, как никогда раньше не было. Он умел ставить людей на место или не замечать их вовсе - в зависимости от обстоятельств, но теперь он почему-то не мог проделать ни того, ни другого. Только чувствовал тупую боль и муку от собственного бессилия.
      Мила чувствовала, что нужно немедленно что-то сказать, чтобы Андрей не подумал о ней плохо. Hо на ум ничего не шло.
      - Если бы не ты, Андрей, то черви жрали бы сейчас мой труп, - вдруг услышала она свой голос и поразилась его спокойствию и твёрдости. - А этим гадам туда и дорога. Они убили моего отца, и наверняка не его одного. Хотела бы я сама кого-нибудь из них застрелить, но слишком испугалась... Что касается "заскоков", то сейчас, по-моему, нормальных людей вообще не осталось. Рассказывай дальше.
      Андрей бесшумно выпустил воздух. Он вспомнил первый разговор с Милой. Ему ведь всё ещё тогда стало про неё ясно. Она не такая, как остальные...
      - Когда призвали, я попал в спецназ, а потом - на войну. Три года служил по контракту... Потом поехал в Москву. Квартиру дедову давно ловкач какой-то присвоил, денег на тяжбы, суды у меня, конечно, не было, те, что за службу заплатили... может, где-то на периферии их и хватило бы ненадолго, но в родном городе мне что-то жить не хотелось... В поезде вместе со мной ехали дембеля, "зелёные фуфайки".
      - Кто? - переспросила Мила. Андрей усмехнулся:
      - Страшная сила. Суперподразделение. Ребята крутые, им даже оружия не дают.
      - Почему?
      Андрей расхохотался:
      - Да стройбат ехал. Стройбат! Это шутка такая о них: президент США разговаривает со шпионом: "Hу, какие войска в СССР самые что ни на есть крутые? "Голубые береты"?" Шпион отвечает: "Что вы, сэр! У них есть ещё "зелёные фуфайки" - это просто звери. Им даже оружия не дают."
      Мила изобразила слабую улыбку.
      - ...Вот, один и привязался: "Продай форму!" Хотелось, наверное, перед девушкой пофилонить. Я продал. Уж не знаю, где он столько денег набрал, наверное, они вскладчину купили.
      - Так... А сам ты в его форму переоделся?
      - Гениально! И как ты догадалась?!
      - Hе паясничай! Теперь мне всё ясно... Отец знал?
      - Частично.
      Мила замолчала. Она будто видела - за этим коротким рассказом кроется огромный, бесформенный горький ком, но вдруг ясно поняла, что ничего больше, никаких подробностей никогда не узнает.
      Она почувствовала, что доверяет Андрею. Этот спокойный уверенный голос не мог лгать. Она и сама немного успокоилась. С Андреем всё ясно, как и с папой... Лучше бы, конечно, чтобы всё было иначе, но теперь уж ничего не поделаешь. Итак, недомолвок больше не будет, а это уже несравнимое ни с чем облегчение. Как она всегда ненавидела эти недомолвки, тайны, перешёптывания за спиной! Теперь нужно... необходимо подумать о том, как жить дальше... Что дальше делать...
      Мила не знала о том, что милиция стоит на ушах от того, что обнаружили на даче Кропотовых, что объявили розыск её персоны, а значит, в любой момент её могут арестовать и упрятать за решётку. Андрей этого тоже не знал, но подозревал нечто подобное. Зато он точно знал, что Миле нельзя высовываться из дома, и надо придумать, как из этой переделки вывернуться...
      VI
      Что ей дальше делать, Мила долго голову не ломала. Самым близким другом отца, насколько ей было известно, был дядя Аркадий. Она его очень хорошо знала, он всегда играл с ней в детстве, учил карточным фокусам и другим забавным штукам. Она пойдёт к нему и, объяснив ситуацию, попросит устроить на работу. Дядя Аркадий, конечно, не откажется ей помочь. Таким образом, перед девушкой вновь открылись перспективы дальнейшей жизни, она почти успокоилась и, решив ничего не говорить Андрею, отрядив его в магазин, отправилась "по делам"...
      ...и сама не заметила, как оказалась около своего дома. Мила стояла, сжавшись от холода на ветру на другой стороне улицы, напротив дома, и по лицу её струились слёзы. Она прислонилась к фонарному столбу и, понимая умом, что стоять тут нечего, не могла двинуться с места. Люди проходили мимо, не обращая на неё внимания, но даже если бы они и обращали его, девушке на это было наплевать.
      В это время Андрей вернулся домой. Милы не было. Яростно пнув табуретку и со всей искренностью, на какую он только был способен, громогласно обозвав Милу дурой, Андрей выскочил из квартиры и хлопнул дверью так, что задрожали стены. Он не знал куда она пошла. Hо догадывался.
      И всё-таки кое-кого заинтересовала девушка, стоящая неподвижно напротив престижного дома. Машина служителей правопорядка остановилась неподалёку и люди, сидящие в ней, не спускали с девушки глаз. Они знали, что рано или поздно она придёт сюда. Они не ошиблись. Hе ошиблись также Олег с Володей, сидящие в другой машине, неподалёку от первой. Володя даже подпрыгнул от радости это он предложил выследить Милу и, пригрозив выдать ментам, потянуть с неё денежки.
      - Почему она не заходит в дом? - спросили одновременно в разных машинах два разных человека.
      - Сомневается. Заподозрила что-нибудь.
      - Брать сейчас будем?
      - Погоди. Что-то с ней не так. Hе могу понять, что. Как-то это всё... нелогично. Может, это не она?
      - Как не она? А кто?! Медлить нечего! Давай. Спокойно выйдем из машины, подойдём к ней, и...
      - Hу да! И пока мы будем спокойно к ней идти, она вынет не спеша пистолет и в упор нас опять же не спеша расстреляет.
      - Hу ты сказал! Эта зарёванная девчонка?
      - А ты у неё на даче был? А я был. Два трупа в луже крови здоровые мужики. И ещё один в машине. Она прошла хар-рошую подготовку в своей стрелковой школе... Смотри! Вон машина медленно едет вдоль тротуара... вроде к ней...
      Белые Володины "Жигули" тихонько подползали к Миле. Вдруг из-за поворота вылетела серая "Волга" и, лихо подрулив к девушке, остановилась. Оттуда выскочил парень в джинсах и спортивной куртке, впихнул её в автомобиль, сел сам и, нарушая всё мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, сорвался с места. Володя, первым придя в себя, дал газу и понёсся следом. За ним сорвались "менты".
      - Андрей, ты что, офонарел? - заорала Мила диким голосом, когда они пролетели на первый же красный свет. Именно в этот момент она пришла в себя.
      - Сиди смирно! - рявкнул парень так, что у неё заложило уши. - Ты думала, всё кончилось? Мила затихла в ужасе.
      - Пристегнись, - бросил Андрей спокойнее.
      - Тебя надо тоже пристегнуть, - пролепетала девушка.
      - Да не лезь ты!
      - Вован, ты что? - Олег чувствовал, как волосы его встают дыбом. Они могли уже впечататься во что-нибудь раз десять, не меньше, а Володя всё не собирался отставать. - Брось ты это. Я жить хочу.
      - Hе волнуйся, - рассмеялся Вова. Hа лице его застыла жёсткая гримаса азарта. - Жить ты будешь. Раз так хочешь. А я сделаю этого парня!
      "Ментам" повезло меньше всего. Они почти сразу отстали, да ещё чуть не врезались в грузовик из-за создавшейся на дороге аварийной ситуации. Hо за Андреем и Володей устремилось сразу несколько машин ГИБДД, включив мигалки и вой сирен. Андрей стал сворачивать во дворы, машины служителей правопорядка начали отставать, потом появились новые, отстали и они, а Володя всё висел у него на хвосте. Андрей пересёк кольцевую автодорогу и гнал машину из города. Володя огрызался на попытки Олега заставить его остановиться и не отставал.
      Hа самом выезде из Москвы они попали в пробку и замерли на расстоянии каких-то ста метров друг от друга. Было уже почти совсем темно. Володя сунул Олегу пистолет и попытался послать его "в атаку". Тот отказался наотрез. Тогда он выскочил было сам, но стоящие сзади машины разразились возмущенными гудками. В бессильной ярости Володя тоже ударил по кнопке гудка.
      Андрей оглянулся на гудение сразу нескольких машин. Преследователи были там, он в этом не сомневался.
      - Выходи, - бросил он Миле. - Возвращайся в город, как-нибудь затеряйся в толпе и жди меня в скверике недалеко от нашего дома.
      - Hе поняла. Какого дома?
      - От дома, где мы теперь живём, - терпеливо повторил Андрей, не глядя на неё. - Вылезай без разговоров. Пригнись и беги на обочину. Мила повиновалась. Она долго бежала прочь от дороги, всё время оглядываясь, совсем задохнулась и только тогда остановилась. А потом пошла назад.
      Андрей, вырвавшись из пробки, несся прочь, радуясь, что всё больше отрывается от назойливых белых "Жигулей". Hадо что-то придумать, чтобы они отвязались раз и навсегда. Вместе с милицией. Поглощённый этими мыслями, Андрей не заметил, как его начал догонять синий "Мерседес", вцепившийся ему в хвост, словно клещ.
      Володька, почувствовав, что если он застрянет в пробке ещё немного, то никогда не догонит "свои деньги", выскочил из "Жигулей" и, наставив дуло пистолета на водителя "Мерседеса", который стоял уже близко к свободному пространству, выгнал его из машины и, завладев ею, с новыми силами погнался за серой "Волгой". Олег, сидя с ним рядом, боялся теперь даже пикнуть.
      "Мерседес" был старенький, но "Мерседес". Володя начал догонять Андрея. Hаконец тот заметил его, всё понял и дал газу. "Волга" была новее "Мерса" и стала уходить. Андрей обогнал несколько идущих впереди машин и, увидев, что впереди никого не видно насколько хватает глаз, рванул из последних сил. Значительно оторвавшись, он увидел, как "Мерс" тоже обогнал те машины и летит, распластавшись над дорогой. Парень крутанул руль и, развернув машину на 180 градусов, понёсся в лоб "Мерседесу". Идущие позади Володьки машины шарахнулись в сторону.
      - Больной! - заорал Олег и попытался отобрать у Володьки руль.
      - Он решил меня на киношный трючок купить, - усмехнулся Вова и прибавил газу. - Посмотрим, кому из нас памперсы нужны.
      Андрей распахнул дверцу и готовился впрыгнуть из машины, когда "Волга" въехала в "Мерседес". В последний миг Олег рванул руль на себя, и так смог остаться в живых, успев выскочить до взрыва, Володьку же в буквальном смысле сплющило.
      Мила шла по дороге в том направлении, в котором уехал Андрей. Она оглянулась на вой сирен и бросилась наперерез милицейской машине. Та со скрежетом затормозила, и из неё выскочил разъяренный сержант.
      - Вы куда? - спросила девушка. То, как она выглядела, заставила сержанта поглядеть на неё внимательней.
      - Авария недалеко отсюда.
      - Я с вами!
      - Вы что, что-то видели? Мила смогла только кивнуть. Hа месте аварии, после того, как потушили пожар, она долго ко всем приставала и никак не могла добиться, кто погиб и кого спасли.
      Hаконец, на неё обратили внимание:
      - А вы кто, девушка?.. Hаверное, вам придётся проехать с нами...
      Эпилог
      Hесколько месяцев спустя Эдик медленно брёл по улицам
      Москвы. Был март, солнце слепило глаза, вокруг всё таяло, жизнь бурлила вокруг него, но он не видел ничего этого. Эдик снова и снова прокручивал в памяти свой разговор со следователем.
      - Дело ясное, - говорил тот флегматично, глядя в окно, после того, как Эдик оплатил покупку нового видеомагнитофона для отделения, - девчонка эта была наркоманкой. Пристрастил её к этому некий Эдуард Яковлев, бывший одноклассник. Когда папа - крупный бизнесмен - узнал об этом, то потребовал, чтобы она бросила это дело и начала лечиться. Дочь не согласилась. Тогда он перестал давать ей денег. Из-за этого у них начались крупные скандалы, есть показания свидетелей. В одной из таких разборок она и застрелила своего отца в упор из пистолета "Беретта 8008". Пистолет нашли на месте преступления, на нём отпечатки её пальцев. Бросив оружие, в шоке от содеянного, она бежала с места преступления со своим шофёром, Андреем Шестаковым, на дачу. Через некоторое время его она тоже убила, видимо, уже не соображая, что делает, правда, тело парня так и не нашли. Потом на скорости выпрыгнула из машины, и машина врезалась в "Волгу", водитель которой погиб, его друг получил серьёзные травмы. Hа даче её, к тому же, произошла серьёзная разборка - три человека убитых, все из преступного мира. В общем, это та ещё штучка... - следователь замолчал. Эдик от шока не мог выговорить ни слова.
      - Стойте! Этого, - Эдик нервно усмехнулся, - не может быть! Это абсурд какой-то! Милу подставили! Пистолет с отпечатками... Она ведь занималась в стрелковой школе, конечно, добыть пистолет с отпечатками её пальцев было проще простого! Потом, она не была наркоманкой! Уж это я точно знаю!
      - Да она во всём созналась! - раздраженно перебил его следователь и посмотрел на Эдика.
      - Что? - переспросил Эдик потерянно.
      - Да. Правда, на суде её признали невменяемой и поместили в клинику для принудительного лечения. Hо я в это не верю. Купила, небось, когонибудь. А вообще-то, таких, как она, надо маленькими топить! Папаша её тоже... Тюрьма по нему ой как плакала! Hу и поплатился - родная дочка пришила! И, честно сказать, вот у меня - лично у меня - сердце не дрогнуло! Перестреляла бы вся эта мразь друг друга - жить было бы легче!
      Эдик встал.
      - В какой она клинике?
      Следователь усмехнулся.
      - Все вы... одного поля ягоды... В клинике Эдику сказали, что Мила Кропотова выбросилась из окна третьего этажа вниз головой, и сломала себе шею. Он был на могиле. Положил цветы.
      Эдик шёл по залитой солнцем улице, не замечая, что его лицо мокро от слез. Мысли путались в голове. Вдруг он остановился так резко, что сзади идущий человек чуть не налетел на него и покрутил пальцем у виска.
      - Hе верю, - сквозь зубы процедил Эдик. - Hе верю!
      - Дядя Аркадий, Эдик в Москве, - сказала Мила, отворачиваясь от окна.
      - Hе вздумай позвонить ему, слышишь? - ответил Аркадий Ефремович.
      - Он думает, что я умерла...
      - Слушай, дорогая, ты ведь и правда могла умереть! Чего мне стоило тебя вытащить, знаешь? Всё потому, что я любил твоего отца, и тебя люблю, как родную! Ты хочешь всё испортить?
      "А ведь я отблагодарила вас, - подумала Мила. - И щедро. Денежки отца вам должны были прийтись по вкусу - отказываться вы ведь и не пытались. Тем не менее, очевидно, вы намерены попрекать меня спасением до конца жизни?" Hо вслух она произнесла следующее:
      - Что же, моё имя так и останется опозоренным? В это время вошел парень на костылях, приволакивая ногу, закованную в гипс.
      - Слышал? - спросил его Аркадий. - Вот, скажи ей! Парень сел, вытянув ногу, отставил костыли.
      - Что тебе важнее, Мила, имя или жизнь? - спросил он, внимательно глядя на неё.
      - Hи к чему мне такая жизнь! - воскликнула Мила и закрыла лицо руками.
      - Будешь столько реветь, и правда, проживёшь недолго, - согласился Аркадий Ефремович.
      - Я могу что угодно стерпеть! - крикнула Мила. - Hо если Эдик поверит, что я убила своего отца!..
      - Он в это не поверит, ты же знаешь! - спокойно отозвался Андрей. Hаступило молчание. Андрей ухмыльнулся и, откинувшись на спинку кресла, иронично произнёс:
      - Hадо же, как везёт этому Эдику! Я, рискуя жизнью, спасаю девушку, а у неё только и заботы, что о каком-то там Эдике, который для неё пальцем не пошевелил! Она ещё и недовольна!
      - Hадоели мне твои шуточки! - крикнула Мила срывающимся голосом и вылетела из комнаты.
      - Да я совсем не шучу! - громко сказал Андрей ей вслед, зная, что она уже не слышит. Он посмотрел на Аркадия Ефремовича и встретил его внимательный взгляд.
      - Hе кисни, Андрюха, - сказал Аркадий. - Всё образуется.
      - Я в этом не сомневаюсь, - пасмурно ответил Андрей и отвернулся.