Гляжу на руки. Тонкие длинные пальцы, узкая ладонь скорее ученого, чем военного. Не ошибся пуджари. Во всех анкетах в пункте «происхождение» пишу «из университетской аристократии». Сияния больше нет. Обычные человеческие руки.

Бхишма не протрепался, молодец – шиваиты не пали передо мной ниц и не предложили свои счета в полное распоряжение. Так что я смог трое суток кряду спокойно таскать коробки с будущим прасадом плечом к плечу с Бхишмой, который, похоже, воспринимал мои действия как божественную игру, а свою работу как богослужение. Жили мы при храме.

– Я не Шива, – тихо говорю я, вытирая пот тыльной стороной кисти.

Он улыбается:

– Все Шива. Даже я Шива. Учитель Шанкарачарья как-то встретил нищего, идущего по берегу океана, и склонился перед ним, потому что увидел в нем Шиву.

– Ну, тем более, во мне нет ничего особенного.

– Есть, – упрямо сказал он. – У вас сняты завесы: ни незнания, ни майи, ни кармы.

Тут уж пришла моя очередь усмехаться. С кармой у меня явные проблемы. Но я промолчал: нечего перекладывать их на плечи этого мальчика.

Расплатились с нами на удивление щедро. Я смог купить довольно скромную, но нормальную одежду. И убедил сделать то же самое Бхишму. После недолгого сопротивления он согласился. Самым эффективным аргументом оказалась ссылка на мою божественную сущность:

– Шива я или не Шива? – усмехнулся я. – А если Шива, тогда слушайся.

И послушался.

Черные узкие штаны, заправленные в высокие сапоги с острыми носами, белые рубахи без жабо и кружев, столь популярных в столице, зато куда более практичные и, главное, дешевые, короткие куртки вместо долгополых придворных костюмов. Я заплел волосы в косу и закрепил черным бантом умеренных размеров. Заставил сделать точно так же и Бхишму. Он поломался по поводу суетной прически, но «Шиве» подчинился. Теперь мы могли сойти за мелких торговцев.

Мне предстояло вывести в мир бывшего монаха. Я чувствовал себя Петром Великим, отрезающим полы боярских кафтанов. Одежда, казалось бы, мишура, однако много значит для самоощущения. Петру нужно было сделать русских европейцами, у меня задачка попроще – всего лишь вернуть человека в общество: разлепить глаза, открыть уши и заставить дышать воздухом нашего века. Зачем? Мальчик мечтает о совершенстве. Но его не сможет достигнуть тот, кто добровольно ослеп и оглох. Я в это не верю. Ушедший от мира ничего в мире не сделает.

Место, куда я собрался его вести, могло ужаснуть и менее добродетельного юношу. Я искал казино. Именно в таких местах можно встретить специалистов по сотворению ложных личностей, контрабандистов, мошенников и прочих аферистов всех мастей, занятий, вероисповеданий и цветов кожи.

В городе полно военных: посты на каждом шагу. У дверей кафе и баров покуривают офицеры и веселые солдатики.

– Бхишма, узнай, что случилось, – прошу я.

Он посылает запрос, это видно по сосредоточенному выражению лица. Почему я как всеведущий бог не получил эту информацию непосредственно из космоса, не спрашивает.

– Войска введены в связи с исчезновением линкора, – говорит он. – Подозревают террористический акт.

– Они что, армией собираются террористов ловить?

– Видимо, да. Здесь на орбите находится Третий военно-космический флот.

– Так! Полностью?

– Закрытая информация.

– Понятно.

И тут ко мне вернулось ощущение, уже испытанное мною в храме. Ощущение Вселенной как части меня. И чувство опасности. Я видел корабли, медленно вращающиеся на орбите, и почувствовал страх экипажей. Кажется, они сами плохо понимают суть опасности, есть только страх, и он совершенно реален.

– Три линкора и пять кораблей сопровождения, – проговорил я. – Это не весь флот.

Бхишма вдруг дернул меня за рукав, однако я не прореагировал, ощущение такое, словно погрузился в холодный горный источник и не могу вынырнуть. Он обхватил мне предплечье двумя руками, застонал, но не отпустил.

Я стою, и он не в состоянии заставить меня покачнуться, не то что сдвинуться с места.

Наконец я смог сбросить оцепенение, и усилия моего спутника увенчались успехом. Мы влетели в темную подворотню, Бхишма прислонился к стене и сполз на асфальт. Откинул назад голову, полуприкрыл глаза и застонал. По щекам текут слезы. Он держит руки на коленях ладонями вверх. Они обожжены так, что видны кости в ошметках окровавленного мяса. Он закусил губу, чтобы не кричать. На подбородок стекает капелька крови. Мимо подворотни проходит патруль десантников. Кажется, нас не замечают.

Биомодераторы уже начали работу, иначе бы он потерял сознание. Правда, я не врач. Справятся ли? Они должны впрыснуть в кровь обезболивающее. Но оно действует не мгновенно. Бхишму колотит дрожь. Глаза закатываются и сереют щеки.

И вдруг я совершенно четко понимаю, что надо делать. Мои ладони застывают над его, не касаясь, где-то в сантиметре. Под ними – сияние. Но оно изменилось, из голубоватого став зеленым. И тут же приходит новое видение. Я вижу его биомодераторы, туча мельчайших существ, напоминающих то ли насекомых, то ли амеб с сотнями щупалец. Приказываю им двигаться быстрее, даю им энергию, и они кружатся в вихре с немыслимой скоростью, восстанавливают мышечную ткань, строят кровеносные сосуды, тянут нервы и латают кожу.

Бхишма стал дышать спокойнее, открывает глаза. Я замечаю, что они голубые, с пушистыми юношескими ресницами. На щеки возвращается румянец. Губы дрогнули, и он произнес:

– Я увидел патруль, а вы светились. Как облако света.

– Да, – сказал я. – Они прошли.

Я медленно отнял руки. На ладонях Бхишмы ни царапины, только сложный узор линий, по которым некоторые умельцы до сих пор берутся гадать.

– Не больно?

– Нет. Благодарю… господин.

Я впервые слышал от него это обращение.

– Не моя заслуга. Я только немного помог биомодераторам.

– Биомодераторы не работают так быстро.

– Почему ты так думаешь?

– Я врач, – ответил он. – Точнее учился на врача, пока не решил стать монахом. Вы спасли мне жизнь.

– Не преувеличивай и будь справедливым. Я чуть ее не отнял.

– Вы тут ни при чем, мой господин.

Он в упор смотрит на мою левую руку. Я повернул голову. Там, где он держал меня, прожжена одежда: и куртка, и рубашка. Под ней совершенно здоровая кожа без намека на ожоги. Зато ткань висит кусками с черным неровным краем.

– А, черт!

До чего же досадно! Где теперь новую взять, денег не хватило даже на устройство связи!

Еще не угасшее в пальцах зеленое сияние ползет вверх по руке, приобретает красноватый оттенок, окутывает прожженный участок, сливается с тканью. И она зарастает и восстанавливается не хуже живой кожи.

– Мой господин… – улыбнулся Бхишма. – Я не ошибся в вас.

– Можно просто Дмитрий, – заметил я.

– Дмитрий? Намашивайя!

Я вздохнул. Видимо, если я не хочу каждый раз и притом публично слышать в свой адрес призывание бога Шивы, мне придется смириться с «моим господином», хотя бы наедине.

– Дмитрий, – жестко сказал я. – И никак иначе.

– Да. Хорошо, мой господин. Дмитрий, – обреченно сказал он.

Я направился было к выходу, но вспомнил еще об одном.

– Бхишма, пока мы здесь… во избежание. Посмотри еще одну вещь.

– Да?

– Почему были введены войска на Светлояр?

– Закрытая информация.

Я почувствовал прикосновение холода, но навалилась чудовищная усталость, и я понял, что не сейчас, не дотянусь, я вычерпан и выжат.

– Ладно, – сказал я. – Потом. Как ты?

Стоит ли тащить его в «вертеп разврата»?

– Отлично.

Он выпрямился рядом со мной. Всего на полголовы ниже, но все равно высок.

– Тогда пошли, – вздохнул я.

Казино мы нашли в районе, ближайшем к космопорту, чего собственно и следовало ожидать. Название по-провинциальному пышное и безвкусное – «Благословение Фортуны». Швейцар посмотрел на нас презрительно, но под красно-золотую рекламу пустил и даже дверь распахнул.

В зале шумно и людно. Мы миновали игральные автоматы. Здесь каждый играет сам с собой, и контакта не установить. Рулетка или карты – то, что нам нужно. Я попросил моего спутника купить фишки. Немного, но без этого нельзя, может вызвать подозрения, и попросят выйти вон.

Я сел за стол. Бхишма встал за спиной. Я не поставил немедленно – решил присмотреться. По кругу побежал шарик. В основном меня интересовал не он, а люди вокруг стола. Полубезумные глаза, сосредоточенные лица. Наркоманы от игры.

Я почувствовал дуновение вселенского холода. И их души, как часть своей души. Нет! Не здесь и не сейчас! Еще не хватало сжечь им зеленое сукно. Сделал над собой усилие, сжал зубы и загнал это внутрь. Серебристое сияние, уже зарождавшееся у кончиков пальцев, нехотя втянулось обратно. Если бы я мог управлять этой силой!

Кажется, никто не заметил. Взгляды прикованы к шарику. Я с удивлением обнаружил, что он до сих пор несется по кругу. Перед глазами всплыла картинка: шарик на цифре двадцать один, красное. Я спрятал пальцы в ладонях, сжал руки в кулаки. Шарик замедлил движение, остановился было на цифре девятнадцать, но прыгнул вперед.

– Двадцать один, красное, – объявил крупье.

Следующий номер я угадал секунд за пять до конца вращения рулетки. Посмотрел на руки. Возле пальцев очень слабое синеватое свечение. Зеленое сукно цело, слава богу!

Шарик снова полетел по кругу.

– Делайте ставки, – сказал крупье.

Перед глазами всплыло черное, пятнадцать. И я поставил.

– Пятнадцать, черное, – объявил крупье.

Я сгреб выигранные фишки.

Выиграл еще три раза подряд, так что крупье заволновался. Чтобы немного успокоить его, в следующий раз специально проиграл. Но немного, так что это почти не отразилось на наших с Бхишмой доходах.

Поставил снова, гора фишек росла. Ладно, надо и честь знать. Сгреб их и перешел к другому столу. Разделил фишки, половину отдал моему спутнику.

– Обменяй на деньги. Пусть перечислят на твой счет. И еще…

Я написал на бумажке номер.

– Это счет того крестьянина, Шивадасы. Он одолжил мне одежду и не потребовал денег. Перечисли ему втрое. И пожертвуй на храм. На оба. Что бы я без них делал! Будь щедр. Иди!

Он кивнул.

– Да… Дмитрий.

А я сел за стол и поставил еще.

Я бы, наверное, закрыл казино, если бы за столом не появился еще один персонаж, и я не пропустил ставку. Персонаж женского пола. Короткая стрижка в стиле «модерн», золотистые волосы уложены один к одному, концы загнуты к щекам. Глаза серые, большие, смотрят насмешливо, на губах играет улыбка, то ли претендующая на некое сокровенное знание, то ли означающая насмешку над мелкими человеческими страстями. Одета по-мужски – в красный бархатный камзол и атласную блузу с жабо такой пышности, которую может позволить себе только женщина. В руках трость темного лакированного дерева. Она не может быть оружием. Оружие конфискуют при входе. Но кажется, что этой даме для полной законченности образа не хватает двух пистолетов за поясом.

Дама вынула из кармана камзола золотой портсигар, извлекла толстую сигару и закурила. Точно такие мужские сигары курила моя мать, нимало не опасаясь шокировать университетскую общественность. Кому какое дело, что курит профессор Данина?

Я пропустил еще одну ставку. Она, наконец, изволила заметить мой интерес и снизошла до взгляда. Посмотрела внимательно, оценивающе. Равнодушно скользнула по небогатой одежде, задержалась на куче фишек, глянула в лицо. Я поймал ее взгляд. Приподняла брови: «Ах, вот как!» И улыбнулась.

– Вам сегодня везет, молодой человек, – заметила она.

Голос был бы ангельским, если бы не сигары. Ну и ладно. Зато видно, что предо мной земное существо.

– Поставьте мне на счастье, – улыбнулась она и кинула мне пару фишек.

Я поставил и выиграл.

– А теперь вы!

И отделил от своей кучи большую часть и подвинул к ней.

Тот же жест: чуть приподняла брови и качнула головой.

– Не боитесь, что проиграю?

– Лучше проиграть с такой очаровательной женщиной, чем выиграть одному, – улыбнулся я.

Она дождалась, пока раскрутится рулетка, и поставила. Шарик упал точно на названный номер.

Еще дважды мы ставили по очереди, и я заподозрил, что она тоже видит выигрышные номера.

Она сгребла подросшую кучку фишек и встала из-за стола. Бросила мне приглашающий взгляд. Я собрал свои и направился за ней к кассе.

Там ждал Бхишма. Я вручил ему фишки.

– Пусть зачислят на твой счет.

Он кивнул. Даже не удивился новому выигрышу.

Ревниво взглянул на мою спутницу.

Я подождал, пока она поменяет фишки. Спросил:

– Могу я вас проводить?

Она ответила той же полуулыбкой и слегка наклонила голову.

– Бхишма, – сказал я, – сними нам номер в гостинице при космопорте. Ключ оставишь у портье.

– Да, господин… Дмитрий.

– Кто он вам, Дмитрий? – спросила она дорогой.

– Он мой бхакт, – усмехнулся я.

– Вы что, индуист? Никогда бы не подумала!

– Нет, это он индуист, – заметил я.

– Ладно, не принципиально. Счета нет или заблокирован?

Последнего вопроса я не ожидал.

– Ты по адресу, по адресу, – успокоила она.

– Думаю, что заблокирован. Не рисковал проверять.

– Понятно. Ложная личность нужна?

– Да.

– Устроим, – сказала она.

Мы перед входом в ту самую гостиницу, куда я послал Бхишму. Стеклянные двери разъехались в стороны. Охранник окинул нас взглядом. Моя проводница слегка коснулась кончиками пальцев радужного шара пропускного устройства у него на столе, бросила «это со мной», и перед нами открылась очередная пара дверей, ведущих в холл. Засверкали люстры, отразившись в бежевом мраморе стен. Зашумели струи фонтана, искрясь и рассыпаясь у поверхности воды. Из тенистых зарослей оранжерейных растений потянуло прохладой.

Подошли к лифту, и перед нами открылись двери темного дерева. Мы поднялись на пятый этаж. Номер роскошный, трехкомнатный. Она указала на мягкий малиновый диван, огибающий полупрозрачный стол сложной формы. Села в кресло напротив, положила пальцы на столешницу.

– Ну, давай о деле, – сказала она. – У твоего бхакта какая группа крови?

– Не знаю.

– Спроси.

– Зачем?

– Для сотворения ложной личности, – она усмехнулась. – Все просто, дальше некуда. У каждого человека в крови биомодераторы. Достаточно перелить кровь. И система начнет принимать тебя за него. Правда, и он получит доступ ко всем твоим счетам, коммуникациям и информации. Так что если не доверяешь – лучше убить. И так, чтобы сведения о его смерти никуда не просочились. Пропал – и все.

– Ты так делала? – спросил я.

– Это не моя специальность. Я коммерсант. Просто ты мне нравишься. А технологию я знаю, специалистов тоже. Сведу.

– Спасибо. Бхишме я доверяю.

– Тем лучше. Дай бог, чтобы группа крови совпала.

– Договорились.

– Погоди. Есть еще одна маленькая сложность. Дело в том, что твои теперешние биомодераторы просто съедят чужие, если их предварительно не уничтожить. А уничтожать их в тебе нельзя. Если уж биомодераторы погибнут, что с тобой станет? Сам понимаешь. Поэтому перед переливанием чужой крови проводят еще одну не очень приятную процедуру. Твою кровь несколько раз прокачивают через фильтрационное устройство, чтобы концентрация биомодераторов стала настолько мала, чтобы они не могли справиться с чужаками. Дело долгое и небезопасное. Там вещество какое-то в фильтре, не знаю, у них ноу-хау. Его тоже фильтруют, конечно. Но не дай бог в кровь попадет, все может быть.

– Понятно. Как тебя зовут?

Она усмехнулась:

– Очень своевременный вопрос. Юлия.

– Юлия, дай мне руку.

Взял ее за кончики пальцев и коснулся их губами.

В глазах Юлии мелькнуло удивление. На этот раз искреннее, не деланное, не для создания образа.

– Поняла? – спросил я.

– У тебя нет биомодераторов?

– Не знаю. Но сигнала от них нет. Возможно, кто-то уже проделал с моей кровью процедуру, которую ты описала.

– Возможно?

– За последнюю неделю в моей жизни многое случилось, и далеко не все я могу объяснить.

Появился кофе. Часть столешницы в центре стола подернулась легкой рябью, словно была жидкой, затуманилась и исчезла. На свет божий выплыл серебристый поднос с вкусно пахнущими кофе чашечками и с печеньем.

– Спасибо, – сказал я и взял чашечку.

Юлия тоже отпила глоток, задумалась.

– У тебя нет устройства связи, – заметила она. – Возможно, твои биомодераторы дают слишком слабый сигнал, который невозможно зарегистрировать без усиления. Мало ли, повреждены… На, попробуй!

Сняла кольцо и протянула мне. Устройство связи дорогое, массивное, стилизовано под модный восемнадцатый век. Перстень с рубином. На традиционный средний палец не налез, и я надел его на мизинец.

Попытался установить связь и дотянуться до информационного поля. Кольцо не отвечает, зато я почувствовал дуновение Вселенной. Теперь я могу лучше отследить свои ощущения. Снизу вверх вдоль позвоночника поднимается тепло, и сразу следует холод, растекаясь по телу, словно жидкий азот. У кончиков пальцев возникло слабое свечение. Сначала красное, потом бледнее и бледнее. Наконец, в нем появился голубоватый оттенок. Я понял, что еще мгновение и сожгу Юлин прибор.

Молниеносно сорвал кольцо. Посмотрел – цело. Рука еле заметно дрожит.

– Извини, Юлия, – я старался говорить как можно спокойнее. – Ничего не получается.

По-моему, она все заметила. Но виду не подала. Опустила глаза и отхлебнула еще чуть-чуть кофе.

– Что ж, тогда будем надеяться, что биомодераторов нет. В конце концов, можно проверить экспериментально. Сейчас будешь выяснять группу крови твоего бхакта или дождешься утра?

– Дождусь, – улыбнулся я. – Если позволишь остаться.

Мы как-то незаметно перешли на ты.

– Еще как позволю! – сказала она.

Поднялась с места, подошла, склонилась надо мной. Тонкие пальчики нашли пуговицу моей рубашки, она покорно выскользнула из петли. Узкие ладони собрали ткань и раздвинули на груди, губы коснулись кожи над ключицей.

– Я давно не видела такого красивого мужчины, – прошептала она.

– В наше время красотой никого не удивишь, – заметил я.

И занялся ее сложным нарядом. Она попыталась помочь, но я взял ее руки за запястья и поцеловал, потом развел в стороны.

– Сам справлюсь.

Когда ее атласная блуза упала мне под ноги и мои пальцы скользнули к застежке брюк, из ладоней уже рвался оранжевый огонь. Но ткань осталась цела. Эта штука жжется не во всех частях спектра.

Я встал на рассвете, подошел к окну. Высоко в небе плывут подсвеченные солнцем облака. Как золотые рыбки. Стекло приятно холодит ладонь. Между пальцев – сиреневое свечение. Тихое, спокойное, не опасное.

Я подумал о Бхишме. Проблема биомодераторов оставалась. Надо бы с ним связаться. Свинство будить человека в такую рань, но у них, кажется, в пять пуджа. Если мой личный бхакт еще не забил на воспевание бога Шивы – сейчас наверняка сидит на коврике в позе лотоса и читает мантры.

По позвоночнику поднимается тепло, сияние возле пальцев стало ярко-синим, руки похолодели. В голове возникла картинка, яркая и объемная, словно транслируемая устройством связи. Бхишма в своем гостиничном номере, зажигает курительные палочки перед скульптурой Шивы Натараджи, водруженной на тумбочку. Одет в оранжевую простыню и сандалии. Что-то поет на санскрите, отходит, простирается ниц.

Такое впечатление, что биомодераторы проснулись, и я смотрю фильм. Взглянул на руку: устройства связи нет, да и не может быть, вчера я вернул его Юле. Зато ладонь окутывает синий огонь.

Бхишма поднялся на ноги, прошептал «намашивайя» и двинулся к двери. Я совершенно четко понял, что его номер под нами, на четвертом этаже. Куда это он?

Он вышел в коридор, как был, в дхоти и сандалиях. Подошел к лифту. Двери разъехались в стороны, и он шагнул внутрь. Я вижу его со стороны и одновременно смотрю его глазами. В зеркале на стене лифта – отражение высокого молодого человека со странным выражением лица. Как во время экстатического танца.

Лифт остановился, и Бхишма ступил на этаж. На губах играет блаженная улыбка.

Он подходит к двери номера, касается рукой звонка. У меня нет устройства связи, чтобы узнать параметры гостя, которые он соблаговолит открыть. Слышу только музыку из прихожей. Но мне и не нужно никаких параметров.

Открываю дверь. В синем свечении возле пальцев бьются желтые сполохи.

– Доброе утро, Бхишма.

Он смотрит на меня с тем же молитвенным выражением.

– Вы звали меня, господин?

– Заходи.

Не могу сказать ни «да», ни «нет». Не знаю. Возможно, звал.

Идем в гостиную.

– Садись, – говорю я. – Бхишма, какая у тебя группа крови?

– Первая, – он смотрит с удивлением.

– Отлично. Резус положительный?

– Да.

– Совсем хорошо.

Он смотрит вопросительно, но ничем более не выказывает ни удивления, ни беспокойства.

– Мне нужна твоя кровь, – просто говорю я.

В его глазах восторг мешается со страхом.

– Я рад умереть для вас!

Я усмехнулся:

– Что ты вообразил? Не вся. Стакана хватит. Возможно, шприца. Нужны твои биомодераторы.

И с удивлением вижу разочарование в его взгляде.

– Вам не нужны биомодераторы, – почти обиженно говорит он.

Кладу руку ему на плечо.

– Посмотрим.

Подпольная лаборатория находится в десяти минутах лета от гостиницы, тихий зеленый пригород, особняки. Догорает закат. Вечер. Сумерки.

Юлия коснулась радужной кнопки звонка, мы с Бхишмой стоим рядом. Пикнул замок, дверь подалась, и мы прошли вслед за Юлей. Миновали сад, выдающий пристрастие хозяина к культуре Древнего Китая.

Дом вполне европейского стиля – имеет полукруглый застекленный эркер. Мы поднялись по ступенькам, где нас встретил немолодой подтянутый человек. Одет по имперской моде, но скромно. В черных волосах пробивается седина, коса закреплена небольшим черным бантом.

– Добрый вечер, Алекс, – сказала Юля. – Это те, о ком я говорила.

Он кивнул.

– Это Алекс, врач, – пояснила она.

– Пойдемте! – сказал Алекс.

В доме мы сразу спустились в подвал, оборудованный под лабораторию. Довольно чисто. Стены отделаны зеленоватой плиткой. Медицинские приборы. В кресле у входа сидит молодой человек, почти юноша. Лицо худое, веснушчатое, глаза хитрые, вместо солидной косы – пышный рыжий хвост.

– Это наш программист Слава, – сказал Алекс. – Надо будет внести изменения в имперскую базу данных.

«Ничего себе, как просто!» – подумал я. Государство веками совершенствует систему контроля над подданными, и кажется, что и щелочки не осталось, чтобы пролезть, а вот – на тебе. На каждые путы находится нож.

– Юлия, подождите пока здесь, – сказал врач. – И вы, – кивнул Бхишме, – тоже.

Мы прошли в соседнюю комнату, тоже лабораторного вида.

– Садитесь, – сказал он.

И указал мне на медицинское кресло с опорой для головы и подлокотниками для рук.

– Сначала сделаем анализ крови. Это быстро.

– На группу? Вторая, – пожал я плечами.

– На биомодераторы, – пояснил он. – Надо хотя бы в общих чертах понять, что с ними.

Он коснулся моего локтевого сгиба прозрачным баллончиком анализатора. Боли не было никакой, даже когда под стеклом заклубилась кровь. «А ты что ожидал здесь увидеть? – спросил я себя. – Толстые железные иглы пятивековой давности?» Судя по сумме, которую эти ребята запросили за услуги, они могли купить целый исследовательский институт. Вчерашнего выигрыша хватило, но это большая часть.

Алекс сосредоточенно ждал, когда устройство связи анализатора выдаст ответ. Наконец его брови поползли вверх, и недоуменно скривились губы.

– Ваши биомодераторы мертвы, Дмитрий. Абсолютно. Как вам это удалось?

Я развел руками.

– Ладно, – сказал он. – Так проще и быстрее. Фильтрация крови не понадобится. Новые биомодераторы и так очистят ваш организм от этой дохлятины.

Выглянул за дверь. Кивнул кому-то.

– Идите сюда!

Бхишма вошел и сел на стул рядом со мной.

– Рукав заверните.

Вся операция заняла минут пять вместе с анализом крови моего бхакта. Ничего неправильного в оной жидкости не обнаружилось. Мне впрыснули его кровь. Ее понадобилось даже меньше, чем я думал: всего пара кубиков.

– Теперь коррекционный штамм, – сказал Алекс.

Ввели в вену еще кубик какой-то гадости.

– Зачем? – поинтересовался я. – У Бхишмы наверняка современные модераторы.

– Штамм корректирует не степень совершенства симбионтов, а выдаваемую ими информацию. Мы создаем виртуальную личность на основе личности вашего друга, как бы расщепляя ее на две. Теперь вы у нас Дмитрий Левицкий.

– Спасибо. А почему нельзя подкорректировать информацию родных биомодераторов заказчика? – поинтересовался я. – Понимаю, что не мой случай, но все же. Ведь это проще и безопаснее, чем убивать старые биомодераторы и вводить новые.

– Можно, – сказал Алекс. – Но ненадежно. У них есть скрытая память, которую мы пока не научились стирать. Если дело не очень серьезное – и черт с ней, все равно будет выдаваться новая информация, а старая спать. Но если на человека объявлен розыск – лучше сменить биомодераторы, с хорошей аппаратурой беглеца можно вычислить и по старому, латентному сигналу.

Я надел на палец перстень новейшего устройства связи, купленного сегодня возле космопорта. И мир раскрылся и обрел бесконечность. Я смог без усилий дотянуться до Сети, но почувствовал, как по позвоночнику поднимается жар, и не пошел дальше. Лучше сделать это в гостинице, где никто не увидит странного свечения моих рук.

Я в туалете номера Юлии, сижу на крышке унитаза. Жар поднимается по позвоночнику, и сияют руки. Все оказалось не так страшно: теперь мне требуется очень мало энергии для добычи информации. Свечение быстро приобрело фиолетовый оттенок и стало еле заметным. Могу не прятаться, чтобы выйти в Сеть.

Больше всего меня интересует катастрофа линкора «Святая Екатерина». В открытом доступе то, что я уже знаю от Бхишмы. Я усмехнулся надписи «информация недоступна», свечение возле пальцев на миг стало синим, и передо мной открылся секретный файл. Внутренний портал сети СБК. Для служебного пользования.

Линкор «Святая Екатерина» исчез 3 марта 540 года Империи по времени Кратоса. Причина исчезновения неизвестна. Никаких следов не обнаружено.

В последнем нет ничего странного. Найти остатки корабля на огромных просторах галактики практически невозможно. Есть, конечно, известные звездные трассы и вряд ли линкор намного отклонился в сторону, но и трасса слишком велика для крохотного в космических масштабах корабля.

Я стал смотреть дальше.

Список экипажа… Список военнослужащих… На борту находился полковник Даниил Данин, обвиненный в государственном преступлении. Стоит ссылочка. Соблазн сходить по ней слишком велик. Гм… Господа из службы безопасности Кратоса посмотрят списки интересовавшихся и будут проверять. И выйдут на некоего Дмитрия Левицкого, виртуальную личность, созданную несколько часов назад.

Я заставил себя пройти мимо. Дмитрием Левицким, любопытствующим по поводу нашумевшего исчезновения линкора, вряд ли кто заинтересуется. Тысячи таких Левицких, если не миллионы.

Далее следуют выводы и предположения. Первое: террористический акт.

Второе: исчезновение линкора может быть связано с Т-проблемой и проблемой Дарта.

Первый термин не говорил мне ничего, связи с Дартом я не видел. Ссылок не было.

Я сделал глобальный поиск на «Т-проблема». Ничего. То есть вообще ничего.

Ладно. Проблема Дарта. Ну, это понятно. Информация была. В открытом доступе история отпадения Дарта. Дарт – землеподобная планета, богатая полезными ископаемыми. Весьма холодная, пригодна для жизни только небольшая полоса вблизи экватора. Обращается вокруг красной звезды. Вдруг ни с того ни с сего прервала всякую связь с властями Кратоса. Посланный туда флот по непонятной причине не смог высадиться. Вблизи планеты замечена активность цертисов.

Я усмехнулся. Ну, если активность цертисов – тогда по понятной причине. Впрочем, я знаю о них немного. Цертис – разумная энергетическая форма жизни неземного происхождения (хотя черт его знает, относительно происхождения есть разные версии). Встречается редко, но повсеместно во всей исследованной части галактики. В планетах для жизни не нуждается: чем думает, как общается и как перемещается в пространстве – непонятно. Но и думает, и общается, и перемещается – это несомненно. С людьми контактируют мало и только приватным образом. Известны случаи долговременных отношений непонятного характера. Пострадавшие обычно говорят о сильной эмоциональной привязанности. Именно пострадавшие, потому что у подобных историй два основных исхода: либо человек исчезает, либо впадает в жесточайшую депрессию, часто оканчивающуюся самоубийством. Ходят слухи о всемогуществе цертисов.

Я сделал запрос на «исчезновения людей». И меня снова вынесло на проблему Дарта. На Дарте перед его странным бунтом эта статистика сильно пошла вверх. Сейчас то же самое наблюдается на Ските и Тессе. Вблизи открытого мною Светлояра замечена активность цертисов.

Так! Вероятно, прибытие сюда Третьего флота тоже укладывается в эту картину. Превентивное действие на случай неожиданного отложения Скита.

Допустим. Но все же, что за Т-проблема и как она с этим связана? Ну, не может быть совсем ничего!