Линии Рижского направления отсекают Светлый проезд от Ленинградского проспекта и шоссе. Эта дорога дает возможность, да и то очень рискованную, пешеходам перебираться к Ленинградке, метро "Войковская" и парковому массиву Покровское-Стрешнево с его тремя неглубокими озерами, сильно загаженными ядовитыми техническими стоками с промышленных предприятий. Сюда жители Светлого проезда перебираются через железнодорожные колеи пешком с лыжами и детьми. Здесь нет и никогда не было переходов, а поезда мчатся с бешеной скоростью. За более чем 40-летнюю историю Светлого проезда погибло немало людей под колесами поездов Рижского направления.
      В парковом массиве проложены пешеходные дорожки со скамейками для отдыха. В хорошую погоду летом, ближе к озерам, гуляет много людей с детьми, а дальше в лес - больше с собаками. Зимой - катание на лыжах.
      Если идти по парку дальше, от озер в лес, то можно выйти к Серебряным источникам. Основных - четыре и они находятся под небольшим обрывом, спускающимся весьма полого к небольшой заболоченной и грязной речушке, на берегах которой разбиты огороды. Речушка отделяет весь этот участок от Иваньковского шоссе. Водой из источников москвичи пользуются очень давно с XIX века. Толпы людей с бидончиками и канистрами, большими бутылками приходят со всей округи за ней.
      Слева от лесного массива за Иваньковским шоссе находятся несколько корпусов больниц и поликлиник местного и общероссийского значения.
      А если пройти лес пешком в правую сторону, имея за спиной центр Москвы, то можно выйти на берег водохранилища канала имени Москвы и увидеть на противоположном берегу здания Речного вокзала.
      Сорок лет назад, где-то в 50-е годы прошлого столетия жилые дома Светлого проезда строились для партийной и советской знати, для них создавались четырех и трехкомнатные квартиры, с высокими потолками, большими ванными комнатами, отдельными туалетами. Но та знать и в то время не захотела там селиться - слишком шумно и грязно было от трех железных дорог, хотя в те времена весь Светлый проезд утопал в зелени.
      Жилье превратили в коммунальные квартиры. В четырех комнатную квартиру поселяли четыре семьи, также и трех и двухкомнатные квартиры набивали жильцов под "завязку". В каждой комнате такой квартиры жили семьи с детьми, и утром выстраивались очереди в туалет и ванную комнату. Ничего здесь не изменилось и после перестройки. Дома на Светлом проезде не ремонтировались. Планов ремонта было очень много, обещаний начать его - ещё больше: но они не выполнялись.
      И Светлый проезд ветшал, гнил; люди жили бедно и умирали в нищете. И только бандитский капитализм, который пришел вместе с реформами, начал вышибать со Светлого проезда дух нищеты и безысходности.
      Жители Светлого проезда начали торговать на местном рынке, на улицах. У метро "Войковская" образовался вещевой рынок. Там можно было встретить каждого второго жителя проезда. Даже старухи промышляли торговлей с рук.
      Несколько домов на Светлом проезде отремонтировали и отдали под офисы. Кое-где починили водопроводную и канализационную сеть.
      Семьи милиционеров, живших в коммуналках, прибарахлились, у них появились деньжата, машины и надежда на новые квартиры.
      * * *
      Я родился и свою молодость прожил на Светлом проезде. Здесь погибли два моих школьных товарища. Один попал под колеса товарного состава, и его перерезало пополам, другой, когда мы играли в прятки, залез в выброшенный на помойку старый холодильник "Север-3" и захлопнул за собой дверцу. Открыть её изнутри он не смог, а когда его нашли, он был мертв.
      Однажды я стоял на небольшом земляном пригорке посреди двора, где находилась открытая площадка, а по её сторонам росли высокие деревья. Листва не закрывала обзор - было зимнее время и все, что делалось в доме напротив, куда я смотрел, было видно хорошо. Смотрел я в кухонное окно на втором этаже. Между мной и окном - расстояние - не более пятнадцати метров. Это было кухонное окно Марии Степановны, пожилой женщины, которая жила на Светлом проезде с самого его заселения. Вместо рук у неё были культяшки её руки были обрублены по запястья. Этими культяшками она взяла со стола батон белого хлеба. Я подумал: "Сейчас будет его жрать и сожрет не менее половины". Стал внимательно смотреть. Такой батон хлеба тогда стоил 18 копеек. Свежим он был очень вкусным и мягким. Кажется, когда голоден, ел бы такой хлеб бесконечно, но по своему опыту знаю, что больше полбатона за раз не съешь, потом следует его чем-нибудь запить. И точно. Женщина положила недоеденный батон на стол, она его съела даже более половины и потянулась за чайником.
      Эта женщина всегда голодала, хотя и получала хорошую пенсию, деньги тратила не на себя, а на сына. Ее сын стал пить несколько лет назад, забирал у неё всю пенсию и пропивал, а если у неё не было денег, то избивал её жестоко. В сильном подпитии, когда у матери не оказалось совсем денег, он схватил топор и отрубил матери кисти рук на кухонном столе. Женщина выскочила во двор и стала звать на помощь. Она бегала по двору, с её отрубленных рук брызгала кровь, а на дворе трепыхался на ветру, оставшийся от очередного праздника лозунг: "Слава КПСС!".
      Набежали соседи, оказали помощь женщине, скрутили пьяницу и вызвали милицию.
      Сына осудили и отправили на отсидку в один из лагерей в Коми АССР. Мать тратила свою пенсию на передачи сыну и сама их отвозила в лагерь, чтобы повидаться с ним.
      Такие нравы процветали на Светлом проезде.
      Из первых лет реформ мне запомнился один капитан милиции, занимавший со своей семьей две кокомнаты в трехкомнатной коммуналке. У него было двое детей - две девочки. Когда началась перестройка, его жена с женой другого "начальника" начали приторговывать продуктами. "Сам" имел "хорошее" отношение к распределению участков для личных гаражей на Светлом проезде и за короткое время приобрел две грузовые машины и один "москвич" - "каблук". Потом ему дали в Северном Тушино трехкомнатную квартиру и повысили до майора. После его перехода на новую работу на улице Большая Набережная, в районе водоканала, в запретной ранее зоне, появились десятки личных гаражей.
      Помню, какой фурор произвело появление на Светлом проезде первой иномарки - новенькой "ауди". Долго ходили мы вокруг этой машины и огладывали её. А принадлежала "ауди" валютной проститутке - татарке. Она купила двухкомнатную квартиру в доме 10, корпус 4 на четвертом последнем этаже. Любо было посмотреть на эту красивую и стройную татарку, когда она вечерами приезжала на своей машине домой. На ней были необычайно элегантные костюмы. Платья она почему-то не носила, а иностранные пиджаки сидели на ней даже очень привлекательно. Бюстгальтеров на ней не наблюдалось, и из-под отворотов пиджака чуть-чуть усматривалась голая грудь. В её руках были один или два красивых пластиковых пакета, набитых всевозможными закусками, коробочками, упаковочками с деликатесами, которые в те первые времена реформ ещё продавались далеко не во всех магазинах. Во все глаза мы смотрели на нее, оглядывали прекрасное одеяние, её необычные сумки. Она улыбалась, была мила, просто отвечала на приветствия.
      Иногда на своей роскошной машине привозила к себе клиентов, но это случалось редко, она промышляла где-то на стороне.
      Я искал работу и как-то зашел к ней. Войдя в прихожую её квартиры, увидел, что дверь в маленькую комнату оставалась закрытой. Было не позднее утро, и, возможно, там отсыпался кто-либо из её клиентов. В большой комнате находилась она, уже одетая в один из своих красивых пиджаков, и, её помощница "по делу" - молодая толстенькая девица. Постели, а их было в комнате две, были раскрыты и разворочены. Девиц это не смущало.
      Представился с просьбой, если можно, помочь мне с работой, например, стать у неё шофером. В ответ хозяйка квартиры протянула мне свою визитную карточку.
      Пока я читал её и узнал её имя и фамилию, она пояснила:
      - Я татарка, поэтому у меня фамилия Тухватуллина.
      - Вы не похожи на татарку!
      - Однако, это так.
      - Вы просто красивая девушка!
      - Спасибо! А насчет работы, скажу, по правде, эта работа не для вас, даже водителем. (Тут я покраснел.) Вы хороший чистый мальчик, студент, скоро вуз окончите. Вам нужна другая работа!
      123
      Я пожал плечами, сказал "до свиданья" и ушел. В тот момент не думал, что через три года я куплю ту самую квартиру, где встречался с прекрасной татаркой-проституткой. Дело в том, что эта девица все же решила переменить место жительства: слишком непрестижным оказался район Светлого проезда, чтобы возить сюда богатых клиентов, а, когда, я встал на ноги, то купил её бывшую квартиру под свой офис.
      Также помню, как на Светлом проезде мне удалось попасть на работу в милицию. Правда, моя служба продолжалась не больше года. Когда мне прострелили руку - пуля прошла на вылет в мягкой части плеча, я, после лечения, ушел из милиции, однако хорошо стрелять и владеть оружием научился.
      За моими жизненными успехами внимательно следил пахан Светлого проезда дядя Коля. Он пятнадцать лет провел в заключении, на воле имел жену и дочь и тоже жил в коммуналке. В советское время дядя Коля командовал на Светлом проезде 10-12 пропойцами, но с началом прихода капитализма, заметно оживился. Он прикрывал бардачок, который завела в своей квартире одна предприимчивая дама, использовавшая для своего сексуального бизнеса 15-16-летних девочек с ближайших улиц, имел отношение к поборам с торговцев вещевого рынка.
      Именно он предложил мне за очень хорошие деньги убрать одного человека. Был я без работы, кончал МАИ, корпуса которого находятся недалеко от Светлого проезда, хотел начать свое дело и нужен был начальный капитал.
      Мой будущий "клиент" недавно поселился на Светлом проезде. Где-то в Сибири он грабанул кучу денег, в Москве основал банк, который быстро начал набирать обороты, но за ним тянулся крепкий след и числился немалый должок. Те, кто его заказали, вышли на нашего пахана дядю Колю. Как я потом понял: в таких делах - присвоение чужих денег, чужой собственности, убийство конкурентов не считается среди братвы преступлением. Но считается преступлением: не поделиться деньгами с компаньонами. Человек, схвативший большие деньги, стремится скрыться, но с такими деньгами это сделать почти невозможно. Все равно найдут и убьют.
      Этого человека, до "того" я видел несколько раз. Первый раз это произошло, когда я как-то возвращался на Светлый проезд со стороны Сокола. Я шел в летний день по дорожке среди молодых цветущих лип. Вдруг мимо меня пробежала молодая, растрепанная женщина, худая, плохо одетая, она, запыхавшись, тащила за собой, тоже плохо одетую и орущую во весь голос девочку лет десяти. Они проскочили мимо меня, как будто неслись на пожар. Я не успел как-то на них среагировать, только посторонился с дороги и чуть не столкнулся с бегущим за ними мужчиной, который кричал:
      - Да подождите! Слышите! Подождите! Поймайте их кто-нибудь!
      Мужчина был худ, с длинными ногами, вытянутым лицом, рот у него был открыт и из него, от волнения и бега, вылетали брызги слюны.
      Я сразу понял, что ему не догнать беглянок и остановил его, резко дернув за рукав. Подумал, что он полезет на меня в драку-собаку, но он, остановившись, оторопело и несколько растеряно сказал:
      - Они же убегут! - и уставился на меня своими довольно большими карими глазами. От быстрого дыхания кадык на его длинной шее резко поднимался и опускался. Воротник рубашки был расстегнут.
      - Ну, ты и крутой! Да это же бабы, понимаешь бабы! Куда они денутся! Вернутся сами домой!
      Некоторое время длинный, худой и плохо одетый мужчина растерянно топтался на месте и туго соображал.
      - Да, конечно вернутся! - наконец промямлил он, - но...
      Я стал понимать, что тут кроется что-то иное, чем семейная ссора.
      - Так, в чем дело?
      Мужчина отошел и стал рассказывать о себе, и как я потом понял, в ходе нашего дальнейшего знакомства, он оказался большим любителем рассказывать о своей судьбе.
      Он являлся прямым потомком европейской королевской семьи Гогенцоллернов, сидел в советской тюрьме за свое знатное происхождение. Выпустили. Дали двухкомнатную квартиру на Светлом проезде, старую рухлядь вместо мебели, обещали вернуть немалые драгоценности, но только обещали. Жить не на что. Сам он художник. Мне в тот момент пояснил, что семью прикармливали в посольстве Голландии. Они каждый день туда ходили на обед и могли прийти только всей семьей, иначе для такого потомка - это неблагородно. На этот раз они поссорились, вот он и гнался за своей женой и дочкой, чтобы уговорить их пойти "похавать" в посольство. Не вышло.
      Я подбросил на ладони сверток, в нем, кроме всего прочего находилась и пачка пельменей.
      - За чем же дело стало? Я угощаю!
      Мы пошли к нему на второй этаж варить пельмени, с расчетом на то, что оставим немного для его семьи, так как в квартире было, хоть шаром покати. Оставил им ещё полбатона хлеба и отсыпал немного сахарного песку. Благодарности было "полные штаны".
      С тех пор этот искренний и честный потомок королей Гогенцоллернов меня зауважал. Познакомил со своей женой, довольно милой женщиной, которая робко улыбнулась, покраснела и опустила глаза, памятуя о своем поспешном бегстве мимо меня.
      Мой новый знакомый при каждой встрече норовил рассказать мне что-либо новенькое о своей тяжбе за наследство. При очередной встрече на улице я хотел было увернуться от него, но он схватил меня за рукав и остановил. Стал совать в руку какой-то прямоугольный предмет, завернутый в газету.
      Я взял его и развернул.
      - Это картина, специально нарисовал для вас! - быстро заговорил он, чтобы исключить возможность отказа с моей стороны.
      Я увидел небольшое полотно, заключенное в рамку. Картина изображала восточную одалиску, лежащую на тахте, в шароварах и прозрачной блузке.
      Горячо поблагодарил за подарок и сказал, что картина прекрасная, а мой сосед великий художник, но пока ещё не признанный, но от этого его картины не становятся хуже. Он загадочно улыбнулся и сказал:
      - А, теперь, посмотрите сюда, - и он указал себе на шею.
      Я посмотрел и буквально открыл рот.
      - Да! Да! - продолжал он. - Этот крест из платины и весь усыпан бриллиантами!
      Я смотрел во все глаза. Крест был больше самого длинного пальца на мужской руке. На нем увидел распятого Иисуса Христа в сверкающих бриллиантах.
      - Мне вернули! Мне вернули! И ещё вернут! Это из наследства моего деда! Когда нам отдадут хотя бы часть наследства, - возбужденно воскликнул он, - мы уедем в Голландию!
      - Дай-то бог! - ответил я. А сам подумал: "А попаду ли я сам когда-либо за границу?" - такой далекой она мне казалась тогда.
      Когда однажды я посещал своих новых знакомых, повстречал на лестнице того человека, которого в последствии должен был убить. Был он среднего роста, немного полноват, с крупным чуть скуластым лицом, с плешивым лбом и редкими волосами. Обычный человек: встретишь на улице и не запомнишь. Только взгляд у него оказался оценивающий и, как мне показалось, запоминающий. Потом себя я спрашивал: запомнил ли он меня? Если на том свете встретимся, то он со мной рассчитается.
      ...Дядя Коля все подготовил. Шина спустилась как раз под мостом. Я выстрелил вовремя и удачно. Пистолет пахан у меня отобрал. Он его, как я потом узнал, продал "черным".
      Какое-то время я ещё сколачивал капитал, вращаясь, по наводке дяди Коли, среди братвы, и со временем стал там своим человеком.
      Меня не "убрали" как исполнителя, потому что такие случаи, как мой, ещё были редки. Репрессивные органы ими почти не занимались. Еще существовала всеобъемлющая государственная собственность, строго охраняемая милицией. Собственность частная в первые годы реформ пока не пользовалась почетом. И другое. Хотя и говорят братва, братва. Но братва, это не только те, кто ходит навесив на себя золотую цепь и бреет затылок. По моему убеждению - это и те, кто сидит в министерствах, в разных конторах и ворует государственное добро. Они исповедуют очень простую философию: "Если не мы, то кто приберет к рукам государственную собственность? Ведь мы здесь, с ней рядом". Но когда человек начинает обрастать бывшей государственной собственностью, то рядом находящийся с ним другой человек, говорит: "А почему эта собственность только ему, ведь она. была ничья, государственная, так почему только ему! А я?" - отсюда и начинаются убийства и другие преступления. Все это раньше называли первоначальным накоплением капитала, как мы об этом учили на кафедре марксизма-ленинизма в МАИ. Только здесь грабили не колониальные народы, а свой народ.
      ...Прошло ещё два года и мы - братки и я, создали свой банк. Мне не верится никаким рассказам некоторых российских банкиров, что они с 40 рублями в кармане начинали свое дело. Без содействия какой-либо государственной структуры или без бывших партийных денег, банк создать и держать его на плаву невозможно. Мы обошли стороной бывшие партийные деньги. С государственной структурой проще: сидящие в ней чиновники получают свою и немалую лепту, молчат и всеми силами помогают банку.
      Банк развивался хорошо, но настало время пирамид "МММ", "Хопра", "Русского дома Селенга". Стали появляться законы о банках, о вкладчиках, о банкротствах, и мы решили рвать когти. Сделали все до нельзя просто. Учредителям и членам Правления банка - своим людям, раздали кредиты на длительные сроки. Большие кредиты взяли и себе. Обменяли рубли на доллары. Банк закрыли. Возвращать кредиты стало некому и некуда. Так мы стали богатыми людьми. Поделились, конечно, с чиновниками. И все остались довольны друг другом.
      Свои деньги мы наметили положить в один из швейцарских банков. Но прежде решились проститься с Москвой. Для этого отправились в один из лучших московских ресторанов "Максим", где раньше бывали не раз. Он расположен в центре города - Охотном ряду, в гостинице "Националь". Это очень фешенебельный французский ресторан, принадлежащий знаменитому французскому кутюрье Пьеру Кардену. В мире существует тридцать таких карденовских ресторанов - "Максимов". Один из них, находится на пляже Копакабана в Рио-де-Жанейро. Их внутреннее убранство похоже друг на друга.
      В московском "Максиме" - прекрасные, стилизованные под модерн интерьеры. Впечатляет посетителей вид за окном: кишащий машинами и людьми Охотный ряд похож на немой фильм - через толстые двойные стекла шум и гам не проникает. Фирменные рецепты "Максима" - морской язык "Альбар", тушеный в вермуте, говяжье филе "Периге" с утиной печенкой и соусом из трюфелей, на десерт - ассорти из французских сыров. Цены здесь для богатеньких. Одна бутылка выдержанного французского вина стоит более тысячи долларов, это примерно 70 стариковских пенсий. Чтобы платить такие деньги, надо иметь их немеряно. А разбогатеть в России за короткое время - это "чудо из чудес". Есть два способа - или грабить государственную собственность, что успешно делают посетители "Максима" - банкиры, бывшая партноменклатура, чиновники высокого ранга, политические деятели, думцы и т. д. Или красть у разбогатевших, что делают такие как я из числа братвы. Но все мы ходим в одни и те же рестораны. Нажитые неправедным путем деньги равняют нас. Все мы думаем одинаково: "Почему он, у которого раньше тоже ничего не было, как и у меня, обогащается, а я - нет?". Тот, кто так думает, стремится отнять у соседа часть богатства любыми способами: рэкетом, грабежом, убийством.
      Как это происходит на более низком уровне? Пример из того времени, когда я работал в милиции. Муниципалка, обычно это "жигули", раскрашенные атрибутами и с мигалкой на крыше, подъезжает к лотку, торгующим фруктами. Он расположен на углу улицы, где находится авиационный техникум, недалеко от станции метро "Войковская". Милиционеры, одеты в новую форму, сделанную по дизайну известного модельера Зайцева, выходят из машины и куда-то на время удаляются. Одна из задних дверок машины остается открытой - в сторону торгующего лотка. Торговец, особенно, если это "черный", молча накладывает в новый пластмассовый пакет фрукты, а также деньги, по своему усмотрению, но хорошо зная, сколько нужно, кладет сумку на заднее сиденье машины, там, где открыта дверца, отходит от машины к своему лотку и продолжает заниматься с покупателями. Муниципалы подходят, а их как будто и не было здесь в это время, садятся в неё и уезжают. Все делается молча: "Ты свое получаешь, ну и мы свое должны получить". А на пути следования муниципалки встречается не один такой лоток. Снова новый пакет, товар самый лучший, деньги к деньгам.
      ...Свои деньги в Швейцарию мы доставили без труда. На границе у нас была "дыра". Мы за неё исправно платили, когда вывозили за рубеж большегрузными контейнерами цветные металлы. Провоз одного контейнера обходился нам на таможне до десяти тысяч долларов, но игра того стоила. Все милицейские чины области, через которую шел наш груз, находились на нашем жаловании, вплоть до начальника областного УВД. Лихое было время в первые годы перестройки, все брали, все обогащались, лишь остальное население думало, что происходит становление демократии в стране, но оно и осталось без "пенсий и зарплаты". И деньги расторопными чиновниками были переправлены в зарубежные банки.
      Стоит сказать, что не в каждом швейцарском банке принимают деньги из России. Но есть крупные банки, которые это делают. Перебрав несколько банков, мы попали в отделение банка "Швейцарский кредит" в городе Цюрихе. Оказалось, что здесь с удовольствием открывают счета российским гражданам. Нас, меня и моего братана, принял в отдельном кабинете на третьем этаже банка "Швейцарский кредит" руководитель отдела по работе с клиентами из России господин Павел Суттер. Он оказался молодым человеком приятной наружности, прекрасно говорящим по-русски.
      Мы представились, назвали свои имена, фамилии и услышали вопросы представителя банка:
      - С какой целью вы намерены открыть счет в банке? Вы планируете активно работать со счетом или только хранить деньги? Ваш бизнес приносит большой доход?
      Вопросы нам показались разумными и мы объяснили, что последнее время занимались продажей цветных металлов за рубеж из России, назвали свою фирму - одно СП, оно оказалось известно и господину - представителю швейцарского банка. Фирма была липовая, но об этом знали только мы.
      Далее нас спросили:
      - Какой счет вы предпочитаете - именной или цифровой?
      - Цифровой.
      Мы поинтересовались:
      - Должны ли мы предъявить какие-либо документы? Например, разрешение Центробанка на открытие зарубежного счета и контракты на продажу цветных металлов, подтверждающие происхождение наших денег?
      Получили ответ:
      - Что вы! Не надо. Я вам верю. Мы работаем для клиента и в интересах клиента. Какую сумму вы вносите первоначально и сколько будете перечислять потом?
      - Полтора миллиона долларов. Можно наличными?
      Наш собеседник с большим интересом уставился на нас:
      - Вы можете привезти наличные?
      - Они у нас здесь, в чемоданах, в машине.
      От удивления г-н Суттер, было открыл рот, но быстро справился с собой и только сказал:
      - Плата за открытие счета 10 швейцарских франков.
      На этот раз удивились мы, так мало? Мы привыкли, что у нас в России здорово дерут за все.
      Быстро оформили все документы, и мы принесли свои чемоданы с деньгами в закрытый операционный зал, где их пересчитали и отправили в хранилище.
      Мы также узнали, что в Швейцарии, как нигде в мире, хранят тайну вкладов. Только за двести лет существования "нашего банка", лишь десять раз была раскрыта тайна вкладов и то - восемь раз по причине получения наследства и только два по суду. Даже, если суд вынесет решение о раскрытии счета, то за дело берутся юристы банка, и они прилагают все усилия, чтобы решение суда не прошло. По плотности банков ни одна страна мира не может сравниться со Швейцарией. На семь миллионов жителей населения она имеет более четырех тысяч банков. Швейцарские законы предписывают местным банкам удостовериться в личности клиента, узнать его адрес. В то же время желающий вложить деньги в банк может показать просто удостоверение личности или водительские права и сообщить адрес, причем любой. Ни удостоверение, ни адрес официально не проверяются. Зачем проверять человека, который принес и вложил деньги в банк?
      В Швейцарии существуют не только крупные известные во всем мире банки, но и банки приватные, порой без всяких указателей и вывесок. Если первые помещаются в дворцах с мраморными колоннами и узорчатыми решетками, то вторые - это старинные и солидные, потемневшие от времени особняки. Именно в такие банки и стремятся все те, кому есть что прятать. Эти особняки расположены в лабиринтах тихих улочек. Желающие могут попасть сюда через запасные ходы, которые выходят на другие улицы, соединяя "частные квартиры" с уютными приемными банков. Подобное местоположение лишает тех, кто хочет проследить, куда пойдет владелец денег, возможности уличить и выявить его счета. Швейцарские банки и по сей день содержат в секрете счета российской семьи Романовых, огромные по размерам "партийные" деньги компартии СССР. А теперь в банки Швейцарии потоком устремились большие деньги "новых русских".
      Деньги, которые мы поместили в швейцарский банк, это были наши собственные деньги. За ними последовали деньги "братвы", которые мы должны были хранить, управлять ими и приумножать, вкладывая их в доходные дела.
      Так началась наша европейская жизнь, и она оказалась не так невозможной, как мы себе её представляли. Чтобы избежать неприятностей со стороны властей и закона во Франции, где мы обосновались, надо было заиметь адвоката, хорошо знать судебную машину и полицейскую систему страны. Мы изучали французский язык со школьной скамьи - учились с "братаном" в одном классе. Оказавшись во Франции, сменили свои имена. Я взял себе имя Серж, а мой друг Артем стал Артуром.
      Но, как говорится, вернемся к "нашим баранам", то есть в нашу спальню, куда мы поспешили с Иваной, искупавшись в Ла-Манше.
      Следующий день мы провели с Иваной время в постели до часу дня, когда гостеприимные хозяева устраивали второй завтрак, и обедали мы только в пять часов дня.
      А вскоре после получения медицинского образования в Париже Ивана сначала поступила на работу в одну из дорогих больниц, а потом решила оставить эту больницу, числящуюся за Сорбонной, и перешла на работу помощницы-ассистентки в научный институт, основанный профессором Роланом Гароди.
      Ролан Гароди оказался талантливым ученым, но он был, конечно, не прост. Чересчур, пожалуй, красив для 35-летнего мужчины. От него исходило какое-то очарование. Многие женщины были от него без ума, а его лекции, собирали полные аудитории. И в то же время профессор умел работать по двадцать часов в сутки.
      Последнюю работу Ролан Гароди вел над бациллой туберкулеза. И он создал в своем Институте новую сыворотную терапию. Отправной точкой новой "системы" Ролана Гароди служила особенность кур, заключавшаяся в том, что им можно было привить человеческий туберкулез; у подвергаемых подобному эксперименту кур "образуется киста", где микроб долго сохраняется, но при этом не распространяется и, таким образом, заражение туберкулезом локализуется.
      На территории института Ролана Гароди, раскинувшейся позади Парижской обсерватории, располагался большой "курятник". Теперь Ивана, сменив менее опытную ассистентку профессора, днем находилась там чуть ли не на положении главной "фермерши", а часть вечера иногда выполняла обязанности секретаря ученого. В моем распоряжении оставалось лишь только "кое-что" из-за её большой занятости. Но главное оставалось: наши пылкие объятия по ночам. Однако мне как-то все это казалось не кстати, порою я чувствовал себя не в своей тарелке, хотя и не сомневался в верности супруги, проводившей столько времени в обществе любвеобильного Ролана Гароди.
      Выходя в конце июля из Дворца правосудия, где я был на одном судебном процессе, я столкнулся со своим адвокатом Тессоном. Он был старше меня на добрый десяток лет.
      - Дорогой Тессон! Я как раз собирался направиться к тебе домой. Мы с Иваной увозим тебя в Довилль, на виллу Гароди "Шер Ами". Ролан и его мадам Тереза тоже тебя туда приглашают на несколько дней.
      Судебный процесс вернул меня к тем дням, когда я продал свою белокурую манекенщицу в гарем марокканского шейха. С ней приключилась невероятная история. Шейх, её купил, заковал в золотую цепь и золотые кандалы на руках и ногах. Цепь заканчивалась на ошейнике, в который были вделаны бриллианты.
      Шейх развлекался с ней особенно первые три дня - за это время он изнасиловал её 27 раз. Спустя какое-то время он к ней охладел и стал ею развлекать приезжавших к нему бизнесменов. Один из них "сжалился" над девушкой и помог ей бежать во Францию. Здесь оказалось, что бизнесмен помог бежать девушке "корысти ради". Он отобрал у неё золотую цепь, золотые кандалы и ошейник с бриллиантами, а Катю выбросил на улицу. Хорошо, что Катя, по старым со мной делам, помнила наш пароль. Она позвонила мне и сказала по телефону одну только фразу по-русски "Гости из Москвы!" Этого было достаточно, чтобы я пошел к ней на встречу, но по голосу я её не узнал.
      Встреча состоялась, и каково было мое удивление, когда я увидел перед собой Катю!
      Она сделала вид, что зла не помнит и даже не думает, что это я её продал в гарем. Ей надо было вернуть свое "золото". И в этом деле только я один во Франции мог сделать для неё это. Она рассказала все, что с ней произошло в гареме. И потом умоляюще долго смотрела на меня, как бы говоря, что все забудет, только бы я помог ей. На деньги, вырученные от продажи золотых цепей она могла бы вернуться в Москву и ещё оставить кое-что про запас.
      Несмотря на её умоляющие глаза, я некоторое время колебался, ведь я мог снова продать её в гарем. Но в то время я уже был женат на Иване, и мне захотелось быть добрым. Я помог Кате выиграть процесс против бизнесмена и вернуть деньги. Выиграть судебный процесс помогло то, что у неё сохранилась цветная фотокарточка, на которой она голая, но в цепях стоит перед жирными чернобородыми марокканцами, пальцы рук которых унизаны золотыми кольцами с драгоценностями.