Подумал и согласился с Тессоном.
      Мне пришлось вызвать в Париж Сержа я рассказать ему о затруднениях. Он попросил несколько дней на решение проблемы, потом предупредил меня, что на некоторое время улетает в Германию во Франкфурт-на Майне, где у него должна состояться встреча по нашему делу.
      Эти несколько дней я провел в обществе Тессона. Он мне предложил:
      - Уж раз ты побывал на улице Сен-Дени, то до прилета Сержа я познакомлю тебя с другими злачными местами Парижа.
      Я дал согласие.
      С Тессоном побывали на известнейшей парижской площади Плас Пигаль. Раньше здесь было знаменитое пристанище местных проституток. Как рассказал Тессон, они бродили по этой небольшой площади толпами, стояли у стен небольших невзрачных зданий в ожидании клиентов. Машины здесь никогда не ездили, все ходили пешком. Предание гласит, что имя свое эта площадь получила от имени одной из служанок кардинала Ришелье во времена правления короля Людовика XII.
      Эту служанку звали Жанна Пигаль. Таких девушек как Жанна брали для кардинала из сельской местности. В основном они служили ему в постели, становились "постельными служанками". Когда они беременели от кардинала, их оставляли рожать при доме господина. После родов отправляли домой и давали при этом приличное приданное. Поэтому всегда находился селянин, готовый взять в жены девушку с ребенком и приданным.
      Жанна родила мальчика от кардинала и была отправлена домой. Она вышла замуж за соседа, но вскоре её муж умер от лихорадки. Ей пришлось туго и она, оставив ребенка на родителей, перебралась снова в Париж. В доме кардинала её не приняли, кардинал предпочитал только молодых девушек и не рожавших.
      Дворец кардинала находился недалеко от небольшой площади, на которой располагалась таверна испанца Нуньеса Хименеса. Она называлась по-испански "Гато Туэрто" - "одноглазый кот". На вывеске таверны был намалеван кот с черной повязкой на дном глазу. Таверну посещали испанцы-иезуиты, работавшие при дворе кардинала, земляки хозяина таверны Нуньеса Хименеса, который от них получил прозвище Нунья Химена.
      - Так вот, - продолжал свой рассказ Тессон, - у стен этой таверны и обосновалась продавать свое тело Жанна Пигаль. Хозяин таверны её не прогонял, потому что она привлекала клиентов и в его таверну. Он даже разрешал ей ночевать у него на заднем дворе. Жанну никто никогда не прогонял с этого места, потому что она всем говорила, что она служанка кардинала Ришелье. Кардинала и его гвардию окрестное население откровенно побаивалось, и поэтому Жанну никто не трогал. Когда Жанна отдыхала, её место занимали другие женщины, и они пользовались её именем, их поэтому также никто не прогонял. Жанна Пигаль проработала на этом месте 30 лет. Ее сын вырос, завел детей, и только тогда Жанна вернулась в свою деревню. При ней была добрая сумма денег, которые она скопила у стен таверны Нуньи, поэтому её хорошо приняли родные и близкие. Место, где работала Жанна и её последовательницы, со временем назвали Пляс Пигаль... Такова история названия этой площади, - закончил свой рассказ Тессон.
      - Но сегодня здесь совсем не видно проституток по сравнению с улицей Сен-Дени? - удивился я.
      - За последние годы она преобразилась, - пояснил адвокат, - теперь здесь все для туриста, все - кроме живого тела и контактного секса.
      - Почему?
      Тессон пояснил:
      - На площади построено много секс-шопов, фаст-фудов, дешевых отелей, немало секс-театров и просто питейных заведений, где у столика посетителя устраивается по его заказу за его деньги секс-шоу.
      В этот момент к нам обратился зазывала одного из таких заведений со словами:
      - Мсье, мсье! Не желаете ли бокал вина и маленькое шоу?
      - Зайдем, Артур, вы увидите, что это такое!
      Мы спустились по ступенькам вниз, в подвал и расположились за одним из столиков. К нам подсела китаянка, молоденькая и довольно таки приличная на вид, полуодетая.
      Тессон пояснил, что если мы будем заказывать напитки, а они здесь в по тройной цене, то она станет перед нами раздеваться, вертеть голой попой и садиться на колени.
      Я заказал шампанское, и шоу началось. Немного посидели, и мне это надоело. Если есть деньги, то можно заказать девочку, и она будет у тебя дома всю ночь бегать перед тобой голой и делать все, что ты хочешь. Мы быстро ушли.
      В следующий раз Тессон привез меня на окраину Парижа в Булонский лес. На место, которое расположено у теннисных кортов Роллан Гарос. Оказалось, что это место проституции мужской, где промышляют голубые. В основном это выходцы из латиноамериканских и африканских стран. Переодетые в женщин мужчины сооружают под деревьями нечто подобное шатрам из простыней или натягивают тонкие байковые одеяла среди, деревьев, создавая закрытое пространство для занятия гей-любовью. У дороги они зазывают клиентов.
      На меня увиденное произвело неважное впечатление.
      Тессон так прокомментировал мое состояние:
      - Это потому, что вы, Артур, гетероориентированный мужчина. Для геев это даже очень хорошее местечко и местные проституты хорошо зарабатывают. Места здесь продаются и покупаются за хорошие деньги.
      Нам удалось увидеть одного местного секс-работника. На нем была короткая юбочка, волосы на груди и ногах сбриты, отращены ногти и в тех местах, где у женщин положены округлости, закачан силикон.
      Тессон пояснил, что силикон они закачивают самостоятельно шприцами. Услуги пластических хирургов дороги и к тому же нет медицинской страховки и разрешения на работу. Такому проституту может повезти в жизни: если его не поймает полиция, не найдут ночлежку нелегалов, где он живет, и он продержится в Булонском лесу год-два, то может уехать на родину обеспеченным человеком.
      Пока мы с Тессоном ходили по злачным местам Парижа, вернулся из Франкфурта-на-Майне Серж. Приехал не один, а со своей старой знакомой татаркой Луизой Тухватуллиной. Она стала "мамкой" и привезла с собой группу красивых девочек. Из Парижа они направлялись на французский курорт Лазурный Берег. Там раздолье для иностранных проституток. Работа для них сезонная: лето-осень. Приезжают сюда по турвизе. В это время там есть в изобилии богатый клиент, в том числе и наши "новые русские", считающие Лазурный Берег своей второй родиной.
      Вечером в любом городе по всему Лазурному побережью, вдоль дорог, парапетов и автобусных остановок прогуливаются, русские, украинские, румынские, венгерские, югославские девушки. Полиции их поймать трудно, они умеют прикидываться отдыхающими.
      В этот Лазурный рай и направлялась Тухватуллина со своими девицами. По старой дружбе она рекомендовала Сержу одну из своих девушек по имени Кристина. Выбор оказался удачным. Кристина хорошо знала немецкий язык и с этой стороны вполне подходила для нашего дела с Зигфридом.
      История Кристины такова. Сама она преподаватель немецкого языка в средней школе. С подругой собралась в Германию на заработки. Предполагалось, что они могут служить нянями в богатых немецких семьях. Язык знают, имеют педагогическое образование. Судьба их круто изменилась в небольшом польском городе Франкфурте-на-Одере. Он расположен на границе с Германией. Часть его находится на польской земле, часть на немецкой. Эти части разделяет река Одер.
      Ночью в их номер в гостинице вломились двое чеченцев. Они избили девушек, отобрали паспорта, велели им молчать под страхом смерти. В эту же ночь девушки были проданы двум немцам в этой же гостинице. Те их раздели и изнасиловали. На следующий день чеченцы переправили их в Германию и доставили в большой немецкий город Франкфурт-на-Майне, расположенный в западной части Германии. Здесь они были проданы, каждая за 2 тыс. долларов в публичный дом. За ночь они обслуживали по 8-10 клиентов. Худшее было то, что их хозяин перепродавал их другим немцам. В свою очередь те, выкупив девушку на несколько дней, устраивали её перепродажу сразу 3-4 желающим. Таким образом они перекрывали свои затраты в несколько раз. Плохо было то, что во время такой перепродажи новые клиенты измывались над девушками. как только могли. Во время одной такой оргии подруга Кристины задохнулась и умерла. Дело получило огласку, вмешалась полиция, были публикации в прессе.
      В это время во Франкфурте-на-Майне появилась Тухватуллина. Она-то и выручила Кристину из беды, предложив ей присоединиться к её группе за 50 % прибыли от каждого её клиента. Той ничего не оставалось делать, как согласиться. Так Кристина оказалась в Париже, где и была представлена мне. Нам с Сержем она подошла. Нам оставалось договориться с ней и подготовить её к предстоящему делу.
      Мы долго беседовали с Кристиной. Сначала её спросили: хочет ли она быть богатой, хотя этот вопрос можно было бы и не задавать. Мы разъяснили ей, что она может получить 5 миллионов франков, роскошную квартиру, загородный дом, машину и т. п.
      Сначала она думала, что мы её разыгрываем, но потом мы убедили её, что это не байки. Когда мы ввели её в суть дела, глаза у неё загорелись, и она воскликнула:
      - Да я могу этому Зигфриду родить 10 детей за эти деньги!
      - Десять не надо, но одного и желательно мальчика родить придется! пояснил я.
      - Я согласна на все, пусть это будет мальчик, я буду терпеть и ласкать этого старика, лишь бы стать богатой!
      - Кто из россиян не мечтает в наше время стать богачом, - заметил Серж. - Я от своей прабабушки, которая была молодой в царское время, слышал такую поговорку: "Эх, ма! Была бы денег тьма, купил бы деревеньку и жил бы помаленьку!" Но, Кристина, если ты выполнишь то, о чем мы договоримся, у тебя действительно будет денег "тьма".
      - Скорей бы, - сказала со вздохом Кристина, - я готова!
      У Кристины было круглое лицо с нежным овалом, длинные русые волосы, прямой нос, чуть выпуклые глаза серого цвета, но она всех уверяла, что у неё они голубые. Она обладала уменьем располагать к себе собеседника. Хорошо знала немецкий язык и неплохо владела, как вторым, французским языком.
      Фигура у Кристины нас вполне устраивала. Это была фигура девушки со стройными ногами, развитым бюстом. Кисти рук у неё были узкими, как у настоящей аристократки, пальцы длинные и нежные. Когда она улыбалась, её чувственные губы привлекали взгляд собеседника.
      Ее "мамка" нас заверила, что девушка достаточно сексуальна, умеет удовлетворять вкусы мужчин. Раскрыла и один секрет: строение её прелестей таково, что ей приходится для ублажения мужчины прибегать к разным приемам в постели, чтобы мужчина был доволен. Мы не стали допытываться детальных разъяснений, полагаясь на профессионализм нашей собеседницы.
      Начали готовить Кристину после того, как расплатились с её "мамкой" и та укатила на Лазурный Берег со своей ватагой.
      Первое - учили носить дорогую одежду, дорогие украшения, что далось ей легко. Намеревались выдать её за прибалтийскую немку родовитых кровей, полагая, что Зигфрид не станет докапываться до истины. Риск правда был, но мы им пренебрегли.
      Прививали Кристине уменье быть благодарной. Люди, если их не воспитать с детства, не умеют быть благодарными. Человек забывает добро и помнит зло. Привели ей пример из Библии: Иисус Христос за один день исцелил десять прокаженных и только один поблагодарил его.
      Старикам нужна не только благодарность, они любят слушать анекдоты, разгадывать кроссворды. Всему этому мы учили Кристину. Обещали поставлять ей новые анекдоты и разгаданные кроссворды.
      Договорились с девушкой: 15 миллионов франков, когда они окажутся в её руках, поделим следующим образом: 5 - ей и по 5 нам с Сержем. Она согласилась. Никаких расписок мы не брали, но закрепили это согласие тем, что показали как ей "не сдобровать", если она свое согласие нарушит.
      Мы её познакомили с одним молодым человеком привлекательного вида. Она хорошо рассмотрела его приятную внешность. Потом показали этого молодого человека в действии, снятом на видеофильме под названием "Изменим жизнь к лучшему". Название мы взяли из какой-то рекламы для того, чтобы человек, посмотрев фильм, не стремился изменить свою жизнь "к лучшему", т. е. ухудшить её настолько, чтобы умереть под мучительными пытками.
      Видеофильм рассказывал о "забавах" молодого человек с женщинами, которых он завлекал к себе домой и насиловал разными способами. Фильм цветной и было хорошо видно, как он после этого скручивал своей жертве веревкой руки и ноги, брал в руки острый нож и начинал долго и медленно отрезать от тела жертвы кусочки, которые на её глазах раскладывал на полу, как бы составляя из них мозаику. Потом он расчленял жертву на отдельные части и складывал их в полиэтиленовые мешки.
      После окончания фильма, я пояснил напуганной Кристине:
      - Если ты предашь нас, когда получишь деньги и не станешь делиться с нами, другими словами, захочешь ещё более изменить свою жизнь "к лучшему", то с тобой будет то же самое!
      Кристина поклялась своим будущим ребенком, что никогда не отступится от наших договоренностей. Мы ей рассказали, что этот молодой человек, его звали Анатолием, происходил из семьи людоедов, которая жила в Москве на Светлом проезде, где обитал и Серж.
      Людоедство произошло в 1993 году, когда и. о. премьера России Гайдар провел либерализацию цен. Денег не было, жрать не было и люди приспосабливались, кто как мог, чтобы не умереть с голода. Дело происходило в Москве на Светлом проезде в доме 14, корпус 3. Зимой того года ударили холода. В трубах образовалась пробка. Жильцы дома обратились в ДЭЗ с просьбой принять меры.
      - Да мы не можем, - ответил вызванный сантехник, - в квартиру № 36 нас не пускают. Там живут Холодцевы. А кран, чтобы спустить воздух, находится у них.
      Соседи настояли на своем. Дверь решили ломать. Пригласили милицию. Когда бригада вскрыла металлический каркас, в нос ударил тошнотворный запах мертвечины. Встречать непрошеных гостей бросился с диким лаем огромный водолаз. Собаку пришлось запереть в туалете.
      А все увиденное впечатляло. Ворох окровавленной детской одежды. Грязь. Хлам... Стало ясно, что в квартире обосновался настоящий убойный цех семейного мясокомбината. В ванной были обнаружены останки изуверски разрезанных на части девочек. Детское тельце без рук и ног, а рядом, в бочках, две полусгнившие головы. Разрезанный живот одной из них был заткнут тряпкой. На телах виднелись следы многочисленных побоев. Кошмарную картину дополняла чуть живая пятнадцатилетняя девочка. Позже, когда врачи-реаниматологи эту девочку Галю Нусинову вернули с того света, она поведала страшную тайну семьи-людоедов.
      Ее она рассказала:
      - К Насте и Жене - к моим подружкам и ко мне на улице подошла женщина и попросила донести сумки. С ней мы поднялись на третий этаж... и больше из квартиры не выходили. Там взрослый детина по имени Шурик, нас травил собакой. Девочек избивал, насиловал, потом Настю зарубил насмерть. Меня и Женю заставлял разделывать топориком труп. Мясо, где не было костей, заворачивал в целлофан. Его сестра варила суп и жарила котлеты. Ничего не подозревавшие друзья-бомжи не отказывались от угощения. А он ещё нахваливал: "Баранина - высший сорт!" Мне было очень страшно.
      Когда Шурик глумился над жертвами, то на всю катушку включал музыку. Соседи по лестничной площадке стонов не слышали. Под покровом ночи мать Шурика, Людмила в ведрах выносила человеческие останки. Чудовищное зрелище происходило на глазах двенадцатилетней дочери Нади и восьмилетнего Толика, в последствии нашего маньяка и героя видеофильма, который мы показывали Кристине. Правда, активного участия в актах каннибализма они не принимали, но котлеты из человечины ели... В последствии, когда Толик подрос и вышел из детского дома, он познакомился на Светлом проезде с Сержем и стал принимать участием в его делах. За надобностью тот прихватил его в Париж...
      Мы также прививали Кристине уменье проявлять искренность и честность в отношениях с Зигфридом.
      Я говорил ей:
      - Ты можешь быть с Зигфридом, ни честной, ни искренней, но проявлять эти чувства с ним необходимо, чтобы он проникся доверием к тебе... Ведь говорят: "Он врет, но искренне" или "честный, но дурак". Можно услышать и такое: "Он искренне признался в своем поступке", "он всегда был честен со мной", "он долго и искренне верил тому, что ему говорили". Ты должна понять, что искренность и честность - это форма выражения чувств, способ поведения человека в различных жизненных ситуациях. Искренность и честность люди используют для того, чтобы обмануть других людей. Так, например, сделал А. Мавроди, создав свою прирамиду МММ, чтобы у искренне доверчивых людей выманить большие деньги. Так и ты должна поступать с Зигфридом всегда и во всем, чтобы он понимал, что ты искренний и честный человек. Иначе ничего не получится. Твой старик - весьма подозрительный, недоверчивый человек и мы можем в один миг прогореть с нашими планами!
      - Да, до меня дошло!
      - И еще. В твоих будущих интимных отношениях с ним, ты и твое тело, должны выражать максимум искренности чувств, никакой холодности, никакого пренебрежения даже в мелочах в постели: внимание ко всему, чувственность и нежность и все это искренне.
      Кристина разволновалась и даже сглотнула слюну, кашлянув, прижала платок ко рту.
      - Я это сделаю, я этого добьюсь! - воскликнула она. - Но, если я свою часть проведу хорошо, вы все остальное гарантируете?
      Мы заверили Кристину, что все будет в порядке, если же все-таки дело сорвется, мы ей заплатим определенную сумму за её труд.
      Решили также познакомить Кристину с судьбой самой знаменитой парижской проститутки Мари Дюплесси, жившей в XIX веке. Ее любовниками были миллионеры, а в Париже её называли принцессой наслаждений. Это была дама с камелиями, ставшая прототипом Маргариты Готье, героини романа Дюма-сына "Дамы с камелиями", а также героини оперы "Травиата" великого итальянского композитора Джузеппе Верди. Кристину все это заинтересовало. Мы отвезли её на кладбище Монмарта, где показали могилу Мари. На её надгробии были изображены камелии, и могила была усыпана этими цветами, несмотря на то, что со дня её смерти прошло более 150 лет.
      Рассказали Кристине её историю.
      Восемнадцатилетний парижанин впервые увидел даму с камелиями в 1842 году когда он прогуливался по Place de la Bourse. Ей тоже было 18 лет. На поводке она вела двух спаниелей; в руках её, затянутых в перчатки, красовался букет камелий; на её лице сияла обворожительная улыбка. Юношей был Александр Дюма-сын. Он увидел перед собой высокую, очень изящную брюнетку с бело-розовой кожей. Голова у неё была маленькая, глаза миндалевидные, словно подведенные эмалью и они искрились жизнью. Ее губы были краснее вишни, а зубы - великолепны. Ее прелестное молодое лицо хранило выражение испуганной невинности. Она была почти худа, удивительно грациозна и изящна; её темные глаза выражали ласкающую томность; цвет лица её был ослепительным; замечательным в ней были её волосы: восхитительные, шелковистые, темные.
      Когда через два года Дюма-сын стал её любовником, он поинтересовалась, почему Мари "занимается проституцией"? Она ответила: "Почему я продаю себя? Потому что труд работницы не принес бы мне той роскоши, неодолимую тягу к которой я испытываю. Я не жадна и не развратна, как это может показаться. Просто я хочу познать утонченные удовольствия, радость жизни в изысканном и культурном обществе. Я всегда сама выбираю себе друзей. И я любила. О да, я любила искренне, но никто не откликнулся на мою любовь. Вот в чем трагедия моей жизни. Нельзя иметь сердце и быть куртизанкой. От этого можно умереть".
      Мари Дюплесси сохраняла на своем ангельском лице выражение детской невинности. Дюма отразил эту её особенность, написав в своем романе "Даме с камелиями": "Как случилось, что её бурная жизнь пощадила её лицо, оставив на нем девственное, почти детское выражение? Такой вопрос мы можем поставить, но не в силах на него ответить".
      В маленькой деревушке Сен-Жермен-де-Клерфей в Нормандия 15 января 1824 года родилась девочка, которую назвали Роза Альфонсина Плесси. Ее мать звали Мари-Луиза Дешайе. Отец её, Марэн Плесси, - уличный торговец, затем владелец лавки текстильных товаров, - был алкоголиком. Ее бабка со стороны отца была проституткой, и ещё молодой скоропостижно скончалась от туберкулеза. Младшая дочь от этого брака впоследствии стала известна как Мари Дюплесси. Позже она сама так объяснила перемену имени Розы Альфонсины Плесси на Мари Дюплесси: "Я выбрала имя Мария, так как это имя Богоматери". Она стала Дюплесси, потому что это звучало более аристократично, чем Плесси, а также потому, что помнила под Нонаном поместье "Дю Плесси", которое надеялась когда-нибудь купить, заработав достаточно денег.
      Мать, когда Мари было три года, бросила мужа и поступила на работу горничной в семью живущих в Париже англичан. А Мари и её старшая сестра Дельфина были отданы на воспитание двоюродному брату матери, владельцу фермы.
      Ее мать умерла от туберкулеза, когда Мари было 8 лет. Двоюродный дядя не занимался воспитанием сестер, и они, предоставленные сами себе, делали что хотели. В 12 лет Мари влюбилась в молодого работника с фермы и потеряла с ним свою девственность. Об этом вскоре узнал дядя, это ему не понравилось и он отослал Мари к отцу.
      В свои 13 лет Мари оформилась в хорошенькую девочку. Когда пьяница-отец заметил, что у его дочери лицо ангела и прекрасное тело, он решил на этом заработать. За хорошие деньги он продал её своему другу 70-летнему зажиточному холостяку Плантье. Мари спала с крестьянином на одной кровати, а когда было тепло, он заставлял её ходить голой по дому. Через год Мари вернулась к отцу. К этому времени жизнь с мужчиной она воспринимала, как что-то обыденное, совсем не затрагивающее её душу. Отец совсем перестал о ней заботиться; и ей приходилось работать - сначала официанткой в таверне, потом на фабрике по производству зонтиков. В конце-концов отец отправил её к дальним родственникам - владельцам бакалейной лавки в Париже. Она сняла небольшую комнатку в Латинском квартале, населенном студентами. На жизнь она зарабатывала, служа посыльной в корсетной мастерской, продавщицей в магазине шляп и промышляя проституцией. К этому времени ей исполнилось 16 лет. Он с трудом умела читать и писать. Внешне она выглядела неотесанной деревенской девицей, очень грязной, но в тоже время и изящной. Приближалось время, когда из уличной девки она превратилась в великолепную куртизанку.
      Есть точная дата начала этой перемены - в одно из воскресений 1841 года, когда Мари исполнилось 17 лет, она с двумя подругами поехала на прогулку в Сен-Клу, предместье Парижа, они зашли перекусить в небольшой ресторан, расположенный неподалеку от дворца Пале-Рояля. Его владелец, вдовец Нолле, заметил красотой Мари и пригласил её приехать на следующей неделе одну.
      В этот же визит она стала его любовницей. Нолле предоставил ей квартиру на улице Де л'Аркад. С тех пор у Мари появились предметы первой необходимости, а через несколько месяцев - и предметы роскоши.
      Произошло это так.
      Однажды вечером граф Фердинанд де Монгюйон увидел её в театре и уговорил покинуть господина Нолле. Некоторое время спустя на балу её приметил молодой богач Аженор де Гиш, очень заметная фигура во Франции: впоследствии герцог де Гиш-Грамон, министр иностранных дел Франции при императоре Наполеоне III. Де Гиш переманил Мари от графа, и отвез её на лето на один из курортов Германии. Мари считала, что она настоящему влюбилась в де Гиша. У Мари от де Гиша родился сын. После этого любовь пошла на спад, де Гиш перестал интересоваться Мари. Он нашел для ребенка приемных родителей. В 1869 году к старшей сестре Мари Дюплесси, Дельфине Паке, пришел мужчина лет двадцати семи и попросил показать ему портрет Мари. Уходя, он оставил свою визитную карточку, на которой значилось: Жюделе, коммерции советник, Тур. Его лицо имело поразительное сходство с портретом.
      К этому времени сыну Мари исполнилось 28 лет. Он заинтересовался своей матерью спустя 22 года после её смерти. Сестра Мари передала ему письмо, в котором говорилось:
      "Мой дорогой сын!
      Оставляю тебе свое последнее прости. Пишет тебе твоя мать, и когда ты получишь это мое письмо, останки мои будут покоится на кладбище. К тому времени это будет уже никому неизвестная женщина. Если можешь, разыщи мою могилу и положи на неё цветы, но только чтобы это были белые камелии. Это будет память обо мне. Прости меня за все.
      Я не смогла тебя воспитать, из-за той жизни, которую я вела. Чувства мои к тебе, к семье, которой у меня не было, оказались не востребованными.
      Прощай и прости!
      Твоя мать Мари Дюплесcи"
      Жюделе, сын Мари, письмо прочел, но оставил его у сестры Мари.
      После де Гиша у Мари Дюплесси появилось много любовников. Она сама объясняла это тем, что хотела быстрее достичь материального благополучия. В течение нескольких месяцев её содержали семь любовников. Они складывали деньги в общую кассу, и каждому отводилась одна ночь в неделю для визитов к Мари. В качестве символа коллективной преданности они подарили ей красивый туалетный столик с семью ящичками.
      В 20 лет она превратилась в утонченную даму, эталон хорошего вкуса в фривольном и пресыщенном Париже; она держала шестерых слуг, читала Гюго, Эжена Сю и Мюссе, развлекала парижское общество, вызывала оживление в салонах Сен-Жерменского предместья и разоряла богатейших мужчин Франции.
      Мари Дюплесси поселилась в роскошной квартире в доме 11 на бульваре Мадлен. Стены комнат, обитые тяжелым шелком, были обставлены в экзотическо-романтическом стиле Людовика XV. В прихожей поражали редкостные растения, помещенные в кадки из полированного дерева. В гостиной с мебелью красного дерева стояли диваны, обитые гобеленами из Бове; здесь же находились венецианские зеркала, украшения из чистого серебра и великолепный рояль "Плейель". Столовую с резным дубовым столом посередине, покрытым зеленым бархатом, украшали редкостные гобелены и дрезденский фарфор. В будуаре стоял тот самый туалетный столик с семью ящичками; на полках выстроились в кожаных переплетах сочинения Мольера, лорда Байрона и аббата Прево; на окнах висели бархатные и атласные драпри; огромный шкаф был битком набит туалетами от госпожи Пальмиры. Еще более замечательной была её спальня - место трудов и наслаждений Мари. Там на ковре с цветочным орнаментом покоилась гигантская кровать из красного дерева. Напротив помещались позолоченные бронзовые часы, украшенные фарфоровыми птичками.
      Мужчин в ней привлекали её непосредственность, неожиданные вспышки веселья, её такт, но более всего - её меланхоличность, являвшаяся следствием бессмысленности её существования и все учащавшихся приступов слабости, вызванных туберкулезом. И все же она наслаждалась жизнью нарядами, слугами, двумя своими спаниелями, загородными поездками в экипаже, посещениями драматического театра и оперы. Она была не прочь поиграть в карты, выпить и послушать непристойные анекдоты. На её обедах бывали Эжен Сю, Оноре де Бальзак, Теофиль Готье, а иногда и знаменитая гостья Парижа - Лола Монтес. Однако втайне она мечтала об одиночестве, покое и настоящей любви, но за всю свою жизнь не получила ни того, ни другого, ни третьего.
      Про неё говорили, что "она превращала порок в добродетель, причем делала это с чувством собственного достоинства и необыкновенно красиво". Символом её чистоты, элегантности и красоты была белая камелия. Каждый день в её комнатах ставили вазы со свежими камелиями, и где бы она ни находилась - в экипаже во время прогулки на Елисейских полях или в опере, - у неё в руках всегда был небольшой букет из свежих камелий.
      В 1844 году, когда Мари исполнилось 20 лет, у неё появился суперлюбовник. Именно он платил за всю роскошь, собранную в доме на бульваре Мадлен. Он оплачивал все счета, выписывал из Англии экипажи и лошадей для Мари, заказывал ложи в лучших парижских театрах. Им оказался старый русский аристократ. Мари встретила графа Штакельберга на водах в Баньере. Он был русским послом в Вене. Он был женат, богат, и ему было 80 лет. В "Даме с камелиями" Дюма-сына он изображен под именем герцога де Мориака. В романе он дружески относился к Маргарите Готье (под этим именем в романе выведена Мари Дюплесси). Он содержал её, потому что она напоминала ему его умершую дочь. В романе их отношения были чисто платоническими. Сам Дюма признавал, что это было не так: "История больной туберкулезом дочери, двойника которой герцог увидел в Мари Дюплесси, - чистый вымысел. Несмотря на свой возраст, герцог относился к Мари, как к женщине, и наносил ей визиты два раза в месяц".
      В то же время герцог - граф Штакельберг, - не мог дать ей одного любви, о которой она мечтала. Удовлетворения этой стороны своих потребностей - необычайного романтизма и страстной чувственности - она искала повсюду. Первое место среди её молодых любовников занимал виконт Эдуард де Перрего. Он служил в кавалерии в Африке, а затем стал членом парижского Жокей-клуба. В те дни, когда русский посол был занят своей женой, Перрего навещал Мари.
      Когда Александр Дюма-сын впервые увидел Мари в 1842 году, он понимал, что шансы сблизиться с ней у него невелики. Она была игрушкой миллионеров, обожаемой принцессой наслаждений, возведенной на этот трон сильными мира сего. Он же был всего-навсего незаконнорожденным сыном великого отца. За право называться писателем он боролся, находясь в тени славы своего растолстевшего, похожего на ребенка родителя. Дюма-отец был гигантом: он похвалялся тем, что наплодил пятьсот детей, дрался на двадцати дуэлях, написал столько, что это могло заполнить двенадцать сотен томов (включая "Графа Монте-Кристо" и "Трех мушкетеров"), заработал и потратил за свою жизнь сумму, эквивалентную 5 миллионам долларов. Александр Дюма-отец знал бы, как подступиться к Мари Дюплесси, - сын же был беспомощен.
      И все же через два года, 1844 году, он сделал её своей любовницей и благодаря ей снискал славу и богатство. "В один из чудесных сентябрьских дней 1844 года я был в Сен-Жермен-ан-Лэ у моего отца, - вспоминал впоследствии младший Дюма. - По пути я встретил Эжена Дежазе, сына известной актрисы. Мы проехались верхом по чудесному Сен-Жерменскому лесу, возвратились в Париж пообедать и затем пошли в "Варьете". Наши места были в партере. Мари Дюплесси в одиночестве сидела в правой ложе. Время от времени она нюхала цветы, доставала из кулька конфеты и едва слушала, что происходило на сцене. Мари бросала во все стороны взгляды, обменивалась улыбками с некоторыми из наших соседей и изредка отклонялась назад, чтобы перемолвиться словом с невидимым гостем, который был не кем иным, как престарелым русским графом Ш.".