Сене стало не по себе, она почувствовала себя маленькой и жалкой в своей потертой старенькой курточке, в стоптанных туфлях, в зашитых на лодыжке колготках, с растрепанными, как всегда, волосами и прыщиками на лбу...
      - Давай отойдем на минутку, - решительно выпалила она, - дело есть!
      Люба губки надула, пожала плечиками, но возражать не стала и послушно пошла вслед за незнакомой девчонкой в сторону Миусского парка.
      Сеня шла быстро, высоко задрав подбородок - это придавало ей уверенности в себе, хотя, честно сказать, этой самой уверенности у неё сейчас не было ни на грош.
      "Что ж, если нет, значит сделаем вид, что есть!" - приняла она мудрое решение и продолжала выступать в роли Сусанина, с ужасом ощущая, как ноги слабеют и начинают дрожать колени... Любе было не меньше пятнадцати, и даже смешно подумать, что она станет слушать её, тринадцатилетнюю пигалицу!
      "Погоди, что ты собираешься делать! - прервала она шалый поток своих мыслей. - О чем говорить? Она же пошлет меня через минуту... Не драться же с ней... А больше ничего и не остается! - тут же подсказала вторая её половинка - внутренний голос, который всегда приходил на помощь в трудную минуту. - Ладно, поживем - увидим..."
      - Эй, куда ты меня тащишь? - вспыхнула Люба, дернув незнакомку за руку. - И что это все вообще значит?
      - Погоди, мы уже пришли, - стараясь выглядеть как можно спокойней, ответила Сеня. - Вот тут тихо, никто нас не заметит.
      Они остановились возле густых высоких кустов неподалеку от детской площадки. На площадке всегда возились малыши под присмотром зорких мамаш, но сегодня здесь было пусто - Сене, кажется, повезло. Она потянула Любу в кусты за собой, и обе укрылись под сенью ещё густой желтевшей листвы.
      - Ну? - нетерпеливо и раздраженно воскликнула Люба. - Ты вообще кто такая?
      - Я Ксения. Живу неподалеку отсюда. Можно сказать, мы с тобой соседи...
      - Ну и что? - вскинула бровки Люба. - Что-то я тебя раньше не видела!
      - А ты вообще кого-то вокруг замечаешь? - отпарировала Сеня и ещё выше вздернула подбородок. - Ладно, проехали. Дело в том, что... у меня есть брат.
      - О, какая новость? И что? Он президент республики Буркина Фасо?
      - Понятно, что кроме президентов и королей тебе остальные по фигу, но мой брат из всех исключение.
      - Это почему?
      - Потому что... он влюбился в тебя.
      - Ого! - развеселилась Люба. - Класс! В первый раз слышу, чтоб в любви за брата объяснялась сестра... да еще, как я понимаю, младшая...
      - Ты погоди, послушай! - занервничала Сеня, понимая, что и в самом деле несет жуткую чушь и, кажется, только окончательно портит дело. Понимаешь, Костя - он настоящий! У него - душа... а где ты сейчас увидишь парня с душой?! Они же все жухлики! Я, например, ещё ни одного не встречала...
      - Это потому что ты ещё сопля зеленая! - презрительно улыбнувшись, заявила Люба. - Подрастешь немножко и встретишь. И скажу тебе по секрету... - она доверительно понизила голос, - что в мужчине душа - совсем не самое главное! А знаешь, что главное?
      - Как ты сказала? - Сеня вся покрылась краской, её напряжение становилось взрывоопасным. - Как ты меня назвала?
      - Сопля зеленая! - с готовностью повторила Люба. - А что, думаешь, ты уже что-то смыслишь? Во-первых, ты по-моему дура, а во-вторых, уродина самая настоящая. Нормальная девчонка постыдилась бы такое надеть. Чучело гороховое! Ты на себя посмотри, а потом лезь к таким, как я. А братика своего...
      Но она не договорила - разъяренная Сеня изо всех сил влепила ей растопыренной ладонью по физиономии, - Люба даже увернуться не успела. Послышался громкий шлепок, Люба вскрикнула и схватилась за щеку... Но её замешательство длилось секунду, не больше... Мгновенно придя в себя, она размахнулась и изо всех сил въехала Сене кулаком по уху. Собственно, её удар не был нацеленным - била, куда придется... Сеня качнулась, охнула, на глазах выступили слезы... но она сдержалась, не заплакала и, в одну секунду собравшись с силами, обрушила на врагиню град беспорядочных, молниеносных ударов. Та ответила тем же...
      Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы прогуливающийся поблизости пожилой мужчина не окликнул их и не кинулся разнимать.
      - А ну, прекратите! - он подскочил, схватил за шкирку обеих и резко встряхнул. - Какой стыд, вы же девочки! Позор какой!
      От рывка воротник Любиной куртки треснул и оборвался. Она вырвалась и пнула миротворца ногой по коленке. Тот взвыл, ожесточился, оскалился и, ухватив девицу за плечи, размахнулся и, уже не шутя, ударил кулаком в челюсть. Люба полетела на землю и, падая, сильно ударилась затылком о ствол дерева.
      Сеню все это доконало: она никогда не видела, чтоб взрослый мужчина нападал на девчонку... Тоненько взвизгнув, она ринулась к мужику и впилась зубами ему в запястье. Тот заорал и рубанул её ребром ладони по шее. Сеня отскочила, но мужик, сопя, пошел на нее, сжав кулаки... Похоже, от злости он уже ничего не соображал.
      Вдруг Сеню кто-то резко дернул за руку и потянул за собой. Люба!
      - Бежим! - крикнула она и помчалась сквозь кусты, не разбирая дороги.
      Сеня кинулась за ней. Мужик топотал следом, вопя: "Милиция! Милиция!" Наконец, он отстал, а девчонки, пробежав ещё пару проходных дворов, бросились на скамейку, задыхаясь и затравленно оглядываясь назад.
      - Ох, отстал, кажется! - шумно выдохнула Люба. - Здорово ты его - цап за руку... молодец!
      - Это ты молодец! - Сеня все никак не могла отдышаться. - Вовремя сообразила, что пора сматываться. Мужик-то совсем бешеный. Какой стыд, какой стыд! - передразнила она мужика. - А сам? Ф-фу, ну и хороши мы! Ужас какой! Слушай, у меня шея совсем не ворочается. И ухо немеет.
      - А у меня наверно на подбородке будет здоровенный фингал! - Люба осторожно коснулась кожи на скуле. - И здесь тоже...
      - Покажи-ка! - Сеня придвинулась к ней поближе. - Да, все красное и распухло. Потом посинеет, наверное... Здорово он тебя!
      - Ох, как дома-то показаться в таком виде? - Люба достала из сумки пудреницу и принялась разглядывать понесенный урон.
      - Люб, ты меня извини... это я виновата! - тихо сказала Сеня, не глядя на нее. - Не знаю, с чего я так озверела - я никогда на людей не кидалась. Прости...
      - Ничего страшного, это моя вина. Любая бы озверела, если её уродиной обозвать! И ещё соплей зеленой, и чучелом... Так что я тоже хороша! Ты тоже меня прости.
      - Мир? - Сеня с надеждой взглянула Любе в глаза. Та начинала ей здорово нравиться.
      - Мир! - Люба быстро нагнулась и чмокнула Сеню в щеку.
      - Здорово! Понимаешь я просто... Ладно, давай сейчас немножко в себя придем, а потом я все тебе спокойненько расскажу.
      - Давай лучше завтра встретимся. А то меня мама дома к обеду ждет. Ей ещё предстоит как-то пережить мои синяки! Не знаю, что и сказать - она жутко расстроится.
      - Понятное дело, а кто б не расстроился? А ты скажи, что парень во дворе приставал, ты ему по морде съездила, он - тебе и все такое...
      - Да ты что, пока я родичам этого парня не предъявлю, они не отстанут. Во дворе! Да, у нас во дворе все знакомые и таких, которые бы по морде, там нет. У нас двор знаешь какой, все из себя таких важных строят... жутко крутые! А парня где я возьму? Они ж его заживо съедят, из Москвы вышибут... не знаю, что...
      - Слушай, я знаю! А Костик на что? Он это возьмет на себя!
      - Костик? Это который...
      - Ну да, который в тебя влюбился! Пускай на деле докажет, как много ты для него значишь. Ой, знаешь, Люб, он правда влюблен в тебя по уши. Я знаю, нехорошо за брата решать, но я решила про все тебе рассказать, потому что парень совсем пропадает. Он тебе букет осенних листьев подарил, а ты его высмеяла, мол, у вас с мамой в доме одни розы и орхидеи, а других цветов вы и не признаете... Тоже хороша, зачем мужика унижать?! Ты что, первый день живешь, не понимаешь, что в стране делается? Что не все дураки, у кого денег нет, просто время такое, его пережить надо. Не всем же воровать или сваливать за границу ...
      - Ксенчик, не напрягайся, ты, конечно, права! Зря я тогда... с этим букетом. А эти листья мне ужасно понравились, я потом дома даже заплакала так мне их было жалко! И их и парня этого - Костю. Он мне понравился, правда.
      - А чего ж ты тогда невесть что вытворяла?
      - Сама не знаю... Что-то в последнее время странное со мной творится, кажется, весь мир против меня.
      Люба закрыла лицо руками и жалобно всхлипнула. Сеня обняла её, прижалась щекой к теплым душистым волосам и тоже шмыгнула носом. Еще и еще... Так и сидели они в чужом дворе и плакали - эти две ещё полчаса назад совершенно незнакомые девочки, выбравшие столь необычный способ для знакомства ...
      - Ну что, пошли, я тебя провожу, - первой поднялась Сеня, когда они выплакались всласть и чуть-чуть успокоились.
      - Ужас, как я в школе теперь покажусь? - Люба в отчаянии закусила губу, в глазах застыла растерянность.
      - А ты вызови врача, скажи, что тебя толкнули на улице, у тебя жутко болит голова и подташнивает, - затараторила Сеня. - Они сразу поставят диагноз: сотрясение мозга и от школы освободят недели на две, - я знаю, у меня было такое...
      - Ох, не знаю, - вздохнула Люба. - Может быть... Главное - как успокоить родителей. Слушай... - она на секунду задумалась, потом решительно тряхнула головой, - ты думаешь, Костя меня прикроет?
      - Уверена! - Сеня для пущей убедительности даже с лавки вскочила. - Он от счастья с ума сойдет!
      - Ну, не слишком большое счастье попасться в лапки моей милой мамочки! - невесело усмехнулась Люба. - У нас дома теперь черт-те чего делается.
      - Я знаю... - так же невесело кивнула Сеня.
      - Откуда? - Люба быстро вскинула заплаканные глаза.
      Сеня чуть было не ответила: "От домового!", но вовремя прикусила язык.
      - А, тебе, наверно, Костя сказал, - догадалась Люба. - Я ему немножко про все рассказала: и что вещи у нас пропадают, и что родители цапаются, и вообще в доме все вверх дном...
      - Нет, он ничего мне про тебя не рассказывал! - твердо сказала Сеня. Он не такой. Если ты что-то доверила ему по секрету, он никому... и вообще, разве он может тебя предать?!
      - Ну вообще-то это ещё не предательство, - возразила Люба, но Сеня заметила, что она страшно обрадовалась при этих её словах. - Но раз твой брат не трепло, это только к лучшему, значит, ему можно довериться. Ладно, мне правда пора. Не провожай меня, раз уж мы эту байку придумали, я лучше пойду одна. А то ещё кто-нибудь из соседей маме про нас доложит.
      - У вас, что, в доме одни доносчики?
      - Мужчины с утра до ночи на работе, а бабы со скуки маются. И, конечно, как старухи, на лавке подглядывают: кто, с кем и куда... Жуть! Да, запиши мой телефон и брату его передай. Пускай позвонит, я... буду рада. И потом, нам надо все подробности согласовать.
      Она вырвала из тетрадки листок бумаги, написала свой телефон и протянула Сене. А та в её тетрадке записала свой.
      - Ну что, завтра встретимся? - с надеждой спросила Сеня.
      - Давай. И будем действовать по обстоятельствам. Может, я попрошу Костю зайти к нам... ну, чтоб у моих попросить извинения: мол, так и так, я не хотел её бить, просто был не в себе и все такое... если они уж очень на него бочку покатят. А нет - и не надо. Я наверное в самом деле недельку дома пересижу, пока синяки не сойдут.
      - Э, неделькой не обойдешься, две - не меньше! У нас как-то Костик пришел такой изукрашенный - так он знаешь как долго фонарями своими светил?! Ох, слушай, как мы с тобой друг на друга накинулись... Как с цепи сорвались! Даже странно, что это на нас нашло? А знаешь, какое у тебя было лицо?
      - Какое?
      - Крысиное! У тебя зубы, как у вампира, вперед торчали!
      - А у тебя, думаешь, лучше? Знаешь, какая морда была перекошенная?
      И они, обнявшись и заливаясь смехом, двинулись к выходу из двора.
      Глава 9
      СЕНСАЦИЯ
      Вернувшись домой, Сеня обнаружила самый настоящий переполох. Папа шагал по комнате из угла в угол, а вся семья молча наблюдала за этими его передвижениями с самым мрачным видом.
      - Привет, я... ой, а что случилось? - Сеня брякнула на пол свой рюкзачок и насторожилась - что-то у всех лица какие-то вытянутые...
      - Наш папа попал в десятку! - развела мама руками. - Откопал, понимаешь, сенсацию! Не было печали - черти накачали!
      - Ладно, не пугайте ребенка, - резко обернулся отец. - У вас у всех вид, точно в городе - военное положение. Ничего страшного не произошло...
      - Ладно, Коля! - вступила бабушка. - У тебя все не страшно. Один раз нарвался уже...
      - Иннуся, не стоит об этом, - дедушка прикрыл бабушкину ладонь своею. - У нас...
      - А ты мне рот-то не затыкай! - возмутилась бабушка и стряхнула дедову руку. - А детей в это посвящать вовсе не стоит. Как так можно...
      - Мама, не расходись! - умоляющим тоном воскликнула мама Беля. - А дети должны знать обо всем, что происходит в семье. Целая история с папиным фото...
      И мама рассказала о том, что произошло. Утром позвонили из редакции звонил худред, художественный редактор, который отвечал за оформление номера, и вся съемка проходила через него. Когда один из кадров папиной пленки, принесенной вчера, увеличили, чтобы дать на разворот, один из редакторов, восхищаясь закатом на Патриарших, стал внимательно разглядывать снимок и узнал двоих мужчин, сидевших на скамейке на заднем плане.
      Тихий вечер, закат, Патриарший, шелест пожелтевшей листвы, тишина, легкий ветер - все это ожило на фотографии. И в тишине беседа двоих казалась такой мирной, такой безмятежной... Только эти двое, снятые вместе, на одном кадре, произвели эффект разорвавшейся бомбы. Один из них был депутатом государственной Думы, председателем комиссии по расследованию деятельности ряда коммерческих банков, в которых по подозрению отмывались деньги наркомафии, а другой... главой одного из банков, тем самым, который и стоял во главе всего дела.
      Их встреча могла свидетельствовать об одном - о сговоре с получением взятки! Банкир подкупал депутата, и комиссия, которую тот возглавлял, сделает соответствующий вывод... Нужный вывод!
      Оба сидели в отдаленном уголке пустынной аллеи, возле каждого - по дипломату. Еще бы, деловые ребята! На одном из снимков, который не пошел на разворот, но был вполне четким, заметно, что банкир вынимает из дипломата небольшой сверток. Вполне возможно, на снимке запечатлен сам факт получения взятки, а это скандал! И не простой, а государственного масштаба.
      - А если все подтвердится, то что будет этому... ну, который комиссию возглавляет? - поинтересовалась Сеня.
      - Депутату? Позор и отставка. Лишение депутатской неприкосновенности, суд... я не знаю, вся жизнь под откос! - задумчиво проронил папа.
      - А из-за чего вы все так трясетесь-то не пойму?! - удивилась Сеня.
      - Ну ты ваще, Сеновал, с луны, что ли, свалилась? - подскочил Костик и вслед за папой заметался по комнате. - Папа невольно оказался в центре жуткого политического скандала, а в этом деле такие люди и такие деньги замешаны, что... - он закатил глаза и рухнул на диван, взбрыкнув ногами.
      - Что колеса этой машины могут стереть отца в порошок, - спокойно закончила мама. - А ты, Кот, не паясничай.
      - И что ж теперь будет? - посерьезнев, спросила Сеня.
      - Что будет, то будет! - закончила мама, вставая. - Пойдемте обедать, разговорами сыт не будешь. Все равно сколько не мели языком, ничего не изменится: пленка в редакции, слух пошел, об этом теперь небось вся Москва знает... н-да, только этого нам не хватало - встрять на пути у мафии!
      Все сели за стол с вытянутыми лицами и ели молча, даже бабушка не выступала, только слышалось звяканье ложек и вилок. В этой гнетущей тишине вдруг раздался резкий телефонный звонок.
      "Бандиты!" - подумала Сеня и чуть не подавилась рыбьей косточкой.
      - Коля, сиди! - остановила мама отца. - Я подойду.
      - Алло! - за столом все затаили дыхание. - А его нет. Что передать? Хорошо, я передам.
      Мать положила трубку, но рука дрогнула и трубка, соскользнув с рычагов, упала на пол. В ней послышались частые нудные гудки.
      Началось!
      - Леля, кто это? - бабушка даже привстала со стула.
      - Не пойму... - мама подняла с пола трубку и положила на место. Тебя, Коля, спрашивали. Сказали, с работы. Перезвонят через час. Но мне кажется, это не из института. И не из редакции...
      Мама села за стол и задумалась, подперев щеку ладошкой.
      - Послушайте, перестаньте паниковать! - взорвался папа и вскочил, смахнув со стола свою вилку. - О, черт! Что вы все, как полоумные, ничего ведь не происходит! Ну да, вот уж сошлось так сошлось, мирное фото оказалось бесценным свидетельством, такое даже в детективе не придумаешь... Только какое это к нам имеет касательство? Почему это должно как-то нас задеть?
      - Господи, неужели ты не понимаешь? - с тоской взглянула на него мама. - Потому что это фото ТВОЕ! Ты оказался невольным виновником всей этой заварушки. И я уверена, кое-кто очень хотел бы, чтобы некий Николай Мельников, никогда не существовал на свете! И этот звонок... я уверена, они потребуют забрать из редакции пленку, замять скандал... я не знаю, что! Вот увидишь. Ох, мало нам горя без этих депутатов... - она быстро поднялась из-за стола и ушла к себе в комнату.
      - Дети, это взрослый разговор, ваше дело кушать и никого не слушать! подвела черту бабушка.
      - Ба, какие мы дети! - усмехнулся Костик. - Пап, а может, и в самом деле...
      - Что?
      - Ну, забрать эту пленку... Сказать, никакой пленки не было. Это ж правда бомба!
      - Ты всю жизнь предполагаешь отсидеться в кустах? - жестко спросил отец. - С меня, например, довольно, всю жизнь сидел - не высовывался.
      - Ага, а теперь высунулся, да? - не унимался Костя. - Это ж случайность, ты же не хотел разоблачать этого депутата продажного, ты же у нас вообще вне политики...
      - Костя, не лезь в дела взрослых! - перебила брата бабушка.
      - Ба, что ты меня затыкаешь?! - взорвался Костик. - Сколько можно?! А, надоели вы все!
      Он отшвырнул тарелку, выскочил из-за стола...
      - Костя, вернись! - крикнула бабушка.
      Но он не слушал, быстро натянул куртку, кроссовки и ушел, хлопнув дверью.
      Бабушка схватилась за сердце, дед обнял её и увел в комнату, отец молча стоял у окна, глядя во двор.
      - Убери со стола! - бросил он Сене и, торопливо одевшись, сорвался из дома.
      Сеня послушно собрала со стола грязную посуду, перемыла, сложила в сушку и поплелась к себе в комнату.
      Это не жизнь - это бред какой-то!
      "Проша, зачем ты меня обманул?! - она забилась под плед, насупилась и впала в уныние, перебирая в уме отлетевшие летние дни, мечтанья, надежды... - Жизнь противная. Я не хочу такую! Я думала, что с тобой жизнь переменится, ты обещал чудеса, приключения, мы мечтали о кладе... А что получается? Бабушка умерла, в доме потоп, невесть что творится, а теперь ещё история с этим взрывоопасным фото... И ни чудес, ни приключений - ни капельки радости, а ведь я так ждала, так надеялась! Проша ведь говорил, что мысль воплощается, о чем думаешь, то и происходит с тобой, так почему ж происходит одно плохое, ведь я об этом не думаю!"
      "А о чем же ты сейчас думаешь, если не о плохом?! - прорезался ехидный внутренний голос. - Чуть что - и целый мир у тебя в черном цвете, куксишься, ноешь, скулишь... Никакой Проша такой зануде ни в жизнь не поможет, от такой все хорошее разбегается и прячется, как от чумы!"
      - Ну и ладно! - решила Сеня, совсем раскиснув. - Ну и пусть. Вот умру - тогда они все узнают!
      Кто конкретно и о чем узнает, если она умрет, Ксения не слишком хорошо представляла, но перспектива грядущего переполоха в рядах её близких, горя, слез и тоски, несколько её успокоила и, погоревав ещё немного, она задремала, провалившись в дрему внезапно и глубоко, как в яму с мутной водой...
      Когда она уже засыпала, ей почудился Прошин голос.
      "Худо мне, Колечка! Я запутался. Тошно - сил нет! Слово сказано - не поймаешь, - а сказал я, что не вернусь пока зло не исправлю. А как исправишь его? С тех пор, как меня из чистых разжаловали, все мысли - из головы вон! Пустая моя головушка, вот ведь как... Ой, не знаю теперь, что и делать. Прости меня, Сенюшка, совсем я плохой! Прощай..."
      Она было попыталась очнуться, вырваться из вязкой паутины сна, но та одолела, прилипла, потянула в темный глухой провал... Сеня спала.
      Встала поздно, совершенно разбитая, в комнате душно, темно...
      - Батюшки, семь часов!
      Выскочила, умылась... Есть ли новости, звонил ли кто папе и что вообще происходит?
      Выяснилось, звонили несколько раз, брала трубку мама, голос звонившего один и тот же - уверенный, резковатый, густой... Папа появился недавно все бродил по городу, думал... Костика ещё нет, бабушка с дедом у себя телевизор смотрят.
      Вроде бы, ничего особенного не произошло, но Сеня нутром почувствовала, как в воздухе сгущается напряжение, как вибрируют неслышные но явственные сигналы тревоги: "Жди беды, жди беды!"
      И она стала ждать, хорошо понимая: все самое худшее впереди, это только начало!
      Вся семья словно укуталась в саван беды и застыла в немом ожидании худшего, оцепенела, обмерла, затаила дыхание... и сдалась прежде срока, зная - поражение неизбежно. Только папа ещё сохранял в себе тягу к борьбе, улавливал и взращивал разрозненные импульсы гнева, чтобы сконцентрировать в нужный момент и направить в нужное русло...
      С кем бороться, против кого - неясно... Кто их враг?
      Звонок. Папа у телефона.
      - Слушаю...
      Они!
      Глава 10
      ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
      Папино лицо потемнело, резче обозначились складки, морщины на лбу, как же он постарел в эти последние дни!
      Слушает. Провод терзает. Молчит.
      Судя по напряженному лицу, по стиснутым пальцам, говорят о чем-то весьма неприятном.
      - Да, я понял! - папа тяжело дышит, но сдерживает дыхание, чтобы на том конце провода не поняли, как он взволнован... и испуган, да!
      Испуг ясно читается на лице. Испуг и гнев. Он взбешен! И гнев прорвался наружу.
      - Послушайте, бросьте вы это! В самом деле, снимок получился случайно, я никакой подобной акции не хотел, но и играть с вами в эти игры мне вовсе не хочется. Противно, можете вы это понять?! Оставьте меня в покое, никаких ваших денег мне не нужно: жил без них и теперь проживу! Все, хватит, по всем вопросам обращайтесь в редакцию... и забудьте мой номер телефона!
      Он швырнул трубку. Чертыхнулся. Взъерошил волосы. В комнате бабушки с дедушкой тихонечко приоткрылась дверь, мама застыла в дверях на кухню...
      - Лелька, выпью я водки!
      - Коль, что? Чего они хотят? И кто они?
      Папа - рывком на кухню. Мама - за ним. Сеня - под дверь, подслушивать...
      - Это люди банкира, который депутату взятку совал. Предлагают деньги за негативы. Много...
      - Сколько? - помертвевшим голосом прошелестела мама.
      - Пять тысяч долларов! Столько, Лель, моя совесть стоит.
      - Коль, но ведь ты и правда всего этого не хотел - это случайность. При чем тут совесть, ты же...
      - Не смейте меня уговаривать! - заорал вдруг отец страшным голосом. Политика, деньги, власть ... тошнит от этого! Я всю жизнь ненавидел всю эту мразь! Всех этих продажных тварей, у которых за душой ничего святого... Триста миллионов рублей только что выделено из бюджета на содержание городской Думы. Из них семьдесят с лишком - на оплату одного только транспорта. Семьдесят миллионов рублей! - папа потряс кулаком. - А вы знаете, как живет наша провинция? Что с людьми делается? Страна нищая... а! - от махнул рукой, налил себе водки и выпил. - Леля, это не моя территория, я сознательно держусь от неё подальше, не хочу быть причастным никоим образом... Ни с какого боку, понятно?! Противно мне, понимаешь? Рвотно! Вся эта сволочная свора чинуш и бандитов, в которой ничего человеческого... Мы с тобой с самого начала решили: пускай будет трудно, но мы не будем возиться в дерьме за лишнюю сотню долларов...
      - Коля, как ты не понимаешь, - закипела мама, - что ты УЖЕ причастен к этому, УЖЕ! И как ты ни поступишь, возьмешь или не возьмешь деньги, поздно - ты вляпался в самый эпицентр дерьмотрясения, мой дорогой! В самый! И будешь причастен к этому, ко всем этим разборкам и в том и в другом случае. Только...
      - Что только? Скажешь, детям надеть нечего? Устала от нищеты? Надоело копейки считать?! Значит, все, во что веришь, все, чем живешь - это только вопрос выносливости, насколько терпения хватит? Потерпели немного - и в кусты. "Ах, наши бедные дети, ах, наши лучшие годы!" Тошно было толкаться в корыте со свиньями, мы с тобой плевали на это корыто и говорили о стойкости о достоинстве... а теперь выходит, чуть подул ветерок, сменим курс? Пошлость какая!
      - Коля, не говори так! - мамины глаза потемнели от волнения. - Ты можешь сколько угодно произносить громкие фразы и щеголять своей обособленностью от мира, но не забудь об одном: мир мстит за это! У тебя дети, что будет с ними, если ты им не отдашь негативы? Этот тип сказал тебе, Коля, сказал? Он угрожал? Скажи мне?
      - Сказал, - папа рухнул на стул и опрокинул ещё рюмку водки. В глазах его заметалась тоска. - Они... в общем, он сказал: нам будет плохо.
      - Немедленно отнеси негативы! - мама вскочила, казалось, она выросла на глазах. - Немедленно, слышишь? Да как ты смеешь тут в благородство играть, когда твоя семья в опасности? И он ещё думает, он ещё хорохорится, интеллигента из себя строит! Интеллигенция давно вымерла, мой дорогой, её истребили как класс! Никто сегодня права не имеет называться русским интеллигентом, и не тебе соваться со свиным рылом, да в калашный ряд! Где эти негативы?
      - М-м-м...
      - Где, я спрашиваю?!
      - У Сени, кажется...
      - Ксения! - загремела мама, отворяя дверь с кухни.
      Сеня вовремя отскочила, а то дверь долбанула бы её по носу.
      Резкий продолжительный звонок в дверь поверг маму в шок. Она застыла, побелев как полотно, потом заметалась по коридору... потом, плотно прикрыв дверь на кухню и затолкав туда высунувшегося было отца, пошла открывать.
      - Из РЭУ комиссия, - возвестил толстоватый чернявый мужик с хитрым взглядом, проталкиваясь в коридор.
      За ним за порог шагнула усталая тетка с бессильно повисшими вдоль лица прядями обесцвеченных хилых волос и другой мужик - маленький, верткий, у которого в руках был вспухший журнал для записей и папочка с документами.
      - А вы, стало быть, хозяйка квартиры, Мельникова Ольга Александровна?
      - Ну да! - подтвердила мама.
      - Жалобы на вас, затопили соседей снизу! - обрадовал довольный толстяк. - Позвольте осмотреть помещение, мы должны акт составить.
      - Пожалуйста, составляйте, - отступив с порога, мама пропустила комиссию. - Только мы тут при чем, я уже второй год вам названиваю с просьбой стояк поменять. У нас ведь потоп-то уже не первый! Вы проверьте по журналу диспетчера, там ведь все зафиксировано, а стояк старый как стоял, так и стоит. Так что мы пострадавшие, а не виновники, и никаких ремонтов мы с мужем оплачивать не будем - сами оплачивайте!
      Сообщив все это невозмутимой комиссии, мама встала, скрестив руки на груди, как боевой генерал, и гордо вскинув голову. Из кухни выглянул папа и, не уловив с её стороны никаких протестующих жестов, присоединился к ней. Сеня ретировалась к себе. Комиссия двинулась исследовать размеры ущерба, до Сени доносились отдельные приглушенные реплики: кажется, все относительно тихо, драки не намечалось.
      Звонок в дверь. Соседи! Растревоженная Мила Ивановна, любительница антиквариата, сиамских кошек и азербайджанского мужа, поджала клубничные губки, готовясь к бою. Ее встретил папа и мирно, без боя повел в гостиную, где совещались с мамой члены комиссии. Бабушка с дедом укрылись у себя и держали оборону. Милу Ивановну бабушка на дух не переносила, визит соседки стал последней каплей, переполнившей чашу её терпения - бабушка слегла!
      Дверь снова хлопнула - Костик! Да не один, со Слоном... Вот жалость-то, а Сеня думала обрадовать брата, вручив ему некий нежданный номерок телефона, который, по её подозрениям, разом излечит его от хандры... А при Слоне она этого делать не станет - все-таки дело интимное!
      Парни - в каморку, Сеня - ухом к стене.
      - Слышь, старик, - бубнил Слон, - мы ведь с тобой дело одно не сделали... Думали окошко с дыркой сфотографировать, а тут твоя бабушка... похороны, то се... Ну и я, конечно, с этим к тебе не лез, а теперь время прошло, я думаю можно. Ты как?
      - Я-то... не знаю, - Костик пребывал в расслабленном состоянии и явно не был готов к совершению каких-либо резких действий.
      - Слышь, давай: хватай папанин "Никон" и рванем в Весковский, я жутко на это запал, все парюсь на тему: чего там на фотке получится, а вдруг морда страшная - у-у-у!
      Сеня тихонько прыснула в кулачок, представив рожу, состроенную Слоном. Нет, в этом парне что-то есть, по крайней мере, веселый, а не зануда по жизни, каких в её классе и вообще кругом пруд пруди, от таких скулы сводит, тоска...
      - Старик, меня что-то сегодня ломает, - продолжал нудеть Костя. Может, завтра?
      - Не, завтра напряг - родичи приезжают. Давай сегодня, а то упустим, факт! Или стекло поменяют или ещё что, а такого случая больше не подвернется - это я точно тебе говорю.
      - Ладно, попробуем. Только у нас сегодня черт-те что творится, сам видишь: и комиссии с соседями шастают, и уроды всякие отцу названивают и вообще... мои предки просто офонарели, могут просечь, что я на ночь глядя из дома сваливаю...
      - А мы осторожно. Сеструха твоя побудет на стреме, она ж вроде девчонка нормальная, не откажется ведь, как думаешь?
      - Да нет, не откажется. Сейчас я её позову.
      Сеня отскочила от стены, как ошпаренная, схватила книжку и уселась в кресло с таким умным видом, будто весь вечер сидит тут - читает...
      - Ксюха, зайди на минутку, - просунулся Костик в дверь.
      - Иду, - она вспорхнула и мигом перелетела в его комнатушку. - Привет, Слон!
      Ребята посвятили её в свой план, и Сеня с радостью согласилась помочь: посторожить, пока Костик проникнет в проявочную и заберет фотоаппарат, и отвлечет родителей, когда Костик со Слоном по-тихому просочатся из дома...