— Да ты не кисни! — засмеялся Сержант. — Поедем в следующий раз на «фестиваль» — такую девку тебе найдем, что вовек не забудешь, может, даже жениться захочешь. Мы ребята простые, у нас с этим делом проблем не бывает.

— Куда поедем? — не понял Антон.

— Увидишь! — загадочно пообещал Сержант и поднялся, натягивая майку. — Пойдем-ка пообедаем. У меня сегодня еще теоретическая подготовка, а на такое дело лучше приходить сытым.

x x x

Через два дня в лагерь приехал Брусов. Антон увидел его, возвращаясь с тренировки. Они шли вместе с Сергеевым по тропинке и о чем-то спорили.

Как ни странно, при виде Брусова Антон почувствовал что-то вроде радости. Оказалось, после стольких дней заточения с совершенно чужими людьми было приятно встретить даже малознакомого человека.

Антон подошел поближе, чтобы поздороваться, но майор равнодушно скользнул по нему взглядом и прошел мимо.

Антона это задело. Сразу вспомнилось, как Брусов распинался в момент вербовки и прикидывался чуть ли не другом.

Он остановился, с глупой обидой и недоумением глядя им вслед, и вдруг услышал отрывок разговора.

— У ребят только-только начало получаться! — раздраженно говорил Сергеев. — А вы хотите взять и все в один момент испортить, «засветить» команду перед всем городом. А главное — ради чего?!

— Вот иди и скажи это шефу, — невозмутимо отвечал майор. — Мое дело — передать распоряжение, поскольку я вроде ваш куратор.

— Неужели нельзя как-то договориться, ну, других найти в крайнем случае? — Сергеев нервно стучал своей бамбуковой палочкой по голени. — Мало ли головорезов...

— Если б можно было — тебя бы не побеспокоили...

Антон заинтересовался — речь шла о команде, а значит, и о нем тоже. Однако больше ничего расслышать не удалось. Заинтригованный, он вернулся в свой домик и поделился услышанным с Сержантом. Тот лишь пожал плечами и предположил, что нашлась какая-то работенка.

Разгадку все узнали только вечером. Сергеев пришел в столовую хмурый и велел после ужина никому не расходиться.

Никто сначала не удивился. Сергеев часто оставлял команду после ужина, чтоб объявить распорядок занятий на следующий день или сообщить, например, о замене постельного белья.

На этот раз речь шла не о белье.

— Завтра будет горячий денек, — сказал Сергеев. — Вам нашли работу. Скажу честно, она мне не нравится, но придется ее сделать. От того, как вы справитесь, может многое зависеть.

— Какая работа? — нетерпеливо спросил Гоблин.

— Сегодня утром торговцы отметелили двоих инспекторов ЭКОПОЛа на юго-западном рынке. Завтра утром вы должны выехать на рынок и сделать то же самое с торговцами. Не со всеми, а с теми, которых вам покажут. Они все стоят на одном ряду и торгуют телетехникой, их немного. Вот, смотрите...

Сергеев подключил висящий на стене плоский экран и открыл карту рынка. Антон плохо его слушал. Он пребывал в величайшем изумлении: оказывается, ЭКОПОЛ занимается такими гнусными вещами, да еще и создал для этого... нет, не команду, а просто банду, иначе не назовешь! Ему раньше и в голову не могло такое прийти. А сейчас он сам должен был участвовать в этой подлой, преступной акции.

Сергеев наскоро объяснил, где находится то место, в котором следовало устроить погром, обвел своей тростью предполагаемый маршрут, показал, где будет ждать машина, и добавил:

— Еще раз повторяю, я не хотел бы, чтоб вы этим занимались, но выхода нет — у меня распоряжение начальства. О секретности, думаю, предупреждать не нужно. Детали обсудите между собой, Самурай уже в курсе.

Когда он вышел, воцарилось молчание. Антон украдкой оглядел товарищей и понял, что все относятся к предстоящему делу по-разному. Доволен был, кажется, только Гоблин. По его лицу блуждала мстительная усмешка. Впрочем, это было одно из обычных выражений его лица. Обжора, Сержант и Печеный выглядели слегка растерянными. Но слегка. Спокойным был лишь Самурай.

— Надо делать, — сказал он.

— Интересно, сколько их там человек? — задумался Печеный, почесав затылок. — Как бы мы там сами не получили...

— Если все хорошо продумаем — не получим, — Самурай встал, подошел к карте. — Длина ряда — около тридцати метров. Обработать мы должны только вот эту часть. Идти придется двумя группами — по одной на каждую сторону. На рынок заходим поодиночке, собираемся вот здесь, но друг друга не замечаем. Постепенно сдвигаемся к середине ряда, а вот здесь я незаметно бросаю в толпу свето-шумовую гранату...

— Давайте все бросим гранаты! — предложил Печеный. — Больше будет паники.

— Если мы все начнем бросать гранаты, будет слишком заметно, — спокойно возразил Самурай. — Я брошу гранату, и только после этого начинаем действовать. Если успею — подброшу и еще несколько штук для шума. Я уже обсудил экипировку с Сергеевым: у каждого будет электродубинка, укрепленный кевларовый панцирь, нарукавники и шоковые пистолеты с резиновыми пулями. Пистолетами пользоваться только в крайнем случае. Ими можно покалечить людей, а такого приказа не было. Все, что несем, должно быть спрятано под одеждой.

— Там на рынке охрана, — подал голос Обжора. — И у них тоже пистолеты. С настоящими пулями, кстати.

— Знаю. Охрана обычно сидит у себя в вагончике и успеет сюда в лучшем случае через полторы-две минуты. За это время мы должны закончить дело. Работаем быстро. Индивидуальный подход к каждому клиенту необязателен. Нужно только ударить один-два раза, испортить товар и переходить к следующему прилавку. Затем мы должны перескочить через этот забор и спрыгнуть в грузовик, который будет нас ждать.

— Высокий там забор-то? — поинтересовался малорослый Гоблин.

— Довольно высокий. Но там будут приставлены крышки от ящиков, об этом позаботятся без нас.

— А если кого-то из наших примнут? — проговорил Печеный. — Ждать его или бежать, выручать?

— Если кто-то останется и попадется охране — это его личная проблема. Подставлять всю команду из-за одного человека мы не можем.

Он на секунду замолчал, оценивающе посмотрев на Антона.

— Сразу определимся с группами. По правой стороне идут Обжора, Гоблин и Печеный. По левой — я, Сержант и Антоха. Еще вопросы есть?

— Зачем это все нужно? — не выдержал Антон. Все насмешливо переглянулись.

— Не тебе обсуждать, — назидательно ответил Самурай. Потом он нервно пробарабанил пальцами по столу и добавил, уже не так холодно: — Начальство считает, что, если не отреагировать сейчас, инспекторов будут бить и дальше. Это уже не первый случай. Но принять меры по закону они не могут. Во-первых, ни один дурак на рынке не станет давать показания, а во-вторых, эти инспектора сами постарались всех разозлить. Брали штрафы и не выписывали квитанции. До того обнаглели, что брали деньги и, не пересчитывая, клали в карман. А наказывать их нельзя, — Самурай понизил голос, — один из них начальнику департамента зятем приходится.

— Так во-от в чем дело! — протянул Печеный. — Выходит, нас на кровную месть подряжают?

— А тебе не все равно? — отозвался Гоблин.

— Ладно, хорош базарить! — оборвал Самурай. — Если кто-то недоволен, идите к Сергееву и там протестуйте. Экипировку и гражданскую одежду получаем утром после завтрака. Подъем — в семь тридцать. Если хорошо сделаем дело — поедем на «фестиваль». Мне уже обещали...

При этих словах команда заметно повеселела.

— Какой еще фестиваль? — спросил Антон у Сержанта, когда они вернулись в свой домик.

— Увидишь, — многообещающе улыбнулся Сержант. — Я же тебе обещал невесту найти. А то ты весь слюной исходишь, когда на Анку глядишь. Думаешь, не видно?

— Да при чем тут это?! — с досадой ответил Антон.

Он лег в кровать и долго мучил себя унылыми размышлениями. В этот вечер он почувствовал себя быдлом, на которое можно надеть любой хомут, даже самый грязный. Завтра они должны идти на рынок и бить торговцев только потому, что какой-то чиновник из ЭКОПОЛа хочет отомстить. А давно ли Антон сам был таким же торговцем, стоял в рядах и клял последними словами инспекторов, что копались в его товаре и наказывали за каждую мелочь?

«Завтра будем убеждать себя, что торговцы плохие, что они сами поступили неправильно и заслужили наказание, — подумал Антон. — А иначе — как решиться ударить?..»

x x x

Утром он почувствовал неприятное волнение. Как перед экзаменом, к которому не готов. Да и не только он — настроение было неважным у всех. Быстро, почти не разговаривая, позавтракали, затем получили у Сергеева вещи. Антон взял себе брюки из плотной темно-серой ткани и просторную рубашку, под которой легко было спрятать панцирь и все остальное. Смотрелся он в этом одеянии не слишком элегантно, зато незаметно. Остальные тоже не блистали вычурностью нарядов.

В автобусе Самурай постоянно бросал на Антона полные сомнения взгляды, потом подсел и сказал:

— Когда начнется, от меня не отходи, понял? Вперед не рвись, но и не отставай. Если что случится — зови.

Их высадили в двух кварталах от рынка, и автобус уехал. Как было оговорено, все сразу разделились и растворились в потоке прохожих. Антон вдруг почувствовал какую-то шальную радость от того, что вновь оказался на улице, один, среди обычных свободных людей. Но примешивалась горечь обиды. Он не мог сейчас повернуться и пойти куда вздумается, а маршрут его был четко определен и исключал отклонения.

Антон шел, опустив глаза, чтобы случайно не наткнуться на кого-то из знакомых. На такой случай у него, конечно, была припасена версия, но выкручиваться и объясняться с кем-то все равно не хотелось.

Территория рынка была огорожена плотным щитовым забором, украшенным пестрыми рекламными панелями. Он бывал здесь раз или два — юго-западный рынок располагался на самой окраине, и сюда приезжали в основном только жители пригородов. Антон плохо помнил расположение рядов.

Найти нужное место оказалось сложнее, чем он думал вчера, глядя на карту. Посетителей пока было мало, и торговцы, пользуясь этим, пили кофе, болтали, листали журналы и игрались с карманными электронными играми.

Антон неторопливо шел между рядов, поглядывая на товар и нигде надолго не задерживаясь. Продавцы иногда делали попытки заинтересовать его своими вещами, но не очень настойчиво — у Антона был вид типичного праздношатающегося без копейки в кармане.

Он без особого интереса миновал ряды с одеждой и обувью, слегка задержался у прилавков с туристическим снаряжением. А вот поглазеть на фототовары ему толком не удалось — время поджимало.

Ряды телевизионщиков были видны издалека — эти ребята выстраивали из своего товара стенки метра по три высотой. Здесь уже собралось довольно много посетителей, и Антон не сразу нашел своих.

Сначала он увидел Обжору — тот эмоционально спорил с одним из продавцов насчет какой-то антенны, хотя Самурай четко дал понять, что нельзя заранее привлекать внимание.

Затем в толпе мелькнула вечно не чесанная голова Сержанта. Антон неторопливо направился в его сторону. По дороге его перехватил неизвестно откуда взявшийся Самурай.

— Ты готов? — тихо и быстро спросил он. — Ждем Гоблина и сразу начинаем. Далеко не уходи, будь рядом. И посмотри на всякий случай, нет ли тут твоих знакомых.

Он вновь исчез. Антон нерешительно остановился. Ему следовало по-прежнему прикидываться рыночным зевакой, но при этом находиться на одном месте. Задача нелегкая.

Наконец он решился подойти к ажурному стеклянному прилавку с видеокамерами, наклонился над ними и стал пристально разглядывать, растягивая время. Торговец посмотрел на него без интереса. Он даже не стал спрашивать: «Чем интересуетесь?»

Антон закончил любоваться камерами и перешел к чтению аннотаций. Подняв на мгновение глаза, он встретил подозрительный взгляд продавца. Тот как будто спрашивал: что ты, парень, здесь дурью маешься, покупателей отпугиваешь? Антон хотел было спросить что-нибудь умное, но не успел. Кто-то Легко тронул его за плечо, и над ухом прозвучал быстрый шепот:

— Через пять секунд начинаем...

Он оглянулся, но никого не увидел.

И вслед за этим раздался оглушительный грохот.

Антон вздрогнул и начал растерянно озираться по сторонам. Народ в панике бросился врассыпную, образовалась нешуточная давка. Антон отскочил на опустевшее пространство, уворачиваясь от мечущихся людей, и увидел сквозь затянутый пороховой дымкой воздух, как Самурай подрубает ногой стойку широкого трехметрового прилавка. Телевизоры посыпались на асфальт, как кубики, треща пластиковыми корпусами и разлетаясь фонтанами осколков.

Вслед за этим раздались еще два взрыва — брошенные заранее гранаты разорвались ослепительными белыми хлопьями.

Антон зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что Самурай смотрит прямо на него и что-то кричит:

— Чего встал, как баран?! — разобрал он через мгновение. — Давай сюда!

Антон подскочил, выхватывая электродубинку, и успел ткнуть ею в живот здоровенного разъяренного торговца, который собирался обрушиться на Самурая сзади. Торговец дернулся, сгибаясь пополам, и отлетел на асфальт, под ноги бегущим людям.

Самурай рванулся вперед, к следующему прилавку, и снова ударил. Еще один шестиэтажный «небоскреб» из телевизоров покачнулся и рухнул с грохотом и звоном. Впереди действовал Сержант. Он, как вертолет, махал своей дубинкой, разгоняя торговцев и освобождая пространство для наступающего следом Самурая. Антону же оставалось только прикрывать Самурая сзади. Тактика эта не была придумана заранее, она родилась прямо здесь, как простейший и единственно верный метод.

Под ногами трещали корпуса разлетевшихся видеокамер. Самурай особенно старательно уничтожал их, чтоб ни у кого не возникло мысли взять камеру и зафиксировать происходящее «для истории».

С каждым шагом Антону приходилось все труднее. Первый испуг у торговцев прошел, и теперь они с яростью бросились защищать свое добро.

Антон, как никто другой из команды, понимал их. Он знал, что каждый удачный удар Самурая разоряет одного человека. Если что-то и оставалось относительно целым после его атак, то продать это по нормальной цене было делом безнадежным. Антон знал, что внешний вид товара — половина его стоимости. Да и мало что могло уцелеть — почти все телевизоры были оборудованы хрупкими хрустальными полусферами — распознавателями жестов, которые ломались от малейшей перегрузки...

...Антон уже не понимал, кого защищает — себя или Самурая. Пока его спасала только давка и высокая скорость движения: разъяренные продавцы не успевали как следует сорганизоваться. Махать дубинкой уже не оставалось сил. Антон все чаще просто нажимал на кнопку разрядника, со страхом думая, что емкость батарей не бесконечна.

В какой-то момент он не смог увернуться, и молодой парень с разбитым лицом крепко и больно схватил его за волосы, а кто-то еще дважды от души ударил — в скулу и в висок. У Антона закружилась голова, он выронил дубинку и сам едва не свалился на землю, но тут что-то сильно потянуло его в сторону, а потом — вверх. Ноги почему-то оторвались от земли, он начал перебирать ими, нащупал какую-то опору...

Когда Антон пришел в себя, он обнаружил, что уже сидит на заборе.

— Прыгай в кузов! — заорал прямо в лицо разгоряченный Самурай, отпуская его одежду.

Антон судорожно схватился руками за забор и глянул вниз. Свалка, из которой его выдернули, кипела прямо под ногами, но она уже стала казаться чем-то совсем неопасным, не имеющим к нему отношения. По другую сторону забора стоял небольшой автофургон с задранным тентом, из кузова Антона звал Сержант, что-то крича и размахивая руками. Рядом оседлал забор Обжора с двумя пистолетами в

руках — он отгонял каучуковыми пулями торговцев, пытавшихся поквитаться со своими обидчиками.

— Прыгай за мной! — снова крикнул Самурай и сиганул прямо в кузов, ловко удержавшись на ногах.

Антон еще раз посмотрел за забор и собрался было прыгать, но вдруг увидел неподалеку небольшую, но плотную группу торговцев, похожую на кипящий котел. В центре этого котла моталась окровавленная голова Гоблина.

— Там Гоблин! — закричал Антон, показывая рукой.

— Что?!

— Гоблин!

— Черт с ним! Прыгай — и поехали.

— Его сейчас разорвут!

Самурай выговорил какое-то зверское ругательство и снова вскарабкался на забор, ловко достав пистолет.

—Где?

— Вон там...

— Дай свой пистолет и вали отсюда, не мешай. Антон наконец перебрался в кузов и сел, привалившись к бортику.

— Жив? — спросил Сержант, бесцеремонно повертев его голову в руках и тронув пальцем набухающую шишку на виске.

Антон не ответил. Машина стояла в пустынном хозяйственном дворе, здесь были только однообразные боксы из листового железа и несколько ветхих тракторов. Из-за забора все еще доносился шум.

Рядом приземлился Обжора.

— Все, сейчас едем, — выпалил он. — Там уже охрана бежит...

Перед глазами Антона мелькнули тяжелые ботинки Самурая, грузовик содрогнулся, когда подошвы ударили о кузов. Следом перевалился едва живой Гоблин, а за ним прыгнул Печеный — гибкий и

упругий, как кошка. Сержант стукнул кулаком по кабине и поднял тент. Машина рванула с места.

Оказавшись в полумраке, Антон утратил остатки сил-и самообладания. На теле ноющей болью обозначились те места, которые он не смог уберечь от пинков и ударов. Сержант сидел рядом и пытался разжечь сигарету. В другом углу кузова над стонущим Гоблином склонились Печеный и Самурай. Они что-то с ним делали и беспрерывно ругались, приказывая ему не дергаться и не ныть.

Машина мчалась, не останавливаясь, как будто в городе не было ни светофоров, ни перекрестков. И чем больше она удалялась от растревоженного рынка, тем свободнее себя чувствовали все, кто сидел в фургоне.

— Да... — сказал Обжора. — Устроили мы ребятам... телешоу!

И засмеялся. Все остальные тоже вдруг начали смеяться — сильней и сильней, и Антон почувствовал прилив веселья и легкости, хотя ничего смешного, конечно, не было.

— А я... А я... — захлебывался Сержант. — Этот орет: только товар не трогай! А я его самого тронул, да так, что он в свою витрину улетел...

— А я там. одному прилавок с видеокамерами разбросал! — подхватил хохочущий Печеный. — А он их сгреб в охапку, бежит за мной и в меня кидается! Камерами!

Антону тоже захотелось рассказать всем, как он ловко столкнул лбами двоих мощных торгашей, но он все же решил промолчать и послушать, как другие хвастаются своими «подвигами».

Когда все отсмеялись и успокоились, к Антону подсел Самурай.

— Что-то ты не очень сегодня напрягался, — тихо, чтоб никто не слышал, сказал он. — Специально, что ли, старался товар не попортить?

— Когда мне было товар портить? — возразил

Антон. — Ты впереди шел, после тебя ничего целого не оставалось. А я, между прочим, напрягался будь здоров! Сам разве не видел?

Самурай промолчал, смерив Антона медленным, напряженным взглядом.

— Всем лихо было, — сказал он. — И все успевали громить прилавки. Кроме тебя. Я понимаю, что мы сегодня, может, хреновыми делами занимались и что тебе неохота своих же братанов-торгашей долбить, но ты же с нами пошел! А если настоящее дело будет — тоже за другими спрячешься?

— Думаешь, я сегодня испугался?! — вскинулся Антон.

— Да нет... Просто добренький ты слишком. Учись бить по-настоящему! А то на тебя надежды никакой...

Самурай криво усмехнулся и отошел к Гоблину проверить бинты.

Антон почувствовал, что его оскорбили до самой глубины души. Только что он прикрывал Самураю спину, принимал на себя все удары и пинки, которые предназначались ему, и этот же самый Самурай обвиняет его в том, что «не очень напрягался»! После таких слов Антон засомневался, стоит ли теперь вообще верить ему и уважать его мнение.

Машина остановилась на узкой пустынной дороге за городом. Все высыпали из кузова размять ноги и глотнуть свежего воздуха.

Из кабины появился Сергеев, почесывая спину своей тросточкой, — оказалось, он сидел рядом с водителем.

— Генерал доволен, ребята, — сказал он, не выказывая, впрочем, никакой радости. — Он смотрел прямую телетрансляцию с рынка и видел все от начала и до конца. Я только что разговаривал по телефону с его референтом, и он говорит, что старик даже помолодел от удовольствия. Молодцы, одним словом...

— Ну так! — гордо воскликнул Сержант.

— Все целы?

— Практически, да, — ответил Самурай.

— Ну, тогда заедем на базу в медпункт, а потом на гулянку. Или хотите сначала отдохнуть?

— Какой еще отдых! — простонал Гоблин. — Сейчас заклеим шишки — и вперед, на новые подвиги!

— Как хотите, — усмехнулся Сергеев, садясь в машину.

x x x

В лагере их встречала только Анна. Она с любопытством посмотрела, как потрепанная, но бодрая команда выгружается из машины, и ушла куда-то. В медпункте уже ждал врач — высокий костистый мужик с простым грубоватым лицом. В первую очередь он занялся, конечно, Гоблином. У того был расквашен нос, рассечена кожа на голове и повреждена, несмотря на защитный панцирь, пара ребер. Врач посоветовал ему отлежаться, но Гоблин и слышать об этом не хотел. Глаза у него бегали, как у голодного хорька в предвкушении кормежки. Да и все остальные находились во власти какого-то сладкого предчувствия.

Антон дожидался своей очереди на улице, когда вновь увидел Анну. Она тоже заметила его, подошла и села рядом.

— Сильно досталось? — полюбопытствовала она.

— Не очень, — пожал плечами Антон. — Некоторым хуже.

— Ну-ка, дай посмотрю...

Антон повернул голову, и Анна осторожно потрогала ссадину на его виске. От ее мягких прикосновений у Антона мороз пошел по коже. Он замер и перестал дышать, чтобы не спугнуть эти волшебные секунды. Это было похоже на ласку матери.

Впрочем, матери своей Антон не помнил, но представлял себе именно так.

— Больно? — тихо спросила Анна. — Крови много натекло. Хочешь, я принесу крем, чтобы размягчить корку?

— Не надо, врач все сделает, — ответил Антон. И добавил: — Спасибо, конечно.

Анна помолчала несколько секунд. Потом сказала:

— Ничего... Сейчас поедете долечиваться. К вечеру и не вспомнишь про свои болячки.

И что-то странное прозвучало в ее голосе — то ли горькая усмешка, то ли презрение. Антон так и не понял, что же она имела в виду, но отчетливо почувствовал подувший холодный ветерок.

Однако отъезд на «долечивание» почему-то задерживался. В ожидании транспорта пришлось пообедать, послоняться без дела по лагерю. После четырех к воротам наконец подъехал небольшой комфортабельный автобус. Все неторопливо загрузились, расселись в высокие кресла и принялись ждать Самурая, который, как всегда, где-то пропадал.

Наконец появился и Самурай. Он помахал перед глазами ребят желтым конвертом и прошел на заднее сиденье.

— Сколько дали? — спросил Печеный.

— Сейчас посмотрим, — буркнул Самурай и вытащил из конверта ворох новых банкнот.

Автобус тронулся и выехал на дорогу. Антон чувствовал себя неважно. Казалось, что сейчас Самурай снова подсядет и начнет укорять в мягкотелости и ненадежности. Или как-то обделит при распределении неизвестных, но ожидаемых благ.

Но Самурай, казалось, уже позабыл про утренний разговор. Вскоре он прошел вперед и сел лицом к салону. Антон рискнул посмотреть в его глаза и не увидел там никакого упрека в свой адрес.

— Ну что... Начальство, как всегда, пожадничало, — сказал Самурай. — Деньжат у нас маловато. Хватит, чтоб всем как следует напиться и споить пару платных девчонок на вечер. Или, наоборот, споить девчонок для каждого, а самим чуть принять для храбрости. Какие есть мнения?

— А как насчет много выпивки и бесплатные женщины для всех? — поинтересовался Сержант.

— Сегодня такое вряд ли получится. Едем в одно глухое придорожное заведение, на тридцать километров ни одного городишки, и приличные дамы — в смысле бесплатные — туда не заглядывают. Только «заплечные» — шоферские подруги.

— Посмотрим, — проворчал Сержант. — Бесплатные везде есть...

— Ну, что мы решим? — напомнил Самурай.

Никто не ответил. Антон смотрел в окно и видел в нем отражение шестиместного «ЛуАЗа», который следовал за их автобусом. Интересно, куда едут эти люди? Что за дела у них могут быть в каком-то другом городе? Антон так привык к однообразию своей новой жизни, что не представлял, может ли где-то в мире быть другая жизнь...

— Я думаю, после такого дела нужно мощно напиться, — сказал Печеный. — А затем разберемся с бабьем. Кто захочет, конечно...

— И кто сможет! — насмешливо добавил Обжора.

— Резонно, — согласился Гоблин. — Тем более что на одну подружку у нас деньги все равно остаются. А нам больше и не надо.

— Не с твоей-то разбитой рожей вообще о женщинах рассуждать, — заметил Самурай и посмотрел на Антона. — А ты как думаешь?

Антон несколько секунд помялся, потом сказал:

— Я с вами первый раз еду, ничего не знаю и посоветовать ничего дельного тоже не могу. Решайте без меня.

— Ладно. — Самурай сложил деньги пополам и сунул в карман. — Значит, берем много водки и не обращаем внимания на женщин. Пусть они сами на нас внимание обращают.

Шестиместный джип по-прежнему мчался позади автобуса. Все замолчали и смотрели в окна, думая о своем.

Антон размышлял, отчего их увозят так далеко. Наверно, чтобы избежать случайных встреч со знакомыми и других неприятных неожиданностей. Тех, кто находится вне закона, лучше держать подальше от шумных городов.

Ожидание закончилось остановкой возле небольшой чистенькой автозаправки в пустынном месте, посреди широкого поля. За офисом оператора пестрела вывеска придорожного ресторана, чуть дальше стояло несколько щитовых домиков — видимо, жилье для обслуживающего персонала. На стоянке красовались разрисованными боками несколько большегрузных автомобилей.

— Да-а, — вздохнул Обжора, выбираясь из автобуса. — В таком месте можно пить только от большой тоски.

— Скажи спасибо, что хоть сюда привезли, — проворчал Печеный. — После того, что мы устроили в прошлый раз на турбазе, нас вообще могли под замок посадить.

Порыв горячего ветра взметнул пыль и мелкий песок с дороги, заставив зажмурить глаза. Антон повернулся к ветру спиной и увидел, что «ЛуАЗ» остановился неподалеку. Из него уже выбрались четверо крупных плечистых мужчин, одетых как бизнесмены. Они направлялись к ресторану. Ветер трепал полы их дорогих пиджаков.

Место и в самом деле было тоскливое. Все поскучнели и разбрелись вокруг, ожидая, пока Самурай все выяснит и разведает. Мимо проносились машины, никто не останавливался. Под навесом дремал на ящиках рабочий бензоколонки в ярко-зеленом комбинезоне.

Антон послушал, как Сержант спорит с Гоблином насчет каких-то боксеров, ему стало скучно, и он отошел, присев на корточки возле колеса автобуса.

Потом появился Самурай.

— Я все узнал, — с ходу сказал он, сразу заразив всех своей энергией и бодростью. — Это место шофера называют «пьяные домики». Вон те будочки сдаются на ночь. Водка здесь недорогая. Иногда приезжают практикантки с текстильной фабрики и устраивают гулянки. Но сегодня вряд ли — середина недели. Может, кто-то подъедет ближе к вечеру.

— Скучно, — сморщился Сержант.

— Что заслужили — то и получили. Ничего. Выпьем по стаканчику, глядишь, и развеселимся. Ну, пошли.

Зал ресторана был полупустой и темный. Даже подсветка стойки бара не включена. Здесь сидели всего несколько человек: те самые бизнесмены из «ЛуАЗа» и еще двое каких-то людей, судя по всему, шоферов, остановившихся перекусить.

Обжора и Печеный сдвинули вместе два стола, и все расселись, неуверенно поглядывая по сторонам.

Похоже было, что Самурай не только все узнал, но уже и договорился: зевающий, неопрятно одетый официант-бармен сразу стал ставить на стол бутылки и тарелки с холодной закуской.

Сержант протянул бутылку Самураю.

— Разливай, командир.

Тот распределил по стаканчикам приправленную ароматизаторами водку и кивнул, объявляя начало застолья:

— За удачу. За то, что и сегодня все обошлось, и мы остались живыми и здоровыми.

— Ну, насчет здоровья можно поспорить, — проворчал Гоблин, поднося стакан к губам.

Антон обратил внимание, как он пил. Гоблин держал свою посудину бережно, почти благоговейно, с таким видом, будто ему выпала величайшая честь и удовольствие. Проглотив водку, он прикрыл на мгновение глаза и медленно выдохнул.

— Наливай сразу еще, — потребовал Сержант.

— Теперь, наверно, надо выпить за... — начал было Обжора, поднимая стакан. Но Сержант перебил его:

— Теперь — за боевое крещение, — сказал он, хлопнув Антона по плечу. — Я видел сегодня, как этот парень махался, и хочу сказать, что он молодец. Наш человек.

— Да, Антоха махался хорошо, — кивнул Самурай. — Сколько раз он сегодня мне макушку прикрыл — я и со счета сбился. Да и Гоблина спас. Гоблин, ты ведь и не знаешь, что это он заметил, как тебя убивали.

Антон, опустив глаза, замер, не зная, что сказать. Меньше всего он сейчас ожидал таких слов от Самурая. Нечего и думать, Самурай вел себя честно. Знает, когда поругать, но и хорошее замечает.

И все же Антон не испытывал ни гордости, ни радости. Ему казалось, что это какая-то ошибка, что нелепо сравнивать его с этими сильными, умелыми и отважными ребятами. Кто он сам — тихий домашний обитатель, который занимается спортом для удовольствия, а побеждает только виртуальных противников...

После второй дозы спиртного тело наполнилось приятной расслабленностью, а уши и щеки начали гореть. Антон поковырял немного заливное мясо — довольно аппетитное на вид, но безвкусное — и, откинувшись на спинку стула, сложил на груди руки. Ему было хорошо. Не существовало никаких забот и проблем, все волнующие вопросы устранились, уступив место покою, отдыху и радости от жизни в реальном времени.

— А ты еще и пьешь, оказывается, — сказал Печеный, искоса взглянув на Антона.

— А что? — усмехнулся тот.