После того как в последующие дни, отчасти в танковых боях, было сломлено ожесточенное сопротивление остальных русских сил, 15 мая был взят город Керчь. Русские имели на полуострове семнадцать стрелковых дивизий, три стрелковые бригады, две кавалерийские дивизии и четыре танковые бригады. По-видимому, удар немецких войск упредил русское наступление. Победители взяли в плен 150 тыс. человек, захватили 1113 орудий, 255 танков и 323 самолета.

Теперь противник в Крыму оставался только в Севастополе, сильной крепости, с середины сентября окруженной немецко-румынскими войсками. Эту крепость, прикрываемую многочисленными оборонительными сооружениями долговременного и полевого типа, можно было атаковать только после интенсивнейшей авиационной и артиллерийской подготовки. Такая подготовка, для которой была сосредоточена мощная осадная артиллерия, в том числе и 650-мм мортиры, началась 3 июня вначале на северном участке, где противник предпринимал контратаки. 7 июня немецко-румынские войска перешли в наступление. Потребовались две недели для того, чтобы прорвать сильные позиции и достигнуть Северной бухты. Этим был сломлен хребет обороны, так как наступающие теперь господствовали над бухтой и портом и могли воспрепятствовать всякому снабжению Севастополя по морю. 10 июня последовало второе наступление в южной части восточного участка. К 29 июня немецкие войска вышли к восточной оконечности Северной бухты, а также продвинулись южнее города на запад. 1 июля после сильной артиллерийской и авиационной подготовки был предпринят штурм центральной части города с востока и юга. На следующий день немецкие войска очистили от противника мыс Херсонес. Общие трофеи составляли 100 тыс. пленных, 622 орудия, 26 танков и 141 самолет. Теперь Крым полностью находился в руках немцев.

Харьков

Русские ожидали немецкого наступления в Южной России и, несомненно,заметили приготовления к нему. Так как они не хотели, чтобы у них, как прошлом году, перехватили инициативу, они решили упредить немцев. Подходящей целью наступления им представлялся Харьков, овладеть которым стремились еще зимой, тем более, что русские войска все еще занимали захваченный в январе большой выступ южнее Харькова. Кроме того, русские имели обыкновение упрямо придерживаться однажды поставленной цели – свойство, из которого немецкое командование в последующие годы могло бы извлечь большую пользу, если бы оно само не оказалось гораздо упрямее русских. Какие широкие цели ставило себе русское командование, показывает обращение Тимошенко к украинцам и его приказ, изданный после первых успехов, в котором он говорил о начале нового периода войны. Как и в январе, русские стремились захватить Харьков двусторонним охватом и развить это наступление в оперативный прорыв. 12 мая они начали наступление севернее Харькова с рубежа Белгород, Волчанск, а южнее – из северной части выступа. В районе Белгорода им удалось добиться значительного вклинения, в районе Волчанска – местного прорыва на глубину 65 км. Однако 6-й армии, части которой уже успели занять исходные позиции для наступления, вскоре удалось преодолеть кризис. Южнее Харькова русские, продвигаясь по обеим берегам реки Северный Донец, прорвали оборону немецких войск в районе Чугуева и левым крылом продвинулись до Мерефы. Но здесь после пятидневных ожесточенных боев русские были остановлены. Между тем немецкое командование, которое и на юге располагало подготовленными к наступлению крупными танковыми силами, использовало создавшееся положение, чтобы нанести русским сокрушительный удар. В районе Славянска была сосредоточена сильная ударная группа, которая, продвигаясь правым флангом вдоль Северного Донца, должна была преградить русским пути отхода за эту реку. 17 мая ударная группа начала наступление с рубежа Славянск, Александровка и сразу же глубоко вклинилась в русский фронт. Уже на следующий день ее правый фланг достиг Изюма. Русским армиям грозил удар с тыла, и Тимошенко приостановил свое наступление, чтобы спасти их от уничтожения. Но потребовались отчаянные усилия, чтобы пробиться от Лозовеньки к Северному Донцу, так как немецкий клин все дальше продвигался к Балаклее, а немецкие и румынские дивизии, располагавшиеся вокруг выступа, в свою очередь также перешли в наступление. 25 мая значительная часть двадцати стрелковых, семи кавалерийских дивизий и четырнадцати танковых бригад были окружены западнее Северного Донца. В сводке германского верховного командования сообщалось о взятии в плен 240 тыс. человек, а также об уничтожении или захвате 2026 орудий и 1249 танков. Русские, против обыкновения, с необычной откровенностью признавали свою неудачу. Указывая на огромное превосходство немцев в живой силе, артиллерии и авиации, они сообщали о потере 70 тыс. человек пленными и 5 тыс. убитыми. Однако они считали, что добились успеха, так как им удалось якобы предупредить и сорвать наступление немецких войск на Кавказ. Открытое признание поражения было первым, но не последним призывом русских к своим союзникам не заставлять их будущим летом одних выдерживать натиск немцев.

Для запланированного немецкого наступления попытка русских помешать ему была только желанным началом. Ослабление оборонительной мощи русских, которого было не так-то легко добиться, должно было существенно облегчить первые операции. Но требовались еще дополнительные приготовления, которые заняли почти целый месяц, прежде чем немецкие армии, произведя перегруппировку и пополнив все необходимое, смогли начать наступление.

Выход немецких войск к Кавказу и Волге

В конце июня на фронте от Таганрога до Курска стояло пять полностью укомплектованных и хорошо оснащенных армий, готовых разбить русские войска на юге. За ними были сосредоточены одна румынская, одна итальянская и одна венгерская армии, соединения которых частично уже были выдвинуты к линии фронта. Эти хуже оснащенные союзные армии должны были по мере продвижения немецких армий на сотни километров вглубь страны содействовать обеспечению их флангов, чтобы немецкие войска могли сохранить свою ударную силу для действий в глубине территории противника,

Группа армий «Юг» была разделена на две части. В южную группу армий «А», которой вначале командовал фельдмаршал Лист, вошли 17-я полевая и 1-я танковая армии, в северную группу армий «Б» (ею командовал вместо погибшего к этому времени фельдмаршала фон Рейхенау вначале фельдмаршал фон Бок, а позднее генерал-полковник барон фон Вейхс) – 4-я танковая, 6-я и 2-я полевые армии.

План операции был следующим. Крупные танковые силы ударом из района Изюм (1-я танковая армия) и юго-восточнее Харькова (4-я танковая армия) должны были прорваться в район между Северным Донцом и Доном. 6-я и 2-полевые армии имели задачу начать наступление одновременно с танковыми армиями и выйти к Дону на участке Новая Калитва, Воронеж. Когда немецкие танки начнут стремительно продвигаться вперед, должна была перейти в наступление и 17-я армия, несколько дальше других армий выдвинутая на восток.

От успеха прорыва зависел выбор дальнейших целей наступления. В принципе с самого начала планировалось, что группа армий «А», сделав захождение левым крылом, выйдет к нижнему течению Дона, а группа армий «Б» на возможно более широком фронте достигнет Волги по обе стороны Сталинграда. Для Гитлера главная цель этих операций, помимо стратегических соображений, заключалась в захвате нефтяных районов Кавказа.

Захват плацдармов на восточном берегу Северного Донца в районе Изюма и Чугуева в ходе преследования русских после сражения за Харьков обеспечил танковым армиям благоприятные исходные позиции.

28 июня началось наступление. Несмотря на ожесточенное сопротивление русских на отдельных участках, оно вначале развивалось по намеченному плану. Немецкие войска прорвали фронт на всем протяжении от Изюма до Курска и стали преследовать отступающего противника, который стремился прикрыть свой отход крупными танковыми силами. 5 июля 2-я армия подошла к Воронежу и двумя днями позже после ожесточенных боев захватила плацдарм на противоположном берегу Дона. Затем ей пришлось выдержать сильные контратаки русских с фронта и северного фланга. Левое крыло наступающих немецких войск было уже остановлено ожесточенным сопротивлением русских. которые всеми силами стремились помешать продвижению немцев за Дон.

Продвигавшаяся в центре 4-я танковая армия и танковые соединения 6-й полевой армии примерно к 10 июля достигли района Кантемировки, вышли к Дону между Новой Калитвой и Острогожском и создали несколько плацдармов на восточном берегу реки. Немного позже 1-я танковая армия, продвигаясь своим южным флангом вдоль Северного Донца, захватила район Миллерово. В это время в сводке германского верховного командования сообщалось о том, что в ходе наступления, начавшегося 28 июня, в районе западнее Дона противник потерпел решительное поражение. Число пленных составляло 88 689; было захвачено или уничтожено 1007 танков и 1688 орудий. Но эти цифры были поразительно низки. Их никак нельзя было сравнить с потерями русских не только в 1941 г., но даже еще в сравнительно недавних боях под Харьковом. Это, несомненно, показывало, что в действительности в районе западнее Дона решающих успехов добиться не удалось.

Противник изменил свою тактику. В начале июля Тимошенко отдал приказ, в котором указывал, что теперь хотя и важно нанести противнику тяжелые потери, но прежде всего необходимо избежать окружения. Важнее, чем оборона каждой пяди земли, является сохранение целостности фронта. Поэтому главное не удержание любой ценой своих позиций, а постепенный и планомерный отход.

Следовательно, в этом районе русским было важнее спасти свои соединения, чем удержать территорию. Тем требованиям, которые предъявляла новая тактика к русским командирам частей и подразделений, последние отвечали лишь в ограниченной степени. Кроме того, темп продвижения наступавших в восточном и юго-восточном направлении подвижных соединений был слишком большим, чтобы русским удалось полностью оторваться от преследовавших их немецких войск и планомерно отойти. Но так как ни одного котла образовать не удалось и немецкие армейские корпуса могли вести только фронтальное преследование, то новая тактика русских, конечно, больше способствовала сохранению их сил, чем попытка оборонять словно специально заданную для танков обширную открытую местность между реками Северный Донец и Дон.

В середине июля немецкие танковые армии стали наступать по разным направлениям. 4-я танковая армия, продвигаясь своим левым флангом вдоль Дона, вышла в большую излучину Дона западнее Сталинграда и в конце месяца ходе непрерывного преследования достигла Калача и Клетской, где противник оказал энергичное сопротивление. Чтобы сломить это сопротивление, решилось ждать подхода 6-й армии, которая форсированным маршем продвигалась по правому берегу Дона. 1-я танковая армия из района Миллерово свернула на юго-восток и к исходу месяца стояла уже у Дона между Новочеркасском и Цимлянской.

17– я армия в начале июля начала наступление из района Сталино, 17 июля левым флангом заняла Ворошиловград, а центром и правым флангом вышла Дону по обе стороны Ростова, имея своим левым соседом 1-ю танковую армию.

Теперь война вступила в решающую стадию. Ширина фронта прорыва между Таганрогом и Курском достигала 500 км, почти на такое же расстояние продвинулись немецкие войска от Изюма до Калача. Введенные в этом районе силы противника были хотя и не уничтожены, но все же значительно ослаблены. Русские сводки приняли мрачный тон. С неудовольствием, граничащим раздражением, в них отмечалось, что русские и этим летом должны нести на себе всю тяжесть борьбы, причем со стороны западных держав не предпринимается никаких решительных действий изменить это положение. Московское радио энергично требовало открытия «второго фронта», советские послы Вашингтоне и Лондоне сделали дипломатические представления, преследовавшие ту же цель. Сталин приказал Тимошенко прекратить всякий отход; вопрос теперь ставился только так – победить или умереть.

Действия немецких войск, казалось, еще раз увенчались блестящим успехом. Но при ближайшем рассмотрении этот блеск меркнул. Русские армии были, может быть, деморализованы, но не разгромлены. Количество пленных и трофеев существенно не увеличилось. Обе группы армий двигались вперед по расходящимся направлениям. Правда, Волга находилась совсем близко, но бои в районе Калача и Клетской уже говорили о том, что русские собираются здесь упорно сопротивляться дальнейшему фронтальному наступлению немцев. До первых нефтяных районов Кавказа нужно было еще пройти огромные расстояния, хотя немецкие войска вышли на широком фронте к Дону в его нижнем течении и форсировали эту реку в нескольких местах. Расстояние до Майкопа составляло 350 км, до Грозного – даже 750 км. Раньше чем достигнуть Баку, Тбилиси и Батуми, требовалось преодолеть Кавказ, горный массив, который по протяженности равняется Альпам, а по высоте даже превосходит их.

Хватит ли сил у немцев и их союзников, чтобы обеспечить 600-километровый фланг от Воронежа до Сталинграда, дойти до Сталинграда и Волги, а также повести наступление на юго-восток, в ходе которого войска должны были пройти самое меньшее от 350 до 750 км в глубину при ширине фронта наступления от Туапсе до Моздока, равной 600 км? Гитлер, несмотря на все возражения, не отступал от этой цели. Словно зачарованный, смотрел он на нефтяные районы, без которых он якобы не мог продолжать войну. Роковое наступление началось. Слишком переоценивая свои собственные силы и неизвестно почему недооценивая своего упорного противника, Гитлер бросил обе группы армий в наступление по расходящимся направлениям; их фронт, в момент наибольшего продвижения проходивший от Воронежа через Сталинград, Элисту, Моздок, Эльбрус до Туапсе, имел протяженность почти 2 тыс. км.

Первым следствием решения Гитлера явилось то, что войска, наступавшие на Кавказ, были усилены. По мере того как 6-я армия подходила к большой излучине Дона западнее Сталинграда, части 4-й танковой армии постепенно перебрасывались на юг. Для форсирования Дона они все равно не требовались. Позднее снабжение было сорвано, так что они совсем оказались не нужными.

Слабые русские силы, оборонявшиеся у нижнего течения Дона, не могли отразить натиск 17-й полевой и 1-й танковой армий. 23 июля был взят Ростов, но уже раньше восточнее Ростова Дон был форсирован на широком фронте. Только левофланговые части 1-й танковой армии были несколько дольше задержаны на Дону в районе Цимлянской. Здесь русские, невидимому, боялись поворота немцев вдоль железной дороги Котельниково – Сталинград. Немецкие войска действительно повернули на восток, но только для того, чтобы вместе с другими соединениями, которые позднее продвинулись до Элисты, обеспечивать глубокий левый фланг и тыл 1-й танковой армии.

Немецкие войска неудержимо рвались к Кавказу. В последние дни июля была осуществлена переправа через Маныч, 6 августа подвижные соединения, почти не встречавшие сопротивления, вышли к железной дороге Ейск-Баку на участке от Ейска до Армавира. Вскоре после этого немецкие передовые отряды достигли Кубани. 8 августа был захвачен район Майкопа – первый, самый маленький и основательно разрушенный русскими нефтяной район. Одновременно два танковых корпуса севернее среднего течения Кубани повернули на юго-восток, чтобы продвигаться к более важной цели – району Грозного. Однако еще во время этого продвижения возникли первые трудности со снабжением войск, которые затем стали хроническими и постепенно превратились в настоящее бедствие. Иногда острая нехватка горючего даже вынуждала доставлять его по воздуху. Коммуникации настолько удлинились, что автоколонны, подвозившие горючее, сами расходовали в пути большую часть своего груза. Иногда дело доходило до парадокса: для транспортировки горючего использовались караваны верблюдов. Когда наступавшие на Грозный подвижные соединения 9 августа достигли Пятигорска, им пришлось несколько недель ожидать там горючего, а тем временем русские стягивали новые силы и усиливали свою авиацию. В конце августа наступление возобновилось, однако дальше взятого 25 августа Моздока немецким войскам продвинуться не удалось.

Затруднения с подвозом помешали внезапно захватить кавказские перевалы, прежде чем русские сумели усилить их оборону. Только на Эльбрусе немецкие горные стрелки подняли 21 августа немецкий флаг, но это значительное достижение альпинизма не имело ни тактического, ни тем более стратегического значения.

На западном участке группа армий «А» тоже не смогла продвинуться дальше района Майкопа. В напряженных боях, длившихся несколько недель, горные стрелки пытались через труднопроходимые северо-западные отроги Кавказа прорваться на Туапсе, но были задержаны на перевалах. В течение сентября на Кавказском фронте впервые стала заметно сказываться усиливающаяся напряженность обстановки в районе Сталинграда. Еще в конце июля 1-я танковая армия была усилена частями 4-й танковой армии за счет северней группы армий «Б», а теперь она должна была отдать обратно большую часть своей зенитной артиллерии, несколько моторизованных дивизий и все авиационные части.

Вспомогательный удар, которому, однако, суждено было приобрести большое значение для последующего развития операций, был проведен в начале сентября на западном фланге 17-й армии. Выступ Северного Кавказа, находящийся западнее Керченского полуострова, – полуостров Тамань был очищен от противника в результате наступления, предпринятого одновременно с востока и через Керченский пролив с запада.

Впоследствии этот район сыграл важную роль как кубанский плацдарм. Соединения, вышедшие к побережью, продвинулись затем дальше на юго-восток и 10 сентября достигли Новороссийска. Здесь горы, круто обрывающиеся у самого моря, положили конец дальнейшему продвижению. Тактическое взаимодействие с горными стрелками, которые наступали через горы на Туапсе, несмотря на все усилия, не было достигнуто.

Общая обстановка на Кавказском фронте больше не менялась до тех пор, пока катастрофа под Сталинградом в ноябре 1942 г. не сделала ее в высшей степени опасной.

Наступление на Сталинград

В конце июля 6-я армия достигла главными силами большой излучины Дона в районе между Калачем и Клетской. Несколько дивизий она вынуждена была оставить у Дона для прикрытия своего левого фланга, так как армии союзников еще не подтянулись. Подвижные соединения 4-й танковой армии повернули на юг.

Теперь 6-я армия вместе с оставшимися дивизиями 4-й танковой армии на узком фронте подошла к позициям русских, которые уже прекратили отход. Дальнейшее развертывание наступления было затруднено, так как левое крыло, которое по первоначальному плану должно было продвигаться через Воронеж на Саратов, застряло у Дона. Ударная сила немецких войск была недостаточной для того, чтобы наступать к Волге широким фронтом по обоим берегам Дона. Левый фланг 6-й армии на Дону был стеснен и находился под постоянной угрозой. И все же имелось простое средство расширить фронт наступления если не а север, то хотя бы на юг. 23 июля немецкие войска, наступавшие на Кавказ, достигли левым крылом Дона в районе Цимлянской. Эти соединения после переправы через реку еще могли бы повернуть на восток и смять русскую борону в районе между Доном и Волгой.

Не вызывает почти никакого сомнения, что Сталинград в начале августа можно было взять внезапным ударом с юга. Но находившиеся поблизости дивизии, которые могли бы это сделать, должны были продолжать свой путь на Кавказ. Силы же, повернувшие на Котельниково, были слишком слабыми.

Таким образом, 6-я армия и ослабленная 4-я танковая армия должны были вести фронтальное наступление против непрерывно усиливавшейся обороны противника на Дону. 21 августа удалось захватить плацдарм в районе северо-восточнее Калача, с которого немецкие войска узким клином продвинулись к Сталинграду. 25 августа была достигнута западная окраина города.

Постепенно высвобождались другие дивизии 6-й армии, обеспечивавшие раньше фланг на Дону. В течение августа 8-я итальянская армия в составе шести пехотных и одной кавалерийской дивизии подошла к Дону и сменила немецкие войска на фронте между западным флангом 6-й армии и Новой Калитвой. Итальянцы примыкали ко 2-й венгерской армии, располагавшейся выше по течению Дона до 2-й немецкой полевой армии. Вскоре русские стали оказывать сильное давление на итальянские и венгерские войска. Кое-где им даже удалось вклиниться на значительную глубину в румыно-венгерскую оборону, и хотя эти вклинения были локализованы большей частью с помощью немецких резервов, они показали, каким непрочным был удерживаемый союзными войсками фронт.

Сталинград, несмотря на неблагоприятную тактическую обстановку, которая требовала фронтального наступления, был окружен 6-й армией с запада и севера благодаря неутомимому упорству наступавших войск и интенсивной поддержке авиации. Перед этим 6-я армия в тяжелых боях сумела настолько расширить на север клин, который она в конце августа продвинула через Дон, что ее левый фланг стал свободным. Позиция, примыкавшая в районе Дубовки к Волге, а в районе Качалинской к Дону, сделала невозможной всякую помощь городу с севера, но подвергалась постоянным атакам русских и поэтому требовала большого расхода сил. Так как одновременно 4-я танковая армия вместе с румынскими частями продвигалась на Сталинград с юго-запада, то и на юге удалось близко подойти к городу, растянувшемуся на 40 км вдоль левого берега Волги.

Затем в начале октября началась не поддающаяся никакому описанию битва за город. Она продолжалась два месяца. Сталинград постепенно превращался в груду развалин, и в этом море руин немецкие пехотинцы и саперы, поддерживаемые танками, самоходными установками, огнеметами, артиллерией и пикирующими бомбардировщиками, с гранатами и ножами в руках прокладывали себе путь от дома к дому, от подвала к подвалу и от развалины к развалине. Огромные военные заводы превратились в крепости. Но чем больше становилось развалин, тем больше укрытий находили обороняющиеся. Всякий раз, когда немецкие пикирующие бомбардировщики или артиллерия разрушали два наведенных понтонных моста через Волгу, упорным русским, трудившимся с усердием муравьев, удавалось их восстанавливать. На восточном берегу они расположили очень сильную артиллерию, которая облегчила довольно тяжелое положение защитников города. Неоднократные приказы Сталина и Тимошенко побуждали обороняющихся к фанатическому сопротивлению.

Эта битва стала действительно символом борьбы двух враждебных миров. Немецкие войска напрягали свои последние силы, считая, что для достижения решающего исхода войны они должны любой ценой выполнить поставленную перед ними задачу. Фанатическое стремление Гитлера во что бы то ни стало захватить у своего противника в Москве этот город, носивший его имя, брала верх над всякими трезвыми соображениями о том, стоило ли вообще вести такую битву ради преимуществ, которые мог принести в военном или политическом отношении захват этого города. В это время у Гитлера, конечно, были глубокие сомнения относительно правильности своих стратегических планов. Поэтому он все сильнее старался убедить себя и других в удачном и планомерном ходе операций за два года войны, а также в будущих успехах. Его выступление 30 сентября в Спортпаласте по случаю начала кампании зимней помощи армии содержало очень опасные мысли, сулившие большие бедствия немецкому народу.

При всех обстоятельствах удерживать то, что следовало удерживать, атаковать обязательно там, где атака необходима при всех обстоятельствах, – вот, по его словам, очень простой план действий на этот год. Уже удалось захватить у противника последние большие хлебородные области, остатки коксующегося угля и приблизиться к его нефтяным районам, по крайней мере отрезать их от остальной части России. Утверждение Гитлера, что остается взять Сталинград, чтобы перерезать последнюю и крупнейшую транспортную артерию противника – Волгу, было неубедительным – ведь немецкие войска стояли уже у самой Волги. А его заверение в том, что нас никто не сдвинет с этого места, было вообще непростительным легкомыслием, которым демагог связал руки государственному деятелю и полководцу и которое неизбежно должно было привести к тяжелейшему конфликту, если бы произошло обратное. Действительно, Гитлер в своем экстазе пришел к дилемме и нашел бессмысленный и гибельный выход в удержании любой ценой захваченных позиций.

В середине октября было предпринято крупное наступление с целью захватить город. Так как, по мнению Гитлера, для этого было достаточно одной гигантской ударной группы, то для усиления наступающих войск было переброшено по воздуху из Германии и из резервов, стоявших позади союзных войск для поддержки и обеспечения фронта на Дону, пять саперных батальонов. Начавшийся 17 октября штурм города действительно принес значительные успехи. В северной части наступавшие прорвались к Волге. Уже на другой день после начала наступления Москва сообщила о том, что положение в Сталинграде значительно ухудшилось. Натиск немцев, которые после интенсивных воздушных налетов и выхода к Волге почти парализовали сообщение через реку, продолжался около двух месяцев. Брошенные в бой свежие силы противника были уничтожены. В руках русских оставалась лишь незначительная часть города. Но и немецкие войска тоже были ослаблены: они понесли тяжелые потери, численность некоторых частей и подразделений снизилась до четверти штатной численности. Далеко не достаточные пополнения не отвечали суровым боевым требованиям. А какую пользу могло принести теперь овладение городом, если его захват в рамках общей обстановки потерял интерес, а его удержание стало опасным?

Это все больше беспокоило генеральный штаб германских сухопутных сил, возглавляемый еще Гальдером, и командование группы армий «Б», ответственное за положение на этом участке фронта. Их беспокойство возрастало по мере того, как становилось ясным, что эта крупная операция развивается неблагоприятно и уничтожить войска противника не удается. Какое значение имел бы захват всех нефтяных районов Кавказа и Волги, которую стремились представить как важнейшую коммуникацию русских, – хотя к тому времени они уже создали восточнее Волги другие коммуникации, о которых тогда еще ничего не было известно, – если бы все эти завоевания не удалось отстоять? В этом отношении оценка возможностей противника, произведенная в германском генеральном штабе со всей тщательностью и, как вскоре выяснилось, вполне правильная, внушала серьезные опасения. На эти соображения и наблюдения и опирался генерал-полковник Гальдер в своих докладах. Наконец, со своими постоянными сомнениями и предостережениями он стал для Гитлера таким же невыносимым, каким был десять месяцев тому назад главнокомандующий сухопутными силами, и 24 сентября Гитлер сместил его с поста начальника генерального штаба.

Его преемник генерал Цейтцлер был значительно моложе; кроме того, он пользовался репутацией исключительно волевого человека. Если Гальдер по своему возрасту и продолжительности службы принадлежал еще к верхушке старейших генералов и, естественно, имел больший авторитет, чем командующие группами армий, то у Цейтцлера не было этих предпосылок, облегчающих выполнение его служебных обязанностей. Цейтцлер должен был сначала завоевать авторитет своей деятельностью, что ему вскоре и удалось. Надо сказать, что Гитлер совершенно не был заинтересован в самостоятельном руководителе генерального штаба. Он хотел иметь на этом посту такого человека, которому бы он мог доверять и который бы всегда полностью соглашался сего мыслями. Но Цейтцлер не хотел снизойти до роли простого исполнителя, а с присущим ему темпераментом резко и решительно отстаивал свои взгляды и поэтому вскоре вступил в тяжелую борьбу с Гитлером. Он занял свой пост в надежде, что, пользуясь доверием Гитлера, он сможет скорее оказать на него влияние, чем его впавший в немилость предшественник. Но и ему не удалось избежать конфликта между солдатом, который, будучи приучен трезво оценивать обстановку, должен был призывать и предостерегать, и «фюрером», который не мог простить, когда генералы не верили в его непогрешимый гений. Если генералы, занимавшие руководящие посты, при серьезных разногласиях по оперативным или стратегическим вопросам указывали на ответственность перед историей и перед немецким народом с целью своим возражением отвратить тяжелое несчастье, Гитлер такой довод не признавал. Всю ответственность он брал только на себя одного. Если Цейтцлер не хотел пасть жертвой бесконечных конфликтов со своей совестью, он должен был, несмотря на все вытекающие лично для него из такого шага последствия, сложить с себя полномочия. Это и произошло летом 1944 года.

Беспокоящие действия русских войск на других фронтах летом 1942 г.

Опасения военных руководителей осенью 1942 г. были вполне оправданными. Поведение русских на огромном фронте от Ленинграда до Воронежа ясно показывало, что их силы отнюдь не были полностью скованы в оборонительной битве под Сталинградом и на Кавказе, не говоря уже о том, что они не были исчерпаны. Поскольку Гитлер прошлой весной не хотел допустить сокращения линии фронта для экономии сил, ее начертание предоставляло русским ряд благоприятных исходных позиций для наступательных действий, которые сковывали большое количество немецких войск и заставляли их расходовать много сил. Немецкие войска должны были удерживать значительно больше того, что «при всех обстоятельствах нужно было удерживать». (Карта 4, стр. 228)

Кроме того, учитывая еще интересы финнов, нельзя было ослаблять тесное кольцо окружения вокруг Ленинграда, хотя русские и доказали, что они даже без железнодорожного сообщения могут снабжать отрезанный город. Требовалось также удерживать фронт на Волхове, так как он обеспечивал фланг наступающих на Ленинград войск, хотя котел на западном берегу Волхова еще не был очищен. Напротив, район Демянска и глубокий выступ в районе Ржева вызывали ненужные атаки русских войск.

Демянский плацдарм, который только благодаря созданной в апреле горловине имел довольно непрочную связь с главными силами и должен был снабжаться по-прежнему преимущественно воздушным путем, требовал для своей обороны по меньшей мере на шесть дивизий больше, чем потребовалось бы после отвода войск за реку Ловать. Положение под Ржевом было лишь временно облегчено успешными зимними боями. Несколько армий Калининского фронта все еще занимали охватывающее положение по отношению к немецким войскам. Выступ севернее Орла также не мог не вызвать в этом районе русского наступления.