Будь уверена, среди ваших благородных и шибко знатных, уже давно очередность на твою руку расписана. С самого младенчества. А тут такой конкурент. Его просто тихо хлопнут в первой же подворотне, а всем расскажут, что камень на голову свалился. Эдакий необычный камушек, что пару десятков ножевых ран на теле бедняги оставил. Нет, конечно, ты можешь отказаться от трона, денег, положения и уйти за ним в нищую кочевую жизнь. Но тогда уж твой папочка, первым, объявит сезон охоты на бродячих менестрелей. И даже если он разжалобиться твоими слезами и предоставит вашу «семью» самой себе, в смысле: оставит на произвол судьбы — покоя тебе, все едино не видать. Потому как Огал — менестрель. Это не профессия, а состояние души. Ветреный, увлекающийся, непостоянный… Его сложно удержать на одном месте. Все, что он зарабатывает — проматывает в ближайшей таверне. А уж чтоб его от баб отвадить, придется целую роту охранников нанимать. Что ввиду отсутствия денег будет несколько проблематично. Ты готова к таким неземным радостям совместной жизни?
— Рина! Да менестрельское воображение радом с твоим, что курица перед павлином. Бледное и невзрачное. Такое напридумывала, что можно нервными коликами от смеха обзавестись. В сказительницы тебе идти надо. Недьзя такому таланту зря пропадать… Ох, Рина, Рина… Да. Мне нравиться Огал… Но как друг. С ним легко и просто. Не то, что при дворе, где сплошь и рядом одни интриганы. Он веселый. Добрый. А сколько разных историй знает… С ним интересно. Так разве это повод строить дикие предположения? К тому же, о своем долге я ни на миг не забываю. Можешь успокоиться.
Я потерла лоб. Якобы устала. На самом деле хотела спрятать от стыда глаза.
Какой кошмар! Похоже, я последние мозги проспала. Такой бред нести. Наверное, влияние Огала… Его недавние «предположения».
«А как иначе? С кем поведешься…»
Если так дальше пойдет, придется к нему в напарники проситься.
«Славненький дуэт получиться…»
С такими воззрениями ничего иного не остается. Магу ясный ум нужен. А у меня в голове одни дикие бредни толкутся… с романтическим уклоном.
Представив себя в таверне распевающей разгульную песенку, в цветастом платье и арфой в руках, я захихикала. Дабы не возбуждать в принцессе подозрений о сомнительной здравости моего рассудка (а то по прибытии в Андарру ломанется еще пристраивать полоумную колдунью в тамошний приют для душевнобольных), поделилась своим «видением» с ней. От чего на кровати стало слишком мало места. Что поделать, сей мебельный «шедевр» был изваян на одного. А двух катающихся от смеха девиц в расчет никто не принимал.
Но воображение останавливаться не спешило. Рядом с нашим дуэтом возникла Лина в поношенном платье, отгоняющая скалкой толпу девиц тянущихся к Огалу. В довершении, присоединился и Алеис, с невозмутимым видом сидящий за столиком в окружении беснующихся от вида менестреля женщин и, толкущий в ступке травку болотника.
В самый разгар веселья дверь отворилась, пропуская внутрь ранее помянутого лорда Олланни. Окинув его мутным от слез взглядом, я простонала…
— А где же ступка?
Новый взрыв хохота сотряс лачугу не хуже сошедшей с гор лавины.
Алеис остался невозмутим. Видимо давно уже записал меня в сумасшедшие и ничего иного не ожидал. Но его спокойствие при виде рыдающей от слез принцессы было непривычным. Оно-то и остудило радостный пыл. Утерев глаза уже и без того изрядно подмоченной менестрелем наволочкой, мы с принцессой приняли более приличествующий благовоспитанным девицам вид — я глубже забравшись под одеяло, а Лина, аккуратно пристроившись на краешке постели. Взглянув на лорда невинным взглядом, принцесса осведомилась.
— Что привело вас к нам лорд Олланни?
Как давеча Лина, лорд тоже не чаял нарваться на официоз. Но в стенку вжиматься не спешил. Лишь приподнял слегка бровь и отвесил весьма изысканный, не чета огалову, поклон.
— Прошу прощения за беспокойство. Я лишь хотел поинтересоваться, что вы сделали с нашим менестрелем?
— А что такое?
— Выйдя отсюда, он уселся, точнее даже, забился в угол и сидит там молчаливый, как никогда. Лишь изредка бросает на меня странные взгляды… Впрочем, если он был свидетелем того же что и я, это многое объясняет…
Вот, а еще на меня бочку катят и нехорошими словами ругаются. Тут и без меня язв хватает. Один только «их благородие» чего стоит со своими намеками… В том числе и принцессе…
«Ага, а дырки, при этом, взглядом в ведьмочке ковыряет. Дескать, вот кто на их высочество дурно влияет.»
Ну а кого ж еще виноватить? Ясное дело — испорченное дитя магического племени. Не зря ж ихний король всех магов попросил из своего королевства. Чуял, откуда ноги растут…
«Это он напрасно… На кого ж они теперь все грехи валят? Надо было хоть одного оставить. Для публичной экзекуции…»
Ничего, боги поспособствуют, доберемся до Андарры и будет у них кого всем королевством анафеме придавать. Особливо, за «тлетворное влияние» на наследницу короны… Ну да, пусть на «продолжительное удовольствие» не рассчитывают. Что-то нет во мне страстного желания в этой гостеприимной стране задерживаться дольше необходимого… Ежели там хоть часть населения такая же «милая» как наш лорд, то линять оттуда надо пока в здравом рассудке. И чем быстрее, тем лучше…
Рассуждая о национальных особенностях андаррцев, я попутно обдумывала способы усиления Алеисовой почтительности к женской части нашего коллектива (а точнее к одной, конкретной колдунье). По моим прикидкам, лучше всего для этих целей подходил принцессин авторитет. Но Лина отправила все мои надежды с горки кувырком. Во-первых, она пропустила колкость лорда мимо ушей, а во-вторых — еще и улыбнулась ему обнадеживающе. Разве ж так можно? Все! Получив монаршее одобрение, он из меня теперь фарш сделает. Морально.
«Уж не попахивает ли это манией величия? Больно нужно сыну андаррского герцога делать моральный фарш из колдуньи-недоучки… У него и других служебных обязанностей хватает.»
А он на голом энтузиазме. Совершенно безвозмездно. Из досужего интереса… Как делал это прежде.
«В таком случае, остановить сие увлекательное занятие сможет только прямой королевский указ со всеми печатями…»
А это идея! Лину попросить, что ли…
«И что получиться? Вежливый и официальный лорд Олланни…»
Нет уж, кошмаров нам и без того хватает…
Меж тем Лина продолжала успокаивать лорда, неожиданно озаботившегося душевным равновесием менестреля.
— Все в порядке, Алеис. Просто Рина, наконец, рассказала Огалу о наших похождениях. То, КАК она это сделала, заставило его… призадуматься.
«И так всегда. Я тут надрываюсь, из последних сил веду повествование, а заместо спасибо — тычут обвинительно пальчиком.»
— Наше путешествие было, конечно, весьма насыщено событиями. Но не более, нежели после присоединения к нам менестреля. Что же его так из себя выбило? — Алеису как всегда нужен четкий доклад по всей форме. Еще бы кого по стойке «смирно» поставить — совсем лепота.
— Моя принадлежность к королевской семье…Хотя на Рину, как помниться, это известие произвело меньшее впечатление.
Надо срочно вмешиваться. А то меня будто и нет здесь вовсе. Так, фрагмент интерьера…
— Нашли с кем сравнивать! Я ж вам не впечатлительный менестрель.
— Что, верно, то верно. Тебя и черные маги со всякой нежитью не сильно впечатляют. Ты с ними запросто: здравствуйте, до свидания, а не полежать ли вам в сторонке? Где уж с ними принцессе тягаться.
— Это упрек? — На всякий случай попробовала свои ноготки на крепость. Если что — ходить лорду разлинованным.
— Это восхищение. — Алеис предусмотрительно не спешил приближаться. — А так же, констатация факта, что как пример ты в данном случае не подходишь, в силу своей… специфичности. Но ведь и принцесса — не монстр какой… Тем более, что их мы уже с лихвой насмотрелись. А потому, причин для столь бурной реакции Огала, я не нахожу.
— Думаю, причина не в самом известии, — Лина хитро прищурилась (научилась уже у ребят) и посмотрела на меня. — А в том, как его наша целительница преподнесла… Ну же, Рина, что ты ему все-таки сказала?
— Всего лишь припомнила его выходки. А далее, процитировала нашего многоуважаемого лорда Олланни, что неуважение к тебе, это неуважение ко всей твоей стране. Именно так в свое время ситуация была обрисована мне. — И одарила Алеиса взглядом победителя. Дескать, вот вам лорд, утритесь… Не одной же мне оплеванной ходить.
Ой-ой-ой… Он опять покраснел. Так нечестно! Это запрещенный прием.
— И все? — Лина продолжала искать в моем лице, что-то ей одной ведомое.
Я пожала плечами. Эдак задумчиво.
— Ну-у-у… Еще намекнула, что Алеису могут прийтись не по вкусу некоторый из его менестрельских манер.
Лорд Олланни тяжко вздохнул.
— Понятно… Ладно, я поговорю с Огалом. Объясню ему, что слушать колдуний весьма опрометчиво.
— Только без переломов, пожалуйста. Мне с вами сейчас возиться трудновато будет. — Вот так! Последнее слово надо оставлять за собой.
Зато последний взгляд остался за лордом. Да какой взгляд! Меня будто мукой обсыпали. Эх, мне бы так научиться — в купе с магической силой, смогу очами стены в щебенку дробить.
— Алеис, я с тобой.
Лина легко подхватилась с кровати. Надо заметить, что с нашей первой встречи, выглядеть она стала не в пример лучше. Трудности пути ей только на пользу пошли. Румянец во всю щеку, глаза блестят… А вот меня синявкой обласкали.
У двери принцесса обернулась.
— Обед через пару часиков будет. Отдохни пока.
Моими желаниями никто поинтересоваться не удосужился. Пришлось до обеда пялиться в потолок и строить коварные планы по отмщению всем и вся. За что? А просто так. Для тренировки. Нечем было со скуки заняться. И потом, ежели я такая коварная и пакостная ведьма, то нечего меня в гордом одиночестве надолго оставлять. Кто знает, чего придумаю?
Глава 9
Болеть — плохо! Мерзко, противно, гадко… ну и так далее. Единственный плюс — внимание и забота, которыми тебя при этом оделяют ближние. Да и то не всегда. Что ни говорите, а все хорошо в меру. Одно дело, когда интересуются твоим самочувствием, приносят еду в постель, трогательно заглядывают в глазки… Сразу начинаешь чувствовать себя важной особой, чуток до мирового уровня не дотягивающей. Но когда тебя, как узника держат взаперти в комнате, да что в комнате — из постели не выпускают, к тому же едва ли не силком кормят с ложечки… Удовольствие сомнительное. Увольте меня от этого!
Чья же заслуга в таком бесчеловечном обращении с безобидной ведьмочкой? Ясное дело, наша наследница престола постаралась. Никак мстит мне за все издевательства на Пыльном. Так я ж о ней заботилась! Можно сказать — душой страдала…
«Так и Лина то же говорит…»
Говорит! Смотрит на меня как на младенца грудного, еще немного и в пеленки замотает. Тьфу ты! Ну что за жизнь… Попросилась выйти на улицу подышать воздухом. И началось… «Там холодно, простудишься…», «Тебе рано вставать…». И никакого уважения к моему целительскому авторитету. Мало того, она какую-то местную знахарку раздобыла, которая ей во всем поддакивает. Она порыкает что-то на местном жутком наречии, а Лина понимает это, как самой заблагорассудиться. И чуть что — «так знахарка сказала». А что именно она сказала-то? Всю «возвышенную» отсебятину здешней целительницы Карфийетлаба (вот же имечко, а я еще на свое грешила) переводит. Девица эта — единственный местный житель знакомый с наречием Внутренних королевств. Именно что знакомый: сказать, что она его знает — значит оскорбить бога истины в лучших чувствах. К ней самой, как Огал и говорил, толмач в комплекте прилагаться должен. Но — увы. Нету. Сами разбирайтесь. Вот и мучаюсь. А поскольку у Лины опыта общения с Карфийетлабой побольше будет — то супротив нее не попрешь. Она, дескать, уже научилась ее понимать. Вот и приходиться терпеть муки тяжкие принцессиной заботы. Один раз только удалось мне наружу выбраться, когда Лина отлучилась, так такое было… Принцесса в гневе пострашнее всех темных магов вместе взятых будет! Теперь меня вовсе одну не оставляют, во избежание самодеятельности. То Алеису, вдруг приспичит оружие почистить в комнате. И именно тогда, когда принцессе удалиться надобно. То Огал решит меня развлечь, причем опять же в отсутствие моего «тюремщика»…
И так уже три дня мучаюсь! А самое обидное — не могу этим доброхотам наглядно доказать здравость своего тела, дабы перекрыть потоки их «нежнейшей» заботы о ближнем. Рана то ерунда, она почти зажила. А вот последствия некромантского заклятия сказываются. То голова кружиться начинает, то слабость нападет. Но самое ужасное — с силой проблемы. То вроде бы вот она, бежит по жилам теплой волной, то — бац, как корова языком слизнула. Пусто и тошно. Впрочем, я не паникую. Такое однажды уже случалось. Мне, наверное, лет двенадцать стукнуло, когда мы с мальчишками деревенскими «на спор» в речке искупались. Что в этом такого? Так весна была. Ранняя. Лед только-только сошел. Пацаны хорохориться начали, дескать, им холод не страшен, не то, что девчонкам. А мне такие заявления, что мулу раскаленный прут под хвост. В миг волосы дыбом, глаза горят: «Да я..», «Да мы, девчонки…». Ну и понеслось. Пошли на речку. Я при виде студеной воды вмиг поостыла. Да назад уже не повернешь. За язык никто не тянул, пяткой в грудь сама себя стучала… Пришлось плюхаться в речку. А вода ледяная, по первости впечатлений аж кипятком показалась. Тут бы и вылезти, да потеплее укутаться. Нет же, надо было всем доказать, что девчоночье племя не лыком шито и пацанам нос завсегда натянет. Вот и сидела в воде, пока все желающие не окунулись. Тело до того судорогой свело, что на берег меня мальчишки почти тащили — у самой ноги не двигались. Тут же костер запалили, так я в него почти целиком залезла, пытаясь зуб с зубом свести, да они все отскакивали. Пока все дружно дрожали, кто-то уже успел маме о наших «водных процедурах» рассказать. Она принеслась со скоростью специального королевского гонца. Раздала всем подзатыльников, напоила отварами, растерла настойками и погнала домой под одеяло. Мальчишкам сие своевременное вмешательство помогло, даже насморка не подхватили, а я на два варда свалилась с жаром. Когда же поправилась, обнаружила, что сила моя в «загул» ушла и возвращалась исключительно по своему усмотрению. Вот когда паника была с воплями и выдиранием волос! Дескать, какая же из меня целительница, если сила, то есть, то нет. Что пациенту говорить? Подождите пару дней, а то мои способности в данный момент на отдыхе, но скоро обещали вернуться? …Хорошо мама успокоила. Объяснила, что организм истощен болезнью и нужно время для полного восстановления. Так я целый месяц в паникерстве практиковалась, все маму дергала: «Точно все как прежде будет?». Получая в ответ усталое: «Будет, будет. Хотя и не надо бы, раз головы на плечах нет». Ну да, к концу второго варда все начало налаживаться, а по окончанию третьего, я уже до новых «подвигов» созрела. Но для купаний, с тех пор теплую водичку предпочитаю.
Нашему «дружному» коллективу, я о своих трудностях рассказывать не стала. Еще чего! Ребятам и простой царапины хватило для «издевательств». Обойдутся без дополнительного повода.
…Ну как же все-таки скучно целый день в потолок пялиться. Даже книга Диолмара от тоски не спасает. Там все больше практических сведений. Сплошные заклинания. Руки так и чешутся попробовать что-нибудь сравнительно безобидное, да сила подлянку подложила. К тому же Лина за мной аки кошка за обнаглевшей мышью наблюдает. Даже сейчас. Вроде бы рукодельем занимается, а нет-нет, да и бросит взгляд в мою сторону… Нет, это все ж таки незабываемое зрелище: принцесса штопающая рубаху менестрелю. Вот уж не думала, что она шить умеет? Впрочем, это же входит в обязательный курс обучения благовоспитанных девиц. Чем же им еще в своих замках заниматься в ожидании мужа с ратных подвигов? Не корову же доить и огород полоть? Эдак и ручки попортить можно. Огрубеют, цыпками покроются…
Лина сделала последний стежок, отрезала нитку и встряхнула рубаху.
— Все. — Сложив аккуратно менестрельское облачение, она взглянула на меня. — Рина, ты опять смотришь так, будто я у тебя жениха отбила.
— Да хоть всех забери, только выпусти отсюда. Меня уже тошнит от этой комнаты.
— И чего ты такая непоседа? Лааганда сказала, тебе покой и отдых нужен.
Ну вот, опять! Лааганда сказала! А значит: все, быстренько, выстроились шеренгой и с песнями, вперед, походным маршем! Во славу Лааганды… Тоже мне, непревзойденный авторитет в области медицины… Один ее отвар из древесных жучков чего стоит. И она еще утверждает, что это лучшее укрепляющее средство! Да его только как рвотное применять — от одного вида тошнить начинает…
Не-е-ет, с этим надо что-то делать… Если мне ее именем еще раз в нос ткнут, всю деревню от бешенства лечить придется — всех покусаю!
— Лааганда! Она всего лишь знахарка из глухой горной деревни. А я, дочь Виадарии, ее ученица. Будь уверена, у меня в целительстве побольше знаний, чем у этой ветхой бабульки. И я заявляю — еще немного и у меня будут пролежни.
— О нет, это тебе не грозит. Потому что ты и мига единого спокойно не лежишь. Как будто тебе в кровать иголок насыпали.
— Мне нужно двигаться, а то не поправлюсь.
— Что ж ты Алеиса в свое время лежать заставляла?
— У него могла рана открыться от резких движений, а моя уже почти зажила. Мне сил набираться надо, а неподвижной тушкой, я этого не добьюсь.
— Хорошо, завтра пойдем погуляем.
— А почему не сегодня?
— На улице сильный ветер…
— Ничего, я потеплее оденусь.
— Рина, будь благоразумна…
— Третий день этим занимаюсь. Для меня это предел.
— Всего один день.
— Лина, с тобой ли, без тебя, но я попаду сегодня на улицу… Ну не могу я больше лежать взаперти!
— Я ребят на помощь позову. Они тебя быстро спеленают.
— Давай. Сразу, дружненько, всех заколдую, дабы не бегать за каждым по отдельности.
— Рина!
— Рина, Рина… Ведьма, колдунья, магичка… Забыла? И как вы собираетесь с этим бороться?
Лина всплеснула руками и покачала головой.
— Ну что с тобой делать?
— Отпустить на волю.
— Только не изображай из себя невинную узницу сырых королевских подвалов.
— А если я себя так чувствую? Жертвой монаршего произвола.
— Ладно, карлики с тобой. Пойду, теплые вещи принесу.
«Ура! Свобода!»
Стоило Лине скрыться за дверью, я шустро спрыгнула с постели и стала одеваться. С этими принцессами надо держать ухо востро. Передумает ещё.
В первый миг закружилась голова. Но на провокацию собственного организма я не поддалась. Лишь постояла немного свыкаясь с вертикальным положением. Хорошо, что Лина вышла, а то наверняка зарубила бы всю затею на корню из-за такого пустяка. Ей только дай!
Когда принцесса появилась вновь, я уже почти собралась и даже справилась с головокружением, точнее пообвыклась с ним. Признаться, в первое мгновение я даже не поняла, что ввалившаяся в комнату «куча» — это наша наследница престола. Ворох всевозможных вещей скрывал ее с головой. Чего она только не раздобыла: пара кофт, подбитая мехом безрукавка и даже тулуп! Свалив все на кровать, Лина еще раз оглядела меня с ног до макушки, опять покачала укоризненно головой и протянула одну из кофт. С этим я смирилась. Даже безропотно нацепила поверх безрукавку. Но когда принцесса подхватила тулуп, мое терпение иссякло.
— Лина, на улице вроде бы лето.
— Внизу. А в горах довольно прохладно.
— Извини, а где тогда твоя шуба?
— Ну-у-у… Там не настолько холодно… Но тебе лучше потеплее укутаться.
— Это ты у нас с детства недужишь. Вот и кутайся. А я привычная. Гарлион севернее Андарры, зимы там суровые. И весны тоже.
Похоже, принцесса уже привыкала к моему ослиному упрямству, потому как настаивать не стала. Надела вторую кофту и подхватила меня под руку.
«Тоже мне нашла инвалидку!»
Но сопротивляться не стала, только нацепила на мордашку выражение обреченной покорности судьбе. И пошлепала к вожделенному выходу «на волю». Где, как обнаружилось, нас уже ждала Карфийетлаба.
* * *
Нда-а-а… Приютивший нас поселок оказался еще более убогим местечком, нежели мне представлялось со слов менестреля. Десяток скособоченных лачуг вросших в скалу. Большей частью, сложенные из грубо обтесанного камня, они выглядели кучей сваленных в относительном порядке булыжников. Деревянные части попадались редко. Сей факт легко объяснялся скудной растительностью округи. В свете чего, давшая нам кров хибара являлась поистине дворцом, ибо выстроена была полностью из деревянного бруса. Не удивительно, ведь принадлежала она здешнему старосте. Мужчине, как я успела отметить в один из его визитов, весьма «соблазнительного» вида: густые лохматые волосы, сбившаяся клочьями борода, мясистый нос на половину физиономии, пузико, кривые ножки… Одним словом — писанный красавиц, мечта любой женщины… Особенно, если ей уже за сотню перевалило… В прочем, местный дамский контингент, тоже не угрожал звездам затмением. Большей частью это были особы приземистые, плотненькие с хорошо развитой мускулатурой и лицом каменного истукана. Из возрастных категорий присутствовали только две: совсем юные (девочки лет до десяти) и еще не совсем дряхлые (особы уже успевшие позабыть времена бурной молодости). Где обиталась промежуточная прослойка по началу оставалось для меня тайной. Но взявшая на себя роль провожатой Карфийетлаба, пролила свет на сей загадочный феномен. Как выяснилось после ее пояснений, никто здешних юных красавиц, ни в какие темные подземелья от завистливых взглядов соседей не прятал. Все дамы были тут — на всеобщем обозрении… А что выглядели они как ветераны воин позапрошлого века? Так и жизнь у них не мед с нугой. Во-первых, ранние браки: девочек сбагривали с рук, едва они становились девушками — после первых же месячных. Во-вторых, тутошние мужчины «с головой» (и другими частями тела) ушли в горный промысел, сложив на хрупкие женские плечики всю остальную работу. Потому-то и покрывали эти плечики мускулы профессионального борца. Ну и в-третьих, скудная еда, сильные ветры и пыль — не входят в число лучших косметических средств по уходу за кожей. Вот и получается, что сравнительно молодая здешняя женщина, где-нибудь во Внутренних королевствах могла смело проситься в приютный дом для лиц преклонного возраста. Взяли бы без вопросов.
Днем единственная улица поселка была пустынна. Только местные «красавицы» временами осчастливливали ее своим присутствием. Ну и конечно ватага совсем малых ребятишек с гиканьем и топотом то и дело проносилась из конца в конец, поднимая тучи пыли. Все трудоспособное мужское население «осваивало» горы. Промышляли местные добычей металлов и драгоценных камней. Вот только последние количеством не баловали, а первые — расставались с родными горами весьма неохотно и с трудом. Посему богатством и изобилием тутошний народец не блистал: только-только на жизнь хватало.
Ближе к вечеру, местные начали сбиваться в кучки и подтягиваться к дому старосты. Приближалось время главного развлечения здешних жителей — ежедневных (точнее даже ежевечерних) посиделок. Сие культурно-массовое мероприятие несло в себе несколько функций. Самая главная — обмен новостями и сплетнями: кто и сколько чего добыл, где нашли новое месторождение. Все это плавно перетекало к обсуждению экономического прогноза рынка: как изменятся цены на руду и камни на предстоящей ярмарке и что в свете сих изменений лучше добывать? Ну и, конечно же — укрепление дружеских связей за стаканчиком вина. Причем ежедневное «заливание очей» до состояния смутного осознания самое себя, по мнению здешнего общества, к пьянству не имеет никакого отношения, а несет в себе глубокий «духовный» смысл. Согласно широко распространенным в этом уголке мира (да и не только в нем) поверьям: «в виноградной лозе сокрыта вся мудрость земли». А значит, принимать решения по любым мало-мальски значимым для жизни поселка вопросам следует после некой доли возлияний горячительными напитками. Главный принцип: чем важнее решение, тем крепче настойка… Об этом местные жители помнят каждый миг своего существования и на «совет» прихватывают хотя бы один бочонок «усилителя умственной деятельности»… Увы, мозги людские не безграничны и могут вместить лишь строго определенный объем «мудрости». Когда же ее концентрация достигает предельного уровня, «истина» начинает искать выход. И хорошо если она (истина), едина для всех. Тогда полная любовь и благодать… Вот только бывает такое редко. Разве что, сообща соседей похаять, да торговцев обругать — эти темы завсегда вызывают всплеск всеобщего единодушия. В остальное время — сколько людей, столько и мнений. И каждый считает именно свое самым-присамым верным. И кто прав? …Конечно же, тот, кто сможет привести наиболее убедительные доказательства. А что убедительнее всего? Кулаки и мускулы! Посему, дискуссия зачастую (а точнее почти всегда) переходит в любимую всеми народами забаву — мордобой. Когда количество лежащих на полу превышает число оставшихся на ногах, дебаты прекращаются в виду недостаточной численности дискутирующих. Побеждает то решение, у которого более «устойчивые» и крепкие сторонники.
Дабы не учить детей плохому (вырастут — сами научаться), малышня на посиделки не допускается. А женщины появляются к самому завершению «церемонии», да и то лишь затем, чтобы оттранспортировать своего «политического деятеля» домой.
Что меня поразило, так это совершенно спокойное отношение дам к «культурному» время препровождению своих мужей — ни попреков, ни косых взглядов… Да в любой забытой всеми богами дыре Внутренних королевств, жена из мужа отбивную скалкой сделала бы, повадься он каждый вечер надираться до ползучего состояния. А здесь… Как будто так и надо…
«В каждом храме свой устав.»
И то верно.
Игнорируя все Линины поползновения затащить меня домой, нагулялась я вволю. Даже, пожалуй, с лихвой. Если бы не упертость и врожденный дух противоречия, то, по хорошему, следовало еще пару часиков назад прекратить сбивать ножки о здешние булыжники. Но нет, если Лина предлагает пойти обратно, значит, мне надо настоять на дальнейшем продолжении прогулки. Вот теперь, как следствие, ноги гудят и возмущаются.
Доползя до кровати, я рухнула на нее недвижимой кучей ветоши. Через миг рядом возникла фигурка принцессы.
— Нагулялась?
Я пробурчала нечто невразумительное. Не подтверждая, но и не опровергая ничего. Тут надо быть осторожнее. Скажешь «да» и, карлики ведают, сколько еще света белого не увидишь. «Нет» — тоже чревато. С Лины станется потащить меня обратно в воспитательных целях. Дудки. Обтекаемая формулировка — залог успешной дипломатии.
«Эх Ринка, Ринка…Еще до андарровского двора не доползли, а ты уже искусство интриги осваивать начала… Что же дальше будет?»
Жуткая смерть от недостатка взаимопонимания. На вопрос: «А не пойти ли мне поесть?», буду давать ничего не значащие ответы самой себе — отчего помру с голоду.
Удовлетворившись мычанием, Лина стала стаскивать с меня одежду. Противится, сил уже не было. Дабы сохранить остатки гордости приняла посильное участие в процессе разоблачения — переворачиваясь с одного бока на другой и поднимая руки.
Только я успела занять «налёжанное» местечко под остывшим одеялом, как в нашу обитель ворвался радостный менестрель.
— Девчонки, смотрите, что я раздобыл! — И водрузил на стол запыленный кувшин.
Лина откупорила сосуд, понюхала и с удивлением воззрилась на Огала.
— Отличное вино! Откуда? Неужели с совета осталось?
Надо сказать, что наши парни принимали участие в вечерних посиделках наряду с другими местными жителями. И если Огал делал это добровольно, по причине большой любви к халявной «мудрости», то Алеису просто ничего другого не оставалось. Отказ от участия в «совете» (когда тебя приглашают), равносилен оскорблению. Или признанию себя еще не достигшим зрелости (дитем малым, неразумным).
Менестрель округлил глаза и осклабился.
— С совета?! Что ты! Да после этих пропоиц от выпивки и духа не остается. Даже таракану напиться не хватит. К тому же, этим ребятам не что получше, а что покрепче подавай. Чтоб сразу с ног долой.
— Где же нашел?
— А это очередная вдовушка в наступление перешла. — Раздался от двери голос лорда. Вслед за голосом появился и его обладатель.
— Что за вдовушка? — Повеяло пикантной историей и я вмиг навострила ушки.
Огал разместил на физиономии выражение полнейшей неосведомленности. Но нагло соврать прямо в требовательно уставившиеся на него глаза не решился. Всего лишь невинно потупил взор.
— Ну…, есть тут одна…
— Одна?! — Алеис ухмыльнулся. — Наверное, ты хотел сказать одна дюжина… Все здешние вдовицы уже поставили на тебя капканы. И это вино, всего лишь очередная приманка в одном из них. Как и те три рубахи, два ремня, плащ и куча побрякушек, подаренные тебе ранее.
— Что?! А тебе, откуда это известно? Уж не роешься ли ты в моих вещах? Вот уж чего не ожидал от вашего лордства!
— Я бы твое тряпье даже в руки брать не стал, не брось ты его на моей кровати. А так, пришлось перекладывать… Кстати, сделай милость, в следующий раз для свалки всякого хлама используй свою лежанку. Тем более что она итак похожа на средоточие изначального хаоса.
— Тряпье? Да эти рубахи совсем новенькие. Специально сшитые.
— Скорее уж перешитые из чьих-то обносков. А плащ…
— Что плащ? На нем даже муха не сидела!
— Естественно. Потому что здесь нет мух. Сдувает их.
— И что не так с плащом?
— На спине заплатка, под которой приличных размеров дыра. А чтобы это не бросалось в глаза, ее довольно затейливо украсили вышивкой.
— Ничего подобного…- Огал кинулся к своему топчану и, разворошив нагромождение всевозможного хлама, извлек обсуждаемый подарок. Повертев в руках и просмотрев на свет, он слегка сник. Но тут же, тряхнув гривой темных волос, лучезарно улыбнулся. — Подумаешь, дырочка! Зато он теплый! А вот вам, лорд, подарков никто не дарит! Оттого и ворчите!
— Дарят, но я не считаю возможным их принимать.
— И когда ж такое было?
