— Лина, меня что, Алеис бинтовал?
      Это чудо лучезарно улыбнулось и радостно закивало.
      — Да. Он сказал, что ему уже приходилось повязки накладывать, так как на службе всякое бывало.
      Сразу же возникло непреодолимое желание залезть под одеяло с головой и устроить там акт ритуального самосожжения, используя в качестве топлива чувство стыда.
      Какой ужас, лорд Олланни видел меня раздетой!
      «Ой, да на что там смотреть?! Вот если б на пузе третий глаз был…»
      Ну…Э-э… А грудь?
      «И что? Можно подумать, наш лорд вёл исключительно праведный образ жизни и женской груди никогда раньше не видел?»
      Видел, не видел, но эта-то — моя!
      «И чем она принципиально от других отличается? Размер и тот… так себе. Или, как раз, из-за этого переполох?»
      Ну, Лина, ну удружила. Крови она, видишь ли, боится… Дурно ей становиться… А как мне теперь Алеису в глаза смотреть?!
      «Гордо! Это он пусть смущается. Стоило девицы сознания лишиться, как их благородство тут как тут… Интересно, а менестрель присутствовал?»
      Выяснять все обстоятельства до конца, желания не было. Как говориться, меньше знаешь — лучше аппетит. Впрочем, мысль о том, что Огал мог видеть меня «без облачения», не ощущалась столь болезненно, как в случае с лордом. Хотя уж кому-кому, а этому поганцу наверняка есть с чем сравнить мои «прелести». И сильно сомневаюсь, что сие сравнение будет в мою пользу.
      «Что, Ринка, будешь дальше из-за голого пупка стенать, как старуха над потерянной давным-давно невинностью? Тогда уж сразу надо в отшельницы идти и всю оставшуюся жизнь травой питаться. Иначе такой страшенный грех никак не замолить…»
      Травой? Всю жизнь? Только из-за нескольких пядей голой кожи? Фигушки вам! И потом…, когда я брякнулась в обморок, вроде бы уже темно было… Стал бы народ с первой помощью до утра тянуть? Сомнительно. Я ж кровью могла истечь! А раз так — вряд ли Алеис многое разглядел…
      «Ну-ну…»
      Я осмотрелась. Надо бы выяснить, куда нас на сей раз судьба занесла.
      «А судьба-то здесь причем? Она, что ли, портал открывала?»
      Ладно-ладно… Куда нас мои эксперименты привели…
      «Вот это ближе к истине.»
      Ну-с… Вокруг камень, камень и снова камень. Не нужно выдающихся мыслительных способностей, дабы опознать в окружающем «интерьере» пещеру. Довольно таки большую. Моя постель и разложенное рядом барахло, занимали от силы десятую часть ее площади. Отблески костра терялись на пол пути к потолку, отказываясь преодолевать такие головокружительные расстояния.
      Та-а-акс… Мы все еще прибываем на лоне матушки природы.
      «А может это дом такой? Просто, у здешнего хозяина, несколько специфичный вкус в оформлении интерьеров…»
      Ага. И в отоплении тоже. Внушительных размеров костер весело потрескивал в паре шагов от меня, но воздух все равно, оставался стылым. Я поежилась, натягивая на плечи одеяло.
      «Может это меня морозит?»
      Но тут мой взгляд упал на принцессу. Наследница Андаррского престола более походила на жертву народной благотворительности — закутана по маковку, во что только можно. Поверх щедро выделенных мной в Линино пользование вещей была напялена теплая мужская рубашка, в которой даже Алеис рисковал затеряться. А на тощенькой девушке, она и вовсе смотрелась как ярмарочный шатер. И яркая расцветочка только усугубляла это ощущение.
      Надо полагать, менестрель расщедрился…
      «Или не смог устоять против убедительных доводов лорда Олланни.»
      Да уж, наш лорд может «уговаривать», когда речь заходит о благе его подопечной. Против таких аргументов как меч и кулак возражения найти трудно…
      Болтающиеся полы Лининого «наряда для торжественных случаев», подпоясывал не менее «торжественный» пояс. В нем так же, без труда, опознавался атрибут менестрельского облачения — шейный платок. Он был столь же смелого окраса что и рубаха: на ядовито желтом фоне завитушки всех мыслимых (и немыслимых) оттенков. Последним штрихом к этому «ансамблю», было накинутое на плечи одеяло. В общем, наша принцесса могла смело ходить по дворам с сакраментальной фразой: «Сами мы не местные, помогите люди добрые, кому чего не жалко». Если благодетель со смеху не помрет, то отказать уже не сможет.
      Но даже в этом сногсшибательном наряде, Лина зябко ежилась. Стало быть, холод вполне реальный, а не продукт моего болезненного состояния. Если только чудаковатый вид принцессы не является моим бредом…
      Однако, дергающая боль в боку быстро развеяла возникшие сомнения, относительно четкости восприятия мной реальности. По правде говоря, мне бы хотелось, чтобы эта четкость была поменьше. Раз эдак в десять…
      Ну и холодина! Неужто и впрямь на север Гарлиона угодили? Это было бы забавно…
      «Ага. Возвращение из Гарлиона в Андарру… Попытка номер два. А там, глядишь, будут три…, четыре…»
      О нет, третьей уж точно не будет. Потому что мы и вторую не переживем. По крайней мере — я.
      Стоп. Какой Гарлион? Откуда на его севере взяться пещерам, если там даже скал нет? Одна бо-о-ольшая заснеженная равнина. Ну ка, что по этому поводу скажут люди, не провалявшиеся последние дни в «лишенном чувств» состоянии?
      — Лина, а мы где?
      — Где-то в горах.
      — А точнее?
      — Приблизительно в миле от портала.
      — Полагаю, просьба сориентировать относительно более известных географических мест окажется напрасной?
      — Увы. Я видела только горы.
      — А с гор что видно?
      — Облака. Чуть ниже нас все затянуто белой пеленой. Портал — наш единственный ориентир.
      — Портал… Портал! Вот же карлики! А вдруг некромант знает, как им пользоваться? Возьмет и нагрянет с дружеским визитом: «Здравствуйте! Не ждали?».
      — Ты же там все спалила…
      — Не думаю, что против черного мага мои потуги возымели большое действие. В лучшем случае, камзольчик попортила — чуток подкоптила и пару дыр прожгла. Не эстетично, но не смертельно.
      — Тогда зачем ты все это затеяла? Не стоило так рисковать впустую!
      — Почему в пустую? А наемники? Те из них, кто выжил, хорошенько подумают, прежде чем дальше нас преследовать. Их братия не любит с магами связываться… Эх, знать бы наверняка, умеет некромант пользоваться порталом или нет?
      — А если круг нарушен? Он будет работать?
      — Нет.
      — Тогда можешь забыть о некроманте. Прежде чем уйти от портала, лорд Олланни и менестрель, своротили все те черные камушки, что были вокруг и оттащили их подальше.
      — Не стоит тешить себя иллюзиями. То, что черный маг далеко, еще не значит, что он отказался от своих целей. Очень уж увлеченно этот хмырь предавался погоне. Видно нужна ты ему позарез. Интересно зачем?
      — Ну какая теперь разница? Ему нас не найти.
      — Не скажи. Наших следов на той поляне осталось предостаточно. Опытному колдуну вычислить с их помощью местоположение жертвы не составит большого труда.
      — Пока он сюда доберется, мы уже в Андарре будем.
      — Думаешь, там ты будешь в безопасности? Не забывай, у вас на службе нет магов, чтобы некроманту противостоять. Если очень понадобиться, этот гад тебя и во дворце достанет.
      — Если бы мог, не стал бы меня из дома выманивать.
      — Возможно, твое общение с черным магом должно было остаться в тайне. Словили, наложили заклятие и вернули папочке, но уже полностью послушной их воле.
      — И как бы они объяснили исчезновение моего эскорта?
      — А ты бы сама все объяснила. Рассказала бы, как на вас разбойники напали, все погибли, а ты… В общем, если б не твой спутник — наш знакомец некромант, то не видать тебе отчего дома, как родинку промеж лопаток. И скушал бы твой папочка сию героическую повесть за милую душу. Еще и награду, какую никакую, черненькому отвалил. Должность при дворе… Одним словом — благодарность по гроб жизни!
      — И что теперь?
      — Когда вернешься домой, надави на папулю — придворный маг все-таки лишним не будет. Не все же маги гады? Попадаются вполне приличные. Например, Я!
      «Смерть от скромности мне не грозит…»
      — Ага, конечно, тебя только с моим отцом знакомить… После варда общения с тобой, он не только магов, еще и целителей всех за пределы государства выставит. На случай если язвительность, это профессиональная особенность.
      — Ой, да если твой родитель такой обидчивый, то я и сама с ним общаться не буду. Ляпнешь чего, а потом всю оставшуюся жизнь наблюдай небо в клеточку из подвалов «повышенной комфортности». Нет уж. Чем дальше от власть предержащих — тем для здоровья полезней… Ты скажи лучше, чего это нашим ребятам взбрело в голову каменоломными работами заняться?
      — Это как?
      — Камни от круга таскать! Я ж вроде ни о чем таком не упоминала?
      — А-а-а… Так это Огал решил, что их расположение имеет значение, когда видел, как ты перла такой же камень там, в лесу. Он еще ждал, что ты попросишь его о помощи. Но, похоже, тебе подобная мысль даже в голову не пришла.
      В голосе Лины мне послышалось легкое порицание.
      — А зачем мне просить его, если я и сама могу справиться?
      Фу-ух… Угроза немедленного некромантского вторжения миновала и можно вздохнуть с облегчением. Покапризничать, понудить, поспорить с Линой — отдохнуть, так сказать, душой. А то, давненько мы с принцессой, друг другу кровь не портили… Непорядок.
      — Потому, что он сделал бы это быстрее и проще, а значит — лучше.
      — Если ему так хотелось проявить себя, мог бы и не дожидаться слезной мольбы с моей стороны.
      — Когда речь заходит о магии, мы можем полагаться только на твои суждения, а значит, и решения принимать тебе.
      — А в остальное время? Когда речь не идет о магии… Кто принимает решения?
      — Как кто? Все…Мы же одна команда. Немного кособокая и странная. С такими малополезными членами как я и менестрель. Но именно поэтому не стоит отказываться от нашей помощи, когда мы можем ее предложить, чтобы не лишать нас возможности доказать свою полезность. Знаешь, как говорит мой отец? Если людям открыто оказывать недоверие, то рано или поздно — они его оправдают. И потом, чувствовать себя обузой — это горько.
      «Получила, Ринка? А теперь проглоти! Потому как возразить нечего.»
      Ну, Лина, ну тихоня… Эк, меня по голове тяжеленьким! Впрочем, сама виновата — расслабилась. Забыла, что принцесса — это не просто слово, это ТИТУЛ. Чему-чему, а тактично провести «профилактическую» беседу с подданными ее научили. Это только я смотрю на ее зареванное личико и умиляюсь эдакой «чувствительности и тонкой душевной организации», а умные люди знают, что принцессам не то, что пальцы в рот совать опасно, а просто от лица близко держать — даже кусать не будут, сразу целиком сжуют и не поморщатся.
      Поскольку крыть было нечем, я стала подумывала о маленьком, таком, жульничестве — прикинуться больной и несчастной. Надавить на жалость. Может, пожалеет и ногами сильно пинать не будет? А маленьком, потому, что особо притворяться не пришлось бы. Но и тут меня опередили. Лина окинула мою скукожившуюся фигуру сострадательным взглядом.
      — Выглядишь жутко. Тебе надо отдыхать.
      — Я и так два дня отдыхала.
      — Мы все равно никуда не торопимся. — Она отошла к костру, повозилась там и вернулась с миской чего-то жидкого, пахнущего едой. — Но сперва поешь, а то на одних отварах долго не протянешь.
      Несмотря на вынужденную голодовку, есть не хотелось. Я скептически рассматривала жидкий бульончик с плавающими в нем корешками.
      — Ну хотя бы попробуй. Я, между прочим, сама готовила.
      Это заявления энтузиазма не прибавило. Очень сомнительно, что принцесс обучают кулинарным премудростям. Тут уж пересол и недосол самое безобидное, чего можно ожидать.
      Наверное, моя физиономия отразила посетившие меня сомнения, потому что Лина обижено надулась.
      — Не бойся. Алеис руководил процессом, а Огал бдительно присматривал за всем действием. Ребята уже сняли пробу. Плеваться не стали.
      — Мне не хочется.
      — Надо! А то не поправишься.
      — Ну, Лина-а-а…
      — Ешь! — И уставилась на меня монаршим взглядом. Из тех, которыми преступников на казнь отправляют.
      Пришлось есть. В принципе, супчик был вполне съедобный… Наверное… Трудно судить, когда вкуса практически не ощущаешь. К тому же, каждое движение ложки сопровождалось бдительным надзором. Из-за чего я пару раз едва не подавилась.
      — Может, хватит?
      — Хватит чего?
      — Дырки во мне взглядом проделывать. Кусок в горле застревает.
      — Предлагаешь положиться на твою сознательность?
      — А что, есть сомнения в ее наличии?
      — Еще какие! Ты, порой, совершенно наплевательски к себе относишься.
      — Э нет! Я себя люблю… Нежно и трогательно.
      — Ага, потому и сидишь сейчас бледная как моль, с трясущимися руками… От большой любви.
      — Именно! Знающие люди утверждают, что любовь часто заставляет людей страдать.
      — Ну, если так, то судя по твоему виду, ты себя просто безумно обожаешь… А значит, не будешь прятать тарелку под одеяло и доешь все ее содержимое!
      Упс, фокус не удался. Отвлечь Лину разговорами и избавиться от супа не вышло. Пришлось совершать подвиг «во имя любви»… Совершила! Когда ложка стукнулась о дно пустой тарелки, вошедшая в роль няньки принцесса, попыталась уложить меня баиньки. Насилу отбилась, заявив, что хочу сама осмотреть свою царапину. Нет, я конечно ребятам доверяю, но давать Алеису повод еще раз лицезреть меня «в чем мать родила» не собираюсь. Незачем подрывать моральный облик защитников Андаррского престола.
      «Надеюсь, принцесса Лиален, как представитель правящей династии, оценит такую самоотверженность.»
      Чтобы добраться до бинтов пришлось раздеваться. С горем пополам, я осилила эту операцию. Правда, с некоторой помощью со стороны… Со значительной помощью… Ну, в общем, если бы не Лина, фигушки я бы сняла с себя все то барахло, которым укутали меня заботливые товарищи. Упаковали основательно, соорудив из моей особы эдакий славненький кокон. Еще чуть-чуть и превратилась бы в бабочку.
      Откопав мое тельце под слоями одежды, принцесса принялась разматывать повязку. Верхние слои снялись легко, а когда подошла очередь присохшей к телу ткани, я на собственном опыте смогла убедиться насколько «приятна» процедура отдирания заскорузлых, вставших колом бинтов. Чем меньше ткани оставалось на теле, тем громче были вопли, оглашающие своды нашего убежища. Даже размачивание засохшей корочки не избавило меня от «массы положительных эмоций», а принцессу от знакомства с несколькими словами из народного лексикона. Впрочем, без этого, я бы и вовсе небо с овчинку наблюдала. С искрами из глаз вместо праздничного фейерверка.
      Наконец, моему застланному слезами взору предстал предмет наших археологических раскопок — длинная, слегка кровоточащая рана на правом боку, спускающаяся наискось от ребер к талии. Немного воспалившаяся, но уже начинающая подживать. Собственно, с точки зрения медицины, ничего опасного. А на мой, сугубо личный взгляд — ужас! Одно дело видеть все это на ком-то и с умным видом давать советы. И другое — лицезреть багровую полосу на собственной тушке. Благо я не склонна к истерике и от вида ран в обмороки не падаю (маг-целитель, как-никак), не то попрыгала бы вокруг меня принцесса отпаивая водичкой… Эх, кому рассказать — не поверят! Наследница престола мне собственноручно супчики подает и отвары готовит. Некоторые об этом и мечтать не осмеливаются, а мне достаточно глазки закатить и губки страдальчески скривить.
      «Разбалуюсь ведь…»
      Я хоть в обморок и не упала, но мутить меня все же начало. Особенно, когда представила, какой шрам может получиться, если нагноение начнется. Б-р-р-р. Похоже, Лина всецело разделяла мое отношение к открывшейся картине, ибо весьма выразительно позеленела и принялась судорожно сглатывать. И все же, надо отдать ей должное, лишаться чувств она не спешила. Напротив, решительно взяла мисочку с водой и помогла смыть бурые потеки от раскисшей крови. После чего, под моим мудрым руководством, осуществляемым в перерывах между попискиванием и подвыванием, смазала края раны мазью. Все-таки предусмотрительная у меня мама! Не стала полагаться на мою сознательность (знает ведь, с кем дело имеет), а снабдила всем необходимым. Я бы сама сейчас такого наготовила, все живое на пять миль окрест сбежало — очень уж пахучие компоненты входят в состав этого лекарства. Когда пришла очередь накладывать повязку, я хотела воспользоваться мамиными клеевыми нашлепками, но передумала: во-первых, их осталось мало, а во-вторых — чем больше ткани, тем теплее. За время перевязки я приобрела синюшный оттенок алкаша со стажем, а волоски на руках встали по стойке смирно, как солдаты на плацу во время смотра. Под конец процедуры, к протесту «супротив бесчеловечного обращения с организмом» присоединились и зубы, начав громко отбивать бравую дробь. Посему, процесс обратный раздеванию прошел значительно быстрее. Под конец, укутав меня одеялом и сунув кружку с теплым отваром в руки, Лина села рядом. Вытащила из сумки пакетики с травами.
      — Ну, говори… Какие из них нужно заваривать? А то сделаю чего не то, опять будешь недовольна.
      — Ничего подобного. Я очень даже довольна.
      Наверное, я смогла бы сказать это более убедительно, если бы меня не трясло, и зубы не лязгали.
      — Ага… А рожи ты просто так корчила… Рина, у тебя на лице все чувства аршинными буквами прописаны.
      — Ну конечно, меня ж придворным хитростям не обучали.
      — Вот и я про тоже… Ну? Которые из них?
      — Этот сбор лучше утром, эти два можно заваривать вместе и принимать до обеда, а этот и этот — вечером перед сном…- Я тыкала пальцем в мешочки, а Лина тут же откладывала их в сторону. — И не надо засыпать кружку травой под завязку. Двух-трех ложек вполне достаточно.
      — А я полностью и не сыплю…, всего лишь половину… Может, поспишь все-таки?
      — Может и посплю.
      И даже не может… Усталость навалилась на плечи тяжелой ношей. Уютное тепло одеяла оказывало расслабляющее действие… Треск костра убаюкивал…
      Зевок вырвался сам собой. Я улеглась на собранную из сумок и плащей кровать, позволив своей «сиделке» поплотней укутать меня. Но прежде чем уснуть, задала вопрос, мучавший меня с момента пробуждения.
      — Лина, а где парни?
      — Алеис охотится, а заодно ищет удобный путь вниз. Огал собирает хворост. Горы… Топливо и дичь найти трудно. Так что, когда ребята вернуться — неизвестно.
      — Понятно… Ты сказала, чтоб без припасов домой не возвращались… Ну и правильно. Зачем еще мужики нужны? — Я снова зевнула, подтягивая одеяло к подбородку. — Вот же карлики! Как все некстати. Не проваляйся я два дня без сознания, сейчас бы уже вниз спустились, к теплу и зелени. А так…Изображаем из себя горных козлов… Морозоустойчивых.
      — Спи, давай…
 

* * *

 
      Проснулась я от воя ветра. Тоскливого и свирепого одновременно. По пещере разгуливали сквозняки, срывая с костра искры и прижимая огонь к земле. Температура упала еще ниже, чем мне помнилось. С губ, вместе с дыханием, срывались белые облачка.
      На расстоянии шага от меня расположилась посапывающая кучка, в которой угадывались очертания богатырской туши менестреля. А рядом, где-то в районе его подмышки, свернулась калачиком Лина.
      Вот и правильно, нечего такой большой грелке зазря пропадать.
      «А принцесса там не задохнется? Ее грелка уже с вард не мылась. Благоухание должно быть…»
      Смерть от холода ничуть не лучше…
      Мне хотелось пить. Осмотревшись, я обнаружила притулившийся рядом с костром котелок. Собралась с духом и осторожно выпуталась из одеяла. С горем пополам утвердилась на четвереньках. Холод взбодрил расслабленные мышцы, побуждая к более активным действиям, нежели размышления на тему, с какой из четырех конечностей начать движение. Стараясь не шуметь, выдвинулась в сторону вожделенного сосуда.
      Увы, обставить все по тихой, не вышло. После первого же «шага» меня повело и я задела сумку, которая шмякнулась на сваленный подле нее «арсенал». Гулкий грохот и лязг разнесся по пещере как набат. Сопение стихло. Куча зашевелилась, явив миру заспанную физиономию менестреля.
      — Ринка? Ты чего?
      Похоже, Огал пытался говорить шепотом. По крайней мере, сейчас его зычный глас больше походил на обычную речь среднего человека. Впрочем, его потуги все равно оказались напрасными, поскольку куча продолжила свое движение, отпочковывая сонную принцессу.
      — Рина?
      — Извините. Я не хотела вас будить.
      — Ночь на дворе, чего шебуршишься?
      «Что это с нашим менестрелем случилось? Он же не только глаза распахнул, но даже проснулся?!»
      Скорчив жалостную мину, я проскулила.
      — Пить хочу.
      — А почему не попросила?
      — Вы спали. А вода — вон она, в паре шагов. Не орать же из-за этого на всю округу. Я слышала, в горах от этого лавины сходят… Или вы того и добиваетесь — похоронить себя заживо, чтобы ни о чем уже больше не беспокоиться? Так я против! В смысле, вы можете, конечно, орать и прыгать, но только, когда я от горки этой подальше уберусь. Договорились?
      — Ведьма, ты, Ринка. Злобная ведьма…
      Вот же поганец! Знает, что я сейчас не смогу его к ответу призвать, вот и обзывается. Хотя… На маленький «подарочек» я, при желании, толику сил наскребу. Хватит, чтобы устроить ему чесотку на четверть часа… Впрочем, пусть живет.
      «Может еще, когда пригодиться…»
      С тяжким вздохом мученика, Огал выполз из-под одеяла.
      — Сиди уж. Сейчас подам тебе воды.
      Я, было, собралась отстаивать свою независимость и даже набрала в грудь побольше воздуха, но вспомнила давешнюю Линину отповедь.
      «Не стоит отказываться от помощи? И не буду! Мне же лучше. Копчик морозить не надо.»
      Захлопнув рот, уселась поудобнее и стала ожидать «личную» прислугу. Дабы не мелочиться, Огал припер весь котелок. Протянул… и уставился на меня с непередаваемой смесью чувств во взоре: жалость, умиление, легкое порицание, настороженное ожидание. Под его взглядом, я почувствовала себя безнадежно больным, хромым щенком, справившим нужду в хозяйский тапочек.
      Не дождавшись радостных воплей, или каких иных действий с моей стороны, Огал выразительно потряс котелком.
      «Н-да. Нашему певуну только на королевской трапезе венценосным особам прислуживать.»
      Я ответила ему недоуменным взглядом.
      — Ринка? Ты же хотела пить?
      — И сейчас хочу…
      — Так чего ждешь? — Огал снова ткнул котелком в мою сторону.
      — Кружку. Может, по твоим меркам, этот сосуд как раз подходящего для питья размера, а я его вместо шлема на голову одеть могу. Еще и спадать будет.
      Огал хлопнул себя по лбу и помчался добывать чашку. Нашел. Но пока рылся в вещах, поставил котелок на пол, да так и забыл про него. Когда он, счастливый, протянул мне свою добычу, мы с Линой переглянулись и… дружно засмеялись. Наверное, зря. Снова стало больно, и хихиканье плавно перешло во всхлипывания. Народ шустро забегал вокруг, пытая меня на предмет самочувствия и дополнительных желаний — ну, там, есть, спать, сказку на ночь… Пришлось убеждать товарищей в своем полной довольствии жизнью. Дескать, была с детства одна заветная мечта — побывать в горах, да и та теперь исполнилась, Так что, можно умирать счастливой. Увы, в свете последних событий, шутку не оценили. Лина посоветовала мне не кликать беду на свою голову, а Огал просто закутал, как дите в одеяло, так что не пошевелиться, и водрузил на лежанку, пообещав сидеть рядом, пока не усну.
      Ну-ну… Не на ту напали! Высунув из недр ткани голову, я улучила момент, когда мой добровольный страж отвлекся и, извернувшись змейкой, добилась-таки относительной свободы движения. Обнаружив такую самодеятельность, менестрель нахмурился.
      — Ринка, ну чего тебе неймется? Ночь на дворе. Все нормальные люди спят.
      — Нормальные люди по горам не лазят. И потом, я уже выспалась.
      — А я нет.
      — Ну так спи. Кто тебе не дает?
      — Ты! После чащобы я от любого шороха подпрыгиваю. А ты гремишь тут, как ансамбль военных барабанщиков.
      — Я же не нарочно.
      — Коли так, ложись и спи. Сразу станет тихо.
      — Лягу, если скажешь где Алеис.
      — Еще не вернулся?
      Я подпрыгнула.
      — Как это? Ночь уже. И на улице невесть что твориться, даже здесь сдувает… Он же там замерзнет!
      — А что прикажешь делать? Бегать по горам и искать? Окстись, Рина, и его не найдем, и сами потеряемся. К тому же, он предупредил, что если уйдет далеко, то по темну возвращаться не будет. Где-нибудь меж скал притулиться и переночует.
      — Но… Ведь… А вдруг с ним что-нибудь случилось?
      — Если он утром не появиться, я отправлюсь на поиски. А ночью, только шею себе сверну.
      Высунув нос из-под одеяла, принцесса решила поддержать менестреля в его борьбе против злобной колдуньи.
      — Рина, да не волнуйся ты… Алеис воин. Его ко всякому готовили. Одна ночь на открытом воздухе ничего ему не сделает. У него есть плащ и огниво.
      — Ночь на морозе и сильном ветре! Да, он воин…, но не снеговик же?! Мало ли…
      Устроить дискуссию мне не дали. Огал решительно и раздраженно перебил меня, самым некультурным образом.
      — Ринка, угомонись. Не создавай панику. Мы тоже беспокоимся. Но нервными метаниями ничего не изменишь. Все, что нам остается — ждать утра. И лучше использовать это время для отдыха. Как знать, вдруг и вправду придется отправляться на поиски?
      — Хочешь спать — спи. А я подожду. — И повернулась к менестрелю спиной.
      — Рина, не дури…
      Он потянул меня за рукав. Я посмотрела на него через плечо.
      — Огал, я серьезно говорю. Ложись спать. А я все равно не смогу… Выспалась уже… Просто посижу около костра. Заодно за огнем послежу. Когда устану — лягу.
      — Ты нездорова. Я за тебя беспокоюсь.
      Я улыбнулась и покачала головой.
      — Не стоит. Все будет в порядке. Кому, как ни мне об этом знать? Кто здесь целитель?
      Посверлив меня осуждающим взглядом, он махнул рукой и полез под одеяло. Потому как знает: на упершегося осла интеллектуальные дебаты с научной аргументацией, должного действия не возымеют. А некая магичка Рина, по упрямству, любого осла далеко позади оставит.
      Я подтянула ноги к груди, закуталась потеплее и уставилась на огонь.
      Алеис, Алеис… И где тебя карлики носят? Сиди, тут, волнуйся… А он, небось, дрыхнет себе преспокойно в каком-нибудь углу.
      «Он уже большой мальчик, сам себе штанишки надевать умеет…»
      Даже большие мальчики попадают в переделки. А мы, так и вовсе из них не вылезаем.
      Неизвестность и беспомощность угнетали. Хотелось сделать хоть что-то. Но увы… В своем нынешнем состоянии, я могла только жалобно вздыхать и распускать нюни. Ну, еще ветки в огонь подкидывать. Чем и занималась до самого утра.
 

* * *

 
      К утру ветер стих. Зев пещеры постепенно светлел, пока не окрасился белоснежным сиянием. Солнце встало. Всю ночь, я просидела уставившись в огонь, обхватив колени руками. Глаза от беспрерывного наблюдения за языками пламени, слезились и щипали. Дабы снять напряжение, прикрыла их на несколько мгновений и… задремала. Проснулась от тихого шороха. Приоткрыв один глаз, заметила мелькнувшую на фоне входа тень. Предыдущие дни нервотрепки дали о себе знать — рука сама по себе потянулась в сторону кучи веточек, ухватив самую увесистую. Слепящий свет мешал рассмотреть визитера, продолжавшего двигаться на самой границе входа. Я застыла в напряжении. Наконец, темный силуэт приблизился к костру. Языки пламени осветили лицо…
      Алеис. Наш лорд зябко потирал протянутые к огню руки. Выглядел он вполне благополучно — румяненький, припорошенный свежим снежком…
      Не знаю почему, наверное, сказалась бессонная ночь полная тревог, но, узрев его пышущий бодростью вид, я разозлилась. И метнула прихваченную ветку прямо в дорвавшегося до тепла лорда. Палка была так себе, махонькая и легонькая, да и силенок у меня на полноценный бросок не набралось, посему, «снаряд» легонько шлепнул «их благородство» по руке, причинив исключительно моральный вред. Тем не менее, Алеис отшатнулся, ухватившись за рукоять меча. Но, рассмотрев агрессора, расслабился и удивленно вскинул брови.
      — Рина?
      — И где ты по ночам шляешься?
      Такой вот теплый прием. По принципу: «чем позже возвращается домой благоверный, тем увесистее сковородка в нежных руках встречающей его супруги».
      «Вот так и отбивают у мужиков желание обзаводиться женами — кидаясь в них тяжелыми предметами…»
      — Рина, ты чего, головой ударилась? Ночью, в пургу по горам лазить?! Для самоубийства есть способы и попроще.
      — А дня для этого не хватило?
      — Нет. Тут в округе кроме нас, больше ничего живого нет. Чтобы добыть вот это, — Алеис продемонстрировал свой трофей: маленькую пичужку подозрительно похожую на ворону, или даже на вороненка. — Пришлось целый день искать. Ниже границы снегов спустился. Потом, полночи назад брел. А ты…
      — А я все это время представляла тебя окоченевшей тушкой. Ну не нашел ничего и ладно! У нас еще немного провизии осталось. Продержались бы.
      — Того, что осталось, нашему менестрелю и на зуб-то положить не хватит. А нас четверо… Или, пусть один есть, а остальные смотрят и за компанию себя сытыми чувствуют? Из солидарности?
      — Ничего, пару дней перетерпели бы. Слезем с гор — тогда отъедимся.
      — И когда еще то будет? Рина, позволь напомнить, когда я уходил, ты без сознания пребывала, оставляя нас гадать, когда же мы сможем в дальнейший путь отправиться? Впрочем, думается мне, ты и сейчас еще не готова к продолжительным переходам. Выглядишь не ахти.
      Н-да, не силен наш лорд в обходительности. Сказать женщине, что она выглядит не ахти… И не просто женщине — ведьме! Он честный или глупый?
      «Однозначно — храбрый… Очень храбрый…»
      Или разговор в сторону уводит…
      Даже если это была провокация, я ее благополучно проигнорировала, продолжая гнуть свое.
      — Это пустяки. У меня есть подходящая настойка. Некоторое время смогу довольно бодренько шлепать.