Однако просуществовала она сравнительно недолго. Ее участники перессорились, начали обманывать друг друга, и в результате дело распалось. Оставшиеся материальные ценности были конфискованы по искам кредиторов для покрытия долгов. Незадолго до краха компания приобрела 2,5 га старого изреженного виноградника, который был отдан оставшемуся не у дел К. Д. Ларгье в счет долга по зарплате за два года. После этого он занимался виноградарством и виноделием в своем хозяйстве и одновременно зарабатывал на консультациях, которые давал, как специалист, владельцам частных имений.
      Уделял внимание виноградарству и ученый-ботаник X. X. Стевен. Из его научных статей можно узнать о проблемах виноградарства в Судаке. Так, в 1838 г. морозы, пасмурная погода, засуха и северные ветры привели к тому, что урожай винограда едва достиг одной четверти по сравнению с 1834 г. (20 530 ведер в 1838 г., 86 500 - в 1834 г.). Несколько вознаградили малый урожай цены: лучшее вино из иностранных лоз было продано от 5 руб. до 5 руб. 50 коп. за ведро. Такими же неурожайными были 1832 и 1835 гг., когда виноград в Судаке не вызрел, а кусты сильно пострадали от мороза.
      Стевен сообщает, что "пенистое" вино (шампанское) в Крыму выделывалось в трех местах - в имении графа Воронцова в Массандре, наилучшего качества, в Судаке и Алуште. В Судаке шампанское производил московский купец Крич. Из урожая 1837 г. было изготовлено 15 000 бутылок вина, которое шло на продажу в Харьков, Таганрог и другие места; остатки распродавались в основном в Симферополе по 4 рубля. Крич имел в Судаке также "значительный" уксусный завод. Уксус продавался в Севастополе по три рубля до 3000 ведер в год.
      Крич сбывал свое вино по всей России под видом французского шампанского "Редерер". Французская фирма возбудила против него иск о подделке марки, и Крич был вынужден ликвидировать свое предприятие.
      После упадка хозяйства, вызванного Крымской войной, в 70-е гг. XIX века в Крыму начинается экономическое оживление. Судакские вина в этот период неоднократно получают награды на всероссийских и международных выставках: в 1864 г. в Москве, в 1872 г. в Одессе, в 1875 г. в Вене, в 1895 г. в Бордо. Их экспортировали за границу, в том числе во Францию; оттуда судакские красные вина нередко возвращались уже под французскими этикетками и продавались гораздо дороже.
      В 80-е гг. судакские виноградники сильно пострадали от маловодья. В Ай-Савской долине от этого погибли десятки тысяч кустов винограда. Затем количество воды в местных речках увеличилось. К концу века в Судакской и Ай-Савской долинах насчитывалось более 140 садовладельцев, которым принадлежало свыше 400 десятин виноградников. В среднем ежегодно изготавливалось 100 000 ведер вина.
      Родоначальником русского шампанского виноделия по праву считается князь Лев Сергеевич Голицын. Глубоко изучив виноделие Франции и других стран, а также возможности отечественного виноделия, он пришел к глубокому убеждению, что Россия может производить первоклассные вина, ни в чем не уступающие лучшим зарубежным сортам.
      В 1878 г. князь приобрел имение в Новом Свете, провел туда дорогу, построил винодельческие подвалы. В результате упорного многолетнего труда им было изготовлено шампанское "Парадиз" и "Новый Свет". Венцом деятельности Голицына стала высшая награда - Гран-при, которой было удостоено новосветское шампанское на всемирной выставке в Париже.
      О технологии выращивания винограда и изготовления вина в Судаке в предреволюционные годы мы узнаем из воспоминаний винодела К. П. Дьякова. Все виноградники, куда можно было подвести воду, поливались за осенне-зимний период дважды. Орошались даже виноградники в низинах с близким залеганием подпочвенных вод, с целью свежей речной или арычной водой вытеснить застоявшуюся подпочвенную. Эта вытесняемая вода имела темно-бурый оттенок с маслянистым радужным налетом на поверхности. По дренажным канавам она отводилась в сторону.
      Время созревания и сбора винограда определялось по виду гроздей и на вкус. Грозди собирали в деревянные шайки и переносили в тарпы емкостью 6 - 8 дал. При помощи наплечных ремней тарпы выносились на дорогу, виноград ссыпался в подводу. Доставленный на винодельню виноград ссыпали в каменные ящики емкостью 5-8 куб. метров из больших цельных плит, обычно стоявшие на возвышении до полутора метров и имевшие отверстие с желобом для стока сусла. Мужчины, чисто вымыв ноги, в подсученных до колен штанах, всю ночь давили виноград, тщательно растаптывая каждую ягоду. Сок стекал в подставы емкостью 70 - 80 дал, откуда его переносили в подготовленные бочки. В бочках происходило брожение.
      Новое развитие виноградарство и виноделие в Крыму получили в годы советской власти.
      Путешественники, исследователи
      В конце XVIII века Крымский полуостров оставался землей незнаемой, которую ученым еще предстояло исследовать и описать. Потребовались многие десятилетия упорной работы сотен ученых - географов, ботаников, зоологов, почвоведов, геологов, чтобы собрать достаточно подробные сведения о природных богатствах полуострова.
      Одним из первых исследователей Крыма был географ-натуралист Карл Иванович Габлиц. В 1786 г. Габлицу, уже завершившему к тому времени труд "Физическое описание Таврической области", пожаловали сад в Судаке, а затем дачу в Чоргуне.
      В 1787 г. путешествие в Тавриду совершила императрица Екатерина II в сопровождении пышной свиты, в которую входили многие коронованные и знатные особы. Предполагалось и посещение Судака, но из-за нехватки времени торжественный кортеж направился из Симферополя через Белогорск в Феодосию. В воспоминаниях участника путешествия графа де Сегюра о Судаке сказано, что это "...довольно изрядная пристань для судов. Город ... выстроен на высокой и одинокой скале, близ моря. Скала с трех сторон окружена горами и весьма глубокими пропастями; вид этот понравился мне своим разнообразием и величавостью. Судакский виноград почитается лучшим в Крыму; он разросся по долине почти на 12 верст. Плодовитые лозы растут вместе с множеством фруктовых деревьев и таким образом составляют естественный сад, который приятно поражает взор, особенно противоположностью своей с окрестными высокими горами, шумящими водопадами и мрачными рощами".
      К началу XIX века побережье Крыма от Севастополя до Судака и Феодосии было описано немногими путешественниками. В 1787 г. от Массандры и Партенита до Судака и Старого Крыма проехали принц де Линь и Нассау Зиген. В 1799 г. по этому же маршруту, но в обратную сторону, совершил путешествие Павел Сумароков. Он полнее других осветил в своих описаниях историю этих мест, природу, топографию, промыслы. В 1811 г. по Южному берегу путешествовала фаворитка императора Александра I Мария Антоновна Нарышкина с дочерью и огромной свитой, а в 1815 г. - феодосийский градоначальник Семен Михайлович Броневский и его племянник Владимир Броневский.
      В 1816 г. по Крыму впервые совершил поездку Андрей Михайлович Фадеев, служащий конторы иностранных поселений в Новороссийском крае. Смысл его работы заключался в обследовании колоний иностранных поселенцев, устройстве их быта, отыскании земель для новых поселенцев, в связи с чем приходилось часто путешествовать. В Судаке Фадеев с супругой провел несколько дней в немецкой колонии, рядом с крепостью. "А в последующие наши посещения Крыма мы проживали в ней иногда по несколько недель, в приятном обществе Капниста, барона Боде с его семейством". Знакомства с судакскими помещиками - П. В. Капнистом, Юнгом оставили у Фадеева приятные впечатления и воспоминания.
      Бывая в Крыму по долгу службы ежегодно, Фадеев воочию наблюдал происходящие на полуострове преобразования. Но первое путешествие оставило самое неизгладимое впечатление:
      "Южный берег Крыма... еще не представлял взору путешественника ни роскошных дворцов, ни великолепных садов; но зато, в моих глазах, он выглядел в своем первобытном виде: я находил его несравненно интереснее при его дикости, простоте и безыскусственных тропинках, а верхом еще не везде можно было проехать без труда и опасности".
      Долгие годы в Судаке прожили крупные ученые, исследователи природы Крымского полуострова П. С. Даллас и X. X. Стевен.
      Впервые Петр Симон Паллас посетил Судак в 1793 г., когда совершал путешествие по Крыму. Знакомство с живописной природой Судакской долины, с ее садами и виноградниками, замечательными винами, многочисленными историческими памятниками, вероятно, повлияло на решение академика поселиться в Крыму навсегда. В 1795 г. ученому пожаловали два имения в Крыму, в том числе и землю с виноградником в Судаке. В Крыму Паллас прожил 15 лет - до 1810 г. За ним сохранялось академическое жалование, при условии продолжения научных занятий.
      В Судаке Паллас занимался практическим виноградарством и виноделием, писал новые научные труды. Здесь он работал над одним из последних своих крупных произведений: "Zoographia Rosso-asiatica".
      В судакском имении в 1807 г. ученого посетил ботаник Христиан Христианович Стевен, исполнявший в то время обязанности помощника главного инспектора шелководства юга России и Кавказа. Паллас радушно принял молодого товарища по науке, рассказал много интересных случаев из своих многочисленных. путешествий по России. Стевен до конца жизни дорожил знакомством со знаменитым натуралистом.
      Стевену суждено было стать продолжателем научных исследований и традиций Палласа в Крыму. После женитьбы в 1835 г. на Марии Карловне Гарцевич лето и осень Стевен часто проводил в Судаке, в имении жены, расположенном в Ай-Савской долине, а зиму - в Симферополе. В сентябре 1855 г. он закончил в Судаке свой основной труд - "Перечень растений дикорастущих на Крымском полуострове", опубликованный в 1855 - 1857 гг. В "Перечне" приводится 1654 вида растений, произрастающих в Крыму, что на 735 видов больше, чем в перечне Палласа.
      Дом Стевена, как в Симферополе, так и в Судаке, всегда был открыт для исследователей и путешественников. Своим коллегам ученый оказывал всяческую помощь и содействие и постоянно находился в центре научных исследований не только в Крыму, но и по всему югу России. Из крупных ученых своего времени, знакомых Стевена, в Судаке побывали М. Г. Ратке, К. Ф. Кесслер, А. Д. Нордман.
      Мартин Генрих Ратке, немецкий ученый-биолог, будучи профессором Дерптского университета, в 1833 г, организовал экспедицию на юг России с целью изучения фауны Черного моря. Он побывал в Севастополе, Евпатории, Керчи, Феодосии, Судаке и в других местах. Условия для работы были неблагоприятными. Весна и лето 1833 г. выдались довольно холодными, и рыба держалась вдали от берегов. Все переезды и выходы в море производились на парусах или на веслах. Ратке не знал русского языка, а дело приходилось иметь с разным народом: украинцами, греками, татарами, турками. Тем не менее он отлично ориентировался в новых для себя условиях. Собранный и обработанный исследователем материал послужил основой для книг и статей, изданных на немецком языке.
      В сентябре 1858 г. для встречи со Стевеном в Судак прибыл профессор Киевского университета Карл Федорович Кесслер, изучавший рыб Черного моря и местное рыболовство на Черном море. В книге "Путешествие с зоологической целью к северному берегу Черного моря и в Крым в 1858 г." ученый ярко описывает свое путешествие, сообщает любопытные сведения о природе полуострова, этнографические, бытовые подробности.
      Так, подъезжая к Судаку, Кесслер впервые в жизни увидел пасущихся на свободе буйволов. "Неизвестно положительно, кем и когда буйволы были разведены в Крыму. Они встречаются ныне почти исключительно только в лесистых долинах восточных Крымских гор и очень малорослы, вероятно, вследствие не совсем благоприятных для них жизненных условий. Татары держат буйволов частью для молока, так как буйволовые коровы отличаются своей молочностью, частью для перевозки тяжестей по крутым гористым дорогам, потому что ширококопытные эти животные еще лучше пригодны для этих целей, нежели обыкновенные волы.
      Двухколесные татарские арбы, запряженные парою буйволов или волов, встречались мне в этот день почти на каждом шагу. Неуклюжие эти повозки имеют форму узких, длинных ящиков, которые передним концом упираются на дышло, так что волы или буйволы являются как бы припряженными к ним с боков. Страшный скрип немазанных и не обитых железом колес всегда уже издалека извещает о приближении подобной арбы. Татары говорят, что таким образом всякий заранее уже знает, что едет к нему навстречу честный человек, но только частая встреча с такими честными людьми бывает в высшей степени неприятна".
      Свой богатейший гербарий Стевен решил передать Гельсингфорскому университету (Хельсинки). В 1860 г. за ним приехал в Судак старый друг Стевена профессор Александр Нордман. В своих воспоминаниях Нордман описывает счастливые дни, проведенные в судакском поместье Стевена, наполненные интересными экскурсиями по окрестностям и приятными беседами за столом в кругу гостеприимных хозяев и их гостей. Здесь Нордман пережил радостное событие, о котором писал 30 августа: "Пришла из Парижа телеграмма со сногсшибательным известием, что французский институт (т. е. Академия) после того, как мой старый учитель Эренберг занял освободившееся место Гумбольдта, избрал меня своим иностранным членом. Я упоминаю об этом событии лишь потому, что о нем ранее всего стало известно в столь отдаленном уголке, как Судак".
      По признанию современников, в Европе Крымский полуостров зачастую был известен только потому, что здесь проживал X. X. Стевен.
      Начиная с 1884 г., русский ученый Николай Иванович Андрусов изучал в районе Судака природные террасы. Он различал террасы морские и континентальные; к последним относились четыре яруса, соответствующих, по мнению ученого, ледниковым периодам. Столообразные террасы хорошо видны восточнее Судака, некоторые из них сейчас покрыты виноградниками. Труд, посвященный судакским террасам, был опубликован в 1912 г. и послужил предпосылкой для дальнейших геоморфологических исследований в Крыму.
      Этот далеко не полный перечень необходимо дополнить учеными, проводившими в Судаке исторические и археологические исследования.
      Исторические исследования
      Судак, с его знаменитой средневековой крепостью, издавна привлекал к себе внимание историков, археологов, любителей старины. Один из известных исследователей Крыма член-корреспондент Академии Наук СССР Арсений Иванович Маркович, не раз бывавший в Судаке, писал в конце XIX века: "Посещение Судака всегда может быть интересно для человека, интересующегося памятниками древности".
      Оборонительные сооружения Судакской крепости впервые подробно описал в 1771 г. подполковник русской армии Фишер. В 1792 г. отдельные надписи на геральдических плитах расшифровал Г. Л. Одерико.
      В 1801 г. вышла в свет работа Л. С. Вакселя "Изображения разных памятников древности, найденных на берегах Черного моря, принадлежащих Российской империи, снятые с памятников в 1797 г.", где была сделана попытка прочтения некоторых средневековых надписей, сохранившихся в Судакской крепости. Позднее над расшифровкой судакских надписей работали П. И. Кеппен, А. X. Стевен, О. В. Ретовский, В. В. Латышев, И. И. Холодняк, В. Н. Юргевич. В 1929 г. начала публикацию генуэзских надписей Е. Ч. Скржинская и продолжала эту работу на протяжении многих лет.
      Василий Васильевич Капнист, один из первых русских поэтов, воспевших Тавриду, отправился в неизведанные места, чтобы обнаружить следы Одиссея. Капнист доказывал, что Одиссей странствовал в Черном и Азовском морях: "...столицу феакеан, с двойной пристанью ее и даже с кораблем, в камень обращенным, нашел я на южном берегу Тавриды, близ нынешней Отузской долины".
      Впервые Капнист посетил "южный берег Солдайска тока" в 1803 г., а в 1815 г. приехал сюда во второй раз. В Судакской долине находилось небольшое имение старшего брата поэта - Петра Васильевича Капниста, приобретенное им вскоре после присоединения Крыма к России. Василий прожил у брата несколько недель. В его стихотворении "Другу сердца" есть строки, посвященные Судаку:
      Земли тот уголок счастливый
      Всех боле мест манит мой взор:
      Средь леса зреют там оливы,
      Мед каплет из ущелий гор.
      Там долго ветр весенний веет,
      Гнетет недолго зимний хлад;
      В долинах, как янтарь, желтеет
      Токайский сладкий виноград.
      Последний раз Капнист побывал в Крыму в 1819 г., с дочерью С. В. Скалон и вдовой поэта Г. Р. Державина Дарьей Алексеевной. Будучи в Судаке, они гуляли по окрестностям, посетили крепость и Отузскую долину.
      Большой любитель и знаток истории, Капнист не мог остаться равнодушным к варварскому уничтожению памятников древности, которое наблюдалось в Крыму повсеместно. Вернувшись из Тавриды, 20 декабря 1819 г. он обратился с докладной запиской к министру духовных дел и народного просвещения А. Н. Голицыну, где указывал на необходимость защиты древних памятников Крыма. В записке предлагалось принять меры "О недопущении впредь для казенных и частных строений истреблять в Тавриде остатки древних зданий и твердынь". Капнист советовал отправить в Крым "нескольких ученых людей", которые занялись бы изучением памятников старины.
      Записку обсудили на конференции 26 января 1821 г. Академику Е. Е. Келлеру, побывавшему в Крыму еще в 1804 г., поручили подготовить план по сохранению памятников на полуострове. 21 мая 1821 г. Келлер выехал в Крым. Несколько позже к нему присоединился архитектор Е. Паскаль.
      Капнисту в то время было 64 года, он часто болел и потому не мог принять участия в экспедиции. Вместо себя он отправил в Крым старшего сына Семена, поэта, писавшего стихи в "горацианском духе". Семен больше полугода прожил в Судаке, отыскивая древности. Здесь он написал стихотворение "Вечер в Тавриде" по поводу разрушения памятников старины:
      Эвксин бурливый омывает
      Здесь берег яростной волной,
      Последний камень отделяет
      Из основания под древнею стеной.
      А там потомок дерзновенный,
      Корыстью алчною в невежестве влеком,
      Ломает памятник священный:
      Из древних мраморов себе он строит дом.
      В конце 1821 г. Келлер и Паскаль представили обстоятельный отчет о проделанной работе. Было задумано издать описание "древностей Тавриды" с рисунками. Однако задуманное не было осуществлено "вследствие недостатка русских художественных сил".
      В начале 30-х гг. XIX века по Южному берегу Крыма путешествовал П. И. Кеппен. Целью своей экспедиции ученый считал "сохранить для времен будущих сведения о неизглаженных доныне следах греческих поселений на Южном берегу Крыма - от мыса Меганомского (Копсела) до Ая-буруна (близ Ласпи) и в то же время собрать топографические известия о татарских наименованиях главных на берегу урочищ, в особенности лежащих у самого моря". Весь путь Кеппен проделал верхом, делая обстоятельные заметки на отдельных листках бумаги, карандашом. Позднее эти записи он обводил чернилами.
      В Судак Кеппен прибыл 21 ноября 1833 г. и остановился во "Француз-бах" саду, устроенном иностранцем Амантом. После высылки последнего за границу имением распоряжалась девица Жакмар, которая на следующий день сопровождала Кеппена в экскурсиях по окрестностям Судака. В честь спутницы Кеппена небольшой плоский мыс за горой Алчак назван мыс Француженка. Сейчас на этом месте располагается недостроенный пансионат "Медвежонок". Ученый описал 8 древних церквей, находившихся в Судаке, в том числе св. Георгия в Ачикларе. Смотритель училища виноградарства Вандершкруф еще в 1820-х гг. видел здесь остатки фресок.
      Результаты археологических исследований, свои наблюдения и выводы Кеппен обобщил в изданной в 1837 г. в Санкт-Петербурге книге "Крымский сборник. О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических".
      В феврале 1848 г. архиепископом Херсонским и Таврическим стал Иннокентий (в миру - Иван Алексеевич Борисов), оставивший яркий след в истории русской церкви. "Русским Златоустом" прозвали его современники, а историк Погодин видел в нем "Великого гражданина земли русской".
      Дела епархии отец Иннокентий принял у архиепископа Гавриила, человека просвещенного, знатока древних языков, любителя древней истории. Отец Гавриил отыскивал древние памятники Крыма, прежде всего - памятники христианской истории. В числе его трудов, посвященных истории христианства в Крыму, есть и подробное описание христианских памятников Феодосийского уезда, в том числе в окрестностях Судака. Архиепископ видел множество древних церквей и монастырей в самом Судаке, его ближайших окрестностях, близлежащих деревнях, что красноречиво свидетельствовало о былом расцвете христианства в Сугдее, но к середине XIX века многие из них пребывали в руинах.
      Отец Иннокентий не ограничился изучением древних руин, он стремился создать новые монастыри на месте наиболее почитаемых памятников христианства. Первоначально в число святых мест, подлежащих возрождению, входила и церковь св. Матфея, расположенная на территории крепости. В 1856 г. архиепископ побывал в урочище Кизил-Таш между Судаком и Отузами (совр. Щебетовка) и счел это место более подходящим для устройства киновии. Так был основан известный Кизилташский монастырь св. Стефана Сурожского.
      В 1865 г. управление государственными имуществами назначило участок земли с развалинами крепости к распродаже в частные руки. Этому энергично воспрепятствовало Одесское общество истории и древностей. В 1868 г. крепость была передана в ведение Общества, которое приняло меры для охраны памятника. Отсутствие средств не позволяло осуществить даже минимально необходимые ремонтные работы. М. Н. Погодин писал по этому поводу в 1872 г.: "Казенное управление собиралось когда-то продавать этот участок "как бесплодную скалу", но по ходатайству Одесского общества предоставлены развалины историческому Обществу; земство взимает с "бесплодной скалы до 15 десятин" 65 коп. налогу! Сердце не нарадуется, как сохраняется у нас казенный государственный интерес, когда дело идет о копейках и денежках! Ах, если б и миллионы береглись с такой же заботливостию!.."
      В 1880 г. снова возникла угроза продажи территории крепости в частные руки. Одесское общество с трудом воспрепятствовало этому, но вынуждено было смириться с использованием земель в районе крепости под виноградники и пастбища.
      Только в конце 90-х гг. XIX века благодаря А. Л. Бертье-Делегарду, пожертвовавшему больше тысячи рублей, в крепости удалось произвести некоторые ремонтные работы. В 1898 г. Одесское общество командировало в Судак комиссию, которая составила подробное описание памятника. Комиссия вступила в конфликт с местным помещиком Капоном, который незаконно захватил большой участок земли, принадлежавшей Обществу.
      В "Записках Одесского общества истории и древностей" (ЗООИД) были опубликованы переведенные членами Общества "Заметки XII - XIV вв., относящиеся к крымскому городу Сугдее...", Устав генуэзских колоний на Черном море 1449 г. и другие материалы, имеющие отношение к истории Судака. Корреспондентами Общества были жители Судака И. Паскевич и Ф. Селецкий.
      С Судаком связана жизнь и деятельность двух активных сотрудников Таврической ученой архивной комиссии (ТУАК) - первого председателя ТУАК Александра Христиановича Стевена, младшего сына X. X. Стевена, и второго председателя ТУАК Арсения Ивановича Марковича. А. X. Стевен, имевший в Судаке дом, принимал участие в реставрации крепости; ему принадлежит честь открытия знаменитого таракташского клада боспорских и римских монет.
      Неоднократно бывал в Судаке А. И. Маркович. В 1896 г. он совершил экспедицию в юго-восточную часть Крыма с целью розыска христианских древностей. Стевен указал Марковичу на развалины монастыря св. Георгия на горе Манджил и остатки монастыря в центре Ай-Савской долины, на земле, принадлежавшей Екатерине Христиановне Стевен. Незадолго перед этим здесь были обнаружены остатки стены, найдены тесаные камни больших размеров, захоронения, а также крестик и большое количество разнообразных бус, которые Е. X. Стевен передала в музей ТУАК.
      По сообщению сотрудника ТУАК Людовика Петровича Колли, в 1910 г. по поручению Императорского Московского Археологического Общества исследования в Судаке проводил студент фон Эдинг. Он произвел раскопки в урочище Шайтан-Дере, между Судаком и Новым Светом, и обнаружил фундамент храма с остатками фресок и древнюю мельницу неподалеку. Фон Эдинг увез в Москву три ящика археологических находок.
      Осенью 1913 г. в Феодосию прибыл председатель Лигурийского общества Чезаре Империале. Общество, существующее в Италии, занимается изучением истории Генуи и генуэзской колонизации в бассейне Средиземного и Черного морей. Поездка была связана с организацией Генуэзской международной выставки 1914 г., посвященной истории генуэзских колоний. В Феодосии Империале встретился с Колли, который в то время был директором археологического музея. Колли сопровождал итальянцев в качестве гида и переводчика в их путешествии в Судак, Балаклаву и Ялту. В благодарность Империале преподнес несколько томов документов, связанных с историей генуэзских колоний XIV - XV веков, изданных Лигурийским обществом в конце прошлого века.
      Еще ранее Колли отправил в Италию ряд материалов, в том числе фотографии руин генуэзских крепостей в Феодосии, Судаке, Балаклаве, копии старинных гравюр и акварелей и другие материалы, которые вызвали в Италии сенсацию.
      Широкомасштабные археологические исследования в Судаке и его окрестностях, с участием крупных ученых, развернулись после революции 1917 г.
      Деятели культуры
      Живописную Судакскую долину издавна посещают не только ученые, путешественники или виноградари и виноделы, но и писатели, художники, композиторы, искавшие здесь творческого вдохновения.
      После присоединения Крыма к России Судак изображали художники И. Францев, М. Иванов, Е. Корнеев, Ф. Гросс, Биготти, Кюгельтен.
      Кажется, все без исключения путешественники, начиная с XVI века, оставившие воспоминания о посещении Судака, рассказывают о знаменитых судакских садах и виноградниках. Кеппен в "Крымском сборнике" лишь на мгновение отвлекается от археологических описаний, чтобы констатировать, что за два с половиной столетия, прошедших после путешествия Мартина Броневского, здесь ничего не изменилось: "ныне Судак не город, но так же как и во времена Броневского, пространный сад, усеянный многочисленными домиками разных владельцев, которые проводят здесь осень". Но, пожалуй, наибольшее впечатление цветущая Судакская долина произвела на Владимира Измайлова, издавшего в 1802 г. книгу "Путешествие в полуденную Россию":
      "Вообразите равнину, которая занимает такое пространство, что один взгляд обнять его не может; и на сем самом пространстве один сад, который в самом деле заключает в своей величественной окружности тысяча и тысяча виноградных садов, которые переплетаются еще в тысяча и тысяча ветвях, несущих на себе миллионы виноградных кистей с висящими плодами. Представьте себе густейшую зелень, перелив ее из тени в свет, из света в тень, кудрявость деревьев и множество садов, сливающихся в одну точку зрения; представьте себе притом несколько домиков, выглядывающих сквозь густую зелень, куда хозяева удаляются с семействами на лето и где нежные красавицы красуются вместе с садами своими, одеваются просто, подобно природе, и живут тихо, как в полях пастушки; представьте себе очарованье нового Альциноева сада, действие природы на чувствительную душу и допишите сами картину..."
      Еще одно поэтическое описание мы находим в "Отечественных записках" за июль 1826 г. П. Свиньина в статье "Описание Судакской долины и виноделия в Крыму в 1825 году": "Взор мой, приученный к красотам Америки, Сибири, Италии и Кавказа, поражен был каким-то новым великолепием Природы, редко существующим в столь тесном слиянии разнообразных красот - слиянии приятного с ужасным, моря с горами, плодоносных долин с обнаженными утесами, готических развалин с миловидными жилищами виноградарей! С одной стороны представилась мне беспредельность моря, тихо стелящего волны свои вдоль зеленого берега неприметно склонившейся к нему долины; несколько далее - и сии волны с шумом и пеною разбиваются о гранитные подошвы высоких скал, увенчанных развалинами славной Солдайи. С другой стороны, посреди яркой зелени виноградных и фруктовых садов, выказываются, как некие воздушные храмины, бельведеры красивых домов Капниста, Жемелева и прочих богатых помещиков, подпираемые гордыми руинами вместо обыкновенных колонн. Ослепительная белизна сих домов отражается серебром. За ними, в углублении долины, по берегам речек Суксу и Таракташ, извивающихся чрез всю Судакскую плоскость, живописно раскинута Таракташская деревня сего последнего имени".
      В 1825 г., после отпуска, проведенного в Москве и Петербурге, по дороге к месту новой службы, в Крым приехал А. С. Грибоедов. Он давно интересовался Тавридой, читал древних географов, русские и восточные летописи, труды Палласа и Муравьева-Апостола. Грибоедов пробыл в Крыму около трех месяцев и по дороге на Кавказ остановился в Судаке у знакомого по журналу "Северный муравей" барона А. К. Боде. Перед тем как продолжить путешествие, поэт в одиночестве поднялся на вершину Крепостной горы, осматривая "Сольдайские руины", погруженный в глубокие раздумья.
      Барон Боде интересен и своим знакомством с Жанной де Ла Мотт-Валуа, в России известной под именем Жанны Гаше. По описанию дочери барона М. А. Боде, она была старушкой среднего роста, носила серый суконный редингот. Седые волосы ее были покрыты черным бархатным беретом с перьями. Лицо умное и приятное, с живыми и блестящими глазами. Она бойко и увлекательно говорила на изящном французском языке, была чрезвычайно любезна, временами насмешлива и резка, а с иными повелительна и надменна. Ее рассказы о дворе Людовика XVI, о знаменитом графе Калиостро разжигали любопытство и порождали разные толки. Из-за крайней скупости графини не состоялась покупка домика с садом в Судаке, куда она незадолго до смерти собиралась переселиться.
      "Многие перешептывались о ее странностях, - пишет М. А. Боде - намекали, что в судьбе ее есть что-то таинственное. Она это знала и молчала, не отрицая и не подтверждая догадок".
      Знаменитая авантюристка Жанна де Ла Мотт-Валуа, в жилах которой текла королевская кровь Генриха IV, прославилась как участница одного из самых нашумевших мошенничеств XVIII века - похищения ожерелья французской королевы Марии Антуанетты, описанного в романе А. Дюма "Ожерелье королевы". В 1787 г. Жанна, переодевшись в мужской костюм, бежала из тюрьмы. После долгих скитаний по Европе она приняла в 1812 г. российское подданство, и спустя несколько лет оказалась в Крыму. Некоторое время Жанна жила в Кореизе, а затем, по совету А. К. Боде, переехала в Старый Крым. Графиня сделала барона Боде своим душеприказчиком и скончалась в его старокрымском имении в 1826 г. Барону досталась библиотека и некоторые вещи Гаше.