В мире, пожалуй, нет больше региона, за которым бы так прочно закрепилось таинственное и грозное название: страна джихада. Афганистан и полосу «независимых» пуштунских племен Британской Индии (теперь Пакистана) так именуют до сих пор... В течение столетия свободолюбивые народы и племена этого региона яростно сражались против английских колонизаторов, защищая свои земли и права. За это время пуштунская проблема превратилась в имперскую мигрень Англии, от которой эта могущественная держава избавилась лишь после распада ее империи.
      Враги Великобритании хорошо знали об этой болевой точке англичан и неоднократно пытались нанести им удар в зоне пуштунских племен. Кто только не пытался в ХХ в. разыграть пуштунскую карту! Германия и ее спецслужбы вместе с турецкими панисламистами пытались провоцировать антибританский мятеж нескольких миллионов пуштунов в период Первой мировой войны. Им на смену пришли большевики и индийские националисты: Коминтерн длительное время упорно пытался открыть «восточный фронт» мировой революции Азии. Накануне и в годы Второй мировой войны III рейх и его союзники по Оси Берлин – Рим – Токио планировали с помощью мощного вооруженного мятежа пуштунов парализовать британскую армию в Индии.
      Во всех этих планах главная роль отводилась Афганистану, который все враги Англии хотели превратить в плацдарм для подрывной деятельности против Британской Индии. У афганских монархов были свои счеты с англичанами, но грозная сила пуштунских племен представляла опасность и для Кабула. В связи с этим афганское правительство пресекало любые интриги иностранных держав в зоне пуштунских племен, с выгодой для себя играя на соперничестве военно-политических блоков в период мировых войн.
      Таким образом, регион мощного повстанческого пуштунского движения превратился в объект активной деятельности многих иностранных разведок, среди которых НКВД, Разведупр и спецструктуры Коминтерна играли не последнюю роль.
      С началом Великой Отечественной войны советская разведка в Афганистане вступила в схватку с фашистскими спецслужбами и смогла выйти из нее победителем. До окончательного разгрома III рейха «рука Москвы» оказывала помощь британскому союзнику на подступах к Индии.
      О событиях «Большой игры» в Азии в первой половине ХХ в. рассказывает эта книга. На базе рассекреченных документов из советских и британских архивов прослеживаются направления и этапы противоборства великих держав и их разведок в Афганистане. Одновременно впервые в отечественной литературе подробно освещается взрывоопасная обстановка в зоне пуштунских племен в 30—40-х годах прошлого века.
       Светлой памяти В.Н. Карпова посвящается...

      Как известно, около половины населения Афганистана составляют пуштуны, которые принадлежат к двум крупным племенным союзам дурани и гильзаи. Первые населяют юго-западные районы страны, вторые – районы Калата и Газни вплоть до современного Пакистана, т. е. до района прежней индо-афганской границы. Основная масса афганских пуштунов проживала (и проживает) к югу от Гиндукуша, который является естественным рубежом между Северным и Южным Афганистаном. Однако в результате переселенческой политики афганских правителей многие пуштунские племена получили земли и пастбища и в северных районах страны{1}. Перед Второй мировой войной афганское правительство переселило пуштунов даже на некоторые острова на р. Амударье.
      Восточные пуштуны (патаны). Их земли в конце XIX в. оказались формально включенными в состав Британской Индии. Их племена проживают в районе между Башгульским хребтом, по которому проходит современная граница Афганистана с Пакистаном, а ранее, в 1893—1947 гг., пролегала северо-западная граница Британской Индии, и рекой Инд. На севере и западе эта территория общей площадью более 120 тыс. кв. км сопредельна свыше 600 км Афганистану, на юге – Пенджабу, на востоке – Кашмиру{2}. Большая часть зоны расселения восточных пуштунов занята горами Гиндукушской системы, которые постепенно понижаются к юго-западу и заканчиваются в пустынях Белуджистана. Этот труднодоступный горный массив можно преодолеть только через несколько горных проходов, образованных реками Кабул, Сват, Точи, Куррам, Гумал и Зхоб. Самым удобным путем из Афганистана в Индию является Хайбарский проход, пробитый водами р. Кабул сквозь неприступные скалы. По Хайбару также проходит рубеж, разделяющий зону проживания восточных пуштунских племен на две части: северную (Дир, Сват, Читрал и часть Хазары) и южную (Тирах, Баджаур, Куррам, Вазиристан и Какаристан). К югу от Хайбара находятся Сулеймановы горы, где до сих пор проживает большинство племен восточных пуштунов{3}.
      Перед Второй мировой войной численность 47 крупных племен патанов Британской Индии составляла около 5 млн человек{4}. Всего в Афганистане и Британской Индии проживало около 10 млн пуштунов. Отношения между этими племенами были очень сложными и часто враждебными, но в минуту опасности они всегда вместе выступали против внешнего врага. Поэтому захватчикам (сикхам, англичанам) редко приходилось воевать лишь с одним племенем – всегда против них образовывалась коалиция пуштунских племен. Достаточно было восстать одному роду, как начиналась цепная реакция по всей территории, от Читрала до Белуджистана, от Хайбара до Хоста. Как это происходило, наиболее точно описал британский генерал Джордж Мак-Мунн: «Масуды связаны с вазирами, вазиры – с займухтами, займухты – с оракзаями, оракзаи – с африди, африди – с момандами, моманды – с племенами Баджаура, Баджаур – с Диром, Дир – со Сватом, Сват – с Бунером, племена Бунера – с населением долины Инда, а те – с племенами Черных гор»{5}. В связи с этим в английских документах чаще всего приводилась общая цифра лашкаров – приграничных племен Северо-Западной Индии. Перед началом Второй мировой войны в Симле подсчитали численность всех пуштунских ополчений (лашкаров): 223 168 воинов, вооруженных современными многозарядными винтовками{6}. К тому же у многих племен были пулеметы, что еще более усиливало огневую мощь их ополчений. Британским властям в Индии всегда приходилось считаться с военной мощью восточных пуштунов.
      Надо отметить, что ситуация на индо-афганской границе обострялась не только из-за агрессивной политики Англии, которая, разумеется, была для пуштунов врагом № 1, но и из-за постоянного противостояния между племенами Южного Афганистана и Кабулом. Любая попытка афганских правителей укрепить свой контроль над приграничными племенами вызывала их упорное вооруженное сопротивление. В большинстве случаев на помощь своим афганским сородичам приходили патаны Британской Индии. В связи с этим британские и афганские власти всегда стремились любой ценой избежать всеобщего вооруженного восстания в зоне пуштунских племен, объединенные силы которых, по сведениям советской военной разведки, достигали 370 тыс. вооруженных бойцов{7}.
      Три фактора обеспечивали сплоченность пуштунов перед лицом внешнего врага: общий этнос, традиционный кодекс чести (Пуштунвали) и ислам. Первый из них, кроме общего языка (пушту) и культуры, для пуштунов включает в себя еще и осознание того, что все они происходят от легендарного прародителя Кайса Абдуррашида (Патана). Если порой в междоусобицах это родство и забывалось, то при отражении агрессии извне рано или поздно кровнородственные связи восстанавливались. Огромное значение в жизни восточных пуштунов играл свод обычаев Пуштунвали, главными понятиями которого являлись нанг и бадал. Нанг (честь) и его защита являлись высшей ценностью в жизни каждого пуштуна. Нанг вождя и рядового воина имели для племени одинаковую ценность, так как оскорбление чести одного члена племени было позором для всех соплеменников. Точное определение сути принципа нанга дал российский исследователь И.Е. Катков: «Неписаные правила воинской доблести, устоявшиеся представления о долге и чести наряду с суровым осуждением любых проявлений малодушия, трусости, предательства составляют суть нанга»{8}. Любое посягательство на независимость, землю, имущество, агрессия против союзного племени, не говоря уже об убийстве одного из родственников, было нарушением нанга. Тогда вступал в силу закон бадала (воздаяния) – закон кровной мести, которая могла длиться веками{9}. Кровопролитие могло прекратиться только в том случае, если одна из сторон сдавалась на милость победителя. Иногда с помощью влиятельного посредника удавалось, не доводя дело до крови, уладить конфликт, заплатив крупный выкуп. Важно учесть, что принцип бадала распространялся и на отношения любого пуштунского племени с государственными органами власти. Государство в глазах пуштунов было верховным ханом и даже иноземным племенем. Так, в феврале 1945 г. афганский посол в Москве Султан Ахмад-хан, объясняя ситуацию на индо– афганской границе, заявил советскому послу в Кабуле Бакулину: «Около сотни лет англичане управляют нашими племенами в так называемой „полосе независимости“, но они ничего им не дали, даже не научили их понимать, что такое Англия. Абсолютное большинство населения этих племен представляют англичан как одно из племен, которое нападает на них, убивает, и они, в свою очередь, убивают англичан. Большинство из них даже не знает, что Англия большое государство»{10}.
      Традиционная система самоуправления пуштунского племени была призвана защищать честь и достоинство всех без исключения его членов. Все вопросы, затрагивающие интересы двух и более хелей (родов), всегда обсуждались на общем собрании племени (джирге). Решение принималось только при полном согласии всех собравшихся. Если единодушия достигнуть не удавалось, дело откладывалось на неопределенный срок, до новой джирги. Такая система крайне затрудняла влияние внешних сил (государственных структур, партий, спецслужб и т. д.) на пуштунские племена.
      Большая часть восточных пуштунов исповедует ислам суннитского толка, и лишь племя тури и ряд хелей оракзаев, бангашей и афридиев являются шиитами. Мусульманское духовенство пользовалось огромным авторитетом и властью в племенах северо-западной границы Британской Индии. За многовековую историю борьбы пуштунов против завоевателей у них сложилась традиция объединяться вокруг всеми почитаемого «святого человека» (пира, шейха, факира) из местного духовенства. Так как и сикхи, и англичане не были мусульманами, война против них превращалась в священную войну (джихад). Ислам позволял горным племенам преодолеть вражду и объединиться для отпора захватчикам.
      Основными занятиями восточных пуштунов являлись земледелие и скотоводство. Природные условия в зоне их проживания крайне неблагоприятны для ведения сельского хозяйства. Редкие дожди и сорокаградусная жара летом в сочетании с малоплодородной почвой не позволяют собирать хорошие урожаи{11}. Даже при искусственном орошении урожай часто погибал. Чтобы выжить в таких условиях, необходимо было иметь адское трудолюбие и огромное мужество. Разведение крупного рогатого скота практиковалось в северной части зоны пуштунских племен, где находились отличные горные пастбища. В засушливых южных районах преобладало кочевое овцеводство. Из-за недостатка кормов для своих стад восточные пуштуны каждое лето вынуждены были откочевывать на север – в Афганистан.
      Важной статьей дохода для многих пуштунов являлась транзитная, в значительной мере контрабандная, торговля. Для многих племен она стала основным занятием. Каждую зиму, вернувшись из Афганистана, пуштуны отправлялись в Индию для закупки товаров, которые пользовались спросом у афганского населения. Во время летних перекочевок все закупленное доставлялось к месту назначения. Львиную долю прибыли от реализации товаров получали вожди племен, которые в ХХ в. превратились в крупных купцов-оптовиков. Доходы же рядовых пуштунов были незначительны. Более того, эта торговля, начиная со второй половины ХХ в., постоянно сокращалась из-за возраставшей конкуренции английских фирм и афганских купцов.
      Хорошо были развиты у восточных пуштунов домашние ремесла: вышивка тканей, изготовление ковров и т. д. Но самым доходным и необходимым промыслом было изготовление холодного и огнестрельного оружия. Он был распространен во всех горных племенах, но только вазиры и хайбарские афридии славились своими мастерами по производству многозарядных винтовок. Наиболее сложные детали к ним тайно закупались у оружейных фирм в Индии, а в мастерских производилась их сборка. С начала ХХ в. вазиры даже стали отливать примитивные пушки. А накануне Второй мировой войны, по данным советской разведки, в Северо-Западной Пограничной провинции Британской Индии тайно действовало около 3 тыс. ремесленных мастерских, изготовлявших английские винтовки{12}.
      Оружие часто помогало восточным пуштунам не только защитить свою независимость, но и выжить в трудное время. Когда урожай погибал или начинался массовый мор скота, единственный способ спастись от голодной смерти был грабительский налет на богатые населенные пункты, расположенные в равнинах. Веками пуштунские племена прибегали к этому способу, чтобы выжить. В сознании пуштунов грабеж жителей долин был таким же законным занятием, как торговля и скотоводство. В племени африди существовал даже обряд посвящения младенцев-мальчиков в воры. Так как равнины Инда в основном населяли немусульмане, грабительские рейды против «неверных» поощрялись мусульманским духовенством, которое в них видело одну из форм джихада.

      Горные районы Афганистана и Правобережья р. Инд, где проживает большинство пуштунов, труднодоступны и бедны природными ресурсами. Однако через зону пуштунских племен проходят наиболее удобные пути в Индию. Через горные ущелья в отрогах Гиндукуша вынуждены были проходить все завоеватели Индии от Александра Македонского до иранского шаха Надира. Англичане проникли на Индостан, используя морские пути, но они также хорошо понимали стратегическое значение Афганистана и сопредельных ему территорий. В связи с этим в XIX в. в Лондоне сделали ставку на установление британского контроля над этим регионом. В результате почти на столетие Великобритания оказалась втянутой в перманентную войну с пуштунскими племенами, большинство из которых ей так и не удалось покорить.
      Впервые Англия проявила интерес к зоне проживания пуштунов в начале ХIХ в., когда стало ясно, что Наполеон стремится организовать поход на Индию. В связи с этим английские власти в Индии организовали в 1802—1812 гг. несколько разведывательных экспедиций для сбора сведений о горных племенах, контролирующих горные проходы из Афганистана в Индию{1}. В ходе первой англо-афганской войны 1838—1842 гг. англичанам и их союзникам сикхам пришлось столкнуться с упорным сопротивлением пуштунских племен. Восставшие гильзаи в ходе этой войны прервали сообщение между британскими войсками в Кабуле и Индией. Они же уничтожили 20-тысячную английскую армию во время ее отступления из Афганистана{2}. Лишь одному человеку (!), хирургу Уильяму Брайдону, удалось спастись. Британское командование впервые испытало на себе страшную силу «афганского капкана», для которого уничтожение любой европейской армии было лишь вопросом времени. Осознав, какую грозную силу представляют пуштунские племена, Великобритания временно отказалась от захвата их территории, пока не будет завоевана вся Индия.
      В 1849 г. сразу же после захвата Пенджаба англичане оказались втянутыми в дорогостоящую и ожесточенную войну с горными племенами. Для охраны границы от их набегов была создана Пенджабская пограничная стража численностью свыше 12 тыс. человек{3}. Но этот отряд, считавшийся самым боеспособным среди английских войск в Индии, не мог в одиночку решить проблему безопасности индо-афганской границы. Поэтому вдоль нее было возведено 15 крупных фортов и 50 военных постов, в каждом из которых размещались сильные гарнизоны английских войск{4}. Только в Пешаваре постоянно находилась одна дивизия, усиленная горной артиллерией{5}. Все укрепленные пункты были связаны между собой вновь построенными дорогами, по которым в нужный момент перебрасывались подкрепления. Однако строительство этих фортов только спровоцировало пуштунов на новые вооруженные рейды, так как эти укрепления были построены на землях пуштунских племен. По этому поводу британский колониальный чиновник Темпль писал: «Чтобы одной этой системой вполне сдержать буйство горцев, потребовалась бы не более не менее как китайская стена на протяжении 800 миль с достаточным комплектом сторожей»{6}.
      Как свидетельствует английский генерал Эдай, только в 1850—1857 гг. английское командование провело 16 крупных карательных экспедиций против пуштунов. В каждой из них участвовало до 5 тыс. войск, но все они были малоэффективны. Главнокомандующий британской армией в Индии Роз признавал, что «результаты прежних экспедиций были неудовлетворительны и цель их – навести страх на горные племена... не была достигнута»{7}. Более того, возникла угроза общего восстания пуштунов. Чтобы избежать такого развития событий, англичанам пришлось в 1849—1878 гг. предпринять 35 карательных экспедиций, затратив на них 58 млн рупий{8}.
      Больше всего колониальные власти в Индии боялись союза восточных пуштунов с эмиром Афганистана Достом Мухаммедом, который долгое время не признавал захвата Великобританией г. Пешавара. В своих мемуарах фельдмаршал Робертс Кандагарский впоследствии вспоминал: «Постоянные беспокойства на границе, главным образом, вызывались враждебностью... эмира, и это тревожное состояние грозило усилиться, если не удастся достигнуть согласия с Дост Мухаммедом»{9}.
      С этой целью вице-король Индии Дальхузи поручил английскому комиссару в Пешаваре Эдварсу вступить в переговоры с афганским правителем и заставить его признать права Англии на Правобережье Инда вместе с г. Пешаваром. В 1855 г. Дост Мухаммед под нажимом англичан все же подписал соглашение, которое юридически оформило присоединение к Британской Индии главного центра зоны пуштунских племен г. Пешавара{10}.
      После этого события Великобритания стала более смело продвигаться в глубь зоны пуштунских племен. Уже в 1856 г. генерал Джекоб обратился к вице-королю Каннингу с предложением занять Боланский проход и перенести границу к Кветте, где он планировал создать укрепленный пограничный пост{11}. Реализация этого плана позволила бы Англии взять под свой контроль путь из Индии на г. Кандагар, но для этого было необходимо захватить земли племени какар в Северном Белуджистане. Народное восстание 1857—1859 гг. в Индии отсрочило выполнение этого проекта. Только в 1859 г. Джекоб смог приступить к выполнению своего замысла{12}. Однако, встретив упорное сопротивление горцев, британские колониальные власти вновь вынуждены были отступить.
      Особенно англичан напугали события 1863 г., когда крупная карательная экспедиция под командованием генерала Н. Чемберлена едва не была уничтожена объединенными силами племен Бунера и Свата{13}. Британское правительство в 1864 г. приказало прекратить карательные операции против пуштунов. Затишье на индо-афганской границе продолжалось до 1876 г. Даже правительство Б. Дизраэли, провозгласившего в 1874 г. «наступательную политику», целью которой являлся захват Великобританией Афганистана, Ирана и Средней Азии, не рискнуло сразу же возобновить военные действия против пуштунских племен.
      В 1876 г. новым вице-королем Индии был назначен лорд Литтон, который сразу же начал подготовку ко второй англо-афганской войне. Для оправдания своей агрессивной политики Англия использовала миф о «русской угрозе» Индии, которая якобы возникла в результате завоевания Россией Средней Азии. Чтобы отразить эту «угрозу», предполагалось завоевать Афганистан, а затем создать вассальные княжества в Герате и Кандагаре{14}.
      Согласно доктрине «наступательной политики», «стратегическая» граница Британской Индии должна была пройти по р. Амударье, а «научная» – по Гиндукушу{15}. Литтон перед второй англо-афганской войной писал статс-секретарю по делам Индии маркизу Солсбери: «Мы теперь должны пересмотреть вопрос о том, что реально представляет собой наша северо-западная граница. Нынешняя линия (по р. Инд. – Ю. Т.) совершенно не соответствует своему назначению. Великой естественной границей Индии является хребет Гиндукуш с его отрогами, ему и надлежит быть нашей окончательной границей»{16}. Иными словами, британские колониальные власти в Индии первоочередной задачей «наступательной политики» считали захват земель восточных пуштунов.
      Наученные горьким опытом англичане понимали, что выиграть новую афганскую войну можно только в том случае, если приграничные племена останутся нейтральными. Необходимо было лишить Афганистан «забора из колючей проволоки». В связи с этим британские власти провели целый комплекс военно-политических и экономических мер с целью обеспечения свободного прохода для своих войск через зону независимых пуштунских племен. В первую очередь был понижен земельный налог и ликвидирована подушная подать для равнинных пуштунов, а также прощены все недоимки. Резко возросла сумма субсидий, выплачиваемых племенам за «лояльность» к английским властям.
      Подкуп восточных пуштунов Англией получил название «политики рупии». Самым активным ее исполнителем являлся Роберт Сандеман, который с 1866 г. служил политическим офицером на границе с Белуджистаном и много сделал для укрепления британских позиций в районе Боланского прохода. Сандеман широко привлекал для строительства и охраны военных дорог отряды, сформированные из воинов местных племен. Фактически это был один из видов многочисленных субсидий, с помощью которых англичане подкупали пуштунские племена.
      «Политика рупии» в Северном Белуджистане потребовала огромных средств, но принесла первый крупный успех администрации Литтона. В 1876 г. местные пуштунские племена согласились на свободный проход английских караванов через Боланский проход. В том же году хан Келата подписал кабальное соглашение с Великобританией, по которому он за ежегодную субсидию в 100 тыс. рупий разрешил англичанам постройку железной дороги и телеграфа к городу Кветте{17}. Вскоре Сандеману с помощью дополнительной субсидии в 25 тыс. рупий удалось добиться от келатского хана разрешения на оккупацию британскими войсками подступов к Болану. Теми же средствами удалось добиться нейтралитета племен Хайбара и Куррамского прохода. Путь на Кабул был открыт.
      Необходимо отметить, что эти события в зоне пуштунских племен еще раз подтвердили, что самым опасным оружием англичан против Афганистана было золото, а не пушки. Племена восточных пуштунов в основном были бедны. Афганским эмирам они не подчинялись, хоте те и считали их своими подданными, поэтому британским агентам и удалось склонить независимые (!) племена к нейтралитету.
      В ноябре 1878 г. Англия начала войну с Афганистаном. Эмирские войска без помощи племен не смогли сдержать продвижение британских войск по Хайбарскому и Куррамскому проходам, а Болан англичане миновали даже без единого выстрела. Эмир Мухаммад Якуб-хан, который взошел на афганский престол после смерти своего отца Шер Али-хана, прекратил сопротивление и заключил с Великобританией неравноправный Гандамакский мирный договор. Согласно его статьям Якуб-хан передавал под британское «управление» районы Сиби, Пишина и Куррама; под английский контроль переходили Хайбарский и Мичнинский горные проходы{18}. В результате этого соглашения Англия присоединила к своим владениям в Индии еще одну часть зоны пуштунских племен.
      Хотя и вторую англо-афганскую войну 1878—1880 гг. Великобритания проиграла, ей все же удалось сохранить в силе Гандамакский договор, и все захваченные пуштунские земли остались в составе Британской Индии. Теперь перед колониальными властями стояла трудная задача – реально, а не на бумаге, овладеть этими территориями. В первую очередь, англичане стремились закрепиться в Хайбаре. В 1881 г. они, понимая, что быстро покорить горцев невозможно, пошли на крупные уступки племенам Хайбара и заключили с афридиями соглашение, ставшее образцом для составления всех последующих договоров между англичанами и племенами восточных пуштунов. По этому соглашению: 1) британское правительство признавало независимость горных племен и выводило свои войска из важных крепостей в Хайбарском проходе Али-Меджида и Ланди-Котала; 2) за крупную субсидию охрану Хайбара и движения по нему брали на себя афридии; 3) все торговые пошлины собирали британские власти; 4) ответственность за мир и порядок в проходе несли все роды (хели) афридиев; 5) для охраны прохода был создан специальный отряд «Хайбарских стрелков» из воинов афридиев под командованием английских офицеров{19}. Англичане также сохранили для афридиев, как и для всех других горных племен, полное самоуправление и не обложили их налогами. Очень важно отметить, что в этом договоре ничего не говорилось о признании племенем афридии английского протектората, хотя позднее в Англии именно так стали трактовать это и множество других соглашений с племенами восточных пуштунов{20}.
      В других частях зоны пуштунских племен Великобритании пришлось прибегнуть к старой практике карательных военных экспедиций против горных племен. Даже в Белуджистане, где британские позиции были самыми прочными, какары и тарины признали контроль Великобритании над их землями только после 4 лет упорной борьбы. Именно эти события показали, что, хотя Сандеман, по словам его современников, «умостил дорогу от Инда до Кандагара рупиями», власть Англии в Белуджистане была крайне слаба и держалась только на штыках{21}. В связи с этим британские власти приняли решение приступить к строительству новых фортов в наиболее важных горных районах.
      Установив надежный контроль над Боланом и обеспечив лояльность племен Хайбара, Англия вскоре начала покорение других пуштунских племен, территория которых по Гандамакскому договору не входила в сферу ее контроля. Главной задачей Великобритании было опередить афганского эмира Абдуррахман-хана, который не собирался без борьбы отдавать земли восточных пуштунов англичанам. Используя все средства восточной дипломатии, он усилил свое влияние в Читрале, Баджауре и Вазиристане, где многие племена и хели получали от него субсидии и оружие{22}. В 1892 г. в Читрал и Вазиристан вошли афганские войска, а местное население стало принимать афганское подданство.
      Великобритания не могла допустить, чтобы Вазиристан вошел в состав Афганистана, так как в этом случае она теряла контроль над стратегически важным Куррамским проходом. Поэтому вице-король Индии Лансдаун 1 октября 1892 г. предъявил эмиру Абуррахману ультиматум с требованием вывести его войска из Вазиристана. Из-за угрозы новой войны с Англией афганский правитель вынужден был подчиниться. По той же причине не удалось афганскому эмиру присоединить к Афганистану Читрал и Баджаур.
      После этих событий в Лондоне приняли решение вынудить Абдуррахман-хана окончательно отказаться от всех земель восточных пуштунов. Чтобы заставить эмира заключить унизительное соглашение, Великобритания сосредоточила на индо-афганской границе крупную группировку войск и объявила экономическую блокаду Афганистана{23}. Эти меры давления заставили Абдуррахман-хана согласиться на прибытие в Кабул статс-секретаря по иностранным делам Британской Индии М. Дюранда, который должен был заставить афганского эмира отказаться от попыток подчинить себе горные племена вазиров, афридиев, момандов и прекратить продвижение в Читрал. Взамен английский дипломат мог обещать Абдуррахман-хану выплату ежегодной субсидии в 1 млн 800 тыс. рупий и отмену экономической блокады.
      У английского представителя на переговорах в Кабуле был еще один крупный козырь – перед отъездом в Афганистан ему удалось подкупить вождей некоторых племен, ранее получавших субсидии от эмира. Англия обязалась платить им в несколько раз больше, чем Кабул, и этим переманила на свою сторону. Понимая, что Афганистан не готов к войне с Англией, а горные племена ненадежные союзники, Абдуррахман подписал соглашение с Дюрандом.
      Соглашение 1893 г. – крупный успех британской дипломатии. Согласно «линии Дюранда», по которой прошло разграничение между Афганистаном и Индией, под английский контроль передавались: район Хайбара, княжества Дир, Сват, Читрал, Баджаур и часть Вазиристана. Около 1,5 млн патанов против своей воли формально стали «британскими» подданными{24}.
      С 1893 г. англичане приступают к захвату стратегических пунктов в зоне пуштунских племен, которые оказали яростное сопротивление британским войскам. Англо-индийские власти вынуждены были ежегодно проводить крупномасштабные военные операции для покорения пуштунов. Средняя стоимость каждой из них составляла астрономическую в ХIХ в. сумму – 3 млн фунтов стерлингов{25}. Но английское правительство, боясь «русской угрозы», шло на эти огромные расходы, стремясь любой ценой перекрыть своими фортами все пути в Индию. В 1897 г. вице-король Элгин получил из Лондона инструкции, в которых указывалось: «Перед нами стоят две цели: первая – как можно быстрее умиротворить приграничные племена, установить над ними контроль и наладить дружественные отношения с племенами по ту сторону нашей собственной (административной. — Ю. Т.) границы; вторая – добиться свободного прохода наших войск к научной границе Индии для защиты от вторжения извне... Если с помощью военных постов нам удастся усмирить и присоединить эти племена, то это будет большим нашим достижением. Если же мы сделаем их еще более враждебными, то наш выигрыш теоретически будет состоять в том, что, оккупировав их территорию, мы сможем отлично перекрыть войсками... горные пути (в Индию. – Ю.Т.)»{26}.
      В ответ на захватническую политику Великобритании восточные пуштуны подняли в 1897 г. всеобщее восстание, в котором участвовали пограничные племена от Свата до Вазиристана. Начало восстания было успешным. Все английские форты в Хайбарском проходе были захвачены афридиями. Афганский эмир предоставил восставшим 80 тыс. ружей с боеприпасами{27}. Под ударами патанов британские войска вынуждены были отступить из всех ранее занятых пунктов. Лишь сосредоточив 80-тысячную армию, Англии с большими трудностями все же удалось подавить это восстание{28}. Из-за больших военных расходов Индия оказалась на грани банкротства. Масштаб и сила восстания приграничных пуштунских племен так напугали английское правительство, что оно приняло решение временно отложить их покорение и прекратить строительство укреплений на землях восточных пуштунов. Великобритания вынуждена была также отказаться и от всеобщего разоружения пуштунов, так как на это ушло бы не менее 2 лет, а затраты составили бы 15 млн фунтов стерлингов{29}.