ГЛАВА 5

День догорал, отбрасывая последние отблески оранжевого пламени по темнеющему небу. Стэси задавал темп, ведя своих спутников вперед. Каждый мучительный шаг удалял их от Рио-Верде и приближал к Лаго.

— Господи, Стэси! — Голос Коула Карлина был полон муки. Он упал на колени и повалился на бок на последнем издыхании. — Я готов!

Бриджес смачно выругался про себя. Если им удастся пройти миль двадцать, то они покроют значительную часть пути. Двадцать миль! Без лошадей им ни за что не преодолеть их. Без лошадей они были три разгуливающих покойника.

«ВЫ, РЕБЯТА, НИ О ЧЕМ НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ. В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА ВАС ВЫПУСТЯТ, МЫ БУДЕМ ТАМ!»

Так-то Дэйв Дрэйк держит свое слово!

— Лживая сука!

Дэн Карлин в бессилии опустился на землю рядом с братом.

— О ком ты, Стэси?

— Эта сволочь — Дрэйк!

— Бьюсь об заклад, он забыл!

— Он вспомнит! — мрачно процедил Бриджес. — Так или иначе, но вспомнит. — Он посмотрел на быстро темнеющий ландшафт. Последний луч солнца скрылся за горизонтом, и на небе высыпали звезды, большие, как серебряные доллары. — Мы немножко отдохнем, а затем продолжим путь. Может, до рассвета нам удастся добраться до Бакстер-Спрингз.

Коул застонал и закрыл лицо руками.

Они отдыхали час, а затем снова шли в угрюмой тишине, неотрывно гладя вперед на дальнюю гряду холмов, которая, казалось, не приближалась ни на дюйм. Внезапно Бриджес остановился и указал рукой куда-то в темноту.

— Коул, в двух… трех милях впереди. Что это, по-твоему?

Коул Карлин долгое время всматривался в темноту.

— Фонарь или костер.

— Мне кажется, это костер, — произнес Бриджес. — Фермеры гонят скот в Рио-Верде. — Его рука инстинктивно потянулась к револьверу. — Может, нам удастся одолжить у них лошадей, если мы их хорошенько попросим.

Он довольно прищелкнул языком, вынимая оружие и проверяя его готовность к бою.

Когда они подползли ближе, то не услышали никаких звуков скота, но зато явственно различили храп лошадей. Они неслышно скользили в темноте, стараясь держаться против ветра. Костер уже догорел, но тлеющие угли отбрасывали достаточно света, чтобы разглядеть фигуры трех мужчин, лежащих на земле, завернувшись в одеяла.

— Кто караулит лошадей? — шепотом спросил Бриджес.

Коул Карлин покачал головой.

— Никого.

— Прекрасно. Ползи к лошадям и отвяжи их.

Коул кивнул и исчез в темноте. Бриджес и Дэн Карлин остались ждать, держа наготове оружие.

Лошадь громко фыркнула и беспокойно заметалась. Один из спящих мужчин вскочил на ноги, его силуэт отчетливо вырисовывался на фоне догорающего костра.

— Эй! — закричал он. — Джонни!.. Барт!.. Кто-то у лошадей…

Бриджес выстрелил прежде, чем мужчина успел договорить. Поднявший тревогу рухнул в костер, поднимая снопы искр. Дэн Карлин разрядил свой револьвер в неясные очертания двух других мужчин, лежавших на земле. Один из них изогнулся, пытаясь подняться. Бриджес бросился вперед, всаживая в него пулю за пулей, пока тот не перестал шевелиться.

— Тащи седла, Дэн. — Его голос был бесстрастным, как будто он стрелял воробьев, а не людей.

Дэн указал дымящимся дулом на убитых. Тот, что упал в костер, уже начал подгорать.

— Оставим их так, Стэси?

Бриджес пожал плечами.

— По-моему, им хорошо. Двое спят, один в аду.

Они успокоили лошадей и надели на них седла. Взбираясь на лошадь, Бриджес впервые за этот долгий год почувствовал себя счастливым. Он отпустил поводья и, издав торжествующий вопль, бросил лошадь в бешеный галоп.

— Вперед, мальчики! Город ждет нас!

Преподобный Басс прогуливался по улице в сторону отеля, вдыхая ночную прохладу. Несколько раз он останавливался, чтобы посмотреть на длинную вереницу холмов впереди. Красота ночи наводила на философские размышления. Он подумал, что человеческая душа похожа на эту ночь, освещенную девственной белизной луны. Изнуряющая жара дня символизировала бремя страстей человека, тогда как ночь была врожденным божественным началом.

Да, подумал он, из этого может получиться неплохая проповедь. Нужно только подшлифовать ее и сделать попроще. Жители Лаго любили, чтобы утренние проповеди были простыми и понятными. Проходя мимо салуна «Серебряный доллар», преподобный отец настолько погрузился в свои мысли, что не заметил выходящего из него незнакомца.

— Добрый вечер, святой отец.

— А-а… добрый вечер. — Священник поперхнулся от неожиданности, вглядываясь в лицо говорившего, слабо освещенное лунным светом.

— Извините, я вас напугал.

— Нет, нет! — быстро заверил священник. — Вы просто застали меня врасплох. Я… я задумался.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Затем священник заставил себя улыбнуться.

— Простите, мне надо идти. Я… я обещал зайти к одному из моих прихожан.

— Я провожу вас, — предложил незнакомец.

— Да, да, пожалуйста. Но я иду в отель.

— Я тоже.

Они медленно направились вдоль по улице.

Незнакомец задержался на мгновение, чтобы зажечь сигару.

— Вы давно здесь живете, святой отец?

— Да! — с гордостью в голосе ответил Басс. — Я построил здесь церковь, когда Лаго был еще палаточным городком — грязное место, заселенное грубыми людьми. Хочется верить, что именно церковь привлекла в Лаго добропорядочных граждан и положила начало росту городка.

— Кого вы имеете в виду под «добропорядочными гражданами»?

Тон незнакомца не понравился священнику, но он постарался не показывать своего раздражения.

— Ну, такие люди, как… Эзра Малкин и его жена. Они владеют продуктовой лавкой. Затем Хобарты. Вот там расположен магазин Язона Хобарта… «Эмпориум». Можно еще назвать Тадеуса Брайна, одного из самых прилежных прихожан и лучшего оружейника на западной части Миссисипи. И конечно, вы знакомы с Генри Белдингом. Вы нигде не найдете более гостеприимного места, чем…

— Западная часть Миссисипи, — растягивая слова, повторил незнакомец.

— Да, — холодно подтвердил Басс. — Так многие считают.

Они подошли к отелю, и незнакомец вежливо отступил в сторону, позволяя пожилому человеку войти первым. Священник направился прямо к столу, за которым восседал Генри Белдинг, обложившись грудой бухгалтерских книг.

— Добрый вечер, брат Белдинг!

Белдинг оторвался от своих записей.

— А, добрый вечер, святой отец. Миссис Лэйк ждет вас.

— А как ваша дорогая душа?

— Дешевле канарейки.

Священник устремил взгляд к небесам.

— Она сильна своей верой, брат Белдинг. Я пойду засвидетельствую свое почтение этой достойной женщине.

Незнакомец подошел к столу и облокотился на него.

— На вашем месте я не стал бы утруждать себя понапрасну, святой отец.

— Что такое вы говорите? — Священник наклонил голову набок, чтобы лучше слышать.

— Не стоит подниматься наверх. Она сама скоро сойдет вниз, как и все остальные обитатели отеля.

Мэтью Басс посмотрел на Генри Белдинга в ожидании разъяснения, но тот был ошарашен не менее его самого.

— Я не совсем уловил вашу мысль, мистер, — произнес Белдинг.

Незнакомец стряхнул пепел сигары на ковер.

— Я хочу, чтобы все покинули отель. Немедленно!

— Но… но почему?

— Да, — эхом отозвался Басс. — Почему?

— Потому что я так хочу. — Он сделал глубокую затяжку и выпустил струйку дыма из уголка рта. — Вы будете очищать отель, или этим заняться мне?

Генри Белдинг был разумным и терпеливым человеком. За тридцать пять лет содержания отеля он научился ладить с любыми постояльцами. Для него незнакомец был просто постояльцем, который требует невозможного. С ним можно было договориться.

— Возможно, вы не понимаете, сэр. В настоящий момент в отеле занято восемь номеров, из них один на договорной основе — в нем проживает вдова Лэйк с той поры, как умер ее муж. Это ее дом. Не можете же вы просто… выгнать людей на улицу. Куда они пойдут?

Незнакомец указал сигарой на улицу.

— Они пойдут вон.

Святой отец вздохнул. Если упрямство было грехом, то незнакомец был, без сомнения, великий грешник. Генри Белдинг не сумел ничего добиться своими уговорами, но вера может сдвинуть горы.

— Брат, — нежно проворковал он, кладя руку на плечо незнакомца. — Это будет не по-христиански — выгнать столько людей из дому среди ночи.

— Вы мне не брат.

Священник улыбнулся.

— Ах, сэр, мы все братья в глазах господа нашего. Братья и сестры.

Мэтью Басс очень гордился своим искусством проповедника, и по задумчивому лицу незнакомца он почувствовал, что попал в цель.

— Вы хотите сказать, что все постояльцы отеля ваши братья и сестры?

— Совершенно верно! — Его голос звенел, как церковный колокол.

— Рад это слышать. В таком случае вы не будете возражать, если они переночуют в вашем доме?

Он погасил сигару о крышку стола и проследовал мимо разгневанного пастора наверх.

— Что… что вы собираетесь делать? — занервничал Белдинг.

— Очистить отель.

— Нет… прошу вас, сэр. Предоставьте это мне и моей жене. Мы… мы объясним гостям, что… что… — Его голос жалобно стих. Генри не мог придумать разумное объяснение для действий незнакомца. Он слепо уставился на книгу регистрации, удивляясь, что он скажет людям наверху.

— Я жду, мистер.

Белдинг прижал руки к вискам. Его голова тряслась от сдерживаемого гнева. Он был не в состоянии противостоять незнакомцу. Человек в его отеле сошел с ума, но никто не мог ему помочь.

— Я скажу жене, чтобы… начинала.

Он медленно зашаркал прочь от стола. Его взгляд был стеклянным. Разбитый человек.

Святой отец посмотрел на него с жалостью, а затем обратил свой гневный взгляд на незнакомца.

— Надеюсь, вы удовлетворены своей сегодняшней бесчеловечной выходкой?

Незнакомец сошел с лестницы и плюхнулся в кресло, стоящее неподалеку.

— Ночь еще только начинается, святой отец. Отложим ваши проповеди до утра.

Возле отеля собралась толпа, глазеющая на изгнание постояльцев Белдинга. Несколько погонщиков, подошедших из «Серебряного доллара», находили это зрелище забавным, но большинство горожан открыто негодовали.

— Я не понимаю, как вы позволили ему все это? — спросил Эзра Малкин у Сэма Шоу.

— Мэр сказал, что незнакомец может взять все, что пожелает. Вот он и желает отель.

— Но зачем?

Шоу пожал плечами.

— Я думаю, он любит одиночество.

Эзра Малкин был шокирован этим объяснением и поделился этим с Морганом Алленом. Тот выслушал его с бесстрастным лицом.

— В его сумасшедших действиях может быть своя логика. Я считаю, мы должны отдать ему все, что он попросит. Когда вы сталкиваетесь с человеком, который все привык делать по-своему, вы не перечите ему, пока он не заходит слишком далеко.

— По-моему, он зашел дальше некуда, — горячо заерепенился Эзра.

Морган Аллен едва заметно улыбнулся.

— Увидим, Эзра. Увидим.

Незнакомец сидел, развалившись в кресле, положив ноги на подлокотники, и с интересом наблюдал за суматохой в холле гостиницы. Вдова Лэйк была на грани истерики по поводу того, что ее вытащили ночью из постели, а бродячий торговец из Канзас-Сити стоял около стола Белдинга и орал во всю глотку, требуя хозяина. Белдинг предусмотрительно скрылся, а Сара ходила между гостей, оказывая помощь, поддерживая советом и лаской. Взгляды, которыми она награждала незнакомца, были полны скрытой ненависти.

Когда последний стенающий гость был выдворен из отеля и усажен в фургон, который должен был отвезти их в дом священника, Сара ворвалась в холл подобно урагану, ее глаза метали громы и молнии.

— Отель в вашем распоряжении! — презрительно бросила она, останавливаясь перед креслом незнакомца. — Мы с Генри покинем его через…

— Вы с мужем останетесь! — прервал он ее. — Я не останавливаюсь в отелях, где нет прислуги.

Она резко выдохнула:

— Мы вам не прислуга!

Он игнорировал ее реплику.

— Вы увидите, что мои запросы скромны. Изредка какое-нибудь блюдо и чистая постель каждое утро. Я хочу комнату получше… на самом верху… попросторней… с ванной… спальней.

— Вам не понадобится спальня, — прошептала она. — Человек с вашей совестью не может спать спокойно.

Он лениво улыбнулся.

— О, я сплю прекрасно, мэм. В любое время, если вам захочется убедиться лично…

Она нагнулась и ударила его по лицу.

— Вы… вы…

Не находя подходящего слова, она повернулась, чтобы уйти. Он скинул ноги с подлокотника и встал.

— Подождите еще минутку, миссис Белдинг! Я ожидаю сегодня к ужину гостя. Я попросил бы вас приготовить что-нибудь простенькое. Может быть, жареных цыплят и бутылку какого-нибудь вина, если у вас имеется.

Она стояла к нему спиной, дрожа от гнева.

— Мы не пьем спиртного. Можете хлестать свое вино.

— Как вам будет угодно, мэм. Я больше вас не задерживаю.

Он надвинул шляпу на глаза и, выйдя из отеля, растворился в ночи. Как только его шаги стихли, Сара обернулась. На ее юном лице не было ненависти, только удивление.

— Они все ушли, Сара? — Из-под лестницы осторожно выглядывал Генри Белдинг.

— Да, Генри! — Ее тон был жестким.

Белдинг подошел, вытирая потное лицо рукавом рубашки.

— Я слышал — он говорил насчет комнаты. Лучше заняться этим немедленно, Сара.

— А цыплята?

— Да-да… пожарь несколько цыплят.

— Другими словами, Генри, все, что этот человек пожелает…

— Совершенно верно. — По его лицу струился пот, а в глазах застыло дикое выражение. — Эта та цена, которую мы должны заплатить.

Она нахмурилась.

— Но почему именно мы, Генри?

Он с изумлением посмотрел на нее и расхохотался.

— Только мы? У меня предчувствие, что он заставит платить весь город.

Незнакомец стоял посредине улицы и провожал взглядом фургон с бывшими постояльцами отеля, направляющийся в сторону церкви. Остался только Мордекай Форчун. Он сидел на перилах отеля, как ночная сова.

— Вы им показали! — пропищал он высоким голосом. — Вы их вышвырнули ко всем чертям!

— Привет, Мордекай, — сказал незнакомец.

Мордекай спрыгнул с перил и подошел к нему. Голова карлика едва доходила до бедра незнакомца.

— Я слышал его. Так же отчетливо, как слышал сейчас вас.

— Слышал кого?

— Священника Басса. — Мордекай хихикнул. — О! Он здорово рассуждает о боге и вере. Он всегда велит мне идти тропой добродетели.

— Что он сказал, Мордекай?

Карлик широко улыбнулся, обнажая крупные желтоватые зубы.

— Он сказал этим людям, что возьмет с них не больше, чем они платили в отеле. О, он не дурак, этот священник!

— Это были его браться и сестры, — заметил незнакомец. Он сделал паузу. — У меня к тебе просьба, Мордекай.

Мордекай сделал шаг назад, открыв рот от изумления.

— Просьба? Ко мне?

— Совершенно верно.

Маленький человек удивленно покачал головой.

— Никто в этом городе никогда ни о чем меня не просил. Всегда: «Мордекай, подай!», «Мордекай, сделай это!». Никому в голову не приходило просить меня о чем-нибудь…

— Я прошу.

Мордекай переступил с ноги на ногу.

— Все что угодно… Только назовите. Все на свете.

— Вино. Бутылку вина.

Карлик закатил глаза и вцепился зубами в ладонь.

— Я видел вино — однажды. Да, сэр. Я точно помню. Но где?

— Ты вспомнишь, Мордекай, — произнес незнакомец, уходя. — Просто напряги память.

Мордекай неистово жевал свою руку. Первый раз в жизни его попросили о чем-то, и он не хотел ударить лицом в грязь. Вино. Он видел бутылки, лежавшие на полке, покрытые пылью, с большими пробками и красивыми этикетками. В Лаго никто не пил вина, значит, это было не в «Серебряном долларе». Он повернулся на своих маленьких каблучках и в отчаянии уставился на темнеющие строения. Вино. Где-то он видел вино. И он побежал по улице, как гончая по невидимому следу.

Кэлли Траверз изучающе оглядела свое отражение в зеркале, расположенном за ее туалетным столиком, наклоняя голову в сторону и надувая губки. Временами ей казалось, что ее красота блекнет, превращая ее в жалкую сморщенную старуху. Чтобы избежать этого, она каждый день по часу мыла лицо сливками и натирала кремами. Сегодня она очень устала и подумала, сумеет ли она обойтись без этого ритуала. Она провела этот вечер с Дэйвом Дрэйком за пустой болтовней. Он был скован и напряжен, и это бросалось в глаза. Ее голова раскалывалась, и единственным желанием Кэлли было снять одежду и лечь в постель. Она еще раз бросила взгляд на свое отражение, чтобы убедиться в безупречном состоянии кожи на лице, и начала расстегивать платье.

Скрипнула дверь. Кэлли Траверз не придала этому значения. Ее домик находился на окраине городка, а окна выходили в сторону гор. Она привыкла, что ветры прерий стучат ей в окно и скрипят дверями. Она попыталась вспомнить, не забыла ли закрыть входную дверь, и вышла из спальни в темную прихожую.

Рука, которая обняла ее за талию, не испугала Кэлли. Рука была сильной, но она держала ее с нежностью. Она с радостным криком повернулась к мужчине.

— Стэси!

Перед ней, довольно улыбаясь, стоял незнакомец.

— Вам придется подождать Стэси еще несколько дней, мэм.

Она вырвалась из его объятий и с криком ненависти бросилась в спальню, где на ночном столике лежал ее револьвер. Незнакомец легко опередил ее, смахнул револьвер со столика и швырнул его через всю комнату.

— Ну-ну, леди! У вас был только один шанс, и вы его упустили.

Она кинулась на него, но он схватил ее за запястья и прижал к себе.

— Я вовсе не хочу с вами воевать. Я просто пришел пригласить вас к ужину.

— Ты — животное! — яростно выплевывала она слова. — Я не ем с собаками!

Он прижал ее ближе.

— А что, если я тот пес, который бежит во главе упряжки?

Это было не хвастовство. Она чувствовала его силу, которая вливалась в ее тело из его пальцев, лишая ее дыхания. Когда он нагнулся и поцеловал ее в губы, она не сопротивлялась.