– Заприте двери! – крикнул Демьюрел. – Они не уйдут отсюда живыми, даже если нам придется остаться здесь до Рождества.

Он опять взмахнул рукой.

– Подумайте хорошенько. Отдайте Керувима мне.

Один из варригалов нацелил свой арбалет прямо в голову Томаса. Томас поднял глаза и увидел, что варригал уже оттягивает назад рычаг.

– Мне стоит сказать только слово, и стрела пронзит тебя, ты рухнешь мертвым. Я запросто справлюсь с такими, как вы. Бидл свое отжил, поддавшись приступу сочувствия. Ты же подошел бы мне больше. Пойдем со мной, стань моим приверженцем.

– Я привержен только одному Риатаме. – Томас слышал, как его губы произносят эти непривычные слова, и глаза его наполнились слезами. – Если я умру здесь, то это будет честная смерть. Делайте что хотите, я больше не боюсь ни вас, ни смерти.

Демьюрел подал едва заметный знак варригалу с арбалетом. Стрела вылетела и просвистела в воздухе. Время остановилось. Томас видел, как стрела скользит по воздуху прямо к нему. Он улыбнулся… И не слышал ничего, кроме жужжания вращающейся стрелы.

И вдруг стрела разлетелась вдребезги, словно ударилась о воздушное пространство алтаря. Она взорвалась на полпути, осыпав Демьюрела прозрачными осколками, разлетевшимися по каменному полу.

– Смотрите! – крикнул Рафа. – Здесь царит мир. Никакие затеи Пиратеона нам не опасны.

– Скажи «черт», и он тут же явится…

Голос раздался позади Рафы, из заалтарной темноты, из самого святилища. Рафа обернулся. Там стоял Пиратеон.

– Но как?… – спросил Рафа.

– Ты забыл, что когда-то я был ангелом. И стоял перед Богом. Может, мне и не все здесь по вкусу, но какое-то время можно и потерпеть. – Пиратеон направился к Рафе. – Итак, ты и есть Рафа, целитель, хранитель Керувима. Великая работа для человека столь юного, красивого и наивного. А теперь давай-ка мне эту вещицу и перестань дурить. – Пиратеон протянул руку к Рафе, но тот не шевельнулся. – Не дразни меня, парень; если я отберу его сам, ты умрешь.

– Значит, я умру, – спокойно сказал Рафа.

И тут Пиратеон, охваченный внезапным приступом ярости, нанес мощный удар Рафе в лицо, сбив его с ног. Рафа отлетел к самой двери и, ударившись об нее головой, рухнул на пол. Керувим упал прямо к ногам Пиратеона. Рафа, скорчившись, лежал на холодном каменном полу безжизненной массой. Это была тихая смерть, совершенно неприметная. Пока душа его еще несколько секунд оставалась в теле, все видели над ним золотистое мерцание.

– Наконец-то, пять тысячелетий спустя, он снова мой!

И Пиратеон, наклонившись, поднял Керувима. Томас гигантскими семью скачками преодолел разделявшее их пространство и, буквально взмыв в воздух, вонзил свой меч в Пиратеона с такою силой и так глубоко, как только мог. Они оба упали на пол. Демьюрел взбежал по ступенькам и схватил Кейт. Пиратеон встал, варригалов меч торчал из его груди. Томас тоже начал подыматься на ноги. Пиратеон наклонился, одной рукой поднял его, подержал на вытянутой руке, а потом швырнул его Демьюрелу, так что Томас проскользил по всему полу.

– Возьми его, он еще может пригодиться, – приказал он Демьюрелу, – а ее отдай глэшанам.

В этот миг снаружи, через витражные окна церкви, на каменных стенах нефа заиграли отсветы факельных огней. В ночном воздухе медленно прокатилось эхом барабанное «трам-там-тарам», двери содрогались от яростных ударов доброй сотни кулаков.

– Всем отойти назад! – раздалась команда канонира под шипение запального шнура пушки.

Дверь разлетелась от взрывной волны, засыпав церковь щепками и обломками, ядро же, прямой наводкой попавшее в цель, подскакивая, запрыгало по церкви, расшвыривая и ломая по пути скамьи и стулья.

Как только первые из нападавших ворвались в разбитые двери с громкими криками, абордажными саблями сокрушая всех, кто оказывался у них на дороге, варригалы с мечами в руках покинули галерею. Джекоб Крейн вступил в церковь, готовый к бою, с пистолетом и обнаженной шпагой в руках; его люди сражались за каждую пядь святилища против врага, которого им никогда еще не доводилось видеть.

Варригалы отступали один за другим, пока стена шпаг не выдворила их из нефа. Джекоб Крейн подошел к Демьюрелу. Он вскинул пистолет, целясь в голову викария.

– Сейчас же отпусти их! – приказал он и взвел курок.

Пиратеон расхохотался, не веря своим ушам.

– Кто этот человек? – спросил он.

– Контрабандист, пират, надоедливый прыщ. – Демьюрел презрительно сплюнул.

И тут заскрипел механизм церковных часов, поднялись молоточки, готовые привести в движение басовый колокол: приближалась полночь.

– Как только колокол пробьет последний раз, я снесу твою голову с плеч, – спокойно проговорил Крейн, прицелясь.

– Не так-то все просто, – сказал Пиратеон. – Его (он указал на Демьюрела) можешь убить, если угодно. Он себя исчерпал. Этих алчных идиотов здесь не счесть, ну, будет одним меньше – какая мне разница? Еще минута, и мир преобразится так, как даже мне не снилось в самых моих безумных снах.

Раздался первый удар колокола. Пиратеон поднял Керувима над головой и закрыл глаза. Кейт билась в руках Демьюрела, тисками сжимавших ей горло.

Последовал второй удар колокола, затем третий. Люди Крейна отбросили варригалов и теперь стояли молча, нетерпеливо ожидая чудодейственного мгновения.

Колокол гудел – четыре, пять, шесть, – эхом отдаваясь в церковных стенах и над крышами расположенных по склону домов. Пиратеон что-то зашептал, его губы медленно шевелились. Крейн опустил пистолет и наблюдал. Кейт вырвалась и побежала к Рафе.

Керувим источал теперь слепящий свет, в церкви началась вибрация. Ночное небо светлело в ожидании наступающего дня; взошло солнце, потом зашло, потом опять взошло. Приливы то набегали в залив, то покидали его всякий раз, как всходила и заходила луна. Казалось, сама земля все быстрей и быстрей кружилась в мировом пространстве. Каждый удар колокола обозначал наступление другого дня, другого рассвета, другой ночи. Так повторялось семь, восемь, девять, десять, одиннадцать раз. Наконец раздался последний удар часового молоточка, и церковь погрузилась в молчание. Слышны были только панические крики, доносившиеся с улиц нижнего города. Весь мир погрузился во мрак. С неба исчезли солнце, луна и звезды, от поверхности моря веяло смертельным ледяным холодом.

– Итак, кончено! – ликующе возгласил Пиратеон. – Я есмь. Я ЕСМЬ! – Он смеялся. – Риатама умер!

Он швырнул Керувима на пол. Проскользив по полу, тот остановился у ног Рафы.

– Выходит, это неважно, если я прикончу твоего слугу! – крикнул Крейн и, оттянув курок пистолета, спустил его. Раздался глухой стук: медленно выкатившись из ствола, пуля упала на пол.

– Все изменилось! Теперь я буду диктовать Вечный Закон. Битва Черепов обернулась моей победой; победа над Тремя одержана.

Во вселенной воцарилось полнейшее безмолвие. Пиратеон озирался вокруг, он решительно не знал, что делать дальше. Он так долго ожидал этого момента, но теперь ощущал лишь глубокую печаль оттого, что все кончено. Его охватило внезапное и неожиданное чувство горечи при мысли, что больше не было Риатамы.

И вдруг мертвую тишину нарушили рыдания Кейт, обхватившей руками безжизненное тело своего черного друга.

– Еще не все кончено. Слушай меня. Не все еще кончено, – повторяла она вновь и вновь, прижимая к себе его руку.

– Детский плач. Как это трогательно: первое, что услышал я в своем новом мире, – это плач ребенка! – воскликнул Пиратеон, услышав разнесенные эхом по всему храму рыдания Кейт.

Слеза Кейт упала на Керувима. Она подняла его и вложила в руки Рафы.

– Ты все время держал его при жизни, теперь береги его и в смерти, – сказала она.

Неожиданно маленькая дверца, которая вела в неф, а оттуда в церковный двор, раскололась надвое ударом волшебного меча де Майенса. Аврам оттолкнул в стороны обломки разбитой двери и вступил в святилище.

– Рафаэл! – вскричал пораженный Пиратеон. – Значит, ты…

– Все еще жив. С глэшанами пришлось задержаться дольше, чем я ожидал. На этот раз твоя наглость зашла слишком далеко, Сейриззим. Риатама будет недоволен.

– Риатама мертв; Риатамы больше нет, яркая утренняя звезда в последний раз посветила этому миру. Так что на колени, Рафаэл! – скомандовал Пиратеон.

– Не делай из себя идиота, Сейриззим. Здесь не место и не время для того, чтобы окончательно покончить с тобой. Но на этот раз ты слишком зарвался. Отправляйся на выступ скалы и посмотри сам, что творится сейчас в твоем мире, – сказал Аврам, глядя на тело Рафы. Потом заговорил с ним, как с живым: – У меня есть для тебя подарок. От твоего владыки. Ему известно, что здесь сейчас происходит.

Аврам наклонился и дохнул на Рафу.

– Прими то, что носится над водами, – сказал он, приставив большой палец к середине лба Рафы.

Увидев, что жизнь и тепло возвращаются в холодное тело Рафы, Кейт разрыдалась еще пуще. Рафа открыл глаза.

– Ты вернул меня в тот момент, когда я стоял пред Королем. Я думал, моя работа исполнена, – сказал он.

– Король мертв! Никто из вас не слышит меня? Он мертв, с ним покончено! – вновь и вновь, надрываясь, кричал Пиратеон.

Аврам поднял меч де Майенса и приставил его к горлу Пиратеона.

– Ступай на скалу и посмотри на свой мир, – сказал он.

Один за другим они покинули церковь. Крепко прижимая к себе Керувима, Рафа шел по криво уложенному булыжнику, поддерживаемый Кейт. Томас шел следом, с Демьюрелом, Крейном и Пиратеоном. Не видно было ни зги, тьма давила, как черная толща воды.

Спотыкаясь, неуверенно они ступали с камня на камень, держа путь туда, откуда доносился до них голос Аврама, призывавшего их подойти ближе. Еще им слышны были испуганные крики людей, которые жили внизу. Мир был весь накрыт непроглядной тьмой.

Аврам стоял на краю скалы. Он весь светился и был единственным источником света, который они видели. Его одежды сверкали золотом так ярко, что на них невозможно было смотреть.

– Глядите же! – вскричал Пиратеон. – Все именно так, как я говорил. На земле свет угас навсегда. И пусть никто не воображает, что Он все еще жив.

– Ты обманываешь себя, и нет правды в твоих словах, Сейриззим. Смотри же, следи за светом от моей руки.

Вдали показалась крохотная точечка света. Сначала она была с игольное ушко, едва видимая в темноте, эта точка чистого белого цвета. Когда же весь горизонт начал светиться, светлеть от лучей подымавшегося солнца, точка эта медленно стала расти.

– Смотри, Сейриззим, ты попросту играл со временем. Керувим никогда не принадлежал тебе; пока Рафа был мертв, он вообще не обладал никакой реальной властью. Тебе нужны были они оба, но тебя предала твоя неуемная злоба, твоя тяга к смерти погубила тебя. Свет во тьме светит, и тьма никогда не поглотит его. Смотри же, Он приближается, яркая утренняя звезда сияет над землей, и твои дни сочтены.

Аврам поднял меч над головой, чтобы обрушить его на Пиратеона, однако Пиратеон исчез. Как и варригалы, как и Демьюрел. Пока все любовались восходящим солнцем, они потихоньку скрылись под покровом темноты.

– Тебе ничего больше не нужно говорить, Рафаэл, все теперь станет ново, – сказал Архангел. – Увези этих людей отсюда. Да поскорее, потому что Пиратеон сделает попытку еще раз, а Керувима нужно вернуть. Отправляйтесь прямо сейчас.

И тут Аврам изменил свой облик у них на глазах. Его одежды отражали блеск неба, его волосы стали как полированное золото. Единственный луч солнца коснулся его лба, и в тот же миг он исчез.

«Маджента» покинула порт и плавно заскользила в открытое море. Дул свежий бриз, сияло чистое небо. Трое стояли на палубе, глядя назад, на удалявшиеся скалы, на разрушенное аббатство и церковь высоко над ними. Крейн остановился позади них и улыбнулся. Он не знал, что ждет его впереди, но душою это был уже совсем другой человек.

Море вдали начинало волноваться и всплескивать, от горизонта катилась пелена плотного коричневого тумана. Громкие крики морских птиц почти заглушали едва слышное пение селоток…

Примечания