Санта-Фе, штат Нью-Мексико.
 
      Оуби Логгерфилд и впрямь вызывал отвращение, особенно если находился на близком расстоянии. Детектив Хантер Калгари старался не слишком глубоко вдыхать воздух. Оуби не мылся, наверное, не менее десятка лет. Грязь, смешанная с потом и телесным жиром, образовывала черный налет, который покрывал каждый дюйм его тела и заполнял морщины на его физиономии.
      Единственное соприкосновение этого пьяного ничтожества с водой происходило во время дождя. Но, насколько знал Хантер, сей тип, всячески старался избежать этого. Именно потому во время сегодняшнего утреннего дождя он обосновался на ступеньках перед входом в полицейский участок, и Хантер позволил ему войти внутрь.
      Оуби, конечно, едва ли мог служить рекламой для живописного Юго-Запада, края волшебной красоты. К счастью, дожди здесь случались редко, и Оуби проживал, не оскорбляя ничьих чувств, на северной окраине города в самодельной парусиновой палатке, примостившейся в тени выступа красной скалы.
      И теперь, расположив свои грязные телеса на старом дубовом стуле, он окинул Хантера хитрым взглядом и спросил:
      – Вы собираетесь оставить меня здесь, а?
      Вонь, исходившая от старика, была неописуемой. Она состояла из смеси таких отвратительных запахов, что Хантер, который обычно умел без труда дать словесную характеристику чему угодно, на сей раз, свел ее к единственному слову: «Омерзительно».
      – Я собираюсь вывезти тебя на машине за пределы города, Оуби. Соглашайся, пока кому-нибудь не пришло в голову упрятать тебя в тюрьму.
      – В тюремных камерах сухо, – с надеждой проговорил старик.
      Сквозь распахнутую дверь кабинета Ортеги послышалось насмешливое фырканье.
      – Ишь размечтался, – строго произнес Ортега, обращаясь к Оуби, который принялся чесаться, причем в таких местах, которые обычно не принято скрести на глазах у публики. – Камеры предназначаются для преступников, а не для бродяг.
      – Я не бродяга.
      Хантер подавил усмешку. Это была чистая правда, потому что за те шесть лет, которые Хантер прослужил в полиции Санта-Фе, Оуби не жил нигде, кроме своей палатки.
      Ответ Оуби вывел из себя вспыльчивого Ортегу.
      – Я тебе скажу, кто ты такой, Логгерфилд. Ты заноза в заднице. И человек, которого я не желаю больше здесь видеть. Вся комната так провоняла тобой, что дышать невозможно. Калгари, уведи его отсюда!
      Хантер достал ключи от джипа.
      – Идем, Оуби. Пора домой.
      Но не успели они сделать и трех шагов к двери, как путь им преградил худощавый мужчина с седеющими волосами. Он так вцепился в свой дипломат, как будто от этого зависела его жизнь, однако голос у него был вкрадчивый и спокойный.
      – Детектив Хантер Калгари? – спросил он.
      Хантер насторожился, и некоторое время молча разглядывал незнакомца. Юрист, догадался он. Чье-нибудь доверенное лицо. Судя по покрою пиджака и блеску начищенных штиблет, он облечен доверием человека с деньгами.
      – Он самый, – нарочито растягивая слова, ответил Хантер.
      Оуби с любопытством пялился на незнакомца, у которого при взгляде на него непроизвольно задергались ноздри. Заметив это, Хантер подавил ухмылку. Вид Оуби редко кого оставлял равнодушным.
      – Меня зовут Джозеф Уэссвер из фирмы «Уэссвер, Мур, Гейт и Макнейл». Я пришел по просьбе Аллена Холлоуэя. Мистер Холлоуэй хотел бы нанять вас.
      Хантер снова молча окинул мужчину взглядом. Спрашивать о том, кто такой Аллен Холлоуэй, не было нужды. Холлоуэй – вернее, его огромная компания – был хорошо известен в Санта-Фе и в нескольких других больших и малых городах в штатах Нью-Мексико, Аризона и Техас. Он начал в Далласе с одного ресторана под названием «Ранчо дель соль», который стал первым в цепи успешно функционирующих предприятий общественного питания. Рестораны «Ранчо дель соль» расплодились по всему Юго-Западу. Холлоуэй вкладывал полученные прибыли в земельные участки и ценные бумаги и делал миллионы. Его имя регулярно появлялось в местной прессе в связи с бесконечным перечнем добрых дел. Холлоуэю принадлежали также здания, предназначенные для сдачи под офисы, дома для ветеранов; он финансировал даже несколько независимых фильмов, снимавшихся под Санта-Фе. Все это говорило о больших деньгах и о тех общественных кругах, к которым Хантер не принадлежал и с которыми не желал иметь ничего общего.
      Что потребовалось от него такому человеку, как Аллен Холлоуэй? Правда, между ними существовала кое-какая связь, но Хантер сомневался, что Аллен знает о ней. А если она ему известна, то почему он устанавливает с ним контакт только сейчас, по прошествии всех этих лет?
      Уэссвер нахмурил лоб, размышляя.
      – Кажется, вы оставили свою работу и в настоящее время не служите в полиции?
      – Нет. – Хантер хотел, было что-то пояснить, но решил, что это никого не касается, кроме него самого.
      – Понятно, – сказал Уэссвер, хотя было видно, что ничегошеньки до него не дошло.
      Он снова взглянул на Оуби и осторожно откашлялся. Зловоние, исходящее от старика, было невыносимым. Уэссвер запустил пальцы под лацканы плаща. Больше всего ему хотелось сейчас прикрыть лицо несколькими слоями ткани, чтобы не вдыхать эту вонь.
      – Нельзя ли мне поговорить с вами с глазу на глаз? – спросил, однако, он.
      Детектив вздохнул. Интуиция подсказывала ему, что его ждет что-то неприятное.
      – Я должен доставить Оуби домой, – сказал он со скучающим видом. – Вернусь примерно через час. Вы можете подождать, оставить свой номер или поехать…
      – Я подожду, – торопливо заверил его худощавый мужчина.
      Хантер взглянул на него с понимающей усмешкой и хлопнул Оуби по спине, подняв удушающее облако пыли. Потом они ушли.
      К тому времени как Хантер вернулся, совсем стемнело. Остановившись перед входом в полицейский участок, он выключил зажигание и немного посидел в джипе, прислушиваясь к слабому постукиванию остывающего двигателя. Дождь перестал, на темном небе показались звезды. Откинувшись на спинку изодранного сиденья, Хантер немного расслабился.
      Ему нравилось в Нью-Мексико. По душе были и чистый разреженный воздух, и обширные открытые пространства. Большую часть своей жизни он прожил в Лос-Анджелесе, но после смерти Мишель шум и суета огромного города стали раздражать его. И он не жалел о принятом несколько лет назад решении навсегда уехать оттуда.
      За эти шесть, к счастью, небогатых событиями лет его ярость по отношению к департаменту полиции Лос-Анджелеса, окружному прокурору и всем прочим, кто был причастен к тому провалу, несколько поостыла, но веру в справедливость Хантер напрочь утратил. Он попытался, было вновь разжечь свою страсть к охране правопорядка в Санта-Фе, но нанесенная ему рана была слишком глубока.
      Он перегорел, и с этим уж ничего не поделаешь.
      Тяжело вздохнув, Хантер вылез из джипа и поднялся по ступеням в помещение участка. Месяц назад он уволился из полиции Санта-Фе, чтобы пожить на своем отрезанном от всего мира ранчо и собраться с мыслями, однако время от времени продолжал заезжать сюда, главным образом для того, чтобы повидаться с Ортегой. Ортега не желал его отпускать. Сначала он уговаривал, потом приказывал, закатил ему скандал и в бешенстве топал на него ногами, но, в конце концов, ворча, смирился с решением Хантера.
      – Ты еще вернешься, – зловеще предсказал он, выписывая Хантеру чек на его последнюю зарплату. – Причем скорее, чем думаешь.
      Когда Хантер вошел в здание, направляясь в расположенные в глубине кабинеты, Ортеги нигде не было видно. Дверь его кабинета оказалась закрытой и, наверное, запертой. В помещении участка никого не было, кроме мистера Уэссвера, сидевшего в напряженной позе на резной деревянной скамье в вестибюле, держа, на коленях свой дипломат. Увидев Хантера, он встал.
      – Моя машина у входа. Не могли бы мы продолжить нашу встречу в ресторане мистера Холлоуэя «Ранчо дель соль»? – спросил он. – Независимо от вашего решения мистер Холлоуэй хотел бы угостить вас ужином.
      Кивком, выразив молчаливое согласие, Хантер последовал за низкорослым Уэссвером к его темно-зеленому «лексусу».
      В Санта-Фе «Ранчо дель соль» размещался в низеньком здании весьма хаотичной планировки, с темными округлыми балками, которые высовывались сквозь штукатурку наружу, и арками из красного кирпича. Ресторан славился своей подлинной юго-западной кухней и был знаменит лучшими в округе бифштексами. Хантер обычно заказывал там отбивные на ребрышках, и они ни разу его не разочаровали. Сегодня, как всегда, мясо таяло во рту с первого кусочка. Нет, никогда ему не понять вегетарианцев!
      Джозеф Уэссвер выбрал вино. Хантер, который отнюдь не был знатоком вин, попробовал мерло: как и мясо, вино было отличного качества. Допивая второй бокал, он заметил, что Уэссвер лишь делает вид, будто пьет, и решил, что пора поговорить по существу.
      – Что нужно мистеру Холлоуэю? – спросил он, чуть поглубже усаживаясь на стуле. У него затекли ноги, хотелось встать и размяться. На нем были черные джинсы и серая рубаха с расстегнутым воротом. Но если он, по меркам мистера Уэссвера, одет недостаточно официально, то ему на это наплевать. В Санта-Фе никто не обращал внимания на такие пустяки.
      – Он хочет, чтобы вы охраняли его дочь.
      – Его дочь? – Хантер озадаченно наморщил лоб и вытянул одну ногу, стараясь не задеть при этом нервного мистера Уэссвера. – От кого?
      – От ее бывшего мужа. – Он помолчал, настороженно вглядываясь в лицо Хантера.
      Детектив замер. Он уже понял, к чему это ведет.
      – Его дочь Дженива – друзья называют ее Дженни, – продолжал Уэссвер, – была короткое время замужем за человеком, проявившим к ней интерес исключительно из-за ее приданого, а вернее, состояния, которое она со временем должна была унаследовать. Отец Дженни помог ей пройти через бракоразводный процесс и позаботился, чтобы бывший муж держался подальше от нее все эти годы.
      – Сколько лет?
      – Пятнадцать.
      Не сводя глаз с серьезной физиономии собеседника, Хантер отпил мерло.
      – А теперь он вновь появился?
      – Да. – Уэссвер глубоко вздохнул и, словно актер на сцене, сделал эффектную паузу.
      – Почему вы хотите, чтобы этим занялся я? – спросил наконец Хантер.
      – Потому что вы знакомы с мужчиной, о котором идет речь.
      По спине Хантера пробежал холодок. Он весь подобрался, насторожился и застыл в ожидании.
      – Это Трой Рассел, – тихо произнес Уэссвер.
      Ни один мускул не дрогнул на лице Хантера. Уэссвер чуть было не улыбнулся самодовольно. Реакция была именно такой, какой он ожидал.
      – Я могу продолжить?
      Хантер коротко кивнул. Трой Рассел был человеком, виновным в гибели его сестры Мишель.

      – Мужчина за четырнадцатым столиком наблюдает за тобой.
      Дженни Холлоуэй оторвалась от счета на продукты, который держала в руках, пытаясь понять смысл того, что сказала ее подружка Кэролайн Робертс. Нагруженная блюдами с дымящимися спагетти, та пробиралась по залу, обходя столики с артистизмом балерины.
      – Что ты сказала?
      – Мужчина. За четырнадцатым столом. – Кэролайн кивком головы указала в дальний конец обеденного зала ресторана «Риккардо», имеющего L-образную форму. Эту часть отделяла от остального зала каменная арка. Там стояли квадратные столики, накрытые белыми камчатыми скатертями. Столик, о котором шла речь, находился как раз за углом. Поэтому Дженни не увидела ничего, кроме мерцающих отблесков на каменных стенах, которые отбрасывали горящие на столиках свечи в хрустальных подсвечниках.
      – Верю тебе на слово, потому что четырнадцатый столик мне не видно, – сказала Дженни и направилась в сторону кухни и офисов. Кто-то за ней наблюдает? Последние несколько недель она часто испытывала это странное ощущение, но всякий раз объясняла его взвинченными нервами. Она и впрямь была взбудоражена только что принятым решением относительно денег, которые ей вскоре предстояло получить в свое распоряжение.
      При воспоминании о словах матери, у нее до сих пор на глазах выступали слезы. «Я кое-что сберегла для тебя, Дженива, – прошептала ей Айрис Холлоуэй, лежавшая на больничной койке. – Но деньги эти будут принадлежать тебе только после того, как ты достигнешь тридцати пяти лет. Просто знай, что они у тебя есть, и что я скопила их с любовью». Но Дженни, которая тогда была подростком, одолевал страх перед будущим, ожидавшим ее после неминуемой смерти матери от рака печени, и она тогда была не способна думать ни о чем, кроме собственных страданий. Она плакала злыми слезами и сердилась на мать за то, что та так рано покидает ее, и на отца, чья любовная связь с женщиной, которая была, чуть ли не ровесницей Дженни, и последовавшая вскоре женитьба сделали отца и дочь навсегда чужими друг другу.
      Но сейчас, по прошествии многих лет, Дженни понимала, как мудро, как дальновидно поступила тогда ее мать. Если бы Дженни получила это наследство в ранней юности, она бы, наверное, уже давно растранжирила его по мелочам. Но сейчас, когда у нее подрастал собственный сын, и она приобрела кое-какой жизненный опыт, Дженни решила вложить эти деньги в дело, которым ее семья занималась уже давно, – в ресторанный бизнес.
      Паранойей Дженни не страдала, но, для того чтобы испытывать настороженность, у нее было немало причин.
      – Четырнадцатый столик, конечно, за углом, – настаивала Кэролайн, заглядывая в распахнутую дверь ее офиса, – но ты все-таки пойди и взгляни на этого мужчину. Он так сексапилен!
      Дженни хмыкнула, потом рассмеялась. Очевидно, все было не таким зловещим, как ей показалось. А Кэролайн любого парня с приятной физиономией и мощным телосложением именовала «сексапилом».
      За последние пять лет работы в ресторане «Риккардо» Дженни научилась относиться скептически ко всему, что говорила о мужчинах эта миниатюрная белокурая официантка. Кэролайн вела активный поиск своего суженого, тогда как Дженни прекратила это делать уже несколько лет назад.
      – Ты пожалеешь. Через несколько минут он уйдет, и ты, возможно, разминешься со своей судьбой.
      – Попытаю счастья в другой раз.
      Кэролайн печально покачала головой. Она знала, что Дженни пришлось многое выстрадать от властного и жестокого мужа, после чего ей вообще на мужчин смотреть не хотелось.
      Заметив своего босса, Дженни помахала рукой Альберто Молини, нынешнему владельцу «Риккардо». Кэролайн проворчала:
      – Не делай Альберто единственным мужчиной в своей жизни.
      – Слишком поздно, – усмехнулась Дженни и крикнула толстому Альберто: – Ты мне нужен!
      Услышав это, Кэролайн беспомощно всплеснула руками и отправилась получать новый заказ.
      – Bella! Красавица! – как всегда громко, воскликнул Альберто, потянувшись, чтобы ее обнять.
      Дженни, взглянув на его испачканные мукой руки и фартук и свои черные свитер и юбку, взмолилась:
      – Не смей ко мне прикасаться! Я не могу себе позволить без конца оплачивать счета из химчистки!
      – В таком случае я поцелую тебя на расстоянии, – заявил он и, смачно чмокнув кончики пальцев, послал ей воздушный поцелуй.
      Дженни усмехнулась, Альберто был внуком Риккардо, первого владельца этого популярного в Хьюстоне итальянского ресторана. Пять лет назад, когда Дженни зашла туда в поисках работы, Альберто возвел очи к небу и заявил, что Господь услышал его молитвы. «Ты моя дочь!» – радостно закричал он, обнимая ее, словно она действительно была потерявшимся ребенком, возвратившимся, наконец домой. Смущенная столь неожиданным приемом, она таращила на него глаза, опасаясь подвоха.
      Но она вскоре поняла, что он так же неуемен в проявлении своих чувств во всем остальном. Он был добрым и щедрым, но мог быть требовательным и даже деспотичным, особенно в том, что касалось кухни ресторана «Риккардо».
      И сейчас, вернувшись в свой крошечный офис и вспомнив об этом, Дженни улыбнулась. Она ведь действительно чувствовала себя его дочерью. Он был для нее любящим отцом гораздо больше, чем ее родной папочка. И когда она рассказала ему о своем намерении перебраться в Санта-Фе и открыть там собственный ресторан под названием «Дженива», Альберто попытался остановить ее. Заламывая руки, он уговаривал:
      – Останься со мной. Будь моим партнером. Мы могли бы расширить дело. Не уезжай!
      – Извини, Альберто, – ласково сказала она, – но мне пора уехать из Хьюстона. Пора изменить свою жизнь.
      – На какой пище ты намерена специализироваться? Чем ты будешь кормить?
      – Я планирую выбрать кухню юго-западных штатов, – ответила она, подумав про себя: «И стать конкурентом собственного отца».
      Дженни все еще не была до конца уверена в том, что приняла правильное решение. С годами ее воинственный настрой по отношению к Аллену Холлоуэю не смягчился. Она радовалась, когда Альберто принял ее под свое крылышко, и, хотя вся ее жизнь была связана с отцовскими ресторанами «Ранчо дель соль», именно Альберто по-настоящему научил ее этому бизнесу. Приняв его как своего наставника, она сделала единственно правильный выбор после целой серии ошибок, длинный список которых возглавлял ее бывший муж Трой Рассел.
      Но ей не хотелось сейчас вспоминать о нем. Она вышла замуж за Троя главным образом для того, чтобы не жить с отцом и его глупой, истощенной диетами женой Натали. Однако в результате этого недолго просуществовавшего несчастливого брачного союза она получила один бесценный подарок – сына Роули Он стал смыслом ее жизни, и она надеялась, что переезд в Санта-Фе пойдет на пользу не только ей, но и ему. И сколько бы Альберто ни оплакивал ее решение, она знала, что права.
      Возможно, властный отец не одобрит ее переезда из Хьюстона, но ей это было безразлично. Она все равно редко с ним виделась. Насколько Альберто был добрым и щедрым, настолько ее родной отец – холодным и эгоистичным. К счастью или к несчастью – в зависимости от того, под каким углом посмотреть на это, – Дженни в последнее время старалась по возможности не общаться с отцом. После смерти матери и повторной женитьбы Аллена Дженни перестала быть папенькиной дочкой. Она также покончила с ролью послушной жены Троя. Теперь она была тридцатипятилетней разведенной матерью, которая стояла на пороге больших перемен.
      Увидев счет за доставленные продукты, о котором она чуть не позабыла, Дженни открыла дверь и выглянула из офиса. Альберто сразу же заметил ее и крикнул свое обычное: bella! Она рассмеялась. Эта комическая сценка разыгрывалась ежедневно. Все привыкли к ней. Повара и официантки улыбались, глядя на них.
      – Я почти закончила проверку, – сказала ему Дженни, тыча пальцем в счет, испещренный вопросительными знаками и другими пометками. В счетах на доставленные продукты неизменно обнаруживалась куча ошибок. И это не потому, что люди из фирмы «Гейнз продьюс» пытались намеренно обсчитать Альберто: просто в этой компании, тоже частной, вечно происходили какие-то изменения. Если бы Дженни сама принимала решения, то давно бы сменила поставщиков, но Альберто упрямо хранил верность этой фирме. Их, видите ли, связывала старая дружба. Поэтому он махнул рукой на неудобства и мирился с их беспорядочным графиком поставок и ошибками в документах, а Дженни приходилось подчищать за ними все недоделки. В своем собственном ресторане Дженни, среди прочего, была намерена более четко организовать эту работу.
      – Хорошо, очень хорошо, – пробормотал Альберто, не отрывая глаз от рагу по-тоскански, которое очень напоминало то, чем фаршируют индейку в День благодарения, но на вкус, по мнению Дженни, было божественным. Его готовил недавно принятый на работу молодой повар.
      Альберто, досадливо поцокав языком, буквально оттолкнул от плиты другого начинающего повара и, игнорируя возмущение остальных работников кухни, принялся громко перечислять все, что этот бедолага сделал неправильно.
      Дженни подмигнула всем присутствующим на кухне. Их физиономии выражали целую гамму чувств – от сочувствия до удовлетворения, но все они с уважением относились к маниакальной требовательности Альберто к качеству пищи. Надо было либо научиться работать как следует, либо уйти. Компромиссы в «Риккардо» не признавались.
      Снова усаживаясь на рабочем месте, Дженни прислушалась к знакомому скрипу старого, потрепанного кресла, которое она лично добавила к меблировке тесного офиса. Если уж ей суждено приводить в порядок финансовые документы, то она предпочитала делать это, устроившись с комфортом. Пусть даже Альберто не было до этого дела, Дженни тщательно довела до конца проверку счетов.
      Она умела работать. Ведь она выросла в этом бизнесе, а рестораны «Ранчо дель соль» были одними из самых удачливых. Конечно, успеху способствовали деловая хватка Аллена Холлоуэя и прочная финансовая основа, но и Дженни была способной ученицей. Отец всегда планировал возложить на нее управление бизнесом, по крайней мере, так он говорил. Но потом все изменилось, и Дженни перестала с обожанием относиться к отцу.
      Кэролайн снова вбежала на кухню, по пути заглянув в открытую дверь офиса Дженни.
      – Ну?
      – Что ты хочешь сказать?
      – Ты видела его?
      – Кого? – переспросила Дженни, поглощенная расчетами заработной платы.
      – Сексапила! Боже милосердный, дорогая! Ты даже не взглянула? Или ты решила полностью игнорировать существование лиц противоположного пола? Что нужно, чтобы привлечь твое внимание? Ну, если ты его не хочешь, отдай его мне. А теперь иди! Сию же минуту!
      Дженни попыталась было запротестовать, но Кэролайн, схватив ее за руку, вытащила из кресла и повела через кухню в главный обеденный зал.
      – Иди, – приказала она. – И не упрямься, ведь мне надо работой заниматься.
      – Как он выглядит? – спросила Дженни. – Может быть, я его знаю.
      – Высокий, темноволосый и красивый. Что может быть лучше, дорогая?
      Именно так она описывала друзьям Троя, когда впервые его встретила. Она была вне себя от радости, что этот мужчина старше ее влюбился в нее. Лишь позднее она узнала, что полюбил-то он ее деньги. А затем, познакомилась и с его садистскими наклонностями, граничащими с преступными.
      Она глубоко вздохнула. Но Троя больше не было в ее жизни. Отец откупился от него деньгами, и хотя она этого не одобряла, все же была ему благодарна, особенно когда узнала, что беременна. По условию соглашения, заключенного с ним отцом, Трой больше не должен никогда появляться в ее жизни. А она наверняка знала, что ее бывший муж предпочитает всему остальному деньги.
      – Ну, иди же, Дженни, – начиная сердиться, повторила Кэролайн. – Если ты его упустишь, то со мной, ей-богу, случится истерика.
      Дженни подняла руки, показывая, что сдается.
      – О'кей! – Она энергично кивнула.
      – Давно бы так, – проговорила Кэролайн и вернулась к своим столикам.
      Дженни немного постояла на месте, наслаждаясь запахом чеснока, томатов, базилика и лука и жужжанием голосов в зале, нарушаемым время от времени взрывами смеха. Справа от нее официантка наливала темно-красное кьянти седовласому джентльмену. Почувствовав ее взгляд, тот одобрительно поднял бокал, как будто мысленно произнес тост в ее честь. Направляясь к арке, отделявшей меньшую часть обеденного зала, она замедлила шаг. Ей не хотелось видеть человека, который, возможно, наблюдал за ней. При мысли об этом ей стало не по себе. Мужчины начали проявлять к ней интерес с тех пор, как она стала подростком. Ее синие глаза, непокорные рыжевато-каштановые волосы, которые теперь были собраны на затылке и скреплены черепаховой заколкой, и ее стройная, спортивная фигурка привлекали немало восхищенных взглядов. Однако после развода она редко пользовалась косметикой, а одежду предпочитала неприметную и строгую. Не надо быть психологом, чтобы понять, почему она не хотела, чтобы мужчины интересовались ею. Она была сыта этим по горло.
      Она нерешительно заглянула в малый зал. Потолок и верхняя часть каменных стен узкого помещения были оштукатурены и покрашены в кремовый цвет. С потолка свешивались тяжелые, излишне броские канделябры, хрустальные подвески которых преломляли свет, отражавшийся на серебряных приборах и камчатых скатертях. Зал выглядел гостеприимно, даже уютно, но Дженни непроизвольно вздрогнула. Откуда-то справа от нее раздался мужской голос, и она чуть не вскрикнула от испуга.
      С неслыханным итальянским акцентом голос произнес:
      – Мадам, в этом салате «Капри» не хватает остроты, хотя настоянный на пряностях уксус чувствуется. Я предложил бы использовать другое оливковое масло – с более насыщенным ароматом.
      Дженни открыла рот, поморгала глазами, потом строго взглянула на говорившего. Спрятавшись за меню в кожаном переплете цвета бургундского, за столом сидел темноволосый мужчина, говоривший очень знакомым тенорком. Она протянула руку и пальцем отвела меню от красивой физиономии своего сына Роули. Так, значит, вот какой мужчина наблюдал за ней! У нее словно гора с плеч свалилась.
      – А ты что здесь делаешь? – спросила она, удивленная тем, что он вообще соблаговолил прийти сюда к ней. В свои пятнадцать лет Роули стал сущим наказанием.
      Его синие глаза, так похожие на ее собственные, искрились юмором. Но он напоминал также и своего отца, что заставляло ее сердце сжиматься от страха. Трой был – и, несомненно, остался – порочным садистом. За несколько месяцев, которые они прожили вместе как муж и жена, Дженни стала бояться его, и ей потребовалось собрать в кулак все свое мужество, чтобы уйти от него.
      Последний удар ее гордости нанесли не произнесенные вслух слова отца: «Я тебя предупреждал». Знать, что отец в конечном счете купил ей свободу, было так унизительно, что она старалась даже не вспоминать подробности.
      Но теперь все было позади. Трой остался в прошлом, и хотя иногда Дженни испытывала угрызения совести из-за того, что Роули никогда не встречался со своим отцом, она понимала, что сыну лучше и не знать его.
      – Я сделал кое-какие замечания относительно салата, – сказал Роули, как будто был знатоком итальянской кухни.
      – Звучало очень похоже на Альберто, когда тот чем-то недоволен, – заметила она.
      С Роули последнее время приходилось проявлять осторожность. Настроение у него то и дело менялось: то он был милым и любящим, то вдруг становился угрюмым и неприветливым.
      Сейчас он одарил ее обворожительной улыбкой, в которой было столько жизненной силы и задора, что девочки уже без конца звонили ему по телефону. К сожалению, эта улыбка тоже напомнила ей Троя. Она влюбилась в его красивую внешность, не обратив внимания на духовную незрелость и едва прикрытую порочность своего избранника.
      Отец был с самого начала против ее отношений с Троем. Разумеется, еще и поэтому она развернулась к Трою, как флюгер на ветру.
      – Но это не салат «Капри». В нем нет ни настоянного на пряностях уксуса, ни оливкового масла. Это самый обычный американский овощной салат, приятель. Салат «Капри» готовится из ломтиков томатов, свежего сыра моццарелла и листьев базилика. В последний раз, когда я тебе его приготовила, ты изобразил позывы на рвоту, вызвав своим поведением отвращение у меня и у нашего гостя Бенджамина.
      Роули улыбнулся еще шире:
      – Бенджамину это совершенно безразлично.
      Дженни, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Бенни был соседским псом – лохматой дворнягой, чей хвост, в считанные секунды, начисто сметал все, что стояло на кофейном столике. Дженни всякий раз выгоняла его, но Роули снова впускал радостного пса назад, как только она отворачивалась.
      – Я думала, что сегодня ты будешь вечером у Джэнис и Рика.
      – Сегодня в 15.00 у меня была футбольная тренировка. Рик приходил посмотреть, но потом мне просто захотелось уйти. – Он пожал плечами.
      Судя по всему, Роули в последнее время считал их соседа Рика Фергюссона кем-то вроде отца. Ему давно хотелось быть чьим-нибудь – все равно чьим – сыном. Дженни понимала это желание, но ей очень не хотелось говорить с ним о его настоящем отце. Несколько месяцев назад она обнаружила в личном ящике Роули, где лежала всякая всячина, фотографию Троя. Хотя сын никогда не расспрашивал об отце, он, судя по всему, думал о нем, и Дженни понимала, что недалек тот час, когда ей придется многое объяснить ему.
      Интересно было бы знать, что думает Роули? Ей было известно, что Трой никогда не пытался установить с ним контакт. Нелегкая ситуация для парнишки, отцы друзей которого почти всегда присутствовали на их футбольных матчах, других спортивных соревнованиях и школьных праздниках.
      Она чувствовала, что скрытые эмоции Роули по этому поводу должны были вот-вот вырваться наружу. И она ничего не могла поделать.
      – Я сказал Джэнис, что ты хочешь, чтобы я зашел в ресторан, – проговорил он. – А Альберто разрешил мне заказать все, что пожелаю.
      – Уж этот мне Альберто, – пробормотала она. – Джэнис заедет за тобой или мне придется тебя подвезти?
      – Я умею ходить.
      Дженни даже растерялась. Отсюда до их дома было несколько миль, а автострада с несколькими полосами движения была далеко не самым безопасным местом для пешей прогулки подростка после наступления темноты. Но Роули не хотел, чтобы к нему относились как к ребенку. Он балансировал на пороге превращения в мужчину, и обращаться с ним сейчас приходилось особенно осторожно – словно идешь по лезвию ножа. Одно неверное слово Дженни могло причинить боль им обоим.
      К счастью, пока он, кажется, не делал большой проблемы из переезда в Санта-Фе. Если бы у него сохранилось такое настроение, все остальное встало бы на свои места.
      – Я хочу, чтобы ты поехал домой на машине. Это безопаснее, – сказала она и подняла руку, предупреждая его возражения.
      – Но со мной все будет в порядке.
      – Знаю, но…
      – Ты, видно, совсем мне не доверяешь.
      – Не тебе, – начиная раздражаться, ответила она, – а всем остальным! Разве ты не знаешь, как водят машины в Техасе? Я не смогу работать, если буду знать, что ты идешь домой пешком, один. Это нужно скорее для меня, чем для тебя.
      Роули возмущенно выкатил глаза.
      – Мне не пять лет!
      – Конечно. – Она оглянулась вокруг, не желая, чтобы кто-нибудь услышал эту перепалку. – Мне надо вернуться к работе. Если Джэнис не сможет приехать за тобой, то тебя отвезу я.
      Роули, пылая гневом, спрятался за меню. До этого года они с Роули были близкими друзьями. Другие матери предупреждали ее, что подростки становятся отвратительными в переходном возрасте, но она наивно верила, что Роули, хорошим манерам которого завидовали все родители, перенесет переходный период безболезненно. Она была потрясена происшедшей в нем переменой.
      Вернувшись в офис, Дженни позвонила Джэнис, своей соседке и подруге. Квартира Джэнис и Рика располагалась рядом с жилищем Дженни, на первом этаже по другую сторону уютного двухэтажного дома. Поскольку они были полноправными владельцами Бенни, Дженни относилась к собаке более терпимо, чем могла бы в других обстоятельствах, и Бенни пересекал порог квартиры Холлоуэев так же часто, как и свой собственный.
      – Алло, – услышала она голос несколько запыхавшейся Джэнис на фоне какофонии каких-то звуков.
      – Я не вовремя? – спросила она.
      – Привет, Дженни. Это все близнецы. Они не могут вдвоем играть в настольную игру: Бекки жульничает, а Томми швырнул в нее карточки и игральную кость.
      Семилетние близнецы Джэнис, если верить родителям, тоже переживали переходную фазу развития. Они вели себя так, что Дженни мысленно поздравляла себя: у Роули подобного не наблюдалось. Силы небесные, как, однако, быстро все может измениться!
      – Что-нибудь случилось? – спросила вдруг Джэнис. – Ты на работе?
      – Да, и Роули здесь. Я просто хотела проверить.
      – Он сказал, что ты не будешь возражать, если он туда придет. – Где-то заплакала Бекки. – Дженни, ты не можешь перезвонить? Мне нужно их успокоить, и тогда я смогу поговорить.
      – Ничего. Все в порядке. Спасибо, что приглядываешь за Роули. Я позвоню позднее.
      Она повесила трубку. Дженни становилось все труднее просить Фергюссонов даже о мелких услугах. Их близнецы были сущим наказанием, а старший сын Брендон, ровесник Роули, тоже далеко не пай-мальчик. Некогда хорошо отлаженная система взаимовыручки разваливалась на глазах. Но что ей было делать? Роули вышел из того возраста, когда можно нанять приходящую няню, и был слишком своевольным, чтобы оставлять его одного. «А что я буду делать в Санта-Фе?»
      – Начну все сначала, – громко сказала она, как будто ей действительно задали этот вопрос.
      Ну что ж, может, предстоящие каникулы, которые они проведут вместе, помогут преодолеть трудности переходного периода. Друзья пригласили ее с сыном провести отпуск вместе с ними на арендованной вилле в Пуэрто-Валларте. Роскошная вилла была расположена на склоне горы, и добраться до нее можно лишь по извилистой каменистой дороге, но обслуживающий персонал включал повара, горничных и садовников. На вилле было восемь спален, столько же ванных комнат и бассейн овальной формы, а от открывающегося вида перехватывало дыхание. Кроме того, на целую неделю в их распоряжение предоставлялся джип.
      Самое подходящее время для укрепления семейных отношений. Для того, чтобы поразвлечься. Чтобы снова поставить все на свои места.
      Возвратившись к сыну, она увидела, что он с аппетитом поглощает равиоли и итальянские сосиски. Он искоса взглянул на нее.
      – Я позвонила Джэнис, но она выступает в роли арбитра в матче между близнецами. – Роули понимающе хмыкнул, и это воодушевило Дженни. – Я сама отвезу тебя домой. Я все равно собираюсь уходить. – Поскольку это была наглая ложь, Дженни мысленно сложила пальцы крестиком.
      – Я могу и пешком дойти. У меня ведь есть ноги.
      – Не будем пререкаться.
      – Когда ты перестанешь опекать меня? – Ей хотелось громко расхохотаться.
      – Когда это я тебя опекала?
      – Сейчас!
      – Тсс, – остановила его она. – Альберто угостил тебя бесплатным ужином, потому что ты ему нравишься. Веди себя как следует в его ресторане.
      – Я веду себя нормально. Кстати, Ромео сказал, что не допустит, чтобы я голодал. Он настоял, чтобы я заказал две сосиски.
      Ромео было прозвище, которое Роули дал Альберто. Он был свидетелем того, как Альберто оттачивает свое итальянское обаяние на одиноких женщинах, частенько заходивших в его ресторан. Его бессовестный флирт бесконечно забавлял Роули, хотя и Дженни, и посетительницы, с которыми он флиртовал, понимали, что все это только шутка.
      – Он тебя любит, – сказала Дженни.
      – Знаю, – улыбнулся Роули.
      – Перестань эксплуатировать его доброту. Я не шучу.
      На сей раз Роули не возражал. У Дженни появилась надежда, что не все потеряно. Он просто не понимал, что еще не взрослый, и приходилось время от времени напоминать ему об этом.
      Она оглянулась через плечо. Осталось еще сделать массу дел. Сможет ли она уехать пораньше? Возможно. Но при условии, что завтра, в воскресенье, она приедет сюда на несколько часиков и поработает. Завтра ее день рождения.
      – Я буду готова, как только ты закончишь, – произнесла она тоном, не допускающим возражений.
      Он кивнул. Дженни поразилась, когда он без малейших усилий засунул в рот половину итальянской сосиски. Она направилась в сторону кухни и снова почувствовала, как по спине пробежал холодок. Что с ней такое? Она никогда раньше не была подвержена пустым страхам.
      Подойдя к Альберто, она с сожалением сказала:
      – Мне придется уйти. Нужно отвезти сына домой, и, кажется, нам с ним надо побыть вместе некоторое время. – Она погрозила Альберто пальцем. – А тебе не стоит позволять ему вить из себя веревки.
      – Он мне как внук. Все, что я имею, принадлежит ему. – Огоньки, мерцавшие в глубине темных глаз Альберто, выдавали его с головой: он был абсолютно неисправим.
      Дженни строго взглянула на него.
      – Мальчика надо хорошо кормить. Чтобы он был сильным. – Альберто вздернул подбородок и поиграл бицепсами. – Чтобы он стал мужчиной и заботился о своей мамочке.
      – Ну, довольно, – пробормотала Дженни.
      Альберто рассмеялся, и Дженни покачала головой. С ним было бесполезно спорить. Между ним и Роули существовало негласное соглашение – мужской пакт, и с этим она не могла ничего поделать.
      Пять минут спустя Дженни с пачкой документов в руках вышла из офиса и на минутку задержалась на кухне – в сердце ресторана. Мимо проносили дымящиеся блюда кальмаров и морских гребешков в чесночном соусе. Она любила все эти аппетитные запахи и соблазнительные названия блюд. Настоящий праздник для обоняния!
      Скоро, совсем скоро будет все это и у нее в «Джениве». Она уже наняла потрясающую повариху, которая с нетерпением ждала окончания ремонтных работ в помещении ресторана, чтобы приступить к работе. Дженни остановила свой выбор на Санта-Фе в основном из-за Глории. Наполовину хопи, наполовину мексиканка, Глория была кудесницей на кухне. Она родилась и выросла в Санта-Фе. Подобно Альберто, она отличалась строгостью, но ее стремление к совершенству было направлено на блюда, приготовление которых требовало высокого профессионализма. Когда-то она работала у отца Дженни, который попытался заставить ее подчиняться шаблону, принятому в «Ранчо дель соль», и это было его роковой ошибкой. С самого начала, когда они сталкивались, летели искры. Да что там искры – извержение вулкана! Поэтому Глория сначала категорически отказалась работать на еще одного Холлоуэя. Когда же Дженни объяснила ей свои отношения с отцом, эта женщина подписала контракт с лихим росчерком, радуясь, что может натянуть нос человеку, который, по ее мнению, «ни черта не смыслил в еде».
      Дженни снова мысленно улыбнулась. Через несколько недель они с Глорией будут заняты по горло, но сейчас впереди была поездка в Пуэрто-Валларту. И Дженни планировала использовать ее также и для того, чтобы ознакомиться с местной кухней. Если там обнаружится что-нибудь интересное в использовании пряностей или оформлении блюд, она непременно уговорит Глорию перенять опыт.
      По крайней мере, так она предполагала.
      Альберто тем временем наблюдал за работой повара, которому только что дал нагоняй. Молодой человек, судя по всему, был готов взорваться. Но Альберто на сей раз, придержал язык. Он отведет душу потом, а не сейчас, когда на плите что-то кипело в котлах и шипело на глубоких сковородках.
      Дженни сказала:
      – В любое время, когда тебе потребуется, чтобы наш лишний клиент помыл посуду за свой бесплатный ужин, не стесняйся поставить его к раковине.
      – Ах, bella, ты слишком жестока! – воскликнул Альберто, отходя от повара. Мир был восстановлен, хотя бы на некоторое время. – Он такой худенький. Ему необходимо есть мои макароны, чтобы нарастить крепкие мускулы.
      – Почему это ты похлопываешь себя по животу, когда говоришь это? – поинтересовалась Дженни.
      – Вы все смеетесь надо мной, леди.
      Ласково потрепав ее по подбородку, он ушел. Дженни затворила дверь офиса и заперла ее. Наконец-то она уходит… В главном обеденном зале ее перехватила Кэролайн.
      – Ты видела его?
      – Да, – улыбнулась она подруге. – Он действительно очень красив. Возможно, немного молод, но, если подумать, имеет ли значение разница в каких-нибудь двадцать лет?
      – О ком ты говоришь?
      – О Роули, конечно. Я его видела, и ему еще попадет за это. Нельзя являться сюда и ужинать бесплатно только лишь потому, что я здесь работаю. А он делает это систематически.
      – Роули?
      – Да, Роули… – Дженни недоговорила. Она вдруг, вздрогнув, заметила, что ее сына нет за четырнадцатым столом, а сидит он за столом одиннадцатым.
      – Я не о нем! Ты ошиблась. Это классный мужик, – заявила Кэролайн. – Иди, посмотри еще раз! Может, он пока не ушел. Я хочу, чтобы ты на него взглянула. Он так смотрел на тебя… С ума сойти можно! А когда я принимала у него заказ, а ты как раз проходила мимо, он думал, что я не замечаю, а сам глаз с тебя не сводил, словно изучал тебя.
      – Вот как? – Кэролайн кивнула.
      – Он как будто мысленно составлял твой портрет. Удивительно, что ты этого не почувствовала.
      – Ты меня пугаешь, Кэролайн.
      – Ах нет, нет. Он делал это по-хорошему. Я бы не возражала, если бы он, таким образом, разглядывал меня.
      – Ну что ж, мы с тобой по-разному смотрим на вещи.
      – Он очень сексапилен. Это я могу сказать с уверенностью. Сама посмотри. Столик номер четырнадцать.
      Дженни, встревожившись, еще раз медленно приблизилась к каменной арке. Взгляд ее скользнул от столика Роули к четырнадцатому столику. Сердце у нее билось учащенно, дыхание стало прерывистым. За столиком никого не было. Зря волновалась.
      – Ну, живо, – сказала она сыну, окидывая взглядом малый зал, чтобы успокоиться окончательно. – Пора домой.
 
      Узкий желтый серп луны поднялся над лесом коммерческих зданий, проводами и парковками, назойливо напоминающими об урбанизации. Хантер ждал в джипе напротив входа в «Риккардо». Он устал. Он без остановок проехал всю дорогу от Санта-Фе до Хьюстона и с тех пор спал мало, лежа на жесткой постели в мотеле и глядя в потолок.
      Но его усталость была связана не только с этим: она прочно поселилась в нем, будучи результатом утраченных надежд. За последние шесть лет работы в Санта-Фе ему удалось преодолеть ее, но с тех пор как Джозеф Уэссвер вновь заговорил о Трое, она возвратилась с новой силой. Часть его существа все еще хотела добраться до Рассела, и надежда эта не желала умирать, сколько бы он ни напоминал себе об отсутствии доказательств, хотя думать об этом было горько. В том, что Трой Рассел убил Мишель Калгари, не было сомнений, как если бы он приставил пистолет к ее виску и нажал на спусковой крючок. Тот факт, что Мишель прыгнула с крыши своего десятиэтажного многоквартирного дома возле бульвара Ла-Сьенега в Лос-Анджелесе, не играл для Хантера никакой роли. Он знал, что это произошло по вине Рассела, и из-за этого потерял свою работу в департаменте полиции Лос-Анджелеса.
      Он не смог никого убедить в том, что Мишель, которая боялась высоты, никогда не избрала бы такой путь, если бы надумала уйти из жизни. Трой Рассел столкнул ее с крыши этого здания после жестокого морального и физического надругательства над ней в течение нескольких лет. Таково было мнение Хантера. Однако того, что она собиралась оставить его, что она призналась во всем Хантеру и сказала, что готова дать свидетельские показания против Троя, лишь бы посадить его за решетку, оказалось недостаточно, чтобы доказать, что этот человек был в тот день с ней на крыше.
      Но Хантер-то был уверен…
      Он закрыл глаза, почувствовав, как его охватывает знакомая тоска. Он перегорел. Утратил энтузиазм. В Санта-Фе он несколько восстановился, но когда доходило до дела, весь запал пропадал.
      Однако он пообещал следить за дочерью Холлоуэя. Быть ее телохранителем. Защитить ее от Троя Рассела, ее бывшего мужа.
      Это, по крайней мере, его все еще вдохновляло.
      Вздохнув, Хантер вспомнил о разговоре с Уэссвером и последующей встрече с самим Холлоуэем. Он многое узнал о Холлоуэе и о его дочери, а также об их отношениях с человеком, отдать которого в руки правосудия Хантеру хотелось больше всего на свете. Поэтому он согласился охранять Дженни и сразу же узнал, что ей ничего не известно ни о плане Аллена Холлоуэя, ни об опасности, которая ее подстерегала.
      – Она не одобрит моего вмешательства, – сказал ему Ален Холлоуэй. – Если упомянешь мое имя, она тебя и близко к себе не подпустит. Но мне нужно, чтобы ты находился рядом с ней. Тем более сейчас, когда Рассел что-то затевает. Этот человек – кровожадный маньяк, и сейчас он хочет заполучить мою дочь больше, чем деньги.
      – Он сам так сказал? – спросил Хантер.
      – Нет. Он заявил, что хочет повысить ставку. Получить еще денег. Но если бы все ограничилось только этим, я с радостью заплатил бы ему. Это меня не волнует. Однако все не так просто. Возможно, он узнал о мальчике. Не уверен, что Дженни удалось так долго хранить это в глубокой тайне. Ведь Троя с момента развода не было в Техасе, а теперь он появился. Позвонил мне из Варвика, а это недешево. Он живет по высшему разряду. Ему это нужно, чтобы заводить знакомства с женщинами.
      Слова Холлоуэя кололи Хантера как иголки. Мишель влюбилась в Троя Рассела за его красивую внешность, обаяние и умение швырять деньги. Деньги Холлоуэя.
      – Я хочу, чтобы она была в безопасности. Примерно через неделю она улетает в Пуэрто-Валларту. Возьми… – Он перекинул ему авиабилет. – Держись поблизости от нее. Лучше уж я заплачу тебе, чем этому Расселу, – с чувством произнес он.
      И вот он здесь. Следит за ней. Приступил к работе сразу же после встречи с ее отцом. Но делал он это не из-за денег, а ради Мишель, самого себя и, конечно, ради ее безопасности. Ему пришлось углубиться в жизнь Дженни. Он долго сидел в машине перед ее домом, после того как в квартире погас свет. То, что началось как работа, быстро превращалось в одержимость. И он испытывал нечто вроде облегчения после изнурительного труда.
      Как ни глупо это могло показаться, но он был рад возможности на чем-то сосредоточиться. Получить какую-то цель. Уволившись из полиции Санта-Фе, он укрылся на своем пыльном крошечном ранчо, что в то время казалось равносильным признанию собственного поражения, однако не смог заниматься ничем другим.
      Чьи-то голоса вывели его из состояния задумчивости. Да, это была она. Выйдя из служебного входа ресторана «Риккардо», она направилась к своей машине рядом с длинноногим подростком. Он сразу узнал ее. Дженива Холлоуэй-Рассел, хотя фамилию мужа она опустила еще до окончательного развода. Парнишка был ее сыном, Роули Холлоуэем. Очевидно, отцовской фамилии Рассел он тоже не носил. С точки зрения Хантера, это было хорошим признаком.
      Он наблюдал, как она вместе с мальчиком подошла к синему седану «вольво». Повернув ключ зажигания, он выждал, пока она почти скрылась из виду, и только потом влился в транспортный поток позади ее машины. Когда она свернула на парковку возле своего многоквартирного дома, он проехал мимо, обогнул квартал, потом вернулся как раз в то время, когда в хозяйской спальне включили свет. Он припарковался на противоположной стороне улицы и выключил двигатель.
      В здании, где находилась ее квартира, было всего два этажа. Здесь если человек упадет с крыши, то сможет выжить, мрачно подумал он.
      Мимо проехала машина. Она сбросила газ, медленно проползла примерно полтора квартала, потом прибавила скорость. Хантер запомнил номерные знаки, но, похоже, машина была взята напрокат. Больше она не возвращалась, но он на всякий случай записал номера. Возможно, в ту ночь не он один вел наблюдение.
      В конце концов, свет в ее спальне погас. Устроившись поудобнее на сиденье, Хантер крепко заснул. Время шло, и ничего не происходило. Как только забрезжил рассвет, он включил двигатель джипа и отправился в свою холодную комнату в мотеле, расположенном на краю петли, которую делала автострада, опоясывающая центр Хьюстона. Стоя посреди комнаты, он принюхался к запаху плесени и нежилого помещения. На мгновение ему захотелось вернуться к себе и побыть в одиночестве.
      Хорошо бы завести собаку. Хантер удивился, что такая несвойственная ему нормальная мысль взбрела на ум.
      Включив настольную лампу, он взглянул на проездные документы, выписанные на его имя. Рядом с авиабилетом лежал яркий буклет, рекламирующий отель «Роза».
      – Он расположен на берегу залива, – сказал ему Холлоуэй. – Там есть ресторан и бар на открытом воздухе. Черепичная крыша. Великолепная, настоящая мексиканская кухня. Дженни наверняка пожелает ознакомиться с этой кухней. Она намерена стать владелицей ресторана и, насколько мне известно, оборудует помещение для него в Санта-Фе. Стоит побродить вокруг отеля – и обязательно, в конце концов, столкнешься с ней. Туда непременно заходит каждый.
      Из всего сказанного Хантер отреагировал на одно:
      – В Санта-Фе?
      – Вы с ней будете почти соседями, – сказал Аллен, неодобрительно фыркнув. – Она открывает ресторан на одной из этих облюбованных богемой маленьких улочек, на которых расположены художественные галереи. Он будет называться «Дженива». В честь ее бабушки, имя которой она носит. Да, я знаю о ней гораздо больше, чем она думает, но хочу, чтобы ты узнал еще больше.
      Хантер смотрел на буклет и авиабилет. Во всей этой затее была таинственность, которая в обычных условиях ему бы не понравилась. Но Аллен намерен был остановить Троя.
      А Хантер хотел этого больше всего на свете.

      Еще остается сделать так много дел…
      Дженни вычеркнула один пункт из перечня и внимательно посмотрела на остающиеся двадцать с небольшим. Через неделю она уедет в Пуэрто-Валларту, и времени было в обрез.
      Пульсирующий ритм, доносившийся из микрофонов в комнате Роули, сотрясал дом так, что силу его можно было измерить разве что по шкале Рихтера. Пройдя по коридору, она громко постучала в его дверь.
      – Роули! Роули!
      Она не сомневалась, что ее невозможно услышать. Различить что-нибудь среди этой ужасной какофонии звуков смог бы, пожалуй, только дикий зверь. Она стучала, пока не заболела рука, потом повернула ручку и приоткрыла дверь.
      – Эй! – возмущенно завопил Роули. – Разве я не имею права на личную жизнь?
      – Не имеешь, если от твоей музыки чуть не снесло половину Хьюстона. – Она подошла к установке и наощупь уменьшила звук. – Существуют определенные правила. Не я их устанавливаю. Я всего лишь подчиняюсь им, потому что подписала договор об аренде, в котором они перечислены. И я совсем не хочу, чтобы нас выгнали отсюда за две недели до нашего отъезда.
      Бенни тявкнул в ответ с другой стороны комнаты. Он подбежал к ней и запрыгал вокруг, пачкая грязными лапами ее хлопчатобумажную рубашку.
      Ее охватило отчаяние, она с трудом сдержала гнев. Схватив Бенни за ошейник, она с трудом выволокла грязного пса за дверь и вытолкала его на площадку перед дверью, от которой шла лестница на улицу. Пес немедленно попытался проникнуть назад, но Дженни сдвинула ноги и преградила ему путь.
      – Убирайся домой, ради всего святого! – крикнула она.
      Несколько мгновений спустя она захлопнула дверь и вернулась в комнату Роули. Звук теперь чуть-чуть поубавился, по крайней мере, от него не лопались барабанные перепонки.
      – На ковре остались грязные следы. Прошу тебя оттереть их, – сказала она таким тоном, который грозил дальнейшими санкциями в случае невыполнения ее требования.
      Тихо закрыв за собой дверь, Дженни тяжело вздохнула. Тот еще день рождения, получается, подумала она. Она вспомнила о своем наследстве, которое будет завтра переведено на ее счет, и удивилась, что этот факт почему-то ее совсем не радует. Ей хотелось одного: сесть и заплакать.
      Роули не вспомнил о том, что сегодня ее день рождения.
      Чему удивляться? Она об этом не упоминала. А подростки, как известно, думают только о себе. Неужели и она была такой же в его возрасте? И была настолько поглощена собой, что даже не помнила дней рождения своих родителей? Нет. День рождения матери она всегда помнила. Это было для нее важно.
      Оттирая следы, оставленные лапами Бенни на ее рубашке и брюках, она вспоминала о прошлом. В памяти всплыла долгая болезнь матери. Казалось, что это длилось целую вечность. Она то сердилась на мать, то впадала в отчаяние. Айрис Холлоуэй тихо отошла в мир иной, когда Дженни была на пороге юности. Она делала вид, что стоически переносит смерть матери, хотя по ночам в одиночестве плакала горькими слезами в тишине своей комнаты.
      Ее некогда тесная связь с отцом закончилась примерно в то же время. Через четыре месяца после смерти Айрис он женился на Натали, которой на момент бракосочетания едва исполнился двадцать один год. Остальные годы обучения в средней школе прошли как в тумане, и только после встречи с Троем Расселом время обрело подобие реальности.
      Какая ошибка! В восемнадцать лет она сбежала с ним и провела шесть несчастных месяцев в браке, расторгнуть который ее отец пытался всеми доступными легальными средствами. Она, наконец, ушла от Троя, после того как он швырнул ее о стену с такой силой, что едва не пробил ее насквозь.
      Она запретила себе вспоминать дальше, с трудом сдержав охватившую ее дрожь. За последние пятнадцать лет она своими руками создала жизнь для себя и Роули и редко вспоминала о тех черных днях. Она прошла сквозь огонь и вышла из него лишь слегка обожженной. Можно считать, что ей повезло больше, чем другим.
      Отбросив мысли о прошлом, Дженни решительно отправилась на поиски чистящего средства для ковров. Можно было сколько угодно требовать, чтобы Роули сделал уборку, но, чтобы достичь результатов, приходилось без конца напоминать ему об этом. Иногда, чтобы не затевать эту войну, она предпочитала сделать все сама.
      Оттерев с ковра в холле самые заметные следы собачьих лап, она поставила на краешек кухонного стола синюю банку с чистящим средством и решила заварить себе чашечку чая. Несомненно, она совершала кучу ошибок, когда была подростком, но никогда не была такой демонстративно непослушной, как ее сын. Было ли это потому, что он мальчик, или время теперь другое, или просто так распорядилась судьба? Как бы то ни было, но сегодня Роули очень громко демонстрировал свою непокорность.
      На нее снова нахлынули воспоминания. В то лето, когда она окончила среднюю школу и должна была готовиться к поступлению в колледж, она впервые встретилась с Троем. Все ее мысли тогда были заняты тем, что она увидела, как Натали и отец держатся за руки; что Натали по-девчоночьи завизжала, когда отец купил ей бриллиантовое колье; что Натали учится играть в теннис с личным тренером, который неприлично подмигивал Дженни всякий раз, когда она проходила мимо. Все это вызывало протест, и Дженни часами бесцельно кружила по городу в своем голубом «Мерседесе», желая, чтобы что-нибудь произошло.
      Растерянная, злая, не знающая, как найти выход из создавшейся ситуации, она буквально врезалась в его потрепанный «Додж». Трой только что припарковал машину на частной автостоянке, отведенной для элитной клиентуры хьюстонского ресторана «Ранчо дель соль». Дженни столкнулась с ним нечаянно. Просто ее внимание было отвлечено мрачными мыслями, и она, нажав ногой на акселератор вместо тормоза, врезалась сзади в его машину. Ужас на его лице выглядел почти комично, и Дженни, выскочив из машины, принялась извиняться, но скоро выдохлась, потому что он не проронил ни полслова.
      – Извините, – сказала она в сотый раз. – Я за все заплачу.
      – Пустяки, – наконец ответил он. – Мне не следовало ставить машину на вашу автостоянку.
      – Ах нет! – запротестовала Дженни, принимая всю вину на себя. – Это я во всем виновата. Зайдем в дом. Я сообщу вам данные моей страховой компании…
      Так Трой был представлен Аллену. Дженни по детской привычке позволила отцу утрясти все детали. Оказалось, что Трой ищет работу. Он получил степень в области бизнеса в Беркли, по крайней мере, так он утверждал, и хотел найти работу в управлении ресторанным бизнесом. Все это было ложью, но в подтверждение своих слов он извлек множество фальшивых документов, и Аллен, радуясь тому, что так легко уладил инцидент, в котором была виновата его дочь, тут же принял Троя на работу.
      И Трой принялся разыгрывать роль всеобщего любимца. Даже в разгар хьюстонской жары он умудрялся оставаться невозмутимым. Дженни восхищалась этой его чертой и только позднее научилась не доверять ей. Кто-то когда-то сказал, что существуют два типа людей, склонных к жестокому обращению с себе подобными: первые впадают в дикую ярость и становятся опасными, потому что теряют контроль над собой, тогда как у вторых даже сердцебиение фактически замедляется в предвкушении физической борьбы. Внешне они спокойны и холодны, но обладают быстротой и силой Реакции кобры. Таков был Трой.
      Она преклонялась перед ним, хотя Аллен этого не одобрял. А когда изумленный отец случайно застал их в объятиях друг друга, он лишь перевел взгляд с одного на другого, а она поняла, что нашла оружие против отца.
      Аллен отвел ее в свой кабинет и предъявил ультиматум: она должна относиться к Трою Расселу только как к служащему.
      Следующей весной она сбежала с Троем. Первое подозрение, что что-то не так, появилось у нее к концу брачной церемонии, когда Трой, поцеловав молодую жену, посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся. Это была не улыбка любящего молодого мужа. Это была улыбка завоевателя… картежника, который только что сорвал большой куш.
      – Мама!
      Голос Роули вернул ее к реальности. Он стоял у стола и встревожено смотрел на нее, пока ее взгляд не наткнулся на синюю банку с пятновыводителем. Она повернулась назад и достала бумажные полотенца.
      – Вот. Может быть, ты отчистишь следы хотя бы в своей комнате?
      Взяв бумажные полотенца и банку, он спросил:
      – О чем ты сейчас думала?
      – Да так, ни о чем.
      – Да?
      – Просто о работе, которую надо доделать, прежде чем мы отправимся отдыхать.
      Он кивнул.
      – Я зайду к Брендону на несколько минут. После того как сделаю это. – Он показал на пятновыводитель.
      – Подожди. Не уходи.
      – Почему?
      – Ну, мне просто хочется, чтобы ты сегодня побыл дома…
      – Зачем?
      И впрямь – зачем? Чтобы матери запомнился день ее рождения?
      – Сама не знаю. – Она с трудом улыбнулась. – Все в порядке. Желаю хорошо провести время.
      Слезы, которые она сдерживала до сих пор, неожиданно выступили на глаза. Роули в испуге воззрился на нее.
      – Мам…
      – Со мной все в порядке. Я просто устала. – С этими словами она опустилась на один из высоких табуретов, отчаянно пытаясь взять себя в руки.
      Раздался звонок в дверь, и Бенни, все еще сидевший снаружи на пороге, принялся лаять на того, кто стоял за дверью. Роули немедленно помчался на помощь и, приоткрыв дверь, схватил за ошейник Бенни, который попытался прорваться внутрь.
      – Привет, – сказал Роули вновь прибывшему.
      – Здравствуй. С тех пор как мы виделись последний раз, ты вырос на несколько дюймов. Не успеешь оглянуться, как ты будешь искать работу в «Ранчо дель соль»!
      Дженни утерла слезы, встала и удивленно замерла на месте. В дверях стоял ее отец, Аллен Холлоуэй.
      Роули повис на ошейнике Бенни, неловко улыбнувшись.
      – Наверное…
      – Ну, здравствуй, – приветствовала его Дженни, стараясь придать улыбке нежность, которой не испытывала. Отец никогда не приходил в ее дом. Правда, она его не приглашала и даже не подозревала, что он знает, где она живет.
      – Ты намерена пригласить меня войти или я должен целый день ждать снаружи? – спросил Аллен, пытаясь придать разговору шутливый тон, что выглядело так же глупо, как и улыбка Дженни.
      – Конечно, входи. – Она пересекла комнату, и Роули, все еще держа за ошейник Бенни, отступил в сторону. – Что, интересно, привело тебя в наши края?
      На нем были серые брюки, темно-синий клубный пиджак и тенниска, то есть обычная одежда, чтобы провести воскресный день в своем клубе. Если бы Дженни подумала, то сразу же догадалась бы о причине его визита, однако она была всего лишь удивлена тем, что он пришел… и настороженна.
      – Сегодня ведь день твоего рождения, не так ли? – спросил он.
      Роули бросил на мать потрясенный взгляд.
      – Ну да, так оно и есть, – сказала она, подумав, что уж лучше бы Аллен забыл об этом событии, а не Роули.
      – С днем рождения, дорогая! – Он неловко заключил ее в объятия, и Дженни изо всех сил постаралась с чувством обнять его в ответ. Но тут нахлынули воспоминания о других днях рождения и событиях, когда он часами донимал ее разговорами о ее будущем, а она отмалчивалась. Даже после того как Трой исчез из их жизни, он заходил к ней, уговаривал и пытался заставить ее работать вместе с ним. Ее сопротивление, и отказ от всякой финансовой помощи срывали все его планы. Однако сейчас, окинув взглядом разбросанные на кофейном столике журналы и вскрытую корреспонденцию, она поморщилась, мысленно поздравив себя с тем, что выбросила бутылку из-под кьянти, которую они с измученной Джэнис Фергюссон начали несколько дней назад и, наконец, допили вчера вечером. Ей хотелось бы, чтобы отец увидел в ее квартире безупречную чистоту, однако, взглянув на следы грязных лап, она поняла, что это безнадежно. Почему это было так важно для нее, она не смогла бы объяснить. Просто важно – и все тут. Ей не хотелось, чтобы он снова завел речь о том, как сильно ей нужна финансовая поддержка.
      – Ну и как ты себя чувствуешь в зрелом возрасте – тридцати пяти лет? – спросил ее Аллен.
      Она чуть усмехнулась. Отец всегда умел сказать ей что-нибудь неприятное.
      – Ровно на тридцать пять лет.
      Он рассмеялся. В зеркале над сервировочным столиком она поймала отображение копны непокорных рыжевато-каштановых волос, которые так и оставались непослушными даже в эпоху шикарных прямых стрижек. Хандра по случаю дня рождения помешала ей даже заколоть их на затылке. Разве трудно было догадаться, что отец непременно появится в этот день? Есть вещи, предопределенные самой судьбой.
      Дженни придержала дверь, пока Роули выводил Бенни на лестничную площадку. Аллен поспешно посторонился, не желая, чтобы светлая шерсть Бенни попала на него, хотя несколько шерстинок все-таки оказались на его брюках. Аллен с отвращением фыркнул, и губы Дженни дрогнули в улыбке.
      – Чья это собака? – спросил он. – Надеюсь, не твоя?
      – Соседская.
      – Мама! – окликнул ее Роули, переминаясь с ноги на ногу.
      – Иди. – Она с улыбкой махнула рукой. – И забери с собой Бенни.
      Роули выскочил за дверь, как будто им выстрелили. Послышались удаляющийся лай Бенни и торопливые шаги Роули.
      – И это все, что он мог сказать своему дедушке? – спросил Аллен.
      – Тебе повезло, что он вообще разговаривает, а не молчит, как случается иногда, – отозвалась Дженни, немедленно бросаясь на защиту сына. Роули мог доводить ее до отчаяния, но не отцу указывать, как ей воспитывать сына.
      Аллен пропустил ее слова мимо ушей.
      – Я принес тебе подарок, – сообщил он, доставая из внутреннего кармана конверт и торжественно протягивая ей. Дженни неохотно взяла его. Открывать ей не хотелось. Она знала, что в нем находится. Деньги. Еще одна взятка для того, чтобы заставить ее вернуться в семейный бизнес. – Ты не собираешься открыть его? – спросил он, осторожно садясь на ее кушетку, на которой могла оказаться собачья шерсть.
      Она уселась напротив него в крашеное кресло-качалку, которое имело обыкновение поскрипывать. Она не была бедной, но в течение нескольких лет экономила, и у нее были на примете более важные вещи, на которые следовало потратить деньги.
      – Я получаю наследство от мамы, – сказала она, держа в руке тяжелый конверт.
      – Знаю. Просто я хотел, чтобы у тебя было достаточно денег.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Мне известно, что ты открываешь ресторан в Санта-Фе, – признался он.
      Дженни почувствовала, как на ее шею набрасывают петлю. Она осторожно открыла конверт. Взглянув на множество нулей в конце суммы, написанной на банковском счете, она сложила его и протянула ему. Он, однако, не взял его.
      – Я ценю это, но не могу принять.
      – Дженива…
      – Нет, – наотрез отказалась она. – А ты, как я вижу, следишь за моими делами?
      – Разумеется. Ведь ты моя дочь.
      – Я прекрасно обойдусь тем, что оставила мне мама и что сэкономила я сама. Этого хватит с избытком.
      – Тебе нужны деньги, – возразил он. – Возьми. А если не вложишь их в бизнес, то сохрани для своего сына. Это подарок ко дню рождения.
      «Это взятка», – хотелось ей сказать. Но она промолчала.
      – Как я понимаю, ты решила назвать свой ресторан «Дженива», – сказал он, игнорируя ее протянутую руку, и Дженни пришлось опустить ее на колени.
      – Не в свою честь, а в честь бабушки.
      – Я так и понял, – чуть заметно улыбнулся он. – В этом бизнесе пробиться нелегко.
      – Я много лет ходила в подмастерьях, – напомнила она.
      – Гм. – Он не спорил. Да и зачем? О том, как Дженни овладевала мастерством, он, вероятно, знал столько же, сколько она сама. Аллен привык работать такими методами.
      – Тебе, конечно, известно, что ресторан будет специализироваться на юго-западной кухне?
      – Да. – Он поднялся и прошелся по комнате. – И я считаю, что ты поступаешь безрассудно. Ты не пожелала работать в «Ранчо дель соль», но спешишь открыть собственный ресторан, не имея понятия о том, как следует управлять такого рода бизнесом. И не говори мне о том, что много лет проработала у этого итальянца. Это не одно и то же.
      – Этот итальянец владеет рестораном «Риккардо», одним из лучших в городе, – холодно отозвалась она. – И у итальянца есть имя: Альберто Молини.
      – Ты не желаешь меня слушать, что бы я ни говорил, – сказал он, не обращая внимания на ее возмущение.
      – Не желаю, если знаю, что ты не прав.
      Он поцокал языком и покачал головой, глядя на нее. Он не любил, когда ему противоречили. Просто терпеть не мог.
      – Я не возьму эти деньги. Спасибо. – Она положила сложенный чек на кофейный столик.
      – Ладно. Тогда я добавлю эту сумму к портфелю ценных бумаг Роули.
      – У Роули нет ценных бумаг.
      – Есть, – скупо улыбнувшись, возразил он. Типичная для отца самонадеянность вызвала раздражение.
      – И сколько же у него на счету?
      – Достаточно, чтобы оплатить его ошибки.
      – И что это, скажи на милость, должно означать? – спросила она, чувствуя, как закипает гнев.
      Он развел руками.
      – Например, чтобы вытащить тебя из этой истории с Троем Расселом, потребовалось немало денег.
      Дженни отпрянула, словно получив пощечину. Отец впервые упрекнул ее за это. Когда все закончилось, он, кажется, испытал не меньшее облегчение, чем она.
      Словно поняв, что он переступил грань дозволенного, Аллен опустил голову.
      – Просто я пытаюсь не дать ему совершить аналогичные ошибки. Мне следовало открыть для тебя собственный счет и позволить тебе некоторую финансовую свободу. Возможно, тогда бы ты не выскочила замуж так рано.
      – Я вышла замуж за Троя не из-за денег! – воскликнула Дженни, взглянув на отца так, словно он спятил. – У моей семьи были деньги. Ты был богат. Из-за этого он и женился на мне!
      – И все же… я хочу обезопасить Роули.
      – О чем ты говоришь? – Почему-то от его слов у нее мурашки пробежали по коже.
      Ей показалось, что Аллен на мгновение растерялся.
      – Твой день рождения – не единственная причина, заставившая меня заехать к тебе.
      – Вот как? – Она насторожилась, почувствовав неладное. Вот они и добрались до сути. Она заранее знала, что ей это не понравится.
      – Кое-что произошло, и надо принять меры, – загадочно произнес он, пригладив ладонью седеющие волосы. – Я знаю, что ты планируешь поездку с друзьями в Пуэрто-Валларту перед отъездом в Санта-Фе. Роули едет с тобой?
      – Да. – Она вся напряглась и застыла в ожидании. Но он, судя по всему, немного расслабился.
      – Это хорошо, очень хорошо. – Он потер ладони и кивнул.
      – Да что случилось?
      – Я просто хотел это уточнить.
      – Нет. Здесь что-то другое. Если ты приехал сюда не для того, чтобы уговаривать меня работать с тобой, значит, у тебя есть другая цель. Откровенно говоря, ты меня пугаешь.
      Аллен пристально посмотрел на нее, а точнее, сквозь нее, словно видел где-то там, вдали, нечто крайне неприятное.
      Дженни стало не по себе. Сердце у нее гулко забилось. «Трой», – мелькнуло в ее сознании в тот самый момент, когда отец произнес:
      – Со мной связался твой бывший муж. – Дженни побледнела.
      – Он явился ко мне, чтобы извиниться. Он утверждает, что хочет загладить зло, которое причинил.
      – Я тебе не верю, – безучастно проговорила она.
      – Но это правда. – Она покачала головой.
      – Я хочу сказать, что не верю, что это происходит на самом деле. Ему не знакомо чувство раскаяния. Он жил в Калифорнии, ведь так? Что он там делал? Чем он действительно там занимался?
      – Я не знаю. – Его сдержанный тон показывал, что они оба чувствовали в этот момент. – Я совсем не верю ему. И не хочу, чтобы он попытался снова проникнуть в твою жизнь.
      – Я тоже.
      – Ты уверена? Однажды ты прислушалась к его лживым уговорам.
      – Я стала старше и умнее.
      – Но он хитер. Когда-то он всех нас одурачил.
      – Ему не удастся повторить это.
      – Ладно, – кивнул он. – Я собирался предложить Роули пожить со мной и Натали.
      Он согласился бы с удовольствием, подумала Дженни, но ничего не сказала.
      – Меня тревожит, что Трой может попытаться установить с ним контакт.
      У Дженни от страха екнуло сердце.
      – Но раньше он никогда не порывался это сделать!
      – Раньше он и не появлялся здесь. Я откупился от этого парня, Дженива. А теперь он имеет наглость появиться снова, чтобы посмеяться нам в лицо. Если бы я мог, я заставил бы арестовать его прямо на месте!
      Дженни бросила взгляд в коридор на закрытую дверь в комнату сына.
      – У Роули совсем другое мнение о Трое, чем у нас.
      – Это потому, что он не знает этого человека, – сказал Аллен. – Оно и лучше, потому что Рассел – преступник.
      – Его никогда не обвиняли в уголовном преступлении, – напомнила Дженни.
      – Однако он преступник, – повторил Аллен. К ее удивлению, он подошел к ней и взял ее за руку. – Я никогда его не прощу.
      Дженни судорожно глотнула воздух, не желая снова поддаться эмоциям. При мысли, что она вновь увидит Троя, ее бросило в дрожь. Во всех подробностях о его физических и моральных издевательствах она отцу не рассказывала, но он умел читать между строк.
      – Снова встретить Троя мне действительно очень не хотелось бы.
      – Этот сукин сын имеет наглость улыбаться мне и протягивать руку, словно мы с ним старые друзья. – Аллен выпятил челюсть. – Я ему руки не подал.
      У Дженни промелькнуло воспоминание. Трой дважды ударил ее тыльной стороной руки с такой силой, что она отлетела в другой конец комнаты. Оба раза он бил ее без всякого повода, и она была поражена мощью ударов, которые он, казалось, наносил без всяких усилий. Она потом в течение нескольких недель пряталась от людей, ожидая, пока пройдут синяки. Почему она никому не сказала об этом, она и сама не могла объяснить. Но даже теперь ей не хотелось говорить о тех днях.
      Она была очень наивной. Но Трой за несколько месяцев развеял все ее девичьи мечты о благородных рыцарях. Ее иллюзии исчезли так же быстро, как и узы ее брака.
      – Как ты думаешь, что ему действительно нужно? – спросила она каким-то странным голосом.
      У него задвигались желваки на скулах, и, помолчав, он ответил:
      – Не знаю.
      Второй раз Трой ударил ее, когда она только что узнала о Роули. Она так и не сказала ему о своей беременности. И когда отец в очередной раз явился к ней, чтобы уговорить оставить Троя, она с благодарностью согласилась. Она никогда не рассказывала отцу обо всех причинах, но Ален был из тех людей, которые и без слов все понимают.
      – Я не стану об этом думать, пока буду отдыхать в Пуэрто-Валларте, – сказала Дженни, рассуждая вслух. – А потом пробуду здесь всего несколько дней перед отъездом в Санта-Фе.
      – Я никогда не предполагал, что буду рад твоему отъезду из Хьюстона, но сейчас я доволен. – Отец взглянул на нее. – Это не означает, что я считаю, будто ты добьешься успеха в ресторанном бизнесе.
      – Боже упаси меня от такой мысли, – сказала Дженни, насмешливо приподняв бровь, чем заслужила редко появлявшуюся на лице отца улыбку.
      – Возьми эти деньги, – сказал он, собираясь уходить, когда Дженни протянула руку к сложенному чеку. – Пожалуйста.
      Поскольку Дженни в жизни не слышала от него слова «пожалуйста», ее рука замерла в воздухе.
      – Я принял кое-какие меры для твоей безопасности, – добавил он.
      – Как это понимать? – настороженно спросила она. Помедлив мгновение, он сказал:
      – Я нанял человека, который наведет о нем справки. Проверит, чем он занимался все эти годы. Я хочу знать, что у него на уме.
      Дженни глубоко вздохнула:
      – Я тоже.
      – Ну, с днем рождения, дорогая, – сказал он с чуть грубоватой интонацией.
      – Спасибо. – Она чуть не добавила «папа», но так и не позволила себе такой нежности.
      – Если что-нибудь потребуется, звони.
      – Хорошо.
      – Ты ведь знаешь, что я всегда рад тебе помочь.
      – Да.
      Она закрыла за отцом дверь и, прижавшись к ней спиной, соскользнула на пол. Он всегда готов ей помочь, но любовь ее отца имела свою цену – об этом она не должна забывать. Скорчив гримасу, она решила воспользоваться советом отца и положить деньги на счет Роули. Так ей было легче заставить себя поверить, что она не попала снова под контроль Аллена.
      Скрип открывающейся двери вывел ее из глубокой задумчивости. Она вскочила на ноги и увидела, как ее сын на цыпочках робко крадется в комнату.
      – Что ты делаешь? – спросила она, моргая. – Ты напугал меня до полусмерти.
      – Извини, я пытался… – Он замолчал, не придумав никакого более или менее разумного объяснения. – Дедушка ушел?
      Дедушка… Она снова вздрогнула, подумав, что ситуация быстро выходит из-под ее контроля.
      – Ушел.
      – Мне не очень хотелось разговаривать с ним. – Переминаясь с ноги на ногу, он помолчал, потом торопливо пробормотал: – Вот, – и сунул ей под нос маленький сверток, завернутый в красную бумагу. Упаковка была сделана кое-как – типичная работа пятнадцатилетнего мальчишки. – Извини, что у меня вылетело из головы.
      – Ничего, все в порядке.
      – Но ведь ты никогда не забываешь мой день рождения.
      – Ну, это совсем другое. Я твоя мама.
      Она была безумно тронута вниманием сына и, что греха таить, его чувством вины. Открыв пакет, она обнаружила там колье с гроздью из нескольких розоватых искусственных жемчужин.
      – Какая красота, Роули! – воскликнула она.
      – Это, конечно, пустяк, – сказал он, опустив глаза.
      – Ошибаешься. – Она застегнула на шее цепочку так, что гроздь жемчужинок улеглась в ямочке под горлом. – Это самый красивый подарок из всех, которые я когда-либо получала, – искренне сказала она, и Роули недоверчиво взглянул на нее из-под ресниц.
      – Ты шутишь?
      – Я не стала бы говорить, если бы это было неправдой.
      Она заметила, как он смутился и покраснел. Пробормотав что-то нечленораздельное, он помчался в свою комнату, и вскоре децибелы вновь достигли того уровня, при котором вдребезги разлетается стекло. Однако на сей раз, Дженни не возражала.
      Прикоснувшись рукой к колье, она улыбнулась. Взглянув на часы, она покачала головой, схватила сумочку и выбежала из дома. Нужно было закончить еще кое-какие дела в ресторане, и ей хотелось сделать их поскорее.
      Когда Дженни пришла в ресторан, Альберто был на кухне и, как всегда, распекал младшего повара.
      – Bella! – как обычно, воскликнул он, с чувством прижимая ее к груди. Дженни обняла его в ответ несколько крепче, чем обычно. После встречи с отцом ей еще больше захотелось быть поближе к Альберто… хотя она и уезжала.
      В своем офисе она быстро пробежала глазами список вопросов, касающихся бухгалтерии, которые она оставила на сегодня, но, услышав скрип деревянного кресла, она откинулась на его спинку, охваченная чувством ностальгии. При одной мысли обо всем, что она покидает, у нее слезы навернулись на глаза. Однако она понимала, что слишком долго задержалась здесь. Хотя это было именно то место, где, чувствуя себя в безопасности, она научилась жить своим умом и смогла разобраться в том, что заставило ее в молодости заключить столь неудачный брак.
      Два часа спустя она закрыла дверь офиса и пристально посмотрела на ключ, зажатый в руке. Завтра утром должен был приступить к работе новый бухгалтер, мужчина.
      – Думаю, тебе это понадобится, – сказала она Альберто, отдавая ему ключ, а другой рукой перекидывая через плечо ремешок сумочки.
      – Нет, нет и нет, – страдальчески промолвил он и покачал головой.
      – Меня не будет в течение недели, а когда вернусь, я зайду, чтобы устранить любые недоделки, если они возникнут.
      Сложив руки на животе, он уставился на ключ. У него был такой несчастный вид, что Дженни пришлось отвести глаза, чтобы ее снова не одолели эмоции. Она осторожно вложила ключ в его ладонь и поцеловала его в щеку. Потом убежала поскорее, чтобы им обоим не расплакаться.
      Выйдя из ресторана и нажав кнопку на пульте, она услышала тихий звук отпирающихся замков машины. Подойдя к дверце водителя, она быстро оглянулась вокруг. Она почувствовала на себе чей-то взгляд. Ей стало не по себе.
      Внутри «Вольво» она заперла автоматические запоры, но даже это ее не успокоило. Сердце у нее учащенно билось. Положив руки на руль, она сидела некоторое время не двигаясь, как будто ждала… неизвестно чего.
      Из черного хода «Риккардо» вышли несколько человек. Один из мужчин остановился, чтобы зажечь сигарету. Дженни не отрывала от него взгляда, но он стал спускаться по ступенькам, и она поняла, что это совершенно незнакомый человек. Справа от нее проехала машина и свернула на парковку. Из нее вышла молодая чета с ребенком дошкольного возраста и направилась в ресторан, держа малыша за руки с обеих сторон и, как на качелях, поднимая его вверх по ступеням.
      Никого. Никаких таинственных незнакомцев.
      Дженни включила двигатель и задом выехала со стоянки. По дороге к дому она то и дело поглядывала в зеркало заднего вида, и хотя и не была параноиком, но все-таки сделала лишнюю милю и покружила по окрестностям, прежде чем припарковаться на своем обычном месте возле дома. Она быстро взбежала по ступенькам и вошла в дом.
      – Мама?
      Она чуть не подпрыгнула от неожиданности.
      – Роули! – с облегчением воскликнула она и чуть не рассмеялась, прислонившись спиной к двери.
      – Что случилось? – Он стоял в дверях кухни, с беспокойством глядя на нее.
      – Мне вдруг показалось, что кто-то меня преследует. Не смешно ли?
      Роули кивнул, но тревожное выражение все еще не исчезло с его лица.
      – Я делаю поп-корн. Хочешь?
      – С удовольствием – Она направилась к кушетке, злясь на себя. Одно лишь упоминание имени Троя заставило ее нервничать сверх всякой меры. Для паники нет никаких причин. Даже если он вступит с ней в контакт, она сумеет с этим справиться. Ведь он не демон, а всего лишь человек. Человек с больной психикой, порочный, изломанный, у которого нет сердца, напомнила она себе, усмехнувшись. Но ведь идеальных людей нет.
      – Чему ты улыбаешься? – спросил Роули, шлепаясь на кушетку рядом с ней и ставя перед ней миску с поп-корном.
      – Сама не знаю. Наверное, тому, что испугалась без всякой причины и вела себя глупо. А еще потому, что у меня день рождения и такой потрясающий сын.
      Роули искоса взглянул на нее, словно не понимая, о чем она говорит.
      Дженни наклонилась и поцеловала его в щеку.
      – Я хотел кое о чем спросить тебя, но, возможно, сейчас неподходящее время, – сказал он.
      – Говори… – Ей снова почему-то стало тревожно.
      – Мне обязательно нужно ехать в Пуэрто-Валларту? В весенние каникулы будет работать спортивный лагерь. Я мог бы махнуть туда вместе с Брендоном. И Фергюссоны не прочь, чтобы я пожил у них. Откровенно говоря, мне не хочется отправляться куда-то отдыхать. Через пару недель мы покинем Хьюстон, и это моя последняя возможность побыть с Брендоном. Ты не очень возражаешь? Не могла бы ты поехать в Пуэрто-Валларту со своими друзьями и оставить меня здесь? Я хочу сказать, с Фергюссонами.
      Он так торопился все это облечь в слова, что Дженни оставалось только молчать. Положив назад в миску пригоршню поп-корна, она едва не поддалась желанию высказать все, что думает по этому поводу. Разумеется, она возражает. Конечно, это глупая мысль! И как он может отказываться от такой поездки? Его там все ждут! А здесь где-то поблизости бродит Трой…
      – Ты действительно хочешь этого?
      Он с нетерпением кивнул головой, опасаясь, очевидно, что она ответит отказом. Она и хотела сказать «нет». Еще как хотела!
      – А Джэнис и Рик согласны?
      – Никаких проблем. Можешь им позвонить. Думаю, они ждут твоего звонка.
      Вздохнув, Дженни снова взяла пригоршню маслянистого поп-корна. Пропадите пропадом калории. Она могла съесть целое ведро этой кукурузы.
      – Похоже, мне придется ехать в одиночестве.
      Он неожиданно крепко обнял ее и, перепрыгнув через кушетку, завопил от радости. Потом бросился к телефону.
      – Брендон! – крикнул он – Я могу остаться!
      А Дженни, поморгав глазами, протянула руку за очередной порцией поп-корна.

      Поездка по крутой, извилистой каменистой дороге, ведущей на виллу, вызвала не менее захватывающие ощущения, чем в Диснейленде. Джип, за рулем которого сидела Магда Монтгомери, был всего-навсего грузовичком с брезентовой крышей. Дженни, хватаясь за борта, боялась проломить правой ногой дощатый пол в бесплодной попытке нажать на тормоз. Дух захватывало, когда дорога делала головокружительные виражи всего в каком-нибудь футе от отвесного обрыва, с которого глубоко внизу виднелись оранжевые черепичные крыши других вилл и сверкающие воды Тихого океана.
      – Разве здесь не великолепно? – Магда пыталась перекричать рев мотора.
      – Ве-великоле-лепно! – стараясь не прикусить язык от тряски, отвечала Дженни.
      Одной рукой она придерживала шляпу, другой ухватилась за низкую дверцу. Обычно она не боялась высоты, но и бесшабашным удальством тоже не отличалась, поэтому ей не терпелось скорее приехать на виллу. Она стремилась не думать о причинах, по которым ей не следовало уезжать. Первой из них было решение Роули остаться с Фергюссонами.
      Уже разрешив ему это, она все еще питала надежду убедить его передумать.
      – У нас уже куплены авиабилеты и зарезервированы места на вилле. Они держат для нас комнату.
      Он взглянул на нее огромными синими глазами.
      – Но мне с самого начала не хотелось ехать. Я согласился только для того, чтобы ты была довольна.
      В конце концов, она уступила. Ясно, что все ее доводы, высказанные в последнюю минуту, не дадут результатов. Роули захотелось провести последние несколько дней в Хьюстоне с людьми, которых он привык считать своей второй семьей. Ей следовало бы радоваться, что он не устраивает скандала, отказываясь переезжать. По каким-то не вполне понятным причинам Роули не возражал против переезда в Санта-Фе. И она была благодарна судьбе уже за это.
      – Приехали! – воскликнула Магда. Она нажала на тормоз, до того как сбросила газ, отчего Дженни чуть не вылетела сквозь ветровое стекло.
      Перестав цепляться за шляпку и дверцу, Дженни окинула взглядом оштукатуренное здание. Арочные окна были забраны решетками кованого железа. В цветочных ящиках росла бугенвиллея, усыпанные яркими цветами побеги которой покрывали всю стену. Деревянная дверь, обитая железными полосами, открылась, и на пороге появился муж Магды, Фил, в голубом берете, залихватски сдвинутом набок, который приветствовал их, держа в руках поднос с коктейлем «Маргарита».
      – Добро пожаловать в Пуэрто-Валларту, – нараспев произнес Фил, целуя Дженни в обе щеки.
      – Евро-Фил во всей красе, – фыркнула Магда, обожавшая каждое перевоплощение своего супруга. Фил был прирожденным актером, который по чистой случайности зарабатывал на жизнь, занимаясь недвижимостью в Санта-Фе. Дженни познакомилась с ними в ресторане. Когда супруги Монтгомери бывали в Хьюстоне, они всегда питались в «Риккардо». Подобно Альберто, они неофициально удочерили Дженни и стали ее друзьями. Именно Магда уговорила Дженни перебраться в Санта-Фе. Магда была опытным мастером по изготовлению уникальной бижутерии. В Санта-Фе у нее был свой магазин на Каньон-роуд, знаменитый своими галереями и бутиками. Это она нашла превосходное помещение для ресторана «Дженива» и уговорила Дженни не упускать свой шанс.
      Евро-Фил помог им обеим выбраться из джипа и предложил бокалы с холодным напитком. Подняв бокал с «Маргаритой», Дженни поблагодарила его и решила, что пора выбросить из головы все заботы и наслаждаться мгновением.
      – Как там поживает твой босс? – спросил Фил, доставая из грузовичка ее чемодан.
      – Боюсь, до Альберто окончательно дошло, что я уезжаю, лишь когда я посоветовала ему присматривать за компанией, поставляющей нам продукты. Он принялся причитать и уговаривать, и мне показалось даже, что вполне искренне.
      – Без тебя он разорится, – предсказала Магда.
      – Э-э… нет. Он выживет, – улыбнулась Дженни. – Просто он хочет, чтобы все было так, как его устраивает. Как и любой другой мужчина. Кроме тебя, Евро-Фил.
      – Покорно благодарю, – отозвался Фил.
      Они рассмеялись, переступили порог дома, и Магда повела их по винтовой лестнице в комнату на верхнем этаже, окна которой выходили на залив, видневшийся далеко внизу. Дженни закрыла глаза и глубоко вздохнула. Как приятно забыть обо всех заботах! Может быть, оно и к лучшему, что Роули здесь нет. Она представила себе, как плавает в бассейне, пьет «Маргариту» и абсолютно ничего не делает.
      Когда Магда и Фил ушли, оставив ее чемодан на стуле, Дженни переоделась в купальный костюм и надела ярко-синий саронг, завязав его вокруг талии. Потягивая коктейль, она наблюдала, как солнце медленно опускалось, пока не коснулось линии горизонта. Потом она поспешила вниз, где на стойке, выложенной синей и желтой мексиканской плиткой, уже были сервированы закуски и напитки. На длинном столе, накрытом скатертью, лежали серебряные приборы и стояли бокалы. Откуда-то, вызывая слюноотделение, доносились аппетитные ароматы.
      Фил и Магда, купаясь в лучах солнца, лежали в шезлонгах.
      – Разве это не рай земной?
      – Рай.
      – Остальные еще не вернулись с ознакомительной экскурсии. Ужин будет в восемь.
      Остальными были друзья Магды и Фила, с которыми Дженни не была знакома. Ее пригласили, когда одна пара неожиданно отказалась, и Дженни согласилась не сразу, потому что старалась сократить расходы и сэкономить. Но Магда и Фил предложили ей огромную скидку на том основании, что их друзьям нужно было вернуть только долю в оплате 50 аренды виллы. Условия были слишком хороши, чтобы отказаться. Впоследствии она узнала, что друзья Магды и Фила – две супружеские пары, две одинокие женщины и мужчина.
      Дженни устроилась в шезлонге, опустила голову на подушки и немедленно заснула. Усталость действовала подобно снотворному, и она с трудом вспомнила, где находится, когда ее разбудили возбужденные голоса возвратившихся с экскурсии.
      Том и Элис Симмонз были из Санта-Фе, а Сэм и Керри Брикман – из Далласа, Лайза и Джеки, две одинокие женщины, оказались подругами по колледжу. Все они знали Магду по работе, через общих друзей или каким-то иным путем, но эти сведения сразу же вылетели у Дженни из головы. Единственным одиноким мужчиной был Мэтт Как-его-там, но он, очевидно, был настроен подробнейшим образом обследовать кафе и бары Пуэрто-Валларты и ее ночную жизнь, а поэтому на время отделился от группы. Все они горели желанием сразу же после ужина броситься в вихрь развлечений, а Дженни этого не хотелось.
      – Я так устала, что, пожалуй, не смогу никуда пойти, – сказала Дженни, слова которой вызвали хор протестов.
      – Отдохнешь завтра! – заявила Магда и схватила Дженни за руку, словно опасаясь, что она бросится вон из комнаты и исчезнет. – Сегодня мы все идем танцевать!
      – Вы должны пойти с нами, – поддержала ее то ли Лайза, то ли Джеки. – Будет весело!
      Керри Брикман внесла в уговоры свою лепту:
      – Это нечто вроде гедонистической традиции. Валяйся на солнце целый день и спи. А потом веселись всю ночь напролет.
      – В полночь я превращаюсь в лягушку, – рассмеялась Дженни.
      – Это не беда. Мы ничего не имеем против лягушек. – улыбнулся Том Симмонз. Магда говорила, что он брил голову в знак протеста против облысения. Зато у него были огромные рыжие усы, торчавшие на добрых два дюйма по обе стороны лица.
      Наконец Дженни сдалась. Хотя ее энтузиазм был на нуле, слегка побаливала голова и местами, куда не попало средство против загара, обгорела кожа, она была втиснута в такси, а потом приведена в один из клубов, которых было великое множество вдоль побережья Пуэрто-Валларты. От жары ее голубое хлопчатобумажное платье прилипло к телу и обтягивало ее, словно вторая кожа. Невозможно было повернуться, не потеревшись о чье-нибудь тело. И она почувствовала себя на десяток лет старше, чем нужно, чтобы находить удовольствие от пребывания в толкающейся и орущей толпе.
      Ну и ну! Вот уж действительно поворот на 180 градусов от обязанностей, обременяющих тебя в реальной жизни! Это была еще та вечеринка! Один из обрядов посвящения заключался в том, что выпивалась неразбавленная текила, которую закусывали лаймом и слизанной с собственной руки солью. Ей вдруг вспомнились спокойные ужины с вином в «Риккардо», и то, что она увидела здесь и для чего почувствовала себя несколько староватой, показалось ей просто вздором. Это был рай для молодежи, и будь Роули на шесть лет постарше, он бы здесь почувствовал себя на седьмом небе.
      – Хорошо, что Роули здесь нет! – прокричала Дженни на ухо Магде.
      – Ты так думаешь? Почему?
      – Потому что ему всего пятнадцать, а он бы непременно захотел срочно испытать на себе действие «Маргариты» и мексиканского пива!
      – Его бы, наверное, не обслужили.
      Кого она обманывает? Здесь ведь не старые добрые Соединенные Штаты, и возрастные ограничения такого рода едва ли строго соблюдаются. Как бы то ни было, но она была рада, что Роули предпочел остаться с Фергюссонами, пусть даже ей было страшновато отпускать его от себя, поскольку не было известно о замыслах Троя.
      К одиннадцати часам Дженни дошла до изнеможения. Однако Магда, Фил и остальные не спешили заканчивать вечер. Дженни решила, что, пожалуй, возьмет такси, но, в конце концов, побрела пешком по обочине дороги, наслаждаясь теплым ветерком. Бары в Пуэрто-Валларте закрывались поздно, а некоторые даже с восходом солнца. Дженни подумала о своей одинокой постели на вилле и не стала спешить возвращаться туда. Ей хотелось компании, людей вокруг, пусть даже она и не участвовала бы в их разговоре, лишь бы не оставаться одной.
      Отель неподалеку, арочный вход в который был украшен синей мексиканской плиткой, выглядел очень гостеприимно. Войдя, она оказалась во внутреннем дворике. В черном бархате неба сияли звезды. Глаза всех присутствующих обратились в ее сторону, но она не одарила их вниманием. Отыскав место у стойки бара, она уселась на высокий табурет и взглянула на небо. Вид его, такого прекрасного и спокойного, рассеивал все тревоги.
      В баре было довольно многолюдно, но, к счастью, здесь не громыхала музыка, и не мелькали перед глазами конечности танцоров, как в других ночных клубах. Люди сидели под зонтиками, которые постепенно уносили со столов, потому что, судя по всему, угрозы дождя не было. Дженни заказала минеральной воды, довольная тем, что клиентура здесь была ближе ей по возрасту. «Отель "Роза"», – прочитала она, скосив взгляд на картонную книжицу с бумажными спичками.
      Она случайно забрела в то самое место, которое планировала посетить, чтобы попробовать знаменитую мексиканскую кухню. Улыбнувшись сама себе, она подумала, не заказать ли что-нибудь более экзотическое, чем минералку, и, подумав, раскрыла меню напитков. Интересно, кто в здравом уме мог бы заказать коктейль под названием «Извержение вулкана»? Что-то из рома, табаско и остро-жгучего перца. Она содрогнулась.
      Трое мужчин предлагали купить ей что-нибудь выпить. Каждый раз она в ответ отрицательно качала головой и, наконец, заказала «Корону». Как только пиво с кусочком лайма поставили перед ней, она огляделась вокруг. Поблизости маячили три ее потенциальных ухажера. Этого она не предполагала. Разочарованно вздохнув, она подумала было, не махнуть ли рукой на потерянный вечер и не вернуться ли на такси на виллу.
      Один из ухажеров протиснулся к бару между Дженни и клиентом, сидевшим на табурете рядом с ней. Дженни чуть не застонала. Это был самоуверенный молодой человек, один из тех, кто не сомневается в том, чего хотят женщины. Дженни такие типы всегда раздражали.
      – Часто бываете здесь? – спросил он, улыбаясь, словно фонарь из тыквы с прорезями в виде глаз, носа и рта. Мужчина постарше, сидевший на табурете рядом с Дженни, встал и ушел, с отвращением взглянув на ухажера Дженни.
      – Не часто. – Дженни не хотелось быть приятной собеседницей.
      – Вы из круиза?
      – Нет.
      – Просто приехали погостить?
      – Я отдыхаю здесь с друзьями.
      – Правда? – Он оглянулся вокруг. Он был в неплохой форме, но начал лысеть и постоянно приглаживал ладонью редеющие пряди. Дженни, несмотря на раздражение, стало даже жаль его. Бритая голова Тома показалась ей гораздо более здравомыслящим подходом к решению этой проблемы. – Ну и где же они? – спросил он.
      – Мои друзья немного задержались, – сказала она.
      – Вы должны встретиться здесь?
      – Надеюсь.
      – Не возражаете, если я составлю вам компанию, пока они не появятся?
      Улыбка застыла на ее губах. Ей хотелось крикнуть, чтобы он шел куда подальше.
      – Пожалуйста, – услышала она вместо этого свои слова и, взглянув на собственное отражение в зеркальной стенке бара, вздохнула: «Что я здесь делаю?»
      «Что она, черт возьми, делает?» – спросил себя Хантер, изумляясь наивности женщин. Они подбирают мужчин, как бездомных животных. Вроде этого наполовину облысевшего типа, у которого язык буквально свешивается изо рта.
      А ведь можно было надеяться, что жизнь научила кое-чему Дженни Холлоуэй.
      Допив залпом остатки пива, Хантер вытер губы тыльной стороной руки. Он не ожидал сегодня встретить ее. Он думал, что первый вечер в Пуэрто-Валларте она проведет с друзьями на вилле. Он был здесь уже сутки и успел проехать мимо виллы «Буэна виста», осмотреть окрестности и вернуться в отель. Широко распахнув дверь на балкон, он улегся на двуспальную кровать, прислушиваясь к глухому рокоту океана, и, к своему удивлению, заснул глубоким сном.
      Насколько он понимал, люди в состоянии депрессии иногда спят целыми днями или неделями, не желая вставать и вновь возвращаться к своим проблемам. В то же время он так давно не спал дольше, чем несколько минут подряд, что это могло быть симптомом выздоровления. Скорчив гримасу, Хантер решил, что ему абсолютно безразлично, что это означает. Хорошо еще, что ему не придется рассказывать об этом какому-нибудь психоаналитику.
      Проснувшись, он спустился вниз, чтобы поесть. Аллен Холлоуэй оказался прав насчет здешней кухни. Чилирелленто готовили здесь прекрасно. Подцепив на вилку фаршированный сыром перчик, он внимательно осмотрел его со всех сторон. Недурно! Если Дженни приехала сюда, чтобы разузнать секреты кухни отеля «Роза», он целиком и полностью поддерживает это начинание. Мысль об открытии ресторана в Санта-Фе вдруг показалась ему интересной.
      Ну а пока…
      Пристававший к ней тип придвинулся ближе, положив мясистую руку на стойку бара и повернув к ней загорелую физиономию. Мерзавец явно напрашивался на то, чтобы схватить его за жирный загривок и вышвырнуть на улицу. Неужели она его поощряет? То, как она улыбалась ему и любезно отвечала на дурацкие вопросы, задело его за живое. Таких мужиков было вокруг сколько угодно, и Хантер на своем веку повидал их немало. И когда только женщины научатся уму-разуму? Можно было подумать, что такая богатая женщина, как мисс Холлоуэй, игнорирует приставания завсегдатаев баров, и то, что она относилась к нему по-дружески, было выше его понимания.
      Мужик наклонился еще ниже, пытаясь заглянуть за вырез голубого хлопчатобумажного платья на парочку красивых округлостей. Хантер автоматически потянулся к пивной бутылке. Обнаружив, что она пуста, он сжал кулаки.
      «Подожди», – уговаривал он себя, подавляя настоятельное желание броситься вперед и выдворить этого типа. Он принялся медленно считать про себя. Было бы глупо привлечь к себе внимание таким образом.
      Дженни, казалось, не была встревожена. Внимательно вглядевшись в ее лицо, он заметил легкие признаки скуки. У него сразу же отлегло от сердца. Она просто проявляет вежливость. Пока ее слишком нетерпеливый приятель не перешел определенные рамки, она справится с ситуацией сама.
      Поняв это, он фыркнул и жестом указал официанту на свою пустую бутылку. Принесли новую бутылку пива, и он взял ее за горлышко. Он сидел, удобно расположившись в плетеном кресле в углу патио, частично спрятанном за толстым стволом дерева, искривленные корни которого уже приподняли несколько красных плиток, которыми был покрыт пол. Владельцы вовремя не учли этого. Пройдет еще несколько лет – и дерево повалится да еще, чего доброго, унесет жизни людей. Но пока оно служило своей цели.
      Хантер прибыл всего на день раньше Дженни и фактически находился на работе второй вечер. Вчера он прогулялся вокруг отеля, заглянул в ночные клубы, где пили первоклассную текилу, танцевали или гуляли по берегу, чуть прикрыв тела одеждой.
      Сегодня он взял напрокат джип. «Рэнглер». Его любимая машина и, как оказалось, излюбленное транспортное средство туристов. Он отправился в аэропорт, чтобы дождаться приземления самолета Дженни, а потом проследил, как она уехала с какой-то женщиной, чьи рыжие волосы, браслеты, минимум одежды и шумные манеры привлекали косые взгляды как туристов, так и местных жителей. Он поморщился, услышав, как взвизгнули тормоза. Такое обращение с машиной было больно видеть.
      Слежка за Дженни Холлоуэй становилась увлекательным занятием. Она отвечала этому мужику, не поощряя его. Да ей и не надо было этого делать. Одним своим присутствием она вызывала желание приударить за ней. Пряди роскошных густых волос ниспадали по гладкой коже спины. Ее фигурка была стройной там, где надо, и округлой в нужных местах в отличие от других богатых женщин, для которых худоба стала наваждением.
      Но она была богата. Единственная дочь Аллена Холлоуэя. Прежде чем взяться за это дело, Хантер сам собрал о нем кое-какую информацию. И узнал ожидаемую, хотя и неприятную правду: Холлоуэю принадлежали половина Техаса и большая часть штата Нью-Мексико.
      Ладно. Возможно, это было преувеличением. Но этот мужик был богат. Чрезвычайно. Хантер уже обладал печальным опытом близкого общения с очень богатыми людьми. Его бывшая жена имела слишком много денег, и зависимость от всемогущего доллара стала главной причиной того, что их брак распался. Это и его отрицательное отношение ко всему, что он понял позднее. Ведь в основе его женитьбы на Кэтрин лежали секс, глупость и сентиментальность.
      Разочарование в Кэтрин было пустяком по сравнению со смертью его сестры Мишель. О Кэтрин он, по правде говоря, редко вспоминал за последние годы. Время от времени она звонила ему, и, хотя он старался не слушать ее, умудрялась сообщить ему достаточно информации, чтобы напомнить, как ему повезло, что между ними все кончено. Она снова вышла замуж, опять развелась и увлеклась фитнесом, в результате чего стала худой как щепка. В отличие от Дженни.
      Он вдруг затаил дыхание. Неужели этот слизняк положил руку на ее бедро? Словно предвидя это, она перекинула ноги на одну сторону и соскользнула с табурета. Попрощавшись, она наклонила голову, чтобы не было видно выражения ее лица. Хантеру хотелось вцепиться мужику в горло за то, что лишил его идеального пункта наблюдения. Теперь приходилось быстренько соображать, что делать дальше, а после двух бутылок пива ему это трудно удавалось.
      Но сама судьба спасла положение. Друзья Дженни пьяной шумной толпой весело ввалились в бар. Одна из женщин зацепилась каблуком за сломанную плитку, приподнятую корнем дерева, завертелась, ударилась локтем о ствол и, вскрикнув, шлепнулась на колени Хантеру, прочно впечатав их обоих в кресло.
      – Лихо! – заявила она, пытаясь повернуться.
      Хантер едва удержал ее, чтобы не соскользнула на пол. Она была не тяжелая, но пьяна вдребезги.
      Дженни сразу же подошла и схватила приятельницу за плечо.
      – Магда! Ты не ушиблась?
      Рыжеволосая приятельница искоса взглянула на нее.
      – Оle! – воскликнула она, хохоча, как гиена.
      Хантер не мог удержаться от улыбки, а Магда, оглянувшись на него, вдруг сказала:
      – Ну-ка, что у нас здесь? Силы небесные! Красивый мужчина! Эй, Дженни, посмотри, что я нашла! – И она снова разразилась истеричным смехом.
      Синие глаза Дженни Холлоуэй взглянули на Хантера с благодарностью и некоторым подозрением.
      – Хорошо, что вы ее поймали, – тихо сказала она. Хантер поставил Магду на ноги. Она сокрушалась по поводу оторванного ремешка своей сандалии.
      – Никогда не следует платить больше ста долларов за пару туфель, – заявила она, ковыляя к бару. – Они того не стоят.
      «Сотня долларов за эти пеньковые веревочки и полоски кожи? – в изумлении подумал Хантер. – Больше ста долларов?» Мысленно он выругал себя, что удивляется тому, что делают богачи. Ему ли не знать этого?
      – Мы с вами знакомы? – с любопытством спросила Дженни.
      У Хантера вопреки его воле екнуло сердце. Он взглянул на нее, стараясь придать лицу равнодушное выражение. Что, черт возьми, с ним происходит? Он не знал, что и подумать о своей внезапно проснувшейся чувствительности. Он так давно ни на что не реагировал, что на мгновение утратил дар речи. Решив не обращать внимания на свои чувства, он односложно ответил:
      – Нет.
      – Я так и думала. Просто ваше лицо показалось мне знакомым. Извините. – Она улыбнулась ему.
      Мерзкий тип, воспользовавшись случаем, влез в разговор:
      – Вам всем нужно куда-то ехать? Я мог бы вас отвезти.
      – Спасибо, не надо.
      – Надеюсь, ваши друзья не сядут за руль? – сказал он, жестом указывая на Магду и остальных, направлявшихся к бару.
      – Мы возьмем такси, – заверила его Дженни, тон которой становился холоднее с каждым словом.
      Хантер забавлялся, прислушиваясь к этому обмену фразами. Как видно, парень не хотел ничего понимать. Дженни была терпелива и вежлива, но раздражение все больше охватывало ее. Пора бы ему понять ситуацию.
      – Ну что ж, если вам понадобится водитель, я к вашим услугам, – заявил парень. С этими словами он вытащил карточку из бумажника, и Хантер заметил по его неточным движениям, что он и сам не очень трезв. Как видно, несколько переусердствовал с мексиканским пивом.
      – Вам, пожалуй, тоже не стоило бы садиться за руль, – заметил Хантер.
      Парень бросил на него убийственный взгляд.
      – Да-а! Ты так думаешь? – угрожающе процедил он сквозь зубы.
      – Вы пытаетесь дать ей свою карточку страхования. – Парень взглянул на карточку, выругался себе под нос и продолжил поиски в бумажнике.
      – Спасибо, мы обойдемся, – твердо сказала Дженни. – А теперь мне пора вернуться к друзьям.
      Парень снова выругался, бросил на Хантера разъяренный взгляд и, пошатываясь, выскочил из бара.
      – Эй, красавчик! – крикнула Магда, жестом приглашая Хантера к бару. – Присоединяйтесь к нам.
      Хантер помедлил. Пустой табурет находился как раз рядом с Дженни Холлоуэй. Прихватив с собой недопитые полбутылки пива, он перешел к бару. Дни слежки за ней без ее ведома закончились.

* * *

      Дженни не знала, то ли ей следует свернуть Магде шею, толи расцеловать ее. Единственным заслуживающим внимания мужчиной в баре был темноволосый незнакомец, который ловко поймал Магду, не позволив ей упасть, но Дженни безумно устала. В данный момент ей хотелось лишь поскорее вернуться на виллу.
      Однако когда он медленно приподнялся с кресла и направился к ним, она не могла сдержать чисто женского волнения от присутствия мужчины. Лишь только его обтянутые джинсами ноги попали в поле ее зрения, ей пришлось усилием воли заставить себя не обращать внимания на низко спущенный на бедра ремень и тренированные мышцы обнаженных предплечий. «Остановись! – приказала она себе. – Кому, как не тебе, знать, что физическая привлекательность – это всего лишь оболочка…»
      – Хантер.
      – Это имя или фамилия?
      Дженни с трудом подавила улыбку. Надо было знать Магду. Эта за словом в карман не полезет.
      – Имя. – Он подал знак бармену, тот мгновенно снял крышечку с очередной бутылки пива, и она заскользила к нему по стойке бара.
      – Ну, Хантер, что ты здесь делаешь? – спросила Магда.
      – Пытаюсь воссоздать «Ночь игуаны». – Дженни пристально посмотрела на него:
      – Этот фильм, кажется, снимали здесь, в Пуэрто-Валларте?
      – Да. – Отхлебнув пива, он повернулся к ней на крутящемся табурете, отчего внутри у нее что-то странно дрогнуло.
      – Вы поклонник?
      – Простите, не понял.
      – Поклонник этого фильма?
      – Я его не смотрел. А что, хороший фильм?
      – Понятия не имею, – рассмеялась она. Смех был кокетливый. «Надо отсюда удирать», подумала она. – Я тоже его не смотрела. Хотя слышала, что фильм хороший. Отель, где его снимали, кажется, находится к югу от города, но я не уверена.
      Ишь разболталась. Она подала знак бармену и, указав на бутылку Хантера, заказала себе то же самое. Будет чем занять рот, вместо того чтобы молоть всякую чушь.
      – О чем он? – спросил ее Хантер.
      – Простите?
      – Я о фильме «Ночь игуаны».
      – А-а. – Дженни глотнула из бутылки, приятно удивленная легкой горчинкой жидкости. Она обычно не пила пиво. – Кажется, о потерянных душах и откровениях.
      Он приподнял бровь.
      – Пожалуй, мне следует его посмотреть.
      Ей хотелось повнимательнее разглядеть морщины на его лице, твердую линию челюсти. Он красив, решила она, но привлекательность его была чисто мужской и выражалась в напряженности и силе. Ей показалось, что нос у него был сломан, причем, возможно, не однажды, а шрам на подбородке напоминал ей Гаррисона Форда.
      – У вас потерянная душа? – небрежно спросила она.
      – Думаю, что да. – Он улыбнулся, сверкнув очень белыми зубами. Улыбка задержалась на лице ненадолго и погасла, словно пламя, залитое водой.
      – Как ваша фамилия? – спросила она.
      Он ответил не сразу. Ей даже показалось, что он почему-то не хочет сообщать ей эту информацию, но он протянул ей руку.
      – Меня зовут Хантер Калгари. А вас?
      – Дженни Холлоуэй, – ответила она, пожимая его руку. У него была крепкая, теплая и сухая ладонь, в которой чувствовалась та самая мужская сила, которую она успела заметить. У нее закружилась голова. Что, черт возьми, с ней происходит? Она ведет себя как глупенькая девчонка.
      – Дженни – это сокращение от какого-нибудь имени? – спросил он.
      – Да. Но не от Дженифер… От Дженивы. Меня назвали в честь моей бабушки.
      – Дженива, – медленно повторил он, как будто пробуя слово на вкус.
      Дженни, словно завороженная, смотрела на его губы. Она тряхнула головой и повернулась к Магде, которая снова принялась оплакивать испорченные сандалии.
      – Мне придется уйти домой, – сказала Дженни. – Уже поздно, и я валюсь с ног от усталости.
      – Правда? – спросила Магда, безмолвно умоляя ее изменить решение.
      – Да.
      – Мы тебя не отпустим! – заявил Фил. – Мы будем танцевать!
      – Нет. – Дженни взяла свою сумочку и соскользнула с табурета, намереваясь уйти. – Извините.
      – Один танец. – Фил схватил ее в объятия, и они начали двигаться под мягкий латиноамериканский бит, причем Дженни не спускала глаз с разбитой плитки на полу, опасаясь пожертвовать сандалией или подвернуть лодыжку.
      Она танцевала, пока не закончилась мелодия, потом тряхнула головой и отпрянула от партнера.
      – Продолжайте веселиться, – сказала она Магде и всем остальным. Хантера Калгари нигде не было видно.
      Разочарованная несколько больше, чем того заслуживало это событие, Дженни обняла Магду и Фила, расцеловалась с ними, но на уговоры не поддалась, сказав, что возьмет такси и найдет дорогу на виллу.
      Однако снаружи ее ждал надоедливый завсегдатай бара, увидев которого, она чуть не застонала.
      – Моя машина стоит вон там, – сказал он, кивком указывая в конец улицы.
      – Благодарю вас, не надо, – вежливо, но твердо отказалась Дженни.
      – Полно! Будет вам, я вас не укушу! – Дженни повернула в другую сторону, прислушиваясь, не идет ли он за ней. Она не ошиблась: он шел следом. – Эй! – крикнул он, начиная раздражаться. – Постойте!
      Дженни ускорила шаг.
      И тут из припаркованного джипа «Рэнглер» вышел Хантер, который, схватив парня за плечо, развернул его лицом к себе.
      Парень что-то проворчал и наклонил голову, словно собираясь атаковать. Хантер ждал, расставив ноги и держа руки несколько на отлете. Ему не раз приходилось сталкиваться с противниками посильнее этого, и он вовсе не хотел, чтобы его застал врасплох этот парень, который, возможно, просто любил подраться.
      Но парень немного покачнулся. Он был пьян гораздо сильнее, чем ему казалось.
      – Отстань! – прорычал он, глядя на Хантера.
      – Осторожнее, – предупредил Хантер, не отводя глаз от парня. – Оставь ее в покое, или она позовет полицию. Ты ведь не хочешь иметь неприятности в Мексике, приятель?
      – Я просто хочу подвезти ее! – взревел тот.
      – Возвращайся к себе в отель на такси.
      – Я остановился в этом отеле, – заявил он.
      Никогда бы не подумал, решил Хантер, глядя, как парень, пошатываясь, возвратился в бар, бормоча себе под нос ругательства. Ну и тип! Повернувшись, он заметил, что Дженни продолжает идти по улице. Он хотел, было последовать за ней, но потом решил не делать этого. Ей, наверное, совсем не хотелось сейчас, чтобы к ней кто-нибудь подходил, даже он. На нынешнюю ночь претендентов на роль Ромео с нее достаточно. Вздохнув, он вернулся к джипу, не упуская из виду удаляющуюся фигурку. Садясь в «Рэнглер», он все еще видел ее. Она пыталась подозвать такси, но, поскольку дело было под утро, ей приходилось конкурировать с целой толпой туристов, и такси не останавливались. Изменив свой план, он включил двигатель и медленно пополз рядом с ней вдоль обочины. Сначала она попыталась игнорировать его, потом сердито взглянула в его сторону. И, наконец, узнала.
      – Рискуя получить отказ, я все-таки предлагаю подвезти вас, – сказал Хантер.
      Она чуть помедлила, потом открыла дверцу, прежде чем он предложил ей помощь.
      – С удовольствием принимаю предложение. Спасибо.
      – Он оказался из тех, кто не признает отказов, – продолжал Хантер. Джип мягко вписался в транспортный поток.
      – Мне было не до шуток. – Она вздохнула, улыбнулась уголками губ и откинула голову на подголовник. – Что с ним такое? Алкоголь на него так подействовал? Или он просто такой уж тупой?
      – Думаю, что на него повлияло сочетание этих факторов.
      – Я, хоть умри, не могла поймать такси.
      – Поймали бы, в конце концов.
      – Все равно я рада, что вы оказались здесь.
      Хантеру вдруг захотелось выкурить сигарету. Он никогда не был заядлым курильщиком, но, став копом, бросил курить совсем. Он решил, что курение не стоит связанных с этим хлопот, хотя его коллеги по работе так не считали. Но теперь по причинам, в которые ему не хотелось вдаваться, он был не прочь покурить.
      Они затряслись по неровной каменистой дорожке, выехали на шоссе, потом свернули и стали подниматься по вьющейся по склону холма дороге, по которой в дождливый сезон мчались вниз такие потоки воды, что подниматься по ней было равносильно подъему по водопаду. Подобно большинству местных строений, ее вилла ненадежно притулилась на склоне горы, и Хантер свернул на подъездную дорожку.
      – Спасибо. – Дженни открыла дверцу, снова не дав ему возможности предложить свою помощь.
      Он кивнул и, прежде чем ее ноги коснулись земли, успел уловить взглядом округлость ее икры и изящную лодыжку. Внутреннее напряжение, которое охватило его при этом, отчасти объяснялось чисто мужской реакцией, но и служило предупреждением о потенциальной опасности.
      Он мысленно выругал себя. Ощущение чего-то неизбежного было сильнее, чем когда-либо.
      Дженни, положив руки на дверцу, наклонилась внутрь машины.
      – Вы надолго приехали в Пуэрто-Валларту?
      – Я побуду здесь еще некоторое время.
      – Может быть, мы с вами снова увидимся? – В ее голосе звучала надежда.
      – Я остановился в отеле «Роза».
      – Неужели? – удивилась она. – Не следовало вам уезжать, чтобы отвезти меня домой.
      – Это не проблема. Мне не хотелось снова наткнуться на нашего общего друга, который, как я узнал, тоже живет в этом отеле.
      – Возможно, он найдет себе какую-нибудь другую женщину в баре. И вам снова придется выполнять свое предназначение – спасать прекрасных дам, попавших в беду.
      – Я не очень гожусь для этой роли. – Он с усилием улыбнулся. Почему она на него так действует? Он этого не понимал, но знал, что если он немедленно не установит для себя твердые правила поведения, то могут нарушиться все его планы.
      – Вот как? А мне показалось, что вы созданы для этой роли.
      Она нерешительно взглянула в сторону главного входа на виллу. Ему вдруг пришло в голову, что она, отбросив соображения осторожности, пригласит его в дом. Чтобы предупредить такое развитие событий, он торопливо предложил:
      – Приходите завтра вечером в бар отеля. Я угощу вас «Маргаритой» и чипсами «Тортилла».
      Она рассмеялась, радуясь тому, что ей не придется самой принимать решение.
      – Ладно. Я приду, Хантер Калгари. Благодарю вас еще раз.
      С этими словами она повернулась и направилась к освещенной лунным светом двери, а в мозгу Хантера запечатлелись удаляющиеся от него длинные ножки с шелковистой кожей. Он подождал, пока она скрылась в доме, развернул джип и уехал. Горячая волна желания неожиданно прокатилась по его телу. Секс. В другое время его бы радостно взволновало возвращение этого чувства, но Дженни Холлоуэй по очень многим причинам была самым неподходящим для этого объектом. Уж лучше ему залить пожар в крови холодным пивом, чем допустить мысли о том, что, где и каким образом могли бы они с Дженни делать вместе.
      Но, проходя через бар по пути в свой номер, он снова увидел того парня, который сидел в надежде, что ему подвернется еще один шанс. Парень сердито взглянул на Хантера, который, взяв бутылку за горлышко, закинул назад голову, вливая жидкость в рот, словно пытаясь погасить снаружи внутренний огонь. Это, как ни странно, подействовало, и он поднялся в свою комнату, бросился на кровать и стал смотреть на лениво вращавшиеся лопасти вентилятора на потолке, с трудом перегонявшие густой воздух.
      Кэтрин в свое время точно так же привлекла его внимание: длинные ножки, безупречная грудь, неосознанная сексапильность – по крайней мере он так думал, пока не узнал, хотя и слишком поздно, какой расчетливой она может быть. Его поступками управлял пенис, а не мозг, и когда он узнал, что заниматься любовью с Кэтрин великолепно, как он и предполагал, он женился на ней.
      Это было ошибкой.
      При одной мысли о случившемся у него до сих пор сжималось сердце. Жизнь с Кэтрин стала настоящим адом. Он почти сразу же узнал, что удивительные ночи сексуальной близости были с ее стороны сознательно расставленной западней. Она не испытывала к нему серьезного интереса, но, черт возьми, оказалась превосходной актрисой! А еще она была требовательной, избалованной, привыкшей, чтобы к ней относились, как к принцессе. И собиралась превратить его из инспектора полиции Лос-Анджелеса во владельца недвижимости. Он ушел от нее через шесть месяцев и развелся полтора года спустя. Она так и не простила его и до сих пор звонила, когда распадался ее очередной брак и она чувствовала себя одинокой. Однако он так ни разу и не вернулся. Он поздравил себя с тем, что выбрался из ловушки.
      Но Дженни была не такой…
      Закрыв глаза, он тихо застонал. Может быть, вся эта сексуальная алхимия существовала только в его воображении? Возможно, она ничего такого не чувствовала и была 66 просто благодарна ему за то, что подвез, и все.
      Его мысли прервал телефонный звонок. Он сразу же насторожился, взял трубку и прислушался, прежде чем ответить.
      – Да? – осторожно произнес он.
      – Как там моя девочка? – спросил Аллен Холлоуэй. – Ты уже нашел ее?
      Голос этого человека был подобен снежной лавине, обрушившейся на его размышления о сексе. Именно поэтому он не мог даже мечтать о Дженни. Она была его работой. И средством достижения цели.
      – Да. – Звонок Холлоуэя вызвал у него раздражение.
      – Она там с этими бездельниками Монтгомери?
      Неудивительно, что она возражала против вмешательства своего отца. Аллен Холлоуэй был чертовски самоуверен и без малейших сомнений высказывал все, что думал.
      – Она остановилась на вилле «Буэна виста».
      – Рассела там не видно?
      – Я по крайней мере его не видел.
      По правде говоря, он его и не искал. Он вообще мало что мог сейчас делать, кроме как представлять себе Дженни без этого ее летнего платьица.
      – Ладно. Продолжай наблюдение.
      – Не звоните мне сюда больше, – сказал в ответ Хантер. – Не хочу раскрывать связь между нами. Я сам позвоню вам.
      – Ты думаешь, что такие меры предосторожности необходимы?
      – Да, – ответил Хантер. – Если вы желаете получить самую лучшую работу за свои деньги.
      Это заставило Холлоуэя замолчать. Он был бы рад поспорить, но ему прежде всего нужны были результаты.
      – Я жду подробный отчет, как только вернешься в Штаты.
      – О нем больше ничего не слышно? – спросил Хантер.
      – О Расселе? Нет.
      – Даже если будут новости, не звоните мне. Ждите.
      Все Аллены Холлоуэй мира не любили, когда им указывают, что надо делать. Хантер услышал глубокое дыхание – почти ворчанье – этого человека, который потом пробормотал, что будет ждать подробных и своевременных отчетов от Хантера. Пробурчав что-то, напоминающее слово «возможно», Хантер повесил трубку. После звонка Аллена вожделение испарилось из его мыслей.
      И теперь, глядя в потолок, он мог представить себе только холодные глаза Троя Рассела и его невыразительную физиономию.

      Обаяние. Вот что нужно иметь. Привлекательная внешность, конечно, играла свою роль, но он знал немало некрасивых мужчин, которые получали то, что хотели, при наличии капельки шарма. Женщинам только это и подавай. За это они готовы раздвинуть ножки и раскрыть свои кошельки. Уж он-то знает. Обаяние – это его главный козырь.
      Трой побарабанил пальцами по рулевому колесу взятого напрокат фордовского седана. Машина была того оттенка, который обычно называют цветом шампанского, что на самом деле означает неприметный светлый золотисто-коричневый оттенок, который никому не бросается в глаза. Он выбрал его за это. Благодаря неброскости автомобиля Дженни лишний раз не обернется через плечо, чтобы посмотреть на него.
      Прошлой ночью у ресторана он пережил неприятный момент. Она вела себя настороженно, словно пугливый жеребенок, и ему пришлось соскользнуть вниз с сиденья седана и торчать там, пока не заурчал мотор, и не зашуршали шины ее отъезжающей машины. Выходя из служебного входа в ресторан, она оглянулась вокруг, и он немедленно сполз на пол. Она посидела немного в машине, и он подумал, уж не заметила ли она его. Но потом ее машина тронулась. Выждав немного, он медленно последовал за ней. Она проехала мимо своего дома и, развернувшись примерно через милю, возвратилась назад. Ему пришлось держаться довольно далеко от ее машины, но, поскольку он знал, куда она направляется, все было в порядке. Однако ее наивные меры предосторожности его позабавили. Уж будьте уверены, они ее не спасут. Тем более если она таким образом надеялась защититься от него.
      Он мысленно рассмеялся. Безмозглая сучка. Все они глупые, продажные твари. Все шлюхи в душе, даже те, которые кажутся порядочными, как старушка Дженни. Все они втайне мечтают, чтобы парень содрал с них одежду и как следует оттрахал. В то время когда он был с Дженни, он еще не знал об этом. Последующие годы кое-чему его научили, и он готов был поделиться с ней приобретенными знаниями.
      Он еще не побывал в ее квартире… пока. Однако вычислил, какая комната принадлежит ей, а какая – мальчишке, которому на первый взгляд было около тринадцати лет. Он был долговязый, угловатый и находился на грани бунта против родительской опеки. Трой вспомнил себя в этом возрасте, хотя его ситуация была совершенно другой. Интересно, чей это парнишка, подумал он и даже почувствовал себя обманутым, потому что Дженни кого-то нашла и забеременела, едва успев расстаться с Троем. В те дни Аллену Холлоуэю не терпелось поскорее откупиться от него. Он готов был сделать что угодно, лишь бы его скверный зять держался подальше от его драгоценной доченьки.
      Так от кого же она забеременела? Во время их встречи Аллен и словом не обмолвился о мальчишке. По правде говоря, Аллен вообще почти ни о чем не говорил. Он только и делал, что требовал. А у самого губы дрожали, потому что он пытался побороть страх. Уж Трой-то знал, что это такое. Холлоуэй его боялся.
      – Это хорошо, – вслух произнес он, и впрямь считая, что все складывается как нельзя лучше. Он взглянул на ворота из кованого железа, которые вели на территорию, принадлежавшую Холлоуэю. В глубине виднелся особняк. Там жил старик со своей красавицей женой – женщиной с отсутствующим взглядом, выражение лица которой напоминало пустой билетик, доставшийся при жеребьевке. Трой изучил и ее привычки. Ему даже удалось столкнуться с ней в одном из этих безумно дорогих магазинов, где продают экологически чистые продукты. Она рассматривала упаковку бекона, свободного от нитратов. Он задел ее плечом и рассыпался в извинениях. Натали. Так ее зовут. Она едва ли могла его узнать. В те далекие дни они почти не встречались. Она присутствовала на приеме по случаю бракосочетания, на котором настоял Аллен, когда они с Дженни возвратились домой после бегства, но Натали тогда была настолько поглощена собственной внешностью, что он не удивился бы, если бы она не запомнила даже, как выглядит Дженни. А потом она налакалась шампанского, и Аллен кого-то нанял, чтобы ее отвезли домой. Больше он, кажется, ее не видел. Холлоуэй не имел привычки приглашать к себе в дом дочь и ее молодого мужа. И все же…
      Но нет. Натали его не вспомнила. Выслушав его извинения, она улыбнулась рассеянной улыбкой, как будто ее мысли были заняты чем-то совсем другим. В иных обстоятельствах Трой мог бы увидеть в этом вызов. Он включил бы свое обаяние и посмотрел, не вызовет ли это у нее сексуальную заинтересованность. Но в тот момент его голова была забита другими проблемами, в число которых Натали Холлоуэй не входила.
      Точкой, где находился источник денег, была Дженни. Он сказал Аллену, что хочет загладить свою вину за прошлые прегрешения. Вот умора! Мысль о том, чтобы искупать вину, могла, черт возьми, прийти в голову только человеку, которому позарез нужны деньги или который ударился в религию. А Трой Рассел, уж будьте уверены, религиозным не стал. С чего бы это вдруг? Однако он мог изобразить человека, на которого снизошло просветление. Он мог без труда сыграть любую роль. Это был один из аспектов обаяния.
      – Что тебе надо? – спросил его Холлоуэй. – Зачем ты явился сюда?
      – У меня было много времени, чтобы все обдумать. Просто я хочу восстановить справедливость.
      – Я заплатил тебе, чтобы ты держался подальше от Дженни. Я дал тебе кучу денег.
      – Это было «кучей» много лет назад, – сказал Трой. – Я явился, чтобы загладить свою вину.
      – Только попробуй приблизиться к ней, и я заставлю тебя пожалеть об этом.
      Предъявлять ультиматум любят трусы. Слова, слова, слова. Трой научился не обращать на них внимания и гнев без труда держал под контролем. Холлоуэй был скрягой, который держал деньги в ценных бумагах и недвижимости. Судя по всему, он не осыпал свою доченьку щедрым дождем из «зелененьких», иначе она не ишачила бы в ресторане и не жила в такой невзрачной квартире. Может быть, отец мальчишки пришелся Холлоуэю не по вкусу еще больше, чем Трой?
      Но это не имеет значения. После смерти отца Дженни унаследует всю империю. Натали в счет не идет. Она всего лишь украшение. Отвалить ей изрядную сумму в звонкой монете – и она исчезнет со сцены. Настоящая наследница – Дженни.
      Трой скорчил гримасу. Он не сумел довести до конца хорошо задуманное дело, начатое с Дженни, потому что был тогда еще слишком молод и не понимал, как следует играть в эту игру. Он позволил тогда своей ярости выйти из-под контроля. Теперь он это понимал. И если приходил в бешенство, искал другие возможности спустить пар. Обманывать людей было чертовски просто.
      Улыбаясь, он достал упаковку жевательной резинки и сунул одну в рот. Курить он бросил. Курение не способствовало победам над истощенными, сексуально озабоченными богачками. Сами они, будьте уверены, курили, но желали, чтобы их любовники были чистенькими, словно их обработали лизолом. Ему нравилось их ублажать, но одним глазом он всегда посматривал на их кошельки. Иногда он поил их допьяна, а уходя, забирал наличные. Но это случалось не часто. Он использовал их главным образом для того, чтобы узнавать имена их друзей, друзей их друзей и т. д. Дважды ему попадались настоящие богачки, которые готовы были осыпать его деньгами, но в обоих случаях возникало одно и то же препятствие. Мишель Калгари. При одной мысли о ней Троя охватывало холодное неистовство. Она забеременела и все время плакала. Он не мог этого вынести. Был не в силах.
      А теперь он находился в долгом периоде простоя. Источники его доходов иссякли. Правда, была Патриция, но ее денег было недостаточно. Он хотел свою справедливую долю, а это означало миллионы. Время от времени он у нее появлялся, давал ей то, что она хотела, но когда он навел справки о ее финансовом положении, оно оказалось далеко не на том уровне, как у Аллена Холлоуэя. Не повезло Патриции. Но он по дешевке не продается.
      Он выжал сцепление и, вписавшись в транспортный поток, направился к дому Дженни. В окнах было темно. Опять. Уже целых два дня. Он вдруг догадался, что она уехала, и это почему-то привело его в исступление.
      Должно быть, Аллен предупредил ее о его появлении.
      Гнев холодной волной прокатился по его телу, и он так вцепился в руль, что побелели костяшки пальцев. Он направился было к особняку Холлоуэя, потом передумал и повернул в сторону ресторана, где она работала. Он чуть не выскочил из машины, до того как она остановилась.
      – Ах ты, проклятый мерзавец! – прошипел он сквозь стиснутые зубы.
      Убить мало этого Холлоуэя! Уж будьте уверены, он с ним разделается.
      – Добро пожаловать в «Риккардо». Столик на одну персону? – спросила бойкая старшая официантка.
      «Пропади ты пропадом», – подумал он, но одарил ее отработанной сексапильной улыбкой.
      – Да, если только вы не пожелаете присоединиться ко мне.
      Она лукаво улыбнулась, провела его к столику возле каменной стены и, вильнув аппетитными ягодицами, удалилась.
      «Не забудь об обаянии», – напомнил он себе, наблюдая за тем, как официантка разговаривает с Дженни, как будто они лучшие подружки. Он наблюдал за ними с углового столика, а потом ушел, прежде чем Дженни заметила его. Он думал, что Дженни в тот вечер не работает, и очень удивился, когда она прошла в десяти ярдах от его столика. Он незаметно исчез из ресторана, оставив на столе достаточно денег, чтобы оплатить выпивку и щедрые чаевые. Ему не хотелось, чтобы здесь запомнили мужчину, который поужинал и сбежал, не расплатившись. Уж лучше их задобрить.
      А вот и та, которая ему нужна. Дружелюбия – хоть отбавляй. Когда он понял, что оказался не за тем столиком, который обслуживала она, он просто пересел. Пусть разбираются.
      – Привет, – сказала она с веселой улыбкой. – Вы были здесь несколько дней назад?
      – Не мог удержаться, чтобы не зайти снова.
      – Вот как? – Она окинула его приветливым взглядом. – Вы уже ознакомились с меню?
      – Что вы могли бы мне порекомендовать?
      – Здесь все очень вкусно. Но если вы любите макароны, то попали как раз туда, куда надо.
      Он, наконец, остановил выбор на ассорти из морепродуктов. Она принесла заказ вместе со стаканом кьянти, а потом заставила его испытать второе потрясение за этот вечер, когда произнесла театральным шепотом:
      – Сегодня ее здесь нет. Она в отпуске.
      Так, значит, она заметила, что он наблюдал за Дженни. Он пришел в ярость от собственной неосторожности.
      – Сына она взяла с собой?
      – Роули? Думаю, что взяла. А может быть, нет. Вы с ней знакомы? – Кажется, она не ожидала такого поворота событий и была в смятении. Чтобы успокоить ее, Трой ответил, тщательно выбирая слова:
      – Просто я видел ее здесь.
      – Ну что ж, в таком случае не тяните время, когда она вернется, потому что она пробудет здесь всего несколько дней. Она, видите ли, переезжает отсюда. Я даже не уверена, что она перед отъездом успеет зайти в ресторан.
      Под столом пальцы Троя сжались в кулаки.
      – Правильно. Последний раз, когда мы с ней разговаривали, она упомянула, что собирается переезжать из Хьюстона. Если не секрет, куда на сей раз?
      Она окинула его взглядом с головы до ног, как будто решая, насколько он заслуживает доверия. Трой пожал плечами, изображая безобидного балбеса.
      – Не хотите – можете не говорить. Я сам позвоню ей домой.
      – В Нью-Мексико, – ответила она. – А как вас зовут? Я передам ей, если она сюда заглянет.
      – Майк Конрад. – Он скорчил гримасу. – Боюсь, что мы с ней разминемся. Завтра я возвращаюсь в Цинциннати.
      – Ну и дела! Ладно, Майк Конрад, я передам ей, что она упустила серьезный шанс.
      – Уж будьте так любезны.
      Он почувствовал, что отчасти доволен развитием событий. Нью-Мексико – большой штат, но ему достаточно просто следовать за ней, а информация сама поплывет к нему в руки. И у нее есть этот сын… Роули. В целом можно считать, что вечер выдался довольно удачный.
 
      У Дженни, лежавшей в белом шезлонге, на висках выступил пот. Глаза у нее были закрыты, и она пеклась на мексиканском солнце. Вернее, тушилась в его безжалостных лучах. Хотелось бы ей наслаждаться отдыхом, как это делали Магда, Фил и все остальные, со вздохом подумала она.
      В то время, когда любой уважающий себя мексиканец соблюдает сиесту, они уже подогревали себя послеполуденными «Маргаритами». Дженни предпочла бы самую жаркую часть дня проводить в комнате и» выбираться оттуда только тогда, когда начнут удлиняться тени. Почему она валяется здесь на солнцепеке, было загадкой для нее самой, но пребывание в комнате утратило свою привлекательность, когда на ее постель натекла лужа из кондиционера. Судя по всему, Хоакин, слуга, именно сейчас занимался решением этой проблемы.
      Она испытывала то радостное предвкушение – в центре этих мыслей был Хантер Калгари, – то тревогу, связанную с Троем. Она изгнала его из своей жизни, так что за последние пятнадцать лет он превратился в отдаленное прошлое. Она вообще перестала о нем думать. Но после того как Аллен рассказал ей, что произошло всего несколько дней назад, воспоминания вновь нахлынули на нее. Она стала нервной и вздрагивала от каждого пустяка.
      Вернувшись в комнату, она приняла душ, высушила волосы феном и стянула на затылке непослушную гриву черепаховой заколкой. Затаив дыхание, она выпятила губы и подула на пушистую челку. Серьезные синие глаза в зеркале насмешливо смотрели на нее. Выражение ее лица было таким суровым, что не было заметно даже ямочки на щеке, появлявшейся, когда она улыбалась.
      – Ты не сможешь причинить мне боль, Трой, – сказала она голосом, соответствовавшим выражению ее лица.
      В гостиной Магда, Фил и все остальные перешли от ленивого потягивания коктейлей к стремлению достичь определенного уровня опьянения. Разговор вертелся вокруг стоимости такси. Учитывая принятый алкоголь, никто не хотел вести машину. Дженни с трудом подавила желание вернуться потихоньку в свою комнату. Обычно она снисходительно относилась к потреблению напитков, но все они настолько опередили ее в степени опьянения, что она почувствовала себя чужой.
      – Дженни, любовь моя! – Магда помахала ей рукой, расплескав при этом на мексиканские плитки охлажденную «Маргариту», которую держала в другой руке.
      – Позволь предложить тебе что-нибудь выпить, – сказал Фил, на голове которого снова красовался берет Евро-Фила. Дженни чуть улыбнулась и кивнула головой. Ей вовсе не хотелось расхолаживать других. По правде говоря, ей надоело быть Мисс Респектабельной, Мисс Образцовой, Мисс Занудой. В юности она наделала ошибок, но искупила каждую из них. Пора ей получить хоть немного удовольствия. Роули был в безопасности с Фергюссонами, и ей не о чем беспокоиться. Абсолютно. Чтобы выбросить из головы тревогу по поводу Троя, потребовались почти физические усилия. И все же она время от времени поглядывала на телефон. Было бы неплохо позвонить Фергюссонам – так, на всякий случай, – но для этого требовались кредитная карточка и более обширные знания испанского языка, чем у нее. Роули, наверное, с удовольствием проводит время в спортивном лагере, но она все-таки не могла полностью избавиться от беспокойства за него. Может быть, выпить еще одну «Маргариту»? Пора догонять остальную компанию.
      – Прошу, – сказал Фил, шикарным жестом подавая ей коктейль.
      – Благодарю.
      Один из гостей отделился от группы и направился к ней. Одинокий мужчина. Мэтт Как-его-там. Дженни попробовала подыскать подходящие слова, мысленно обругала себя за то, что совсем разучилась флиртовать, и решила ограничиться теплой улыбкой. Он целый день шутливо подтрунивал над Лайзой и Джеки, и теперь, как ей показалось, настала ее очередь испытать на себе чары его незаурядной личности. Непристойная мысль? Да, пожалуй. Но за последние пятнадцать лет цинизм не раз выручал ее.
      – Привет, – сказал он, усаживаясь на краешек стула.
      – Здравствуйте, – отозвалась она и едва не застонала. Он немного походил на сильно выросшего Роули. По крайней мере, лексикон у него был такой же.
      – Вы часто бываете здесь? – спросил он с ухмылкой сатира.
      – Ежедневно в течение следующей недели.
      – Меня зовут Мэтт. А вы Дженни.
      Она молча подняла бокал. Ей хотелось сказать что-нибудь остроумное и кокетливое, но она, хоть убей, не могла ничего придумать. Пустяки! Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на самоусовершенствование.
      – Мою мать зовут Дженифер.
      – Вот как?
      – А отца – Тед. – Он усмехнулся. – Я вам до смерти наскучил, не так ли?
      Она покачала головой, хотя его слова были близки к правде. Сколько потребуется времени, чтобы, не теряя достоинства, улизнуть отсюда? Хантер обещал угостить ее «Маргаритой». Она уж подумала, не пропустить ли ужин и не удрать ли отсюда прямо сейчас. Но что ей делать дальше? Ждать его в баре? Или попытаться позвонить в его номер?
      Ответ напрашивался сам собой, и она удивилась, как он не пришел ей в голову раньше. Не успел Мэтт снова открыть рот, как Дженни взглянула на часы.
      – Ой! Я и не заметила, как пролетело время. Мне пора ехать в отель «Роза». Я сегодня ужинаю там.
      – Вот как? – Магда взмахнула рукой, на которой красовался один из ее серебряных браслетов, украшенных бирюзой. Он был изготовлен по ее собственному дизайну, который шутливо окрестили «приманкой для туристов». Однако он сослужил ей хорошую службу.
      – Да, я ужинаю в ресторане, – повторила Дженни. – Я наслышана об их великолепной кухне и решила почерпнуть кое-какие идеи. – Она улыбнулась. – Я краду только самое лучшее.
      – Я еду с вами, – сразу же заявил Мэтт.
      – Нет, Мэтт, – с упреком взглянула на него Магда. – Мы не можем бросить всю эту еду! Что подумает персонал? Они на нас обидятся!
      – Вы все останетесь здесь, а мы с Дженни проверим, как кормят в отеле «Роза». – Он подмигнул Дженни. – Вы скажете мне, что заказать, а я заплачу.
      Дженни воззрилась на него, злясь на себя за то, что не может ответить с такой же дерзостью. Пожав плечами, она отправилась наверх, чтобы переодеться, и заметила, что Лайза и Джеки с удрученным видом смотрят на Мэтта. Пока ее не было, он вызвал по телефону такси, и, когда она спустилась, он был тут как тут – в джинсах в обтяжку и черной рубахе, расстегнутой до пупа.
      «Ничего себе», – подумала она, направляясь впереди него к двери.
      Мэтт создавал проблему, которая ей вовсе не нужна. С того момента, как он помог ей сесть в такси, он стал относиться к ней по-хозяйски. Дженни жалела, что не поехали Лайза и Джеки, но они обиделись, получив приглашение в последнюю минуту, и лишь бросали убийственные взгляды на Мэтта.
      Мэтт не обратил на это никакого внимания. Когда они, миновав участок каменистой дороги, спустились в город, он закинул руку на ее плечи.
      – Я не ожидал, что вы согласитесь поехать в город со мной, – признался он, обнажив в улыбке великолепные зубы. – Вы показались мне Снежной королевой… Понимаете, что я имею в виду?
      – Поехать с вами в город? – переспросила она, приподняв бровь.
      – Я знаю, что в отеле «Роза» отлично кормят, но есть и другие места, где можно послушать музыку и потанцевать.
      – Меня интересует только кухня, Мэтт. Для этого я и еду в отель «Роза».
      Он скорчил гримасу.
      – Ладно, – сказал он, горестно вздохнув.
      Дженни пришли в голову кое-какие не очень вежливые замечания, но она не осмелилась их озвучить. Сказывались долгие годы отсутствия тренировки. Но надо было что-то делать. У нее было назначено нечто вроде свидания с Хантером Калгари, не так ли? Что он подумает, если она появится вместе с Мэттом?
      Когда Мэтт помогал ей выйти из такси перед входом в отель «Роза», она сказала:
      – Я не вполне честно поступила с вами. Здесь я кое с кем должна встретиться. Будет лучше, если вы узнаете об этом заранее. – Она покопалась в сумочке, отыскивая деньги, но Мэтт остановил ее, положив руку ей на запястье.
      – Не беспокойтесь, – сказал он и, расплатившись с таксистом, дал ему чаевые. – Могли бы сообщить мне об этом и раньше.
      – Вы не спрашивали. – Она направилась к входу в ресторан.
      – Эй, подождите! – крикнул он и, обогнав ее, бросился открывать перед ней дверь, вызвав у Дженни еще большее раздражение.
      – Послушайте…
      – Нет, извините. Я…
      – Нет уж, послушайте, – сердито оборвала она его. – Нам еще целую неделю предстоит вместе прожить на вилле. Давайте сразу расставим точки над i. Я просто отдыхаю. И это все, что я здесь делаю. Надеюсь, вы меня понимаете?
      – Конечно. Вы тут занимаетесь научно-исследовательской работой.
      Она кивнула.
      – Поэтому давайте поймем друг друга правильно.
      Он снова улыбнулся. У него, как у Тома Круза, был полон рот крупных белых зубов, которые, наверное, мгновенно ослепляли большинство женщин. Но тут он заговорил, испортив все впечатление:
      – Послушайте, ведь я не прошу вас выйти за меня замуж. Так что расслабьтесь, ладно?
      С этими словами он повел ее внутрь.
      Хантер чуть не застонал, увидев Дженни Холлоуэй, входящую в сопровождении компаньона. Это был коротко стриженный блондин с великолепным загаром, приобретенным, похоже, в результате тщательно дозированных солнечных ванн. Джинсы так туго обтягивали его, что, казалось, готовы были лопнуть, а черная рубаха была расстегнута до пупка. На первый взгляд ему было немного за двадцать, но, вглядевшись в него пристальнее, Хантер решил, что ему перевалило за тридцать. Кто он, черт возьми, такой? И почему она с ним?
      Ответ напрашивался сам собой: это был один из гостей с виллы. Но вел он себя с Дженни невероятно фамильярно… и Дженни это совсем не нравилось. Хантер решил понаблюдать. Он сидел за столиком в помещении, которое от зала, куда они вошли, отделяла украшенная бамбуком арка.
      Она остановилась в нерешительности и окинула взглядом всех присутствующих, кроме своего компаньона, рассеянно потирая шею, как будто ей было очень жарко или она чувствовала себя чрезвычайно неловко. Возможно, это было, и то и другое. В зале было душно. Несмотря на вечернее время, горячий воздух еще не успел остыть. С океана не долетало ни малейшего ветерка. В ресторане все как будто замерло.
      Он разрывался между желанием подойти и немедленно предъявить свои права на Дженни и возможностью не спускать с нее глаз, оставаясь незамеченным. Он был бы не прочь понаблюдать за ней подольше, но у них было назначено свидание, которое оказалось под угрозой. Поэтому он вышел из-под арки и остановился позади метрдотеля, уже готового усадить их за столик.
      Она подняла глаза, увидела его и одарила такой улыбкой, которая польстила самолюбию Хантера, однако вызвала у него угрызения совести. Она начинала доверять ему, а он не был мужчиной, на которого можно положиться. По крайней мере, во всем, что не относится к обеспечению безопасности.
      – Привет, – сказала она и неуверенно посмотрела на блондина. Хантер бросил на него незаинтересованный взгляд, но этот парень быстро оценил ситуацию. Он поморгал, на шаг отступил от Дженни, сложил на груди руки и нахмурился.
      – Я привела… подкрепление, – сказала Дженни. – Мэтт живет на вилле вместе с нами. Познакомьтесь, Мэтт, это Хантер Калгари.
      Мэтт неохотно протянул потную лапу:
      – Мэтт Килгор.
      Хантер пожал ему руку. Парень был примерно на два дюйма ниже, чем он, ростом и походил на капризного маменькиного сынка. Наверное, он гоняется за ее деньгами, мрачно решил Хантер. Вероятно, сам напросился на приглашение. Понимая, что его оценка была излишне суровой и, возможно, абсолютно неправильной, он спросил:
      – Вы старые друзья, не так ли?
      – Нет, что вы! – поспешила уточнить Дженни. – С Магдой и Филом я познакомилась некоторое время назад. Они и организовали эту поездку. А с Мэттом мы знакомы всего несколько дней. – Она искоса взглянула на своего спутника, который не проронил ни слова.
      Хантер пристально взглянул на него, и тот, наконец, произнес:
      – Я тоже знаю Магду и Фила.
      Дженни удивленно вскинула брови.
      – Правда? А я думала, что вы приехали с Лайзой и Джеки.
      – Так оно и есть. Мы приехали вместе, – сказал он, окидывая зал скучающим взглядом. – Освободилось место, и они пригласили меня. Но чету Монтгомери я знаю довольно хорошо.
      Как бы не так, подумал Хантер. Похоже, парень решил поживиться за счет этого загадочного тура. И поскольку работа Хантера заключалась в том, чтобы защищать Дженни от любой опасности, он немедленно мысленно поместил Мэтта Килгора в список тех, за кем следует присматривать.
      Метрдотель посадил их за столик, расположенный возле океана. Пол здесь переходил в пляж, и через арку некоторое количество песка ветром заносило в помещение. Стены были в виде ширм из бамбука. Их уносили, когда погода менялась. Комнату зыбким светом освещала свеча в красном подсвечнике, а над головами горели огоньки протянутой вместо крыши елочной гирлянды. Сюда долетал ветерок с океана, поэтому душно не было. Грохот прибоя был так силен, что приходилось говорить громче, чтобы слышать друг друга.
      Мэтт опередил Хантера и помог Дженни усесться на стул. Ладно. Пусть себе суетится, изображает из себя полного болвана. К тому же Хантеру разумнее держаться от нее на почтительном расстоянии. Подходить слишком близко опасно. Она дочь богача и слишком хороша собой, чтобы ей можно было верить.
      Выдвинув стул, Хантер опустился на него и вытянул ноги. Он случайно задел ботинком сандалию Дженни, и она торопливо подобрала ногу, словно ее ударило током. Мэтт закурил сигарету, и Дженни наморщила носик. Видимо, принцесса не выносила дыма, но Мэтт, кажется, этого не заметил. С удовлетворением вздохнув, он сказал:
      – Какое счастье, что здесь можно курить. Знаете, в скольких ресторанах курить больше не разрешается? Это какая-то эпидемия! А в Калифорнии вообще забудьте о курении. Даже в барах запрещено курить. Черт возьми, без сигареты я и выпить не сумею!
      Дружелюбным жестом он подтолкнул пачку в направлении Хантера. Хантер бросил на нее взгляд. Странно, что всего несколько дней назад ему хотелось закурить. Теперь у него не было ни малейшего желания.
      Дженни отвернулась – то ли от дыма, то ли от самих мужчин. Она вдруг показалась ему немного печальной, а он не хотел, чтобы она грустила. Он едва удержался, чтобы не взять ее за руку и сказать… Но что он мог ей сказать? Какую-нибудь банальную фразу о том, что все, мол, в порядке? И не о чем беспокоиться, если он взялся за это дело?
      И он оставил все как есть.
      Дженни не прислушивалась к разговору между Мэттом и Хантером, предпочитая сосредоточить внимание на глухом рокоте – нескончаемом мягком ворчании, которое переходило в львиный рык, когда волны разбивались о берег. Она поняла, что слишком многого ожидала от этого вечера, и присутствие Мэтта вернуло ее к реальности.
      Что ж, может быть, оно и к лучшему. Хантер удобно расположился в кресле, его длинные, обтянутые джинсами ноги находились всего в нескольких дюймах от ее ног, рубаха его была расстегнута у горла, но не так вызывающе, как у Мэтта, словно у персонажа из «Лихорадки субботнего вечера», а с озорной раскованностью… Этого было достаточно, чтобы она капитулировала. Ей даже самой не верилось. За все эти долгие годы у нее, черт возьми, практически выработался иммунитет к противоположному полу, а теперь она переполнена чувствами от одного его присутствия. Пропади он пропадом. Он казался таким… собранным.
      И она не знала, что ей теперь делать.
      «Оторвись на полную катушку. Закрути роман. Занимайся любовью всю ночь напролет…» Она чуть не закрыла лицо руками, смущенная направлением своих мыслей.
      – Эй, Дженни! – окликнул ее Мэтт, хлопнув ладонью по столу. Она так и подскочила от неожиданности. – Смотрите на вещи проще!
      Она едва заметно улыбнулась. Мэтт все больше напоминал ей самоуверенного подростка. И ей все меньше это нравилось.
      – Что будете пить? – спросил он и дал знак официанту, который сразу же подошел к их столику.
      – Минеральную воду. – Дженни бросила на официанта почти извиняющийся взгляд.
      Мэтт возмущенно фыркнул и заказал две порции текилы. Хантер выбрал пиво, потом спохватился и добавил:
      – Подождите… принесите «Маргариту».
      Ей нужно было выпить чего-нибудь покрепче воды. К тому же, учитывая возникшее у нее чувственное влечение, было бы, наверное, неплохо подогреть спиртным свою храбрость. Нет, разумеется, это плохая идея, но ей было все равно. Мисс Отвечающая За Свои Поступки сегодня отступает в тень – и точка.
      Пока они ждали заказ, Мэтт болтал не переставая, поскольку ни Дженни, ни Хантер не знали, о чем говорить. Когда принесли напитки, Мэтт выпил залпом первую порцию, склонил набок голову и спросил:
      – Как вы познакомились?
      – Это случилось вчера вечером. – Дженни взглянула на Хантера, который ногтем большого пальца соскабливал с бутылки этикетку. Однако он встретился с ней взглядом, и она быстро отвела глаза.
      – Вот как? – удивился Мэтт, переводя взгляд с Дженни на Хантера. – В Пуэрто-Валларте?
      – В отеле «Роза», – уточнил Хантер, когда Дженни не нашлась что ответить.
      – Вы это серьезно? И вы назначили свидание на сегодняшний вечер? – Он отодвинул свой стул от стола. – Ах, Дженни, Дженни, следовало бы сказать мне, как обстоят дела между вами.
      – А никаких дел нет, – проронила она, злясь на себя за то, что краснеет. Слава Богу, освещение было неярким. – Мы просто зашли сюда вчера вечером: я, Магда, Фил и остальные. Магда сломала каблук.
      – Она шлепнулась прямо мне на колени, – добавил Хантер с озорным огоньком в глазах.
      – Кто? Дженни?
      – Нет, Магда, – пояснила Дженни. – Она чуть не упала, развернулась и… – Она жестом указала на колени Хантера, и взгляд ее ненадолго задержался на его ремне и туго натянутой джинсовой ткани под ним.
      – Я подумывал о том, как бы познакомиться, – растягивая слова, сказал Хантер, – и удобный случай сам шлепнулся мне на колени.
      Мэтт выпил вторую порцию.
      – Так мне уйти или остаться? – спросил он, произнеся самую умную фразу за весь вечер. Такую умную, что Дженни даже перестала испытывать неприязнь к нему.
      – Останьтесь, – разрешила она, и Хантер снова едва не застонал. Он видел, как она смягчилась, и чуть не покачал головой, дивясь впечатлительности женского пола. Неужели она не понимает? Разве не видит? Этот парень на нее глаз положил!
      – Благодарю, – сказал Мэтт, одарив Дженни своей зубастой улыбкой. Казалось, он был искренне счастлив, что она не лишила его своей компании. – Давайте-ка повторим заказ! И на этот раз, Дженни, вы выпьете со мной чего-нибудь покрепче.
      Хантер злобно подумал, что этот тип заслуживает того, чтобы его утопили или четвертовали.
      Два часа спустя после ужина, который оправдал ожидания, Дженни, чувствуя приятную усталость, откинулась на спинку кресла, расположившись почти в такой же расслабленной позе, которую Хантер прямо-таки довел до совершенства. Мэтт оказался славным парнем. Он как будто сознательно решил передать ее в руки Хантера, чтобы после этого просто наслаждаться окружающей обстановкой. Мужики бывают значительно лучше, когда не охотятся за женщиной, подумала она, улыбнувшись немного хмельной улыбкой. Мэтт, выпивший гораздо больше текилы, был значительно пьянее, чем она, но Хантер продолжал оставаться таким же бесстрастным и отстраненным, каким был. Пиво явно не ударяло ему в голову, а от текилы он категорически отказывался.
      У нее сжалось сердце. Может, она выставляет себя на посмешище?
      – Я, пожалуй, пройдусь, – сказал Мэтт, недвусмысленно подмигнув. Вставая с кресла, он немного пошатнулся и, оглядевшись вокруг, громко сказал: – Со мной все в полном порядке…
      Хантер увидел, что он направился к бару, где две блондинки в джинсах и маечках сами себя угощали «Маргаритами». Он взглянул на Дженни, уютно расположившуюся в кресле, догадываясь, что она выпила несколько больше, чем обычно, и немного вышла из присущего ей образа недотроги. Она смотрелась… восхитительно. А ему, черт возьми, совсем не хотелось, чтобы она так выглядела.
      Она положила локти на стол.
      – Ну вот мы и одни, – храбро заявила она. – Самое время задать трудные вопросы.
      – Валяйте.
      – Вы отдыхаете в Пуэрто-Валларте. А что вы делаете в Штатах? – Она для пущей убедительности указала большим пальцем на север.
      – В настоящее время я безработный. У меня была работа. Но я только что ее оставил.
      – Что за работа?
      – Государственная служба.
      – Это сужает круг поиска. – Она искоса взглянула на него. – Вы сотрудник налогового управления?
      Он усмехнулся.
      – Нет… – Она глупо хихикнула, не понимая, почему все вокруг кажется таким смешным. – Вы работник почты… Сенатор от какого-нибудь западного штата. Айдахо. Или Вайоминга. Вы похожи на ковбоя.
      – На ковбоя? – Он удивленно вздернул бровь.
      – Ну, не совсем. – Она пожала плечами. – Просто вы ходите, как ковбой.
      – Такой же кривоногий?
      – Вы нарочно все выворачиваете наизнанку. – Она с упреком взглянула на него. – Нет, вы двигаетесь, как ковбой. Этак медленно, непринужденно, раскрепощено. – И сексуально, подумала она, но не сказала. – Я, конечно, не знакома с ковбоями, так что могу ошибаться.
      – В Хьюстоне полно ковбоев. Или мужчин, которые считают себя таковыми.
      Он медленно, с ленцой улыбнулся. Невероятно сексуально. Но ее этим не проймешь. Нет уж, увольте. Знала она эти приемчики. Ей уже тридцать пять, черт возьми! Это на нее больше не действует.
      – Разве я вам говорила, что живу в Хьюстоне? Я что-то этого не помню.
      – Вы сказали, что ваш отец там живет.
      – Ах да… – Она действительно что-то упомянула об отце, когда Мэтт принялся распространяться о своей семье. Хантер, казалось, был абсолютно трезв, а она миновала обычную предельную норму, и это ее тревожило.
      – И вы занимаетесь ресторанным бизнесом, – добавил он.
      – Я собираюсь начать собственное дело. Как, по-вашему, я совершаю ошибку? Все говорят мне, что ресторанный бизнес слишком нестабилен. Рестораны открываются, а через месяц закрываются. Но у моего отца дела идут успешно, да и я проработала в этом бизнесе несколько лет.
      – Думаю, что у вас все получится.
      Его слова глубоко тронули ее, хотя она понимала, что с его стороны это всего лишь любезное замечание. Но ей так хотелось, чтобы хоть кто-нибудь поверил в нее, что, как ни смешно, она чуть было не заплакала. Чтобы скрыть смущение, она проглотила залпом больше половины стакана коктейля.
      – Обычно я не пью так много, – заплетающимся языком пробормотала она. – Я знаю, что каждый пьяница на планете говорит то же самое, но в данном случае это правда. Извините. – Она осторожно поставила бокал на стол.
      Хантеру хотелось наклониться и поцеловать ее. Ей незачем было говорить, что она обычно почти не пьет, это было и без того ясно как день.
      – Незачем извиняться. С вами все в полном порядке. – Синие глаза с сомнением смотрели на него.
      – Вы говорите это, чтобы успокоить меня. – Он покачал головой.
      – Может быть, мне нужно выпить кофе? – спросила она.
      – А не хотите ли прогуляться по пляжу? – Она подумала и печально кивнула:
      – Да, это было бы хорошо.
      Бросив на столик деньги, он провел ее сквозь бамбуковую арку на берег. Песок под ногами перешел в мелкие камешки, потом в обломки скал, которые лизали волны. Они держались неподалеку от ресторана и шли, стараясь не наступить на маленькие острые камешки, потом Хантер взял ее за руку, и они несколько ярдов шли молча.
      – Знаете, зачем я сюда приехала? – вдруг спросила она, словно предваряя признание. – Я спасаюсь бегством. Вот что я здесь делаю.
      – Для этого и предназначены отпуска, – ответил он, понимая, что про него можно сказать то же самое.
      – Но я спасаюсь здесь от реальной жизни. Наверное, это в той или иной степени относится к каждому, кто приехал сюда, но со мной все происходит в буквальном смысле. Я стою на пороге больших перемен. Я меняю свою жизнь, и Магда пригласила меня сюда. Вот я и приехала.
      – Похоже, это была очень разумная мысль. – Она кивнула:
      – И я так думаю. Хотя, когда Мэтт сказал, что поедет со мной, – она взглянула на далекую луну и усмехнулась, – я не знала, что мне делать! Мы должны были встретиться с вами, а я никак не могла отделаться от него. Я хотела уже сказать ему прямо, чтобы он убирался. Pronto. Заметили, как я говорю по-испански, а?
      Хантер расхохотался. Его удивил собственный смех. Он уже забыл, когда так смеялся в последний раз.
      – Вы говорите, как уроженка здешних мест.
      – Правда? – обрадовалась она, раскачивая на ходу их сцепленные руки. – Однако я не могла заставить себя нагрубить ему. В свои права вступила Мисс Отвечающая За Свои Поступки. Думаю, ей бы надо немного ослабить свой контроль.
      – Кто это Мисс Отвечающая За Свои Поступки?
      На губах Дженни появилась озорная улыбка. Она приподнялась на цыпочки и шепнула ему на ухо:
      – Скажу вам по секрету: она мне даже не нравится.
      – Мне удастся с ней познакомиться?
      – Вы уже знакомы. Она страшная зануда. Она всегда поступает как положено, всегда говорит правильные вещи. Правда, она перестала носить то, что положено, а это уже можно считать достижением.
      – Мне нравится то, что надето на ней сейчас.
      – Ее сейчас здесь нет, – сердито сказала Дженни.
      – А кто есть?
      Она остановилась и повернулась к нему. Подол ее саронга слегка колыхался на слабом ветерке. Она откинула назад упавшие на лицо пряди волос и сказала, заметно протрезвев:
      – Какой-то бессмысленный получается разговор, я сама не знаю, что говорю.
      Ему хотелось поцеловать ее. Глядя на ее губы, он серьезно взвешивал все «за» и «против» такого поступка. Наконец он приказал себе не быть идиотом.
      – Обычно я не бываю такой… глупой.
      – Вы не глупая. Я думаю, что было бы справедливо время от времени давать Мисс Отвечающей За Свои Поступки выходной.
      Она закрыла глаза и вздохнула.
      – Речь шла о вас. Я даже не заметила, как начала говорить о себе.
      – Мне это нравится. – Дженни покачала головой:
      – Нет. Я едва ли заслуживаю внимания.
      – Каждый человек интересен. Все зависит от того, насколько правдиво он хочет рассказать о себе.
      К ней, кажется, вернулось веселое настроение, и она с улыбкой сказала:
      – Вы, наверное, шпион. Из ЦРУ. Вы хотите проникнуть в мои мысли. Это и есть ваша государственная служба?
      – Вы меня разоблачили, – шутливо ответил он. Она снова рассмеялась, потом зажала рот ладонью.
      – Уверена, что завтра я умру от смущения.
      – Для этого нет причин.
      – У меня голова кружится. Во всем виноват проклятый алкоголь.
      Хантер улыбнулся, получая от происходящего такое удовольствие, какого не испытывал уже много лет.
      – Вам следует почаще расслабляться. Вы почти всегда бываете слишком серьезны.
      – Откуда вы знаете? – Она сразу же насторожилась, чуть ли не испугалась.
      – Вы сами это сказали.
      – Неужели?
      – К тому же я видел вас с вашими друзьями, – добавил он. – Вы выгодно отличаетесь от них, потому что обдумываете дальнейшие шаги, предвидите возможные опасности и планируете будущее. Чаще всего это бывает настоящим проклятием, потому что жизнь идет, а у вас появляется такое ощущение, будто вы отстали от поезда.
      Она долго смотрела на него.
      – Вы говорите это по собственному опыту?
      – Для женщины, которая только что жаловалась на свою глупость, вы чрезвычайно проницательны.
      – И что вы собираетесь с этим делать?
      – С чем?
      – Как вы намерены не отстать от поезда?
      – Это всего лишь метафора.
      – Понимаю, – тихо сказала она. – Но как вы все-таки собираетесь успеть на поезд?
      И зачем он пустился в философские рассуждения? Для чего, черт возьми, ему вдруг потребовалось, чтобы они лучше узнали друг друга?
      – Тот поезд пришел и ушел, и я в ближайшее время не планирую садиться на другой.
      – Жаль. – Она отпустила его руку, и он почувствовал себя последним мерзавцем из-за того, что разочаровал ее. – Ну что ж, спасибо за прогулку, Хантер Калгари. Пожалуй, пора возвращаться.
 
      Уж не приснилось ли ей все это?
      Дженни проснулась в залитой солнцем комнате, ощущая слабую головную боль. Она поморгала глазами. Казалось, в них попал песок с пляжа, по которому они гуляли прошлым вечером. О чем, скажите на милость, она вчера думала?
      «Оторвись на полную катушку. Закрути роман. Занимайся любовью всю ночь напролет…» Она застонала и накрыла голову подушкой. Головная боль от этого только усилилась. Она с трудом встала с кровати, покопалась в косметичке и отыскала аспирин. Но воды, чтобы запить таблетку, не было, поэтому она, страдая от боли, приняла душ, оделась и спустилась вниз за апельсиновым соком.
      Магда, Фил и остальные сидели за завтраком. Мэтта не было видно.
      – Ну, как прошел вчерашний вечер? – поинтересовалась Магда с понимающей улыбкой.
      – О чем ты? – Дженни проглотила таблетку и запила ее апельсиновым соком.
      – Вид у тебя нынче утром довольно усталый, – нараспев произнесла Магда.
      – И Мэтта нигде не видно, – пробормотала Лайза себе под нос, а Джеки поджала губы и кивнула в знак согласия.
      – Я была не с Мэттом.
      – Но ты уехала с ним, – сказала Лайза.
      – А домой вернулась не с ним.
      – В таком случае что с ним произошло? – задиристо спросила Джеки.
      Дженни пожала плечами и покачала головой. Их наводящие вопросы вызывали раздражение, но она была рада, что не приходится говорить о Хантере. Пусть думают что хотят… о Мэтте.
      С верхнего этажа раздался душераздирающий крик.
      – Силы небесные! – воскликнула Элис, хватаясь за сердце.
      – Что, черт возьми, происходит? – Фил выскочил из-за стола и бросился к лестнице.
      Дженни, немного морщась, последовала за ним, хотя и не так быстро. На галерее, откуда витражная дверь вела на маленький балкон, стояла горничная. Она была в смятений.
      – Что случилось? – спросил Фил в тот самый момент, когда Дженни увидела пару обтянутых джинсами мужских ног, распростертых на крошечной лестничной площадке. Заглянув за балконную дверь, она увидела Мэтта, который лежал, уткнувшись лицом в плитки пола.
      – Он, как видно, не смог попасть в дом, – поняла Дженни, которую эта история начала забавлять.
      Фил попытался успокоить испуганную горничную. Уходя, она оглянулась на них через плечо и пробормотала:
      – Чокнутые американцы!
      – Бросьте дурить, Мэтт! – сказала Дженни, тряся его за плечо.
      Он поднял голову и оглянулся вокруг, ничего не соображая.
      – Где я? – пробормотал он, потом застонал и прижался лбом к холодным плиткам. – Ах да. У меня не было ключа, а моего стука никто не услышал.
      – В котором часу это было? – спросил Фил.
      – В четыре. Или в пять. – Он скосил глаза на солнце и содрогнулся. – Я влез на балкон, но эти проклятые двери тоже были заперты, поэтому я лег здесь.
      – Ну что ж, теперь ты можешь войти, – насмешливо разрешил Фил, помогая Мэтту встать на ноги.
      – Что это вы такая веселая? – спросил Мэтт, обращаясь к Дженни. – Что произошло вчера вечером?
      – Ничего.
      – Полно вам! Вы с Хантером готовы были съесть друг друга глазами.
      Фил фыркнул, глядя, как Мэтт, волоча ноги, добрался до своей комнаты и скрылся внутри.
      Они спустились вниз, и Фил живописал злоключения Мэтта. Лайза и Джеки бросились наверх, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Магду эта история слегка позабавила.
      – Тебе повезло, что ты была не с ним, – сказала она Дженни.
      Фил бросил взгляд на Дженни. Она безмолвно умоляла его не говорить ничего, но он не мог отказать себе в этом удовольствии.
      – У Дженни было назначено свидание с другим. С нашим приятелем, с которым мы познакомились вчера вечером.
      – Это было не совсем свидание, – пробормотала Дженни.
      – Ах, не скромничай. Этот мужчина не мог оторвать от тебя глаз. – Магда налила себе еще одну чашечку кофе и с наслаждением втянула воздух. – О целительный аромат яванского кофе… Как ты думаешь, для испанского кофе еще слишком рано?
      Остальная часть утра прошла в приятном безделье. Дженни побродила по территории виллы и, отказавшись поехать со всеми на пляж, попробовала почитать книгу, потом, расположившись в шезлонге возле бассейна, подставила тело лучам солнца. Пролежав минут пятнадцать, пока жара ее не доконала, она нырнула в прохладную воду.
      Закрыв глаза, она усилием воли попыталась забыть о том, как влечет ее слишком явная сексуальность Хантера. Что в нем было такого интригующего? Она не знала, тревожиться ей по этому поводу или радоваться. Слишком давно она не испытывала влечения к мужчине.
      Сама того не желая, она не могла не вспомнить о том времени, когда безоглядно влюбилась в Троя. Потребовались многие годы, чтобы исправить ущерб, причиненный несколькими месяцами этой глупости. Она так долго была одинока. Но теперь…
      «Это чисто физиологическое влечение, – твердил ей внутренний голос. – Ты его совсем не знаешь. И разумеется, не можешь доверять ему. Ведь если не считать отрывочной, ничего не значащей информации, он ничего не рассказал о себе и остается для тебя загадкой».
      Но, пропади все пропадом, именно это в нем и привлекало ее! Ей нужен был человек, который увлек бы ее, с которым она стала бы проводить напоенные солнцем дни и мягкие, теплые ночи. Разве не это настоящая романтика отношений? Никаких привязанностей. Никаких забот. И полная свобода, когда все закончится.
      И никакого мужа, который женился на тебе из-за денег, а потом, когда дело обернулось не так, как он надеялся, бил тебя по лицу или швырял об стену.
      Никакого Троя Рассела.
      Содрогнувшись, Дженни выбралась из бассейна и поднялась по лестнице в свою комнату.
 
      К тому времени как Трой припарковался на стоянке возле многоквартирного жилого комплекса Дженни, хьюстонский яркий день клонился к вечеру. В ее дом можно было войти либо через внутренний двор, по другую сторону которого находилась линия гаражей, номера которых соответствовали номерам квартир. Низенькие ворота из кованого железа запирались на щеколду, открыть которую ничего не стоило. Единственная проблема заключалась в том, что окна всех квартир выходили на этот двор и любой, кто входит или выходит, будет замечен и, вполне возможно, запечатлен в памяти любопытных обитателей. На такой риск ему придется пойти.
      Он несколько раз объехал вокруг здания, оглядел подход с другой стороны, но так ничего и не решил окончательно. Все равно ее сейчас здесь не было.
      Он посидел в машине, обдумывая ситуацию, потом заглушил двигатель и вышел. Прислонившись к дверце, он достал сигарету и закурил. Мимо не проехало ни одной машины. Стемнело. Из освещенных окон дома напротив на улицу падал свет. В одной из квартир дома Дженни открылась дверь, выпустив золотистую охотничью собаку. Она прошла по улице, обнюхала землю вокруг машины Троя, потом направилась во дворик. Затоптав каблуком кожаного ботинка недокуренную сигарету, Трой последовал за ней.
      Собака скользнула под ограду из кованого железа. Подняв щеколду, Трой с непринужденным видом шагнул во двор. Его шаги привлекли внимание собаки. Она остановилась и обернулась, свесив розовый язык. Трой неприветливо взглянул на нее. Он не любил животных – ни диких, ни домашних. И они это понимали. Даже этот глупый псина осознал это. Он тихо тявкнул, что прозвучало как вопрос, потом, уткнувшись носом в землю, обошел двор, пометил территорию на столбе, зеленой лужайке в центре и на каком-то раскидистом кусте, который неискушенному в этих вопросах Трою показался полынью, но, вполне возможно, был чем-то гораздо более экзотическим.
      Он прикинул, где находится ее квартира. На втором этаже. Он непринужденно, с самым беззаботным видом поднялся по ступеням. Подумал, не посвистеть ли ему для пущей убедительности, но потом отказался от этой затеи, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание.
      Пес неожиданно поднял голову, взглянул на Троя, потом, резко взбежав по ступенькам, прошмыгнул мимо него. Остановившись у двери Дженни, он поскулил, поцарапался, потом взглянул в сторону Троя, поджидая его.
      Пес повилял хвостом. Но несколько настороженно. Он еще не был уверен, как ему относиться к Трою. Трой тихо прокашлялся и шепнул:
      – Иди сюда, приятель…
      Животное, издав низкое рычание, злобно обнажило зубы. Значит, он все-таки произвел неблагоприятное впечатление.
      Не имеет значения.
      Трой повернулся и стал спускаться вниз по лестнице. Оглянувшись, он увидел, что глупый пес, свернувшись калачиком, улегся перед дверью.
      Он немного посидел в машине, разглядывая дом напротив, в окнах которого горел свет, потом вышел из машины и прошелся по небольшой улочке, на которую выходили окна. Дом представлял собой коттедж сороковых годов, заново отделанный, если не считать немного облупившейся краски. Изнутри доносились голоса ссорящихся девочки и мальчика. Судя по всему, дети играли в какую-то игру и жульничали.
      Мать измученным голосом пыталась их утихомирить. Трой мысленно поблагодарил судьбу за то, что никогда не имел детей. Эти жалкие, цепляющиеся и скулящие существа портили все, к чему прикасались. Голос мальчика громко звал кого-то по имени Брендон. Очевидно, это был старший брат, но мать устало напомнила ему, что Брендон в спортивном лагере. Завывания обрели новую силу, и девочка заявила, что ненавидит этот лагерь и Роули тоже терпеть не может, потому что это он уговорил Брендона поехать туда. Если бы Брендон был здесь, то он наверняка заставил бы Томми играть честно! Томми в ответ на это заявил, что жульничает не он, а она. Потому что она просто глупая девчонка!
      Трой даже проникся сочувствием к Тому. Девчонка снова завыла.
      – Когда вернется Брендон? Когда? – вопрошала она сквозь слезы.
      – В конце недели, – ответила мать все тем же утомленным голосом.
      – Роули тоже приедет? – продолжала спрашивать девочка, ожидавшая какого-то подвоха.
      – Да, да, – ответила мать. – Роули вернется домой, когда его мама приедет из Пуэрто-Валларты. А это будет в следующее воскресенье, – уточнила она, предваряя очередной вопрос. – В воскресенье спортивный лагерь закрывается.
      – Спортивный лагерь трех ветров! – с победоносным видом заявил Томми.
      – Пусть он заткнется! – потребовала девочка, завыв, как сирена.
      «Спортивный лагерь трех ветров»… Трой усмехнулся. Он простоял под их окном несколько вечеров подряд, но это была первая полученная им полезная информация. Роули, сын Дженни, видимо, не поехал в Пуэрто-Валларту со своей мамочкой.
      Интересно, где находится этот «Спортивный лагерь трех ветров», подумал он. Эту информацию можно было бы наверняка получить в квартире Дженни. Сунув в рот еще одну пластинку жевательной резинки, он снова подошел к квартире Дженни. Внимательно осмотрев дверную коробку, он понял, что взломать замок не составит труда. Пнуть один-два раза – и дверь распахнется внутрь.
      Но собака… соседи…
      Светло-коричневый зверь, лежащий перед дверью, снова зарычал. Трой холодно усмехнулся. Ничего, он что-нибудь придумает. Как всегда.

      Хантер крутанул руль джипа, резко съехав на обочину, и на мгновение остановился, прежде чем начать спускаться вниз, на побережье. Справа от него лежал Тихий океан, над которым нависли низкие грозовые тучи, что было необычным явлением для этого времени года в Пуэрто-Валларте Крупные капли дождя барабанили по складному верху машины. Их становилось все больше и больше, пока по ветровому стеклу не хлынули вниз целые ручьи и вода не замочила ему ноги.
      Он был рад дождю. Буря соответствовала его настроению, и ее буйная энергия приносила своеобразное облегчение. Помедлив мгновение, он высунул голову наружу и позволил дождю промочить насквозь его волосы. Потом, откинувшись на спинку сиденья, он стряхнул с волос капли дождя, чувствуя себя такой же частицей стихийных сил природы, как и эта внезапно налетевшая гроза.
      Он никогда не умел как следует вести наружное наблюдение.
      Неправда, поправил его внутренний голос. В большинстве случаев ему отлично это удавалось. Но он растерял свою способность спокойно наблюдать, когда дело коснулось его сестры.
      Хантер нахмурился и, снова включив зажигание, развернул джип назад, к городу. После смерти Мишель он, вместо того чтобы просто вести слежку, умышленно запугивал Троя Рассела. Сначала Рассел его игнорировал. Он, кажется, даже получал удовольствие от этой игры в кошки-мышки. Несколько раз он имел наглость ухмыляться при виде ярости Калгари, которую тот с трудом подавлял, пока Хантер не схватил его за горло.
      Он не убил бы его. Хантер не смог бы никого убить, даже такую мразь, как Рассел. Но он хотел напугать мерзавца до полусмерти, и это ему удалось. Такой успех стоил ему работы и уважения сослуживцев, но он добился того, чего хотел. Троя Рассела взяли на заметку. Каждый его последующий шаг анализировался и подвергался проверке, так что он уже никогда больше не сумел бы обидеть, изувечить или убить кого-нибудь и выйти сухим из воды.
      По крайней мере, так думал Хантер. Однако в действительности все оказалось не совсем так. Никому не хотелось тратить время на то, чтобы охотиться за человеком, который сделал уклонение от наказания делом своей жизни. На заметку взяли Хантера, и он, разозлившись на всех, уехал из Лос-Анджелеса и последние шесть лет жил в Санта-Фе, плывя по течению. Когда безвременная гибель его сестры изгладилась из памяти всех, кроме него, Хантер попытался побороть свою одержимость Расселом и перестать считать бесцельным свое существование.
      Он ушел из полиции Санта-Фе, чтобы поразмыслить над тем, как ему провести оставшуюся жизнь. Никакого четкого плана у него не было, но он хотя бы ушел с работы, для которой требовалась всего лишь половина его навыков. Ладно, возможно, это преувеличение, но он никогда не чувствовал там ни постоянной готовности, ни напряженности, как в Лос-Анджелесе. Жизнь в Санта-Фе текла неторопливо, а потому и преступность здесь была меньше, чем в «городе ангелов».
      Работа, предложенная Алленом Холлоуэем, подвернулась как нельзя кстати. Хантер как раз подыскивал что-нибудь… а возможность завершить, незаконченное дело была, все равно, что свет в конце туннеля.
      Дженни Холлоуэй. Он мысленно критически оценил ее внешность – от рыжевато-каштановых кудряшек, обрамлявших ее лицо, и настороженных синих глаз до гибкой фигурки, в которой чувствовалось постоянное напряжение. Он единственный раз видел ее полностью расслабившейся, когда она находилась под воздействием нескольких выпитых коктейлей, да и этого греховного удовольствия, судя по всему, она себе давненько не позволяла. Слишком много забот было у нее, в том числе и ответственность за воспитание сына. Сына Рассела. Причем, если верить Аллену Холлоуэю, Рассел понятия не имел о том, что у него есть сын. Уж не поэтому ли он вновь появился на сцене?
      Четверть часа спустя Хантер рванул запасной тормоз, выбрался из джипа и направился к отелю, шлепая по лужам, образовавшимся в неровностях цементного покрытия дорожки. Ливень прекратился внезапно, как будто какое-то божество там, наверху, наконец, заметило текущие краны и завернуло их. Воздух стал немного свежее, но гнетущая тропическая влажность предвещала возобновление дождя в ближайшее время.
      Служащие за конторкой, заметив, что он направляется к лестнице, с улыбками проводили его взглядами. Черт с ним, с лифтом! Чтобы снять напряжение, Хантеру была необходима физическая нагрузка. Прыгая через две ступени, он нетерпеливо поднялся к себе. В комнате он сорвал с себя рубаху и вышел на балкон. Под балконом, тремя этажами ниже, лежал пляж. Если бы он упал, подумалось ему, то выжил бы.
      Но никто не смог бы остаться в живых, упав с десятиэтажного здания на тротуар.
      К его удивлению, зазвонил телефон. Может, Дженни? Но он тут же выругал себя за то, что питает слишком большие надежды и позволяет себе думать о ней.
      – Алло, – ответил он голосом, не выдававшим никаких эмоций.
      – Калгари?
      Услышав Аллена Холлоуэя, он испытал разочарование. Он ответил не сразу, но это не остановило Холлоуэя.
      – Я помню, что ты сказал, но здесь кое-что произошло. Моей жене показалось, что она на днях столкнулась с Расселом.
      Хантер замер.
      – Где?
      – В продуктовом магазине, – фыркнул Аллен. – Рассел умышленно заговорил с ней, хотя сделал вид, что не узнал ее.
      – Что он сказал?
      – Ничего особенного. Просто извинился, что толкнул ее. Но главное, как он посмотрел на нее. Она не сразу вспомнила его, но ей это показалось странным. И сегодня она рассказала об этом мне.
      – Не звоните мне больше. – Хантер катал в пальцах ручку с эмблемой отеля «Роза».
      – Я просто подумал, что тебе следует об этом знать. Он что-то затевает, и я хочу понять, что именно! – Несмотря на властность, в голосе Холлоуэя пробивались испуганные нотки. – Береги мою дочь!
      – В таком случае не говорите никому, где она находится, – проговорил Хантер сквозь стиснутые зубы.
      – Я беспокоюсь за Роули. Что, если ему угрожает опасность?
      Хантер подумал о Роули. Роули Холлоуэе, который на самом деле был Роули Расселом. Сыном Троя Рассела. Он снова почувствовал раздражение.
      – В таком случае я по возможности сокращу пребывание здесь и приеду назад.
      – Нет! – вышел из себя Холлоуэй. – Нет! Трой не знает о Роули. Оставайся с Дженни.
      – А если вы ошибаетесь?
      – Я знаю, где Роули, и этих ее друзей, которые за ним присматривают. С ним ничего не случится. Это Дженни под угрозой. За обеспечение ее безопасности я и плачу тебе.
      – Я останусь здесь до начала следующей недели.
      – Отлично.
      – В следующий раз я позвоню вам сам. Вы меня поняли?
      Холлоуэй прикусил язык, хотя ему хотелось еще многое добавить, и скрепя сердце согласился. Хантер положил трубку и неприязненно уставился на телефонный аппарат. Нельзя сказать, что он действительно верил в то, что Трой Рассел способен проследить звонки Холлоуэя. Этот парень был бессердечным мерзавцем со склонностью к насилию, а не каким-нибудь умным уголовником, имеющим источники информации и стальные нервы. Между этими двумя типами огромная разница. Это хорошо знал Хантер, которому многие годы приходилось иметь дело с преступниками. Однако осторожность не помешает.
      Хантер несколько раз отвел назад плечи, пытаясь снять напряжение. В Санта-Фе он копался понемногу на своем ранчо, чинил заборы, следил, чтобы скот не забредал с огромного соседского участка на маленький – всего несколько акров – клочок земли Хантера, на котором он не держал домашних животных. У него не хватало времени, чтобы заняться своим ранчо по-настоящему, и он обычно ограничивался помощью соседу. Эта работа не была главным в его жизни. И все же она л приносила ему удовлетворение и помогала сохранить здравомыслие, а после смерти Мишель ему больше ничего и не требовалось. К тому же физический труд позволял ему сохранять хорошую физическую форму, не прибегая к помощи гимнастического зала.
      Снова зазвонил телефон. Хантер неприязненно прищурился, глядя на аппарат.
      – Да?
      – Хантер? – Голос Дженни показался ему глотком прохладной воды.
      – А-а, привет. – Раздражение немедленно исчезло, уступив место надежде, чувствовать которую он не должен.
      – Я не хотела беспокоить вас, но подумала, может быть, вы пожелаете сегодня вечером поужинать здесь? На вилле. У нас еды – хоть отбавляй. Мне будет приятно, если вы придете, – добавила она, хотя он понимал, что такая прямолинейность стоила ей больших усилий.
      Шелковистые ножки. Мягкий, мелодичный голос. Неуловимая, словно мотылек, улыбка. Если бы хоть на один вечер он смог забыть о том, кто она…
      Удары сердца отдавались где-то в виске. Она была для него за пределами досягаемости. Он мог позволить себе лишь мучительно сладкие мечты, которым никогда не суждено сбыться.
      – Хантер?
      – Во сколько? – хрипло спросил он.
      Дженни смотрела на стол, пересчитывая тарелки и спрашивая себя, уж не спятила ли она от этой жары и безжалостного солнца. Позвать в гости Хантера было равносильно тому, чтобы объявить Магде, Филу и остальным, что между ними действительно существуют особые отношения. Пригласить его на виллу было почти то же самое, что привести домой и познакомить с членами семьи.
      – Не будь дурочкой!
      – С кем это вы разговариваете? – спросил, подходя сзади, Мэтт.
      – Сама с собой.
      – И вы обе слушаете друг друга? – Она рассмеялась.
      – Думаю, что они едва ли обращают друг на друга внимание.
      Мэтт, вчера отравлявший ей жизнь, быстро превращался в друга номер один.
      – Это имеет какое-то отношение к вашему приятелю?
      – Я пригласила Хантера поужинать с нами. Магда приказала персоналу поставить дополнительный прибор.
      Мэтт фыркнул.
      – Расскажите мне еще разок, как вы познакомились с этим парнем?
      – В баре отеля «Роза». После того как Магда шлепнулась ему на колени.
      Мэтт хохотнул и подошел к стойке, где Рита, самая хорошенькая из всего обслуживающего персонала виллы, готовила очередной кувшин коктейля «Маргарита».
      Подмигнув ей, он взял пустой бокал. Чуть улыбнувшись, Рита включила миксер и налила ему холодный напиток, задержавшись взглядом на его мускулистом торсе. Никто из мужчин, проживающих на вилле, не обременял себя ношением сорочек даже за ужином, поскольку стол был вынесен на свежий воздух и защищен от посторонних глаз темно-зеленым матерчатым навесом и ветвью бугенвиллей, покрытой ярко-розовыми цветами.
      Несмотря на протесты Дженни, первый бокал он предложил ей. Взяв еще один – для себя, Мэтт чокнулся с ней.
      – Пей до дна! – сказал он и одним духом осушил три четверти бокала холодной текилы с соком лайма.
      – После этой поездки мы все превратимся в настоящих алкоголиков, – сказала Дженни, пригубив коктейль. Пить ей совсем не хотелось, тем более, сегодня, но ощущение льда во рту было очень приятным.
      – Сейчас самое время насладиться напитками, – возразил Мэтт. Он допил до конца, облизнул губы и отдал бокал Рите, чтобы она налила еще одну порцию. – Дома жизнь сложная, так что, когда оттуда уезжаешь, все правила перестают соблюдаться.
      – Что такого трудного в вашей жизни? – спросила Дженни, приподняв бровь. Ей казалось, что Мэтту едва ли приходится упорно бороться за существование.
      Он пожал плечами:
      – Ничего особенного, все так же, как у всех. Скучно и однообразно. Платежи. Работа. Снова платежи. Но когда я в отпуске, уж будьте уверены, я чувствую себя моряком, получившим увольнительную на берег! А вы?
      – Обычно у меня не бывает отпусков.
      – Чем же вы занимаетесь? – Он нахмурил брови, как будто она была какой-то незнакомой разновидностью, не поддающейся идентификации.
      – Бухгалтерией. Работаю в ресторанном бизнесе. Ращу сына.
      – Ну и ну! Похоже, вам требуется дать себе волю еще больше, чем мне. – Он приподнял бровь. – Для этой цели и возник Хантер, я правильно понял?
      Она беспомощно взглянула на него, не зная, то ли рассмеяться, толи рассердиться.
      – Еще не надоело, Мэтт?
      Он усмехнулся. В этот момент появились Магда и все остальные, но без Фила.
      – Месть Монтесумы, – театральным шепотом объявила Магда. – Нам придется ехать развлекаться без него!
      – Я сегодня никуда не еду, – твердо заявила Дженни. – И никакие уговоры не заставят меня изменить решение.
      Магда вяло махнула рукой:
      – Тебе и не надо ехать. Человек, с которым у тебя свидание, сам сюда пожалует!
      – Повезло тебе, – пробормотала Лайза.
      – Кто он такой? – поинтересовался Том Симмонз.
      Он обнял мясистой рукой Элис, которая прижалась к нему, словно они были молодоженами. В другое время Дженни, возможно, сочла бы такое проявление чувств излишеством, но сегодня она им немного позавидовала. Том и Элис были давно женаты и счастливы в браке. Брикманы, глядя на них, тоже обняли друг друга.
      – Потерпите немного, и вы сможете познакомиться с ним, – сказала Дженни.
      – Мы так и сделаем, – с воодушевлением отозвалась Элис. – Правда, дорогой?
      Они взглянули друг на друга. Усы Тома подрагивали. Дженни быстро преодолела приступ сентиментальности. Будь что будет!
      Все направились к Рите и миксеру, а Дженни, отойдя в дальний угол патио, стала смотреть на Тихий океан, волны которого, обрамленные белой пеной, накатывались на пляж, простиравшийся к северу. По какой-то необъяснимой причине ей вдруг очень захотелось позвонить Роули. Поглядывая на телефонный аппарат на кухне, она подумала, не сделать ли ей это прямо сейчас, несмотря на присутствие обслуживающего персонала и гостей. Она прикинула, что с помощью кредитной карты, если не болтать лишнего, поскольку тарифные ставки на телефонные разговоры невероятно высоки, можно было бы позвонить Фергюссонам. Хотя Роули был вместе с Брендоном в спортивном лагере, она могла бы поговорить с Джэнис или Риком и узнать, как идут дела у Роули. Рик, который сам был заядлым футбольным болельщиком, уж непременно навещал мальчиков в лагере.
      Но может, глупо чрезмерно вмешиваться в жизнь сына и следует подождать еще один день?
      «Почему? – сразу же спросила она себя. – Он твой сын. Ты имеешь на это право. К тому же где-то там бродит и что-то вынюхивает Трой»
      – Извините, мне нужно воспользоваться телефоном, – сказала она Рите, протискиваясь мимо нее за стойку.
      Рите это было абсолютно безразлично. Как Лайза и Джеки до нее, она не сводила глаз с Мэтта Килгора.
      К тому времени как Хантер прибыл на виллу, вечеринка была в полном разгаре. Он стоял на крыльце под балконом из кованого железа и прислушивался к трели дверного звонка. Наконец одна из горничных открыла дверь, и он услышал снизу мексиканскую музыку, громкие голоса и смех.
      Горничная с улыбкой жестом пригласила его войти, потом указала на ступеньки, покрытые синим кафелем, которые вели вниз. Он спустился в холл, выходивший на внутренний дворик с бассейном. Под навесом стоял накрытый стол. Блюда, приготовленные на ужин, ждали на кухне, а гости резвились вокруг бассейна, балансируя разноцветными бокалами, в которых, судя по наклейкам на пустых бутылках рядом с миксером, была текила.
      – Добро пожаловать! – приветствовала его та, которая шлепнулась ему на колени. Магда. Кажется, так ее зовут. – Входите и выпейте с нами!
      Возле ее локтя материализовался бокал с напитком. Его держала в руках девушка, открывшая ему дверь. Он взял бокал и заметил спину Дженни. Она стояла в уголке возле кухни, повернувшись лицом к стойке, и он понял, что она разговаривает по телефону.
      Магда схватила его за руку, чуть не опрокинув его бокал на них обоих.
      – Давайте потанцуем. Мой муж временно вышел из строя, так что мне нужен партнер.
      Танцевать Хантеру совсем не хотелось. Он попробовал было уклониться, но Магда настояла на своем. Держа бокал с напитком в руке, он принялся раскачиваться, не спуская глаз с Дженни. Она с кем-то оживленно разговаривала, приглаживая упавшие на глаза пряди волос, и вдруг нахмурила лоб. На ней были надеты желтый саронг и серо-голубой топ. Ему так захотелось прикоснуться к ней, что пришлось усилием воли вернуть себя к реальности, настолько испугала его собственная реакция. Сколько раз нужно напоминать себе, что она – всего лишь его работа? Богатая женщина, у которой случайно возникли кое-какие проблемы, которые он надеется решить.
      Магду пришлось покрепче прижать к себе, иначе он рисковал выплеснуть свой напиток на ее загорелую спину.
      – Да выпейте же вы, наконец, – посоветовала она, ожидая, пока он допьет «Маргариту».
      – Я не очень умелый танцор, – сказал он, поставив пустой бокал.
      – Кого это волнует? – Она прижалась к нему и улыбнулась. – Обожаю танцевать с красивыми синеглазыми мужчинами. Но Фил слишком редко болеет. Эй, Фил, ты это слышишь? – крикнула она, выходя из-под навеса и глядя куда-то на верхний этаж. – Я здесь готова влюбиться в другого мужчину. Тебе не кажется, что меня пора спасать?
      Хантер посмотрел на двустворчатую дверь над навесом, ведущую в одну из спален. Фил вышел на балкон и помахал им рукой.
      – Забирай ее, – сказал он. – Когда поправлюсь, я ее снова завоюю.
      Магда встревожилась:
      – С тобой все в порядке, милый?
      – Нет. Я умираю. Желаю приятно провести время. – Он вернулся в комнату и закрыл за собой дверь.
      Она вздохнула.
      – Вечно кто-нибудь подхватывает инфекцию. Наверное, во всем виноваты кубики льда, – сказала она, недоверчиво приглядываясь к напитку в своем бокале. – Возможно, для них берут недостаточно чистую воду. Вчера мы заехали в маленькое придорожное кафе, и Фил съел пару чипсов «тако» и выпил безалкогольный напиток со льдом. Чтобы не бояться, что тебя отравят, надо держаться заведений, пользующихся хорошей репутацией.
      – И даже в этом случае нет стопроцентной гарантии, – сказал другой мужчина. – Том Симмонз, – представился он, от души пожимая руку Хантера.
      Хантер молча выслушал информацию, позабавившись тем, что они чувствуют себя обязанными предупредить его об опасностях, связанных с питьем воды.
      – Я работаю в страховой компании, – сказал Том – А вы?
      – Ох, заткнись! – остановила его Магда, посылая воздушный поцелуй абсолютно лысому Симмонзу. – Никому не интересно слушать об этом.
      – Я сказал для того лишь, чтобы поддержать разговор, – обиженно ответил он. Даже его рыжие усы немного обвисли.
      Он вернулся к супруге, которая была, кажется, одного размера и в ширину, и в высоту. Она погладила его по предплечью, а он поцеловал ее в губы.
      – Ваш бокал, похоже, пуст, – сказала, подходя к ним, еще одна леди. – Позвольте мне его наполнить.
      – Благодарю, не надо.
      – Я настаиваю! – заявила леди, беря бокал из его пальцев.
      В этот момент вернулась от телефона Дженни.
      – Я разговаривала с друзьями, которые присматривают за моим сыном, – объяснила она, следя взглядом за женщиной, которая настояла на том, чтобы вновь наполнить бокал Хантера.
      – Как поживает милый крошка? – поинтересовалась Магда, выпуская наконец из своих объятий Хантера, потому что ей потребовалось наполнить собственный бокал.
      – Нормально. Он сейчас в спортивном лагере со своим другом Брендоном. Родители Брендона, Фергюссоны, присматривают за ним. Рик Фергюссон сам заядлый болельщик, так что он уже навестил их в лагере. – Она взяла чипс и окунула его в свежий соус в глиняном горшочке, стоявшем на стойке. – Джэнис сказала, что Рик там всех достал, потому что давал советы и во все вмешивался, – это ее слова, не мои, – и они попросили его больше не приезжать.
      – Наверное, Роули там весело проводит время, – сказала Магда, устраиваясь в шезлонге на другой стороне бассейна, откуда можно было наблюдать за тем, что происходит на балконе, на который выходила ее спальня. На ее лбу появилась морщинка. Она тревожилась за мужа. Хантер, который воздерживался от осуждения поступков людей, потеплел к этой женщине.
      – Не сомневаюсь, – сказала в ответ Дженни. Взяв со стойки вазочку с чипсами «тако», она предложила ему: – Хотите?
      От такого предложения Хантер не мог отказаться. Он подошел и встал рядом с ней, не в силах оторвать взгляд от распахнувшегося саронга, сквозь который была видна стройная ножка, обнаженная до края синих бикини. С чересчур сосредоточенным видом он обмакнул в соус чипс, остро ощущая близость ее тела.
      Улыбнувшись ему, она сказала:
      – Пес Фергюссонов Бенни практически живет в моей квартире. Он располагается на коврике перед дверью, ждет, когда Джэнис войдет в квартиру, чтобы оставить мою корреспонденцию, и всеми правдами и неправдами пытается проскользнуть внутрь.
      – Бенни – это ваша собака? – спросил Том, не уловив суть разговора. Он и его супруга уже уселись за стол в ожидании завтрака.
      – Это их собака, – поправила его Дженни, обменявшись с Хантером веселым взглядом. – Но Бенни взял Роули и меня под свое покровительство. Я сказала Джэнис, чтобы она не беспокоилась по этому поводу. Пес стал практически членом семьи. А беспорядок в доме он умеет учинить даже быстрее, чем мой сын.
      Хантер слушал. Он видел этого пса. Ничего не ведая о законе, предписывающем держать собаку на привязи, Бенни, помахивая хвостом, обходил дозором весь свой жилой комплекс. Визиты Бенни поощряла не только Дженни, но, видимо, лишь ее квартиру Бенни считал своим домом.
      – Как переживет Бенни ваш переезд? – спросил Мэтт.
      Он, как и Магда, расположился в шезлонге. Другая супружеская пара, которую Магда представила как Брикманов, сидела в креслах и курила, прислушиваясь к разговору и время от времени протягивая пустые бокалы слуге, который наливал в них готовый коктейль из кувшина.
      – Думаю, он будет скучать, – тихо ответила Дженни и объяснила остальным, что переезжает из Хьюстона в Санта-Фе.
      – Дженни открывает ресторан, – добавила Магда. – По-моему, я уже всем вам об этом говорила. Он будет называться «Дженива». Кухня юго-западных штатов.
      К группе присоединились еще две женщины. Магда представила их Хантеру как Лайзу и Джеки. Обе они окинули его цепким взглядом и посмотрели друг на друга. Он был оценен и, судя по выражению их лиц, с успехом выдержал испытание.
      Дженни насмешливо приподняла бровь.
      – Вы произвели фурор.
      – Я старался.
      – Не думаю, что вам пришлось для этого затратить много усилий.
      – Расскажите нам о себе, – попросила Элис, жена Тома.
      – Он работает в ЦРУ, – улыбнувшись, сказала Дженни.
      – Правда? – заинтересовалась Магда.
      – Нет, серьезно, чем вы занимаетесь? – спросила женщина, которую звали Джеки.
      Хантер, получив приглашение, обдумал заранее, что будет говорить.
      – Я работал в одной охранной фирме в Лос-Анджелесе, но несколько лет назад уволился.
      – Ушли на заслуженный отдых? – Том окинул Хантера взглядом, говорившим, что он слишком молод, чтобы вырваться из заколдованного круга, в котором маются люди, работающие с девяти до пяти.
      – Вернее было бы сказать: устроил себе временную передышку.
      – А чем занималась охранная фирма? – поинтересовалась Дженни.
      – Электроникой. Установки для домов и офисов. – Он пожал плечами и положил на тарелку предложенные ему обжаренные бобы. Ужин был организован по-семейному, и в меню преобладали великолепные мексиканские кушанья, которые подавались с бобами и белым рисом. Салат, в котором доминировали авокадо и томаты, стоял на столе рядом с накрытым крышкой блюдом кукурузных лепешек.
      – Каждый вечер подают что-нибудь новенькое. Обычно мексиканское. Мы имеем возможность выбирать, но всякий раз это бывает чудесно, – сказала ему Элис, накладывая себе на тарелку добрую порцию обжаренных бобов.
      – Жаль, что Фила здесь нет, – вздохнула Магда.
      – Вы надолго приехали в Пуэрто-Валларту? – спросила Лайза. – По делам или развлечься?
      – Развлечься.
      Все они вдруг уставились на Дженни, которая замерла, не донеся до рта вилку.
      – Что ты об этом думаешь? – поддразнила ее Магда.
      – Э-э… нет. Нечего на меня смотреть, я тут ни при чем, – взмолилась Дженни.
      – Мы не только на тебя, мы и на него смотрим, – манерно растягивая слова, заявила Магда.
      Чтобы скрыть замешательство, заговорили о погоде, о положении в стране, о планах на вечер. Разговор продолжался примерно в том же ключе, пока почти все не поужинали. Когда по кругу передали тарелочки с фруктовым тортом, Хантер отказался. А Дженни, откусив кусочек, возвела глаза к небу и произнесла «м-м», после чего повариха, сложив руки на толстом животе, одарила ее лучезарной улыбкой.
      Хантеру было странно ощущать себя частью этой разношерстной компании. Одиночка по натуре, он обычно избегал шумного общества и на сей раз, принял приглашение Дженни потому лишь, что она была его работой. Внутренний голос напомнил ему, что если быть честным, то это не было единственной причиной. Но при мысли об этом он упрямо выпятил челюсть. Надо как можно скорее преодолеть неожиданные проблемы.
      Однако ужин доставил ему удовольствие, и то, что могло стать занудным времяпрепровождением, оказалось вдруг приятным и даже веселым. Он задумался над этим, пока компания собиралась и заказывала такси для поездки в город. Хотя он не возражал бы провести вечер с ними, все же был рад, что они уезжают.
      Персонал тоже собирался отбыть на ночь. А тем временем ни Хантер, ни Дженни не знали, что сказать друг другу. Они в молчании стояли у перил, которыми был обнесен настил, и смотрели, как садится солнце, посылая последние лучи, золотом отражавшиеся в серовато-синих водах. Поставив на перила локти, они наблюдали, как оранжевый шар постепенно скрывается за горизонтом, оставляя на небе отблеск цвета фуксии.
      – Вы действительно работаете в охранной фирме? – спросила она, прерывая молчание.
      – А вы на самом деле собираетесь открыть ресторан в Санта-Фе?
      – Я спросила первая.
      – А я – второй.
      Она покачала головой, пряча улыбку.
      – Из вас трудно вытянуть ответ. Я все-таки склоняюсь к варианту ЦРУ.
      – Я недавно ушел с работы, – сказал он. – Это чистая правда. И я не знаю, чем буду заниматься дальше.
      – Так вы за этим сюда приехали? Чтобы покопаться в себе?
      – Разве сюда обязательно приезжают с какой-нибудь целью? – Она задумалась.
      – Может быть, и нет. Но я, например, здесь для того, чтобы ознаменовать поворот в своей жизни. Попытку перехода из одной фазы в другую.
      – Какова была первая фаза? И что представляет собой вторая?
      – Ох… – простонала она и откинула назад прядь волос, упавшую на щеку. Он проследил за движением ее руки. Она взглянула ему прямо в глаза. – Вы действительно хотите знать?
      – Да. Очень.
      – Я держалась на плаву в течение пятнадцати лет, – сказала она, переходя сразу к сути вопроса. – Я была избалованной девчонкой, которая с трудом пережила смерть матери и ненавидела вторую жену отца. Я по-прежнему терпеть ее не могу. Хотя никто не заставляет меня любить ее. – Фраза прозвучала скорее как вопрос, поэтому он кивнул в ответ. – Она была не виновата в случившемся, но я обвиняла ее и своего отца. Все это так банально. Я не люблю об этом говорить… Когда умерла мама, мне было пятнадцать лет, и к двадцати годам я выскочила замуж. Отец был против моего замужества, и это, разумеется, делало мой брак тем более привлекательным. Но если говорить честно, то я страстно влюбилась.
      Хантер похолодел. Он отвел от нее взгляд, боясь своей реакции. А Дженни, ничего не заметив, продолжала:
      – Он был самым неприемлемым для меня человеком, а мне казалось, что только он мне и нужен. Я просто хотела его.
      Хантер вспомнил слова Мишель: «Ты не понимаешь, Хантер. Я просто хочу быть с ним. Мне кажется, я не смогла бы жить без него. Он – все, что у меня есть, кроме тебя, и я хочу его больше всего на свете».
      – Поэтому я вышла замуж, – сказала Дженни. Уголки рта у нее опустились, взгляд стал холодным. – Не прошло и двух недель, как я поняла, что совершила непростительную ошибку. Через шесть месяцев я развелась. В этом мне помог отец. Мне пришлось к нему обратиться. Все было ужасно. Трой женился на мне из-за денег, которые, как он думал, я унаследую. – Она усмехнулась. – Он, наверное, чуть с ума не сошел, когда понял, что пройдет очень много времени, прежде чем я получу хотя бы десять центов. – Она судорожно глотнула воздух и с чувством добавила: – Я никогда ни за что не возьму эти деньги. – Она вздохнула. – Поскольку уж я говорю банальности, позвольте напомнить прописную истину: за деньги счастья не купишь. За них нельзя даже обрести душевный покой. За деньги можно приобретать вещи, которые сделают жизнь более комфортной. И то не всегда. Иногда можно купить людей. Отец, например, откупился от моего бывшего мужа, и я этому рада. Но пусть это будет последнее, что он для меня покупает.
      – Как ему удалось это сделать?
      – Он дал ему много денег, поставив условие, чтобы Трой навсегда исчез из моей жизни. – Она положила подбородок на руки и вдруг стала похожей на брошенную маленькую девочку.
      – Условия соглашения соблюдались? – спросил Хантер, у которого пересохло в горле.
      – В течение пятнадцати лет.
      – Похоже, это бессрочное соглашение.
      – Если вы имеете в виду, что срок его еще не истек, то вы правы. Трой связался с отцом и запустил пробный шар.
      – Он потребовал еще денег?
      – О нет. – Она взглянула на него с иронией, за которой скрывалось страдание. – По словам отца, он хочет загладить свою вину. Требования денег последуют позднее.
      – Вы думаете, он намерен запугать вас? – Это было скорее утверждение, чем вопрос.
      – Я в этом уверена. Он сейчас в Хьюстоне, по крайней мере, был там, но он найдет меня в Санта-Фе. Это неизбежно.
      Хантер понимал, что она права. Он хотел бы найти слова, чтобы уверить ее в обратном. Но, вспомнив ухмыляющуюся рожу Троя, подумал, что не сможет ей так нагло солгать.
      – Как насчет вашего сына? – спросил он, понимая, что нажимает на болевую точку.
      – Роули – это единственная причина, по которой отец способен поддаться шантажу. – Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. – Трой – отец Роули, но не знает об этом. Пока.
      Они смотрели друг на друга, а поднявшийся ветерок начал играть с ее волосами, заставляя ее прищуриться.
      – Вы сообщили мне массу информации, – сказал Хантер, не в силах отвести взгляд от изгиба ее соблазнительных губ.
      – Я вас пугаю?
      – Нет.
      – Я так и думала, – с явным облегчением проронила она. Он молчал. – Тогда в чем же дело? – спросила она, опасаясь, что сказала больше, чем следовало.
      – Ни в чем. Просто я не умею разглашать тайны, – сердито сказал он.
      Она пристально взглянула на него своими прекрасными синими глазами, и ему показалось, что она заглядывает ему в душу.
      – Я думаю, при вашей работе это большое достоинство. Насколько я понимаю, вы обеспечиваете безопасность. Не знаю, нужна ли вам работа, но мне нужна помощь. Вот. Выходит, я предлагаю вам работу, – тихо сказала она. – Когда я приглашала вас сюда, я не собиралась этого делать, но, возможно, где-то в глубине души я надеялась…
      Хантер с трудом оторвал от нее взгляд и стал смотреть на Тихий океан, где от солнца остались одни воспоминания в виде фиолетового отсвета над горизонтом.
      – Что вы имеете в виду? – спросил он.
      – Я и сама не знаю. Но что бы это ни было, вам придется находиться в Хьюстоне, пока я не перееду, а потом в Санта-Фе.
      Хантер стоял молча, не зная, как ответить.
      – Послушайте, – сказала она, – я проявляю излишнюю осторожность, потому что боюсь. Что сделает Трой, когда проведает о Роули? Мне страшно за сына, который не знает правды о своем отце.
      – Какой именно правды?
      – Ну, Роули известно, что Трой – его отец. Я сказала ему, что разошлась с Троем до его рождения. И это правда. Он знает также, как выглядит его отец, – я нашла у него фотографию Троя… – Она замолчала.
      – Вы сказали, что боитесь за сына, который не знает правды о своем отце. Что это за правда?
      Дженни испуганно вздрогнула.
      – Ох, это… Просто он не знает, что Трой – отвратительный человек. Как сказать сыну такое о его отце?
      – Вы говорите, что развелись через шесть месяцев и через две недели поняли, что замужество было ошибкой. Что произошло?
      – Просто я поняла, что это неверный шаг – вот и все! – Она оттолкнулась от перил, чувствуя себя неуютно под его пристальным взглядом. – Трой охотился за большим состоянием. Он жаждал денег.
      – Почему вы называете его отвратительным человеком? – Она замерла, только ноздри чуть раздувались. Она обхватила себя обеими руками.
      – Он мерзкий человек.
      – Он причинил вам боль, – тихо сказал Хантер.
      Она судорожно сглотнула.
      – Да.
      – Он женился на вас из-за денег, однако хотел получить и вас тоже. – Она невольно содрогнулась, и Хантер упрекнул себя за то, что причиняет ей страдание. Но ему было известно, что Трой сделал с его сестрой, и он знал также, что Мишель отказывалась признаваться в этом, пока не стало слишком поздно. Дженни была храбрее, но и она не хотела признаваться, насколько ужасна была ее ошибка, даже пятнадцать лет спустя.
      – Я боюсь его, – призналась она, хотя это стоило ей большого труда.
      – Он физически надругался над вами?
      В ее глазах стояли слезы. Она сжала губы, чтобы унять дрожь. Мгновение спустя она прошептала:
      – Я не могу вспоминать обо всех этих вещах. Я заперла их на замок в ящике, который положила на полку в самом дальнем уголке своей памяти. Но когда он позвонил отцу, этот ящик упал и раскрылся, и теперь я не контролирую ситуацию.
      – Тсс… – Хантер притянул ее к себе. Сердце у него гулко колотилось. Ему хотелось поцеловать ее. Прогнать все ее тревоги.
      – Из-за этого я чувствую себя такой беспомощной, – сказала она сдавленным голосом. – Если он когда-нибудь поднимет руку на Роули, я его убью.
      «Не придется, если я доберусь до него первым», – мрачно подумал Хантер.

      Дженни лежала на кровати и смотрела на синее небо за окном. У нее не было сил ни встать и заняться чем-нибудь, ни заснуть. Ею овладела странная вялость, необычная для такой деятельной натуры. Время как будто остановилось.
      Кто-то постучал в дверь. С усилием повернув на подушке голову, она крикнула: «Войдите!» Появилась Магда. От нее пахло спиртным и чем-то, напоминающим кокос. Это, несомненно, был аромат лосьона для тела.
      – Я думала, что ты и твой очаровательный друг присоединитесь в городе к нашей компании, – сказала она, присаживаясь на краешек кровати.
      – Я отправила своего нового друга домой. По правде говоря, мне кажется, я его отпугнула.
      – Что? Не может быть! Он глаз с тебя не сводил. Это выглядело невероятно сексуально.
      – Он, наверное, подумал, что у меня крыша поехала. – Магда взмахнула рукой, отметая такое предположение.
      – Я рассказала ему о Трое и Роули. Молола языком без остановки. А потом вконец смутилась.
      – Брось, у каждого есть в шкафу парочка скелетов. Он не показался мне человеком, который может испугаться твоего мерзкого бывшего мужа.
      Дженни с трудом села, прислонившись к подушке, и покачала головой.
      – Меня меньше всего интересует, нравлюсь я какому-то парню или нет.
      – Но это должно быть для тебя важнее всего! – возразила Магда. – Дженни, дорогая, ты так долго жила без любви, что стала думать, будто ее не заслуживаешь. Поверь мне, ты достойна настоящего чувства. Так почему бы не попробовать с Хантером, а? Он неотразим, и в нем плещется такая сила, что подгибаются колени.
      – Это у тебя они подгибаются, – сказала Дженни.
      – Во всяком случае, ты созрела для того, чтобы немного поразвлечься, – заявила Магда. – Почему бы ни переспать с любовником на одну ночь? Это вполне невинное приключение. – Дженни фыркнула. – Такие авантюры могут быть захватывающими. Обходятся недорого и прогонят одолевающие тебя заботы. Потом будешь с удовольствием вспоминать о них целое десятилетие.
      – Это невозможно, – заявила Дженни.
      – Ладно, возьми любовника не на одну ночь, а на две. Или на все оставшееся до отъезда время. Постой… Интрижка может продлиться и дольше. Что помешает вам встречаться, когда вернетесь?
      – Я даже не знаю, где он живет.
      – Тем не менее, – сказала Магда, – не упускай случая. – Дженни вздохнула и покачала головой:
      – Я практически предложила ему стать моим телохранителем. О чем только я думала?
      Магда одобрительно кивнула:
      – Разумный тактический ход.
      – Перестань! – Дженни швырнула в нее подушкой. – Все было совсем не так. Гораздо хуже. – Она закрыла лицо руками и застонала. – Такое ощущение, что последние пятнадцать лет я вела жизнь какого-то чужого человека. Но до сих пор этого не понимала.
      – Если тебе нужна любовная интрижка, дорогая, то заведи ее! И не нужно ничего объяснять. – Она улыбнулась. – Сама не зная того, ты слишком долго ждала удобного случая. Для этого и предназначены поездки к югу от границы.
      – Я боюсь совершить какую-нибудь глупость, – призналась Дженни, подобрав под себя ноги и обняв колени руками.
      – Напрасно. Вырвись на свободу. – Дженни снова посмотрела в окно.
      – Может быть, я так и сделаю…
      В вестибюле отеля «Роза» было множество зеленых растений, филодендронов и мебели из ивовой коры, обитой яркими тканями. Выходы в виде арок вели оттуда в приемную, к бассейну и в коридор, где находились лифты и выход на пляж. Дженни с соломенной сумкой через плечо подошла к конторке администратора.
      – Я хотела бы позвонить Хантеру Калгари.
      Клерк набрал номер и жестом указал ей на телефонный аппарат, висевший на стене рядом с аркой. Послышались длинные гудки. Она разочарованно повесила трубку.
      Что делать дальше?
      Пройдя по коридору, ведущему на пляж, Дженни вышла на ослепительное солнце. В двадцати футах от отеля ее обступили торговцы мексиканскими шляпами, пончо, безделушками и керамикой. Сколько бы она ни качала головой, отделаться от них было невозможно, и ей пришлось вернуться в отель. Все шезлонги здесь были заняты, да если бы и были свободны, воспользоваться ими она не имела права, поскольку не проживала в гостинице.
      На одном из шезлонгов распластался лысеющий мужчина, который приставал к ней в тот первый вечер, когда она познакомилась с Хантером. Заметив его, Дженни на цыпочках обошла это место. Судя по его покрасневшей коже, он уже слишком долго гулял. Ко лбу он прижимал запотевшую банку с каким-то напитком. Очевидно, он страдал скорее не от жары, а после бурно проведенной ночи. Ей даже стало немного жаль его, и это вернуло ее мысли к ситуации, в которой она оказалась.
      Что она вообще здесь делает? Хантер ее не приглашал. Она просто явилась в отель, чтобы… броситься в водоворот разгула. Она чуть не расхохоталась над собой. Кого она обманывает? Она не может этого сделать. Теперь, когда Трой маячит где-то на горизонте и она тревожится за Роули. А главное – все это противоречит ее пониманию правил приличия. Нет, это невозможно.
      Она повернула назад, подумав, не оставить ли ему записку, потом поспешила к выходу на улицу. И тут, к ее облегчению и ужасу, в вестибюль вошел Хантер и направился к конторке администратора.
      Разгладив руками юбку, Дженни попыталась улыбнуться и подошла к нему. После своих вчерашних откровений, от которых сейчас ее бросало в дрожь, она была раздражительна, чувствовала себя неловко, смущалась и вообще была несносным компаньоном, и Хантер, конечно, сразу же поймет это и ретируется. Но после разговора с Магдой она преисполнилась решимости по крайней мере продолжать встречаться с ним, чтобы потом понять, стоит ли делать следующий шаг в этом флирте.
      Клерк за конторкой передал ему пакет, пришедший на его имя. Дженни стала ждать, когда Хантер увидит ее. Повернувшись на мгновение, он окаменел, и, заметив строгое выражение его лица, она вновь испытала все одолевавшие ее сомнения.
      – Привет, – сказала она, чувствуя себя полной кретинкой. – Я надеялась встретить вас. Вчера я была немного не в своем уме, и мне хотелось доказать, что капелька здравого смысла у меня все-таки осталась.
      – Вы не были не в своем уме, – сказал он, казалось, забыв о пакете, который держал в руке. – Я собирался сегодня позвонить вам.
      – Правда? – обрадовалась она.
      – Я подумал, что мы могли бы прокатиться вдоль побережья.
      – С удовольствием, – кивнула Дженни.
      – Стойте здесь. Я сейчас вернусь. Прикоснувшись к ее предплечью, он направился к лифтам. Лифт с грохотом спустился вниз, забрал его и снова пополз вверх. Дженни опустилась в кресло и приготовилась ждать, надеясь, что она не нарушила каких-то его планов.
      Она видела пакет, подумал Хантер, которому от огорчения хотелось пнуть ногой стену. С этим можно было обождать, а он сделал ошибку и запросил у Ортеги кое-какую информацию. Сержант из Санта-Фе жаловался и требовал, чтобы Хантер возвратился на работу, но информацию тем не менее прислал вместе с вопросами, на которые Хантер отказывался отвечать.
      Он быстро вскрыл конверт, предназначенный для пересылки федеральной экспресс-почтой, и пробежал глазами содержимое. Небольшая газетная заметка о побеге Дженивы Холлоуэй с Троем Расселом с целью женитьбы и фотография. Еще несколько газетных статей о гражданских добродетелях Аллена Холлоуэя и его благотворительности. Парочка заметок о приобретении Холлоуэем недвижимости. Эту информацию он уже однажды видел, когда расследовал причины смерти Мишель, но теперь она приобрела для него новое значение.
      Он внимательно изучил фотографию Рассела и Дженни. Это был моментальный снимок, судя по всему, сделанный в спешке, поскольку Аллен, естественно, не хотел, чтобы весь мир узнал о замужестве его дочери. На снимке Дженни улыбалась довольно напряженно, а на физиономии Рассела красовалась понимающая ухмылка.
      Хантер почувствовал знакомое яростное негодование и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы прогнать это ощущение. То, что он испытывал, точнее всего можно было бы назвать жаждой мести. Она не угасла с годами. И не ослабла, несмотря на его депрессию.
      Вспомнив, что внизу его ждет Дженни, Хантер сунул статьи в боковой карман своей сумки, бросил ее на кресло, схватил ключи и снова поспешил к лифту.
      Десять минут спустя они стояли перед магазином в центре города. Дженни смотрела на него смеющимися синими глазищами, и Хантер не мог не почувствовать угрызений совести из-за того, что обманывает ее, пусть даже для ее же блага.
      – Ну, что дальше? – спросила она.
      – Идемте, – сказал он и, придержав дверь, пропустил ее в магазин. Взяв тележку для продуктов, они стали продвигаться вдоль полок переполненного покупателями магазина.
      Он принялся бросать в тележку продукты: сыр, хлеб, вино и мексиканское пиво. – Мы устроим пикник, – сказал он. – Увидите то, что вам нравится, – кидайте сюда.
      – Гм… – Она покачала головой. – Как насчет чипсов «тортилла»?
      – Все, что вашей душеньке угодно.
      – Осторожнее! – вдруг с упреком сказала она. – Вы чуть не отдавили ногу маленькому мальчику!
      Мальчик смотрел на них огромными влажными карими глазами. Он заглянул в их тележку и скорчил гримасу, явно не одобряя выбранные ими продукты. Дженни взглянула в тележку его матери, наполненную продуктами более традиционной мексиканской кухни, и улыбнулась ему, мальчуган растянул в ответ щербатый рот, в котором не хватало двух передних зубов. Потом он повернулся к Хантеру и, одарив его грозным взглядом, сразу же удрал после такой демонстрации силы.
      – Ах, постреленок, следовало отдавить ему палец, – заявил Хантер.
      – Похоже, вы совсем не умеете обращаться с детьми, – поддразнила она и, сама того нежелая, добавила: – У вас есть дети?
      – Нет.
      – Вы женаты? – так же неожиданно для себя спросила она. Хотя она много думала, прежде чем подойти к нему, такой вопрос никогда не приходил ей в голову. Она была в шоке от собственной наивности. Ей стало не по себе.
      – Я разведен, – признался он, помедлив.
      – Вот как? – Сердце у нее постепенно стало биться в нормальном ритме, на губах появилась вымученная улыбка. – Похоже, мы с вами одного поля ягода.
      – Судя по тому, что я знаю, мой брак был не таким ужасным, как ваш. Хотя тоже в достаточной степени неприятным.
      – Давно ли вы развелись?
      Ему не хотелось продолжать этот разговор. Он не желал обсуждать сугубо личные вопросы, тем более с Дженни.
      – Несколько лет назад.
      – Почему?
      Он взглянул на нее, не поняв вопроса.
      – Почему вы развелись?
      – Из-за непримиримых разногласий. Мы не могли выносить друг друга.
      Она кивнула, попыталась придумать, что сказать, но потом ограничилась тем, что пожала плечами. Хантер нашел чипсы «Тортилла» и бросил их в тележку вместе с тюбиком острого соуса. Они остановились в конце длинной очереди в кассу.
      – Я никогда не ходила покупать продукты с Троем, – сказала Дженни. – Ни разу.
      Хантер помолчал, обдумывая ее слова.
      – А я никогда не покупал продукты с Кэтрин.
      – Может быть, именно в этом заключалась наша ошибка, – небрежно заметила она.
      – Кэтрин вообще не ходила за продуктами. У нас была кухарка, которая эти повседневные заботы брала на себя.
      – Понятно.
      – Я женился на богачке, – криво усмехнулся он. – И не намерен повторять подобную ошибку.
      Зачем он все это ей говорит? Но еще до того, как этот вопрос у него возник, он знал ответ на него. Он не хотел желать ее. И чтобы она отвечала взаимностью. Он намеренно воздвигал между ними преграды, хотя душа его тянулась к ней.
      На его последние слова она никак не отреагировала. Сложив в пакет продукты, они направились к джипу и выехали со стоянки. Покинув город, прибавили скорость.
      – Расскажите мне о себе, – перекрывая шум ветра, громко попросила она.
      – Что вы хотели бы узнать?
      – Где вы росли, где ходили в школу, как встретились с Кэтрин, когда поняли, что браку пришел конец… Все, что угодно.
      Хантер застонал и покачал головой. Он открыл было рот, чтобы отказаться, но она погрозила ему пальцем.
      – Только так, чтобы все было справедливо: вы расскажете мне о своей жизни, а я – что-нибудь о себе.
      Придется врать ей. Следовало бы отнестись к этому сдержанно, но почему-то он не мог оставаться безразличным.
      – Я начну, – сказала она, когда его упрямое молчание затянулось. – Я единственный ребенок. И естественно, тот еще фрукт. Я считала, что мне принадлежат солнце, луна и весь Техас. Мама пыталась как-то повлиять на меня, но у нее не было ни малейшего шанса. Я была слишком самоуверенной. Чересчур дерзкой… – Она искоса взглянула на него. – Одним словом, тот еще ангелочек.
      Хантер усмехнулся:
      – Вы только что написали портрет моей бывшей жены.
      – Ой!
      – У нее были свои положительные качества. – Он повернул руль, и они обогнули угол. – Только вот не могу припомнить, в чем они заключались.
      – Ой! Ладно. Теперь ваша очередь.
      – Что вы хотите знать?
      – Нет, вы сами должны рассказывать. Не ждите от меня наводящих вопросов. – Она аккуратно сложила руки на коленях, позволив ветру резвиться в своих волосах. Ему очень хотелось пригладить их, чтобы можно было видеть ее гладкую щечку, розовато-кремовую кожу и нежно закругляющуюся линию челюсти.
      – Я родился в Фениксе, откуда моя семья переехала в Лас-Вегас. Отец проигрывал все заработанные деньги, и матери приходилось работать уборщицей в гостинице. Моя сестра Мишель рисовала карикатуры постояльцев гостиницы и стала в городе своего рода знаменитостью. Я кое-как окончил колледж. – Хантер замолчал. Пока он говорил ей правду, но дальше ему придется уклониться с прямого пути, так как он не хотел, чтобы она узнала, что он был полицейским.
      – Что вы изучали?
      Они свернули на какой-то особенно живописный отрезок побережья, и он, взглянув на нее, сказал:
      – Теперь ваша очередь. – Дженни улыбнулась:
      – Ладно. Я тоже училась в колледже. Изучала литературу, философию, а также мальчиков в течение целого семестра, до того как появился Трой…
      Хантер выехал на смотровую площадку, откуда открывался чудесный вид на море, и по каменистой тропинке можно было спуститься на пляж. Участок пляжа внизу находился в частном владении и был с обеих сторон отгорожен огромными валунами. Частный пляж, свободный от назойливых торговцев. Он нажал на тормоз и взглянул на нее.
      – Готовы прогуляться по пляжу, а потом устроить пикник?
      – Теперь ваша очередь, – напомнила она, вылезая из джипа.
      Он взял с собой сумку, и они спустились по гладким черным камням на серебристый песок. Спрятав сумку за большим камнем, они сняли обувь и зашагали вдоль линии прибоя, ощущая, как вода то прикасается, дразня, к босым ногам, то отступает снова.
      – Я стал работать на фирме, занимающейся охранными устройствами. Женился на Кэтрин и в течение примерно двух лет кое-как перебивался, пока не почувствовал, что пора что-то менять, иначе дело может плохо кончиться. У Кэтрин к тому времени появился кто-то другой. Мы развелись. Я бросил свою работу, и теперь вы знаете все о Хантере Калгари.
      – Гм. А каковы ваши отношения с Кэтрин сейчас?
      – Вы забываете соблюдать правила, которые сами же установили для этой игры.
      – Ладно. – Она остановилась. Хантер тоже: он ждал, что будет дальше. – Из вчерашнего разговора вы поняли, конечно, что Трой издевался надо мной, как только мог. Он приходил в ярость из-за отсутствия у меня наличных денег, но еще больше его выводило из себя то, что мне это безразлично. Наверное, я тоже его использовала – как пропуск, позволяющий покинуть свой дом. Но когда мои надежды разбились вдребезги, я утратила свой боевой задор и позволила дорогому старенькому папочке снова взять под контроль мою жизнь.
      – Вы были беременны, – напомнил Хантер, – а Трой издевался над вами.
      Она кивнула.
      – И с тех пор вы сами зарабатываете на жизнь и растите сына. Это делает вам честь, Дженива. – Он умышленно назвал ее полным именем, хотя оно звучало несколько высокопарно и официально. Однако оно позволяло сохранять между ними дистанцию. Ему необходимо было держаться от нее на почтительном расстоянии.
      – Меня зовут Дженни, – прошептала она. – Но если хотите, можете называть меня Дженивой…
      Услышав это, Хантер Калгари заглянул в ее серьезные синие глаза и наклонился, чтобы поцеловать ее.
      Дженни понятия не имела, что чувствует. Она сидела на песке и жевала бутерброд с сыром и маринованным огурчиком. Возможно, какой-нибудь гурман поморщился бы от такого сочетания, но она, кажется, в жизни не едала ничего более вкусного, тем более с таким аппетитом. Солнце клонилось к закату, а ей хотелось, чтобы этот день никогда не кончался. Остаться бы здесь с ним и больше не видеть Магду, Фила и остальных. Она жаждала вновь его поцелуя.
      Сколько времени прошло с тех пор, как она целовалась с мужчиной? Даже мысль об этом вызывала уныние. И когда он назвал ее полным именем, в ней откликнулась какая-то струна, к которой слишком долго никто не прикасался.
      Хантер улегся на песок, вытянул длинные ноги и, подложив руки под голову, закрыл глаза. На нем были джинсы и черная рубаха без воротничка. Дженни остро чувствовала его невероятную сексуальную притягательность. Она воспользовалась случаем, чтобы как следует разглядеть его: бицепсы, выделявшиеся под рукавами рубахи, четкая линия челюсти, темные брови, черные волнистые волосы и загоревшая под солнцем кожа.
      – Теперь снова ваша очередь, – сказала она, засовывая остатки сандвичей в сумку и доставая чипсы и соус. Открыв крышку кувшина, она долила вино в их стаканы, хотя оба они выпили всего по глоточку.
      – Мне больше нечего сказать о себе, – проговорил он, не открывая глаз. Можно было подумать, что он вот-вот заснет.
      – Тогда расскажите о своей сестре.
      Он открыл глаза и пристально взглянул на нее.
      – О моей сестре?
      – Ее зовут Мишель, так? Вы говорили, что она наловчилась писать карикатуры. Она по-прежнему их рисует?
      – Нет.
      Как будто с моря налетел холодный ветер. Дженни вроде бы ничего особенного не сказала, но Хантер очень долго молчал.
      – Вы часто с ней видитесь? – робко спросила она.
      – Я вообще с ней не вижусь. – Он быстро сел. – Мне сейчас не хотелось бы говорить о Мишель.
      – Хорошо… – Дженни судорожно глотнула воздух, чувствуя себя так, словно ее за что-то наказали. – У меня нет ни сестры, ни брата, но есть отец, который обожает держать под контролем мою жизнь, и мачеха, которая играет в теннис, коллекционирует драгоценности и остановилась в умственном развитии на уровне пятнадцати лет.
      У него на лице появилась улыбка.
      – А что вы на самом деле к ней испытываете?
      С тонкого льда они вновь вышли на прочную землю. Она почувствовала облегчение. Хрустя чипсами, она размышляла о том, следует ли затронуть в разговоре вопрос о поцелуе. Поцелуй застал ее врасплох, и она не успела по-настоящему им насладиться. Он не дал ей опомниться. Смотрел-смотрел на нее, а потом неожиданно схватил за предплечья, притянул к себе и поцеловал. И была в этом какая-то скрытая решимость, которую он изо всех сил старался не показать.
      А может быть, она придает этому слишком большое значение?
      Деликатно откашлявшись, она сказала:
      – Я одна задаю все вопросы. Можно подумать, что вы меня уже знаете.
      На эти слова он вообще не отреагировал, а лишь наклонился и окунул чипс в соус.
      – Итак, что вы намерены делать, когда закончится эта поездка?
      Он тяжело вздохнул, снова улегся, заложив руки под голову, и сказал:
      – Буду спать целый год.
      Дженни пристально посмотрела на него.
      – Похоже, вы потеряли веру в себя.
      – Так оно и есть.
      – Вы поэтому оставили работу? – Он что-то невнятно пробормотал.
      – Значит, вы откажетесь от предложения стать моим телохранителем? – небрежно спросила она.
      Он стиснул зубы, потом расслабился.
      – Вы говорили об этом серьезно? Вам ведь действительно нужен телохранитель, чтобы защищать от бывшего мужа.
      – Роули этого никогда не поймет, а я не смогу ему объяснить. Просто сейчас я не чувствую себя в безопасности. – Она хотела было продолжить, но ее страх был весьма смутным и основывался лишь на давних воспоминаниях о жестоком человеке. – Хотела бы я знать, что нужно Трою.
      – Мне послышалось, вы сказали, будто он жаден до денег.
      – Да. Деньги – это главное. Но ведь есть еще Роули… – Она вздрогнула и потерла руками предплечья.
      – Вы говорили, что он не знает о существовании Роули.
      – Пока не знает. – Она скорчила гримасу. – Но Трой не дурак, и если он решит вторгнуться в мою жизнь, – похоже, он уже это сделал, – то обязательно узнает о Роули.
      – Как вы думаете, что он предпримет, если ему станет известно о существовании сына? – спросил Хантер, тщательно выбирая слова.
      – Понятия не имею, – честно призналась она. – Но это будет что-то ужасное.
      Они оба замолчали. Наконец Хантер осторожно сказал:
      – Я думаю, что взять телохранителя – неплохая мысль, однако я для этого едва ли подойду. Вам необходимо узнать, что затевает ваш бывший муж. Он уже звонил вашему отцу. Пусть сделает это еще раз.
      – Но что мне делать, если он постучится ко мне в дверь? – спросила она, почему-то обиженная его отказом. – Принять его с распростертыми объятиями?
      – Позвоните отцу. Сообщите в полицию. Не позволяйте ему переступить порог вашего дома. Мне не понравилось то, что вы рассказали о нем. Я ему не доверяю.
      – И в то же время не хотите стать моим телохранителем, – тихо проронила она.
      – Я не могу.
      – Почему?
      Он долго молчал. Она уже решила, что он вообще ей не ответит. Наконец он хрипло произнес:
      – Потому что я отношусь к вам так, что это было бы неразумно.
      Дженни не стала притворяться, будто неправильно поняла его.
      – Мне кажется, это отличная причина для того, чтобы согласиться на такую работу.
      – Нет. Но телохранитель вам действительно нужен. Поговорите с отцом. Уверен, он сразу же найдет его вам.
      Неужели ей послышалась горечь в его голосе? Все это были какие-то смутные догадки. Может быть, пришло время получить кое-какие конкретные ответы?
      – Чего вы хотите от меня?
      – Я… – Он остановил себя, не договорив того, что рвалось наружу. Он покачал головой и наконец заявил: – Здесь, в Мексике, мы как бы живем взаймы. На нас влияют жара и вся окружающая обстановка, и это продлится не дольше чем до конца недели.
      – Но что вы хотите сказать?
      – Я не желаю это даже произносить.
      – Любовную интрижку?
      Он с трудом удержался от улыбки.
      – Вы не из тех женщин, с которыми завязывают короткие интрижки.
      – Откуда вам знать? – Дженни вздернула подбородок, недовольная тем, что он наклеивает ей ярлыки. – Я могу быть страстной.
      Это его доконало. Он хохотнул, сверкнув белыми зубами, и у нее от этого звука сладко заныло в груди.
      – Думаете, я лгу? – спросила она.
      – Нет, не думаю. – Он сел и поднял ладони, как будто предупреждая ее атаку. – Я верю, что вы можете быть… страстной.
      – Во всем виноват пресловутый эффект «типичной соседской девчонки», не так ли? Каждому хочется быть моим старшим братом, или моим отцом, или заменителем еще кого-нибудь. Но никто не хочет узнать, какая же я на самом деле.
      – Многим ли мужчинам вы давали такой шанс?
      В этом Хантер был прав, и она это понимала. Как получилось, что он знает ее так хорошо, хотя сам остается для нее загадкой? Он выдал ровно столько информации, чтобы она могла почувствовать, будто что-то узнала, но, по правде говоря, она знала слишком мало.
      – Множеству мужчин, – беспечно заявила она. – Было с кем понежничать.
      – Гм…
      Она улыбнулась, обхватила колени руками и призналась:
      – Ладно, признаю, что это наглая ложь.
      – Что вы хотите? – спросил он так серьезно, что она растерялась.
      – Я хочу… – Она облизнула пересохшие губы. – Может быть…
      – Что?
      – Может, еще один поцелуй?
      Он опустил взгляд на ее губы и задержался там столь долго, что у Дженни взыграла кровь. Она была заворожена чувственностью его губ.
      Его глаза потемнели, во взгляде появилось нечто загадочное. Зажегся огонь желания. Дженни, сама того не сознавая, наклонилась вперед, торопя события. Она услышала, как он резко втянул воздух, и почувствовала жар, исходящий от его кожи.
      В этот момент Хантер взял себя в руки и отпрянул назад.
      – Не знаю, что я делаю, Дженива, и уверен, что вы тоже не отдаете себе в этом отчета. Давайте-ка уедем поскорее отсюда, пока мы оба не натворили чего-нибудь такого, о чем пожалеем.
 
      В ночном небе высыпали звезды, но было душно и пахло выхлопными газами. Трой обливался потом, и это его страшно бесило. Он терпеть не мог Хьюстон. Ненавидел влажность, и это отвратительное солнце, и неласковую землю. Он вырос в южной части Калифорнии, которую тоже на дух не принимал. Его родители с трудом сводили концы с концами, но отдавали его в частные школы, которые были им не по карману. Он помнил свою жалкую штопаную-перештопаную одежду. В его памяти всплывало насмешливое хихиканье девчонок со стройными загорелыми ногами и холодными улыбками. Ему хотелось наброситься на них, повалить в грязь и пинать их тощие задницы. А вместо этого он улыбался и пускал в ход свое обаяние, заставлял расплачиваться за унижения, хотя, в конце концов, они приходили в ярость и плевали ему в глаза.
      Разве не так поступила с ним Вэл? В свои шестнадцать лет она была опытна не по годам. Ему было тогда пятнадцать. Он был молод, сексуально озабочен и успел побывать во многих постелях, чтобы знать, чего хочет. Вэл. Он хотел ее. Даже по прошествии многих лет он помнил, как от нее пахло и какова она на вкус. Она была ненасытна. Секс с ней был настоящей фантастикой. Но Вэл засматривалась и на других и вскоре положила глаз на одного игрока футбольной команды, который, по ее мнению, смог бы с большим успехом удовлетворить ее потребности. Он до сих пор помнил, как она хохотала, рассказывая ему о своем новом кобеле. Трой слушал молча, и в тот момент ему больше всего на свете хотелось дать ей кулаком в зубы, чтобы эта сучка перестала смеяться.
      Два дня спустя он ждал вечером, когда она вернется домой. Он видел, как футболист высадил ее из машины, как его руки на прощание скользнули ей под юбку. Она игриво шлепнула его по руке и отскочила, а его спортивный пиджак остался у нее на плечах. Трой схватил Вэл, едва машина этого болвана, подмигнув задними огнями, скрылась за поворотом.
      – Эй! – крикнула она.
      Но Трой швырнул ее на землю. Она не испугалась. Немного посопротивлявшись молча, она вошла во вкус. Ее охватило желание, она говорила непристойности, грубо ласкала его. Он тоже завелся. Задрав ее юбки, он сорвал с нее штанишки и дал то, что она просила, о чем умоляла, но уж постарался сделать так, чтобы ей было больно. Она начала плакать, но это его не остановило. Он хотел наказать ее. Чтобы она поплатилась за все. Она продолжала плакать и умоляла его остановиться. Почувствовав, что близок кульминационный момент, он вышел из ее тела и исторг семя на спортивный пиджак ее дружка.
      Больше она никогда над ним не смеялась.
      Когда он впервые увидел Дженни Холлоуэй, ему показалось, что это Вэл. Те же блестящие волосы, та же улыбка. Сходство Дженни с его первой любовью помогло Трою избавиться, наконец, от воспоминаний о Вэл.
      К тому же у Дженни были деньги. Много денег. Но ее поведение его раздражало. Она не желала жить в мире со своим папашей. Не хотела играть в эту игру. Она ничего не знала о сексе и не стремилась научиться. Он ударил ее просто от отчаяния, а когда увидел, как она потрясена происшедшим и обижена, как она, сама себе не веря, прикасается пальцами к своей окровавленной губе, он подумал: «Пропади ты пропадом, Вэл!» И ему стало хорошо.
      Но потом на помощь плачущей принцессе примчался этот проклятый Аллен. Трой совсем не хотел расторгать брак, особенно, после того как узнал, что Аллену известны не все факты. Дженни, к счастью, струсила и не рассказала папеньке обо всех полученных травмах. Однако этот сукин сын о многом догадался. Он, несомненно, понимал, что держит Троя за горло, и, разумеется, умел привести человека в замешательство. Как же он ненавидел этого сукина сына!
      Однако тот предложил много денег. Кучу денег за то, чтобы Трой исчез. Вот удача так удача! Трой в конечном счете все-таки вышел победителем.
      И все бы шло хорошо, если бы эта плаксивая сучка Мишель Калгари не забеременела. Она хотела выйти за него замуж, и пока между ними длилась связь, Трой был образцовым любовником. Она была чертовски привлекательной. Он научил ее кое-каким действительно грязным штучкам, хотя она умоляла его остановиться. Ему вспомнилась ночь, когда она пыталась отползти от него, а он все продолжал снова и снова под аккомпанемент ее стонов. Даже сейчас при мысли об этом он ощущал эрекцию. Вот тогда ему и пришлось ударить ее – просто для того, чтобы прекратился этот ужасный вой. Она крикнула, что беременна. А он в ярости снова ударил ее.
      Потом, конечно, он сожалел об этом. У нее все болело, и в течение нескольких дней она почти не могла двигаться. Когда случился выкидыш, она совсем затихла. Он знал, что она подумывает о том, чтобы рассказать обо всем брату. Тут ему пришлось пустить в ход все свое обаяние, но он видел, что она больше ему не верит. Она частенько ходила на крышу, чтобы подумать. Трой знал, чем кончаются эти женские «размышления». Всякий раз после этого ему указывали на дверь. Поэтому надо было остановить ее, и он это сделал. Он не хотел, чтобы все произошло таким образом. Не хотел падения с крыши.
      Трой невольно содрогнулся. Дрожь началась с ног и прошла, словно волна, по всему телу. Черт возьми, ему было неприятно вспоминать об этом. Он просто приходил в ярость! Ведь он и впрямь любил ее. Почти так же, как Дженни. Но женщинам нельзя доверять. Они даже беременеют, чтобы взвалить ответственность на мужчину. Взгляните на Дженни. У нее теперь есть ребенок. Ему еще повезло, что он успел слинять до того, как она попыталась сделать то же, что Мишель.
      Оставшиеся деньги он потратил в такой рекордно короткий срок, что сам себе удивился. Но во всем было виновато невезение. Неудачные вложения капитала. Однажды он выиграл двадцать тысяч долларов за карточным столом. Но деньги прошли, как вода, сквозь пальцы, и он еще оказался должен тридцать тысяч. Он почувствовал себя в полном дерьме. Жизнь была так несправедлива.
      Когда у него остались две последние сотни, он вынужден был расстаться с арендованным на побережье коттеджем и пуститься на поиски новой женщины. Женщин вокруг было великое множество, но ни у одной не было такого банковского счета, какой ему требовался. Случалось, что замужние шлюхи готовы были заплатить ему приличные деньги, чтобы он их ублажал. Он брал деньги и трахал их, словно участвовал в марафоне. Им это нравилось. Но у них были мужья. Или, еще того хуже, братья вроде этого тупого братца Мишель, который был детективом сыскной полиции Лос-Анджелеса. После несчастного случая с Мишель он хотел отомстить, и Трою пришлось изрядно потрудиться, чтобы к его словам прислушались и остановили маньяка. При одной мысли о Хантере Калгари Троя охватывал ужас. Он беззвучно выругался и заставил взять себя в руки. Привычка к самоконтролю в течение многих лет не раз спасала его.
      Ну, хотя бы на этом можно было поставить крест. Калгари получил по заслугам: его уволили из полиции. Но от человека, одержимого мыслью о мести, можно было ждать чего угодно. Поэтому Трой потихоньку убрался из Лос-Анджелеса и на некоторое время лег на дно в Тусоне. Но как только стало известно, что Калгари уехал работать в Нью-Мексико, Трой вернулся в Лос-Анджелес. Судьба вновь улыбнулась ему, когда он на второй вечер пребывания в Сансет-Стрип встретил Фредерику. Она была латиноамериканкой, то есть натурой страстной, к тому же имела особняк на Беверли-Хиллз и такие ежемесячные алименты, что мужчине оставалось лишь упасть на колени и разрыдаться от счастья. Ее проблемой были приступы депрессии. Она утрачивала интерес ко всему, даже не мылась и не ела. Трой не жил с ней вместе. Хитрая бестия не впускала его так глубоко в свой быт. Поэтому в такие моменты он оказывался погрязшим в долгах, и жалкого банковского счета Патриции не хватало, чтобы вытащить его из этой трясины на твердую землю.
      В один из таких моментов он подумал о Дженни. Он и оглянуться не успел, как прошло пятнадцать лет. Он понятия не имел, где она сейчас, но, уж будьте уверены, знал, где живет ее папенька. Он долго караулил перед его особняком, пока, наконец не появился Аллен Холлоуэй собственной персоной, направлявшийся в ресторан к своей дочери. Трой был изумлен, узнав, что Дженни работает бухгалтером в каком-то жалком крошечном ресторанчике, хозяин которого, мерзкий грязный итальяшка, души в ней не чает и, несомненно, только и ждет удобного случая, чтобы забраться к ней в штанишки. Он чуть не расхохотался. «Не суетись, парень, – хотелось сказать Трою, – там холодно». Всем женщинам нравилось, когда их брали грубо, но Дженни становилась еще более холодной всякий раз, когда он пробовал с ней что-нибудь подобное.
      Однако, увидев Дженни собственными глазами, он замер, не донеся стакана до рта. Когда они расстались, она была всего лишь довольно тощенькой юной девчонкой. Сейчас же перед ним была женщина в полном расцвете красоты. От его взгляда не укрылись ни ее соблазнительные груди, ни талия, ни бедра. Его планы сразу же изменились. Первоначально он намеревался закинуть старику удочку насчет кое-какой дополнительной суммы денег, но, увидев, как расцвела Дженни, он быстро изменил тактику и придумал весь этот вздор насчет заглаживания вины, исправления причиненного зла. Когда он знал ее, она была той еще Снежной королевой, хотя как-то умудрилась забеременеть. Может, с тех пор она чему-нибудь научилась? Возможно, и он смог бы кое-чему научить ее.
      Необходимо проникнуть в ее жизнь. И немедленно. Пока она где-то развлекается. Наверное, с каким-то мужиком. Мысль об этом причиняла страдание, приводила в ярость. Он сам должен быть этим мужиком.
      Проклятая собака вновь растянулась на пороге. Она выглядела довольно безобидной, но Троя не проведешь. Собаки – хитрые бестии. Он с ними никогда не ладил.
      Словно услышав его мысли, пес поднял рыжевато-коричневую голову. И издал продолжительное низкое рычание. У Троя сами собой сжались кулаки. Так бы и задушил этого зверя. Нет, животным доверять нельзя. И он не настолько глуп, чтобы проникать в квартиру, преодолевая сопротивление животного такого размера.
      И все же… это надо было сделать сегодня. Дженни скоро вернется. Очень скоро. Этот спортивный лагерь в воскресенье закрывается. Она будет дома к возвращению сына.
      Собака поднялась на ноги и угрожающе зарычала. «Успокойся, Фидо», – сказал Трой, понимая, что это бесполезно. Собаки инстинктивно чувствовали его прогнившее, спрятанное от глаз нутро, как будто оно выделяло запах, который они чуяли.
      Снова раздалось низкое ворчание. Следовало бы купить крысиного яда и начинить им фунт гамбургеров, но мертвая собака на пороге сразу же наведет на мысль, что вторжение в квартиру не было случайностью, а ему совсем не хотелось этого. Отвертка, лежащая в заднем кармане, поможет вскрыть замок. А потом останется толкнуть ногой дверь – и дело сделано.
      Ему там ничего не нужно, кроме информации. Разве что вдруг окажутся наличные, хотя, если судить по весьма скромному жилищу Дженни, он в этом сомневался. У него мелькнула смутная мысль о том, как ему действовать дальше. Но его это не слишком беспокоило. Наверное, придется снова завоевать Дженни или что-то вроде этого. У Аллена Холлоуэя вот-вот случится сердечный приступ. Он достаточно хорошо знал этого человека, чтобы понимать, что тот давно утратил интерес к своей истощенной диетами женушке. Малышка Дженни была для него единственным светом в окошке. Забавно, как все обернулось. Почему бы этой шелудивой дворняге не убраться восвояси? Трой сердито взглянул на пса. Тот не двинулся с места.
      Трою самому хотелось поднять голову и взвыть от отчаяния. Вместо этого он подождал, пока успокоилось сердцебиение, и, отбросив все посторонние мысли, сосредоточился на одном. Дженни. Джениве, черт бы ее побрал, Холлоуэй.
      Его Дженни.
      Овладев собой, он уставился на ощетинившееся животное.
      – Эй, Фидо! – прорычал он также злобно, как это делала собака. Животное взглянуло на него и оскалило острые зубы. – Иди-ка сюда…

      Мысль о том, чтобы порыбачить в открытом море, подала не она. Дженни абсолютно не вдохновляла надежда засадить смертоносный крючок в рот какой-нибудь зазевавшейся огромной рыбине. Но сидеть на вилле или прогуливаться по Пуэрто-Валларте мимо отеля «Роза» ей хотелось еще меньше. Она не видела Хантера со вторника, а сегодня была пятница, и ей казалось, что она сойдет с ума.
      Как могли две случайные встречи с этим загадочным человеком, который категорически отказал ей, так сильно потрясти ее? У нее была своя жизнь, в которой ему не было места. Тем более что жизнь ее должна была резко измениться, как только она уедет отсюда, соберет свои пожитки и отправится в Санта-Фе.
      То бортовая, то килевая качка суденышка вызывала у нее позывы на рвоту. Она приподнялась, цепляясь за внутреннюю стенку судна, и чуть ли не с радостью заметила, что Магда и Элис в еще худшем состоянии, чем она.
      – О-ох… – стонала Магда. – И почему я не осталась дома с Филом?
      – Почему я не послушалась Тома? – пробормотала Элис.
      – Ведь Филу стало лучше, – продолжала Магда. – Сейчас я могла бы пить с ним «Маргариту»!
      – Не напоминай, иначе меня вырвет, – содрогнулась Элис.
      – Долго ли еще мы здесь пробудем? – спросила Дженни.
      – Как они могут? – Магда приподняла голову и взглянула сквозь открытую дверь на Тома, Мэтта, Джеки, Лайзу и Брикманов. Все весело смеялись и пили «Корону». Солнце сияло, отражаясь от поверхности воды.
      – Женщины еще молоды, – простонала Элис. – Слишком… молоды. – Она вдруг вскочила со скамейки и опрометью бросилась в крошечную ванную.
      – Кэрри Брикман не так уж молода – просто она лучше нас переносит качку, – пробормотала Магда, прикрывая глаза тыльной стороной руки.
      Хотя Дженни страдала меньше, чем обе ее приятельницы, она ругала себя за то, что согласилась принять участие в этой затее. Она поехала, чтобы избавиться от одолевавших ее мыслей. Но, как видно, выбрала неправильный путь к избавлению…
      Ничего из этого не вышло. Хантер постоянно присутствовал в ее думах. И все ее копание в собственной душе привело к единственному неоспоримому выводу: она хотела завести любовную интрижку. Она ее заслужила. Слишком долго она контролировала каждый свой шаг и была степенной деловой женщиной. И не имеет значения, что многие годы у нее не возникало желания поразвлечься. Сейчас, черт возьми, у нее появился к этому интерес.
      «Почему бы и нет? Почему бы, черт возьми?» – возмущенно вопрошала она себя. Некоторые женщины переспали с десятками мужчин. Стоит сейчас посмотреть телевизор, как начинаешь чувствовать себя ущербной, если у тебя не было такого количества любовников, что стыдно произнести вслух. Ау нее был всего один мужчина. Единственный. Ее бывший муженек. Правда, даже тогда она догадывалась, что любовью занимаются как-то по-другому, а не только зверскими методами Троя. Была ведь на свете и нежность, и она чувствовала, что ночь с Хантером была бы наполнена подобными эмоциями.
      – О Господи! – со стоном взмолилась Магда. – Поспеши, Элис… Скорее! Скорее!
      Это наконец заставило мысли Дженни оторваться от Хантера Калгари и вернуться к реальности.
      Когда они возвратились на виллу, то выглядели так, как будто только что пережили стихийное бедствие. Ну если не все, то большинство.
      Мэтт и Том были в хорошей форме и без устали восхищались огромным тунцом, которого умудрились втащить на борт суденышка. Но Дженни была уверена, что никогда больше не сможет даже взглянуть на банку рыбных консервов. Лайза и Джеки лечили солнечные ожоги, а Кэрри с Сэмом спорили о том, каким образом лучше всего переправить свой улов в Даллас. Кожа на лицах Кэрри, Магды и Элис все еще сохраняла зеленоватый оттенок.
      Магда, взглянув на говядину под соусом «силантро» с лимоном, роскошный салат, аппетитный рис и бобы, содрогнулась всем телом. К Дженни, откровенно говоря, аппетит уже вернулся. Как только они высадились на твердую землю, она снова пришла в себя в отличие от Магды и Элис, которые шли на поправку гораздо медленнее.
      Единственным человеком, проявлявшим интерес к поездке в город после ужина, был Фил, который слишком долго вынужден был оставаться дома. Он без конца уговаривал каждого, но его никто не слушал, кроме Мэтта, да и у того внимание было приковано к тому, как Джеки и Лайза умащивают друг друга восстанавливающими маслами. Сжалившись над расстроенным Филом, Дженни сказала:
      – Я поеду с тобой в город. – Он сразу же повеселел.
      – Ты ангел! – воскликнул он и схватил свой берет, но Дженни подняла руку.
      – Сегодня только хорошая компания и мексиканский кофе.
      – Ладно, – согласился он, откладывая в сторону свой головной убор. – Кофе с текилой и что-нибудь еще. Откуда начнем? – Он направился к телефону, чтобы вызвать такси.
      – Откуда хочешь, – сказала она в ответ.
      Судя по всему, у Хантера не было причин для дальнейшего соблюдения секретности. Дженни Холлоуэй находилась в целости и сохранности среди своих друзей на вилле, а причины для обеспечения ее безопасности возникнут в Хьюстоне. И все же он не стал звонить из номера, а прогулялся в конец улицы до платного телефона. У него вошло в привычку принимать мелкие предосторожности. Однажды – всего однажды – ему случилось недооценить одного мерзавца, которому было нечего терять и который стрелял во всех без разбору. Этот человек последовал за ним до квартиры и выстрелил в него в упор. Пуля прошла мимо, а Хантер упал на землю и вытащил свой пистолет. «Брось оружие или я убью тебя», – сказал он, и этот идиот, отшвырнув свой пистолет, словно ядовитую змею, пустился наутек, как будто за ним гнался сам дьявол. Его арестовали на следующий день, и он утверждал, что такого случая вообще не было. Однако при наличии пули, застрявшей в двери квартиры Хантера, и многочисленных отпечатков пальцев на его пистолете, найденном неподалеку, все его утверждения выеденного яйца не стоили.
      Но Хантер не забыл, как его чуть не убили. Из-за того, что он недооценил человека. Точка. И хотя потом случалось, что в него стреляли и бросали горшки, сковороды, ножи, стулья и все, что под руку попадет, его никогда больше не заставали врасплох.
      Он набрал номер домашнего телефона Холлоуэя. Ответил женский голос. Натали. Жена и мачеха.
      – Мистер Холлоуэй дома? – спросил он.
      – Кто его спрашивает?
      – Его партнер по одной мексиканской сделке, – помедлив долю секунды, ответил он.
      Она замялась.
      – Я не уверена…
      – Он захочет поговорить со мной, – добавил Хантер любезно, но твердо.
      Это, кажется, достигло своей цели. Он услышал, как положили трубку, потом послышались удаляющиеся шаги. Вскоре кто-то приблизился к аппарату.
      – Да? – раздался в трубке напряженный голос Холлоуэя.
      – Ничего нового, – сказал Хантер. – Она со своими друзьями, которые, сами того не подозревая, ее защищают.
      – Он позвонил мне, – коротко сказал Холлоуэи. – Я собирался сообщить тебе, но ведь ты сам запретил мне звонить.
      – Что ему было нужно? – спросил Хантер, не обратив внимания на сердитый тон Холлоуэя.
      – Напрашивался на дружескую беседу, – мрачно проворчал он. – Выпить рюмочку бренди, выкурить сигарету и поговорить.
      Хантер не мог представить себе, что Холлоуэи мог бы позволить Трою появиться в своем доме. Не такой это был человек. В то же время он разыгрывал со своим бывшим зятем своеобразную шахматную партию, правила которой постоянно менялись.
      – Что он сказал?
      – То же, что и прежде. Что хочет, мол, загладить свою вину, – с отвращением произнес Холлоуэи. – Он холоден и сдержан, но, глядя на его ухмыляющуюся физиономию, я чувствую себя мишенью для насмешек.
      Хантер молча слушал его. Не нравилось ему, что Трой наслаждается какой-то шуткой, которую ему вздумалось разыграть.
      – Долго ли он у вас пробыл?
      – Недолго. – Потом последовала тяжелая пауза. – Мне все это не нравится.
      «Мне тоже», – подумал Хантер.
      – Я возвращаюсь, чтобы проверить, все ли в порядке с Роули, – сказал он.
      – Что? Нет, только не это! Рассел не знает о Роули. С Роули все в порядке.
      – Вы в этом уверены?
      – Он просто говорил о капиталовложениях и богатстве, – заверил его Аллен. – Хотя у самого ни гроша за душой.
      – Он рассчитывает на Дженни.
      – Задержи ее там как можно дольше, – приказал Холлоуэй.
      – Это не входит в ее планы. Она пробудет здесь до конца недели, а потом возвращается к сыну. Этого не изменить.
      – Найди способ!
      – Нет. – Начальственный тон этого человека безмерно раздражал Хантера. – На чем вы порешили с Расселом?
      – Он сказал, что свяжется со мной. Ему нужны деньги. Он всеми правдами и неправдами пытается снова влезть в ее жизнь, и я боюсь, как бы Дженни не попалась на его уловки.
      – Она не подпустит Рассела к себе на сто миль.
      – Откуда ты знаешь? Ты с ней говорил? – Не дав Хантеру ответить, он продолжал: – Ты к ней подходил? Кажется, я ясно сказал: она не должна знать, что я тебя нанял!
      – Она и не знает.
      – Почему ты с ней разговариваешь? Мне кажется, этого не следует делать.
      Чего действительно не нужно делать, так это продолжать работать на Холлоуэя, подумал Хантер.
      – Она не станет встречаться с Расселом, если он ее не вынудит.
      – Он заставит ее встретиться. Он не может обойтись без денег. И когда ему нужно, умеет быть обаятельным. Холодным, как сердце кобры, но целеустремленным. Она однажды попалась на этот крючок, так что может оказаться на нем и во второй раз.
      Хантер хотел возразить. Причина, по которой Дженни была поймана в сети этого негодяя в первый раз, заключалась в том, что она была одинока и ей отчаянно хотелось сбежать из-под опеки отца и его молодой жены. Но возражать было бесполезно, потому что Холлоуэй слышал только то, что хотел услышать.
      – Она уедет в воскресенье. Я тоже.
      – Позаботься о ее безопасности.
      – Разумеется Вы не заметили, что за машина у Рассела?
      – Седан светло-коричневого цвета с металлическим отливом. Кажется, «форд-эскорт». Но не рассчитывай, что он долго в ней проездит. Сменит на что-нибудь другое.
      В этом вопросе Хантер и Холлоуэй были согласны друг с другом. Хотя Хантеру очень хотелось как можно скорее вернуться в Хьюстон и проверить, все ли нормально с сынишкой Дженни, он решил пока не поднимать этот вопрос. Если Рассел, встречаясь с Холлоуэем, все еще ведет светские разговоры, то он, вероятно, действительно не знает, кем приходится ему этот мальчик.
      А если бы узнал, то это превратилось бы в предмет торга. Хантер понимал это. И Холлоуэй тоже.
      – Она проверяла, все ли в порядке у Роули, через своих друзей, – заверил его Хантер. – Он находится в спортивном лагере вместе с их сыном.
      – Трою о нем не известно. Он не знает даже о его существовании.
      – Я только это и слышу от вас. А вам не приходило в голову, что он мог догадаться? – спросил Хантер.
      – Он упомянул бы о мальчике, поверь мне. Он пробовал нажимать на все известные ему кнопки, – сказал Холлоуэй еще более мрачно. – Не мог он ничего узнать.
      – Если он следил за вашей дочерью, то мог увидеть ее с Роули.
      – Значит, не следил.
      – Не надо его недооценивать, – сказал Хантер, следуя собственной философии, и вдруг почувствовал чье-то присутствие. Он оглянулся, но вокруг никого не было. Он не мог игнорировать то, что подсказывала ему острая интуиция.
      – Я не склонен никого недооценивать, – заявил Аллен Холлоуэй своим диктаторским тоном.
      Хантер едва не расхохотался.
 
      Дженни застегнула на шее колье, которое подарил ей Роули, осторожно прикоснулась к розовым искусственным жемчужинам и взглянула на их отражение в зеркале. Ей хотелось быть дома, чтобы убедиться, что с Роули все в порядке. Она устала от солнца и развлечений. Если бы не встреча с Хантером, она считала бы эту поездку скорее помехой, чем отдыхом.
      Пора переезжать в Санта-Фе.
      На ней были шорты цвета хаки и розовая кофточка без рукавов. Надев сандалии, она спустилась вниз по лестнице, где возле бассейна ее поджидал Фил. Остальная компания, судя по всему, разбрелась по своим спальням. Такой уж выдался день.
      Телефонный звонок раздался как раз тогда, когда Дженни и Фил направлялись к ожидавшему их такси. Фил раздраженно хмыкнул и спустился вниз, чтобы снять трубку, а Дженни ждала его у входной двери. Когда он ее позвал, Дженни, занервничав, бросилась к телефонной трубке. О том, как с ней можно связаться, знали только Фергюссоны. Так что едва ли новости были хорошие.
      – Привет, Дженни, – послышался голос Джэнис. – Извини, что беспокою тебя. – Чувствовалось, что она чем-то очень обеспокоена.
      У Дженни екнуло сердце, и она сразу же вспотела.
      – Что случилось? Что-нибудь с Роули? О Господи, с ним все в порядке?
      – Да, да. Он еще в спортивном лагере. Рик сегодня ездил туда проверить, как они там оба живут, – отвечала Джэнис. – Не беспокойся о нем. Речь идет… о твоей квартире.
      – Моей квартире?
      – Кто-то в нее проник.
      У Дженни учащенно забилось сердце.
      – Проник? – изумленно повторила она.
      – Не могу сказать, было ли что-нибудь взято. Особого беспорядка в квартире не заметно. Возможно, это сделали ребятишки, – с некоторой надеждой сказала она. – Может быть, Бенни покусал их.
      – Бенни? Что с ним?
      – Надеюсь, что все нормально.
      – Джэнис, ты меня пугаешь!
      – Я не знаю, что именно произошло. На земле валялись клочки темной ткани и шерсти Бенни. Ты знаешь, как он любит охранять твою дверь. Последние два дня он как-то медленно двигается. Я его осмотрела: ему больно, когда прикасаешься к ребрам. Думаю, что взломщик ударил его или пнул ногой.
      Дженни судорожно глотнула воздух.
      – Ты уверена, что с Роули ничего не случилось?
      – Уверена. Все отлично. Если не считать синяка под глазом, появившегося после того, как он принял футбольный мяч налицо. Я сообщила о взломе в полицию и позвонила управляющему домом.
      – Диего?..
      – Да, ему. Он прислал кого-то, чтобы заменить дверь, и нынче утром я получила новые ключи. Диего хочет, чтобы ты проверила вместе с ним, не исчезло ли что-нибудь из квартиры. В полиции просили позвонить им, после того как ты сама посмотришь.
      Дженни охватила паника. Должно быть, это Трой. Он влез в ее квартиру. Она знала это, как будто видела собственными глазами. Услышав свое прерывистое дыхание, она постаралась успокоиться. Надо ехать домой. Немедленно.
      – Все нормально, Джэнис, – автоматически сказала она, стараясь успокоить подругу, которая сделала что смогла.
      – Я не должна была говорить тебе. Рик считал разумным, чтобы я подождала до твоего возвращения, потому что ты все равно сейчас ничего не сможешь сделать.
      – Ты думаешь, что в квартиру залезли по чистой случайности?
      – Ну да. А чем еще это можно объяснить?
      – Я вылетаю ближайшим рейсом.
      – Дженни, пожалуйста, не делай этого! Я не должна была звонить тебе. Ох, я так и знала. Просто я подумала, что тебе нужно об этом сообщить.
      – Ты абсолютно права. Я рада, что ты меня предупредила.
      – Прошу тебя, не приезжай раньше времени. У тебя еще осталась пара дней. Насладись жизнью!
      – Я и наслаждаюсь! – Дженни с трудом сдерживала почти истерический смех.
      – Квартира надежно заперта. Рик убьет меня, если ты вернешься раньше времени. Прошу тебя, Дженни, останься там до воскресенья. Всего-то один день.
      Дженни закрыла глаза. Нервы были напряжены до предела. Надо уезжать. Но Джэнис умоляла ее остаться. Да и впрямь, что от этого изменится? Она попыталась здраво взвесить все «за» и «против», но видела перед собой лишь ухмыляющуюся физиономию Троя.
      – Прошу тебя, Дженни, – продолжала Джэнис. Голос ее звучал на фоне воплей. Как видно, Бекки и Томми снова что-то не поделили. – Ну пожалуйста!
      – Надо подумать, – автоматически ответила Дженни.
      – Не беспокойся, все под контролем. А вот и Рик появился… Это Дженни, – громко произнесла она и добавила шепотом: – Он хочет взять трубку. Не говори ему, что я сказала о взломе.
      Вой стал громче. Мгновение спустя Рик спросил:
      – Ну, как там идет жизнь к югу от границы?
      – Довольно хорошо, – несколько напряженно отозвалась она.
      – Итак, каким рейсом ты прилетаешь в воскресенье? Я заберу из лагеря мальчиков, а потом приеду в аэропорт встретить тебя.
      – Я… нет. Если не возражаешь, я заберу Роули сама. Я буду в Хьюстоне вскоре после полудня.
      – Ладно. До «Лагеря трех ветров» два часа езды.
      – Я знаю, но мне хочется самой забрать Роули. Как там у них идут дела?
      – Они отлично проводят время. И уже планируют встретиться этим летом. И в футбол они стали играть значительно лучше. – Он принялся подробно описывать достигнутые каждым из мальчиков успехи, а Дженни молча слушала, обдумывая свои дальнейшие шаги.
      – Рик, я должна идти, – наконец прервала его она. – Я уже выходила, когда позвонил телефон.
      – Вот как? Не пей слишком много «Маргариты», ладно? И перестань получать удовольствие. Мне завидно. – Он фыркнул. – Возможно, мы увидимся в лагере, когда приедем за мальчиками. Adios amiga.
      – Что случилось? – спросил Фил. Они оба с Мэттом, который вышел из своей комнаты, слышали последние несколько слов ее разговора.
      – Такси ждет, – заметил Мэтт.
      – Кто-то вломился в мою квартиру, – сообщила Дженни.
      – Только этого, черт возьми, не хватало! – в один голос сказали мужчины.
      – Обокрали? – поинтересовался Мэтт.
      – Не похоже, но без меня никто не может с уверенностью сказать. Вероятно, мне следует вернуться?
      – Нет, – заявил Фил, поднялся вместе с ней по лестнице и вывел ее из дома к поджидавшему такси. – Ничего не изменится до твоего возвращения в воскресенье. А сегодня мы гуляем.
      – Не пойти ли и мне с вами? – спросил Мэтт, но Фил решительно покачал головой.
      – Иди к своим подружкам. А нам с Дженни надо насладиться свободой.
      С этими словами он посадил Дженни в такси, и вскоре они уже мчались к центру Пуэрто-Валларты. Фил, который, очевидно, задался целью отвлечь Дженни от мыслей о взломе квартиры, без умолку болтал всю дорогу о состоянии мексиканской экономики, о прекрасной погоде и собственном возвращении из «желудочно-кишечного ада».
      Своей цели ему удалось добиться лишь отчасти. Она по-прежнему ощущала присутствие Троя, как будто он находился в машине вместе с ними. Но когда они выехали на главную улицу, ведущую к пляжу, она бросила быстрый взгляд на отель «Роза». Ей хотелось в последний раз увидеть Хантера, и она намерена была либо отыскать его, либо оставить ему записку. Пусть он отказался от нее, но ведь не придумала же она чувства, возникшие между ними.
      В поисках места для парковки Фил объехал весь квартал. Когда они свернули на боковую улицу, Дженни заметила человека в телефонной будке.
      – Кажется, это Хантер. – Она не смогла скрыть радостного волнения.
      Фил свернул на обочину. Хантер взглянул на них с явным удивлением. Он быстро повесил трубку и вышел из будки им навстречу.
      – Привет, – сказал он, поглядывая на нее. – Что привело вас в город?
      – Фил засиделся в четырех стенах, а больше никто не захотел сегодня уезжать с виллы. Поэтому я предложила составить ему компанию. – Она глотнула воздух. Ей хотелось рассказать ему о взломе квартиры, но эта проблема его не касалась.
      – Если бы я продолжал смотреть на оштукатуренные стены своей спальни, у меня наверняка снова начался бы приступ рвоты, – сказал Фил – Но не верьте ей. Мне пришлось вытащить ее сюда буквально насильно. Она поехала потому лишь, что пожалела меня.
      – Ну и куда же вы направляетесь? – как бы мимоходом спросил Хантер.
      – Думаю, мы отправимся в ваш отель и там поужинаем, – ответил Фил. – Дженни сегодня почти ничего не ела, а я рад тому, что способен съесть что-нибудь, не опасаясь очередного приступа!
      – Не хотите к нам присоединиться? – так же якобы невзначай спросила Дженни. Она бросила взгляд на телефонную трубку, но не спросила, почему он звонил не из номера. Может быть, он просто экономил деньги. В отеле тарифы на телефонные разговоры были непомерно высоки.
      Хантер помедлил какую-то долю секунды. Человек менее внимательный мог бы этого вообще не заметить. Но Дженни уловила заминку, хотя постаралась не обращать на нее внимания. Она понимала, почему он это делает. Он достаточно ясно сказал ей, что не хочет ни с кем знакомиться слишком близко.
      Правда, несмотря на это, все равно было обидно.
      Они направились в ресторан отеля «Роза». Группа мексиканских музыкантов, расположившаяся в углу, играла так громко, что было трудно разговаривать. Дженни была даже рада этому, потому что не знала, что сказать.
      – Сегодня у нас в меню только что выловленный, слегка обжаренный тунец под мангово-апельсиновым соусом «салса», – сообщил им официант.
      Дженни скорчила гримасу.
      – Одного тунца я видела сегодня с очень близкого расстояния.
      – Огромные рыбины, не так ли? – заметил Фил.
      – А вы что-нибудь поймали? – спросил ее Хантер.
      Она усмехнулась:
      – Приступ морской болезни.
      Хантер сочувственно улыбнулся. Это согрело ее сердце, хотя она заставляла себя не думать о нем и так внимательно изучала меню, словно там описывались все чудеса света.
      Она приехала в Пуэрто-Валларту, чтобы познакомиться с местной кухней, но ее желудок пока противился этому. Она заказала содовую воду.
      – Черный кофе, – добавил Хантер, а Фил уставился на них, словно они оба спятили. – Я уже поел, – объяснил Хантер, – но кормят здесь прекрасно.
      – Принесите мне тунца, – велел официанту Фил.
      Когда появилась рыба, он причмокнул губами и с аппетитом принялся за нее. Дженни, потягивая содовую, уголком глаза наблюдала за Хантером. Он вынул сигарету из принесенной с собой пачки, постучал ею по крышке стола и повертел ее в пальцах.
      – Я давно бросил курить, – сказал он, как будто отвечая на ее немой вопрос. – Но иногда вдруг возникает желание закурить снова.
      – Без всякой причины?
      – Обычно причина бывает. – Он искоса взглянул на нее.
      – Великолепно! – пробормотал Фил с набитым ртом. Немного соуса «салса» попало ему на губу, и он аппетитно слизнул каплю. – Дженни, дорогая, если у тебя в ресторане будут подавать нечто подобное, то от посетителей не будет отбоя!
      – Я передам Глории, – сказала Дженни. Ее мысли унеслись к переезду в Санта-Фе. Потом она подумала о Роули. И вспомнила о взломе квартиры.
      Она вздохнула, чувствуя на себе взгляд Хантера.
      – Что-нибудь не так? – спросил он.
      Чуть помедлив, она решила рассказать ему обо всем.
      – Перед отъездом с виллы я получила кое-какие тревожные новости.
      – Какие?
      – Кто-то влез в мою квартиру.
      Хантер насторожился, забыв о незажженной сигарете.
      – Когда?
      – Насколько я поняла, дня два назад. – Дженни пересказала ему все, что сообщила Джэнис. – Помните, я вам говорила о Бенни – соседской собаке? Он обычно спит перед моей дверью, и теперь у него болят ребра. Наверное, взломщик пнул его или чем-нибудь ударил.
      – С Бенни все в порядке? – спросил Хантер ледяным тоном.
      – Думаю, что да.
      – Квартира была выбрана наобум? – спросил Фил, доедая рыбу. С довольной улыбкой он отодвинул тарелку и поудобнее расположился в кресле.
      – Возможно, – медленно произнесла Дженни.
      – Но вы так не думаете, – отметил Хантер, глядя на нее столь пристально, что она волей-неволей стала тщательно подбирать слова.
      – Я боюсь… что это был Трой.
      – Трой? – переспросил Фил.
      – Он сейчас вернулся в Хьюстон, и я, по правде говоря, пока не знаю, что ему надо. Он виделся с моим отцом. – Помедлив, она взглянула на Хантера. – Мой бывший муж – человек неприятный.
      – Что-нибудь было взято? – спросил Хантер.
      – Пока трудно сказать. Узнаю, когда вернусь домой.
      – Появление Рассела – плохая новость, – сказал Фил, обращаясь к Хантеру. Потом, посмотрев на Дженни, с удивлением выслушивающей от него информацию о своем бывшем муже, добавил: – О твоем браке я знаю только то, что ты рассказала Магде, а Магда – мне. Но я понимаю, что ты многое недоговариваешь. Если этот сукин сын попытается вновь вторгнуться в твою жизнь, будь осторожна. Тебе, возможно, потребуется круглосуточный телохранитель, дорогая моя.
      Дженни взглянула на него. Смотреть на Хантера она не решалась.
      – Я сделаю все, что смогу, когда мы вернемся в Санта-Фе, – заверил Фил, – но в данном случае, я имею в виду профессионала.
      – Магда и Фил живут в Санта-Фе, – объяснила Хантеру Дженни.
      – Это мы уговорили Дженни приехать сюда. Она собирается открыть ресторан в Санта-Фе. Она вам не рассказывала? – Хантер кивнул. – В «Риккардо» великолепная кухня, но таланты Дженни были бы там растрачены попусту, если бы Альберто не решил сделать ее своим партнером.
      – Мне пора было уезжать из Хьюстона, – заметила Дженни.
      – Как идет подготовка ресторана к открытию? – спросил Фил.
      – Он почти готов. Мы модернизировали существующее здание и сделали это в кратчайшие сроки благодаря Глории, моему шеф-повару, которая взяла на себя обязанности заместителя генерального подрядчика. Она своими требованиями буквально доводила до помешательства рабочих, но надо знать Глорию. Она всегда желает получить то, что хочет.
      – Извините, запамятовал, вы откуда? – спросил Хантера Фил.
      – Из Лос-Анджелеса.
      – Вы должны обязательно побывать в Санта-Фе, – сказал Фил.
      Хантер помолчал.
      Почувствовав, что разговор вот-вот заглохнет, Дженни добавила:
      – Когда я приехала в Санта-Фе в гости к Магде и Филу, то влюбилась в город с первого взгляда.
      Она чувствовала, что Хантер смотрит на нее, но ей трудно было встретиться с ним взглядом. Его отказ, пусть даже из самых лучших побуждений, обидел ее. Она не разделяла его опасений, связанных с тем, чтобы быть ее телохранителем и, возможно, ее любовником. Она с радостью согласилась бы, чтобы он выполнял обе эти роли.
      – Так, значит, вы живете в Лос-Анджелесе? – спросил Хантера Фил.
      – Я работал в Лос-Анджелесе, но… – Он немного замялся, потом добавил: – Я как раз пытаюсь решить что делать дальше.
      – Вы работали в охранной фирме, не так ли? Вот тебе и решение твоей проблемы, Дженни. Этот человек должен стать твоим телохранителем.
      Фил был так доволен собственной сообразительностью, что Дженни не знала, что и сказать. Она почувствовала, как напрягся в своем кресле Хантер.
      – По правде говоря, мы уже обсуждали этот вопрос, – спокойно заметила она. – Вчера я предложила ему стать моим телохранителем, но он не смог принять предложение.
      – Ладно, – сказал Фил, отодвигая от стола кресло. – Вы оба как-нибудь договоритесь. И все мы встретимся в Санта-Фе, а Трой Рассел станет забытой страницей твоего прошлого.
      – Надеюсь.
      Хантер чувствовал себя незваным гостем. Он как бы не участвовал в разговоре и подумал, что, наверное, сам в этом виноват. Ну не мог же он согласиться стать телохранителем Дженни, если уже был нанят на эту работу!
      И все же…
      – Возможно, я смог бы приехать в Хьюстон, – мрачно заявил Хантер. Кого он обманывает? Ведь он не просто хочет охранять ее – он желает быть с ней!
      Синие глаза Дженни радостно вспыхнули.
      – Это означает согласие?
      Хантер понимал, что играет с огнем. Но надо делать выбор. Они с Дженни очень долго смотрели в глаза друг другу. Уловив их нерешительность, Фил пробормотал:
      – Очевидно, мне пора идти. И знаете, что я хочу сказать вам обоим? Вы должны следовать своим инстинктам. Они не подведут. Все остальное – дерьмо. – Он отодвинул от стола кресло и добавил: – Насколько я понимаю, вы проводите домой очаровательную Джениву?
      Хантер кивнул.
      – Я не хочу вам навязываться, – возразила Дженни. – Фил просто проявляет заботу обо мне.
      – У вас хорошие друзья, – заметил он, взглянув ей прямо в глаза.
      – Дело в том… дело в том… – она сделала глубокий вдох, – что Трой способен на настоящую жестокость, и, если вы не заняты чем-нибудь другим, было бы здорово, если бы вы смогли взяться за эту работу.
      Он вспомнил о своей милой сестре, и ему трудно было выдержать умоляющий взгляд Дженни.
      – Я не могу быть одновременно вашим телохранителем и вашим… поклонником. – Он взглянул на ее выразительное личико и заставил себя добавить: – Так что выбирайте сами.
      Она судорожно глотнула воздух.
      – На днях вы довольно резко отказали мне. Я еще не совсем оправилась от этого.
      – Я всю неделю пытался все делать правильно.
      – Я не возражала бы против любовной связи, – она застенчиво улыбнулась, – но думаю, что мне нужен телохранитель.
      Его взгляд скользнул вниз по розовой блузке, обтягивающей округлости ее груди.
      – Хорошо.
      – Хорошо – что?
      – Я хочу охранять вас.
      – Но вы не можете быть и моим телохранителем, и моим любовником? – спросила она.
      Он покачал головой и уставился в пространство, погрузившись в мрачные мысли. Охранять кого-то было просто. Охранять же близкого человека было пыткой. «Но уже слишком поздно, – разумно возразил внутренний голос. – Она тебе уже небезразлична».
      Дженни посмотрела на собственные пальцы, вцепившиеся в край стола. Сердце у нее билось медленно. Глухие удары отдавались болью.
      – Вы не можете мне ответить?
      – Я не могу быть и тем и другим, потому что возникли бы лишние проблемы.
      Она робко взглянула на него.
      – Я могла бы их решить. В моей жизни слишком долго все было излишне упорядоченно. – Как ни глупо, но на глаза почему-то навернулись слезы, и она усмехнулась, чтобы он их не заметил. – Все свои ошибки я сделала давным-давно. Это были большие ошибки. – Она вздохнула. – Но теперь, мне кажется, я снова готова рискнуть. Может быть, на сей раз мне немного повезет.
      Хантер злился из-за того, что позволил себе слушать ее. Он смотрел ей в глаза, утонув в их синеве. Он мысленно ругал себя, что позволил этому случиться.
      Он подумал об Аллене Холлоуэе. О том, как отреагирует этот человек на то, что нанятый им работник завел роман с его дочерью. Более того, что его дочь буквально попросила его вступить с ней в любовную связь. Узнай он об этом, его хватил бы апоплексический удар!
      – Вы улыбаетесь? Мне почти страшно спросить почему, – сказала Дженни.
      – Я конченый человек. – Он едва не рассмеялся.
      – Это означает согласие? – осторожно спросила она.
      – Будет вам! Давайте уйдем отсюда, – предложил он, с трудом подавив еще один приступ веселья. Уплатив по счету, он игнорировал предложение Дженни заплатить свою долю. Взяв ее под локоть, он вывел ее из ресторана, и они оказались на улице перед отелем. Не успели они дойти до угла, как вдруг разразился ливень, причем такой сильный, что Дженни подняла к небу раскрытые ладони, как будто спрашивая, как это могло случиться.
      Неожиданный дождь. Внезапное охлаждение влажного воздуха. Одежда на них промокла в мгновение ока. Хантер интуитивно заключил ее в объятия и прижал к себе.
      Она с готовностью подчинилась и обвила руками его шею. Движения их были такими слаженными, словно поставлены хореографом.
      Он отыскал губами ее губы. Ее губы были мягкими и теплыми. Они улыбались.
      – Перестань улыбаться, – приказал он, хотя у самого губы тоже кривились в улыбке.
      – Нет.
      Он снова поцеловал ее и почувствовал, как ее рука, обнимавшая его за шею, притягивает к ней его лицо. Его язык скользнул в ее рот, и от жара внутри все мысли перепутались в его голове. Он хотел заняться любовью с Дженивой Холлоуэй-Рассел, причем прямо сейчас.
      Голова у Дженни закружилась, она быстро утрачивала остатки самоконтроля. Так дело не пойдет. Она была не из тех женщин, которых устраивает любовь на скорую руку – на одну ночь. Бессмысленный эпизод сексуального удовлетворения, после которого на следующий день она чувствовала бы себя несчастной. Хантер был прав. Он должен быть ее телохранителем, а не любовником. Телохранитель был ей нужен. В любовнике она не нуждалась.
      Но почему в таком случае ее руки, вместо того чтобы отпустить, еще крепче обняли его? Почему она прижимает к нему свое промокшее под дождем тело, как будто умрет, если не будет ощущать его рядом с собой?
      – Не знаю, что я делаю, – задыхаясь, промолвила она, не отрываясь от его губ.
      – Я тоже не знаю, – сказал он, содрогнувшись всем телом. – Идем, – пробормотал он. – Идем куда-нибудь, пока я в этом не разобрался.
      Дженни с готовностью пошла с ним, в смятении от своего неожиданного страстного желания. Ее поведение было совершенно нехарактерно для нее, однако казалось таким уместным и правильным. Они помчались под дождем в отель «Роза», остановились на мгновение, насквозь промокшие, в вестибюле и посмотрели друг на друга. Губы Дженни тронула улыбка, но, поскольку Хантер никак не отреагировал на нее, она сразу же угасла. Его лицо было напряженным, почти строгим. На мгновение ей показалось, что он собирается сказать «нет», но он, застонав, притянул ее к себе. Ее мягкие округлости четко вписались в его твердое мускулистое тело, потом он неохотно отпустил ее, и они, взявшись за руки, направились к лифту.
      Оказавшись в его номере, она бросила взгляд на кровать, представив себе, как она лежит на этом гладком покрывале голая и тело Хантера на ней, а она ласкает его теплую кожу и мощные предплечья, крепко прижимающие ее к нему…
      Он перехватил ее взгляд.
      – Чего ты хочешь? – спросил он.
      Она открыла было рот, но в голове не осталось ни одной мысли. Он быстро подошел к ней, запустил одну руку в ее волосы, запутавшись пальцами в шелковистых прядях, и повернул к себе ее лицо, прижавшись губами к ее губам. У нее подогнулись колени.
      – Всего, – прошептала она. – Я хочу всего.
      Больше они не произнесли ни слова. Он отыскал и принялся расстегивать пуговки на ее блузке. Ее руки быстро справились с застежкой на его рубахе. Одежда мягко упала возле их ног. Обнажившись, Дженни смутилась и постаралась прикрыть грудь руками, но Хантер развел в стороны ее руки и прижался к ее груди своим телом, осыпав жаркими поцелуями ее шею и затылок. Она затрепетала. Ноги у нее стали словно ватные, колени подгибались. Он крепко обнял ее, и она почувствовала, как к ее животу прижалось его возбужденное мужское естество.
      Она так давно не целовала мужчину. Не знала мучительной нежности прикосновения и не хотела никого. Ее отчаянно тянуло исследовать каждый дюйм его тела, но было страшновато. Он помог ей, переместив ее руку на свой напрягшийся ствол и просунув язык между ее губами.
      Она застонала.
      Его губы скользнули к ее груди. Обласкав языком один из сосков, он взял его в рот. Если бы он не поддерживал ее рукой, она бы упала на пол. Она совсем лишилась сил от сладости наслаждения, и, когда Хантер поднял наконец голову, чтобы снова поцеловать ее, она упала ему на грудь.
      Хантер подхватил ее на руки и положил на кровать, потом сам лег рядом с ней. Когда он, опустив вниз голову, отыскал губами средоточие ее женственности, она вскрикнула, ощутив всем телом острое желание. Она крепко прижала его, горя нетерпением почувствовать его внутри себя.
      «Скорее, скорее, скорее», – думала она, позабыв обо всем на свете.
      – Дженива, – произнес он, проникая глубже и глубже внутрь.
      Она вскрикнула. Ее тело реагировало на каждое его движение, раскрываясь, словно пустыня навстречу дождю после затянувшейся засухи. Ее пальцы впились в его бедра, заставляя его погрузиться еще глубже. Хантер застонал, пытаясь сдержать страстное желание, но Дженни этого не позволила. Она обвила его ногами, и он, сделав мощный рывок, глубоко проник в ее тело.
      – Я не в силах ждать.
      – Не жди, – ловя ртом воздух, сказали она.
      – Я хочу…
      – Мне нужно тебя, только тебя… – Волна наслаждения прокатилась по ее телу, она вскрикнула. Она так крепко прижалась к нему, словно от этого зависела сама жизнь. Он достиг кульминации несколькими секундами позже, и она почувствовала, как пульсирует, изливая семя, его член внутри ее. Она и представить себе не могла, что это может доставить ей такое невероятное блаженство. Она боялась открыть глаза, чтобы не спугнуть мгновение. Наконец Хантер пошевелился. Однако он остался внутри. Он лишь поднял голову и посмотрел на нее потемневшими от удовлетворенной страсти синими глазами.
      – Вот и решился вопрос, быть мне твоим телохранителем или не быть, – с чувственной медлительностью произнес он.
      Она ощутила, как твердеет внутри ее его член, набирая силу.

      – Я должен кое о чем рассказать тебе.
      Дженни открыла глаза в полутьме номера Хантера. Сквозь сделанные из планок ставни проникал свет, и ей была видна простыня, под которой обрисовывались их переплетенные руки и ноги.
      – Нет, только не это! Не хочу я никаких откровений! – поддразнила его она, пристраиваясь поуютнее к боку Хантера и наслаждаясь его теплом, силой мускулов и гладкой кожей. Она никогда не испытывала желания прижаться так к Трою. Ни разу.
      Он провел пальцами по ее предплечью.
      – Я работал не в охранной фирме, а в департаменте полиции Лос-Анджелеса.
      Дженни удивленно поморгала глазами.
      – В самом деле? – Он кивнул. – Почему ты не сказал мне об этом раньше? – спросила она.
      – Меня уволили за превышение должностных полномочий.
      – Тебя?! – с недоверием воскликнула она.
      – Я знал, что было совершено убийство, но не мог этого доказать. Поэтому я стал запугивать этого человека. По крайней мере, так он обосновал свои претензии, когда возбудил против меня судебное дело.
      Дженни молчала. Она вдруг поняла, что, в сущности, очень мало знает о Хантере.
      – Потом я в течение шести лет работал в полиции Санта-Фе.
      Дженни не поверила своим ушам.
      – Ты жил в Санта-Фе?
      – Я и сейчас там живу.
      – Почему ты говоришь об этом только теперь? – тиха, спросила она.
      – Я не люблю говорить о себе. И о том, что произошло в Лос-Анджелесе, мне не хотелось говорить.
      А ты переезжаешь в Санта-Фе, и я не мог сказать тебе, что живу там.
      – Почему?
      Хантер попытался, было объяснить, но как тут объяснишь? Он чувствовал, как она вся напряглась. Если он начнет рассказывать о своих контактах с Троем и ее отцом и о том, что все это связано со смертью Мишель, он ее наверняка потеряет.
      – Я побоялся, что ты подумаешь, будто я что-то скрываю, – слишком уж много случайных совпадений.
      А вдруг он и впрямь что-то утаивает? Она похолодела от страха.
      – Было бы лучше, если бы ты сказал мне об этом раньше.
      – Раньше? До всего этого?.. – Он ласково провел пальцем по ее щеке.
      – Да, – проронила она.
      – Именно поэтому я говорю об этом только сейчас.
      – Я не люблю тайн. – Когда он не ответил, она снова встревожилась. – Хантер?..
      – Я думаю, что тебе нужен телохранитель. Твой бывший муж опасен, и я хочу быть рядом, чтобы защитить тебя.
      Она невесело рассмеялась.
      – Значит, теперь ты готов исполнять обе роли?
      – Придется, – серьезно сказал он. – Я позволил делу зайти слишком далеко.
      Потом он заключил ее в кольцо своих рук, и принялся, не спеша целовать ее шею. Она не протестовала, почувствовав, как волна желания прокатывается по ее телу. В ее голове роилось множество вопросов. Но она крепко зажмурила глаза, чтобы не дать им вырваться на свободу. Ей нужна эта ночь. И она, черт возьми, не позволит реальности вторгнуться и все испортить.
      Собрав в кулак всю свою волю, Дженни прогнала сомнения и полностью отдалась наслаждению.
 
      В баре, выдержанном в стиле вестерн, играла музыка кантри, а посетители красовались в ковбойских сапожках и джинсах. Даже женщины, хотя их туго обтянутые зады так и напрашивались, чтобы по ним щелкнули. Трой с трудом сдерживался, чтобы не пустить в ход руки. Чтобы отвлечься, он схватил палочки, оставленные барабанщиком так называемого ансамбля, который ушел на перерыв, и принялся отбивать ритм на стойке бара в ожидании заказанного пива.
      Пиво грошовый напиток для окружающей дешевки. Ему вообще не следовало заходить сюда. У него были планы, но, черт возьми, он был потрясен тем, что узнал.
      Парнишка Дженни не был незаконнорожденным. Он был его сыном. Его!
      Принесли пиво. Трой бросил бармену деньги и, схватив палочки, стал барабанить еще сильнее и громче.
      – Эй! – послышался разъяренный вопль, и появился толстый бородатый барабанщик в клетчатой фланелевой рубахе. Дебил. Все они тут кретины. Парень вырвал барабанные палочки из рук Троя. Трой замер. Ему очень хотелось пнуть наглеца в пах, но он знал, что сразу же начнется потасовка и ему не поздоровится. Он был здесь аутсайдером в своем наглаженном костюме из твида и белой сорочке с закатанными до локтей рукавами.
      – Эй, девочка, – шепнул ему на ухо барабанщик, – ты попал не туда. Мальчиков, какие тебе нужны, здесь нет.
      Они подумали, что он голубой? Трой чуть не расхохотался Он встретился взглядом с миловидной миниатюрной блондиночкой в сильно обтягивающих зад джинсах и ярко-красной маечке с глубоким вырезом, из которого чуть не вываливались наружу груди. Она встревоженно взглянула на него, очевидно, обеспокоенная тем, что этот деревенщина может нанести Трою телесные увечья.
      – Извините, – сказал Трой. – У меня просто накопился большой заряд нервной энергии, и мне захотелось выпустить пар.
      – Убирайся отсюда! Сию же минуту!
      Кровь бросилась в лицо Троя. Он соскользнул с табурета и на мгновение замер в нерешительности. Остальные музыканты уже вернулись, и все они сердито смотрели на него.
      Он вышел из бара. Стоял прохладный мартовский вечер. Хьюстон. Он плюнул на землю. Ему хотелось как следует изувечить этих проклятых недоумков.
      За его спиной открылась дверь, и он оглянулся. Это была блондинка.
      – Эй! Мне показалось, что они разорвут тебя на части.
      – Мне тоже. Жаль только, что пришлось оставить нетронутой кружку пива.
      Она усмехнулась, обрадовавшись, что он так легко отнесся к происшествию.
      – Мне там надоело. Хочешь пойти куда-нибудь еще?
      – А что ты можешь предложить?
      – Мы могли бы начать с «Даффи», а там видно будет… – Ему хотелось поскорее пощупать руками ее роскошные груди и сладкие ягодицы. Он хотел войти в нее. Как следует ее оттрахать. Он мысленно уже слышал, как тяжело она дышит, как кричит.
      Она была немного похожа на Дженни.
      – Ладно, веди, – разрешил он.
 
      Дженни проснулась внезапно – вспотевшая, с тяжело бьющимся сердцем. Рядом с ней лежал Хантер и крепко спал.
      Начинало светать. Она полежала немного, ожидая, когда утихнет сердцебиение. Она не сразу сообразила, что именно ее встревожило, потом вдруг отчетливо вспомнила откровения Хантера. Почему он солгал?
      Снова заснуть она не могла, как бы ей этого ни хотелось. Она вспомнила о взломе своей квартиры. Может быть, это сделал Трой, чтобы терроризировать ее? Ему доставляла удовольствие бесцельная жестокость.
      Ее мысли тут же переключились на Роули. Она должна убедиться, что с ним ничего не случилось. Что она здесь делает?
      По возможности тихо соскользнув с кровати, Дженни пошарила вокруг в поисках одежды. Блузка и шорты были все еще мокрыми от дождя. Дрожа внутри и снаружи, она натянула на себя нижнее белье, шорты и трясущимися пальцами застегнула пуговки блузки.
      Взглянув на Хантера, она вздрогнула от испуга. Он лежал на боку, опираясь на локоть, и наблюдал за ней.
      – Мне надо идти, – торопливо сказала она.
      – Я отвезу тебя.
      – Я могу взять такси.
      – Я тебя отвезу, – повторил он, на сей раз более решительным тоном и, встав с кровати, стал надевать еще влажную одежду.
      Когда они доехали до виллы, небо было уже светло-серым. Как только Хантер остановился на обочине, Дженни выскочила из машины. Хантер тоже вышел и, обогнув джип спереди, нагнал ее. Она видела, что его влажная рубашка прилипла к коже, и подумала, что ему, наверное, так же холодно, как и ей.
      – Ты сможешь проникнуть внутрь? – спросил он, и она с опозданием вспомнила, как однажды Мэтт, возвратившись домой под утро, не смог никого разбудить. Накануне она рассказала ту забавную историю Хантеру. Теперь это происшествие не показалось ей таким уж смешным.
      Почувствовав себя беспомощной, она позвонила в дверь. Она слышала звук звонка внутри виллы, но знала, что спальни, каждая из которых была снабжена отдельным кондиционером, были почти звуконепроницаемыми.
      Она повернулась к Хантеру. Больше всего ей хотелось бы сейчас броситься к нему и позволить ему позаботиться обо всем, однако она боялась связать себя еще крепче с человеком, которого почти не знала. Она поежилась, вспомнив, сколько храбрых слов наговорила вчера… и как близка была к тому, чтобы сделать еще одну ошибку.
      Судя по всему, он тоже испытывал беспокойство.
      – После этой ночи пора, наверное, все выложить на чистоту, – сказал он.
      – После этой ночи? – Она вздрогнула от холода. – А почему не до нее?
      – Я должен сказать кое-что еще, – произнес он, хотя это было явно нелегко.
      – Хантер, я не в состоянии выслушать тебя сейчас. Я потрясена всем, что произошло. Ты меня понимаешь?
      Он взглянул на балкон второго этажа.
      – Что ты намерена предпринять?
      – Не знаю! – заявила она почти в истерике. – Уйти от тебя!
      – Я могу привезти тебя сюда позже…
      – Нет!
      Дженни в отчаянии представила себе, как она взбирается на балкон и изо всех сил стучит в витражные стекла. В этот момент неожиданно распахнулась входная дверь, и на пороге появился заспанный Мэтт, на котором были только черные атласные боксерские трусы.
      – Ну, привет, – сказал он, приглаживая рукой всклокоченные волосы.
      Дженни не стала ждать, что будет дальше. Пробормотав «я позвоню», хотя совсем не собиралась этого делать, она прошмыгнула мимо Мэтта и проворно взбежала по лестнице в свою комнату.
      Семь часов спустя она сидела скорчившись, в кресле самолета, так и не согревшись с самого утра. Полет в Хьюстон, не отмеченный никакими событиями, был, тем не менее, мучительным. Дженни еще никогда не чувствовала себя такой несчастной, и винить в этом было некого, кроме себя. Она сбежала от него. Одной безумной ночи любви было достаточно, чтобы она испугалась. Накануне вечером она сама с нетерпением ждала этого, а утром струсила. Душ почти не согрел ее. Выйдя из-под горячих струй, она впопыхах собрала вещи. Ей не хотелось отвечать ни на чьи вопросы. Ей надо поспешить домой.
      Вопросы все-таки возникли. Каждому хотелось узнать о Хантере. Она увильнула от ответа, дав им всем правдоподобное объяснение, что, мол, должна уехать, чтобы убедиться, что все в порядке с квартирой и с Роули. Магда и Фил тем не менее не отставали от нее и задавали такие вопросы о Хантере, на которые Дженни просто не могла дать ответов. Она не знала их! Она была уверена лишь в одном: мечтая о короткой любовной интрижке, она затеяла ее, и это, черт возьми, оказалось восхитительно.
      Но ее доверие к Хантеру поколебалось. Она его не знала. Он был ее фантазией. Она сама его придумала. Следовало бы послушаться его с самого начала и позволить ему просто быть ее телохранителем. Но могла ли она довериться ему даже в этом? Она могла представить себе, как отреагировал бы ее отец, если бы услышал, что она нашла в Пуэрто-Валларте совершенно незнакомого человека, попросила его охранять ее, а потом провела упоительную ночь, занимаясь с ним любовью.
      Очевидно, ее ошибки с Троем ничему ее не научили.
      А теперь вот Трою скорее всего известно, что он отец Роули.
      Она содрогнулась и поплотнее закуталась в свитер. Эта мысль не давала ей покоя. Ведь если даже он не знал об этом наверняка, то догадывался. Она ни на мгновение не сомневалась, что Трой имеет представление о существовании Роули. Если Трой и впрямь пытается снова войти в ее жизнь – по какой бы причине это ни делалось, – то он наверняка услышал о Роули и сделал кое-какие выводы.
      Она в страхе пыталась не думать об этом. Но пришло время посмотреть правде в глаза. Хантер, возможно, был ее фантазией, тогда как Трой, к сожалению, – реальность. И не исключена возможность, что он явился за Роули. Ее флирт, с Хантером закончился, едва успев начаться. Так и должно быть. Заниматься сексом с привлекательным, загадочным мужчиной, когда речь идет о безопасности ее единственного ребенка, было абсолютно безответственно. Она даже не знала, как с ним связаться.
      Дженни тряхнула головой, прогоняя эти тревожные мысли. Она взяла билет на первый попавшийся рейс, чувствуя, что должна быть дома. Она не позволит себе много размышлять о Хантере и о том, что он подумает о ней, когда узнает, что она сбежала не только из его кровати, но и из Пуэрто-Валларты, и из его жизни тоже…
      Она не стала слушать протестов Магды, Фила, Мэтта и остальных. В глубине души она и надеялась, и опасалась, что Хантер приедет за ней, как рыцарь на белом коне, но он не появился. Что за романтическая чушь лезет ей в голову? Он, наверное, рад, что так быстро избавился от нее. Да и кому из мужчин хочется, чтобы случайное приключение затянулось надолго?
      Сквозь квадратный иллюминатор самолета Дженни смотрела на бескрайнее синее небо внизу. Монотонное гудение самолета навевало тоску и утомляло. Она была рада, что уехала, до того как сблизилась с ним еще больше, – по крайней мере, она старалась убедить себя в этом.
      Она попыталась прочесть статью в журнале, решить кроссворд, но не смогла ни на чем сосредоточиться и, когда самолет пошел на снижение, снова стала смотреть в окно. Как только они приземлятся, она сразу же позвонит Джэнис. Роули должен вернуться домой завтра, но она решила забрать его сегодня вечером или хотя бы съездить в лагерь и собственными глазами убедиться, что с ним ничего не случилось.
      Несколько мгновений спустя самолет пробежал по взлетно-посадочной полосе и вырулил к воротам. Дженни нетерпеливо сошла по трапу, но, когда добралась до багажного отделения, почувствовала страшную усталость. И нежность, которая наполняла ее при воспоминании о ночи любви, от которой все еще захватывало дух.
      Ей снова показалось, что за ней наблюдают. Поежившись, она быстро оглянулась. В очереди, ожидавшей багаж, несколько человек с любопытством посмотрели на нее. Она ответила сердитым взглядом и вдруг замерла, заметив знакомый профиль. Трой!
      У нее в глазах потемнело, но тут мужчина повернулся и улыбнулся подбежавшей к нему маленькой девочке. Не Трой. Совсем другой человек.
      Мужчина подхватил на руки девочку и обнял ее молоденькую мамашу. Все они улыбались.
      Дженни отвернулась. Трой никогда не улыбался. Если не считать улыбкой холодную усмешку человека, которому удалось взять верх над противником. Долгие годы она видела эту ухмылку в ночных кошмарах. Она схватила свой чемодан на колесиках с крутящейся платформы, поставила его на колеса и взялась за ручку.
      – Извините, – раздался у нее за спиной мужской голос, и Дженни испуганно замерла на месте. – И не пугайтесь, – сказал мужчина, протискиваясь мимо нее. – Я хочу лишь взять свой чемодан.
      – Прошу прощения, – пробормотала она и вышла из зала на влажный и теплый хьюстонский воздух. Душно. Она прожила здесь почти всю жизнь, но сейчас ей не терпелось поскорее перебраться в свежую атмосферу Санта-Фе, окруженного пустыней.
      Что с ней происходит? Она никогда не была трусихой. Она взяла такси и, приближаясь к дому, поглядывала из окна на знакомые приметы: знак остановки с улыбающейся физиономией в центре; рекламу солнцезащитных очков Мейгу; выбоину в центре дороги, как раз перед поворотом к комплексу.
      Выйдя из такси, она почувствовала, как сжалось сердце. Проанализировав причину, она поняла, что боится увидеть то, что сделал с квартирой взломщик. И боится за Роули, да и за себя тоже.
      Она расплатилась с таксистом, дав ему щедрые чаевые, и покатила чемодан к воротцам из кованого железа, ведущим во двор. Потом поднялась по ступеням наружной лестницы и с трудом втащила чемодан на верхнюю площадку.
      На свежеокрашенной синей двери поблескивала новенькая дверная ручка. Разумеется, она знала, что управляющий сменил дверь, но не придавала этому значения, пока не увидела собственными глазами. Она отправилась за новым ключом к управляющему. Пусть даже вор вернется и украдет всю ее одежду, но она, черт возьми, больше не намерена таскать этот чемодан вверх и вниз по лестнице.
      К счастью, Диего, управляющий, был дома и держал наготове новые ключи для нее. Он покачал головой и выразил сочувствие по поводу ограбления.
      – Хотите, чтобы я пошел вместе с вами? – спросил он. – Я находился там вместе с полицейскими. Пока я был там, ничего не было тронуто.
      – Спасибо, я справлюсь сама. Я вам очень благодарна и сожалею, что невольно стала причиной стольких неприятностей.
      – Ну, это не проблема, – ответил он. – Если вам что-нибудь потребуется, скажите мне.
      – Спасибо, Диего.
      Вернувшись к своей двери, она вставила ключ в замочную скважину и, повернув его, без труда открыла замок. Она отворила дверь и, затаив дыхание, включила свет.
      Дженни робко вошла внутрь, заперла за собой дверь и сразу же почувствовала себя страшно одинокой. В отсутствие сына квартира казалась необитаемой и неправдоподобно тихой. Провозя чемодан по коридору, она взглянула в сторону комнаты Роули. Дверь была закрыта, и она распахнула ее.
      И улыбнулась. В комнате царил привычный кавардак. Почувствовав себя лучше, она осмотрела каждый дюйм квартиры и закончила осмотр в своей спальне. Сбросив одежду, она второй раз за день встала под душ. Ей не хотелось думать ни о ком. Ни о Роули, ни о Трое, ни о Хантере.
      Пятнадцать минут спустя она, налив себе чашечку свежесмолотого кофе, стала просматривать почту, которую Джэнис оставляла для нее на конторке. Ее взгляд упал на складную рамку для трех фотографий, на которых был изображен Роули в младенческом возрасте, учащимся начальной школы, облаченным в спортивную форму футболиста, и учеником средней школы, уставившимся в фотокамеру, словно преступник, которого снимают для полицейского архива.
      По ее спине пробежал холодок, словно кто-то незаметно вошел в комнату, и она оглянулась, потом быстро подняла телефонную трубку, чтобы позвонить Джэнис, которая сразу же ответила ей.
      – Я сегодня еду в спортивный лагерь, – без лишних слов сказала Дженни. – Я должна забрать Роули.
      – Ты вернулась? – встревоженно спросила Джэнис.
      – Я беспокоилась и ничего не могла с собой поделать.
      – Прежде чем мчаться туда, сначала позвони… Ох, Дженни, я очень сожалею, что сообщила тебе.
      – Не тревожься об этом, – успокоила подругу Дженни. – По правде говоря, мне так хотелось домой, что я обрадовалась, когда нашелся повод.
      – Я так и знала, что сделаю что-нибудь не так, – пробормотала Джэнис. – Подожди-ка, нам дали номер телефона лагеря…
      – У меня он, кажется, записан.
      – Нет, это другой. Подожди, не вешай трубку… – Джэнис, очевидно, отправилась искать номер. Дженни ждала целую вечность. Наконец Джэнис снова взяла трубку, продиктовала номер и добавила: – Лагерь заканчивает работу завтра. Они оба в полном порядке.
      – Я знаю. Спасибо. – Повесив трубку, Дженни сразу же набрала номер лагеря. К телефону подходили по очереди какие-то люди, абсолютно ничего не знавшие, но, в конце концов, Дженни удалось найти человека, за что-то отвечавшего. Ее попытались убедить повесить трубку, пообещав, что Роули ей перезвонит, но она упрямо отказалась, и кто-то, наконец отправился поискать его.
      – Мам? – раздался в трубке встревоженный голос Роули, – Что случилось?
      – Ничего. Теперь уже все в порядке, – с облегчением сказала она.
      – Тогда ладно. Я пойду, иначе пропущу всю игру.
      – Беги. Увидимся завтра.
      – Хорошо… ладно, – неопределенно пробормотал он, уже думая о своем.
      Повесив трубку, она почувствовала себя настолько измотанной, что была вынуждена сесть. Она опустилась в кресло и взялась руками за голову. Сердце колотилось, словно она только что участвовала в марафонском забеге. Материнство. Оно делает женщину такой уязвимой, а дети этого совершенно не понимают.
      Зазвонил телефон, и она вскочила, чтобы ответить.
      – Алло? – сказала она, обрадовавшись при мысли, что это, возможно, Хантер. Какая глупость! Нечего обманывать себя.
      Никто не ответил. Она прислушалась. Ни звука. Даже не слышно дыхания звонившего. Трой. Она беззвучно прошептала это имя, но не произнесла вслух. В этом звонке ей почудилось что-то зловещее. Подобное тому, что она почувствовала в аэропорту. Повесив трубку, она долго смотрела на нее, пока на глаза не выступили слезы.
      Как бы ей хотелось, чтобы позвонил Хантер.
      Но она знала, что этого не будет.
 
      Самолет заскрежетал колесами по бетонированной взлетно-посадочной полосе, подскочил и рванул вперед, словно их собирались запустить в космос. Посадку нельзя назвать мягкой, подумал Хантер. Сидевшая рядом с ним женщина вся сжалась от страха, но он только ухватился за подлокотники кресла и попытался не слишком расстраиваться из-за того, что Дженни от него сбежала.
      Это могло быть даже забавным, если бы не было чертовки возмутительным. Если бы происшедшее не задевало его так сильно, он, возможно, просто отошел бы в сторону и постарался забыть обо всем. Обычно такие вещи его не очень-то трогали. Как правило, он держался подальше от женщин, общение с которыми не могло привести ни к чему хорошему. Но в том, что происходило между Хантером и Дженни Холлоуэй, сейчас не было ничего обычного. Он должен был нагнать ее и сделать вид, что обижен, словно влюбленный мальчишка, который не может оставить ее в покое. А почему? Да потому, что он обещал Аллену Холлоуэю защитить ее!
      Хантер стукнул кулаком по подлокотнику, заставив свою соседку снова вздрогнуть. «Отвратительная посадка», – пробормотал он, но женщина лишь взглянула на него округлившимися глазами. Она была из числа тех пассажиров, которые сидят в течение всего полета, вцепившись в подлокотники, и его мрачное настроение лишь усилило ее страх. Ему показалось, что она не моргнула бы, если бы он помахал рукой перед ее лицом. Похоже, она была в ступоре. Лишь слабые постанывания, срывавшиеся с ее губ, говорили о том, что она еще жива.
      Он был рад, когда, наконец, вышел из самолета. Несмотря на высокую влажность воздуха, он сделал глубокий вдох, чувствуя, как ему душно и как напряжены нервы. Трудно было поверить, что совсем недавно он испытывал депрессию и скуку, из-за которых буквально жить не хотелось. Ну уж нет! Все это осталось в прошлом! На мгновение он даже пожалел об этом. Онемение все-таки легче пережить, чем боль открытой раны.
      – Черт подери, – пробормотал он.
      Но это не помогло. Интересно, почему, черт возьми, случившееся причиняло ему такие мучения?
      А потому, что он нарушил основное правило: позволил себе связаться с человеком, принадлежащим к другому социальному классу, с человеком богатым.
      И теперь вот он должен отыскать ее, найти какое-то неубедительное объяснение своему появлению в городе, а потом охранять ее от бывшего мужа-маньяка.
      Взяв себя в руки, он стал думать о том, следует ли ему сначала отыскать Дженни или же сперва проверить, как там ее сын Роули. С Дженни могли возникнуть всяческие неприятности, по сравнению с которыми поездка к Роули могла бы показаться куском сладкого пирога.
      – Черт знает что такое! – пробормотал он, направляясь к своему джипу.
      От Пуэрто-Валларты было всего несколько часов лету, но она уже осталась в далеком прошлом.
 
      Секс вызывает у мужчины чувство голода, с удовлетворением подумал Трой, принимаясь за отбивную. В непрожаренной середине ее собрался мясной сок. Красный. Как блузка этой блондинки.
      Ее звали Дана, и она пригласила его к себе в крошечный домик на отнюдь не фешенебельной окраине Хьюстона. Старушка Дана, как видно, много чего повидавшая на своем веку, давно перестала удивляться тому, что мужчина может захотеть проделать с женщиной. И чем грубее, тем лучше. Ей, черт возьми, это нравилось!
      Они с ней отлично позабавились, но к субботе она Трою надоела. И жилье у нее было похоже на свинарник: гора грязной посуды в раковине и смятые простыни, провонявшие сексом.
      Ему вдруг захотелось уйти. От нее исходил запах дешевых духов. Он не мог понять, что вообще в ней нашел. С удивлением он вдруг осознал, что она ничуть не похожа на Дженни. Она была коренастой крашеной блондинкой и во время секса выкрикивала ему в ухо грязные слова. Его терпение лопнуло, когда она, густо накрасив губы ярко-красной помадой, опустила голову, чтобы заняться минетом. Посмотрев на эти губы как будто с большого расстояния, он неожиданно схватил ее за волосы и, оторвав от себя, швырнул поперек кровати. Она удивленно взглянула на него, сложив алые губы в большое «О». Он ударил ее с такой силой, что на ее лице остался след.
      После этого он на прощание еще разок оттрахал ее сзади, уткнув в простыни ее безобразное лицо, измазанное губной помадой. Сначала она вырывалась, потому что ей не хватало воздуха. Но Трой держал ее лицом вниз, и она, перестав сопротивляться, затихла под ним. Вот тогда секс стал действительно хорош. Уж будьте уверены! И когда он уходил, она сидела в постели, повесив голову и кашляя, и всхлипывала.
      Он чуть было не вернулся, чтобы повторить еще разок. Он любил быть хозяином положения. Но она была уж слишком грязна.
      – Кофе? – спросила официантка, прерывая течение его мыслей.
      Трой жевал кусок мяса, втягивая сок.
      – Нет, спасибо. – Трой посмотрел вслед удалявшейся официантке. Женщин вокруг полно. Они так и напрашиваются, чтобы мужчина протянул руку и схватил их.
      Но Трой не проявил интереса. По крайней мере, сегодня вечером. Ему было нужно кое-что получше – Дженни. Он даже не сознавал, какое сильное чувственное влечение он испытывает к ней, пока не увидел ее вновь. Ее красивое соблазнительное тело, под которым скрывается холодное, не замутненное страстью нутро. К тому же у нее были деньги! Больше денег, чем у глупой, неуравновешенной Фредерики, скучной Патриции, потаскушки Вэл или полусонной Мишель Калгари с глазами, как у олененка, взятых вместе.
      К тому же у нее был сын от него. «Роули», – тихо произнес он вслух. Может быть, ему следовало бы прошептать имя мальчика, когда он позвонил ей сегодня? Когда он услышал ее голос, его бросило в дрожь, а в крови вспыхнул огонь желания. Его возбуждала даже ее фригидность. Он чуть было не отправился прямиком к ней, но возобладал здравый смысл.
      Надо было пустить в ход свой шарм. Обаятельный бывший муж Дженни вернулся, чтобы загладить свою вину, и, будьте уверены, он уж постарается не ударить в грязь лицом.
      Когда официантка проходила мимо, он, к ее удивлению, схватил ее за руку.
      – Я передумал насчет кофе. – Она одарила его улыбкой, и Трой хохотнул про себя. Из кармана куртки он вынул расписание в спортивном «Лагере трех ветров», которое нашел в ящике письменного стола в комнате Роули. В субботу вечером повторная встреча после ничьей на кубок «Трех ветров».
      Бросив на стол чаевые, он подмигнул официантке, которая принимала заказ за соседним столиком. Потом ушел, не заплатив по счету.
 
      Дженни разбудило царапанье Бенни под дверью. Она заснула на кушетке, ведь она почти не спала прошлой ночью. Измученная, она открыла дверь и вскрикнула, когда пес промчался мимо нее прямиком в спальню Роули.
      – Его там нет, – сказала она. – Он все еще в спортивном лагере.
      Бенни вернулся и положил голову на колени Дженни. Тронутая, она почесала его за ухом, потом осторожно пощупала пострадавший бок. Пес тихо заскулил и отстранился, но его глаза смотрели на Дженни доверчиво.
      – Кто это был? – спросила она. – Трой?
      Он тихо тявкнул, что прозвучало так похоже на положительный ответ, что Дженни затаила дыхание и огляделась вокруг.
      Что задумал Трой? Он хотел увидеть Роули? Она была уверена, что ее он не желал. Это, конечно, было большим облегчением, но она знала, что не найдет покоя до тех пор, пока Трой не появится и не изложит свои требования. В том, что таковые у него будут, она не сомневалась. Трою всегда что-нибудь было нужно.
      Ее вдруг поразило, что она так много знает о нем и хорошо понимает его характер. Почему она не осознала этого в юности? Отчего испытывала потребность бороться с отцом и сделала столь чудовищный выбор? Зато теперь у нее был Роули.
      – Да, – сказала она самой себе, обнимая шелковистую голову Бенни, – Роули.
 
      Два мальчишки бросились на траву на краю футбольного поля, изнемогая от жары и прерывисто дыша. Они были в неописуемой ярости. Один был светлоголовый; другой, с темными волосами, обещал со временем походить на кинозвезду.
      – Черт бы побрал этого Берджера! – воскликнул первый, бросая сердитый взгляд на незадачливого вратаря, который не сумел защитить ворота.
      Берджер повесил голову. Второй мальчишка тоже бросил на него презрительный взгляд. Он относился к происшедшему более снисходительно, чем Брендон, но плыть против течения ему не хотелось. Множество игроков могли бы помешать забить гол, в том числе и они с Брендоном, но виноват был всегда вратарь.
      – Теперь мы не участвуем в финале! – возмущался Брендон.
      Роули распластался на траве, разбросав руки и ноги. Он не собирался взвинчивать себя по поводу забитого гола, как это делал его более темпераментный приятель. Все кончилось. Лагерь закрывается, и он уезжает.
      Он смотрел на сияющие огни, освещающие футбольное поле, на мгновение ослепленный их ярким светом. Над ними в темно-синем небе виднелось несколько довольно тусклых звездочек. Он сжал руки в кулаки. Уезжать отсюда было страшновато. Если бы детство никогда не кончалось! Хотелось плакать, потому что и его многолетняя дружба с Брендоном заканчивалась.
      Интересно, понимал ли это Брендон?
      – Этот Берджер – просто тупица, – пробормотал тот. Роули не ответил. Он думал об отце Брендона Рике, позволяя мыслям течь по излюбленному руслу. Он представлял себе, что Рик – его отец. И что завтра он вместе с его мамой приедет, чтобы забрать его отсюда. Жениться им было не обязательно. Рик мог оставаться с Джэнис. Она тоже хорошая. Но они приедут вместе, как будто его родители, и тогда у него будут и мать, и отец. Эта выдумка согревала сердце. У него даже губы растянулись в улыбке.
      – А это кто такой?
      – Кто? – переспросил Роули, даже не взглянув.
      – Тот мужик. Он нам машет.
      – Может быть, он машет Берджеру и тоже готов наорать на него, – сказал Роули, криво усмехнувшись. Он поднял голову и посмотрел на приближающегося мужчину. Тот шагал уверенно, можно сказать, с важным видом. Роули сел и стал ждать, присматриваясь к новоприбывшему с подозрением, которое возникает у любого пятнадцатилетнего мальчишки при встрече с неизвестным типом, обладающим властью.
      Новоприбывший остановился прямо перед ним, вырисовываясь в виде темного силуэта на фоне сияющих огней.
      – Роули Рассел?
      – Ну? – ответил он тоном, в котором явно улавливалось нежелание повиноваться. Но он не стал исправлять человека и говорить, что его фамилия Холлоуэй.
      Человек протянул ему руку и улыбнулся.
      – Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. – Роули уставился на него, а Брендон, нахмурив лоб, смотрел на них обоих. Все молчали, словно оценивая друг друга.
      Молчание нарушил Брендон, спросивший:
      – А кто вы такой, черт возьми?

      В конце концов, она решила сходить в «Риккардо». Судя по всему, ее квартира не слишком пострадала от взлома. Правда, она заметила, что незначительная сумма наличных, которую она хранила в ящике кухонного стола, исчезла, но в остальном все, кажется, было в порядке. Ей было даже спокойнее думать, что взлом совершил какой-то мелкий воришка. И все же вариант причастности к этому Троя нельзя было исключать полностью, и она вспоминала голос своего сына по телефону как доказательство того, что пока ничего не случилось.
      Она дважды поднимала телефонную трубку, чтобы позвонить отцу. Ей отчаянно хотелось узнать, появлялся ли снова Трой на его горизонте. И дважды она, не позвонив, клала трубку на место, опасаясь услышать что-нибудь неприятное. Нет. Она подождет. Завтра Роули будет дома, а через несколько дней они вообще уедут отсюда. Она позвонила Глории и вполуха выслушала от своего упрямого шеф-повара длинный перечень претензий. Потом она достала пару коробок, чтобы начать упаковывать вещи. Но она никак не могла сосредоточиться, поэтому решила сходить в ресторан и попрощаться со своими друзьями.
      В «Риккардо» все шло, как обычно: аппетитно пахло специями и едой, в залах было полно клиентов, и Альберто железной рукой управлял этим хорошо отлаженным механизмом. Когда она вошла, он громко распекал одного из младших поваров. Увидев ее, он замер на полуслове.
      – Bella! – воскликнул он, горячо обнимая ее.
      – Привет, Альберто. Вижу, здесь ничего не изменилось, с тех пор как я ушла.
      – Ничего не изменилось? – Он поцокал языком и отступил на шаг, чтобы разглядеть ее. – У тебя порозовели щечки.
      – Я загорела, – согласилась она. – Да и как не загореть, если часами бездельничаешь на солнце и пьешь «Маргариту»?
      Он поцокал еще и погрозил ей пальцем:
      – Озорная девчонка! – Но она видела, что он рад тому, что она отдохнула. – А как насчет мужчины? Ты не встретила там подходящего парня, а?
      Заметив, что повара и официантки замедлили работу, прислушиваясь к разговору, она сказала:
      – В Пуэрто-Валларте все очень милы. Но я хочу спросить серьезно, Альберто: как тебе новый бухгалтер?
      Он махнул рукой.
      – Не успел прийти, как у него возникли претензии. Я, пожалуй, его отпущу. – Черные глаза взглянули на нее умоляюще. – Прошу тебя, наладь работу в бухгалтерии.
      – Не могу. Тебе придется кого-нибудь взять. Я уезжаю.
      – А может, все-таки останешься?
      – Нет! – заявила она с улыбкой. – Ты ведь знаешь, что у меня теперь собственный ресторан в Санта-Фе. Он практически готов к открытию. А тебе известно, что нельзя оставлять ресторан в чужих руках. Глория хочет заниматься только кухней, а если приходится принимать решение, она буквально рвет на себе волосы. – И она поведала Альберто о своем последнем разговоре с поварихой. – Поэтому я должна уехать к концу недели, а дольше не задержусь ни на минуту, – добавила она с неожиданной решимостью.
      – Ладно, – с несчастным видом промолвил он. – Я позвонил в агентство, и они обещали прислать бухгалтера. Сегодня. – Он скривил губы. – Пришлют кого-нибудь с внешностью лошади и мозгом рыбы.
      – Некоторые считают рыб умными существами. Например, рыбаки, которым не удается их поймать.
      Он фыркнул:
      – Ладно уж, иди. Уезжай! – Он снова обнял ее.
      – Я, пожалуй, просмотрю записи за последнюю неделю и скажу, как идут дела. Но это мой последний рабочий день.
      Лицо у него просветлело, как будто кто-то включил свет.
      – Grazie. Спасибо.
      Дженни лишь покачала головой.
      В кухню впорхнула Кэролайн и, увидев Дженни, вскрикнула от радости.
      – Ну, как там в Пуэрто-Валларте?
      При воспоминании о крепко обнимавших ее мускулистых руках Хантера Дженни чуть не утратила дара речи.
      – Не спрашивай, – сказала она и, злясь на себя, почувствовала, что краснеет.
      – Настолько хорошо, а?
      Дженни фыркнула, хотела было соврать, но потом сдалась.
      – Да.
      Кэролайн всплеснула руками, усмехнулась плутовской улыбкой и изрекла:
      – Ну что ж, давно пора!
      Оказавшись в своей крошечной бухгалтерии, Дженни попыталась прогнать улыбку с дрожащих губ. Неразумно хранить воспоминание о своем кратком эпизоде с Хантером. Но, понимая, что это неразумно, она ничего не могла с собой поделать. Может быть, он отыщет ее.
      Приказав себе перестать думать об этом, она некоторое время прилежно работала, расстроенная тем, что всего за одну неделю бухгалтерские книги были приведены в такой беспорядок. Нет, бухгалтер, которого нанял Альберто, явно не подходил для этой работы. Она надеялась, что следующий окажется более компетентным.
      Наконец, прихватив с собой гроссбухи, она направилась к выходу. Свернув к служебному входу, она кивком указала Кэролайн на книги и произнесла одними губами: «Домашняя работа».
      – Нашел тебя тот парень в Пуэрто-Валларте? Или именно с ним ты там и встретилась? – спросила Кэролайн, широко улыбаясь.
      – Какой парень?
      – Темноволосый, синеглазый. Он спрашивал о тебе, а я не знала, что можно говорить, а что нельзя. Правда, я упомянула, что ты уехала отдыхать с друзьями. – Она немного замялась. – Мне не следовало этого говорить?
      – Нет-нет… Видимо, он меня не нашел. – Судя по описанию Кэролайн, это мог быть Хантер, однако так можно было изобразить множество мужчин, в том числе и ее бывшего мужа. Она приказала себе не придавать этому слишком большого значения. – А он собирался найти меня?
      – Он искал тебя, – ответила она. – Я сказала ему, что ты переезжаешь.
      – И сообщила куда?
      – Дженни, ты меня пугаешь!
      – Нет. Я просто интересуюсь на тот случай, если он найдет меня. Он, насколько я понимаю, не назвал своего имени?
      – Гм… назвал. Его зовут Билл… дальше забыла. – Кэролайн тряхнула головой и выглянула в главный зал. – Я обязательно вспомню. А сейчас мне нужно принять заказ.
      – Беги. – Дженни взялась за ручку двери служебного входа.
      Сделав один шаг, она почти столкнулась с мощной мужской фигурой и вскрикнула от неожиданности. Прямо перед ней стоял Хантер Калгари собственной персоной.
      – Силы небесные! – ошеломленно пробормотала она.
      – Привет, – сказал он.
      – Привет! – Она оглянулась, но Кэролайн уже исчезла в главном зале.
      – Для человека, нанявшего телохранителя, ты слишком быстро исчезла, не оставив никаких указаний.
      Дженни очень хотелось броситься в его объятия. До этого мгновения она даже не подозревала, насколько сильно она в него влюбилась. Увидев его, она пришла в радостное волнение. Ее охватила нервная дрожь.
      – Ты все еще хочешь эту работу? – робко спросила она.
      – Я готов взяться за нее.
      Она попыталась не обращать внимания на то, как выглядит Хантер. На нем была черная авиационная куртка из мягкой кожи, длинные ноги обтягивали джинсы. Под курткой рубаха с распахнутым воротом. Он буквально излучал мощную сексуальность, которую она слишком хорошо помнила.
      – Как ты узнал, где меня найти?
      – Догадаться было нетрудно. – Он пожал плечами. – Ты ведь сказала, что работаешь в «Риккардо».
      – Я, так рада, что ты пришел.
      Это был ее способ принести извинения. Ей не терпелось сказать гораздо больше, но она не посмела. Улыбка медленно расплылась по его физиономии. Сердце ее гулко забилось.
      – Что заставило тебя войти через служебный вход? – спросила она, когда они подошли к ее машине. Но ответ напрашивался сам собой: кроме черного джипа, очень похожего на тот, который он брал напрокат в Мексике, на площадке стояла еще только одна машина – ее синий седан «Вольво».
      Он пожал плечами.
      – Этим входом пользуются постоянные посетители. И я подумал, что здесь встречу тебя.
      – И оказался прав.
      Испытывая неловкость, они стояли на парковке. Она наблюдала за игрой света уличного фонаря на его лице и видела, каким соблазнительно загадочным оно становится в наступающих сумерках. Его красота была очевидна, но его мужественность и уверенность в себе затмевали ее. Удивительно, что она не замечала этого раньше, но почему-то это ее больше не тревожило.
      – Может быть, пойдем куда-нибудь? – предложил он. Следует ли приглашать его к себе? Роули она заберет из лагеря только завтра.
      – Я живу не очень далеко отсюда…
      – Я поеду следом.
      Направляясь впереди него к своему дому, Дженни говорила себе, что не мешало бы прислушаться к своим предчувствиям, но в голове проносились лишь воспоминания о мускулистом теле, сильных руках и требовательных губах. Плохи ее дела: она была безнадежно влюблена. Она так рада, что он отыскал ее. Иначе она сошла бы с ума от тоски и угрызений совести.
      Она видела, как он с помощью пульта запер свой джип и направился к ней, и занервничала, словно девчонка перед первым поцелуем. Когда это произошло, ей было тринадцать лет. Она до сих пор помнила свои губы, прижатые к корректирующим шинам на зубах Дэнни Дюрана, от которых, как ей показалось, останутся неизгладимые отпечатки. Больше и вспоминать было практически не о чем. Ни подростковых чувственных влечений, ни робких прикосновений. Она практически сбежала с места преступления, радуясь тому, что ей не нужно повторять это снова, по крайней мере, в ближайшее время. Но ей навсегда запомнилось волнение, какого она с тех пор никогда не испытывала. И вот такой же трепет охватил ее сейчас.
      – Это недалеко отсюда, – сказала она, забираясь в свою машину.
      Он кивнул, и она, тронув с места, осторожно выехала на улицу и оглянулась назад, чтобы убедиться, что фары его машины находятся прямо позади нее. Он припарковался на улице и встретился с ней возле ворот, ведущих во двор, и они вместе вошли внутрь дома.
      Боже милосердный, она не знала, о чем говорить. Она бросила взгляд в сторону своей двери.
      – А вот и Бенни, – с облегчением пояснила она.
      – Собака, – уточнил Хантер, проследив за ее взглядом.
      – Да.
      Дженни, обогнав его, подошла к двери. Бенни окинул Хантера изучающим взглядом, тихо поворчал предупреждающе и проскользнул вслед за Дженни внутрь квартиры.
      Хантер последовал за ним, и Бенни расположился рядом с Дженни.
      – У тебя уже есть защитник, – заметил Хантер. – И, судя по его виду, очень неплохой.
      – С ним что-то случилось. – Она принялась массировать уши Бенни, пока у того на морде не появилось довольное выражение. – Думая об этом, я прихожу в ярость.
      – Из квартиры что-нибудь исчезло? – спросил Хантер, поглядывая на пса.
      – Не уверена.
      – Не возражаешь, если я осмотрю квартиру?
      Она была смущена своим поведением сегодняшним утром.
      – Чувствуй себя как дома. Похоже, что все здесь выглядит так же, как тогда, когда я уезжала в Мексику, – кивнула она в знак приглашения.
      Хантер медленно пошел по коридору. Бенни не смог этого выдержать. Он бросился за ним следом, держась на расстоянии нескольких футов и наблюдая за каждым его движением. Пес не выглядел угрожающе, но и спокойным не был. Дженни, приобняв себя, потерла руками голые предплечья. Может, ее нервозность заразительна или Бенни просто стал излишне осторожен после встречи со взломщиком?
      Она услышала, как Хантер вошел в ее спальню, и при мысли о том, что он находится в ее комнате, она почувствовала потребность чем-нибудь занять себя – чем угодно – и бросилась на кухню. Сначала она хотела сварить кофе, потом изменила решение в пользу чего-нибудь покрепче и достала из холодильника кувшин белого вина.
      Он вошел в кухню, когда она отвинчивала металлическую крышку.
      – Марочным вином это не назовешь, – сказала она – Но именно это я пью, когда нахожусь не к югу от границы.
      Он чуть заметно улыбнулся.
      – А я-то думал, что ты богатая наследница. – Она фыркнула и налила им по стакану.
      – Если бы мой отец увидел, что я пью разливное вино, с ним случился бы сердечный приступ.
      – Именно поэтому ты его и пьешь.
      – Я пью его, потому что мне оно нравится. Это все, что я могла позволить себе долгие годы. И буду продолжать пить его, потому что не хочу забывать, кто я на самом деле.
      Он молча взглянул на нее.
      – Я – Дженни Холлоуэй, – твердо заявила она, – а не Дженива Холлоуэй-Рассел.
      Он принял наполненный стакан из ее рук и непринужденно пригубил, не спуская с нее глаз.
      – Ты и то и другое, – изрек он. – А вино мне тоже нравится.
      Этого было достаточно, чтобы Дженни снова занервничала. Она понемногу пила вино, стараясь побороть странное желание закричать. Ей хотелось, чтобы он схватил ее, прижал к кухонному столу и тут же, на кухне, занялся с ней любовью. Она желала почувствовать, что он овладел ею.
      – Ну, как, удалось тебе что-нибудь найти? – спросила она после долгой напряженной паузы.
      – Ты опрятна. Твой сын – напротив. Дженни усмехнулась.
      – Это еще слабо сказано!
      – Это он? – Хантер показал на фотографии, стоявшие на кухонном столике. Дженни кивнула. – Он похож на тебя.
      – Он похож на своего отца. Хотя глаза у него мои. И чувство юмора тоже.
      – Он все еще в спортивном лагере?
      – До завтрашнего дня.
      Бенни обнюхивал руку Дженни, и она погладила ладонью его шелковистую голову. Хантер, прислонившись к дверному косяку, пристально смотрел на них обоих. Громко тикали часы. Дженни, понимая, что объяснения не избежать, пробормотала:
      – Я должна была уехать. Просто не могла оставаться там дольше.
      – Мне не понравилось, когда я проснулся, услышав, что ты уходишь.
      Дженни поставила стакан на стол. Руки у нее дрожали, и она скрестила их на груди, чтобы скрыть это.
      – Я знаю.
      – Все в порядке.
      Она не поняла его. Означало ли это, что он не хотел связываться с ней или, наоборот, хотел? И что нужно ей самой?
      – Я решил узнать, не занято ли еще место телохранителя.
      – Нет, – ответила она. Внимательно глядя на нее, он добавил:
      – Если тебе нужно что-нибудь еще, дай мне знать.
      – Извини, но я запаниковала. Это скорее из-за Роули, чем из-за тебя. Приехав сюда, я позвонила в лагерь, поговорила с ним и сразу почувствовала себя лучше. Наверное, можно было позвонить и из Пуэрто-Валларты, но… – Она пожала плечами. – Я совсем потеряла голову.
      – Я подумал, что ты уехала из-за того, что я рассказал.
      – Не совсем. Я имею в виду – отчасти. Ох, я и сама не знаю… – Она беспомощно взглянула на него. – Я действительно рада, что ты здесь.
      Они оба долго молчали. Дженни больше не старалась скрыть своих чувств. Она желала его, и ее страсть струилась из ее глаз. Она изголодалась по его рукам и прикосновениям.
      Хантер сразу же это понял. Поставив стакан, он подошел к ней. Он приподнял пальцем ее подбородок и с чувственной медлительностью прикоснулся губами к ее губам.
      – Посмотрим, что из этого получится, – шепнул он, и Дженни едва удержалась, чтобы не застонать от нетерпения, пока его губы не овладели наконец ее губами.
      У нее подкосились ноги. Она чувствовала, как врезался в бедра краешек стола, а его напряженное мужское естество прижалось к ее плоти. По ее телу прокатилась столь сильная волна желания, что она, ухватившись за него руками, принялась стаскивать его одежду.
      – Я хочу тебя, – призналась она. – И очень сожалею, что сбежала.
      – Ш-ш-ш… – произнес он, уткнувшись в ее шею, и это было так эротично, что она лишь судорожно глотнула воздух. Его руки скользнули вниз по ее спине и прижали ее еще крепче. Она поняла, что он ждет ее решения, и от сознания этого кружилась голова. Ее руки скользнули к пряжке его ремня и медленно расстегнули ее. Он слегка изменил положение тела, чтобы ей было удобнее проводить свои исследования, но только после того, как его губы вновь завладели ее губами, а язык осторожно проник внутрь рта.
      Бенни тихонько заскулил, и Дженни попыталась прогнать его. Она хотела Хантера сию же минуту. Проведя рукой по всей длине его пениса, она поразилась тому, какие греховные мысли ее одолевают. Она даже не узнала собственного голоса, который прошептал:
      – Прошу тебя… Сейчас…
      – Боже мой, – пробормотал он, торопливо запуская руки ей под блузку и, повозившись с лифчиком, спуская его с груди. Он помассировал большим пальцем сосок. Она одной рукой уцепилась за него, другой ласкала его. Устоять было невозможно. Хантер крепко прижал ее, положил на пол и сам опустился на нее всем весом своего тела. Бенни переместился в более безопасное место и, сбитый с толку, остановился возле двери, не спуская с них глаз.
      – Убирайся! – прорычал Хантер, а Дженни, услышав это, хихикнула. Пес выскочил в коридор и юркнул в комнату Роули.
      Ей было жестко лежать на кухонном полу, и Хантер, осознав это, приподнялся на руках, отчего еще больше усилилось давление его бедер на ее тело.
      – Может быть, нам лучше… – начал было он, но Дженни закрыла ему рот горячим поцелуем и наполовину стянула вниз его джинсы.
      Ловя ртом воздух, он прервал поцелуй и проворно сбросил с себя остальную одежду. Потом наклонил голову к ее обнаженной груди и пососал сначала один, потом второй сосок. Дженни заерзала под ним. Засунув пальцы под резинку ее штанишек, он рывком спустил их с бедер. Его палец скользнул внутрь ее тела, нежно, эротично проникая все глубже, и там стало влажно от желания. Растворившись в ощущениях, она закрыла глаза, ухватившись за его руку, чтобы помочь ему возбудить ее сверх всяких разумных пределов. Она выгнулась ему навстречу, желая большего, жаждая его всего, и Хантер рывком вторгся в ее тело, потом еще и еще, пока она не вскрикнула. Они достигли наивысшей точки вместе, потрясенные глубиной чувства.
      – Нет, не двигайся, – прошептала Дженни, высвобождаясь из объятий Хантера и радуясь тому, что он протестующе забормотал. – Я всего лишь хочу взять стакан воды.
      Она оставила его на кровати и оглянулась, чтобы посмаковать эту картину: его великолепное нагое тело на ее смятых простынях. Прошлепав на кухню, она налила стакан воды и залпом осушила его – ну и жажда одолела ее после секса! И тут она услышала, что во входную дверь скребется пес.
      – Иди домой, – сказала она Бенни, не открывая двери, и улыбнулась в полутьме. Они выставили его за дверь после первого раза.
      Бенни немного поскулил, но Дженни, покачав головой, вернулась в спальню. Она опустилась на матрац и прижалась к Хантеру всем телом. На ее лице снова появилась улыбка. Она была слишком счастлива, чтобы выразить это словами, и только улыбалась как дурочка. Засыпая, она подумала, что это самый прекрасный момент в ее жизни.
      Позднее, вспоминая эту мысль, она усомнилась в здравии собственного рассудка.
      Она поднялась по лестнице и, тихо насвистывая, принялась готовить завтрак. Все было невероятно по-домашнему, и она усмехнулась. Хантер был в душе, и она прислушалась к журчанию воды, словно это исполнялась дивная симфония.
      Телефонный звонок неприятно нарушил эту гармонию. Взяв трубку, она сказала «Алло!» без своей обычной тревоги в голосе. По правде говоря, она даже не подумала о том, кто может находиться на другом конце телефонной линии. Сейчас все ее внимание было поглощено Хантером.
      – Дженива?
      Это звонил Аллен. Ее дорогой старенький папочка. Она вздохнула:
      – Привет.
      – Ты, я вижу, вернулась. – Его голос звучал удивленно. – Я хотел оставить сообщение на автоответчике. Я не имел намерения разбудить тебя.
      – Я уже проснулась.
      – Ты сегодня забираешь Роули из лагеря?
      Он был на редкость хорошо информирован о ее жизни. Но ведь она сама рассказала ему о своих планах, а отец никогда и ничего не забывает.
      – Да.
      – Я хочу, чтобы ты привезла его к нам. Я должен лично убедиться, что с тобой и с ним все в порядке.
      – Сегодня я не смогу. Я… занята. Нет, тебе придется… – И вдруг она вспомнила. – Трой снова звонил тебе?
      – Нет, – ответил он, немного помедлив. Дженни взглянула на часы.
      – Почему бы тебе не назначить встречу на какой-нибудь день на этой неделе? Я буду упаковывать вещи, и мне нужно сделать еще кое-какие дела. – Не желала она видеть отца – и все тут.
      – Дженива, было бы лучше, если бы ты и Роули пожили некоторое время со мной и Натали. Здесь безопаснее. Отложи переезд в Санта-Фе, пока мы не узнаем, чего хочет Трой.
      – Что? – Она чуть не расхохоталась. – Я переезжаю. И не намерена гостить у тебя и Натали. Если ты хочешь увидеться с Роули, я это организую. Но я останусь в своей квартире и буду в полной безопасности!
      – Откуда ты знаешь?
      – Меня теперь есть кому защитить.
      Она подумала, что этого, наверное, не следовало говорить, однако, как только сказала, почувствовала облегчение. Пусть думает что хочет.
      – Кто же это такой?
      – Телохранитель.
      – Ты наняла телохранителя?
      – Я встретила его в Мексике. Он работал в правоохранительных органах и приехал со мной в Хьюстон.
      – Ты привезла его с собой?
      Она могла лишь представить себе, что он сейчас думал.
      – Не паникуй! Доверься мне хоть раз, прошу тебя. Я разбираюсь в людях.
      – Как его зовут?
      Дженни, раздраженная любопытством отца, отодвинула трубку от уха и скорчила ей гримасу.
      – Хантер Калгари, – твердо сказала она, хотя Аллену, конечно, до этого не было дела.
      Последовало молчание.
      – Ты наняла этого человека в качестве своего телохранителя? – переспросил он, делая вид, что не понял смысла ее слов.
      – Он… ну да, я наняла…
      – Он – что?
      – Ничего. Я рада, что все так получилось и тебе больше не придется беспокоиться обо мне.
      – Ты встречаешься с этим мужчиной, Дженива?
      Она вцепилась в телефонную трубку, закрыла глаза и успела сосчитать до пяти, пока Аллен не разразился тирадой:
      – Мне просто не верится. Незнакомца из Мексики ты привозишь к себе домой. Твоя доверчивость потрясает меня. Неужели твой печальный опыт с Троем ничему не научил тебя?
      – До свидания, Аллен, – сказала она.
      – Я хочу, чтобы ты и Роули приехали ко мне! Без этого парня.
      – Не командуй мной.
      – Сегодня же, Дженива!
      – Не сегодня. Не…
      – Тогда завтра.
      Она втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
      – Позвони мне. Мы вместе пообедаем.
      – Не дерзи. Трой все еще бродит поблизости и что-то затевает.
      Дженни скрипнула зубами.
      – В среду. Поужинаем в одном из твоих ресторанов.
      – Это и твои рестораны тоже, но я хочу, чтобы ты приехала к нам домой. Натали позаботится об ужине.
      Ну да, позвонит в фирму, обслуживающую на дому, подумала Дженни, но ничего не сказала. Какая ей теперь разница?
      – Значит, в среду, в шесть часов. И не приводи с собой своего нового телохранителя.
      Он чуть не фыркнул, произнося последнее слово, и в Дженни всколыхнулся весь мятежный дух ее юности.
      Она повесила трубку как раз в тот момент, когда выключился душ. Ей не терпелось переехать в Санта-Фе.
      Хантер вышел в коридор в купальном полотенце, обернутом вокруг его поджарых бедер, с капельками воды, поблескивающими на груди:
      – Что случилось? – спросил он, взглянув на ее лицо.
      – Мне потребуется телохранитель по дороге до Санта-Фе, – сказала она.
      – Это входит в мои планы.
      – Правильно, ведь ты там живешь. – Она покачала головой. Странные штучки выкидывает иногда судьба. Они будут жить в одном городе! – Может быть, нам следует поговорить об оплате? Я хочу сказать, что не знаю, какова твоя ставка…
      Он вздрогнул.
      – Поговорим об этом позднее.
      – Хантер…
      – Дженни, я не хочу сейчас говорить о деньгах.
      – Ладно.
      – Теперь я думаю о другом, – со вздохом сказал он.
      – О завтраке?
      – Пока не о нем.
      – О чем же?
      Он долго смотрел на нее. Взгляд Дженни переместился на его голую грудь. Уж не теряет ли она рассудок? Она ни на чем не могла сосредоточиться, кроме одного.
      Он вопросительно приподнял бровь. На губах Дженни медленно растянулась улыбка.
      – Опять? – с радостным изумлением спросил он. Протянув руку, она ухватилась за кончик купального полотенца и осторожно потянула.
      – Я уезжаю, чтобы забрать Роули, – сказала Дженни в телефонную трубку. – Передай Рику мою благодарность. Может быть, я с ним там увижусь. – Джэнис что-то ответила, но близнецы, как видно, снова отвлекли ее внимание. – Я благодарна за все, что вы сделали. И если вы сможете выкроить несколько минут, чтобы зайти попрощаться и выпить по стаканчику вина, дайте мне знать. Пока.
      Она торопливо взяла со сковородки кукурузную лепешку, наполнила ее фаршем из рубленых яиц, сосисок и перца чили средней жгучести и, свернув, смазала острым соусом. Хантер, сидя с чашкой кофе в руке, с улыбкой наблюдал за ее отточенными движениями.
      – Она еще и готовить умеет…
      – Не обольщайся. В моем репертуаре всего около трех блюд. Я разбираюсь в финансовой стороне ресторанного бизнеса. Однако вскипятить воду я сумею.
      – Она еще и скромница…
      Она улыбнулась ему, отбросив упавшие на лицо пряди волос. Быстро приготовив еще одну лепешку, она сервировала завтрак на столике на двоих, стоявшем возле стены. Хантер уселся напротив нее, вспоминая, когда он в последний раз ел с женщиной приготовленный дома завтрак.
      – У всего здесь этот юго-западный привкус, – сказала она.
      – Мне нравится.
      – Тебе нетрудно угодить.
      Он внимательно посмотрел на нее.
      – Иногда.
      Дженни улыбнулась, и он подивился тему, что ему снова удалось расположить ее к себе. Оставались, правда, нерешенными кое-какие непростые вопросы. Он пока не знал, как к ним подступиться.
      – Я забираю Роули около четырех часов. До этого надо закончить работу и завезти ее в ресторан.
      – У меня тоже есть кое-какие дела, – сказал Хантер.
      – Почему бы нам потом не встретиться? Приглашаю тебя на ленч. Позабочусь, чтобы Альберто на прощание накормил нас бесплатно.
      Хантер кивнул, сожалея о том, что придется сказать ей правду. Но избежать этого было невозможно.
      Чувствуя, что она смотрит на него, он улыбнулся:
      – Решено, обедаем вместе.
      – Я разговаривала с отцом, – призналась она, отделяя вилкой кусочек лепешки. – Я ему сообщила, что наняла телохранителя.
      Хантер замер.
      – Он обрадовался.
      – Вот как?
      – Но он догадался, что между нами существуют более близкие отношения. – Она скорчила гримасу. – Мне пришлось повесить трубку, не закончив разговора. Он хочет увидеть Роули и меня перед отъездом, а я от этого просто в ужасе. Поедешь с нами в среду вечером? Он особо подчеркнул, чтобы мы приехали одни, но пусть это тебя не пугает. Я его не слушаю. Не могу! Он сводит меня с ума. – Она притворно содрогнулась.
      Хантер с усилием проглотил кусок и кивнул.
      – Можно задать тебе один вопрос?
      Хантер подумал, что, наверное, так чувствует себя человек, стоящий под прицелом расстрельной команды.
      – Валяй.
      – Ты ничего не говоришь о своей семье. О родителях, о сестре…
      – Они… умерли.
      У Дженни округлились глаза.
      – Все?
      Он понимал, что ей хочется узнать о Мишель. Подумав мгновение, он решил, что лучше, пожалуй, рассказать самому, потому что она все равно докопается до истины.
      – Смерть Мишель определена как самоубийство, но это было не так.
      – Хантер… – сочувственно прошептала Дженни.
      – Ее столкнул с крыши один гнусный тип, ее дружок. Она была беременна. Я стал его преследовать и, естественно, запугивать. Он подал на меня в суд. Вот так я потерял работу в департаменте полиции Лос-Анджелеса.
      – Ох, Хантер…
      – История безобразная, но это правда. – Он осторожно взглянул на нее. – Извини. Я понимаю, что тебе не хотелось выслушивать дальнейшие откровения.
      – Я не это имела в виду. Просто вчера мне трудно, было переварить информацию.
      – А сейчас?
      – Уже легче. – Она с сочувствием посмотрела на него. – Сожалею о Мишель и твоих родителях.
      – Они умерли до смерти Мишель: одна – от осложнения после воспаления легких, а другой – от цирроза печени, и оба – от тяжелой жизни.
      Она смотрела на него с таким сочувствием, что ему стало стыдно. Он не хотел говорить ни о чем таком. Воспоминания о Мишель лишь вновь разожгли его гнев и ненависть к Трою Расселу.
      – Дженни, я…
      Не дав ему договорить, она вскочила со стула, крепко обняла его и нежно поцеловала. Ему вдруг стало трудно дышать.
      – Встретимся в «Риккардо», – срывающимся голосом проговорил он и торопливо ушел. Барьер, позволявший ему держать в узде эмоции, готов был рухнуть.
      – Он придет сюда, чтобы встретиться со мной, – сказала она Кэролайн.
      – Парень из Пуэрто-Валларты?
      – Да. И Альберто ломает голову, не зная, что бы такое особенное изобразить для «влюбленных голубков».
      Кэролайн хихикнула.
      – Ух ты! Мне это нравится. После стольких лет ты, наконец, нашла мужчину. А ведь это не тот, который искал тебя. Кстати, я вспомнила его имя. Майк Конрад. Настоящий красавец.
      Дженни пожала плечами:
      – Мне это имя незнакомо.
      – Ну что ж, теперь у тебя есть мужчина, так что это не имеет значения. Уверена, что ты пожелаешь сесть за седьмой стол.
      Седьмой столик стоял в защищенной от посторонних глаз нише и резервировался для любовных парочек. Рассказывали, что однажды официант застал романтический дуэт в момент оргазма. Очевидно, любовники потеряли голову, отведав шедевров знаменитой кухни Альберто и дорогих вин, и тут же занялись любовью. Дженни сомневалась в достоверности этой истории, но могла понять их чувства, особенно после чарующих ночей, проведенных с Хантером.
      – Я никогда еще не сидела за седьмым столиком, – сказала она Кэролайн.
      Ожидая Хантера и потягивая минеральную воду, она размышляла над его откровениями. Она поняла, как нелегко было Хантеру рассказать ей о своей семье, особенно о Мишель. Ужасная история! Она побоялась задать другие вопросы, да и время было неподходящее. Хантер, судя по всему, принадлежал к числу сильных и молчаливых людей, так что поведать даже то немногое, что он рассказал, было для него настоящим подвигом.
      Она не могла простить себе, что поступила с ним так несправедливо, сбежав из Пуэрто-Валларты. Удивительно, что он вообще доверяет ей.
      Когда он вошел, за ним следовала Кэролайн, выражение лица которой Дженни не могла понять. Хантер подошел к столику, и сердце Дженни затрепетало. Он был неотразим.
      – Я думала, что для меня красивые мужчины – пройденный этап, – насмешливо заметила Дженни. – Я полагала, что Трой излечил меня от них навсегда. Но я ошибалась.
      Хантер чуть-чуть улыбнулся. Уж не влюбилась ли она в него всерьез? Голова у нее явно кружилась.
      – Дженни, можно тебя на минутку? – Кэролайн наклонилась над столом.
      – Сейчас?
      – Альберто там чего-то не понимает. Может, поговоришь с ним?
      – А если я сделаю это после ленча?
      – Думаю, лучше сейчас, – настойчиво повторила Кэролайн.
      Дженни пожала плечами, озадаченная поведением подруги.
      – Ну что ж, ладно…
      Кэролайн чуть не силой подняла ее со стула и повела на кухню.
      – Это и есть тот самый парень, – возбужденно прошептала она. – Парень, сидевший за четырнадцатым столиком в тот вечер. Тот, который следил за тобой.
      – Какой парень?
      – Тот, с которым ты сейчас!
      – Постой, постой! – Дженни подняла руки. – Ты говорила, что мужчина, который спрашивал обо мне, приходил сюда, когда я была в Пуэрто-Валларте, и что его звали…
      – Майк Конрад. Нет. Это был другой парень. А тот, который сейчас с тобой, – она жестом указала в направлении обеденного зала, – это он тогда следил за тобой!
      Дженни в смятении уставилась на нее.
      – Ты встретила его в Пуэрто-Валларте? – Дженни медленно кивнула. Кэролайн торопливо продолжила: – Значит, он знал, кто ты такая. Боже милостивый, похоже, что он следил за тобой там! Он специально искал тебя.
      – Нет, Кэролайн.
      – Не знаю, что ему нужно, Дженни, но будь осторожнее. Поверь мне. – Ее тон становился все настойчивее. – Этот обворожительный парень, который сидит сейчас в обеденном зале, наблюдал за тобой, как ястреб, задолго до того, как ты уехала в Пуэрто-Валларту. Послушай меня, Дженни: тот мужчина – это он!

      Дженни втянула сквозь зубы воздух и огляделась вокруг. Руки у нее похолодели как лед.
      – Он ни разу об этом не упоминал? Ни разу? – спросила Кэролайн. Дженни покачала головой, а Кэролайн продолжала: – Это подозрительно. Он явно знал, кто ты такая.
      – Значит… значит, он и Роули видел в тот вечер? – Ее охватил страх.
      – Он смотрел на тебя, Дженни. Думаю, он следил за тобой.
      Только этого ей и не хватало! Она опасалась Троя, а теперь надо ждать неприятностей еще и с другой стороны. Кто такой Хантер Калгари? Что она действительно знает о нем? Практически ничего.
      – Что ты собираешься делать? – прошептала Кэролайн, нервно озираясь вокруг.
      – Не знаю.
      – Не возвращайся за столик. Выйди через служебный вход.
      – Нет. – Тревога Кэролайн была заразительной, но Дженни взяла себя в руки. – Я от него видела только хорошее. Поэтому я вернусь за столик и попрошу его все объяснить. Просто спрошу его.
      – О-ох, Дженни… – простонала Кэролайн.
      – Иди обслуживай клиентов. – У Дженни чувство ответственности, как всегда, одержало верх. – Я справлюсь сама.
      С этими словами она несколько нерешительно вновь направилась к уютному столику, где сидел мужчина, которого она любила и о котором так мало знала.
      Она сразила его наповал, задав без обиняков один простой вопрос. Хантер не мог не восхититься ею.
      – Ты следил за мной? – спросила она, напряженная, словно натянутая струна.
      Он мог бы солгать. Он сумел бы дать ей тысячу объяснений. Но он понимал, что ее подруга уже сообщила ей кое-какие факты, и мысленно обругал себя. Он не учел, что его могли заметить в ресторане раньше. Поэтому ответил коротко:
      – Да.
      Она обессиленно опустилась в кресло. Лицо у нее побледнело. Судя по всему, она не ожидала столь дерзкого ответа.
      – Я увидел тебя в ресторане, – продолжал он. – И услышал, что ты уезжаешь в Пуэрто-Валларту.
      – И ты последовал за мной туда?
      – Более или менее так оно и было. Я приехал туда раньше тебя.
      Объяснение было недостаточно убедительным, и, хотя он решил рассказать ей все начистоту, ему хотелось сделать это как-то по-другому. Он не желал раскрывать свою связь с Алленом Холлоуэем. И ему претило говорить ей о том, что Трой Рассел убил его сестру и что он опасается за Дженни. Он не знал, как объяснить свои собственные чувства.
      – Зачем? – Он замялся.
      – Только не надо придумывать какое-то лживое объяснение, – предупредила она. – Я не желаю слушать истории про любовь с первого взгляда и о том, что ты действовал по велению сердца. Я хочу знать правду.
      – Она тебе не понравится.
      – Мне вообще нынешняя ситуация не по душе. По-моему, хуже, чем сейчас, не бывает.
      Он прокашлялся.
      – Меня нанял твой отец для того, чтобы я охранял тебя.
      – Bella! – послышался голос Альберто, пробиравшегося к ним между столиками, неся над головой тарелки со спагетти, которые он торжественно поставил перед ними на стол. – Для тебя, любовь моя, все самое лучшее. И для вас тоже, счастливчик. Относись хорошо к моей доченьке. Она настоящий ангел.
      Дженни почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она с трудом видела происходящее.
      – Смотрите! Она плачет от счастья! – Альберто наклонился, крепко обнял Дженни и поцеловал ее в обе щеки. Потом он погрозил пальцем сидевшему с каменным лицом Хантеру. – Смотри не обижай ее или будешь иметь дело со мной и моими братьями! – Довольный собственной шуткой, он отправился на кухню, напевая себе под нос нежную итальянскую балладу.
      Воцарилось молчание.
      – Мне нужно идти, – хрипло сказала Дженни.
      – Не уходи. Прошу тебя. – Он протянул руку, чтобы остановить ее, но она отдернула ее.
      – Не надо, не делай этого. Значит, тебя нанял мой отец? И я наняла тебя?
      – Я хотел защитить тебя.
      – Защитить меня? Ах ты… мерзавец!
      – От Троя Рассела. Я его знаю.
      Она замерла, глядя на него полными слез глазами, но в их синих глубинах не было жалости. Хантер не двигался, потому что знал, что она отстранится при любой его попытке прикоснуться к ней снова.
      – Уходи, – прошептала она.
      – Я не оставлю тебя.
      – Ладно, тогда я тебя оставлю! – Она резко встала.
      – Я хочу, чтобы ты была в безопасности, Дженни. Вот и все.
      – Меня зовут Дженива, – сказала она и, круто повернувшись, ушла.
      Путь до Ривер-Оукс, резиденции Аллена Холлоуэя, был неблизким, и Хантер успел примерно сотню раз прокрутить в голове сценарий с Дженни. Время от времени, заняться самобичеванием было полезно. Это позволяло увидеть события в истинном свете.
      Он позвонил у ворот и, услышав голос Натали, объяснил, что хочет видеть Аллена. Довольно долго не было никакого ответа. Потом ворота сами, как бы нехотя, раскрылись. Он подъехал к главному входу, залюбовавшись фонтаном, сделанным из положенных друг на друга каменных глыб. Вода каскадами спускалась с одного уровня на другой в синий бассейн.
      Он по привычке запер джип, сам не зная зачем, потому что едва ли кто-нибудь рискнул бы открыть машину, припаркованную внутри этого бастиона.
      Дверь открыла сама Натали, которая, прежде чем впустить в дом, окинула его оценивающим взглядом.
      – Муж уже едет домой. Он сказал, чтобы я вас впустила, – заявила она таким тоном, что не оставалось сомнений в том, что это поручение выходит за рамки ее супружеских обязанностей.
      Хантер кивнул в ответ, и напыщенности у нее несколько поубавилось. Она провела его в кабинет с высокими потолками, массивным каменным камином, где вокруг прямоугольного столика из отбеленной сосны стояло несколько кресел. Обивка мебели была в темно-синих с золотом тонах с рисунком в манере коренных американцев. Кресла изготовлены из крепкой древесины гигантской сосны. Дизайнеры Аллена Холлоуэя явно придерживались стиля юго-западных штатов. Может, его предпочитал сам Холлоуэй? Наверняка. Потому что, судя по Натали, ей были больше по вкусу парча и хрустальные канделябры.
      – Могу я предложить вам что-нибудь выпить? – спросила она, и даже эта простая фраза прозвучала у нее высокопарно.
      Было воскресенье. Хантер подумал, что у служанки, очевидно, выходной.
      – Можно кофе? – спросил он.
      – Сливки, сахар?
      – Черный.
      Она сразу же ушла. Хантер расположился на кушетке, подивившись тому, какая она удобная. Окинув взглядом комнату, он отметил еще кое-какие приметы юго-западного влияния: маленькие статуэтки хопи; медное изображение солнца над сосновым сервировочным столиком; застекленный шкафчик для изделий из серебра и бирюзы, напоминавших драгоценности, но служивших исключительно для декоративных целей.
      Натали принесла кофе. Пальцы у нее слегка дрожали. Ее худоба производила неприятное впечатление. Хантер мысленно сравнил ее с Дженни и подивился тому, что брак Аллена Холлоуэя сохранился до сих пор.
      Дженни. Инстинкт подсказывал ему, что нельзя отпускать ее за сыном одну, однако если бы он сопровождал ее, это только осложнило бы ситуацию.
      Натали уселась наискосок от него, непрерывно помешивая коричневую жидкость в своей чашке. Кофе она пила, конечно, без сливок, и было бы трудно представить себе, что она кладет ложку сахара во что-нибудь из того, что намеревалась съесть. А помешивание кофе в чашке было всего лишь ритуалом.
      – Какую работу вы выполняете для моего мужа? – спросила она, поразив Хантера своей прямолинейностью. Она поставила чашку на стол, угрожающе звякнув ложкой, потом крепко сжала руки.
      – Я телохранитель его дочери.
      – Знаете, а ведь я видела его, этого Троя Рассела. Он сделал вид, что не узнал меня, а я не сразу вспомнила, где видела его физиономию. Он прибавил в весе, но выглядит хорошо. Он по-прежнему слишком красив, чтобы ему можно было доверять. – Ее улыбка походила на гримасу. Кожа на лице Натали была слишком туго натянута. – По правде говоря, вы тоже слишком красивы.
      Хантеру стало не по себе. Ему не понравилось, что его сравнивают с Расселом, хотя он знал, что они с ним внешне похожи. Мишель однажды упомянула об этом. Это произошло единственный раз, потому что Хантер так рявкнул на нее, что она больше никогда не осмеливалась их сравнивать.
      – Он живет за счет шантажа, не так ли? – спросила Натали. – Он посмотрел на меня так, как будто знает то, что неизвестно мне. Вероятно, так оно и есть. – Она чуть заметно вздрогнула. – Чего он хочет?
      – Денег.
      – Это вымогательство. – На ее бледных щеках вспыхнули два красных пятна.
      – И Дженни.
      Натали сидела словно каменная. Хантер решил уже, что она промолчит, но она вдруг сказала:
      – У него такой взгляд, будто он раздевает женщину, и это очень неприятно.
      Хантер мрачно стиснул зубы. Он много лет не видел Троя Рассела, но хорошо знал, о чем говорит Натали. Трудно сказать, что бы он сделал, увидев, что Трой смотрит так на Дженни.
      – Мой муж считает, что я плохо разбираюсь в людях, – промолвила она, скрещивая стройные ножки. – Однако я уверена, что Трой теперь не тот, каким был. Он стал намного хуже.
      – Хуже? – Она отвела взгляд в сторону.
      – Я не очень хорошо его знала и не обращала на него особого внимания. Он был мужем Дженни. Я не задумывалась о нем, – продолжала она, снова взглянув на Хантера. – Но на днях… Вам небезразлична Дженни? Аллен говорит, что вы с ней сблизились.
      Хантеру не хотелось открывать свою душу Натали Холлоуэй. Но он не мог отрицать, что к Дженни его очень сильно влечет. Он испытывал к ней искренние чувства. Он не мог забыть о том, что в ее синих глазах стояли слезы, а голос от обиды превратился в сердитый шепот.
      Натали ждала. Ее прямолинейность требовала такого же чистосердечия в ответ.
      – Да.
      – В таком случае не отходите от нее ни на шаг. У меня возникло ощущение, что Трой Рассел… – Она попыталась подобрать подходящие слова, потом покачала головой. – Он опасен.
      Его охватило такое чувство, словно все это уже происходило с ним раньше.
      Натали вдруг настороженно подняла голову, и мгновение спустя Хантер услышал звук мотора приближающейся машины. Несмотря на звуконепроницаемые стены, Натали, знавшая свой дом, улавливала малейшие перемены. Хантер все больше склонялся к тому, чтобы изменить свое мнение о ней. Она была умнее, чем он полагал, и интуиция у нее была хорошо развита. Если бы она набрала еще около тридцати фунтов веса, ее можно бы назвать привлекательной.
      О том, что прибыл Аллен, оповестили хлопающие двери. Он ворвался в кабинет, словно разъяренный бык. Он являл собой классический пример человека, у которого вот-вот случится сердечный приступ. Это не вызывало сомнений. Дженни унаследует эти миллионы скорее, чем того хочет ее отец, если он вовремя не спохватится и не возьмет себя в руки. А потом Рассел получит сразу все, что хочет, – и сына в придачу…
      – Натали! – резко сказал Аллен. Она поднялась на ноги при его появлении и теперь стояла, демонстрируя чуть ли не пренебрежение. Любовью здесь и не пахнет, подумал Хантер. Может, она была когда-то, но теперь ее нет. – Я хочу поговорить наедине с мистером Калгари. Принеси мне бутылку бренди из шкафчика в баре.
      Она бросила взгляд на сервировочный столик на колесах, где поблескивали по крайней мере две бутылки бренди, но ушла, не проронив ни слова. Ожидая ее возвращения, Аллен молча прошелся до камина и обратно. В его движениях было плохо скрытое бешенство.
      Вернулась Натали с бутылкой дорогого бренди и двумя стаканами на серебряном подносе. Хантер покачал головой, но Аллен, забрав из ее рук поднос, плеснул по щедрой порции бренди в оба стакана и один протянул Хантеру, не спрашивая, хочет он или нет.
      Какого черта, подумал Хантер, немного расслабляясь впервые после его стычки с Дженни. Он выпил бренди и понял, что его угостили божественным напитком.
      – Ты спишь с моей дочерью? – рявкнул Аллен, как только Натали закрыла за собой дверь.
      Хантера это сначала рассердило, потом позабавило.
      – А вы надеялись, что она даст обет безбрачия?
      – Я просил тебя охранять ее! – сердито заорал Аллен. – Незачем ей встречаться с безработным полицейским!
      – Я считал, что нанят на работу, – спокойно возразил Хантер. – По крайней мере, мне так казалось до этой минуты. – Вытащив из кармана кожаного пиджака конверт, он бросил его на стол. Конверт скользнул к Аллену, остановившись на краю столешницы. – Я не возьму ваших денег.
      – Ты еще больший дурак, чем я думал. У нее, черт возьми, совсем нет денег, и брать их она не желает! – торжествующе заявил Холлоуэй.
      Хантер подошел к нему и заглянул ему в глаза. Холлоуэй был на пару дюймов ниже его ростом, но не думал отступать и сердито смотрел на него.
      – Если вы считаете, что я делаю это из-за денег, Холлоуэй, то еще неизвестно, кто из нас дурак. – С этими словами Хантер повернулся и пошел к выходу, а мысли его уже переключились на Дженни, Роули и Троя Рассела.
      – Подожди!
      Хантер даже не остановился. Возле выхода стояла Натали. Хантер кивнул ей на прощание, но его эффектный уход испортил Холлоуэй, который побежал следом за ним к машине.
      – Что ты делаешь? Куда уезжаешь? – спрашивал он.
      – Я намерен сообразить, как добраться до Рассела, – ответил Хантер. – Радуйтесь, что нас с вами ничто не связывает, потому что церемониться с ним я не стану. – Он сел в джип и опустил стекло.
      – Что ты намерен с ним сделать?
      – Пока не знаю.
      Хантер включил двигатель, но Холлоуэй положил руку на открытое стекло, задерживая его. На мгновение он замялся. Хантер ждал. Наконец он сказал:
      – Позаботься об их безопасности.
      Хантеру было все ясно: этот человек любил свою дочь и внука.
      – Вам, должно быть, действительно очень больно, – сказал Хантер, трогая с места, и Холлоуэй отступил в сторону. Он подтвердил это кивком, крепко сжав губы.
 
      Дженни была безумно расстроена. Кем, черт возьми, возомнил себя Хантер Калгари, вздумав так нагло врать ей? Он работал на ее отца! А она, как дурочка, доверилась ему. Чему она удивляется?
      Она больно ударила рукой по рулевому колесу. Она его ненавидит. Это было незнакомое ей чувство. Она боялась Троя и отчаянно хотела устранить его из своей жизни, но о ненависти не могло быть и речи. В ее душе не было ярости. Она всего лишь испытывала потребность освободиться от него любой ценой.
      А сейчас она была в бешенстве. И испытывала настоятельную потребность выцарапать Хантеру глаза, пнуть его и надавать затрещин. Он ее использовал. Нет, она позволила ему это сделать. Она хотела получить и удовольствие, и секс, и любовь, а он был просто бесподобен…
      Черт его дери! Ей хотелось умереть.
      Себя она тоже не могла простить. Таких дурочек, как она, свет не видывал! Пятнадцать лет обходилась без мужчин, а потом вдруг вступила в отношения, которые оказались сплошной ложью.
      – О-ох! – простонала она.
      Она продолжала вести машину, чувствуя, что силы на исходе. Если уж говорить откровенно, она собиралась рассказать Роули о Хантере. Она уже представляла себе его этаким идеальным отчимом. Да-да, следует в этом признаться. Она прокручивала в голове множество милых сценариев со счастливым концом, которые создавали хорошее настроение, и от которых на губах у нее играла улыбка, а походка становилась пружинистой. Эти мысли делали жизнь прекрасной и удивительной.
      – Какая же ты кретинка! – воскликнула она.
      Ей хотелось заорать во весь голос.
      Она пропустила поворот к лагерю, и ей пришлось, ругая себя на чем свет стоит, возвращаться назад. Добравшись наконец до «Трех ветров», она вышла из машины, пригладила волосы и напомнила себе, зачем приехала. Она с удивлением обнаружила, что поездка заняла два часа. Ей показалось, что прошло всего несколько мгновений.
      – Я хочу забрать Роули Холлоуэя, – сказала она парнишке, сидевшему за грубо сколоченной конторкой. Он был в футбольных шортах и майке, к которой была приколота карточка с его именем: «Тим». Под локтем одной руки он держал футбольный мяч. Сквозь окно доносились крики и звуки продолжавшегося на футбольном поле яростного сражения.
      – Роули Холлоуэй… – повторил парнишка, просматривая список. – Похоже, его уже забрали.
      – Что? – Дженни вытянула шею, чтобы самой взглянуть на список. – Я предупредила Джэнис, что возьму его. Когда сюда приезжал Рик? Рик Фергюссон? – спросила она.
      Парень вопросительно взглянул на нее.
      – Тут записано, что его забрал отец. Позвольте, я уточню у Брюса. Он был капитаном команды вашего сына.
      – Его отец? – повторила она. Может быть, они неправильно поняли и это был ее отец? Или подумали, что Рик – его отец? Или речь шла вообще о другом мальчике?
      Следом за Тимом она вышла из помещения. Он помахал рукой кому-то из капитанов. Один из них нехотя поднялся, и Тим спросил:
      – Где Брюс?
      – Не знаю, – ответил тот, на карточке которого было написано: «Пол».
      Дженни не выдержала:
      – Пол, я ищу своего сына, Роули Холлоуэя. Тим сказал, что Брюс был его капитаном.
      Пол почесал в затылке и огляделся вокруг.
      – Да…
      – Должно быть, произошла какая-то ошибка, – продолжала она, – потому что в списке значится, что Роули забрал его отец.
      – Да, – кивнул он. – Я его помню.
      – Помнишь? Это был Рик Фергюссон?
      – Отец Брендона? Нет, это был отец Роули. – Дженни запаниковала.
      – У Роули нет отца. Нельзя было отдавать его тому, кто скажет, будто он его отец.
      Оба воспитателя встревожились. Пол сказал:
      – У него был паспорт Роули. И свое удостоверение личности он показал.
      – На чье имя было удостоверение? – спросила Дженни.
      – Не помню, – пробормотал Пол. – Брюса рядом не было. А Роули сказал, что это его отец. Он сам хотел уехать с ним.
      – Пол… – предупреждающе остановил его Тим.
      – А что? Мальчишке пятнадцать лет. Он хотел уехать со своим отцом. Он называл его папой!
      – Имя его… отца… было Трой Рассел? – Пол обрадовался:
      – Вот-вот! Трой! Он самый. Я ведь сказал тебе, что это был его отец, – торжествующе заявил он Тиму.
      Тим с тревогой смотрел на Дженни. Дженни на негнущихся ногах подошла к краю футбольного поля, и ее вырвало.
      Если ей показалось, что до лагеря она доехала слишком быстро, то дорога назад длилась целую вечность. Думать она не могла. В мозгу проносились какие-то слова, фразы. Но ничто не имело смысла.
      Роули был с Троем.
      Она то и дело всхлипывала. Нельзя было отпускать его в этот спортивный лагерь. Надо было заставить его поехать с ней в Пуэрто-Валларту. Да и ей не следовало ездить в Пуэрто-Валларту.
      – О Господи… Прошу тебя, Господи…
      Она припарковалась на улице перед квартирой Фергюссонов, подбежала к их двери и принялась барабанить в нее, словно одержимая.
      Дверь открыла Бекки.
      – Бекки! – послышался откуда-то голос Джэнис. – Не открывай дверь, пока я не подойду! – Она появилась в комнате, увидела Дженни и успокоилась. – Никогда так не делай, – сердито сказала она маленькой дочери. – Неизвестно, кто может оказаться за дверью.
      – Это Дженни, – обиженно отозвалась Бекки.
      – Я знаю, дорогая, но это мог оказаться кто-то другой. – Заметив выражение лица Дженни, она спросила: – Что случилось?
      – Рик забрал Брендона? Он уже вернулся?
      – Да. Они приехали минут десять назад. Почему ты спрашиваешь?
      – Он не захватил с собой Роули? – у нее сломался голос. Джэнис ошеломленно открыла рот.
      – Нет. Ох, Дженни!
      Схватив ее за руку, она потащила ее в гостиную, смела с кушетки на пол игрушки, книжки и усадила ее.
      – Только не это, Дженни! Я уверена, что произошла какая-то ошибка. Подожди здесь. Рик! Брендон! – крикнула она куда-то в глубь дома.
      Дженни сложила руки и, опустив голову, принялась беззвучно молиться. В этой позе и застали ее Рик и Брендон, появившиеся в комнате.
      – Дженни? – озабоченно спросил Рик. – Роули не было в лагере, когда ты приехала за ним?
      Она подняла голову и глотнула воздух.
      – Не было.
      – Может, его забрал кто-нибудь другой? – спросил он.
      – Мне сказали, что его взял отец.
      – Его отец? – тупо повторил Рик. – Кого они имели в виду?
      – Троя, – ответила Дженни, едва дыша.
      – Что? – У Рика отвисла челюсть. – Не может быть! Каким образом? Здесь что-то не так. – Он повернулся к Брендону, который пристально разглядывал носки собственных ботинок. – Брендон?
      – Ну? – откликнулся тот, не поднимая глаз.
      – Тебе об этом что-нибудь известно?
      – О чем?
      – Брендон! – прикрикнул Рик, начиная терять терпение.
      – Брендон, прошу тебя, – умоляюще произнесла Дженни. Он взглянул на нее, и при виде его расстроенного лица она поняла, что подтверждаются самые худшие ее предположения. – Это был… его отец?
      – Он так сказал. Роули очень хотел поехать с ним. А мне он не понравился! – Он бросил испуганный взгляд на своего отца. – Правда. Я пытался отговорить его, но Роули был как под гипнозом!
      – Стоп! – остановил его Рик. – Ну-ка начни с самого начала.
      – Он был высокий, темноволосый и красивый? – с горечью спросила Дженни.
      Брендон кивнул и заплакал.
      – Мне надо идти, – проронила Дженни. – Я должна зайти домой и посмотреть, нет ли там записки.
      – Брендон, почему ты ничего не сказал? – спросил Рик, но мальчик вместо ответа разрыдался еще сильнее.
      – He ругай его. – Дженни направилась к двери как сомнамбула. – Он не виноват. Это все Трой.
      Оставив машину на улице, она, едва передвигая ноги, пошла к себе домой. Дойдя до своей лестницы, она зажала рукой рот, ухватилась за перила, чтобы не упасть. Но ведь Роули – сын Троя. Он не причинит ему зла. Ведь это его сын!
      Сверху послышалось глухое собачье рычание. Дженни заставила себя подняться на верхнюю площадку, где перед ее дверью стоял ощетинившийся Бенни и сердито рычал, обнажив зубы.
      – Бенни, – прошептала она в тревоге, но пес не сдвинулся с места. Дверь неожиданно распахнулась, и на площадку выглянул Роули.
      – Мама?
      Она чуть сознание не потеряла от радости.
      – Роули! – По ее щекам текли слезы, она схватила сына в объятия, не обратив внимания на то, что тело его сразу же напряглось.
      – Привет, Дженни.
      При звуке этого бесстрастного голоса у нее чуть не остановилось сердце. За спиной Роули в ее квартире стоял Трой Рассел. Ее внезапно охватил страх, скорее всего вполне обоснованный, судя по угрожающему низкому рычанию, которое издавал Бенни, напряженно следивший за каждым движением Троя.

      Несмотря на прошедшие пятнадцать лет, он почти не изменился. Она прошла в квартиру мимо него, стараясь сохранять хладнокровие. Роули был цел и невредим, а только это имело значение.
      – Он заехал за мной в лагерь, – сказал Роули, закрывая дверь. – Не пускай сюда собаку, – приказал Трой.
      – Бенни может остаться, – решительно заявила Дженни, увидев, что Роули ухватился за ошейник пса, чтобы подчиниться отцу.
      Трой плотно сжал губы. Она вспомнила признаки его с трудом сдерживаемого гнева. Пятнадцать лет не смогли стереть все ее воспоминания. Бенни зарычал, и Роули, хихикнув, подтолкнул его:
      – Эй, что с тобой?
      – Ты вломился в мою квартиру, – сказала Дженни, не спуская глаз с Троя. – Ты выкрал паспорт Роули и поехал за ним в спортивный лагерь.
      Трой присел на краешек кофейного столика. Взгляд его синих глаз был холоден и расчетлив. Таким его и помнила Дженни. Он немного поправился, но на его внешности это не отразилось. По правде говоря, он выглядел даже лучше, чем прежде, хотя ей очень не хотелось признавать этот факт. Казалось крайне несправедливым, что такой порочный человек, как он, может быть столь привлекательным. Несправедливым… и смертельно опасным.
      – Неправда. Я просто вошел в твою квартиру, – сказал он, равнодушно пожав плечами. – Дверь была распахнута настежь. Наверное, кто-то вскрыл ее, пока ты отсутствовала. Я беспокоился о тебе. Я вошел, позвал тебя, а собака набросилась на меня. – Он сердито взглянул на Бенни, который продолжал зорко следить за ним. Было очевидно, что пес признал в нем врага.
      – Я тебе не верю, – сказала Дженни. – Ты взял его паспорт.
      – Он лежал рядом с его фотографиями. – Трой прищурил глаза. – Ты даже не изволила сказать мне, что у меня есть сын!
      – Мама!
      – Он не твой сын.
      Трой на это улыбнулся еще шире.
      – Я знаю, что он мой отец! – заорал Роули. – У меня есть его фотография! – Он принялся копаться в своих бумагах.
      – Он не твой сын во всем, что имеет значение, – еле слышно промолвила Дженни. Собрав последние силы, она прошла мимо него в гостиную и опустилась на кушетку.
      – Смотри, мам… – Со старой фотографией Троя в руке вбежал Роули и уселся в кресло напротив нее. Дженни взглянула на выцветшую фотографию, но отказалась брать ее в руки. Она была обижена до глубины души.
      Роули бросил взгляд на отца и сидел в кресле, свесив руки между коленей и держа в пальцах фотографию. На фотографии с обтрепавшимися от времени углами была хорошо видна характерная для Троя ухмылка.
      – Он приехал в лагерь, и я сразу же узнал его, – с нетерпением продолжал Роули.
      Она снова встретилась взглядом с Троем. Он выглядел таким самодовольным, что ей хотелось закричать.
      – Его имени не было в списке.
      – Ну и что? – заявил Роули. – Он мой отец, и у него был мой паспорт. А это все, что требуется!
      – Я получила этот паспорт для поездки в Пуэрто-Валларту.
      – А я туда не поехал! – заорал Роули, словно она абсолютно глухая. – Я отправился в спортивный лагерь с Брендоном. А потом там появился папа, и я подумал, что ты его прислала, и очень обрадовался!
      Взгляд Троя по-хозяйски скользнул по ее фигуре. Дженни содрогнулась. При воспоминании о его руках на своем теле она почувствовала себя грязной, и ее замутило.
      – Ты даже не сказала ему обо мне, – обиженно произнес Роули. Было похоже, что он вот-вот расплачется. – Почему?
      Дженни беспомощно взглянула на Роули, потом сердито посмотрела на Троя. Он насмешливо приподнял одну бровь. Она была не права, подумалось ей. Она его ненавидела.
      – Потому что я ему не доверяла.
      – Но я его сын, – уязвленный ее предательством, заявил Роули.
      – Я знаю. Извини.
      Она хотела взять его за руку, но Роули, предвидя это, отстранился. У Дженни перехватило дыхание от страха. Если она из-за этого потеряет его, то никогда себе не простит.
      – А мы с ним пытались наверстать упущенное, – сказал Трой. – Поиграли в футбол, познакомились друг с другом поближе.
      – Рик не видел тебя в лагере. – Она чувствовала, как злобно звучали ее слова, и понимала, что должна немного расслабиться. Но в присутствии Троя это было невозможно. Все равно что повернуться спиной к гремучей змее. Она физически ощутила, как он обшаривает взглядом ее тело, и ее бросило в дрожь.
      – Рик? Это отец Брендона? – Роули кивнул.
      Трой презрительно рассмеялся.
      – Он всех достал в лагере, давая советы, как играть. А сам вообще не разбирается в футболе.
      – Нет, в нем он все-таки разбирается, – встал на защиту Рика Роули.
      Дженни понимала, что Трой лжет насчет взлома. Она знала много такого, что было неизвестно Роули. Но сейчас неподходящее время, чтобы начинать с ним баталию, так как она понимала, что проиграет, а это выльется в нечто еще более страшное.
      – Я думала, что ты явился загладить свою вину, – проговорила она.
      – Мою вину? – Трой холодно взглянул на нее. – Смотрите, как она заговорила!
      – Что ты имеешь в виду? – спросил Роули. Дженни взглянула на сына.
      – Роули, мне нужно на несколько минут остаться с Троем с глазу на глаз.
      – Зачем?
      – Прошу тебя.
      Он выпятил челюсть и сердито взглянул на нее, очень напомнив Троя, отчего у Дженни чуть не разорвалось сердце. Он не должен был ни в чем походить на ее бывшего мужа. Ни в чем!
      Не сказав больше ни слова, Роули отправился в свою комнату, громко хлопнув дверью. Однако музыку на полную мощность не включил. Он подслушивал.
      – Ах, Дженни, Дженни. Ты не сказала мне о сыне.
      – Если бы не случайность, ты бы никогда не узнал о нем, – призналась она.
      Ее задиристый тон явно удивил его.
      – Значит, мне просто посчастливилось, не так ли? – Он обогнул кушетку и уселся рядом с ней так близко, что прикоснулся к ней бедром. Она невольно отстранилась, а он тихо хохотнул. – А ты все такая же зажатая, какой была. – Он имел наглость отбросить прядь волос, упавшую на ее щеку. Дженни грубо шлепнула его по руке. Они сердито уставились друг на друга, и Дженни с ужасом заметила в его глазах пробуждающееся желание – Ах ты, маленькая сучка, – прошептал он.
      – Только прикоснись ко мне, и я позабочусь о том, чтобы тебя арестовали.
      Он насмешливо фыркнул.
      – Ты за мной следил? – спросила она вдруг, вспомнив, каким хитрым может быть Трой. – Ты назвал себя Майком Конрадом, – прошипела она.
      Он хохотнул и сделал вид, что стреляет ей между глаз с помощью большого и указательного пальцев:
      – Пиф-паф!
      Дженни с трудом верилось, что она участвует в этом разговоре.
      – Ты вломился сюда. Я могу доказать это. Что тебе надо, Трой? Денег? Ты уже спустил все, что дал тебе мой отец? Не вздумай прикоснуться ко мне, – сердитым шепотом добавила она, когда его рука опасно приблизилась к ее бедру.
      – Полно тебе, Дженни. Расслабься. – Его взгляд медленно прополз по ее ногам. Она едва удержалась, чтобы не сжать колени.
      – Убирайся, Трой.
      – Ты не можешь запретить мне встречаться с сыном. Я обращусь в суд. Расскажу, что богатая бывшая жена в течение очень долгого времени скрывала, что я отец ее сына. Тебе не поздоровится.
      – А я расскажу о прошлом. Что ты бил меня. – Дженни услышала, как он резко втянул в себя воздух. Он действовал молниеносно. Повалив ее на спину, он грубо прижался к ее губам, а когда она открыла рот, чтобы крикнуть, его язык сразу же проник в него и принялся там хозяйничать.
      – Не ори. Он услышит, – жарким шепотом пригрозил Трой. – А я во всем обвиню тебя. Скажу, что ты скрывала его от отца! И на чьей стороне он тогда будет? А? На чьей?
      Он грубо схватил ее за промежность, но мгновение спустя скатился с нее. Он тяжело дышал от возбуждения, под брюками было заметно внушительное утолщение. Он следил за ней, ожидая ее решения.
      Дженни тоже тяжело дышала – от ужаса. «Надо бежать, – думала она. – Роули и мне. В Санта-Фе».
      – Ты сама себе делаешь плохо, Дженни. Ведь я всего лишь желаю дать тебе то, что ты хочешь, – прошептал он.
      Раньше он не был так агрессивен. Его холодный контроль превратился в нечто другое – более опасное. Он всегда был хулиганом, но теперь это явно имело сексуальную направленность. Она знала, о чем он думает, и во рту у нее пересохло, как в пустыне.
      Вся ее бравада исчезла. Она проиграла этот раунд.
      – Сколько денег ты требуешь?
      – Э-э, нет… – Он погрозил пальцем перед ее носом. – Я весь твой, дорогая. Я хочу, чтобы мы были вместе: ты, я и Роули.
      – Я убью тебя собственными руками, прежде чем позволю тебе развратить моего сына.
      В ответ его ужасная ухмылка расплылась по физиономии еще шире.
 
      Хантеру не нравилось то, что он чувствовал. Он взглянул на часы. Интересно, когда Дженни вернется из «Трех ветров»? Возможно, она уже дома. Со своим сыном. Можно ли ему теперь зайти к ней просто гак, без приглашения, когда она так относится к нему?
      Она сказала, что ненавидит его. Но он ничуть не поверил этому. Однако он предал ее, и она едва ли простит его в обозримом будущем. Будь он умнее, он бы выждал несколько месяцев и посмотрел, что будет дальше. Дал бы ей время устроиться в Санта-Фе.
      – Проклятие! – пробормотал он. Зачем он позволил себе так увлечься? Как это произошло, что он не может равнодушно вспоминать о ней… о ее нежной коже… о ее юморе… о том, как соблазнительно откидывала она со щеки выбившуюся прядь волос…
      О Расселе тоже нельзя забывать. Ведь, прежде всего из-за него он взялся за эту работу. Не мог он сейчас оставить Дженни одну, хотя она прогнала его из своей жизни.
      Он подъехал к ее дому, припарковал машину, медленно пересек дворик и поднялся по ступеням к ее двери. Осторожно постучал. Никакого ответа. Он постучал чуть громче. Наконец он услышал шаги, приближавшиеся к двери, и понял, что его рассматривают в дверной глазок.
      Дверь широко распахнулась. На пороге стояла Дженни с округлившимися от ужаса глазами, в лице ее не было ни кровинки. Хантер встревожился.
      – Извини, – сказал он растерянно. – Я просто хочу защитить тебя.
      – Слишком поздно, – сказала она. Чувствовалось, что нервы ее на пределе.
      – Дженни?.. – Он без приглашения шагнул через порог, протиснулся мимо нее, огляделся вокруг. Все его чувства обострились. Имей он пистолет, он вытащил бы его. Это была автоматическая реакция полицейского.
      – Его здесь нет. Он ушел. На время.
      – Рассел? – спросил Хантер, как ужаленный обернувшись к ней.
      Она кивнула:
      – И мой сын… – Она не выдержала и, закрыв лицо руками, разрыдалась.
      – Дженни. – Он притянул ее к себе и обнял. Она не сопротивлялась и обессиленно прильнула к его груди. – Что ты имеешь в виду?
      – Он забрал Роули. – Почувствовав, как напряглось тело Хантера, она поспешила пояснить: – Нет-нет… Роули отправился с ним по доброй воле. Они пошли… в кино, – с трудом дыша, сказала она.
      Хантер усадил ее на кушетку. Она была близка к истерике. Он знал ее симптомы. Ему приходилось наблюдать их у Мишель после стычек с Троем.
      – Что он сделал? – тихо спросил он. Мишель признавалась не во всем, но Хантер знал, что это что-то очень плохое.
      Ему хотелось убить Рассела.
      Дженни не ответила. Может быть, просто не могла.
      – Он причинил тебе боль?
      – На мне не осталось ни единого следа, – с горечью сказала она.
      Взяв ее за плечи, он развернул ее лицом к себе.
      – Послушай, Дженни. Я не позволю ему больше обижать тебя. Ты меня понимаешь?
      – Я плохо соображаю. Он… – она поежилась, – он стал еще хуже, чем был раньше.
      – Он садист, – процедил Хантер сквозь стиснутые зубы.
      – Да, – тихо сказала она. Тело ее обмякло.
      Он крепко обнял ее, прислушиваясь к дыханию. Что предпримет Рассел теперь, когда узнал правду о Роули? Хантер не верил, что в этом человеке заговорила совесть. Ее вообще не было. Ему хотелось получить то, что привлекло его внимание в данный момент. И деньги. А также сексуальную власть над женщинами.
      – Он не причинит вреда своему сыну, – сказал Хантер.
      – Ты говорил, что знаешь его, – невнятно произнесла она, потому что ее лицо было прижато к его плечу. – Ты действительно веришь этому?
      – Я убежден, что не позволю ему это сделать.
      – Откуда ты его знаешь?
      Хантер замялся, уверенный, что сейчас не время рассказывать подробности трагической гибели Мишель. Едва ли Дженни станет лучше, если она услышит, что ее убил Трой, особенно сейчас, когда Роули ушел с этим человеком.
      – Еще со времен Лос-Анджелеса.
      – С тобой связался мой отец?
      – Да. Через своих поверенных.
      – Мне нужно как можно скорее уехать в Санта-Фе, – пробормотала она, потирая лоб рукой. Щеки у нее раскраснелись, глаза лихорадочно блестели. – Сегодня же. Я должна убежать от него.
      – Я поеду с тобой.
      – Я не могу… не могу просить тебя об этом.
      – Все равно мне придется когда-нибудь возвращаться. Мы поедем вместе.
      В этот момент зазвонил телефон, и они оба вздрогнули. Дженни смотрела на телефонный аппарат, как будто это был заряженный пистолет, нацеленный на нее, потом, пробормотав: «А вдруг что-нибудь с Роули?» – схватила трубку.
      – Мы вернулись, – раздался певучий голос Магды. – Дженни, дорогая, поскорее собирайся и приезжай сюда. Санта-Фе великолепен. А твой ресторан! У меня нет слов. Мы проехали мимо него по пути домой. Он уже практически готов к открытию! – Она замолчала, прислушиваясь. – Ты меня слушаешь?
      – Да.
      – С тобой что-то случилось? – спросила встревоженная Магда.
      Дженни судорожно вздохнула. Теперь, наверное, у нее никогда уже не будет все нормально.
      – Я с нетерпением жду переезда в Санта-Фе.
      – От Хантера что-нибудь слышно?
      – Да.
      – Что-то не чувствую радости в твоем голосе.
      – Ах, Магда. Я не могу сейчас говорить. В Санта-Фе я приеду к концу недели.
      – Понятно. – Краткие ответы Дженни несколько охладили ее бьющие через край эмоции. – В таком случае я закругляюсь. Мы с Филом очень любим тебя.
      – Я тоже люблю вас.
      Она повесила трубку. Силы покидали ее. Она взглянула на Хантера, поддержка и молчаливое понимание которого были нужны ей сейчас, как никогда. Ей хотелось укрыться в его объятиях, но она не доверяла себе. Как, впрочем, и ему. Поэтому, взяв себя в руки, она сказала по возможности твердо:
      – Я должна начать упаковывать вещи. – Пройдя мимо него, она направилась в свою комнату.
 
      Трой высидел до конца такого дурацкого фильма, каких он давненько не видел. Предполагалось, что фильм умный и забавный, но его возмущало, что там лидирует женщина. Всякий раз, когда она одерживала верх, швыряя на ковер какого-нибудь мужика весом около пятисот фунтов, он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Надо было, чтобы ее кто-нибудь как следует оттрахал. У нее, правда, были неплохие сиськи. Но ему хотелось ударить ее по физиономии.
      Вытащив из кармана упаковку жевательной резинки, он сунул в рот одну пластинку. Роули взглянул на него, и он жестом предложил ему жвачку. Мальчик покачал головой. Трой исподтишка вгляделся в профиль Роули. Он отчасти напоминал Дженни, но был явно Расселом. Уж будьте уверены! Он усмехнулся, вспомнив выражение лица Дженни. Нет, какова сучка! Скрывала от него мальчишку все эти годы! Ему хотелось издать торжествующий вопль. Теперь-то она у него в руках. И старикан тоже.
      – Тебе нравится? – спросил его мальчик, которому очень хотелось угодить Трою.
      – Мне нравится игра.
      – И мне тоже. – Мальчик снова переключил все внимание на захватывающий фильм.
      Обаяние. Это все, что требуется. Даже с пятнадцатилетним парнишкой. Разве трудно настроить Роули против Дженни? Совсем просто, судя по тому, как разворачиваются события. На что она пойдет, чтобы вновь завоевать любовь сына? Похоже, на все, что угодно.
      На несколько мгновений он доставил себе удовольствие, представляя, как она ползает перед ним на коленях, плача и умоляя его. Он сжал кулак, потом разжал его и усмехнулся. Он мог иметь ее как пожелает. По-всякому. Поставив на четвереньки. Прислонив к стене. Уложив поперек стола. Она всегда была несговорчивой, но теперь она у него в руках.
      Когда фильм закончился, Трой неохотно оторвался от этих приятных мыслей. Деньги ему тоже были нужны. И как можно скорее. Наличность быстро подходила к концу, и он был почти уверен, что на кредитной карточке, которую дала ему Патриция, было практически пусто. Если он намерен продолжать жить даже во второразрядной гостинице, его в ближайшее время попросят пополнить кредит.
      – Что ты хочешь делать теперь? – спросил мальчик, когда они вышли из кинотеатра.
      – Пожалуй, я должен отвезти тебя назад, к твоей маме. – Протестующий взгляд, который бросил на него мальчик, порадовал Троя.
      – Я не хочу возвращаться.
      – Ну, полно, не дури. Уже поздно. Разве тебе завтра не идти в школу?
      – В здешнюю школу я не вернусь. Мы переезжаем. – Сказав это, он сразу же спросил: – А ты где живешь?
      – Я пока не выбрал, где остановиться. А ты, значит, уезжаешь в Санта-Фе?
      То, что Дженни, переехав в Нью-Мексико, будет жить в Санта-Фе, было для него неприятной новостью. Ведь в Санта-Фе поселился этот полицейский, Хантер Калгари, сломавшийся после того, как его уволили из-за Троя, и Трой не имел ни малейшего желания столкнуться с ним снова. С его точки зрения, Калгари был кровожадным маньяком, и в таком маленьком городке им станет тесно вдвоем. Он, черт возьми, очень надеялся, что Калгари куда-нибудь смотался оттуда.
      – Я не хочу переезжать, – заявил Роули. – И никогда не хотел. Я хотел остаться здесь со своим другом Брендоном.
      – Постой, не спеши…
      – Мама там открывает ресторан, – сказал он. В голосе его чувствовалась гордость, несмотря на заявленное желание не иметь больше ничего общего с Дженни. – Предполагается, что там будут действительно хорошо кормить.
      Они медленно шли к взятой напрокат машине Троя. Вид «форда» оскорблял Троя. Ему нужны «лексус», «порше» или «ягуар». Ему хотелось собственными руками убить Фредерику, когда она заставила его вернуть ключи от своего запасного «мерседеса». И все из-за того, что она была истеричкой.
      – Когда вы уезжаете? – спросил Трой.
      – Не знаю точно. На этой неделе.
      Злость Троя перешла в холодную ярость. Этот хитрый старый хрыч Аллен Холлоуэй не счел нужным упомянуть о планах Дженни. Ему повезло, что болтливая официантка в «Риккардо» раскрыла ему секрет, и еще больше подфартило, когда он встретился с Роули. Парнишка был настоящим кладезем информации.
      – Но я не поеду, – дерзко повторил Роули. – Если надо, я останусь с Фергюссонами.
      – Не спеши. Видишь ли, я живу довольно близко от Санта-Фе.
      – Правда?
      – Ты знаешь, где находится Таос? – Роули покачал головой, и Трой поздравил себя с тем, что в свое время подробно ознакомился со всей недвижимостью Фредерики. Разумеется, усадьба заперта, но всегда можно найти способ проникнуть внутрь. – У меня там есть жилье. Ничего особенного. Просто небольшой оштукатуренный дом на ранчо примерно в часе езды к северу от Санта-Фе.
      У мальчишки загорелись глаза.
      – Правда?
      – Да.
      – А чем ты занимаешься?
      Трой почувствовал первые признаки раздражения, которое вызывал этот любопытный подросток.
      – Инвестициями. Срочными сделками. И тому подобными вещами.
      Они сели в машину, и Трой направился к дому Дженни.
      – У меня есть кое-какие дела, так что я завезу тебя, а сам уеду.
      – Ты не хочешь встречаться с мамой, – проницательно заметил Роули.
      – Твоя мама – настоящая леди. Встречу с ней надо назначать заранее. – Он пустил в ход обаяние.
      Похоже, Роули хотел сказать что-то еще, но промолчал. Выйдя из машины, он направился к дому, потом вернулся и спросил:
      – Ты придешь сюда завтра?
      Трой, стараясь удержать на лице добродушную улыбку, ответил:
      – Возможно. Увидимся.
      Только отъехав от дома и завернув за угол, Трой вздохнул с облегчением. Он не был уверен, что мальчишка ему понравился. Слишком уж воспитанный. Может быть, исправится, когда станет постарше.
      Тем не менее, он был в руках Троя именно той отмычкой, которая ему требовалась.
      Роули стоял и смотрел, как тронулась с места машина отца, как подмигнули в сумерках красные задние огни. Он был переполнен самыми разными эмоциями. А главное, был очень зол на мать. Она лгала, будто его отец – никчемный бездельник. А если бы сказала правду, то он все это время мог бы быть со своим отцом. Его же она учила всегда говорить правду! Он уже поднялся по лестнице, когда снизу послышалось тявканье. Снизу, прыгая по ступенькам лестницы, к нему поднимался Бенни.
      – Отвечай, глупенький, – ласково сказал Роули, – за что ты невзлюбил моего отца?
      Бенни запрыгал вокруг, а Роули ухватил его за уши, делая вид, что борется. Бенни притворно кусался и рычал, пока Роули не помахал пальцем перед мордой запыхавшегося пса.
      – Плохая собака. Мой отец – хороший парень. – Антипатия Бенни к Трою ставила его в тупик.
      В это мгновение открылась дверь, и на пороге в полосе света появился незнакомый мужчина. Увидев Роули и Бенни, мужчина застыл на месте.
      Бенни сначала зарычал, потом обнюхал ботинки мужчины и посмотрел на него как на старого друга.
      Мужчина почесал пса за ухом, словно делал это всегда. Кто бы, черт возьми, это мог быть?
      – Вы кто? – спросил Роули.
      – Хантер Калгари.
      – Мам? – Роули, встревоженный, проскользнул в комнату мимо мужчины. Матери нигде не было видно.
      – Она упаковывает вещи. В спальне.
      Роули возмущенно повернулся к нему и окинул оценивающим взглядом широкие плечи и мощную грудь. Не какой-нибудь слабак или гомик. Нет, здесь что-то другое. Такое, о чем ему не хотелось думать.
      – Мам? – крикнул он еще громче.
      – Роули!
      Он услышал ее приглушенный возглас облегчения, и это его озадачило. Когда он уходил с отцом, она чуть ли не истерику закатила.
      Она выбежала из комнаты, бросилась к нему и обняла. Он обычно не возражал против объятий. Как-никак она была его мамой. Но сейчас он буквально оттолкнул ее и отвел взгляд, чтобы не видеть обиды на ее лице. Почувствовав угрызения совести, он переключил внимание на незнакомца.
      – Роули, познакомься с Хантером Калгари.
      – Привет, – настороженно сказал он.
      – Здравствуй, Роули.
      На нем были джинсы, рубаха бронзового оттенка, и виду него был такой, словно он много работает на открытом воздухе. Роули он нравился все меньше и меньше. Особенно теперь.
      – Хантер – мой друг, – сказала Дженни, нарушая затянувшееся молчание.
      «Друг? – Роули хотелось заорать. – У тебя нет друзей среди мужчин!»
      – Он помогает нам с переездом в Санта-Фе. – Роули вскинул голову.
      – Я не поеду.
      – Конечно же, поедешь.
      – Нет. Я останусь здесь с Брендоном.
      Дженни начала было что-то говорить, но, замолчав, поджала губы и посмотрела на него так, что он смущенно поежился. Роули изо всех сил старался не шевелиться. Решался жизненно важный вопрос. Он не хотел, чтобы этот мужчина вмешивался в разговор, и выразил это брошенным на него взглядом. Мужчина вопросительно приподнял брови. Роули показалось, что его это позабавило.
      – Я уверена, что все это из-за Троя, – сказала Дженни. – Поверь мне, что если он отыскал тебя в Хьюстоне, то найдет и в Санта-Фе.
      Происходило что-то странное. Она говорила так, как будто со всем смирилась.
      – Мне он нравится, – инстинктивно произнес Роули.
      Она кивнула.
      – Он может быть очень обаятельным.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Он плохо относился ко мне, Роули. Если хочешь узнать об этом больше, спрашивай. Но тебе не понравится то, что мне придется рассказать.
      – Да-а? А он говорит о тебе только хорошие вещи! – заорал он.
      – Важно не то, что он говорит, а то, что делает.
      – А что он делает? Что он такого делает, а? – спросил Роули. Увидев, что мать собирается рассказать ему, он её остановил: – Не говори. Не разговаривай со мной. Это все равно будет ложь. Ты всегда лгала! Лгала мне! Я не поеду в Санта-Фе.
      С этими словами он протопал в свою комнату и плотно закрыл дверь. Не хлопнул дверью, а затворил ее, давая им понять, что не позволит собой помыкать.
      Он прижался ухом к двери. Услышав приближающиеся шаги, он проворно отскочил, схватил баскетбольный мяч и начал перебрасывать его из руки в руку, как будто ему нет никакого дела до всего происходящего.
      Тихо постучав, в дверь заглянула Дженни. Хорошенькая у него мама. Он гордился тем, что она такая красивая. Другие мальчики иногда смущались и теряли дар речи в ее 218 присутствии.
      – Я устала, Роули, и ложусь спать.
      – А он? – спросил, не скрывая тревоги, Роули.
      – Хантер уходит. Он придет в пятницу. Мы вместе поедем в Санта-Фе. Спокойной ночи.
      Значит, он тоже едет в Санта-Фе? Роули бросил на пол мяч и стиснул зубы. Ругался он редко. Не то что Брендон. Его мать хватил бы удар, если бы она услышала, какие грязные ругательства он употребляет. Но для Хантера Калгари он нашел самые отборные грязные словечки. Он шепотом произнес их вслух и тут же испуганно взглянул на закрытую дверь.
      Он знал, о чем думает этот парень, когда смотрит на его мать. Это выводило его из себя. Почему она не смотрит так на его отца? Если бы смотрела, то у него снова было бы двое родителей.
      Именно этого он хотел. Больше всего на свете.
      Хантер переступил через порог и обернулся, чтобы взглянуть на Дженни. Хотя ее лицо находилось частично в тени, было заметно, как оно осунулось. Он хотел бы заверить ее, что все будет в порядке, но не смог. Он знал Троя Рассела и понимал, как опасен этот человек. Дженни тоже это было известно.
      Дженни молча стояла у двери. Хантеру не хотелось уходить, и он переминался с ноги на ногу. Наконец он сказал:
      – Тебе не следовало бы оставаться здесь одной.
      – Я знаю. – Она чуть повернулась, чтобы взглянуть на закрытую дверь комнаты сына. – Но я не могу оставить тебя здесь.
      – Я беспокоюсь о твоей безопасности.
      – Тебе не обязательно ехать с нами, – сказала она, не обратив внимания на его слова. – Мы можем доехать до Санта-Фе одни.
      – Я еду с вами. Рано утром в пятницу я буду здесь как штык. И все же надо бы, чтобы кто-нибудь находился с тобой сейчас.
      – Ничего, все будет в порядке. Осталось всего несколько Дней. И он не причинит зла Роули.
      – Я буду поблизости. Стану вести наблюдение.
      Она кивнула. Было большим облегчением знать, что, если действительно потребуется помощь, он окажется неподалеку.
      – Надеюсь, он больше не появится, – промолвила она. Хантер бросил на нее взгляд, который говорил, что она невероятно наивна.
      – Уверен, что теперь Трой отправится прямиком к твоему отцу, – сказал он.
      – Наверное, мне следует позвонить ему. Предупредить.
      – Думаю, он сам позвонит тебе, – сказал Хантер, и уголки его губ чуть дрогнули. Она удивленно приподняла брови. – Мы с ним… встречались сегодня.
      – Он знает о нас?
      – Я больше на него не работаю.
      Дженни улыбнулась. Хантеру захотелось наклониться и поцеловать ее, но она, почувствовав его желание, погасила улыбку. Он понял, что она, наверное, никогда его не простит. Он нравился ей достаточно, чтобы она его не прогоняла, и она сейчас нуждается в нем, однако то, что было между ними, возможно, никогда больше не повторится. Такова жизнь.
      – Спокойной ночи, Хантер. – Она закрыла дверь. Подождав, пока погасли огни, он ушел, чтобы всю ночь вести из джипа наружное наблюдение.

      Санта-Фе, построенный вокруг центральной площади, лежащей в конце дороги на Санта-Фе, казался Дженни земным раем. Восторг первооткрывателей, свойственный первым поселенцам, основывался на издревле существовавшей потребности оторваться от собственных корней. Она объехала площадь, окруженную традиционными зданиями и строениями в стиле пуэбло, где располагались художественные галереи, рестораны и губернаторский дворец, в котором размещался музей. Она прокатилась по Каньон-роуд которая некогда была пешеходной тропой индейцев, а теперь изобиловала ресторанами и галереями, став местом паломничества туристов, потом повернула на восток и направилась в более фешенебельный жилой район.
      Квартира, которую она здесь сняла, была лишь немногим лучше той, которую она оставила, хотя стоила гораздо дороже. И все же ей повезло. Большинство кондоминиумов в ее комплексе были заняты самими владельцами, тогда как хозяин ее квартиры ею почти не пользовался и решил, наконец, сдать в аренду. Дженни оказалась в нужном месте в нужное время. Она могла бы взять денег из своего наследства, чтобы снять более дорогое, жилье, но ей хотелось вложить часть средств в ресторан и кое-что оставить в резерве, пока не убедится, что ее предприятие приносит прибыль.
      Территория вокруг была обнесена забором, но ей дали пульт дистанционного управления, с помощью которого можно было открыть ворота. Когда кованые ворота распахнулись внутрь, она испытала пьянящее чувство облегчения. Вот она, безопасность. Новый дом. Новая жизнь.
      Роули расположился на пассажирском сиденье, делая вид, что окружающее его не интересует. Всю дорогу он вел себя отвратительно. Если он говорил, то для того лишь, чтобы напомнить ей, какой чудесный отец Трой, как ужасно она поступила, скрывая от него правду, и сколь несчастен он из-за того, что пришлось расстаться с Фергюссонами.
      Его настроение, разумеется, испортило впечатление от всей поездки. Однако она надеялась, что его душевное состояние существенно улучшится благодаря сюрпризу, который она, посоветовавшись с Фергюссонами и Хантером, приготовила для него. Она взглянула в зеркало заднего вида, но джипа Хантера не было видно. Правда, она и не ожидала увидеть его так скоро. Он выехал примерно через восемь часов после нее и, как оказалось, проводил ее из города, а потом вернулся. И все же она о нем думала, хотя и пыталась сделать вид, будто ей это безразлично.
      Она мало виделась с ним, но сознание того, что он где-то рядом, успокаивало. Трой заходил дважды, причем оба раза в такое время, когда Дженни не было дома. Может, он видел, как она уходит. Или заметил джип Хантера и понял, что ее охраняют. Как бы то ни было, он контактировал с Роули, укрепляя свою позицию в роли папочки и еще больше отдаляя Роули от нее. Теперь Трой знал, куда она ходит. Роули хотел, чтобы отец знал все. Она лишь молила Бога, чтобы он позволил им уехать из Хьюстона без каких-либо осложнений в последнюю минуту.
      Помимо присутствия в жизни Роули, Трой наконец раскрыл свои тайные планы, потребовав денег у отца Дженни. Аллена чуть не хватил апоплексический удар. Хотя Дженни убеждала его не платить, Аллен отказался ее слушать и дал ему значительную сумму наличными. Аллен совершил ошибку, сказав Роули, что его отец – вымогатель, после чего Роули не пожелал иметь ничего общего с дедом, которого и без того не очень жаловал. Дженни разозлилась на отца, но Аллен ничуть не раскаивался в содеянном. Это был его способ решать проблемы. И он не имел намерения меняться. У Аллена также было что сказать о Хантере.
      – Он погоревший коп. Сожалею, что нанял его. Это еще один из тех, кто ждет, чтобы какая-нибудь богатая женщина позаботилась о нем.
      – Ну уж это совсем неправда, – заявила Дженни. Пусть даже у нее были свои проблемы с Хантером, но назвать его любовником по расчету она не могла.
      – Ты позволила себе связаться с ним, а у него на уме только твой банковский счет.
      – Он охраняет меня от Троя. Вот и все, – отрезала она.
      – Не лги мне. Вас, черт возьми, связывает нечто гораздо большее. Он сам так сказал.
      – Он ошибся.
      – Я нанял его, чтобы защитить тебя, а теперь нам нужно нанимать кого-то еще, чтобы уберечь тебя от него. – Отец сокрушенно покачал головой. – Я сам позабочусь, чтобы ты была в безопасности в Санта-Фе.
      – Не тревожься. Со мной будет Хантер, – сказала она. – В качестве телохранителя. А если ты беспокоишься о драгоценных деньгах Холлоуэев, то перестань давать их Трою. Пока ты его подкармливаешь, он будет без конца приходить и скрестись под твоей дверью.
      Ее упрямое нежелание обсуждать далее вопрос о Хантере возмутило Аллена, но Дженни не стала слушать его напыщенные тирады. Она холодно обняла отца на прощание, а он обменялся рукопожатием с Роули, который держался весьма независимо. Она была рада, когда закончился обед, и они могли уехать из его претенциозной резиденции Ривер-Оукс. По дороге домой она посматривала вокруг, не покажется ли где-нибудь джип Хантера, но его не было. Уже находясь дома, она некоторое время спустя выглянула сквозь приоткрытые шторы в спальне и, к большому облегчению, увидела его машину, припаркованную неподалеку на улице.
      Она трогательно распрощалась со всеми в «Риккардо». Альберто, поняв, наконец, что его «доченьки» больше не будет с ним рядом, был безутешен. Он отпустил ее, добавив к последней зарплате такие премиальные, что у нее дух захватило. Она сразу же принялась планировать кое-какие дополнительные усовершенствования в «Джениве».
      Самым тяжелым было прощание с Фергюссонами. Брендон был просто потрясен, а близнецы, воспользовавшись тем, что на них не обращают внимания, подрались. Джэнис обняла ее, умоляя не давать себя в обиду, если вдруг на горизонте появится Трой.
      Вечером Джэнис зашла к ней, чтобы выпить по стаканчику вина и попрощаться окончательно. Она кое-что предложила Дженни в качестве сюрприза для Роули. Дженни не могла от этого отказаться, и две подружки выпили за крепкую дружбу и пообещали не терять друг друга из виду. Свернув на дорожку, ведущую к ее новому жилью, Дженни улыбалась, радуясь жизни. Она освободилась от Троя, хотя бы временно, и была независима от своего отца.
      Роули открыл один глаз и, делая вид, что ему все ужасно наскучило, спросил:
      – Это здесь?
      – Да.
      Она не собиралась потакать его детским капризам и, выскочив из машины, выгрузила первую коробку. Большая часть их пожитков должна была прибыть грузовиком в середине следующей недели, но самые ценные для нее вещи она привезла с собой: картины, сувениры, личные бумаги. Это кое о чем напомнило ей…
      – В следующий раз, когда позвонит Трой, напомни ему, чтобы он вернул твой паспорт.
      – Да знаю, знаю. Ты уже тысячу раз об этом говорила.
      Дженни воздержалась от резкого замечания. Она вытащила ключи и открыла дверь. Роули хотелось ссориться с ней из-за Троя, но она решила не обращать на него внимания в надежде, что он в конце концов поймет, что этим ничего не добьется.
      В квартире, которой давно не пользовались, пахло пылью. Дженни подошла к стеклянной двери, немного приоткрыла ее и раздвинула шторы. Мебели у них не было, поэтому сидеть можно было либо на перевернутой решетке газового камина, либо на полу. Дженни не забыла захватить с собой телефонный аппарат и, включив его, позвонила Глории в ресторан.
      – Хорошо, что ты приехала. Они тут снова красят, – узнав голос Дженни, сразу же пожаловалась Глория. – Приходи и посмотри сама.
      Глория не любила лишних разговоров.
      – Я иду в «Джениву», – сказала Дженни, закидывая на плечо ремешок сумки. – Не хочешь со мной?
      – Нет.
      Сын выглядел таким несчастным, что она подумала, уж не остаться ли ей. В школе уже возобновились занятия после весенних каникул, но у них впереди были еще суббота и воскресенье. «Интересно, чем будет заниматься Хантер, кроме моей охраны?» – подумалось ей. Она постаралась сразу же выбросить эту мысль из головы. Нельзя сейчас думать о нем в этом аспекте. Слишком все усложнилось. Может быть, потом, но только не сейчас.
      Ресторан «Дженива» был расположен в переулке, выходящем на Каньон-роуд. Когда-то здесь находилась художественная галерея, потом было кафе, затем владелец прикупил смежное помещение и добавил завтраки и обеды. После грязного развода ресторан продали, и помещение пустовало в течение почти года, пока конфликтующие стороны спорили по поводу аренды. Когда эти препятствия были наконец устранены, Дженни смогла подписать новый договор об аренде и приступить к перестройке и модернизации.
      Она не была здесь почти два месяца и, увидев, как все изменилось, замерла в изумлении. Ресторан и впрямь был почти готов. И сейчас, наблюдая за тем, как маляры покрывают стены вторым слоем краски темно-горчичного цвета, она уловила аппетитный аромат, смешанный с запахом краски.
      В кухне Глория стояла, не сводя глаз с маленького тщедушного человечка, который обжаривал на сковороде перец для соуса «Чиполте». Аборигены Санта-Фе обычно утверждали, что чили – это основа основ кулинарии, и Глория верила этому всем сердцем. Все блюда приправлялись той или иной разновидностью чили – от огненно-жгучего, словно ракетное топливо, до изысканного неострого. Соус «Чиполте» она приготавливала из обжаренного до коричневого цвета огненного «Джалапеньо». В процессе приготовления его жгучесть исчезала, а оставался привкус, который, по мнению Глории, просто райское блаженство. Это было и впрямь изумительно, и один только аромат этого блюда, пусть даже подпорченный запахом краски, вызывал у Дженни слюноотделение.
      – Должно быть, я проголодалась, – сказала она своей поварихе.
      Глория, сложив руки под впечатляющим бюстом и сжав губы, сердито смотрела на младшего повара, поблескивая карими глазами. Волосы ее были стянуты на затылке в тугой пучок. Возраст Глории невозможно было определить – можно дать и тридцать, и все пятьдесят. При своей внешности она смотрелась бы величественно на любой кухне. И если бы Дженни пришлось выбирать между ее негодованием и возмущением Альберто, она бы, несомненно, предпочла нажечь на свою голову гнев Альберто.
      – Мы отстаем, – сердито заявила Глория, причем Дженни не поняла, имеет она в виду строительство или приготовление блюд.
      Когда Глория отвернулась, повар одарил Дженни робкой улыбкой.
      – Он говорит только по-испански, – остановила ее Глория, когда Дженни хотела сказать ему что-то в ответ. – Но повар он не такой уж плохой.
      Это была высокая оценка.
      – Может быть, ты скажешь это ему? – посоветовала Дженни.
      – Он знает, что я думаю. – Она кивком указала на помещение обеденного зала, где малярные работы были завершены. – Я на них наорала. Они двигались медленнее улиток.
      – Ты проделала огромную работу, – сказала ей Дженни.
      Глория лично наблюдала за работами, пока Дженни завершала дела в Хьюстоне. Дженни предложила Глории купить долю во владении рестораном. Отец бы, наверное, онемел от удивления, услышав об этом, но Дженни знала, что успех «Дженивы» во многом зависит от Глории. Сейчас Глория обдумывала ее предложение.
      – Сможем ли мы открыться, скажем, на следующей неделе? – спросила Дженни.
      – На этой! – заявила Глория.
      – Хорошо, – улыбнулась Дженни, – на этой.
      – Стулья и столы готовы к доставке?
      Дженни кивнула. Для обеденных залов она заказала столы и стулья из натуральной сосны, а для вестибюля отреставрировала испанский письменный стол, приобретенный в крошечном магазинчике на Каньон-роуд, который торговал антикварной мебелью. С потолка свешивались жестяные фонарики с регуляторами света, а арки, разделяющие залы, были расписаны орнаментом из листьев растений, характерных для Нью-Мексико. Оставалось лишь добавить живые вьющиеся растения, и арки превратятся в увитые зеленью входы в обеденные залы.
      В дневное время сквозь стеклянные панели, расположенные на верху северной стены обеденного зала, проникал яркий свет. Если не считать городских зданий, отсюда открывался вид прямо на горную гряду Сангре-де-Кристо.
      Дженни не терпелось поскорее приступить к работе. Но сначала…
      – Мне надо еще распаковать вещи. Телефон я включила. Номер его уже дала тебе. – Глория что-то проворчала – Я загляну завтра. Когда ты будешь готова к открытию?
      – В среду рабочие придут последний раз. После этого можно открываться.
      – Мы устроим пробный запуск, – сказала Дженни. – Генеральную репетицию с официантами. Хочу заранее позаботиться о рекламе. Мы дадим объявления, но мне хочется указать дату открытия. Как насчет пятницы?
      Глория кивнула.
      – В эти выходные мне придется поработать. Надо до конца освоить приготовление еще двух-трех блюд, а у меня нет второй пары глаз на затылке!
      Вернувшись домой, Дженни вдруг вспомнила, что не привезла с собой лампы. В доме было темно. Только с кухни пробивался свет.
      – Роули! – крикнула она, чувствуя, как тревожно забилось сердце.
      – Да-а, – послышался откуда-то из холла недовольный голос Роули.
      В холле, слава Богу, был свет, так что ей не пришлось шарить по стене, на ощупь отыскивая дверь. Заглянув в его комнату, она увидела, что сын перенес телефонный аппарат с кухни и поставил к себе возле самого уха. Он лежал на спальном мешке, заложив руки за голову и уставясь в потолок.
      – Мы привезли маленький телевизор из твоей комнаты, – сказала она. – Можно его включить.
      – Не надо.
      – Ты хотел кому-нибудь позвонить?
      – Нет, – несколько задиристым тоном ответил он. – Почему ты спрашиваешь?
      – Потому что ты перенес телефон из кухни. Мне, видишь ли, он тоже может понадобиться, – объяснила она. Ей не хотелось, если вдруг позвонит Хантер, чувствовать на себе укоризненные взгляды Роули и терпеть его несносное поведение. – Могут позвонить Магда или Глория или еще кто-нибудь. Даже Фергюссоны.
      – Почему ты не приобретешь сотовый телефон? – спросил он.
      – Ты считаешь, что он мне нужен? – удивилась она.
      – У папы есть.
      – Ах вот оно что. – Дженни начала раздражаться. Его поведение вывело ее из себя. – Что ж, у твоего отца есть сотовый телефон, но куплен он на деньги твоего деда.
      – Как это понимать? – задиристо спросил он.
      Она тут же пожалела, что не сдержалась и вышла из себя.
      – Я хочу сказать, что ты ничего не знаешь о Трое.
      – Да-а? А кто в этом виноват?
      – Теперь я готова поговорить о нем.
      – Ты его ненавидишь, – сердито напомнил ей Роули. – Что ты можешь сказать? Только самое плохое! Когда он приедет сюда, я буду с ним.
      – Когда он приедет сюда? – переспросила она.
      – Он живет примерно в часе езды отсюда, – торжествующе заявил Роули. – В каком-то красивом городке, куда все ездят любоваться видами.
      – В Таосе? – упавшим голосом спросила она.
      – Вот-вот! – Роули обрадовался, что она знает это место. Значит, оно существует на самом деле. Он не был вполне уверен, что отец говорит ему правду. Нет, он не думал, что отец солгал ему, просто он проявлял осторожность во всем, что касалось мамы.
      Дженни взглянула на него с беспокойством. Ей стало плохо при одном воспоминании о том, как грубо впился в ее губы Трой, как он схватил ее. Она-то рассчитывала, что подачка Аллена на некоторое время будет удерживать его на почтительном расстоянии от нее.
      – Знаешь ли ты, Роули, чем твой отец зарабатывает себе на жизнь?
      – Знаю, – ответил он, сразу же насторожившись.
      – Чем же?
      – Инвестициями, – решительно заявил он.
      – Он живет на деньги, которые дал ему твой дед. Сомневаюсь, что у него есть какие-нибудь инвестиции. Именно поэтому он возник снова в нашей жизни.
      – Просто ты его ненавидишь! – почти выкрикнул Роули. – В этом все дело!
      – Роули…
      – Оставь мня в покое, – пробормотал он и, повернувшись на бок, уперся взглядом в стену. – Закрой дверь, – добавил он, почувствовав, что она продолжает стоять на месте.
      Радостное настроение было испорчено. Дженни ушла в свою комнату, раскрыла спальный мешок и легла, зарывшись лицом в подушку. Она почувствовала невероятную усталость. Свернувшись калачиком, она попыталась прогнать из головы все тревожные мысли, но долго не могла заснуть.
      Хантер добрался до Санта-Фе на рассвете. Чтобы уехать из Хьюстона, ему потребовалось больше времени, чем он предполагал. Весь день ему было как-то неспокойно, и только проводив Дженни из города, он более или менее убедил себя, что с ней все будет в полном порядке. Он мог бы выехать пораньше, но ему предстояло сделать кое-что по ее просьбе. Это было единственное, о чем она заговорила, нарушив установившееся между ними молчание.
      Хантер отправился прямиком в свой дом, стоявший в конце пыльной дороги, окаймленной зарослями древовидной полыни. Одинокая сосна, росшая возле дома, была привезена и посажена здесь много лет назад. Никакие попытки выполоть полынь не давали результата. В этой борьбе за существование было что-то вдохновляющее. Это лучше, чем получать все на серебряном подносе.
      Родной дом. Хантер со вздохом вылез из джипа. Вот поспит часика два и появится на пороге кабинета Ортеги. После того как он вернул Холлоуэю деньги, ему нужна была работа.
      «Ты еще вернешься… скорее, чем думаешь…» – Опомнились ему слова Ортеги.

* * *

      В доме не было еды. Приняв утром душ, Дженни натянула джинсы, надела пуловер с длинным рукавом и теплую куртку. Санта-Фе был расположен на высоте семи тысяч футов над уровнем моря, и воздух здесь был холодный, несмотря на то, что наступила календарная весна.
      Дверь в комнату Роули была все еще плотно закрыта. Она прошла мимо и, уже вынимая ключи из сумочки, услышала, как зазвонил телефон. Она быстро вернулась к двери Роули, который тихо произнес: «Алло».
      – Роули! – крикнула она через дверь.
      – Я взял трубку, – сказал он в ответ.
      Дженни отошла от двери. Может, это Брендон? Или какой-нибудь другой его приятель, которому Роули дал этот номер телефона?
      Неужели это Трой?
      Она невольно вздрогнула. У Троя был сотовый телефон. Возможно, его появление в ее отсутствие объяснялось тем, что он звонил Роули и узнавал, дома ли она, а потом приходил в квартиру, как только ее машина скрывалась за углом? А поскольку Хантер признался, что в течение последних нескольких дней вел наблюдение за ней, а не за Роули, то его просто могло не оказаться на месте, когда заходил Трой.
      Или Роули сам позвонил Трою? При этой мысли у нее сжалось сердце.
      – Это твой отец? Если это он, то я хочу поговорить с ним! – снова крикнула она.
      – Мне надо идти, – услышала она голос сына.
      – Роули!
      – Я разговариваю по телефону.
      – Это Трой? – Молчание.
      – Будь так любезен, – сказала она, поворачивая дверную ручку и открывая комнату. – Можешь сколько угодно злиться на меня, но веди себя, как положено человеку. Знай, что Трой – большой мастер играть в разные игры.
      Ты попался на его удочку, потому что ничего о нем не знаешь. Будь осторожен. – Она судорожно глотнула воздух. – Я люблю тебя. И умышленно никогда не причиню тебе боли.
      Он открыл было рот, чтобы возразить, но она покачала головой, не дав ему заговорить.
      – Я знаю, что не сказала тебе о нем. Я сама не была уверена, где он находится. Мне не хотелось знать. Он бил меня, Роули. Можешь это понять?
      – Мама… – пытаясь привстать, ошеломленно произнес он.
      – Не верь ему. Не позволяй причинить себе боль. Я не могу видеть его. Ты меня понимаешь? – дрожащим голосом, чуть не плача, спросила она.
      – Может быть… может, он не хотел, а так получилось? – произнес Роули, не в состоянии воспринимать ничего плохого об отце, неожиданно появившемся в его жизни. – Или тебе показалось? – с мольбой в голосе произнес он.
      Она взглянула на него. Он не мог понять этого. И не хотел. А она не знала, что делать. Поэтому она лишь вздохнула и сказала:
      – Я ухожу в магазин и скоро вернусь.
      – Мама…
      – Я слишком устала, чтобы продолжать этот разговор. – Она направилась к своему «вольво».
      Предательство Роули больно задело ее. Было очень, очень обидно. Но ему всего пятнадцать лет. Мальчишка. И больше всего на свете ему хотелось иметь отца, а она этого не учла, хотя могла бы и догадаться. Он, казалось, был намерен игнорировать правду, даже если она касалась того, что с ней сделал Трой. Она не думала, что можно было расстроиться еще сильнее, но горький опыт научил ее, что у боли эмоциональной существует множество уровней. Дети могут ранить, даже не думая об этом.
      Разве ей мало того, что Трой снова появился в ее жизни? Разве не достаточно она наказана за то, что скрывала от Роули правду?
      Купив продукты, она вернулась домой, а когда затянула в пакеты, подумала, что по ошибке взяла чужие покупки. Она не могла вспомнить, зачем брала то, что находилось внутри пакетов.
      – Мама? – окликнул ее Роули с другого конца холла. На нем была бейсбольная шапочка, которая затеняла его лицо. – Я перезвонил ему и сообщил то, что сказала ты.
      – Ты звонил Трою? – Дженни, чтобы удержаться на ногах, оперлась на конторку.
      – Он говорит, что это была ошибка. Что извинился перед тобой. Что вы спорили, и он толкнул тебя, или ты толкнула его… или что-то в этом роде… – Он стоял, засунув руки в карманы и втянув голову в плечи. – Примерно так было дело?
      Он взглянул на нее, желая и боясь получить ответ. Дженни не знала, что и сказать.
      – Он сожалеет до сих пор, – добавил Роули. – Он хочет, чтобы между вами снова наладились отношения.
      – Иногда нельзя повернуть назад, – попыталась Дженни уйти от прямого ответа. Роули идеализирует отца и едва ли способен воспринять правду о нем. Ей было известно, как ловко умеет Трой манипулировать людьми и сваливать свою вину на других. – В отношениях между нами слишком много проблем.
      – Ну, может быть, не сразу, со временем…
      – Никогда, Роули, – тихо проговорила она.
      Он хотел было сказать что-то еще, но тут раздался звонок в дверь, напугавший их обоих. Дженни подбежала к двери, чтобы посмотреть в глазок, и с облегчением и радостью увидела Хантера. Распахнув дверь, она чуть не бросилась в его объятия, но этому помешал Бенни, который, проскользнув между ними, принялся громко лаять.
      – Бенни! – закричал Роули, от неожиданности раскрыв рот. Опустившись на колени, он обнял шелковистую голову пса, а Бенни принялся облизывать его, тяжело дыша и радостно виляя хвостом. – Что он здесь делает?
      – Это сюрприз. – Дженни, улыбаясь, пожала плечами, наблюдая, как сын обнимает собаку. – Джэнис предложила, а Брендон согласился. Он решил, что тебе не помешает иметь рядом какого-нибудь друга.
      Прижавшись щекой к ошейнику Бенни, Роули не поднимал головы. Бенни пытался изловчиться и лизнуть его в лицо.
      Хантер смотрел на мальчика и собаку. В дороге Бенни поскуливал и явно беспокоился, но привезти его в Санта-Фе было единственной просьбой Дженни. И теперь, видя их вместе, Хантер был рад, что сыграл свою роль в их воссоединении.
      – Спасибо, – от всего сердца поблагодарила Дженни.
      – Возможно, я тоже заведу себе собаку, – сказал в ответ Хантер.
      Роули не мог смотреть Хантеру в глаза.
      – Спасибо, что привезли его, – через силу вымолвил он.
      – Не стоит благодарности.
      Роули настороженно взглянул на Хантера. Ему явно хотелось спросить, какова его роль в жизни Дженни, но утро было и без того перегружено всякими эмоциями, и он промолчал.
      Дженни хотелось рассказать Хантеру о своих неприятностях с сыном. Довериться ему как близкому другу. Но как только она увидела его стройные бедра, длинные ноги и широкие плечи, все прочие мысли вытеснило желание снова заняться с ним любовью. Поэтому она лишь предложила немного дрожащим голосом:
      – Хочешь позавтракать? Я только что купила продукты. – Роули взглянул на Хантера с некоторым испугом. Хантер смотрел на Дженни, и его мысли текли в том же направлении, что и ее. Он покачал головой:
      – Думаю, мне нужно найти работу.
      – В полиции Санта-Фе?
      – Возможно.
      Роули долго смотрел на него изучающим взглядом.
      – Вы полицейский?
      – Был. И наверное, стану снова, – с нарочитой медлительностью произнес он. – По крайней мере Ортега это предсказывает.
      – Ортега? – переспросила Дженни.
      – Сержант Ортега. Я решил завезти к вам Бенни по дороге к нему.
      Роули, сам того не желая, заинтересовался.
      – Вы сейчас едете туда? В полицейский участок? – Хантер задумчиво взглянул на него.
      – Не хочешь ли поехать со мной?
      Роули отступил на шаг. Он был весь как на ладони, и на сердце у Дженни потеплело. Ей хотелось расцеловать Хантера за то, что тот уловил напряженность момента и постарался ее снять.
      – Поезжай, – сказала она Роули. – Когда вернетесь, мы пообедаем. Все равно для завтрака уже поздно.
      – А как же Бенни?
      – Он может побыть здесь со мной, – сказала Дженни, заглянув в один из пакетов с продуктами. – Кажется, я умудрилась купить собачий корм. Мозг человека – загадочный орган.
      Роули недоуменно взглянул на мать, перевел взгляд на Бенни и, помедлив мгновение, выскочил за дверь. Хантер подмигнул Дженни и последовал за ее сыном.
      От этого горячего взгляда и связанных с ним воспоминаний ей пришлось опереться о конторку, чтобы удержаться на ногах.
      Если бы она знала, что такое настоящая страсть, когда была моложе, то, возможно, никогда не вышла бы замуж за Троя Рассела, не сделала бы этой ошибки…
      – И какой ошибки! – вслух сказала она, возвращаясь к прерванным делам.
 
      Было время, когда тридцать тысяч долларов казались кучей денег. А теперь это была пригоршня мелочи. Холлоуэй постарался дать деньги сотенными купюрами. Конверт был приятно толстеньким, и Трой сразу же отправился покупать себе машину. Его поторопили с оплатой, и он, выложив двадцать тысяч чистоганом, остановил свой выбор на подержанном зеленом «эксплорере», хотя это было далеко не то, что ему хотелось. Он-то видел себя за рулем белого «лексуса» с золотой отделкой. «Эксплорер» был неплохой машиной, но на левом крыле у него была вмятина и окрашенное черной краской колесо отличалось от всех остальных. И все же это было лучше, чем куча металлолома, которую он брал напрокат.
      Далее он приобрел сотовый телефон. Боже, как он ненавидел этих продавцов! Все как один непроходимые тупицы, хотя он позволил им уговорить себя купить модель, включавшую бесплатные междугородные звонки. Можно будет по крайней мере, не тратясь, держать Дженни под контролем.
      И теперь, проносясь по автостраде, пересекавшей Техас, он посмеивался. Старая добрая «десятка». Он хорошо ее знал. Следуя по «десятке», можно было пересечь весь материк. Она начиналась в Санта-Монике и бежала дальше. Чтобы попасть в Санта-Фе, ему придется повернуть к северу – в Нью-Мексико, но ему нравилось вести машину.
      – Эй, беби, – сказал он, поглаживая приборный щиток и снова заливаясь смехом. Он вроде бы даже ощутил эрекцию. После Даны прошло довольно много времени, и ему захотелось почувствовать женскую плоть. Прошлым вечером он приударил за одной девчонкой в баре. Да не в каком-нибудь деревенском салуне в стиле вестерн. Нет, в Хьюстоне это было местечко высшего разряда. Ему вдруг вспомнились женщины в мехах и мужчины в костюмах. Конечно, были там и неудачники в ковбойских рубахах с прорезными карманами, украшенными по краям вышитыми стрелками. Мужланы, считавшие себя ковбоями.
      Но каждый из присутствовавших там источал запах денег и успеха. Он было вознамерился дружески побеседовать с одной леди в белоснежном платье и норковом палантине, небрежно накинутом на плечи. В ней не чувствовалось ничего техасского. Это была чистой воды жительница восточного побережья, холодная, как это свойственно обитателям Северо-Востока. Он смотрел на украшавшие ее шею бриллианты, которые подмигивали в свете канделябров, и представлял себе, как он засунет свой пенис между ее губами, накрашенными помадой безобразного темного наимоднейшего оттенка, который казался почти пурпурным. Но как она соблазнительна! От нее даже пахло сексом.
      Однако она была не одна. Лишь только Трой включил свое обаяние, как подошел ее муж. Судя по габаритам, не иначе как футболист. Он взглянул на Троя сверху вниз из-под полей огромной и безобразной ковбойской шляпы.
      – Тебе что-нибудь нужно, приятель? – спросил он, отвратительно растягивая слова и улыбаясь так, словно прочел грязные мысли Троя. При этом он потел, как боров.
      Трой пожал плечами:
      – Вы счастливчик, сэр. – Мужик улыбнулся еще шире.
      – Да, я такой, – сказал он, обнимая за талию свою Снежную королеву. Судя по всему, ее это не слишком радовало. Наверное, вышла за него замуж из-за денег, подумал Трой. Ну что ж, он не вправе ее осуждать. Похоже, у этого мужика были вагоны денег. И все же он, наверное, запачкал своим потом ее великолепное платье.
      Они отошли от Троя, но мистер футболист забыл на высоком табурете свой пиджак. Трой небрежно подхватил его, отнес в туалет и проверил, нет ли денег в карманах. Он огорчился, не найдя ничего, кроме пары спичечных коробков да кредитных карточек. Он швырнул пиджак в писсуар. Он так и бросил бы его там, но вдруг вспомнил о Вэл и о том, как он расправился с пиджаком ее дружка, накинутым на ее плечи. Он представил себе, как это огромное чудовище с любовью надевает свой пиджак на гладкие белые плечи Снежной королевы. Трой мастурбировал, разбрызгивая семя на кашемировый пиджак.
      Мгновение спустя он ушел и всю дорогу до гостиницы смеялся. Больше ему не придется ютиться во всяких «блоховниках». Ему теперь подавай все самое лучшее – благодаря Аллену Холлоуэю, воплощению щедрости.
      Устроившись поудобнее на сиденье, Трой попытался унять сексуальное возбуждение. Но для этого теперь ему мало было манипуляций собственной правой рукой, а значит, нужно как можно скорее уехать из Хьюстона. У него оставалось несколько тысяч долларов и куча свободного времени.
      – Ну, Дженни, – тихо пропел он, – готовься… Я иду!

      Хантер уселся на стул возле своего письменного стола. Стул протестующе скрипнул, как только он откинулся на его твердую спинку. Мысль о том, что кто-то распоряжался его стулом как своим собственным, вызывала легкое раздражение. Полицейский участок был небольшим и находился неподалеку от главной конторы полицейского управления Санта-Фе. Штат сотрудников был невелик. Хантер пока еще не приступил к работе официально. Приехав два дня назад вместе с Роули в участок, он был твердо намерен дать официальное согласие, но мысль о Трое Расселе заставила его предпочесть остаться свободным агентом, по крайней мере до тех пор, пока сложившаяся ситуация так или иначе не разрешится. Ортега, зная, что Хантер сидит за своим старым столом, появился в дверях, чтобы полюбоваться на это зрелище. Казалось, что этот человек сердится, даже если он сохранял абсолютное спокойствие.
      – Ну и как? – спросил он.
      – Для чего здесь эти досье? – спросил Хантер, указывая на стопку папок в центре стола. – Ты их берег для меня?
      – Разумеется! А ты как думал? Ты рассчитывал, что я доверю твою работу кому-нибудь другому?
      Хантер раздраженно вздохнул. У него было такое чувство, будто он ступает на зыбучий песок. Разве не потому он бросил эту работу, что был сыт ею по горло?
      – Идет дождь, – как-то многозначительно сказал Ортега. – Скоро мы вновь увидим здесь твоего вонючего приятеля.
      Хантер чуть заметно улыбнулся. Оуби Логгерфилд наверняка заявится в участок и расположится на ступенях перед входом.
      – Чему ты улыбаешься? – спросил Ортега. – Лучше, черт возьми, отвези его в другой округ. Лишь бы с глаз моих долой.
      Улыбка Хантера расплылась во всю физиономию. Ортега неодобрительно фыркнул. Взяв верхнее досье, Хантер заглянул в него. Весьма подозрительные обстоятельства смерти. Жена утверждает, будто приняла мужа за грабителя и выстрелила в него шесть раз, убив со второго выстрела.
      – Я подумал, что ты мог бы поговорить с Энни Оукли. – Ортега кивком указал на папку, которую Хантер держал в руках.
      – А там что за папка? – спросил Хантер, глядя на пустой стол в другом углу комнаты.
      – Хочешь взглянуть? – спросил Ортега.
      Хантер внимательно посмотрел на него. Он знал, каким вспыльчивым мог быть сержант. И в большинстве случаев он имел для этого основания. Он хотел, чтобы Хантер занялся оставленными делами, даже не будучи пока официально принятым в штат. Он хотел возбудить аппетит Хантера к работе. Ортега взял папку с пустого стола и, злорадно усмехнувшись, перебросил ее Хантеру. Хантер понял, что здесь что-то не так, еще до того, как прочел о приземлении НЛО неподалеку от Санта-Фе и о том, как инопланетяне овладели мозгом человека, который сообщает об этом преступлении. Несет ли ответственность вышеупомянутый человек за поджог бензобака соседского пикапа и нечаянно нанесенное увечье дойной корове соседа, которая стояла поблизости? Заключение психиатра ожидается получить в ближайшее время.
      – Похоже, что полиция сделала свое дело, – заметил Хантер.
      – Поэтому папка и лежит на другом столе. Это гражданское дело. Прокурор федерального судебного округа им не интересуется. Пусть с ним разбираются страховые компании. – Он фыркнул, довольный тем, что ему удалось заинтриговать Хантера.
      Не обращая внимания на Ортегу, Хантер прочел подробную информацию о стрелявшей без разбора жене. Ее небольшое ранчо находилось к востоку от города, на берегу реки Санта-Фе, почти совсем пересохшее русло которой было продолжением Рио-Гранде. Когда река Санта-Фе стала мелеть не по дням, а по часам, люди принялись в массовом порядке переезжать в город. Для городских властей это было источником постоянной головной боли.
      Взяв с собой папку, он направился к двери. Ортега сердито взглянул на него из своего кабинета.
      – Если этот вонючий бродяга появится здесь, я тебе позвоню!
      – Но у него есть постоянное место жительства у подножия Сангре-де-Кристо.
      – Отлично. Вот и отвезешь его туда!
      Сев в джип, Хантер выехал за город, потом, сделав петлю, выбрался на Каньон-роуд. Он взял именно это дело, потому что мог заехать по пути в «Джениву». Он припарковался в квартале от ресторана. День клонился к вечеру, а посетители, пришедшие на ленч, не спешили покидать ресторан. Ресторан был открыт уже целую неделю, и его клиентура увеличивалась не по дням, а по часам. Хантер слышал, как люди на улице обменивались впечатлениями о заведении, и гордился тем, что до некоторой степени причастен к этому.
      Правда, если уж быть до конца честным, ему больше не оставалось места в жизни Дженни. Она была вся в работе, и он совсем не вписывался в ритм ее насыщенных дней. И все же он взял за правило заезжать в ресторан во второй половине дня, и от его внимания не ускользнуло, что глаза ее радостно вспыхивают, когда она видит его. Она обычно успевала переброситься с ним парой слов, пока он пил кофе у стойки бара.
      Иногда с ним сдержанно здоровался Роули, который после школы приходил помогать убирать со столов. Этим теперь и ограничивалось их общение, хотя даже это было лучше по сравнению с явной враждебностью, которую мальчик демонстрировал прежде. Хантер явно вырос в глазах Роули с того Дня, когда он взял его с собой в полицейский участок и Ортега спросил: «А это что за тощий мальчишка?», бросив на Роули подозрительный взгляд, как будто был уверен, что перед ним малолетний преступник. Очевидно, парнишке нравилась сама идея охраны правопорядка. И хотя Хантер не вызывал у него симпатии, он готов был мириться с его присутствием, чтобы иметь возможность время от времени бывать в полицейском участке. Ортега не проникся расположением к Роули, но, если на то пошло, сержант никого не баловал особой приязнью. И Роули воспринял это как должное.
      Пока Хантер на что-нибудь большее не мог и надеяться. И хотя он не знал, как теперь относится к нему Дженни, она явно рада тому, что Роули попал под мужское влияние, лишь бы оно не исходило от Троя Рассела.
      Войдя в ресторан, Хантер заметил Роули, который убирал посуду. Парнишка был похож на Рассела. После смерти Мишель Хантер не видел Троя, но он помнил все. Удивительно, что он умудрялся проникать в квартиру Дженни и видеться с Роули, не привлекая внимания ни Дженни, ни его. Дженни считала, что Роули сообщал по телефону отцу о том, что ее нет дома. Хантер подозревал, что так оно и есть, и ему было очень тревожно оттого, что Роули находится в полном подчинении у отца.
      Кто знает, что на уме у Троя? Скорее всего, ничего хорошего.
      – Привет, – сказал Роули, тащивший поднос с посудой с одного из столов на кухню.
      – Я еду по одному делу.
      – Можно мне с вами? – быстро спросил он. Хантер с сожалением покачал головой.
      – Женщина, которую мне надо допросить, всадила в своего мужа шесть пуль, когда он влезал в дом через окно. Правда, она сказала, что сделала это по ошибке.
      Роули вытаращил глаза.
      – Она его убила? Хантер кивнул:
      – Да. Но окружной прокурор считает, что для обвинения в умышленном убийстве нет достаточных улик. Поэтому Ортега хочет, чтобы я допросил ее и высказал свое мнение по этому поводу. В порядке любезности, – с иронией добавил он.
      – Она опасна?
      – Трудно сказать, пока я ее не увидел.
      Из подсобного помещения вышла Дженни, на ходу перелистывая какие-то документы. Она взглянула на них и улыбнулась так, что у Хантера перехватило дыхание.
      Роули хмуро сдвинул брови и, сразу же прекратив короткий разговор с Хантером, схватил поднос и направился к следующему столу.
      – Все в порядке, – сказала она ему.
      – Прекрасно.
      – Хочешь чашечку кофе?
      – Нет, спасибо.
      Они напоминали незнакомцев, которые не знают, с чего начать, чтобы подружиться. Что за нелепость, подумал Хантер. Ему не надо было долго копаться в своих чувствах, чтобы понять, что ему нужно гораздо большее, чем дружба.
      – Мне пришлось произвести переоценку кое-каких своих взглядов, – сказал он.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Ты самая трудолюбивая наследница из всех, кого я знал.
      – Спасибо, обычно ты не балуешь меня комплиментами. – Она приподняла бровь.
      Ему нравилось, когда она такая. Радостная, спокойная и поглощенная проблемами своего ресторана. Ему было противно думать, что Трой Рассел ждет подходящего момента, чтобы все это испортить.
      Хантер мог бы еще долго любоваться ею, однако, махнув на прощание рукой, направился к выходу.
      – Подожди!
      Он медленно повернулся. Она смотрела на него, прижимая к груди документы.
      – Я сегодня впервые после открытия ухожу с работы пораньше. И я подумала… не захочешь ли ты зайти вечером?
      – Все зависит от того, зачем, – медленно произнес он.
      – Как насчет ужина? Придут Магда и Фил. – Он был разочарован, но скрыл свои чувства.
      – Ты целый день работаешь в ресторане, а потом готовишь ужин для гостей?
      – Шутишь? Я принесу еду домой. А Магда приготовит напитки.
      – Я попытаюсь, – сказал он и заметил разочарование на е лице. – у меня еще есть кое-какие дела. Связанные с работой, – добавил он.
      – Ладно. Как хочешь.
      – Я могу немного опоздать.
      – Мы подождем, – обрадовалась она.
      Дженни, нагруженная пакетами с едой, с трудом вставила ключ в замочную скважину и, поворачивая дверную ручку, чуть не уронила один из пакетов. Торопливо войдя внутрь, она со вздохом облегчения положила пакеты на стол. Следовавший за ней Роули принес еще два пакета. Еды было слишком много, но Глорию чуть удар не хватил, когда она узнала, что Дженни намерена взять домой только несколько блюд. Она готовила их сама лично и потребовала, чтобы Дженни и ее друзья отведали каждого из приготовленных шедевров.
      – Она чокнутая, – сказал о Глории Роули по дороге из ресторана.
      – Она гений.
      – Это одно и то же.
      И теперь, когда Дженни вынула из пакетов белые контейнеры, наполненные таким количеством аппетитной еды, что можно накормить небольшую армию, она вынуждена была признать, что Роули, пожалуй, прав.
      – Мы заставим Магду и Фила взять часть всего этого с собой.
      – Нам этого не съесть до следующей недели! – заявил Роули, который, раскрыв одну из коробок, смотрел, облизываясь, на дымящиеся «тамтале», завернутые в кукурузные листья.
      – Даже и не помышляй!
      – Мы не в силах съесть все это. Я мог бы по крайней мере начать.
      – Я еще и Хантера пригласила. Он опоздает и, я думаю, тоже не сможет много съесть, но пусть хоть попробует, – небрежно сообщила она.
      Ничего не ответив, Роули достал следующий контейнер и поставил его рядом с двумя другими.
      – Надо подумать, как сохранить все это, чтобы не остыло, – продолжала Дженни. – Магда и Фил должны быть здесь через пятнадцать минут, а если за рулем будет Магда, то через пять. – Когда Роули опустошил следующий пакет и хотел выйти из комнаты, Дженни громко сказала: – Тебе, я вижу, интересно ходить с ним в полицейский участок.
      – Мне нравится сержант Ортега, – резко поправил ее Роули.
      – Ладно, – согласилась она. – Но что тебе не по душе в Хантере, кроме того, что он мой друг?
      Роули, снова ничего не ответив, ушел к себе в комнату. Дженни собрала пустые пакеты и попыталась не обращать на это внимания. За последнее время между ней и Хантером практически ничего не было, а Роули тем не менее продолжал выкидывать номера. Почему бы это?
      Когда зазвонил телефон, она схватила трубку, но опоздала. Роули уже подошел к другому аппарату.
      – Алло! – произнес он с нетерпением, появившимся с тех пор, как в их жизни снова материализовался Трой.
      – Роули? – услышала она голос Аллена Холлоуэя.
      – А-а. Мама, – позвал Роули и положил трубку.
      – Дженни?
      – Привет, – сказала она.
      – Я был в твоем ресторане.
      – В «Джениве»? – удивилась она.
      – Я приехал, чтобы повидаться с тобой. – Он начал терять терпение. – Я прилетел в Альбукерке, потом ехал во взятой напрокат машине. Мне нужно поговорить с тобой.
      Неслыханное дело. В Хьюстоне, где они жили не так уж Далеко друг от друга, ее отец очень редко бывал у нее. А теперь он прилетел самолетом до Альбукерке, а потом преодолел шестьдесят миль на машине до Санта-Фе. Она шумно втянула в себя воздух. Магде, Филу, а потом еще Хантеру его компания ничего хорошего не сулила. Он был способен за тридцать минут или и того меньше сделать чужими друг другу самых близких друзей.
      – Я сегодня занята, – сказала она ему.
      – Что? Ведь ты не работаешь.
      – Я пригласила гостей на ужин.
      Казалось бы, он был ошеломлен, потом спросил:
      – Неужели ты все еще продолжаешь встречаться с Калгари?
      – Нет, – резко ответила она. Он вывел ее из себя.
      – В таком случае кого ты пригласила на ужин?
      – Магду и Фила Монтгомери.
      – А как насчет Калгари?
      – Что ты имеешь в виду?
      – Ты с ним виделась? Он тебя охраняет?
      – Мне показалось, что минуту назад ты расстроился при мысли, что я с ним встречаюсь.
      – Он перегорел, Дженни. Насколько я понимаю, он хороший офицер и надежный телохранитель, но после смерти сестры он малость свихнулся.
      – Его сестра умерла насильственной смертью?
      – Да! – заявил Аллен. – И нам известно, кто в этом виноват, не так ли?
      – К чему ты клонишь? Уж не винишь ли ты в этом Хантера? – Она была скорее раздражена, чем рассержена.
      – Нет, – процедил он сквозь зубы. – Я виню в этом Троя Рассела. В этом мы с Калгари полностью согласны друг с другом. Независимо от того, есть улики или нет, это он столкнул ее с крыши. Послушай, у Хантера это стало навязчивой идеей. Именно поэтому я хотел, чтобы он охранял тебя. Я счел, что он самый подходящий человек для выполнения этой работы, и мы оба хотим одного и того же. Я не рассчитывал, что ты в него влюбишься, – с отвращением добавил он. – Я не хочу подпускать Троя близко к тебе и Роули, но и не желаю, чтобы ты снова очертя голову выскочила замуж! Ну ладно. Я нахожусь у твоих ворот. Открой их.
      Дженни, как во сне, положила трубку и нажала кнопку, приводящую в действие механизм, открывающий ворота. Она уселась на стул в гостиной и некоторое время сидела в темноте, глядя сквозь окно на небо, усыпанное звездами, и серебристую луну, свет которой падал на ковер. Трой убил сестру Хантера?
      Когда Аллен постучал в дверь, она все еще сидела 244 не двигаясь. Роули вышел из своей комнаты посмотреть, кто приехал. Открыв дверь деду, он как-то странно посмотрел на Дженни.
      – Тебе не помешает научиться вежливо разговаривать по телефону, – сердито сказал внуку Аллен. – Не забывай, кто оплачивает ваши счета, – добавил он в неудачной попытке пошутить.
      – Мам? – окликнул ее Роули.
      Аллен, нахмурив лоб, смотрел, как она поднимается на ноги.
      Трой убил Мишель Калгари? Почему Хантер никогда не говорил ей об этом?
      Ей даже удалось улыбнуться, а в голове была одна мысль: как бы протянуть до конца вечера.
      Когда Хантер выслушал эту историю, у него создалось впечатление, что Ортега отправил его с таким поручением для того лишь, чтобы посмеяться над ним. Женщину, о которой шла речь, звали Бэмби де ла Круа. Это был ее сценический псевдоним: она работала стриптизершей, хотя и не хотела признаваться в этом. Она оказалась такой же выцветшей и потрепанной, как фланелевая рубаха, которую он надевал на ранчо. Она готова была поклясться на Библии, что говорит чистую правду, и повторила, что не знала, что в окно лез ее муж. Когда он спросил ее, почему она сделала так много выстрелов, она объяснила, что, поскольку он не прекращал двигаться, она продолжала стрелять.
      – Ему следовало войти во входную дверь, – сказала она, утирая слезы носовым платочком. – Он знал, что у меня есть пистолет и что я боялась.
      – Однако вы заперли входную дверь, – напомнил ей Хантер.
      – Но у него должен был быть ключ, – испуганно возразила она. – А я боялась того парня из клуба, который меня преследовал. Вы знаете, как это страшно? Нет, конечно. Он настоящий псих. Я не раздариваю свою благосклонность направо и налево, – надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, – а он все пытался прикоснуться ко мне.
      Физиономия Бэмби пылала гневом. А Хантер задумался о преследователях и одержимости.
      – Я не набрала 911, потому что у меня нет телефона, – добавила она, предвидя его вопрос. – Я уже говорила это и полицейским, и своему адвокату. Я не меняю своих показаний, потому что это чистая правда.
      Троя Рассела невозможно было обвинить в преследовании… и все же. Деньги, которые дал ему Аллен Холлоуэй, не были получены с помощью шантажа. Для обвинения во взломе квартиры тоже не было оснований, хотя и он, и Дженни ни на минуту не поверили, что он явился туда с визитом как раз в момент взлома и был озабочен безопасностью Дженни. Может, обвинить его в воровстве? Ведь Трой украл паспорт Роули.
      – Это был несчастный случай, инспектор, – сказала Бэмби, возвращая Хантера к реальности. – Я любила своего мужа. Все это знали.
      Хантер кивнул. Соседи дали показания о том, что раза два наблюдали любовные игры супругов в садике перед домом.
      – Мне его не хватает, – добавила она. – Когда человека, которого вы любите, нет в живых, все уже не то, не так ли? У вас есть близкий человек, инспектор?
      Его близким человеком была Дженни. Но она ему не принадлежала.
      – Человек, который преследовал вас, появлялся с тех пор на вашем горизонте?
      Она покачала головой.
      – Думаю, он понял, что я умею обращаться с пистолетом. Знаете, у меня до сих пор есть заряженный пистолет под рукой. На всякий случай. – Губы ее дрогнули в улыбке, она взяла пачку сигарет и предложила Хантеру. Он отказался, и она закурила. – Теперь, когда нет моего Бобби, – печально произнесла она, – что мне остается делать?
      Хантер уехал, не удовлетворенный результатом беседы. Или она говорила правду, или была очень хорошей актрисой. После того как он встретился с ней лично, он склонен был считать, что она не лжет.
      Его мысли обратились к Трою Расселу – человеку, который мог стать таким маниакальным преследователем: «О чем ты думаешь, Рассел? Чего добиваешься? Ведь я прищучу тебя, пусть даже это будет последним, что я сделаю в своей жизни. Держись подальше от Дженни, мерзавец!»
      Когда он въезжал в город, дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Он совершил ошибку, позвонив с платного телефона, как будто уже работал в полиции. И окончательно убедился в своей ошибке, когда попросил к телефону Ортегу. Он и слова не успел сказать о Бэмби, как услышал вопль Ортеги, от которого у него чуть не лопнули барабанные перепонки:
      – Убери отсюда этого вонючего пьяницу! Нет у меня для него сухих камер!
      Судя по всему, в Санта-Фе появился Оуби.
      Следовало бы сказать Ортеге, что это не его работа. И еще много чего можно было бы ему наговорить. Но он подумал, что Оуби нужно, пожалуй, отвезти домой и купить ему кусок непромокаемого брезента и приличной еды.
      – Сначала мне нужно заехать кое-куда, – заявил он, понимая, что от ужина у Дженни все-таки придется отказаться.
      Выскочив из машины под дождь, он взбежал по лестнице к дверям Дженни, преодолевая по две ступеньки сразу. Он позвонил и, нахохлившись в своем кожаном пиджаке, застыл в ожидании. Дверь открыл Роули, физиономия которого отражала самые противоречивые чувства.
      Не сказав ни слова, он пропустил его внутрь. Бенни тихонько тявкнул и завилял хвостом, а Хантер потрепал его по боку, что доставило псу большое удовольствие.
      Потом он увидел Дженни, которая с очень серьезным выражением лица стояла посреди гостиной. Она смотрела куда-то влево. Взглянув туда, он увидел мужскую ногу в брючине с хорошо заглаженной складкой.
      Он так поспешно вошел в гостиную, что чуть не наступил на Бенни. Видимо, выражение его лица ошеломило Аллена Холлоуэя. Он подался назад и как будто вжался в спинку кресла.
      – Прошу прощения, – сказал Хантер. Он подумал, что это Трой. Адреналин бушевал в его крови, заставляя сердце бешено колотиться.
      – Я не одобряю того, что ты встречаешься с моей дочерью, – проворчал Холлоуэй, пытаясь прийти в себя от неожиданности. Он бросил многозначительный взгляд на Роули. – Сынок, нам с мистером Калгари надо поговорить один на один. Ты должен понять.
      – Значит, мне надо убраться в свою комнату? – непочтительно бросил Роули.
      – У тебя все нормально? – с тревогой в голосе спросил, обращаясь к Дженни, Хантер.
      Она ничего не ответила, а Аллен пробурчал:
      – Пусть это больше тебя не беспокоит!
      – Не хочешь ли что-нибудь выпить? – предложила она.
      – Я не могу остаться. – Хантер лихорадочно соображал, что мог сказать ей Аллен. Перед его приездом здесь явно что-то произошло. – Мне нужно поехать в полицейский участок и выполнить одно поручение.
      – Снова работаешь в полиции? – поинтересовался Аллен.
      – Еще не решил окончательно.
      – Что за поручение? – спросил Роули, бросив на Аллена возмущенный взгляд, которого тот даже не заметил.
      – Так, некоторая передислокация. – Роули уставился в пол и не двигался с места. Помедлив мгновение, Хантер спросил: – Не хочешь помочь мне?
      – А можно? – Роули бросил взгляд на мать.
      – Конечно, – сказала Дженни каким-то неестественным тоном.
      – Ты уверена, что с тобой все в порядке? – спросил, встревожившись окончательно, Хантер. – Что, черт возьми, здесь произошло?
      – Значит, бренди ты не хочешь? – ответила она вопросом на вопрос.
      Он медленно покачал головой. Он был уверен, что между ней и Алленом состоялся какой-то разговор, который касался Троя. Он хотел потребовать, чтобы ему сказали, в чем дело, но его ждал Роули.
      – Мы вернемся часа через два, – сказал он. – Извините, что не смог остаться на ужин.
      Дженни кивнула.
      – Заберите собаку, – предложил Аллен таким тоном, что это звучало как приказ.
      Бенни и не подумал ждать разрешения Аллена. Протиснувшись к двери между Роули и Хантером, он бросился в темноту, под дождь.
 
      Ночной клуб был расположен неподалеку от Сериллос-роуд в юго-западной части Санта-Фе. Заведение было, конечно, не высшего класса, но здесь по крайней мере не вращали почти голыми задницами прямо перед физиономией клиента. Трою никогда не нравились эти жалкие притоны. Ему подавай что-нибудь классом повыше. Но он не хотел идти в какое-нибудь претенциозное заведение в самом центре города. Слишком уж там многолюдно. И благопристойно.
      Он снял на ночь номер в отеле «Ла Фонда», построенном в стиле юго-западных штатов, в котором щедро использовались керамика и саманный кирпич. Отель стоял на самом краю центральной площади. Его модернизировали и соответственно взвинтили цены, но Трою там нравилось. Отель «Ла Фонда» пользовался хорошей репутацией. Там останавливались всякие знаменитости.
      Трой ожидал, что быстро найдет там то, что нужно, но в этот вечер было множество туристов, и бары заполняли либо семьи, либо парочки в свитерах и широких брюках цвета хаки. А ему нужна была женщина в облегающем фигуру платье. И пусть даже у нее не было ни гроша в кармане, его это не беспокоило. Потому что его ждала Дженни.
      Он ушел из «Ла Фонды» и направился в другой район города.
      Клуб на Сериллос-роуд назывался «Марти». Очевидно, Марти была женщиной, потому что логотипом клуба были написанные синим неоном женские глаза с длинными-предлинными ресницами. Трой уселся на высокий табурет у стойки бара. Ночь, проведенная с Даной, осталась в далеком прошлом, и он изголодался по сексу. По правде говоря, сейчас он, кроме этого, ни о чем не мог думать, что удивило его самого. У него были здоровые сексуальные потребности, а доступных женщин было вокруг полным-полно, так почему он так нервничает? Раньше с ним такого не бывало, и он даже встревожился. На самом-то деле ему хотелось просто впиться зубами в мягкое белое женское горло.
      Может быть, ему не ждать Дженни, а просто приехать к ней и взять ее? Роули дал ему всю необходимую информацию. Но вся территория вокруг этого чертова дома была обнесена по периметру забором, а ворота заперты. Это его страшно злило. Уж не его ли она боится?
      Он ей покажет! И ей, и этому жирному коту, ее папаше. И другому мужику тоже. Тому, который, по признанию Роули, ошивается вокруг нее. Но Роули, упомянув о каком-то мужике, вдруг отказался рассказывать о нем. Он защищал этого сукина сына, и это тоже безумно злило Троя. Никто не должен путаться с Дженни. Дженни принадлежит, и всегда принадлежала только ему.
      Трой заказал шотландское виски со льдом. Бармен приготовил напиток и передвинул к нему стакан вдоль стойки бара. Кроме нескольких плоскогрудых проституток, женщин в баре не было. Он переоценил это место. Здесь толку не будет.
      Выпив виски, он швырнул на стойку деньги. Он хотел, было недоплатить по счету, но бармен не спускал с него глаз. Когда он уже покидал заведение, вошла, наконец, девчонка, у которой есть на что посмотреть. Она была с подружкой. Увидев его, она улыбнулась белозубой улыбкой. Обаяние. На нее подействовало его обаяние.
      – Леди, могу я угостить вас чем-нибудь? – Обе девицы улыбнулись. К сожалению, двух ему было слишком много. Пришлось действовать по принципу «разделяй и властвуй».
 
      Оуби лежал, свернувшись калачиком, перед входом в полицейский участок. Сквозь потрепанную шляпу дождевая вода стекала на промокшее пончо с ярким орнаментом племени навахо, который едва просматривался под слоем жирной грязи. Бросив взгляд на Оуби, Роули примолк.
      – Почему ты не войдешь внутрь? – спросил Хантер.
      – Сержант меня выгнал, – пожаловался Оуби. Он искоса взглянул на Роули и улыбнулся щербатым ртом, в котором на месте каждого второго зуба зияла черная дыра. Роули смотрел на него словно завороженный. – Ты можешь называть меня Оуби, – сказал он, доставая из-под пончо и протягивая мальчику грязную, как и все остальное, руку.
      Роули, не медля ни секунды, обменялся с ним рукопожатием.
      – Придется мне отвезти тебя домой, Оуби, – сказал Хантер. – Но по дороге мы заедем в магазин, чтобы кое-что купить.
      Оуби по-птичьи склонил набок голову.
      – Я мог бы поспать внутри, – предложил он. – Чтобы не доставлять вам беспокойства.
      – Не думаю, что его величество позволит. – Оуби фыркнул.
      – А что вы хотите купить?
      – Что-нибудь сухое.
      – Тогда это мне очень подойдет. – Он стал с трудом подниматься на ноги, и Хантер предложил ему руку. Слои старой грязи и телесного жира намокли под дождем, превратившись в нечто невероятно вонючее и липкое. Помогая Оуби подняться на ноги, Хантер с трудом сдержал кашель.
      Роули взобрался на заднее сиденье, любезно предоставив переднее пассажирское место Оуби. Бенни, остававшийся в машине, начал скулить. Хантер, взглянув на него, подивился тому, что Бенни, пес, который мог вываляться в чем угодно, так остро реагирует на вонь, исходящую от Оуби.
      – Мне надо поговорить кое о чем со своим боссом, – сказал он. – Вы меня подождете? – Эти слова были адресованы в основном Роули, потому что именно он вынужден был находиться в замкнутом помещении вместе с Оуби.
      – Нет проблем, – ответил Роули, но все-таки опустил стекло рядом со своим местом.
      Ортега ждал его, меряя шагами свой кабинет, как будто Хантер был возвратившимся блудным сыном, а не человеком, который пока еще не решил, поступать на эту работу или нет.
      – Ты его видел? – спросил он, кивком указывая в направлении входной двери.
      – Он сидит в джипе. Я отвезу его домой.
      – Домой? – Ортега фыркнул, но по поводу Оуби больше ничего не добавил. Вместо этого он начал задавать вопросы о Бэмби. Что думает о ней Хантер? Не поймал ли он ее на лжи? Действительно ли она сожалеет о случившемся или радуется, что, совершив убийство, вышла сухой из воды?
      У Хантера не было вразумительных ответов на его вопросы, о чем он так и сказал, огорчив Ортегу еще сильнее.
      – Скажи мне что-нибудь такое, что я хочу услышать! – потребовал Ортега.
      Хантер, не обращая на это внимания, спросил:
      – Что сталось с тем мужиком, который ее преследовал?
      – С кем? – автоматически переспросил Ортега, потом, скорчив гримасу, махнул рукой. – И ты поверил этому вранью?
      – Она говорит, что боится этого человека.
      – Леди, которая всадила шесть пуль в собственного мужа? Полно, не смеши меня! – Ортега посмотрел на него чуть ли не с жалостью, как будто Хантер был последним простофилей. – Она работает стриптизершей, а после вертит бедрами в другом месте, если ты понимаешь, о чем я говорю. Так что любой тип, который пристает к ней, на самом деле платный клиент.
      – Возможно, мужик вошел во вкус, и ему хочется большего.
      – Хочешь узнать мое мнение? Она застрелила своего мужа, чтобы без помех продолжать вертеть бедрами.
      – Она сказала, что подумала, будто он взломщик, и убила его случайно.
      – И ты ей поверил? – Хантер пожал плечами:
      – Против нее нет доказательств. Вы уже знали об этом, так зачем было отправлять меня к ней?
      – Потому что я хочу найти какие-нибудь доказательства! Мне нужно что-нибудь конкретное! – сердито заорал Ортега. – Я подумал, что ты сможешь справиться с этой задачей.
      Это был весьма сомнительный комплимент. Никто не сумел раздобыть для Ортеги такую информацию. И он рассчитывал, что это сделает Хантер.
      – Так вы хотите, чтобы я сфабриковал доказательства? – Он рассчитывал, что его слова разозлят Ортегу, и ему это удалось.
      – Убирайся отсюда ко всем чертям! – прорычал тот.
      – Каким образом можно защитить кого-нибудь от преследователя?
      Ортега фыркнул.
      – Не спускать с них глаз и надеяться, что тип, могущий совершить преступление, будет посажен в тюрьму за какое-нибудь другое противоправное деяние, прежде чем будет слишком поздно.
      Прямо скажем, не слишком эффективная защита.
      – Как по-вашему, преследователи когда-нибудь излечиваются?
      – Ни-ког-да, – категорически заявил Ортега, и хотя Хантер научился прислушиваться не ко всему, что говорил его самоуверенный босс, в данном случае он был полностью согласен с ним. Сержант пристально посмотрел на него. – Тебя что-то тревожит?
      Хантер не был уверен, стоит ли рассказать о случае с Дженни.
      – Одна леди, которой домогается бывший муж.
      – Домогается?
      – Я хочу сказать, что он появился на сцене и стал приставать к ней после пятнадцатилетнего отсутствия.
      – Святые угодники, Калгари! Уж не о дочери ли Холлоуэя ты говоришь? Как это я не сообразил, когда отсылал тебе пакет федеральной экспресс-почтой? – Он погрозил пальцем перед носом Хантера. – Я знаю твою историю. Лучше оставь этого сукина сына Троя в покое.
      – Этот сукин сын убил мою сестру. – Ортега сложил на груди руки.
      – К сожалению, этому нет доказательств.
      – Что-нибудь еще? – спросил Хантер, начиная терять самообладание.
      – Нет. Только увези отсюда своего вонючего приятеля. – Он махнул рукой в направлении входной двери. – Черт возьми, если дождь будет продолжаться, то он вполне может к рассвету вернуться сюда.
      – Я на некоторое время угомоню Оуби.
      – На это не рассчитывай, – мрачно предсказал сержант. Хантер знал, что Ортега критикует его ради его же блага, но его высказывания все равно задевали. Однако, как только он сел в джип, от всех этих мыслей пришлось отключиться, потому что вонь, стоявшая в машине, требовала полного внимания, не оставляя места ни для чего другого. Стараясь не вдыхать глубоко воздух, Хантер отъехал от полицейского участка и на выезде из города остановился у магазина, специализировавшегося на продаже туристского снаряжения. Он умудрился проскользнуть в торговый зал, когда его уже закрывали. Приобретя то, что нужно, он притащил покупки к джипу и швырнул их на заднее сиденье. Счастливый Оуби всю дорогу без умолку благодарил его за спальный мешок, фонарь и кусок непромокаемого брезента.
      – Вы настоящий принц среди людей, – твердил Оуби, пока Хантер и Роули помогали ему обустроиться.
      Полтора часа спустя, когда Оуби был устроен, его протекающая палатка прикрыта новым брезентом и мягкий свет фонаря проникал сквозь многочисленные дыры, словно пальцы, указывающие путь во всех направлениях в темной ночи, Хантер, Роули и Бенни отправились в обратный путь под ритмичное похлопывание «дворников», очищающих ветровое стекло.
      – Почему вы о нем заботитесь? – с любопытством спросил Роули.
      – Иногда людям нужно, чтобы их кто-нибудь опекал.
      – Сержант Ортега его не любит.
      – Сержант Ортега не любит никого, – заявил Хантер. Роули кивнул. В этот момент он выглядел старше своих пятнадцати лет.
      – Вы пытаетесь позаботиться и о моей маме?
      Вопрос был, прямо скажем, взрывоопасный. Не уверенный, что дружелюбное отношение Роули сохранится, если он узнает правду, Хантер сказал:
      – Мне нравится твоя мама. Не о многих людях я мог бы сказать то же самое.
      – Совсем как Ортега? – усмехнулся Роули.
      – Силы небесные, надеюсь, что нет!
      Роули рассмеялся, но, спохватившись, сразу же замолчал. Хантер видел его насквозь. Отношения с Хантером означали для него предательство по отношению к отцу. Он видел все в черных и белых тонах, а промежуточных оттенков для него не существовало.
      Они подъехали к воротам, и Роули нажал кнопки кода. Скользящие дверцы ворот раскрылись. Хантер проехал внутрь и остановился перед жилищем Дженни. Вместо одной машины перед домом теперь стояли три. Прибыла чета Монтгомери. И не уехал Аллен Холлоуэй.
      Промокшие Хантер, Роули и Бенни вошли в гостиную. Бенни, которого Роули не успел схватить за ошейник, бросился к Магде и положил грязную, мокрую лапу ей на колени.
      – О Господи! – воскликнула она скорее удивленно, чем сердито.
      – Уберите отсюда этого пса! – взревел Аллен, лицо которого приобрело неприятный багровый оттенок.
      – Извини, Магда, – сказала Дженни, вскакивая на ноги. – Пойдем на кухню, и позволь мне помочь тебе… Как не стыдно, Бенни, – сердито попеняла собаке Дженни, но настоящей угрозы в ее голосе не чувствовалось, поэтому пес лишь взглянул на нее и повилял хвостом.
      Хантер с облегчением заметил, что она ведет себя более спокойно.
      Магда внимательно осмотрела грязное пятно.
      – Ничего страшного. – Она направилась следом за Дженни на кухню. Проходя мимо Хантера, она подмигнула.
      Фил обменялся с ним рукопожатием, а Роули потащил пса подальше от гостей.
      – Мы немного погуляем, – сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, и они с Бенни снова вышли под дождь. Дженни, нахмурив брови, посмотрела им вслед.
      – Итак, я слышал, что вы живете в Санта-Фе, – сказал Фил. – Мир тесен, не так ли?
      – Да. – Дженни или Аллен, несомненно, сообщили им все подробности. Хантер огляделся вокруг, пораженный обилием закусок на столе. Ужин давно закончился, но на столе стояли многочисленные искусно приготовленные, источающие пикантный аромат блюда юго-западной кухни. Если бы он был хоть чуточку голоден, то почувствовал бы себя на седьмом небе. Но ему не хотелось есть, его одолевали мысли, и все они крутились вокруг Дженни.
      Сердитый взгляд, который бросил в его сторону Холлоуэй, очевидно, плохо отразился на кровяном давлении пожилого человека.
      – Ну и какую же роль ты исполняешь, Калгари? – спросил он.
      – Аллен. – устало упрекнула его Дженни.
      Магда воспользовалась моментом, чтобы снять возникшее напряжение.
      – Ну, слава Богу! – сказала она Хантеру, протягивая ему руки, чтобы обнять. Хантер подчинился, и Магда, указав глазами в сторону Аллена, шепнула: – Вы вовремя появились. Без вас что за вечеринка!
      Фил, тоже со стаканом бренди в руке, сидел, откинувшись на спинку кресла. На нем был берет, который он лихо сдвинул на одно ухо. Хотя он старался придать себе бравый вид, выражение его лица было несколько напряженным.
      – Магда приготовила всем «Маргариту», но я предпочел бренди. – Он поднял свой стакан, как бы приглашая его присоединиться.
      – Извини. Может быть, теперь ты хочешь что-нибудь выпить? – спросила Дженни, откидывая назад упавшие налицо пряди волос. Ее рассеянность встревожила его еще сильнее.
      – Какая радость, что вы тоже из Санта-Фе, – сказала Магда. – Вам следовало сообщить нам об этом!
      Он согласился, не спуская глаз с Дженни.
      Подавая ему стакан с бренди, она тихо проговорила:
      – Отец беспокоится по поводу Троя. – Она постаралась избежать соприкосновения их пальцев, когда передавала стакан. – Не хочешь ли чего-нибудь съесть?
      – Нет, благодарю. У меня нет аппетита.
      – И у тебя тоже? – воскликнула она, и Хантер уловил в ее голосе истеричные нотки.
      Что, черт возьми, здесь произошло?
      – Мы ждали вас, дорогой мой, – многозначительно заявила Магда. – Не хотели уходить, пока вы не вернетесь.
      Фил торопливо поднялся, поняв намек Магды. Он снял с головы берет и уставился на него, как будто не мог понять, каким образом эта вещь здесь оказалась. Потом произнес:
      – Хорошо, что вы здесь.
      Аллен потягивал бренди и просто ждал.
      Хантер ощутил напряжение, словно в предвкушении какой-то схватки, и, заставив себя расслабиться, сказал:
      – Нам пришлось отвезти домой одного моего приятеля.
      – Вы работаете над каким-нибудь уголовным делом? – спросил, неожиданно заинтересовавшись, Фил. Судя по всему, он был просто рад смене темы разговора.
      – Не совсем так, – сказал Хантер. Он не собирался рассказывать о Бэмби де ла Круа и уж совсем не хотел говорить о преследующих жертву мерзавцах, о преступлениях и чувстве страха. Но все ждали от него каких-то объяснений, поэтому он добавил: – Мне нужно было поговорить кое о чем с моим прежним начальником.
      – Звучит зловеще.
      Окинув взглядом выжидательно обращенные к нему лица, Хантер понял, что гостям хочется, чтобы он как-то разрядил напряжение, возникшее в гостиной перед его появлением, поэтому он объяснил:
      – Есть тут один бродяга, который появляется всякий раз, когда идет дождь, и располагается на ступенях лестницы перед входом в полицейский участок. На сегодняшний день этим, пожалуй, и ограничивается волна преступности. Мы с Роули отвезли его домой.
      – Мне было бы спокойнее, если бы Роули вернулся, – сказала вдруг Дженни.
      – С ним собака, – успокоил ее Аллен. – С ним ничего не случится.
      – Просто мне не нравится, что он бродит где-то за воротами.
      – Я поищу его. – Хантер направился к двери. Выйдя на площадку, он сразу же заметил мальчика с собакой, проходивших под уличным фонарем на углу. Завеса дождя мешала разглядеть промокшую насквозь парочку.
      Хантер отступил в глубь площадки, опасаясь каким-нибудь неверным шагом разрушить шаткое доверие, возникшее к нему у Роули. Открывая дверь, он чуть не столкнулся с Филом и Магдой.
      Магда, схватив его за руку, снова вытолкнула наружу.
      – Отец перепугал ее до смерти, – торопливо прошептала она. – Он сказал, что Трой убил вашу сестру! Это правда, Хантер?
      – Вы действительно работали на Аллена? – несколько разочарованно спросил Фил.
      – Он пытался обеспечить безопасность Дженни! – Магда возмущенно взглянула на мужа и снова повернулась к Хантеру. – Мы все понимаем и целиком и полностью поддерживаем вас. Только не оставляйте ее, ладно? Позаботьтесь о Дженни. Она всегда говорила, что Трой мерзавец, но, когда я узнала такое, меня буквально бросило в дрожь!
      – Значит, Аллен попросил вас охранять его дочь? – повторил Фил.
      Прежде чем Хантер успел ответить, Магда снова остановила его.
      – Мы любим ее. И я рада, что свалилась тогда в Пуэрто-Валларте вам на колени и что благодаря этому вы с ней встретили друг друга.
      – А вот и Роули идет, – сказал Фил.
      Склонив голову, чтобы дождь не хлестал в лицо, к ним приближался Роули, рядом с которым, как положено преданному другу, шествовал Бенни.
      Магда крепко стиснула руку Хантера.
      – Я рада, что вы полицейский… ну, бывший полицейский. Ей нужно, чтобы в ее жизни был человек, защищающий ее интересы. Но только не ее отец, потому что Аллен Холлоуэй лишь манипулирует всеми.
      – Я уверен, что Хантеру ясна вся ситуация, Магда.
      – Он считает, что вам нужны только деньги. А ведь Дженни не желает иметь ничего общего с его деньгами.
      – Магда…
      – Привет, Роули, – окликнула мальчика Магда. Она схватила бы его в объятия, если бы Роули, предчувствуя угрозу материнской ласки с ее стороны, не остановился на почтительном расстоянии от нее, держа Бенни за ошейник. – Не беспокойся, что пес испачкал мне платье. Я его отчищу. Там осталось много еды, – добавила она, показывая объемистый пакет. – Такой вкусной, что я не смогла устоять.
      Роули промолчал. Магда еще раз обняла Хантера, и они с Филом, наклонив головы, помчались к своему «мерседесу». Роули проводил их взглядом, потом посмотрел на Хантера, который открыл дверь и ждал, когда он войдет внутрь. Роули чуть помедлил, потом прошел мимо него, а с ним и промокший Бенни, которого Хантеру не удалось задержать. Аллен заорал:
      – Уберите отсюда собаку! – Потом раздался голос Дженни:
      – Прошу тебя, Роули, подотри его грязные следы. И сними обувь.
      Роули в кои-то веки подчинился без возражений и поволок Бенни в ванную комнату, чтобы вымыть ему лапы и вытереть шерсть.
      Дженни с отсутствующим видом уселась на кушетку.
      Теперь Хантер знал, что она думает о смерти Мишель. Он понимал, почему она так рассеянна и у нее отсутствующий вид.
      Сможет ли она простить его за то, что он снова утаил от нее правду?

      Она сидела не двигаясь в потемневшей гостиной. Аллен наконец уехал, предварительно прогнав Роули в его комнату и отругав Хантера за все, начиная с того, что Трой Рассел охотится на его дочь, которая совсем обезумела, и кончая тем, что он утаил от нее правду о смерти своей сестры. Именно Аллен сообщил, что Мишель столкнули с крыши. И рассказал, как Хантер преследовал Троя. Он предупредил дочь, чтобы она была осторожнее и не доверялась кому попало.
      Дженни уже ничего не слышала. Она ушла в собственный мир, куда не было доступа никому. И теперь Хантер стоял у окна и думал, как помочь ей. И зачем только Аллену потребовалось сообщать ей о Мишель? Хантер не имел намерения держать ее в неведении относительно смерти сестры, но он хотел рассказать об этом Дженни так, как он считает нужным, и тогда, когда найдет необходимым. Он понимал, что она испугана.
      – Я не знал, как сказать тебе об этом, – признался он, стоя у окна и глядя в черное небо. Дождь прекратился, но небо все еще грозно хмурилось. Он радовался этой необычной погоде, надеясь, что после дождя уровень воды в реке Санта-Фе хоть немного поднимется.
      Сложив пальцы корзиночкой, она спросила:
      – Ты уверен, что он убил ее?
      Ей хотелось, чтобы он сказал «нет». Чтобы он дал ей какую-то надежду.
      – Да, – ответил он, – хотя я и не могу доказать это.
      – Трой – хулиган, и на днях он напугал меняло смерти, – сказала она дрогнувшим голосом. – Но едва ли он смог бы убить кого-нибудь. По крайней мере умышленно.
      Дженни смотрела сквозь окно куда-то вдаль. Она хваталась за соломинку, и понимала это.
      – Что он тебе сделал?
      – Что? – рассеянно переспросила Дженни.
      – Когда он приходил сюда на днях, он что-то тебе сделал? Что?
      – Он поцеловал меня… – Она содрогнулась от отвращения. – Он так сильно впился губами в мои губы, что стало больно, а потом он… прикоснулся… он схватил меня там… – Прерывисто вздохнув, она прошептала сквозь стиснутые зубы: – За промежность.
      У Хантера взыграла кровь. Его охватила ярость. Несмотря на все, что он знал о Трое Расселе, ему еще казалось, что этот тип не набросится на Дженни.
      – Все произошло очень быстро, – сказала Дженни. – Он боялся, что его может застукать Роули. Мне кажется, он просто хотел дать мне понять, что может сломить меня.
      Хантер ничего не ответил, ведь все, что он скажет, могло быть расценено как желание отомстить Трою. К тому же ему не хотелось наводить страх на уже напуганную Дженни.
      – Это не могло быть несчастным случаем. – Утверждая это как факт, Дженни все-таки надеялась, что он станет его опровергать.
      – Моя сестра не сбросилась бы с крыши здания. Не такой уж она была отчаянной, насколько мне известно, хотя всего она мне, конечно, не рассказывала. Правда, я знаю, что он ее бил. У нее были синяки, хотя она солгала об их происхождении. Я не мог этого понять, – отрывисто сказал он. – И не могу до сих пор.
      – Зато могу я, – скривив губы, промолвила Дженни. Хантер ошеломленно замер.
      – Ей было неловко. – Она взглянула на него с другого конца потемневшей комнаты. – Стыдно, что она сделала такой ужасный выбор. Что все, кроме нее, оказались правы в отношении Троя.
      – Я сделал бы что угодно, лишь бы помочь ей. Ведь она была беременна, Дженни.
      – Я тоже, – вздрогнув, сказала она.
      – Но ты позволила отцу помочь тебе.
      – Он откупился от Троя! – с горечью ответила она. – А твоя сестра, наверное, побоялась, что ты его убьешь.
      Это была абсолютная правда. Ему хотелось придушить этого типа своими руками. Только умение Троя переложить вину на него и обвинить его в запугивании удержало Хантера от попытки осуществить это.
      – Мне просто не хотелось верить, хотя я знала, что это правда.
      Он пересек комнату и взял ее за руки. Руки были холодны как лед. Массируя их подушечками больших пальцев, он заверил ее:
      – Я не оставлю тебя одну.
      – Я боюсь за Роули.
      Он кивнул и, присев рядом с ней на краешек кушетки, привлек к себе ее дрожащее тело. Ему хотелось сказать, что он любит ее. Слова эти, казалось, готовы были сорваться с его языка, но он так и не произнес их. Вместо этого он повторил:
      – Я не оставлю тебя. Никогда.
      Он привлек ее еще ближе, она обняла его. Они так и заснули, измученные, в объятиях друг друга, как любовники.
      Роули проснулся в полной темноте. Бенни, почувствовав, что он пошевелился, немедленно поднял голову. Рассеянно потрепав пса по голове, он подумал о Хантере Калгари и снова разозлился.
      Он взбил кулаком подушку, превратив ее в шар, опять лег и стал смотреть на слабо белеющий во тьме потолок. Мгновение спустя он пошарил рукой возле кровати, взял футбольный мяч и, снова улегшись, принялся подбрасывать и ловить его.
      Этот мужик ему почти нравился. Почти. Он привез ему Бенни из Хьюстона и время от времени позволял Роули ездить вместе с ним в полицейский участок. Он даже мирился со всеми грубостями, которые высказывал в его адрес сержант Ортега, что казалось смешным, потому что было сразу заметно, как злило это Ортегу. Но при всем том сержанту он тоже нравился.
      И потом эта история с Оуби Логгерфилдом. Ух ты! От старикана несло, как от гниющей мусорной кучи, но Хантер держался вежливо и спокойно. Роули понравилась шутка насчет его величества. Да, чувство собственного достоинства у Хантера было. И он относился к Оуби с уважением, а не снисходительно.
      Роули чуть не уронил мяч на пол, но все же удержал в руках и прислушался. Он не хотел разбудить мать. Она работала не покладая рук, но давно уже не выглядела такой счастливой. Правда, она была вне себя, когда появился отец, но женщины иногда словно теряют разум. Брендон уверял, что нужно просто не обращать внимания на их нелепые поступки.
      Однако он не мог отрицать, что его матери нравилось, когда рядом с ней Хантер Калгари. Он поежился при мысли, что они встречаются. Он понимал, что этот мужик пытается сблизиться с его матерью. Возможно, пока это ему не вполне удалось, но он, похоже, не оставлял этой мысли. К тому же он живет в Санта-Фе!
      Роули был уверен, что тут существует какая-то тайна. Хорошо бы прямо сейчас позвонить отцу. Правда, время было позднее. Взрослые могут прийти в ярость, если им позвонить после девяти часов вечера. А что думает его мать? Он перестал ее понимать.
      Иногда она радовалась присутствию Хантера, но нередко казалась встревоженной. Как, например, сегодня. Что-то произошло, и утешало лишь то, что Хантер был озадачен всеобщим настроением не меньше, чем Роули. Но он все-таки надеялся, что Хантер исчезнет с горизонта. У него теперь был отец, и его раздражало, что кто-то другой может занять его место. Просто выводило из равновесия.
      Роули осторожно положил мяч возле Бенни. Пес спал, забавно вздыхая во сне. Роули улыбнулся.
      Интересно, ушел Хантер? Или он все еще здесь?
      Улыбка сразу же сползла с его физиономии. Роули встревожено соскользнул с кровати и натянул поверх боксерских трусов джинсы, не желая, чтобы кто-нибудь застал его полуодетым. Пройдя на цыпочках в гостиную, он остановился как копанный. У него потемнело в глазах. Они лежали на кушетке вместе!
      У него перехватило дыхание. Правда, он с облегчением заметил, что они оба были полностью одеты. Даже обуты. Он поспешно отступил в глубь коридора.
      Он бросился в свою комнату, но не стал раздеваться. И даже не лег снова на кровать. Остановившись посреди комнаты, он стал соображать, что делать дальше. Надо рассказать об этом мужике отцу. Его нужно предупредить!
      Схватив телефонную трубку, он набрал номер сотового телефона Троя, который знал наизусть. Пусть даже отец накричит на него за поздний звонок – ему все равно. После четырех звонков включился автоответчик.
      – Привет, папа, – сказал Роули приглушенным голосом, поглядывая на дверь. – Мама встречается с этим парнем. Помнишь, я тебе о нем рассказывал? Он сейчас здесь, а я не хочу, чтобы он оставался у нас. Тебе надо сразу же приехать сюда. Я… – У него сломался голос, в котором появились высокие нотки. – Где ты находишься? Ты говорил, что приедешь. Папа! Прошу тебя! Приезжай как можно скорее!
      Трой тихо сидел в зеленом «эксплорере» и смотрел, как постепенно светлеет небо на востоке. Перед ним маячила обнесенная забором из кованого железа крепость, в которой скрывалась Дженни, и настроение у него было самое отвратительное. Если бы он захотел, то мог бы перелезть через забор, но въехать в ворота можно было только в том случае, если их откроют изнутри. Он стукнул ладонью по рулю, потом еще и еще, скрипнув зубами от охватившего его гнева.
      Он понимал, что поступает неразумно, но уже не мог остановиться. Дождавшись, когда она выйдет из дома, он последует за ней, если с ней будет Роули, а если парнишка останется дома, то позвонит ему.
      Трой взглянул на свой сотовый телефон. Он отключил его из соображений экономии. Холлоуэй дал ему такую ничтожную сумму, что теперь приходилось крохоборничать. Он попытался воспользоваться одной из кредитных карточек Патриции и узнал, что доступ заблокирован.
      Он с горечью взглянул на забор из кованого железа с острыми зубцами по верхнему краю. Вечно его пытаются куда-то не пустить, но ничего у них не выйдет. Он слопает их живьем.
      Прошлая ночь оставила неприятные воспоминания. Он скорчил гримасу и досадливо крякнул. Ведь знал же он, что с двумя женщинами жди неприятностей, но оттого, что произошло, он пришел в смятение.
      Они жаждали познакомиться поближе. Хедер и Джессика. Подружки. Он купил им по стаканчику и сделал вид, что ему пора уходить. Они умоляли его остаться и, хотя сам он потягивал свой напиток понемногу, успели опрокинуть по нескольку порций их излюбленного мартини, которое в последнее время приобрело большую популярность, здорово захмелели и окончательно сорвались с тормозов.
      Он пытался сообразить, каким образом разъединить их. Хедер ему понравилась больше, чем Джессика. Его будоражили ее круглые сиськи и зад, а Джессика была более худой, спортивного телосложения и хохотала, как гиена. Они уговорили его отправиться к ним, в домишко на северной окраине города. Хедер вела свою машину и показывала дорогу, а Трой следовал за ними. Он чувствовал этот сумасшедший ритм в голове, ощущал потребность отбивать его, барабаня пальцами и притопывая ногой. Ему хотелось оттрахать Хедер так, как того заслуживала эта сучка.
      Но агрессивная Джессика была рядом. Она беспрерывно хохотала, отпускала шуточки и хватала его за руку, как будто они были старыми приятелями. Ему хотелось ударить эту тупицу по физиономии. Он весь напрягся… Тут-то все и произошло.
      Они снова наполнили стаканы: водка, чуть-чуть содовой и маленькие кубики льда. Трой держал в руке стакан, но даже не пригубил его. Все окружающее как бы отодвинулось на задний план, и он видел лишь подпрыгивающие ягодицы Хедер. Он протянул руку и стиснул их. Она игриво шлепнула его по Руке, а Джессика тем временем, видно, решила его доконать. Подойдя сзади, она впилась огромным безобразным ртом ему в шею и, постанывая, принялась целовать, а пальцы ее ласкали его сквозь брюки. Однако член его, вялый и слабый, не отозвался. Даже когда Хедер подошла спереди и ее язык проскользнул между его губ, Трой не смог возбудиться. Он чувствовал себя в ловушке, в замкнутом пространстве.
      Они старались вовсю, но Трой вырвался из их рук. Он сжал горло Джессики, пока ее глаза от удивления едва не вылезли из орбит. После этого он захотел ее, но для этого она должна была опуститься на колени. Он попытался поставить ее на колени, но она стала сопротивляться и завизжала. Потом взвизгнула Хедер, и у Троя чуть не лопнула голова от полоснувших по ушам пронзительных звуков. А когда он уходил, они хохотали! До упаду. Воспоминание о перенесенном унижении жгло его как огонь. И это пламя не погасло до сих пор.
      Проведя рукой по волосам, он понял, что выглядит как черт знает что. Он уже не был прежним Троем Расселом. Он что-то растерял. Пока он еще не осознал, что именно, но понимал, что утрата эта существенная.
      Он просидел еще час, размышляя, не попробовать ли позвонить Патриции и навести мосты. Можно было вернуться в Лос-Анджелес, прикинуться хорошим, и она будет готова начать все сначала. Правда, она далеко не так привлекательна… и отнюдь не богата. Если ему и впрямь хочется сыграть роль паиньки-мальчика, то нужно вернуться к Фредерике. Уж она-то примет его назад с распростертыми объятиями, если сейчас не в депрессии.
      Но он не мог представить себя их любовником. Ни одной из них. Впервые в жизни Трой утратил доверие к своему члену. Прошлая ночь сильно поколебала его уверенность в себе. Женщины обожали, когда унижали мужское достоинство. Они давились от смеха и показывали на него пальцами.
      Приходилось учить их уважению. Вбивать в них страх Божий.
      Он всегда знал это, но сейчас вдруг ощутил как прозрение. Он должен заставить их ежиться от ужаса, плакать и смотреть на него испуганными глазами.
      При одной мысли об этом его настигла до боли сильная эрекция.

* * *

      Дженни проснулась. Ей было жарко и неудобно. У нее затекла рука, на которой она лежала, придавленная к кушетке телом Хантера.
      Она тряхнула головой, чтобы проснуться окончательно, и от ее резкого движения он пошевелился. Пока она оценивала ситуацию, он сказал сонно:
      – Я снял с тебя туфли.
      Она взглянула на свои ноги в чулках и пошевелила пальцами.
      – Спасибо.
      – Как ты себя чувствуешь?
      – Помятой. – Услышав это, он повернулся на бок и посмотрел на нее. – Мне нужно почистить зубы, – шепнула она, стараясь не разжимать губ.
      Он усмехнулся, и от этой улыбки она чуть было не плюнула на все и не осталась на месте. Однако она заставила себя одним плавным движением высвободиться из его объятий и отправиться в ванную. При виде своих всклокоченных волос и измятого свитера она застонала. Пригладив щеткой волосы и почистив зубы, она поспешила в свою комнату, где переоделась в черный свитер и подходящие джинсы.
      Когда она вернулась в гостиную, его там не было. Она заглянула на кухню и увидела Хантера, который возился с кофеваркой. Это выглядело так по-домашнему, что у нее перехватило дыхание. «Я хочу этого, очень хочу», – подумала она.
      – Позволь-ка мне это сделать, – сказала она и продолжила приготовление кофе, а он уселся на один из высоких табуретов, которые она привезла из Хьюстона, и облокотился о кухонную стойку.
      Он молчал, и она, занервничав, взглянула на него.
      – Что? – спросила она.
      – Ты в порядке?
      – Ты имеешь в виду, после того как я почти сломалась вчера вечером? – переспросила она, наблюдая, как струя кофе начинает наполнять стеклянный кофейник. – С тех пор как я переехала в Санта-Фе, я жила в каком-то нереальном мире, как будто все мои проблемы остались позади и не последуют за мной сюда, но потом появился мой отец и сказал… – Она беспомощно всплеснула руками. – Ведь Трой способен сделать что угодно, – призналась она, посмотрев ему прямо в глаза.
      – Я тоже так думаю.
      – Лучше бы ты рассказал мне обо всем.
      – Предполагалось, что я буду охранять тебя, а не встречаться с тобой. Я не планировал что-либо сообщать тебе.
      – А потом, – настойчиво продолжала Дженни, – после того как мы… были вместе, тебе следовало рассказать мне.
      – Ну и что изменилось бы?
      – Я наорала бы на тебя за то, что работаешь на моего отца, и выбросила бы из своей жизни. – Она страдальчески посмотрела на него, и у Хантера сжалось сердце. – Как мне поступить? Я не могу выносить того, что Трой встречается с Роули. И он ведь на этом не остановится! Я уверена, хотя и стараюсь не думать о будущем. Он станет преследовать нас, пока отец платит ему деньги.
      Причина не только в деньгах. Хантер это знал, а возможно, это понимала и Дженни, но вслух он ничего не произнес. Трой манипулировал Роули, чтобы мучить Дженни. И в конечном счете пострадать должны будут они оба.
      Она налила им по чашке кофе. Ему была невыносима мысль о том, каким образом Трой намерен причинить боль Дженни.
      – Ортега хочет, чтобы я вернулся на работу, но я пока воздержусь.
      – Я заплачу, чтобы ты остался со мной, – быстро проговорила она.
      – В любом случае я останусь с тобой. А как насчет Роули? Как он к этому отнесется?
      – Он не поймет, – устало призналась она. – Но мне сейчас, пожалуй, до этого нет дела.
      – Рассел в конце концов раскроет свои карты. Когда это случится, я хочу быть рядом. Поэтому я и присосусь к тебе, как пиявка.
      Глядя не ему в глаза, а куда-то в сторону, она призналась:
      – Я на это надеюсь.
      – Собирайся, мы поедем ко мне на ранчо. Мне тоже надо почистить зубы, и если ты не имеешь намерения попотчевать меня еще какими-то шедеврами юго-западной кухни, то и позавтракать. На сей раз, готовить буду я.
      Она обрадовалась его предложению.
      – В ресторане я должна быть только после полудня.
      – Глория смогла бы управиться без всяких помощников, даже если бы ей завязали глаза, скрутили веревками руки и посадили в инвалидную коляску.
      Дженни рассмеялась:
      – Да уж, она особа энергичная.
      Хантер наслаждался звуками ее счастливого смеха.
      – Я ее боюсь.
      – Вот как? – Она поднесла к губам чашку, не в силах сдержать улыбку.
      – Я говорю серьезно. Именно поэтому я остался на ночь с тобой. Я боялся, что она мне приснится. – Он притворно содрогнулся. – Мне нужна защита.
      – Поедем к тебе на ранчо, – сказала она так многозначительно, что Хантер просто не мог пропустить это мимо ушей. Он взглянул через ее плечо в сторону комнаты Роули.
      Дженни подошла к его двери и постучала костяшками пальцев. Не получив ответа, она повернула ручку.
      – Роули?
      – Ну? – угрюмо отозвался сын.
      – Я уезжаю с Хантером. Ненадолго. Хочешь поехать с нами?
      – Куда вы едете? – спросил он.
      – Прокатиться. И посмотреть его ранчо.
      – Не хочу мешать, – помолчав, ответил он.
      – Ты не помешаешь, – заверила его она, не обращая внимания на воинственный тон.
      – Я останусь здесь. Надо сделать домашнее задание на завтра.
      – Ладно. – Дженни осторожно закрыла за собой дверь.
      – Надолго вы уезжаете? – крикнул Роули из-за закрытой двери.
      – Часа на два.
      Дженни вернулась на кухню и молча приподняла брови.
      – Давай удирать. – Хантер схватил свой кожаный пиджак и выглянул наружу. Дождь прошел. Скоро воздух в Санта-Фе станет свежим, прохладным и сухим, как обычно в пустыне.
      Дженни набросила на себя ветровку, и они вышли из дома. Она чуть-чуть подушилась и пахла божественно.
      – Я рада, что он захотел остаться, – призналась она.
      – А я – еще больше.
      И они побежали к джипу, держась за руки, перепрыгивая через просыхающие лужицы и смеясь.
      Черный джип выехал из ворот и повернул в сторону города. Трой был настолько поглощен своими проблемами, что обратил на него внимание только тогда, когда увидел сквозь стекло профиль Дженни.
      «С кем это она?» – подумал он, почувствовав мощный выброс адреналина. Он сразу же рассвирепел. Роули говорил ему, что вокруг нее увивается какой-то мужик, и хотя Трою это было не безразлично, он не считал его серьезным соперником.
      Теперь Трой несколько поутратил самоуверенность. Он буквально обезумел от ярости. Черт бы побрал эту сучку! Она делает это, чтобы посмеяться над ним!
      Грубо выругавшись, он включил зажигание, но мгновение спустя снова заглушил мотор. Если Дженни уехала со своим любовником, то Роули остался дома. Включив сотовый телефон, он заметил, что для него оставлено послание. Скрипнув зубами, он нажал кнопку и услышал мальчишеский голос Роули, который сообщил ему, что его мать встречается с этим мужиком.
      Трой содрогнулся. Нельзя было терять времени. Он перезвонил Роули, и мальчик ответил с первого звонка:
      – Алло?
      – Привет, Роули, – сказал он самым непринужденным тоном, хотя самому хотелось заорать.
      Он едва не потерял контроль над собой.
      – Папа! – с облегчением воскликнул Роули. – Ты получил мое послание?
      – Только что. Я подумал, не прийти ли мне к вам, чтобы самому разобраться с этим парнем?
      – Ничего не выйдет. Они только что уехали вместе. – Трой сжал кулак.
      – Вот как?
      – Я ничего не могу о нем сказать. Просто хочу, чтобы он убрался отсюда. Зачем он появляется здесь?
      – Эй, я нахожусь неподалеку. Какой код, чтобы открыть ворота? Я зайду к тебе, и мы что-нибудь придумаем вместе.
      – Здорово! – Роули отбарабанил цифры кода, и Трой запомнил их.
      – Увидимся через несколько минут, – сказал он, срываясь с места.
      Сначала он хотел погнаться за Дженни, но отказался от этой мысли. Если надо, Трой умел занять выжидательную позицию.
      Он разжал кулак и уставился на свои пальцы. Ах, как хотелось бы ему задушить кого-нибудь. С синими глазами и притворной улыбкой. Холодного и прекрасного. Богатого… который станет еще богаче, как только отдаст концы старый хрыч.
      Последняя мысль несколько охладила его жажду убийства.
 
      Ранчо Хантера приютилось в небольшой долине между пологими холмами неподалеку от Санта-Фе. Дженни вышла из джипа, и Хантер открыл калитку в заборе, обеспечивающем защиту от койотов. Они прошли к дому по дорожке, окаймленной с обеих сторон камешками. Хантер отпер замок и отворил дверь, пропуская ее внутрь. Небольшое помещение напоминало скорее охотничий домик с очень скромной обстановкой. Мебель была сделана из сучковатой сосны. Возле каменного камина, достигавшего потолка, лежала вязанка Дров. В одном конце комнаты виднелись две двери и край кухонной стойки. Ничего лишнего, и так чисто и уютно, что Дженни, не удержавшись, охнула от удовольствия.
      Он несколько смущенно пожал плечами.
      – Я здесь почти все оставил как было, только забор починил. Скота у меня нет. Я купил дом с мебелью у одной девицы, которая вышла замуж и переехала в Феникс.
      – Здесь и впрямь чудесно, – искренне похвалила она его жилье.
      – Можно разжечь камин, – сказал он.
      – А я могла бы приготовить завтрак, если у тебя есть продукты.
      – Я уже говорил, что сам позабочусь об этом, – возразил он.
      – Полно, не упрямься. Позволь и мне чем-нибудь заняться.
      Хантер приподнял бровь.
      – Желаю удачи. В морозилке хлеб. Есть овсяная крупа и замороженный бекон. Молока нет. Все, что могло испортиться, пропало, пока меня не было дома.
      – Может быть, хочешь еще кофе?
      – Есть только растворимый.
      – Я не возражаю.
      – Забудь об этом, – сказал он, передумав. – Я отвезу тебя позавтракать.
      – Через некоторое время, – сказала она, испытывая неожиданную радость.
      Пока Хантер разжигал огонь, Дженни осмотрела кухню. Было интересно и немного страшно заглядывать в жизнь Хантера. Он явно не слишком заботился о своих удобствах в Санта-Фе. Его жилье как будто ждало того, кто им займется.
      Вскипятив в кастрюле воду, она приготовила растворимый кофе и, подавая чашку Хантеру, вдохнула его аромат.
      – Это едва ли придется по вкусу человеку, привыкшему к эспрессо, – заметил он, отхлебнув из чашки.
      – Мне нравится, – сказала Дженни.
      Она уселась на кушетку перед огнем.
      – Я хочу принять душ, – сказал он и исчез, не дожидаясь ее ответа. Она услышала шум воды и усилием воли заставила себя не думать о том, что он стоит под душем голый… и влажный.
      Через пятнадцать минут он возвратился в чистых джинсах и просторном сером свитере. Он был босиком, влажные волосы поблескивали. Налив себе вторую чашку кофе, он спросил, не хочет ли она еще. Дженни покачала головой.
      Он встал перед огнем. Дженни сидела, скрестив ноги. Ей хотелось, чтобы он поцеловал и приласкал ее, чтобы занялся с ней любовью. Ни о чем другом она и думать не могла.
      Хантер наблюдал за ней, наслаждаясь моментом. На ней были джинсы и черный свитер, соблазнительно натянувшийся на груди. Из-под засученных рукавов свитера он видел тонкий браслет ее золотых часиков. Даже в этой скромной одежде она выглядела очень обеспеченной. Он напомнил себе о множестве причин, по которым ему не следует связываться с богатой женщиной. Похоже, ни одна из них не имела сейчас значения.
      – О чем ты думаешь? – спросила она. Он пожал плечами:
      – О том, что нам делать с Троем.
      – Ты думал не об этом, – сказала она. Он ждал, вздернув бровь. А она тихо продолжила: – Ты думал о том, о чем и я.
      – А именно?
      Она вскочила на ноги и остановилась рядом с ним, повернувшись спиной к камину.
      – Ну-у, что мы наконец-то одни.
      – Нет, – возразил он, искоса взглянув на нее. – Я думал не об этом.
      – Не об этом?
      Он покачал головой:
      – Я обогнал тебя, и моя мысль уже вон в том направлении… – Кивком он указал на дверь, ведущую в спальню. Обняв за талию, он привлек ее к себе. – Моему отцу это не понравилось бы. – Он принялся нежно целовать ее в шею, пока не услышал вздох удовольствия.
      – Моему сыну – тоже. – Она легонько прикусила зубами мочку его уха и чуть-чуть потянула ее.
      – Да, но зато мне это очень по вкусу, – дерзко заявил он и, запустив руки в ее волосы, поцеловал в губы.
      У Дженни подкосились ноги.
      – Мне тоже, – сказала она, прерывисто дыша. И это был конец их разговора.

      Они возвращались в квартиру Дженни в удовлетворенном молчании. После секса оба были невероятно голодны, и когда у Хантера заурчало в животе, Дженни уговорила его заехать к «Тиа Софиа», где кормили завтраками. Кафе пользовалось большим успехом как у жителей Санта-Фе, так и у туристов. Прежде чем их усадили за столик, пришлось подождать в крошечном фойе, но Хантер тесно прижал ее к себе, и Дженни забыла обо всех своих проблемах и наслаждалась его близостью. Они заказали кукурузные лепешки, бурритос и один на двоих энчиладас, который был таким острым, что пришлось выпить много воды, чтобы заглушить огненный вкус перца.
      – Надеюсь, Роули приготовил себе что-нибудь поесть, – сказала она, когда они въезжали в ворота. – Еды в доме осталось на целую армию, но он предпочитает на завтрак что-нибудь традиционное.
      – Гм… Я почти уверен, что потерял целый слой вкусовых сосочков.
      – Не надо было заказывать самый острый соус, – заметила она.
      – Я мужчина, и мне хотелось произвести на тебя впечатление.
      – Это ты уже сделал. – Она искоса взглянула на него и до смерти смутилась, почувствовав, что краснеет.
      – Ты говорила, что можешь быть страстной, и оказалась права.
      – Странно.
      Они вместе поднялись по лестнице. Дженни с удовольствием держалась бы с ним за руки, пусть даже это выглядело глупо, но она знала, что Роули может увидеть их из окна, а ему еще потребуется немало времени, чтобы привыкнуть к Хантеру. Кое-какой прогресс уже был, но ей не хотелось торопить события, чтобы все не испортить.
      – Роули! – крикнула она, входя в квартиру. Заглянув в безупречно чистую кухню, она поняла, что Роули завтрак себе не готовил. Если бы он это делал, то кухня выглядела бы так, словно на нее обрушился торнадо.
      Заглянув в раковину, она ожидала увидеть две кофейные чашки, которые оставили она и Хантер, но одна из чашек была вдребезги разбита, как будто ее с силой швырнули в раковину. Ей стало не по себе.
      Было слышно, как в комнате Роули поскуливает и скребется в дверь Бенни. Дженни торопливо выпустила его.
      – Роули! – снова крикнула она. Никакого ответа.
      Она взглянула из окна на стоянку, где обычно стояла ее «вольво». Машина была на месте.
      – Я испугалась, что он взял машину, – сказала она Хантеру. – Ему пятнадцать лет, и он хочет получить ученические права, но я решила подождать, пока мы не устроимся окончательно.
      – Куда он мог уйти? – спросил Хантер, и что-то в его тоне снова встревожило Дженни.
      – Возможно, он пошел прогуляться.
      – Без Бенни?
      Она чуть помедлила.
      – Может быть, он оставил записку.
      Она обыскала его комнату, гостиную, кухню, но не нашла ничего. Она испуганно пыталась сообразить, что произошло. Наверное, он просто где-нибудь гуляет поблизости. Друзей, которым она могла бы позвонить, у него пока здесь не было. Вот разве что в памяти сотового телефона остался номер звонившего…
      – Был частный звонок вскоре после того, как мы уехали, – сказала Дженни, судорожно глотнув воздух, и добавила: – Он говорил мне, что у Троя есть сотовый телефон.
      Хантер не стал ее утешать, потому что сам думал о том же.
      Дженни с бешено колотящимся сердцем метнулась в свою комнату. Она увидела белый конверт, прислоненный к ее шкатулке с бижутерией. Вскрыв конверт, она пробежала глазами содержание и вскрикнула от ужаса.
      Подбежавший Хантер взял записку из ее дрожащих рук.
       «Мама!
       Извини, что мне пришлось уехать, не предупредив тебя. Я с папой. Как только появится возможность, я позвоню. Не беспокойся. Я не хотел возвращаться в эту школу, где никого не знаю. Со мной все в порядке. Обещаю скоро вернуться.
       С любовью
       Роули.»
      – Трой похитил моего сына, – прошептала она.
      – Тсс… – Хантер привлек ее к себе. Его сердце тяжело билось, он тоже тревожился за Роули.
      – Пока я занималась с тобой любовью… он украл у меня сына.
      – Не паникуй. Роули поехал с ним добровольно. Мы его вернем.
      – Надо сообщить в полицию. Нужно немедленно остановить его! Позвони своему другу сержанту, – попросила она, вырываясь из его объятий и с мольбой заглядывая ему в глаза. – Расскажи ему о том, что произошло.
      – Кто знает, когда они уехали? Возможно, они уже покинули территорию, находящуюся под юрисдикцией департамента полиции Санта-Фе. Мы могли бы позвонить в полицию штата, но…
      – Но – что?
      – Пока это их едва ли встревожит. Трой – отец Роули. Роули обещал позвонить тебе.
      – Это не имеет никакого значения!
      – Я сказал тебе, как это выглядит с точки зрения закона.
      – Тебе это безразлично? Может быть, тебе вообще все равно?
      Хантер взглянул на нее. Ее обвинения причиняли боль, хотя он понимал, что она говорит это от страха.
      – Я найду Роули. – Он выпустил ее из объятий и уже обдумывал свои дальнейшие действия.
      – Как это понимать? Где ты будешь его искать? Что ты намерен делать? – Поняв, что Хантер уезжает, Дженни разволновалась еще сильнее.
      – Трой последнее время жил в Лос-Анджелесе. У него, наверное, там есть знакомые.
      – Но… но это в Калифорнии! Роули говорил, что его отец переезжает в Таос. Возможно, он там.
      – Я это проверю.
      Казалось, его совсем не заинтересовало предположение Дженни, и она, схватив его за рукав, спросила:
      – Что-нибудь не так?
      – Дженни… – Он высвободил рукав из ее напряженных пальцев и положил руки ей на плечи. Она дрожала. – У тебя есть номер сотового телефона Троя?
      – Нет… – Она покачала головой. – Разве что Роули его записал. У него был его номер. – Она помчалась в комнату Роули, обезумев от страха. Выдвигая один за другим ящики, она просматривала их содержимое. – Он взял с собой кое-какую одежду. Много.
      Лицо Хантера помрачнело еще больше. Он просматривал заваленный всякой чепухой ящик письменного стола Роули: фантики, вырезки из газет, степлер, чистые блокноты и тому подобное. Никаких номеров.
      – А номера телефона нет? – с надеждой в голосе спросила она.
      – Он позвонит, – решительно заявил Хантер.
      – Они поехали просто прокатиться, – старалась успокоить себя Дженни, перечитывая записку. – Они могут вернуться сегодня вечером.
      Он не знал, как сказать ей, что она ошибается. Он понимал, что Трой увез мальчика туда, куда за один день не доберешься. Он был убежден в этом и чувствовал, что может произойти что-то очень плохое.
      – Я верну его, – сказал он столь решительным тоном, что Дженни встрепенулась:
      – Каким образом? Что ты намерен сделать? Куда ты едешь?
      – В Лос-Анджелес. Как я уже говорил, именно там он жил эти последние пятнадцать лет. Мне известны имена дружков Троя и его бывших подружек.
      – Но ты уже шесть лет живешь в Санта-Фе. Ты сам это говорил!
      – Подобно Трою, я все еще знаю кое-кого в Лос-Анджелесе. И у меня есть друзья в полиции, которые считают, что я имел все основания преследовать Троя и превратить его жизнь в сущий ад. Друзья эти глаз не спускали с Рассела.
      – Ты меня пугаешь, – еле слышно сказала она.
      – Я рад, что пока не вернулся на свою прежнюю работу, – спокойно заметил он.
      Она понимала, что он имеет в виду. Если бы он был офицером органов охраны правопорядка, то был бы вынужден подчиняться определенным правилам. А когда речь шла о Трое Расселе, Хантер не хотел ограничивать себя соблюдением каких-либо правил.
      – Ты думаешь, что твои друзья смогут обнаружить его? – спросила она, едва сдерживая слезы.
      – Я найду его.
      – Ты уверен?
      В ответ его губы чуть дрогнули в улыбке, которая говорила о том, что давно настало время для решительной схватки с ее бывшим мужем.
      – Не отпускай от себя Бенни, – сказал он и ушел.
      Роули сидел в машине, надвинув на глаза бейсбольную кепочку и обняв обеими руками футбольный мяч, лежащий у него на коленях Он жевал резинку «Биг ред». Любимая жвачка его отца, а теперь также и его, Роули.
      Отец был в отличном настроении. Роули уговорил Троя взять его с собой. Ему пришлось умолять изо всех сил, чтобы Трой послушал его. Но все получилось великолепно.
      И теперь они были в пути. Ехали черт знает куда. Он пребывал в нервном возбуждении. Радость омрачало только сознание того, что он плохо поступил с матерью. Она будет беспокоиться, виновато думал он. Очень.
      Но если подумать, то какое ему до этого дело? Никакого. Она постоянно бывает с этим Хантером Калгари, а Роули совсем не хочется, чтобы он ошивался вокруг.
      – Мы едем к тебе в Таотс? – Трой усмехнулся.
      – В Таос, – поправил он и фыркнул. Роули не совсем понял почему. – Не-ет… Мне пришло в голову прокатиться. Немного подальше.
      – Но мы вернемся назад к вечеру?
      Трой молчал пару миль. Когда машина набрала скорость, кусты и чахлые деревья по обочинам дороги превратились в расплывчатую серо-зеленую массу, Роули вдруг почувствовал некоторое беспокойство. Насколько он понимал, они направлялись к западу. Он неплохо ориентировался на местности.
      Ему с трудом удалось подавить тревогу. Когда утром к нему явился отец, он безумно обрадовался. По правде говоря, даже испытал чувство гордости. Едва отец вошел в комнату, Роули полностью подчинился ему.
      Рычание Бенни испортило этот торжественный момент, и Роули вынужден был, ухватившись за ошейник, увести упиравшегося пса в свою комнату. Когда он вернулся, Трой стоял возле раковины, уставившись на две кофейные чашки.
      – Итак, этот мужик провел ночь с твоей мамой, а? – небрежно спросил он.
      – Между ними ничего не было, – поспешил уверить его Роули. – Он просто находился здесь.
      – Где именно?
      – На кушетке, – неохотно ответил Роули.
      – Ты уверен?
      У Роули учащенно забилось сердце. Ему было неприятно думать об этом, и это, видимо, было видно по его лицу, потому что Трой сказал:
      – Думаю, они здесь занимались… сам знаешь, что имею в виду.
      – Нет!
      – Как выглядит этот мужик? – Он достал из раковины кофейную чашку.
      – Мужик как мужик. Я не знаю!
      – Но ты не хочешь, чтобы он здесь ошивался?
      – Нет, черт возьми! – громко сказал Роули, проверяя реакцию отца на то, что он выругался.
      Отец усмехнулся:
      – Я тоже не хочу, чтобы он здесь торчал. Знаешь, я всегда сожалел о том, что отношения между Дженни и мной не сложились. Я совершил множество ошибок, но нам было хорошо вместе.
      – В таком случае ты должен помочь мне сделать так, чтобы этого мужика больше здесь не было. Он полицейский или вроде того.
      – Что значит «вроде того»? – резко спросил Трой.
      – Он был полицейским. А теперь его зовут вернуться в департамент. Его сержант вечно орет на него, но на самом деле хочет, чтобы он…
      – Его сержант? Здесь, в Санта-Фе?
      – Да. Он…
      – Как, черт возьми, его зовут? – заорал Трой, швырнув в раковину чашку, которая разбилась вдребезги.
      – Хантер Калгари, – ответил Роули, удивленно глядя на отца.
      Реакция его отца была подобна взрыву. Сжав кулаки, он отпрянул от раковины, как будто чашки таили в себе опасность. Роули в страхе огляделся вокруг, не понимая, что произошло.
      – Ты… ты его знаешь? – спросил он несвойственным ему тоненьким голоском.
      Трой повернулся спиной к Роули, кулаки его сжимались и разжимались.
      – Он провел ночь с твоей матерью?
      – Я уже сказал, что он находился на кушетке.
      – Но какие между ними отношения? – нетерпеливо допытывался Трой.
      – Я думаю, он ей нравится, – признался Роули, понимая, что именно это не хотелось бы услышать отцу, и опасаясь этого.
      – Она сейчас с ним? С этим мужиком?
      Роули кивнул с несчастным видом, почему-то чувствуя себя виноватым в том, что ситуация сложилась таким образом.
      Трой закрыл глаза. Он опустил руки и сделал несколько глубоких вздохов. Что-то вроде йоги… какое-то упражнение для релаксации. Роули слышал об этом.
      – Хантер Калгари. – Трой открыл глаза и взглянул на Роули. – Знаешь ли ты, что это за человек? – Роули яростно замотал головой. – Он поклялся уничтожить меня. Если он видится с твоей матерью, то это лишь потому, что он хочет добраться до меня.
      – Почему?
      – Потому что он маньяк. Ты знаешь, почему он больше не служит в полиции? Он преследовал меня, как собака, и угрожал моей жизни.
      Роули попытался сопоставить этот образ Хантера с тем, что он знал о нем, и ему это не удалось. И все же одно упоминание имени Хантера явно взволновало отца. И его возбуждение было не притворным.
      – Как Дженни познакомилась с ним?
      – Не знаю.
      – В ресторане?
      – Я… я не знаю.
      – Это у них давно продолжается? Почему ты не сказал мне об этом раньше?
      – Все началось, когда я был в спортивном лагере. Может быть… они встретились в Пуэрто-Валларте?
      – Не может. – Он подошел к окну, раздвинул шторы и выглянул наружу. – Старик об этом знает?
      – Дедушка Холлоуэй? Да. Он был здесь. Заезжал прошлым вечером.
      – Он встретился с Калгари лицом к лицу?
      – Я ушел в свою комнату, – извиняющимся тоном сказал Роули. – Ну да, они встретились. Они находились здесь вместе. Мне кажется, они уже были знакомы друг с другом.
      Это совсем вывело отца из равновесия. Роули пожалел, что вообще затронул эту тему, а главное, что позвонил отцу. Но возможно, он прав? А вдруг Хантер ухаживает за матерью потому лишь, что хочет добраться до Троя?
      – За что он так сильно ненавидит тебя?
      – Я некоторое время встречался с его сестрой, а он не мог с этим смириться. – Трой пристально посмотрел на него. – Ты достаточно взрослый, чтобы можно было сказать тебе правду?
      – Конечно. Что ты имеешь в виду? Разумеется, я достаточно взрослый. – Роули даже слегка обиделся.
      – Это грязная история.
      Роули поежился от омерзения. Он знал, что называется «грязным». Он уже видел грязные рисунки и фильмы и понимал, что такое «грязные», запрещенные приемы в борьбе. Но, судя по тону отца, он вкладывал в это слово несколько иной смысл. По правде говоря, он был совсем не уверен, что готов выслушать то, что собирался сказать ему отец.
      – Что за история?
      – Я думаю, что между Калгари и его сестрой кое-что было. Ну, понимаешь, такое, о чем никто не любит говорить. Он ревновал. Ему не нравилось, что я бываю там, куда никто, кроме старшего братца, раньше не заходил.
      Смысл его слов ударил Роули как обухом по голове.
      – Я этому не верю!
      – Я предупреждал, что тебе это не понравится.
      – Они что, ненормальные?
      – Они оба психи. Именно поэтому она и совершила самоубийство, бросившись с крыши дома.
      – Нет… нет… – пробормотал Роули и поднял перед собой руки, как бы защищаясь от слов Троя.
      – Почему бы тебе не спросить его об этом, если не веришь мне? – в гневе воскликнул Трой.
      Роули даже попятился.
      – Я не могу этого сделать! – срывающимся голосом крикнул он, боясь, что расплачется. Иногда он не понимал сам себя. – Я просто хотел уехать отсюда ко всем чертям!
      Бенни принялся скулить и скрестись в дверь. Трой бросил взгляд в коридор, потом посмотрел на Роули.
      – Ты не смог бы поступить так со своей матерью, – медленно произнес он.
      – Она уехала с мужиком, который занимался этим с собственной сестрой!
      Трой, не сводя глаз с лица Роули, покачал головой. Роули совсем пал духом под его испытующим взглядом. Ему хотелось убежать и спрятаться.
      – Но ты ее действительно испугаешь, – многозначительно произнес Трой.
      – Мне все равно!
      – А я буду выглядеть как плохой парень. Она решит, что я увез тебя против воли.
      Роули понял, что отец всерьез обдумывает возможные варианты.
      – Возьми меня с собой. Куда угодно, мне все равно. Я просто хочу уехать отсюда.
      – Я неуверен…
      – Я оставлю ей записку. Напишу, чтобы не беспокоилась… что я позвоню ей. Ну пожалуйста! – Надеясь убедить отца, он добавил: – Со мной не будет никаких хлопот. Я обещаю.
      – Твой дедушка все еще в Санта-Фе? – спросил вдруг Трой без всякой связи со всем предыдущим, и Роули испугался, что он пытается сменить тему разговора.
      – Думаю, что да. Мы могли бы поехать к тебе в… в…
      – Таос, – рассеянно подсказал Трой. – А где он остановился?
      – Дедушка? В «Ла Фонде».
      Трой замигал, словно заработал компьютер.
      – Ладно – медленно, словно нехотя, согласился он.
      – Ты хочешь сказать, что мы можем ехать? Прямо сейчас? – Роули боялся, что неправильно понял отца.
      – Мне придется завернуть в свою гостиницу и выписаться, – сказал Трой с отсутствующим видом, словно разговаривая сам с собой.
      – Хорошо. Но позволь мне написать маме записку и захватить кое-какие вещи. Только подожди меня, ладно?
      – Не выпускай собаку, – сказал в ответ отец, и Роули помчался собираться, прежде чем он передумает, как это часто бывает с родителями. Он быстро вернулся, держа в одной руке сумку, а в другой – форменный спортивный пиджак. Заметив, что отец смотрит на пиджак с эмблемой, он с гордостью объяснил, что получил его за достижения в спорте.
      Трой некоторое время стоял, застыв на месте, потом, словно опомнившись, велел Роули садиться в машину.
      Они заехали в «Ла Фонду», где, как оказалось, жил и его отец, потом отправились в путь.
      В течение первого часа пути Роули без конца болтал обо всем, что взбредет в голову, потом приумолк и начал беспокоиться. Тем более что, как теперь оказалось, они могли вернуться домой позднее, чем предполагалось первоначально. Не то чтобы ему не хотелось уезжать, но он чувствовал, что плохо поступил по отношению к матери. И к Бенни тоже. К Хантеру Калгари он даже не знал, как относиться.
      – Далеко ли мы едем? – спросил он. Но его отец, судя по всему, не собирался ему отвечать.
      Трой, глаза, которого были спрятаны под солнцезащитными очками, вел машину одной рукой.
      – Ты, кажется, говорил, что тебе хотелось бы научиться водить машину? – усмехнулся он.
      Роули встрепенулся. Это было его заветное желание.
      – Да, еще бы!
      – Когда мы проедем немного дальше, я дам тебе руль.
      – Но у меня нет ученических прав. – Отец, взглянув на него, ухмыльнулся:
      – А кто об этом узнает?
      Телефон зазвонил через несколько минут после отъезда Хантера. Схватив трубку, она, не удержавшись, в отчаянии спросила.
      – Роули?
      – Дженива, – послышался в ответ голос ее отца, в котором, как и у нее, звучало отчаяние.
      Она присела на кушетку. Бенни подошел к ней и насторожился, чувствуя ее волнение.
      – А-а, привет, – сказала она и добавила, хотя в этом не было никакой необходимости: – Я думала, что это Роули.
      – С Роули все в порядке? – Она сразу же встревожилась:
      – Почему ты спрашиваешь?
      – Потому что я встречался с Расселом. Он заходил ко мне сюда, в «Ла Фонду»! – Казалось, его возмутило поведение Троя. Аллен не любил, когда его беспокоили на территории, которую он считал своей. – Он хотел встретиться в моем номере. Но я дал ему пятнадцать минут для разговора в вестибюле. Когда я пришел…
      – Ты виделся с Троем нынче утром? – перебила его Дженни.
      – Да. Именно это я пытаюсь втолковать тебе, – недовольно заявил Аллен. – И должен тебе сказать, что он наконец-то раскрыл свои подлинные намерения. Теперь он требует пятьсот тысяч долларов! Можешь себе представить?
      Выкуп! Все оборачивалось именно так, как она подозревала.
      – Ты имеешь в виду… за Роули?
      – Он сказал, что хочет принять долевое участие в моем бизнесе. Что готов инвестировать в земельные участки в Калифорнии, которые намерен застраивать. Он много чего наговорил.
      – Роули был с ним?
      – Что? Нет. Он торговался, Дженни. Торговался! – Аллен фыркнул. – Его больше не волнует весь этот бред насчет заглаживания вины. Я отказал ему наотрез. – Ей стало трудно дышать.
      – И что он на это ответил? – спросила она.
      – Этот мерзавец усмехнулся и пробурчал: «Это мы еще увидим!» – Наконец до Аллена дошло то, что сказала она. – Где Роули? – вдруг спросил он.
      – С Троем. – Дженни сообщила ему то немногое, что было известно ей об отъезде Роули с Троем, в том числе и о его записке.
      – Он еще не позвонил? – спросил Аллен, не ожидая ответа: если бы такое случилось, она сказала бы ему. – Значит, он уехал по своей воле. А где была ты, когда Роули уезжал?
      – Я была с Хантером. – Последовало красноречивое молчание. – Хантер уехал искать Роули, – добавила она, как будто только что вспомнила об этом.
      – Куда?
      – Не знаю. Может быть, в Лос-Анджелес.
      – Надеюсь, он его убьет, – отчетливо произнес Аллен. Слова отца ошеломили Дженни. Они прозвучали, как разорвавшаяся бомба. Она знала, что они сказаны не сгоряча.
      – Я хочу лишь, чтобы Роули вернулся целый и невредимый.
      – Надо было заплатить ему деньги.
      – Трой продолжал бы требовать еще и еще.
      – Он думает, что нашел курицу, несущую золотые яйца, – Аллен закашлялся. – Хитрый пройдоха, – добавил он и раскашлялся еще сильнее.
      – С тобой все нормально? – спросила Дженни.
      – Все хорошо. Сообщи мне, когда Роули позвонит тебе.
      – Обязательно. – Она услышала по голосу, как сильно он обеспокоен.
      Оставалось надеяться, что телефонный звонок не заставит долго себя ждать.
 
      Трой с трудом сдерживал ликование. Словно кролик в западню, сын попался в его сети, и сам умолял взять его с собой. Умолял! А он отговаривал мальчишку, делая вид, что это обременит его.
      Черт возьми! Ему следовало бы потребовать со старого хрыча побольше, пятьсот тысяч – сущая мелочь. Зато теперь у него была курица, несущая золотые яйца…
      «Ах, Дженни, Дженни! Скоро и ты будешь умолять меня. На коленях. Совсем как та визгливая сучка Мишель..»
      – Чему ты улыбаешься? – спросил Роули, губы которого дрогнули, словно он каким-то непостижимым образом разгадал мысли Троя.
      Если бы он знал!
      – Как только пересечем границу, я передам тебе руль, – пообещал Трой.
      На «эксплорер» ему было наплевать. Он намерен приобрести себе «порше». Это будет получше, чем куча металлолома, подаренная Фредерикой. Он подъедет на нем прямо к ее двери и погудит. Она еще пожалеет, что выгнала его вон. Неуравновешенная психопатка. Возможно, он зайдет к ней по старой дружбе. Под настроение она бывала страстной, как огонь, и была готова на все. И ни слез, ни жалоб. Только не от Фредерики. Нет, нет и нет. Она умела не только получить удовольствие, но и доставить его.
      Непременно нужно встретиться с ней снова, решил он. Сделать еще одну попытку, устроив генеральную репетицию перед премьерой с Дженни. Он зря потратил слишком много времени на Патрицию. Лучше уж Фредерика.
      «Чтоб вам пусто было!» – подумал он, вспомнив Хедер и Джессику. Когда с ним бывала Фредерика, у него функционировало все, что находится ниже пояса. Уж будьте уверены! Она умела его завести. Не его вина, что Хедер и Джессика его не возбудили. Проклятые сучки!
      Правда, у Фредерики случались периоды депрессии. Тогда она становилась похожей на безжизненный манекен. Он все-таки умудрялся кое-как заниматься с ней сексом, но это было все равно что пытаться оживить мертвеца.
      – Через границу? – переспросил Роули, задумчиво сдвинув брови.
      – Да. Когда доберемся до Аризоны.
      – Мы едем в Аризону?
      – Струсил? – спросил Трой.
      Парнишка начал ерзать на месте, и это его раздражало.
      – Нет… Я просто… – Он пожал плечами и принялся возиться с молнией на своем спортивном пиджаке.
      Взгляд Троя упал на ярко-синюю букву «М», изображенную на пиджаке Роули, которая означала первую букву названия школы, в которой учился мальчик. На мгновение ему представилась Вэл.
      «Эксплорер» повело к обочине. Он вернул машину на дорогу и сказал:
      – Мы просто катаемся, сынок.
      Воспоминания о Вэл привели его к Дженни, а это, в свою очередь, заставило подумать о Калгари. При мысли о нем его прошиб пот, и это разозлило Троя. Калгари был опасен. Интуиция подсказывала, что этот человек убьет его, если сможет. Интересно, что он делал с Дженни?
      Дженни принадлежит ему, Трою, отныне и навсегда. Если у него будет время, он придумает, как заполучить и ее, и деньги.

      Хантер мог бы доехать до Лос-Анджелеса на машине, но он хотел добраться туда как можно скорее. Воспользовавшись первым же подходящим рейсом из Альбукерке, он прилетел в Лос-Анджелес в конце дня. Он взял напрокат джип, как две капли воды похожий на его собственный. С мрачным видом тронувшись с места, он вписался в поток городского транспорта.
      Давненько он не был здесь, однако воспоминания были все еще свежи в его памяти. Но на этот раз он приехал сюда, чтобы подтвердить свою правоту в событиях, приведших к его отъезду из Лос-Анджелеса, и он должен был сделать это любыми средствами.
      У него были двое приятелей, которые все еще работали в сыскной полиции: один занимался борьбой с наркоманией, проституцией и т. п., а другой служил в отделе грабежей и краж. У него был также довольно близкий друг в отделе самоубийств, но они разошлись во мнениях относительно причин смерти Мишель: он настаивал, что это было убийство, а парни из полиции думали по-другому. За свою инициативу Хантер получил взыскание, и ему было приказано оставить Троя Рассела в покое. Он предпочел уйти, чем подчиняться подобному диктату. Карлос Родригес работал в отделе по наркотикам и проституции и жил в районе Саут-Сентрал. По меркам агента по недвижимости, это был не лучший район города. И впрямь преступлений там хватало. Но Карлос жил внутри большой испанской диаспоры, и большинство соседей были его верными и близкими друзьями. Хантер знал многих из них, поэтому его ничуть не обеспокоило, когда он проехал мимо нескольких подозрительных групп молодежи, провожавших его взглядами. Он остановился перед скромным жилищем Карлоса и, пройдя по дорожке, по обеим сторонам которой росли в Ящиках яркие цветы, позвонил в дверь.
      – Хантер! – радостно воскликнула Тина Родригес, жена Карлоса, которая всегда симпатизировала ему. Распахнув дверь, она крепко обняла его. Она была невысокого роста при довольно плотном телосложении. – Что ты здесь делаешь?
      – Ищу Карлоса. Он на работе?
      – Где же ему еще быть? – фыркнула она. – Ты все еще в Санта-Фе?
      – Более или менее. Ты передашь ему номер моего телефона? – Он нацарапал номер гостиницы при аэропорте, который знал на память. – Я сниму там номер позднее. А еще я хотел бы увидеть Маммота.
      – Собираешь старую банду? – усмехнулась она. – Только не уподобляйтесь вон тем парням. – Она показала на группу крутых парней, собравшихся на улице. – Чтобы никаких неприятностей!
      – Разумеется, – улыбнувшись, пообещал Хантер.
      – Это касается того типа, который убил твою сестру? – помрачнев, спросила она. Хантер посмотрел на нее с любовью. Карлос, Маммот и их жены никогда не подвергали сомнению его правоту. Они ему верили.
      – Боюсь, что так.
      Она торопливо перекрестила его.
      – Храни тебя Господь.
      – Спасибо.
      Он ушел, чувствуя себя лучше, испытывая подъем и готовность к решительным действиям. На этот раз он был твердо намерен во что бы то ни стало прищучить Рассела.
      Затем он снял номер в гостинице – в двухэтажном здании постройки 30-х годов. И приготовился ждать. Он привез с собой информацию, которую по его просьбе прислал ему в Пуэрто-Валларту Ортега и которая относилась скорее к Холлоуэю, чем к Трою Расселу. И все же она оживляла в памяти портрет Рассела, хотя он был уверен, что, несмотря на прошедшие годы, он сразу же узнал бы этого человека.
      Два часа спустя позвонил Карлос:
      – Привет, дружище! Что ты тут делаешь, а? Я думал, что тебя навсегда изгнали из этого города.
      – Не выдержал разлуки. Надо кое с кем здесь увидеться.
      – Гм… – Карлос сразу же перешел на серьезный тон. – Я знаю, где обитают некоторые из них.
      – Я так и думал.
      – Время от времени дружки Рассела пересекают мою дорожку. В Эль-Сегундо есть одна квартирка. Настоящая вонючая дыра. Там живет Рэтти. Уверен, что туда заявится Рассел.
      Рэтти было прозвищем, которое Хантер дал некоему Джей-Пи Грефу. Своим длинным носом, большими ушами и узкой физиономией он действительно напоминал крысу. И каждое место, где он когда-либо жил, выглядело как крысиная нора: грязь, бумага, всякий мусор, а также вонь, пропитавшая все вокруг.
      Карлос продиктовал его адрес.
      – Не хочешь, чтобы я поехал с тобой, дружище?
      – Нет, пока ты имеешь оплачиваемую работу.
      – Звучит зловеще.
      – Рассел не один. С ним его сын. – Хантер коротко описал взаимоотношения Роули с Расселом. – Я работаю на мать мальчика и его деда.
      Карлос тихо присвистнул.
      – Лучше бы тебе взять с собой меня или Маммота.
      – Если мне потребуется помощь, я дам вам знать. А пока буду действовать в одиночку.
      – Ты всегда это предпочитал, – тихо сказал Карлос. – Но помни о нас.
      – Конечно.
      Дружба. Он от нее как-то незаметно отвык. Он почти забыл о ней, укрывшись в Санта-Фе, чтобы зализать раны. Только познакомившись с Дженни Холлоуэй, он снова нашел себя. К своему удивлению, он понял, что от многого отказался навсегда, и осознал, как важно правильно, ничего не преувеличивая и не преуменьшая, оценить ситуацию, в которой оказался человек.
      Жилье Рэтти было нетрудно отыскать среди примерно пятидесяти таких же полуразвалившихся домишек. Пространство перед его входной дверью было завалено связками старых газет, коробками и бутылками. Судя по всему, обитатели соседних ветхих жилищ в этих трущобах были недовольны его неопрятностью. Когда Хантер остановился на стоянке и огляделся вокруг из окошка джипа, он заметил, как сосед Рэтти справа, направлявшийся к своей машине, задержался возле его дверцы и сердито пнул кучу мусора.
      Прожектор, установленный на здании рядом, освещал это место, словно тюремный двор. Похоже, кому-то желательно было не спускать глаз с обитателей, – Хантер напряг зрение, чтобы прочитать выцветшую, неосвещенную вывеску: «Роузленд-Корт». И все же выступ обветшалой крыши давал достаточно тени, чтобы предприимчивому правонарушителю без труда удавалось бы вершить здесь свои мерзкие деяния.
      Рэтти водил знакомство с Троем не потому, что они были в чем-то похожи. Просто он преклонялся перед изысканными манерами Троя. Он пресмыкался перед ним и готов был на все услуги. Трой даже не платил ему. Очевидно, Рэтти было достаточно того, что ему позволяли находиться поблизости. Именно из Рэтти Хантер чуть не вытряхнул душу, чтобы узнать, где находился Трой в ночь смерти Мишель. Рэтти, расколовшись, сообщил о связи Троя с другой женщиной, вернее, с несколькими женщинами. Ползая в ногах у Хантера, Рэтти умолял его не говорить Трою, кто навел на него полицию. Хантер сдержал обещание.
      А в конце это уже не имело значения. Хантер отыскал Троя в объятиях какой-то потаскушки и, вытащив его, голого, из постели, едва не задушил собственными руками, не слушая женщину, которая, прижимая к груди простыню, орала, чтобы он остановился. Трой понял лишь одно: Хантер преступил грань, и раз его застали в постели с другой женщиной, можно утверждать, что он не был с Мишель.
      Хантер попытался зайти с другой стороны. Он указал, что в машине Троя были обнаружены перчатки, которые он, возможно, надел, когда был с Мишель, что позволило ему не оставить отпечатков пальцев, когда он столкнул ее с крыши. Но предположений оказалось недостаточно. Тогда он рассказал, что когда Мишель сообщила Трою о своей беременности, тот сказал, что лучше убьет ее, чем станет отцом ее ребенка. Это было признано несущественным.
      Похоже, что всех интересовало только то, что Хантер физически напал на Троя Рассела, что он постоянно запугивал его и угрожал при каждой возможности.
      На том дело и кончилось.
      Чтобы возобновиться сейчас.
      В окнах жилья Рэтти не было ни огонька. Если они ехали на машине, то Рассел пока еще не успел добраться сюда. Включив зажигание, Хантер решил побывать еще по нескольким адресам, которые он хранил все эти годы. Они принадлежали многочисленным любовницам Троя.
      Хантер почему-то чувствовал, что вернется.
 
      У Роули вспотели руки, державшие за руль машины. Ему с трудом удавалось сосредоточить внимание на дороге. Уже дважды колеса правой стороны съезжали с асфальта в грязь. Дважды он выравнивал машину, но тут же съезжал на другую полосу. А хуже всего было то, что он понимал, что разочаровывает отца. Он совсем не умел водить машину и второй раз за этот день готов был расплакаться. Уже настала ночь, а он не знал, как сказать, что не желает ехать дальше, а хочет просто вернуться домой.
      – Почему ты сбрасываешь скорость? – спросил Трой.
      – Я устал.
      – Нам осталось пятьдесят миль до Феникса. Жми!
      – Мне не хочется.
      Отец что-то неодобрительно проворчал, но Роули все равно съехал на обочину. Руки у него были словно гири. Как ни странно, отец как будто даже не замечал, как Роули ведет машину. Он похохатывал про себя, будто вспоминал что-то забавное, и ему не было дела до того, что Роули близок к обмороку.
      Трой взял у него руль, и они в молчании добрались до окраины Феникса. Роули думал, что они там остановятся, но они проехали через весь город.
      – Куда мы едем? – спросил он.
      – Перестань спрашивать, – огрызнулся Трой. – Нам нужно уехать как можно дальше.
      Роули стал смотреть сквозь ветровое стекло на машины с зажженными фарами, проносящиеся по встречной полосе в обратном направлении. Они ехали на восток, в сторону Санта-Фе, к маме. Засунув руку в карман, он пощупал пальцами колье из розовых жемчужинок, которое он взял из ее шкатулки с бижутерией. Он и сам не мог бы сказать, зачем это сделал. Это был его подарок ей на день рождения. Но в тот момент, не помня себя от ярости, он сгоряча схватил колье и увез его с собой.
      Теперь он был рад этому.
      – Мне нужно позвонить маме, – напомнил он.
      – Успеешь.
      – Она пошлет полицейских по нашим следам.
      Трой посмотрел на него таким злым взглядом, что Роули поежился.
      – Пусть посылает. Им потребуется уйма времени, чтобы отыскать нас.
      Обычно угрозы на Роули не действовали. Подобно любому нормальному пятнадцатилетнему подростку, он сопротивлялся давлению со стороны взрослых. Он относился к этому спокойнее, чем, например, его друг Брендон. Но сейчас он ехал в машине с человеком, которого, как он теперь понял, практически совсем не знал, и не мог решить, что делать дальше.
      – Не лучше ли просто позвонить ей? – Трой выругался.
      – Она науськает на нас своего ухажера. Ты этого хочешь? Тебе нравится мужик, который трахает собственную сестру? Который сует в нее это, когда она спит, и зажимает ей рот рукой, чтобы не услышали мама с папой?
      Роули чувствовал, что все это вранье. Чем больше Трой приукрашивал эту историю, тем яснее становилось Роули, что он лжет. Ему стало страшно. Он теперь многое понял. Но было слишком поздно.
      Теперь он думал только о побеге.
 
      Дженни поехала в ресторан. Ей нужно было чем-то заняться. Она бродила по кухне и думала о Роули. Она представляла себе, как он убирает со столов посуду, как рассаживает посетителей. Госпожи, лишь бы Трой не причинил ему зла!
      Она стиснула зубы. Она испытала на себе безжалостную власть, которой некогда умел подчинить людей ее бывший муж. Теперь она не заметила у него даже признаков былой способности. Трой стал другим. Более разболтанным, совершенно непредсказуемым и невероятно опасным. Способным на что угодно.
      Она ежеминутно поглядывала на часы и стояла, как постовой, у телефона, боясь, что Роули позвонит, когда она отойдет. Наконец, чтобы не сойти с ума, она, пренебрегая всеми ограничениями скорости, отправилась домой, чтобы проверить, нет ли посланий на автоответчике.
      Ничего не было.
      Обхватив руками голову, Дженни тяжело опустилась в кресло и заплакала от страха и гнева. Десять минут спустя она снова встала и принялась шагать по комнате из угла в угол. Она должна была что-то делать. Зачем она позволила Хантеру уехать? Ей следовало отправиться вместе с ним. Но если бы позвонил Роули?
      Магда. Надо попросить Магду остаться здесь, пока она будет разыскивать сына. Вот выход из положения. Не продумав до конца этот план, она направилась к телефону. Уже положив руку на трубку, она чуть не вскрикнула от радости, когда телефон неожиданно зазвонил.
 
      – Мне нужно в туалет, – сказал Роули.
      – Придется потерпеть.
      – Не могу, – прямодушно ответил он.
      Издав вздох отвращения, Трой завернул на заправочную станцию. К ужасу Роули, отец последовал за ним. Черт бы побрал все на свете, Роули не мог помочиться. Отец наблюдал за ним, словно ястреб. Но у Роули были так напряжены нервы, что, сколько бы он мысленно ни уговаривал себя, организм не желал ему подчиняться.
      – Наверное, я ошибся, – пробормотал Роули, проскользнув мимо Троя к машине.
      Все произошло так быстро, что у него от неожиданности голова пошла кругом. Едва успел он переступить через порог туалета, как его швырнули о стену. Он больно ударился головой о кафель. В ушах зазвенело.
      – Не шути со мной, – сказал ему отец.
      Роули опустил ресницы. Интуиция подсказывала, что следует ударить его и повалить. Но Трой весил добрых двести фунтов и имел непредсказуемый нрав.
      – Хочешь позвонить мамочке? Отлично. Залезай в машину, и я дам тебе сотовый телефон. Но как только поздороваешься, передашь трубку мне.
      – Ты меня похищаешь? – без обиняков спросил Роули.
      – Эй, парень, не ты ли сам умолял меня взять тебя с собой? Умолял!
      – Думаю, я совершил ошибку.
      Они пристально посмотрели друг на друга. В конце концов Трой расхохотался. Хлопнув Роули по плечу, он повел его к «эксплореру».
      – Ладно, я вышел из себя. Мне не хотелось здесь останавливаться. – Трой протянул ему сотовый телефон и закрыл дверцу. Роули мог бы тут же выскочить из машины с телефоном в руке, но Трой отошел не сразу.
      Было три часа утра. Роули набрал номер, но к телефону никто не подходил. Наконец включился автоответчик.
      – Привет, мама. – Голос у Роули сорвался.
      Он не мог продолжать. Трой, вырвав телефон из его влажных пальцев, сказал:
      – Дженни? – Потом он понял, что говорит с автоответчиком, и заорал: – Где, черт возьми, тебя носит среди ночи? Ты уже побеседовала со своим дорогим стареньким папочкой? У нас с ним начато одно дельце. Когда все будет урегулировано, ты сможешь присоединиться к нам с Роули. И мы станем одной счастливой семьей, как это должно было случиться пятнадцать лет назад. Так что тебе лучше не распутничать с этим Калгари.
      Трой с трудом заставил себя прервать разговор. Ему хотелось обозвать ее последними словами, сказать, что она потаскуха. Но Роули был на грани нервного срыва, и пора было ехать дальше.
      Ему не терпелось поскорее добраться до Лос-Анджелеса. Ему так нужна была женщина, что он с трудом соображал. Ему хотелось дух вышибить из мальчишки, но этим ничего не добьешься.
      Патриция, думал он. Нет, Фредерика. Если она не в депрессии, они могли бы заниматься сексом до одури.
      – Перестань хныкать, – резко сказал он, увидев, что Роули лежит, словно мокрая тряпка, на пассажирском сиденье. Трой сделал шаг к капоту машины и услышал, как Роули открыл дверь. Удивленный, он отскочил назад и с силой захлопнул дверцу, ударив ею по руке Роули. Он услышал, как мальчик вскрикнул от боли. Он хлопнул дверцей еще два раза, но Роули после первого удара успел отдернуть разбитые пальцы.
      Сев за руль, Трой угрожающе напомнил:
      – Я тебя предупреждал, что со мной шутки плохи. Следующая остановка – «город ангелов».

* * *

      Дженни сидела в кресле возле больничной койки. Если бы она хоть немного успокоилась, то задремала бы. Но спать не хотелось, и она смотрела на лежащего отца и устрашающего вида трубки, подключенные к ряду мониторов, фиксирующих показатели жизнедеятельности его организма.
      Ей позвонил кто-то из членов больничного персонала. У Аллена случился сердечный приступ. Очевидно, случай был, по меркам кардиолога, нетяжелый. Где-то вдалеке слышался голос Аллена, который, как всегда, пытался всеми командовать, но она была так разочарована тем, что позвонил не Роули, что даже не сразу поняла, что произошло.
      Осознав, наконец, ситуацию, она набрала номер Магды и оставила на автоответчике послание о том, что отправляется в больницу к отцу и просит Магду приехать к ней и подежурить у телефона. Она обещала объяснить все позднее.
      Вместо этого Магда и Фил явились в больницу. Дженни кое-как рассказала им о случившемся, включая неожиданный отъезд Роули с Троем, который, по всей вероятности, и стал причиной сердечного приступа у Аллена. Она попыталась заставить Магду взять ее ключи, но поскольку Дженни не смогла толком объяснить ситуацию, чета Монтгомери не сразу уяснила, чем это грозит Роули.
      Наконец Магда спросила, взяв ее за руку:
      – Ты уверена, что его похитили?
      – Судя по всему, да.
      – Куда они поехали? – спросил Фил.
      – Не имею понятия.
      – Как чувствует себя твой отец? – поинтересовался Фил.
      Дженни беспомощно пожала плечами. Сейчас как раз делали анализы. Вспомнив о Натали, она позвонила ей по платному телефону. И здесь был автоответчик. Ну что ж, ведь сейчас за полночь. Стоит ли удивляться, что она не хочет отвечать по телефону?
      Она оставила короткое сообщение: «Привет, Натали. Это Дженни. У отца сердечный приступ, но пока опасаться нечего. Он в больнице Сент-Винсента. Я позвоню тебе утром».
      Магда и Фил стояли перед дверью в палату Аллена, и от безжалостного света флуоресцентных ламп у обоих был болезненный вид.
      – Вам не следовало сюда приезжать, – снова сказала Дженни.
      – Разумеется, следовало, – возразила Магда, в десятый раз крепко ее обнимая.
      – Но уж поскольку вы все равно не спите, то могли бы действительно помочь мне, если бы поехали ко мне и проверили послания на автоответчике. Возможно, Роули к этому времени уже позвонил.
      – Когда он уехал? – спросила Магда, до которой наконец дошла серьезность ситуации.
      – Утром. Поздним утром, – ответила Дженни, готовая снова расплакаться. – Пока я была на ранчо у Хантера.
      – Ах, дорогая, только не чувствуй себя виноватой. Роули уехал по доброй воле, не так ли?
      Она кивнула.
      – Он взял с собой одежду… много одежды. Возможно, он предполагает… остаться с Троем.
      – Ничего из этого не выйдет! – заявила Магда, тряхнув рыжими кудряшками. – Он надоест Трою. – Дженни удивленно взглянула на нее, а Магда продолжала: – Едва ли он обладает выдержкой Иова, а пятнадцатилетний парнишка способен вывести из себя самых терпеливых. Роули чудесный мальчик, но он всего лишь подросток.
      – Думаешь, он захочет вернуться? – с надеждой в голосе спросила Дженни.
      – Конечно! Ведь ты его мать.
      – Дженни! – послышался голос Аллена, и Дженни торопливо вернулась в палату.
      – Не кричи, – шепотом сказала она. – Прошу тебя, побереги себя. – Она взглянула на мониторы, как будто могла разобраться в показателях. Узкие зеленые линии то поднимались, то опускались, то шли волнообразно.
      – Со мной полный порядок, – нетерпеливо сказал он. – Есть ли какие-нибудь известия о Роули? – Он начал кашлять, и Дженни взяла его за плечо.
      – Папа, прошу тебя, – умоляюще произнесла она. Он отмахнулся, не в силах говорить.
      – Ты должна заплатить ему деньги, – наконец прохрипел он.
      – Пятьсот тысяч долларов?
      – Сколько стоит твой сын?
      – Он бесценен, и ты это знаешь. Но ты понимаешь также, что так мы ничего не добьемся. Роули должен сам захотеть вернуться.
      – Дай Трою денег, и он бросит Роули, словно горячую картофелину.
      – Папа…
      – Сделай это, Дженни. Позвони юристу Джозефу Уэссверу. Он знает, что надо делать.
      Дженни с беспокойством взглянула на отца. Он выглядел ужасно. Больным и старым. Они столько лет боролись с ним из-за денег.
      – Ты выкупил меня из брака. А теперь намерен с помощью денег вернуть мне моего сына?
      Аллен попытался улыбнуться.
      – Это самое лучшее вложение капитала, которое я когда-либо делал.
      Наклонившись, Дженни легонько поцеловала его в лоб. Заметив, что на его глазах блеснули слезы, она поспешила отвести взгляд.
 
      Хантер, вздрогнув, проснулся. Объехав несколько мест, которые раньше частенько посещал Трой, он возвратился к жилищу Рэтти и заснул. И теперь он увидел, как на стоянку медленно въезжает старый «шевроле». Мотор фыркнул и заглох. Дверца распахнулась, и из машины вылез Рэтти собственной персоной. Потянувшись, он стал выгружать из машины нечто похожее на электронное оборудование стоимостью несколько тысяч долларов. Хантер наблюдал, как он в несколько приемов перетащил это в свое жилище.
      – Значит, промышляешь кражами со взломом, старина Рэтти? – прошептал Хантер. – Так вот чем ты нынче зарабатываешь средства к существованию?
      Он был твердо намерен позвонить Маммоту, как только все это закончится, и надежно упрятать Рэтти в тюрьму. Но не сейчас. Пока еще не пришло время.
      Он снова задремал.
      На рассвете на стоянку осторожно проскользнул зеленый «эксплорер» и остановился рядом с «шеви», принадлежащим Рэтти.
      Для Роули все превратилось в настоящий кошмар. И виноват во всем был он сам. Почему он не слушал того, что говорила мать? Почему? Этот человек был не похож на его отца. С ним было явно что-то не в порядке. Это был настоящий комок нервов. Без конца жевал резинку да тряс ногой. Как будто был под кайфом. Но Роули к этому времени начал подозревать, что для Троя самым сильнодействующим наркотиком было запугивание людей. И еще секс. О последнем можно было догадаться по тому, как он об этом говорил.
      – У тебя уже был секс? – спросил его Трой, когда они мчались в ночи в направлении западного побережья.
      Роули тщательно взвесил ответ. За то время, которое он провел с Троем, он понял, что лучше сообщать ему как можно меньше информации.
      – Да, я был с девчонками, – ответил он. По правде говоря, было у него несколько бурных эпизодов со страстными объятиями, которые подошли довольно близко к настоящему сексу. Но до этого дело не дошло. Он был не из тех ребят, которые носят при себе презервативы, и был твердо намерен избегать всяческих неприятных последствий, с которыми не готов справиться.
      Услышав его ответ, Трой снова затряс ногой.
      – Твоя мать – холодная женщина. Настоящая Снежная королева. Она нуждается в хорошем…
      – Заткнись насчет моей мамы! – не раздумывая, заорал Роули.
      – Ты когда-нибудь думал о ней в этом плане?
      Роули пришел в ярость. Он понимал, что отец пытается завести его, но это было низко. И грязно. В темноте машины на физиономии отца неприятно сверкнула белозубая ухмылка.
      – А ты попробуй, парень, – сказал он, наслаждаясь злой игрой. – Сам увидишь, что получится. Ну, будет тебе, плакса!
      Рука Троя скользнула в карман куртки. Роули замер. Он почему-то почувствовал, что Трой достает пистолет.
      – Мама была права относительно тебя, – сказал он.
      – Твою маму надо научить вести себя любезно с мужчиной. И я намерен преподать ей этот урок.
      «Не выйдет, потому что я прежде отрежу тебе яйца», – подумал Роули, не испытывая ни малейших угрызений совести.
      – Вылезай из машины! – Трой грубо вытолкнул Роули на предрассветный холод. Роули не спал, а сидел, сгорбившись, на своем месте и напряженно думал. Оставалось одно: бежать. У него не было денег. Даже мелочи. Но если бы ему добраться до платного телефона, он мог бы позвонить маме за ее счет.
      Он вышел из машины. Трой в мгновение ока оказался рядом и повел его вверх по ступеням лестницы. Перед дверью пришлось обойти кучу мусора.
      – Эй, Джей-Пи! – крикнул Трой, колотя кулаком в дверь. – Открывай свой свинарник! – Он снова забарабанил в дверь. Наконец ее открыл какой-то носатый мужик.
      – Трой! – радостно воскликнул он.
      Роули сделал было шаг назад, но его схватили за воротник спортивного пиджака и втолкнули в темную вонючую комнату.
      Хантер не захватил с собой пистолета. У него его просто не было. Он носил при себе оружие, когда работал в полиции, но сдал его, уходя. Будучи при исполнении служебного долга, ему нередко приходилось вытаскивать из кобуры пистолет, хотя он почти никогда не стрелял из него.
      А сейчас он пожалел, что не вооружен. Столкнуться с Троем и Рэтти с голыми руками было, по меньшей мере, глупо.
      Он подумал, было позвонить Карлосу и Маммоту. Они пришли бы, если бы он попросил. Причем в полной боевой готовности. Но они стали бы играть по правилам, а Хантер на этом этапе не желал церемониться.
      Он пока не понял, что происходит с Роули. Ему показалось, что мальчику очень не хотелось входить в помещение. А может, он просто не проснулся окончательно? Он и Трой долго были в дороге. Хантер сидел в нерешительности, не зная, что предпринять.
      В бардачке лежала пачка сигарет. Он достал ее и поиграл с одной сигареткой, не испытывая желания зажигать ее. Должно быть, он излечился от своего пристрастия, как и от депрессии, подумалось ему. Нынче утром он, несомненно, был собран и полон энергии.
      Время шло. Около девяти часов из дома № 16 выбежала пара ребятишек и принялась играть на полоске грязной земли рядом с асфальтом. Горячие лучи солнца уже пробивались сквозь серую дымку, закрывавшую небо.
      С тех пор как Роули и Трой вошли в жилище Рэтти, оттуда не доносилось ни звука. И вообще не было заметно никаких признаков жизни.
      Обдумав ситуацию, Хантер решил, что настало время для встречи лицом к лицу, несмотря на отсутствие оружия.
      Он вылез из джипа и поднялся по лестнице. Игравшие в грязи ребятишки не обратили на него никакого внимания. В одной из коробок с мусором, стоявшей перед дверью Рэтти, он заметил кусок металлического прута длиной около трех футов. Не ахти что, но, если правильно рассчитать удар, нанести увечье можно.
      Взвесив оружие в руке, Хантер взглянул на дверь и громко постучал.
      Дверь открыл Рэтти, моргавший от яркого света, словно тот грызун, сходству с которым он был обязан своим прозвищем. Протиснувшись мимо него в комнату, Хантер увидел слева от себя Роули, который, выкарабкавшись из спального мешка на полу, бросился к нему. Лицо его осветилось радостью.
      Хантер моментально все понял, и лишь потом его взгляд отыскал Троя Рассела. У этого человека был пистолет. И он целился прямо в сердце Хантера.
      – Не двигайся, или я убью тебя, – заявил он.
      – Привет, Рассел, – спокойно произнес Хантер.

      – Стой смирно, – сказал в ответ Трой. – Положи это. И подними руки вверх.
      Хантер медленно разжал кулак, в котором был крепко сжат металлический прут, осторожно положил его на пол и поднял руки.
      – Эй! – крикнул Рэтти из-за правого плеча Хантера. – А мне что делать?
      – Джей-Пи, разогревай машину! – гаркнул на него Трой.
      – Но я…
      – Заведи мотор и жди, – прошипел Трой сквозь стиснутые зубы.
      Рэтти бросился вниз по лестнице, впопыхах натыкаясь на коробки с бережно хранимым хламом.
      – Закрой дверь, – приказал Трой Роули.
      – Подожди… постой минутку… – тяжело дыша, взмолился Роули.
      – Закрой эту чертову дверь!
      – Но ты ведь не будешь стрелять в Хантера?
      – Делай, что тебе говорят! – заорал Трой.
      – Выполни то, что он требует, – тихо сказал Хантер. Он видел, что Рассел утратил контроль над собой, и это его встревожило. Он и понятия не имел, что этот человек стал до такой степени неуправляемым.
      Роули медлил. Ему не хотелось подчиняться. Сердце у него бешено колотилось. Он инстинктивно прикинул расстояние между собой и Троем.
      Трой догадался о его намерениях и буквально рассвирепел. Придется пристрелить этого глупого выродка, чтобы научить его уму-разуму. Когда Трой переводил ствол пистолета в сторону Роули, Хантер изогнулся и изо всех сил оттолкнул Роули. Раздался громкий выстрел, и по комнате распространился горячий, резкий запах бездымного пороха. Хантер ощутил боль как будто с далекого расстояния. Роули лежал на полу. Преодолевая боль, Хантер спросил:
      – Ты в порядке?
      Трой удивленно смотрел на пистолет. Он видел, как качнулся вперед Калгари. Неужели выстрел был действительно такой громкий? Или ему показалось? Подскочив к Роули, он рывком поставил его на ноги. Но мальчишка, который сначала был ошеломлен, вдруг будто превратился в дикого звереныша: он нападал на него и угрожающе рычал.
      – Нет, я пристрелю его! Пристрелю! – завопил Трой.
      Роули замер. Ему удалось ударить Троя коленом в пах, и тот света белого не видел от боли. Но пистолет в его руке уравновешивал положение. Он переводил его с Роули на Хантера, потом сосредоточился на Хантере, который одной рукой цеплялся за подоконник, тогда как другая его рука безжизненно свисала вниз.
      – Тебе не удастся победить, Рассел, – задыхаясь, сказал Калгари.
      – Ты уже труп! – Трой взмахнул пистолетом. Роули снова сполз на пол, во все глаза глядя на Хантера. Трой ткнул дулом пистолета мальчику под ребра. – Пошли! – грубо приказал он.
      – Я его не оставлю.
      – Черт бы тебя побрал, маленький ублюдок! Иди, пока я тебя тоже не пристрелил.
      – В меня ты стрелять не станешь. Без меня тебе не добраться до денег дедушки.
      – Роули… – тяжело дыша, сказал Хантер. Он был ранен в плечо, но от шока еще не чувствовал боли, только дрожал всем телом. – Не возражай ему. Не спорь с человеком, у которого в руках пистолет.
      – Хантер…
      – Со мной все в порядке. Правда. – Да, с ним было все нормально. По крайней мере, сам он был уверен в этом.
      Он потерял сознание. Может быть, на минуту. А возможно, на несколько часов. Неожиданно придя в себя, он увидел, что упал на спальный мешок, на котором расплылось липкое темное пятно его крови.
      Поморгав глазами, он огляделся. В комнате никого не было.
      Как долго он пролежал здесь? Он с трудом привел себя в сидячее положение, борясь с приступом тошноты. Взгляд на рукав кожаного пиджака особой тревоги не вызвал. Была там парочка прорех, края которых были пропитаны кровью, но судить о том, насколько серьезна рана, было трудно. Ну и дурак, ругнул он себя.
      Ему не верилось, что Рассел настолько повредился в уме, что будет стрелять в собственного сына. Он надеялся, что какие-никакие родственные узы, а главное, желание Троя сохранить в живых курицу, несущую золотые яйца, оградят Роули от физического насилия со стороны его отца.
      Он допустил, чтобы Рассел ушел. Он позволил ему забрать с собой Роули, хотя не было ни малейшего сомнения в том, что жизни мальчика угрожает опасность.
      Хантер с трудом поднялся на ноги и тряхнул головой, пытаясь окончательно прийти в себя. Ему нужна была медицинская помощь, но обращение в больничную травматологию лишь усложнило бы ситуацию. Увидев огнестрельное ранение, его там засыпали бы вопросами. А как только вмешается полиция, Хантера полностью отстранят от расследования этого дела.
      Но у него были Карлос… и Маммот. Он кое-как дотащился по коридору до ванной комнаты. Рэтти при всей его неряшливости содержал ванную в относительной чистоте. Хантер взглянул на себя в зеркальце, вставленное в дверцу домашней аптечки. Он увидел мрачное лицо, решительно выпяченный подбородок и синие глаза, пылавшие яростью. Волосы у него были взлохмачены, а грубая щетина на небритом подбородке добавляла последний штрих к его грозному облику. Увидев его в таком состоянии, любой человек испытал бы естественное желание пуститься наутек.
      – Проклятие…
      Левой рукой он открыл дверцу аптечки. Внутри были аккуратно разложены паста, зубная щетка, жидкость для полоскания рта, ватные тампоны, медицинский спирт, гидрокортизоновая мазь и бинт. Стиснув зубы, он медленно снял пиджак. Правый заскорузлый рукав травмировал раненую плоть. Он стряхнул пиджак с плеч, уронив его на пол. Его голубая рубашка была заляпана кровью, а правый рукав даже голубым больше не был. Расстегнув рубаху, он медленно содрал ее с себя, закрыв глаза и стараясь представить себе нежное лицо Дженни.
      А голова все это время продолжала работать. Далеко ли успел уехать Трой? Куда они направятся? К одной из бывших подружек Троя? Сомнительно. Как он объяснит это Роули? В Лос-Анджелесе у Троя осталось мало друзей. Хантеру пришлось сосредоточить внимание на обработке раны. Он отрывал полосы бинта и смачивал их спиртом.
      Трой трус. Он не станет околачиваться поблизости. Сломя голову бросится бежать с места преступления… Куда?
      Он очень осторожно лил медицинский спирт на рану. Он даже зарычал от боли, и на глазах выступили слезы. Когда первая острая боль отступила, он согнул руку и попробовал рассмотреть повреждение. Пуля прошла сквозь мякоть, но, очевидно, отклонилась и нанесла серьезное увечье предплечью. Возможно, задета кость. А может, и нет. Хантер мог двигать рукой. Боль была адской, но главным образом от натяжения мышц. Артерия не затронута. Если сосредоточиться и не обращать внимания на боль, то он даже был в состоянии сжать кулак.
      Поверхностная рана. Царапина. Он невесело усмехнулся. Безобразная масса разодранной плоти все еще сильно кровоточила. Закрыв глаза, он поднял руку так, чтобы рана находилась выше уровня сердца. Стиснув зубы и надеясь, что не потеряет сознание, он продезинфицировал рану с помощью смоченных спиртом полосок бинта.
      Остатками бинта он завязал рану. Не слишком туго. Как только первая помощь была оказана, он почувствовал себя лучше, и даже в голове прояснилось. Ополоснув лицо холодной водой, он окинул взглядом жилище Рэтти. Рэтти был в двое меньше его, но Хантеру была нужна рубаха. Его джинсы, хотя и были залиты кровью, казались просто очень грязными. На всякий случай он брызнул на пятна водой, чтобы кровь выглядела как грязь неопределенного происхождения.
      Найти рубаху оказалось труднее. Он остановил выбор на черной тенниске, аккуратно сложенной в верхнем ящике обшарпанного комода. Она натянулась на его тело, но бинта не прикрыла. Продолжив поиск, он нашел в дальнем углу шкафа длинный дождевик цвета хаки. Хантер надел его. Дождевик был как минимум на размер меньше, чем нужно, но, если его не застегивать, мог сойти. По крайней мере рукава у него были широкие.
      Он снова осмотрел свое отражение в зеркале и, пригладив рукой волосы, попытался улыбнуться. Он должен успеть на самолет, и ему не хотелось пугать обслуживающий персонал аэропорта. Сойдет.
      Опустошив карманы своего кожаного пиджака, он бросил его вместе с остальной одеждой. Все равно он их больше никогда не наденет. Уже выходя, он подумал о телефоне. Интересно, есть ли у Рэтти телефон?
      Он огляделся. В спальне за кучей хлама стоял черный телефонный аппарат с пультом дистанционного набора номера, которого нигде поблизости не было видно. Наконец он нашел его в кухне рядом с остатками завтрака. Он набрал номер Карлоса в полицейском управлении, но, услышав, что его нет в кабинете, не стал оставлять послание. То же самое произошло, когда он позвонил Маммоту. Тогда он связался с Ортегой, который сразу же ответил присущим ему резким, отрывистым тоном.
      – Я нахожусь в Лос-Анджелесе, но ближайшим рейсом вылетаю назад, в Альбукерке.
      – Голос у тебя какой-то странный.
      – Рассел похитил своего сына Роули Холлоуэя. Уверен, что они направляются в вашу сторону, потому что Рассел вымогает деньги у Аллена Холлоуэя. Убежден, что он использует Роули в качестве средства достижения этой цели. Я собираюсь позвонить Дженни и предупредить ее. Она знает, что Роули находится с Расселом, но парнишка уехал с ним по доброй воле. Так было сначала, но теперь все изменилось. – Он сообщил Ортеге номер телефона и адрес Дженни. – Холлоуэй сейчас в Санта-Фе. Приехал навестить Дженни.
      – Холлоуэй в больнице Сент-Винсента, – сказал Ортега. – У него был сердечный приступ. Твоя приятельница Дженни позвонила мне сегодня утром. Она разыскивала тебя.
      – Сердечный приступ? – переспросил Хантер удивленно.
      – Судя по всему, не очень серьезный. То, что врачи называют предупредительным звонком. Твой приятель Рассел вымогал у него пятьсот тысяч долларов. Он не заплатил, а потом узнал, что Рассел увез его внука, и – на тебе! – оказался в больнице.
      – Это вам Дженни рассказала?
      – Да. Рассел оставил на автоответчике послание, которое потрясло ее. Насчет того, что он, она и парнишка снова должны быть вместе. – Хантер пытался переварить эту бредовую идею, пока Ортега не заговорил снова: – Где, черт возьми, ты находишься?
      – В Лос-Анджелесе. Но Рассел некоторое время назад отсюда уехал.
      – Ты видел его? Ты встречался с ним лицом к лицу?
      Хантеру не хотелось вдаваться в подробности происшедшего. Он даже не желал говорить, что последовал за Троем, но безопасность Роули была важнее всего.
      Глядя сквозь окно, он сказал:
      – Они могут ехать в побитом «шеви», возможно, «импала» голубого цвета, начала 80-х годов или в зеленом «эксплорере» конца 90-х годов, с временными номерными знаками.
      – А что, если они все еще в Лос-Анджелесе?
      – Я позвонил парочке друзей из полиции. В случае чего они мне помогут, но я уверен, что он уехал отсюда. Я это чувствую. Я сорвал все его планы. Попрошу своих друзей проверить его знакомых, может быть, даже его бывших подружек.
      – Ты направляешься прямо сюда? Ты снова работаешь в полиции, Калгари?
      Хантер подумал о Трое Расселе, и гнев переполнил его сердце.
      – Поговорим, когда вернусь.
      – Смотри, чтобы ни один волосок не упал с головы этого мерзавца.
      – До свидания, Ортега.
      – Послушай, Калгари…
      Он повесил трубку, потом позвонил Дженни.
 
      С яростной целеустремленностью Дженни забросила сумку с вещами на заднее сиденье «вольво». Первым делом она должна купить сотовый телефон. Раньше она спокойно обходилась без него, но теперь ей необходимо было иметь возможность позвонить в любое время, из какого угодно места. Звонок Троя взвинтил ее. Ей необходимо было действовать.
      Первой остановкой на пути из города будет больница. Она знала, что отец обязательно спросит, куда она едет. А у нее не было ответа. Хантер в Лос-Анджелесе, и, пожалуй, разумнее всего будет начать оттуда. Она хотела быть рядом с ним. Участвовать в этой охоте. Ей важно знать, что она помогает.
      Когда зазвонил телефон, она вздрогнула. Осторожно подняв трубку, она заставила себя не спрашивать задыхающимся голосом: «Роули?»
      – Значит, ты науськала на меня свою комнатную собачонку, которая пригрелась у тебя на коленях?
      – Трой, – сказала она, тщательно выбирая слова. – Могу я поговорить с Роули?
      – Уж не передумал ли Аллен насчет денег, которые должен мне заплатить?
      Она тяжело вздохнула. Да, она ожидала, что он скажет что-нибудь вроде этого. Жадность – вот что было движущей силой его поступков. Это совершенно очевидно и было понятно с самого начала. Но у нее еще теплилась крошечная надежда, что он не может не жалеть собственного сына. Теперь она поняла, что рассчитывать на это было глупо.
      – Мой отец в больнице. Он поручил мне позвонить своим юристам.
      – В больнице? – Он поцокал языком. – Когда я видел его, он выглядел все таким же старым жирным котом.
      Она потеряла самообладание.
      – Ты угрожал ему, Трой. Из-за этого у него случился удар, и он едва выжил. – У нее задрожал голос. – А теперь передай трубку Роули.
      – Так ты еще не позвонила этим юристам?
      – Нет. И не позвоню, пока не поговорю с сыном.
      – В данный момент твой сын не со мной. Но не беспокойся. Он в надежном месте. Однако пока я не услышу, что деньги переведены на счет, открытый на мое имя, поговорить с ним тебе не удастся.
      – Ты его бил? – Как ни старалась она говорить спокойно, у нее сорвался голос.
      – Дженни, дорогая, ну, конечно же, нет, – сказал он и добавил: – Я хочу увидеть тебя, малышка. Как можно скорее. И так, чтобы рядом не было твоей комнатной собачонки. Теперь рядом с тобой – мое место.
      – Я не смогу перевести деньги, не зная номера счета и названия банка.
      Он оборвал ее:
      – Пусть юрист все подготовит. Я приеду к тебе, и мы вместе все уладим.
      – Я не стану ничего делать, пока не позовешь к телефону Роули.
      – Еще как станешь! – прорычал он.
      – Я вешаю трубку, Трой. Я не верю, что он с тобой. – Он выругался, потом она услышала голос Роули:
      – Мама? – У нее подкосились ноги, и она присела на кушетку. Она заплакала бы, если бы остались слезы. Но их не было – она просто онемела от страха.
      – Роули. О Господи, Роули. С тобой все в порядке? Он не бил тебя?
      – Нет.
      – Ты в Лос-Анджелесе? Похоже, что ты говоришь из машины.
      – Да…
      – Ты можешь назвать мне номер этого телефона? Он не высвечивается на определителе.
      – Да. Ты говорила с Хантером?
      Почувствовав отчаяние в его голосе, она испугалась.
      – Нет. Почему ты спрашиваешь? Что случилось? Он торопливо произнес:
      – Семь-один-три, четыре-четыре-три…
      Она услышала какой-то шум, потом Трой сказал сквозь зубы:
      – Я тебе позвоню.
      – Если ты обидишь его, то, клянусь, поплатишься за это.
      – Вот как, мама-медведица? Надень для меня что-нибудь сексуальное. Никаких джинсов и свитеров. Я хочу, чтобы моя девочка была в атласе. И без штанишек, – усмехнувшись, добавил он.
      Он прервал разговор. Едва успела она положить трубку, как телефон снова зазвонил.
      – Дженни?
      Услышав голос Хантера, она чуть не потеряла сознание.
      – Хантер! – воскликнула она. – Хантер! Как я рада, что это ты! – Она готова была разрыдаться.
      – Я возвращаюсь и буду на месте к концу дня.
      – В Санта-Фе?
      – В Лос-Анджелесе я встретился с Расселом.
      – Ты его видел?
      – Я не могу сейчас говорить об этом, – прервал он ее, и ей показалось, что он как-то невнятно произносит слова. – Я нахожусь в аэропорту. Я позвонил Ортеге. Он знает, что Роули похитили.
      – Трой только что звонил. Роули был с ним. – Она чуть помедлила. – Хантер? Ты меня слышишь?
      – Да, – явно с усилием произнес он.
      – Что с тобой? – испуганно спросила она. – Роули спрашивал, все ли с тобой в порядке.
      – Что он сказал?
      – Больше ничего. Но меня это до смерти напугало. Твой голос звучит как-то странно. Что произошло, когда вы встретились лицом к лицу?
      – Роули знает, какой мерзавец его отец.
      – Что сделал Трой?
      – Он… – Хантер резко втянул воздух. Увильнуть от ответа на этот вопрос было трудно. – Извини, объявили посадку на мой рейс.
      – Что он сделал?
      – Между нами произошла драка. Послушай, Дженни, Ортега сказал, что у твоего отца случился сердечный приступ.
      – Да, но пока все обошлось. Трой хочет, чтобы он перевел пятьсот тысяч долларов на его счет. Я собираюсь позвонить поверенному отца, чтобы он…
      – Нет! Не отдавай ему деньги. Даже не начинай эту процедуру…
      – Я намерена сейчас же позвонить Джозефу Уэссверу.
      – Эту проблему не решить с помощью денег.
      – Ты говоришь странные вещи, – сказала она. – Если Трой продает Роули за деньги, то я заплачу, сколько бы он ни запросил!
      – Он не отдаст его!
      – Ну что ж, я не намерена рисковать его жизнью, не воспользовавшись этим шансом! – крикнула Дженни.
      – Твой отец просто хочет выкупить тебя из еще одной сложной ситуации, но из этого ничего не получится!
      – Не указывай мне, что надо делать, – заявила она дрожащим голосом. – Трой возьмет деньги, уж поверь мне, – добавила она, пытаясь убедить скорее себя, чем его. – Он хочет денег, и мне придется дать их ему.
      Хантер выругался себе под нос.
      – Он хочет не только денег. Он психопат. Он совсем спятил.
      У Дженни пересохло во рту, и она прошептала:
      – Что ты имеешь в виду?
      – Забудь об отцовских деньгах. Деньги сейчас не помогут.
      – Я тотчас же позвоню поверенному и заплачу столько, сколько потребуется.
      – Ты говоришь совсем как твой отец.
      – Ну что ж, ведь я его дочь, – резко отозвалась она.
      – Вы оба считаете, что с помощью денег можно решить все проблемы.
      Она уловила горечь в его словах, однако, расправив плечи, проговорила:
      – Правильно. И в этом я также похожа на твою бывшую жену. Мы богачи и можем купить все, что угодно! Черт бы тебя побрал, Хантер Калгари! Я намерена выкупить своего сына!
      Она швырнула трубку. Все ее мысли сосредоточились на сыне. Слова Хантера привели ее в ужас: «…он психопат… он совсем спятил…»
      Трой причинит зло Роули! Осознав наконец это, она заметалась по комнате, не сводя глаз с телефонного аппарата.
      Уйти она не могла. Надо было ждать Троя.
      Телефонный звонок раздался снова только через три часа.
      Роули сидел на пассажирском месте грязного серебристого «доджа». Судя по всему, у приятеля Троя Джей-Пи было множество машин, готовых отправиться в путь по первому требованию. Проехав полквартала, они пересели в эту машину. Джей-Пи на их машине поехал в одном направлении, а они – в противоположную сторону.
      Роули было страшно. Особенно он боялся за Хантера. Ведь тот спас ему жизнь. Он это понимал. Он был в долгу перед этим человеком, тем более что сначала ему хотелось верить всем гадостям, которые говорил о нем отец. Его отец.
      Сидевший сейчас рядом с ним человек был совершенно не похож на вальяжного, вежливого незнакомца, который подошел к нему в спортивном лагере. Теперь он показал свое подлинное лицо. В нем появилось что-то жестокое и безобразное, как будто невидимая рука счистила с него внешнюю оболочку.
      Хантер. Что, если он умер? Он упал на пол и, уже теряя сознание, сказал, чтобы Роули ради спасения собственной жизни шел с Троем. А что сталось с самим Хантером? Может быть, его уже нет в живых?
      – Эй! – Отец ткнул его локтем. – Что это ты притих? – Роули больше не был намерен считать этого психа своим отцом. Это был просто негодяй с пистолетом в левом кармане куртки, который говорил о его матери так, как будто она была его персональной потаскухой.
      – Я задал тебе вопрос!
      – Я устал.
      – Ты думаешь, что я убил его, не так ли? Я, черт возьми, очень надеюсь, что так оно и есть! Этот сукин сын трахал твою мать Ты должен радоваться, что его нет в живых.
      Роули не попался на эту удочку, хотя готов был полезть в драку с этим свихнувшимся на почве секса мужиком, который его похитил. Какой он ему отец? Никакой он не отец вовсе. Только бы не умер Хантер.
      Они пересекали границу с Аризоной. На противоположной стороне автострады он видел пропускные пункты, где останавливали машины, чтобы проверить, не ввозят ли на территорию штата фрукты и овощи. Если бы они сейчас ехали той дорогой, то он мог бы выскочить из машины и позвать на помощь.
      Но они двигались по другой стороне, въезжая в Аризону в таком месте, где, как он догадывался, никому не было дела до зараженных вредителями фруктов и овощей, потому что не было здесь ни одного пропускного пункта, и никто их не останавливал.
      После Аризоны оставалось проехать еще один штат, и они окажутся в Нью-Мексико. Трой вез его назад, но отнюдь не для того, чтобы было лучше Роули. Он преследовал какие-то свои цели.
      Впервые в жизни Роули заскучал по школе. По домашним заданиям, требовательным учителям и глупым одноклассникам. И еще он пожалел, что в тот раз не имел секса с той девчонкой. Возможно, это был его единственный шанс.
      Через час они остановились на заправочной станции. Трой был бледен как смерть. Вылезая из машины, он сунул руку в карман, словно предупреждая Роули, чтобы он не предпринимал никаких неожиданных шагов.
      Черта с два! Роули начал мысленно отсчитывать время: раз… Трой шагнул к заправочному насосу; два… он сделал еще шаг; три – он взялся за рукоятку.
      Роули выскочил из машины и бросился в помещение мини-маркета при заправочной станции.
      – Где у вас черный ход? – крикнул он девушке за конторкой, которая замерла от неожиданности, не донеся руку до кассового аппарата.
      Она указала глазами в сторону комнат для отдыха. Роули мчался, тормозя на поворотах, и едва успел схватиться за ручку двери, как Трой с побагровевшим от ярости лицом бросился за ним. Роули открыл дверь. Впереди короткий коридор. И еще одна дверь.
      – Стой, или буду стрелять, – с холодным спокойствием произнес Трой у него за спиной.
      Роули не стал ждать. Он схватился за ручку, повернул и выскочил на свободу. Трой, мерзко ругаясь, предпочел бежать за ним, чем стрелять из пистолета в общественном месте.
      По обе стороны от Роули не было ничего, кроме древовидной полыни, грязи, сухой пожелтевшей травы да кактусов сагуарто, застывших, словно по стойке «смирно». Вдали виднелась гряда пологих холмов, усыпанных этими кактусами. Роули где-то читал, что сагуарто растут только в Аризоне, причем исключительно в одной части этого штата. Правда это или нет, но они действительно росли здесь и сейчас были единственным укрытием, за которым можно было спрятаться. Он продолжал бежать, без труда оставив позади запыхавшееся, разъяренное чудовище, которое пыталось не отставать него.
      – Годы футбольных тренировок не прошли даром, мерзавец, – сердито шептал Роули, продолжая бежать.

      Хантер приземлился в Альбукерке в полумертвом состоянии. Его машина ждала его, но отяжелевшие пальцы с трудом справлялись с ключами. До Санта-Фе было всего час езды, но уже темнело. Небо заволокло тучами, в которых одна за другой скрывались звезды. Похоже, снова будет дождь, подумал он, тяжело вздохнув. Видимость была отвратительной.
      Он надеялся, что Ортега уже взял Рассела под наблюдение. Ни о чем другом он сейчас и думать не мог. Рана на руке глухо пульсировала, а если он делал резкое движение, тотчас же отзывалась острой болью.
      Он сразу же направился к дому Дженни. Только с третьей попытки ему удалось правильно набрать код, чтобы открыть ворота. Голова у него работала плохо.
      Подъехав к ее дому, он остановился и, положив голову на руль, сидел некоторое время в состоянии прострации, ошалевший от усталости и еще от чего-то. Наверное, от страха, подумал он.
      С трудом поднявшись по ступеням, он нажал на звонок, навалившись на него всей своей тяжестью.
      Она открыла дверь.
      – Хантер!
      Он неверными шагами вошел в квартиру. Дженни окинула его взглядом. Она не сразу поняла, в чем дело, но было ясно одно: он болен.
      – Тебе нужен доктор.
      – Нет, мне надо позвонить Ортеге. Узнать, взял ли он под наблюдение Рассела.
      – Тебя лихорадит, – сказала она, прикоснувшись к его лбу.
      Он растянулся на кушетке, даже не сняв плащ, который был чуть ли не на два размера меньше, чем ему нужно. Черная тенниска натянулась на груди. Она была украшена грязными ругательствами, написанными готическим шрифтом. Откуда у него эта одежда?
      – Хантер?
      – Дай мне телефон, – распорядился он, но не смог сесть. Она не любила, когда ей приказывали, но понимала, что он плохо соображает и мысленно все еще преследует Рассела, хотя физически уже не в состоянии это делать. Она любила его за это, хотя он, вероятно, продолжал считать ее богатой дамочкой, которая швыряет деньги направо и налево.
      Бенни занял пост возле головы Хантера и не желал двигаться с места. Дженни дала Хантеру пульт дистанционного набора номера.
      Ортега ответил с первого звонка.
      – Есть новости о Расселе? – спросил Хантер.
      – Пока не перехватили ни одну из этих машин. Хантер нахмурил брови.
      – Уверен, что Рэтти снабдил его какой-нибудь другой машиной. Я у Дженни. Перезвоню позже. – Трубка выпала из его пальцев, и Дженни осторожно положила ее на место. Левой рукой он схватил ее за предплечье. – Не уходи, – прошептал он.
      – Надо снять с тебя эту одежду.
      – Не могу, – признался он, скривив губы. Собственная слабость вызывала у него отвращение.
      – Упрямый как осел, – пробормотала она. – Позволь мне…
      Она помогла ему снять плащ и замерла, увидев окровавленный бинт и побагровевшую воспаленную кожу под ним.
      – Боже мой, Хантер! Что произошло? – спросила она дрожащим голосом.
      – Рассел стрелял в меня в упор. Ранил в предплечье.
      – Это огнестрельная рана?
      – Боюсь, что так. Вот почему я не могу показаться доктору. Он будет обязан сообщить об этом.
      – Не говори глупостей. Тебе нужна медицинская помощь. – Он скрипнул зубами.
      – Пока нельзя. Если об этом сообщат, то все обнаружится, и мне не позволят преследовать его.
      – Власти, – сказала она скорее в порядке утверждения, чем вопроса.
      – Мне просто нужно… немного отдохнуть. И бренди, если у тебя есть.
      – Пойду посмотрю, достаточно ли у меня бинтов, – сказала она, направляясь в ванную комнату.
      Когда она вернулась, он спал. Она нашла несколько бинтов с антисептической прокладкой, антибиотик в виде мази, непочатый рулон бинта и маленькие ножницы. Она не хотела будить его, чтобы перевязать рану, но он открыл глаза.
      – Прости меня, – сказал он.
      – За что? – Она принялась разбинтовывать руку. При виде воспалившейся раны у нее задрожали пальцы.
      Его здоровая рука скользнула от локтя вверх по ее руке. Он смотрел на нее так, что у Дженни растаяло сердце.
      – Ты ни капельки не похожа на Кэтрин, – тихо сказал он, и она наклонилась, чтобы поцеловать его.
      Несколько мгновений спустя, с трудом переводя дыхание, Дженни оторвалась от него и занялась перевязкой.
      – Куда ты уходишь?
      – Хочу налить бренди. Тебе потребуется что-нибудь покрепче, чем поцелуй, чтобы пережить следующую часть процедуры.
      – Я сегодня уже разок проходил через это, – пробормотал он.
      Она возвратилась со стаканом бренди и продолжила разбинтовывать рану. Хантер закрыл глаза и держал стакан возле губ, отпивая из него всякий раз, когда Дженни, потянув слишком сильно, травмировала чувствительную кожу. К концу перевязки она вся взмокла.
      Снова сходив в ванную комнату, она нашла бутылочку с обезболивающими таблетками. Высыпав на ладонь три штуки, отнесла их Хантеру. Он проглотил их, запив бренди.
      – Наркотики и алкоголь, – сказала она.
      – Да уж, это заставит меня угомониться, – пробормотал он, и глаза его закрылись в полном изнеможении.
      Телефон зазвонил на рассвете. Дженни спала, держа телефонный пульт рядом с ухом. Она взяла трубку. Голос говорившего был еле слышен.
      – Садись в свою машину и поезжай к северу, – приказал Трой. – Остановишься в Таосе. В таосской гостинице. Слышала о такой?
      Дженни прислушалась, не поднял ли трубку Хантер. Ей не хотелось будить его. Она была против, чтобы он вмешивался в это в его нынешнем состоянии.
      – Да, я ее знаю, – шепотом сказала она.
      Историческая достопримечательность. Таосская гостиница была расположена в старинном здании из саманного кирпича в самом центре крошечного городка.
      – Сними там номер.
      – Ты в Таосе?
      – Я позвоню тебе в гостиницу…
      Она повесила трубку, охваченная страхом за судьбу Роули. Ее одолевали ужасные предчувствия. Ее дорожные сумки были уже погружены в «вольво». Она сделала это еще вчера, собираясь мчаться за Хантером в Лос-Анджелес.
      Следует ли разбудить его? Рассказать ли ему?
      Быстро приняв душ, она натянула на себя джинсы и свитер, сознавая, что эта одежда полностью противоречит тому, в чем хотел ее видеть бывший муж. Неся в руке кеды, она на цыпочках вышла в гостиную. Бенни тихо тявкнул и обнюхал ее руку.
      Хантер проснулся, попытался сесть, охнул и резко спросил:
      – Куда ты собралась?
      Ей не хотелось лгать, но она знала, что он ее не одобрит.
      – Куплю что-нибудь на завтрак.
      – Мне ничего не нужно.
      – Тебе много чего нужно, – сказала она, притворно улыбнувшись.
      – Я не хочу, чтобы ты уходила.
      – Поговорим, когда я вернусь.
      Он попытался встать на ноги, и Дженни бросилась, чтобы помочь ему снова сесть на кушетку.
      – Я хорошо себя чувствую, – сказал он, пытливо вглядываясь в ее лицо. – А что, если Трой позвонит в твое отсутствие?
      – Да, это возможно… Ну что ж, скажи ему, чтобы не обижал моего сына.
      Они посмотрели друг на друга. Потом Дженни быстро надела кеды, схватила сумочку и направилась к двери. Она понимала, что он знает, что она что-то затеяла. Обернувшись через плечо, она весело сказала:
      – Когда все это закончится, давай как-нибудь съездим в Таос и остановимся в таосской гостинице.
      И не успел он подняться на ноги, как она исчезла.
      В таосской гостинице нашелся номер, который освобождался в четыре часа Дженни взглянула на свои часики. Не рассказать ли Хантеру, что она делает? Можно также позвонить его сержанту и оставить информацию. Но она заранее знала, что в таком случае произойдет дальше. Полиция Санта-Фе свяжется с полицией Таоса, ей на помощь прибудут полицейские и…
      Она почти слышала пальбу из пистолетов. Она опасалась, что Трой учует ловушку. Роули может пострадать… Из ее губ вырвался стон. Нет, этого она сделать не может.
      Но если она позвонит Хантеру, он приедет. И, раненный, подвергнет себя опасности. Трой, мерзавец, пристрелит его!
      Она вздрогнула, снова подумав о сыне. Ах, Роули! Только бы он остался цел и невредим!
      Дженни вышла из гостиницы и остановилась на тротуаре, глядя на проезжающие мимо машины. Воздух был свежий, сухой, светило солнце. По тротуару двигались толпы гуляющих, останавливаясь у витрин магазинов и картинных галерей.
      Она пересекла улицу и попыталась, слившись с толпой, бесцельно пройтись, то и дело поглядывая на часики. Ей стало холодно в хлопчатобумажном свитере и джинсах. В мартовском воздухе еще чувствовался отголосок зимы.
      Или это нервная дрожь, страх? Ей не хотелось думать об этом.
      В четыре часа она въехала в гостиничный номер и позвонила в больницу. Голос у отца был сонный, и она постаралась сократить разговор до минимума.
      – Ты еще не нашла Роули? – спросил он. Это было единственное, что его интересовало.
      Она сказала ему, что ждет звонка от Троя.
      – Ты позвонила Уэссверу?
      – Да, – ответила она. Она позвонила ему позавчера, вскоре, после того как швырнула трубку, не закончив разговора с Хантером. – Я позвоню ему снова, как только закончу разговор с тобой.
      – Дженни, обещай, что ты возьмешь деньги.
      – Я возьму деньги, – автоматически повторила она, хотя слова Хантера не выходили у нее из головы. Он считал, что она допускает такую же ошибку, какую всегда совершал ее отец. Она знала, что он прав. Но на карту была поставлена жизнь ее сына!
      – Получит деньги – и его как водой смоет, – сказал Аллен и закашлялся. – Сделай это, Дженни. – Она услышала, как ему что-то сказали, и поняла, что рядом с ним Натали.
      – Я сейчас же позвоню Уэссверу, – заверила его она. Но она этого не сделала. Она колебалась. Интересно, как Хантер поступил бы на ее месте, подумала она и быстро, чтобы не передумать, набрала свой номер. Никто не ответил, и она через некоторое время повесила трубку. Ее снова охватил страх. Что, если он не в состоянии подойти к телефону? Что, если он сейчас лежит там, нуждаясь в ее помощи?
      Пока она думала, что делать дальше, зазвонил телефон.
      – Дженни… – ласково произнес Трой.
      – Позволь мне поговорить с Роули.
      – Как там насчет денег?
      – Я позвонила Джозефу Уэссверу, поверенному отца Он должен перезвонить мне.
      – Ты меня разочаровываешь. Очень. Тебе надо выехать из гостиницы.
      – Выехать? Но, Трой, я жду звонка от Уэссвера. Мне нужно оставаться здесь.
      – Я хочу, чтобы ты возвратилась в свою уютную квартирку. И ждала меня там.
      – Но, Трой… – запротестовала она.
      Он повесил трубку.

* * *

      Она спустилась вниз, но выписываться из гостиницы не стала. Наоборот, она продлила свое пребывание еще на несколько дней и оставила свои сумки в номере. Она не знала, что затеял Трой, но так, по крайней мере, она даст знать Хантеру, где находится.
      Потом она направилась к своей машине, которую оставила на покрытой гравием стоянке за гостиницей. Едва успев вставить ключ, она почувствовала, как сзади подошел Трой. Она охнула от неожиданности. Ей хотелось пинаться, орать, кусаться, но в ее ребра уткнулось дуло пистолета.
      – Дженни…
      Горячее дыхание Троя, которое она ощутила на своей шее, вызвало у нее отвращение.
      – Где Роули? – прошептала она.
      – В надежном месте. Я отвезу тебя к нему.
      – Я никуда не поеду с тобой в машине.
      – В таком случае мне придется убить его.
      – Я позову полицию. Тебя схватят.
      – И ты никогда больше его не увидишь.
      Понимая, что он способен выполнить свою угрозу, она была вынуждена подчиниться его требованиям. Ради Роули.
      – Садись в машину, Дженни.
      Она подумала, что он имеет в виду ее машину, но он повел ее к серебристому фургончику с калифорнийскими номерами. Она было заупрямилась, но он лишь покачал головой и усмехнулся.
      Она взобралась на пассажирское место.
 
      Будьте прокляты раненое плечо и его слабость, Дженни и ее ложь.
      Хантер дотащился до машины и направился в полицейский участок, несмотря на то, что перед глазами плясали светящиеся точки. С трудом поднявшись по лестнице, он ввалился внутрь.
      – Дженни в Таосе. В таосской гостинице. Думаю, что ей приказал туда приехать Трой Рассел.
      – Что, черт возьми, произошло с тобой? – спросил Ортега, помогая Хантеру усесться на стул, стоящий возле его письменного стола.
      – Вы меня слышали? – резко спросил Хантер.
      – Твоя леди находится в таосской гостинице. Я понял.
      – Рассела не обнаружили?
      – Пока нет. У тебя не двигается правая рука? – нахмурив брови, заметил сержант.
      – Я побывал на линии огня.
      Ортега витиевато выругался и вытаращил глаза на Хантера.
      – Ты кончишь тем, что окажешься в больнице Сент-Висента рядышком с ее папашей.
      – Я еду в Таос.
      – В таком состоянии тебе туда не доехать. Что это, черт возьми, на тебе надето?
      – Рубаха и куртка ее сына. Все лучше, чем то, что было на мне раньше. – Он направился к двери.
      – Держи… – Ортега снял с плечиков собственный кожаный пиджак и бросил его Хантеру. – Снова пошел дождь, – с отвращением добавил он. – Похоже, конца ему не будет.
      Хантер отправился прямиком в Таос. Бенни восседал на пассажирском месте. Несмотря на дождь со снегом, превративший дороги в липкое месиво, они добрались туда в рекордно короткое время. Подъехав к таосской гостинице, он припарковался рядом с «вольво» Дженни. Здесь выпал настоящий снег, и он заметил на нем следы перед дверцей водителя. Снег с ручки был стряхнут и успел лечь снова.
      Когда он шагнул с холода в тепло помещения, у него закружилась голова. До сих пор ему помогали функционировать адреналин в крови и сила воли, но всему есть предел: он был слишком измучен. Подойдя к сидевшему за конторкой клерку, он попросил его позвонить в номер Дженни.
      – Номер не отвечает, сэр.
      – Позвоните еще раз.
      Клерк приподнял брови, явно подумав, что Хантер что-то затевает.
      – Номер снова не отвечает, сэр.
      Хантер встревожено кивнул. Он вернулся к своему джипу. На снегу виднелись следы грузовичка или фургончика. Снег еще не успел припорошить их, значит, они были оставлены всего за несколько минут до его появления.
      Что, если Рассел уже схватил ее?
      Он вернулся к конторке клерка.
      – Есть ли среди ваших постояльцев человек по имени Трой Рассел?
      – Сэр…
      – Он мог приехать вчера или сегодня. Примерно моего роста, тоже брюнет. Машина у него, вероятнее всего, с калифорнийскими номерами. Он бывший муж этой женщины и похитил ее сына. Просто скажите мне, есть ли его имя в списке ваших постояльцев.
      Клерк неохотно просмотрел список и покачал головой.
      – Сколько одиноких мужчин сняли номера в гостинице вчера и сегодня?
      – Мне не разрешается давать подобную информацию. – Хантер мысленно выругал себя за то, что не попросил Ортегу дать ему полицейское удостоверение. Он направился к платному телефону, чтобы позвонить Ортеге, но вдруг его окликнули.
      – Прошу прощения.
      Молодая женщина в длинном черном пальто и меховой шапочке окинула его взглядом.
      – Сегодня рано утром в гостинице снял номер один мужчина. Брюнет, как и вы. Он приехал на серебристом фургончике с калифорнийскими номерными знаками. Он хвастал, что владеет домом где-то в Таосе, но говорил, что не может почему-то войти туда. Приглашал меня прокатиться мимо этого дома, а потом пообедать вместе. Я отказалась.
      – Он говорил, где находится дом? – спросил Хантер. Она пожала плечами:
      – Поезжайте по Кин-Карсон-роуд.
      – Мне необходимо осмотреть комнату Дженни Холлоуэй, – сказал клерку Хантер. – Возможно, ей нужна помощь.
      – Я проверю, сэр.
      К неудовольствию клерка, Хантер последовал за ним. Как только молодой человек открыл дверь, Хантер, невзирая на его протесты, оттер его плечом и вошел в комнату. Он сразу же увидел дорожные сумки Дженни. Их даже не открывали. В комнате все стояло на своих местах. Но это отнюдь не означало, что ничего не случилось.
      Они ехали недолго. Дженни подумала было, нельзя ли выскочить и убежать, но еще надеялась, что они направляются к Роули. Она понимала, что играет на руку Трою. Он был сексуальным маньяком, которому нравилось причинять боль женщинам и властвовать над ними. Из хулигана он превратился в подлинного психопата. Она больше не сомневалась, что это он убил Мишель Калгари.
      Теперь она была уверена, что он убьет ее и сына, если такое взбредет ему в голову. Хантер был прав. Деньги были у Троя не единственным пунктиком помешательства.
      – Надень это, – сказал он, вытаскивая откуда-то сзади пиджачок Роули.
      Других сидений, кроме двух передних, в фургончике не было.
      – Мне не холодно, – сказала она, ежась от стужи. На этой высоте шел уже не дождь, а мокрый снег, но она сопротивлялась всему, что бы он ни попросил сделать.
      – Надень.
      Она подчинилась и ощутила знакомый запах своего сына. Пытаясь подавить охвативший ее ужас, она стала рассказывать ему, что этот пиджак с вышитой эмблемой Роули получил за успехи в спорте, надеясь, что это, возможно, вызовет у него чувство гордости…
      – Я сказал, чтобы ты не надевала эти джинсы.
      – Я не намерена надевать шелковую юбку в такую погоду.
      – Сними их.
      Надо как-то уговорить его. Она понимала, что он, если пожелает, может причинить ей боль. Физически и эмоционально. Надо как-то перехитрить его.
      Снег повалил гуще, превращаясь на земле в мокрое месиво, скапливающееся по обочинам дороги.
      – Я сниму их, как только мы остановимся.
      Трой неожиданно крутанул руль, и они свернули на боковую дорогу, почти незаметную под слоем снега. Проехав примерно полмили, он затормозил перед оштукатуренным домом, имитирующим саманную постройку с торчащими наружу балками. Крыльцо, перила и крыша дома были припорошены снегом.
      – Чей это дом?
      – Мой, – ответил Трой.
      – Мы выйдем из машины? – спросила она, видя, что он сидит на месте.
      Он медленно покачал головой, словно играл с ней в какую-то игру.
      – Мне нравится здесь, а тебе?
      – Не очень.
      Достав непочатую упаковку жвачки «Бит ред», он вынул одну, с привкусом корицы, и положил себе в рот.
      – Мм… вкусно, – сказал он. – Хочешь? – Она покачала головой. Во рту у нее пересохло.
      – Иди-ка сюда… – Он притянул ее к себе. – Испугалась?
      – Да, – честно призналась она. – Роули в доме?
      – Роули, Роули, Роули… ты так о нем говоришь, что я начинаю думать, уж не заглядывала ли ты ему в штаны.
      У нее сердце замерло от ужаса.
      – Он наш сын, Трой. Он твой сын.
      Он грубо накрыл ее губы своим ртом, чуть не задушив ее языком, вторгшимся внутрь. Она ощутила вкус коричной жвачки.
      – Забирайся назад, – прохрипел он, подталкивая ее, и сам последовал за ней. – Становись на четвереньки.
      – Трой… – пыталась урезонить его она, защищаясь руками, но не увидела в его глазах ничего, кроме звериной похоти.
      – На четвереньки, беби. Ну же, становись на четвереньки. А теперь медленно, очень медленно снимай джинсы…
      Хантер, выехав на шоссе, направился к югу, потом свернул на восток, на Кин-Карсон-роуд. Улица была не такая длинная, как Каньон-роуд в Санта-Фе, но тоже изобиловала галереями, кафе и ресторанчиками. Вскоре она перешла в довольно узкую дорогу, окаймленную чахлыми сосенками, опустившими ветви под тяжестью свежевыпавшего снега. Он свернул, двигаясь по следу, оставленному колесами грузовичка, но вскоре увидел, что это всего лишь красный «шевроле», припаркованный перед небольшим домиком. Он повернул назад и вернулся на шоссе, ругая себя за зря потраченное время.
      Ах, Дженни… держись, милая.
      – Теперь я, кажется, не прочь попробовать эту жвачку, – сказала Дженни сдавленным голосом.
      – Ты тянешь время.
      Он размахивал перед ней пистолетом, демонстрируя свое могущество. Должно быть, ужас, как бы она ни старалась скрыть его, был написан на ее лице, потому что улыбка на его физиономии стала еще шире.
      – Ты меня распаляешь, Дженни, любовь моя, – шептал он, дрожа коленом. – Здорово заводишь.
      Это был не тот человек, за которого она вышла замуж. Того мужчины давно не было. Он исчез пятнадцать лет назад. Но она даже не подозревала, в какое чудовище превратился Трой.
      Схватив пачку жвачки, он бросил ее ей. Она отклонилась в сторону, потом подобрала пачку и, повернувшись, уперлась взглядом вдуло направленного на нее пистолета.
      – Не шути со мной, – прошептал он.
      Надо бы заставить его говорить, но она онемела от ужаса.
      – Если убьешь меня, то не получишь денег, – проговорила наконец она.
      – Я не собираюсь убивать тебя, – принялся объяснять он, как будто она была полной тупицей. – Похоже, что твой дорогой папочка собирается покинуть этот мир, а сие означает, что деньги достанутся тебе.
      – Почему ты убил Мишель Калгари?
      – Наслушалась того, что говорит твоя комнатная собачка? Я не убивал Мишель. Она упала.
      – Ты толкнул ее. Она сводила тебя с ума, и ты не мог этого вынести. Она сказала тебе, что беременна, а ты не хотел ни ее, ни ребенка.
      – Эта плакса все время хныкала.
      – Она была намерена рассказать властям, что ты избил ее и надругался над ней. Она собиралась совершить то, что следовало сделать мне пятнадцать лет назад.
      – Да уж, ты сумела бы оговорить человека, – злобно заявил он. – Совсем как Мишель. Она нажаловалась на меня этому ублюдку, своему братцу. Тому самому, которого ты пустила в свою постель. Ведь ты пустила его, не так ли, Дженни? Ты позволила ему заниматься с тобой сексом.
      – Ты убил ее, – продолжала Дженни, не слушая его.
      – Дженни… – Взяв ее за подбородок, он медленно покачал ее голову из стороны в сторону. – Мишель не слушалась. В этом ее беда. Она не желала подчиняться. А тебе надо быть послушной. Ну-ка вставай на четвереньки. Не заставляй меня ставить тебя.
      Уж лучше она будет смотреть в дуло пистолета, чем подчинится его желаниям. Она не спеша вытащила из пачки одну резинку, медленно развернула ее и отправила в рот. Он наблюдал за ней так же, как Бенни следит за манипуляциями с пакетом собачьего корма, когда она собирается его кормить.
      Она вдруг ощутила странное спокойствие. Ей надо узнать, где Роули, значит, придется перехитрить его.
      – Что-то жарко стало, – пробормотала она, пытаясь сбросить с плеч пиджак Роули.
      – Не снимай его, – приказал он.
      – Почему это? – Она продолжала снимать пиджак, наблюдая за ним. Он не сводил глаз с пиджака. Дыхание его участилось.
      – Положи его, – дрожащим голосом произнес он. Она сделала, как он требовал.
      – Ну, давай же, Вэл! – бормотал он. – Ну, давай же, Дженни! – Она не двигалась. Глаза его вдруг остекленели и, к ее отвращению и удивлению, он раскрыл на брюках молнию и принялся мастурбировать, пока на пиджак не излилось семя.
      Она не стала ждать и изо всех сил ударила его в пах коленом. Трой, слишком занятый своими манипуляциями, не предвидел удара и, скорчившись от боли, застонал. Она кое-как поднялась с коленей, но он рванулся в ее сторону и ударил ее по голове пистолетом, который тут же выскользнул из его пальцев. Сжав руку в кулак, она попыталась оттолкнуть его, но почувствовала, как его зубы вонзились в ее плечо, и вскрикнула. Она пошарила вокруг рукой в поисках пистолета, но вместо него нашла пачку жвачки.
      Он попытался пригвоздить над головой ее руки. Они боролись, тяжело дыша. Не найдя пистолета, она изо всех сил швырнула пачку жвачки в его открытый рот, отчего он чуть не задохнулся.
      Выплюнув пачку, он попытался снова укусить ее. Дженни отбивалась ногами и руками. Но она почувствовала, что борьба его снова возбуждает. Видно, ударив его, она не причинила ему большого вреда.
      Тяжело дыша, они продолжали молча бороться. Он схватил ее за предплечья, но ей удалось высвободить одну руку. Пистолет лежал справа от нее на коврике. Она попробовала схватить его, но он отлетел в глубь фургончика. Трой ударил ее в лицо и сам попытался достать оружие. Дженни потянулась изо всех сил, и ее пальцы наконец ухватились за пистолет.
      Секунду спустя она уже целилась ему в лоб.
      – Пошевелишься – и я убью тебя! – крикнула она.
      Он замер.
      – Где Роули?
      Он не ответил. Молчал, не сводя с нее холодного взгляда.
      – Где мой сын? – спросила она. Интересно, поставлен ли пистолет на предохранитель? Сможет ли она нажать на спусковой крючок и убить его наповал? – Отвечай, мерзавец, где он?
      – Неужели ты сможешь убить меня?
      – Где он?
      – Ах, Дженни… – Наблюдая за ней, Трой осторожно подался назад. На его губах появилась улыбка.
      Ей хотелось завизжать от отчаяния. Он никогда не скажет ей. Теперь она это поняла.
      – Полно тебе, милая, – прошептал он.
      – Перестань. Не прикасайся ко мне. Пожалуйста, Трой, скажи мне: он жив?
      – Разумеется, жив, – сказал он и выхватил пистолет из ее дрожащих пальцев.
      Она ссутулилась и закрыла глаза. Силы покинули ее. Услышав щелчок предохранителя, она вновь открыла глаза. В ее лицо смотрело дуло пистолета.
      – Попроси меня еще разок, Дженни, мне это нравится. – Она молчала.
      – Давай же, Дженни, говори: «Пожалуйста, Трой, прошу тебя. Умоляю».
      Он потянулся свободной рукой к пуговице на ее джинсах. Она шлепнула его по руке.
      – Говори же! – приказал он, грубо рванув вниз молнию на джинсах.
      Она попыталась остановить его руку. Он прижал дуло пистолета к ее щеке.
      – Испугалась? Ты боишься, Дженни, а? – Он наклонился, сталкивая ее на коврик. – Давай, беби, – уговаривал он. Она чувствовала, как его тело ритмично двигается, прижимаясь к ней. – Давай, давай, давай. Говори: «Пожалуйста, Трой…» – Повозившись с брюками, он спустил их вниз. Она услышала, как звякнула пряжка.
      Теперь пистолет прижимался к ее горлу. Он принялся лизать ее губы.
      – Раньше тебе это нравилось. Помнишь? – прошептал он. Его мокрый язык скользил по ее губам, то проникая в рот, то выходя оттуда. Он рычал, тело его ритмично двигалось, а руки суетливо пытались проникнуть внутрь ее джинсов.
      Дженни напряглась, готовая ударить.
      Дверца машины неожиданно распахнулась. Трой, только что лежавший на ней, неожиданно завис в воздухе, словно научился летать. Дженни, поднявшись на колени, стала выползать из машины.
      Хантер держал Троя за горло и, похоже, не собирался отпускать его живым.

      – Хантер… – Дженни вылезла из фургончика. Глаза Троя выкатились из орбит. Штаны были спущены ниже колен.
      Низкое, злобное рычание заставило его замереть на месте. Но это был Бенни, ошеломленный тем, что видит человека, который его избил.
      – Хантер, – снова сказала она, – прошу тебя…
      – Он убил мою сестру.
      – Он знает, где мой сын.
      Мгновение спустя Хантер медленно разжал пальцы левой руки, сжимавшие горло Троя. Он долго смотрел на этого человека злым взглядом, уговаривая себя позволить ему пожить еще немного. Трой начал падать, но Хантер, схватив его за шиворот, поставил на место. Внизу сидел Бенни, обнажив зубы в злобном оскале и издавая низкое рычание. Шерсть на его загривке стояла дыбом.
      Трой, приходя в себя, закашлялся и прикоснулся руками к горлу. Дженни с некоторым опозданием вспомнила о пистолете, валявшемся где-то в фургончике.
      – Если ты двинешься, – сказал Хантер, – Бенни разорвет тебя на части, а я, наблюдая за этим, и пальцем не пошевелю, чтобы прийти тебе на помощь.
      – Ты задушил меня, – злобно прохрипел Трой. Холодная улыбка Хантера была копией оскала Бенни.
      – Жаль, что не до конца, – сказал он.
      – Где Роули? – спросила Дженни.
      Трой оглянулся вокруг. В глазах его безошибочно читалась мысль о побеге. Он взглянул вниз на свои брюки, позорно спущенные до щиколоток, но как только он попробовал подтянуть их, Бенни сомкнул зубы на его запястье.
      – Скажи ей, где ее сын! – угрожающе взревел Хантер.
      – Уберите от меня этого проклятого пса! – Дженни схватила Бенни за ошейник.
      – Иди сюда, мой мальчик. Вот так. – Дженни дрожала от волнения. Она была так рада видеть Хантера. Так рада!
      Трой подтянул штаны, нетвердо держась на ногах. Потом он в мгновение ока прыгнул к открытой дверце машины.
      – Пистолет! – крикнула Дженни, а Бенни, вырвавшись из ее рук, метнулся следом за ним.
      Хантер мигом прыгнул туда же.
      Внутри фургончика прогремел выстрел. Дженни ничего не было видно, кроме свисающих наружу ног Хантера.
      – Бенни?.. – в ужасе прошептала она.
      Хантер медленно поднялся на ноги. Он покачал головой, и на глазах Дженни показались слезы. Хантер пригладил пряди волос, упавшие на ее лицо, и на губах его появилась нежная улыбка.
      – Нет, – тихо сказал он. – Бенни жив. Он только и ждет команды, чтобы вцепиться Трою в горло. Этот мерзавец прострелил себе ногу.
      Три часа спустя Хантер и Дженни стояли в приемном покое больницы Сент-Винсента, оставив Троя под вооруженной охраной на попечение хирурга, осматривающего его простреленную ногу. Там их и встретил сержант Ортега, который заставил Хантера показать свою руку врачу из отделения неотложной помощи.
      Оставшись с сержантом, Дженни села в кресло и стала ждать, то сжимая, то разжимая руки.
      – Мы найдем Роули, – успокаивал ее сержант.
      Она не знала, что ему сказать. Извинившись, она отправилась навестить отца, который уже сидел в постели и выглядел чуточку лучше, чем прежде. Натали, элегантная и собранная, восседала рядом, положив ногу на ногу.
      – Дженни, – встревоженно произнес Аллен, глядя на нее.
      – Со мной все в порядке. – Она очень коротко рассказала им о последних событиях.
      Когда Дженни закончила, отец спросил:
      – Это сделал Рассел?
      – Что именно?
      Он жестом указал на ее лицо.
      Она ощупала пальцами припухшую щеку и ссадину в том месте, куда пришелся его удар.
      – Ах это?
      – Надеюсь, что он сгниет в аду, – пробормотал Аллен.
      – Он так и не сообщил мне, где Роули. Даже Бенни не смог заставить его заговорить.
      – Они его найдут, – сказал он, повторяя заверения Ортеги. Дженни улыбнулась дрожащей улыбкой. – Как там Калгари? – ворчливо спросил Аллен, как будто только что, вспомнив о нем.
      – Его осматривает врач.
      – Дженни…
      – Только не говори мне, как я должна к нему относиться. Я сама знаю, что чувствую. Я люблю его, и, что бы ты ни говорил, этого не изменишь.
      – Он спас тебе жизнь, так что скажи ему «спасибо» – и хватит.
      – Аллен, – укоризненно пробормотала Натали.
      – Замолчи, – велела ему Дженни.
      – Ладно, ладно, – сдался он, поднимая руки, чтобы предупредить дальнейшие замечания в свой адрес.
      – Появление Хантера Калгари – это лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни. А я все время поступала вопреки его советам и пожеланиям, поэтому он считает меня избалованной богатой девчонкой, чей папочка, раз за разом вызволяет ее из беды с помощью денег.
      – Но это неправда. Ты уже долгие годы живешь самостоятельно, хотя мне не хочется признаваться в этом.
      Дженни, сама того не желая, рассмеялась.
      – Только не пытайся теперь быть благоразумным. После всех этих лет. Ты лишь приведешь меня в замешательство.
      Натали насмешливо приподняла бровь. Может быть, она была не такой уж глупой, как считала все эти годы Дженни?
      – Я хочу, чтобы ты была с человеком, которого достойна, – упрямо заявил Аллен. – Хантер Калгари спас тебя и заслуживает вознаграждения. Но это не меняет того факта, что он безработный и бывший полицейский, да еще и впавший в депрессию.
      Она вздохнула. Видимо, отец никогда не изменится. Взяв ветровку и сумочку, она многозначительно взглянула на него.
      Аллен сдвинул брови на переносице, чувствуя какой-то подвох.
      – Он будет твоим зятем, – сказала она. – Если, конечно, не раздумает на мне жениться.
 
      – Надеюсь, ты обошелся без рукоприкладства? – спросил у Хантера Ортега, после того как его рану осмотрели, обработали антисептиками, зашили и забинтовали. Ортега обратил внимание на синие и багровые кровоподтеки на горле Троя.
      – Я и пальцем его не тронул, – бодро солгал Хантер.
      – Все равно он будет кричать о зверствах полицейских. Такой уж это тип, – проворчал Ортега.
      – Он пытался изнасиловать ее. Держал под дулом пистолета.
      – Прекрасно, – пробормотал Ортега, скорчив гримасу.
      – Бенни заслуживает медаль. Имеются какие-нибудь награды за собачью доблесть?
      Ортега снова что-то проворчал.
      Из кабинета неотложной помощи они вышли вместе.
      – А ты, однако, счастливчик, – заметил Ортега. – Мог бы от этой пули и без руки остаться.
      Хантер спокойно кивнул, соглашаясь с ним, и вспомнил, как Трой целился в собственного единственного сына. Что это? Временное помрачение рассудка? Возможно. Но исход мог быть смертельным.
      Дженни встретила их в приемном покое. Ее красивое лицо осунулось и побледнело.
      – Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
      – Держусь на болеутоляющих таблетках. Куда бы я без них?
      – У него все нормально, – сказал Ортега, заметив, что она встревожилась. – Я буду ждать, пока Рассела не отпустят из хирургии. А вам обоим советую пока немного отдохнуть.
      Расставшись с ним возле лифтов, Хантер и Дженни вышли из больницы. Наступали сумерки, и снег в угасающем свете дня казался светло-голубым.
      – Мне кажется, что он вот-вот объявится. Возможно, он убежал от Троя.
      Хантер кивнул.
      – Давай проверим автоответчик в твоей квартире.
      – Я поведу машину.
      Никаких посланий на автоответчике не было, но зато были три звонка из районов с разными кодовыми обозначениями.
      – Может быть, это звонил Роули? – сказала она с надеждой в голосе. Бенни навострил уши и завилял хвостом.
      – Последний раз звонили сегодня рано утром, – заметил Хантер.
      – Возможно, он находится там, где нет доступа к телефону.
      Неожиданно оба замолчали. Им нужно было очень многое сказать друг другу, но они не знали, как начать разговор. Наконец Дженни проговорила:
      – Я понимаю, что ты все еще немного ошалевший от всего этого, но позволь мне сказать хотя бы, что я очень сожалею. Мне не следовало уезжать, не сообщив тебе, куда еду. Но я не хотела, чтобы тебе причинить боль.
      Хантер пожал плечами.
      – Позволь мне задать один вопрос. – Он помолчал, вспомнив их игру, и, чуть улыбнувшись, добавил: – Потом можешь задать вопрос мне.
      – Ладно, – взглянув на него, согласилась Дженни.
      – Ты подвергала себя чрезвычайной опасности. Почему ты решила, что мне будет безразлично, если что-нибудь случится с тобой?
      Внимательно посмотрев на него, она спросила:
      – Ты это серьезно?
      – Ты забываешь соблюдать установленные тобой же правила: сначала ответь на вопрос, а уж потом задавай следующий.
      Несмотря на тревогу за Роули, она слегка улыбнулась:
      – Я подумала о твоем раненом плече. Я не хотела, чтобы ты связывался с Троем, потому что боялась, что он может причинить тебе боль. Я не смогла бы жить, если бы с тобой что-нибудь случилось из-за меня.
      – Тебе нужна защита, – сказал он. – Именно для этой цели твой отец первоначально и нанял меня. И я сделаю все, чтобы оберегать тебя от Троя. Но, поскольку ты мне не сказала, куда уезжаешь, я, черт возьми, чуть было не опоздал!
      Она приложила палец к губам:
      – Тсс. Ты забываешь о правилах. Сейчас моя очередь задавать вопрос. – Она чуть помедлила. – Кстати, не забудь, что я извинилась.
      – А где вопрос? – спросил он, несколько смягчившись.
      – Я не похожа на твою бывшую жену, Хантер. Я знаю, что ты считаешь, будто я привыкла сорить деньгами, но ты ошибаешься. Однако не жди, что я буду поступать благоразумно, когда мой сын пропал неизвестно куда. – В ее голосе чувствовались близкие слезы. – Но я рада, что ты приехал в нужный момент. Спасибо, – добавила она слабым голосом.
      Хантер протянул к ней левую руку, и она торопливо бросилась к нему, чтобы прильнуть к его груди, услышать биение его сердца и почувствовать себя в безопасности. Он глубоко вдохнул ее нежный аромат, наслаждаясь ее близостью. Им было уже не до игры.
      – Ты думаешь, что Роули жив? – наконец спросила она. – Только не лги.
      – Да, думаю, он жив и это он звонил.
      – В таком случае где же он?
      Прижавшись щекой к ее шелковистым волосам, Хантер задавал себе тот же вопрос.
      Дженни никогда бы не поверила, что сможет заснуть, но хотя ее не оставляли тревожные мысли, тело требовало отдыха. Они с Хантером провели еще одну ночь на кушетке и утром одновременно проснулись.
      В девять часов зазвонил телефон.
      – Дайте мне Калгари, – буркнул в трубку Орте га, как всегда раздраженным тоном.
      – Алло, – нахмурясь, ответил Хантер.
      – Этот чертов дождь, снова пригнал сюда твоего приятеля-бездельника, и от него несет, как от помойки. Забери его отсюда. Кстати, ты, наконец, работаешь в департаменте или нет? Если работаешь, то изволь явиться сюда.
      – Мне нужно отвезти Дженни в Таос, чтобы забрать ее «Вольво».
      – Ну что ж, прекрасно. Похоже, что Рассел все-таки будет ходить, о чем я очень сожалею. Вот и верь этим самострелам в ногу! – Он хрипло рассмеялся.
      – Я заеду по дороге в участок и все улажу с Оуби. – Хантер помедлил. – О мальчике пока ничего не слышно? – Он видел, как замерла на месте Дженни, глядя в его сторону.
      – Абсолютно ничего.
      – Что он сказал? – спросила Дженни, как только Хантер повесил трубку. Он покачал головой:
      – Мы расколем Рассела. Заставим его говорить.
      – Но с каждым часом… – Она замолчала, не в силах продолжать.
      – Ну-ну, крепись. Мы заедем в участок, я решу, что делать с Оуби, потом мы съездим за твоей машиной.
      – Кто такой Оуби? – спросила она без особого интереса.
      – Просто один чокнутый старикан, который не любит дождь.
      Снег, растаяв, превратился в лужи. Дождь все еще слегка моросил, но буря уже стихла.
      – Теперь, возможно, дождей больше не будет до следующей зимы, – заметил Хантер. – Обычно здесь выпадает не так уж много осадков.
      – Я так мечтала о своем ресторане и о новой жизни, – сказала Дженни, глядя сквозь боковое стекло джипа. – Но сейчас только судьба Роули имеет значение.
      – Мы найдем его, – заявил Хантер с мрачным упорством.
      – К этому времени он бы вернулся домой. Он не заставил бы меня так беспокоиться.
      – Гони из головы такие мысли.
      – Ничего не могу с собой поделать, – сдавленным голосом произнесла она.
      Хантер шевельнул раненой рукой, чтобы погладить ее пальцы. Она подняла на него полные слез глаза, и его взгляд скользнул по ссадине на ее щеке.
      – Я люблю тебя, – сказал он.
      Слезы потекли по ее щекам, капая на руки. Она тоже любила его, но сейчас неизвестно где был Роули. Может быть, он один? Или ему больно? Этого она не могла знать.
      Оуби Логгерфилд стоял, притопывая ногами, перед входом в полицейский участок. Пальцы у него замерзли. Он был без пончо, и это, уж поверьте, не улучшало ситуацию. Будь проклят тот, кто придумал дождь.
      Уперев в бока руки, сержант стоял по ту сторону застекленной двустворчатой двери и сердито, как и положено человеку злобному и раздражительному, взирал на Оуби. Старик был потрясен, когда Ортега неожиданно распахнул одну створку двери и приказал:
      – Ладно, заходи.
      – Спасибо, сэр, – уважительно сказал Оуби и пересек порог, окропляя пол дождевой водой и тающим снегом.
      – Не сходи с этого места. – Сержант указал на квадратик линолеума, размеров которого, по его мнению, было достаточно для одного старого бродяги.
      – Я хотел бы видеть инспектора Калгари, – сказал Оуби, стаскивая с головы вязаную шапочку.
      Ортега смерил его взглядом.
      – Объясни, неужели ты проделываешь весь этот путь для того лишь, чтобы он отвез тебя назад?
      Оуби выпятил грудь.
      – У меня есть для него важная информация.
      – Не сомневаюсь. Только от тебя важной информации и не хватало. – Покачав головой при виде лужи, образовавшейся под ногами Оуби, он вернулся в свой кабинет.
 
      Дженни сидела в джипе рядом с Хантером, стараясь мыслями о повседневных делах отвлечься от тревоги за Роули.
      – Надо позвонить Глории, – безжизненно сказала она.
      – Ты знаешь, что Глория и без тебя справится с управлением рестораном. А бумажная работа подождет до твоего возвращения.
      – Что будет после того, как я заберу машину? – спросила она. – Сколько часов придется прождать, пока…
      Хантер прервал ее.
      – Трой заговорит, – сказал он с мрачной убежденностью.
      – Я не уверена… – Она держала его на мушке, а он не сказал ни слова о местонахождении Роули. Он ведь знал, что она не шутит, но промолчал.
      Они остановились в квартале от участка. Хантер открыл для нее дверцу, и Дженни ступила в сырость улицы, избегая попадать ногами в грязный снег, скопившийся на обочине.
      В полицейском участке горел свет. Хантер придержал для нее дверь, и она вошла внутрь. Неописуемая вонь ударила ей в нос, и она, оглядевшись вокруг, увидела пропитанного грязью человека в рваной одежде, дрожавшего от холода возле входа. Он стоял в луже воды, натекшей с его ног, и почтительно мял в руках коричневую вязаную шапочку.
      – Значит, Ортега впустил тебя в помещение? – спросил Хантер. – А где твое пальто?
      – Мне пришлось отдать свое пончо.
      – И кто же этот счастливый получатель столь щедрого подарка?
      – Один друг, который оказался в беде.
      Дверь в кабинет Ортеги была открыта.
      – Побудь здесь минутку, – попросил он и жестом пригласил Дженни следовать за собой.
      – Мне нужно сообщить вам кое-какую информацию, инспектор Калгари! – крикнул ему вслед Оуби.
      – Я сейчас вернусь, и мы отвезем тебя домой, – сказал Хантер. – Это наш Оуби, – прошептал он на ухо Дженни, направляя ее в кабинет. – Услада для обоняния.
      – Он очень милый, – заметила она, когда они входили в кабинет Ортеги. – Он отдал свое пончо какому-то человеку, которому оно было нужнее.
      Хантер усмехнулся.
      – Трудно себе представить, кто бы это мог быть. – Сунув голову в дверь кабинета, Хантер сказал:
      – Ваша преданность делу заслуживает восхищения.
      – Не умасливай меня. Терпеть не могу. Лучше убери отсюда своего вонючего приятеля да купи ему дешевый дождевик. Из-за него от нашего полицейского участка начинает, так сказать, дурно пахнуть.
      – Когда я смогу увидеться с Расселом? – Ортега искоса взглянул на Хантера.
      – Ты возвращаешься на работу?
      – Все зависит от того, когда я смогу увидеться с Расселом.
      Хантер взглянул на Дженни, которая пояснила:
      – Ему известно, где находится мой сын.
      – Я это знаю, миссис Холлоуэй. Рассел много чего натворил. Он стрелял в Хантера в Калифорнии и провез несовершеннолетнего через границы двух штатов. – Ортега выпятил губы. – Кстати, в Нью-Мексико зафиксирован и второй случай похищения… – Он кивнул головой в сторону Дженни. – Не говоря уже о попытке изнасилования и вооруженном нападении. Люди лейтенанта Перкинса уже готовы приступить к его допросу.
      Хантер сердито взглянул на Ортегу, и тот решительно добавил:
      – Ты в этом не участвуешь, Калгари. По целому ряду причин. И эта огнестрельная рана – одна из них.
      Дженни с нарастающим беспокойством переводила взгляд с одного на другого.
      – Что это означает?
      – Это значит, что мне не будет дозволено говорить с Расселом, – пояснил Хантер.
      – Департаменту нежелательно подвергать себя риску судебного разбирательства, – сказал Ортега. – Если бы они смогли, то развезли бы Хантера Калгари и Троя Рассела в разные штаты.
      – Когда же эти люди будут его допрашивать? – поинтересовалась Дженни.
      – Скоро.
      Она не верила, что из этого что-нибудь получится. Трой не скажет о местонахождении Роули. Зачем ему? Ведь он был уверен, что все, что касается его недавно обретенного сына, ему сойдет с рук.
      Сержанту Ортеге хотелось обсудить еще несколько аспектов этого дела с Хантером, и Дженни поняла намек. Она вышла из кабинета, знаком показав, что будет ждать в холле. Тот факт, что она была здорова и в принципе невредима, носил оттенок какого-то кошмара, потому что она не имела ни малейшего понятия о том, в каком состоянии сейчас Роули.
      Она опустилась на деревянную скамью. Заметив, что Оуби все еще терпеливо ждет в прихожей, она встала и подошла к нему. Судя по всему, Оуби был человеком добрым и заслуживал лучшего обращения. Не следовало бы заставлять его ждать на квадратике линолеума размером 12х12 дюймов.
      – Послушайте, – обратилась она к нему, – почему бы вам не присесть на скамью?
      – Сержанту это не понравится.
      – Вы замерзли. А здесь теплее. Я хочу, чтобы вы вошли. – Она протянула ему руку.
      Оуби помедлил, метнув испуганный взгляд в сторону открытой двери, ведущей в кабинет Ортеги. Его, как видно, пугали доносящиеся оттуда голоса.
      – Идите же, – сказала Дженни, чуть задерживая дыхание.
      Оуби вышел на более яркий свет и заморгал глазами. Волосы на его голове напоминали воронье гнездо. Наверное, они годами не расчесывались. Тем не менее, он заложил свисающую прядь за ухо и приподнял подбородок, который украшала сбившаяся на одну сторону реденькая бороденка.
      На грязной шее виднелось колье из розовых искусственных жемчужинок.
      Дженни вытаращила глаза. Она бессознательно схватилась рукой за свое горло.
      – Где вы это взяли? – прошептала она.
      Оуби встревожено окинул себя взглядом.
      – Что?
      – Колье.
      – Ах это! – Его физиономия расплылась в улыбке. – Это подарок моего друга.
      – Не того ли, которому вы отдали пончо? – Оуби энергично закивал, а Дженни судорожно глотнула воздух. – Этот друг – пятнадцатилетний мальчик?
      Оуби вздернул подбородок.
      – Я не спрашивал, сколько ему лет. Это было бы невежливо.
      – Его зовут… Роули?
      – Так вы его знаете? – радостно воскликнул Оуби. Дженни покачнулась. Она едва не потеряла сознание.
      Оуби метнулся к ней и поддержал ее.
      – Инспектор Калгари! – крикнул он.
      Услышав голос Оуби, Хантер мгновенно вскочил на ноги. Увидев Дженни в руках Оуби, он подбежал и привлек ее к себе.
      – Дженни! – прошептал он, испуганный ее бледностью и слезами на глазах. Но ее дрожащие губы улыбались. Она не могла говорить, а лишь протянула руку и прикоснулась пальцем к колье из розовых жемчужинок, такому неуместному на грязной шее Оуби.
      Хантер охнул. Он помнил это колье, которое видел на ней еще в Пуэрто-Валларте. Дженни тогда сказала, что это подарок ко дню рождения.
      – Ты взял это у Роули Холлоуэя? – резко спросил его Хантер.
      – Это подарок! – объяснил Оуби. – Подарок, сэр! – Дженни закивала головой:
      – И он отдал Роули свое пончо.
      – В чем дело? – спросил Ортега, подходя сзади.
      Но Хантер уже помог Дженни встать, и они вместе с Оуби вышли за дверь.
      Палатка Оуби была окружена снежными сугробами. Хантер остановил машину перед жилищем старика, но Дженни выскочила из нее еще до того, как он нажал на тормоз.
      Подбежав к пологу, прикрывающему вход, она откинула его. Роули взглянул на нее, охнул и, как только она вошла, бросился к ней в объятия, уткнувшись головой в ее плечо. Дженни смеялась сквозь слезы радости.
      – Боже мой, как же я скучала по тебе! Я так за тебя боялась.
      – Я пытался позвонить, но тебя не было. Я боялся, что он…
      – Тсс… Не говори, – сказала она, гладя его по голове, и тут же спросила: – Как ты здесь оказался?
      – Где он? – испуганно спросил Роули. В палатку сунул голову Хантер.
      – Трой в полицейском участке, в камере предварительного заключения, – сообщил он.
      Роули несколько ослабил крепкие объятия.
      – Ты жив?! – радостно воскликнул он, увидев Хантера. – Я думал, он застрелил тебя.
      – Я все расскажу тебе потом, – пообещал Хантер. – А сейчас не хотите ли продолжить празднование по случаю воссоединения на свежем воздухе?
      Роули посмотрел на грязное пончо, которое одолжил ему Оуби, и сказал:
      – Похоже, я к нему привык. – Он снял с себя пончо и торжественно поблагодарил: – Спасибо, Оуби.
      – Оставь его себе, – великодушно разрешил старик.
      Им удалось убедить Оуби в том, что пончо нужно ему больше, чем Роули. По дороге домой мальчик сидел на заднем сиденье рядом с Дженни. Прижавшись к матери, Роули рассказал о том, что произошло, и объяснил, как ему удалось сбежать от Троя.
      – Примерно через час после побега я пересек границу между Калифорнией и Аризоной. И все бежал и бежал. Но я сделал круг и снова оказался на шоссе, где меня подобрал водитель грузовика. Он сам предложил подвезти, я даже не голосовал. Я знаю, что это опасно, мама, но все же лучше, чем снова встретиться с Троем.
      Возле Феникса меня подвезли двое парней на фермерском грузовичке. Потом меня посадил к себе какой-то старый чудак, который едва справлялся с рулем. Мне надо обязательно научиться водить машину, – серьезно добавил он. – Я полпути держал в руках руль.
      – Я так рада, что все обошлось, – сказала Дженни.
      – А потом мы приехали в Нью-Мексико, и я испугался, что он меня найдет. Я боялся всех. – Роули бросил взгляд на переднее сиденье. Хантер стоически продолжал вести машину. – Поэтому, когда я узнал местность у подножия холмов, я вышел из машины и отправился искать Оуби. Он обещал найти Хантера. Когда ты сказала, что Хантер звонил, я понял, что он остался в живых… – Он резко втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы. – Это он сделал? – спросил Роули, заметив кровоподтек на лице Дженни.
      – Это ему не сошло с рук, – ответила она. Роули помрачнел.
      – Я убью его.
      – Придется тебе занять очередь, – с нарочитой медлительностью заявил Хантер. – Несколько человек стоят впереди тебя.
      Когда они доехали до окраины Санта-Фе, Дженни вдруг предложила:
      – Поедем к тебе на ранчо, Хантер. – Роули навострил уши.
      – На ранчо?
      – Ты не возражаешь? – поинтересовался Хантер.
      – Где Бенни?
      – Мы захватим его по дороге, – сказала Дженни.
 
      Час спустя все четверо вышли из джипа на дорожку, покрытую быстро исчезающими остатками снега. Бенни, радостно лая, помчался по периметру дома обследовать территорию. Дженни с трудом отпустила от себя сына, но Роули горел нетерпением побегать с собакой.
      – В юности поразительно быстро восстанавливаются силы, – заметил Хантер, отпирая дверь.
      Он принялся разжигать огонь в камине, а Дженни, стоя посреди комнаты, вдруг сказала:
      – Здесь я больше чувствую себя дома, чем в своей квартире.
      – Но тут очень просто.
      – Мне это нравится.
      – Отлично.
      Они посмотрели друг другу в глаза.
      – Ты сказал, что любишь меня, а я была не в состоянии говорить об этом. Твои чувства не изменились?
      – Это было всего несколько часов назад.
      – Я знаю. Но ты по-прежнему испытываешь ко мне то самое чувство? – снова спросила она.
      – Да.
      Она улыбнулась. И ей вдруг захотелось, не теряя времени, сказать ему о своей любви.
      – Ну и?.. – в ожидании продолжения разговора спросил он.
      – Я тоже люблю тебя, – проронила она и, когда Хантер распахнул объятия, бросилась к нему.
      Щекоча ей ухо дыханием, он шепнул:
      – Если ты чувствуешь себя здесь как дома, то ты, может, смогла бы жить здесь?
      – Да, – не раздумывая, радостно ответила она. – Но сможешь ли ты жить с человеком, который унаследует… столько денег?
      – Половину Нью-Мексико, половину Техаса и половину Аризоны?
      – Думаю, что Техаса только четверть, – пробормотала она.
      Хантер расхохотался.
      – Если честно, то не смогу.
      – Не сможешь? – Он развел руками.
      – Посмотри вокруг. Ведь я не изменюсь.
      – Ну что ж, я тоже!
      – Так что же ты будешь делать со всеми этими деньжищами?
      – Может, я уговорю отца пожертвовать их на какие-нибудь филантропические цели. В одном я уверена: большую их часть я отдам.
      Дженни вдруг поняла, что всю жизнь старалась спрятаться от того, чем она была на самом деле. Она всячески противилась тому, что является дочерью своего отца. Но это не сработало. Нравилось ей это или нет, придется ей нести ответственность, которая была возложена на нее с момента появления на свет.
      – Сейчас моя очередь задавать вопрос? – спросил Хантер.
      – Понятия не имею, – усмехнулась она.
      – Ты выйдешь за меня замуж?
      Вопрос застал ее врасплох. На мгновение она сделала вид, что размышляет.
      – Ну-у, я даже не знаю, что ответить. Ведь ко мне в нагрузку прилагаются пятнадцатилетний сын и собака неопределенной породы. Думаешь, ты с этим справишься?
      – Гм… – Он задумчиво потер подбородок, весело поглядывая на нее сверху вниз.
      Она обняла его так крепко, как осмелилась, принимая во внимание его раненую руку.
      – Думаю, я мог бы рискнуть, – сказал он.
      – В таком случае ответ будет безоговорочно положительным, – заявила она.
      Хантер нежно поцеловал ее в губы.
      К тому времени как вернулись Роули и Бенни, в камине весело потрескивали сосновые поленья, а Дженни и Хантер грелись у огня. Услышав, что возвращается Роули, они отскочили друг от друга, словно пойманные на месте преступления.
      Роули, подсевший к ним, чтобы погреться, даже внимания не обратил на их настроение.
      – Силы небесные! – воскликнула Дженни, сморщив носик. – Тебе необходимо принять душ. – От Роули пахло так же, как от Оуби.
      – Мне тоже не мешает принять душ, – заметил Хантер и добавил, обращаясь к Роули: – Я подыщу тебе какую-нибудь чистую одежду.
      Пребывающая в радостном волнении, Дженни воспользовалась этим временем, чтобы обследовать содержимое холодильника Хантера. Она вдруг почувствовала страшный голод и готова была съесть что угодно. В конце концов, она поджарила на решетке сандвичи с сыром и разогрела консервированный куриный суп.
      Роули, с влажными волосами, явился первым. В одежде, позаимствованной у Хантера, он выглядел невероятно тощим. Заметив мрачное выражение его лица, Дженни испуганно спросила:
      – Что-нибудь не так?
      – Я видел его раненую руку.
      – Да уж, – кивнула Дженни. – Ему повезло. – Представив себе, каково бы ей было, если бы что-нибудь случилось с Хантером, она покачала головой. – Нам всем повезло.
      Роули ничего не ответил, и она подала ему сандвич. Несколько мгновений спустя появился Хантер – тоже с влажными волосами и в чистой одежде. Она заметила, что он выглядит очень усталым.
      – Конечно, это не пища для гурманов, но она горячая, – сказала Дженни, ставя перед ним на сосновый стол тарелку с супом.
      – Это то, что нужно, – просто ответил он, взглянув на нее.
      – Спасибо, Хантер, – сказал вдруг Роули, не поднимая глаз от своей тарелки.
      Дженни вопросительно взглянула на него. Уж очень торжественно он произнес эти слова.
      Хантер вертел в пальцах ложку, поглядывая на опущенную голову Роули. Похоже, он знал что-то такое, что было неизвестно Дженни, потому что сказал, пожав плечами:
      – Я просто рад, что все обошлось благополучно.
      – Я что-то упустила? – спросила Дженни. Роули взглянул на нее.
      – Мой… отец… – начал он. Потом, передумав, сказал: – Трой целился в меня. И убил бы, не заслони Хантер меня своим телом.
      Дженни молча взглянула на Хантера. Заметив выражение ее лица, он покачал головой:
      – Не превращайте это в подвиг.
      – Подвиг?! – повторила она. – Ты спас моего сына. Тебя могли убить!
      – Но ведь не убили. Мы все здесь. И я, черт возьми, рад, что предложил тебе выйти за меня замуж до этого разговора, потому что иначе мог бы подумать, что ты ответила согласием исключительно из чувства благодарности, – пробормотал он, зачерпывая ложку супа.
      – Мама, ты собираешься замуж за Хантера? – оживился Роули.
      – Да.
      Он поморгал, оторвал кусочек сандвича с сыром и бросил лакомство Бенни, который поймал его на лету. Улыбнувшись, Роули помешал ложкой суп в тарелке.
      – А можно, я буду шафером? – Хантер усмехнулся.
      – Пока не знаю. Или ты, или Оуби.
      Роули взглянул на него с радостным одобрением.
      Две недели спустя Дженни перевезла большую часть своих личных вещей на ранчо Хантера. Он вернулся на работу в департамент полиции Санта-Фе, к большому удовольствию сержанта Ортеги, а Роули возобновил занятия в школе. Предсказание Хантера, утверждающего, что Глория справится с рестораном, с лихвой оправдалось. Дженни видела, что без нее дела идут хорошо, и была этому даже рада.
      Когда однажды вечером Хантер возвратился домой, его встретил Бенни, на голове которого красовалась мексиканская шляпа.
      – Что происходит, дружище? – озадаченно спросил он. Бенни горестно взглянул на него. – Ты выглядишь, как черт знает что.
      Внутри дома кто-то повесил гирлянду из перца чили возле камина, а на кушетку набросил яркую мексиканскую шаль.
      – Что все это значит? – спросил он, обращаясь к Дженни, на которой были надеты белая крестьянская блуза и пестрая юбка. – Может быть, майский праздник весны в этом году наступил раньше, чем обычно?
      – С помощью всего, что смогла найти, я пыталась воссоздать атмосферу Пуэрто-Валларты, – пояснила она. – Роули сегодня допоздна задержится в ресторане. Глории необходима его помощь.
      – Понятно… – Она подала ему пиво и чокнулась своей бутылкой с его бутылкой. – А «Маргариты» не будет? – подмигнув, спросил он.
      – Слышать о ней не могу после той поездки и взрывоопасной смеси, которую нам на днях готовила Магда. Там слишком много текилы. – Она жестом показала на кушетку. – Присаживайся.
      Он подчинился, а она взяла в руки пульт, и несколько минут спустя на экране появились титры старого фильма.
      – «Ночь игуаны», – сообщила она.
      – А я-то думал, что мы полежим на кушетке, – с ленцой произнес Хантер, заметив, как соблазнительно спустилась с одного плеча ее блуза.
      Он осторожно оттянул присобранный на резинку ворот.
      Она приподняла бровь.
      – А для чего же, по-твоему, здесь положена мексиканская шаль?
      Хантер усмехнулся. Ее губы так и напрашивались на поцелуй. Устоять было невозможно.
      – О-лe… – наклонившись, шепнул он.