– Я вам сказал...

– Да, вы в долгу перед моим отцом. Но я даю вам возможность расплатиться с ним быстрее, а вы вчера говорили, что это именно то, чего вам хочется. Отдать долг и убраться из этого города, который вы так ненавидите. Так зачем же вы уговариваете меня остаться?

– У меня есть свои причины, – ответил Этан.

– Этот ответ я уже слышала.

– Тогда хватит задавать вопросы, – парировал он. – Давайте займемся списком тех, кто заинтересован в том, чтобы вывести вас из игры. Как насчет отца Томми? Как с ним обстоят дела?

– Дела?

Этан скептически приподнял одну бровь:

– Кто он? Где он?

– Он исчез из моей жизни, как только я рассказала ему о своей беременности, – призналась Аманда. – Правда, вчера Пол неожиданно объявился. Мы случайно встретились после нашей с вами беседы в парке.

Беседа в парке. Да уж! Очень мило назвать ту стычку беседой.

– Случайно встретились впервые за полтора года? Немного странное совпадение, вам не кажется?

– Пол ничего не знает о наследстве. Он даже не знает, что мой отец умер.

– А может, все-таки знает? Некролог напечатали все крупные нью-йоркские газеты, – настаивал Этан.

В памяти всплыли строки из газетенки «Нью-Йорк ньюс»: «У него остались три дочери, ставшие единственными наследницами огромного состояния...»

– Вы знаете его полное имя? – спросил Этан. Аманда немного помедлила с ответом.

– Суинвуд, Пол Суинвуд. – Она смотрела, как Этан записывает имя. – Но он был таким...

Она прервалась на полуслове, понимая, что даже для нее самой слова звучат слишком наивно. Когда они встречались, Пол Суинвуд тоже был «таким», но это не помешало ему бросить ее, вынудив в одиночестве растить сына.

Аманда глубоко вздохнула, потом налила себе еше кофе.

– Я хотела сказать, что, увидев Томми, он расчувствовался. Раньше я никогда его таким не видела. Он проявляет интерес к Томми, хочет заботиться о нем.

– А как вы к этому относитесь?

– Ради Томми я бы, пожалуй, этого хотела. А так... – Аманда пожала плечами. – Он слишком жестоко поступил со мной.

Этан посмотрел на Томми:

– Мне очень жаль. Меня тоже растила одна мама. Ей было очень трудно.

– А ты знал своего отца?

Этан отрицательно покачал головой:

– Он сбежал, едва узнав, что моя мать беременна.

– Как мужчины могут так поступать? – спросила Аманда. – Я этого не понимаю. Наверное, они боятся ответственности! Но как можно просто взять и сбежать, словно и не было ничего?

– Так мужчина делает вид, что ничего не произошло, – сказал Этан. – Но я не понимаю другого – как можно оставаться в стороне, когда ты знаешь, что у тебя есть сын? Как можно просто взять и выбросить это из головы?

– А ты что-нибудь знаешь о своем отце? – спросила Аманда.

Этан снова отрицательно покачал головой:

– Они с матерью недолго были знакомы. Дома ей было несладко, и, как мне кажется, она пыталась хоть где-то найти любовь.

– Твоя мать еще жива?

– Нет, погибла в автомобильной катастрофе, давно. – Он немного помолчал, погрузившись в свои мысли, на лице появилось выражение нежности. Потом он посмотрел на Томми, усердно возившего ложкой по подносу.

– Ради блага Томми хотелось бы верить в искренность его отца, но ради твоего блага я не могу отбросить столь подозрительное совпадение – твое наследство и его неожиданное появление.

Аманда молча кивнула. Слов у нее не было, она не могла даже сформулировать засевшую в голове мысль. Слишком многое на нее свалилось, но самым удивительным было чувство облегчения, которое она испытала от того, что все эти проблемы, пусть и ненадолго, можно переложить на плечи другого человека. На сильные плечи.

– Томми – просто твоя копия, – почти шепотом произнес Этан.

– И я этому очень рада. Иначе мне пришлось бы постоянно видеть лицо человека, разбившего мне сердце.

Этан кивнул:

– Я могу тебя понять. Моя мать часто говорила, что я очень похож на своего отца.

Она почувствовала, как у нее загорелись щеки.

– О, прости! Я сказала не подумав.

– Ничего, – ответил он и положил себе еще кусок бекона. – Мама часто говорила мне, что она очень любила моего отца, и память об этой любви хранила довольно долго, хотя, бросив ее, он показал себя абсолютным ничтожеством.

Аманда посмотрела на него и улыбнулась:

– Ты был зачат в любви. – Она перевела взгляд на Томми. – Мне никогда не приходило в голову посмотреть на это с такой точки зрения. А стоило бы! Томми тоже был зачат в любви. Даже если любила только я. Если бы я помнила об этом, я бы легче перенесла беременность и последние одиннадцать месяцев. – Аманда сделала глубокий вдох, удивляясь, насколько ей стало легче. Она положила руку Этану на плечо. – Спасибо тебе.

Этан кивнул, не отрывая взгляда от записной книжки.

– Думаю, нам следует вернуться к нашему списку, – сказал он, осторожно взмахнув блокнотом.

Аманда кивнула.

– Существует также и вероятность того, что... – Он замолчал, глядя на нее.

– Вероятность чего?

– Уильям мог иметь и других детей, которых он не признал своими, – закончил Этан.

Аманда рассердилась:

– Понятия не имею об этом.

– Поэтому я и сказал «вероятность», но эту вероятность следует проверить. Может быть, есть кто-то, кто чувствует себя обиженным и несправедливо обойденным.

Аманда опустила глаза:

– Я пытаюсь понять, что хуже. – признать меня своим ребенком и потом не принимать в моем воспитании никакого участия или вообще не признавать меня.

Она почувствовала, как краска заливает ее лицо, и уже ругала себя за неосторожно вырвавшиеся слова.

– Я бы сказал, что паршиво и то и другое.

Аманда улыбнулась, потом рассмеялась. Этан улыбнулся в ответ, и Аманда вновь поразилась тому, насколько приятным было его лицо. Темные густые волосы были, пожалуй, длинноваты, и у нее возникло импульсивное желание отвести тяжелые пряди с его лба. Взгляд его темно-карих глаз был проницательным и испытующим. Крепкий прямой нос и твердый подбородок с небольшой ямкой свидетельствовали о сильном характере и мужественности их обладателя.

– Значит, Уильям не проявлял отцовских чувств и заботы, верно? – спросил Этан. – С самого начала? А отношение к твоим сестрам было таким же?

Аманда кивнула:

– Он предлагал переводить деньги на содержание ребенка, но моя мать отказалась. И каждое лето он приглашал меня и моих сестер в Мэн, где мы две недели проводили в его доме.

– И как проходил этот отдых? – спросил Этан.

– Это было и замечательно, и в то же время странно, – ответила Аманда. – Замечательно, потому что в течение этих двух недель у меня был отец. У меня был отец, как у любого нормального ребенка. Если я видела его в холле или где-то поблизости, я могла позвать его: «Папа!» – и иногда он действительно оборачивался в ответ. Мне трудно вам передать, что это для меня значило, – обращаться к кому-то «папа», иметь отца, пусть только в течение двух недель лета.

– Уж я-то могу это понять, – отозвался Этан.

И вновь она почувствовала себя глупо. Ну почему надо обязательно что-нибудь ляпнуть?

– Прости, – сказала она. – Я разболталась...

– Ты имеешь право на свои чувства, Аманда, – прервал Этан. – Мои собственные обстоятельства не имеют к тебе никакого отношения. И я никогда не считал, что люди чувствуют себя лучше, если у кого-то дела обстоят хуже, чем у них.

Мгновение она молчала, не находя нужных слов.

– Ты благородный человек, – наконец произнесла Аманда.

Он ответил ей долгим прямым взглядом.

– Благородный? – Он покачал головой. – Не слишком ли поспешное суждение?

– Наверняка твои близкие тоже так считают, – возразила она. – Уверена, что они ценят то, что ты для них делаешь.

– У меня нет близких, – ответил Этан, и внезапно в его взгляде произошла какая-то перемена. Исчезла искорка, сверкавшая в глубине его темных глаз, взгляд стал таким же холодным, каким был и в их первую встречу в парке, и когда он оказался в ее спальне, и сегодня утром, когда Аманда спустилась в столовую.

Он снова постучал ручкой по блокноту:

– Вернемся к делу. Есть еще одно обстоятельство – кто-то может считать, что ты не заслуживаешь наследства. Кто-то, кто считает, что ты не скорбишь об утрате.

– Откуда кто-то может знать о том, что я на самом деле чувствую? – выпалила Аманда. – Я очень переживаю.

– Ты переживаешь из-за себя, – возразил Этан. – Из-за того, что у тебя никогда не было и теперь уже не будет отца. Но Уильяма Седжуика ты не оплакиваешь.

Аманду охватил гнев, и она вскочила.

– Как ты смеешь?! Ты ничего не знаешь о моих чувствах! И никто не знает! Возможно, только мои сестры могут меня понять.

– Ну, хорошо. – Этан примиряюще поднял руку. – Извини. Давай попробуем посмотреть на это дело с другой стороны. Возможно, кто-то пытается запугать тебя и заставить нарушить условия, – сказал он. – Возможно, незваный гость и не собирался убивать тебя, а хотел всего лишь напугать.

– Не знаю, – ответила Аманда. – Подушку прижимали так сильно и долго, что наверняка этот человек убил бы меня, если бы ты не появился. – Она опустилась на стул. – Боже мой, Этан, ведь ты спас мне жизнь! Ты спас мне жизнь, а я даже не поблагодарила тебя.

Она посмотрела ему в глаза, пытаясь увидеть искорки тепла, но увидела только холод. Он не ответил: «Не стоит благодарности». Он не сказал: «Ну что ты». Он вообще ничего не сказал.

– У Томми есть крестные родители? – неожиданно спросил он.

– Нет, у Томми нет крестных, – опустив взгляд, ответила Аманда.

Этан глубоко вздохнул.

– Я просто хочу знать, если вдруг с тобой что-то случится, кто будет его опекуном.

Аманда напряглась.

– Не надо обижаться. Это вполне разумный вопрос.

– Моя лучшая школьная подруга, Дженни. Если ты скажешь, что подруга пыталась меня убить, чтобы стать опекуном Томми и распоряжаться его огромным наследством, то нам лучше прямо сейчас покончить с этими глупостями.

– Аманда, я ничего не утверждаю. Я просто спросил. Я хотел знать, не является ли одна из твоих сестер крестной матерью Томми.

– Нет, – лаконично ответила Аманда.

Она вздохнула. Вскоре после рождения сына Аманда спросила своих сестер, не хотели бы они стать его крестными. Обе ответили, что из-за работы и образа жизни, который они ведут – Оливия постоянно была в разъездах, а у Айви опасная профессия, – они будут ужасными крестными, но обе сказали, что, если не найдется никого другого, пойдут ей навстречу. В конце концов, Аманда сама отказалась от этой мысли. Ясно было, что просьба поставила их в неловкое положение. С объективной точки зрения это выглядело так, словно совершенно посторонний человек просит их позаботиться о своем ребенке.

– Аманда?

Она вздрогнула, сообразив, что Этан задал очередной вопрос.

– Прости, что ты сказал?

– С тобой все в порядке?

– Ты меня об этом спрашивал? – Он улыбнулся:

– Нет.

– Я в порядке. Мне противно даже думать о том, чем нам сейчас приходится заниматься, но я справлюсь.

Этан одобрительно кивнул.

– Что собой представляют матери твоих сестер? Я порылся в Сети, но раскопал только сплетни и слухи. Я знаю, что мать Айви – единственная законная жена Уильяма, а мать Оливии через суд выбила на содержание ребенка огромные деньги.

– Я плохо их знаю, – сказала Аманда. – Но они обе присутствовали на чтении завещания и чрезвычайно заинтересованы в наследстве дочерей. Они определенно не испытывают друг к другу добрых чувств. И слез по поводу смерти Уильяма они не лили.

– Тогда внесем в список мать Айви – Дану Седжуик и мать Оливии – Кэндаси Херн, – сказал Этан, записывая их имена.

– Боже мой, Этан, почему бы в таком случае не добавить в эту компанию и жениха Айви? А как насчет всех остальных моих знакомых?

– Я разберусь со всеми, у кого мог быть хоть какой-то мотив, – парировал он. – Что представляет собой этот жених?

Аманда скрестила руки на груди;

– Деклан – его полного имени я не знаю – Уильяму, по-видимому, не нравился. Он считал его недостаточно хорошим для Айви, потому что тот еще не завел собственного дела.

– Ты с ним встречалась?

– На чтении завещания, – сказала Аманда. – До этого я даже не знала, что они помолвлены, – добавила она тихо.

Этан ждал продолжения.

– И какое у тебя впечатление?

– Мне показалось, что он ее очень любит. Показалось, что они любят друг друга. Мать Айви очень беспокоилась, она решила, что Уильям что-то «замыслил», поскольку дата открытия конверта, оставленного для Айви, приходится на день ее свадьбы.

Похоже, было, что Этан как губка впитывает всю информацию.

– Возможно, жених тоже обеспокоен. Обеспокоен тем, что если Айви выйдет за него, она ничего не получит. Возможно, он хочет вывести тебя из игры, чтобы особняк достался Айви и Оливии.

– Это все за уши притянуто, Этан.

– Все, о чем мы с тобой говорим, – это только догадки и предположения. Но мы должны рассмотреть все возможные варианты. Возможно, твои сестры недовольны, что именно тебе должен достаться этот дом. Возможно, их мамаши в ярости, что их дочерям приходится до сих пор ждать своей доли наследства, которая, кстати, может оказаться не столь солидной. А если учесть тот факт, что Уильям имел дом в Мэне и загородный дом в Нью-Джерси, возможно, твои сестры и их матери, а также этот парень Деклан испытывают большие опасения.

Аманда почувствовала, как по спине пробежал холодок, и поежилась.

– Ты внес в список моих сестер, их матерей, жениха Айви и отца моего ребенка, – со слезами на глазах сказала она. – Я не хочу, чтобы кто-то из них оказался тем человеком, по приказу которого вчера ночью мне пытались причинить вред. Ты представить себе не можешь, как я этого боюсь.

Аманда сидела в оцепенении, по щекам ее текли слезы. Хорошо хоть Томми, снова и снова пытавшийся построить из двух игрушечных блоков башенку, спокойно занимался своим делом. Неожиданно Этан накрыл ее руку своей. Аманда удивленно посмотрела на него, и он убрал руку.

Ей хотелось сказать, чтобы он этого не делал. Она такая теплая, успокаивающая и сильная... Однако Аманда боялась попасть в зависимость от совершенно незнакомого человека.

– Понимаешь, это все-таки несправедливо – концентрировать все подозрения на моих сестрах и их матерях или на женихе Айви и на Поле Суинвуде, – сказала она. – Может оказаться сколько угодно обойденных наследников. Ты сам сказал: некролог напечатали все крупные газеты. И еще эта экономка...

Этан встрепенулся:

– Что?

Аманда выпрямилась:

– Экономка! Клара Мотт. Она была здесь вчера, когда я приехала. У нее есть свой ключ! Как, черт возьми, я могла забыть о ней?!

Этан записал новое имя.

– Харрис не упоминал об экономке. Возможно, он посчитал, что это не имеет отношения к моей работе. Она, должно быть, появилась здесь задолго до твоего «диванного приговора».

– Мой «диванный приговор», – повторила Аманда. – Хорошо сказано. Да, ты прав, я приехала еще до девяти, а она уже была здесь и, по всей видимости, заканчивала уборку. Экономка заметила, что я приехала рано, она ушла еще до половины одиннадцатого утра.

– Какой она тебе показалась?

Аманда вспомнила, как холодно держалась Клара.

– Она несколько высокомерна. Не захотела поболтать, не сказала ни слова о смерти отца. Полностью была занята делами. Пожалуй, это меня немного удивило, потому что я рассчитывала на более радушный прием, мы ведь знакомы с ней еще с летних каникул в Мэне.

– Ну, возможно, она обижена тем, что ей ничего не досталось по завещанию, – сказал Этан. – Возможно, она была тайно влюблена в Уильяма. Можно предположить что угодно. Возможно, именно с нее следует начать исследование личной жизни Уильяма, чтобы узнать, какое место в ней занимали его женщины.

– В кабинете под телефоном есть телефонные книги всех округов, – сказала Аманда. – Мы могли бы поискать ее адрес.

– Давай посмотрим.

Этан взял «Белые страницы» – манхэттенский телефонный справочник, Аманда взяла справочник Куинса. Оказалось, что справочники Бруклина, Бронкса или Стейтен-Айленда им не понадобятся, – Клара Мотт жила в нескольких кварталах от особняка Уильяма.

– Пожалуй, слишком дорогой район для экономки, – заметил Этан. Он бросил взгляд на яркие желтые часы, висевшие на стене. – Сейчас почти восемь. Подождем до девяти и позвоним нашей миссис Мотт. А пока у нас есть время подумать над вопросами, которые надо будет ей задать.

Аманда кивнула. Она чувствовала облегчение от того, что потенциальным убийцей и жадной стервой могла оказаться неприветливая Клара Мотт, а не ее сестры или Пол.