— Так вы мне поможете? — спросил Крисп.

Яковизий мало-помалу посерьезнел.

— Да, Крисп, я тебе помогу. Пускай лучше корона достанется тебе, чем какому-нибудь дубинноголовому генералу. Боюсь, другого выбора у нас просто нет.

— Наверное, я должен вас поблагодарить, — сказал Крисп. Яковизий, как всегда, обильно сдобрил похвалу своим ядовитым ехидством.

— Валяй, я не против, — отозвался вельможа. И вздохнул:

— Подумать только! Повези мне чуть больше — и я бы мог поиметь будущего Автократора не только в конюшне, но и в своей постели. — Он устремил на Мавра сердитый и в то же время плотоядный взгляд:

— Почему не ты свергнул императора?

— Я? Нет, благодарю покорно, — ответил Мавр. — Мне этого трона даром не надо. Я хочу прожить жизнь без дегустаторов пищи — и без их бездыханных трупов.

— Хм-м-м… — Яковизий вновь перенес свое внимание на Криспа. — Да, сегодня ночью дел у тебя будет невпроворот. Что ж, пойду будить своих слуг. Раз уж ты лишил меня надежды выспаться, с какой стати они должны дрыхнуть?

— Вы внимательны и великодушны, как всегда, — произнес Крисп, тут же вознагражденный свирепым взглядом. — Клянусь благим богом, вы не раскаетесь!

— Если наши головы окажутся на Веховом Камне, моя напомнит об этом твоей, — ответил Яковизий. — А теперь проваливайте! Чем быстрее мы все закончим, тем меньше у нас будет шансов познакомиться поближе с палачом.

Крисп, придерживавшийся такого же мнения, кивнул, пожал Яковизию руку и заторопился к двери. Едва они с Мавром успели запрыгнуть на лошадей, как Яковизий устроил в доме дикий шорох.

— Он ничего не делает с прохладцей, верно? — усмехнулся Мавр.

— Такая натура, — согласился Крисп. — Слава Фосу, он с нами, а не против нас. С Гнатием будет посложнее.

— Ты его принудишь, — уверенно молвил Мавр.

— Так или иначе, а придется, — отозвался Крисп. Они скакали по темным и тихим улицам города. Лишь несколько случайных прохожих попалось им на пути. Пара куртизанок поманила их к себе; пара ночных грабителей тут же испарилась; пара шатающихся пьянчужек начисто их проигнорировала. Вдали мелькнула было на мгновение горстка факелов, освещавшая дорогу респектабельным горожанам. Крисп свернул да угол, и огоньки пропали из виду.

Возле патриаршего особняка факелов было побольше. Крисп с Мавром привязали коней к вечнозеленым деревьям, росшим у входа, и взошли на крыльцо.

— До чего же мне обрыдло стучать в двери! — пожаловался Крисп, молотя кулаком по двери.

— Завтра за тебя это будут делать слуги, — утешил его Мавр.

Стук наконец возымел свое действие. Жрец Бадурий приоткрыл щелочку и вопросил:

— Кто посмел нарушить покой вселенского патриарха?

Узнав Криспа, жрец сделался повежливее:

— Надеюсь, ничего не случилось, почитаемый и почтенный господин?

— Если б не случилось, разве я был бы здесь? — вопросом на вопрос ответил Крисп. — Я должен сию же минуту увидеться с патриархом, святой отец.

— Могу я передать ему, по какому делу? — спросил Бадурий.

— Будь это дело в твоей компетенции, мы бы не стали будить патриарха, — отрезал Мавр. — Оно касается только твоего хозяина. Иди и приведи его.

Бадурий испепелил его сонным убийственным взглядом, затем резко повернулся и исчез.

Гнатий появился несколько минут спустя. Даже выдернутый из постели, он выглядел свежим и элегантным, хотя и не больно довольным. Крисп с Мавром поклонились. Гнатий ответил на поклон, отметив быстрым взором их грязные лица и порванные туники. Однако голос его, как обычно, был невозмутим:

— Какой неотложный вопрос не дает покоя его величеству настолько, что он взыскует ответа среди ночи?

— Мы должны поговорить с вами наедине — и не на пороге, — заявил Крисп.

Патриарх подумал немного и пожал плечами:

— Как вам будет угодно.

Он провел их в маленькую комнатку, зажег пару ламп, запер двери и скрестил руки на груди:

— Позвольте же мне еще раз спросить вас, почитаемый и почтенный господин: какой теологический вопрос так терзает Анфима, что ему приспичило содрать меня с кровати, дабы получить ответ?

— Вам не хуже меня известно, пресвятой отец, что Анфима никогда особенно не волновали вопросы теологии, — сказал Крисп. — А теперь и подавно не волнуют. Вернее, теперь он наконец решает их самым что ни на есть практическим образом, шествуя по тоненькому мостику между светом вверху и льдом внизу. — Заметив удивление в глазах Гнатия, Крисп кивнул. — Да, Пресвятой отец. Анфим мертв.

— А вы, пресвятой отец, обращаетесь к Автократору Видесскому, титулуя его гораздо ниже его нынешнего достоинства, — добавил Мавр. Голос у него был суровый, но уголок губы так и норовил дернуться вверх в лукавой усмешке.

Несмотря на всю свою светскость и учтивость, патриарх выпялил глаза.

— Нет! — прошептал он.

— Да, — возразил Крисп и в шестой раз за ночь рассказал о гибели Анфима. Слушая сам себя, он убедился, что действительно вызубрил эту повесть наизусть; нынешняя версия лишь на пару слов отличалось от той, которую он изложил Яковизию и Даре. — Поэтому, — сказал он в заключение, — мы пришли к вам, пресвятой отец, чтобы вы утром в Соборе возложили мне на голову корону.

Пока Крисп говорил, Гнатий успел взять себя в руки.

— Нет, — повторил он на сей раз гораздо громче. — Нет, я не стану короновать выскочку из конюшен, что бы ни случилось с его величеством. Если ты не врешь и Автократор действительно мертв, на его трон найдутся более достойные претенденты.

— То есть Петроний? Ваш кузен, да? — сказал Крисн. — Позвольте напомнить вам, пресвятой отец, что Петроний нынче носит синюю рясу.

— Клятвы, данные человеком по принуждению, можно и отменить, — заявил Гнатий. — Автократор из него выйдет получше, чем из тебя. Уж это ты не можешь не признать.

— Ничего подобного я признавать не собираюсь! — рявкнул Крисп. — Вы просто сумасшедший, если считаете, будто я отдам трон человеку, который первым делом отрубит мне голову!

— А ты сумасшедший, если считаешь, что я тебя короную! — возразил Гнатий.

— Не вы, так Пирр, — отрезал Крисп. Ранее эта угроза действовала на Гнатия — но не теперь. Вселенский патриарх гордо выпрямил спину.

— Пирр — всего лишь настоятель. Чтобы коронация имела законную силу, ее должен произвести патриарх. А из моих рук ты корону не получишь!

Бадурий громко застучал в дверь и, не дожидаясь ответа, попытался ее открыть. Обнаружив, что дверь заперта на засов, жрец прокричал:

— Пресвятой отец! На улице творится что-то несусветное! Двор запружен народом!

— То, что происходит на улице, меня не касается, — злобно огрызнулся Гнатий. — Пошел вон!

Крисп с Мавром переглянулись.

— А может, вас все-таки касается то, что происходит на улице, пресвятой отец? — вкрадчиво проговорил Крисп. — Давайте-ка выйдем и посмотрим.

Морщины на лбу и складки, бегущие от крыльев носа к губам, на лице патриарха углубились от внезапного подозрения.

— Как хочешь, — недовольно буркнул он.

Едва выйдя из комнатки, Крисп услыхал рев толпы. Он поглядел на Мавра, и оба они улыбнулись. Гнатий оскалился им в ответ.

Когда они все трое вышли за парадную дверь, рев резко оборвался. Гнатий в замешательстве воззрился на полк императорской стражи — несколько сотен вооруженных халогаев в доспехах, стоящих боевым строем перед патриаршим особняком. Обернувшись к Криспу, патриарх нервно облизал губы:

— Вы же.., э-э.., не допустите этих варваров сюда.., э-э.., на святую землю?

— Как вы могли такое подумать, пресвятой отец? — возмущенно воскликнул Крисп, словно вопрос патриарха разобидел его до глубины души. — Мы же с вами просто мирно беседуем, разве не так?

Не успел Гнатий ответить, как один из халогаев вышел из строя и направился к особняку. Когда воин приблизился, Крисп узнал в нем Твари. Гнатий не двинулся с места, однако поежился при виде северянина, который помимо обычной кольчуги и топора имел при себе громадный, отделанный бронзой щит. Твари вскинул топор, салютуя Криспу.

— Ваше величество! — торжественно произнес он и перевел взгляд на Гнатия. Выражение лица патриарха, должно быть, ему не понравилось, потому что и так уже холодные глаза халогая совсем замерзли. Топор дернулся в руке, словно живя своей самостоятельной жизнью.

— Уберите его от меня! — взвизгнул Гнатий, обращаясь к Криспу. Топор дернулся опять, еще недвусмысленнее. Крисп не проронил ни слова. Гнатий, как завороженный, со страхом наблюдал за острым лезвием. И чуть не подпрыгнул, когда оно шевельнулось снова. — Пожалуйста, уберите его от меня! — пронзительно завопил патриарх. И через минуту, поняв, очевидно, в чем его ошибка, добавил:

— Ваше величество!

— Можешь быть свободен, Твари. Благодарю тебя, — произнес Крисп. Халогай кивнул, повернулся и зашагал к своим землякам.

— Ну вот, — сказал Гнатий Криспу, не сводя, однако, взгляда с Твари, пока северянин не встал обратно в строй, — я публично признал вас. Вы довольны?

— Вы не почтили его величество падением ниц, — заметил Мавр.

Гнатий метнул в него бешеный взор и открыл рот, намереваясь выпалить что-нибудь обидное. Потом посмотрел на строй халогаев. Спеси у патриарха на глазах поубавилось. Он медленно опустился на колени и распластался на животе.

— Ваше величество! — повторил он, коснувшись лбом земли.

— Встаньте, пресвятой отец, — сказал Крисп. — Значит, вы признали меня полноправным Автократором? — Крисп дождался от Гнатия кивка и продолжил:

— И значит, вы продемонстрируете это всему городу, возложив на меня корону в Соборе?

— Похоже, у меня нет выбора, — уныло отозвался Гнатий.

— Если я буду хозяином империи, все в ней будет мне подвластно, — заявил ему Крисп. — Включая храмы.

Вселенский патриарх ничего не сказал, но выражение лица у него было достаточно красноречивым. Хотя императоры традиционно управляли как светскими, так и духовными делами, Анфим благополучно игнорировал и те и другие, позволяя Гнатию распоряжаться религиозной жизнью Видесса как суверенному властителю. Перспектива подчинения чьим-то приказам не могла обрадовать патриарха.

Мавр показал на улицу; в тот же миг головы халогаев повернулись в направлении, куда был устремлен его указующий перст. К патриаршему особняку приближался мужчина с большим тяжелым тюком. Нет, не мужчина… Когда эта личность подошла поближе, Крисп различил гладкие щеки и подбородок. Но и не женщина тоже.

— Барсим! — воскликнул Крисп. — Что у тебя там?

Евнух, запыхавшись, опустил свою ношу:

— Если вы собираетесь короноваться, ваше величество, вы должны появиться перед народом во всех регалиях. Я слышал, какой приказ вы отдали халогаям, и поэтому знал, где вас искать. Я принес вам наряд для коронации, корону и пару алых сапог. Надеюсь, шелк не слишком смялся от моего грубого обращения, — внезапно всполошился он.

— Это не важно. — Крисп был растроган. — Важно то, что ты решил мне его принести.

Он положил руку Барсиму на плечо. Евнух, формалист до глубины души, стряхнул Криспову ладонь и поклонился.

— Это был храбрый поступок — и, пожалуй, безрассудный, — продолжал Крисп. — Что бы ты сделал, если б на тебя напали разбойники и украли это богатое одеяние?

— Разбойники? — Барсим презрительно хмыкнул. — Да ни один разбойник, если он в своем уме, не осмелится напасть на придворного евнуха! — Впервые за все время Крисп услышал нечто похожее на меланхоличную гордость в отношении Барсима к своему положению. — К тому же, — добавил Барсим, — даже сумасшедший крепко задумался бы, стоит ли ему красть императорскую одежду. Кто может надеть ее, кроме Автократора, если одно только владение ею посторонним лицом приравнивается к государственной измене?

— И все равно я рад, что ты добрался без приключений, — сказал Крисп. Если сознание собственной неприкосновенности для разбойников помогло Барсиму прийти сюда, Крисп не собирался его разуверять. Но сам лично он считал, что Барсиму просто здорово повезло.

— Могу я облачить вас в парадные одежды? — спросил Барсим.

Крисп подумал немного и покачал головой:

— Нет, давай проделаем это в Соборе, где вселенский патриарх возложит мне на голову корону. — Он глянул на Гнатия, который молча кивнул, а затем посмотрел на восток. Горизонт уже начал светлеть. — Пора идти, чтобы успеть до зари, — решительно промолвил Крисп.

Он крикнул халогаям. Те выстроились в каре, перегородив улицу во всю ширину. Крисп, Мавр, Барсим и Гнатий встали в центре. Гнатий, похоже, не прочь был сбежать, но ему не оставили ни малейшего шанса.

— Вперед, к Собору! — скомандовал Крисп, и они отправились вперед.

Собор находился в нескольких шагах от патриаршего особняка, вздымаясь темной громадой на фоне светлеющего небосклона. Мощные контрфорсы, поддерживающие массивный центральный купол, придавали собору снаружи приземистый, даже неказистый вид. Но внутри — внутри Собор был великолепен.

Передний двор возле Собора мог вместить в себя пару небольших городских площадей. Сапоги халогаев гулко застучали по каменным плитам; мерная поступь солдат эхом отозвалась в стенах исполинского здания.

Гнатий вгляделся в просвет между марширующими охранниками.

— Откуда во дворе такая пропасть народу? Чего им не спится? — пробурчал он.

— Коронация должна проходить при свидетелях, — напомнил ему Крисп.

Патриарх наградил его взглядом, исполненным невольного уважения:

— Для авантюриста, нахрапом захватившего страну, вы изрядно подготовились. Свергнуть вас будет потруднее, чем мне казалось вначале.

— А я не собираюсь позволять себя свергать, — заявил Крисп.

— Анфим тоже не собирался, ваше величество, — заметил Гнатий, с еле уловимой издевкой выговорив непривычный пока для Криспа титул.

На самом деле передний двор был еще не так уж запружен народом; халогаи без труда проложили себе путь к Собору. Горожане теснились, уступая им дорогу и возбужденно обмениваясь репликами:

— Вы только посмотрите на них! Да, затевается что-то грандиозное!

— Я чуть было не убил несчастного, который разбудил меня, но теперь я рад, что послушался его.

— Грех пропустить такое зрелище! Как вы думаете, что тут творится?

Некий предприимчивый горожанин захватил с собой лоток.

— Булочки и колбаски! — выкликал он, не упустив, как всякий настоящий видессианин, шанса обогатиться. — Покупайте булочки и колбаски!

Жрецы молились в Соборе как днем, так и ночью. Они изумленно глазели с верха лестницы на императорских стражников. До Криспа донеслись их возгласы, исполненные такого же любопытства, что и у зевак, толпившихся во дворе. Но когда халогаи начали подниматься по широким пологим ступеням, жрецы встревожились и скрылись в храме, захлопнув за собою дверь.

По команде офицера большинство северян развернулись на лестнице лицом к толпе. Группа воинов во главе с Твари сопроводила Криспа и его спутников к самому входу. Крисп, глянув на запертую дверь, обратился к Гнатию:

— Надеюсь, вы сумеете нам помочь? Гнатий кивнул, постучал в дверь и требовательно крикнул:

— Откройте! Откройте, я сказал! Ваш патриарх приказывает вам!

В двери приотворилось решетчатое окошечко.

— Слава Фосу! — сказал жрец, выглянув оттуда. — Это и вправду патриарх.

Через минуту дверь широко распахнулась; Криспу пришлось отступить на шаг, чтобы она не сбила его с ног. Не обращая на него внимания, жрецы забросали Гнатия вопросами:

— Что это значит, пресвятой отец?

— Зачем сюда пришло так много халогаев?

— Где император, раз вся его охрана здесь?

— Что это значит? Перемены, — ответил Гнатий, подняв глаза на Криспа. — Думаю, это и есть ответ на все ваши вопросы.

— Святые отцы, — подал голос Барсим, — будьте так любезны, позвольте нам пройти в притвор, чтобы его величество могли надеть императорское облачение.

— Мне также понадобится фиал с благовонным миром для помазания, — прибавил Гнатий.

Крисп увидел, как вытянулись от изумления лица жрецов, потом услышал их перешептывание. Истые жители города Видесса, они не нуждались в дальнейших объяснениях. Не дожидаясь, пока священнослужители разойдутся, Крисп вошел в Собор. Он чувствовал на себе взгляды жрецов, расступавшихся перед его уверенной поступью, но сам на них не глядел. Он небрежно обратился к Барсиму:

— Да, вот тут я и переоденусь. Помоги мне, пожалуйста.

— Разумеется, ваше величество. — Евнух повернулся к жрецам:

— Могу я попросить одного из вас, святые отцы, принести сырое полотенце, дабы обтереть его величеству лицо?

Не один, а целых четверо жрецов кинулись исполнять поручение.

— Я тоже хотел бы привести себя в порядок после тебя, Крис.., после вас, ваше величество! — сказал Мавр. — Благой бог свидетель, я наверняка такой же чумазый, как и вы.

Полотенце принесли мигом Барсим с величайшей деликатностью обтер Криспу щеки, нос и лоб. Наконец, удовлетворенный результатом, он протянул полотенце — скорее серое теперь, нежели белое — Мавру. Пока Мавр вытирал свою физиономию, Барсим начал обряжать Криспа в императорское одеяние.

Наряд для коронации был старинного покроя — такого старинного, что его надевали исключительно для этой церемонии. С помощью Барсима Крисп натянул голубые узкие штаны и голубую юбку, отороченную белой каймой, подпоясавшись золотым поясом. Простой Криспов меч засунули в изукрашенные драгоценными каменьями ножны, свисавшие с пояса. Туника была малиновой, расшитой золотыми нитями. Барсим надел ему на плечи белую шерстяную накидку и застегнул на шее золотую фибулу.

— А теперь, — сказал евнух, — алые сапоги.

Они немножко жали; нога у Криспа была больше, чем у Анфима. И каблуки оказались непривычно высокими. Крисп неуверенной походкой прошелся по притвору.

Барсим вытащил из тюка простой золотой венец, а затем и саму корону: золотой купол, украшенный рубинами, сапфирами и мерцающим жемчугом. И венец, и корону евнух отложил в сторону. Крисп остался пока с непокрытой головой.

Мавр подошел к двери и выглянул наружу.

— Народу — тьма! — заявил он. — Ребята Яковизия постарались на славу.

Гул толпы, напоминавший сквозь закрытую дверь отдаленный шум прибоя, неожиданно ворвался в притвор.

— Уже восход? — спросил Крисп. Мавр снова выглянул за дверь:

— Скоро. Почти рассвело.

Крисп перевел взгляд на Барсима, затем на Гнатия:

— Что ж, давайте начнем.

Мавр опять открыл двери, на сей раз нараспашку. Грохот, с каким створки ударились о стены, привлек внимание толпы. Мавр постоял минутку в проеме и заорал во всю глотку:

— Народ Видесса! Фос самолично благословил сей день! Ибо сегодня благой бог даровал нашему городу и нашей империи нового Автократора.

Толпа притихла, прислушиваясь к словам Мавра, — и взорвалась оглушительным ревом, когда до нее дошло их значение. Мавр поднял руки, требуя тишины. Народ понемногу успокоился. Улучив минуту, Мавр прибавил:

— Автократор Анфим умер, погубленный собственным колдовством. Народ Видесса, узри Автократора Криспа!

Барсим тронул Криспа за руку, но тот уже и сам шагнул вперед, встав в дверном проеме. Мавр посторонился. Халогаи на нижних ступеньках взметнули вверх топоры, салютуя — и предупреждая заодно любого, кто осмелится выступить против.

— Крисп! — гаркнули они хором, грозными и низкими голосами.

«Крисп!» — подхватила толпа, за исключением нескольких глухарей, которые, как водится, не разобрав его имени, выкрикнули: «Приск!»

«Ты победил еси, Крисп!» — раздался старинный видесский приветственный клич. «Многая лета Автократору Криспу!» «Ты победил еси!» «Крисп!»

Крисп припомнил опьяняющее чувство, которое охватило его несколько лет назад, когда вельможи в Палате Девятнадцати лож выкрикивали его имя после победы над Бешевом, могучим борцом из Кубрата. Теперь это чувство вернулось вновь, стократ усиленное, ибо на сей раз орал не зал, но целая площадь. Воодушевленный всеобщим ликованием, Крисп забыл об усталости.

— Народ провозгласил тебя императором, Крисп! — воскликнул Мавр.

Толпа возликовала еще громче. Клич «Ты победил еси, Крисп!» — скандировало море голосов. «Один камень с плеч долой», — подумал Крисп. Не признай его толпа, ему недолго пришлось бы пробыть Автократором; какой бы поддержкой он ни обладал, она испарилась бы перед лицом народного презрения. В хрониках он как-то читал о некоем несостоявшемся императоре по имени Разатий, которого толпа смехом согнала со ступеней Собора всего лишь за то, что был он неимоверно тучен. А через несколько дней трон захватил его соперник.

Твари поднял свой отделанный бронзой щит, демонстрируя его толпе. Люди притихли; все они знали, какую роль играет этот щит. Крисп, сопровождаемый Мавром, сошел вниз, где стоял халогай.

Тихо, так, чтобы не слышали люди во Дворе, Крисп сказал северянину:

— Мне нужен ты, Гейррод, Нарвикка и Вагн.

— Как вам будет угодно, — согласился халогай. Гейррод стоял рядом; остальные поименованные Криспом телохранители тоже были неподалеку. Твари прекрасно знал, кого из воинов предпочитает Крисп. По жесту командира Нарвикка с Вагном опустили топоры и встали еще ближе.

Барсим протянул Мавру золотой венец. Как прежде Твари показал толпе свой щит, так теперь Мавр поднял венец высоко над головой. Стоящие в задних рядах вряд ли сумели его разглядеть, но все благоговейно ахнули: наряду со щитом венец играл свою роль в церемонии коронации.

Ритуал продолжался. Мавр протянул венец Криспу. Тот выставил перед собой ладони, точно отталкивая дар. Мавр предложил венец еще раз. Крисп снова его отверг. Мавр постоял немного — и опять попытался вручить Криспу венец. На сей раз Крисп согласно склонил голову.

Мавр надел на него венец. Прохладный золотой обруч сковал Криспу лоб.

— Крисп! Именем народа сей венец дарует тебе титул Автократора! — гордо возвестил Мавр.

Пока толпа бушевала от счастья. Твари положил сверкающий бронзой щит на ступеньку. Крисп встал на него. Твари, Гейррод, Нарвикка и Вагн нагнулись, ухватились за края щита и по команде разом рванули его вверх.

Щит поднялся на уровень их плеч, вознося Криспа высоко над халогаями и демонстрируя народу, что будущий император пользуется также поддержкой солдат.

— Крисп! — снова хором рявкнули халогаи. На секунду он почувствовал себя скорее одним из их лихих вождей, готовых отправиться в грабительский поход, нежели степенным и цивилизованным Автократором Видесским.

Телохранители опустили его обратно на лестницу. Сойдя на каменную ступеньку, Крисп задумался: уж не тот ли это щит, на котором некогда стоял Анфим — и кого вознесут на нем в следующий раз? «Моего сына, если на то будет воля Фоса, много-много лет спустя», — подумал он невольно и тут же отогнал от себя эту мысль.

Обернувшись, Крисп глянул наверх. В дверном проеме стоял Гнатий с атласной подушкой, на которой лежала императорская корона и фиал с благовонным миром для помазания. Патриарх кивнул. Крисп с бьющимся сердцем поднялся по ступеням. Признанный народом и армией, он нуждался теперь лишь в церковном благословении, чтобы коронация считалась завершенной.

Гнатий снова кивнул, когда Крисп встал рядом с ним. Но прежде чем начать церемонию помазания, патриарх посмотрел на выжидательно замершую толпу и выкрикнул пронзительным голосом:

— Быть может, наш новый повелитель окажет нам честь и произнесет краткую речь перед тем, как я возложу ему на голову корону?

Крисп повернулся, пронзив Гнатия бешеным взглядом. Патриарх спокойно выдержал его, не отводя глаз. Мавр что-то злобно прошипел: выступление перед народом не входило в обычный ритуал коронации. Нетрудно было догадаться, зачем это понадобилось патриарху. Он явно надеялся, что Крисп сваляет перед горожанами дурака и бесславно окончит свое царствование, так его и не начав.

Все разрастающаяся толпа на переднем дворе стихла в жажде услышать, что же ей скажет Крисп. Он помедлил мгновение, собираясь с мыслями, поскольку понял, что отказаться от выступления невозможно. И снова бросил на Гнатия гневный взгляд. После такого коварства он никогда уже не сможет доверять патриарху.

Но когда он посмотрел на замершее скопище людей, все мысли о Гнатии вылетели у Криспа из головы.

— Народ Видесса! — начал он. И повторил, гораздо громче:

— Народ Видесса! Анфим умер. О мертвых плохо не говорят, однако вы знаете не хуже меня, что и в городе, и в империи не все было благополучно, пока он правил нами.

Крисп надеялся услышать одобрительные крики или вызвать на лицах усмешки. Но не тут-то было. Люди стояли молча, внимая и оценивая сказанное. Крисп глубоко вздохнул, стараясь не сбиться от волнения на привычный с детства деревенский выговор; слава Фосу, годы, прожитые в городе, сгладили его речь.

— Я служил Анфиму, — снова заговорил Крисп, бросаясь в омут. — Я видел, как он пренебрегал империей ради собственных наслаждений. Наслаждение — вещь хорошая, спору нет. Но Автократор должен в первую очередь заботиться о Видессе, а уж потом о себе. Я обязуюсь делать это в меру своих сил. — Он снова сделал паузу. — А это значит — я буду работать так, что одни сутки покажутся за трое.

Грустный тон Криспа был совершенно искренен; стоя на верху лестницы, глядя на людей, отдавших себя в его власть, прибавив к ним в уме массу соотечественников по всей империи, он просто не мог вообразить, кто еще согласился бы взять на себя неимоверную тяжесть ответственности, налагаемую титулом Автократора. Но печалиться об этом было поздно. Он взял на себя ответственность. Ему придется ее вынести.

— С помощью благого бога, — сказал он наконец, — я сумею добиться процветания Видесса. Я верю, что смогу. Это все.

Повернувшись к Гнатию, Крисп прислушался к реакции толпы. Никакого взрыва рукоплесканий — но Крисп его и не ждал, поскольку спровоцированная Гнатием речь была чистейшей воды импровизацией. Никто, однако, не шикал, не свистел и не топал ногами. Речь не уронила будущего императора в глазах народа. А большего и не требовалось.

Гнатии тоже это понял. Он хорошо умел владеть собой, но не сумел скрыть своего разочарования.

— Продолжайте, пресвятой отец, — холодно сказал ему Крисп.

— Да, конечно, ваше величество. — Гнатии спокойно кивнул и возвысил голос, обращаясь скорее к народу, чем к императору:

— Склони свою голову для помазания.

Крисп подчинился. Патриарх снял с фиала крышку и вылил благовонное масло на голову Криспа, произнося ритуальные слова:

— Как Фосово солнце проливает свои лучи на нас, так да прольется его благословение на тебя с этим благовонным миром.

— Да будет так! — отозвался Крисп, подумав про себя: доходят ли до небес неискренние молитвы? Если нет, Фос наверняка останется глух к словам Гнатия.

Патриарх правой рукой втер масло в волосы Криспа. Закончив миропомазание, он нараспев затянул символ веры:

— Благословляем тебя, Фос, владыка благой и премудрый, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать.

Крисп эхом подхватил молитву, надеясь, что на сей раз она вполне искренна, поскольку не относится лично к нему. Горожане, собравшиеся на переднем дворе, тоже читали символ веры. Их голоса подымались и падали, словно прилив, заглушая отдельные слова, но безошибочно сохраняя ритм молитвы.

Гнатий наконец взял императорскую корону обеими руками и водрузил ее на склоненную голову Криспа. Корона была тяжелой — такой же тяжелой, как то, что она означала. По двору пронесся сдавленный вздох. В Видессе воцарился новый Автократор.

Через минуту толпа вновь зашумела; ликующие крики слились в оглушительный рев: «Ты победил еси!», «Крисп!», «Многая лета!», «Крисп!», «Ура императору!», «Крисп!», «Крисп!», «Крисп!».

Он выпрямился. И корона вдруг показалась ему невесомой.