Глава 12

— Какова будет воля вашего величества? — спросил Крисп. — Будем мы продолжать войну против Макурана, хоть и менее масштабную, поскольку часть солдат отозвана обратно на север, или же заключим мир и уберемся из тех городишек, что занял Петроний?

— Отстань от меня, Крисп. — Анфим уткнулся носом в свиток. Находись свиток подальше от Криспа, его бы впечатляло усердие императора, потому что это была опись имущества, очень походившая на налоговый документ. Однако Крисп знал, что в списке перечислены вина Петрониевых погребов, которые перепали Анфиму вместе со всеми прочими несметными богатствами дяди.

— Весна на носу, ваше величество, — не унимался Крисп, махнув в сторону открытого окна, в которое влетал нежный ароматный ветерок и где сияло ослепительное солнышко. — Если вы не хотите встречаться с посланцем Царя царей, что мне ему сказать?

— Скажи ему, чтоб катился в лед, — отрезал Анфим. — Скажи ему что хочешь! Судя по этому списку, у Петрония было пять амфор золотистого васпураканского вина, а мои виночерпии нашли всего три. Куда же он дел еще две? — Автократор внезапно просиял. — Знаю! Я найду их с помощью заклинания!

— Как вам будет угодно, ваше величество, — сдался Крисп. Он надеялся, что будет направлять Анфима, но, как и Петроний, убедился, что это пустая затея. Почти все приходилось делать самому. И пока Автократор увлеченно занимался заклинанием, Крисп склонился в поклоне перед макуранским послом Чихор-Вшнаспом.

Посол поклонился в ответ, но не так низко — хотя и не из высокомерия. Как и у многих его соотечественников, на голове у Чихор-Вшнаспа красовалась похожая на ведро фетровая шапочка, которая могла свалиться при чересчур низком поклоне.

— Надеюсь, его императорское величество скоро оправится от недомогания, — сказал он на великолепном видесском.

— Я тоже надеюсь. — Крисп лгал из вежливости, прекрасно понимая, что Чихор-Вшнасп тоже прекрасно понимает, что это ложь из вежливости. — А пока мы с вами можем попробовать решить некоторые вопросы, дабы император их потом одобрил.

— Думаете, это имеет смысл, почитаемый и почтенный господин? — Посол, похоже, был отлично осведомлен о порядке ведения дел в Видессе. Задумчиво оглядев Криспа, он добавил:

— Так обычно поступал бывший Севастократор Петроний. — Более деликатно поинтересоваться, в состоянии ли Крисп заменить Петрония, было практически невозможно.

— Я думаю, Автократор ратифицирует все, до чего мы договоримся, — ответил Крисп.

— Ш-што ж… — Чихор-Вшнасп Превратил первый звук в змеиное шипение. — Это соответствует тому, что мне говорили. Давайте обсудим положение дел. — Он посмотрел Криспу прямо в лицо. Его большие черные глаза были ясными, невинными, доверчивыми, как у ребенка. Они напомнили Криспу глаза Ивая, конского барышника, который подлечивал животным зубы перед продажей.

И торговался Чихор-Вшнасп тоже не хуже барышника, что сильно затрудняло жизнь Криспу, который пытался закончить развязанную Петронием войну против Макурана; обстановка по обе стороны северной границы, осложненная невесть каким количеством наемников Арваша Черного Плаща, накалялась с каждым днем, и Крисп считал эту опасность более неотложной, чем ту, что грозила с запада.

Но просто взять и прекратить военные действия, начатые Петронием, тоже было опасно. Какой-нибудь рассерженный генерал мог запросто взбунтоваться. Все высшие офицеры видесской армии после падения Петрония присягнули Анфиму, но если кто-нибудь из них восстанет, трудно сказать, на чьей стороне окажутся остальные. Проверять это на практике Криспу не хотелось.

И так вспоминая, как Яковизий раунд за раундом сражался с Лексом из Хатриша, Крисп боролся с Чихор-Вшнаспом. В конце концов они поладили. Городки Артаз и Ханзит вместе с долиной, где они располагались, остались за Видессом. Васпуракане из соседних городишек, взятых Петронием, получили право переселиться на видесскую территорию, буде у них возникнет желание, но сами города переходили обратно к Макурану.

После того как Крисп поклялся Фосом, а Чихор-Вшнасп — Четырьмя Пророками донести до своих правителей условия соглашения, макуранец с торжествующей улыбкой заявил:

— Только не ждите толпы переселенцев из Фиса, Телова и Бардаа. Мы еще в прошлогоднем бою это заметили — васпуракане больше презирают видессиан за ересь, чем нас за язычество. Потому и помогали они вашим так слабо.

— Я в курсе. Я тоже читаю депеши, — спокойно откликнулся Крисп.

Чихор-Вшнасп надул губы:

— Интересно! Вы так долго и упорно торговались из-за условия, которое сами же считаете бессмысленным!

— Оно не бессмысленно, — ответил Крисп. — Особенно если я представлю его императору и двору как победу.

— Ш-што ж, — опять прошипел макуранец. — Придется мне передать его высочайшему величеству Нахоргану, Царю Царей, благочестивому и милосердному, коему Бог и Четыре его Пророка даровали многие лета и обширные владения, что его высочайший брат Анфим по-прежнему умело подбирает себе советников, даром что меняет их имена.

— Вы мне льстите. — Крисп постарался скрыть, насколько приятна ему похвала.

— Разумеется. — Чихор-Вшнаспу было уже за сорок, а не под тридцать. Поэтому взгляд, как бы уравнивавший их в опытности, которым макуранец наградил Криспа, тоже можно было воспринять как лесть. Посол улыбнулся. — И то, что вы это заметили, лишний раз подтверждает мою правоту.

Крисп, не вставая с кресла, поклонился макуранскому посланнику и поднял чашу с вином:

— Выпьем за наш успех?

Чихор-Вшнасп тоже поднял чашу:

— Всенепременно!

* * *

— Благим богом клянусь! — воскликнул Мавр, глядя округлившимися глазами на труппу юных миловидных акробаток, образовавших пирамиду с какими-то совершенно невообразимыми переплетениями. — Такого я еще не видел!

— Пиры его величества неподражаемы, — согласился Крисп. Он пригласил своего названого брата на вечеринку, ибо Мавр перешел на службу в дом Анфима. Вся челядь Петрония вместе с его обширными поместьями перешла к Автократору, точно так же, как до того — имущество Скомбра. Конюший у Анфима остался прежним, однако новая должность Мавра — заместителя конюшего — была не менее ответственной.

Внезапно глаза его загорелись уже знакомым Криспу, хотя и более ярким, чем обычно, огнем. Он повернулся и поспешил прочь.

— Куда ты? — крикнул Крисп ему вдогонку. Мавр, не проронив ни слова, скрылся в ночи. «Неужто вид акробаток так его возбудил, что ему срочно потребовалась чья-то компания?» — подумал Крисп. В таком случае уходить было глупо. Женщины на пирушке собрались куда более привлекательные, чем городские шлюхи, к тому же Анфим не позволял им отказывать ни единому гостю. Крисп пожал плечами. Он и сам не всегда совершал разумные поступки. С какой же стати требовать этого от Мавра?

Певец с лютней, ударив по звонким струнам, запел непристойную свадебную песнь. Ему аккомпанировал музыкант, игравший на дудочках. Громкая веселая мелодия произвела во дворцовых палатах такое же волшебное действие, что и в любой крестьянской деревушке империи — она оторвала людей от кушеток и блюд, с верхом наполненных морскими ежами и тунцом, спаржей и печеньем. Она разбудила в них желание танцевать. И, как на любой деревенской свадьбе империи, они встали в хороводы и принялись отплясывать, заглушая голос певца своим нестройным хором.

Халогаи снаружи, должно быть, что-то кричали, но никто их не слышал. Поэтому о возвращении Мавра Крисп узнал благодаря визгу женщины, стоявшей лицом к двери. Следом взвизгнуло еще несколько голосов, среди них и мужские. Лютня с дудочками издали пару звуков — и мелодия резко оборвалась.

— Здравствуйте, ваше величество, — сказал Мавр, углядев Анфима в одном из неожиданно замерших хороводов. — Я решил, что ваш друг тоже должен разделить всеобщее веселье.

Он причмокнул, погоняя коня, на котором восседал, — одного из Анфимовых любимцев — и тронул конские бока каблуками. Клацая копытами по гладкому каменному полу, конь приблизился через толпу кутил к столам, уставленным яствами.

— Не стой столбом, Крисп! — крикнул Мавр. — Покорми этого славного парня клубничкой!

Крисп чуть было не швырнул в Мавра тарелкой, негодуя, что тот втянул его в эту безумную эскападу. Но потом нехотя шагнул к столам. Если отказаться, подумалось ему, будет только хуже. Он взял блюдо с клубникой. В наступившей гробовой тишине раздавалось лишь сопение коня, поглощавшего лакомство.

И тут Анфим расхохотался. Сразу за ним рассмеялись все гости: что показалось смешным императору, не могло быть оскорбительным.

— Почему ты не привел ему кобылку? — спросил Анфим. — Тогда он смог бы разделить с нами все удовольствия.

— В другой раз, ваше величество, — с невинным видом ответил Мавр.

— Ну что ж, ладно, — сказал Анфим. — Жаль, мне нечем его особенно позабавить.

— О, не говорите так, ваше величество, — беспечно отозвался Мавр. — В конце концов, он может поглазеть на нас — разве это не забавно?

Анфим рассмеялся опять. Ему явно импонировало безудержное чувство юмора Мавра. Однако, подумав немного, Крисп решил, что его названый брат в данном случае сказал истинную правду.

— Одну награду мы можем ему дать, — заметил император. — Если он покончил с клубникой, налей ему вина! Вот из этого кувшина.

Кивнув, Мавр взял кувшин, указанный Анфимом, отнес его к лошади, которая застыла в спокойном ожидании, и вылил в чашу, где плавало несколько раздавленных клубничин. Вино было густое и желтоватое, как волосы халогаев.

— Ваше величество! — воскликнул Крисп. — Этот кувшин случаем не из амфоры, пропавшей из Петрониевых погребов?

— Именно так, — самодовольно ответил Анфим. — Я надеялся, что ты заметишь. Мое заклинание не подвело! Слуги сразу нашли недостающие кувшины.

— А вы молодец. — Крисп глянул Автократора с большим, нежели обычно, уважением. Анфим увлекся магией и трудился, стараясь вернуть утраченные записи, с таким усердием, какого не жалел разве что для плотских наслаждений. Судя по всему, он по-прежнему часто терпел неудачи, но ни одна — пока — не оказалась опасной. «Такое бы усердие да на пользу управления страной!» — подумал Крисп. Когда Анфим хотел, он был способен на многое. Плохо только, что ему на все было плевать.

Крисп поймал себя на том, что эта мысль довольно часто приходит ему в голову. Так часто, что если бы каждый раз за нее давали золотой, императорские казначеи могли бы снизить подати в каждой видесской деревне.

Хотя.., ничего бы они не снизили, конечно; сколько бы денег ни поступало в казну, Анфим всегда придумывал новый способ, как их потратить. Вот и теперь — стоило только Криспу подумать об этом, как Автократор подошел к нему и заявил:

— Знаешь, я, пожалуй, велю вырыть за этим залом пруд, чтобы наполнить его рыбками.

— Рыбками, — ваше величество? — Если у Анфима была страсть к рыболовству, то он искусно ее скрывал. — Что ж, рыбная ловля — занятие хорошее.

— Не простыми рыбками. — Анфима раздосадовал столь явственный недостаток воображения. Он выхватил взглядом парочку куртизанок в набитом людьми зале. — Вот такими рыбками. Тебе не кажется, что будет очень забавно поплескаться с этакими рыбешками в прохладной воде жарким летним вечерком?

— Наверное, — ответил Крисп. — Если только вы — и они — не против стать добычей москитов во время подобных забав. — Москиты, мошки и прочие кусачие насекомые так и плодились во влажной жаре городского лета.

Император приуныл, но лишь на мгновение:

— Я мог бы удержать букашек на берегу с помощью магии.

— Если бы отпугивающее насекомых заклинание было таким легким, ваше величество, его бы давно применяли вместо противомоскитной сетки.

— А может, я изобрету легкое заклятие? — не сдавался Анфим.

«Вполне возможно», — подумал Крисп. Хоть и лишенный учителя, император превращался в недюжинного мага. Самого Криспа колдовство мало интересовало. Он был слишком практическим человеком.

— Вы без всякой магии можете натянуть над своим прудом противомоскитную сетку.

— Клянусь благим богом, могу! — Анфим усмехнулся и хлопнул Криспа по спине. Следующие полчаса он без умолку болтал о пруде и в картинах представлял развлечения, которые там устроит, Крисп слушал, как завороженный. Анфим был сластолюбцем из сластолюбцев; он находил удовольствие — и заражал им окружающих — даже в самом разговоре об удовольствиях.

Через какое-то время мысль о грядущих наслаждениях вызвала в нем желание предаться им немедленно. Кивнув одной из девиц, император повел ее к свободному местечку на горе подушек возле стены. Но только он начал, как в голову ему пришла другая идея.

— Давайте-ка мы тоже соорудим пирамиду! — крикнул он соседним парочкам. — Как думаете, получится?

Они попытались. Крисп наблюдал, покачивая головой. Пирамида сильно уступала в изяществе той, что демонстрировали акробатки, но все ее составные части, похоже, испытывали массу наслаждения. Да, Анфим есть Анфим!

* * *

— Рыбки! — прошипела Дара.

Крисп еще ни разу не слыхал, чтобы название столь безобидной твари произносили как бранное слово, — и даже не сразу понял, о чем она.

— Ты-то откуда об этом знаешь? — спросил он, когда до него дошло.

— Анфим мне сказал прошлой ночью — откуда же еще? — процедила императрица сквозь зубы. — Он обожает делиться со мной своими маленькими планами, а этот настолько его увлек, что он выложил мне все. — Дара бросила на Криспа гневный взгляд. — Почему ты его не остановил?

— Почему я… Что? — Крисп уставился на нее. Анфим еще гулял, но час был довольно ранний, и дверь императорской спальни стояла нараспашку. А значит, говорить надо было вполголоса, чтобы в коридоре никто не услышал. Вспомнив об этом, Крисп сумел сдержать свое негодование. — Как я могу его остановить? Он Автократор. Он имеет право делать что хочет. Тебе не кажется, что он бы очень удивился, если бы я стал его отговаривать? Какие доводы я мог ему привести?

— Что этот проклятый пруд — да скует его Скотос льдами на целый год! — просто еще один вид, и к тому же премерзкий, супружеской неверности!

— По-твоему, я мог ему это сказать? Если я начну ему читать нотации, как жрец, он обреет мне голову и обрядит в синюю рясу, вот и все! К, тому же… — Крисп сделал паузу, чтобы убедиться, что никто не подслушивает, после чего продолжил:

— К тому же, если учесть все обстоятельства, не мне ему об этом говорить.

— Но он бы послушал тебя, — сказала Дара. — Он слушается тебя нынче более, чем кого-либо. Если ты не сумеешь его убедить, то никто не сумеет. Я понимаю, что просить тебя об этом не очень-то честно…

— Даже и не проси. — Забавно, что он защищает Анфима от Дары, подумал Крисп. Выходит, он должен заставить Анфима быть ей более верным, чтобы она уделяла самому Криспу меньше времени и пыла, поскольку будет одарять ими своего супруга. Тонкостям неформальной логики в Чародейской коллегии Крисп не обучался, но понимал, что ситуация парадоксальна. Понимал он также и то, что объяснять это императрице будет не просто напрасной тратой времени: это приведет ее в ярость.

Вздохнув, Крисп попробовал другой путь.

— Он слушается меня, когда сам того хочет. Даже в вопросах управления страной — и то не всегда. А уж когда дело доходит до.., до того, что ему нравится по-настоящему, он слушается только себя. Ты же сама знаешь, Дара. — Крисп по-прежнему редко называл ее по имени — лишь тогда, когда хотел подчеркнуть что-то особенно важное.

— Знаю, — тихо откликнулась она. — Все осталось как было, даром что Петроний навечно заточен в монастырь. Анфим всю жизнь потакал только своим желаниям. — Дара заглянула Криспу в глаза. Когда она так смотрела на него, он ни в чем не мог ей отказать. — Но ты по крайней мере попробуй заставить его заняться управлением империи. Если он не будет этого делать, то кто же?

— Я уже пробовал, и не раз. Но, как ты помнишь, мне все равно самому пришлось вести переговоры с Чихор-Вшнаспом.

— Попробуй еще. — Дара не спускала с него нежного молящего взора. — Ради меня.

— Ладно, я постараюсь, — пообещал Крисп без особого оптимизма. И снова подумал: как странно, что Дара пытается с помощью любовника оказать положительное влияние на своего мужа. Что бы это значило? Наверное, то, что Анфим для нее важнее Криспа. Несмотря на свои недостатки, Автократор был привлекателен и обаятелен — к тому же Дара без него была бы просто дочерью вельможи из западной провинции, а не императрицей Видесса. — Крисп и сам достиг своего нынешнего положения благодаря связям с другими людьми, а потому прекрасно понимал, как пугает Дару угроза лишиться короны, если человек, которому она обязана столь высоким титулом, будет низвержен.

Она снова улыбнулась ему, на сей раз совсем иначе, чем минутой раньше:

— Спасибо тебе, Крисп. Ты свободен.

Теперь она говорила как императрица с вестиарием. Крисп встал, поклонился и вышел из комнаты, злясь на столь резкие перепады в ее настроении и не смея этого показать.

Не придумав ничего лучшего, он улегся в постель. Среди ночи в спальне зазвенел маленький серебряный колокольчик. Кто бы это мог быть? Анфим или Дара? В любом случае, мрачно подумал Крисп, одеваясь и протирая сонные глаза, ему придется повиноваться и угождать.

Вызвала его Дара; император по-прежнему развлекался. Но даже тепло ее тела не могло развеять обиду Криспа на давешнее поведение императрицы. Как и для Танилиды, он не хотел быть для Дары лишь постельной грелкой. От того, что она порой обращалась с ним как с личностью, легче не становилось. Наоборот, это лишь усугубляло боль в те минуты, когда Дара видела в нем только слугу. Надо будет когда-нибудь поговорить с ней об этом, решил Крисп. Придумать бы только — как?

* * *

Крисп отнес поднос с последними тарелками, оставшимися от завтрака, на кухню, а потом вернулся в столовую. Анфим, развалясь в кресле, лениво потягивал первую утреннюю чашу с вином. По утрам, как уже давно заметил Крисп, император был более расположен заниматься делами, нежели в другое время суток. Хотя «более» отнюдь не означало «действительно расположен». День на день не приходился. «Что ж, сейчас увидим», — подумал Крисп.

— Ваше величество! — промолвил он.

— А? В чем дело? — То ли Анфим был не в духе, то ли мучался похмельем. Скорее всего, последнее: император не так легко оправлялся от ночных дебошей, как раньше, когда Крисп только стал вестиарием. Удивляться этому не приходилось. Человек менее выносливый давно бы отдал концы от столь безудержных загулов.

В таком настроении Автократор, естественно, менее всего был склонен заниматься делами государственной важности. Однако Крисп обещал Даре попробовать — к тому же, если Анфим хочет удержаться на троне, ему и впрямь необходимо уделять внимание стране.

— Ваше величество! — повторил Крисп. — Главный логофет из казначейства просил меня довести до вашего сведения некоторые вопросы.

Улыбка, еще минуту назад хоть и вымученная, но живая, застыла на губах Анфима.

— В данный момент меня не интересует, чем озабочен главный логофет.

— Он считает, что это важно, ваше величество. И я с ним согласен, — настаивал Крисп.

Анфим прикончил первую чашу. Его подвижные черты изобразили мученическую гримасу:

— Ладно, валяй, выкладывай!

— Благодарю вас, ваше величество! Логофет жалуется, что некоторые аристократы из наиболее удаленных от города Видесса провинций собирают подати исключительно для себя, ничего не отдавая в казну. Кроме того, они скупают крестьян, живущих по соседству, увеличивая таким образом свои поместья и попутно лишая армию ее основного источника, ибо хребет ее всегда составляли свободные землепашцы.

— Это не радует, — довольно-таки равнодушно проворчал император.

— Главный логофет просит вас издать закон, который пресек бы подобные попытки и установил суровую меру наказания, чтобы даже самый закоренелый вор задумался над тем, стоит ли ему грабить казну. Логофет просит решить этот вопрос безотлагательно, тем более что ваше величество таким образом лишается тех денег, которые вы могли бы потратить на развлечения. Он набросал проект закона и хотел, чтобы вы просмотрели его…

— Как-нибудь просмотрю, когда будет время, — ответил Анфим, что означало нечто среднее между «позже» и «никогда». Он глянул на дно пустой чаши и протянул ее Криспу:

— Налей мне еще, пожалуйста, будь умничкой!

Крисп налил вина:

— Ваше величество, главный логофет дал мне свой проект. Он у меня, и я могу вам его показать…

— Когда будет время, я сказал!

— Но когда оно у, вас будет, ваше величество? Сегодня вечером? Завтра? Через месяц? Или годика через три? — У Криспа лопнуло терпение. Он понимал, что это опасно, но не мог с собой совладать. Отчасти его вывело из себя вечное нежелание Анфима заняться хоть чем-то полезным, но еще большее раздражение он испытывал оттого, что не нашел в себе сил послать Дару с ее нелепой просьбой куда подальше.

— Ты хочешь всучить мне этот дурацкий закон, который выдумал твой зануда-бюрократ?

Анфим тоже рассвирепел; даже Петроний не позволял себе говорить с Криспом в таком тоне.

— Давай же его сюда немедля! — тяжело дыша, рявкнул император. — Клянусь Фосом, я покажу тебе, что я о нем думаю!

Крисп так обрадовался, что упустил из виду интонацию, с которой Автократор дал свое согласие.

— Благодарю вас, ваше величество я принесу проект сию же минуту. — Он поспешил в свою спальню и принес Анфиму пергамент. — Прошу, ваше величество!

Анфим развернул документ и бросил на него быстрый презрительный взгляд. Потом разорвал пергамент на две части, на четыре и на восемь. А после, с таким усердием, какого никогда не проявлял по отношению к делам государственным, разодрал каждый клочок на множество крохотных кусочков, швыряя их в воздух, пока Криспу не показалось, что по залу пронеслась снежная буря.

— Вот что я думаю о твоем дурацком законе! — крикнул император.

— Ах ты!.. — Крисп непроизвольно сжал кулак и замахнулся. Будь Анфим не тем, кем он был, кулак непременно бы врезался в эту нагло ухмыляющуюся физиономию. Но инстинкт самосохранения заставил Криспа сдержаться. Очень спокойно, точно чью-то чужую конечность, он заставил руку опуститься и разжал пальцы. И еще более спокойно проговорил:

— Это глупо, ваше величество.

— Ну и что? Тебе-то какое дело? — И, не дав Криспу ответить, Анфим добавил:

— Давай-ка притащи сюда совок и щетку, вымети все эти идиотские клочки и утопи их в сортире. Там им самое место.

Крисп уставился на него, не говоря ни слова.

— Пошевеливайся, лед бы тебя побрал! — рявкнул Анфим. — Я приказываю! — Вел он себя, конечно, не по-императорски, но тон у него был императивный. Криспу пришлось подчиниться. Ненавидя и себя, и Анфима, он подмел пол. Автократор ходил за ним по пятам, проверяя, не завалялся ли где-нибудь еще клочок. И наконец, удовлетворенный, произнес:

— А теперь вышвырни их вон.

Как правило, Крисп не замечал сортирной вони; вонь и отхожее место были неразделимы в его сознании. Но на сей раз, поскольку зашел он в сортир не по естественной нужде, резкий смрад ударил в ноздри. Глядя, как кусочки разорванного проекта исчезают в черной дыре, Крисп с отчаянием подумал, что Анфим сделал бы то же самое со всей империей, если бы мог взять ее в руки и разорвать.

* * *

Крисп был упрям. Это качество всю жизнь помогало ему. И теперь он сделал Анфима жертвой своего упрямства. Любые предложенные кем-то проекты законов или же вопросы, требовавшие императорского решения, Крисп упорно подсовывал Анфиму в надежде сломить его и постепенно приучить к выполнению обязанностей правителя.

Но Анфим оказался не менее упрямым. Он перестал уделять ежедневным заботам даже ту малую толику внимания, которую уделял ранее. Эдикты он больше в клочья не рвал — но и не подписывал их и не ставил императорской печати.

Крисп продолжал твердить: «Благодарю вас, ваше величество!» — после каждой бесплодной попытки.

Ирония слетала с Анфима, как с гуся вода. «Не за что! Для меня это одно удовольствие!» — вежливо отвечал он. Крисп сжимал челюсти, ибо такой ответ постоянно напоминал ему о единственной вещи, которая на самом деле не оставляла императора равнодушным.

Тем не менее Анфим умел прилежно трудиться, когда того хотел. Это бесило Криспа больше всего. Он наблюдал за тем, как терпеливо Автократор изучает магию — исключительно потому, что она его интересовала, — не говоря уж о том, какую изобретательность он проявлял, когда дело касалось его ночных забав. Анфим мог бы стать способным правителем. Увы — это его не волновало.

Когда же произошло событие из ряда вон выходящее, Крисп горько пожалел о том, что надоедал императору рутинными делами. С северной границы поступили срочные депеши о новых набегах халогаев Арваша Черного Плаща. И хотя Анфим укрепил границу после заточения Петрония в монастырь, банды налетчиков были настолько большими и свирепыми, что пограничные войска не могли их сдержать.

Анфим отказался послать подкрепление.

— Помилуйте, ваше величество! — возмутился Крисп. — Да ведь из-за этой самой границы вы свергли своего дядю, когда он отказался ее защитить!

— Отчасти да. — Анфим окинул Криспа пытливым взором. — Но отчасти из-за того, что он не хотел оставить меня в покое. Ты, похоже, забыл об этом — ты становишься почти таким же назойливым, как он.

Это было открытое предупреждение. Солдат на север так и не отправили. Крисп послал с императорским гонцом в деревню записку, настоятельно убеждая Домока перебраться с Евдокией и детьми в город Видесс.

Через неделю измученный гонец, подскакав на взмыленной лошади к императорской резиденции, передал Криспу ответ Домока.

— «Мы останемся здесь» — так он сказал тому парню, что с ним разговаривал, почитаемый и почтенный господин, — заявил гонец, заглянув в клочок пергамента. — «Мы и так тебе слишком многим обязаны. Нам не хочется зависеть от твоих щедрот, тем более что нам и тут неплохо». Вот что он сказал курьеру, а тот записал слово в слово.

— Спасибо, — рассеянно проговорил Крисп, невольно восхищаясь гордостью зятя и одновременно ругая его про себя упрямым ослом. Гонец застыл в почтительном молчании. До Криспа наконец дошло, чего от него ждут. Он протянул всаднику золотой. Тот с восторгом отдал честь и поскакал прочь.

Крисп решил, что если не сумеет защитить крестьян у северной границы с помощью Анфима, то сделает это в обход императора. Он поговорил с Дарой. Она согласилась. Они попросили о встрече генерала Виттия, служившего под началом Петрония.

К их удивлению, генерал явиться отказался.

— Он не желает встречаться с вами, разве что по прямому приказу Автократора, — доложил адъютант Виттия. — Простите его за откровенность — а меня за то, что вынужден произнести это вслух, — но он боится, как бы его потом не обвинили в измене. Короче, он не хочет разделить судьбу Петрония.

Крисп нахмурился, однако не мог не признать, что в словах генерала есть здравый смысл. Пара других попыток оказались столь же неудачными.

— Это необходимо сделать, просто отчаянно необходимо, а я бессилен, — пожаловался он как-то Мавру, когда очередной высокопоставленный военный отказался иметь с ним дело.

— Если хочешь, я свяжу тебя с Агапетом, — откликнулся Мавр. — У него поместье возле Опсикиона. Он был знаком с моим отцом, и моя матушка время от времени по-прежнему общается с ним. Ты согласен?

— Конечно, клянусь благим богом! И чем скорее, тем лучше! — воскликнул Крисп.

Благодаря посредничеству Мавра Агапет согласился приехать в императорскую резиденцию и выслушать Криспа с Дарой. Но грубое квадратное лицо генерала, опустившегося в кресло, было исполнено подозрения. Когда он узнал, зачем его вызвали, подозрение сменилось изумлением.

— Вы хотите, чтобы я отправился туда сражаться? — спросил он, почесывая старый шрам на щеке. — Я думал, вы собираетесь распустить войска, а не посылать их в бой. После того, что случилось с Петронием, до армии никому нет дела. Но почему за спиной у его величества?

— Потому что он повернулся ко мне задом, вот почему! Я слишком настойчиво внушал ему, что нужно обратить внимание на события, происходящие на севере, и теперь он вообще не желает о них слушать, — ответил Крисп. — Я бы с удовольствием подождал, пока он развернется передом, но время не ждет. Или вы другого мнения?

— Нет, — мгновенно отозвался Агапет. — Я такого же мнения. Просто меня удивляет, что вы тоже так думаете. После падения Севастократора — вы уж простите меня за прямоту — я думал, что вы скорее развалите армию, нежели найдете ей применение.

— Петроний пал не потому, что был солдатом, — сказала Дара. — Он пал потому, что был солдатом-бунтарем, который собственные желания ставил выше желаний своего повелителя. Вы же не из таких, правда, высокочтимый господин?

Агапет усмехнулся, хотя и довольно угрюмо:

— А будь я из таких, неужели вы думаете, что у меня достало бы глупости признаться? Ладно, я согласен с вами. Но что со мной будет, когда Автократор узнает, что я послушался не его, а вас?

— Если вы победите, разве он посмеет вас осудить? — ответил Крисп. — Пусть только попытается! Мы вас защитим — да и сама ваша победа послужит вам защитой. А если проиграете, тогда вам Анфима бояться нечего — пускай вас тогда судит Фос. Ведь в случае поражения вы вряд ли останетесь в живых.

— Несмотря на свои чудные одежки, вы рассуждаете как настоящий солдат, — сказал Агапет. — Ладно, попытка не пытка. Анфим же сказал, что не прочь сделать вас императором, верно? Теперь я понимаю почему. Честно говоря, мне самому охота померяться силой с халогаями. Топоры, которыми вооружена императорская стража, выглядят грозно, спору нет, но разве они устоят перед кавалерией, к тому же приученной к дисциплине? Интересно будет это выяснить. Ей-ей, интересно.

Генерал уже мысленно набрасывал план своей новой кампании, точно плотник, прикидывающий в уме размеры и форму будущего кресла.

— Сколько людей вы возьмете? — спросил Крисп.