— Мы не забыли, как вы насмехались над Скомбром из-за того, что он евнух.

— Я только отвечал на его насмешки — ведь он издевался над тем, что я конюх, — парировал Крисп.

— Отчасти вы правы, — рассудительно заметил Барсим, — хотя теперь вы, должно быть, поняли, что перестать быть конюхом гораздо легче, чем евнухом. — Не найдя достойного ответа, Крисп только кивнул. Барсим вывел его из неловкого положения, продолжив как бы про себя:

— Что ж, поживем — увидим.

Они вошли в вишневый сад, с которого зима содрала все покровы, оголив черные ветви наподобие скелета.

Посреди сада, у входа в небольшое изящное здание, стоял отряд вооруженных халогаев. Некоторых Крисп узнал — они охраняли Анфимовы пирушки. Правда, тогда почти все халогаи были под мухой. Теперь же они выглядели трезвыми и надежными. В тонкостях солдатской службы Крисп не разбирался, но разница казалась знаменательной.

— Любой, кто потеряет бдительность на посту у резиденции его величества, немедленно лишается всех наград и отправляется обратно в Халогаланд без выплаты жалования, — словно прочитав Крисповы мысли, заметил Барсим.

— Хорошее правило. — «Странно, — подумал Крисп, — почему император не всегда ему следует? Потому, наверное, что Анфим, когда ему весело, хочет, чтобы все вокруг тоже наслаждались жизнью».

Халогаи кивнули Барсиму и с любопытством оглядели Криспа, поднявшегося за евнухом по лестнице. Один из стражников что-то сказал на родном языке. Остальные заржали. Крисп не сомневался, что в его адрес еще посыплется немало смачных шуток. Он вздохнул. Какие бы блага ни сулило новое назначение, занимать должность евнуха — дело хлопотное.

Глазам пришлось немного попривыкнуть к полумраку, царившему в императорской резиденции. Крисп не сразу заметил, что свет исходит не от факелов, как обычно, но в основном из окон. В потолке тоже виднелись панели из алебастра, истонченного почти до полной прозрачности.

Бледный, ясный свет, проникающий сквозь панели, освещал разнообразные сокровища, выставленные вдоль обеих стен центрального коридора. Барсим мимоходом давал Криспу пояснения.

— Это боевой шлем макуранского Царя царей, захваченный несколько столетий назад после нашей блистательной победы под Машизом… А этот кубок архиепископы пускали по кругу в знак ритуального отречения от Скотоса на Великом синоде, вскоре после постройки Собора… А вот портрет императора Ставракия, прозываемого Победителем…

Портрет приковал к себе внимание Криспа. Ставракий был в алых сапогах, императорской короне и позолоченной кольчуге, но на императора, по мнению Криспа, совсем не походил. Походил он скорее на капрала, готового задать своим солдатам взбучку за небрежный строй.

— Пойдемте! — сказал Барсим, когда Крисп остановился, изучая это грубое лицо. Он пошел за евнухом по коридору, думая о том, что Анфим тоже не похож на императора. И улыбнулся про себя. Может, он просто не знает, как должен выглядеть император?

Один из евнухов, заслышав шаги Барсима и Криспа, высунул в дверь голову.

— Ты его привел? — спросил он. — Очень хорошо! Император будет рад его видеть. — Если сам евнух тоже был рад видеть Криспа, то весьма искусно это скрывал.

Голова вновь нырнула за дверь. Крисп услышал голос евнуха, слишком тихий, чтобы разобрать слова, а потом — голос Анфима, гораздо громче:

— В чем дело, Тировизий? Он здесь? Так приведи его!

Барсим тоже услышал и подтолкнул Криспа вперед. Анфим сидел за низеньким столиком, поедая пирожные. Крисп, как положено, растянулся плашмя.

— Ваше императорское величество! — пробормотал он.

— Вставай, вставай! — нетерпеливо перебил его император. — Нечего здесь кланяться да расшаркиваться! Ты теперь один из моих домочадцев. Ты же не кланялся и не плюхался оземь, когда жил в доме у своих родителей, правда?

— Правда, ваше величество, — ответил Крисп. Слышал бы отец, как его дом сравнивают с императорским! Скорее всего, Фостий помер бы со смеху. Это сравнение лишний раз доказывало, что Анфим практически не осознает, насколько его жизнь отличается от жизни простых смертных.

— Как думаешь, Крисп, тебе понадобится какая-то помощь на первых порах? — спросил император.

— Я прошу только об одном: не забывайте, что я больше привык управляться с лошадьми, чем с людьми, ваше величество, — ответил Крисп. Анфим уставился на него, потом рассмеялся. — Я уверен, — добавил Крисп, — что остальные ваши слуги помогут мне научиться всему необходимому как можно быстрее.

Анфим глянул в сторону Барсима.

— Конечно, ваше величество, — бесстрастно ответил Барсим.

— Хорошо. Стало быть, вопрос решен, — сказал Анфим. Криспу хотелось на это надеяться. — Отведи Криспа в его комнату, Барсим, — продолжал император. — сегодня-завтра пускай устраивается на своем месте. Полагаю, за мной и Дарой найдется кому поухаживать до послезавтра?

— Мы справимся, ваше величество, — заверил его Барсим. — А теперь, если позволите… Сюда, Крисп. — Ведя Криспа по коридору, евнух объяснил:

— Спальня вестиария расположена рядом со спальней Автократора, чтобы хозяину было удобнее вызвать вас в любое время дня и ночи. — Барсим открыл дверь. — Вы будете жить здесь.

Крисп ахнул. Такого изобилия золота и дорогих шелков он в жизни еще не видал. Петроний, естественно, был богаче Скомбра, но никогда своим богатством не кичился. А перина на кровати, стоящей посреди комнаты, казалась такой толстой, что в ней можно было утонуть.

— Надеюсь, вы понимаете, — сказал Барсим, увидав выражение Криспова лица, — что Скомбр, не имея надежды на наследника, не считал нужным ограничивать себя в удобствах. Эта слабость присуща многим евнухам.

— Понимаю, — ответил Крисп, по-прежнему подавленный пышностью обстановки. Над необъятной периной висел серебряный колокольчик, подвешенный на красном шнурке, уходившем в потолок. — А это зачем? — спросил Крисп, показав на колокольчик.

— Шнурок идет в императорскую спальню. Когда зазвенит колокольчик, вы должны явиться на вызов.

— Ясно. — Крисп замялся было, но все же сказал, протянув евнуху руку:

— Спасибо, Барсим. Вы мне здорово помогли.

Пожатие евнуха оказалось на удивление сильным, несмотря на мягкую кисть.

— Далеко не все мы обожали Скомбра, — заметил евнух. — Если вы не будете нас презирать, мы сумеем сработаться.

— Надеюсь.

Крисп сказал это вовсе не вежливости ради; как и в конюшне Петрония, он понимал, что не справится, если люди, которыми он должен руководить, будут настроены против него. К тому же евнухи, в отличие от прямодушных конюхов, славились своим коварством; он не был уверен, что сумеет противостоять их козням. Но если повезет, ему и не придется этого делать.

Он с облегчением вышел из бывшей спальни Скомбра, гадая про себя, каково приходится бывшему вестиарию в монастырской келье, столь не похожей на это великолепие. В коридоре Криспу снова бросился в глаза портрет Ставракия. Пытаясь представить себе, что сказал бы этот воин-император по поводу сибаритства Скомбра и Анфима, — Крисп с улыбкой отправился прощаться с друзьями и укладывать манатки.

В конюшне, после неизбежных поздравлений и хлопков по спине, Крисп улучил минуту и отвел Стозия в сторонку.

— Хочешь получить мою бывшую должность? — спросил он пожилого конюха. — Благой бог свидетель, лучше тебя здесь никто не разбирается в лошадях, и я с удовольствием поговорю с Петронием.

— Ты парень благородный. Спасибо тебе, что спросил, и все же я не хочу, — ответил Стозий. — Насчет лошадей ты прав — я их люблю, но у меня останется для них куда меньше времени, если придется командовать людьми.

Крисп кивнул. Он ожидал подобного ответа, хотя и не был уверен; если седобородый мастер хотел должность конюшего, он ее заслужил. Но поскольку Стозий отказался, Крисп решил порекомендовать Петронию другую кандидатуру.

Вернувшись в свои апартаменты в Тронной палате, Крисп обнаружил, что его имущество уже не влезает в заплечный мешок. Улыбаясь про себя, он пошел обратно в конюшню, чтобы в последний раз одолжить у Петрония гнедого мерина. Лошадь с упреком фыркнула, когда Крисп нагрузил на нее свои земные богатства.

— Цыц! — сказал он мерину. — Пускай лучше твоя спина болит, чем моя.

Мерин, похоже, с ним не согласился, но покорно побрел к резиденции императора.

* * *

Возле Крисповой кровати звякнул колокольчик. Поначалу Крисп попытался пристроить этот звон в свое сновидение. Но колокольчик продолжал звенеть. Крисп проснулся — и вздрогнул. Это же Анфим его зовет!

Спрыгнув голым с перины, Крисп набросил тунику, сунул ноги в сандалии и понесся в императорскую спальню.

— Чем могу служить, ваше величество? — запыхавшись, спросил он.

Анфим сидел на кровати в чем мать родила — на кровати большой и удобной, но далеко не такой роскошной, какую Крисп унаследовал от Скомбра. Автократор улыбнулся новому вестиарию.

— Мне придется привыкнуть к твоим быстрым появлениям, — сказал он, успокоив таким образом Криспа: значит, он просыпался не так уж и долго. — Пора вставать! — заметил между тем Анфим.

— Безусловно, ваше величество.

Весь прошлый вечер евнухи до хрипоты рассказывали Криспу об его ежедневных обязанностях. Крисп надеялся, что ничего не забыл. Возле кровати стоял ночной горшок; первое дело с утра для всех одинаково — что для императора, что для крестьянина. Крисп поклонился, поднял горшок и протянул его Анфиму.

Пока Анфим стоял, наполняя сосуд, Крисп принес ему чистые полотенца и свежую тунику. Помог Анфиму облачиться, а затем торжественно сопроводил к зеркалу из отполированного серебра. Пока Крисп причесывал высочайшие голову и бороду, Анфим строил своему отражению гримасы.

— Ничего, вроде похож! — одобрительно заметил император, когда процедура была закончена. — Даже глаза не слишком красные. Впрочем, я же вчера лег совсем рано. — Он повернулся к кровати — Верно, Дара?

— Что? — сонно спросила императрица, закусанная в одеяло до самых волос.

— Разве я вчера не рано лег? — повторил Анфим. — Знаешь, в этом есть свое преимущество: глаза у меня сегодня не такие мутные, как обычно.

Дара повернулась и села. Крисп старался не пялиться на нее — как и Анфим, она спала обнаженной. Тут императрица заметила его и с визгом нырнула под одеяла, натянув их до подбородка.

— Не бойся, дорогая, — рассмеялся Анфим. — Это Крисп, наш новый вестиарий.

— Я не хотел пугать вас, ваше величество, — не спуская глаз со своих сандалий, заверил императрицу Крисп.

— Все.., в порядке, — промолвила Дара минуту спустя. — Я просто удивилась, увидев твою бороду, вот и все. Его величество говорил мне, что ты полноценный мужчина, но у меня вылетело из головы. Занимайся своими делами спокойно; я позову горничную.

У изголовья императрицы тоже висел шнурок для колокольчика, зеленого цвета. Придерживая одной рукой одеяло у груди, императрица дернула за шнурок.

Крисп принес из шкафа алые сапоги и помог Анфиму в них влезть. Сапоги были тесные, и, чтобы натянуть их на императорские ноги, пришлось попотеть. Покуда Крисп сражался с сапогами, в спальне появилась горничная. Она не обратила внимания на Криспову бороду. Хотя, поскольку он сидел, нагнувшись над императорскими ногами, девушка вряд ли могла заметить, есть ли у него борода, — а также рога и копыта, если на то пошло. Выбрав для Дары платье из шкафа, горничная откинула одеяла, собираясь заняться туалетом императрицы.

Дара снова нервно глянула на Криспа, но, убедившись, что он погружен в свое занятие, успокоилась. Крисп же вовсю старался не обращать на нее внимания. Коль скоро в присутствии прежнего вестиария императрица чувствовала себя свободно, Криспу не хотелось ее стеснять.

И в то же время, бросая быстрые взгляды исподтишка, Крисп нашел, что она ослепительно хороша.

Изящная, смуглая, с роскошными иссиня-черными волосами, которые слегка потрескивали под щеткой горничной. Профиль у императрицы был орлиный, с высокими, скульптурно вылепленными скулами и волевым, ярко выраженным подбородком. Тело ее было так же пленительно, как и лицо.

Криспа удивляло, почему Анфим, имея такую супругу, укладывал в постель каждую попавшуюся под руку девицу. Может, Дара холодна по натуре? Или же Анфим, подобно некоторым конюхам Петрония, просто не в силах пропустить ни единой юбки? Правда, в отличие от конюхов, возможностей у него куда больше: кто же откажет Автократору Видесскому?

Впрочем, подумал Крисп, это не его дело. Император наконец был обут. Кряхтя от усилий, Крисн таки справился со своей нелегкой задачей.

— Молодец! — засмеялся Анфим, потрепав вестиария по голове. — Похоже, борьба с моими сапогами далась тебе потруднее, чем с гигантом-кубратом.

— Это разные виды борьбы, ваше величество. — Криспу пришлось напрячься, чтобы вспомнить, какой пункт будет следующим в распорядке дня. — Что ваши величества желают вкусить на завтрак?

— Я хочу копченой макрели, — заявил Анфим. — Копченой макрели с вином. А ты что будешь, дорогая?

— Кашу, пожалуй, — ответила Дара.

Криспу были ближе вкусы императрицы. Копченая и соленая макрель — вещь, конечно, неплохая, но только не на завтрак.

Он донес пожелания императорской пары до кухни и сам съел чашку каши, пока повар уставлял поднос.

— Благодарение благому богу, его величество нынче в духе, — сказал повар, наливая вино из амфоры в серебряный графин. — Попробовал бы ты приготовить тушеные креветки с омаром, когда он сидит и ждет! Или, еще хуже, бегать по городу и искать апельсины не в сезон, потому что ему взбрело в голову их отведать!

— И как ты? Нашел? — спросил заинтригованный Крисп.

— Да, есть пара лавочек, где фрукты сохраняют с помощью магии для клиентов, которым невтерпеж и у которых тугая мошна. Переплатил я раз в двадцать, а какая благодарность, спрашивается? Да никакой!

Шагая с подносом в столовую неподалеку от императорской спальни, Крисп подумал: а знает ли Анфим о том, что сейчас для апельсинов не сезон? И представится ли ему случай узнать? Вряд ли. Ему достаточно только пожелать — и любое желание тотчас будет исполнено.

* * *

Император поглощал свою макрель, чавкая от удовольствия.

— Дорогая! — обратился он к Даре. — Пошла бы ты заняться своим вышиванием, а? Нам с Криспом нужно обсудить важное дело.

Крисп на месте императрицы обиделся бы, если б его так недвусмысленно выпроводили за дверь. Но Дара, если и была задета, виду не подала. Она встала, кивнула Анфиму и вышла, не проронив ни слова. На Криспа она обратила не больше внимания, чем на стул, на котором он сидел.

— Какое дело, ваше величество? — с любопытством и некоторой тревогой поинтересовался Крисп. Никто из императорских евнухов не предупредил его, что предстоит нечто важное.

— Ну, мы с тобой должны решить, какие фанты будут сегодня вечером на пиру, — ответил Анфим.

— О! — только и сказал Крисп. Проследив взглядом за указующим перстом императора, он увидел хрустальную чашу, стоящую на полке. Крисп снял ее, раскрыл шарики и положил половинки на стол между собой и Анфимом. — Где мне взять перо и пергамент, ваше величество?

— Поищи, они где-то здесь валяются, — рассеянно ответил Анфим. И, глядя, как Крисп роется в ящиках буфета, добавил:

— Думаю, сегодня мы выберем число одиннадцать — в честь двух единичек, которые игроки в кости называют «Фосовы солнышки». Что подходит к числу «одиннадцать»?

Крисп наконец нашел письменные принадлежности.

— Может, одиннадцать костей, ваше величество? Раз число выбрано из-за игры в кости?

— Превосходно! Я знал, что ты умный. А еще?

— Что, если.., хм-м.., одиннадцать сластей?

— Нашла охота рифмовать, да? Что ж, почему бы и нет? Надеюсь, слуги найдут к вечеру одиннадцать видов лакомств. Еще что?

Еще придумали одиннадцать фунтов груздей, одиннадцать виноградных гроздей, одиннадцать вшивых горстей, («Вот их-то слуги точно отыщут!» — заметил Анфим) одиннадцать глупых затей, одиннадцать добрых вестей и одиннадцать дурных страстей.

— Ну и обалдеют же те, кто их выиграет, эти фанты! — заявил Анфим.

— А как насчет одиннадцати золотей? — предложил Крисп, когда их вдохновение пошло на убыль. — Рифма, конечно, не идеальная…

— Сойдет, особенно в таком написании, — одобрил Анфим, и Крисп записал.

— Ваше величество, могу я отвлечь вас на минутку от фантов? — спросил Крисп. Дождавшись императорского кивка, он предложил:

— Может, вы дадите шанс на выигрыш не только гостям, но и актерам? Они небогаты; представьте себе, как они обрадуются, если вдруг повезет!

Анфим улыбнулся, причем довольно-таки неприятно:

— Да! И как огорчатся, если не повезет! Это, наверное, тоже будет забавно. Что ж, попробуем.

Пусть и не совсем так, как он ожидал, Крисп все же добился желаемого. Кому-то из жонглеров, музыкантов и куртизанок, возможно, улыбнется фортуна, а если нет — они ничего не потеряют.

— Еще что? — спросил Автократор.

— Как я понял, в город приехало новое посольство из Макурана, — осторожно проговорил Крисп. — Если желаете, вы могли бы встретиться с высоким послом.

Анфим зевнул:

— В другой раз. Пускай их Петроний принимает. Ему это нравится — вникать в такие утомительные детали.

— Как скажете, ваше величество, — Крисп настаивать не стал. Он не собирался внушать императору желание встречаться с послами, поскольку прекрасно знал, что Петроний не хочет выпускать из рук отношения империи с соседями.

Вместо встречи с макуранским послом Анфим отправился в Амфитеатр. Он ел там грубую и жирную пищу, которую продавали разносчики с лотков; он пил терпкое вино из потресканной глиняной кружки; он присудил пятьсот золотых монет вознице, сумевшему вырваться из задних рядов за несколько минут до финиша и прийти первым. Толпа рукоплескала щедрости императора. «И все довольны, — подумал Крисп, — толпа получила возможность поглазеть на символ власти, Анфим получил удовольствие, а Петроний — саму власть».

«А я что получил?» — спросил себя Крисп. Ответ, казалось бы, напрашивался сам собой: хорошую еду, хорошую крышу над головой и даже доверие Автократора Видесского — в таких делах, как фанты для кутежей, по крайней мере. Это настоящий успех, особенно если вспомнить, что он явился в город Видесс несколько лет назад с пустыми руками.

Однако Крисп открыл для себя, что чем больше имеешь, тем больше хочется. Он прочел две-три хроники о прошлом империи. И ни разу не встретил в них упоминания о вестиариях.

* * *

Через пару дней Анфим собрался на охоту. Крисп остался дома. Управление императорской резиденцией, даже в отсутствие хозяина, — занятие хлопотное. Крисп не очень удивился, когда около полудня к нему пожаловал Герул. На сей раз дворецкий Петрония поклонился Криспу:

— Его императорское высочество Севастократор приглашает вас, почитаемый и почтенный господин, отобедать с ним, если вы сумеете выкроить время.

— Конечно! — Крисп с любопытством глянул на Герула. — Так вы знаете мой новый титул?

Герул, похоже, был удивлен этим вопросом:

— Я обязан знать такие вещи.

Петроний, оказывается, тоже знал.

— А вот и наш почитаемый и почтенный вестиарий! — сказал он, кивнув, когда Крисп опустился перед ним на одно колено. — Выпей немного вина. Как тебе платит мой племянник?

— Грех жаловаться, ваше высочество, — ответил Крисп. — Он не выразил большого интереса к знакомству с новым посланником из Макурана.

— Мы все равно пойдем на них войной! — нахмурился Петроний. — Не в этом году, так в следующем. Мне придется самому возглавить войска — а ты должен неотлучно находиться при Анфиме, чтобы он не наслушался всяких глупостей, пока я уеду из города на запад.

«Вот оно, уязвимое место в положении Петрония, — подумал Крисп, — он правит, но он не правитель Видесса. Если Анфиму в один прекрасный день взбредет в голову взять бразды правления в свои руки, престиж императорского титула может перевесить в глазах сановников достоинства императорского дяди».

— Я рад, что вы мне так доверяете, ваше высочество, — сказал он вслух.

— Причины моего доверия мы уже обсуждали. — Петроний резко сменил тему:

— Похоже, приобретение Анфима стало моей потерей. Конюхи по-прежнему работают хорошо, но без тебя ощущается нехватка общего руководства. Я предлагал твою должность Стозию, однако он наотрез отказался.

— Он отказал и мне тоже, когда я хотел порекомендовать его вам. — Крисп замялся. — Могу я предложить другую кандидатуру?

— Разумеется! Кого ты имеешь в виду?

— Мавра. Конечно, он еще моложе меня, но все его любят. Халтурить он не будет, потому что к лошадям относится серьезно. В сущности, он более способный лошадник, чем я. Мне приходилось вкалывать до седьмого пота, чтобы чему-то научиться, а у него все выходит само собой.

— Хм-м… — Петроний погладил бороду. — Может, ты и прав. Во всяком случае, никого лучше у меня на примете нет. Я посоветуюсь с Герулом: он Мавру человек посторонний, в отличие от тебя. Если и он скажет, что юноша подходит, — дадим ему шанс. Спасибо.

— Всегда рад помочь, хоть я для вас уже отрезанный ломоть.

Крисп сомневался, чтобы Герул мог сказать о Мавре что-то дурное. Но тем не менее отметил для себя осторожность Петрония. Зная, что Крисп неравнодушен к своему протеже, Севастократор не собирался спешить, не услышав мнения со стороны.

«Еще один урок, который нелишне усвоить, — подумал Крисп. — Придется ли только воспользоваться им когда-нибудь?»

* * *

Возможность представилась гораздо раньше, чем он думал. Через пару дней Крисп получил письмо от некоего Ипатия, предлагавшего встретиться и «обсудить взаимовыгодную сделку». Это имя Криспу ни о чем не говорило. Осторожно поспрашивав у евнухов, он выяснил, что Ипатию принадлежит большой торговый дом. Крисп ответил, что примет его в императорской резиденции днем, когда Анфим уйдет на скачки.

Барсим ввел Ипатия в приемную. Тот поклонился.

— Рад с вами познакомиться, почитаемый господин… — начал он и осекся, наконец-то заметив бороду Криспа. — Я не хотел вас обидеть этим обращением, клянусь! В конце концов, вы же вестиарий, однако, как я погляжу…

— Меня обычно величают «почитаемый и почтенный», — привычно объяснил Крисп.

Ипатий быстро обрел прежнюю самоуверенность.

— Почитаемый и почтенный, говорите? Замечательно! — Торговец, лет около пятидесяти, был холеный, упитанный и смышленый на вид. — Как я уже упоминал в своем письме, почитаемый и почтенный господин, у нас есть общие интересы.

— Упоминали, — согласился Крисп. — Но не сказали, в какой области.

— Никогда не знаешь, в чьи руки может попасть письмо, — заметил Ипатий. — Позвольте, я объясню. Мы с сыновьями привозим ценные меха из королевства Агдер. Некоторое время тому назад его императорское величество, да продлятся годы его жизни, подумывал было издать указ о снижении пошлин на меха. Не стану отрицать, такой благородный поступок принес бы нам немалую выгоду.

— Вот как? — Крисп сложил кончики пальцев вместе, начиная понимать, куда ветер дует. Ипатий серьезно кивнул:

— Без сомнения. И мы с сыновьями не поскупились бы на выражение благодарности. Поскольку вы так близки с его императорским величеством, вы могли бы при случае посоветовать ему не тянуть с указом. Наши собственные нижайшие просьбы, изложенные в письменном виде, возможно, не имели счастья попасться ему на глаза.

— Возможно, — согласился Крисп. Он подумал о том, что, даже будь Анфим самым что ни на есть прилежным правителем, ему все равно не удалось бы вникнуть во все мелочи жизни империи. А поскольку прилежным Анфима никак не назовешь, он наверняка даже в глаза не видел указ, о котором шла речь. — Почему за меха дерут такие большие пошлины? — спросил Крисп.

— Кто знает, почему глупые законы действуют так долго? — насмешливо изогнул пухлые губы Ипатий. — Чтобы сделать из нас нищих, наверное. — Судя по его виду, трудно было поверить, чтобы ему пришлось в скором времени выпрашивать на улицах подаяние. Что и подтвердили его дальнейшие слова:

— Я тем не менее могу немедленно выложить двадцать монет золотом тому, кто поможет нам добиться справедливости.

— Я с вами свяжусь, — пообещал Крисп. Цветущее лицо Ипатия слегка увяло. Он поклонился и вышел вон. Крисп задумался, подергивая себя за бороду. Этот жест напомнил ему о Петронии, и он решил навестить Севастократора.

— И чем я могу служить почитаемому и почтенному господину на сей раз? — спросил Петронии. Крисп объяснил. — Он предложил тебе всего двадцать? — возмутился Севастократор. — Если согласишься, сдери с него по крайней мере фунт золота! Он, возможно, поскулит, но заплатит.

— Но стоит ли мне соглашаться? — не унимался Крисп.

— Тут я тебе не советчик, друг мой. Сам решай. Мне лично все равно — у меня есть дела поважнее. Но даже если ты не нуждаешься в наличных, возможно, тебе следовало бы выяснить, почему был принят такой закон. Тогда ты поймешь, что в нем надо изменить.

Крисп покопался в истории вопроса — во всяком случае, сделал попытку. Плавать по лабиринтам видесской бюрократии оказалось делом нелегким. Секретарь суда послал его к начальнику архива. Начальник архива — в городское управление эпарха. Адъютант эпарха попробовал послать его обратно к секретарю суда, но тут Крисп взорвался и обложил адъютанта. Тот быстренько подумал — и предложил Криспу податься к таможенному инспектору.

Инспектора на рабочем месте не оказалось, и ждали его не раньше чем через неделю: у него только что разродилась жена. Но когда Крисп сердито развернулся, его окликнул чей-то голос:

— Высокочтимый господин! Могу я помочь вам, высокочтимый господин?

Оглянувшись, Крисп увидел того самого таможенника, который поймал их с Анфимом возле Амфитеатра.

— Все возможно, — не трудясь поправлять не положенное ему по чину обращение, ответил Крисп. — Мне нужно вот что…

— Да, я могу его найти, — заверил таможенник, когда Крисп закончил. — Буду рад отблагодарить вас за доброту хотя бы такой мелочью. Подождите, пожалуйста, здесь, высокочтимый господин. — Таможенник скрылся в комнате, битком набитой ящиками со свитками. В конце концов он появился, отряхивая пыль с рук и туники:

— Простите, что так долго: там у нас ужасный беспорядок. Закон, о котором вы спрашивали, был принят для того, чтобы защитить живших на реке Астрис трапперов и охотников от конкуренции меховщиков из Агдера.

— На реке Астрис? — изумился Крисп. — Но там уже несколько столетий живут кубраты!

— Вы это знаете, и я это знаю, но до закона новости, похоже, не дошли.

— Дойдут! — пообещал Крисп. — Спасибо за помощь.

— После того, что вы для меня сделали, высокочтимый господин, я всегда рад вам служить.

Крисп вернулся в императорскую резиденцию и нацарапал Ипатию записочку: «Вопрос у вас весомый, но недостаточно весомый, чтобы продвинуться вперед». Купец, без сомнения, сумеет понять, что речь идет о весе монет.

Так и вышло. Когда они встретились снова, Иратий первым делом поинтересовался:

— Сколько должен весить наш вопрос?

— Фунта вполне хватит, — заявил Крисп, вспомнив совет Петрония. Голос его звучал ровно, однако в душе он с трепетом ожидал, что Ипатий сейчас взбеленится.

Меховщик только вздохнул:

— Фунт так фунт, почитаемый и почтенный господин. Скомбр все равно обходился нам дороже.

— Да ну?

Когда Скомбр ушел в монахи, все его мирское имущество отошло в имперскую казну. Анфиму на кутежи там хватит надолго, подумал Крисп, гадая про себя, сколько же взяток брал прежний вестиарий.

После того как золото перешло из рук в руки, Крисп предложил Анфиму внести изменение в закон.

— Почему бы нет? — откликнулся Автократор. — Да здравствуют дешевые меха!

Крисп подготовил необходимые документы, и Анфим подписал их императорскими алыми чернилами.

Двенадцать золотых Крисп послал Петронию. Севастократор вернул их с припиской: «Тебе они нужны больше, но намерения я не забуду». Крисп с удовольствием сунул монеты в кубышку, а, поскольку порыв его должным образом оценили, получилось, что он заплатил долг благодарности, не отдав ни гроша.

* * *

Певец открыл золоченый шарик, прочел: «Четырнадцать золотых монет», взвизгнул — не выходя из тональности — и поцеловал Криспа в губы. Поцелуй доставил бы тому больше удовольствия, будь певец женщиной. Но в остальном реакция артиста была лучше не придумаешь. Он понесся через зал, мелодично вопя во всю мощь своих легких.

У большинства Анфимовых гостей четырнадцать золотых монет не вызвали бы ни тени восторга. Как Крисп и ожидал, вид человека, столь восхищенного такой мелочью, развеселил гостей. Ну а для певца выигрыш вовсе не был мелочью.

Посмеиваясь про себя — ибо ему не приходилось испытывать беспокойства по поводу мужских поцелуев с тех пор, как он ушел от Яковизия, — Крисп как следует приложился к кубку с вином. Обычно на Анфимовых кутежах он растягивал кубок надолго, прихлебывая по глоточку. Но сегодня как-то не получилось; в голове у него зашумело.

Он пробрался сквозь толпу к императору:

— Могу я откланяться, ваше величество?

— Так рано? — надулся Анфим. Было что-то около полуночи.

— У вас завтра утром встреча с Гнатием, если помните, ваше величество. — Крисп насмешливо улыбнулся. — И если вы можете спать до последнего и даже заставить пресвятого отца подождать, то я должен встать рано, чтобы подготовить все, что положено.

— Ну ладно, — проворчал император. И вдруг глаза у него загорелись:

— Тогда давай мне чашу! Я сам буду предлагать гостям фанты.

Вообще-то император предпочитал более ядреные развлечения, но это было что-то новенькое, а потому интересное.

Крисп с удовольствием отдал хрустальную чашу.

Прохладный, свежий воздух весенней ночи освежил ему голову. Шум кутежа в особняке стихал по мере того, как Крисп приближался к императорской резиденции.

Халогаи у входа кивнули ему; они давно уже привыкл и к Криспу.