— Я не хочу покидать тебя! — простонал он.

Танилида ответила на его объятие, но тон ее голоса остался отрешенным и трезвым.

— Ну и что? Неужели ты откажешься от той роли, в которой я видела тебя, откажешься от этого… — она тронула золотой, подаренный Омуртагом, — чтобы остаться в Опсикионе? А если останешься, неужели ты думаешь, будто вызовешь у меня что-нибудь, кроме презрения?

— Но я люблю тебя! — сказал Крисп.

В глубине души он всегда был уверен, что говорить ей о любви будет ошибкой. Инстинкт его не обманул.

— Если ты останешься из-за этого, — ответила Танилида, — я точно никогда не смогу тебя полюбить. Я состоявшаяся личность, а ты покуда ищешь себя. Разве ты будешь счастлив в Опсикионе? И кем ты здесь сумеешь стать? В лучшем случае моей игрушкой, которой благодаря моим заслугам будут выказывать внешнее почтение, но посмеиваться за спиной? Этого ты хочешь для себя, Крисп?

— Твоей игрушкой? — Он так разозлился, что не стал слушать дальше, а грубо пробежал рукой по мягким изгибам ее тела, замерев у края аккуратно подстриженных волос на лобке. — Только и всего? Это все, чем я был для тебя?

— Тебе самому бы следовало знать, — спокойно ответила Танилида. — Разве я могу отрицать, что ты удовлетворял меня? Не могу и не хочу. Но этого мало. Ты заслуживаешь большего, чем быть постельной грелкой, пусть даже превосходной. А если ты останешься со мной, тебе будет трудно стать кем-то еще. У меня гораздо больше опыта и богатства, чем у тебя, и я не собираюсь делиться с тобой властью, которую завоевывала собственными усилиями долгие годы. Так что же тебе остается?

— А мне все равно, — сказал Крисп. Но несмотря на яростную убежденность в голосе, даже сам он понимал, что это не правда.

Танилида, очевидно, тоже поняла.

— Да ну? Ладно, предположим, ты остался и мы с тобой обвенчались в праздник святого Абдая. Что ты скажешь на следующее утро своему пасынку Мавру?

— Моему… — Крисп сглотнул. Представить Мавра своим братом не составляло для него труда. Но пасынком? Он не мог себя заставить даже выговорить это слово. И вдруг, рассмеявшись, ткнул Танилиду под ребра. Обычно она не боялась щекотки, но на сей раз он застал ее врасплох. Она взвизгнула и отпрянула в сторону.

— Мавр — мой… — Он попробовал снова, но закончил еще более бурным приступом смеха. — Ох, чума тебя побери, Танилида, ты добилась своего!

— Хорошо. Если человек не лишен здравого смысла, он небезнадежен, пусть даже мне пришлось обидеть тебя, чтобы открыть глаза.

— Что ты умолкла? — спросил Крисп.

— Я просто слушаю. Думаю, дождь ненадолго ослабеет. — Теперь уже она, в свою очередь, пробежала по его телу рукой и улыбнулась кошачьей улыбкой. — А ты, как я чувствую, нет. Давай не будем терять времени даром!

Крисп не ответил, по крайней мере словами, но и не отказался.

* * *

— Обопритесь на мою руку, высокочтимый господин, — сказал Крисп, когда парочка конюхов вывела лошадь хозяина, его собственную и тяжеловозов.

— Чушь! — ответил ему Яковизий. — Если я сам не сяду на коня, то уж до дома точно не доеду. А если я не смогу уехать, мне останутся две одинаково неприятные альтернативы: поселиться здесь или броситься с мыса в море. Думаю, я предпочту броситься в море. Тогда мне не придется увидеть, во что превратился мой дом, пока меня не было. — Он содрогнулся с видом полного отчаяния.

— Когда вы написали о своем несчастье, Севастократор обещал приглядеть за вашими делами.

— Обещал, — скептически проворчал Яковизий. — Да только Петрония волнуют исключительно его собственные дела. — И рявкнул мальчику, державшему лошадь:

— Эй, ты, отойди! Если у меня что получится, самое время это выяснить.

Мальчик отошел. Яковизий поставил левую ногу в стремя и вспрыгнул в седло. Поморщился, когда на мгновение пришлось перенести вес на больную ногу, но затем выпрямился и просиял победной улыбкой. Он садился на коня и раньше, уже целую неделю, но каждый раз устраивал целое представление, как для себя, так и для зрителей.

— Где этот Мавр? — спросил он. — Мне все-таки пока неуютно в седле. И если кто-то надеется, что я буду его дожидаться, он глубоко заблуждается!

Яковизий не обращался именно к Криспу; похоже было, что он предупреждает весь мир в целом. Крисп в последний раз убедился, что их имущество надежно уложено на спины ломовых лошадей, а потом вспрыгнул на собственного скакуна.

Болкан вышел попрощаться со своими долговременными постояльцами.

Он поклонился Яковизию:

— Был рад служить вам, господин.

— Надеюсь. Ты нажил на мне целое состояние, — ответил Яковизий, любезный, как всегда.

Трактирщик поспешно ретировался, и в этот миг на большом гнедом мерине появился Мавр. Выглядел он очень юным и беспечным: в широкополой шляпе торчали два фазаньих пера, правая рука покоилась на рукояти меча. Он махнул Криспу и поклонился Яковизию.

— Похоже, вы собирались уехать без меня.

— Собирался! — отрезал Яковизий.

Но если он хотел смутить юношу, то просчитался.

— Ну, теперь у вас не получится. Вот он я! — жизнерадостно заявил Мавр и повернулся к Криспу:

— Матушка велела непременно передать тебе прощальный привет. Передаю. — «Еще одна гора с плеч», — было написано у него на лице.

— Очень любезно с ее стороны, — отозвался Крисп.

Хоть он не видел и не слышал Танилиду больше месяца, она каждый день была в его мыслях, и память о ней так же была подвержена порой приступам резкой боли, как нога Яковизия. Разве что сердечная хромота не была заметна окружающим.

— Если вы двое кончили судачить, как прачки, может, все-таки тронемся? — осведомился Яковизий. И, не дожидаясь ответа, сжал лошадь коленями, натянул поводья и рванул вперед. Крисп с Мавром поскакали за ним.

Стража у ворот Опсикиона, как и прежде, не обратила на Яковизия особого внимания, что и неудивительно, поскольку тот не бывал на городской окраине с прошлого лета. Но на сей раз вздорный аристократ не нашел, к чему придраться. Присутствие Мавра вызвало такой шквал воинских салютов и стоек «смирно», что Яковизий заметил, не совсем в шутку:

— Анфима бы сюда, поглядел бы, что такое почет!

— В своем родном городе он, наверное, пользуется не меньшим почетом, — ответил Мавр. Яковизий пристально глянул на него и уловил в глазах юноши лукавую усмешку. Тогда вельможа снизошел до холодного смешка, которым откликался на все остроты, не бывшие его собственными.

Этот смешок, подумал Крисп, был единственным холодным явлением дня. Денек выдался теплый и ясный. Новая блестящая зелень покрывала землю по обе стороны от дороги. Между распустившихся бутонов жужжали пчелы. Пряный влажный воздух был напоен пением птиц, только что вернувшихся из теплых краев.

Дорога хоть и круто поднималась в горы, но здесь, близ Опсикиона, оставалась широкой и удобной, пускай и не всегда прямой. Поэтому Крисп удивился, когда, несмотря на то что солнце стояло ближе к зениту, чем к закату, Яковизий натянул поводья и сказал:

— Хватит. Устроим тут привал до утра.

Но увидав, как хозяин слезает с коня, Крисп все понял без слов.

— Ляжки у меня стерлись до мяса, — продолжал между тем Яковизий, — как у портовой шлюхи в ночь захода имперского флота в порт.

— Не удивительно, высокочтимый господин, — ответствовал Крисп. — Вы так долго провалялись на спине, что кожа стала совсем мягкой.

— Для меня это новость, — сказал Мавр. — У меня, наоборот, от валяния на спине кое-что становится совсем твердым.

И снова взгляд Яковизия, достойный василиска, не достиг цели. В конце концов вельможа с ворчанием побрел в кусты, расстегивая на ходу ширинку. Глядя на его медленную, вразвалочку, походку, Крисп тихонько присвистнул:

— Эк его прихватило! Он наверняка не думал, что с ним такое может приключиться.

— Привыкнет, никуда не денется! Надеюсь, он польет там травку как следует. — Мавр пошарил в седельном вьюке и понизил голос: — А значит, самое время вручить тебе это от моей матери. Прощальный дар, так сказать. Она велела передать тебе его так, чтобы никто не видел.

Крисп взял маленькую деревянную шкатулочку. Интересно, какой прощальный дар придумала для него Танилида? И еще более интересно, что она рассказала Мавру об их отношениях. Мавр в качестве пасынка — да, она знала, чем остудить его пыл, подумал Крисп. «Хотя, возможно, — сказал он сам себе, — как в тех романсах, что распевают менестрели, она любит меня, но не может признаться иначе, кроме как вручив мне символический дар, когда я буду от нее вдали».

В ту секунду, когда шкатулочка оказалась у него в руках, Крисп по ее тяжести понял, что дар Танилиды куда более прагматичен.

— Золото? — спросил он.

— Фунт с половиной, — ответил Мавр. — Если ты станешь — ну, тем, кем станешь, — золото тебе пригодится. Деньги притягивают деньги, как говорит моя мать. А твое состояние будет прирастать тем вернее, что никто о нем не подозревает.

Фунт с половиной золотом — шкатулочка удобно легла на Криспову ладонь. Для Танилиды такая сумма была мелочью. Крисп подумал, что если он покинет своего хозяина с Мавром и вернется в деревню, то будет самым богатым человеком в округе. Он мог появиться дома чуть ли не как герой: парень, который разбогател в большом городе.

Однако деревня, как осознал он минуту спустя, уже не была ему домом. Он не мог вернуться туда, как не мог остаться в Опсикионе. На радость или горе, но его захватил бурный ритм жизни города Видесса. Почувствовав к ней вкус, Крисп уже не мог довольствоваться меньшим.

Шорох кустов возвестил о возвращении Яковизия. Крисп поспешно спрятал шкатулочку с монетами. Имея сто восемь золотых, он мог свободно уйти от Яковизия тоже. Но если остаться, то не придется тратить эти деньги. А в общем, принимать решение прямо сейчас, когда они едва отъехали от Опсикиона, совсем не обязательно.

— Может, и выживу, — сказал Яковизий. Поморщившись от боли, он сел на землю и начал стаскивать сапоги. — А со временем, может, и захочу выжить. Что у нас на ужин?

— Как обычно, — ответил Крисп. — Сухари, колбаса, твердый сыр и лук. Есть два бурдюка с вином, но до следующего города далеко, поэтому вином увлекаться не стоит. В той стороне, я слышу, речка — воды для запивки будет вдоволь.

— Вода. Сухари. — Капризная гримаса ясно показывала, что Яковизий думает по этому поводу. — В следующий раз, когда Петроний пошлет меня куда-нибудь, я спрошу разрешения взять с собой повара. Сам-то он берет своего, когда отправляется в поход!

— В реке наверняка водятся раки — и форель тоже, — сказал Мавр. — У меня есть пара крючков. Может, я схожу посмотрю, что да как?

— А я разожгу костер, — сказал Крисп. — Жареная рыба, запеченные в глине раки… — Он оглянулся, чтобы посмотреть, как Яковизию нравится эта идея.

— Ладно, бывало и хуже, — проворчал аристократ. — Поищи заодно — может, найдешь какой-нибудь ранний майоран, слышишь, Мавр? Для аромата.

— Постараюсь. — Мавр порылся в своих шмотках, пока не нашел крючки и легкую вечерку. — Кусочек колбасы будет для рыбы хорошей приманкой, только вот чем бы мне приманить майоран?

Яковизий швырнул в него сапогом.

* * *

Как-то, когда полпути до города было уже пройдено, Крисп наткнулся на кулончик из черного янтаря, который купил для Сирикии. Крисп уставился на него; свою белошвейку он не вспоминал месяцами. Надо надеяться, она нашла кого-нибудь другого. Возвращаться к ней после Танилиды было все равно что покинуть Видесс ради родной деревни: можно, но зачем?

Он не старался быть монахом во время путешествия на запад; воздержание не было свойственно его натуре. Просто он наконец научился не воображать себя влюбленным каждый раз, когда ему нужна была женщина. Мавр же по-прежнему вздыхал, расставаясь с очередной официанточкой или красильщицей.

Путешественники остановились в городе Девелтосе, чтобы дать отдохнуть лошадям. Яковизий смотрел по сторонам желчным взглядом, после чего вынес вердикт, краткий и окончательный:

— Клянусь благим богом, по сравнению с этой дырой Опсикион выглядит столицей.

Мавр ответил какой-то колкостью, но Крисп понял, что имеет в виду его хозяин. Девелтос окружала мощная крепостная стена, но больше городу похвастаться было нечем. Глядя, какой унылый и убогий городишко защищает эта стена, оставалось только удивляться, зачем кому-то понадобилось ее строить.

— На дороге нужны такие крепости, хотя бы через какие-то интервалы, — ответил Яковизий, когда Крисп выразил свое недоумение вслух. Вельможа бросил кругом еще один долгий взгляд и с отчаянием вздохнул:

— Но развлекаться нам придется самим, это уж точно. А посему… — Он перевел взгляд на Криспа.

Тот, в свою очередь, тоже вздохнул. Яковизий не приставал к нему с тех пор, как Мавр присоединился к ним. Насколько Крисп мог судить, к Мавру хозяин тоже не искал подходов. Не заметь как-то Крисп поутру, собираясь выезжать из очередного городишки, молодого симпатичного конюха с кольцом Яковизия на пальце, он решил бы, что хозяин полностью излечился. Что ж, нет так нет.

Оставалось наслаждаться хотя бы мирной передышкой.

Трактир, который выбрал Яковизий, оказался самым оживленным местом города, чьи жители выглядели такими же хмурыми, как скучные серые камни, из которых были сложены их здания и крепостная стена. Вины трактирщика в этом не было — он ничем не отличался от своих унылых соседей. Но около дюжины торговцев жемчугом с восточного острова Калаврии оживляли в трактире жизнь, вопреки ее владельцу. Крисп встречал парочку из них в Опсикионе; они высадились там, прежде чем отправиться в глубь страны.

— Почему вы не поплыли прямиком в город Видесс? — спросил он одного из купцов за кружкой вина.

— Везти жемчуг в город Видесс? — воскликнул крючконосый калавриец по имени Стасий. — С таким же успехом я могу снабжать корову молоком. В Видессе жемчуга навалом. Здесь же, вдали от моря, это редкий и желанный товар, и мы получаем за него хороший куш.

— А вы, я гляжу, парни не промах, — сказал Крисп. Судя по тому, как торговцы швырялись деньгами, дела у них шли неплохо.

Наступил вечер, в зале стемнело. Трактирщик наконец зажег свечи, хотя и позже, чем хотелось бы; похоже, он надеялся, что его гости с наступлением темноты разбредутся по постелям и избавят его от расходов. Но калаврийцы не были настроены на сон. Они пели, пили и обменивались байками с Криспом и его спутниками.

Через какое-то время один из купцов вытащил игральные кости.

Услыхав тихий стук, когда они покатились по столу, брошенные просто так, наудачу, Яковизий с усилием поднялся на ноги.

— Я пошел наверх, — сказал он Криспу и Мавру, — и если у вас двоих есть хоть какие-то мозги, пойдемте со мной. Стоит только начать игру с калаврийцами — и вы просидите за ней до утра.

Торговцы рассмеялись.

— Неужели наша репутация докатилась до города? — удивился Стасий. — Держу пари, докатилась.

— Насчет пари я не сомневаюсь, — отозвался Яковизий. — Тебя хлебом не корми — дай поспорить. Поэтому я пошел спать, и ну вас всех!

Мавр замешкался, но все же отправился следом. Крисп решил остаться и поиграть. Ставки, как он увидел с некоторым облегчением, делались серебром, а не золотом.

— Мы свои люди, — сказал один из торговцев, заметив взгляд, брошенный Криспом на деньги. — Зачем нам разорять человека, если он и так нам продует!

— Ясненько, — отозвался Крисп.

Вскоре игрок слева выбросил две шестерки, и кости перешли к Криспу. Он потряс их в кулаке и бросил на столешницу. На игроков уставились две единички.

— Солнышки вы Фосовы! — радостно воскликнул Крисп и сгреб все ставки.

— С первого же броска! — сказал калавриец. — С таким везением неудивительно, что ты остался. Знал, что обчистишь нас.

— Кости-то ваши! — возразил Крисп. — Насколько я понял, они у вас шулерские. Свинцом налиты.

— Нет, это кости Рангавве, — сказал Стасий. — В этом году его с нами нет: дома, на острове, кто-то его поймал и сломал ему руку. И все равно он богаче любого из нас, жулик этакий.

Крисп немного выиграл, немного проиграл, потом выиграл чуть больше. В конце концов он поймал себя на том, что зевает — и не в силах остановиться. Он поднялся из-за стола:

— С меня довольно. Не то завтра свалюсь с седла.

Когда он направился к лестнице, пара калаврийцев помахали ему руками. Остальные не сводили глаз с крутящихся костяных кубиков.

За стойкой в полудреме сидел трактирщик, время от времени вздрагивая и просыпаясь.

— А вы, ребята, еще не устали? — жалобно спросил он, глядя Криспу вслед. Игроки посмеялись над ним.

Едва Крисп поднялся наверх, как в дверях спальни Яковизия бесшумно появился какой-то человек. Крисп невольно схватился за меч — и почти сразу расслабился. Несмотря на то что коридор освещали только две тусклые лампы, он узнал Мавра. Юноша на мгновение заглянул обратно в дверь, пробормотал пару слов Крисп не разобрал, что именно, — и направился в свою комнату.

Она находилась дальше по коридору, так что он повернулся к Криспу спиной и не заметил его.

Крисп нахмурился, открывая свою дверь, потом запер ее на засов.

Он пытался уговорить себя, будто то, что он видел, ничего не означает. И не мог. Поцелуй на прощание — такая штука, которую трудно с чем-то спутать.

Он спросил себя: а ему-то какая разница? Живя среди прислуги Яковизия, Крисп давно понял, что конюхи, позволявшие хозяину завлечь себя в постель, отличаются от тех, кто отказывался, лишь пристрастиями к определенного вида развлечениям. Если заигрывания Яковизия доставляют Мавру удовольствие, это его личное дело. Ни веселья, ни ума, ни жизнерадостности у него не убавится.

Так Крисп утешал себя, пока раздевался и ложился в кровать. Тут до него дошло, что это все-таки и его дело тоже. Танилида наказала ему обращаться с Мавром как с младшим братом. И хотя взгляды Криспа на жизнь стали гораздо шире, он не хотел бы, чтобы его младший брат вел себя, как Мавр.

Крисп вздохнул. Только этого ему недоставало! Он понятия не имел, что сказать Мавру и что делать, если тот спросит кстати, с полным на то основанием: «Ну и что?» Но заснуть все равно не мог, покуда не пообещал себе, что непременно что-нибудь придумает.

Однако улучить подходящую минуту оказалось не так-то просто.

Когда Мавр спустился на следующее утро завтракать, несколько калаврийцев еще играли в кости, а заводить столь деликатный разговор при посторонних Криспу не хотелось.

Игроки не угомонились даже тогда, когда к завтраку спустился Яковизий. Он выпучил глаза.

— Вы бы поставили на то, кто победит в конце концов: Фос или Скотос, — с отвращением произнес он.

Стасий и двое других оторвали глаза от костей.

— А что? — воскликнул Стасий. — Это мысль! Можно попробовать.

Вскоре торговцы, мигая затуманенными глазами, снова погрузились в игру, ожесточенно споря при этом о вопросах теологии.

— Поздравляю! — сказал Мавр Яковизию.

— С чем, лед тебя побери? — Яковизий слушал калаврийцев с таким видом, точно не верил собственным ушам.

— Многие ли могут похвастать, — с насмешливой улыбочкой ответил Мавр, — что изобрели новую ересь до завтрака?

Крисп подавился. Мавр постучал ему по спине. Яковизий же только нахмурился. Весь день он был с Мавром не менее сух и капризен, чем с прочими. Крисп даже усомнился в своих подозрениях. Хотя нет: он же видел то, что видел.

В конце концов полуночники побрели наверх, а внизу начали собираться выспавшиеся купцы. Игра началась по новой. Крисп весь извелся. Ожидание разговора с Мавром все больше взвинчивало ему нервы.

Проверив на следующее утро лошадей, Яковизий решил трогаться в путь.

— Еще один день отдыха им бы не повредил, но еще один день в Девелтосе с этими игроками-маньяками доконает меня, — сказал он.

Хороший лошадник, он не стал погонять уставших животных и старался почаще давать им передышки. Когда во время одной из них он отлучился по нужде, Криспу наконец представился долгожданный случай.

— Мавр! — тихо позвал он.

— Что стряслось? — Мавр повернулся к нему и, увидев выражение лица Криспа, посерьезнел сам. — Что стряслось? — повторил он совсем другим тоном.

Теперь, когда дошло до дела, Крисп напрочь позабыл свою тщательно отрепетированную речь.

— Ты переспал с Яковизием? — вырвалось у него.

— А если да? Ты ревнуешь? — Мавр снова посмотрел на Криспа. — Нет, не похоже. Тогда в чем дело? Почему тебя это волнует?

— Потому что я обещал стать тебе названным братом. Помнишь? До сих пор братьев у меня не было, только сестры, поэтому я не очень знаю, как себя вести. Но одно я знаю точно: мне не хотелось бы, чтобы кто-то из моих родственников отдавался хозяину, надеясь снискать его расположение.

«Если Мавр в курсе наших отношений с Танилидой, — подумал Крисп, едва успев договорить, — он запросто может вернуть мне упрек, пусть даже незаслуженно». Но Мавр, по-видимому, в курсе не был.

— А зачем мне расположение Яковизия? Да, конечно, он столичный житель, но я могу купить его с потрохами. Если он начнет мне докучать, я так и сделаю, и он это знает.

Крисп начал было отвечать, но резко осекся. Он судил о поведении Мавра по себе, и лишь теперь до него дошло, в каких они разных положениях. В отличие от него, у Мавра было прекрасное имение, куда он мог вернуться, если в городе Видессе ему не понравится.

Но почему, несмотря на свою независимость, он уступил Яковизию?

Этот вопрос звуча вполне резонно, и Крисп его задал.

— Чтобы попробовать, зачем же еще? — ответил Мавр. — Девушек у меня была уйма, а такого я еще не испытывал. И, судя по словам Яковизия, многое потерял.

— Э-э… — Столь откровенный гедонизм напомнил Криспу о Танилиде. Ему пришлось собраться с духом, чтобы задать следующий вопрос:

— Ну и как тебе понравилось?

Мавр пожал плечами.

— В первый раз интересно, но привыкать я не собираюсь. По мне, с девушками забавнее.

— Э-э… — повторил Крисп. Чувствовал он себя дурак дураком. — Наверное, зря я вообще раскрыл пасть.

— Наверное, зря. — Мавр подумал немного и добавил:

— Хотя нет. Беру свои слова обратно. Раз мы с тобой братья, ты имеешь право говорить мне о том, что тебя волнует. Надеюсь, я тоже имею такое право.

— Справедливо, — согласился Крисп. — Да, к этому делу нужно маленько попривыкнуть.

— Ко всему, что придумывает моя матушка, нужно попривыкнуть, — весело откликнулся Мавр. — Но в конце концов она всегда оказывается права. И если она не ошиблась и на этот раз… — Он умолк. Кругом не было ни души, за исключением Яковизия, скрывшегося где-то в кустах, и все же Мавр остерегался говорить о видении Танилиды. Крисп еще больше его за это зауважал. Он и сам был крайне осторожен.

— О чем вы двое тут сплетничаете? — спросил Яковизий, вернувшись через пару минут.

— О вас, разумеется, — ответил Крисп невиннейшим тоном.

— Хорошая тема, ничего не скажешь.

На коня Яковизий взгромоздился гораздо более ловко, чем в Опсикионе. Тронул конские бока ногами, натянул поводья. Крисп с Мавром поскакали следом за ним к городу Видессу.