Абивард, подумав над этими словами, кивнул. Принадлежность к народу, способному заставить соседа принять такие меры предосторожности, вселила в него гордость.
      Судя по тому, насколько охотно эпаптэс взялся за снабжение продовольствием войска Шарбараза, можно было подумать, что к нему ежемесячно заезжают в гости макуранские дружины. Часть зерна поступила из кладовых, оборудованных в подвалах крепости. Вскоре вьючные лошади привезли еще зерна с востока. Ручья, снабжавшего город водой, с трудом хватало для внезапно увеличившегося числа обитателей. Стражники-видессийцы зорко следили за тем, чтобы никто не брал воды больше положенного. Они действовали сурово, но, как вынужден был признать Абивард, справедливо.
      Хосий прибыл через две с небольшим недели после того, как поредевшее войско Шарбараза вошло в Серрхиз. Эпаптэс, пухлый коротышка, расхаживал по всему городу, заражая всех нервозностью: если в процедуре встречи старшего сына Автократора и претендента на макуранский престол возникнет какая-то заминка, то вся вина падет на него, поскольку обе встречающиеся стороны обладали слишком высоким саном - выше возможных упреков. На месте Каламоса Абивард бы тоже нервничал.
      Кстати, он нервничал и на своем месте, и примерно по тем же причинам, что и градоправитель. Прийти в Видессию придумала Рошнани, а он внушил эту мысль Шарбаразу; если этот шаг не даст ожидаемых результатов, Шарбараз ему припомнит.
      С другой стороны, если нужный результат не будет достигнут, Шарбаразу не хватит власти сделать свое недовольство ощутимым.
      Церемония, разработанная эпаптэсом, была замысловата и официальна, как бракосочетание. Хосий выехал из города в сопровождении Каламоса и почетного караула числом в двадцать человек. Одновременно из палаточного городка, выросшего по соседству с Серрхизом, выехал Шарбараз - с Абивардом и двадцатью воинами-макуранцами.
      - Ага, - вполголоса заметил Шарбараз, когда старший сын Автократора подъехал поближе, - на нем красные сапоги. Видишь, Абивард?
      - Вижу, что красные, - отозвался Абивард. - Это означает что-то особенное?
      Шарбараз кивнул:
      - У видессийцев свой церемониал, не проще нашего. Только Автократор имеет право носить совершенно красные сапоги, без черных полосок или чего-то в этом духе. Иными словами, Хосий - полноправный младший император. Так что я встречаюсь с равным себе, по крайней мере, теоретически.
      Этого Абиварду объяснять было не нужно. Реальная власть принадлежала Ликинию, и все решения принимал только он. Абивард сказал:
      - Хорошо, что Хосий говорит по-макурански. Иначе от меня здесь было бы не больше проку, чем коню от пятой ноги.
      Шарбараз сделал ему знак замолчать - Хосий был уже достаточно близко и мог услышать. Сын Ликиния выглядел ровесником Абиварда, с характерным для видессийца узким подбородком. На лице его выделялись шрам от меча на щеке и глаза, оставлявшие такое впечатление, будто они уже все на свете повидали.
      Золотой венец не мог полностью скрыть наметившиеся залысины.
      Поскольку Шарбараз прибыл в Видессию, он начал первым:
      - Я, Шарбараз, Царь Царей, добрый и мирный, счастливый и благочестивый, получивший от Господа великое богатство и великую державу, человек, сотворенный по образу Господа, приветствую тебя, Хосий Автократор, брат мой!
      Хосий слегка наклонил голову - очевидно, он был знаком не только с макуранским языком, но и с витиеватой риторикой, процветающей в царстве Шарбараза, - и сказал:
      - От имени Ликиния, Автократора Видессии, наместника Фоса на земле, я, Хосий Автократор, приветствую тебя, Шарбараз, Царь Царей по праву рождения, брат мой!
      Он протянул руку. Шарбараз подогнал Коня на пару шагов и стиснул ее - без колебаний, но и без особой радости. Абивард это понял. У видессийцев был собственный цветистый церемониальный язык, но он понял истинный смысл, вложенный в слова "Царь Царей по праву рождения". Звучало неплохо, но ничего не сулило. Если в неопределенном будущем Ликиний сочтет разумным признать Смердиса, он сможет сделать это с чистой совестью, поскольку Царь Царей по праву рождения - это отнюдь не то же самое, что просто Царь Царей.
      Шарбараз выпустил руку Хосия и представил ему Абиварда. Абивард поклонился в седле:
      - Величайший...
      - Меня титулуют высочайшим, чтобы отличать от отца, - перебил его Хосий.
      - Прошу прощения, высочайший. Я хотел сказать, что никогда не надеялся, что мне выпадет честь лицезреть Автократора Видессии, разве только на поле брани - а тогда знакомство было бы огранено железом, а не словами. - Воистину, и острее, чем любому из нас хотелось бы, это несомненно. - Хосий разглядывал Абиварда всепонимающими глазами, по которым, и еще по шраму, Абивард понял, что они повидали не одно поле брани. Скорее всего, с какими-нибудь кубратами. Для Абиварда это было не более чем название.
      Шарбараз сказал:
      - Ты прекрасно понимаешь, Хосий, - его сан давал ему право обращаться к младшему Автократору без всяких титулов, - что я и сам с большим удовольствием встретился бы с тобой на ратном поле. Если бы я сказал иначе, ты понял бы, что я лгу. Но поскольку судьба принудила меня явиться к тебе просителем, я признаю, что никем иным и не являюсь. - Он склонил гордую голову перед Хосием.
      Молодой Автократор вытянул руку и положил ее на плечо Шарбаразу:
      - Тебе и твоим людям, Шарбараз, ничто не угрожает в Видессии; если я лгу, пусть Фос, великий и мудрый повелитель, бросит меня в лед на веки вечные. Как бы ни обернулось дело, я обещаю тебе особняк в городе Видесс, поместья в сельской местности и надлежащие жилища по всей империи для тех людей, что пришли сюда с тобой.
      - Ты великодушен, - сказал Шарбараз, вновь не совсем от всего сердца. И опять Абивард без труда понял его: Хосий предложил рассредоточить макуранское войско, словно растворить щепотку соли в огромной бочке воды. После краткой паузы, призванной показать, что он понял смысл предложения Хосия, Шарбараз продолжил:
      - Однако я пришел сюда не в поисках новой родины для себя и своих соратников. Я пришел искать помощи, чтобы я мог возвратиться в Макуран, где моя родина и мой дом.
      - Я знаю, - спокойно ответил Хосий. - Если бы это было в моей власти, ты сию же минуту получил бы то, чего просишь. Но моя власть, хоть и немалая, до этого не простирается. Тебе придется подождать решения моего отца.
      Шарбараз еще раз наклонил голову:
      - Отцу твоему выпало большое счастье иметь такого сына. Дай Господь, чтобы он понимал это.
      - Ты великодушен ко мне, насколько это возможно в твоем незавидном положении, - улыбнулся Хосий. - Надо быть воистину очень смелым человеком, чтобы только помыслить пойти против воли моего отца. Как и моя власть, моя смелость велика, но не настолько.
      Эпаптэс Каламос, находящийся рядом с ним, энергично закивал. Его уважение к власти Автократора было безгранично. Абивард отметил это с одобрением. Жаль, что некий управитель монетного двора в Машизе не проявил такого же почтения к власти Царя Царей.
      - Разрешите задать вопрос, величайший, - негромко обратился он к Шарбаразу. Получив в ответ кивок, он обратился к Хосию:
      - Если Ликиний обладает такой властью и такой смелостью, как говоришь ты, высочайший, то что же может помешать ему прийти нам на помощь?
      Он не знал, на какой ответ рассчитывал, но явно не на тот, который получил от Хосия:
      - Две вещи приходят мне на ум, высокочтимый. Во-первых, твой властитель может не согласиться на уступки, достаточно серьезные, чтобы нам имело смысл восстанавливать его на престоле. А во-вторых, война с кубратами нанесла существенный урон нашей казне. У Видессии может попросту не хватить денег, чтобы поступить так, как вы желаете, сколь бы нам ни хотелось пойти вам навстречу.
      - Мы в Макуране называем Видессию страной купцов, - сказал Шарбараз. - С сожалением должен отметить, что это представляется справедливым.
      Хосий имел свою гордость - не то кичливое высокомерие, которое проявил бы макуранский вельможа, а уверенность, производящую тем большее впечатление, что она была сдержанной.
      - Если бы мы были лишь страной купцов, Макуран бы давно покорил нас. С моей стороны было бы. невежливо напоминать, кто у кого просит помощи, и я ни в коей мере не позволил бы себе подобного напоминания.
      - Разумеется, - с кислой миной отвечал Шарбараз. Это "ненапоминание" уязвило его едва ли не сильнее любого мыслимого напоминания.
      - Мы все здесь друзья, точнее, не враги, - сказал Хосий. - Я приглашаю вас сегодня вечером на пир, который состоится в доме нашего благородного эпаптэса.
      Приведи с собой два, если хочешь, три десятка своих главных военачальников. И, поскольку мне сообщили, что тебя и твоего зятя сопровождают жены, приведи также и их. Многие из наиболее уважаемых жителей Серрхиза придут с супругами. Моя собственная жена сейчас находится в городе Видесс, а то я взял бы с собой и ее.
      - У нас другие обычаи, - сухо сказал Шарбараз. Абивард кивнул.
      Хосий не придал этому никакого значения:
      - У нас есть пословица: "Попал в город Видесс - ешь рыбу". Если вы прибыли в Видессийскую империю, разве не следует вам приноровиться к нашим обычаям?
      Шарбараз замялся. Заметив это, Абивард мгновенно понял, что и эта битва проиграна. На сей раз он решился опередить Царя Царей.
      - Благодарим тебя за приглашение, высочайший, - сказал он Хосию. - Рошнани примет его с радостью, тем более что оно исходит лично от тебя.
      Хосий просиял и обернулся к Шарбаразу. Законный Царь Царей, одарив Абиварда взглядом, словно говорившим: "Погоди у меня", уступил со всей любезностью, на какую был в этот момент был способен:
      - Можно ли не взять сестру Абиварда туда, куда допущена его жена? Динак на этот вечер тоже подчинится вашему обычаю.
      - Замечательно! - Младший Автократор постарался не выказать голосом самодовольства или излишнего торжества. - Итак, увидимся на закате.
      - На закате, - Шарбараз постарался не выказать голосом радости.
      - Я так волнуюсь! - щебетала Рошнани, направляясь по улицам Серрхиза в сторону резиденции эпаптэса. Она остановилась и с любопытством уставилась на Храм Фоса. - Я и подумать не могла, что когда-нибудь увижу видессийский город изнутри.
      - А я надеялся, что увижу, когда мы захватим его в войне, - сказал Абивард, - но не так, не в качестве гостя сына Автократора.
      Опережая их на несколько шагов, шли Шарбараз и Динак. Динак будто нехотя посматривала по сторонам, и можно было подумать, что она родилась в Серрхизе и вернулась сюда после месячной отлучки. Вид у нес был заинтересованный, но отнюдь не зачарованный. В отличие от невестки, она восприняла приглашение на ужин, сделанное Хосием, как нечто само собой разумеющееся.
      Сотники, шедшие в свите позади Шарбараза и Абиварда, подражали Динак: подобно тому как она изо всех сил старалась показать, что Видессия не произвела на нее впечатления, они делали вид, будто она и Рошнани. никакого отношения к ним не имеют. По их представлениям, светское общество могло быть только сугубо мужским, и они не собирались их менять.
      Резиденцию Каламоса и главный Храм Фоса в Серрхизе разделяла рыночная площадь, расположившаяся у подножия холма, на котором стояла крепость. Купол внушительного храма нависал над стенами, достаточно толстыми, чтобы храм при необходимости мог служить второй крепостью. В противоположность храму резиденция эпаптэса была аскетически скромна: беленые стены, узкие окошечки, красная черепичная кровля. Если такой скромный дом полагался по должности, то Абивард затруднился бы с ответом, как видессийцам удается заманить кого-то на такую должность.
      Но когда он зашел в дом, его мнение резко изменилось. Красоту своих жилищ видессийцы прятали за стенами, где ею могли любоваться только те, кого желали видеть у себя хозяева. Полы украшала мозаика с пастушескими и охотничьими сценами, а стены оживляли гобелены. В самом центре дома находился внутренний дворик. Там, посреди регулярного садя, бил фонтан. Светильники превращали вечер в яркий полдень.
      Когда макуранские вожди прибыли в дом, их встретили Хосий и Каламос. Рядом с эпаптэсом стояла его жена - пышная женщина с симпатичным лицом, которая приветствовала Рошнани и Динак с радостью и некоторым удивлением, почти полностью скрытым хорошими манерами: она недоумевала, почему остальные гости не привели с собой женщин. Прочие городские чиновники, как и сказал Хосий, пришли на ужин с женами, а кое-кто с сыновьями и молодыми хорошенькими дочерями. Никто не находил это необычным, что поразило даже Абиварда, считавшего себя большим либералом в таких вопросах.
      - Полагаю, вы к этому привыкли, - сказал Шарбараз, приняв приветствия очередной благородной видессийской дамы. - Но, клянусь Господом, мне вот так, сразу, не привыкнуть.
      Не все видессийцы говорили по-макурански, и не все макуранцы владели видессийским. Те, кто понимал оба языка, переводили для тех, кто знал только один. С каждой стороны находились и такие, кто воздерживался от общей беседы то ли смущаясь, то ли с подозрением относясь к представителям государства, с которым они враждуют уже много веков, то ли по обеим причинам сразу.
      Но от вина не воздерживался никто. Слуги сновали с подносами, уставленными заранее наполненными чашами. Некоторые сорта вина сильно отдавали смолой.
      Видессиец, говорящий по-макурански, пояснил Абиварду:
      - Смолой мы запечатываем амфоры, чтобы драгоценная влага не превратилась в уксус. Я давно не замечал этого привкуса, пока ты не напомнил.
      - Вы к нему привыкли, - сказал Абивард, вторя своему монарху.
      Главным блюдом на ужине были два жареных козленка. Как второго по чину среди макуранцев, Абивард усадили рядом с Каламосом. Он обернулся к эпаптэс и сказал:
      - Узнаю чеснок, гвоздику, другие пряности. Но в соусе есть что-то еще, мне незнакомое.
      - Оливковое масло, - ответил Каламос. - Оно, как мне известно, не распространено в Макуране. А остальное - гарум, привезенный из самого Видесса.
      - Гарум? - Это слово Абивард слышал впер вые. - Из чего его делают? Вкус какой-то непривычный. - Он чмокнул губами, так и не определив, нравится ему этот вкус или нет.
      - Он делается из рыбы, - пояснил эпаптэс. Остановись он на этом, все было бы прекрасно, но он продолжил:
      - Его приготовляют, засаливая рыбьи потроха в чанах на открытом воздухе. Когда рыба полностью созреет, сверху образуется жидкость, которую затем сливают в бутыли. Истинный деликатес, не правда ли?
      Абивард не сразу понял, что под словом "созреет" услужливый видессиец подразумевал "протухнет". До его желудка это дошло быстрее, чем до головы. Он поспешно хлебнул вина, надеясь, что сумеет подавить внутренний мятеж в зародыше. Потом он отодвинул от себя тарелку:
      - Пожалуй, я сыт.
      - Что он говорил о рыбе в этом соусе? - спросила Рошнани, которая беседовала с женой эпаптэса на сильно упрощенном макуранском.
      - Так, ничего особенного, - сказал Абивард. - Тебе это ни к чему.
      Он смотрел, как видессийцы со смаком уписывают молодую козлятину, не пренебрегая и соусом. Они и в самом деле считали, что угощают гостей лучшим, что могут предложить. И действительно, пища, хоть и непривычная на вкус, была довольно аппетитной. Но после того как Абивард узнал, что такое гарум, он не мог заставить себя притронуться к козленку.
      Фрукты в меду и сыр таили меньше опасностей. Трубадуры играли на свирелях и пандурах и распевали песни, приятные на слух, хотя Абивард и не разбирал слов. Сласти и вино помогли заглушить воспоминания о злополучном рыбном соусе.
      За едой Шарбараз и Хосий серьезно разговаривали то на одном языке, то на другом. Похоже, они поладили, и Абивард счел это достижением. Но оно было бы несравненно больше, если бы Хосий имел право что-то предпринять без позволения Ликиния.
      Шарбараз поднялся и поклонился хозяину. Абивард и остальные макуранцы последовали примеру монарха. Они покидали резиденцию эпаптэса, но тут одна из видессийских женщин резко вскрикнула, а потом заголосила на своем языке.
      - О Господи! - Шарбараз хлопнул ладонью по лбу. - Она говорит, что Бардия засунул ей руку между... в общем, полез куда не надо. Эй вы, выведите отсюда этого идиота!
      Несколько макурайских сотников скрутили Бардию и выволокли его под ночное небо. Он взвыл:
      - На что она жалуется? Ведь она определенно шлюха, раз выставила себя напоказ мужчинам. Она... - Кто-то заткнул ему рот ладонью, заглушив последующие слова.
      - Умоляю простить его, госпожа и вы, гостеприимные хозяева, - поспешно проговорил Шарбараз. - Должно быть, он выпил слишком много вина, иначе не повел бы себя так грубо и глупо. - Абиварду же он еле слышно прошептал:
      - Вот что бывает, когда приемы устраивают не по нашим обычаям.
      - Возможно, будет разумнее, если этот человек больше не появится в Серрхизе, - сказал Хосий. - Один проступок можно простить. Но второй...
      Шарбараз поклонился:
      - Все будет так, как ты скажешь, разумеется. Благодарю тебя за доброту и понимание.
      Обратный путь в свой лагерь макуранцы проделали сквозь строй факельщиков, освещающих им дорогу. Как только они отошли на достаточное расстояние от дома эпаптэса, Абивард сказал:
      - Этот идиот мог испортить все дело.
      - А то я не знаю! - отозвался Шарбараз. - Хорошо еще, что Бардия не попытался оттащить ее в кусты. Хорошенькое дело - изнасилование на пиру, устроенном для нас нашими благодетелями!
      - Если бы он сделал это, ответил бы головой, - вмешалась Динак. - Он и так заслуживает наказания. Того, что его выгнали с позором, явно недостаточно. Голос ее чуть дрожал. Абивард вспомнил, что она вы несла от охранников Шарбараза в крепости Налгис-Краг.
      - Что ты предлагаешь? - спросил Шарбараз, хотя по его тону чувствовалось, что он вряд ли прислушается к ее словам.
      - Плетей, да покрепче, - тут же отозвалась Динак. - Пусть это послужит для других уроком, чтобы неповадно было.
      - Слишком круто, - сказал Шарбараз тоном человека, приценивающегося к фигам на базаре. - Вот что я сделаю: утром первым делом заставлю его просить прощения у дамы, как если бы она была женой Автократора, вплоть до битья головой об пол. Это будет для него большим унижением, чем порка, а в глазах войска я проиграю куда меньше.
      - Этого недостаточно, - сердито сказала Динак.
      - Это лучше, чем ничего, и больше, чем я ожидала, - сказала Рошнани.
      Услышав, что невестка поддержала предложение Шарбараза, Динак отрывисто кивнула, выражая согласие, но не восторг.
      - Мы считаем видессийцев двуличными плутами, - сказал Шарбараз. - О двух сторонах, как монеты. В своих песнях и хрониках они изображают нас свирепыми и кровожадными. В большинстве случаев такая репутация нам выгодна. Но сейчас нам надо выглядеть достаточно культурными по их меркам, достойными помощи.
      Официальные извинения этому поспособствуют.
      - Этого недостаточно, - повторила Динак, но дальше спорить не стала.
      Хосий передал свои рекомендации - неизвестно какие - со скороходом, отправленным к Автократору на крайний северо-восток Видессийской империи.
      ВСКОРЕ после этого и сам он уехал из Серрхиза - у него были другие дела помимо горстки оборванцев из Макурана. После его отъезда Абиварду показалось, что город погрузился в свои заботы, словно внешний мир начисто забыл о нем и его спутниках.
      Лето перешло в осень. Местные крестьяне собрали свой скудный урожай. Без повозок с зерном, каждый день прибывавших в Серрхиз, макуранские гости умерли бы от голода.
      С осенью пришли дожди. Пастухи, мало чем отличающиеся от макуранских, увели свои стада и отары на пастбища с самой свежей травой. Скоро ветры с запада - из Макурана - принесут вместо дождей снег. Климат здесь, похоже, такой же суровый, как в Век-Руде... А в шатрах и палатках переносить зимние бури несколько тяжелее, чем в крепостях.
      Дождь превратил дороги в сплошную грязь. Даже если бы Шарбараз и его войско решили сняться с места и отправиться на новое, по липкой жидкой грязи они бы далеко не ушли. Какое бы то ни было передвижение, да и то очень осторожное, началось лишь тогда, когда ударили первые заморозки.
      Еще через месяц в Серрхиз прискакал гонец с сообщением, что Автократор Ликиний находится в одном дне пути от города. Эпаптэс принялся лихорадочно наводить порядок, как деревенская женщина, увидевшая в окошко, что к ее дому приближается придирчивая свекровь. Словно по волшебству - а Абивард не мог с уверенностью сказать, что Ликиний не прибегал к магии искусствам, - на улицах, ведущих от ворот к рыночной площади, появились венки и ленты. Именно по этим улицам, вероятнее всего, проедет Ликиний.
      Шарбараз тоже постарался, насколько возможно, навести порядок и чистоту в своем лагере, расположенном за городской стеной. Даже когда это было сделано, лагерь по-прежнему казался Абиварду унылым и потрепанным, словно давно разбитая мечта, вдруг возвращенная к жизни, но топорно и только наполовину. Но сам он не унывал - ведь Ликиний, если пожелает, в силах воскресить дело Шарбараза. И все, что может подтолкнуть его к такому решению, стоит попробовать.
      Когда Ликиний наконец достиг Серрхиза, церемония его встречи с Шарбаразом была аналогична той, которую использовал Хосий. В сопровождении Абиварда и почетного караула Шарбараз выступил из лагеря навстречу Автократору, который выехал из-за городской стены.
      Абивард рассчитывал увидеть второго Хосия, только старше - ведь Шарбараз и внешностью, и характером был точной копией Пероза. Но Ликиний, несмотря на внешнее сходство, был явно вылеплен из другой глины.
      Судя по его выражению, Абивард заключил, что Автократор просчитывает про себя, во что обошлась церемония, и не слишком доволен итогом. На Ликинии были позолоченные доспехи, но на нем они выглядели маскарадным костюмом, а не привычным облачением.
      - Приветствую тебя в Видессии, величайший, - сказал он на вполне сносном макуранском. Он произносил слова медленно, тщательно подбирая, но, как решил Абивард, не потому, что говорил на иностранном языке, а потому, что такой уж он был человек. В сознании Абиварда возникло слово "счетовод".
      - Благодарю тебя за доброту и великодушие ко мне и моему народу, величайший, - ответил Шарбараз.
      - С нашим эпаптэсом ты уже знаком, так что мне нет надобности представлять его тебе, - сказал Ликиний, испытывая заметное облегчение оттого, что не надо расходовать лишние слова.
      - Величайший, имею честь представить тебе моего зятя Абиварда, дихгана надела Век-Руд, - произнес Шарбараз. Абивард из седла отвесил Автократору глубокий поклон.
      Ликиний соизволил кивнуть в ответ.
      - Ты оказался очень далеко от дома, - заметил он. Абивард удивленно посмотрел на него. Неужели он знает, где находится надел Век-Руд? Абивард стал бы биться об заклад, что не знает.
      Шарбараз сказал:
      - Все мои люди, пришедшие в твою державу, оказались очень далеко от дома, величайший. С твоей милостивой помощью мы в недалеком будущем вернемся туда.
      Автократор, прежде чем ответить, смерил его долгим и внимательным взглядом. Взгляд Ликиния проникал вглубь. У Абиварда возникло чувство, словно этот взгляд измеряет Шарбараза, как купец измеряет длину рулона ткани, и столь же четко и беспристрастно определяет его цену. Наконец Ликиний произнес:
      - Если ты сумеешь показать мне, какую пользу принесет мне помощь тебе, я помогу. В противном случае... - Договаривать он не стал.
      - Твой сын был более прямодушен в этом вопросе, величайший. - Называть Ликиния по имени, как Хосия, он не смел.
      - Мой сын еще молод. - Автократор резко рубанул рукой воздух. - Он без труда решает, чего хочет, но пока не усвоил, что у всего есть своя цена.
      - Иметь в Машизе Царя Царей, бесконечно благодарного тебе, несомненно, стоит немало, - сказал Шарбараз.
      - Благодарность ценится на вес золота, - сказал Ликиний. Абивард решил было, что правитель Видессии соглашается с Шарбаразом, но понял, что слова-то невесомы.
      Шарбараз тоже не сразу это понял. Поняв же, нахмурился:
      - Определенно честь и справедливость - не пустые слова для человека, занимающего трон империи более двадцати лет.
      - Разумеется, нет, - ответил Ликиний. - Но для меня имеют значение и другие слова, не в последнюю очередь такие, как "риск", "затраты", "вознаграждение". Вернуть тебе твой трон будет не просто и не дешево. Если я приму решение сделать это, я рассчитываю получить взамен не только благодарность, величайший. - Он выговорил титул Шарбараза с какой-то особой интонацией, словно подчеркивая, что законный Царь Царей сможет со всем основанием носить его только с видессийской помощью.
      - Если ты не поможешь мне сейчас, а я все-таки отвоюю трон... - начал Шарбараз.
      - Готов рискнуть, - жестко перебил его Ликиний.
      Абивард наклонился и прошептал Шарбаразу:
      - Величайший, с этим человеком блеф и угрозы не пройдут. Для него реально только то, что можно увидеть, потрогать и пересчитать. Да, сын его чувствителен, возможно, из него даже получился бы неплохой макуранец, но сам он - воплощение того самого расчетливого и корыстного видессийца, о котором говорится в наших легендах.
      - Боюсь, что ты прав, - шепнул в ответ Шарбараз и, обратившись к Ликинию, громко произнес:
      - Что может быть ценнее для Видессии, чем спокойствие на ее западных рубежах?
      - Мы уже имеем его, - ответил Автократор. - И скорее всего, сохраним, пока твоей страной правит Смердис.
      Шарбараз крякнул, словно получил удар под дых.
      И, как после такого удара, не сразу набрал дыхания, чтобы проговорить:
      - Не ожидал, что величайший окажется столь... откровенным.
      Ликиний пожал плечами:
      - Прежде чем унаследовать трон, я поработал некоторое время в казначействе, по повелению отца моего, Хосия. Когда долго живешь среди цифр, теряешь вкус к плетению словес.
      - У Смердиса вышло по-другому, - с невеселым смехом заметил Шарбараз. - Ты унаследовал трон от отца и хочешь, чтобы тебе наследовал сын. А что если какой-нибудь чиновник из казначейства, даже не принадлежащий к твоему роду, вдохновится примером Смердиса и захватит престол, на который должен взойти Хосий?
      Если ты поощряешь узурпаторов в Макуране, то тем самым поощряешь их и в Видессии.
      - Это первый разумный аргумент, выдвинутый тобой, - заметил Ликиний. От радости Абиварду захотелось пуститься в пляс. Этот аргумент принадлежал не Шарбаразу, а Рошнани, во всяком случае, основная мысль. Как же она будет смеяться - и похваляться! - когда он передаст ей слова видессийского Автократора.
      - И каков его вес? - осведомился Шарбараз.
      - Сам по себе он невелик, - отрезал Ликиний. - Смердис обеспечит мне мир на западной границе не хуже твоего. А сейчас этот мир мне нужен, чтобы должным образом раз и навсегда разделаться с кубратами. Их конники достигают пригородов самого Видесса. Полтора века назад эти проклятые дикари пробились на юг от реки Астрис и свили разбойничье гнездо на исконно видессийских землях. Я намерен отвоевать их, даже если на это уйдет последняя тетрадрахма из казны.
      - Это я понимаю, величайший, - сказал Абивард. - У нас у самих неприятности с кочевниками, заполонившими южный берег Дегирда. - Он воздержался от упоминания, что этих кочевников поддерживает Видессия. Монарху нужна видессийская помощь.
      Ликиний перевел взгляд с Шарбараза на Абиварда; припухшие веки Автократора были красны, взгляд подозрителен, но мудр - опасно. мудр. Если бы отец Абиварда Годарс был исполнен не спокойствия, а ожесточенности, у него были бы похожие глаза. Автократор сказал:
      - Тогда ты поймешь и мои слова о том, что у видессийской помощи есть своя цена.
      - И какую же цену ты желаешь получить с меня? - спросил Шарбараз. Сколько бы ты ни запросил, не сомневайся, что я соглашусь. Но также не сомневайся, что потом я это припомню.
      - А ты, величайший, не сомневайся, что я не сомневаюсь ни в первом, ни во втором. - Ликиний растянул губы в улыбке, но она не тронула его ледяных глаз. Сложный расчет, согласись, сколько же с тебя запросить, чтобы получить прибыль от нашей сделки и при этом не вызвать твоего гнева. - Он пожал плечами. - Не стоит решать это прямо сейчас. В конце концов, у нас впереди целая зима.
      - Жаждешь поторговаться, - брякнул Абивард. Нетрудно было представить себе Автократора коварным. Но представить его базарным купцом - совсем другое дело.
      Однако Ликиний кивнул в ответ:
      - Разумеется.
      ***
      Снег заметал улицы, когда Шарбараз и Абивард направлялись к резиденции эпаптэса. Абивард уже начал немного понимать по-видессийски. Они с законным Царем Царей миновали двух оживленно беседовавших местных жителей, и Абивард рассмеялся. Шарбараз с любопытством взглянул на него:
      - Что тебя рассмешило?
      - Я их понял, - сказал Абивард. - Они ведь сетовали на суровую зиму.
      - Ага, понятно. - Монарх улыбнулся, правда, не без усилия. - Я бы на их месте говорил то же самое - если бы не видел, что тебе приходится переживать каждый год.
      Перед домом Каламоса слуга принял у них коней. Другой слуга, низко поклонившись, впустил их в резиденцию и тут же поспешил закрыть за ними дверь.
      Абивард от всей души одобрил это; трубы, проведенные под полом, разносили тепло от главного очага, и в доме эпаптэса было если и не тепло, то не очень холодно.
      Затем второй слуга провел гостей в помещение, где их ожидал Ликиний. Эту комнату они нашли бы и без посторонней помощи, поскольку не раз в ней бывали.
      - Не прикажешь ли подать горячего вина со специями? - Слуга обратился к Абиварду по-видессийски, зная, что тот изучает язык его страны.
      - Да, пожалуйста, было бы неплохо, - сказал Абивард. Конечно, ему в обозримом будущем не суждено писать видессийские стихи, но он уже мог говорить так, что люди его понимали.
      Ликиний поклонился Шарбаразу и кивнул Абиварду. Покончив на том с формальностями, Автократор сказал:
      - Вернемся к карте?
      Он говорил об этом кусочке пергамента, как Абивард говорил бы о породистом коне, а кузнец Ганзак - о мастерски выкованном мече: это была его страсть, средоточие его интересов. В других обстоятельствах Абивард счел бы, что это слишком скучный предмет, чтобы составлять главный интерес в жизни. Но не сейчас. В поединке, который Ликиний вел со своими макуранскими гостями, карты были боевым оружием не хуже коней и мечей.