- А как же иначе? - бесстрашно отозвался Абивард.
      Стоны раненых, которые прорезали шерстяную ткань шатра, как стрелы пронзают плоть, превратили его заверения в искренние надежды, как оно на самом деле и было.
      Рошнани не выразила этого словами. Она была не из тех, кто стремится добиться своего, беспрестанно пилила мужа, пока он наконец не уступит. Воля Абиварда была защищена от подобных методов воздействия, как крепость Налгис-Краг - от осады. Но что-то - он не мог сказать, что именно, изменилось в ее лице. Возможно, она на миг отвела глаза от его глаз, услыша особенно мучительный крик боли. Если и так, он это не заметил, во всяком случае не осознал. Но все же он понял, что его слова не развеяли ее страхов.
      Он сам с раздражением отметил собственный оправдывающийся тон:
      - В любом случае то, что мы можем выиграть. стоит такого риска. Или ты предпочла бы жить под пятой Смердиса и видеть, как все наши аркеты летят через Дегирд к кочевникам?
      - Разумеется, нет, - мгновенно ответила она; как никак она была дочерью дихгана. Теперь он определил выражение ее лица: расчетливое, такое же бывало у него, когда ему доводилось решать, хочет ли он платить назначенную барышником цену за мерина-четырехлетку. - Если вы все трое выживете и мы победим - тогда ты прав. Но если кто-то из вас погибнет или мы потерпим поражение - тогда ты не прав. А поскольку и ты, и Шарбараз, и Охос все время в первых рядах...
      - А ты бы хотела, чтобы мы держались в стороне? - спросил Абивард.
      Гордость его была задета.
      - Ради тебя и ради себя самой я этого хотела бы. - Рошнани вздохнула. Однако, если вы будете так поступать, войско утратит боевой дух, а это, в свою очередь, сделает ваше поражение и гибель более вероятными. Не всегда легко найти правильный ответ.
      - Нечто подобное у нас уже было, когда мы толковали о том, как тебе выйти с женской половины и возможно ли это вообще. - Абивард засмеялся. Только тогда ты очень быстро нашла ответ - взяла меня наскоком. А то как же иначе вам с Динак удалось бы отправиться вместе с войском? Рошнани тоже засмеялась:
      - Ты воспринимаешь это лучше, чем я рассчитывала. Наверняка большинство мужчин на твоем месте до сих пор сердились бы.
      - А какой смысл? - сказал Абивард. - Дело сделано, ты победила, и теперь я стараюсь использовать то, что получилось, наилучшим образом, точно так же как и тогда, прошлым летом, когда я вернулся домой из степи.
      - Хм. Пожалуй, мне не нравится, когда меня сравнивают с хаморами. И мне ты не проиграл ни одной битвы, потому что уже признал, что отказываешься воевать.
      - Надеюсь, - сказал Абивард. - Вы с Динак стратегически переиграли меня, как хаморы Пероза.
      - И что из этого? - спросила Рошнани. - Армия из-за этого рассыпалась?
      Хоть один дихган, хоть один воин без доспехов и лука, на хромой кляче перешел к Смердису из-за того, что мы с Динак здесь? Мы превратили поход в катастрофу для Шарбараза?
      - Нет, нет и нет, - признал Абивард. - Мы бы куда лучше справились, если бы вы обе командовали нашими флангами - одна правым, другая левым. По-моему, командиры, которых мы туда поставили, не очень-то отличились.
      Он ждал, что Рошнани воспользуется таким поворотом беседы и начнет пенять ему на несправедливость и безобразия на женской половине и заставит его признать, что это и впрямь безобразие. Но она ничего подобного не сделала, а спросила о состоянии ранены И только позже он подумал, что, если ее аргумент возникли в его сознании, хотя она не произнесла и слова, она уже почти выиграла битву.
      Чем дальше на юго-восток продвигалось войско Шарбараза, тем сильнее Абивард чувствовал, что очутился в совершенно незнакомом ему Макуране. Новые добровольцы, приходившие под знамя Шарбараза, говорили с протяжным, как ему казалось, ленивым акцентом, носили кафтаны, казавшиеся ему безвкусными, и очень раздражали его высокомерием по отношению к изначальным сторонникам Царя Царей, считая их деревенщиной с окраин царства. Это вызывало драки и даже привело к неожиданной кончине двух новичков.
      Но когда Абивард пожаловался на поведение южан, Шарбараз поднял его на смех:
      - Если ты, друг мой, считаешь этих людей не такими, как вы, посмотрим, что ты скажешь, когда познакомишься с теми, кто живет между Тубтубом и Тибом, в речной долине, называемой Страной Тысячи Городов.
      - Но они вовсе не макуранцы, - сказал Абивард, - просто наши подданные.
      Шарбараз поднял бровь:
      - Так может показаться человеку, надел которого находится возле Дегирда.
      Но Машиз, не забывай, выходит на Страну Тысячи Городов. Согласен, люди, населяющие долину, не нашей породы, но благодаря им царство таково, каково оно есть. Множество наших чиновников и писарей вышли из тех краев. А без них мы бы через год забыли, кто чем владеет.
      Абивард хмыкнул - сказанное Царем Царей не произвело на него особого впечатления. Если бы кто-то помимо его монарха принялся восхвалять достоинства таких чиновников, он бы ответил куда грубее.
      Возможно, почувствовав это, Шарбараз добавил:
      - Они также дают нам неплохую пехоту. Этого ты не видел, ведь против степных кочевников они бессильны, поэтому Царь Царей и не взял их с собой в Пардрайю. Но они многочисленны, из них получаются хорошие гарнизонные отряды, и они славно послужили нам против Видессии.
      - За это я готов простить им многое, - сказал Абивард.
      - Да, это меняет дело, - согласился Шарбараз. - Но я буду восхищаться ими куда меньше, если они сослужат службу Смердису против меня.
      - Зачем им это делать? - спросил Абивард. - Ты ведь истинный Царь Царей. С какой стати им хотеть сражаться за Смердиса, а не за тебя?
      - Если они поверят лжи о моем отречении от отречения, могут и захотеть, ответил Шарбараз. - Или Смердис попросту пообещает им больше привилегий и меньше налогов для Страны Тысячи Городов. Этого может оказаться достаточно. Они долго находятся под властью Макурана, потому что мы лучше воюем, но они не истинные макуранцы. По большей части это не имеет значения. Но иногда это обстоятельство поднимает голову и кусает Царя Царей в зад.
      - Что же нам с этим делать? - Абивард почувствовал, что его голос звучит обеспокоенно. Кое-что из того, о чем упомянул Шарбараз, он знал, но до сего момента эти знания были покрыты густым слоем пыли. Теперь он понял, что это действительно имело значение.
      Шарбараз положил ему руку на плечо:
      - Я не хотел тебя волновать. Я послал людей в долины Тубтуба и Тиба. Любым обещаниям Смердиса я могу противопоставить свои, хотя мне бы этого и не хотелось. А пехота против конницы мало что может Пехота передвигается медленно.
      Часто она не доходит до того места, где нужна, - а если и доходит, обойти ее обычно не составляет труда.
      - Наверное. Об искусстве боя с пехотой я знаю не больше, чем об обрядах ложной видессийской религии.
      - Да, там, где ты вырос, в этом не было нужды. - Шарбараз пожевал свой ус.
      - Господь свидетель, я не хочу, чтобы война со Смердисом тянулась бесконечно.
      Если северо-западная граница долго останется неприкрытой, кочевники хлынут туда большими силами, а если придется загонять их обратно за Дегирд, мы не сможем уделить империи Столько времени и внимания, сколько она заслуживает.
      Абивард не спешил с ответом. Дело было не в том, что он не соглашался с чем-то из сказанного Шарбаразом. Но его обеспокоенность кочевниками вызывалась не тем, что это будет означать для стратегических планов Макуранского царства, а тем, что произойдет с его наделом: со стадами и с людьми, которые пасут их, с ганатами и с крестьянами, которые пользуются их водой для выращивания пшеницы, орехов, овощей, - но больше всего его волновала крепость Век-Руд, брат, мать, жены, сводные братья и сестры. Крепости редко покорялись кочевникам - на северо-западе их строили основательно, не в последнюю очередь именно на такой случай, - но это случалось. От природы склонный к сомнениям и опасениям, Абивард без труда представил себе самое худшее.
      Шарбараз слегка сжал руку, лежащую на плече Абиварда:
      - Не дергайся так, зятек. Фрада представляется мне более чем способным.
      Надел Век-Руд останется твоим, когда ты вернешься домой, увенчанный славой.
      - Ты меня успокоил, - сказал Абивард, не кривя душой. Для него самого Фрада почти всегда был лишь младшим братишкой, часто надоедливым и редко воспринимаемым всерьез. Это изменилось, с тех пор как у Фрады стали пробиваться усики, и еще в большей степени - когда Абивард вернулся из Пардрайянской степи.
      И все же, услышав, как законный Царь Царей похвалил его брата, он просиял от гордости.
      Но вот насчет возвращения домой увенчанным славой? Сначала надо побить Смердиса, потом хаморов, потом Видессию. А после того как Видессия получит по заслугам, кто знает, какой еще может явиться враг - то ли с крайнего запада, то ли снова из степей?
      - Величайший, - сказал Абивард со смехом, в котором отчетливо слышалась дрожь, - нам еще столько воевать. Только Господь ведает, когда я снова увижу родной дом.
      - Если мы не прекратим побеждать, непремено вернешься - когда-нибудь, ответил Шарбараз, и Абиварду пришлось этим удовлетвориться.
      Он очень старался не думать о последствиях поражения, когда появились разведчики с вестью, что с юга подходит войско. Затрубили рожки. Войска Шарбараза, командиры которых теперь имели боевого опыта ровно на одну битву больше, чем до начала кампании, начали сложную операцию по перестройке из походного порядка в боевой.
      Шарбараз сказал:
      - Если узурпатор и его прислужники не сдадутся мирно, придется задать им перцу. С такими соратниками, как ты, Абивард, я не сомневаюсь в победе.
      Такие слова обрадовали Абиварда - на миг. Позже у него уже не было времени радоваться. Первый взгляд он машинально бросил назад, чтобы убедиться, что обоз надежно защищен... и фургон с Динак и Рошнани тоже. Удостоверившись, что там все в порядке, он стал выкрикивать приказания. Он успел убедиться в одном:
      Шарбаразу не нужны приближенные, которые могут быть только приближенными: законный Царь Царей ожидал, что его последователи и сами способны вести людей за собой.
      Помогая расставлять конников Шарбараза, Абивард одновременно зорко следил за линией горизонта на юге, высматривая облако пыли, которое возвестило бы о приближении воинов Смердиса. Скоро - на его взгляд, слишком скоро - он его заметил, чуть восточнее, чем ожидал со слов разведчиков. И у него возникла идея.
      Ему пришлось подождать, пока Шарбараз закончит выкрикивать свои приказания. Добившись внимания монарха, он показал на облако:
      - А что если поставить отряд вон за той высоткой? Судя по направлению, с которого подходит противник, он может нас и не заметить, пока не окажется слишком поздно.
      Шарбараз задумался, работая челюстями, словно разжевывал эту мысль, как лепешку. Потом резко, в своем духе, приняв решение, кивнул:
      - Будь по-твоему. Возьми отряд и жди там подходящего момента. Два долгих сигнала рожка и один короткий будут тебе сигналом выступать.
      - - Ты хочешь, чтобы отряд вел я? - К своему ужасу он услышал, что голос его перешел в изумленный визг.
      - Почему нет? - несколько сердито ответил Шарбараз. - Мысль твоя, и она хороша. Если сработает - все лавры твои. А коль скоро в последнем бою ты сражался по правую руку от меня, значит, в этом вполне Можешь и сам повести отряд.
      Абивард сглотнул. Ему доводилось непосредственно командовать разве что парой десятков человек, которых он возглавил против хаморских грабителей незадолго до того, как узнал, что у Птардака содержится в неволе Шарбараз. Но сказать это - значило потерять лицо перед Царем Царей.
      - Величайший, я сделаю все, что в моих силах, - не без труда проговорил он и пошел собирать своих людей.
      Некоторые из командиров, которым он приказал сменить позицию, одарили его неприязненными взглядами.
      Это были профессионалы, перешедшие на сторону Шарбараза. С их точки зрения, он был всего-навсего приграничным дихганом неизвестных и сомнительных дарований. Однако на это можно было ответить, что он к тому же зять Царя Царей.
      Так что, сколь бы сомнительны ни казались его дарования, а подчиняться надо.
      - Будем ждать сигнала, - сказал Абивард своим воинам, отведя их к месту засады. - Тогда мы выскочим и зайдем войску узурпатора во фланг. Да от нас будет зависеть исход всей битвы!
      Конники возбужденно зашумели. В отличие от скептически настроенных командиров, они были готовы следовать за Абивардом куда угодно. Да, конечно, многие из них были из северо-западных наделов. Эти люди не были опытными профессионалами; они попали сюда потому, что их дихганы и они сами хотели скинуть Смердиса и вернуть Шарбаразу принадлежащий ему по праву трон. Энтузиазм важнее умения? Абивард надеялся, что это так.
      Он увел свой отряд далеко за замеченный им холмик, чтобы скрыть его от глаз наступающих воинов Смердиса. Единственная трудность заключалась в том, что при этом Абивард и его воины не могли видеть начала боя. Это пришло ему в голову лишь тогда, когда уже ничего нельзя было поделать, не выдавая своего местоположения.
      Он надеялся, что по звуку сумеет определить то, чего не может видеть, как проходит бой. Но определить это оказалось труднее, чем он рассчитывал. По шуму он мог распознать, где идет самая ожесточенная рубка, но не на чьей стороне перевес. Он нервно ерзал в седле, пока его беспокойство не передалось коню и тот не начал храпеть и бить копытом.
      Возглавляемые им люди были столь же неспокойны.
      - Пора нападать, повелитель Абивард, - обратился к нему один из них. Брось нас на узурпатора! Другие подхватили этот призыв, но Абивард покачал головой.
      - Мы дождемся сигнала, - повторил он и подумал: "Или того момента, когда мне станет ясно, что мы проигрываем". Тогда настанет миг показать, на что он способен. Воинам же он сказал:
      - Если мы выдвинемся слишком рано, то потеряем все преимущества засады.
      Он надеялся, что это сможет сдержать их. Они дергались всякий раз, когда слышали звук рожка, - и он тоже. Рано или поздно они вырвутся из укрытия, и все его попытки остановить их будут бесполезны. Он почувствовал себя никчемным Шарбараз поймет, что он не способен командовать.
      "Ду-у-у. Ду-у-у. Ду". Дрожь пробежала по телу Абиварда. Теперь томящийся в ожидании отряд может атаковать, и при этом видимость того, что он им командует, сохранится.
      - Вперед! - крикнул он. - Накажем Смердиса за кражу престола. Наш клич будет...
      - Шарбараз! - вылетело из тысячи глоток. Абивард пришпорил коня. Тот пронзительно заржал, наполовину от ярости на хозяина, наполовину от радости, что наконец-то можно пуститься вскачь. Конь перешел с шага на рысь, а с рыси на галоп стремительно, как никогда. Но и при этом Абиварду стоило больших трудов оставаться во главе отряда.
      - Шарбараз! - вновь грянули всадники, вырвавшись из укрытия. Абивард вгляделся вперед, быстро оценивая, как идет бой. На ближайшем фланге люди Смердиса оттеснили войско Шарбараза на несколько фурлонгов. Абивард опустил копье и помчался на врага "Получилось!" - ликуя, думал он. На него оборачивались изумленные, смятенные лица, по рядам сторонников Смердиса пронеслись тревожные крики. На то, чтобы насладиться ими, у Абиварда были считанные мгновения. Потом он выбил копьем из седла всадника, успевшего лишь наполовину развернуться к нему. Это показалось Абиварду не очень справедливым, но крайне действенным.
      Воины Шарбараза с новым воодушевлением разразились криками. Абивард и его люди своей атакой спутали боевой порядок на левом фланге армии Смердиса. Но ее командующему смекалки было не занимать; он снял людей с центра и правого фланга, чтобы остановить натиск противника, пока тот не смел все на своем пути.
      Однако битва, поначалу складывавшаяся в пользу узурпатора, стала внезапно оборачиваться вторым тяжелым поражением.
      В войске Смердиса тоже 'были трубачи. Абивард узнал подаваемый ими сигнал: отступление. Он радостно крикнул: "За ними! За ними!" Этот крик волной прокатился не только по отряду, который он возглавлял, но и по всей армии Шарбараза. Подобно тому, как отступление вызвало смятение в рядах Смердисова войска, победа воодушевляла воинов Шарбараза. Они упорно преследовали противника, стараясь не дать ему перестроить свои ряды.
      Воин, который призывал Абиварда пустить отряд в бой до сигнала, теперь оказался рядом с ним. У него был рассечен лоб и кровь заливала лицо, но он улыбался.
      - Ты был прав, повелитель Абивард, а я ошибался, и во мне довольно мужества, чтобы признать это, - заявил он. - Мы изрубили их в щепки, в щепки!
      К Абиварду обратился другой воин, в бороде которого седых волос было больше, чем черных:
      - Повелитель, подобное следует ценить, - сказал он. - Такое, чтобы твои же воины признали, что ты оказался умнее их, случается раз в жизни - и то если очень повезет.
      - Похоже, друг, ты прав. - Часть воинов Смердиса пошла в контратаку, чтобы у их соратников хватило времени отойти.
      - В Бездну отступника! Смердис Царь Царей! - закричал копейщик, направляя своего коня прямо на Абиварда. Абивард пришпорил коня: менее всего ему хотелось отражать атаку, не набрав инерции движения. Он едва успел поднять щит, как сошелся с противником.
      Копье соперника разбилось о щит. Абивардово же копье выдержало, но конник Смердиса отразил его удар щитом, так что никакого урона оно ему не нанесло.
      Теперь они оказались совсем рядом. Быстрее, чем рассчитывал Абивард, противник обломком копья нанес ему удар сбоку по голове.
      Шлем спас Абиварда от пролома черепа, но голова его почувствовала, каково быть железом между молотом и наковальней. Взгляд его затуманился; только бы удержаться на коне - на большее его теперь не хватало Он заметил, что при нем больше нет копья, но не мог понять, куда оно делось.
      Следующее, что он увидел, был усталый, худой, обеспокоенный мужчина, держащий свечку в двух пальцах от его глаза. Потом тот поднес свечку ко второму глазу Абиварда и испустил долгий, хриплый вздох.
      - Зрачки разного размера, - сказал он кому-то, Абивард повернул голову и увидел Шарбараза. - Его ударили по голове.
      - Вот именно, - произнес Абивард и тут же почувствовал липкую и вязкую головную боль, будто от тысячелетнего похмелья. Это опечалило его: ведь он даже не имел удовольствия напиться. - Мы победили? После того как меня огрели, я ничего не помню. - Неожиданно для самого себя он зевнул.
      - Величайший, ему необходим покой, - сказал усталый человек. Абивард понял, что это лекарь.
      - Знаю. Мне доводилось видеть такие случаи, - ответил Царь Царей; Абиварду же сказал:
      - Да, победили; мы все еще добиваем их. Я распоряжусь, чтобы Какия доставил тебя в фургон к жене и сестре. Никто не сможет лучше них ухаживать за тобой в следующие несколько дней.
      - Дней? - Абивард попытался придать голосу гневное звучание. Но голос прозвучал слабым и больным - именно так, как Абивард себя чувствовал. Он сглотнул, стараясь удержать в себе то, что рвалось из желудка наружу. Земля под ним закачалась, словно превратившись в море.
      Какия положил руку Абиварда себе на плечо:
      - Повелитель, тебе нечего стыдиться. Хоть ты и НЕ истекаешь кровью, но ты ранен все равно что мечом. Мозги у тебя в голове перетряхнули, как чечевицу в Горшке, и тебе необходимо время, чтобы прийти в себя..
      Абивард хотел возразить, но слабость и головокружение были слишком велики.
      Он позволил лекарю довести себя до обоза. Служанка, сопровождающая Рошнани и Динак, испуганно вскрикнула, когда Какия подпел его к их фургону.
      - Я здоров, - упорно твердил он, хотя каждый удар сердца отдавался в голове набатом, гудевшим: "Врешь!"
      - Если будет на то воля Господа, что лично я нахожу в данном случае вполне вероятным, повелитель поправится за три-четыре дня, - сказал Какия, чем вызвал у женщин свежий приступ рыданий. Со странной отрешенностью, вызванной ударом по голове, Абивард подумал, как бы они повели себя, если бы лекарь сказал, что он не поправится. Пожалуй, расплакались бы еще громче. Но и так громче некуда.
      Подъем по ступенькам фургона отнял у него последние силы. Квохча, как наседки, женщины занялись им и под руки довели до крошечного закутка, выделенного в распоряжение Рошнани.
      Он вошел, точнее сказать, ввалился, и она улыбнулась было, но улыбка застыла у нее на лице, словно холодеющий воск, когда она увидела, в каком он состоянии.
      - Что случилось? - прошептала она.
      - По голове ударили, - сказал он, начиная уже уставать от объяснений. Я... вроде как в голове все перемешалось, и мне сказали, что надо полежать, пока не приду в себя. День-два, не больше. - Ему надо бы. сказать так Рошнани тогда и самому будет легче это поверить.
      - Чем же ты занимался? - спросила Рошнани, когда он опустился на коврик, на котором сидела она.
      Даже пребывая в сумеречном состоянии, он поразился глупости вопроса.
      - Дрался.
      Она продолжила, словно он ничего не говорил:
      - Тебя могли убить. Ложись и успокойся, я тобой займусь. Вина хочешь?
      Он хотел было покачать головой, но вовремя одумался и просто сказал:
      - Нет. Меня тошнит. Если я сейчас чего-нибудь выпью, оно обратно полезет.
      - "А если я сейчас пошевелюсь, у меня полголовы отвалится", - мысленно добавил он. Кстати, может быть, это было бы не так уж плохо.
      - Сейчас. - Рошнани открыла шкафчик, достала небольшой флакон и вынула пробку. Тоном, не терпящим возражений, она сказала:
      - Если не можешь вина, выпей это. Вряд ли оно из тебя полезет, а помочь поможет.
      У Абиварда так кружилась голова, что он не стал спорить, а залпом выпил все, что было во флакончике, и только поморщился от сильного лекарственного вкуса;
      Через некоторое время головная боль из нестерпимой сделалась вполне обыкновенной. Он зевнул: от этого зелья ему еще больше захотелось спать.
      - А знаешь, помогло, - признался он. - Что это было?
      - А не рассердишься? - спросила Рошнани.
      - Нет, - озадаченно ответил он. - С какой стати? Даже в полумраке фургона, он увидел, что Рошнани покраснела.
      - Потому что это снадобье женщины принимают при тяжелых месячных, ответила она. - В нем есть маковый сок, и я решила, что тебе полегчает. Но я слышала, что мужчин очень задевает, когда им предлагают что-нибудь сугубо женское.
      - Это так. - Абивард нехотя поднял руку и уронил ее на подставленное предплечье Рошнани. - Вот. Если хочешь, можешь считать, что это я побил тебя за нахальство.
      Она недоуменно посмотрела на него и зашлась от смеха. Хоть и одурманенный, Абивард понимал, что такого смеха его шутка не заслуживает. Он подумал, что она так смеется еще и от облегчения.
      И в этот момент в закутке, наклонившись, чтобы войти в низкий проем, появилась Динак. Она перевела взгляд с Рошнани, на Абиварда и обратно.
      - Ага! - сказала она. - Если я застаю такую сцену, все не так уж плохо.
      - Могло бы быть и получше, - сказал Абивард.
      - Тогда один из проклятых приспешников Смердиса не ударил бы в мою голову, как в колокол, чтобы убедиться, что ему нравится звук. Но если бы дела не стояли хуже, он бы разбил ее, как горшок, так что мне ли жаловаться? - Он вновь зевнул; бодрствовать удавалось лишь с огромным усилием.
      - По словам служанок, лекарь, приведший его, сказал, что он поправится, сказала Рошнани Динак, как будто Абивард уже спал или попросту был предметом обстановки. - Но ему нужно несколько дней отдыха, - Здесь самое место, сказала Динак с чуть заметной горчинкой. - Будто мы, покидая Век-Руд, привезли с собой женскую половину. Надо же, женская половина на колесах - кто бы мог подумать? Но здесь мы не в меньшей степени взаперти, чем были там.
      - Я-то ничего другого и не ждала, - сказала Рошнани, которая была поспокойней своей порывистой невестки. - То, что нам вообще позволили выехать оттуда, - большая победа, а остальное приложится. Через несколько лет многие женщины будут пользоваться полной свободой передвижения, и никто не вспомнит, какие нам пришлось принять условия, чтобы сдвинуть лавину с места.
      - Эта лавина прокатилась по мне, - сказал Абивард.
      - Уже вторая дурацкая шутка за несколько минут. Похоже, тебе не окончательно вышибли мозги, - сказала Рошнани.
      Поставленный на место, Абивард услышал, как Динак говорит:
      - Ей-Богу, это несправедливо. Мы убежали с женской половины, значит, должны были убежать и от всех ее строгостей. Какой был смысл уезжать, если мы по прежнему можем высунуть голову из фургона только тогда, когда мужья вызывают нас в свои шатры?
      Рошнани определенно что-то ответила, но Абивард ее ответа уже не слышал.
      Удар по голове, дополненный маковым соком в лекарстве, которое она дала ему, погрузил его в сон. Когда он снова открыл глаза, в закутке было темно, мерцала только одна лампа. Ламповое масло пахло непонятно. Запах был ему знаком, но откуда - он не мог припомнить. Он заснул, так и не вспомнив.
      Проснувшись на другое утро, он не сразу понял, где находится. Тряска фургона и его пульсирующая, тяжелая голова, словно сговорившись, внушили ему мысль, что он проснулся после затяжной попойки в самый разгар землетрясения.
      Потом с соседней лавки поднялась Рошнани.
      - Как больное место? - спросила она.
      Память возвращалась. Он осторожно приложил палец к виску.
      - Болит, - сообщил он.
      Она кивнула:
      - У тебя там здоровенный синяк, хотя большая часть его скрыта под волосами. Хорошо, что узурпаторский вояка не проломил тебе череп.
      - Повезло. - Абивард вновь притронулся к виску и поморщился. - По-моему, он был от этого не так далек. - Рошнани задула лампу. На этот раз он узнал капах. - Это горит... это, как его?.. Минеральное масло, вот. Саперы Пероза пользовались им, поджигая мост, когда из Пардрайи возвратились немногие уцелевшие бойцы. Говорят, южане заливают его в лампы.
      - Мне оно не нравится, пахнет отвратительно, - сказала Рошнани. - Но масло у нас кончалось, и служанка купила кувшин минерального. Горит-то оно неплохо, но не представляю себе, чтобы ему когда-нибудь нашлось и другое применение.
      Служанки приготовили Абиварду особенный завтрак: говяжий язык, мозги и ножки, приправленные перцем. Голова еще болела, но аппетит вернулся. Теперь он не ощущал тошноты; пища определенно удержится в желудке. И все же Рошнани наотрез запретила ему вставать, кроме как на горшок.
      В середине утра его зашел проведать Шарбараз.
      - Дай тебе Господь доброго дня, величайший, - сказал Абивард. - Как видишь, я и так уже простерся перед тобой.
      Царь Царей усмехнулся.
      - Поправляешься, по-моему, - сказал он, невольно вторя Рошнани. - Я рад. Покончив с сантиментами, Шарбараз поспешил напомнить Абиварду, что он - сын Пероза, заявив:
      - Теперь к делу. Армия узурпатора бежала окончательно. Вокруг нас увиваются несколько конников, но они не помешают нам наступать.
      - Добрая весть, - сказал Абивард. - Теперь ничто не помешает нам обойти Дилбатские горы с юга и повернуть на северо-восток, на Машиз?
      - На первый взгляд, нет, - сказал Шарбараз. - Но вчерашние события мне не нравятся, очень не нравятся. Да, мы победили, но не так, как я хотел. К нам не перебежал ни один человек, ни один отряд. Нам пришлось побить их, тогда они отступили; сдались лишь те, у кого не оставалось иного выхода. Никто из них не обратил оружия против сторонников Смердиса.
      - Это тревожный знак. - Абивард чувствовал, что он сейчас глупее, чем следовало бы, и это его раздражало: Шарбаразу нужен был от него наилучший совет, какой он только мог дать. Подумав немного, он сказал:
      - Мне кажется, что теперь остается только продолжать идти вперед, несмотря ни на что. Не можем же мы прекратить борьбу только потому, что она оказалась тяжелее, чем мы рассчитывали.
      - Согласен, - сказал Шарбараз. - Если мы не перестанем побеждать, Смердис рано или поздно падет. - Он трижды стукнул себя кулаком по бедру. - Но я был так уверен, что узурпатор потерпит бесславное поражение, как только станет известно, что я жив и не отрекся добровольно.
      - Помимо прочего, мой отец всегда говорил, что чем дольше живешь, тем сложнее кажется жизнь, - сказал Абивард. - Он говорил, что только мальчишки да святые отцы ни в чем не сомневаются; те же, кому приходится жить в миру, со временем понимают, что мир этот больше и сложнее, чем можно себе представить.
      - По-моему, я говорил тебе, что мой отец хвалил твоего за здравый ум, сказал Шарбараз. - Чем больше я слушаю Годарса через твои уста, тем больше убеждаюсь, что отец знал, что говорил.
      - Величайший милостив к памяти моего отца, - сказал Абивард, растроганный похвалой и жалея, что Годарс не может ее слышать. - Что ты намерен делать дальше? Продолжать лобовой марш на столицу?
      - Да, а что же еще? - Законный Царь Царей нахмурился:
      - Я знаю, что это не слишком тонко, но выбора у нас нет. Одну дружину Смердиса мы уничтожили, другую здорово побили. Он побоится рисковать третьей. Если повезет, мы достигнем Машиза прежде, чем он соберется снова ввязаться в бой. Остается выиграть битву на подступах к Машизу - и город наш. А если Смердис попытается бежать, допустим, в крепость Налгис-Краг, он узнает, что нам достанет терпения взять его измором. - Глаза его засияли в предвкушении.
      За несколько минут Шарбараз перешел от мрачных размышлений о том, что сторонники Смердиса отказываются переходить на его сторону, к восторгу от перспективы склонить своего соперника к покорности голодом. Абивард пожалел, что не умеет так же быстро преодолевать свое дурное настроение. Но он, как и Годарс, вроде бы не отличался переменчивостью нрава.
      Он сказал:
      - Сначала главное, величайший. Вот завоюем Машиз - и если не захватим Смердиса там, то будем думать, как поймать его. А то получается, что мы сначала едем, а потом седлаем коня. - Он безрадостно усмехнулся:
      - Должен признаться, я очень рад, что мы штурмуем столицу не завтра. Я был бы тебе плохой помощник, даже на оседланном коне.