Динак посмотрела на Птардака. Тот пожал плечами и снял засов с недавно врезанной двери. Динак прошла в нее. Птардак запер за ней дверь.
      - И тебе еще вина, о великодушный повелитель? - Таншар подхватил чашу из руки Птардака, изображая теперь фокусника, как прежде изображал знатного господина. Он вернул ее дихгану полной до краев.
      Птардак пригубил вино, Абивард метнул быстрый взгляд в сторону Таншара, который незаметно кивнул. Абивард поднял чашу.
      - Дай нам Господь положить конец всем заговорам против Царя Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство. - Он выпил вино, еще остававшееся в его чаше. Таншар тоже осушил свою. Птардак последовал примеру гостей, выпив до дна.
      Он причмокнул губами, чуть нахмурившись:
      - Надеюсь, вино в кувшине не застоялось. - Он пошатнулся. Рот его раскрылся в неимоверном зевке. - Что со мной такое? - спросил он заплетающимся языком, закатил глаза и сполз на пол, словно лишившись кистей. Красивая чаша вывалилась из его руки и разбилась вдребезги. Абиварду стало жалко чаши.
      Он обернулся к Таншару и поклонился с глубоким уважением.
      - Что ты намешал в свое сонное зелье? - спросил он.
      - Маковый эликсир, белену и еще кое-что, о чем я не хотел бы говорить, ответил Таншар. - Понадобилось всего несколько капель на чашку. Главное было встать между Птардаком и вином, чтобы он не увидел, как я капну зелья в его чашку - и в ту, которая предназначена для охранника. - Говоря почти шепотом, он показал на дверь, в которую вышла Динак.
      Абивард вытащил из ножен меч. Если Динак подала охраннику не ту чашу или если тот не выпил ее до дна, то сейчас придется драться. Его охватил страх: если по какой-то роковой ошибке Динак дала вино с зельем Шарбаразу, то весь их хитроумный план полетит прямо в Бездну.
      Он подошел к двери, снял засов и выскочил в коридор, готовый поразить охранника прежде, чем тот успеет обнажить меч. К его огромному облегчению, охранник валялся у стены и храпел. Вторая дверь в конце короткого коридора была заложена снаружи. Абивард отворил ее. Вышла Динак, а с ней - широкоплечий мужчина чуть старше Абиварда.
      - О величайший... - Абивард начал опускаться на пол.
      - Не время, не до этого, - резко произнес Шарбараз. Глаза его блестели от возбуждения: наконец-то он вырвался на волю. - Пока я не выбрался из этой крепости, никакой я не величайший. Церемониями займемся, когда будет время.
      Он поспешил мимо усыпленного охранника в опочивальню Птардака, Динак на мгновение задержалась в коридоре. Со всей силы она пнула охранника в живот. Тот крякнул и дернулся, но не проснулся. Абивард в изумлении посмотрел на сестру.
      Она ответила ему негодующим взглядом:
      - Я бы всех троих избила, если бы могла. Вообще убила бы. - И она разрыдалась.
      - Пошли, - настойчиво сказал Таншар. - Как нам напомнил величайший, времени у нас мало. Абивард вошел в опочивальню, за ним, всхлипывая, последовала Динак. Увидев ее слезы, Таншар воскликнул:
      - Госпожа, мужайся! Если тебя увидят в слезах, все пропало.
      - Я... знаю. - Динак закусила губу, вытерла глаза парчовым шелком своего платья, вздрогнула всем телом и наконец кивнула Таншару:
      - Приступай. Я не выдам нас.
      - Замечательно, - сказал Таншар.
      Все происходило слишком быстро, так что Абивард не мог уследить за происходящим, но медлить никто не собирался.
      Таншар подозвал Шарбараза:
      - О величайший, теперь мне требуется твоя помощь. Возьми в свои руки руки Птардака.
      - Если так надо... - Шарбараз склонился над бесчувственным дихганом.
      Таншар осыпал обоих красноватым порошком.
      - Толченый кровавик, - пояснил он и начал нараспев произносить заклинание.
      Абивард знал, что чародейство - вещь реально существующая и без него нечего даже надеяться выбраться из крепости Налгис-Краг. Но как оно творится, он видел впервые и смотрел на это с благоговейным страхом. На его глазах Шарбараз приобрел облик Птардака, включая и одежду, - и наоборот.
      Когда изменение завершилось, Абивард и Шарбараз, временно ставший Птардаком, оттащили изменившего облик Птардака в темницу, в которой держали Шарбараза, и заложили дверь на засов. Таншар сказал Динак:
      - Теперь, госпожа, мы придадим тебе облик этого охранника и можем идти.
      Она вытаращила глаза до предела:
      - Я знала, что так будет, но мне этого не вынести! Я и сама себя буду видеть так, будто это он?
      - Нет. - Шарбараз вытянул руку и посмотрел на нее. - В своих глазах я остаюсь самим собой. - Однако голос его был голосом Птардака.
      - Да, это действует так, - согласился Таншар. - Твоя сущность остается неизменной, и перемена для тебя невидима.
      Динак резко кивнула:
      - Тогда я готова, только... должна ли я касаться его?
      Таншар покачал головой:
      - Здесь ритуал несколько иной, поскольку вы не будете меняться, обликами, скорее ты позаимствуешь его облик. Встань, пожалуйста, вон там, поближе к нему.
      Даже это оказалось больше того, на что была готова Динак, но она подчинилась. Таншар поставил между ней и охранником хрустальный диск. Когда он выпустил его из рук, диск завис в воздухе. Таншар снова принялся говорить нараспев, на сей раз в ином ритме, и вновь и вновь называл имя Пророчицы, преподобной Шивини. Хрусталь светился с полминуты. Когда свет померк, в коридоре оказалось двое охранников, похожих как близнецы.
      - Позволь мне отойти от него, - сказала Динак хриплым мужским голосом.
      Абивард закрыл дверь, ведущую в коридор, оставив за ней бесчувственного охранника, и заложил ее снаружи засовом. Он ухмылялся от уха до уха: все прошло лучше, чем он смел надеяться.
      - Да, сбили мы их с толку! - радостно сказал он. - Они не только ничего не поймут, но и не смогут ничего сообразить на протяжении... Как долго длятся зрительные заклятия, Таншар?
      - Несколько дней, если для их снятия не использовать магию. - У Таншара был усталый голос. - Однако, если чародей использует против них свою силу, он проткнет их, как иголка шелк. А потому нам следует поспешить.
      - Ну, не знаю, - сказал Шарбараз голосом Птардака. - Когда дихган перестанет выглядеть, как я, и снова станет самим собой, они вполне могут посчитать, что он - это я, принявший его облик с помощью волшебства и пытающийся убежать. Хороший вы завязали узелок! - Он засмеялся радостным смехом человека, который давно не смеялся. - Но мудрый Таншар прав: не следует подвергать его волшебство излишним испытаниям. - Он подбежал к двери, ведущей из опочивальни.
      - Величайший... то есть временно муж мой, помни о своей хромоте, - сказала Динак. - Не надо забывать о ней, иначе наш замысел могут раскрыть.
      Шарбараз поклонился.
      - Госпожа, ты права, - сказал он, хотя обликом споим Динак в данный момент менее всего походила на госпожу. - Я запомню. - Он подобрал с пола палку Птардака и весьма убедительно изобразил человека со сломанной лодыжкой. - А теперь прочь отсюда!
      Шарбараз не забыл закрыть дверь опочивальни Птардака на наружный засов, Абивард одобрительно кивнул; теперь, когда опочивальня фактически стала выходом с женской половины, ни один дихган не оставил бы ее открытой, чтобы женщины как-нибудь не выбрались наружу без его ведома.
      - Куда теперь? - вполголоса спросил Шарбараз, со стуком опустив засов.
      - На конюшню, - так же тихо ответил Абивард. - Встаньте рядом со мной и делайте вид, будто вы ведете меня, а не наоборот. Таншар, Динак, идите позади: вы все же наши вассалы.
      Домочадцы Птардака приняли беглецов за тех, кем они выглядели. Одного напоминания Шарбаразу оказалось достаточно: хромал он вполне убедительно. Он дружески приветствовал родственников и слуг Птардака; если он никого из них не назвал по имени, то в кратком разговоре это было вполне уместно - а все разговоры он делал очень краткими.
      Однако на конюшне один из конюхов, занимавшийся лошадьми Абиварда, удивленно поднял голову:
      - Ты редко появляешься здесь без лука и охотничьего копья, о повелитель.
      Разве ты не едешь на охоту?
      Абивард застыл, последними словами ругая себя за глупость. Так тщательно готовились - и из-за мелкого просчета все пропало! Но Шарбараз спокойно ответил:
      - Нет, мы отправляемся в деревню Гайи, на восток. Дихган Абивард спрашивал о тамошней системе ганатов, поскольку она далеко отстоит от реки Хьюджа, а он хочет сделать такую же вдоль Век-Руда. Я решил, что проще показать ему, чем рассказывать. Что скажешь?
      - Я? - Конюх сначала опешил, а потом улыбнулся:
      - О повелитель, я мало что смыслю в ганатах, поэтому не могу сказать ничего. - Он посмотрел на Абиварда: Седлать коней, повелитель?
      - Да, и вьючных мы тоже возьмем, - ответил Абивард, чувствуя огромное облегчение от того, что Шарбараз оказался сообразительнее его. И на него произвело сильное впечатление столь хорошее знакомство Шарбараза с наделом Птардака. Он продолжил:
      - Возможно, мне придется заночевать в этом, как его, Гайи, а утром еще раз взглянуть на ганаты.
      - Там есть караван-сарай, повелитель, - с легким упреком произнес конюх.
      Абивард сложил руки на груди. Конюх вопросительно посмотрел на того, кого считал Птардаком.
      - Как ему будет угодно, - ответил Шарбараз; именно так ответил бы и Птардак. Абиварду стоило больших усилий не рассмеяться.
      Конюх покорно кивнул и обратился к Динак:
      - А ты будешь из тех, что прискакали ночью много дней назад? Извини, но с тех пор я тебя почти не видел и забыл, который из тех коней твой. - Он показал на три стойла в конце ряда.
      Динак не успела - точнее, не успел - ответить (или впасть в панику и не ответить). На выручку вновь Пришел Шарбараз:
      - Это не тот ли гнедой мерин со шрамом на боку?
      - Так точно, о повелитель! - ответила Динак мужским голосом, добытым волшебным путем.
      Конюх окинул Шарбараза взглядом, полным восхищения:
      - О повелитель, никто не скажет, что у тебя плохая память на лошадей.
      Птардак-Шарбараз принял чрезвычайно самодовольный вид.
      Конь, принадлежавший человеку Смердиса, слегка фыркнул, когда Динак взобралась на него. Так же поступил и конь Птардака, когда его оседлал Шарбараз. Если люди были введены в заблуждение, то лошади понимали все.
      Шарбараз без труда успокоил своего коня. Динак пришлось труднее: с тех пор как она стала взрослой женщиной, ей лишь раз довелось ездить верхом - в свадебном кортеже, направлявшемся в Налгис-Краг. Но она справилась. Четверо всадников начали спуск по крутой извилистой тропе к подножию Налги-Крага.
      - Ей-Богу, по-моему, получилось, - выдохнул Абивард при виде приближающейся равнины. Он обратился к Шарбаразу, который в обличье Птардака возглавлял процессию:
      - Повелитель... то есть величайший, откуда ты так много знаешь о деревне Гайи и ее ганатах? Я и аркета не поставлю на то, что настоящий Птардак знает хотя бы часть этого.
      - Отец приучил меня знакомиться с державой и ее наделами еще до того, как у меня начала пробиваться борода, чтобы я узнал Макуран, прежде чем стану править им, - ответил Шарбараз. Его усмешка была не очень веселой. - Мне предоставилась возможность изучить надел Налгис-Краг, точнее, его крепость, лучше, чем хотелось бы.
      - Мой отец был прав, - сказал Абивард. - Из тебя получится замечательный Царь Царей для Макурана.
      - Твой отец не Годарс ли из надела Век-Руд? - спросил Шарбараз и сам же ответил:
      - Да, конечно, ведь ты брат Динак, Годарс погиб в степи вместе со всем войском?
      - Да, величайший, вместе с моим родным братом и тремя сводными.
      Шарбараз покачал головой:
      - Победа на Пардрайе была бы блистательной. Но поражение, которое мы потерпели... Лучше было вовсе не затевать этот поход. Но если вопрос стоял "ударить или выждать?", отец всегда предпочитал ударить.
      И тут его конь вышел на равнину. Шарбараз пустил коня быстрой рысью.
      Спутники последовали его примеру, чем дальше они будут от крепости Налгис-Краг, тем спокойнее.
      Абивард сказал:
      - Там, в крепости, должно быть, сказочная неразбериха. Когда Птардак очнется в твоем облике, то начнет настаивать, что он - это он, а охранники над ним лишь посмеются. Скажут, что он отправился в Гайи. И даже когда к нему вернется его прежний облик, они решат, что это колдовская уловка, как ты уже сказал.
      - Единственная серьезная проблема состоит в том, что я не вернусь на женскую половину, - сказала Динак. - Некоторое время люди в крепости не заметят моего отсутствия. Кто вообще обращает внимание на женщин? - Голос ее звучал глухо и непривычно, но в чем звучала давняя горечь.
      Шарбараз сказал:
      - Госпожа, твою храбрость заметил бы даже слепой - да еще на таком поле брани, на котором вряд ли окажется хоть один мужчина. Умоляю, не преуменьшай своих достоинств.
      - Как можно преуменьшить ничто? - отозвалась она.
      Когда Абивард стал возражать, она отвернулась, не желая больше говорить.
      Он не стал настаивать, но задался вопросом - что же такое произошло в Налгис-Краге, что заставило ее так возненавидеть себя? Левая его рука, не сжимавшая поводья, сложилась в кулак. Если бы он знал, что Птардак унижает ее, он бы поступил с ее мужем так же, как она с охранником, который обесчестил себя, помогая держать в заточении истинного Царя Царей.
      Бледное зимнее солнце клонилось к горизонту. Было хоть и холодно, но ясно.
      Когда всадники подъехали к миндалевой роще неподалеку от границы орошаемых земель Птардака, Абивард сказал:
      - Давайте остановимся здесь. У нас будут хорошие дрова для костра.
      Никто не стал с ним спорить. Он придержал коня, спешился, привязал его к дереву и принялся собирать хворост. Шарбараз, присоединившись к нему, сказал:
      - Слава Господу, что нам не надо трогать живые деревья. И без этого достаточно наберем. За их спинами Динак сказала Таншару:
      - Немедленно верни мне мой облик.
      - Госпожа, воистину я бы лучше подождал с этим, - робко ответил Таншар. От того, что на тебе пока личина стражника, может зависеть наша безопасность.
      - Я скорее умру, чем останусь такой. - Динак вновь расплакалась.
      Волшебство Таншара превратило ее рыдания в глухие стоны страдающего мужчины.
      Абивард бросил охапку хвороста на землю и полез в кармашек ременной сумы за кремнем и огнивом. Таншар просительно посмотрел на него:
      - Какова твоя воля, о повелитель? Снять чары?
      - Если моей сестре они до такой степени ненавистны, то, пожалуй, сними, ответил Абивард. - Хотя с чего бы ей так ненавидеть...
      - У нее есть на то причина, уверяю тебя. - Шарбараз подбросил сучьев и веток поверх кучи, собранной Абивардом.
      Его поддержка не успокоила Динак, а напротив, заставила еще сильнее разрыдаться. Абивард отвлекся от кропотливого занятия по добыванию огня и кивнул Таншару. Прорицатель достал хрустальный диск, которым пользовался, придавая Динак облик охранника Шарбараза. Вновь он подвесил диск в воздухе между собой и Динак. На этот раз заклинание было несколько иным. Если тогда диск ненадолго засветился, то теперь он, казалось, вбирал в себя темноту наступающей ночи. Когда тьма покинула диск, Динак вновь стала самой собой.
      Абивард подошел к ней и крепко обнял:
      - Все прошло. Теперь ты не кто-то другой, а ты, как тому и следует быть.
      Она задрожала в его объятиях, а потом вырвалась.
      - Я никогда уже не буду такой, какой следует быть, как ты не понимаешь! крикнула она. - Ту, которой мне следует быть, я навсегда оставила в Налгис-Краге.
      - Ты хочешь сказать, что оставила там жену Птардака? - насмешливо спросил Абивард. - Этот проклятый предатель недостоин тебя.
      - Это так, - согласился Шарбараз. Он хотел сказать что-то еще, но Динак остановила его, резко рубанув рукой в воздухе:
      - То, что ты говоришь о Птардаке, справедливо, но не имеет отношения к делу. В крепости я оставила не только свое замужество. Я еще и честь там потеряла.
      - Помогать Царю Царей против тех, кто незаконно держал его в заточении, не бесчестье, - сказал Абивард. - Ты... - Он не договорил. Наконец он понял, почему Динак ударила лежащего в беспамятстве охранника, почему для нее было так мучительно носить его облик. Он пристально посмотрел на нее:
      - Неужели он?..
      Они?.. - Продолжить не было сил.
      - Он. И все они, - мрачно ответила она. - Такую цену они назначили за то, что позволили мне обслуживать законного Царя Царей. На разрешение Птардака им было наплевать; они заявили, что служат одному лишь Смердису. А если я скажу об этом кому-нибудь хоть слово, Шарбараза найдут в его темнице мертвым. Я знала, как и ты, что он - единственная надежда Макурана, и поэтому я... отдалась им.
      - Что сделано, то сделано. Было и прошло. - Слова выходили из уст Абиварда пустыми и бессмысленными. Сделано-то сделано, но прошло ли? И никогда не пройдет. Ему сделалось совсем не по себе. По какой бы причине Динак ни совершила свой поступок, как ему теперь смотреть на нее, зная о нем?
      И Динак это понимала. Она покачала головой:
      - И всю дорогу с вершины Налгис-Крага я мечтала лишь об одном: набраться мужества и броситься со скалы. Что я без моей чести?
      Абивард не знал ответа на этот вопрос. Не знал его и Таншар, который сидел у костра, сгорбившись от усталости. Не знал и Шарбараз. Точнее, не знал лишь несколько минут, пока не встал на четвереньки и не начал рыться в земле. Через несколько минут он с торжествующим возгласом поднялся и показал им то, что держал в руках, - три черных камешка.
      - Как законный Царь Царей, я имею некоторые права, которых не имеют другие, - объявил он и бросил на землю один из камешков, которые только что подобрал.
      - Динак, я развожу тебя с Птардаком. - Он еще дважды повторил эту формулу, тем самым сделав развод окончательным. Динак это не утешило.
      - Я знаю, что ты поступил так из добрых чувств, величайший, но для меня это ничего не меняет. Птардак несомненно тоже бросит камешки и разведется со мной, когда избавится от твоего облика и выберется из темницы. Но какой мне от этого толк?
      - Госпожа, даже Царь Царей не имеет власти - хотя иные из них на это претендовали - просить руки женщины, находящейся замужем за другим, - сказал Шарбараз. - Поэтому мне и нужно было освободить тебя от этого брака.
      - Но... величайший! - Слова вылетали из Динак но одному, иногда по два: Тебе... тебе ли не знать... как я... лишилась своей чести... в коридоре... перед твоей темницей...
      Шарбараз покачал головой:
      - Я знаю, что ты обрела там большую честь, беззаветно жертвуя собой ради меня, ради Макурана. Если ты ничего не знаешь обо мне, знай - я всегда помогаю тем, кто помогает мне, и наказываю тех, кто обходится со мной плохо. Когда я верну себе трон в Машизе, ты будешь сидеть подле меня как моя главная жена.
      Клянусь Господом и Четырьмя Пророками!
      Абивард так и не понял, кто первый простерся ниц перед Шарбаразом - он или Динак. Сестра его продолжала всхлипывать, но теперь на совсем иной ноте будто вопреки всем ожиданиям ее жертва и то унижение, которое она испытала, были оправданы.
      - Утраченная честь есть честь обретенная, - сказал Шарбараз. - Встань, Динак, и ты, Абивард. Нам предстоит еще многое сделать, прежде чем я верну свой трон в Машизе.
      - Воистину, величайший. - Поднимаясь, Абивард покосился на Таишара, который доставал хлеб и финики из седельной сумы. В его сознании звучало второе пророчество старика: честь, утраченная и обретенная в башне на холме. Он это видел собственными глазами - и в большей степени, чем мог вообразить.
      Где же он увидит сияние серебряного щита над узким морем? И что оно принесет с собой?
      Глава 6
      Годарс научил Абиварда многому - ездить верхом, управлять наделом, думать не о завтрашнем дне, а о грядущем годе. Одному он не научил сына - как быть мятежником. Абивард знал, что отцу его и в страшном сне не могло привидеться, чтобы надел Век-Руд противился власти Царя Царей в Машизе.
      Поэтому все приходилось делать самостоятельно, не опираясь на воспоминания о советах и предостережениях отца. Ах, как ему не хватало этих советов! Он давно уже свыкся с мыслью, что у Годарса на все имелся готовый ответ и что достаточно найти этот ответ - и все в порядке. Но в игре, которую он вел сейчас, все обстояло иначе.
      Но он не мог просто отсиживаться в сторонке, взвалив на Шарбараза все бремя ведения войны против Смердиса. Это было бы недостойно царского зятя ибо Шарбараз сдержал свое слово и женился на Динак, как только ступил на землю Век-Руда. К тому же Абивард знал большинство приграничных дихганов намного лучше, нежели его монарх.
      - Старая история, - пожаловался как-то вечером Шарбараз, жуя кашу с кедровыми орешками и бараниной в кефирном соусе с мятой. - Я знаю наделы и знаю о тех, кто владел ими до того, как наше войско отправилось на Пардрайю; но кто из этих людей сегодня жив? Один-два, не более. А места большинства ныне заняли их сыновья, внуки, племянники, то есть люди, нрав и привычки которых я не изучал. Тогда как ты...
      - Воистину, с одними из них я охотился, с другими играл в мяч на праздниках и тому подобное, но не могу утверждать, будто хорошо их знаю. По большей части я имел с ними дело уже после своего возвращения с Пардрайи.
      - Сейчас эти-то дела и есть самые важные, - сказал Шарбараз. - Если мы не сможем поставить северо-запад под мое знамя, то лучше бы ты оставил меня замурованным в Налгис-Краге - ведь тогда окажется, что Смердис, будь он проклят по всей Бездне, выйдет из нашей схватки заведомым победителем.
      Абивард поднялся с кухонной скамьи и принялся расхаживать взад-вперед.
      - Если мы составим списки противостоящих сил на пергаменте, наш окажется намного короче, чем список сторонников Смердиса, даже если все дихганы северо-запада перейдут на твою сторону, - сказал он. - Как нам преодолеть его преимущество?
      - Если все силы, верные Смердису сегодня, останутся ему верны, то мы обречены, - ответил Шарбараз.
      - Но я в это не верю. Я считаю, что большинство из них ныне с ним потому, что думают, будто я отказался от трона добровольно. Узнав, что это не так, они стекутся под мое знамя.
      "Хорошо бы, - подумал Абивард. - Иначе мы увидим, какую страшную смерть придумает для нас Смердис". Однако это соображение было таково, что вряд ли следовало делиться им с человеком, которого он считал своим монархом.
      Шарбараз поднял на него взгляд. В его платье ничто не выдавало Царя Царей - на нем был один из шерстяных кафтанов Абиварда, вполне приличное одеяние, ни отнюдь не царское. В бороде его, прямо под уголком рта, застряла капля кефира.
      Но когда он заговорил, уверенность в его голосе звенела, как трубный глас:
      - Когда ты спасал меня из крепости Птардака, ты не задумывался и не просчитывал, какую цену придется платить за это потом, ты просто сделал то, что считал правильным. Так мы будем поступать и впредь, и Господь несомненно улыбнется нам.
      - Да будет так, величайший, - ответил Абивард.
      - Так и будет! - с яростью произнес Шарбараз, ударив кулаком по каменному столу, за которым сидел. Как и прежде, его слова зажгли огонь в груди Абиварда, породили желание немедленно вскочить в седло и помчаться штурмовать Машиз, сметая все на своем пути исключительно силой воли.
      Но как бы ни хотелось ему этого, та часть его рассудка, которую он унаследовал от Годарса, предупреждала его, что так просто цели не достичь. Вон Пероз пошел штурмом, на хаморов - и к чему это привело?
      Тут вошел Фрада. Один из поваров вручил ему ту же баранину с кашей, завернутую в лепешку, что ели Абивард и Шарбараз.
      - Величайший, - пролепетал он, усаживаясь рядом с Шарбаразом. Его интонация передавала нечто среднее между восхищением и поклонением; он в жизни не рассчитывал сидеть за одним столом с Царем Царей. Однако, когда он покосился на Абиварда, его лицо вспыхнуло от возмущения. Абивард не посвятил его в планы спасения Шарбараза. Абивард не сказал о них никому, кроме тех, чье участие было жизненно необходимо. А ведь прекрасно понимал, что Фрада тоже хотел бы поучаствовать.
      Это не ускользнуло и от внимания Шарбараза. Он сказал Фраде:
      - Тайны следует хранить. У тебя еще будет прекрасная возможность показать мне свою смелость.
      Фрада раздулся, как павлин. Если бы у него был хвост, он наверняка распушил бы его самым живописным образом. Но поскольку хвоста не имелось, пришлось ограничиться гордо выпяченной грудью и откинутой назад головой. По мнению Абиварда, брат выглядел в этот момент чрезвычайно глупо.
      Но возможно, Фрада не так уж глуп. Он теперь ничуть не ниже Абиварда зятя законного Царя Царей. Когда Шарбараз вернется в свою столицу, оба сына Годарса - и их младшие сводные братья - станут в Макуране великими людьми. Это в полной мере дошло до Абиварда лишь сейчас.
      Однако пока Фрада остается лишь его младшим братишкой.
      - Иди-ка ты отсюда, - сказал он, - а то, неровен час, в печку свалишься совсем не смотришь под ноги.
      Фрада ответил жестом, явно не выражающим благословения, но все же удалился, шумно чавкая. Шарбараз усмехнулся:
      - Вы ладите между собой. - В голосе его сквозила легкая зависть. - Я вырос, не доверяя никому из братьев, и они отвечали мне взаимностью.
      - Насколько я слышал, так бывает во многих наделах, - сказал Абивард. Представляю себе, насколько же хуже с этим в Машизе, где тому, кому удастся стать наследником, достанется все царство.
      - Вот именно, - согласился Шарбараз. - Когда пришли первые вести о гибели отца, я ждал, что кто-то из моих братьев попытается выбить из-под меня престол.
      - Он засмеялся, и смех его был полон иронии в собственный адрес. - На старого хрыча, своего родственничка, управляющего монетным двором, я не обратил никакого внимания, за что и поплатился. И посейчас бы расплачивался, если бы не твоя сестра и ты.
      Абивард склонил голову. В песнях говорится, что царская благодарность что снег в низинах в теплый весенний день, но Шарбараз не казался ему типичным представителем своей породы. Если повезет, законный Царь Царей останется настоящим мужчиной, даже заполучив престол.
      - Как же вам с братьями удается удерживаться от ссор? - спросил Шарбараз.
      - Да мы ссоримся, как щенята из одного помета, - ответил Абивард. - Но отец никогда не допускал, чтобы эти ссоры перерастали во вражду, кинжал в спину. Он говорил: "Надел больше любого из вас и достаточно велик для всех", иногда добавляя хорошего тычка, чтобы мы лучше усвоили урок.
      - Мой отец говорил примерно то же самое. - Шарбараз покачал головой. Только не сумел нас в этом убедить. А жаль.
      - Что, по-твоему, предпримет Смердис, узнав о твоем бегстве? - Абивард решил, что пора сменить тему разговора. - Что бы предпринял ты, будь ты правитель в Машизе, а он - мятежник в провинции?
      - Если бы я был на троне, немедленно атаковал бы мятежника всеми силами, которые у меня имеются, чтобы не дать ему одержать ни одной победы над силами, оказавшимися слишком слабыми, чтобы искоренить его раз и навсегда. Любая победа только придаст ему храбрости, а в войсках мятежника я меньше всего желал бы видеть храбрость.
      - Наши мысли текут в одном направлении, - кивнул Абивард. - Мой следующий вопрос: Смердис мыслит так же, как мы?
      Шарбараз замер, не донеся кусок до рта:
      - Ей-Богу, Абивард, у меня больше оснований благословить тот день, когда я встретил тебя, чем то, что в этот день я обрел свободу и невесту в лице твоей сестры. Знаешь, мне такая мысль никогда не приходила в голову. Я предполагал, что Смердис выступит из Машиза со всем своим войском в тот самый день, как узнает о моем побеге; ведь я-то на его месте поступил бы именно так. Но все может быть совсем иначе.
      - Ты должен был встречать его при дворе твоего отца. - Абивард возблагодарил собственного отца - тот вбил в него, что обычно на любую ситуацию существует несколько точек зрения. - Что подсказывают твои чувства насчет его действий? Я же, так сказать, узнал его, когда его люди отобрали у меня деньги, чтобы заплатить хаморам. Так что он не производит на меня впечатления великого героя.
      - Я-то его явно таковым не считал, - сказал Шарбараз, - но, с другой стороны, я вообще о нем не думал, пока он не похитил мой трон. Просто серый человечек с серой бородой, не стоящий внимания даже тогда, когда говорит, а говорил он редко. Кто бы мог подумать, что под этой неприметной личиной таится такое честолюбие?
      - Может быть, он и сам об этом не догадывался, Пока не выдался случай выпустить честолюбие на волю, - сказал Абивард.
      - Может быть. - Верный утонченным манерам царского двора, Шарбараз обтер рот кусочком ткани - скорее полотенцем, нежели настоящей салфеткой, но ничего лучшего по этой части надел Век-Руд предложить не мог. Когда Абивард вытирал рот, для этой цели служил рукав. Отложив полотенце, Шарбараз продолжил:
      - Одно можно сказать определенно: скоро он узнает, что я на свободе, тогда поглядим, что он за человек.
      Гонец из Налгис-Крага настороженно ждал, когда Абивард приблизится к нему.
      - Повелитель, - проговорил он поспешнее, чем требовалось. - Умоляю тебя, помни, что я всего лишь посланец, передающий слова и намерения Птардака, моего дихгана. Это не мои слова и не мои намерения, и я прошу не возлагать на меня вину за них.
      - Как тебе будет угодно, - ответил Абивард. Гонец с облегчением выдохнул, оставив в морозном воздухе облачко пара, а потом подозрительно взглянул на Абиварда. Тот старательно хранил на лице невинное выражение.
      - Клянусь Господом, ничто не грозит тебе из-за сообщения, которое ты привез. - Абивард изогнул руку в жесте благословения.
      - Ты великодушен, повелитель. Птардак приказал мне прежде всего передать вот это. - Гонец распечатал футляр для посланий. Вместо письма на его открытую ладонь выпали три черных камешка. - Это те самые камешки, которые он бросил на землю при свидетелях и объявил себя разведенным со своей бывшей женой госпожой Динак, твоей сестрой.
      Абивард расхохотался. Настороженность посланца Птардака в одно мгновение сменилась изумлением. Он ожидал любой реакции - гнева, возможно, смятения, только не этого.