Никто на женской половине не примчался поглазеть на ссору. Как заметил Абивард, все старательно делали вид, будто не придают ей никакого значения. Но при этом ни одна из женщин не обращала ни малейшего внимания на то, чем якобы занималась в эту минуту, "Не скрываться, а направлять внимание по ложному пути", - подумал Абивард. Эта тактика, и на поле боя пригодится.
      Он вернулся в свою спальню, запер дверь на женскую половину и положил ключ в один из кошелей, которые носил на поясе. Затем плюхнулся на кровать и погрузился в раздумье.
      - Я даже не могу написать Динак, что ей делать, точнее, не могу написать об этом прямо, - пробормотал он. - Если Птардак, да вообще кто угодно случайно прочтет письмо, все пропало.
      Он не был силен в околичностях. По макуранским меркам он был человеком прямым и бесхитростным. Но Годарс говорил, что мужчина при необходимости должен быть способен на все. Хотя, как часто оказывается, на словах это было легче, чем на деле.
      Он еще немного подумал, потом достал перо и пергамент и начал писать, подолгу думая над каждым словом:
      "Дихган Абивард своей любящей сестре Динак шлет низкий поклон. Новости, о которых ты пишешь, как всегда, интересны и дают мне большую пищу для размышлений".
      Перечитывая эти слова, Абивард хмыкнул.
      - Господь свидетель, ни одного слова не правды! - воскликнул он и вновь склонился над письмом. Он даже не заметил, что высунул кончик языка, как в дни детства, когда писец только начал учить его грамоте.
      Он продолжил:
      "Если ты сумеешь помочь своему ближнему, Господь непременно улыбнется тебе за твою доброту. Обратись к нему, может быть, он благосклонно воспримет твое обращение".
      Всякий, кто не знал, что имеет в виду Абивард, отнес бы слово "он" к Господу. Динак же, как надеялся Абивард, должна понять, что он говорит о Птардаке. Абивард бросил на пергамент неприязненный взгляд. Ох и нелегкое это дело - писать загадками!
      "Я уверен, что из-за дурного нрава, который выкатила твоя соседка по отношению к вышестоящим, кто-то должен присматривать за ней ежеминутно.
      Возможно, ты сумеешь завести дружбу с этой служанкой или евнухом - не знаю, кого Птардак приставил следить за порядком на женской половине, - и тем самым попытаешься изменить характер твоей соседки в лучшую сторону".
      Он перечитал написанное. Динак не составит труда понять смысл этих строк.
      Почти все, кто прочтет их, скорее всего, не поймут ничего. Но если письмо попадет к руки Птардака - пиши пропало. Абивард задумчиво пожевал нижнюю губу.
      Динак говорила, что ее муж не имеет привычки читать письма, которые Абивард отправляет в Налгис-Краг. Ее ответные письма он точно не читает, иначе она не могла бы писать столь откровенно. Но ведь может же он сказать что-то вроде:
      "Стражники у ворот говорят, что сегодня пришло письмо от твоего брата. Не покажешь ли мне?" Как она сможет отказать?
      И чтобы у нее не возникло такой необходимости, Абивард достал второй листок пергамента и написал бодрое письмецо о жизни в Век-Руде, ни словом не обмолвившись о плененном монархе. Если Птардак пожелает знать, что у Абиварда на уме, - а то, что в его крепости заточен Шарбараз, заставит его быть настороже, даже если прежде он особой бдительностью не отличался, - Динак сможет предъявить ему письмо беззаботного пустомели, чья голова полна всякими пустяками и ничем иным.
      Укладывая оба свитка в кожаный дорожный футляр, Абивард вздохнул. Ох, насколько проще, а возможно, и приятнее была бы жизнь, если бы он и в самом деле был таким, каким выставил себя во втором письме!
      Он вновь вздохнул.
      - Если бы Господь возжелал, чтобы жизнь была проста, он не расположил бы Макуран по соседству с хаморами... или с Видессией, - пробормотал он и закрыл футляр крышкой.
      ***
      Таншар открыл дверь и удивленно моргнул, после чего низко поклонился.
      - Повелитель, ты оказываешь мне честь, посетив мое скромное жилище. - Он сделал шаг в сторону, давая Абиварду пройти в дом.
      Как всегда, жилище прорицателя блистало безупречной чистотой - и почти полным отсутствием мебели. Абивард взял несколько фисташек из чаши, предложенной ему Таншаром, но скорлупки оставил в руках, не стал кидать на утоптанный земляной пол. В иных домах скорлупки на полу были бы попросту невидимы, здесь же они показались бы чуть ли не святотатством.
      Таншар разрешил эту проблему, принеся другую чашу, поменьше. Когда Абивард выбросил в нее скорлупки, Таншар спросил:
      - Чем я могу услужить повелителю моему дихгану сегодня?
      Абивард замялся, не зная, стоит ли начинать. Делить с кем-либо тайну, которую доверила ему Динак, было для него очень непросто. Но если Динак намерена вызволить Шарбараза из крепости Налгис-Краг, ей определенно понадобится помощь магии: она скорее могла помочь в этом деле, чем самое большое войско, - во всяком случае, так считал Абивард. Начал он осторожно:
      - То, что я скажу тебе, не должен узнать никто. Никто, ты понимаешь?
      - О да, мой повелитель. - Эти слова немного уязвили Таншара, но и слегка насмешили. - И кому же я перескажу твою тайну? Моим многочисленным слугам? Он повел рукой в пустоте, словно вызывая невидимых прислужников из воздуха и голых стен. - Народу на рыночной площади? Этому ты мог бы скорее поверить; только если бы я распускал язык, как старая кумушка, кто стал бы доверять мне свои дела?
      - Издевайся сколько влезет, - сказал Абивард. - Только тут дело настолько серьезное, что я обязан предупредить тебя.
      - Продолжай, о повелитель, - сказал Таншар. - Ты уже пробудил мое любопытство.
      Даже этот ответ внушил Абиварду тревогу, ведь он знал, что Таншар располагает возможностями узнавать то, что недоступно обыкновенным людям. Но он сказал:
      Тогда выслушай меня и рассуди сам. - И он рассказал Таншару все, что узнал от Динак.
      Оба глаза прорицателя - и здоровый, и закрытый катарактой - расширились от изумления.
      - Законный Царь Царей? - пролепетал он. - Воистину, о повелитель, прошу у тебя прощения, ибо здесь осторожность жизненно необходима. Ты намереваешься освободить этого человека?
      - Если это и произойдет, то Динак предстоит сыграть более значительную роль, нежели мне, - ответил Абивард. Ирония такого положения вещей поразила его, точно громом. Макуранские мужчины держали своих женщин взаперти, чтобы удержать всю власть в собственных руках, а теперь судьба всего царства окажется в руках женщины. Он покачал головой; ему остается одно: помочь сестре всем, чем может.
      Таншар кивнул:
      - О да, это вполне вероятно, да-да... Муж твоей сестры - ты говоришь, его имя Птардак? - вряд ли позволит тебе взять штурмом его женскую половину с отрядом воинов. Или позволит?
      - Едва ли, - сказал Абивард, чем заслужил еле заметную улыбку Таншара. Мне кажется, что волшебством можно добиться большего, чем войском. Поэтому я и пришел к тебе. Допустим, я вскорости возьму тебя с собой прогуляться в Налгис-Краг...
      - Когда это произойдет, о повелитель? - спросил Таншар.
      - Сейчас все в руках Господа, - сказал Абивард. - Многое зависит от того, что Динак сумеет сделать изнутри крепости, если вообще сумеет. Но если такая возможность появится, ты поедешь со мной?
      - С превеликим удовольствием, повелитель; захват престола есть несомненно преступное деяние, - сказал Таншар. - Однако пока я еще не вполне представляю, чем могу помочь.
      - Я тоже, - сказал Абивард. - Я пришел сюда, чтобы мы вместе поискали лучший способ.
      Следующие несколько часов они провели в тихой беседе. Когда Абиварду пришла пора возвращаться в крепость, у него уже имелись первые штрихи плана.
      ***
      Зима приходила с Пардрайянской степи, подобно орде захватчиков. Хотя ее вторжения в Макуран были более регулярны и предсказуемы, чем вторжения кочевников, опасаться ее следовало никак не в меньшей мере. Метели отбеливали поля и равнины. Пастухи выходили к своим стадам в толстых овчинных тулупах до пят. Но в особенно скверные ночи некоторые все равно замерзали насмерть.
      Абивард знал это - такое случалось каждую зиму.
      Над крепостью поднимался черный дым, будто там шла война. Макуран не был богат лесом, и дровосекам приходилось забираться очень далеко, чтобы запасти на зиму достаточно дров. Абивард попросил у Господа ясной погоды, а получил очередную лютую метель. Он постарался не придавать этому значения - молитвы о погоде редко удостаивались ответа.
      А вот тому, что зима значительно замедлила передвижение, он не придать значения не мог. Абивард послал Динак письмо, надеясь, что хорошая погода продержится еще немного и он сумеет получить от нее скорый ответ. Но не вышло.
      Ему хотелось скрежетать зубами.
      Когда за одним ясным днем наступал другой, он надеялся, что это знаменует начало затишья, достаточно продолжительного для того, чтобы гонец доскакал от Налгис-Крага до Век-Руда. Но затем вновь начинались метели и снегопады, и он говорил себе, что глупо было на и это рассчитывать.
      Всадник из надела Птардака достиг Век-Руда через несколько дней после зимнего солнцестояния, посреди самого обильного снегопада в этом году. Во дворе крепости и на улицах городка под стенами дети лепили снежных баб. Когда всадник подъехал к воротам, на его плащ и меховую шапку налипло столько снега, что и сам он походил на снеговика - снеговика верхом на снежной лошади.
      Абивард распорядился, чтобы конюхи занялись полузамерзшим конем, а сам усадил гонца перед пылающим очагом с кружкой горячего вина, приправленного специями. Рядом на круглом столике стояла глубокая миска с дымящейся густой похлебкой из баранины.
      - Глупо было отправляться в путь в такую непогоду, - сказал Абивард. - Но я рад этой глупости.
      - Да не такая уж и непогода, о повелитель, - отвечал гонец между жадными глотками из кружки.
      - Неужели? Тогда почему у тебя до сих пор зубы стучат?
      - Но я же не сказал, что там тепло, - ответил гонец. - Служанка, которая передала мне письмо госпожи твоей сестры, сказала, что она хочет, чтобы ты получил письмо как можно скорее, вот я и решил рискнуть. Прошу тебя, повелитель. - Он с поклоном вручил Абиварду кожаный футляр.
      - Благодарю тебя. - Абивард положил футляр на каменный пол подле себя и достал из кошеля на поясе два серебряных аркета, чтобы отблагодарить гонца.
      Потом приложился к своей кружке - он не скакал через заснеженные просторы, но в крепости тоже было холодновато.
      - Ты щедр, повелитель. - Человек из Налгис-Крага положил серебро в свой кошель. Увидев, что Абивард не намеревается откупорить футляр, он спросил: Разве ты не собираешься прочесть письмо прямо здесь?
      - Увы, здесь нельзя. - Абивард ждал этого вопроса и дал заранее подготовленный ответ:
      - Если я прочту письмо в присутствии другого мужчины, это будет равносильно тому, что я выставил жену Птардака ему напоказ. Он был столь любезен, что позволил сестре моей Динак переписываться со мной, и не подобает нарушать уединение его женской половины.
      - А-а. - Гонец, почтительно склонил голову. - Ты бережно хранишь наши обычаи и столь же рьяно печешься о чести моего господина, как и о своей собственной.
      - Стараюсь. - Абиварду стоило немалых усилий сохранять серьезную мину. Они с Динак затеяли выкрасть человека с женской половины Птардака, а его слуга считает их образцом макуранских добродетелей. Собственно, на это Абивард и надеялся, но он не рассчитывал еще и снискать за это похвалу.
      Гонец зевнул:
      - Прошу прошения, повелитель. Боюсь, я не готов к немедленному возвращению в Налгис-Краг.
      - Неудивительно, - ответил Абивард. - И конь твой тоже не готов. Отдыхай здесь сколько хочешь. Мы, найдем тебе комнату, и жаровню с углями, и толстые шерстяные одеяла. - А может, и девку, чтобы согреть меня под одеялом? спросил гонец.
      - Если найдешь желающую - пожалуйста, - сказал Абивард. - У меня нет обыкновения принуждать служанок спать с мужчинами, которых они не выбирали.
      - Хм. - Вид у гонца был такой, будто он вот-вот недовольно разворчится, если осмелится. Он поднялся. - В таком случае, повелитель, придется заняться этим самому. Кухня в той стороне? - Абивард кивнул, И гонец гордо удалился.
      Неизвестно, улыбнется ли ему удача, но самомнения ему не занимать.
      Абивард отправился в противоположном направлении, а собственную спальню.
      Как только заложил за собой засовом дверь, он выдернул пробку из футляра и вынул письмо Динак. Как и предыдущее, оно было запечатано. Он ногтем сковырнул воск, развернул свиток И начал читать.
      Даже находясь в собственной комнате, он понизил голос до шепота.
      Любопытно, может быть, благодаря всем этим предосторожностям он научится читать и вовсе беззвучно? Это могло бы оказаться полезным.
      После обычных приветствий Динак писала: "Относительно Шарбараза я поступила так, как посоветовал ты. Кстати, еще до получения твоего последнего письма у меня возникла та же мысль. Птардак не возражал. Не знаю, думает ли он подстраховаться на всякий случай, позволяя мне служить законному Царю Царей, но если так, то он ошибается: Шарбараз не кажется мне человеком, способным забыть, кто ему друг, а кто - враг".
      - Отлично! - воскликнул Абивард, будто сестра была с ним в его комнате, тут же почувствовал себя болваном и вернулся к письму.
      "Хотя Птардак и готов разрешить мне заходить в новый коридор, в котором теперь находится темница Шарбараза, при условии, что я буду входить и выходить, когда в помещении нет никого кроме него, охранников, прибывших сюда с Шарбаразом, убедить оказалось куда труднее. Они люди Смердиса, а не Птардака, и мнение дихгана их нисколько не волнует".
      "А как же иначе?" - подумал Абивард. Он надеялся; что у Смердиса нет всецело преданных ему людей, - ведь тот как-никак узурпатор. Но если и есть люди, ставящие его выше остальных, было бы очень разумно поставить таких на охрану соперника. Будь Смердис поглупее, их задача здорово упростилась бы.
      Динак продолжала: "Однако я использовала все средства, чтобы убедить их, а всего их трое, и дежурят они по очереди, один утром, другой вечером, третий ночью, - что их жизнь в Налгис-Краге будет намного счастливее, если они позволят мне делать то, что Птардак считает нужным".
      Абивард энергично кивнул. Ох и умная у него сестра! Крепость, где все тебя ненавидят, где тебе дают заплесневелый хлеб и вино, мало чем отличающееся от уксуса, очень скоро покажется темницей даже охраннику.
      "Я молю Господь, чтобы мои усилия увенчались успехом, - писала Динак. Однако даже если Она услышит мою молитву, я не знаю, как мне удастся бежать из крепости с Шарбаразом. Если у тебя есть мысли на сей счет, дай мне знать.
      Кстати, добавлю, Что ты очень мудро поступил, вложив в прошлое письмо безобидный листочек; я показала его Птардаку; он и подумать не мог, что в футляре приехали и более важные слова. Пусть же твоя мудрость найдет похожий путь обойти и это затруднение".
      Абивард подошел к окну. По небу неслись тучи, серые и клочковатые, как только что настриженная шерсть.
      - Когда распогодится, если вообще распогодится, придется, пожалуй, нанести визит моему зятюшке, - сказал он.
      ***
      - Кто идет? - Этот возглас Абивард услышал еще в двух фурлонгах от крепости Налгис-Краг. Он назвал себя и добавил:
      - Ваш повелитель ждет меня. Я написал, что скоро приеду.
      - О да, ты здесь желанный гость, владетельный. Абивард, и воистину долгожданный, - отозвался часовой. - Но кто этот старик рядом с тобой и какого он звания? Мы окажем ему надлежащий прием согласно его чину.
      - Моего лекаря зовут Таншар. Он останется со мной.
      - Как тебе будет угодно, о повелитель. Но не думаешь ли ты, что у нас в Налгис-Краге нет своих лекарей? Ей-Богу, мы же не хаморы. - Голос часового звучал возмущенно.
      - Таншар лечит меня с младенчества. - Эту ложь Абивард произнес гладко, поскольку бесконечно ее репетировал по пути из Век-Руда. - И никому другому я доверять себя не желаю.
      Часовой уступил, повторив:
      - Как тебе будет угодно. Заходи же. Ворота открыты.
      Абивард слегка пришпорил коня. Таншар последовал за ним по поднимающейся к воротам узкой тропке. В расположенной на высоком утесе крепости Налгис-Краг могли позволить себе держать ворота открытыми почти всегда: никакому войску не подобраться сюда незамеченным. Более того, войско вообще вряд ли могло бы подойти. И не в первый раз Абиварду захотелось, чтобы и его крепость была столь же неприступна.
      Птардак вышел из жилой части во двор поздороваться с ним. Дихган надела Налгис-Краг по-прежнему ходил с палкой и, скорее всего, обречен хромать всю жизнь, но передвигался он несравненно легче, чем в день свадьбы с Динак.
      - Счастлив снова видеть тебя, о зять мой, - сказал он, приближаясь с протянутой в приветствии рукой. Взгляд его перенесся с Абиварда на Таншара и пару вьючных лошадей, которых тот вел в поводу. - Я ожидал, что ты приедешь с большим количеством людей,. особенно когда повсюду рыщут варвары.
      - Справились и так, - пожал плечами Абивард. - мне не хотелось отвлекать людей - пусть лучше отгоняют кочевников от наших стад и ганатов. Позволь представить тебе Таншара, моего лекаря.
      - Повелитель Птардак, - вежливо проговорил Таншар, кланяясь в седле.
      Птардак кивнул в ответ и вновь обратил внимание к равному себе по положению:
      - Чем же ты болен, что приходится таскать с собой лекаря?
      - Острые боли вот здесь. - Абивард провел ладонью по правой стороне живота. - И кишечник пошаливает Таншаровы зелья и горячие припарки, которые он готовит на привалах, помогают мне держаться в седле.
      - Что ж, как тебе будет угодно, - сказал Птардак. Абиварду пришло на ум, уж не позаимствовал ли часовой это выражение у своего хозяина. Дихган Налгис-Крага продолжил:
      - Заходите и передохните с дороги. А потом, Абивард, ты поподробнее расскажешь мне о причинах своего визита. Не пойми меня превратно, я всегда рад тебя видеть, только твое письмо, прости уж, было несколько туманно.
      - Охотно прощаю, - сказал Абивард, направляясь с Птардаком в сторону жилой части, - поскольку и намеренно писал туманно. Есть вещи, которые нельзя и открытую доверять пергаменту, чтобы не увидели не те глаза. Я не написал бы и того, что написал, не будь я уверен в твоей преданности Смердису, Царю Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство.
      Птардак остро глянул на него и еще более остро - на Таншара:
      - Стоит ли говорить даже эти слова, пока мы не беседуем один на один?
      - О чем это ты? - спросил Абивард и тоже посмотрел на Таншара. - А, лекарь? - Он захохотал - громко, долго и чуть глуповато. - Он ценный советчик и был таковым еще во времена моего деда. Отец мой Годарс даже допускал его на женскую половину пользовать своих жен и дочерей, в том числе и Динак. Не доверять Таншару? Да я скорее заподозрю в недобрых помыслах луну!
      - Еще раз прошу прощения, но отец мой Урашту нередко задавался вопросом, не слишком ли много вольностей позволял Годарс своим родичам и вассалам, сказал Птардак. - Я говорю не с целью оскорбить, лишь хочу довести до сведения.
      И должен напомнить тебе, что я-то этого Таншара совсем не знаю, кроме того, что ты говоришь мне о нем. Поэтому сомневаюсь, что могу доверять ему в той же степени, в какой доверяешь ты.
      "И ты прав, поскольку я вру тебе без зазрения совести", - подумал Абивард.
      Птардаку, однако же, он явил воплощение уязвленной гордости. Положив руку на плечо Таншара, он промолвил:
      - Давай, друг мой, возвращаться в наш Век-Руд. Если Птардак не может доверять тебе, то я не могу доверять ему. - Он сделал пару шагов в сторону конюшни, словно намереваясь востребовать назад своего коня.
      Таншар тоже хорошо выучил свою роль.
      - Но как же быть с известием, которое ты привез Динак, о повелитель? воскликнул он. - Сердце госпожи твоей матери разорвется от горя, если ты вернешься, так и не передав его.
      - Меня это ничуть не волнует, - произнес Абивард, гордо выпрямившись. - Я не намерен оставаться в стороне, когда тебя унижают. Это плохо влияет на мое самочувствие.
      Птардак переводил взгляд с одного на другого. "Клюнула рыбка", - подумал Абивард, храня холодное и высокомерное выражение лица.
      - Возможно, я поторопился... - начал Птардак.
      - Возможно. - Абивард сделал еще несколько шагов в сторону конюшни.
      - Подожди, - сказал Птардак. - Если ты до такой степени полагаешься на этого человека, значит, он этого определенно заслуживает. Я приношу извинения за все оскорбления, которые мог неумышленно нанести...
      - Дихган очень добр, - проговорил Таншар. Абивард сделал вид, что примирительное отношение его вассала убедило его:
      - Раз Таншар не считает себя оскорбленным, стало быть, никакого оскорбления не было. - Он продолжал сохранять недовольный тон. - А дело, как я уже сказал, довольно важное... Что ж, Птардак, я согласен, считай, что ничего не произошло.
      Птардак по-прежнему выглядел обиженным.
      - Я не возражаю, чтобы ты повидался с сестрой, если я буду в той же комнате. Ближайшие родственники жены могут видеть ее, не нарушая приличий, даже после того, как она перешла на женскую половину другого мужчины. Но вот врач..
      - ...есть врач, к тому же старый и слепой на один глаз, - твердо сказал Абивард. - И он видел Динак прежде. Уж не думаешь ли ты, что он набросится на нее и станет домогаться любви? К тому же вряд ли кто-нибудь сможет лучше него передать некоторые подробности того, что рассказала мне моя мать. Возможно, потрясение для моей сестры будет меньше, если она услышит это из уст человека, не являющегося членом семьи.
      - Как тебе будет угодно. - Голос у Птардака был недовольный, но он уступил. - Раз уж ты проделал такой путь, известие действительно должно быть важным. И из-за тех мрачных намеков, которые ты все время отпускаешь, я готов уже лопнуть от любопытства. Расскажи мне, что можешь, немедленно, ни секунды не медля, даже чтоб в затылке почесать.
      - В горле у меня пересохло, - сказал Абивард. - Даже зимой дорога от моего надела до твоего по большей части сухая и пыльная.
      Птардак вертел в руках набалдашник палки. Гостеприимство прежде всего так диктовал обычай, нерушимый, как железо. И поэтому, несмотря на все его нетерпение, ему пришлось проводить Абиварда и Таншара на кухню и старательно занимать их светской беседой, пока они пили вино и ели лепешки с изюмом, и с луком, и с брынзой, и с бараниной, обвалянной в толченом кардамоне. Что ни говори, а угощение он выставил отменное.
      Наконец Абивард сказал:
      - Не будешь ли ты столь любезен и не прикажешь ли подать еще кувшинчик этого восхитительного красного вина в твою опочивальню, о владетельный дихган дабы мы могли омочить наши губы за беседой о том, какие заботы привели нас сюда? - Разумеется, о владетельный дихган, - отозвался Птардак с плохо скрываемым нетерпением. - Если ты к твой вассал соблаговолите последовать за мной... - Поднимаясь, он оперся о стол рукой, но прошел несколько шагов, прежде чем как бы невзначай коснулся пола кончиком палки. Как и писала Динак, он поправлялся.
      - Ты ходишь совсем неплохо, - сказал Абивард. - А можешь ли уже ездить верхом?
      - О да, и ты не представляешь себе, до чего я рад этому. - Птардак и понятия не имел, до чего был рад этому Абивард. Птардак продолжил:
      - В последнее время я много охотился, наверстывая упущенное за те дни, пока был увечен.
      - Сие никому не дано. - Таншар говорил торжественно, словно служитель Господа.
      Птардак посмотрел на него с большим уважением, чем прежде:
      - Боюсь, что ты прав, но я все же стараюсь. - Абиварду же он сказал, словно делая уступку:
      - Он не лишен мудрости.
      - Не лишен, - согласился Абивард, надеясь, что в голосе его не проступило удивление. Нет, Конечно же, он не считал Таншара глупцом; если бы это было так, он не взял бы его с собой. Но он не ожидал, что деревенский прорицатель сможет столь убедительно играть роль куда более важной персоны. Это заставило его подумать, не пора ли возвысить Таншара.
      Не успел он додумать свою мысль до конца, как Птардак сказал:
      - Давайте же перенесем наш разговор туда, где мм сможем беседовать более свободно. Ты же сам предлагал. - Он нетерпеливо постучал палкой по полу.
      - Я к твоим услугам. - Абивард поднялся и последовал за ним в сопровождении Таншара.
      Абивард был в коридоре у опочивальни Птардака в день свадьбы Данак, Но тогда, конечно, он дальше двери не прошел. Сейчас Птардак отпер ее и широко распахнул перед гостями, предлагая им пройти впереди него. Как только Абивард и Таншар вошли, он заложил дверь на засов.
      - Ну и...
      Но Абивард был еще не готов начинать разговор. Он с любопытством огляделся; это была первая опочивальня дихгана, которую он видел за пределами Век-Руда. Во многом она очень напоминала его собственную - кровать, комод, украшенный чрезвычайно красивыми чашами и кубками, столик. Но, как и писала Динак, теперь в задней стене было две двери, расположенные рядышком, и одна из них была явно поставлена совсем недавно.
      Он показал на них и похотливо ухмыльнулся:
      - Это еще что такое? Неужели ты держишь своих красивых жен за одной дверью, а некрасивых за другой? Как же они у тебя не перегрызлись?
      Птардак покраснел, как дева, подведенная к брачному ложу:
      - Нет. Одна из дверей ведет в обиталище... э-э-э... особого гостя.
      - А засов-то с этой стороны, - заметил Таншар.
      - И какое тебе до этого дело? - спросил Птардак.
      - Да никакого, о повелитель, - весело сказал прорицатель. - Это твой надел, и ты распоряжаешься в нем, как считаешь нужным. Просто мой рот сказал то, что увидел мой здоровый глаз.
      Птардак тоже открыл рот, возможно, желая предупредить Таншара, чтобы получше выбирал слова, но закрыл его, так ничего не сказав, и ограничился резким кивком. В наступившей тишине Абивард сказал:
      - О зять мой, могу ли я попросить еще вина? Так трудно сказать то, что предстоит сказать, что, боюсь, без вина мне нелегко будет заставить мой язык вымолвить эти слова.
      - Как тебе будет угодно, - сказал Птардак, но вид его говорил о том, что дело складывается не так, как угодно ему. Он, хромая, подошел к наружной двери и заорал, подзывая слугу. Тот мгновенно примчался с такой бадьей вина, которой хватило бы, чтобы допьяна напоить полдюжины человек, налил немного в чаши тонкого фарфора, потом поклонился и исчез. Птардак залпом выпил и сложил руки на груди.
      - Ну, довольно тайн, - прорычал он. - Выкладывайте все, на что намекали с самого приезда.
      Абивард скользнул взглядом по обеим дверям в задней стене и понизил голос, не желая, чтобы кто-то за любой из этих дверей его услышал.
      - До меня дошли сведения об опасном заговоре против Смердиса, Царя Царей, да умножатся его дни и прирастет его царство. В него вовлечены столь многие, что я опасаюсь, как бы Царь Царей не оказался в отчаянном положении, если те из нас, кто остался верен ему, не приложат все силы, чтобы поддержать его.
      - Этого-то я и опасался, - мрачно проговорил Птардак. - Когда ты прислал мне то письмо, жалуясь на подать, которую взяли с тебя его люди, я начал бояться, что ты - один из заговорщиков и пытаешься втянуть и меня. Поэтому я так и ответил на твое письмо. Но Динак убедила меня, что ты не способен на вероломство.
      - Это хорошо, - от души сказал Абивард: еще да того, как Динак узнала, что у Птардака на уме, она уже позаботилась о благе Век-Руда. Он продолжил:
      - Мы получили много жалоб от тех, кому трудно было выплатить царским казначеям то, чего потребовал от них Смердис, Царь Царей.
      - Бьюсь об заклад, что один из жалобщиков - твой новый зять, не я, другой, - сказал Птардак. По-своему он был проницателен. - Ведь он совсем молодой парнишка и не знает, каковы обязанности дихгана перед монархом.
      - Многие из имен удивят тебя, - отозвался Абивард. - С приходом весны поднимется большая часть северо-запада. Поскольку ты так четко заявил мне о своей верности Смердису, Царю Царей, я знал, что ты поможешь мне придумать, как лучше всего противостоять мятежникам, если они перейдут к действиям.
      - Ты правильно поступил, приехав ко мне, - сказал Птардак. - У меня есть кое-какие связи при дворе Царя Царей, и я... - Он осекся. Как ни хотелось ему похвастаться, у него хватило ума понять, что это было бы неблагоразумно. Почти без паузы он продолжил; - Но это неважно. Я счастлив, что ты приехал, и мы...
      Он вновь прервался, на сей раз из-за того, что в дверь, ведущую на женскую половину, постучали. Он проковылял к двери, поглядел через ажурную решетку, кто там, с той стороны, и отпер дверь. Вошла Динак с серебряным подносом.
      - Умоляю простить меня, о муж мой, - начала она. - Я не знала... - Она просияла. - Абивард! И Таншар с тобой!
      Птардак хмыкнул:
      - Хочешь сказать, что не знала, будто они здесь? С трудом верится. Ладно, пусть так. Я все равно скоро. послал бы за тобой, потому что у твоего брата и его лекаря есть для тебя известия от твоей матери, которые, по их словам, ты должна выслушать - От матери? Что же это такое может быть? - спросила Динак. Ее вид поверг Абиварда в ужас. Казалось, за те несколько месяцев, что она провела в крепости Налгис-Краг, она состарилась на пять, а то и на десять лет. По обе стороны рта пролегли резкие морщины, под глазами черные круги. Абиварду хотелось схватить Птардака и трясти его до тех пор, пока не сознается, что он с ней сделал, чтобы довести до такого состояния.
      Птардак сказал:
      - Почему бы тебе не отнести ужин нашему... гостю? А освободившись, вернешься и услышишь это столь важное известие.
      - Как тебе будет угодно, - ответила Динак. Казалось, эта фраза витает над всем Налгис-Крагом. Таншар поднял бровь:
      - Такой высокий гость, что ему прислуживает сама жена дихгана?
      Определенно, в таком случае он достоин вина к ужину. - Он достал с комода чашку, поднес ее к кувшину и наполнил.
      - Благодарю тебя, добрый человек, но за этой дверью ждут двое.
      - Тогда пусть выпьют оба, - великодушно произнес Таншар и налил еще одну чашку. Он поставил ее на поднос, будто сам был дихганом, и постучал по ней пальцем, показывая, насколько замечательно вино.